Леночка 2 рассказ стульчик

Эту историю мне рассказала моя соседка, Леночка, 18-ти летняя симпатичная со светлыми, длинными волосами девушка. Почему она выбрала меня, я не знаю, видимо потому что во мне она видела какую-то опору в наше нелёгкое время. А может потому, что такое не расскажешь более близким людям, а выговориться, что творится на душе ей было необходимо. Тем более отца у неё не было. Жила она с мамой, которая постоянно была на работе, пытаясь заработать на жизнь и больной бабушкой.

Началось всё с того, что она летом устроилась на работу, пытаясь немного наполнить семейный бюджет. Работала в кафе посудомойщицей, получая за такую нелёгкую работу сущие гроши, но, тем не менее, не жаловалась и представляла, как она отдаст зарплату своей любимой мамочке, чтобы увидеть её усталую улыбку и услышать ее простое «спасибо, доченька!»

Именно в одну из смен она заметила на себе его взгляд. Мужчина был другом хозяина кафе и все называли его Сашей. Эму было около 40 лет, и он часто бросал взгляд на стройную и миловидную девушку. Он постоянно с ней здоровался, когда проходил мимо и непременно спрашивал, как у неё идут дела? Вот и в этот раз она уловила взгляд и, повернувшись, увидела, что дядя Саша, как она его называла, стоит рядом с ней и, улыбаясь, смотрит на неё.

— Привет, Леночка, — привычно поздоровался дядя Саша, как только она повернулась к нему.

— Здравствуйте, дядя Саша, — вежливо ответила Лена.

— Как дела? Как настроение? – участливо спросил дядя Саша, — никто не обижает? Не устаешь на работе?

— Спасибо, все хорошо – она опустила глаза, — и настроение хорошее.

— Леночка, я вижу ты очень красивая и стройная девочка. И самое главное трудолюбивая, — дядя Саша дотронулся до плеча девушки, — я хочу предложить тебе одну деликатную работу за очень хорошие денежки.

Он выждал паузу, как бы собираясь с мыслями.

— Ты знаешь, чем я занимаюсь? – спросил он Лену.

— Нет, — ответила она, подняв лицо на высокого дядю Сашу.

— Я снимаю молоденьких девушек на видео, — он следил за её реакцией, — мне поступил заказ за очень хорошие мани показать, как она может танцевать. Ты можешь танцевать? Например, стриптиз?

Она умела танцевать и на школьных дискотеках постоянно от души веселилась со своими подружками,

— Да, умею – тоненьким голосочком сказала она, — но я не уверена, что смогу на видео показать стриптиз. Это же надо….обнажаться?!

— Главное ничего не бойся, — уже уверенным голосом продолжал дядя Саша, — тебя никто не обидит. Сколько тебе платят за мытьё грязной посуды?

— 8 тысяч рублей, — она виновато улыбнулась, будто была в этом виновата.

Дядя Саша горько и, как ей показалось, сочувственно покачал головой.

— Этот жмот не может раскошелиться для такой симпатюли? – дядя Саша явно имел в виду хозяина кафе, который Лене, честно говоря, не очень нравился.

Лена пожала худенькими плечами и вспомнила, как хозяин кафе Марат Заханович подглядывал за ней, когда она таскала подносы с тарелками и чашками, будто раздевая, и ей, становилось противно под этим скользким взглядом.

— А за эту съёмку ты сразу получишь 4 тысячи рублей! – эмоционально сказал дядя Саша, — подумай только, за час работы ты получишь половину месячной зарплаты!

У Лены в мозгу вихрем проносились мысли. С одной стороны ей очень хотелось заработать такую сумму, и она видела уже, как радостно улыбнётся мама, когда она отдаст деньги, или купит, наконец, себе новые джинсы и сапожки на осень. Но, с другой стороны ей было стыдно показаться так на плёнке, которую могут увидеть все её друзья или, хуже того, мама или бабушка. А ещё запись мог увидеть её парень Антошка, который ей нравился, и которого она проводила в армию полгода назад.

— Плёнку никто не увидит, — будто читая мысли девушки, сказал дядя Саша, — она на заказ и уйдёт из страны. В общем, давай, не стесняйся, вечером тебя посмотрит заказчик и, если ты подойдешь, будешь сниматься.

Он провел рукой по её спине, по выпирающим лопаткам, поцокал языком, одобряя, и неторопливым шагом исчез за дверью директора кафе. Спустя какое-то время он вышел из кабинета вместе с Маратом Захановичем и, проходя мимо нее, сунул в карман халатика записку. Они оба ей улыбнулись.

Она, вытерев руки об полотенце, достала записку, раскрыла и прочитала адрес и время, в какое ей было необходимо присутствовать.

Чем ближе приближалось время, тем более неуверенней чувствовала она себя. Что она скажет маме, если она узнает? Она очень огорчится, и ей будет стыдно за дочь. И зря она согласилась на такое предложение. Но время неумолимо приближалось, и ей пришла мысль, что вдруг она передумает, тогда дядя Саша запросто может уговорить Марата Захановича уволить ее и тогда вообще никаких денег она не увидит.

Позже, сдав смену, она быстренько забежала домой, напоила чаем бабушку и, сказав, что забежит к подружке, пошла по указанному адресу. Она пришла к обычному 9-ти этажному дому и, посмотрев ещё раз на номер квартиры, набрала по домофону указанную очередность чисел. Дверь квартиры была открытой и она осторожно вошла.

— А вот и наша Леночка пришла, — дядя Саша был явно доволен приходом девушки, обращаясь к кому-то в зале, — давай снимай танкетки и проходи в зал.

Она прошла в комнату и увидела сидящего на кровати не очень молодого мужчину. При виде её он галантно встал, окинул взглядом её точёную фигурку в коротком, летнем платьице и кивнул головой.

— Как зовут молодую красавицу? – обратился он с вопросом к ней.

— Лена, — скромно ответила она.

— Леночка, ты знаешь, зачем тебя пригласили, — сказал заказчик, — мне нужна была такая молоденькая девушка, которая не будет стесняться камеры и полностью покажет, какая она послушная и как может любить. Скажу честно, ты мне очень понравилась. Я думаю, что тебе просто надо отбросить всякий стыд и показать, как ты любишь мужчин.

Она внимательно слушала, и краска стыда предательски начала приливать к щекам.

Какая любовь? Что придумали? Она вопросительно посмотрела на дядю Сашу.

— Мне сказал дядя Саша, что только надо …., — она замялась, пытаясь найти подходящее слово, — …надо потанцевать…

Абсолютно верно сказал дядя Саша, — примирительно поддакнул заказчик, а потом добавил, — за танец ты получишь, а за остальное ещё столько же можешь заработать.

Она стояла перед ним, осмысливая сказанное этим строгим человеком.

— Тебе, малыш, сколько лет? – спросил заказчик, — маме хочешь помочь?

— 18 исполнилось, и маме тоже хочу помочь, — по-честному ответила Лена.

— А с мужчиной ты была близка? – спросил он откровенно, — в трусики тебе, мальчики лазили?

Она вспомнила свой первый секс с Антошкой. Только перед самими сборами она ему уступила. Она зарделась от такого откровенного вопроса.

— Да, — чуть слышно прошептала она.

Мужчины одобрительно кивнули.

— А вот и Марат пришёл, наконец, — сказал дядя Саша, услышав настойчивый трезвон домофона.

Марат Заханович по-хозяйски вошёл в комнату и грузно сел в кресло, смахивая пот со своего жирного лица.

— Ну, что, Леночка, уже начали? Я не опоздал? – он плотоядно посмотрел на хрупкую фигурку.

Ей стало противно видеть его здесь. Она постаралась не показать своего отвращения.

— Давай, Леночка, я поставлю музыку, — заказчик поставил диск на проигрыватель, — а ты начинай танцевать. Только не надо стесняться и по ходу мелодии снимай какую-нибудь одежку. В общем, ты меня понимаешь.

Она стояла, не зная, что делать. Ей хотелось развернуться и бежать из этой квартиры, от этих людей, которые уговаривали её на позорную пошлятину. Тем более ей не хотелось танцевать для Марата Захановича, который увидит её тело. Она рассчитывала, что только для камеры она покажет эту сцену и всё.

— Я не могу, я стесняюсь, — она была готова расплакаться, — можно я в платье потанцую.

— Ну что ты, — дядя Саша обнял её за плечи, — не стесняйся. Мы же никому не расскажем. А ты заработаешь денежки. Давай соберись и начинай.

Подошёл и Марат Заханович с бокалом чего-то спиртного и бесцеремонно дал ей в руки и приказал выпить. Она, решив, что так надо глотнула. Напиток обжёг ей горло и на глазах выступили слёзы. Она заметила, что заказчик прикрепляет на трёхножку камеру.

— Вот деньги, — заказчик положил купюры на стол, — здесь 8 тысяч рублей. Отработаешь, и они будут твоими. А теперь начинай.

Лена посмотрела на стол и начала танцевать. Она старалась не смотреть на мужчин, просто изгибалась, как на дискотеке. Она тянула время, будто рассчитывала, что кто-то из зрителей скажет достаточно, и ей не надо будет продолжать дальше. Платьице задорно приподнималось в такт, показывая смуглые ножки и дразня мужчин. Она чувствовала на себе взгляды, и ей было очень стыдно продолжать танец. Музыка закончилась, и она остановилась, переводя дух.

— Очень красиво! – восхищённо сказал дядя Саша, — ты молодец!

— Да, девочка ладненькая, — согласился заказчик.

— Давай продолжай, — потребовал Марат Заханович, — не останавливайся.

Зазвучала вторая мелодия, тоже очень динамичная. И Лена продолжила танец, повернувшись спиной к зрителям и камере и выстукивая голыми ступнями ритм. Она уже пропустила первый куплет и начала танцевать второй, когда услышала окрик Марата Захановича, требующего раздеваться. Она повернулась и мельком посмотрела на стол, на котором лежали деньги и начала расстёгивать на спине пуговицы. Ей так хотелось, чтобы в следующий момент никого не было в комнате. Платье пушинкой упало на пол. Десятиклассница танцевала в маленьких, белых трусиках перед тремя взрослыми мужчинами. Она стеснялась своей наготы, своего стройного, загорелого тела, плавной талии, маленькие грудки дергались в такт зарубежного хита. Она заметила, что мужчины улыбались, и ещё больше ужасалась от мысли, что надо себя перебороть и закончить танец.

— Дальше давай, — кричал Марат Заханович и его окрик подействовал на неё, как пощёчина. Она взялась за края трусиков и пунцовая от стыда, неуверенно сдёрнула их вниз, показав полоску волосиков на лобке и девчачий бугорок.

— Какая сучка выросла, — услышала она «комплимент» от Марата Захановича, у неё все узко там. Надо немного расширить девочку.

Музыка закончилась и она стремглав, нагнувшись, на доли секунды показав мужчинам половые губки, собрала в спешке трусики и платьице и забежала в ванную.

— Она согласится дальше сниматься? – услышала она вопрос заказчика.

— Сейчас я её уговорю, — дядя Саша подошёл к двери ванной и прошептал сладким голоском, — Леночка, ты очень красивая девочка. Мы в этом убедились. Давай выходи. Мы же ещё не закончили. Ты же хочешь заработать 8 тысяч? Открой дверь, обещаю, что я ничего плохого тебе не сделаю.

Лена подумала, что всё равно ей придётся выходить, она поправила платьице, которое вновь одела на себя и открыла дверь ванной.

— Не надо давить на девочку, — дядя Саша обращался к Марату Захановичу и заказчику, — просто она боится и стесняется.

Она не совсем понимала, что ей надо сделать. Но чутьё ей подсказывало, что надо делать что-то очень постыдное и страшное.

— А если я всё сделаю, как Вы просите, Вы отпустите меня домой с деньгами? – спросила она у дяди Саши, единственного человека, к которому она испытывала симпатию.

— Конечно, — вмешался в разговор заказчик, — только выполняй команды, которые мы будем тебе говорить, и всё будет хорошо. Ты же танцевала очень красиво и это записалось. Обещаю, что и следующую запись никто не увидит. Тебя очень приятно будет видеть на видео. Ты очень фотогенична.

— А что мне там делать придётся? – спросила она невинно.

— В принципе, мы сами всё сделаем, — дядя Саша тактично начал объяснять, — просто голенькая полежишь, а мы немного будем трогать тебя.

Она опять почувствовала стыд перед этими взрослыми мужчинами и не могла согласиться на такое.

— Нет, я не смогу так, — честно ответила девушка, — я не такая. Может найдёте другую?

— А что денежки тебе не нужны уже? – спросил заказчик, — эти 8 тысяч я плачу за съёмку. Значит, тебе ничего не достанется. Я могу найти сто девчонок, которые согласятся за такую сумму.

Ей было обидно. Она же танцевала перед ними! И конечно ей нужны деньги, они об этом знают. Но лежать голой перед ними всеми, особенно перед Маратом Захановичем, ей, ужас как не хотелось. Все размышления прекратились, когда она услышала голос Марата Захановича.

— Если тебе нужна работа и дальше, ты будешь делать, что тебе скажут. Если тебе ещё нужны деньги ты согласишься, — Марат Заханович требовательно смотрел на неё, — если не согласна, тогда завтра можешь на работу не выходить. Говори, согласна или нет?

Все ждали ответа от неё. Сердечко у неё трепетало, как у пойманной птички. И, как перед прыжком в воду она, вздохнув, произнесла, что она согласна. Она думала, как это будет выглядеть, если эту запись увидит Антошка. Или мама. Или бабушка. Но работу терять она не могла. Скоро должна была быть зарплата, и она не могла подарить её.

— Слушайся меня, — сказал заказчик, направляя камеру на кровать — и перво-наперво говорю тебе, чтобы кадры получились хорошие, всегда держи ноги раздвинутыми.

Мужчины переглянулись и, улыбнувшись, начали раздеваться. Она поморщилась, когда увидела толстое пузо Марата Захановича и его волосатые ноги и отвернулась, когда он начал снимать трусы. Дядя Саша тоже был не худым, но более мускулистым. Она мельком увидела его член.

— А ты что стоишь? – спросил заказчик, — снимай платьице.

— Я не могу сразу со всеми, — она умоляюще смотрела на заказчика, — можно только с одним? Пожалуйста.

— Начинаем, — крикнул заказчик, ничего не ответив.

Она почувствовала, что к ней сзади подошёл Марат Заханович и начал расстёгивать пуговки на платье. Дядя Саша взял её лицо в свои руки и нежно поцеловал в губы. Платье, как и в первый раз легко упало к ногам. Она старалась не смотреть вниз, на мужской орган дяди Саши, который уже стремительно набирал твёрдость. Руки Марата Захановича по-хозяйски ощупывали сантиметры её бархатной кожи. Она содрогнулась, когда Марат Заханович больно ущипнул её за сосок.

— Снимите с неё трусики, — посоветовал оператор-заказчик.

Она инстинктивно хотела удержать трусики на теле, но дядя Саша предусмотрительно положил её руки себе на плечи. Хозяин кафе рывком снял с неё кусочек материи, заставив её отвернуться от прямого взгляда дяди Саши.

— Пора в ротик взять Леночке, — посоветовал заказчик, приближая камеру и пытаясь показать крупные кадры.

Она так делала только один раз, когда Антошка жалобно просил так попробовать. Ей стало дурно от одной только мысли, что придется сосать у Марата Захановича. Её поставили на колени и перед ней предстали две восставшие мужские плоти. Она старалась отвернуться от предательской камеры, чтобы лицо не было слишком видно, но Марат Заханович повернул ее голову прямо на немигающий зрачок. В левую руку она взяла член дяди Саши, а в правую Марата Захановича.

— Это надо сделать, — говорил с придыханием дядя Саша, — открой ротик.

— Не надо это снимать, пожалуйста, — попросила она, — я так не могу.

Она снизу посмотрела на стоящих над ней мужчин и не найдя понимания, открыла рот. Головка члена дяди Саши легко вошла в девичий ротик. Он начал качаться, сладко постанывая. Головка елозила по язычку Лены. Она брезгливо покосилась на толстый, в густой поросли волос, член Марата Захановича из уретры которого выкатилась большая капелька смазки.

— А теперь моя очередь, девочка, — сказал Марат Заханович и приказал — ложись на кровать.

Дядя Саша нехотя вынул свой орган из рта десятиклассницы. Она легла на спину и, прижав ноги, прикрыла свою девичью красоту рукой. И тут же оператор повернул камеру на кровать.

— Ну что ты? – заблеял оператор, — я же сказал ножки раздвигать пошире. Мальчики, которые будут смотреть должны всё видеть.

Она лежала на спине, а перед ней стояли мужчины и камера, которая бесстрастно всё записывала.

— Ну не надо больше снимать! – она в который раз просила остановить съёмку, — можно я пойду домой?

— Быстро запишем, потом пойдёшь, — строго сказал Марат Заханович, перебирая руками яички, — сама время тянешь. Раздвигай свои ноги.

Она зажмурила глаза и раздвинула длинные ножки, показав самое сокровенное, свою маленькую расщелинку. Половые губки у девушки от внутреннего напряжения были плотно сжатыми. Она слышала, как присвистнул дядя Саша и, гадко хихикнул оператор, чувствовала, что камера приблизилась к ней очень близко, показывая все откровенно. Она открыла глаза и увидела камеру которая её охватывала с головы до ног, не оставляя никаких, для зрителей, секретов её тела. Марат Заханович и дядя Саша послушно ждали и стояли, пока камера не закончит свой путь.

— Теперь, моя девочка, сделай сладко ротиком и мне тоже, — приказным тоном сказал Марат Заханович, залезая на кровать.

Она лежала на спине и с отвращением наблюдала, как к лицу приближается липкий член. Когда он коснулся губ, она попыталась отвернуться. Но он сильно прижал голову девушки, и ей даже показалось, что сейчас он сломает ей шею. Она посмотрела снизу широко раскрытыми, зелёными глазами на толстый живот, который над ней свесился и в нос ей ударил запах пота и мочи, который исходил от члена Марата Захановича. Мельком она увидела глазок видеокамеры, который ждал от неё дальнейшего позора.

— Мне неудобно, — испуганно молила девушка, пытаясь как-то выиграть время, — я стесняюсь. Правду говорю.

— Открывай рот, быстро, не порти заказ — крикнул Марат Заханович,

а потом решил видимо быть немного поласковей с ней и почти по-доброму добавил — открой ротик, Лена. Ты же послушная девочка!

Борясь с тошнотой, она сглотнула слюну и нехотя раскрыла рот. На камере записалось, как член тут же скользнул внутрь, как будто долго ждал этого момента. Она лежала, и непрошенная слеза медленно выкатилась из глаз, а Марат Заханович, не замечая страдания девчушки, вытаскивал головку и вновь заталкивал, пытаясь с каждым разом сунуть девушке поглубже. Когда она начинала задыхаться, он, смеясь, вытаскивал член. Марат Заханович был сильно возбуждён и член был весь в отвратительной смазке.

Иногда он проводил своим органом по губам Лены, оставляя на губах полоску выделений. А также стучал им, как молоточком, по лицу. Марат Заханович дал приказ девушке взять в руки орган дяди Саши. А сам, приподняв ей голову левой рукой и, отбросив прядь светлых волос, чтобы хорошо было видно лицо и немного развернувшись, дал видеокамере возможность записать всё без секретов, начал быстро двигать тазом. Толстый ствол, влажный от смазки и слюней легко входил и выходил изо рта худенькой девушки, лежащей на кровати. Марат Заханович издавал звериный рык, получая неземное удовольствие от оральной ласки. Она желала, чтобы только не кончил ей в рот Марат Заханович. Такую грязь она не смогла бы стерпеть.

— Давай Саш, теперь ты, — он встал с кровати, оставляя уставшую девушку, — а ты, Миша, готовься!

Камера переместилась влево, когда дядя Саша также свесился над ней и вошел в рот. Она положила ему руки на бёдра, стараясь контролировать глубину входа, чтобы не закашляться. И чувствовала солоноватый вкус, выделяемое мужским органом в момент возбуждения. В какой-то момент она почувствовала, что её ноги кто-то широко развёл и член упёрся в промежность.

Она встрепенулась и отодвинулась от настойчивого члена.

— Не надо одновременно меня …-она пыталась найти слово, — ….иметь.

— Так надо, — сказали одновременно Марат Заханович и Миша, — это заказ и надо исполнять. Давай ложись.

— Это тоже будете снимать? – на миловидном личике, окаймлённое светлыми волосами, читалось отчаяние, — не надо. Я прошу Вас.

— Что ты смущаешься? – удивлённо спросил Миша-оператор, — это же не бесплатно. Я же сказал, что никто не увидит, что мы с тобой делаем. Вон твои деньги лежат на столе. Сейчас отниму и не получишь ни копейки.

Марат Заханович вновь протянул ей стакан со спиртным. Лена взяла в руки стакан, между тем рука Марата Захановича начала проводить по её гладкому животику и поднялось к маленькой груди, захватывая острый сосок пальцами. Она отодвинулась.

Дядя Саша сочувственно смотрел на Лену, когда она, положив пустой стакан, как жертвенное животное послушно легла на кровать.

— Саша, погляди за техникой, — сказал Миша-оператор, и начал раздеваться.

Член у Миши оказался тонким, но длинным.

— Леночка-стройненькая девочка, – нараспев и ехидно улыбаясь, сказал Миша, подходя к девушке, — покажи, как у меня можешь сосать.

Дядя Саша взял в руки камеру и сфокусировал его на лице девушки и набрякшего органа Миши. Выпитое спиртное подействовало и, она, сделав алые губки буквой «О», показав красивый ряд белых зубов и красный язычок, приняла его головку и, по просьбе Миши, начала язычком проводить по всему стволу, заставляя сыпать комплиментами её нового знакомого. Но тем не менее Леночка напряглась, когда почувствовала, что Марат Заханович грубо вошёл в неё, раскрывая тугую девичью плоть. Позже, смотревшие эту запись многочисленные зрители, среди которых случайно оказались и, узнали её, Антошкины друзья. Они наблюдали, как на экране два взрослых мужика получают наслаждение, склоняя смуглую и худенькую девушку с виноватыми глазами, одновременно сосать и, принимать в девичью трещинку. Видно было, что она вполне определённо согласилась на такое только от нищеты и бедности….

— У такой красивой девушки и парень, наверное, есть? – спросил Миша, на миг, вытащив изо рта член и подмигивая Марату Захановичу, который активно двигал тазом, глубоко насаживая её на член.

— Да, есть, — подтвердила она, морщась, каждый раз, когда член Марата Захановича полностью скрывался в её лоно — он сейчас в армии.

— Вот приедет и похвалит нас, — цинично заметил Миша, придвинув опять член ко рту девушки.

Она грустно улыбнулась и открыла ротик. Член, по-хозяйски вошёл на своё обычное место.

— Дай мне камеру, — попросил Марат Заханович у дяди Саши, дав Лене немного передышки, — Лена, встань на колени.

Она подумала, что её сейчас могут отпустить, но то, что сказал дальше Марат Заханович, повергло её в шок.

— Мужики, суньте ей в ротик сразу два члена, — он был в восторге от своего предложения, — а я поснимаю.

— Ну, зачем Вы так делаете? – она задохнулась от обиды и стыда, — не надо так.

Дядя Саша погладил её по голове. Длинные реснички заморгали, пытаясь не разреветься.

— Вот так, супер!- похвалил Марат Заханович то ли запись, или девушку, во рту которой едва едва помещались два мужских ствола.

Она стояла на коленках и старалась не смотреть на камеру, в то время когда член Миши и член дяди Саши бессовестно елозили по язычку, борясь за внимание к своей персоне.

— А теперь встань на коленки, как собачка, — приказал Марат Заханович, отдавая камеру его владельцу — и прогнись. Пускай все увидят твои дырочки.

Она уже устала сопротивляться, тем более боялась Марата Захановича и послушно приняла указанную позу. Камера плавно переместилась к её девичьей, упругой попочке. Она почувствовала холодок в районе ануса. Марат Заханович провёл пальчиком по дырочке ануса, увлажняя его. От мысли, что последует за этим, она испуганно повернулась к мужчинам, и в глазах её можно было прочитать мольбу и отчаяние. Марат Заханович подвинул её длинные ножки, делая себе удобней вход в задний проход Лены. Толстый член, разрывая сопротивление, вошёл в сжатое анальное отверстие девушки. Её пронзила резкая боль, заставляя выпрямиться. Член выскользнул из неё.

— Как узко, мужики, — поделился информацией Марат Заханович, — в попку её ещё не драли. Настоящий кайф!

— Потерпеть надо, Леночка, — сказал оператор, ожидая дальнейшего внедрения Марата Захановича – нагнись.

Боль не прекращалась. Она вновь прогнулась, выдав на радость зрителям и мужчинам, свои девичьи тайны: темный ореол розочки и полуоткрытые половые губки. Марат Заханович поднёс член к Леночке и рывком вошел в попку. Она вскрикнула от нестерпимой боли. Миша, посмотрел на круглые от боли и оказанного унижения глаза девушки и плотоядно хихикнул. Марат Заханович крепко держал её за тонкую талию и бёдра. Член, как поршень заходил туда-сюда. Казалось, что её разрывают на части. Она никогда не занималась анальным сексом и впервые столкнулась c такой нечеловеческой болью. Дядя Саша тоже попросил своего внимания и лёг на кровать, давая намёк Марату Захановичу поделиться с девушкой. На секунду Марат Заханович остановился, только для того, чтобы она села на член дяди Саши. А сам вновь грузно вошёл в анус, заставляя Лену вновь застонать и закусить губы. Она заметила камеру, которая теперь снимала её снизу, показывая естественные, девичьи отверстия, занятые актом с двумя мужчинами. Поставив камеру на трёхножку, Миша встал сбоку и, повернув голову девушке, коснулся членом губ. Она знала, что хочет Миша, но на такое она точно не согласится.

— Дядя Миша, Вы отключили уже камеру? – зелёные глаза смотрели с надеждой, — съёмка закончилась?

— Да, малышка, — подтвердил оператор, улыбаясь Марату Захановичу — отключил. Сделай мне приятно. Немного осталось.

Её насаживали в бешеном ритме, который задали дядя Саша и Марат Заханович, слышались их возгласы удовольствия и какие-то чвакающие звуки. Дядя Саша гладил её за плечи и талию, а Марат Заханович, обняв её, мял аккуратненькие груди девушки. Боль не прекращалась, но она решила вытерпеть.

— Давай, Лена, открывай ротик, — сквозь рык удовольствия произнёс Марат Заханович, — денежки тебя ждут.

Она взяла в руки напряжённый член Миши и, моргнув ресничками, открыла ротик. Миша, притянул её за голову, и полностью утопил головку во рту девушки. Марат Заханович улыбнулся, показав жёлтые зубы и, наклонил голову, давая камере подробно снять интимные детали. Заказ был почти выполнен. На ней зрители должны были видеть, как молодую девушку-ученицу школы любят три папика. На кадре было предельно ясно видно, без секретов, что Лену, обычную девочку-подростка, безжалостно натягивают на три взрослых, вульгарных члена.

— Давай поменяемся местами, — скомандовал Марат Заханович и поправил камеру на трёхножке.

Миша лёг на спину и Лене приказали развернуться лицом на камеру и анусом принять Мишу, дядя Саша неторопливо, раздвинув ножки и половые губки девушки и, вошёл во влагалище. Руками она опиралась на кровать, чтобы не было больно. Марат Заханович приближался к девушке, для минета. Она опять закачалась, вверх и вниз, удовлетворяя плоть двух мужчин. Лена увидела глазок видеокамеры, который смотрел на эту сцену в упор и горел красным огоньком.

— Зачем Вы меня обманули? — сквозь слёзы, в ритмичном движении, сказала она, — вы же всё снимаете. Выключите, пожалуйста.

— Лена, мы заканчиваем, — Марат Заханович и не думал оправдываться, — пососи ещё немного. Покажи, как ты можешь.

Она оглядела комнату, пытаясь найти поддержку. Но сбоку стоял толстый Марат Заханович, который ждал от неё оральной ласки. Она посмотрела на жирный, волосатый живот и член и, ей стало дурно, потому что на толстой головке члена она заметила остатки густой, жёлтой смазки и грязновато-белую пену. Она знала, что он не отстанет и ей не хотелось, чтобы он кричал на неё.

Она разжала зубки и открыла рот и, почувствовав языком, входящий член уже не смогла сдержаться и расплакалась. Марат Заханович двумя руками наклонил девушке голову и энергично задвигал тазом. Член очистился, оставив смегму у неё на язычке. На девушку было жалко смотреть. Крупные капли слёз текли по пухлым щёчкам, еще недавно игравшей в куклы, Леночки. Стройненькая и смуглая обнажённая десятиклассница в кадре полностью принадлежала этим трём боровам, которые получили, что хотели.

Запись полностью удовлетворила желание самцов, зная, что за небольшие деньги, Леночка согласится на многое. Главное только подать это правильно.

— Я скоро кончу, — с придыханием сказал дядя Саша.

Её вновь поставили на коленки, Марат Заханович взял в руки камеру и направил на Леночку. Она смотрела заплаканными глазами, как рядом с её лицом теребит свой мужской орган дядя Саша.

— Не надо так, — умоляла она, — я не хочу больше сниматься.

— Мы тебе денежек немного добавим, если это сделаешь, — Марат Заханович, решил показать всю грязь до конца, — только быстренько сглотни и всё. Ещё 300 рублей будут твои. По сто рублей за нас, троих.

Лена вспомнила, что мама зарабатывает 300 рублей в день и подумала, что это приличные деньги. Но показать на камеру такую гадость-это было очень тяжело для неё. Она брезговала этими мужскими выделениями, которые обязательно случались, когда мужчина получал настоящее наслаждение. Оператор дядя Миша громко засмеялся. Дядя Саша, издав сладострастный стон, направил член прямо на лицо девушке.

— Открой рот, быстро – крикнул Марат Заханович, обращаясь к Лене и приблизив камеру.

Леночка увидела, как из уретры дяди Саши тут же извергся фонтан белёсой спермы, попав ей на губы, нос и подбородок.

— Оближи Сашин член, — потребовал оператор.

Она, подавляя брезгливость, взяла мокрый член в рот. Дяде Саше вручили камеру.

— Так не пойдёт, — сказал недовольно Марат Заханович и принял раздавать приказы — ну ка, ложись на спинку. Ты, Сашка, снимай поближе. А мы с тобой, Миш, будем возле лица девчонки.

Леночка пошла к кровати, и рука Миши вальяжно похлопала её по попке.

— Ложись и открой ротик, мы будем спермой брызгать, — поучал Марат Заханович, — ты должна всё до капельки проглотить.

— Я не могу так, — честно призналась десятиклассница, — я брезгую.

— Ложись быстро, — заорал Марат Заханович, которому не терпелось кончить, — и молчи!

Она испуганно попятилась и, дядя Миша легонько толкнул её к кровати. Лёжа на спине, она видела вновь склонившиеся над ней две мужские фигуры, и мужской орган дяди Миши без сопротивления вошёл ей в ротик. Вонючий член Марата Захановича был с левой стороны. Она по приказу нехотя взяла его в руку. Камера ждала грязного окончания сцены. Она видела приближающийся и удаляющий волосатый лобок дяди Миши, который, натягивал её в рот. Когда дядя Миша завыл от удовольствия, она внутренне сжалась и перевела взгляд на Марата Захановича, который внимательно наблюдал. Камера сняла, как член извергал густую сперму прямо в ротик девушке, смотревшей зелёными глазами с длинными ресницами, на камеру. Она подвигала языком, он был весь в тягучем выделении мужской любви. Он лился на гланды, под язычок, заполняя всё пространство. Дядя Миша провёл членом по губам девушки, размазывая остатки.

— Глотай, — потребовал Марат Заханович.

На экране было видно, что решение далось ей очень тяжело. На милом личике, запачканном спермой, читалось безысходность и позор, которому подвергали её взрослые дяденьки. От перенесённого стыда у неё покраснели щёчки. Зрители явственно увидели, как молодая девушка сделала глотательное движение. Но на этом съёмка не закончилась. Дядя Миша вновь стал оператором, а Марат Заханович приказал уставшей и сломленной Лене лечь на спину и свесить с края кровати голову. Друзья Антошки, парня, с которым она дружила, позже с сальными улыбками смотрели, как на экране его обнажённая подружка, вытерев с губ, встав с колен, легла на кровать. Камера вновь снимала сверху, показывая ладную фигуру, плоский животик, смуглые от загара, стройные ножки, лобок с полоской волосиков и свойственные только молодым девушкам, призывные груди, стоящие торчком.

Она лежала на спине и свесила с края кровати голову, как ей скомандовал Марат Заханович. Мужчины, в её глазах перевернулись вверх ногами. Дядя Саша провёл пальцем по очерченному подбородку и нежной коже лебединой шеи. Длинные волосы касались пола.

Камера вновь приняла место у лица, планируя снять сбоку. Она думала, что это последние кадры и на этом съёмка остановится и ей, наконец, разрешат одеться и укажут на дверь. Но вновь она увидела, что к ней подходит Марат Заханович, почёсывая свой сильно выпирающий живот и громко рыгая, из-за допитого спиртного. Член уткнулся в губы Лены.

— Пожалуйста, можно оденусь и пойду домой, Марат Заханович? – непосредственно к нему обратилась девушка.

— Ещё пять минут пососёшь, — пообещал Марат Заханович, — и отпущу.

Она не могла больше. Она до сих пор чувствовала вкус спермы дяди Миши. Тем более, орально удовлетворять неприятно пахнущего Марата Захановича. Её воротило только от этой мысли.

— Я могу нечаянно испортить Ваш заказ, — Лена чуть приподняла голову, — меня стошнит.

— Ты уволена, — зло процедил Марат Заханович, подвигая член — пошла вон. Деньги оставь здесь. Или сделай, чтобы я кончил.

Она свесила голову и полуоткрыла рот. Марат Заханович злорадно улыбнулся и его орган вошёл, заставляя её открыть рот пошире. Дядя Миша заснял, как яички Марата Захановича стали ударяться о нос молодой девчушки. Темп начал набирать обороты. Голова на весу качалась, от входящего и выходящего скользкого члена. Руками Марат Заханович гладил соски девушки. Дядя Саша заметил, что щёчки Леночки вновь покраснели.

Молодая девушка чувствовала, что Марат Заханович сильно возбудился. Член очень обильно выделял смазку и в какой-то момент, ей даже с отвращением показалось, что он кончил.

Внезапно он остановился и, мутными от захватившего его сильного возбуждения, глазами, приказал ей повернуться на бочок. Когда она без слов приняла указанную позу, он, намотав светлые волосы на кулак, продолжил публичный акт оральной ласки. Она лежала на боку, видела сальные, лобковые волосы, а также покрытие густыми волосами крупные яички Марата Захановича, а также весь в складках живот. От усердия пот лился с него градом. Она подумала, в какой отвратительной съёмке она участвует. Она даже не сможет смотреть после этого в глаза маме, бабушке. И конечно, Антошке. Но они обещали, что это на заказ и никто не увидит, кроме определённого, узкого круга зрителей. Он повернул ей голову. Она вынуждена была смотреть прямо на камеру. Член стал очень большим, синие вены надулись. Она хотела убежать, как только услышала, что в следующий момент произойдёт самое отвратительное.

— Не закрывай рот, принимай, моё богатство – зарычал он, вынимая головку и желая выдать эффектную концовку на видезаписи, — до последней капельки и глотай. Иначе денег не увидишь……

Запись удалась. Позже последний эпизод друзья показали Антону. А он, потрясённый увиденным, предоставил запись маме своей невесты. Там было хорошо видно, как 18-летняя обнажённая Леночка прямо смотрит в камеру, в то время, как из мужского члена отвратительного, взрослого и толстого мужика выбрасывается порции желтоватой спермы ей в ротик. Тяжёлые капли семенной жидкости текли у неё по языку, образовывая во рту зловонное, маленькое озеро.

Она приблизила лицо, к паху мужчины, не давая сперме шансов пролиться мимо. И не закрывает рот, ждет, когда у мужчины, кончится бурный оргазм. И вся сперма будет извергнута из мужского организма. Сперма повсюду. У неё на зубах, на языке. Густой капелькой она застыла на подбородке. Показали, что она скопилась во рту желтоватой, желейной массой. Антошка и мама поморщились, когда увидели, что Леночка пытается проглотить эти «сопли». Они заметили, что Леночка приподняла подбородок и конвульсивно сглотнула. Ей вновь сунули член под нос. Она его полностью вылизала своим остреньким язычком, не забыв и про потную мошонку…..

Первый раз Катя увидела отца своего мужа Сергея на свадьбе. Приглашён он не был, пришёл сам и даже не глядя в сторону вспыхнувший от гнева бывшей жены через весь зал направился к сыну и его невесте Серёже.

— Знаю, что я здесь нежеланный гость, но всё-таки ты мой сын и я не мог тебя не поздравить с таким важным событием, — проговорил он и протянул ему пухлый конверт с деньгами. — Невеста у тебя красавица, уверен что она будет самой лучшей женой. Ты представишь нас друг другу?

— Да, папа познакомься. Дорогая, это мой отец, Олег Иванович. Ну, а это, — повернулся он к отцу. — Как ты понимаешь, моя жена Катя.

— Катюша позвольте пригласить вас на танец, — улыбнулся Олег и протянул руку.

Катя робко взглянула на мужа, он кивнул и девушка вложила ладошку в руку свёкра. Он уверенно повёл её в танце и она вдруг смущенно подумала что он ещё так молод и хорош собой. Олег Иванович наклонился к снохе и прошептал:

— Я от всей души желаю вам, Серёже счастья, а это мой личный тебе подарок.

Остановившись Олег достал из внутреннего кармана пиджака продолговатую коробочку, в которой лежал изящный золотой браслет и изумительные серги. Катя ахнула и покраснела. Девушка выросла в бедной семье и кроме тонюсенькой золотой цепочки, который ей подарили родственники на 18-летие с кинувшись тремя семьями у неё никогда не было украшений. Олег Иванович поцеловал раскрасневшую сноху в руку, потом отвёл к жениху и простившись ушёл.

— Серёжа, — повернулась к мужу Катя, — может быть ты догонишь и вернёшь отца?! Неудобно как-то получилось!

— Катюша, я аж тебе рассказывал, что мама не простила ему многочисленных измен. Видишь, как она на нас смотрит, больше всего на свете она не хотела, чтобы он тут появился.

Катя взглянул на Ингу Валерьевну и заметила молнии, которые искрились в её глазах.

— Серёжа, пожалуйста пойди успокой её, пригласи на танец. Давай не будем портить наш праздник.

Сергей кивнул и направился к матери. Она и самом деле была недовольна появлением на свадьбе Олега. Инга Валерьевна была на восемь лет старше бывшего супруга и теперь яростью думала о том, что он выглядит просто замечательно.

Боже, как же он красив. Серёжа весь в него и как же она была бы счастлива, если бы не постоянные измены Олега, которые она не намеревалась прощать. Он гулял от неё даже когда она была беременна, а потом в глаза нагло врал что любит только её. Инга покосилась на второго мужа Юрия, отчима Сергея, после развода она вышла за него из-за денег, а ещё назло Олегу, но ни дня не была с ним счастлива.

Сейчас он лысоватый, краснолицый толстячок с аппетитом уничтожал тарелку с какой-то закуской не обращая ни на кого внимания. Его не смутило даже появление Олега, а Инга с ненавистью и неожиданной завистью смотрела, как тот кружиться по залу с невестой сына.

Катя и так не особо ей нравилось, а теперь когда она увидела её танцующую с Олегом почувствовала укол ревности и всплеск неприязни по отношению к невестке, и только сын сумел хоть немного успокоить её.

— Ты знал, что он придет? — спросила она у него.

— Нет мам. Ты что? Я ж знал, что тебе это будет неприятно.

— Да, неприятно, — кивнула Инга и поцеловала Сергея в щёку, — спасибо тебе сынок, а теперь иди. Иди к невесте нехорошо оставлять её одну…

С того дня прошло десять лет. Первое время Инга Валерьевна часто навещала сына и невестку, постоянно придиралась к Кате, не стеснялась проверять кастрюли в холодильнике и пыль под кроватью, диваном, и если что-то её не устраивало, то выговаривала не только невестке, но и сыну.

— Зря ты так её разбаловал Серёжа, столько девушек вокруг хороших, а ты нашёл такую грязную. Я кастрюлю с супом открыла, чуть не задохнулась. Сегодня же зайду в книжный магазин и куплю ей книгу рецептов, сейчас много таких и для мультиварки или духового шкафа. Вот зачем спрашивается у вас только техники, если твоя жена всё равно ничего не делает.

Катя от беды плакала, а Сергей посмеивался над женой и даже не думал успокаивать её, а когда же она начинала говорить о том, что хочет ребёнка только отмахивался:

— Ты что хочешь, чтобы мама тут у нас поселилась, она же тебе родного внука ни за что не доверит? Ты за мной ухаживать не успеваешь, куда тебе ещё ребёнка.

— Вообще-то её внук это прежде всего наш с тобой сын. Мой сын, а не её! А ты уже взрослый мужчина, тебе жена нужна или нянька?!

Но Сергей только отмахивался от жены. Спокойно Катя вздохнула только когда Инга Валерьевна вместе с мужем Юрием уехала жить заграницу и больше не возвращалась от туда, лишь иногда созваниваюсь с сыном. Несколько раз за эти годы сына и сноху навещал Олег Иванович, его визиты были совсем не похожи на визиты Инги: во-первых он никогда не приходил с пустыми руками: во вторых вёл себя как обычный гость, был вежлив и приятен в беседе. Катю благодарил за угощение, говорил что она очень вкусно готовит и она краснела от удовольствия. Под его взглядами, когда же он уходил с сожалением думала, что Сергей совсем не похож характером на своего отца. В самом деле с каждым годом муж отдалялся от неё. Катя давно догадывалась, что он изменяет ей, но когда пыталась найти хоть какое-то доказательство оказывалось, что кроме подозрений у неё ничего нет.

— Катя прекрати, — говорил ей Сергей. — Ты знаешь, что я работаю в компании в которой командировки обычное дело. Это ты работаешь простым продавцом, а у меня всё намного сложнее.

Серёжа, — вздыхала катя, — но мы с тобой живём, как соседи. Я не пойму зачем я тебе нужна?

— Ты моя жена и я тебя люблю!- равнодушно отвечал Сергей не отрываясь от компьютера.

— Неправда это! — губы Кати дрожали. — Я чувствую, что ты меня обманываешь. Уверена, что у тебя есть женщина, а может быть и не одна!

— Катя, ну перестань прошу тебя! Не выдумывай, лучше скажи, как ты сегодня себя чувствуешь?

Катя не ответила и ушла в свою комнату и легла на диван. У неё в самом деле сильно болела спина, сказывались тяжёлые коробки с продуктами которые она принимала, а потом торопливо раскладывала по полкам. Магазинчик в котором работала Катя был небольшой и вся работа ложилась на её плечи и пожилой напарницы.

Теперь Катерина лежала отвернувшись лицом к стене и ждала, что муж подойдёт, обнимет пожалеет её и приласкает, но кнопки клавиатуры продолжали отстукивать свой нервный ритм и Кате ничего не оставалось делать, как лежать заливаясь слезами. Так она и уснула, а утром стало с уверенностью что подаст заявление о разводе. Сергей ещё спал и Катя ушла на работу, от порога спальне взглянув на мужа она и не догадывалась, что видит его в последний раз.

Время приближалось к полудню, когда в магазин к Кате зашла немолодая уже женщина.

— Что я могу вам предложить? — с улыбкой обратилась к ней Катерина, но та в ответ только хмуро взглянула на неё:

— Ты что ли будешь жена Сергея?

— Да, моего мужа зовут Сергей, — насторожилась Катя.

Женщина на всякий случай уточнила фамилию и катя снова кивнула.

— Я Валентина Петровна и вот, что хочу тебе сказать Катерина… — немного помолчав начала женщина. — Твой Сергей уже три года с моей Светой живёт. Дочка она моя, ребёнок у них Артёмка и ещё дитё будет. Света уже на четвертом месяце.

Катя без сил опустилась на стул и скоро она сложила руки на коленях. Женщина была настроена воинственно, но увидев безмолвное горе Екатерины внезапно пожалела её:

— Не нравится он мне, зять такой, — заговорила она снова, — а только ты пойми, вы же просто так живёте без детей, а внукам моим отец нужен. Ты молодая, красивая. Ты себе ещё мужика найдёшь, а этого отдай Свете, ей нужнее, чем тебе… Ты не сердись, что я тебе всё это говорю, да только он сам какой… В жизни тебе не признается, а света не хочет видеть тебя и её понять тоже можно. Она не сразу узнала, что Сергей женат, а потому вроде, как и не виноват.

Валентина Петровна снова помолчала внимательно глядя на молчавшую Катю, а та пытаясь справиться с собой сидела закрыв лицо руками.

— Сегодня он повёз её в область на консультацию, — проговорил Валентина и словно забыв с кем разговаривать начала пояснять. — Света там рожать хочет, а здесь такие врачи…

— Хватит! Я всё поняла… — сказала Катерина едва слышно и вдруг добавила срывающимся голосом. — Уходите и оставьте меня, оставьте…

Женщина внимательно взглянула на неё, хотела что-то ещё сказать, но не стала и вышла. Катя на негнущихся ногах прошла в подсобку, где Люда, её напарница допивала чай и попросила её выйти в зал.

— Ты чего такая бледная? — испугалась Людмила.

— Потом, потом… — махнула Катя и как только за ней закрылась дверь опустилась прямо на грязный пол сотрясаясь от рыданий.

Немного успокоившись она решила позвонить Сергею, но поискав телефон поняла, что забыла его дома. Да он видимо так и остался лежать в прихожей на полке. С трудом доработав до 4 часов Катя попросила Людмилу прикрыть перед начальством, если то появится.

— Я домой пойду Люсенька, ты уж сама тут справишься.

— Иди, иди… На тебе лица ведь нету и не волнуйся прикрою.

Катя пришла домой и поняла, что Сергей ещё не вернулся. Телефон и в самом деле лежал на полке. Она взяла его и удивлённо вскинула брови, ей несколько раз звонил Сергей и больше 20 какой-то незнакомый номер. Катя позвонила Сергею, но он ей не ответил, тогда она набрала незнакомого абонента.

— Алло. Здравствуйте у меня много пропущенных с вашего номера.

— Здравствуйте, Екатерина Ильинична, — мужской голос уточнив с кем разговаривает назвал своё имя, должность и звание. — Кем вы приходитесь Сергею Олеговичу.

— Я его жена.

— Вынужден сообщить вам, что около двух часов дня на трассе произошло столкновение двух автомобилей, ваш супруг его спутница погибли на месте. Примите мои соболезнования. Для опознания вам необходимо подъехать по адресу…

Катя почувствовала, как телефон плавится в её руках. Она слушала сотрудника ГИБДД кивая, как будто он мог её увидеть.

— Алло, вы меня слышите?

— Да, — ответила Катя и добавила, — я сейчас приеду.

Она и не заметила, как опустилась на пуфик стоявший тут же в прихожей, когда же попыталась подняться, поняла что ноги не слушаются её. Долго Катя сидела глядя в стену, потом позвонила отцу Сергея и сказала, что произошло.

— Катя, катя, что ты такое говоришь? — послышался в трубке голос Олега.

— Ты где?

— Я загородом, но уже выезжаю.

— Я буду в больнице, меня ждут, — ответила Катя.

Она приехала туда раньше Олега и сразу же столкнулась с обезумевшей от горя Валентиной Петровной, та сразу накинулась на Катю с кулаками.

— Это всё ты… Ты виновата ведьма несчастная. Ребёночка хоть бы пожалела. Я к тебе по-хорошему пришла а ты…

— Вы с ума сошли, — пробовала защищаться Катя. — Я тут у причём.

— Ты виновата, ты. Ты проклинала их, я знаю.

Удары посыпались на Катерину, и она охнув стала оседать на пол, но её подхватили крепкие мужские руки. В ту же секунду Валентину Петровну медсёстры и кто-то из врачей отвели в процедурный кабинет находившийся рядом и укололи успокоительного, а Катю прижал к себе Олег Иванович тихо шепча что-то доброе.

Катя вообще не представляла, как бы справилась со всем, если бы не свёкор. Инга Валерьевна который он сам сообщила трагедии не вынесла удара и попала в больницу. Юрий конечно же остался с ней. Олег не оставлял Катю, вместе с ней он оформил все документы, оплатил службу, которая занялась процессом похорон. Проследил, чтобы всё прошло на достойном уровне.

Катя очень переживала. Она никак не могла смириться с тем, что произошло, а ещё и не давала покоя мысль, что они очень плохо расстались с Сергеем. Он врал ей несколько лет, изменял, жил на две семьи и скрывал, что у него есть дети. Когда же она говорила ему, что мечтает о малыше, он даже слышать об этом не хотел, просил подождать. Катя не понимала зачем он жил с ней, если она была ему не нужна. Долгие 10 лет он жил, а она просто существовала.

За что, за что Сергей так поступил с ней? Ведь она его любила, но теперь все эти вопросы задавать бессмысленно и ей просто нужно было смириться с мыслью, что прошлое останется таким каким было и никто не может повернуть время вспять. Кроме душевной боли Катя чувствовала и физическую, она с трудом передвигала ноги и просто подкашивались от резкой боли в спине. Болеутоляющие таблетки перестали помогать, Екатерина не подавала виду только потому, что рядом всегда была рука Олега Ивановича, на которую она могла опереться.

Вернувшись домой с похорон Катя перестала сдерживаться и вскрикнула от нового приступа.

— Катя что? — спросил Олег Иванович входя за ней следом.

— Больно, не могу, спина. Просто сил уже нет.

— Давай посмотрю.

— Нет, — Катя залилась краской. — Что вы, не надо…

Ну Олег не стал её слушать и повёл в спальню. Он чуть не силой отвёл её туда и сказал:

— Раздевайся и поворачивайся. Мне нужно осмотреть тебя.

— Олег Иванович…

— Катя, я врач невролог и могу тебя уверить, очень хороший. Не надо стесняться, я хочу тебе помочь.

— Я не могу снять сама.

Олег помог ей раздеться, а когда она осталась в одном белье аккуратно положил на диван, очень быстро он нашел её болевые точки и задав несколько вопросов покачал головой:

— Давай я помогу тебе одеться.

Он поднял её и в какой-то момент Катя оказалось его объятьях. Ощущая его прикосновение каждой частичкой своей коже она испуганно взглянула Олегу в глаза и он мгновенно понял её взгляд.

— Катюша, ты очень хорошая девочка, красивая. Знаю ты была несчастлива с Сергеем. Я замечал это, догадывался, но ты ещё встретишь свою любовь. Я тебе это обещаю. — Он помог ей одеться и усадил на диван. — А теперь расскажи мне. Всё я же вижу, ты что-то носишь в себе и это очень сильно тебя мучает.

Катя кивнула и вдруг расплакалась, напряжение последних дней стал отпускать её и она выплёскивала в словах всю боль и обиду, которая разрывала ей душу.

— Вы понимаете, Сергей ушёл, а я не могу его простить. Не могу думать о нём спокойно и понять тоже не могу. Как мне теперь с этим жить я не знаю. Олег Иванович вот вы тоже изменяли жене, расскажите почему, чего не хватает вам мужчинам?

— Катя. — грустно улыбнулся Олег. — Я тебя понимаю и обиды твои тоже. Не знаю, чем руководствовался Сергей и конечно он был неправ, хотя бы в том плане, что мучил вас обоих и тебя в большей степени. Поверь мне очень жаль, но всё-таки я прошу тебя простить его, так будет легче тебе. Не надо держать в себе плохие воспоминания, ведь у вас не всегда было так, хорошее тоже было и если он не смог просто взять и уйти от тебя, значит ты была ему дорога. Он просто запутался. Мы ведь с тобой не знаем Светлану, может быть он один раз оступился и попал в её сети из которых не смог выбраться, и не говори, что ты проиграла ей. У вас на Сергея были одинаковые права. Да, она родила ему ребенка и хотела родить ещё, но его женой была именно ты, а не она. Я прошу тебя не думай больше об этом. Серёжа ушёл твоим мужем, а за его ошибки он будет отвечать уже не перед людьми и ты прости его просто прости и отпусти. Ему тяжелее, он унёс с собой чувство вины по отношению к тебе. А что касается меня, то я могу тебе сказать о своей откровенностью, я никогда не изменял жене. Ты ведь имеешь ввиду Ингу. Уверен, что это она говорила тебе об этом и всё-таки это не так. Мы познакомились с ней на море, знаешь у нас был самый обычный курортный роман. Мне было 19 лет и я каждую минуту изучал этот мир, торопился жить, а Инга только, что развелась с первым мужем и приехала, чтобы отвлечься от неприятного процесса. В общем мы так сказать нашли друг друга. Да, Инга была старше и опытнее меня во всём, но разве это имело какое-то значение. Я влюбился и весь без остатка растворился в наших отношениях. С курорта мы уехали вместе и уже не расставались, а вскоре стали мужем и женой. Потом родился Серёжа. Катя, я очень любил жену и сына, но она изводила меня своей ревностью. Вырывалась ко мне в кабинет, когда я работал. Обвиняла меня в несуществующих изменах, обыскивала каждый сантиметр моей одежды, выхватывала трубку когда я с кем-то говорил по телефону. Со мной в кабинете не хотела работать ни одна медсестра, потому что Инга просто не давала несчастным девушкам житья. Я терпел долго, уверял жену, что люблю только её. Как мог доказывал это, только всё было бесполезно, она вынудила меня уйти. Когда начался шантаж сыном и упрёки в стиле, ты нас бросил, а я не бросал. Не поверишь мы с Серёжей виделись тайком, я приходил к нему в школу, часто виделся с ней в кафе. Бывало и такое, что он говорил матери что идёт к другу, а сам приходил ко мне и всё под большим секретом. Иначе Инга не простила бы ни его, ни меня. Конечно после неё у меня были женщины, я даже был женат, но что-то не срослось и мы разошлись. Вот и всё…

— А как же теперь?

— Теперь всё, стал я другим. У меня больше нет сына, а Серёжа так и остался моим единственным ребёнком. Зато ты говоришь, что где-то живёт мой внук Артёмка. Я найду его и постараюсь принять участие в его воспитании, всё-таки малыш моя кровь, кто знает может быть мне удастся передать ему то, что я не смог дать Серёже.

— Если вам удастся сделать это… — тихо сказала Катя, — жена у Артёмки будет самой счастливой женщиной на свете.

— Ты Катя тоже ещё будешь счастлива, но сначала нужно заняться твоим здоровьем.

Уже на следующий день Олег отвёз Катю в клинику и передал своему другу Николаю сказав, чтобы тот позаботился о ней и в скором времени вылечил, а сам отправился к Валентине Петровне и после долгого разговора получил разрешение видит с Артёмом. Инга о внуке ничего не хотела слышать, а ещё она не простила Катю за то, что та не пожелала оставаться вдовой и вышла замуж за какого-то доктора.

Через пять лет когда Валентина Петровна не стало Олег забрал мальчика к себе. Внук в любимому дедушке души не чаял, а ещё обожал бывать в гостях у тёти Кати и дяди Коли, а там играть с их маленьким сыночком. Артём плохо понимал кем ему приходится Катерина и её муж, но точно знал, что они очень хорошие и любят его так же как и он их, а дедушка Олег говорил, что все вместе они семья, хоть они живут вместе, но разве это имеет значение для тех кто любит друг друга.

не один десяток глаз. Когда вода поравнялась с уровнем ее коленей, она остановилась и слегка подтянула чашечки бюстгалтера вверх, мокрая ткань обхватила ее груди, с новым натяжением очерчивая контуры сосков. Двинувшись ко мне, она уже во время движения подтянула свои мокрые стринги, которые теперь уже совершенно утопали в ее щелке. Неприлично низкая линия ее трусиков, уходила далеко ниже пупка и заканчивалась откровенным абрисом ее пухлой пизды. Крепкая ее попка перекатывалась при ходьбе, не дрожа холодцом как у многих женщин, а именно плавно перекатывалась. Нет, это уже было верхом бесстыдства! Некоторые женщины постарше гневно отвернулись в сторону, мужики тщетно пускали слюни, ловя каждое мгновение ее грациозного движения.

Я понял, надо перемещаться подальше от такого скопления народа. Катерина подошла ко мне и игриво улыбнувшись, предложила позагорать дальше. Я тихо, почти шепотом, предложил ей сместиться левее от пляжа, где не так людно. Она вскинула брови и пошутила:

-Давай, так даже лучше. Меньше народу-больше кислороду!

Мы собрали в охапку пляжный коврик, положив внутрь свой скарб и двинули в сторону.

Пляжная история. Часть 2

Категория: Измена, Гомосексуалы, По принуждению

Автор: Влад

Название: Пляжная история. Часть 2

Пройдя метров 200, мы остановились. Времени было только 2 часа пополудни, солнце палило зло по прежнему. Песчаный пляж обжигал ступни. Участки пляжа, покрытые травой, мы сочли более удобными и остановились на одном из таких островков с травой. Здесь росло одинокое дерево. Снова расположившись на коврике, мы продолжили принимать солнечную ванну. Ближайшие соседи были в 50 метрах, так что стесняться нам теперь было нечего. О чем-то поболтав, я перевернулся на живот и незаметно провалился в сон. Сквозь дрему я услышал чьи-то голоса, но открыть веки, налившиеся свинцовой тяжестью, я не смог. Сколько прошло времени, сказать сложно, может полчаса, может меньше. Я проснулся от жары и был весь в поту-пришло время окунуться. Я приоткрыл глаза и увидел, что Катерина не спит. Она лежала на животе, облокотившись, и читала какой-то журнал. Впереди, рядом с деревом, в 15 метрах от нас сидели трое парней, очевидно, они подошли в то время когда я спал. Я обратил внимание на то, что все они были в наколках и какие-то худые. Вот гоблины сижавые, подумал я, сидят в семейных трусах, на 3 размера больше и не стесняются. Тут один из них встал, и оказавшись спиной к своей компании, но лицом к нам, подошел к дереву и, немного приспустив свои ужасные трусищи, достал свою бледную колбасу и залупив головку начал мочиться. Делал он это так, как будь-то никого вокруг не было, самозабвенно и не скрывая удовольствие, закинув голову и прикрыв глаза. Мне стало не ловко за нас с Катей. К тому же его достоинство было весьма внушительных размеров: его хер был много толще и гораздо длиннее моего. Я полный по природе, а вот пенис у меня худой и не длинный, и мочился я по другому: просто держал пенис между большим и указательным пальцами. У этого же придурка хуй был какой-то расслабленный, длинный и толстый, как кишка, весь покрытый венами. Мельком взглянув на свою жену, сквозь прикрытые глаза, я с ужасом увидел, что она прищурилась и, отложив журнал в сторону, силиться разглядеть все подробности того, как парень справляет нужду. И наблюдает она с самого начала. У Кати плохое зрение, она испортила его, когда училась в пединституте. Вдруг левой рукой она, не отворачиваясь, пошарила в сумке, и достала очки в модной оправе, спешно одев их. Она не догадывалась, что я наблюдаю за ней и вела себя так, как может быть постеснялась бы со мной. Парень тем временем закончил мочиться и отрясая свой болт, потряхивал им словно хоботом. Катерина нервно облизнулась и покраснела. Вдруг парень, смотря в ее сторону, только заметив что за ним наблюдают, слегка подрочил своего дружка, после чего, запустив руку в глубину трусов, достал оттуда свои яйца, перекатывая их в своей пятерне и улыбнувшись, пораженной увиденным Катерине, снова убрал все свое хозяйство обратно. Катя опустила глаза и легла ничком, не показывая вида парню, что это хоть как-то задело ее женскую природу. Я перевернулся на бок и сделал вид, что проснулся. Катя молчала.

Я спросил ее:

-Как дела?

Она ответила глухим голосом, что все в порядке.

Я предложил искупаться. Она в какой-то задумчивости, сказала, что можно. Идти к воде пришлось через этих синих парней. Когда мы прошли рядом с ними, и чуть дальше, я услышал свист восхищения. По Катиному лицу пробежала довольная улыбка. Меня это задело, ведь раньше она на мужское внимание демонстрировала высокомерное безразличие. Мы коротко искупались и пошли к своему коврику. Парни лежали на спине, и громко хохоча, травили анекдоты. Трусищи их были столь несоразмерно большие их тщедушным телам, что это еще раз показалось мне забавным. Катя непрерывно смотрела в их сторону. Да что там такое? Куда она пялится, ведь я сам то старался не глядеть на этих обормотов, а она чего выглядывает? Внимательно кинув взгляд на них, я понял куда заглядывала моя жена. Широкие трусы были столь большие, что сбоку они просто висели и без труда открывали обзор на их гениталии. Ну и дела, я был в шоке! Моя жена засматривается на чужие пипирки. Мы прилегли на коврик, животом вверх, но разговора не получилось, каждый думал о своем: Вдруг над моей головой, чуть сбоку, в сторону Катерины, появился тот пацан, который мочился у дерева. Он встал над нами и спросил, не хотим ли мы сыграть в карты, а то такая скукотища и все такое. Я взглянул на мою жену, она смотрела прямо вверх, под широкие трусы этого остолопа, слегка приоткрыв рот, не двигаясь и внимательно слушая его бормотание. Я еще раз быстро кинул взгляд ему под трусы и увидел под ними, как раскачивается в такт его жестам и движениям крупные отвисшие яйца и огромный сизый хуйще. Сблизи он казался еще больше! Я хотел отказаться, но Катюша вдруг встала и засуетившись, предложила мне развлечься, чего-мол валяться? Я неуверенно согласился и мы с женой двинулись к их подстилке.

Сев вкруг, но, даже не познакомившись, мы решили, что будем играть на желания. Не буду долго рассказывать, скажу только, что выиграл один из парней. Второй раз выиграл другой. Здесь-то все и началось: Он сказал, что его желание-выебать мою жену. Я вскипел, но тут же мне обьяснили, что карточный долг-святое, и, что если я не согласен, то выебут и меня. Мы попали с Катей в чудовищную ситуацию, что делать, я не знал. Видя мое замешательство, пацаны пошептавшись решили предложить мне компромисс. Если моя жена

# 1161

Подружка дочери

— Папа, Юлька переночует у нас, я звонила, мама разрешила. Нам надо подготовиться к майскому балу… — дочка влетела в комнату, где я лениво щелкал пультом.

— Какой еще «майский» бал? — пожал я плечами, внутренне загораясь. Уж больно была хороша эта подружка дочери! По внешности ангелочек, но в лукавых зеленых глазах мне постоянно чудился развратный чертенок.

Я поднялся, чтобы пройти поприветствовать Юлю, а заодно и полюбоваться на нее. Да и себя показать. Мне хоть и 37, но формы я не потерял — тренажерный зал плюс бассейн — в общем, женщины на меня западали. Несколько бурных романов на моем счету где-то даже подогревали интерес к жене. Ее работа — она часто моталась по делам в Чухню, — немало способствовали интересным встречам. Впрочем, я не был Дон-Жуаном. Наоборот, скажу по секрету, подойти познакомится к женщине, или пригласить коллегу в ресторан — каждый раз я проделывал это с некоторой долей робости, где-то даже с неким внутренним сопротивлением.

— Привет, Юль, — выйдя в прихожую, поприветствовал я подружку дочери, вешающую куртку на вешалку.

— Добрый вечер, дядя Влад!

Ох, хороша! В короткой джинсовой юбочке, в белом топике, оставляющем открытым плоский загорелый живот, Юлька была просто неотразима. Ее взгляд был до безобразия невинен во время моего, прямо скажем, довольно наглого осмотра. Никак ее не пойму. То ли она не осознает своего воздействия на мужчин, то ли притворяется, что не понимает. Вот и сейчас, Юлька нагнулась, чтобы скинуть туфельки. У меня дух захватило, от вида ее полуобнаженной, по-женски полной груди в вырезе топика.

— Дядя Влад, вы самый лучший папа на свете, — промурлыкала Юлька проскальзывая за дочкой в ее комнату. При этом ее грудь скользнула по моему локтю. Ух-х!!! Вот нарочно она это, или я слишком усиленно изображал столба, стоя на пути девочки?

Не знаю, что там придумали девчонки, но они то и дело сновали через гостиную — из спальни в комнату дочери и обратно. Я был совсем не против, любуясь стройными ножками подруги моей дочери, ее точеной фигуркой, втайне облизываясь… Сколько это продолжалось — не помню, закемарил в какой-то момент…

Очнувшись где-то в 12, я прислушался — подружки вроде угомонились. Я принял душ и поплелся в спальню.

Опа! На моей кровати спала дочь. Заснула, бедная, прямо в одежде. Я погасил свет и пошел к комнате дочери, чтобы разобрать ей постель и перенести в собственную кровать. То, что Юлька должна была остаться на ночь, вылетело из головы напрочь.

Я открыл дверь… И черт меня возьми — на разобранной постели на боку лежала Юлька. Да как лежала! Одеяло сбилось, обнажая стройные ножки и, главное, смуглую попку с белыми полосками от стрингов. Юлька была зимой на курорте, и эти полоски… М-м-м… Какая прелесть!

Не смотря на заманчивый вид и определенное набухание в паху, я попытался сосредоточится на том, что мне теперь делать — Юлька лежала по диагонали, и дочь здесь явно не поместится.

Ее пизденка была совершенно очаровательна — очень аккуратная, две ровненькие розовые полоски внутренних половых губок между тщательно выбритыми внешними половыми губками. Так и хотелось до них дотронуться. Рукой, языком… Чтобы ощутить их нежность, готовность к моим прикосновениям. А попка! Она была такой гладкой, такой шелковистой даже на взгляд…

Ладно, я только накрою ее, а сам пойду спать в гостиную… Когда дверь закрылась, свет из проема перестал падать на постель, однако занавески были не задернуты, и Юлькины попочка и ножки по-прежнему возбуждали меня не по-детски.

Я присел на краешек, с жаждой вдыхая слабый аромат духов. Член стоял уже так, что, казалось, он сейчас прорвет ткань брюк. Дрожащей рукой я коснулся попки. Кожа упругих ягодиц действительно была очень нежной.

Девушка не просыпалась, и я, осмелев, начал гладить бархатистые округлости. Не видя никакой реакции, я с замиранием сердца двинул ладонь в расщелинку между ягодицами и дотронулся до пизденки. Мой средний палец скользнул вдоль лепестков, уперевшись в клитор. Губки были еще нежнее, и они были, я хорошо это почувствовал, влажными. Юлька протяжно вздохнула. Да так, что я едва не выпрыгнул из штанов, чтобы засадить ей со всей дури.

На самом деле, я замер, боясь пошевелиться. Однако ничего не происходило, и мой палец скользнул в нежную, влажную глубину. Какое-то время я ласкал девушку, то глубоко проникая, то легкими касаниями поглаживая клитор и верхний уголок киски. Одновременно я любовался лепестками, обхватывающими мой палец. Губки явно набухли и чуть раскрылись, темный, узкий зев пизденки уже не закрывался, когда его покидал мой палец.

Юлькино дыхание участилось? Или мне это показалось? Я осторожно приподнялся и посмотрел на ее лицо. Пухлые губки полураскрылись, верхняя чуть приподнята, обнажая полоску белых зубов, глаза по-прежнему были закрыты… Лицо было столь прекрасно и сексуально, как бывает только у женщины, которую ласкают между ножек.

Спит или не спит? Да мне уже было все равно, я продолжал манипуляции, и Юлька в какой-то момент тихонько и коротко простонала.

Это было последней каплей. Я скинул штаны и пристроился сзади. Моя пышущая жаром головка коснулась нежных лепестков. Задохнувшись от страсти, я какое-то время ласкал головкой пизденку, а потом осторожно вошел.

Юлька никак не среагировала. И я, все еще боясь ее разбудить, двигался плавно. Но задвигал член очень глубоко. Девушка была мокрая и очень тесная, Мне хотелось ощутить ее натянутой по самые яйца. С Юлькиных губ срывались короткие, еле слышные стоны. Или громкие вздохи.

Я положил руку на бедро, чтобы двигать молодое тело навстречу своему члену, мои движения участились, а Юлька стала стонать все громче и даже, как мне показалось, немного поддавать попкой, чтобы насадится на мой член поглубже. Моя рука охватила упругое полушарие груди, ощущая на ладони твердый бугорок соска. Я восхитился твердостью девичьей груди и сильно ее сдавил.

— Потише, — вдруг услышал я шипенье.

Я замер на мгновение, но потом, поняв, что до этого делал все правильно, начал загонять член резкими, быстрыми ударами. Юлька уже стонала, не переставая, в такт моим движениям и ходящей ходуном попке. Мне хотелось разорвать это упругое, стройное, трепещущее тело, столь покорное мне. Я, рыча, повернул девушку на живот и продолжал вгонять твердый член во влажную глубину.

— О, нет, не надо! — стонала Юлька. А сама прогибала спинку и вздергивала попку, чтобы мои проникновения были поглубже.

— Нет-нет, еще не хочу! — вдруг вскрикнула девушка. Потом ее выгнуло, она тоненько застонала. Я почувствовал, как сокращается ее тесное и узкое влагалище. Я приподнялся и увидел, как сокращается темный в полумраке анус. Не выдержав, я вытащил член и, рыча, окропил загорелые округлости спермой. Оргазм был долгим и пронзительным. Пока я кончал, Юлька покорно лежала, окатываемая моей спермой.

Я устало опустился рядом с девушкой и осторожно коснулся оголенного плеча губами.

— Дядя Влад, я хочу спать. Нам завтра в шесть вставать…

Голосок звучал капризно. Ничего больше в нем не было. Словно я будил ее, чтобы она помыла посуду…

Я пробормотал что-то типа того, что она была восхитительна, получил в ответ совсем сонное «Я знаю» и поспешно ретировался в гостиную.

Выкурив две сигареты подряд с мыслями «чего же я наделал», я завалился спать и на удивление быстро заснул.

Приснилось мне продолжение ночных приключений. Как обнаженная Юлька припала к моему паху и своими восхитительными губками целует мой член, лижет его. Я пытаюсь объяснить ей, что можно еще сосать, но она не понимает и продолжает только немного забирать головку в ротик.

Каково было мое удивление, когда я открыл глаза! Белокурая головка и правда склонилась над моим пахом. Юлька стояла перед диваном на коленях, полностью одетая, и целовала мой член!

Девушка заметила мое пробуждение и, озорно улыбнувшись, спросила: -Я хорошо это делаю?

— Лучше всех! — искренне сказал я, одновременно беря ее маленькую ладонь в свою. Я пристроил прохладные пальчики на стволе и, накрыв их своими, сделал пару поступательных движений. Юлька сориентировалась быстро, Цепко обхватив мой член, она принялась его дрочить, направляя в свой чувственный ротик.

— Юлька, ну, ты где??? — голос дочери звучал приглушенно. Однако я чуть не потерял всю свою, казавшуюся стальной, эрекцию.

На миг оторвавшись от своего дела, Юлька взглянула на меня:

— Она в душе. Ей надо полотенце. В любом случае она еще голову не помыла.

Я с облегчением вздохнул, а Юлька опять припала к моему жаждущему ее губок органу.

Я попытался потянуть ее к себе, чтобы войти в нее. Но она помотала головой:

— У. у!..

Ох, как же оказывается, отрицательный ответ приятен. Ее мычание занятым моим членом ртом, ее покачивание головой были так чувствительны для моего члена в плену ее губ! Почему другие никогда не мотают головой во время минета? Да если еще язычок прижат в этот момент к головке?

— Сделай губки колечком и делай ими так же, как рукой, — хрипло попросил я.

Юлька послушалась, а я зарычал от вожделения и неописуемых эмоций.

— Я сейчас кончу!- воскликнул я и попытался оттолкнуть девушку от паха, но она оттолкнула мою руку, продолжая манипулировать членом просто-таки профессионально. Да у Юльки талант! Было видно, что она старается, делает все прилежно, и, самое главное, ей самой по-настоящему нравится процесс. Она иногда даже жмурилась от удовольствия.

И я взорвался! Прямо в губки сексапильной девушке!

— Ай! — Юлька от неожиданности воскликнула и отстранилась, прикрываясь от моих брызг рукой. Все же первая партия была уже в ее ротике, остальное повисло на руке, пара капель оказалась на щечке и волосах.

— Ух, а ничего так! Вкусно!

С этими словами она вскочила, схватила брошенное полотенце и бросилась к дверям. Открыв их, она обернулась, являя собой воплощение стройности, изящности и сексапильности:

— Я тебе отомстила за ночь. — Юлька ослепительно улыбнулась и выскользнула, пока я приподнимался на диване Уже из коридора я услышал ее нежный голосок:

— Я иду уже. Сейчас приведу в порядок прическу…

— Дура!- завопила моя дочь из ванной. — Ты всего лишь полотенце несешь, а не на вечеринку собираешься!

Я рухнул на диван. Вот так сюрреализм!

И да! Почаще бы хорошенькие девушки так мстили!

Два дня от Юльки не было ни слуху, ни духу. Я маялся, ходил по квартире, размышляя, что ей скажу при встрече. Я то собирался ей объяснить, что не могу строить какие бы то ни было отношения, то собирался признаваться в любви и в том, что не могу без нее жить. Ее гибкая фигурка все время стояла перед глазами….

И вот я как обычно возвращаюсь домой. Еще на лестнице я почувствовал запах Юлькиных духов. Сердце запрыгало так, что едва не выпрыгнуло.

Юлька и дочь были на кухне.

— Привет, папик. — Дочь на мгновение выглянула из кухни. За ее спиной я тут же заметил стройную фигурки Юльки.

— Привет, дядя Влад, — как ни в чем ни бывало девушка помахала рукой. Сегодня она была в джинсах и приталенной блузке. И даже босые пальчики, выглядывающие из-под края голубых джинсов, могли свести с ума. Я почувствовал, как в паху стало тесно. Тем не менее, я шутливо крикнул, направляясь в спальню переодеться:

— Так! На меня тоже готовьте! Не отравит меня дочь? А то она так редко готовит!..

— Дядя Влад! А я картошку варила! — услышал я звонкий голосок, и мой член прибавил в размерах.

— Ну, все мне хана!

Я почти и не шутил…

Я стоял в трусах, когда дверь отворилась. Обернувшись, я увидел Юльку. Она, грациозно ступая босыми ножками по ковру, подошла и, насмешливо улыбнувшись, положила ладонь на трусы, на то самое место, которое изрядно набухло.

Я вздрогнул от ласки и порывисто привлек стройное тело к себе, стараясь вжать его всеми округлостями в себя. Однако Юлька меня оттолкнула.

— Ты, что, думаешь, что сегодня будет все как вчера? Ну, уж нет. Я сегодня запрещаю тебе прикасаться ко мне… Дядя Влад.

Юлька улыбнулась чуть насмешливо, глядя на мое растерянное лицо.

— Без рук, — повторила она и принялась поглаживать мой член через трусы. — Ты должен заслужить привилегию касаться меня.

— Как заслужить?

— Не знаю, подумай сам. Тебе так хорошо думается?

Через пару секунд головка уже торчала над резинкой, но Юлька, словно не замечая этого, продолжала гладить ствол. Наконец она резко отняла руку, заставив меня испытать острое чувство неудовлетворенности.

— Ну вот, — хихикнула девушка, — надеюсь, это поможет размышлениям!

Ее белокурая головка склонилась над моим членом. Я почувствовал легкое касание нежных губ, а в следующее мгновение Юлька выскочила из комнаты.

Пока мы ели, я украдкой наблюдал за Юлькой, наслаждаясь ее изящной фигуркой, полоской живота над низко сидящими джинсами, ложбинкой между грудями в вырезе блузки. Это была пытка. Мне хотелось завалить девушку, сорвать с нее джинсы и ворваться в нее своим жаждущим, раскаленным естеством.

Наконец, моя дочь вскочила из-за стола:

— Все я убегаю на танцы!

— Какие еще танцы??

— Ну, пап, я же тебе вчера говорила, что записалась в студию бального танца! Да, и еще, Юлька обещала помыть посуду.

Подружки поцеловались, и мы остались наедине. Юлька взглянула мне в глаза, прочитав в них весь накал моей страсти, и медленно покачала поднятым перед лицом пальцем.

Я подхватился:

— Я сейчас приду.

Юлька уже стояла возле мойки, предоставляя мне возможность полюбоваться на упругие ягодицы.

— Дядя Влад. Если вы за цветами, то лучше не стоит. Может быть, потом.

Юлька даже не обернулась.

Черт, долго эта девчонка будет надо мной издеваться?

Я подошел и обнял ее сзади, опустив одну руку сразу и схватив девушку за промежность, а другой рукой сжав тугую грудь.

— Ох… — томно выдохнула Юлька. — Влад, говорю же.. О-у-х… без рук… О-у –м-м-м…

Я уже проник в вырез блузки, под лифчик, и смял грудь, ощущая шелковистость и гладкость кожи. Одновременно я шептал девушке, какая она красивая, сексапильная, сногсшибательная. Постепенно Юлька расслабилась, закинула голову мне на плечо, подставив розовое ушко под мои нежные нашептывания.

Я нащупал замочек молнии и потянул его вниз. Девушка попыталась воспрепятствовать мне, положив пальчики поверх моей ладони. Но я сильно сжал набухший сосок, Юлька застонала и сама направила мою руку вниз.

Я быстро содрал джинсы со стройных ног. Моему взору открылось восхитительное зрелище. Загорелая попка в минитрусиках, перечеркивающих загорелую кожу тоненькими полосками.. .

Торопливо спустив штаны, я вновь прижался к девушке со спины, тиская груди, а второй рукой нащупывая сквозь намокшую тонкую ткань половые губки. Мой член уютно устроился в ложбинке упругих ягодиц, и я старался прижаться к восхитительным округлостям посильнее.

— Без рук? — спросил я, чувствуя, как вздрагивает всем телом девушка, когда я сильно сжимал ее между ножек или вталкивал ткань с пальцем в пизденочку. — Так не надо?

— О-о-о, Влад, ну прошу тебя!

И я уже не смог противиться обоюдному желанию. Сдвинув полоску в сторону, я приставил разбухшую головку к текущей пизденке.

— Ну, пожалуйста! — протяжно простонала Юлька, а потом наклонилась, просунула руку между ног и, ухватив мой член, направила его в себя.

Почувствовав, как моя головка проваливается в нежную сладкую глубину, я резко наподдал бедрами, засаживая девушке по самые яйца. Вот так! И еще раз! Чтобы сиськи в распахнутой блузке взлетали к подбородку!

Я трахал покорное тело, то нагибая девушку так, что она ложилась грудями на мойку, то заставлял распрямляться, чтобы сжать груди так, что девушка вскрикивала.

Когда я, запыхавшись, делал передышку, Юлька двигалась сама, скользя по всей длине члена и слегка покачивая бедрами из стороны в сторону.

Я уже еле сдерживался, когда девушка вдруг задвигалась очень быстро, насаживаясь на мой член со всего размаху, а потом забилась, закричала.

Мой член испытал ни с чем не сравнимую ласку сокращавшегося влагалища, и я, взревев, спустил в сладкую сокращавшуюся глубину.

— Ох, мама… — простонала Юлька, когда я вышел из нее. — Я сейчас упаду! Голова кружится. Я подхватил ее на руки и пронес в ванну, ощущая, как из Юльки вытекает моя сперма и шлепается на линолиум.

— Сначала помоемся, потом продолжим!

— Ты, что, собираешься меня трахать еще? — простонала девушка.

— А как же!

— Ты маньяк! Я оказалась в одной квартире с маньяком!

Юлька бессильно уронила голову мне на плечо. Хм, но особенных возражений не последовало!

В ванной Юлька изображала из себя сильно уставшую и норовила то упасть, то прислониться к стене. Я видел, что она дурачится, но старательно подыгрывал, ворча, что вот и трахай таких слабеньких. Получив мокрой губкой по груди и по плечу, я мыл все ее тело, уделяя особенное внимание грудям, попочке, пизденочке.

Юлька отбрыкивалась, возмущаясь тем, что я мою только эти части тела…

— Хочу на руках — и в спальню! — сказала Юлька, после того как с заметным интересом рассматривала процесс мытья моего члена.

— Слушаюсь, моя королева.

Я подхватил стройное, гибкое тело на руки и пронес свою драгоценную ношу в спальню.

Здесь мне было сказано, чтобы я не смел ставить помытое тело на пол, а откинул простыню, и уложил на простыни. С грехом пополам я это сделал. Юлька болтала ногами, елозила на руках, в общем, делала все, чтобы затруднить мне задачу.

Наконец, я устроил тело богини, которое снова начало меня возбуждать, на постели и немедля начал целовать грудки, изыскано округлые и по-девичьи упругие. Когда Юлька лежала, ее твердые большие соски смотрели точно в потолок. С них я и начал. Юлька поначалу пыталась оказать сопротивление, бормоча «Ты сегодня уже все получил. Чего тебе еще надо?».

Однако, по мере того, как мои губы постепенно спускались все ниже, ее слова становились все менее разборчивы, а сопротивление постепенно перешло в стадию подчинения. Она еще попыталась закрыться ладонью, не совершив впрочем, попытки сдвинуть разведенные ножки, но я мягко отвел руку.

Когда мой рот накрыл ее влажные нежные лепестки, она вдавила мою голову себе между ног. Я посасывал ее губки, ласкал языком, стараясь зайти как можно глубже. Наградой за мои труды были стоны и содрогания роскошного тела. У меня между ног уже все раздулось до критических размеров, я не стал сопротивляться, когда Юлька простонала:

— Влад, я не хочу так, иди ко мне…

Я лег на девушку. Она тут же привлекла меня, мы слились в каком-то сумасшедшем поцелуе, а Юлькина рука играла с моим членом. Потом он сам собой оказался напротив ее пизденки, и я, уже не церемонясь, вбил в нее свой твердый член.

По-моему, она кончила уже через пару фрикций. Она закричала, обвила меня руками и ногами, прижимаясь всем упругим телом ко мне, и все старалась насадиться на член поглубже.

Мне хотелось трахать это тело богини, забивать член поглубже, но я видел, что девушка едва сносит мои жесткие грубые удары. Пришлось умерить свой пыл. Но чего мне это стоило!

А Юлька взяла мое лицо в ладони и, легко касаясь губами, принялась его целовать. Я еле сдерживался от того, чтобы продолжать мять груди, попку, но естество требовало своего.

— Ты сделаешь кое-что для меня? — спросил я натужно.

— Да, Влад, конечно.

Я встал на колени. Юлька сразу поняла, чего я хочу, и шустро развернулась. Мой член ткнулся в пухлые губки. Потом ротик раскрылся, чтобы поглотить мою неимоверно разбухшую багровую головку.

— Посмотри на меня.

Юлька подняла лицо, не выпуская изо рта мой член. Оно была просто неотразимо в таком ракурсе. Такое милое лицо с членом в ротике…

— Губки сомкни поплотнее.

Я положил руку на чудесные волосы и принялся иметь Юльку в рот. Я боялся, что она утомится, а я еще не кончу, но губки по-прежнему прилежно охватывали колечком ствол, а ее руки, лежащие на моих бедрах, даже слегка подталкивали меня к девушке.

Наконец, я разрядился прямо в ротик. Юлька прилежно сглатывала мою сперму, пока я бурно и много кончал.

Я устало опустился на постель, а девушка тут же поднялась и стала вылизывать мой все еще твердый член. Она делала это с удовольствием — причмокивая, посасывая. Иногда она терлась о него щечкой, пока член не опал.

Юлька сделала обиженное лицо, выпятив нижнюю губку и приподняв бровки домиком:

— Ой. Какой маленький и сморщенный.

Потом она подхватилась:

— Пойду разыскивать свою одежду. А то через 15 минут вернется твоя дочь. Кстати тебе еще надо помыть посуду!

— Ах ты, маленькая нахалка, — воскликнул я и бросился к ней.

Взвизгнув, Юлька бросилась наутек, но я ее быстро поймал и заключил в объятия. Мы принялись нежно целоваться, стоя голышом в коридоре. Потом Юлька мягко отстранилась:

— Прекращай это делать. А то твоя дочь застукает нас, совокупляющихся в коридоре.

— А что? Я ничего…

Подписывайся на пошлые истории в Телеграм — то, что не опубликуют на сайте.

Дарим промокод на 500 руб. на Яндекс.Маркете.

Всем нашим посетителям дарим промокод на 500 рублей на Яндекс.Маркете. Промокод REF_UCCSCYN действует
на первую покупку от 2500 рублей (под этим логином на Яндекс.Маркет не должно было ранее быть покупок),
если ввести его в приложении.

Мы тихая семья. Живем вчетвером: бабушка Валя, мама Марина, мамина сестра Света и я — их единственный мужчина Саша. Почему я их единственный мужчина? Потому что первый дедушка Саша, в честь которого меня назвали, погиб еще в Афгане, второй дедушка Ваня — в Чечне и папа Коля вместе с ним, он служил под его командованием. Мама даже замуж за него не успела выйти. Дело в том, что дедушка Саша числился без вести пропавшим и бабушка лет пять ждала его. А потом пришло извещение, что при какой то там зачистке его обнаружили в плену, но во время боя он был смертельно ранен когда прикрывал отход своих товарищей. Во второй раз она вышла замуж за дедушку Ваню, который служил вместе с дедушкой Сашей, но раньше вывелся из Афгана и пока не пришла похоронка всячески помогал бабушке и маме. После извещения бабушка еще несколько лет хранила одиночество,но жизнь продолжается и она вышла замуж за дедушку Ваню. Потом появилась на свет моя тетя Света. Так что моя мама и её сестра как бы не совсем родные. Они даже внешне совсем разные. Мама — темненькая и невысокая ростом, только с лица больше похожая на дедушку Сашу, а Света — светленькая, почти белая, как бабушка, но выше среднего и с лица похожа на дедушку Ваню. В общем моя бабушка угодила обоим мужьям. У дедушки Вани был помощник и он влюбился в мою маму. Некоторое время они встречались и уже наметили день свадьбы, поскольку мама «залетела» (но ему не сказала) и торопила события. Но их подняли по тревоге и больше ни дедушку, ни моего отца живыми не видели. Были цинковые гробы, торжественные похороны с салютом из автоматов и воинские почести. С тех самых пор мои женщины остались старыми девами, если так можно выразиться. Вся ихняя любовь была отдана мне! Я еще не родился,а меня уже окутали заботой и вниманием. Мама родила меня на свое двадцатилетие! В свое время бабушка родила её когда ей было 19, а дедушке исполнилось 22 и он только получил офицерские погоны. Так что мама и бабушка — скороспелки. Все это я узнал от них же когда на значимые для семьи даты мы сначала отмечали их за столом, а потом сидели у камина и бабушка уже в который раз вспоминала вслух свою жизнь. Самое интересное что это не надоедало. Это было так мило…

В общем когда я родился все заботы по моему росту и воспитанию легли на бабушку и Свету,так как мама поступила в ВУЗ на очное отделение и у неё было очень мало времени. Сама бабушка на этом настояла. А Светке даже нравилось со мной возиться. Как рассказывала бабушка я иногда её даже мамой звал. Светка даже учебу чуть не завалила. Бабушка её тогда как «сидорову козу» отодрала. Мы жили в своем доме на окраине поселка доставшегося дедушке Саше от родителей. В свое время он его перестроил и в конце огорода, на изгибе реки сделал затоку и построил баню. Дед Ваня спустя время провел газ, канализацию, сделал в доме туалет, но не успел сделать ванную комнату. Поэтому когда нам предлагали разменять на квартиру со всеми удобствами и разными примочками у нас хоть и не было ванной мы не согласились. Да и слишком много было связано с этим домом. Мама сказала что придет время и купит квартиру или построит, а дом — наша вотчина и отечество.

В общем сколько себя помню в баню мы ходили все вместе и это продолжается до сих пор. Даже когда мне было лет семь, а тете Свете 17 она бес всяких слов запросто купала меня и мыла все мои интимные места самым тщательным образом. При этом ни мама, ни бабушка ни как на это не реагировали, кроме как наказывали хорошенько меня мыть. Но однажды, когда Света училась в ВУЗе и у неё не получилось приехать, мне было уже 10 лет, меня точно так же мыла мама и я даже не знаю почему, но он вдруг встал. Да еще как встал. Внезапно, быстро… Мама даже растерялась… Бабушка заметив её замешательство быстренько подошла к нам, отвела её в сторону и что то сказала на ухо. Мама кивнула и вышла. Бабушка подошла ко мне. Член по прежнему стоял. Я не понимал что происходит. У меня уже давно такое по утрам происходило, но стоило пописать и он ложился. Но сейчас было не утро и я не хотел писать. Бабушка взяла губку и окунула в тазик с прохладной водой, потом приложила её к моему писюну. Потихоньку он пришел в норму и я спокойно домылся. После этого больше такого не повторялось. Света приезжала все реже и реже, поскольку училась в другой области и было время когда мы не виделись почти год. Она как раз заканчивала второй ВУЗ экстерном, он ей нужен был для продвижения по карьерной лестнице, а в нашем городе такого не было. И вот на мое 19-летие она приехала домой. Все были несказанно рады этому. Как всегда была вытоплена баня(хотя к тому моменту у нас уже была ванная) и мы все вместе, как в старые времена, пошли мыться. Я пошел вперед, поскольку дожен был положить на пол настилы, опустить полки, смыть их, запарить веники и опустить сходни в воду в затоке. В общем я как всегда пришел, разделся и приступил к своим обязанностям. Когда я пошел опускать сходни увидел своих женщин идущих в баню. Я помахал им рукой и сказал что там уже все готово. Они помахали в ответ и вошли. Я еще повозился немного закрепляя сходни и тоже побежал по мостку в баню (до неё было метров 15). Вроде все было как обычно. Но что то изменилось. 26-и летняя красавица Светлана было просто неотразима. Точеная фигурка, осиная талия, лебяжья шея, упругое тело, высокая и очень красивая очень пропорциональная грудь, вздернутые крепкие ягодицы, плоский живот и восхитительный лобок, абсолютно голый, как у девочки вскружили мне в голову в самом прямом смысле слова. Учитывая еще тот факт что по этому телу струилась вода превращаясь в ручейки и реки она превращалась в Наяду. Я понял что влюбился. Это понял и мой член. Я должен признаться, что ранее бабуля застукала меня за рукоблудием… Но ничего не сказала. А вот вечером ко мне подсела на кровать мама, а мы все спали голышом, да и по дому после отбоя тоже щастали в таком виде не утруждаясь накидывать халаты или ночнушки, и сказала что это наступает половое созревание и в том что я делаю нет ничего зазорного, но только надо это делать правильно и не боясь быть застуканным, чтобы случайно не навредить себе от неожиданности. Я спросил как это и она сказала, что можно этим заниматься спокойно в бане либо до того, как мы моемся, либо после. Я спросил как это правильно и она откинув одела взяла мой уже вовсю стоячий член в свою руку и нежно стала массировать пуская изо рта на самую головку свою слюну, пока он не стал мокрый и скользкий, его то вверх, то вниз, то сжимая кулачок,то ослабляя его, а то буквально двумя пальчиками, а второй рукой одновременно массируя мои яички и промежность. Я возбудился до предела и непроизвольно застонал. Она посмотрела на меня и сказала чтобы я не сдерживался. Да я и не сдерживался… Я буквально заревел как бык и изрыгнул из члена такой поток лавы, что буквально залил мамину руку и весь свой живот до самой груди. Мама искренне улыбалась. Потом поднесла свои пальцы к своему лицу и понюхала их. Я сразу не понял что она делает, но потом все стало ясно, особенно после того как облизнула их, а потом один из них погрузила полностью в своя ротик. После этого еще раз улыбнулась и ушла. Через минуту вернулась с бумажным полотенцем и вытерла меня, а потом сказала чтобы я обмылся в умывальнике иначе как засохнет в волосах не отдерешь, отмачивать придется. Я был весь волосатый, но не так чтобы слишком, но как сказала бабушка — самое то. Я пошел обмываться. Мама тоже пришла помыть руки. Я набрался храбрости и спросил можно ли чтобы она мне это делала, ну или бабушка потому что у меня так может не получится, а хуже я не хочу. Мама еще раз улыбнулась, обняла меня, прижавшись своим голым телом к моему, поцеловала в лоб, а потом в губы и сказала что поговорит с бабушкой. Я был на седьмом небе от счастья. Мне тогда было n лет. С этого момента началось мое половое не только созревание, но и воспитание. Я слышал разговор мамы с бабушкой, и слышал как та долго возражала и не соглашалась, но мама все-таки или убедила её или она сама согласилась, но уже в следующую баню мы не просто парились и мылись, а меня стали знакомить с женской физиологией и азами ласки, прелюдии. Пусть пока только рассказывали, но как это было интересно. Все эти видео и интернет — полный отстой. Ведь тебе объясняют про ЭТО самые близкие и любимые женщины. А если сюда добавить их нерастраченную любовь, нежность и ласку… Ведь мы видели друг друга обнаженными столько лет, в самых разных позах, когда непроизвольно демонстрируются все сокровенные места,что секретов просто не существовало. Поэтому с каждой новой баней я познавал и узнавал все больше и больше. На сколько я понимаю они готовили из меня не просто знающего мужчину, а мужчину, который по настоящему мог понять и удовлетворить женщину, а любимую — осчастливить! Я не забуду когда мама сидела на полке и показывала мне свою киску широко раздвинув ноги, а бабуля с помощью моих рук объясняла, рассказывала и показывала что да как. Я впервые проник в лоно женщины, своей мамы. Я испытал что то невероятное. Естественно член стоял и требовал удовлетворения. Мама не заставила себя долго ждать, но бабушка удалилась. Они всегда так делали.Наверное так сговорились. Но на этот раз это была не просто дрочка. На этот раз она сделала минет и у меня буквально мир полетел вверх тормашками. При этом она проглотила практически всю мою сперму, а когда я в порыве страсти хотел поцеловать её в губы (я всегда ее так благодарил до этого), то мама отстранилась, отошла от меня и прополоскала рот. Через какое то время, в очередной банный день она позволила ласкать свою киску, а бабушка подсказывала что да как делать. Я думаю что только благодаря баня мои женщины так восхитительно выглядели. Нас с мамой кто не знал принимал за брата с сестрой, точно так же как бабушку с мамой за сестер. А когда мы были вместе,то я был сын бабушки. Это было так смешно. Правда и я выглядел гораздо старше своих лет. Как то мы с пацанами решили купить пива и сигарет, но никого подходящего возраста не было и устав ждать пошел я. Как говориться — была -не была. Я надвинул брови на глаза, скорчил рожу и вперед. Но когда уже подошел к кассе все мои примочки как то рассосались и я срывающимся голосом попросил пачку сигарет и полтарачку пива. Продавщица внимательно посмотрела на меня и через паузу (которая тянулась вечно) поставила на прилавок требуемое. Я чуть не свалили не заплатив, но вовремя взял себя в руки и преспокойно выложил требуемую сумму на прилавок. Даже руки не дрожали. Пацаны не поверили, но они все видели сами. Ведь в магазине никого не было. А один вообще стол у входа и все слушал. Их зависти не было предела. Особенно когда я опять бес проблем взял требуемое, но уже у другой продавщицы, а когда я сделал это вообще в другом магазине мой авторитет вырос до небес. Теперь не надо было кого то просить и умолять что-либо недозволенное в силу возраста взять. Я был тем кто нужен. В общем я выглядел старше.

И вот на мою днюху мы все вместе в бане. Света — обворожительна и прекрасна. Я в восторге. Это не укрылось не от мамы, не от бабули. Да и как оно могло укрыться когда мой член охватил столбняк. Света увидела это и так искренне и беззлобно, весело засмеялась, что я даже растерялся, но потом её смех заразил бабушку, маму и в конце концов рассмеялся я. Несколько минут баня просто сотрясалась от нашего гогота. Сотрясались и наши тела… груди… и мой член из стороны в сторону, что вызывало приступ нового смеха. В конце концов мы насмеялись и Света констатировала факт что я вырос.Потом мы парились и купались в затоке, после чего отдыхали. Потом опять и опять пока не пришла пора мыться. Ведь в доме ждал торжественный стол. Ведь ненужно забывать что мы с мамой родились в один день. Потом Света и бабуля ушли в дом, а мама приблизилась и сказала что хочет чтобы мне этот день запомнился навсегда. Я даже не придумал что спросить, как она поцеловала долгим, с языком поцелуем и сильно обняла меня прижавшись всем телом. Я почувствовал как напрягся член чаще стало биться сердце. Потом она отстранила меня, подвела к кушетке и уложила меня. Она села мне на лицо и я стал ласкать её. Мне это было приятно, но я еще не понимал смысла её последних слов. Потом она как и всегда дала поласкать свою прекрасную грудь и стала ласкать меня опускаясь все ниже и ниже. Потом пошел минет. Но раньше я доводил свое дело до конца и мама тоже самое, но не в этот раз. Она вдруг оторвалась от члена, сладко облизнулась, нагнулась и поцеловала меня незаметно оказавшись на мне. Некоторое время поерзав на члене она привстала, взяла его в руку и аккуратно ввела в себя. Я был весь на взводе… Она стала медленно опускаться все ниже и ниже. Он нехотя шел. Писька у мамы была такая маленькая, что она до конца даже не смолгла сесть на него. Или он был такой большой? Я перестал быть девственником. Эта мысль переполняла меня. Мама стала медленно двигать тазом. Я почувствовал как внизу стало горячо и мокро. Я стал помогать ей вспоминая все их уроки и наставления. Не скажу что все сразу получилось, но вскоре мы уловили общий ритм и понеслось. Не знаю как долго это длилось, но мама лишь попросила чтобы я не в неё, и я понял о чем она, но как ни странно насколько я хотел кончить в начале, настолько не мог сейчас. Наверное перестоял — подумал я. А в этот момент мама вся напряглась, пронзительно вскрикнула (я даже испугался), потом в голос застонала и стала откидываться назад. Я подумал что сейчас сломает мне член и едва успел ухватить за скользкие, мокрые плечи и руки и притянуть к себе. Она как будто не дышала. Лишь по моим бедрам и попе лилось и лилось источая какой то странный и необъяснимый аромат что-то, что я даже не могу объяснить, но точно знаю что это был мамин настоящий оргазм, о котором она рассказывала, но уже очень давно не испытывала. Она пришла в себя, открыла глаза, повернула голову упершись подбородком в мою грудь, улыбнулась посмотрев прямо мне в глаза и сказала спасибо. Я был на седьмом небе от гордости и счастья. Потом она не спеша встала, нагнулась к члену и поцеловала его. Я видел её набухшие губы и торчащий клитор и не смог удержаться, притянул за бедра к себе и буквально впился в них. Мама буквально взвизгнула и я подумал что сделал больно, но нет, она перебросила ногу и опустилась на мое лицо непрерывно двигая тазом. Пару минут и мне буквально брызнуло в рот, в лицо, я едва успевал глотать не понимая что происходит. Это было настолько неожиданно, что я даже не задумывался над вкусом и ощущениями. Я знал только что так надо и нужно довести до конца. Через пару мгновений мама просто рухнула на меня и затряслась, после чего затихла. Я даже испугался не умерла ли часом. Но вот она пошевелилась и стала меня целовать и облизывать лицо. Потом она сделала мне минет и заняла мое место. Теперь я был сверху. Киска была настолько мокрая и возбужденная, что практически бес труда, но с маминой помощью почти сразу и до конца вошел в неё. На этот раз я командовал парадом, но правда не долго. Наверное наступил предел и буквально через несколько минут я почувствовал прилив и хотел было достать, но мама за ягодицы сильнее вогнала его в себя и активнее заработала навстречу тазом. Я буквально зарычал как зверь и забился в конвульсиях кончая и рыча. Потом я точно так же рухнул на маму, но при этом стараясь сильно не налегать, а она наоборот еще сильнее прижала меня к себе. Так мы пролежали несколько минут. Потом она меня поцеловала и выскользнула из под меня. Я перевернулся на спину. Она игриво приблизилась и поставила одну ногу на край топчана показывая свою до невозможности возбужденную девочку и вытекающую из неё мою сперму. Она так же игриво, но с какой то серьезностью спросила смогу ли я теперь её там поцеловать или полизать. Я задумался,но вспомнив все уроки просто притянул её за попу и поцеловал, но чуть повыше влагалища, как бы схитрив. Мама конечно не могла не заметить этого. Потому просто нагнулась и поцеловала меня в губы, сказав при этом, что так или иначе я попробовал свою сперму, поскольку она её перед этим незаметно пальцем отправила себе в рот и обильно смазала губы. Если женщина захочет, она всегда добьется своего. Поэтому нужно вести себя с ней так, чтобы все твои желания она истолковывала как свои. Тогда я просто пальцем провел по ее промежности и так же помазал свои губы, а она страстно облизала их. При этом даже вкуса не осталось,хотя после её поцелуя я его явно испытал и даже запах, но почему то подумал что это её вкус. Потом мы вымыли друг друга,при чем все дырочки и очень тщательно, накинули халаты и счастливые побрели домой.

Продолжение будет…

Эта история произошла в моей далекой юности.
Сколько мне было лет, не скажу, но в ту пору я еще не брился. Мы с отцом
поехали навестить его родню в какую-то глухомань. Ехали три дня в поезде, сошли
на маленьком полустанке. Директор лесхоза, куда мы направлялись, прислал своего водителя встретить нас. Все-таки, столичные гости, не хухры-мухры.

Дорога шла через лес. Шофер дядя Федя уверенно вел
«ГАЗ-69» по грязи и колдобинам, стараясь не съехать в колею, набитую лесовозами.
Мотор натужено гудел, и вдруг неожиданно заглох. Дядя Федя выругался, вышел из
машины, открыл капот.

— Пи*дец! — резюмировал он. — Трамблер полетел.

— Запасного нет? — спросил папа.

— Если бы…

— И что делать будем?

Это сейчас есть мобильные телефоны, можно
позвонить, вызвать подмогу, а тогда…

— Много не доехали? — поинтересовался отец.

— Километров десять.

Сгущались сумерки, близилась ночь.

— Вот что, — после недолгих раздумий предложил
дядя Федя. — Тут в километре отсюда заимка. Старушка там одна живет. У нее
заночуем. А утром я в деревню сбегаю за подмогой.

Мы подхватили чемоданы, и дядя Федя повел нас
через лес. Вскоре мы вышли на поляну, на которой стояла маленькая приземистая
избушка и несколько дворовых построек. Почти совсем стемнело. В окошке избы
горел свет. Залаяла собака, привязанная цепью к конуре.

— Тихо, Полкан! — прикрикнул на пса дядя Федя. —
Свои.

Дядя Федя вошел в сени, кивком приглашая нас за
собой. Из сеней мы попали в комнату, единственную в избе. К потолку была
подвешена керосиновая лампа, за столом сидела пожилая женщина, а возле печки
хлопотала девчонка. Узкий сарафан обрисовывал её маленькую грудь, плотно
облегал талию и попку. Из-под подола торчали сбитые до ссадин острые коленки.

— Здоров, баб Нюр! — выпалил наш провожатый.

— Здравствуй, Федя, — ответила старушка. —
Чегой-то ты на ночь глядя?

— Машина сломалась. Переночевать пустишь?

— Вас троих?

— Ага.

— Ой, да где ж я вас положу? Внучка, вона, к мене
погостить приехала. А кроватей в избе тока две.

— Ничего. Мы с Николаем (так звали моего папу) на
сеновале ляжем. Все равно я с рассветом в деревню пойду. А уж паренька пристрой
как-нибудь.

— Ну ладно. Садитеся к столу, сейчас ужинать
будем.

Девчонка поставила на стол чугунок с картошкой в
мундире, плошку сметаны, несколько огурцов. Папа достал из своего багажа
поллитровку, колечко краковской колбасы и банку шпротов. Взрослые выпили, и
девке тоже налили, при этом она незаметно для окружающих показала мне язык.
Собственно, это сначала, в тусклом свете керосиновой лампы, я принял ее за
девчонку, ровесницу мне. Теперь, приглядевшись, я понял, что это уже девушка
лет двадцати двух — двадцати трех. Девушку звали Зина. Пока взрослые вели свои
беседы, я украдкой разглядывал ее. Плотненькая, рыжеволосая, с веснушками на
лице и с двумя косичками. Не сказать, чтоб красавица, но не уродина, и
определенный шарм в ней присутствовал. Зина тоже изредка погладывала на меня,
но снисходительно, задирая нос, как старшая на какую-то мелюзгу.

Поужинав, стали укладываться. Папа с дядей Федей
ушли на сеновал, баба Нюра застелила большую металлическую кровать.

— Вот тута, обои ляжете.

— Чего?! — возмутилась Зина. — Мне с ним спать?

— Ну не на пол же мне его класть. Дует, щели вона
какие! Мышь пролезет. Ничего, валетом ляжете, ночь переспите. А то хошь, со
мной ложися. Тока у мене кровать узкая, а ента вона — полуторка. Мы еще с дедом
твоим покойным на ей спали.

— Ладно, — нехотя согласилась Зина.

Она расплела косы и тряхнула головой, расправляя
волосы. Баба Нюра погасила лампу, легла на свою кровать за печкой, задернула
занавеску.

— Отвернись! — велела Зина.

— Так темно же.

— Неважно!

Я отвернулся. По шуршанию ткани догадался, что она
сняла сарафан и надела ночную рубашку. Скрипнула кровать.

— Иди. С краю ляжешь.

Я снял рубашку и брюки, остался в майке и трусах.
На ощупь добрался до кровати и лег валетом, то есть, головой к ногам. Одеяло
было одно, Зина почти целиком завладела им, мне достался лишь краешек.

Тишину в горнице нарушал стрекот сверчка и тиканье
ходиков на стене. Вскоре к этим звукам присоединился храп бабы Нюры за
занавеской. Над лесом взошла луна, протянула в оконце бледно-голубоватые лучи. В
комнате стало светлее. Я лежал тихо, старался уснуть, но никак не мог. Я никогда
не спал рядом с девчонкой, такое близкое присутствие Зины волновало меня. Я
чувствовал запах ее тела, ощущал его тепло, поэтому был возбужден. Зина лежала
на спине. Интересно, а она спит или нет?

Я повернулся на бок лицом к ее ногам, от них пахло
шикшей, вереском и багульником, видимо, она много бегала по тайге босиком. Протянув
руку, я дотронулся до ее коленки. Зина не пошевелилась и недовольства не проявила.
Это придало мне смелости. Наверное, она все-таки спит. А что, если…

Я стал потихоньку поглаживать ее ногу, пробираясь
рукой под подол ночной рубашки. Зина по-прежнему не протестовала. Я стал смелее
гладить ее бедро и добрался до трусиков. Через ткань нащупал лобок и погладил
его. Внезапно Зина протянула ко мне руку. Я даже вздрогнул от неожиданности,
оказывается, она не спала! Скользнув ладонью по ноге, она извлекла на свободу
мой член через нижнюю прореху трусов. Она сжала его в кулаке и стала двигать
точно так же, как обычно это делаю я сам, занимаясь онанизмом.

Я уже был близок к оргазму, но тут Зина отпустила
мой орган, решительно сняла с себя трусики и потянула меня за руку.

— Иди сюда, — прошептала она.

Я устроился между ее ногами и опустился на неё…

* * *

Когда я проснулся, уже рассвело. Зины рядом не
было. В горнице было прохладно. Баба Нюра растапливала печь.

— Проснулся?! — не то спросила, не то подтвердила
она каким-то ворчливым тоном.

Интересно, она догадалась, чем мы занимались с
Зиной? Мне вдруг стало стыдно. Я покраснел и, стараясь не смотреть на бабу
Нюру, быстро оделся и вышел во двор. По двору бегали куры. Дядя Федя еще до
рассвета ушел в деревню. Папа умывался дождевой водой из бочки. Полкан дремал у
своей будки. Заметив меня, поднял голову, рыкнул.

— Я тебе! — прикрикнул на него папа.

Почему-то мне показалось, что папа знает, что я
этой ночью стал мужчиной. И вообще, все вокруг знают об этом.

Полкан положил голову на лапы и снова задремал. В
одном из сараев была приоткрыта дверь. Оттуда доносились звенящие звуки
льющегося в подойник молока. Там на низкой табуретке спиной к двери сидела Зина
и доила корову. Руки ее дергали вымя, молоко струйками текло в подойник. Я
почему-то вспомнил, как эти руки почти так же ласкали мой член. Быть может, от
дойки коровы у Зины такой навык обращения с мужскими причиндалами? А может, уже
не один держала в руках.

Я прошел мимо, стараясь, чтоб Зина меня не
заметила. Почему я стыдился ее? Сам не знаю.

Мы позавтракали вареными яйцами и творогом с
парным молоком. Все это время я прятал глаза и молчал. Отец даже испугался, не
заболел ли я.

— У молодых одна болесть — на кого б залезть, —
проворчала баба Нюра.

Я покраснел еще сильнее, а Зина молча собрала
посуду и вынесла во двор мыть.

«И на фига эти намеки? — подумал я. — Ведь сама
положила нас вместе.»

Послышался шум мотора. Дядя Федя приехал на
грузовике. Мы попрощались с бабой Нюрой, а Зины во дворе уже не было, она ушла
на луг пасти корову.

Этот рассказ надолго выбил меня из колеи… Прочтите до конца, не пожалейте времени. Возможно, он крепко и навсегда утвердит вас в мысли, что жить надо здесь и сейчас…

У мамы в серванте жил хрусталь. Салатницы, фруктовницы, селедочницы. Все громоздкое, непрактичное. И ещё фарфор. Красивый, с переливчатым рисунком цветов и бабочек.

Набор из 12 тарелок, чайных пар и блюд под горячее.

Мама покупала его еще в советские времена, и ходила куда-то ночью с номером 28 на руке. Она называла это: «Урвала». Когда у нас бывали гости, я стелила на стол кипенно белую скатерть. Скатерть просила нарядного фарфора.

— Мам, можно?

— Не надо, это для гостей.

— Так у нас же гости!

— Да какие это гости! Соседи да баб Полина…

Я поняла: чтобы фарфор вышел из серванта, надо, чтобы английская королева бросила Лондон и заглянула в спальный район Капотни, в гости к маме.

Раньше так было принято: купить и ждать, когда начнется настоящая жизнь. А та, которая уже сегодня — не считается. Что это за жизнь такая? Сплошное преодоление. Мало денег, мало радости, много проблем. Настоящая жизнь начнется потом.

Прямо раз — и начнется. И в этот день мы будем есть суп из хрустальной супницы и пить чай из фарфоровых чашек. Но не сегодня.

Когда мама заболела, она почти не выходила из дома. Передвигалась на инвалидной коляске, ходила с костылями, держась за руку сопровождающего.

— Отвези меня на рынок, — попросила мама однажды.

Последние годы одежду маме покупала я, и всегда угадывала. Хотя и не очень любила шоппинг для нее: у нас были разные вкусы. И то, что не нравилось мне — наверняка нравилось маме. Поэтому это был такой антишоппинг — надо было выбрать то, что никогда не купила бы себе — и именно эти обновки приводили маму в восторг.

— Мне белье надо новое, я похудела.

У мамы хорошая, но сложная фигура, небольшие бедра и большая грудь, подобрать белье на глаз невозможно. В итоге мы поехали в магазин. Он был в ТЦ, при входе, на первом этаже. От машины, припаркованной у входа, до магазина мы шли минут сорок. Мама с трудом переставляла больные ноги. Пришли. Выбрали. Примерили.

— Тут очень дорого и нельзя торговаться, — сказала мама. — Пойдем еще куда-то.

— Купи тут, я же плачу, — говорю я. — Это единственный магазин твоей шаговой доступности.

Мама поняла, что я права, не стала спорить. Выбрала белье.

— Сколько стоит?

— Не важно, — говорю я.

— Важно. Я должна знать.

Мама фанат контроля. Ей важно, что это она приняла решение о покупке.

— Пять тысяч, — говорит продавец.

— Пять тысяч за трусы?????

— Это комплект из новой коллекции.

— Да какая разница под одеждой!!!! — мама возмущена.

Я изо всех сил подмигиваю продавцу, показываю пантомиму. Мол, соври.

— Ой, — говорит девочка-продавец, глядя на меня. — Я лишний ноль добавила. Пятьсот рублей стоит комплект.

— То-то же! Ему конечно триста рублей красная цена, но мы просто устали… Может, скинете пару сотен?

— Мам, это магазин, — вмешиваюсь я. — Тут фиксированные цены. Это не рынок.

Я плачу с карты, чтобы мама не видела купюр. Тут же сминаю чек, чтобы лишний ноль не попал ей на глаза. Забираем покупки. Идем до машины.

— Хороший комплект. Нарядный. Я специально сказала, что не нравится, чтоб интерес не показывать. А вдруг бы скинули нам пару сотен. Никогда не показывай продавцу, что вещь тебе понравилась.

Иначе, ты на крючке.

— Хорошо, — говорю я.

— И всегда торгуйся. А вдруг скинут?

— Хорошо.

Я всю жизнь получаю советы, которые неприменимы в моем мире. Я называю их пейджеры. Вроде как они есть, но в век мобильных уже не надо.

Читать также: «Нужно копить деньги и все делать качественно” — это незыблемые родительские истины… позавчерашнего дня.

Однажды маме позвонили в дверь. Она долго-долго шла к двери. Но за дверью стоял терпеливый и улыбчивый молодой парень. Он продавал набор ножей. Мама его впустила, не задумываясь. Неходячая пенсионерка впустила в квартиру широкоплечего молодого мужика с ножами. Без комментариев. Парень рассказывал маме про сталь, про то, как нож может разрезать носовой платок, подкинутый вверх, на лету.

— А я без мужика живу, в доме никогда нет наточенных ножей, — пожаловалась мама.

Проявила интерес. Хотя сама учила не проявлять. Это было маленькое шоу. В жизни моей мамы было мало шоу. То есть много, но только в телевизоре. А тут — наяву. Парень не продавал ножи. Он продавал шоу. И продал. Парень объявил цену. Обычно этот набор стоит пять тысяч, но сегодня всего 2,5. И еще в подарок кулинарная книга. «Ну надо же! Еще и кулинарная книга!» — подумала мама, ни разу в жизни не готовившая по рецепту: она чувствовала продукт и знала, что и за чем надо добавлять в суп. Мама поняла: ножи надо брать. И взяла.

Пенсия у мамы — 9 тысяч. Если бы она жила одна, то хватало бы на коммуналку и хлеб с молоком. Без лекарств, без одежды, без нижнего белья. И без ножей. Но так как коммуналку, лекарства ,продукты и одежду оплачивала я, то мамина пенсия позволяла ей чувствовать себя независимой. На следующий день я приехала в гости. Мама стала хвастаться ножами. Рассказала про платок, который прям на лету можно разрезать. Зачем резать платки налету и вообще зачем резать платки? Я не понимала этой маркетинговой уловки, но да Бог с ними. Я знала, что ей впарили какой-то китайский ширпотреб в нарядном чемоданчике. Но молчала. Мама любит принимать решения и не любит, когда их осуждают.

— Так что же ты спрятала ножи, не положила на кухню?

— С ума сошла? Это на подарок кому-то. Мало ли в больницу загремлю, врачу какому. Или в Собесе, может, кого надо будет за путевку отблагодарить…

Опять на потом. Опять все лучшее — не себе. Кому-то. Кому-то более достойному, кто уже сегодня живет по-настоящему, не ждет.

Мне тоже генетически передался этот нелепый навык: не жить, а ждать. Моей дочке недавно подарили дорогущую куклу. На коробке написано «Принцесса». Кукла и правда в шикарном платье, с короной и волшебной палочкой. Дочке — полтора годика. Остальных своих кукол она возит за волосы по полу, носит за ноги, а любимого пупса как-то чуть не разогрела в микроволновке. Я спрятала новую куклу.

Потом как-нибудь, когда доделаем ремонт, дочка подрастет, и наступит настоящая жизнь, я отдам ей Принцессу. Не сегодня.

Но вернемся к маме и ножам. Когда мама заснула, я открыла чемоданчик и взяла первый попавшийся нож. Он был красивый, с голубой нарядной ручкой. Я достала из холодильника кусок твердого сыра, и попыталась отрезать кусочек. Нож остался в сыре, ручка у меня в руке. Такая голубая, нарядная.

— Это даже не пластмасса, — подумала я.

Вымыла нож, починила его, положила обратно в чемодан, закрыла и убрала. Маме ничего, конечно, не сказала. Потом пролистала кулинарную книгу. В ней были перепутаны страницы. Начало рецепта от сладкого пирога — конец от печеночного паштета. Бессовестные люди, обманывающие пенсионеров, как вы живете с такой совестью?

В декабре, перед Новым годом маме резко стало лучше, она повеселела, стала смеяться. Я вдохновилась ее смехом. На праздник я подарила ей красивую белую блузку с небольшим деликатным вырезом, призванную подчеркнуть ее большую грудь, с резным воротничком и аккуратными пуговками. Мне нравилась эта блузка.

— Спасибо, — сказала мама и убрала ее в шкаф.

— Наденешь ее на новый год?

— Нет, зачем? Заляпаю еще. Я потом, когда поеду куда-нибудь…

Маме она очевидно не понравилась. Она любила яркие цвета, кричащие расцветки. А может наоборот, очень понравилась. Она рассказывала, как в молодости ей хотелось наряжаться. Но ни одежды, ни денег на неё не было. Была одна белая блузка и много шарфиков. Она меняла шарфики, повязывая их каждый раз по-разному, и благодаря этому прослыла модницей на заводе. К той новогодней блузке я
тоже подарила шарфики. Я думала, что подарила маме немного молодости. Но она убрала молодость на потом.

В принципе, все её поколение так поступило. Отложило молодость на старость. На потом. Опять потом. Все лучшее на потом. И даже когда очевидно, что лучшее уже в прошлом, все равно — потом.
Синдром отложенной жизни.

Мама умерла внезапно. В начале января. В этот день мы собирались к ней всей семьей. И не успели. Я была оглушена. Растеряна. Никак не могла взять себя в руки. То плакала навзрыд. То была спокойна как танк. Я как бы не успевала осознавать, что происходит вокруг. Я поехала в морг. За свидетельством о смерти. При нем работало ритуальное агентство. Я безучастно тыкала пальцем в какие-то картинки с гробами, атласными подушечками, венками и прочим. Агент что-то складывал на калькуляторе.

— Какой размер у усопшей? — спросил меня агент.

— Пятидесятый. Точнее сверху пятьдесят, из-за большой груди, а снизу …- зачем-то подробно стала отвечать я.

— Это не важно. Вот такой набор одежды у нас есть для нее, в последний путь. Можно даже 52 взять, чтобы свободно ей было. Тут платье, тапочки, белье…

Я поняла, что это мой последний шоппинг для мамы. И заплакала.

— Не нравится ? — агент не правильно трактовал мои слезы: ведь я сидела собранная и спокойная еще минуту назад, а тут истерика. — Но в принципе, она же сверху будет накрыта вот таким атласным покрывалом с вышитой молитвой…

— Пусть будет, я беру.

Я оплатила покупки, которые пригодятся маме в день похорон, и поехала в её опустевший дом. Надо было найти ее записную книжку, и обзвонить друзей, пригласить на похороны и поминки.

Я вошла в квартиру и долга молча сидела в ее комнате. Слушала тишину. Мне звонил муж. Он волновался. Но я не могла говорить. Прямо ком в горле. Я полезла в сумку за телефоном, написать ему сообщение, и вдруг совершенно без причин открылась дверь шкафа. Мистика. Я подошла к нему. Там хранилось мамино постельное белье, полотенца, скатерти. Сверху лежал большой пакет с надписью «На смерть». Я открыла его, заглянула внутрь.

Там лежал мой подарок. Белая блузка на новый год. Белые тапочки, похожие на чешки. И комплект белья. Тот самый, за пять тысяч. Я увидела, что на лифчике сохранилась цена. То есть мама все равно узнала, что он стоил так дорого. И отложила его на потом. На лучший день её настоящей жизни. И вот он, видимо, наступил. Её лучший день. И началась другая жизнь…

Дай Бог, она настоящая.

Сейчас я допишу этот пост, умоюсь от слёз и распечатаю дочке Принцессу. Пусть она таскает её за волосы, испачкает платье, потеряет корону. Зато она успеет. Пожить настоящей жизнью уже сегодня.

Настоящая жизнь — та, в которой много радости. Только радость не надо ждать. Её надо создавать самим. Никаких синдромов отложенной жизни у моих детей не будет.

Потому что каждый день их настоящей жизни будет лучшим.

Давайте вместе этому учиться — жить сегодня.

Ольга Савельева

Источник:  goodday.su

ПОПУТЧИЦА