Лариса володина рассказ лимита

Оценка произведения:
Разное:

Вот уж правду говорят, что близкие люди обо всем узнают последними. О том, что в семьях обеих дочерей творится неладное, Лариса Володина узнала совершенно случайно. Видимость благополучия обманула даже самого близкого человека, и бабушка поздно поняла, что маленьких внуков Кирюшу и Витеньку надо спасать.

Она даже представить не могла, что ее выросшие в любви и заботе дочки забросят собственных ребятишек. До сих пор женщина корит себя за то, что в своем беззаветном доверии к ним не углядела, как теряет самое дорогое в своей жизни.

Сама Лариса Николаевна приехала в Астрахань в 1975 году из Львова с родителями. Отец военный вышел в отставку и решил перевезти семью поближе к родне. Здесь Лариса окончила школу, затем — с красным дипломом Учетно-кредитный техникум, в Ставропольском университете получила специальность бухгалтера-экономиста и устроилась на работу в банк, где и трудилась ровно до той поры, пока не пришлось выбирать – карьера или будущее близких.

— В 1980 году я вышла замуж, — рассказывает Лариса Николаевна, — ровно через год родилась наша старшая дочь Людмила, а в 1982 – Маргарита. Наша с мужем жизнь не сложилась, в 1996 году мы оформили развод. А вот дочки замуж вышли удачно, обе жили в любви и согласии. И с разницей в один год они подарили мне внуков Кирюшу и Витю.

Она рассказывает, что у старшего внука от рождения были проблемы со здоровьем, он плохо видел и почти не разговаривал. Но дочь убеждала, что была у специалистов, и здоровье малыша под контролем. И бабушка, которая видела ребятишек только по выходным, потому что целыми днями была занята работой, доверяла Людмиле и особо не переживала.

— Обе дочери, родив сыновей, не торопились выходить из декрета, — делится Лариса. – Финансовой необходимости в этом не было, мужья зарабатывали неплохо и могли содержать семью.

В 2008 году в их семье случилась первая трагедия – с 33-летним отцом Кирилла, мальчику тогда едва исполнилось два года. Людмила осталась вдвоем с сыном. Родственники, как могли, старались поддержать молодую вдову, полностью взяв их с ребенком под свою опеку.

А через два года своего мужа похоронила Рита: ему тоже было 33 года.

Мама Лариса по мере сил помогала обеим, ведь на работу ни Люда, ни Рита так и не вышли, объясняя это необходимостью много времени уделять осиротевшим детям.

Мальчику 5 марта старшему внуку Кириллу исполнялось 5 лет. Бабушка приготовила ему подарок и собиралась прийти на праздник, но оказалось, что именно в этот день у нее важная комиссия в банке. Отпроситься с работы не удавалось, и Лариса Николаевна предупредила дочку, что придет в другой день.

— Но сердце не на месте было, — говорит моя собеседница. – Первый раз я пропускала праздник у внука. Позвонила коллеге, мне удалось уговорить ее подменить меня. И в праздничный день я все-таки поехала к внуку.

Лариса Николаевна застала дочек в самом неприглядном виде. Праздник был вовсе не таким благочинным, на которых привыкла присутствовать бабушка. Грязные и голодные мальчишки бегали во дворе. Сидевшие на лавочке старушки эмоционально поделились с ошарашенной бабушкой информацией, что такое происходит постоянно. Дочери, проживающие по соседству друг с другом, нашли утешение в рюмке и давно уже в их квартирах гуляют компании.

— Для меня каждое слово этих женщин было как страшный удар в сердце! – продолжает свой рассказ Лариса Николаевна. – Я ведь до этого всегда предупреждала девочек, что приеду. И перед каждым моим приходом дочки наводили идеальный порядок, внуков на выходные они тоже приводили чистеньких и прилично одетых. Мальчишки ни разу не пожаловались на то, что дома их обижают!

Ее подросшие внуки, к счастью, смутно вспоминают те годы: они были слишком малы.

— Мы даже и не знали, что в других семьях живут как-то по-другому, — рассуждает Кирилл. – В садик мы с братом не ходили, общались только друг с другом. И я, к примеру, был уверен, что съесть один вареник в день – это хорошо. Потому что бывали дни, когда про нас вовсе забывали. И я помню, как до темноты сидел во дворе, ждал, когда вернется мама…

В тот же день бабушка Лариса, схватив в охапку обоих внуков, увезла их к себе. На следующий день она взяла отпуск на работе, чтобы вернуть к нормальной жизни дочек и быть рядом с внуками. Но молодые женщины лечиться не желали. И то, что бабушка забрала мальчиков, только дало им больше свободы.

Ларисе Николаевне пришлось уволиться с работы и встать на биржу, ведь детям нужен был постоянный уход. У Кирилла, как выяснилось после медобследования, было серьезное заболевание, вызывавшее задержку речи. Он ведь так и общался до 5 лет на собственном «птичьем» языке. С маленьким Витей таких проблем не было, но и он требовал постоянного внимания.

— Комиссия органов опеки, побывав дома у моих дочек, лишила их родительских прав, — горестно продолжает Людмила Николаевна. – Десять месяцев я пыталась оформить документы, чтобы официально иметь возможность опекать внуков. И тут меня буквально раздавили информацией, что двоих детей я забрать не могу, потому что жилищные условия не позволяют. В органах опеки поначалу так и заявили: «Выбирайте сами, кого хотите оставить, а второй пойдет в детский дом!»

У женщины до сих пор дрожит голос при рассказе о тех событиях. Она вспоминает, как от отчаяния заявила: «Тогда забирайте обоих! А я пойду работать в детский дом нянечкой или уборщицей. Но внуков своих не отдам и разделять не позволю!»

До сих пор Лариса Николаевна благодарит специалиста опеки, которая помогла ей правильно подготовить все документы, позволившие ей в 2011 году забрать обоих мальчиков.

— Дальше мы стали наверстывать то, что было упущено в их прежней жизни, — рассказывает Лариса Николаевна. – Вылечили Кирилла, после чего я занялась вплотную его речью, ведь мальчика надо было готовить к школе. Занятия с логопедом мы не потянули, поэтому я взялась за специальную литературу. Ночами сидела за учебниками сама, а днем занималась с ребятами.

— Я в 6 лет не говорил и не читал, — сообщает Кирилл, — а начальную школу окончил без четверок с похвальными листами!

По словам бабушки, в 7 лет старший внук пошел в школу, а уже через два месяца занял 1 место в Пушкинских чтениях. Это мальчик, который год назад не мог говорить!

Витя тоже начальные классы окончил на «отлично». С первого класса он изучает английский язык, делает успехи в спорте.

— С 6 лет я начал заниматься баскетболом, — поддерживает наш разговор младший внук, — затем заинтересовался гандболом. А сейчас всерьез занялся футболом, хожу на тренировки в Академию футбола, которую курирует МФК «Волгарь». Этот спорт мне нравится!

Кирилл сейчас учится в Губернском техникуме для слабовидящих детей. По словам его бабушки, операцию, которая позволит улучшить его зрение, по медицинским показаниям предстоит делать только в старшем возрасте. Но это паренька не смущает, ведь он добивается успехов в любом деле, к которому прилагает силы.

— Я занимаюсь в школьном театре, — рассказывает паренек, — изучаю английский язык, хожу в класс робототехники и электроники, получил диплом регионального конкурса мультимедийной журналистики.

А 1 октября Кирилла выбрали президентом своей школы с большим перевесом в голосах.

А еще братья вместе посещают кружки и творческие студии, и при этом умудряются получать хорошие оценки в школе.

Мамы гордились бы такими сыновьями. Но, к сожалению, ни Рита, ни Людмила не дожили до нынешних дней: в 2014 году воспаление легких свалило старшую дочь, а через год тяжелую болезнь внезапно подхватила младшая.

С горечью Лариса признается, что хотела бы быть для мальчиков только любящей бабушкой, которая балует и угощает внуков всякими вкусностями. Но приходится быть строгой и требовательной.

— Когда надо поругать – я в роли папы, накормить и уроки проверить – вместо мамы. И только когда удается потискать и приласкать, я чувствую себя настоящей бабушкой, — говорит она.

Татьяна АВЕРИНА. г. Астрахань

© Ирина Ворожцова, 2021

ISBN 978-5-0053-9165-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Лариса

Было раннее утро. Лариса суетилась на кухне, занимаясь приготовлением завтрака. Сейчас Женя выйдет из ванной комнаты, а стол ещё не накрыт. Он всегда так спешил на работу, что постоянно подгонял её, и Лариса, зная такую особенность мужа, ускорилась.

– Мам, дай пятьсот рублей. – На кухню вошла её семнадцатилетняя дочь Саша, сонно потирая глаза.

– Спроси у папы.

– Мама, ты хоть что-нибудь можешь решить сама? Все время отправляешь меня к нему, зная, что он не даст.

– Потому что у меня нет. Лимит исчерпан, ты же знаешь, что мы экономим.

Лариса с натянутой улыбкой пожала плечами.

– Почему мы все время во всем себе отказываем? Зачем вообще тогда жить?

– Вот начнёшь сама зарабатывать, тогда поймёшь, как сложно деньги достаются.

– Откуда тебе это знать? Ты же сама не работаешь.

Саша хмуро посмотрела на мать и умчалась из кухни. Лариса грустно посмотрела в окно. Дети считают её неудачницей, но заслужила ли она это? Лариса всё свое время и все силы потратила, чтобы окружить их любовью и заботой, пожертвовав при этом своим развитием.

– Лара, – крикнул Евгений, присаживаясь за стол. – Я каждый день из-за тебя опаздываю. Неужели так сложно хоть чуть-чуть пошевелиться? Правильно, тебе-то некуда торопиться.

Лариса поспешно поставила на стол завтрак. Грубый голос мужа наводил на нее панический страх, она начинала заикаться, поэтому в большинстве случаев просто молчала. Но не сегодня.

– Женя, в ближайший от нас магазин требуется продавец. Я всё узнала…

– Ты опять что ли? Решила аппетит мне испортить. – Он со злостью бросил вилку на стол. – Я говорил уже, что против. Какой из тебя продавец? Ты даже деньги считать не умеешь.

– Я же училась на бухгалтера…

– И работай тогда бухгалтером. – Меня не берут. Уже возраст не тот, к тому же восемнадцать лет я не работала по профессии.

– Тогда сиди дома, раз толку ни на что нет.

– Я хочу работать, – неуверенно пролепетала женщина.

– Ты с утра решила мне мозг вынести? – Женя встал и резкой походкой направился в коридор. – Иди лучше этого обалдуя разбуди. Воспитала лентяя. Весь в мать!

Он начистил ботинки до блеска и вышел, громко хлопнув дверью. Лариса вздрогнула. От обиды на глаза нахлынули слезы, но она пыталась заглушить их, чтобы не показывать детям.

– Ну… – обратилась к ней Саша. – И долго ты ещё собираешься это терпеть?

– Что именно?

– Что он относится к тебе, как свинья.– Александра! Не говори так про отца!

111

– Давай, защищай его. Если бы ты работала, возможно, мы смогли бы жить гораздо лучше. Я никогда не буду такой, как ты! Как только мне исполнится восемнадцать лет, я пойду работать.

– Сначала надо получить образование…

– Ну, и как помогло оно тебе? Твоё образование.

– Не разговаривай так со мной!

Лариса раздражённо пошла в прихожую, но Саша уже ушла, захлопнув дверь с тем же звуком, что и её отец. Как они похожи! Дочь унаследовала тот же грубый и несговорчивый характер, и Ларисе приходилось все больше сдерживать себя.

Проснулся Илья. Он вышел из своей комнаты, испуганно глядя на мать. Под его глазами были тёмные круги, опять всю ночь снились кошмары, он рыдал, и Лариса успокаивала его.

– Все хорошо. – Она с трудом растянула улыбку. – Садись завтракать.

– Я не пойду в школу! – Илья истерично закричал и убежал обратно в комнату. – Они меня все там обижают! Не пойду!

Лариса закрылась в ванной, включила воду и горько зарыдала. Она так устала от всего этого! Иногда не хотелось жить.

Пора что-то делать – это она знала точно. Но, что? Она должна завоевать уважение мужа и детей. Надо тайно устроиться на работу, а потом, когда будет первая зарплата, принести её и всем продемонстрировать. Пусть они знают, что она тоже может.

Лариса умылась, собралась с мыслями и отправилась собирать Илью в школу.

***

У Ларисы не было другого выхода, кроме как скрывать от мужа свои намерения. Она хотела работать, ей надоело все время выпрашивать у него деньги, чувствуя себя при этом полным ничтожеством. И это лицо Жени, когда она говорила, что ей нужны деньги… Унижение. Почему он был против, чтобы она начала работать? Все просто. Очень удобно, когда дома всегда готов ужин, чисто и уютно, а у детей сделаны все уроки. Так он и относился к ней. Принеси-подай. Но Лариса больше не могла так жить, ей было противно от самой себя.

Когда утром все домашние ушли по делам, она приступила к просмотру вакансий. Нелегко найти работу на неполный день, а это было обязательным условием, ведь дома все должно быть по старому – чистота и запах ужина. Ей на глаза попалось объявление – «Парикмахер. Гибкий график работы». В общежитии Ларисе частенько приходилось подстригать своих однокурсников, опыта в этом деле ей хватило, но вот практики с тех пор больше не было.

Лариса позвонила и договорилась о собеседовании. В приподнятом настроении она собралась и отправилась в салон красоты, который находился в трех автобусных остановках от дома.

«Париж» – гласила вывеска. Лариса вошла внутрь. Её сразу же направили к управляющему. Молодой мужчина показал, куда присесть и начал допрос.

– Где вы учились?

– Я не училась на парикмахера. Но подстригать умею, – уверенно заявила Лариса. – В общежитии от клиентов у меня не было отбоя.

– Хм… занятно. – Управляющий с интересом разглядывал ее. – Где же ваша трудовая книжка?

– У меня её нет.

Ларисе стало не по себе.

– А сколько вам лет?

– Сорок один.

Мужчина пожал плечами, не скрывая своего удивления.

– Извините, но я ничем не смогу вам помочь.

– Может, вы хотя бы посмотрите на то, что я умею?

– С удовольствием. Но только после того, как увижу документы, подтверждающие вашу компетентность.

Лариса покраснела от досады. Она ещё больше почувствовала себя бесполезной.

– Подождите, – окликнул её управляющий уже на выходе из парикмахерской. – Нам требуется уборщица… если у вас нет других вариантов…

– Спасибо за предложение. Но мне не подходит эта работа.

Лариса ушла в расстроенных чувствах. Поиск работы оказался не самым простым занятием. Дома она ещё раз пересмотрела вакансии, сделала несколько звонков, но все было безуспешно. Отсутствие какого-либо опыта и возраст оказывались вескими причинами для отказа, никто не захотел пригласить её на личную беседу.

Вечером, когда дети были уже дома, вернулся Женя. Он был слегка «навеселе», хотя угрюмое лицо демонстрировало обратное. Женя часто так делал – выпивал в машине на парковке, а потом добавлял дома. В такие дни в квартире устанавливалась гробовая тишина, чтобы только не нарваться на его внезапную агрессию.

Он всегда хотел, чтобы Лариса сидела рядом и слушала его пьяные бредовые рассказы. Но она, сославшись на плохое самочувствие, ушла в спальню.

– Я пришёл уставший, весь день работал! – закричал Женя, ворвавшись к ней через несколько минут. – Что за неуважение к мужу? Тебе от меня только деньги нужны!

– Женя, у меня очень болит голова.

– Я слышу это каждый день. Может, мне жену поменять тогда?

Как он был мерзок в этот момент. Но страх перед ним заставлял молчать. В комнату вошла Саша.

– Хватит уже кричать! Почему нельзя общаться спокойно?

– Ты меня учить собралась! – Разъяренный Женя двинулся к дочери, и этого уже Лариса стерпеть не смогла. Она подбежала защищать Сашу, но муж грубо оттолкнул её, угодив при этом рукой в лицо. Лариса взвыла от боли и упала на пол.

– Нечего лезть, когда я воспитываю дочь, – грубо отчеканил муж и ушел на кухню.

Саша принесла из холодильника лёд, чтобы приложить к лицу.

– Говорила я тебе, – шёпотом сказала она. – Терпишь его, а он тебя бьет. Как это все надоело!

– Сашка, я обещаю тебе, что это последний раз, когда он так поступил. – Лариса горько рыдала от боли и унижения. – Я все сделаю, но больше мы так жить не будем

***

Лариса посмотрела в зеркало. Под её глазом отчетливо проявился синяк. Картину дополняли красные глаза от вчерашних слез и бессонной ночи.

В ванную зашёл муж. Лариса напряглась, сердце её бешено застучало. Он обнял её сзади и зарылся лицом в волосы.

– Прости меня, Лара. Сам не понимаю, как так вышло. Я не хотел тебя ударить. Ты сама зачем-то лезешь!

– Я тебя не трогала. Я спокойно лежала.

– Мне так не хватает твоего внимания. Ты все время посвящаешь всем, кроме меня. Мне мало тебя, понимаешь? – Его голос был необычайно ласковым. На душе Ларисы стало теплее. Значит, он раскаивается.

– Ты не извинился вчера.

– Конечно, ты бы видела свое лицо. Я даже подойти к тебе боялся. Ты бы убила меня.

– Это ты боялся?

Лариса гневно посмотрела на мужа.

– Ну, все. Хватит. Давай закроем эту тему, а то снова поругаемся. Сделать тебе кофе?

Лариса кивнула, все ещё не снимая маску обиды с лица. Всё идёт по кругу. Сейчас пару дней он будет шёлковый, а потом начнет снова закидывать упреками.

Женя напевал что-то себе под нос, нарезая хлеб. Лариса вошла и села на стул. Он широко улыбнулся ослепительной улыбкой.

– Как там у Илюхи дела? Я нашёл отличного тренера по футболу. Буду возить его по средам и пятницам.

Лариса кивнула. Она знала, что никуда он никого возить не будет. На кухню вошла нахмуренная Саша. Она всё ещё злилась.

– Санек, ты лимон что ли съела? – Женя засмеялся и стал щекотать дочь.

– Папа, отстань. – Девочка не смогла долго сопротивляться и захихикала.

Лариса непроизвольно заулыбалась. Именно так она всегда представляла себе семью – весёлую, живую, где тебя любят и поймут.

У Жени зазвонил телефон. На экране было написано «Марина». Он спокойно взял трубку. Речь его была вежливой и манерной.

– Кто это? – Спросила Лариса мужа.

– С работы. У неё машина сломалась, попросила подвесзти до работы.

– А на общественном транспорте королевы не ездят. Так?

– Вечно ты раздуваешь из мухи слона. Мне не сложно. К тому же её муж обещал помочь мне с путёвками в Турцию. Я же рассказывал. Помнишь?

Лариса покачала головой, подозрительно рассматривая Женю.

– Конечно, ты ничего не помнишь! Ты же никогда меня не слушаешь. Тебя мои дела вообще не интересуют.

Он покинул кухню. И вскоре Лариса услышала привычный ей хлопок двери.

– Мам, мы что, в Турцию полетим? – спросила Саша. Лариса пожала плечами. – Круто!

Но Ларисе было совсем не круто. Чувство ревности прожгло её изнутри, хотелось кричать, бить посуду. Так сложно сдерживать этот гнев.

Дождавшись, когда все уйдут и вволю наплакавшись, она привела себя в порядок и надела очки, чтобы скрыть синяк. Лариса ругала себя за слабость, что спустила с рук мужу вчерашний поступок, ещё и эта Марина… кто она? Как стать сильнее? Чтобы он уважал и считался с ней. Сейчас у Ларисы была только одна идея.

Она вновь подошла к вывеске «Париж». Ноги не давали зайти, став ватными. Сложно было перебороть себя.

На ресепшене никого не было, и Лариса, собрав волю в кулак, постучала в кабинет управляющего. Войдя, она увидела мужчину, который разговаривал по телефону. Он указал на стул, продолжая беседу. Положив трубку, управляющий стал рассматривать Ларису. На ней все ещё были тёмные очки. Он быстро пробежал взглядом по своим записям.

– Лариса. Это же вы?

Она кивнула, не решаясь заговорить.

– Вы решили принять моё предложение? – Она кивнула в ответ на вопрос. – Что же такого произошло?

– Мне нужна работа.

– Хорошо. Если вы со всем согласны…. И снимите уже эти очки. Я привык разговаривать, глядя в глаза.

Лариса несмело выполнила просьбу. Ей было очень стыдно. Мужчина на несколько секунд замер, но затем еле слышно откашлялся и продолжил.

– Завтра готовы приступить?

– Да.

– Жду в девять часов. Первую неделю поработаем тестово. Насколько я понимаю, вы не до конца уверены в своём решении. Лариса попрощалась и ушла. Сомнения съедали изнутри. Если Женя узнает, то очень сильно разозлится. Работать уборщицей – это дно. Она так сильно опустилась, и сложно теперь будет всплыть на поверхность.

***

Лариса очень нервничала, почти не спала ночью. Неудивительно, завтра она первый раз за много лет идёт на работу. Мыть полы не сложно, гораздо труднее переломить себя. В салоне было пусто и тихо. Никаких очередей из клиентов Лариса не увидела и даже подумала, что произошли неприятности. Но оказалось, что это их обычный день. Две девушки зевали, уныло глядя в телефон.

Синяк под глазом побледнел, и Ларисе было достаточно замаскировать его слоем тонального крема. Вскоре пришёл Денис, так звали управляющего, и пригласил Ларису в свой кабинет для подписания договора.

– Он действует до конца недели, – пояснил Денис, расхаживая за спиной с чашкой кофе в руках. – У вас будет шанс по окончании этого срока принять взвешенное решение.

Лариса глубоко вздохнула и подписала договор.

– Ну, что ж, если вы готовы… – Денис сел в кресло и внимательно посмотрел на нее. – Надеюсь, что вы в полном порядке. И никакие проблемы не будут отвлекать вас от работы.

– Все хорошо. – Она кивнула, понимая, что тот намекает на историю с синяком. Надо было перевести разговор на другую тему. – Прошёл час, а клиентов так и не было.

– Да. Этот салон недавно открыт, посещаемость пока низкая. Не переживайте, ваша зарплата от этого не пострадает.

– Я бы предпочла заниматься чем-нибудь, а не сидеть в телефоне. Я хочу работать.

Денис с интересом рассматривал новую сотрудницу. Он слегка улыбнулся.

– Можно же привлечь клиентов. Например, раздавать листовки, устроить акции.

– Я подумаю над предложением. – Сдержанно ответил мужчина. В его глазах читалось изумление.

Лариса сжала губы. Не слишком ли она много себе позволяет? Она поспешила выйти из кабинета и приступила к работе. Вскоре появился Денис, в его руках была пачка листовок. Он положил их перед девушками, которые с большим энтузиазмом обсуждали последние новости из жизни знаменитостей.

– Надежда. – Голос Дениса был суровым. – Почему на ресепшне тебя нет? Может, хватит заниматься ерундой?

Хоть эти слова были адресованы не ей, но Лариса тоже вздрогнула. Она протирала зеркало, рассматривая в отражении профиль Дениса.

– По очереди идем на улицу и раздаём рекламные буклеты прохожим. С улыбкой, девочки.

– Я не пойду, – возмутилась Света. – Буду стоять там, как дура.

– Поверь мне, как дура ты сидишь. Мне не важно, кто пойдёт. Чтобы до конца дня вы раздали все листовки. Иначе зарплата ваша будет состоять исключительно из процентов.

Денис обсудил с Надеждой все новые акции и вышел из салона. Девушки недовольно переглянулись.

– Какая глупость. – Света надула губы. – Никому не нужны эти бумажки. Хорошо ещё, если на три буквы не отправят.

– Ага, – согласилась Валя. – Давайте просто выбросим их и все.

– А несколько штук рассуем по ближайшим урнам. Девочки захихикали. Лариса не выдержала:

– Но ведь так же нельзя! – Все посмотрели на нее. – У вас не появятся клиенты, если вы будете сидеть.

– А тебе какое дело? – огрызнулась Света – В сорок лет пришла работать поломойкой, а ещё нас учит, как надо.

– Если такая умная, иди и сама раздавай.

Лариса посмотрела на девушек, взяла листовки и вышла на улицу. Ей не стыдно это делать. Бухгалтер с высшим образованием работает уборщицей. Ниже падать уже некуда.

Растянув на лице широкую улыбку, она вручила первый буклет женщине, проходящей мимо.

– Добрый день. Приходите в наш новый салон красоты, мы будем вас ждать.

Женщина неожиданно для Ларисы тоже улыбнулась в ответ. Она взяла буклет и кивнула.

Денис сделал скидки для пенсионеров, детей и бесплатной каждую пятую стрижку. Об этом Лариса рассказывала всем прохожим. Она так увлеклась, что едва успела заметить своего мужа вдалеке. Женя разговаривал по телефону, держа в руках большой букет роз. Лариса быстро спряталась за угол и дождалась, когда он пройдёт мимо. Сердце стучало от волнения. Жаль, сюрприза не получится, но она изобразит удивление, когда муж вручит ей цветы.

До конца её смены остался час и немного листовок. Она успеет.

***

Напевая под нос песню, Лариса пританцовывала около плиты. Дети посматривали на неё искоса.

– Мама, ты получила богатое наследство? – спросила Саша, – Или может, выиграла миллион?

– Разве счастье в деньгах?

– В чем же ещё?

Лариса хотела ответить, но услышала, что пришёл муж. Быстро сняв передник, она взъерошила волосы и поспешила его встретить. Женя был с пустыми руками, но с дурным настроением.

– Что-то случилось?

– Устал, как собака. Разве не видно?

Женя не раздеваясь прошёл на кухню и сел за стол в ожидании ужина.

– Папа, а когда мы поедем в Турцию? – задала вопрос Саша.

– Какую ещё Турцию? – Нахмурился тот.

– Но ты же сам сказал…

– Саш, отстань от меня. Дай спокойно поесть.

Дочь обиженно убежала. Лариса поставила перед ним тарелку с едой, размышляя, куда делся букет, с которым она видела его недавно. Проще спросить, но тогда возникнет вопрос, что она сама там делала. Женя включил телевизор и направил на экран все свое внимание.

Лариса молча ушла. Внутри было столько злости, что она с трудом сдерживалась. Пустое место. Он относился к ней, как к пустому месту. Слезы навернулись на глаза, ей хотелось рыдать в голос от обиды. Он ударил её и так быстро это забыл, а ещё и купил цветы, по всей видимости, для другой.

Утром Лариса пришла на работу. Ночь оказалась снова бессонной и оставила на лице следы в виде тёмных кругов под глазами. В салоне был беспорядок, по всей видимости, вечером были клиенты.

– Ты не представляешь, что вчера было, – поделилась с ней Света. – Я дико устала.

– Не расслабляйтесь, девочки, сегодня столько записей… – Услышали они голос Нади. Она замолчала, потому что вошел Денис. Он окинул взглядом весь хаос салона, отчего Лариса поспешила взяться за работу. Мужчина изучил все записи и прибыль.

– Кто вчера раздавал листовки? – громко спросил он. Все молчали. Лариса тоже. – Я жду всех, кто к этому причастен в кабинете прямо сейчас.

Денис ушел. Лариса стояла, крепко сжимая в руках швабру. Все смотрели на нее.

– Я не пойду, – сказала она. – Он поручил это задание вам…

– Правильно, – ответила Света, – Если Денис Андреевич узнает, что мы не ходили, нам не повезёт. Ты же не против?

Лариса молча кивнула. Почему-то ей ужасно захотелось, чтобы серьёзный управляющий похвалил её. Девочки скрылись в его кабинете и вышли спустя час. К тому времени Лариса успела навести порядок в салоне.

– Сумасшедший он какой-то, – проворчала красная, как рак, Света.

– Лариса, зайдите ко мне, – крикнул Денис через незакрытую дверь.

Она медленно направилась в кабинет к управляющему, который стоял около окна спиной к ней.

– Я вынужден лишить вас премиальной части, – сказал он.

– За что? – Лариса застыла с удивлённым лицом.

– Я вчера выдал листовки, чтобы все по очереди раздали их на улице. Вы посчитали, что вас это не касается.

Денис повернулся к ней. Лариса сжала губы. Решила помочь не очень воспитанным девушкам, а в итоге сама попала впросак.

– Я подумала, что вы обращаетесь не ко мне, – тихо проговорила она.

– А если я вас захочу уволить, вы все равно будете мне врать? – Мужчина ухмыльнулся и подошёл ближе. – Я видел вчера, что вы раздавали листовки. Зачем вам прикрывать нерадивых сотрудников?

Лариса густо покраснела, не произнеся ни слова. Ей стало очень стыдно.

– Извините, обманывать не в моих правилах. Это случайно получилось.

– Тогда скажите честно, откуда у вас синяк на лице?

– Это не имеет отношения к работе. – Лариса нахмурилась. Денис пристально разглядывал ее лицо.

– Да, конечно, я знаю. Извините, просто вы достаточно симпатичная женщина… для вашего возраста… – Он замолчал и откашлялся. – Ерунду я говорю.

Лицо Ларисы стало совсем пунцовым. Молчание затянулось. Управляющий сел в кресло и протянул конверт.

– Возьмите. Это вам. Я наблюдал вчера за вами, вы позитивная и энергичная. Мне захотелось вас отблагодарить.

– Спасибо. Вы очень добры. Не ожидала.

– Признаться, я тоже. Не знаю, почему вы здесь работаете, должно быть у вас какое-то безвыходное положение.

– Мне очень сложно найти подходящую работу по степени занятости.

– У вас маленький ребенок?

– Нет, мои дети давно уже выросли.

Денис молчал. По всей видимости, он хотел спросить про мужа, но ждал, что Лариса сама ему об этом расскажет. Но та не собиралась этого делать. Она ещё раз поблагодарила и вышла из кабинета. В зале наткнулась на презрительный взгляд Светы. Было заметно, как только что девушки оживленно беседовали, но резко замолчали, отвернувшись от Ларисы.

В этот день никто не сидел на одном месте. Клиенты один за другим усаживались в кресло, а девочки порхали вокруг, как бабочки. Света принялась стричь пожилую даму, которая долго не могла определиться с выбором стрижки. Длинные, наполовину поседевшие волосы женщины были спутаны от вечного пучка, расчесать их оказалось невыполнимым занятием.

Света отрезала длину до плеч, убрав при этом все спутанные клочки. Дама распахнула глаза и закричала на весь зал:

– Вы зачем так укоротили мои волосы? Я хотела их подстричь совсем немного!

– Ваши волосы стали похожи на мочалку. – Света негодовала. Её вывела из себя такая реакция клиентки.

– Да вы… хамка! И зачем я только пришла в вашу проклятую парикмахерскую? – Она заплакала, вытирая слезы носовым платком. – Мне просто очень понравилась девушка, которая обещала, что здесь лучшие специалисты.

Женщина указала на Ларису, которая убирала мусор около соседнего кресла. Заметив всеобщее внимание, она остановилась. Что делать? Хотелось убежать.

Лариса собралась с духом и подошла к рыдающей женщине.

– Извините, что вас предварительно не предупредили, что столько волос придётся отрезать… – В отражении зеркала она увидела Дениса, который вышел из своего кабинета, услышав шум. Он не вмешивался и, скрестив руки на груди, следил за ситуацией. – У вас такая длинная шея, стрижка каре чуть ниже подбородка, необыкновенно подчеркнет это.

Дама замолчала, рассматривая свое отражение.

– Вы так думаете?

– Да. Но придётся ещё немного укоротить волосы.

– Я согласна. – Женщина даже улыбнулась. – Стригите!

– Света…

– Нет, нет. Я хочу, чтобы меня стригли именно вы.

– Но я… – Лариса посмотрела в зеркало на Дениса испуганными глазами. Тот пожал плечами. По крайней мере, он не сказал нет.

Несмело она взяла в руки ножницы. Давно уже Ларисе не приходилось этим заниматься. Сейчас, когда несколько пар глаз пронзительно на нее смотрели, волнение накатило волной. Надо просто начать.

Лариса, стараясь унять дрожь в руках, принялась за работу. Женщина оказалась приятной и дружелюбной, она тихо щебетала, рассказывая о том, что запустила себя, а сейчас нашла любовь, и ей снова захотелось быть красивой. Лариса кивала, подстригая её. И все бы ничего, но за спиной стоял Денис. Он молча наблюдал за каждым её движением, видимо, хотел посмотреть на итог этой спонтанной работы.

– Знаете, жизнь может начаться заново в любой момент. – Пожилая женщина довольно улыбалась. – Никакой возраст не мешает влюбляться. Вы ещё такая молодая. У вас все впереди.

– Мне сорок один. У меня есть муж и дети. Я уже не представляю себе другую жизнь.

– Я тоже долго жила с таким ощущением. Дети выросли и обзавелись своими семьями. А с чем осталась я? С мужем, который каждый день напивался и колотил меня. Это были ужасные годы. А у вас… такие грустные глаза.

У Ларисы сжалось сердце после слов этой женщины, которая затронула всю боль, которая сидела в ней, приглушенная страхом. На её глаза навернулись слёзы.

– Я ушла от мужа. Мне приходилось даже прятаться долгое время. Он угрожал мне, – продолжала женщина. – А когда все стихло, я ощутила свободу. И это чудесное чувство. Теперь моё призвание – помогать женщинам, которые оказались в сложной ситуации.

Лариса закончила стрижку. Женщина довольно рассматривала свое отражение, трогая волосы руками.

– Я решилась на такие кардинальные перемены, но ничуть не жалею.

– Мне кажется, что эта стрижка вам очень идёт.

– Да. Я чувствую себя молодой. Спасибо вам, Лариса. – Она достала блокнот и вырвала листок. – Вот что, я оставлю вам свой номер телефона, а вы в случае необходимости мне звоните. Хорошо?

– Я даже не знаю, зачем…

– Меня зовут Ангелина.

Лариса взяла листок и убрала его в карман. Зачем обижать милую женщину отказом?

После её ухода, когда порядок на рабочем месте был восстановлен, Лариса посмотрела на часы. Скоро заканчивается её смена. Света продолжала презрительно смотреть и молчать, всем своим видом демонстрируя враждебный настрой. Лариса попыталась с ней заговорить, но та даже не захотела слушать.

– Лариса, Денис ждёт тебя в кабинете.

Ну что опять? Она направилась к нему в предвкушении очередного допроса. Тот сидел за столом и при виде неё оторвался от бумаг.

– Присаживайтесь. – Лариса послушно села. – Вы не перестаёте меня удивлять! Честно, поражён вашей смелостью. Работая второй день здесь, вы устанавливаете свои порядки.

– Извините, все происходит неожиданно. Я вовсе не планировала так поступать.

– Не извиняйтесь. – Я решил отправить вас учится, чтобы вы на полном основании смогли работать парикмахером. Ваши большие дети смогут отпустить вас на неделю в Сочи?

– Я не поеду. – Лариса круглыми от удивления глазами смотрела на управляющего. – У меня слишком много обязанностей, я не смогу. Простите.

– У вас есть муж, он порадуется за вас и возьмет на себя все дела.

– Все совсем не так. – Лариса замолчала. Ей не хотелось рассказывать правду о своей семейной жизни.

– Если только он не такой, как муж той милой женщины, которая дала вам свой номер телефона.

– Вы всё слышали?

– Это не составило больших трудностей. Я находился на своём рабочем месте. – Денис облокотился на спинку кресла и постучал ручкой по столу.

– Лариса, вы отказываетесь от моего предложения?

– Я вынуждена. – Она грустно опустила глаза. В воздухе повисло напряженное молчание.

– Вы боитесь своего мужа? – Денис всё-таки решил задать вопрос.

– Не спрашивайте меня об этом.

– Так не должно быть. Вы ограничиваете себя, а он, скорее всего, вытирает о вас ноги.

– Перестаньте! – Лицо Ларисы вспыхнуло от возмущения.

– Это не моё дело… – Денис смотрел на нее прищуренными глазами. – И ваш синяк…

Он шумно выпустил из лёгких воздух, успокаивая себя.

– Хорошо, я дам вам время подумать. Может, что-то изменится. Собирайтесь, я подвезу вас, нам по пути.

– Спасибо, но не стоит. Я сама доберусь. Не хочу, чтобы меня кто-нибудь увидел.

Лариса попрощалась и вышла. На её лице была улыбка. Все переглянулись, ещё никто не выходил из этого кабинета с таким довольным видом.

Баба Маня жизнь прожила долгую, трудную. Девяносто восемь, почитай, исполнилось, когда на погост её понесли. Пятерых детей подняла, семнадцать внуков вынянчила, да правнуков с десяток. Все на её коленях пересидели до единого, ступени крыльца стёрты были добела от множества ног и ножек, что бегали и ступали по нему за все эти годы, всех принимала старая изба, которую ещё до войны поставил муж бабы Мани — Савелий Иваныч.

В сорок первом ушёл он на фронт да там и сгинул, пропал без вести в сорок третьем, где-то под Сталинградом, холодной суровою зимою. Баба Маня, тогда ещё просто Маня, вдовой осталась, с детьми мал-мала меньше. До последнего дня своей жизни, однако, ждала она своего Савоньку, не теряла надежды, что он жив, часто выходила к палисаднику и стояла, всматриваясь вдаль, за околицу — не спускается ли с пригорка знакомая фигура. Но не пришёл Савелий Иваныч, теперь уж там, чай, встретились.

Но не только мужа проводила на войну баба Маня, а и старшего сына своего — Витеньку. Ему об тот год, как война началась, восемнадцатый годок пошёл. В сорок втором ушёл добровольцем, а в сорок пятом встретил Победу в Берлине. Домой вернулся живым на радость матери. Ну а младшей Иринке тогда всего два годика исполнилось, последышем была у родителей. Мане под сорок уж было, как Ирка народилась.

Война шла по земле…Всяко бывало, и голодно, и холодно, и тоска душу съедала и неизвестность. Однако выстояли, все живы остались, окромя отца.

Когда пришла пора бабе Мане помирать, то ехать в город в больницу она категорически отказывалась.

— Сколь мне той жизни-то осталось? Сроду в больницах не бывала, дайте мне в родной избе Богу душу отдать.

Дети о ту пору сами уже стариками стали, внуки тоже в делах да заботах, ну и вызвалась за прабабкой доглядывать правнучка Мила. Больно уж она прабабушку свою любила, да и та её среди других правнуков выделяла, хоть и старалась не показывать того.

Приехала Мила, которой тогда девятнадцать исполнилось, в деревню, в бабыманин дом. Ну и остальная родня чем могла помогала, кто продуктов им привезёт, кто на выходных приедет с уборкой помочь. Так и дело пошло. Баба Маня не вставала, лежала на подушках строгая, задумчивая, ровно что тревожило её.

Подойдёт к ней Милочка, постоит, поглядит, спросит:

— Чего ты, бабуленька? Что тебе покоя не даёт? О чём всё думаешь?

— Да что, милая, я так… Жизнь вспоминаю.

— Ну вот что, давай-ка чаю пить.

Принесёт Мила чашки, варенье да печенья, столик подвинет ближе и сама тут же пристроится. Потечёт у них разговор задушевный, повеселеет бабушка, и Миле спокойно.

Но с каждым днём всё больше бабушка слабела, всё чаще молчала, да думала о чём-то, глядя в окно, за которым стоял старый колодец. Выкопал его тоже Савелий, муж её, тогда же, когда и избу поднимали. Теперь-то уж не пользовались им, вода в избе была нынче, все удобства. Но засыпать колодец не стали, на добрую память о прадедушке оставили.

И вот в один из весенних дней, когда приближался самый великий из праздников — День Победы, подозвала баба Маня правнучку к себе и рукой на стул указала, садись, мол. Присела Мила.

— Что ты, бабонька? Хочешь чего? Может кашки сварить?

Помотала баба Маня головой, не хочу, мол, слушай.

— Праздник скоро, — с придыханием начала баба Маня, — Ты знаешь, Мила, что для меня нет его важнее, других праздников я и не признаю, окромя него. Так вот, вчерась Савонька ко мне приходил. Да молчи, молчи, мне и так тяжело говорить-то, болит в груди, давит чего-то. Приходил молодой, такой каким на фронт уходил. Скоро, бает, увидимся, Манюша. Знать недолго мне осталось.

И вот что хочу я тебе поведать, Милочка, ты слушай внимательно. Никому в жизни я этой истории не рассказывала доселе. А теперь не могу молчать, не хочу я, Милочка, с собой эту тяжесть уносить. Не даёт она мне покоя. Вот как дело, значит, было…

У Савелия в лесу заимка была, охотился он там бывало, ну и избушка небольшая имелась. Как на войну я сына да мужа проводила, так и сама научилась на зайцев да на птиц силки ставить. Уходила в лес с утра, в избушке всё необходимое хранила для разделки, а на другой день проверять силки ходила.

И вот однажды прихожу я как обычно к избушке, захожу, и чую — есть кто-то там. Ой, испужалась я до чего! Может беглый какой, дезертир. Тогда были и такие. А то вдруг медведь, а у меня ничего с собой и нет. Нащупала я в углу избы лопату, выставила её вперёд себя да пошла тихонько в тот тёмный угол, где копошилось что-то.

Вижу, тёмное что-то, грязное, а оконце в избе махонькое, да и то света почти не пропускает, под самым потолком оно. Замахнулась я лопатой-то, и тут гляжу, а это человек. Ба, думаю, чуть не убила, а самой страшно, кто ж такой он. Может из наших партизан кто?

— Ты кто такой? — спрашиваю я у него.

Молчит.

— Кто такой, я тебе говорю? — а сама снова лопату подняла и замахнулась.

А он в угол зажался, голову руками прикрывает. Вижу, руки у него все чёрные, в крови что ли. И лицо не лучше.

— А ну, — говорю, — Вылазь на свет Божий.

Он, как сидел, так и пополз к выходу, а сам всё молчит. И вот вышли мы так за дверь и вижу я, Господи помилуй, да это ж никак немец? Откуда ему тут взяться? А молоденький сам, мальчишка совсем, волосы светлые, белые почти, как у нашего Витюши, глаза голубые, худой, раненый. Стою я так напротив него и одна мысль в голове:

— Прикончить его тут же, врага проклятого.

А у самой защемило что-то на сердце, не смогу. Годков-то ему и двадцати нет поди, ровно как и моему сыну, который тоже где-то воюет. Ой, Мила, ой, тяжко мне сделалось, в глазах потемнело. А этот вражина-то, значит, сидит, сил нет у него, чтобы встать, и твердит мне на своём варварском наречьи:

— Не убивайт, не убивайт, фрау!

И не смогла я, Мила, ничего ему сделать. Больше того скажу я тебе. Взяла я грех на душу — выхаживать его принялась. Ты понимаешь, а? Мои муж с сыном там на фронте врага бьют, а я тут в тылу выхаживаю его проклятого! А во мне тогда материнское сердце говорило, не могу я этого объяснить тебе, дочка, вот появятся у тебя детушки и может вспомнишь ты свою прабабку старую, дурную, и поймёшь…

Тайком стала я ему носить еды маленько, картошину, да молока кружку. Раны его перевязала. Наказала из избушки носу не казать. Приволокла соломы из дому да тулупчик старенький, ночи уже холодные совсем стояли, осень ведь. Благо ни у кого подозрений не вызвало, что в лес я хожу, я ведь и до того ходила на заимку.

А на душе-то кошки скребут, что я творю? Сдать надо мне его, пойти куда следует.

— Всё, — думаю с вечера, — Завтра же пойду к председательше Клавдии.

А утром встану и не могу, Милка. Не могу, ноги нейдут…

Дни шли, немец болел сильно, горячка была у него, раны гноились. Так я что удумала. В село соседнее пошла, там фельшерица была, выпросила у ей лекарство, мол, дочка вилами руку поранила, надо лечить. И ведь никто не проверил, не узнал истины. А я тому немцу лекарство унесла. Пока ходила эдак-то к нему, говорили мы с ним. Он по нашему сносно балакал, не знаю уж где научился.

Звали его Дитер. И рассказывал он про их хозяйство там, в Германии ихней, про мать с отцом, про младших братьев. Ведь всё как у нас у них. Зачем воевали?… Слушала я его и видела их поля, семью его, как будто вживую. И так мне мать его жалко стало. Ведь она тоже сына проводила, как и я, и не знает где-то он сейчас.

Может и мой Витенька сейчас вот так лежит где-то, раненый, немощный. Может и ему поможет кто-то, как я этому Дитеру помогаю. Ох, Мила, кабы кто узнал тогда, что я делала, так пошла бы я под расстрел. Вот какой грех на мне, доченька. Тряслась я что лист осиновый, а ноги сами шли на заимку.

И вот в один из дней в деревню к нам партизаны пришли. Вот тогда я по-настоящему испугалась. Задками, огородами, вышла я из деревни, да бегом на заимку, в избушку свою.

— Вот что, Дитер, — говорю я своему немцу, — Уходить тебе надо! Иначе и меня с детьми погубишь и сам погибнешь. Что могла, сделала я для тебя, уходи.

А он слабый ещё совсем, жар у его, сунула я ему с собой еды немного да и говорю:

— Сначала я уйду, а потом ты тихонько выходи и уходи, Дитер.

А он глядел на меня, глядел, а потом за пазуху полез. Я аж похолодела вся.

— Ну, — думаю, — Дура ты, Маня, дура, у него ведь оружие есть наверняка. Порешит он тебя сейчас.

А он из-за пазухи достал коробочку, навроде шкатулки махонькой и говорит:

— Смотри, фрау.

И мне показывает. Я ближе подошла, а там бумажка с адресом и фотография.

— Мама, — говорит он мне, и пальцем на женщину тычет, что на фото.

Потом сунул мне в руки эту коробочку и говорит:

— Адрес тут. Когда война закончится, напиши маме. Меня убьют. Не приду домой. А ты напиши, фрау. Мама знать будет.

Взяла я эту коробчонку, а сама думаю, куда деть её, а ну как найдут? Постояли мы с ним друг напротив друга, поглядели. А после, уж не знаю, как это получилось, само как-то вышло, подняла я руку и перекрестила его. А он заревел. Горько так заревел. Руку мою взял и ладонь поцеловал. Развернулась я и побежала оттуда. Бегу, сама ничего от слёз не вижу.

— Ах ты ж , — думаю, — Война проклятая, что ж ты гадина наделала?! Сколько жизней покалечила. Сыновья наши, мальчишки, убивать идут друг друга, вместо того, чтобы хлеб растить, жениться.

Тут слышу, хруст какой-то, ветки хрустят, за кустами мужики показались, и узнала я в них наших, тех, что в деревню пришли недавно.

— Что делать?

И я нож из кармана вытащила, да ногу себе и резанула. Тут и они подошли.

— Что тут делаешь? Чего ревёшь?

— Да на заимку ходила, силки проверяла, да вот в потёмках в избе наткнулась на железку, порезалась, больно уж очень.

— Так чего ты бежишь? Тут перевязать надобно, — говорит один из них и ближе подходит.

— Да я сама, сама, — отвечаю. С головы платок сняла да и перемотала ногу-то.

Ну и бегом от них в деревню. А они дальше, в лес пошли.

Мила слушала прабабушку, раскрыв рот, и забыв про время. Ей казалось, что смотрит она фильм, а не про жизнь настоящую слушает. Неужели всё это с её бабой Маней произошло?

— А дальше что, бабуля? Что с Дитером стало?

— Не знаю, дочка, может и ушёл, а может наши его тогда взяли. Он больно слабый был, вряд ли смог уйти. Да и я тогда выстрелы слышала, когда из леса-то на опушку вышла. Думаю, нет его в живых.

— А что же стало с той шкатулкой? Ты написала его матери?

— Нет, дочка, не написала. Времена тогда были страшные, боялась я. Ну а после, когда много лет прошло, порывалась всё, да думала, а надо ли прошлое бередить? Так и лежит эта шкатулка с тех пор.

— Так она цела? — подскочила Мила, — Я думала, ты уничтожила её.

— Цела, — ответила бабушка, — И спрятала я её на самом видном месте. Долго я думала куда мне её деть, а потом и вспомнила, как мне ещё отец мой говорил, мол хочешь что-то хорошо укрыть — положи на видное место. Вот у колодца я её и закопала ночью. Там много ног ходило, землю быстро утоптали, отполировали даже. А я до сих пор помню, где именно она лежит.

— А покажешь мне?

— Покажу.

В тот же день Мила принялась копать. Было это нелегко. Земля и вправду была отполирована и тверда, словно бетон. Но мало-помалу дело шло, и через какое-то время Мила с трепетом достала на свет , завёрнутую в тряпицу, небольшую деревянную коробочку. Ночью, когда бабушка уже спала, Мила сидела за столом и разглядывала тронутую временем, но всё же довольно хорошо сохранившуюся фотографию женщины средних лет и жёлтый сложенный кусочек бумаги с адресом.

Бабы Мани не стало десятого мая. Она встретила свой последний в жизни Праздник Победы и тихо отошла на заре следующего дня. Душа её теперь была спокойна, ведь она исповедала то, что томило её многие годы. Невыполненное обещание, данное врагу.

Мила нашла Дитера. Невероятно, но он был жив, и все эти годы он помнил фрау Марию, которая спасла ему жизнь. Жил он по тому же адресу, что был указан на клочке бумаги, отданной бабе Мане в том далёком сорок третьем. У него было четверо детей, два сына и две дочери, одну из дочерей он назвал Марией, в честь русской женщины. Милу пригласили в гости и она, немного посомневавшись, всё же поехала. Она увидела вживую и Дитера, и его детей, и внуков.

Теперь над их головами было мирное небо, они были не врагами, но сердца помнили то, что забыть нельзя, чтобы никогда больше не повторилось то, что было. Говорят, что воюют политики, а гибнут простые люди, наверное так оно и есть. Многое минуло с той поры, поросло травой, стало памятью. Наши Герои всегда будут живы в наших сердцах.

А жизнь идёт. И надо жить. И никогда не знаешь, где встретит тебя твоя судьба. Любовь не знает слова «война». Милу она встретила в доме Дитера. Спустя год она вышла замуж за его внука Ральфа. Вышло так, что тогда на лесной глухой заимке её прабабушка Мария решила судьбу своей правнучки..