Кто написал тимуркино рассказ

«Тиму́р и его́ кома́нда» — советский детский приключенческий художественный фильм, поставленный по оригинальному сценарию Аркадия Гайдара режиссёром Александром Разумным и снятый на студии «Союздетфильм» в 1940 году.

Тимур и его команда
Жанр	приключенческий фильм
Режиссёр	Александр Разумный
Автор сценария	Аркадий Гайдар
В главных ролях	Ливий Щипачёв Екатерина Деревщикова
Оператор	Пётр Ермолов
Композитор	Лев Шварц
Кинокомпания	«Союздетфильм»
Длительность	80 мин.
Страна	СССР
Язык	русский
Год	1940
IMDb	ID 0180250
Медиафайлы на Викискладе

Внешние изображения
	Участники создания фильма «Тимур и его команда» (1940)

СюжетПравить

Девочка Женя, дочь подполковника Александрова, вместе со старшей сестрой Ольгой приезжает на дачу. Здесь она знакомится с пионером Тимуром — командиром местной группы пионеров, помогающей людям, в особенности старикам и семьям красноармейцев: то дров наколют, то воду из колодца наберут, то пропавшую козу найдут. Ольга, наслушавшись разговоров соседей, принимает Тимура за хулигана и запрещает младшей сестре общаться с ним, хотя Тимур и его небольшая команда ведут борьбу с настоящими хулиганами — «атаманом» Квакиным, Фигурой и их компанией, совершающей ночные налёты на сады дачников…

В конце фильма Тимур идёт на нешуточной важности поступок. Чтобы дать по недоразумению опоздавшей на поезд Жене возможность хоть на несколько минут увидеть отца перед отъездом на фронт, он угоняет дядин мотоцикл и отвозит на нём Женю в Москву. Тимур отлично сознаёт все возможные, негативные для него, последствия этого шага. Ведь задержи их автоинспекция по дороге — для несовершеннолетнего и не имеющего прав Тимура дело бы не ограничилось замечанием или даже штрафом. Тут пахнет исключением из пионеров или даже из школы. И он отлично понимает это. Но человек в беде, и он «не мог иначе»!

В результате Ольга узнаёт, наконец, кто на самом деле Тимур, и всё объясняет его дяде, который готов уже отослать племянника к матери. Заканчивается фильм проводами Гараева-дяди в армию.

В роляхПравить

• Пётр Савин — инженер Георгий Гараев, воентехник 1-го ранга
  • Ливий Щипачёв — его племянник Тимур
• Лев Потёмкин — местный житель, доктор Фёдор Григорьевич Колокольчиков
  • Витя Селезнёв — его внук Витя
  • Петя Гроховский — его внук Коля, тимуровец
• Борис Ясень — Мишка Квакин, «гроза местных садов и огородов»
• Коля Кутузов — Гейка, тимуровец
• Игорь Смирнов — Сима Симаков, тимуровец
• Николай Анненков — засл. арт. респ. — комполка полковник Александров
  • Марина Ковалёва — его старшая дочь Ольга
  • Катя Деревщикова — его младшая дочь Женя
• Елена Максимова — старуха-молочница (в титрах не указана)
• Елена Музиль — старуха, хозяйка пропавшей козы (в титрах не указана)
• Саша Пупко (в титрах не указан)

Съёмочная группаПравить

• Сценарий писателя-орденоносца Аркадия Гайдара
• Постановка режиссёра-орденоносца Александра Разумного
• Оператор — засл. деят. иск. орденоносец Пётр Ермолов
• Художник — Иван Степанов
• Композитор — орденоносец Лев Шварц
• Звукооператор — В. Дмитриев
• Ассистенты:
  • режиссёра — Иван Лукинский
  • по монтажу — Т. Мартынова
  • оператора — Абдер Рахманович Мухтар
  • звукооператора — Б. Пеккер
• Директор картины — С. Томский

Технические данныеПравить

• Чёрно-белый, звуковой.
• Премьера: 31 декабря 1940 года.
• Фильм восстановлен в 1965 году на киностудии им. М. Горького. Некоторые сцены переозвучены (например, песня о «лётчиках-пилотах», которую поёт в саду Ольга). Новая версия фильма была сокращена на 1 минуту 50 секунд. В том числе была изъята сцена, которая была снята во время съёмок по настоянию начальства. В ней Тимур и Женя въезжают на мотоцикле в ночную Москву и, пропуская перед собой колонну красноармейцев-будённовцев на лошадях, останавливаются перед памятником Сталину. Гайдар потребовал эту сцену убрать, сказав: «Я не хочу выглядеть лизоблюдом». Он был единственным писателем своего времени, кто ни разу не упомянул в своих произведениях имени товарища Сталина. Кремлёвские верхи такой изъян «простили», сделали вид, что не заметили. Однако, когда пришло время получать государственные награды, Гайдар обнаружил, что удостоен лишь самого скромного из всех орденов СССР — ордена Знак Почёта. На DVD изданы оба варианта фильма.

ПроизводствоПравить

Сценарий фильма был написан Аркадием Гайдаром в конце 1939 — начале 1940 года, до создания одноимённой повести^[1], главные герои — Тимур и Женя — названы в честь сына автора от первого брака и приёмной дочери от второго.

Первоначальное название фильма было «Дункан и его команда».

«Дункан» — фамилия героя, и только так его называют, а не по имени — Володя. <…> Дункан — имя многих шотландских королей, для русского культурного контекста в первую очередь — имя героя трагедии Шекспира «Макбет»; за ним — историческое лицо, король Дункан I, снискавший, по легенде, любовь подданных своей энергией и справедливостью. <…> Весной 1940 г., во время работы над фильмом по ещё не дописанной повести, именование «Дункан» было отвергнуто. В Комитете по кинематографии выразили недоумение, верно учуяв авторский порыв за пределы выгороженного советского пространства: «Хороший советский мальчик. Пионер. Придумал такую полезную игру и вдруг — „Дункан“. Мы посоветовались тут с товарищами — имя вам нужно поменять» (Б. С. Камов. «Обыкновенная биография: Аркадий Гайдар»). Автор тяжело переживал расставание с важным для него именованием и никак не мог придумать равноценную замену; вдруг его осенило — Тимур, имя сына…

— Мариэтта Чудакова^[2]

Хотя В. А. Разумный (сын режиссёра фильма) считает, что «„Тимуром и его командой“ фильм стал лишь в результате грозного звонка из Комитета по делам кинематографии, предложившего, после заключения пакта Молотова — Риббентропа, убрать „Дункана“ из титров как намёк на нечто английское. И фильм был назван в честь Тимура — сына Фрунзе, по настоянию самого Гайдара»^[3].

На роль Тимура пробовались Борис Рунге, Юрий Яковлев и даже сын Аркадия Гайдара — Тимур. В итоге взяли Ливия Щипачёва — сына известного поэта Степана Щипачёва.

Съёмки фильма проходили в районе Барбошиной поляны в Куйбышеве^[4].
Участница съёмок Зоя Романюк вспоминает, как все было: «Шёл 1938 год. Нам было по 11-12 лет. Жили мы в детском доме № 1 на 2-й линии (так называлась наша улица) на Барбошиной поляне, на берегу Волги. Там располагались летние детсады, пионерские лагеря. Однажды нас собрали в игровой комнате-библиотеке и спросили: кто хочет сниматься в кино? Человек 8 подняли руки, я тоже. Фильм сняли не сразу: сюда киношники приезжали два лета подряд. Кроме самарских детдомовцев на съёмки возили испанских детей. Они тогда жили в доме отдыха „Коминтерн“. На съёмочную площадку нас возили на пароходе, потому она была за Волгой. Кое-что снимали здесь, в Студеном овраге. Мы, куйбышевские пионеры, снимались в массовках. Но с актёрами из Москвы познакомиться успели, и неплохо. И хотя они были из столицы, за яблоками в соседний санаторий Водопьянова с нами лазить не отказывались. В волейбол и футбол с нами лихо играли. Не зазнавались ни капли. Больше мне довелось общаться с Катей Деревщиковой (она играла главную роль Женьки). Однажды нам здорово влетело за эту дружбу. Во время перерыва на съёмках мы решили на спор переплыть Волгу. И её с собой потащили. В этом месте река была очень широкая, мы были привыкшие к таким заплывам, а Катя вряд ли. Неизвестно, чем бы это закончилось для неё, если бы на середине реки нас не подобрала моторка с режиссёром. В детдоме нас наказали за эту авантюру: кроме серьезного внушения, всех восьмерых „чемпионов Волги“ оставили вечером без пирога».

Режиссёр Александр Разумный в своих воспоминаниях писал^[5]: «…всего дальнейшего развития тимуровского движения не предвидели. Все мы, кроме, пожалуй, Аркадия Гайдара. Когда в кратчайший срок мы окончательно смонтировали фильм (всего три дня, за что и получили звание стахановцев студии) и показали его писателю, он с мягкой, только ему свойственной детской улыбкой сказал: „Это только начало! Вот если ребята не заиграют в Тимура, если мы не увидим его последователей в наших дворах, считайте — всё пропало!“».

В 1942 году на экраны вышло снятое режиссёром Львом Кулешовым (по сценарию Аркадия Гайдара) продолжение фильма — «Клятва Тимура», с тем же актёрским составом (кроме Гейки, которого сыграл Саша Путко).

ВидеоПравить

На видеокассетах фильм выпущен дистрибьютором «Формат А».

17 мая 2007 года фильм выпущен дистрибьютором «Монополит» на DVD. Также выпущен на DVD компаниями «Магнат», «Восток В» и «Новый Диск».

См. такжеПравить

• Тимур и его команда (фильм, 1976)

ПримечанияПравить

СсылкиПравить

• Тимур и его команда. Государственный регистр фильмов. Министерство Культуры Российской Федерации. Дата обращения: 5 октября 2022.
• Тимур и его команда. Энциклопедия отечественного кино. Дата обращения: 30 июля 2013. Архивировано из оригинала 4 марта 2016 года.
• Тимур и его команда. Мегаэнциклопедия Кирилла и Мефодия. Дата обращения: 30 июля 2013. Архивировано 9 апреля 2016 года.
• Тимур и его команда. Телеканал «Дом Кино». Дата обращения: 30 июля 2013.
• Тимур и его команда. Телеканал «Культура». Дата обращения: 30 июля 2013. (недоступная ссылка)

Кто написал «Тимур и его команда»?

На чтение 2 мин Обновлено 20 сентября, 2018

Кто написал книгу «Тимур и его команда» сразу можно и не вспомнить.

Содержание

1. Кто написал «Тимур и его команда»?
2. Аркадий Гайдар биография кратко
3. О чем книга «Тимур и его команда»?

Кто написал «Тимур и его команда»?

Автор повести «Тимур и его команда» А. П. Гайдара. Эту книгу он написал в 1940 году.

Герой книги Тимур придумал чудесную форму помощи нашей армии. Он со сверстниками окружал большой заботой тех, кого оставили отцы и братья, ушедшие в армию. Тимур стал образцом, по которому хотели равняться, которому решили подражать миллионы ребят, как только познакомились с повестью «Тимур и его команда».

Аркадий Гайдар биография кратко

Аркадий Петрович Гайдар ( 1904 – 1941) – один из самых читаемых и любимых ребятами писатель, признанный классик детской литературы. У него есть автобиографическая повесть «Школа», где он описывает свои юные годы.
Почти все произведения А.Гайдара предназначены для детей, от первой повести «Р.В.С.» до последних произведений : «Тимур и его команда», «Горячий камень».
В 1941 году его отправили на флот корреспондентом «Комсомольской правды». Он погиб героической смертью в бою, спасая своих товарищей.

О чем книга «Тимур и его команда»?

Главные герои — это группа мальчишек и 2 дочери советского военачальника, Женя и Ольга. Они переезжают в дачный поселок, где младшая Женя понимает, что на их участке в заброшенном сарае состоятся встречи мальчишек поселка, деятельность которых хорошо организована вожаком Тимуром Гараевым.

Оказалось, что они заняты не обычными для мальчишек развлечениями, хулиганством, а помогают родственникам тех, кто был призван в Красную Армию.Женя втягивается в деятельность «организации». Ее старшая сестра Ольга считает, что она связалась с хулиганами и всячески запрещает Жене общаться с Тимуром и его командой.

Ольга между тем начинает дружить с «инженером» Георгием, который на деле оказался танкистом и дядей Тимура.Тимуровцы оказывают помощь родственникам ушедших в армию, защищая их сады от воришек, нося воду, разыскивая пропавших домашних животных. Они решают дать решающее сражение банде хулиганов, которые обворовывают сады жителей. Попытки решить вопрос миром не увенчались успехом и тимуровцы победили хулиганов в рукопашной схватке. Хулиганы были пленены и заперты в будке на центральной площади поселка.Повесть «Тимур и его команда» заканчивается тем, как Тимур везет Женю навстречу к отцу на дядином мотоцикле. Ольга понимает, что Тимур вовсе не хулиган, а Женя тоже занимается полезными делами.

Вот уже три месяца, как командир бронедивизиона полковник Александров не был дома. Вероятно, он был на фронте.

В середине лета он прислал телеграмму, в которой предложил своим дочерям Ольге и Жене остаток каникул провести под Москвой на даче.

Сдвинув на затылок цветную косынку и опираясь на палку щетки, насупившаяся Женя стояла перед Ольгой, а та ей говорила:

– Я поехала с вещами, а ты приберешь квартиру. Можешь бровями не дергать и губы не облизывать. Потом запри дверь. Книги отнеси в библиотеку. К подругам не заходи, а отправляйся прямо на вокзал. Оттуда пошли папе вот эту телеграмму. Затем садись в поезд и приезжай на дачу… Евгения, ты меня должна слушаться. Я твоя сестра…

– И я твоя тоже.

– Да… но я старше… и, в конце концов, так велел папа.

Когда во дворе зафырчала отъезжающая машина, Женя вздохнула и оглянулась. Кругом был разор и беспорядок. Она подошла к пыльному зеркалу, в котором отражался висевший на стене портрет отца.

Хорошо! Пусть Ольга старше и пока ее нужно слушаться. Но зато у нее, у Жени, такие же, как у отца, нос, рот, брови. И, вероятно, такой же, как у него, будет характер.

Она туже перевязала косынкой волосы. Сбросила сандалии. Взяла тряпку. Сдернула со стола скатерть, сунула под кран ведро и, схватив щетку, поволокла к порогу груду мусора.

Вскоре запыхтела керосинка и загудел примус.

Пол был залит водой. В бельевом цинковом корыте шипела и лопалась мыльная пена. А прохожие с улицы удивленно поглядывали на босоногую девчонку в красном сарафане, которая, стоя на подоконнике третьего этажа, смело протирала стекла распахнутых окон.

Грузовик мчался по широкой солнечной дороге. Поставив ноги на чемодан и опираясь на мягкий узел, Ольга сидела в плетеном кресле. На коленях у нее лежал рыжий котенок и теребил лапами букет васильков.

У тридцатого километра их нагнала походная красноармейская мотоколонна. Сидя на деревянных скамьях рядами, красноармейцы держали направленные дулом к небу винтовки и дружно пели.

При звуках этой песни шире распахивались окна и двери в избах. Из-за заборов, из калиток вылетали обрадованные ребятишки. Они махали руками, бросали красноармейцам еще недозрелые яблоки, кричали вдогонку «ура» и тут же затевали бои, сражения, врубаясь в полынь и крапиву стремительными кавалерийскими атаками.

Грузовик свернул в дачный поселок и остановился перед небольшой, укрытой плющом дачей.

Шофер с помощником откинули борта и взялись сгружать вещи, а Ольга открыла застекленную террасу.

Отсюда был виден большой запущенный сад. В глубине сада торчал неуклюжий двухэтажный сарай, и над крышею этого сарая развевался маленький красный флаг.

Ольга вернулась к машине. Здесь к ней подскочила бойкая старая женщина – это была соседка, молочница. Она вызвалась прибрать дачу, вымыть окна, полы и стены.

Пока соседка разбирала тазы и тряпки, Ольга взяла котенка и прошла в сад.

На стволах обклеванных воробьями вишен блестела горячая смола. Крепко пахло смородиной, ромашкой и полынью. Замшелая крыша сарая была в дырах, и из этих дыр тянулись поверху и исчезали в листве деревьев какие-то тонкие веревочные провода.

Ольга пробралась через орешник и смахнула с лица паутину.

Что такое? Красного флага над крышей уже не было, и там торчала только палка.

Тут Ольга услышала быстрый тревожный шепот. И вдруг, ломая сухие ветки, тяжелая лестница – та, что была приставлена к окну чердака сарая, – с треском полетела вдоль стены и, подминая лопухи, гулко брякнулась о землю.

Веревочные провода над крышей задрожали. Царапнув руки, котенок кувыркнулся в крапиву. Недоумевая, Ольга остановилась, осмотрелась, прислушалась. Но ни среди зелени, ни за чужим забором, ни в черном квадрате окна сарая никого не было ни видно, ни слышно.

Она вернулась к крыльцу.

– Это ребятишки по чужим садам озоруют, – объяснила Ольге молочница. – Вчера у соседей две яблони обтрясли, сломали грушу. Такой народ пошел… хулиганы. Я, дорогая, сына в Красную Армию служить проводила. И как пошел, вина не пил. «Прощай, – говорит, – мама». И пошел, и засвистел, милый. Ну, к вечеру, как положено, взгрустнулось, всплакнула.

А ночью просыпаюсь и чудится мне, что по двору шныряет кто-то, шмыгает. Ну, думаю, человек я теперь одинокий, заступиться некому… А много ли мне, старой, надо? Кирпичом по голове стукни – вот я и готова. Однако Бог миловал – ничего не украли. Пошмыгали, пошмыгали и ушли. Кадка у меня во дворе стояла – дубовая, вдвоем не своротишь, – так ее шагов на двадцать к воротам подкатили. Вот и все. А что был за народ, что за люди – дело темное.

В сумерки, когда уборка была закончена, Ольга вышла на крыльцо. Тут из кожаного футляра бережно достала она белый, сверкающий перламутром аккордеон – подарок отца, который он прислал ей ко дню рождения.

Она положила аккордеон на колени, перекинула ремень через плечо и стала подбирать музыку к словам недавно услышанной ею песенки:

 
Ах, если б только раз
Мне вас еще увидеть,
Ах, если б только… раз…
И два… и три…
А вы и не поймете
На быстром самолете,
Как вас ожидала я до утренней зари.
Да!
Летчики-пилоты! Бомбы-пулеметы!
Вот и улетели в дальний путь.
Вы когда вернетесь?
Я не знаю, скоро ли,
Только возвращайтесь…
хоть когда-нибудь.

Еще в то время, когда Ольга напевала эту песенку, несколько раз бросала она короткие настороженные взгляды в сторону темного куста, который рос во дворе у забора. Закончив играть, она быстро поднялась и, повернувшись к кусту, громко спросила:

– Послушайте! Зачем вы прячетесь и что вам здесь надо?

Из-за куста вышел человек в обыкновенном белом костюме. Он наклонил голову и вежливо ей ответил:

– Я не прячусь. Я сам немного артист. Я не хотел вам мешать. И вот я стоял и слушал.

– Да, но вы могли стоять и слушать с улицы. Вы же для чего-то перелезли через забор.

– Я?.. Через забор?.. – обиделся человек. – Извините, я не кошка. Там, в углу забора, выломаны доски, и я с улицы проник через это отверстие.

– Понятно! – усмехнулась Ольга. – Но вот калитка. И будьте добры проникнуть через нее обратно на улицу.

Человек был послушен. Не говоря ни слова, он прошел через калитку, запер за собой задвижку, и это Ольге понравилось.

– Погодите! – спускаясь со ступени, остановила его она. – Вы кто? Артист?

– Нет, – ответил человек. – Я инженер-механик, но в свободное время я играю и пою в нашей заводской опере.

– Послушайте, – неожиданно просто предложила ему Ольга. – Проводите меня до вокзала. Я жду младшую сестренку. Уже темно, поздно, а ее все нет и нет. Поймите, я никого не боюсь, но я еще не знаю здешних улиц. Однако постойте, зачем же вы открываете калитку? Вы можете подождать меня и у забора.

Она отнесла аккордеон, накинула на плечи платок и вышла на темную, пахнувшую росой и цветами улицу.

Ольга была сердита на Женю и поэтому со своим спутником по дороге говорила мало. Он же сказал ей, что его зовут Георгий, фамилия его Гараев и он работает инженером-механиком на автомобильном заводе.

Поджидая Женю, они пропустили уже два поезда, наконец прошел и третий, последний.

– С этой негодной девчонкой хлебнешь горя! – огорченно воскликнула Ольга. – Ну, если бы еще мне было лет сорок или хотя бы тридцать. А то ей тринадцать, мне – восемнадцать, и поэтому она меня совсем не слушается.

– Сорок не надо! – решительно отказался Георгий. – Восемнадцать куда как лучше! Да вы зря не беспокойтесь. Ваша сестра приедет рано утром.

Перрон опустел. Георгий вынул портсигар. Тут же к нему подошли два молодцеватых подростка и, дожидаясь огня, вынули свои папиросы.

– Молодой человек, – зажигая спичку и озаряя лицо старшего, сказал Георгий. – Прежде чем тянуться ко мне с папиросой, надо поздороваться, ибо я уже имел честь с вами познакомиться в парке, где вы трудолюбиво выламывали доску из нового забора. Вас зовут Михаил Квакин. Не так ли?

Мальчишка засопел, попятился, а Георгий потушил спичку, взял Ольгу за локоть и повел ее к дому.

Когда они отошли, то второй мальчишка сунул замусоленную папиросу за ухо и небрежно спросил:

– Это еще что за пропагандист выискался? Здешний?

– Здешний, – нехотя ответил Квакин. – Это Тимки Гараева дядя. Тимку бы поймать, излупить надо. Он подобрал себе компанию, и они, кажется, гнут против нас дело.

Тут оба приятеля заметили под фонарем в конце платформы седого почтенного джентльмена, который, опираясь на палку, спускался по лесенке.

Это был местный житель, доктор Ф. Г. Колокольчиков. Они помчались за ним вдогонку, громко спрашивая, нет ли у него спичек. Но их вид и голоса никак не понравились этому джентльмену, потому что, обернувшись, он погрозил им суковатой палкой и степенно пошел своей дорогой.

С московского вокзала Женя не успела послать телеграмму отцу, и поэтому, сойдя с дачного поезда, она решила разыскать поселковую почту.

Проходя через старый парк и собирая колокольчики, она незаметно вышла на перекресток двух огороженных садами улиц, пустынный вид которых ясно показывал, что попала она совсем не туда, куда ей было надо.

Невдалеке она увидела маленькую проворную девчонку, которая с ругательствами волокла за рога упрямую козу.

– Скажи, дорогая, пожалуйста, – закричала ей Женя, – как мне пройти отсюда на почту?

Но тут коза рванулась, крутанула рогами и галопом понеслась по парку, а девчонка с воплем помчалась за ней следом. Женя огляделась: уже смеркалось, а людей вокруг видно не было. Она открыла калитку чьей-то серой двухэтажной дачи и по тропинке прошла к крыльцу.

– Скажите, пожалуйста, – не открывая дверь, громко, но очень вежливо спросила Женя, – как бы мне отсюда пройти на почту?

Ей не ответили. Она постояла, подумала, открыла дверь и через коридор прошла в комнату. Хозяев дома не было. Тогда, смутившись, она повернулась, чтобы выйти, но тут из-под стола бесшумно выползла большая светло-рыжая собака. Она внимательно оглядела оторопевшую девчонку и, тихо зарычав, легла поперек пути у двери.

– Ты, глупая! – испуганно растопыривая пальцы, закричала Женя. – Я не вор! Я у вас ничего не взяла. Это вот ключ от нашей квартиры. Это телеграмма папе. Мой папа – командир. Тебе понятно?

Собака молчала и не шевелилась. А Женя, потихоньку подвигаясь к распахнутому окну, продолжала:

– Ну вот! Ты лежишь? И лежи… Очень хорошая собачка… такая с виду умная, симпатичная.

Но едва Женя дотронулась рукой до подоконника, как симпатичная собака с грозным рычанием вскочила, и, в страхе прыгнув на диван, Женя поджала ноги.

– Очень странно, – чуть не плача, заговорила она. – Ты лови разбойников и шпионов, а я… человек. Да! – Она показала собаке язык. – Дура!

Женя положила ключ и телеграмму на край стола. Надо было дожидаться хозяев.

Но прошел час, другой… Уже стемнело. Через открытое окно доносились далекие гудки паровозов, лай собак и удары волейбольного мяча. Где-то играли на гитаре. И только здесь, около серой дачи, все было глухо и тихо.

Положив голову на жесткий валик дивана, Женя тихонько заплакала.

Наконец она крепко уснула.

Она проснулась только утром.

За окном шумела пышная, омытая дождем листва. Неподалеку скрипело колодезное колесо. Где-то пилили дрова, но здесь, на даче, было по-прежнему тихо.

Под головой у Жени лежала теперь мягкая кожаная подушка, а ноги ее были накрыты легкой простыней. Собаки на полу не было.

Значит, сюда ночью кто-то приходил!

Женя вскочила, откинула волосы, одернула помятый сарафанчик, взяла со стола ключ, неотправленную телеграмму и хотела бежать.

И тут на столе она увидела лист бумаги, на котором крупно синим карандашом было написано:

«Девочка, когда будешь уходить, захлопни крепче дверь». Ниже стояла подпись: «Тимур».

«Тимур? Кто такой Тимур? Надо бы повидать и поблагодарить этого человека».

Она заглянула в соседнюю комнату. Здесь стоял письменный стол, на нем чернильный прибор, пепельница, небольшое зеркало. Справа, возле кожаных автомобильных краг, лежал старый, ободранный револьвер. Тут же у стола в облупленных и исцарапанных ножнах стояла кривая турецкая сабля. Женя положила ключ и телеграмму, потрогала саблю, вынула ее из ножен, подняла клинок над своей головой и посмотрелась в зеркало.

Вид получился суровый, грозный. Хорошо бы так сняться и потом притащить в школу карточку! Можно было бы соврать, что когда-то отец брал ее с собой на фронт. В левую руку можно взять револьвер. Вот так. Это будет еще лучше. Она до отказа стянула брови, сжала губы и, целясь в зеркало, надавила курок.

Грохот ударил по комнате. Дым заволок окна. Упало на пепельницу настольное зеркало. И, оставив на столе и ключ и телеграмму, оглушенная Женя вылетела из комнаты и помчалась прочь от этого странного и опасного дома.

Каким-то путем она очутилась на берегу речки. Теперь у нее не было ни ключа от московской квартиры, ни квитанции на телеграмму, ни самой телеграммы. И теперь Ольге надо было рассказывать все: и про собаку, и про ночевку в пустой даче, и про турецкую саблю, и, наконец, про выстрел. Скверно! Был бы папа, он бы понял. Ольга не поймет. Ольга рассердится или, чего доброго, заплачет. А это еще хуже. Плакать Женя и сама умела. Но при виде Ольгиных слез ей всегда хотелось забраться на телеграфный столб, на высокое дерево или на трубу крыши.

Для храбрости Женя выкупалась и тихонько пошла отыскивать свою дачу.

Когда она поднималась по крылечку, Ольга стояла на кухне и разводила примус. Заслышав шаги, Ольга обернулась и молча враждебно уставилась на Женю.

– Оля, здравствуй! – останавливаясь на верхней ступеньке и пытаясь улыбнуться, сказала Женя. – Оля, ты ругаться не будешь?

– Буду! – не сводя глаз с сестры, ответила Ольга.

– Ну, ругайся, – покорно согласилась Женя. – Такой, знаешь ли, странный случай, такое необычайное приключение! Оля, я тебя прошу, ты бровями не дергай, ничего страшного, я просто ключ от квартиры потеряла, телеграмму папе не отправила…

Женя зажмурила глаза и перевела дух, собираясь выпалить все разом. Но тут калитка перед домом с треском распахнулась. Во двор заскочила, вся в репьях, лохматая коза и, низко опустив рога, помчалась в глубь сада. А за нею с воплем пронеслась уже знакомая Жене босоногая девчонка.

Воспользовавшись таким случаем, Женя прервала опасный разговор и кинулась в сад выгонять козу. Она нагнала девчонку, когда та, тяжело дыша, держала козу за рога.

– Девочка, ты ничего не потеряла? – быстро сквозь зубы спросила у Жени девчонка, не переставая колошматить козу пинками.

– Нет, – не поняла Женя.

– А это чье? Не твое? – И девчонка показала ей ключ от московской квартиры.

– Мое, – шепотом ответила Женя, робко оглядываясь в сторону террасы.

– Возьми ключ, записку и квитанцию, а телеграмма уже отправлена, – все так же быстро и сквозь зубы пробормотала девчонка.

И, сунув Жене в руку бумажный сверток, она ударила козу кулаком.

Коза поскакала к калитке, а босоногая девчонка прямо через колючки, через крапиву, как тень, понеслась следом. И разом за калиткою они исчезли.

Сжав плечи, как будто бы поколотили ее, а не козу, Женя раскрыла сверток:

«Это ключ. Это телеграфная квитанция. Значит, кто-то телеграмму отцу отправил. Но кто? Ага, вот записка! Что же это такое?»

В этой записке крупно синим карандашом было написано:

«Девочка, никого дома не бойся. Всё в порядке, и никто от меня ничего не узнает». А ниже стояла подпись: «Тимур».

Как завороженная, тихо сунула Женя записку в карман. Потом выпрямила плечи и уже спокойно пошла к Ольге.

Ольга стояла все там же, возле неразожженного примуса, и на глазах ее уже выступили слезы.

– Оля! – горестно воскликнула тогда Женя. – Я пошутила. Ну за что ты на меня сердишься? Я прибрала всю квартиру, я протерла окна, я старалась, я все тряпки, все полы вымыла. Вот тебе ключ, вот квитанция от папиной телеграммы. И дай лучше я тебя поцелую. Знаешь, как я тебя люблю! Хочешь, я для тебя в крапиву с крыши спрыгну?

И, не дожидаясь, пока Ольга что-либо ответит, Женя бросилась к ней на шею.

– Да… но я беспокоилась, – с отчаянием заговорила Ольга. – И вечно нелепые у тебя шутки… А мне папа велел… Женя, оставь! Женька, у меня руки в керосине! Женька, налей лучше молоко и поставь кастрюлю на примус!

– Я… без шуток не могу, – бормотала Женя в то время, когда Ольга стояла возле умывальника.

Она бухнула кастрюлю с молоком на примус, потрогала лежавшую в кармане записку и спросила:

– Оля, Бог есть?

– Нету, – ответила Ольга и подставила голову под умывальник.

– А кто есть?

– Отстань! – с досадой ответила Ольга. – Никого нет!

Женя помолчала и опять спросила:

– Оля, а кто такой Тимур?

– Это не бог, это один царь такой, – намыливая себе лицо и руки, неохотно ответила Ольга, – злой, хромой, из средней истории.

– А если не царь, не злой и не из средней, тогда кто?

– Тогда не знаю. Отстань! И на что это тебе Тимур дался?

– А на то, что, мне кажется, я очень люблю этого человека.

– Кого? – И Ольга недоуменно подняла покрытое мыльной пеной лицо. – Что ты все там бормочешь, выдумываешь, не даешь спокойно умыться! Вот погоди, приедет папа, и он в твоей любви разберется.

– Что ж папа! – скорбно, с пафосом воскликнула Женя. – Если он и приедет, то так ненадолго. И он, конечно, не будет обижать одинокого и беззащитного человека.

– Это ты-то одинокая и беззащитная? – недоверчиво спросила Ольга. – Ох, Женька, не знаю я, что ты за человек и в кого только ты уродилась!

Тогда Женя опустила голову и, разглядывая свое лицо, отражавшееся в цилиндре никелированного чайника, гордо и не раздумывая ответила:

– В папу. Только. В него. Одного. И больше ни в кого на свете.

Пожилой джентльмен, доктор Ф. Г. Колокольчиков, сидел в своем саду и чинил стенные часы.

Перед ним с унылым выражением лица стоял его внук Коля.

Считалось, что он помогает дедушке в работе. На самом же деле вот уже целый час, как он держал в руке отвертку, дожидаясь, пока дедушке этот инструмент понадобится.

Но стальная спиральная пружина, которую нужно было вогнать на свое место, была упряма, а дедушка был терпелив. И казалось, что конца-края этому ожиданию не будет. Это было обидно, тем более что из-за соседнего забора вот уже несколько раз высовывалась вихрастая голова Симы Симакова, человека очень расторопного и сведущего. И этот Сима Симаков языком, головой и руками подавал Коле знаки, столь странные и загадочные, что даже пятилетняя Колина сестра Татьянка, которая, сидя под липою, сосредоточенно пыталась затолкать репей в пасть лениво развалившейся собаке, неожиданно завопила и дернула дедушку за штанину, после чего голова Симы Симакова мгновенно исчезла.

Наконец пружина легла на свое место.

– Человек должен трудиться, – поднимая влажный лоб и обращаясь к Коле, наставительно произнес седой джентльмен Ф. Г. Колокольчиков. – У тебя же такое лицо, как будто бы я угощаю тебя касторкой. Подай отвертку и возьми клещи. Труд облагораживает человека. Тебе же душевного благородства как раз не хватает. Например, вчера ты съел четыре порции мороженого, а с младшей сестрой не поделился.

– Она врет, бессовестная! – бросая на Татьянку сердитый взгляд, воскликнул оскорбленный Коля. – Три раза я давал ей откусить по два раза. Она же пошла на меня жаловаться да еще по дороге стянула с маминого стола четыре копейки.

– А ты ночью по веревке из окна лазил, – не поворачивая головы, хладнокровно ляпнула Татьянка. – У тебя под подушкой есть фонарь. А в спальню к нам вчера какой-то хулиган кидал камнем. Кинет да посвистит, кинет да еще свистнет.

Дух захватило у Коли Колокольчикова при этих наглых словах бессовестной Татьянки. Дрожь пронизала тело от головы до пяток. Но, к счастью, занятый работой дедушка на такую опасную клевету внимания не обратил или просто ее не расслышал. Очень кстати в сад тут вошла с бидонами молочница и, отмеривая кружками молоко, начала жаловаться:

– А у меня, батюшка Федор Григорьевич, жулики ночью чуть было дубовую кадку со двора не своротили. А сегодня, люди говорят, что чуть свет у меня на крыше двух человек видели: сидят на трубе, проклятые, и ногами болтают.

– То есть как на трубе? С какой же это, позвольте, целью? – начал было спрашивать удивленный джентльмен.

Но тут со стороны курятника раздался лязг и звон. Отвертка в руке седого джентльмена дрогнула, и упрямая пружина, вылетев из своего гнезда, с визгом брякнулась о железную крышу. Все, даже Татьянка, даже ленивая собака, разом обернулись, не понимая, откуда звон и в чем дело. А Коля Колокольчиков, не сказав ни слова, метнулся, как заяц, через морковные грядки и исчез за забором.