Кто написал сказку тараканище автор

Часть первая

Ехали медведи
На велосипеде.

А за ними кот
Задом наперёд.

А за ним комарики
На воздушном шарике.

А за ними раки
На хромой собаке.

Волки на кобыле.
Львы в автомобиле.

Зайчики
В трамвайчике.

Жаба на метле…

Едут и смеются,
Пряники жуют.

Вдруг из подворотни
Страшный великан,
Рыжий и усатый
Та-ра-кан!
Таракан, Таракан, Тараканище!

Он рычит, и кричит,
И усами шевелит:
«Погодите, не спешите,
Я вас мигом проглочу!
Проглочу, проглочу, не помилую».

Звери задрожали,
В обморок упали.

Волки от испуга
Скушали друг друга.

Бедный крокодил
Жабу проглотил.

А слониха, вся дрожа,
Так и села на ежа.

Только раки-забияки
Не боятся бою-драки:
Хоть и пятятся назад,
Но усами шевелят
И кричат великану усатому:

«Не кричи и не рычи,
Мы и сами усачи,
Можем мы и сами
Шевелить усами!»
И назад ещё дальше попятились.

И сказал Гиппопотам
Крокодилам и китам:

«Кто злодея не боится
И с чудовищем сразится,
Я тому богатырю
Двух лягушек подарю
И еловую шишку пожалую!»

«Не боимся мы его,
Великана твоего:
Мы зубами,
Мы клыками,
Мы копытами его!»

И весёлою гурьбой
Звери кинулися в бой.

Но, увидев усача
(Ай-ай-ай!),
Звери дали стрекача
(Ай-ай-ай!).

По лесам, по полям разбежалися:
Тараканьих усов испугалися.

И вскричал Гиппопотам:
«Что за стыд, что за срам!
Эй, быки и носороги,
Выходите из берлоги
И врага
На рога
Поднимите-ка!»

Но быки и носороги
Отвечают из берлоги:
«Мы врага бы
На рога бы.
Только шкура дорога,
И рога нынче тоже
не дёшевы»,

И сидят и дрожат
Под кусточками,
За болотными прячутся
Кочками.

Крокодилы в крапиву
Забилися,
И в канаве слоны
Схоронилися.

Только и слышно,
Как зубы стучат,
Только и видно,
Как уши дрожат.

А лихие обезьяны
Подхватили чемоданы
И скорее со всех ног
Наутек.

И акула
Увильнула,
Только хвостиком махнула.

А за нею каракатица —
Так и пятится,
Так и катится.

Часть вторая

Вот и стал Таракан
победителем,
И лесов и полей повелителем.
Покорилися звери усатому.
(Чтоб ему провалиться,
проклятому!)
А он между ними похаживает,
Золоченое брюхо поглаживает:
«Принесите-ка мне, звери,
ваших детушек,
Я сегодня их за ужином
скушаю!»

Бедные, бедные звери!
Воют, рыдают, ревут!
В каждой берлоге
И в каждой пещере
Злого обжору клянут.

Да и какая же мать
Согласится отдать
Своего дорогого ребёнка —
Медвежонка, волчонка, слоненка, —
Чтобы несытое чучело
Бедную крошку
замучило!

Плачут они, убиваются,
С малышами навеки
прощаются.

Но однажды поутру
Прискакала кенгуру,
Увидала усача,
Закричала сгоряча:
«Разве это великан?
(Ха-ха-ха!)
Это просто таракан!
(Ха-ха-ха!)

Таракан, таракан,
таракашечка,
Жидконогая
козявочка-букашечка.
И не стыдно вам?
Не обидно вам?
Вы — зубастые,
Вы — клыкастые,
А малявочке
Поклонилися,
А козявочке
Покорилися!»

Испугались бегемоты,
Зашептали: «Что ты, что ты!
Уходи-ка ты отсюда!
Как бы не было нам худа!»

Только вдруг из-за кусточка,
Из-за синего лесочка,
Из далеких из полей
Прилетает Воробей.
Прыг да прыг
Да чик-чирик,
Чики-рики-чик-чирик!

Взял и клюнул Таракана,
Вот и нету великана.
Поделом великану досталося,
И усов от него не осталося.

То-то рада, то-то рада
Вся звериная семья,
Прославляют, поздравляют
Удалого Воробья!

Ослы ему славу по нотам поют,
Козлы бородою дорогу метут,
Бараны, бараны
Стучат в барабаны!

Сычи-трубачи
Трубят! Грачи с каланчи
Кричат!
Летучие мыши
На крыше
Платочками машут
И пляшут.

А слониха-щеголиха
Так отплясывает лихо,
Что румяная луна
В небе задрожала
И на бедного слона
Кубарем упала.

Вот была потом забота —
За луной нырять в болото
И гвоздями к небесам приколачивать!

Сказка о том, как появился в зверином сообществе «страшный великан, рыжий и усатый таракан». Он пообещал съесть всех зверей. Даже слоны, быки и носороги испугались таракана и спрятались по оврагам. Все звери ему подчинились, и стал таракан победителем. Так продолжалось до тех пор, пока не прилетел воробей и клюнул таракана…

Тараканище читать

Часть первая

Ехали медведи
На велосипеде.

А за ними кот

Задом наперёд.

А за ним комарики

На воздушном шарике.

А за ними раки

На хромой собаке.

Волки на кобыле.

Львы в автомобиле.

Зайчики

В трамвайчике.

Жаба на метле…

Едут и смеются,

Пряники жуют.

Вдруг из подворотни

Страшный великан,

Рыжий и усатый

Та-ра-кан!

Таракан, Таракан, Тараканище!

Он рычит, и кричит,

И усами шевелит:

«Погодите, не спешите,

Я вас мигом проглочу!

Проглочу, проглочу, не помилую»

Звери задрожали,

В обморок упали.

Волки от испуга

Скушали друг друга.

Бедный крокодил

Жабу проглотил.

А слониха, вся дрожа,

Так и села на ежа.

Только раки-забияки

Не боятся бою-драки;

Хоть и пятятся назад,

Но усами шевелят

И кричат великану усатому:

«Не кричи и не рычи,

Мы и сами усачи,

Можем мы и сами

Шевелить усами!»

И назад ещё дальше попятились.

И сказал Гиппопотам

Крокодилам и китам:

«Кто злодея не боится

И с чудовищем сразится,

Я тому богатырю

Двух лягушек подарю

И еловую шишку пожалую!» —

«Не боимся мы его,

Великана твоего:

Мы зубами,

Мы клыками,

Мы копытами его!»

И весёлою гурьбой

Звери кинулися в бой.

Но, увидев усача

(Ай-яй-яй!),

Звери дали стрекача

(Ай-яй-яй!).

По лесам, по полям разбежалися:

Тараканьих усов испугалися.

И вскричал Гиппопотам:

«Что за стыд, что за срам!

Эй, быки и носороги,

Выходите из берлоги

И врага

На рога

Поднимите-ка!»

Но быки и носороги

Отвечают из берлоги:

«Мы врага бы

На рога бы,

Только шкура дорога,

И рога нынче тоже не дёшевы».

И сидят и дрожат под кусточками,

За болотными прячутся кочками.

Крокодилы в крапиву забилися,

И в канаве слоны схоронилися.

Только и слышно, как зубы стучат,

Только и видно, как уши дрожат,

А лихие обезьяны

Подхватили чемоданы

И скорее со всех ног

Наутёк.

И акула

Увильнула,

Только хвостиком махнула.

А за нею каракатица —

Так и пятится,

Так и катится.

Часть вторая
Вот и стал

Таракан победителем,

И лесов и полей повелителем.

Покорилися звери усатому

(Чтоб ему провалиться, проклятому!).

А он между ними похаживает,

Золочёное брюхо поглаживает:

«Принесите-ка мне, звери, ваших детушек,

Я сегодня их за ужином скушаю!»

Бедные, бедные звери!

Воют, рыдают, ревут!

В каждой берлоге

И в каждой пещере

Злого обжору клянут.

Да и какая же мать

Согласится отдать

Своего дорогого ребёнка —

Медвежонка, волчонка, слонёнка,—

Чтобы несытое чучело

Бедную крошку замучило!

Плачут они, убиваются,

С малышами навеки прощаются.

Но однажды поутру

Прискакала кенгуру,

Увидала усача,

Закричала сгоряча:

«Разве это великан?

(Ха-ха ха!) Это просто таракан)

(Ха-ха-ха!) Таракан, таракан, таракашечка,

Жидконогая козявочка — букашечка.

И не стыдно вам?

Не обидно вам?

Вы — зубастые,

Вы — клыкастые,

А малявочке поклонилися,

А козявочке покорилися!»

Испугались бегемоты,

Зашептали: «Что ты, что ты!

Уходи-ка ты отсюда!

Как бы не было нам худа!»

Только вдруг из-за кусточка,

Из-за синего лесочка,

Из далёких из полей

Прилетает Воробей.

Прыг да прыг

Да чик-чирик,

Чики-рики-чик-чирик!

Взял и клюнул Таракана —

Вот и нету великана.

Поделом великану досталося,

И усов от него не осталося.

То-то рада, то-то рада

Вся звериная семья,

Прославляют, поздравляют

Удалого Воробья!

Ослы ему славу по нотам поют,

Козлы бородою дорогу метут,

Бараны, бараны

Стучат в барабаны!

Сычи-трубачи

Трубят!

Грачи с каланчи

Кричат!

Летучие мыши

На крыше

Платочками машут

И пляшут.

А слониха, а слониха

Так отплясывает лихо,

Что румяная луна

В небе задрожала

И на бедного слона

Кубарем упала.

Вот была потом забота —

За луной нырять в болото

И гвоздями к небесам приколачивать!

(Илл.В.Сутеева)

Часть первая

Ехали медведи
На велосипеде.

А за ними кот
Задом наперёд.

А за ним комарики
На воздушном шарике.

А за ними раки
На хромой собаке.

Волки на кобыле.
Львы в автомобиле.

Зайчики
в трамвайчике.

Жаба на метле…

Едут и смеются,
Пряники жуют.

Вдруг из подворотни
Страшный великан,
Рыжий и усатый
Та-ра-кан!
Таракан, Таракан, Тараканище!

Он рычит, и кричит,
И усами шевелит:
«Погодите, не спешите,
Я вас мигом проглочу!
Проглочу, проглочу, не помилую».

Звери задрожали,
В обморок упали.

Волки от испуга
Скушали друг друга.

Бедный крокодил
Жабу проглотил.

А слониха, вся дрожа,
Так и села на ежа.

Только раки-забияки
Не боятся бою-драки;
Хоть и пятятся назад,
Но усами шевелят
И кричат великану усатому:

«Не кричи и не рычи,
Мы и сами усачи,
Можем мы и сами
Шевелить усами!»
И назад еще дальше попятились.

И сказал Гиппопотам
Крокодилам и китам:

«Кто злодея не боится
И с чудовищем сразится,
Я тому богатырю
Двух лягушек подарю
И еловую шишку пожалую!»

«Не боимся мы его,
Великана твоего:
Мы зубами,
Мы клыками,
Мы копытами его!»

И весёлою гурьбой
Звери кинулися в бой.

Но, увидев усача
(Ай-ай-ай!),
Звери дали стрекоча
(Ай-ай-ай!).

По лесам, по полям разбежалися:
Тараканьих усов испугалися.

И вскричал Гиппопотам:
«Что за стыд, что за срам!
Эй, быки и носороги,
Выходите из берлоги
И врага
На рога
Поднимите-ка!»

Но быки и носороги
Отвечают из берлоги:
«Мы врага бы
На рога бы,
Только шкура дорога,
И рога нынче тоже не дёшевы».

И сидят и дрожат под кусточками,
За болотными прячутся кочками.

Крокодилы в крапиву забилися,
И в канаве слоны схоронилися.

Только и слышно, как зубы стучат,
Только и видно, как уши дрожат.

А лихие обезьяны
Подхватили чемоданы
И скорее со всех ног
Наутёк.

И акула
Увильнула,
Только хвостиком махнула.

А за нею каракатица —
Так и пятится,
Так и катится.

Часть вторая

Вот и стал Таракан победителем,
И лесов и полей повелителем.
Покорилися звери усатому
(Чтоб ему провалиться, проклятому!).
А он между ними похаживает,
Золоченое брюхо поглаживает:
«Принесите-ка мне, звери, ваших детушек,
Я сегодня их за ужином скушаю!»

Бедные, бедные звери!
Воют, рыдают, ревут!
В каждой берлоге
И в каждой пещере
Злого обжору клянут.

Да и какая же мать
Согласится отдать
Своего дорогого ребёнка —
Медвежонка, волчонка, слонёнка, —
Чтоб ненасытное чучело
Бедную крошку замучило!

Плачут они, убиваются,
С малышами навеки прощаются.

Но однажды поутру
Прискакала кенгуру.
Увидала усача,
Закричала сгоряча:
«Разве это великан?
(Ха-ха-ха!)
Это просто таракан!
(Ха-ха-ха!)

Таракан, таракан, таракашечка,
Жидконогая козявочка-букашечка.
И не стыдно вам?
Не обидно вам?
Вы — зубастые,
Вы — клыкастые,
А малявочке
Поклонилися,
А козявочке
Покорилися!»

Испугались бегемоты,
Зашептали: «Что ты, что ты!
Уходи-ка ты отсюда!
Как бы не было нам худа!»

Только вдруг из-за кусточка,
Из-за синего лесочка,
Из далёких из полей
Прилетает Воробей.
Прыг да прыг!
Да чик-чирик,
Чики-рики-чик-чирик!

Взял и клюнул Таракана —
Вот и нету великана.
Поделом великану досталося,
И усов от него не осталося.

То-то рада, то-то рада
Вся звериная семья,
Прославляют, поздравляют
Удалого Воробья!

Ослы ему славу по нотам поют,
Козлы бородою дорогу метут,
Бараны, бараны
Стучат в барабаны!
Сычи-трубачи
Трубят!
Грачи с каланчи
Кричат!
Летучие мыши
На крыше
Платочками машут
И пляшут.

А слониха-щеголиха
Так отплясывает лихо,
Что румяная луна
В небе задрожала
И на бедного слона
Кубарем упала.

Вот была потом забота —
За луной нырять в болото
И гвоздями к небесам приколачивать!

Корней Чуковский

Часть первая

Ехали медведи
На велосипеде.

А за ними кот
Задом наперёд.

А за ним комарики
На воздушном шарике.

А за ними раки
На хромой собаке.

Волки на кобыле.
Львы в автомобиле.

Зайчики
В трамвайчике.

Жаба на метле…

Едут и смеются,
Пряники жуют.

Вдруг из подворотни
Страшный великан,
Рыжий и усатый
Та-ра-кан!
Таракан, Таракан, Тараканище!

Он рычит, и кричит,
И усами шевелит:
«Погодите, не спешите,
Я вас мигом проглочу!
Проглочу, проглочу, не помилую»

Звери задрожали,
В обморок упали.

Волки от испуга
Скушали друг друга.

Бедный крокодил
Жабу проглотил.

А слониха, вся дрожа,
Так и села на ежа.

Только раки-забияки
Не боятся бою-драки;
Хоть и пятятся назад,
Но усами шевелят
И кричат великану усатому:

«Не кричи и не рычи,
Мы и сами усачи,
Можем мы и сами
Шевелить усами!»
И назад ещё дальше попятились.

И сказал Гиппопотам
Крокодилам и китам:

«Кто злодея не боится
И с чудовищем сразится,
Я тому богатырю
Двух лягушек подарю
И еловую шишку пожалую!» —

«Не боимся мы его,
Великана твоего:
Мы зубами,
Мы клыками,
Мы копытами его!»

И весёлою гурьбой
Звери кинулися в бой.

Но, увидев усача
(Ай-яй-яй!),
Звери дали стрекача
(Ай-яй-яй!).

По лесам, по полям разбежалися:
Тараканьих усов испугалися.

И вскричал Гиппопотам:
«Что за стыд, что за срам!
Эй, быки и носороги,
Выходите из берлоги
И врага
На рога
Поднимите-ка!»

Но быки и носороги
Отвечают из берлоги:
«Мы врага бы
На рога бы,
Только шкура дорога,
И рога нынче тоже не дёшевы».

И сидят и дрожат под кусточками,
За болотными прячутся кочками.

Крокодилы в крапиву забилися,
И в канаве слоны схоронилися.

Только и слышно, как зубы стучат,
Только и видно, как уши дрожат,

А лихие обезьяны
Подхватили чемоданы
И скорее со всех ног
Наутёк.

И акула
Увильнула,
Только хвостиком махнула.

А за нею каракатица —
Так и пятится,
Так и катится.

Часть вторая

Вот и стал
Таракан победителем,
И лесов и полей повелителем.
Покорилися звери усатому
(Чтоб ему провалиться, проклятому!).
А он между ними похаживает,
Золочёное брюхо поглаживает:
«Принесите-ка мне, звери, ваших детушек,
Я сегодня их за ужином скушаю!»

Бедные, бедные звери!
Воют, рыдают, ревут!
В каждой берлоге
И в каждой пещере
Злого обжору клянут.

Да и какая же мать
Согласится отдать
Своего дорогого ребёнка —
Медвежонка, волчонка, слонёнка,—
Чтобы несытое чучело
Бедную крошку замучило!

Плачут они, убиваются,
С малышами навеки прощаются.

Но однажды поутру
Прискакала кенгуру,
Увидала усача,
Закричала сгоряча:

«Разве это великан?
(Ха-ха ха!)
Это просто таракан!
(Ха-ха-ха!)

Таракан, таракан, таракашечка,
Жидконогая козявочка — букашечка.

И не стыдно вам?
Не обидно вам?
Вы — зубастые,
Вы — клыкастые,

А малявочке поклонилися,
А козявочке покорилися!»
 

Испугались бегемоты,
Зашептали: «Что ты, что ты!
Уходи-ка ты отсюда!
Как бы не было нам худа!»

Только вдруг из-за кусточка,
Из-за синего лесочка,
Из далёких из полей
Прилетает Воробей.
Прыг да прыг
Да чик-чирик,
Чики-рики-чик-чирик!

Взял и клюнул Таракана —
Вот и нету великана.
Поделом великану досталося,
И усов от него не осталося.

То-то рада, то-то рада
Вся звериная семья,
Прославляют, поздравляют
Удалого Воробья!

Ослы ему славу по нотам поют,
Козлы бородою дорогу метут,
Бараны, бараны
Стучат в барабаны!
Сычи-трубачи
Трубят!

Грачи с каланчи
Кричат!
Летучие мыши
На крыше
Платочками машут
И пляшут.

А слониха, а слониха
Так отплясывает лихо,
Что румяная луна
В небе задрожала
И на бедного слона
Кубарем упала.

Вот была потом забота —
За луной нырять в болото
И гвоздями к небесам приколачивать!

• Часть первая
• Часть вторая

Про­слу­шать сти­хо­тво­ре­ние7:04

Часть первая

Ехали мед­веди
На велосипеде.
А за ними кот
Задом наперёд.

А за ним комарики
На воз­душ­ном шарике.
А за ними раки
На хро­мой собаке.

Волки на кобыле.
Львы в автомобиле.
Зайчики
В трамвайчике.
Жаба на метле…

Едут и смеются,
Пря­ники жуют.

Вдруг из подворотни
Страш­ный великан,
Рыжий и усатый
Та-ра-кан!
Тара­кан, Тара­кан, Тараканище!

Он рычит, и кричит,
И усами шевелит:
«Пого­дите, не спешите,
Я вас мигом проглочу!
Про­глочу, про­глочу, не помилую»

Звери задро­жали,
В обмо­рок упали.
Волки от испуга
Ску­шали друг друга.

Бед­ный крокодил
Жабу проглотил.
А сло­ниха, вся дрожа,
Так и села на ежа.

Только раки-заби­яки
Не боятся бою-драки;
Хоть и пятятся назад,
Но усами шевелят
И кри­чат вели­кану усатому:

«Не кричи и не рычи,
Мы и сами усачи,
Можем мы и сами
Шеве­лить усами!»
И назад ещё дальше попятились.

И ска­зал Гиппопотам
Кро­ко­ди­лам и китам:
«Кто зло­дея не боится
И с чудо­ви­щем сразится,
Я тому богатырю
Двух лягу­шек подарю
И ело­вую шишку пожалую!» —

«Не боимся мы его,
Вели­кана твоего:
Мы зубами,
Мы клыками,
Мы копы­тами его!»

И весё­лою гурьбой
Звери кину­лися в бой.

Но, уви­дев усача
(Ай-ай-ай!),
Звери дали стрекача
(Ай-ай-ай!).

По лесам, по полям разбежалися:
Тара­ка­ньих усов испугалися.

И вскри­чал Гиппопотам:
«Что за стыд, что за срам!
Эй, быки и носороги,
Выхо­дите из берлоги
И врага
На рога
Поднимите-ка!»

Но быки и носороги
Отве­чают из берлоги:
«Мы врага бы
На рога бы,
Только шкура дорога,
И рога нынче тоже не дёшевы».

И сидят и дро­жат под кусточками,
За болот­ными пря­чутся кочками.
Кро­ко­дилы в кра­пиву забилися,
И в канаве слоны схоронилися.
Только и слышно, как зубы стучат,

Только и видно, как уши дрожат,
А лихие обезьяны
Под­хва­тили чемоданы
И ско­рее со всех ног
Наутёк.

И акула
Увильнула,
Только хво­сти­ком махнула.

А за нею каракатица —
Так и пятится,
Так и катится.

Часть вторая

Вот и стал
Тара­кан победителем,
И лесов и полей повелителем.
Поко­ри­лися звери усатому
(Чтоб ему про­ва­литься, проклятому!).

А он между ними похаживает,
Золо­чё­ное брюхо поглаживает:
«При­не­сите-ка мне, звери, ваших детушек,
Я сего­дня их за ужи­ном скушаю!»

Бед­ные, бед­ные звери!
Воют, рыдают, ревут!
В каж­дой берлоге
И в каж­дой пещере
Злого обжору клянут.

Да и какая же мать
Согла­сится отдать
Сво­его доро­гого ребёнка —
Мед­ве­жонка, вол­чонка, слонёнка,—
Чтобы несы­тое чучело
Бед­ную крошку замучило!

Пла­чут они, убиваются,
С малы­шами навеки прощаются.
Но одна­жды поутру
При­ска­кала кенгуру,

«Разве это великан?
(Ха-ха ха!) Это про­сто таракан)
(Ха-ха-ха!) Тара­кан, тара­кан, таракашечка,
Жид­ко­но­гая козявочка-букашечка.
И не стыдно вам?
Не обидно вам?
Вы — зубастые,
Вы — клыкастые,
А маля­вочке Поклонилися,
А козя­вочке Покорилися!»

Испу­га­лись бегемоты,
Зашеп­тали: «Что ты, что ты!
Уходи-ка ты отсюда!
Как бы не было нам худа!»

Только вдруг из-за кусточка,
Из-за синего лесочка,
Из далё­ких из полей
При­ле­тает Воробей.
Прыг да прыг
Да чик-чирик,
Чики-рики-чик-чирик!

Взял и клю­нул Таракана —
Вот и нету великана.
Поде­лом вели­кану досталося,
И усов от него не осталося.

То-то рада, то-то рада
Вся зве­ри­ная семья,
Про­слав­ляют, поздравляют
Уда­лого Воробья!

Ослы ему славу по нотам поют,
Козлы боро­дою дорогу метут,
Бараны, бараны
Сту­чат в барабаны!
Сычи-трубачи
Трубят!
Грачи с каланчи
Кричат!
Лету­чие мыши
На крыше
Пла­точ­ками машут
И пляшут.

А сло­ниха-щего­лиха
Так отпля­сы­вает лихо,
Что румя­ная луна
В небе задрожала
И на бед­ного слона
Куба­рем упала.

Вот была потом забота —
За луной нырять в болото
И гвоз­дями к небе­сам приколачивать

1

Ехали медведи

На велосипеде.

А за ними кот

Задом наперёд.

А за ним комарики

На воздушном шарике.

А за ними раки

На хромой собаке.

Волки на кобыле.

Львы в автомобиле.

Зайчики

В трамвайчике.

Жаба на метле…

Едут и смеются,

Пряники жуют.

Вдруг из подворотни

Страшный великан,

Рыжий и усатый

Та-ра-кан!

Таракан, Таракан, Тараканище!

Он рычит, и кричит,

И усами шевелит:

‘Погодите, не спешите,

Я вас мигом проглочу!

Проглочу, проглочу, не помилую’

Звери задрожали,

В обморок упали.

Волки от испуга

Скушали друг друга.

Бедный крокодил

Жабу проглотил.

А слониха, вся дрожа,

Так и села на ежа.

Только раки-забияки

Не боятся бою-драки;

Хоть и пятятся назад,

Но усами шевелят

И кричат великану усатому:

‘Не кричи и не рычи,

Мы и сами усачи,

Можем мы и сами

Шевелить усами!’

И назад ещё дальше попятились.

И сказал Гиппопотам

Крокодилам и китам:

‘Кто злодея не боится

И с чудовищем сразится,

Я тому богатырю

Двух лягушек подарю

И еловую шишку пожалую!’ —

‘Не боимся мы его,

Великана твоего:

Мы зубами,

Мы клыками,

Мы копытами его!’

И весёлою гурьбой

Звери кинулися в бой.

Но, увидев усача

(Ай-ай-ай!),

Звери дали стрекача

(Ай-ай-ай!).

По лесам, по полям разбежалися:

Тараканьих усов испугалися.

И вскричал Гиппопотам:

‘Что за стыд, что за срам!

Эй, быки и носороги,

Выходите из берлоги

И врага

На рога

Поднимите-ка!’

Но быки и носороги

Отвечают из берлоги:

‘Мы врага бы

На рога бы,

Только шкура дорога,

И рога нынче тоже не дёшевы’.

И сидят и дрожат под кусточками,

За болотными прячутся кочками.

Крокодилы в крапиву забилися,

И в канаве слоны схоронилися.

Только и слышно, как зубы стучат,

Только и видно, как уши дрожат,

А лихие обезьяны

Подхватили чемоданы

И скорее со всех ног

Наутёк.

И акула

Увильнула,

Только хвостиком махнула.

А за нею каракатица —

Так и пятится,

Так и катится.

2

Вот и стал

Таракан победителем,

И лесов и полей повелителем.

Покорилися звери усатому

(Чтоб ему провалиться, проклятому!).

А он между ними похаживает,

Золочёное брюхо поглаживает:

‘Принесите-ка мне, звери, ваших детушек,

Я сегодня их за ужином скушаю!’

Бедные, бедные звери!

Воют, рыдают, ревут!

В каждой берлоге

И в каждой пещере

Злого обжору клянут.

Да и какая же мать

Согласится отдать

Своего дорогого ребёнка —

Медвежонка, волчонка, слонёнка,-

Чтобы несытое чучело

Бедную крошку замучило!

Плачут они, убиваются,

С малышами навеки прощаются.

Но однажды поутру

Прискакала кенгуру,

‘Разве это великан?

(Ха-ха ха!) Это просто таракан)

(Ха-ха-ха!) Таракан, таракан, таракашечка,

Жидконогая козявочка-букашечка.

И не стыдно вам?

Не обидно вам?

Вы — зубастые,

Вы — клыкастые,

А малявочке Поклонилися,

А козявочке Покорилися!’

Испугались бегемоты,

Зашептали: ‘Что ты, что ты!

Уходи-ка ты отсюда!

Как бы не было нам худа!’

Только вдруг из-за кусточка,

Из-за синего лесочка,

Из далёких из полей

Прилетает Воробей.

Прыг да прыг

Да чик-чирик,

Чики-рики-чик-чирик!

Взял и клюнул Таракана —

Вот и нету великана.

Поделом великану досталося,

И усов от него не осталося.

То-то рада, то-то рада

Вся звериная семья,

Прославляют, поздравляют

Удалого Воробья!

Ослы ему славу по нотам поют,

Козлы бородою дорогу метут,

Бараны, бараны

Стучат в барабаны!

Сычи-трубачи

Трубят!

Грачи с каланчи

Кричат!

Летучие мыши

На крыше

Платочками машут

И пляшут.

А слониха-щеголиха

Так отплясывает лихо,

Что румяная луна

В небе задрожала

И на бедного слона

Кубарем упала.

Вот была потом забота —

За луной нырять в болото

И гвоздями к небесам приколачивать!

В 1921 году детский писатель Корней Чуковский начал работу над одним из самых известных своих произведений – «Тараканище». Сказку в стихах опубликовали двумя годами позднее, и фурор она произвела не только в совсем юной аудитории, но и среди взрослых. Со временем поползли слухи, что Чуковский вложил в «Тараканище» политический подтекст, показав отрицательного героя самоуверенным диктатором. Цензура между тем сказку пропустила, и в 2021 году мы празднуем уже столетний юбилей «Тараканища».

От неудавшегося гимназиста до главного детского писателя

Корней Иванович Чуковский – имя, известное едва ли не каждому в нашей стране. Однако при рождении будущего писателя звали иначе. Николай Корнейчуков родился в 1882 году. Его детство прошло в Одессе и Николаеве. Незнатное происхождение сыграло с ним злую шутку: вскоре после перевода в пятый класс гимназии он был отчислен по выдуманной причине. Сам Корней Иванович объяснял это происшествие вышедшим в 1887 Циркуляром «О кухаркиных детях». Будучи незаконнорожденным сыном крестьянки и почетного гражданина Одессы, в метрической книге Николай Корнейчуков получил отчество крестного отца – Васильевич, однако после революции взял творческий псевдоним Корней Иванович Чуковский, под которым и прославился.

В 1901 году Чуковский начинает писать статьи для газеты «Одесские новости». В качестве ценного сотрудника (к тому же единственного, кто владел иностранным языком) в начале двадцатого столетия он отправляется в командировку в Великобританию, где увлеченно изучает английскую литературу. Журналистскую деятельность Корней Иванович успешно совмещал с занятиями лингвистикой, публиковал переводы американского поэта Уолта Уитмена. Писать сказки Чуковский начал довольно поздно – в 1916 году приступил к работе над «Крокодилом», через пять лет – над «Тараканищем». Большую часть произведений для детей писатель создал в то время, когда росла его младшая дочь. Для любимой Мурочки, как Корней Иванович называл дочь Машу, он написал «Айболита». Девочка болела костным туберкулезом, и Чуковский делал все возможное, чтобы отвлечь ребенка от страданий. Всего за несколько лет Корней Иванович стал одним из самых популярных детских писателей. В советское время его произведения возглавят своеобразный рейтинг литературы для самых маленьких.

Вторая сказка Чуковского

История «Тараканища» берет начало в 1921 году. Корней Чуковский работал над стихотворением очень долго, придумывая и отвергая десятки, если не сотни рифм. Окончательный вариант сказки мог уместиться на пяти страницах. Много лет спустя сотрудница музея Чуковского разбирала архив писателя и среди присланных ему рукописей заметила небольшой рассказ о жизни русской деревни до революции. Оборотную сторону рукописей Корней Иванович использовал в качестве собственного черновика. Мелким почерком он оставил несколько строк, вошедших в итоговый вариант сказки с небольшими изменениями: «Ехали медведи…пряники жуют», «А за ними великан / Страшный и ужасный / Таракан /С длинными усами /».

Сам Корней Иванович так вспоминал историю создания «Тараканища»: «Как-то в 1921 году, когда я жил (и голодал) в Ленинграде, известный историк П. Е. Щеголев предложил мне написать для журнала «Былое» статью о некрасовской сатире «Современники». Я увлекся этой интереснейшей темой… и принялся за изучение той эпохи, когда создавалась сатира. Писал я целые дни с упоением, и вдруг ни с того, ни с сего на меня «накатили стихи»… и пошло, и пошло».

Миф о Сталине

После публикации безобидного детского стихотворения никто и подумать не мог, что некоторые углядят в нем политическую сатиру. Прошло более тридцати лет, прежде чем Тараканище начнут сравнивать со Сталиным и всерьез полагать, что именно с него Чуковский писал «образ» усатого диктатора. Особенно широко распространился этот слух после развенчания культа личности в 1956 году, хотя Корней Иванович неоднократно говорил, что Тараканище не имеет никакого отношения к советскому вождю. Внучка писателя Елена Цезаревна Чуковская даже посвятила этому мифу отдельную статью. Она заметила, что у автора железное алиби. В начале 1920-х Корней Иванович был далек от партийных дел и вряд ли даже слышал о Сталине. Последний стал Генеральным секретарем ЦК РКП(б) незадолго до выхода в свет «Тараканища», а заявил о своих политических амбициях уже после смерти Ленина.

Сталин, очевидно, и сам не ассоциировал себя с отрицательным героем стихотворения Чуковского, зато охотно провел аналогию между персонажами «Тараканища» и своими противниками из числа «правых уклонистов». На шестнадцатом съезде партии в 1930 году советский лидер кратко пересказал сюжет сказки и отметил, что «Бухарин и его приспешники» предрекают Советскому Союзу гибель из-за мнимых опасностей – прямо как звери, испугавшиеся маленького таракана. Узнав об этом, Чуковский в шутку обвинил Сталина в плагиате – на том дело и кончилось. Судя по дневниковым записям Корнея Ивановича, впервые о необычной трактовке своего произведения и сравнении «отца народов» с Тараканищем он услышал после XX съезда КПСС и доклада Хрущева.

Красный комиссар против сказочника

Любопытно, что в автобиографии Корней Иванович ни разу не упоминал о своем возможном знакомстве с Троцким. Последний тоже учился в Одессе в 1890-х годах, только был не гимназистом, а студентом реального училища. До сих пор неизвестно, кроются ли за негативным отношением Троцкого к творчеству Чуковского личные мотивы. Причем критику писателя Троцкий начал еще до Октябрьской революции, а став одним из видных политических деятелей молодого Советского государства, и вовсе перестал стесняться в выражениях.

«Опыт семинарского отца-эконома, выдававшего таракана в хлебе за изюмину, распространяется Чуковским на всю русскую культуру. Таракан как “изюмина” национального духа! Какая это в действительности поганенькая национальная приниженность и какое презрение к живому народу!», – ругал он «Тараканище». Причем, казалось бы, неужели есть дело народному комиссару по военным и морским делам до какого-то литератора? Тем не менее Троцкий исправно громил Чуковского, будто подозревая, что писатель с помощью сатиры обратился лично к нему. Поскольку один из вождей революции часто становился объектом карикатур в белогвардейской печати, да и вообще считался второй по значимости фигурой после Ленина, он скорее мог бы стать прототипом злодея из сказки, нежели упомянутый выше Сталин. В конце концов, при такой трактовке последнему больше подошла бы «роль» Воробья, который «взял и клюнул Таракана».

От запретов к признанию

В 1923 году вышло сразу две сказки Корнея Чуковского – «Тараканище» и «Мойдодыр». Характерно, что к «Тараканищу» у цензоров почти не было претензий, а вот «Мойдодыру» серьезно досталось. Чуковскому ставили в вину неуважение к трубочистам, отношение к детям как к неразумным существам, а также обратили внимание на восклицание «Боже, боже, что случилось?» – и это во время антирелигиозной кампании государства. Впоследствии Корней Иванович «крамольные» строки изменил, и стихотворение при содействии журналиста Льва Клячко было опубликовано детским издательством «Радуга». История повторилась в 1924 году, когда цензура в пух и прах разнесла «Муху Цокотуху». Чуковский негодовал: «Итак, мое наиболее веселое, наиболее музыкальное, наиболее удачное произведение уничтожается только потому, что в нем упомянуты именины! Тов. Быстрова, очень приятным голосом, объяснила мне, что комарик — переодетый принц, а Муха — принцесса. Это рассердило даже меня. Этак можно и в Карле Марксе увидеть переодетого принца!». Были и другие эксцессы: например, фразу «А жуки рогатые, мужики богатые» государственная комиссия посчитала сочувствием кулацким элементам деревни. И все же, несмотря на трудную судьбу, «Муха-Цокотуха» добралась до преданного читателя и полюбилась не одному поколению детей.

В 1963 году по мотивам «Тараканища» был создан мультфильм. Одним из действующих лиц режиссер и сценарист решили сделать сказочника, внешне немного похожего на Корнея Ивановича. Создатели мультфильма справедливо полагали, что в представлении читателей всех возрастов Чуковский крепко связан со своими героями, и рассказывать истории следует «от его лица». Актер озвучки Юрий Филимонов талантливо передал интонации самого писателя. Во время просмотра «Тараканища» зрителя не раз посетит мысль, что вместе с ним за происходящим наблюдает Корней Иванович, добавляя свои остроумные комментарии.