Время чтения: 9 мин.
Отпросился солдат в отпуск, собрался и пошёл в поход. Шёл, шёл, не видать нигде воды, чем бы ему сухарики помочить да на пути на дороге закусить, а в брюхе давно пусто. Нечего делать — потащился дальше; глядь — бежит ручеёк, подошёл к этому ручейку, достал из ранца три сухаря и положил в воду. Да была ещё у солдата скрипка; в досужее время он на ней разные песни играл, скуку разгонял. Вот сел солдат у ручья, взял скрипку и давай наигрывать. Вдруг откуда ни возьмись — приходит к нему нечистый в виде старца, с книгою в руках.
— Здравствуй, господин служба!
— Здорово, добрый человек!
Чёрт аж поморщился, как солдат обозвал его добрым человеком.
— Послушай, дружище, поменяемся: я отдам тебе свою книгу, а ты мне скрипку.
— Эх, старый, на что мне твоя книжка? Я хоть десять лет прослужил государю, а грамотным никогда не бывал; прежде не знал, а теперь и учиться поздно!
— Ничего, служивый! У меня такая книга — кто ни посмотрит, всякий прочитать сумеет!
— А ну дай — попробую!
Развернул солдат книжку и начал читать, словно с малых лет навык грамоте, обрадовался и тотчас же променял свою скрипку. Нечистый взял скрипку, начал смычком водить, а дело не клеится — нет в его игре никакого ладу.
— Слушай, брат, — говорит он солдату, — оставайся-ка у меня в гостях дня на три да поучи на скрипке играть; спасибо тебе скажу!
— Нет, старик, — отвечает солдат, — мне надо на родину, а за три дня я далеко уйду.
— Пожалуйста, служивый, коли останешься да научишь на скрипке играть, я тебя в один день домой доставлю — на почтовой тройке довезу.
Солдат сидит в раздумье: оставаться или нет? И вынимает он сухари из ручья — хочет закусывать.
— Эх, брат, служивый, — говорит нечистый, — плохая твоя еда; покушай-ка моей!
Развязал мешок и достал белого хлеба, жареной говядины, водки и всяких заедков: ешь — не хочу!
Солдат наелся-напился и согласился остаться у того незнакомого старика и поучить его на скрипке играть. Погостил у него три дня и просится домой; чёрт выводит его из своих хором — перед крыльцом стоит тройка добрых коней.
— Садись, служивый! Мигом довезу.
Солдат сел с чертом в повозку; как подхватили их лошади, как понесли — только версты в глазах мелькают! Духом довезли.
— А что, узнаёшь эту деревню? — спрашивает нечистый.
— Как же не узнать! — отвечает солдат. — Ведь в этой деревне я родился и вырос.
— Ну, прощай!
Солдат слез с повозки, пришёл к сродственникам, стал с ними здороваться да про себя рассказывать, когда его и на сколько из полку отпустили. Показалось ему, что пробыл он у нечистого в гостях всего-навсего три дня, а на самом деле пробыл у него три года; срок отпуску давным-давно кончился, а в полку, чай, в бегах его считают.
Оробел солдат, не знает, что и делать ему! И гульба на ум нейдёт! Вышел за околицу и думает: «Куда теперь деваться? Коли в полк идти — так там сквозь строй загоняют. Эх, нечистый, славно ты подшутил надо мною». Только вымолвил это слово, а нечистый тут как тут.
— Не кручинься, служивый! Оставайся со мной — ведь у вас в полку житьё незавидное, сухарями кормят да палками бьют, а я тебя счастливым сделаю… Хочешь, купцом сделаю?
— Вот это ладно: купцы хорошо живут, дай и я попробую счастья!
Нечистый сделал его купцом, дал ему в столичном городе большую лавку с разными дорогими товарами и говорит:
— Теперь, брат, прощай! Я уйду от тебя за тридевять земель, в тридесятое государство; у тамошнего короля есть прекрасная дочь Марья-королевна; стану её всячески мучить!
Живёт наш купец, ни о чём не тужит; счастье само так и валит на двор; в торговле такая ему задача, что лучше требовать нельзя! Стали ему другие купцы завидовать. «Давайте-ка, — говорят, — его спросим: что он за человек, и откуда приехал, и может ли торг вести? Ведь он у нас всю торговлю отбил — чтобы ему пусто было!» Пришли к нему, стали допрашивать, а он отвечает им:
— Братцы вы мои! Теперь у меня дел подошло много, некогда с вами потолковать; приходите завтра — всё узнаете.
Купцы разошлись по домам; а солдат думает, что ему делать? Как ответ давать? Думал, думал и решился бросить свою лавку и уйти ночью из города. Вот забрал он все деньги, какие налицо были, и пошёл в тридесятое государство.
Шёл, шёл и приходит на заставу.
— Что за человек? — спрашивает его часовой. Он отвечает:
— Я лекарь; иду в ваше царство, потому что у вашего короля дочь больна; хочу её вылечить.
Часовой доложил про то придворным, придворные довели до самого короля. Король призвал солдата:
— Коли ты вылечишь мою дочь, отдам её за тебя замуж.
— Ваше величество, прикажите мне дать три колоды карт, три бутылки вина сладкого да три бутылки спирту горячего, три фунта орехов, три фунта свинцовых пуль да три пучка свеч воску ярого.
— Хорошо, всё будет готово!
Солдат дождался вечера, купил себе скрипку и пошёл к королевне; зажег в её горницах свечи, начал пить-гулять, на скрипочке играть.
В полночь приходит нечистый, услыхал музыку и бросился к солдату:
— Здравствуй, брат!
— Здорово!
— Что ты пьёшь?
— Квасок потягиваю.
— Дай-ка мне!
— Изволь! — и поднёс ему полный стакан горячего спирту; чёрт выпил — и глаза под лоб закатил:
— Эх, крепко забирает! Дай-ка закусить чем-нибудь.
— Вот орехи, бери да закусывай! — говорит солдат, а сам свинцовые пули подсовывает. Чёрт грыз, грыз, только зубы поломал. Стали они в карты играть; пока то да сё — время ушло, петухи закричали, и нечистый пропал. Спрашивает король королевну:
— Каково ночь спала?
— Слава богу, спокойно!
И другая ночь так же прошла; а к третьей ночи просит солдат короля:
— Ваше величество! Прикажите в пятьдесят пуд клещи сковать да сделать три прута медных, три прута железных и три оловянных.
— Хорошо, всё будет сделано!
В глухую полночь является нечистый.
— Здравствуй, служивый! Я опять к тебе погулять пришёл.
— Здравствуй! Кто не рад весёлому товарищу!
Начали пить-гулять. Нечистый увидел клещи и спрашивает:
— А это что такое?
— Да, вишь, король взял меня в свою службу да заставил музыкантов на скрипке учить; а у них у всех пальцы-то кривые — не лучше твоих, надо в клещах выправлять.
— Ах, братец, — стал просить нечистый, — нельзя ли и мне выправить пальцы? А то до сей поры не умею на скрипке играть.
— Отчего нельзя? Клади сюда пальцы.
Чёрт вложил обе руки в клещи; солдат прижал их, стиснул, потом схватил прутья и давай его потчевать; бьёт да приговаривает: «Вот тебе купечество!» Чёрт молит, чёрт просит:
— Отпусти, пожалуй! За тридцать вёрст не подойду к дворцу.
А он знай бичует. Прыгал, прыгал чёрт, вертелся, вертелся, насилу вырвался и говорит солдату:
— Хоть ты и женишься на королевне, а от моих рук не уйдёшь! Только отъедешь за тридцать вёрст от города — сейчас захвачу тебя!
Сказал и исчез.
Вот женился солдат на королевне и жил с нею в любви и согласии; а спустя несколько лет помер король, и он стал управлять всем царством. В одно время вышел новый король со своею женою в сад погулять.
— Ах, какой славный сад! — говорит он.
— Это что за сад! — отвечает королева. — Есть у нас за городом другой сад, вёрст тридцать отсюда, вот там есть на что полюбоваться!
Король собрался и поехал туда с королевою; только вылез он из коляски, а нечистый навстречу:
— Ты зачем? Разве забыл, что тебе сказано! Ну, брат, сам виноват, теперь из моих лап не вырвешься.
— Что делать! Видно, такова судьба моя! Позволь хоть с молодой женой проститься.
— Прощайся да поскорей!..
Солдат и чёрт
(сказка)
Жил-был удалой солдат, служил верой, правдой царю-батюшке. А как отслужил он двадцать пять лет, как одну копеечку, ему и сказали: «Свободен, солдат! Пора тебе на покой. Тем более, никакой войны пока не предвидится».
А солдату что? Унывать он не привык. Взял под козырёк и — ать-два! ать-два! – пошагал, куда глаза глядят. Всякий встречный народ на него любуется: рейтузы на нём белые, сапоги чёрные, мундир зелёный, усы седые, ранец на спине да сабля на боку. Шагает браво да весело! А что в ранце только вошь на аркане, да блоха в кармане, так кому это ведомо?
Идёт он так, идёт, вдруг навстречу ему – чёрт. Рожа хитрая, цыганская, зато костюмчик на нём отличный, стрижка наилучшая, чёрные усики, а во рту сигара. Рогов в густых волоса особо и не видать. Только заместо штиблет на ногах копыта лакированные.
— Здорово, служивый!
— Здорово, коли не шутишь, — отвечает солдат: был-то он не из пугливых.
— Откуда путь держишь? Дела пытаешь али от дела латаешь?
— Да вот, — говорит, — одну службу отслужил, теперь другую ищу.
— Так тебя-то мне и надо! – говорит чёрт. – Говори сразу, чего хочешь?
— Ха! – говорит солдат. – Чего хочу… Да всего хочу! Второй день во рту маковой росинки не было. Да и выпить хочу, страсть! А уж насчёт баб!.. это… и не передать. Хотя оно и грешно, конешно.
— Так это ж всё в моей власти, служивый! Устроим в лучшем виде! Ты каких баб предпочитаешь? Крестьянских али купеческих?.. Сам-то я купчих люблю. Ух, и сладкие! Сами дебелые, телеса молочные, груди дынные, зады необъятные… Заказывай, брат, купчиху – век не забудешь!
— А то, может, барыньку?.. О, эти, брат, всё благородным манером! всё тебе цирлих-манирлих… Но как до дела дойдёт, только держись!.. Только скажешь ей, что ты, мол, не солдат, а енерал в отставке. А то ещё обидится, почтёт за бесчестие… что её простой солдатик, это самое… Не могут уразуметь, дуры, что солдат в этом деле лучше всякого енерала будет!
Почуял тут солдат, что рейтузы его, которые были в обтяжку, натянулись, и охота ему пришла великая. Вот чёрт! Того и гляди, соблазнит православного.
— Ты погоди тарахтеть, — посуровел солдат. – Ишь какой прыткий! Сказывай сперва, что за служба у тебя такая? В пекло дрова, что ли, возить? А с бабами разберёмся…
— Ну ты скажешь! – засмеялся чёрт. – Какие дрова? У нас там уголь, да смола, да сера. И всё в неограниченном количестве. …Да тебя туда и не впустят. Что, служивый, пекла испугался?
— Ну, это ты, хвостатый, врёшь, чтоб русский солдат чего пугался. Я самого Буонапарта не пугался, а за ним сто тысяч штыков было, да сто тыщ сабель… Да тыщи пушек!
— Верю, знаю, сам видел! – кричит чёрт. – Был я на этом поле-то, близ деревеньки этой… как её… память уже ни к чёр… тьфу!.. ни к ангелу. Ух, и работы там было! Сколько грешных душ собрали – уму непостижимо! Замаялись просто их мешками таскать.
— Что ж ты врёшь, бесовская душа! Кого вы там таскали?? Кто принял смерть за отечество – прямиком в рай отправлялся! Думай, что говоришь-то.
— Ой, точно!.. Снова запамятовал. Это ж мы буонапартовских воинов души таскали… Извини, солдатик.
— Хватит болтать, чертяка, — говорит солдат строго. – Ты меня сперва накорми, напои, да спать уложи, а потом уж об службе поговорим.
— Идёт! – говорит чёрт.
Взмахнул он сигарой, нарисовал дымом бесовский знак в воздухе, и — на тебе!
Тут же под тенистым деревом у дороги сама собой легла скатёрка расписная: по краям её языки адского пламени шёлком вышиты. А над ними всё котлы, котлы висят с грешниками, а они, грешники-то, из котлов рожи высунули, глаза выпучили, и орут – принимают, значит, муки адские. И этот орнамент замечательный вокруг всей скатёрки так и вьётся. Сразу видать, откуда вещь прибыла!
Впрочем, солдату без разницы. Снял он ранец со спины, кивер с головы, саблю отстегнул, волосы седые пригладил, усы расправил, и уселся тут же на травку.
А на скатёрке-то! Полное блюдо мяса зажаренного, прямо из огня — ещё оно скворчит и жирком исходит; да ещё хлеб ситный, да ещё лук сочный да злой! Тут же глиняный кувшин свежего квасу стоит, прямо со льда, запотевший, да зелёный штоф наливки червонной.
— Эх, служивый! – подсаживается рядом чёрт, скрестивши копыта. – Кто тебя когда ещё так кормил, скажи-ка? На какой ещё службе?
— Угм-угм, — отвечает солдат, наворачивая за обе щеки. – Угм-огм-угм.
Чёрт разлил штоф на две кружки, и тут выпили они, как старые друзья-приятели. Поел солдат, попил, по усам текло, но уж и в рот попадало! Чёрт тоже от него не отставал – чего ж себе отказывать, если все харчи предоставляются прямиком из пекла и совершенно бесплатно, для служебной надобности, так сказать — для охмурения души православной.
Ох, и сладка она им, чертям, душа человеческая! Да просто так об этом ведь не скажешь: нужно туману напустить, службу какую-нибудь заказать-придумать.
— Ну, что, чертяка, — говорит солдат, попивши да поевши, и засучивает рукава. – Давай теперь силой мериться?
— Хе-хе, — смеётся тот. – Это как же? Кто камень в руке раздавит?
— Да хоть бы и камень!.. А ты откуда знаешь? – дивится солдат.
— Да кто ж этого не знает, — ухмыляется чёрт. – Я камень раздавлю в песок, а ты заместо камня возьмёшь луковицу, так? Да и выжмешь её мне прям в глаза… А?
Смутился солдат, покраснел. Он ведь так и хотел сделать. Да так и в сказах любых написано! Раскусил его чёрт, что тут скажешь.
— Брось ты, служивый, — говорит чёрт, — всё козни мне строить! Давай лучше гульнём с тобой на славу! Ты пойми, — тут чёрт зашептал ему на ухо. — Всё, что ни захочешь – всё будет! И всё бесплатно, заметь. Всё оплачивает банк «Пеклокоммерц», со специального счёта. Нам заботы никакой. Соглашайся, брателло!
А солдату гульнуть-то охота — сто лет уж он не гуливал! Ну, если не сто, так двадцать пять точно. Махнул он рукой:
— Ну, давай, что ли… Давай теперь это… насчёт баб сообрази.
— Вот это дело! – хлопнул его по плечу чёрт. – Какую б тебе хотелось? В мечтаниях было у тебя что? А то, может, негру чёрную хочешь? – хихикает бес. — Всё можем!
Задумался солдат, не знает, что и пожелать. А чёрт зажёг опять свою сигару, дыму напустил, и в сигарном облаке картинка нарисовалась.
Идёт под гору к речке по зелёной травушке-муравушке крестьянская девка-краса, русая коса ниже пояса. Рубаха на ней белая, коромысло красное; идёт, песню напевает. Подошла к берегу, воды набрала, поставила. Жарко! Оглянулась вокруг – ни единой живой души. Только шмели жужжат да стрекозы над речной осокою летают… Взяла она тогда, рубаху через голову скинула — всю красу свою солдату явила! — да в воду осторожненько так и заходит, ноженькой её пробует. Ай, красава!
— Смотри, солдат, — говорит нечистый. – Девка Дуняша, в самом соку! Я её сейчас охмурю, и тебя туда же перетащу. Как из воды выйдет, бери её смело и вали на травку! Ничего она супротив не скажет.
У солдата глаза сперва загорелись, а потом поразмыслил он, и говорит:
— Девка больно хорошая, жалко… Ты её охмуришь, она ничего и знать не будет, а потом в подоле принесёт? Ещё, того гляди, утопится с горя… Нет, чёрт, погоди. Дай подумать.
— Думай!
Подумал солдат, подумал, и вспомнил одну барыньку… Шёл это он со службы, да попал в одну губернию, в одно поместье завернул. Ну, и стал проситься на ночлег.
Вышла на широкое крыльцо барыня в большой белой шляпе, красивая да белолицая, ладная да фигурная, но спесива – жуть! Посмотрела через стёклышки презрительно, губу выпятила: «Фи! – говорит. — Разве у нас постоялый двор? Разве трактир?.. Какое, — говорит, — хамство. Прочь пошёл!» Веером махнула и прогнала солдата.
Эх, и обидно ему стало! Он с Буонапартом воевал, кровь за Расею проливал, 25 годков солдатскую лямку тянул, а его — как паршивого пса!.. Утёр он солёную слезу, и пошёл со двора. Заночевал в поле, в стогу, на пустое брюхо, и долго тогда эту барыньку поминал.
Отпросился солдат в отпуск, собрался и пошел в поход. Шел-шел, не видать нигде воды, чем бы ему сухарики помочить да на пути на дороге закусить, а в брюхе давно пусто. Нечего делать — потащился дальше; глядь — бежит ручеек, подошел к этому ручейку, достал из ранца три сухаря и положил в воду. Да была еще у солдата скрипка; в досужее время он на ней разные песни играл, скуку разгонял. Вот сел солдат у ручья, взял скрипку и давай наигрывать. Вдруг откуда ни возьмись — приходит к нему нечистый в виде старца, с книгою в руках. «Здравствуй, господин служба!» — «Здорово, добрый человек!» Черт аж поморщился, как солдат обозвал его добрым человеком. «Послушай, дружище, поменяемся: я отдам тебе свою книгу, а ты мне скрипку». — «Эх, старый, на что мне твоя книжка? Я хоть десять лет прослужил государю, а грамотным никогда не бывал; прежде не знал, а теперь и учиться поздно!» — «Ничего, служивый! У меня такая книга — кто ни посмотрит, всякий прочитать сумеет!» — «А ну дай — попробую!»
Развернул солдат книжку и начал читать, словно с малых лет навык грамоте, обрадовался и тотчас же променял свою скрипку. Нечистый взял скрипку, начал смычком водить, а дело не клеится — нет в его игре никакого ладу. «Слушай, брат, — говорит он солдату, — оставайся-ка у меня в гостях дня на три да поучи на скрипке играть; спасибо тебе скажу!» — «Нет, старик, — отвечает солдат, — мне надо на родину, а за три дня я далеко уйду». — «Пожалуйста, служивый, коли останешься да научишь на скрипке играть, я тебя в один день домой доставлю — на почтовой тройке довезу». Солдат сидит в раздумье: оставаться или нет? И вынимает он сухари из ручья — хочет закусывать. «Эх, брат служивый, — говорит нечистый, — плохая твоя еда; покушай-ка моей!» Развязал мешок и достал белого хлеба, жареной говядины, водки и всяких заедков: ешь — не хочу!
Солдат наелся-напился и согласился остаться у того незнакомого старика и поучить его на скрипке играть. Прогостил у него три дня и просится домой; черт выводит его из своих хором — перед крыльцом стоит тройка добрых коней. «Садись, служивый! Мигом довезу». Солдат сел с чертом в повозку; как подхватили их лошади, как понесли — только версты в глазах мелькают! Духом довезли. «А что, узнаешь эту деревню?» — спрашивает нечистый. «Как же не узнать! — отвечает солдат. — Ведь в этой деревне я родился и вырос». — «Ну, прощай!» Солдат слез с повозки, пришел к сродственникам, стал с ними здороваться да про себя рассказывать, когда его и на сколько из полку отпустили. Показалось ему, что пробыл он у нечистого в гостях всего-навсего три дня, а на самом деле пробыл у него три года; срок отпуску давным-давно кончился, а в полку, чай, в бегах его считают.
Оробел солдат, не знает, что и делать ему! И гульба на ум нейдет! Вышел за околицу и думает: «Куда теперь деваться? Коли в полк идти — так там сквозь строй загоняют. Эх, нечистый, славно ты подшутил надо мною». Только вымолвил это слово, а нечистый тут как тут. «Не кручинься, служивый! Оставайся со мной — ведь у вас в полку житье незавидное, сухарями кормят да палками бьют, а я тебя счастливым сделаю… Хочешь, купцом сделаю?» — «Вот это ладно; купцы хорошо живут, дай и я попробую счастья!» Нечистый сделал его купцом, дал ему в столичном городе большую лавку с разными дорогими товарами и говорит: «Теперь, брат, прощай! Я уйду от тебя за тридевять земель, в тридесятое государство; у тамошнего короля есть прекрасная дочь Марья-королевна; стану ее всячески мучить!»
Живет наш купец, ни о чем не тужит; счастье само так и валит на двор; в торговле такая ему задача, что лучше требовать нельзя! Стали ему другие купцы завидовать. «Давайте-ка, — говорят, — его спросим: что он за человек, и откуда приехал, и может ли торг вести? Ведь он у нас всю торговлю отбил — чтоб ему пусто было!» Пришли к нему, стали допрашивать, а он отвечает им: «Братцы вы мои! Теперь у меня дел подошло много, некогда с вами потолковать; приходите завтра — всё узнаете». Купцы разошлись по домам; а солдат думает, что ему делать? Как ответ давать? Думал-думал и решился бросить свою лавку и уйти ночью из города. Вот забрал он все деньги, какие налицо были, и пошел в тридесятое государство.
Шел-шел и приходит на заставу. «Что за человек?» — спрашивает его часовой. Он отвечает: «Я — лекарь; иду в ваше царство, потому что у вашего короля дочь больна; хочу ее вылечить». Часовой доложил про то придворным, придворные довели до самого короля. Король призвал солдата: «Коли ты вылечишь мою дочь, отдам ее за тебя замуж». — «Ваше величество, прикажите мне дать три колоды карт, три бутылки вина сладкого да три бутылки спирту горячего, три фунта орехов, три фунта свинцовых пуль да три пучка свеч воску ярого». — «Хорошо, все будет готово!» Солдат дождался вечера, купил себе скрипку и пошел к королевне; зажег в ее горницах свечи, начал пить-гулять, на скрипочке играть.
В полночь приходит нечистый, услыхал музыку и бросился к солдату: «Здравствуй, брат!» — «Здорово!» — «Что ты пьешь?» — «Квасок потягиваю». — «Дай-ка мне!» — «Изволь!» — и поднес ему полный стакан горячего спирту; черт выпил — и глаза под лоб закатил: «Эх, крепко забирает! Дай-ка закусить чем-нибудь». — «Вот орехи, бери да закусывай!» — говорит солдат, а сам свинцовые пули подсовывает. Черт грыз-грыз, только зубы поломал. Стали они в карты играть; пока то да се — время ушло, петухи закричали, и нечистый пропал. Спрашивает король королевну: «Каково ночь спала?» — «Слава богу спокойно!» И другая ночь так же прошла; а к третьей ночи просит солдат короля: «Ваше величество! Прикажите в пятьдесят пуд клещи сковать да сделать три прута медных, три прута железных и три оловянных». — «Хорошо, все будет сделано!»
В глухую полночь является нечистый. «Здравствуй, служивый! Я опять к тебе погулять пришел». — «Здравствуй! Кто не рад веселому товарищу!» Начали пить-гулять. Нечистый увидал клещи и спрашивает: «А это что такое?» — «Да, вишь, король взял меня в свою службу да заставил музыкантов на скрипке учить; а у них у всех пальцы-то кривые — не лучше твоих, надо в клещах выправлять». — «Ах, братец, — стал просить нечистый, — нельзя ли и мне выправить пальцы? А то до сей поры не умею на скрипке играть». — «Отчего нельзя? Клади сюда пальцы». Черт вложил обе руки в клещи; солдат прижал их, стиснул, потом схватил прутья и давай его потчевать; бьет да приговаривает: «Вот тебе купечество!» Черт молит, черт просит: «Отпусти, пожалуй! За тридцать верст не подойду к дворцу!» А он знай бичует. Прыгал-прыгал черт, вертелся-вертелся, насилу вырвался и говорит солдату: «Хоть ты и женишься на королевне, а из моих рук не уйдешь! Только отъедешь за тридцать верст от города — сейчас захвачу тебя!» Сказал и исчез.
Вот женился солдат на королевне и жил с нею в любви и согласии, а спустя несколько лет помер король, и он стал управлять всем царством. В одно время вышел новый король с своею женою в сад погулять. «Ах, какой славный сад!» — говорит он. «Это что за сад! — отвечает королева. — Есть у нас за городом другой сад, верст тридцать отсюда, вот там есть на что полюбоваться!» Король собрался и поехал туда с королевою; только вылез он из коляски, а нечистый навстречу: «Ты зачем? Разве забыл, что тебе сказано! Ну, брат, сам виноват; теперь из моих лап не вырвешься». — «Что делать! Видно, такова судьба моя! Позволь хоть с молодой женой проститься». — «Прощайся, да поскорей!..»