Кто такой свенельд в рассказе о святославе и ярополке пвл

ВикиЧтение

Российская история в лицах
Фортунатов Владимир Валентинович

Воевода, один из самых богатых и могущественных людей на Руси Х в. В его руках не раз находилась судьба великокняжеской династии и самого Древнерусского государства.

Другие варианты этого имени в летописях: Свеналд, Свентелд, Свенделд, Свингелд, Свенелд, Свинделд, Свендел, Свиндел, Сведелад, Свенд, Спентелд, Свентолд, Свентеад, Свелд. Правильнее, по-видимому, все же Свенгельд, так как эта форма подтверждается сообщением византийских хронистов о находившемся в войске Святослава Игоревича знатном русе по имени Сфенкел/Сфангел.

Происхождение и этимология имени неясны. Ученые норманнской школы видят в нем старонорвежское имя (в рунических надписях — Svainaltr, Svinaltr, в латинизированной форме — Svenaldus, Svanaldus). Другие исследователи выводят его из балтских и славянских (например, польск. Swiętold) языков.

На страницах «Повести временных лет» Свенгельд сразу предстает весьма значительным лицом — воеводой юного князя Игоря и, по всей вероятности, его опекуном. Он «примучивает» окрестные племена под власть киевского князя, ему предоставляется исключительное право сбора дани в некоторых землях, дружина его «изоделась оружием и порты» (то есть щеголяет дорогим вооружением и роскошными одеждами), что вызывает черную зависть у обносившихся дружинников Игоря. Его высокое положение сохраняется незыблемым до самой смерти Игоря, рушится при Ольге и возрождается вновь при Святославе. В конце концов Свенгельд оказался тем ненавидимым при княжеском дворе человеком, который исподволь и, возможно, не желая того, подготовил блестящий взлет киевской великокняжеской династии.

В конце 930-х гг. Свенгельд покорил славянское племя угличей (уличей, улучей), живших в «Углу» — так называлась тогда историческая местность в низовьях Днепра. Расцвет этого племенного объединения пришелся на IX в. Сочинение анонимного Баварского географа (ок. 830 г.) описывает его в следующих словах: «Угличи — народ многочисленный: у него 318 городов» (читай: родовых и племенных городищ). Стольным градом угличей был Пересечен.

Войско Свенгельда разгромило угличей и разорило Пересечен. Наложенную на побежденных дань Игорь передал Свенгельду. Очевидно, к тому времени княжеский воевода уже пользовался в Киеве безраздельным влиянием.

Следующий поход Свенгельд совершил на древлян. Победив их, он присвоил себе также и «дань древлянскую». Алчность воеводы вызвала возмущение при киевском дворе: «…и сказала дружина Игорю: дал ты одному мужу слишком много».

Возмужавший Игорь и сам уже тяготился всесилием своего опекуна. Недовольство князя выразилось в попытке поживиться на той же ниве, которую уже несколько лет единолично возделывал Свенгельд, — на сборе древлянской дани. Но Игорь перегнул палку: взяв две дани, вернулся с малой дружиной за третьей, и был захвачен и казнен возмущенными древлянами. «Мужа твоего убили, потому что он, как волк, расхищал и грабил», — заявили древлянские послы молодой вдове, княгине Ольге.

Бесславная гибель Игоря в Древлянской земле вызвала в Киеве уныние и растерянность. Киевское «княжение» внезапно оказалось обезглавлено. Святослав не годился в полноценные наследники отцу. И дело было даже не в его малолетстве. Согласно языческим поверьям, Святослав лишился отеческого покровительства, ибо дух не погребенного подобающим образом Игоря теперь не только не был склонен оказывать ему помощь, но, напротив, мог навлечь бедствия на него и на весь великокняжеский род. Русская земля была ввергнута в состояние сакральной незащищенности. Эта крайне опасная для русов ситуация подчеркнута в летописи словами древлян: «Вот, мы князя убили русского! Возьмем жену его Ольгу за нашего князя Мала, и Святослава, и сделаем с ними, что захочем».

Торжество и самонадеянные мечтания древлян имели под собой древний обычай, согласно которому тот, кто убивает вождя вражеского племени, наследует его сакральную силу, власть, имущество, женщин и вообще семью. Русские князья впоследствии и сами не раз руководствовались этим порядком. Так, Владимир завладел женой убитого Ярополка. Касожский князь Редедя, язычник, предлагая Мстиславу поединок, ставит условие: «Если одолеешь ты, то возьмешь именье мое, и жену мою, и детей моих, и землю мою». И христианин Мстислав соглашается: «Да будет так». Отсюда становится понятно, что именно так сильно поразило древнерусских людей в последующих действиях Ольги: эта женщина не пожелала покориться общепринятому канону, пошла наперекор предначертанной ей обществом судьбе.

Приготовления «руси» к карательному походу в Древлянскую землю вылились в серию человеческих жертвоприношений. Ритуальные казни Ольгой древлянских послов были призваны обеспечить киевской общине благорасположение богов и даровать победу над врагом. Кульминацией культовых обрядов стало торжественное погребение Игоря.

При помощи этих ритуалов убитый Игорь был превращен в наделенного магической силой предка-покровителя княжеской семьи и всей Русской земли. Его сакральные функции вождя-жреца перешли к Святославу. Только тогда русы решились на военные операции против древлян.

Во главе княжеской дружины вновь стал Свенгельд. Решающее сражение с древлянами, согласно обычаю, начал малолетний Святослав. Свенгельд и княжий воспитатель Асмуд посадили мальчика на коня и вывели пред полками, чтобы князь подал сигнал к началу битвы — совершил символический бросок копья в сторону врага. Брошенное слабой ребячьей рукою, копье пролетело между ушами коня и ударилось ему в ноги. Однако почин был сделан и обычай был соблюден. «Князь уже начал битву, — обратился Свенгельд к войску, — последуем, дружина, за князем».

Сцена с бросанием копья Святославом воспринималась людьми Х века в духе древнейших языческих представлений, согласно которым начинать сражение посредством некоего символического жеста (в данном случае метания копья в сторону врага) надлежало вождю, обладавшему божественной силой. Так, перед началом битвы на Каталаунских полях Аттила, по свидетельству византийского историка VI века Иордана, сказал своим воинам: «Я бросаю дротик в неприятеля. Если кто-нибудь может остаться спокойным в то время, когда бьется Аттила, тот уже погиб». Даже в христианскую эпоху древнерусские книжники напрямую связывали победу Святослава (непреклонного язычника) над древлянами с покровительством небесных сил. В Архангелогородской летописи данный текст имеет продолжение: «И пособи Бог Святославу, и победи древляны…».

Свенгельд спас Ольгу и ее малолетнего сына. Древляне были разбиты и усмирены. Но в дальнейшем пути Ольги и Свенгельда разошлись.

Отношения Ольги с сыном были далеки от идиллии. Взрослея, Святослав должен был все более отчетливо понимать, что у него нет никакой надежды сесть на киевский престол при жизни властной матери. До поры до времени противостояние матери и сына не выливалось в форму публичных скандалов. Но скоро дошло и до открытой размолвки.

Святослав сошелся с Ольгиной «рабыней» (служанкой) Малушей. Плодом их связи стал будущий креститель Руси — Владимир. Добром это не кончилось: Ольга прогневалась на Малушу и отослала ее в одно из княжеских сел. Гнев Ольги легко объясним: в это время она готовилась принять крещение из рук василевса Константина VII Багрянородного и прочила Святославу в жены византийскую принцессу. Подходящей по возрасту невестой была принцесса Феодора — почти ровесница Святослава. Конечно же, Ольге не могло понравиться, что ее сын, которому предназначен столь высокий жребий, путается с «рабыней». Святослав покорился матери; судя по всему, он даже согласился принять в будущем крещение (без чего речи о сватовстве к дочери Константина Багрянородного вообще не могло быть), но то были последние его уступки.

Поездка Ольги в Константинополь обернулась полууспехом-полупоражением. Посредством личного крещения Ольга попыталась заставить Византию признать ключевую роль Русской земли в Северном Причерноморье и превратить киевского князя в главного союзника империи в этом регионе — союзника не только политического, но и, так сказать, цивилизационного. Но Константин, кажется, не был готов к этому. В его книге «Об управлении империей» чувствуется глубокое недоверие к «росам». Константин очень неприязненно и настороженно отзывается о них и явно предпочитает сближению с «Росией» укрепление союза с печенегами. Все его политические советы сыну сводятся к тому, как нейтрализовать «росов», а не каким образом на них опереться. Весьма вероятно, что подобные настроения императора были следствием походов Игоря на Константинополь.

По возвращении Ольги из Царьграда Святослав наотрез отказался креститься. Психологически его поведение вполне понятно. Разлучая сына с Малушей, Ольга наверняка выставляла в оправдание своего поступка уготованную ему великую судьбу — стать зятем василевса. И вот, вместо руки византийской принцессы — оскорбительный отказ. Жертва принесена напрасно. Оказывается, незачем было также изменять старым богам, ибо христианство, как выяснилось, вовсе не было ключом, который отпирает все двери. Поддавшись на уговоры матери, он все потерял и ничего не приобрел. Это был жестокий урок. А теперь его еще и понуждали принять религию надменных греков, его обидчиков. Поступить так означало и дальше жить матерним умом, и главное — материнской волей. И Святослав восстал.

Разумеется, в своем бунте он не был одинок. Среди дружинной «руси» было немало тех, кто относился к христианству враждебно или, по крайней мере, настороженно-неприязненно. Нововведения Ольги пришлись им не по нутру. В числе этих людей был и Свенгельд.

Языческая «русь» обступила Святослава, как свое знамя. Он чувствовал эту поддержку и искал ее. По сообщению «Повести временных лет», возмужавший князь стал набирать в свою дружину многих храбрых воинов. В этой компании над христианством смеялись и глумились. По словам той же летописи, Ольга часто говорила сыну: «Я Бога познала и радуюсь, если и ты познаешь, то тоже радоваться начнешь». Но Святослав только отмахивался: «Если крещусь, дружина моя надо мною смеяться начнет». Он и сам охотно высмеивал тех, кто хотел креститься и даже не старался сдерживать свои чувства перед Ольгой: «гневался на матерь», по словам летописца.

В конце концов противостояние матери с сыном обернулось настоящим языческим восстанием. Отрывочные сведения о нем сохранились лишь в немногих летописях. Согласно этим сообщениям, Святослав перебил многих христиан в Киеве, но потерпел поражение и вместе с его сторонниками был изгнан Ольгой из столицы.

Для Святослава началась кочевая жизнь князя-изгоя, опоэтизированная летописцем в известном фрагменте «Повести временных лет»: «Ходил легко, как гепард, творя многие войны. В поход котлов не брал, но, нарезав конину, зверину или говядину, жарил на углях и ел; не имея шатра, спал с седлом в головах, как все воины». В этих походах неизменным спутником Святослава был Свенгельд.

Вместе они ходили на касогов, вятичей, хазар. Победа неизменно сопутствовала им. Вершиной их военных успехов стало покорение Болгарского царства (968–969), предпринятое уже после смерти княгини Ольги, силами всей Русской земли.

Василевс Иоанн Цимисхий счел укрепление русского присутствия на Балканах крайне опасным для Ромейской империи. Он лично повел против Святослава большую армию; в то же время греческий флот из 300 кораблей вошел в дунайскую горловину, чтобы отрезать русам путь отступления.

Первый удар ромеев принял на себя Свенгельд, который заперся с несколькими тысячами воинов в болгарском стольном граде — Преславе. Византийский историк Лев Диакон называет его «Сфенкелом» («третьим по достоинству после Сфендослава (Святослава)»), а Иоанн Скилица — «Сфангелом» («вторым после Сфендослава»). Яростная оборона города закончилась почти поголовной гибелью русского гарнизона, окруженного в царском дворце. Но Свенгельд каким-то образом уцелел и ушел к Святославу в Доростол. Это была мощная крепость на берегу Дуная. Все попытки Иоанна Цимисхия овладеть ею натолкнулись на столь бешеное сопротивление русов, что василевс почел за лучшее заключить мир. После имени Святослава в русско-византийском договоре 971 г. стоит имя Свенгельда. Подписание мирного договора сопровождалось личной встречей Цимисхия со Святославом. Князь разговаривал с василевсом, сидя в ладье, как равный с равным.

Получив от Цимисхия заверения в дружеском расположении, Святослав в конце июля — начале августа 971 г. оставил Доростол и повел свое поредевшее войско на родину. У днепровских порогов русы обнаружили печенежскую орду, нанятую коварными ромеями, и были вынуждены прокладывать себе дорогу оружием. Поставленные в невыгодные условия, они не смогли отразить натиск степняков. Кровопролитное сражение закончилось истреблением почти всей дружины Святослава и гибелью самого князя. Свенгельду с немногими уцелевшими дружинниками удалось пробиться сквозь печенежский заслон и уйти в Киев. Дружинная честь предписывала воину пасть вместе с князем. Возможно, Свенгельд выполнял последнюю волю Святослава — выжить, чтобы принять под покровительство его малолетних детей.

По преданию, победителем Святослава был печенежский хан Куря, который сделал из черепа побежденного русского князя окованную золотом чашу с назидательной надписью: «чужих ища, своя погуби», то есть «искал (славы и добычи) в чужих землях, чем себя и погубил». Подобный обычай действительно был широко распространен в Великой степи. Согласно магическим представлениям, используя череп врага в качестве чаши, можно было не только зримо продемонстрировать свою победу, но и воспользоваться посмертно лучшими свойствами врага, его храбростью и удачей.

В ранней смерти Святослава древнерусские книжники усмотрели посланную свыше кару закоренелому язычнику. Святослав «приял казнь от Бога» за то, что не внял увещаниям Ольги принять крещение, ибо «если кто отца или матери не послушает, то смерть примет». Короткая жизнь Святослава и в самом деле как будто просится под некий общий знаменатель, именуемый исторической судьбой. Последний крупный деятель языческой Руси, воплотивший в себе ее воинственную ярость, он в своих победах и поражениях, в своей любви и ненависти был человеком прошлого, и история словно смахнула его со своего пути.

Свенгельд, придя в Киев, привычно принял под свое опекунство очередного великого князя. На этот раз им был наследник погибшего Святослава — малолетний Ярополк. Однако, оставшись без преданной дружины, Свенгельд уже не мог восстановить свое былое влияние. Согласно дальнейшему летописному тексту, он только подталкивает Ярополка к совершению тех или иных действий, но никак не диктует ему свою волю. О «послушании» ему молодого князя нет и речи. Вероятно, Свенгельд имел свой голос в княжьем совете, но и только.

Последний раз имя Свенгельда в летописи упоминается под 975 г. К тому времени он должен был переступить порог 60-летия. Престарелый воин и «делатель князей», потерявший единственного сына, воззвал к мести, и его исполненный ярости вопль вовлек Русскую землю в первую братоубийственную распрю, которая возвела на киевский стол самого «захудалого» из Святославичей — сына «рабыни», Владимира.

Фрагмент из моей книги:
«Князь Владимир — создатель единой Руси»

https://book24.ru/product/knyaz-vladimir-sozdatel-edinoy-rusi-737779/

Sveneld
Свенельд
Voivode of Kiev
Monarchs	Igor I of Kiev Svyatoslav I of Kiev
Preceded by	Oleg
Succeeded by	Blud
Personal details
Born	Sveinaldr c. 920s
Died	c. 970s
Nationality	Varangian
Children	Lyut Mstisha
Military service
Allegiance	Kievan Rus
Years of service	940s — 970s
Rank	Voivode
Commands	Expedition forces to Albania
Battles/wars	Expedition against Ulichs Expedition against Albania Expedition against Byzantium (Siege of Dorostolon) Rus Civil War of 970s

Sveneld (Old Norse: Sveinaldr, Cyrillic: Свенельд) is a semi-legendary 10th-century Varangian warlord in the service of Svyatoslav I of Kiev and his family. Although he seems to have been the richest and the most influential Rus’ leader after the ruling prince, his relation to the House of Rurik, if it existed, has not been positively established. Most of information about Sveneld is scarce.

Sveneld started his military career under (or perhaps independently of) Igor of Kiev, when he put to the sword the tribe of Ulichs and secured for himself the right to exact tribute from them and from the Drevlyans. The historian Lev Gumilev suggests that Sveneld’s enormous fortune, recorded in the Primary Chronicle in 945, was acquired during the 944 expedition of the Rus’ against the city of Berdaa in Caucasian Albania, now Azerbaijan, in which Sveneld is presumed to have been the commander-in-chief.

Igor’s druzhina became jealous of Sveneld’s wealth and attempted to levy tribute in his lands, but the Drevlyans revolted and killed Igor. Aleksey Shakhmatov theorizes that the Drevlyan uprising against Igor was led by Sveneld’s son Mstisha. This theory is not universally agreed upon, though.

Igor’s successor Svyatoslav seemed to have been on better terms with Sveneld, who was the second in command during his campaigns in Bulgaria and Byzantium. In 971, he was in charge of the defense of Preslav against the Greeks. Although the Byzantine historians John Skylitzes and Leo the Deacon testify that Sphangel (as he was known to them) met his death at Dorostolon the same year, the Slavonic chronicles mention Sveneld’s activities several times thereafter.

It has even been suggested that Sveneld’s own tales found reflection in the chronicle’s account of Svyatoslav’s campaigns.^[1] For example, not entirely impartial is a passage about Sveneld’s attempts to warn Svyatoslav to avoid the Dnieper cataracts on his way back to Kiev. According to the chronicle, Svyatoslav slighted Sveneld’s wise advice and was ambushed and killed by the Pechenegs, while the old general successfully returned to Kiev by land.

Sveneld seems to have held much of the true power during the minority of Svyatoslav’s son Yaropolk. The chronicle blames him for having fomented a fratricidal war between Yaropolk and his brother Oleg of the Drevlyans. Indeed, Sveneld may have coveted Oleg’s Drevlyan lands as his own ancient possession. In later centuries it was said that the war was sparked by Oleg’s order to kill Sveneld’s son Lyut (Ljótr) when he hunted in the Drevlyan lands which Oleg regarded as his own.^[2]

After the death of Lyut Sveneld is not mentioned further in the chronicles. Instead, it is Blud who acts as his successor in command of Yaropolk’s army, to become the ultimate traitor of this prince. Most historians conclude naturally that Sveneld who was certainly very old by the end of 970s should have died before the war between Yaropolk and Vladimir I of Kiev.

Popular culture[edit]

Sveneld is major supporting character in the Soviet historical film The Legend of Princess Olga, played by Ukrainian actor Konstantin Stepankov. Sveneld also appears in the 2016 film Viking as an antagonistic character, played by veteran Russian theatrical actor Maksim Sukhanov.

See also[edit]

• List of Ukrainian rulers

Notes[edit]

Sveneld
Свенельд
Voivode of Kiev
Monarchs	Igor I of Kiev Svyatoslav I of Kiev
Preceded by	Oleg
Succeeded by	Blud
Personal details
Born	Sveinaldr c. 920s
Died	c. 970s
Nationality	Varangian
Children	Lyut Mstisha
Military service
Allegiance	Kievan Rus
Years of service	940s — 970s
Rank	Voivode
Commands	Expedition forces to Albania
Battles/wars	Expedition against Ulichs Expedition against Albania Expedition against Byzantium (Siege of Dorostolon) Rus Civil War of 970s

Sveneld (Old Norse: Sveinaldr, Cyrillic: Свенельд) is a semi-legendary 10th-century Varangian warlord in the service of Svyatoslav I of Kiev and his family. Although he seems to have been the richest and the most influential Rus’ leader after the ruling prince, his relation to the House of Rurik, if it existed, has not been positively established. Most of information about Sveneld is scarce.

Sveneld started his military career under (or perhaps independently of) Igor of Kiev, when he put to the sword the tribe of Ulichs and secured for himself the right to exact tribute from them and from the Drevlyans. The historian Lev Gumilev suggests that Sveneld’s enormous fortune, recorded in the Primary Chronicle in 945, was acquired during the 944 expedition of the Rus’ against the city of Berdaa in Caucasian Albania, now Azerbaijan, in which Sveneld is presumed to have been the commander-in-chief.

Igor’s druzhina became jealous of Sveneld’s wealth and attempted to levy tribute in his lands, but the Drevlyans revolted and killed Igor. Aleksey Shakhmatov theorizes that the Drevlyan uprising against Igor was led by Sveneld’s son Mstisha. This theory is not universally agreed upon, though.

Igor’s successor Svyatoslav seemed to have been on better terms with Sveneld, who was the second in command during his campaigns in Bulgaria and Byzantium. In 971, he was in charge of the defense of Preslav against the Greeks. Although the Byzantine historians John Skylitzes and Leo the Deacon testify that Sphangel (as he was known to them) met his death at Dorostolon the same year, the Slavonic chronicles mention Sveneld’s activities several times thereafter.

It has even been suggested that Sveneld’s own tales found reflection in the chronicle’s account of Svyatoslav’s campaigns.^[1] For example, not entirely impartial is a passage about Sveneld’s attempts to warn Svyatoslav to avoid the Dnieper cataracts on his way back to Kiev. According to the chronicle, Svyatoslav slighted Sveneld’s wise advice and was ambushed and killed by the Pechenegs, while the old general successfully returned to Kiev by land.

Sveneld seems to have held much of the true power during the minority of Svyatoslav’s son Yaropolk. The chronicle blames him for having fomented a fratricidal war between Yaropolk and his brother Oleg of the Drevlyans. Indeed, Sveneld may have coveted Oleg’s Drevlyan lands as his own ancient possession. In later centuries it was said that the war was sparked by Oleg’s order to kill Sveneld’s son Lyut (Ljótr) when he hunted in the Drevlyan lands which Oleg regarded as his own.^[2]

After the death of Lyut Sveneld is not mentioned further in the chronicles. Instead, it is Blud who acts as his successor in command of Yaropolk’s army, to become the ultimate traitor of this prince. Most historians conclude naturally that Sveneld who was certainly very old by the end of 970s should have died before the war between Yaropolk and Vladimir I of Kiev.

Popular culture[edit]

Sveneld is major supporting character in the Soviet historical film The Legend of Princess Olga, played by Ukrainian actor Konstantin Stepankov. Sveneld also appears in the 2016 film Viking as an antagonistic character, played by veteran Russian theatrical actor Maksim Sukhanov.

See also[edit]

• List of Ukrainian rulers

Notes[edit]

Давайте рассмотрим это очень интересное имя! Так звали одного из воевод сразу трёх князей — Игоря, Ольги и Святослава. Он участвовал во многих важнейших военных походах руси той поры. При Святославе был, фактически, вторым лицом после князя, и, по мнению некоторых исследователей, по сути, являлся его соправителем. А после гибели Святослава, по малолетству его сына Ярополка, видимо, некоторое время, фактически управлял Русью. Позже был советником Ярополка. При этом, сам князем не был и не претендовал на эту роль. Имел сына по имени Лютъ, погибшего в результате междоусобной распри. И ещё одного ребёнка, которого звали Мстиша. Что, возможно, является краткой формой от имени Мстивой – хорошо известного у ободритов и лютичей, либо Мстислав. 

Варианты записи его имени в древнерусских источниках: Свѣналъдъ, Свѣналдъ, Свѣнгельдъ, Свѣнгелдъ, Свѣньгелдъ, Свенгелдь, Свѣнделдъ, Свентелдь. Некоторые исследователи сопоставляют Свенельда с русским военачальником Сфенкелом (Σφέγκελος), который упоминается в “Истории” Льва Диакона и назван “третьим по достоинству после Сфендослава” (вторым был Икмор), а также со Свангелом (или Сфангелом) из текста Иоанна Скилицы, который считался вторым в русском войске. Однако, по сообщениям этих греков, Сфенкл-Свангел погиб во время похода на Византию, а Свенельд же вернулся на Русь и надолго пережил князя Святослава. В более поздних русско-литовских, а также польских текстах, он видимо упоминается как киевский воевода Святольд, Swiętold (Свентольд), что близко к древнерусским летописным формам Свѣнделдъ, Свентелдь. К указанному Святольду возводили свой род волынские дворяне Кисели-Святольдичи. 

Сторонники скандинавской версии приводят следующую реконструируемую ими праформу этого имени из древнескандинавского, (или “древнесеверного”) языка: Sveinaldr. С.Л. Николаев, в работе “Этимология и сравнительная фонетика имен варяжских послов в Повести временных лет”, приводит также реконструируемую форму этого имени в северогерманском праязыке (ПСГ), сформировавшемся около 3 века нашей эры: *swainađalaR. А равно, и реконструкцию из так называемого “диалекта русских викингов”, или “русско-варяжского языка”, существование которого постулируется в их учении, но реальность которого, на самом деле, является весьма спорной: Swênald. Он же приводит и некую форму этого имени, которая отнесена им к категории: “Др.-шведский и рунический”: Svenald. 

Теоретически, он мог быть скандинавом в составе руси: наёмником, или соратником, который сумел заслужить доверие русских князей и занять высокое положение в их государстве. Видимо он, действительно, был достойным и храбрым человеком, и выдающимся воином. Однако, реальных упоминаний Sveinaldr-ов, несмотря на все эти, приведённые выше реконструкции – в скандинавских источниках нет. Ни в летописях, ни в сагах, ни на рунных камнях! В рунической надписи Og100 присутствует буквосочетание suainal, которое некоторые специалисты предлагают трактовать, как часть слова suainal[tr]. Но никаких гарантий, что там написано именно это не существует. Вот сама эта надпись в оригинале: ᛋᚢᛅᛁᚾ][ᚾᚢᚴ᛫ᛋᚢᛅᛁᚾᛅᛚ /…ᛋᛏᚢ…ᚠᛅᚦᚢᚱ Квадратные скобки ] [ означают пересечение надписи “рунным змеем”, косые скобки / означают откол камня. Вот транскрипция этой записи: suain][nuk᛫suainal /…stu…faþur Буквосочетание nuk при прочтении почему-то предлагают трактовать как “ok” (то есть “и”). И так получается «Свейн и Свенал». А далее к suainal добавляют воображаемое [tr]. Но, возможно, этот текст нужно разбивать на другие слова. Например, руна ᚢ (u) может означать и “y”, а “nykr” в древнеисландском означало водное чудище в виде серой лошади, окончание именительного падежа -r могло быть здесь опущено, как и в имени Suain. Следовательно, эта надпись могла относится к двум Свейнам, различавшимся по прозвищам: Свейн Нюк и Свейн Ал(…). Что, скорее более вероятно, чем упоминание уникального имени и странное искажение союза “ok” (“и”). На самом деле, чтение практически всех древних рунических надписей содержит большую долю воображения и зависит от предпочтений читающего. Некоторые записи имеют десятки разных официальных трактовок. Точное содержимое этих надписей было известно лишь тому, кто их наносил. Но в любом случае – это всё. Во всём остальном огромном количестве скандинавских текстов имя Свенельд не упоминается. Даже в предполагаемом виде. 

При этом интересно, что в различных европейских источниках, имеется ряд упоминаний женщин, носивших имена, похожие на нашего Свенельда. Так, византиец Иордан, в сочинении “О происхождении и деяниях гетов” (6 век), описывая в Причерноморье народ росомонов (129 параграф), упоминает женщину по имени Сунильда (Sunilda). Кроме того, датчанин Саксон Грамматик в “Деяниях данов” (12 век) упоминает некую Сванильду (Suanilda). А в “Эддическом предании” (13 век) присутствует также Сванхильд. Интересно, что сюжет, в котором присутствуют женщины с этим именем – идентичен во всех источниках.

Иордан называет Сунильду представительницей народа росомонов. Это была жена готского короля Германариха (Херманариха), которую он приказал за измену казнить, привязав к диким коням. Их пустили в скач, и те разорвали её на куски. Но за смерть Сунильды Германариху отомстили её братья – Сар и Аммий, поразившие Германариха в бок мечом. 

Точно то же самое о гибели, на этот раз, короля Ярмерика рассказывает Саксон Грамматик, который собрал и обобщил многие европейские сюжеты и предания. Только Ярмерика он считает датским королём, а имён братьев Сванильды не называет. Относя их, при этом к неким хеллеспонтийцам. 

В Эддах же, Сванхильд является сестрой Сёрли и Хамдира, а убившего её короля, которому они мстят, зовут Ёрмунрекк, и он назван готом. 

Немецкие “Кведлинбургские анналы” (11 век) также знают неких братьев по имени Серил и Хемид, которые убили некоего Эрманриха. Но у них был третий брат Адаккар и они отомстили не за свою сестру, а за отца.

Получается, что этот сюжет, известен в Европе минимум с 6 века, если его впервые упоминает ещё Иордан (и он говорит о конце 4 века), а потом его повторяют разные авторы, включая норвежца Снорри Стурлусона, записавшего это в свои Эдды. Однако, имя данной женщины, изначально не связано со скандинавами! 

Действительно: у Иордана – Сунильда с братьями были представителями росомонов. Саксон же называет их хеллеспонтийцами. Этот народ он неоднократно упоминает. Именуя его также иногда ориентами. Равно как и рутенов (русских), коих он также описывает, и также частенько называет ориентами, то есть “восточными”. Сравните это со скандинавским Аустрвег — «Восточный путь» (торговый путь через Русь в страны Востока) и Острогардом – Русью у Адама Бременского. 

В Эддах также матерью Сванхильд и её братьев была некая Гудрун, (от “гунна Сигурда”), а её сыновья Сёрли и Хамдир одели “доспехи конунгов гуннских” и скакали «на гуннских конях» – то есть всё это семейство предстаёт иноэтничными чужаками по отношению к злому готскому королю Ёрмунрекку, убитому братьями. Да и по отношению к скандинавам тоже. А их предок – Сигурд, обычно именуемый конунгом Хуналанда, в Саге о Вёльсунгах назван также конунгом Гард (то есть Руси). При этом, и саму Русь, как мы помним из 116 схолии к тексту Адама Бременского некогда именовали Хунгардом: «Даны — варвары именуют Руссию Острогардом, из-за того, что она расположена на востоке и, как орошаемый сад, изобилует всяческим добром. Её также называют Хунгардом, так как изначально там жили хунны.»

Интересно, что помимо Сунильды-Сванильды-Сванхильд из рассмотренного сюжета, у Иоанна Антиохийского (7 век) упоминается также некая Сунигильда (Σουνιγίλδα), жена короля Одоакра – того самого правителя Италии и завоевателя Страны Ругов на Дунае, убитого Теодорихом Великим, которого мы уже описали выше. Иордан же в своём тексте “Романа”, называет его самого ругом, а позже многие источники именуют его рутеном! У этой Сунигильды тоже была нелёгкая судьба. После смерти Одоакра – её заморили голодом! 

Однако, эти имена, явно родственны нашему Свенельду и очевидно отражают какие-то его древние корни. При этом, получается, что оно связано с ругами-рутенами-русскими, именуемыми также ориентами, гуннами и, видимо, росомонами! Так что – возможно, на самом деле, это очень древнее русское имя, ещё времён ругов и гуннов. 

При этом, данный воевода является, видимо, единственным известным нам по древнерусским источникам обладателем этого имени. Других Свенельдов на Руси неизвестно. Единственное, можно привести в пример некоего князя по имени Сфенг/Сфенго, который по описаниям Иоанна Скилицы громил крымских хазар в 1016 году. Его имя близко к упомянутым выше формам Сфенкл, Свангел/Сфангел, под которыми может скрываться наш Свенельд. Так что, возможно, это имя продолжало бытовать на Руси и после него. По крайней мере, в 11 веке. Хотя Сфенго, Сфенг может быть также передачей краткой формы имени Звенислав – Звенко, Звенек. Сравните с ободритским королём Звенике. 

Касательно этимологии форм Sunilda/Suanilda, а, следовательно, и Свенельд – можно отметить, что Сунильду пытаются выводить из германского sunja – истина. А скандинавские формы Сванильда, Сванхильд сближают со svan – лебедь. Понимая это, как адаптацию скандинавами исходного не скандинавского имени по созвучию. Однако, здесь, видимо можно напомнить целый ряд древних и средневековых личных имён, названий и этнонимов, которые содержат, видимо, по-разному передаваемый через латинское написание древний корень свант – sweint/swint/svent/svant/suen/suan и т.д. и т.п. Например, 

славянские имена:

Свентослав (Святослав, Свѧтославъ упоминавшийся греками также, как Сфендославос – Σφενδοσθλάβος); 

Свантополк (Свентополк, Святополк, Свѧтопо́лкъ, Swantepolk, Zwentopolk, Swatoplik, Swatopluk и т.д.);

Свантовит (Zuantevith, Zuantevit, Suantovitus, Svantaviz, Zwatovit, Suatouyt) – имя главного рюгенского бога; 

Сванвита (Swanwithe) – имя принцессы из рюгенских преданий; 

варварские имена раннего средневековья: 

Свинтила (Suinthila, Swinthila, Suinthilanus) – вестготский король; 

Хидасвинт (Chindasvinthus) – вестготский король; 

Амалосунта (Амалосвента, Амалосвинта – Amalasuntha, Amalasuentha, Amalaswintha, Amalasuintha) – остготская королева;  

Свина (Suine, Swine, Swina) – древнее название протоки, соединяюшей Щецинский залив с Балтикой; 

Свеоны (sueoni) / свионы (suioni), свебы (suebi) – этнонимы, которые в разное время относились к разным народам центральной и северной Европы. 

К этим же формам, вероятно, можно отнести и рассматриваемые имена Сунильда (Sunilda), Сванильда (Suanilda), Сванхильд, Сунигильда, Свенельд/Свенгельд. 

Если в этих формах содержится развитие древнего индоевропейского корня kwent- (“святость”), тогда это именно славянское развитие этого корня, ибо начальная индоевропейская k- по закону Гримма у германцев давала h. Следовательно, даже если этот корень использовался германцами – он представлял собой заимствование у праславян. 

Что касается исконных корней для этнонимов типа све/свио/свео – в данном случае, мы, видимо, имеем развитие древней основы, присутствующей также в таких современных русских словах, как – “свой”, “свобь”, “свобода”, “себе” и т.п. Сравните с латышским savēji – “свои”, полабскими süj, süja – “свой”, “своя”.