Лишний человек в рассказе гамлет щигровского уезда

Ответ:

Лишних людей» мы встречали еще у Пушкина и Лермонтова. Вспомним Онегина и Печорина, их ощущение бессмысленности жизни. Эти люди были несчастны из-за того, что они «лишние» в мире, живут «без цели, без трудов». Тему «лишнего человека» продолжил Турегенев. Попробуем понаблюдать за особенностями этого типа людей в его произведениях «Дневник лишнего человека», «Гамлет Щегловского уезда» и «Рудин».

Первая их особенность — одинокое детство. Герой из «Дневника лишнего человека» и Рудин рано осиротели (прослеживается тема отсутствия теплого гнезда). В «Дневнике…» герой пишет о том, что его рождения не ждали, родился он «некстати». Все трое в детстве были очень одиноки. Можно сказать, что с малых лет герои выброшены из мира.

Вслед за детством идет юность, пора обучения. Какое образование получают герои? Образованы они хорошо, как правило, обучались за границей. Но это образование носит книжный характер. Они знают языки, разбираются в литературе и других гуманитарных науках, но их знание не носит прикладной характер. Они знают очень много, но совершенно не представляют, какова реальная жизнь. Кроме того, что они имеют смутное представление о жизни вообще, они плохо представляют себе именно русскую действительность ( это касается того случая, когда герой учился за рубежом).

Еще одно отличие тургеневского «лишнего человека» — это присущий ему особенный тип сознания. Его источник — комплекс неполноценности в совокупности с гордыней и высокими запросами. Как следствие, возникают самоумаление, завистливость, мнительность, множество комплексов, чувство неполноценности.

«Лишний человек» всегда несчастен. Почему? Во-первых, он совершенно не знает жизнь. Во-вторых, у него слишком сильно развита рефлексия, что влечет за собой слабость, бессилие, неумение решительно действовать. Герой очень сосредоточен на себе. Форма его самовыражения в произведении — дневник, исповедь, монолог, письмо. У «лишнего человека» всегда есть идеал, мечта. Но всегда происходит конфликт идеального с реальным миром, что делает несчастным героя.

Что стремился сказать автор своими произведениями о «лишних людях»? Было ли его единственной целью описать этот тип? А может быть, автор размышлял о том, что человек как таковой — лишний во Вселенной? Что человек — это существо, цель жизни которого неясна и без которого Вселенная легко сможет обойтись?

Тутлыкова Л.О. Тема лишнего человека в произведениях И.С. Тургенева: дипломная работа — файл n1.docx

Тутлыкова Л.О. Тема лишнего человека в произведениях И.С. Тургенева: дипломная работа

Доступные файлы (1):

n1.docx

2.3. ГАМЛЕТ ЩИГРОВСКОГО УЕЗДА – ВАРИАНТ РУССКОГО ГАМЛЕТА

До «Дневников лишнего человека» в свет выходит рассказ И.С. Тургенева «Гамлет Щигровского уезда». Герой, от которого ведётся повествование, был приглашён на обед, устраиваемый богатым помещиком и охотником Александром Михайлычем. После обеда он остаётся ночевать у хозяина и его располагают с немного чудаковатым на вид человеком, который не называет своего имени, но рассказывает о своей жизни. В конце своего повествования он даёт себе имя: «А уж если вы непременно хотите мне дать какую-нибудь кличку, так назовите… назовите меня Гамлетом Щигровского уезда. Таких Гамлетов во всяком уезде много, но, может быть, вы с другими не сталкивались…» [4, с.109]. Таким образом, Тургенев проводит некоторую параллель своего героя с шекспировским, а также с общим образом Гамлета, бытующим в европейской культуре.

Л. Выготский, в своей работе психология искусства делает подробный анализ образа Гамлета в истории культуры. «”Гамлет — мистик. И потому, что вся его судьба определена голосом из бездны (Тень отца), голосом, в реальности которого он не сомневается. И потому, что он страдает от насилия мысли над волей, и потому более всего, что его трагедия заключена не в этой власти мысли над волей, но в том, что он, погруженный в обыденность, взирает на жизнь свысока и в то же время не перестает из глубины слышать голос бездны. Не говоря уже о фатальности совершающихся событий…”. Гамлет — мистик; но в чем же трагедия, если он взирает на жизнь свысока? Во всяком случае, глубокое замечание это позволяет перейти к главной мысли всей статьи: она меняет основной взгляд на Шекспира в России. По его мнению, эпоха Белинского протекала вне непосредственных связей с Шекспиром, как в 40-е годы. («У Белинского отношение к Шекспиру было больше энтузиазмом перед личностью, чем проникновением в его поэзию».) Но, главное, глубоко неверна привычная связь Тургенева с Шекспиром; его подчас карикатурное понимание Гамлета в статье «Гамлет и Дон-Кихот» («то кровь кипит») указывает на его глубокую неродственность этому типу. И его герои (Рудин, Гамлет Щигровского уезда и проч.) близки не Гамлету Шекспира, а его изуродованному и приниженному в толкованиях двойнику. Как бы ни посмотреть на Гамлета, но, если только изобразить его в рост шекспировскому, всякая близость исчезает» [17].

В условиях русской действительности не может существовать шекспировского Гамлета. В первую очередь, этому мешает повышенный индивидуализм героя. Наш Гамлет, взирая на уродство мира, не может оставаться мистиком и полностью отречься от общества, его породившего. Он и на себе несёт отпечаток этого уродства, и страдает от этого, и метается – не способный ни отречься, ни переменить чего-либо, и закрыть на увиденное однажды ясно тоже не способный. Поэтому тургеневский Гамлет не решает вопроса «Быть или не быть?», он хотел бы быть и одновременно убеждён что никогда не выберет положительного решения, так как не чувствует в себе смелости и силы.

Однако от идейного содержания перейдём к связи сюжета «Гамлета…» с биографических фактов автора. Своего героя Тургенев поселил именно в Щигровском уезде Курской губернии неслучайно: там находилось одно из тургеневских имений — Семеновка. Более того, как известно, в черновом автографе рассказа вместо Щигровского был назван Чернский уезд, что прямо указывало на автобиографичность тургеневского произведения: в Чернском уезде Тульской губернии находилось родовое имение отца писателя — село Тургенево и несколько имений, принадлежавших Лутовиновым. Описывая жизненный путь своего вымышленного героя, Тургенев достаточно последовательно, шаг за шагом воспроизводит события и факты своей биографии. Многие жизненные ситуации, о которых тургеневский Гамлет рассказывает своему случайному собеседнику, находят подтверждение в документальных свидетельствах, касающихся биографии Тургенева. Автора рассказа и его героя сближает многое: деревенское детство, раннее увлечение поэзией; матушка, занимавшаяся воспитанием сына «со всем стремительным рвением степной помещицы». Герой тургеневского рассказа вспоминает о дяде-опекуне, ограбившем племянника. Дядя И.С. Тургенева, Н.Н. Тургенев, в течение нескольких лет был управляющим Спасским имением. У В.П. Тургеневой и ее сыновей были основания сомневаться в бескорыстии Н.Н. Тургенева.

Таким образом, повествование о лишнем человеке приобретает здесь двойное звучание. С одной стороны – это ирония над жизнью главного героя. Она подчёркивается постоянным его упоминанием о собственной неоригинальности. Поэтому претензии на исключительность становятся смешными тогда, когда оказывается, что таким образом поступало большое количество людей, мыслящих согласно одной и той же логике. Исключительность лишнего человека превращается здесь в типичный синдром, болезнь, повсеместно укоренившийся в головах людей. Люди, ищущие поначалу высоких идеалов, позже разочаровываются в них и остаются наедине с собой, а трагизм сменяется при этом иронией.

В повести, смеясь над собой и собственной жизнью, главный герой, по сути, повествует нам жизнь лишнего человека, который остался в итоге одиноким и никому не нужным, которого, в общем-то, никто и не замечает. Причём он говорит о том, что он не оригинален, а типичен. Что он делал как все и поэтому стал таким, какой есть. Тема лишнего человека, типа людей, именуемых здесь Гамлетами, обретает, в отличие от вышерассмотренных произведений, ироническую окраску. Лишние люди предстают здесь как типичные, неоригинальные элементы повседневности. Здесь раскрываются и причины робости таких персонажей, как, к примеру, Чулкатурин. Вот что говорит о себе герой: «Я, видите ли, робок, и робок не в ту силу, что я провинциал, нечиновный, бедняк, а в ту силу, что я страшно самолюбивый человек» [4, с.110]. Эгоистичность порождает боязнь что-либо совершить — так в первую очередь герой думает о том, как это воспримут окружающие. То есть вскрывается некоторая двуличность лишнего человека: с одной стороны он отрекается от общества, но с другой – дрожит над его мнением. Такое неокончательное отчуждение от общества, как это уже говорилось выше, присуще русскому варианту Гамлета.

Просматривается и типичный жизненный путь героя: неустойчивая жизнь в юности, без денег; потом увлечение кружком. «Кружок — это ленивое и вялое житье вместе и рядом, которому придают значение и вид разумного дела; кружок заменяет разговор рассуждениями, приучает к бесплодной болтовне, отвлекает вас от уединенной, благодатной работы, прививает вам литературную чесотку; лишает вас, наконец, свежести и девственной крепости души» [4, с.119]. Вот какое определение даётся всему этому явлению. В этом видится взгляд человека, разочаровавшего и рассмеявшегося над собственной жизнью и прежними своими идеалами. Далее следует поездка в Европу и знакомство с немецкой философией. И последним этапом – история любви с печальным исходом.

Но не одной иронией пропитана вся повесть. Несомненно, что Гамлет вызывает большие симпатии в сравнении с Чулкатуриным. Попробуем разобраться в причинах такого отношения. Немаловажен, во-первых, факт немалой степени автобиографичности, о которой было сказано. Во-вторых, и сам герой сам иронизирует по поводу собственной персоны, осознавая всю никчёмность собственных стараний и гипертрофированную самовлюблённость. В тургеневском рассказе отсутствуют описания наружности и костюма главного героя. Вместе с тем существенно, что единственная упомянутая деталь одежды — бумажный колпак, который держит в руке, постоянно жестикулируя, тургеневский герой. Деталь почти комическая или, во всяком случае, достаточно уничижительная. Летом 1881 г. Тургенев в Спасском-Лутовинове рассказывал Я. П. Полонскому, как однажды, в Париже, во время приступа тоски, он соорудил себе из шторы «длинный — аршина в полтора — колпак. <…> надел его себе на голову, стал носом в угол и стою… Веришь ли, тоска стала проходить, мало-помалу водворился какой-то покой, наконец, мне стало весело» [5, с.21]. Таким образом, можно убедиться в сочувствии автора к Гамлету, а иронию принять как способ освобождения от гнетущего покинутого состояния. Получается, что с одной стороны, автору кажется смешным поведение Гамлета, его образ жизни, но с другой стороны – он понимает мотивы поступков своего героя. Высмеивая его, он одновременно его и защищает, делая его искренним в своих приговорах, чудаковатым и при этом полностью одиноким. Важен, также, и контекст основного рассказа Гамлета.

Повесть начинается с описания общества, которое, по утверждению Гамлета, не замечает его. Но что оно, собственно, собой представляет? Оно состоит людей, большей частью, не блещущих умом, безоговорочно верящих лишь в иерархию чинов, дрожащих от страха за собственную шкуру или разливающихся желчью по поводу каждого, любящих хорошенько набить себе брюхо и посмеяться над глупой шуткой. Вот как описывается Тургеневым главное событие того вечера: «Лупихин опять захохотал… Но вдруг тревожное волнение распространилось по всему дому. Сановник приехал. Хозяин так и хлынул в переднюю. За ним устремились несколько приверженных домочадцев и усердных гостей… Шумный разговор превратился в мягкий, приятный говор, подобный весеннему жужжанью пчел в родимых ульях. Одна неугомонная оса — Лупихин и великолепный трутень — Козельский не понизили голоса… И вот вошла наконец матка — вошел сановник. Сердца понеслись к нему навстречу, сидящие туловища приподнялись; даже помещик, дешево купивший у Лупихина лошадь, даже тот помещик уткнул себе подбородок в грудь. Сановник поддержал свое достоинство как нельзя лучше: покачивая головой зад, будто кланяясь, он выговорил несколько одобрительных слов, из которых каждое начиналось буквою а, произнесенною протяжно и в нос, — с негодованием, доходившим до голода, посмотрел на бороду князя Козельского и подал разоренному штатскому генералу с заводом и дочерью указательный палец левой руки» [4, с.36].

На фоне такой картины даже жалкая жизнь Гамлета приобретает некоторую благородность, глупую ошибку умного человека. Таким образом, Гамлет обретает шутовской образ, который, хоть и считается дураком этого общества, и говорит сам о себе подобным образом, однако при этом понимает гораздо больше тех, кто нашёл своё место в жизни, засел там и окончательно оглупел. История Гамлета Щигровского уезда при подобном сочетании обретает драматическое звучание в шутовском исполнении, самоиронию с оттенком искреннего сожаления и понимания того, что теперь уже ничего изменить нельзя.
2.4. ЯКОВ ПАСЫНКОВ КАК ЛИРИЧЕСКИЙ ОБРАЗ ЛИШНЕГО ЧЕЛОВЕКА

В 1855 году был написан «Яков Пасынков». Образ главного героя создавался похожим на Белинского, на такого, каким был он описан в воспоминаниях Тургенева: он «был идеалист в лучшем смысле слова. В нем жили предания того московского кружка, который существовал в начале тридцатых годов и следы которого так заметны еще доныне <…> По понятию Белинского, его наружность была такого рода, что никак не могла нравиться женщинам; он был в этом убежден до мозгу костей, и, конечно, это убеждение еще усиливало его робость и дикость в сношениях с ними. Я имею причину предполагать, что Белинский, с своим горячим и впечатлительным сердцем, с своей привязчивостью и страстностью, Белинский, все-таки один из первых людей своего времени, не был никогда любим женщиной. Брак свой он заключил не по страсти. В молодости он был влюблен в одну барышню, дочь тверского помещика Б-на; это было существо поэтическое, но она любила другого и притом она скоро умерла. Произошла также в жизни Белинского довольно странная и грустная история с девушкой из простого звания; помню его отрывчатый, сумрачный рассказ о ней… он произвел на меня глубокое впечатление… но и тут дело кончилось ничем» [59, с.309].

Тема лишнего человека раскрывается здесь на основании двух героев: один из них тот, от чьего лица ведётся повествование, другой – сам Яков Пасынков. Об этом свойстве повести пишет в своей работе О.В. Дедюхина: «В повести “Яков Пасынков” поднимается проблема “лишнего человека”. Яков Пасынков, с одной стороны, противостоит рассказчику, предоставляющему собой типичного “лишнего человека”, с другой – сам является носителем черт, характерных для этого типа героя. Ему свойственны романтическая отвлечённость, практическая беспомощность и несостоятельность. Однако Якова Пасынкова отличает стремление быть просветителем хоть одной женской души. В этом герое Тургеневым воспеваются лучшие черты романтической натуры: возвышенность душевных порывов, способность мечтать, великодушие, верность своему идеалу» [22, с.11]. Однако мы не совсем согласны с автором данных строк, считая, в первую очередь, Якова Пасынкова представителем типа лишних людей. И этому подтверждением может служить схожесть этого героя с реальным человеком – В.Г. Белинским, который сам не раз говорил о сходстве собственных переживаний с переживаниями литературного героя Лермонтова, а именно, Печорина. Е.И. Кийко, автор комментариев к некоторым произведениям И.С. Тургенева писал следующее о сходстве выдуманного героя и реального человека: «Яков Пасынков увлечен Шиллером и с восторгом читает его «Rйsignation» (1784) — одно из наиболее популярных в студенческих философских кружках стихотворений. Характерно, что Белинский в пору увлечения немецкой идеалистической философией неоднократно писал об этом же произведении. <…> Любимое музыкальное сочинение Пасынкова — «Созвездие». Этот факт тоже не случаен. Песни Шуберта были очень любимы в кружке Станкевича и в частности Белинским. <…> По внешнему облику Яков Пасынков (узкие плечи и впалая грудь, болезненный вид) также напоминает Белинского. Тургенев подчеркивал неуклюжесть и светскую неловкость своего героя, перевернувшего в гостиной у Злотницких столик. Аналогичный случай произошел и с Белинским, который в гостиной князя В. Ф. Одоевского опрокинул столик и пролил при этом стоявшее на нем вино» [26].

Такое богатство сходных черт не может быть случайным, и параллель, которая проводится между Яковом Пасынковым и Белинским, делает первого носителем образа лишнего человека. Однако, несомненно, данный герой выделяется на фоне остальных лишних людей, представленных в творчестве Тургенева. Во-первых, здесь нет и налёта, какой бы то ни было, иронии, чего не скажешь даже об образе Лаврецкого из «Дворянского гнезда», который, несёт на себе отпечаток переломанных судеб его предков и родителей. Во-вторых, ставится под сомнение его ненужность. Этому герою и в самом деле удаётся сеять мир вокруг себя, улаживая ссоры и дуэли, восстанавливая душевный порядок своего друга, возлюбленной и даже того, кто ему как человеку не сильно то и приятен. Это говорит об открытости героя и его преданности людям. Романтичность героя не становится предметом насмешек, более того, она кажется необычайно естественной чертой Якова Пасынкова. Кийко говорит следующее об этом аспекте: «Работая над образом Якова Пасынкова, Тургенев постепенно дополнял первоначальную канву, стремясь усилить романтическую окраску психологического облика героя и подчеркнуть его внутреннее благородство. Так, в окончательном варианте текста он полнее раскрыл душевную чистоту и искренность веры Пасынкова в добро, истину, науку, любовь вписал рассуждение героя о достоинствах поэзии Пушкина и Лермонтова и дополнил его биографию эпизодом первой любви к юной немке» [26].

И в самом деле, история первой любви Пасынкова полна благородства и романтической наивности, которая, в отличие от многих других подобных историй, не переходит потом в желчные высказывания, дуэли, бессмысленные и даже безнравственные поступки. «Предметом его страсти была племянница Винтеркеллера, белокурая, миленькая немочка, с пухленьким, почти детским личиком и доверчиво-нежными голубыми глазками. Она была очень добра и чувствительна, любила Маттисона, Уланда и Шиллера и весьма приятно произносила стихи их своим робким и звонким голосом. Любовь Пасынкова была самая платоническая; он видел свою возлюбленную только по воскресеньям (она приезжала играть в фанты с Винтеркеллеровыми детьми) и мало с ней разговаривал; <…> Помню я также скорбь его и уныние, когда вдруг распространилось известие, что фрейлейн Фридерике (так ее звали) выходит замуж за герра Книфтуса, владельца богатой мясной лавки, очень красивого и даже образованного мужчину, и выходит не из одного повиновения родительской воле, но и по любви. Очень тяжело было тогда Пасынкову, и особенно страдал он в день первого посещения молодых. Бывшая фрейлейн теперь уже фрау Фридерикс, представила его, опять под именем lieber Herr Jacob, своему мужу <…> Пасынков пожал господину Книфтусу руку и пожелал ему (и искренно пожелал — я в этом уверен) полного и продолжительного счастья. Это происходило при мне. Помню я, с каким удивлением и сочувствием глядел я тогда на Якова. Он казался мне героем!..» [7, с.310].

Тургеневу важно также было подчеркнуть созерцательность натуры Пасынкова, и он вставил дополнительное рассуждение героя на эту тему. Тургенев много работал и над местом рассказа, где идет речь о том, что и в зрелом возрасте Пасынков не изменился и остался “весел душой”. Так в черновом автографе первоначально было: “и жизненный холод, горький холод опыта — он не коснулся нежного цветка, таинственно расцветшего в сердце доброго Якова”» [26].

Таким образом, впервые лишний человек вызывает в творчестве Тургенева невольное восхищение, но не критику. Однако и такой человек не находит себе места в этом мире, оставляя на этой земле лишь преданного ему друга. В целом, описание Якова Пасынкова в некотором смысле уходит от чистого реализма, в нём появляются лирические ноты, связанные с личными переживаниями автора. К примеру, рассмотрим эпизод, в котором друзья видятся спустя долгую разлуку: «Он немного постарел в последние семь лет; морщины, тонкие, как след иглы, кой-где пробороздили лоб его, щеки слегка впали, и волосы поредели, но бороды почти не прибавилось, и улыбка его осталась та же; и смех его, милый, внутренний, словно задыхающийся смех, остался тот же…» [7, с.312]. Здесь мы видим раздвоенное ощущение от увиденного рассказчиком Якова: внешность его отражает все трудности, которые ему пришлось пройти, но при этом душевные силы и ясность ума не покидают его. При этом в речи рассказчика чувствуется тревога за друга и радость за то, что тот, не смотря ни на что, остался прежним.

Свежесть идей и подхода к типу лишнего человека, которые ознаменовали повесть, не остались без внимания. Появление нового рассказа Тургенева было встречено сочувственно также и «Современником». В «Заметках Нового поэта» (И. И. Панаева) говорилось о том, что, создавая «Якова Пасынкова», «г. Тургенев имел счастливую мысль вступиться за романтизм. Вступаться за невинно угнетенных и притесненных — всегда подвиг, и уже одна эта мысль заслуживает полного сочувствия и одобрения» [26]. Сказав далее о насущной необходимости разоблачения «торжествующего положительного человека», новый поэт писал, что «такой подвиг может совершить только такой талант, каким владеет, например, автор „Записок охотника“, ибо для этого подвига необходим, кроме тонкого анализа внутренних ощущений и глубокого поэтического чувства, еще собственный жизненный опыт… Только тот, кто сам поэт, кто пережил все эти романтические порывания, стремления и верования, — только тот может вступиться за них горячо и с успехом» [26].

Приветствуя появление «Якова Пасынкова», критик «Современника» считал, однако, что этот рассказ — «только намек на такой подвиг; это небольшой эскиз, набросанный для будущей картины, эскиз бойкий, но в котором мысль автора еще можно только угадывать» [26]. В художественной незавершенности «Якова Пасынкова» Тургенева, очевидно, обвиняли и в личной беседе его литературные друзья. Учтя критические замечания, Тургенев при подготовке «Якова Пасынкова» к изданию в сборнике «Повестей и рассказов» (1856) дописал несколько страниц, посвященных главному герою.

Таким образом, Яков Пасынков – является таким представителем типа лишних людей в творчестве Тургенева, который несёт в себе все возможные положительные человеческие черты, но при этом всё также остаётся ненужным обществу в целом. Причины этого не столь ясны в повести Тургенева, и сложно определить: вина ли это главного героя или общества. Однако такой парадокс сам по себе несёт определённое художественное и философское значение, ставя не точку, а многоточие в истории с явлением лишних людей. Так как, с одной стороны, становится ясным то, что общество нуждается в подобных людях, однако что-то удерживает обе стороны от взаимного общения.
Подведём итоги по первой главе. Мы рассмотрели три повести «Дневник лишнего человека», «Гамлет Щигровского уезда» и «Яков Пасынков», а также переписку Тургенева с Герценом. В ходе анализа были сделаны следующие выводы.

Итак, как говорилось об этом выше, именно с выходом в свет «Дневников…» начинается широкое распространение понятия «Лишнего человека». В течение всех дневниковых записей Чулкатурин доказывает то, что он является самым настоящим лишним человеком. Он представляет в своём повествовании ряд неудавшихся и поломанных отношений с родителями, с приятелями, с простыми обывателями и, в особенности, с женщинами. Любовь, пришедшая к нему как шанс на душевное спасение, только вконец ломает Чулкатурина, доказывая ему в очередной раз его ненужность. Но перед лицом самой смерти вдруг отступают от него все проблемы, и он видит свою жизнь, как в первый раз – прекрасной и дорогой его сердцу. И, впервые за долгие годы, почувствовав желание просто жить, он уходит из жизни.

В истории переписки Тургенева и Герцена идейные расхождение всё-таки в итоге взяли верх над крепкой дружбой, вынудив обоих почти на три года разорвать всякие отношения. Тургенев в характере лишнего человека видит те черты, которые могут его сделать пропагандистом революции в народе: это принадлежность к интеллигенции, недовольство реальной обстановкой, европейский склад ума и понимание родства с европейским миром. Но, до тех пор, пока он будет лишним человеком, он ничего не сможет сделать. Он убеждён в том, что Россия должна в развитии следовать Европе. Герцен же видит в лишнем человеке неспособность к переменам, привычке к комфорту душевному и физическому. Он живёт свободно лишь в уме, лишь порывами, однако не способен на реальные действия. Однако Тургенев и своему другу указывает на его нерешительность и срединное положение между Европой и Востоком. Таким образом, идеи оказывали влияние на судьбы не только в произведениях Тургенева, но и в существовавшей тогда действительности.

В «Гамлете Щигровского уезда» тема лишнего человека имеет как ироническое начало, так и чувство сопереживания с героем, понимание мотивов его поступков. На фоне представленной картины общества – которая состоит из людей, большей частью, не блещущих умом, безоговорочно верящих лишь в иерархию чинов, дрожащих от страха за собственную шкуру или разливающихся желчью по поводу каждого, любящих хорошенько набить себе брюхо и посмеяться над глупой шуткой – даже жалкая жизнь Гамлета приобретает некоторую благородность, глупую ошибку умного человека. Таким образом, Гамлет обретает шутовской образ, который, хоть и считается дураком этого общества, и говорит сам о себе подобным образом, однако при этом понимает гораздо больше тех, кто нашёл своё место в жизни, засел там и окончательно оглупел. История Гамлета Щигровского уезда при подобном сочетании обретает драматическое звучание в шутовском исполнении, самоиронию с оттенком искреннего сожаления и понимания того, что теперь уже ничего изменить нельзя.

Образ Якова Пасынкова создавался похожим на Белинского, на такого, каким был он описан в воспоминаниях Тургенева. Впервые лишний человек вызывает в творчестве Тургенева невольное восхищение, но не критику. Однако и такой человек не находит себе места в этом мире, оставляя на этой земле лишь преданного ему друга. В целом, описание Якова Пасынкова в некотором смысле уходит от чистого реализма, в нём появляются лирические ноты, связанные с личными переживаниями автора. Таким образом, Яков Пасынков – является таким представителем типа лишних людей в творчестве Тургенева, который несёт в себе все возможные положительные человеческие черты, но при этом всё также остаётся ненужным обществу в целом.

Итак, мы видим, что в начале творческого пути тема лишнего человека у Тургенева имеет характер иронии, которая в «Дневниках…» звучит с большим отторжением героя от автора, а в «Гамлете…» смягчается пониманием и сочувствием участи героя. Причины такого сочувствия можно найти в переписке Герцена и Тургенева, в которой последний высказывается о том, что те люди смогут вести успешную пропаганду революции в стране, которые имеют черты, присущие характеру лишнего человека. И ещё с большим сочувствием относится Тургенев к Якову Пасынкову, последний приобретает в повести лирическое звучание.

3 ГЛАВА. ЛИШНИЙ ЧЕЛОВЕК В РОМАНАХ ТУРГЕНЕВА
3.1. ОБРАЗ РУДИНА: РАЗНОПЛАНОВАЯ ТРАКТОВКА ПОЛОЖЕНИЯ ЛИШНЕГО ЧЕЛОВЕКА

Роман начинается в доме Дарьи Михайловны Ласунской, которая ожидает у себя важного человека из Петербурга. Пандалевский, секретарь хозяйки дома, говорит следующее об ожидаемом госте: «Некто Муффель, барон, камер-юнкер из Петербурга. Дарья Михайловна недавно с ним познакомились у князя Гарина и с большой похвалой о нем отзываются, как о любезном и образованном молодом человеке. Господин барон занимаются также литературой, или, лучше сказать… ах, какая прелестная бабочка! извольте обратить ваше внимание… лучше сказать, политической экономией. Он написал статью о каком-то очень интересном вопросе — и желает подвергнуть ее на суд Дарье Михайловне» [6, с.31]. Однако сам Муффель не приезжает, вместо себя он посылает вместе со своей статьёй некоего Рудина. Именно с данного случая начинается знакомство людей салона Ласунской и читателя с Дмитрием Николаевичем. Но первое разочарование, которое испытывает хозяйка дома, быстро уходит. Рудин очень быстро впечатляет её своими рассуждениями и блистательностью ума. Завоёвывает он и сердца молодых людей, оказавшихся в тот вечер в том же доме: Басистова – учителя младших детей хозяйки и Натальи – дочери Ласунской. Однако сам факт случившейся путаницы играют интересную роль в построении образа Рудина. Уже с самого начала он является за кого-то, принося чужую статью, являясь только передающим нечто, сотворённое другим.

После появления в доме Рудина читатель знакомится с ещё одной персоной – Михайло Михайлычем Лежнёвым, старым другом Рудина. В отличие от Дмитрия Николаевича, Лежнёв никогда не поражал Ласунскую своими умениями и вообще являлся крайне редким её гостем, выражался всегда откровенно и в общении часто чем-то походил на медведя, забредшего в домик, где всё сделано из фарфора. Не зря автор наделяет его таким медвежьим именем. Сама Ласунская определяет его следующим образом: «Да, богатый, хотя одевается ужасно и ездит на беговых дрожках, как приказчик. Я желала залучить его к себе: он, говорят, умен; у меня же с ним дело есть…» [6, с.29]. При этом видно, что, несмотря на то, что Ласунскую не устраивает его внешний вид, этот человек вызывает у неё уважение к его уму и надёжности.

Итак, при рассмотрении Рудина нельзя обойти Лежнёва. Оба эти старых приятеля имеют и общие черты, и в то же время являются полными противоположностями. Особенности их характеров, отражаясь друг от друга, делаются при этом ярче и нагляднее. Начнём с молодости обоих героев, когда они состояли в одном и том же кружке, возглавляемым неким Покорским. Лежнёв, вспоминая прошедшее, говорит о нём следующее: «Покорский жил в маленькой, низенькой комнатке, в мезонине старого деревянного домика. Он был очень беден и перебивался кое-как уроками. Бывало, он даже чашкой чаю не мог попотчевать гостя; а единственный его диван до того провалился, что стал похож на лодку. Но, несмотря на эти неудобства, к нему ходило множество народа. Его все любили, он привлекал к себе сердца. Вы не поверите, как сладко и весело было сидеть в его бедной комнатке! У него я познакомился с Рудиным» [6, с.37]. Таким образом, мы видим, что у обоих друзей был, если так можно выразиться, общий идейный наставник, передавший им любовь к правде, веру в справедливость и честность. Однако в каждом эти зёрна дали разные побеги и плоды. Но об этом позже.

Обратимся к реалиям времени, в котором был написан роман, так как указанный Тургеневым кружок и в самом деле существовал. Вот что об этом говорит Г. Бялый: «Современники без труда узнали в кружке Покорского кружок Н. В. Станкевича, возникший в Москве в начале 30-х годов и сыгравший большую роль в истории русской общественной мысли. После краха декабристского движения, когда передовая политическая идеология преследовалась и подавлялась, появление философских интересов среди образованной молодежи имело особенно важное значение. Какой бы отвлеченной ни была философская мысль, все равно в конечном итоге она объясняет жизнь, стремится найти ее общие законы, указать идеал человека и пути его достижения; она говорит о прекрасном в жизни и в искусстве, о месте человека в природе и в обществе. Молодые люди, объединившиеся вокруг Станкевича, от общих философских вопросов прокладывали пути к пониманию современных задач, от объяснения жизни они переходили к мысли о необходимости ее изменения. В этот кружок входили замечательные юноши; среди них, кроме главы кружка Станкевича, были Виссарион Белинский, Михаил Бакунин, Константин Аксаков и некоторые другие молодые люди, не столь даровитые, но, во всяком случае, незаурядные» [16, с.15]. В связи с этим Рудин и Лежнёв приобретают современное звучание и с точки зрения общественно-философской жизни России того времени.

Рассмотрим, как же сказался на них тот кружок и возглавляющий его Покорский. С первого взгляда кажется, что именно Рудин в большей степени перенял проповедующиеся там идеи и воззрения, вечно находясь в поисках истины, борющийся за него всеми правдами и неправдами. Этим-то он и поражает юную Наталью – свежестью и свободой своих мыслей, верой в высокие идеалы, сказочностью проходящих перед её внутренним взором образами. Переживания умственные быстро преобразуются в ней сильные чувства: «Не как девочка болтала Наталья с Рудиным: она жадно внимала его речам, она старалась вникнуть в их значение, она повергала на суд его свои мысли, свои сомнения; он был ее наставником, ее вождем. Пока — одна голова у ней кипела… но молодая голова недолго кипит одна. Какие сладкие мгновения переживала Наталья, когда, бывало, в саду, на скамейке, в легкой, сквозной тени ясеня, Рудин начнет читать ей гетевского «Фауста», Гофмана, или «Письма» Беттины, или Новалиса, беспрестанно останавливаясь и толкуя то, что ей казалось темным! Она по-немецки говорила плохо, как почти все наши барышни, но понимала хорошо, а Рудин был весь погружен в германскую поэзию, в германский романтический и философский мир и увлекал ее за собой в те заповедные страны» [6, с.32]. Кажется, что Рудин, набравшись опыта и сил, самоотверженно пустился в путь, чтобы проповедовать молодым, ещё только встающим на ноги людям о великих истинах.

И как на фоне Рудина первоначально блекнет образ Лежнёва (не зря наделяет автор этого героя такой «лежачей» фамилией). Он не красноречив, спокоен, словно бы кружок Покорского остался для него в глубоком прошлом. Однако каким уважением проникаешься к нему при первом же разговоре. Как ясно, без всяких приукрашиваний, он говорит. Как легко ему без злобы и желчи говорит только то, что он и в самом деле думает и знает.

Интересны отношения двух друзей с окружающими людьми. С одной стороны, кажется, что Рудин всего себя отдаёт на служение человечеству. Однако служа этому абстрактному понятию, он не учитывает, что оно состоит из частных людей, окружающих его. Он общается с ними на языке каких-то высших идеалов; оставаясь внутренне холодным, он поступает с ними бесчеловечно. При разговоре с Ласунской он следующим образом характеризует Рудина: «Он замечательно умный человек, хотя в сущности пустой… » [6, с.36]. Однако пустоту эту он не считает столь уж ужасным качеством, так как, в сущности, все люди пусты. Но есть такое его свойство, которое губит всё и вся вокруг: «холоден, как лед, и знает это и прикидывается пламенным. Худо то, — продолжал Лежнев, постепенно оживляясь, — что он играет опасную игру, опасную не для него, разумеется; сам копейки, волоска не ставит на карту — а другие ставят душу…». Воспламеняя своими идеями остальных, он сам не участвует в этом процессе, не несёт ответственности за сказанное, на деле словно бы отрекаясь от собственных сказанных слов.

Лежнёв же, напротив, живёт с окружающими его, реальными людьми. Говоря мало, он берёт ответственность за сказанное. Это проявляется и в разговоре с другом, и в отношениях с женщиной (вдовой Липиной). Рудин, хоть и говорит возвышенные слова о любви, при первой же трудности отступает. Здесь, так же, как и в «Дневнике лишнего человека», главный герой подвергается испытанию любви и так же не проходит его. В развитии отношений юной Натальи и Рудина мы как раз можем наблюдать тот процесс, когда Дмитрий Николаевич, зажигая своего слушателя, сам остаётся холоден. Все его слова о высокой любви воспринимаются Натальей как истина. Она то и в самом деле готова жертвовать для этого светлого чувства всем, чем может. Рудин же, узнав о том, что Дарья Михайловна не согласна на их брак, сразу же отступает. При этом с помощью Натальи, он видит своё малодушие и трусость. Вот что происходит с Рудиным после их решающего разговора: «Он был очень пристыжен… и огорчен. «Какова? — думал он. — В восемнадцать лету… Нет, я ее не знал… Она замечательная девушка. Какая сила воли… Она права; она стоит не такой любви, какую я к ней чувствовал… Чувствовал?.. — спросил он самого себя. — Разве я уже больше не чувствую любви? Так вот как это все должно было кончиться! Как я был жалок и ничтожен перед ней!»» [6, с.78]. Но Рудин, в отличие от Чулкатурина, осознаёт аморальность своих поступков. Это и вызывает к нему сочувствие. Если Чулкатурин ослеплён своим горем и не понимает, что злоба его смешна и уродлива, что он сам унижает других, считая себя превыше всего, то Рудин, хоть и был слеп до этого и не понимал, к чему могут привести все эти высокие разговоры с Натальей. Однако и в нём шевельнулась совесть, и проснулись человеческие чувства. Этот факт немаловажен в рассмотрении истории развития типа лишнего человека в романах И.С. Тургенева.

Однако во всех поступках Рудина, разрушающих чужие судьбы, нет холодного расчёта. Здесь всё намного сложнее. Как говорит Лежнёв, он лучше поступает, чем Пигасов, который, имея богатство, только умеет, что язвить да подкалывать. Предмет разговоров Рудина сам по себе и в самом деле прекрасен. В этом есть какое-то трагическое звучание невозможности существования высшей истины, невозможностью с этой истиной жить счастливо и гармонично с окружающим миром.

Таким образом, что можно сказать о Рудине как лишнем человеке? Исключает его из общества идеальность его речей и холодность и некоторая трусость его души. Умение красиво сказать, но неумение что-то сделать ради своего идеала. Как и во всех остальных историях о лишних людях, Тургенев доводит жизнеописание до самого конца, вплоть до его смерти. Но как меняется отношение к Рудину в эпилоге! Снимается всё смешное с его характера, всё ненужное. Рудин остаётся верен своим идеалам и продолжает свою деятельность, так и не построив себе дома и не создав семьи. «Он так и остался нищим, он гоним властями; в эпилоге романа прежний обвинитель Рудина Лежнев горячо защищает своего друга от его самообвинений. “Не червь в тебе живет, не дух праздного беспокойства: огонь любви к истине в тебе горит…” В эпилоге снимается с Рудина все смешное, все мелкое, и образ его предстает наконец в своем историческом значении. Лежнев преклоняется перед Рудиным как перед “бесприютным сеятелем”, “энтузиастом»”, Рудины, по его мнению, нужны…» [16, с.11].

Таким образом, тема лишнего человека в рассматриваемом нами романе приобретает два значения. С одной стороны, ненужность этого человека показывается, как неумение и нежелание действовать, следовать собственным идеям. Он не принят был людьми из-за разлада мыслей и дела, из-за холодности и неспособности участвовать в жизни других людей, не прибегая к абстрактным размышлениям и выводам. Однако описание последующей жизни Рудина по-иному может трактовать этот образ. Он остаётся верен своему бесприютному образу жизни, он в какой-то мере становится верен своим идеям. И здесь появляется другой мотив отчуждения его других людей. Это неспособность принять высокие идеалы, жить вместе с ними изо дня в день. Тут рождается трагическая ситуация, в которой светлые мысли и убеждения погибают под напором действительности, которая диктует совсем другие правила.

Итак, в образе Рудина собрались два вида характеристики его личности: как пустослова и холодного оратора и как энтузиаста, проповедующего идеи, неспособные ужиться с действительным миром. Подобное раздвоение появляется в теме лишнего человека после того, как он помещается в общественный контекст. Несмотря на его отчуждение, лишний человек и окружающее его общество находятся в определённой взаимосвязи, то налаживая общения, то причиняя друг другу вред. Как бы Рудин не был далёк от всех своей первоначальной холодностью, он сумел, сам того не осознавая, сломать или круто повернуть сразу несколько судеб. И в финале, хоть он и говорит о своей ненужности, однако его друг видит в нём носителя тех идей, которые нужны для преобразования действительности.
3.2. ЛАВРЕЦКИЙ КАК НОВАЯ СТУПЕНЬ РАЗВИТИЯ ОБРАЗА ЛИШНЕГО ЧЕЛОВЕКА В РОМАНАХ И.С. ТУРГЕНЕВА

Несомненно, в образе Лаврецкого тип лишнего человека вновь обретает новое звучание. Интересным для нашего анализа является то, что своеобразный характер Лаврецкого обосновывается его воспитанием, а его лишнее положение — родословной. Не зря этому уделяется столько внимания.

Итак, вначале мы узнаём о прадеде Лаврецкого – Андрее. «Богаче и замечательнее всех Лаврецких был родной прадед Федора Иваныча, Андрей, человек жестокий, дерзкий, умный и лукавый. До нынешнего дня не умолкла молва об его самоуправстве, о бешеном его нраве, безумной щедрости и алчности неутолимой» [4, с.319]. Жена была ему под стать – это была цыганка: мстительная и вспыльчивая, которую он, однако, всё-таки уморил. Следующим представителем рода стал Пётр, совсем не похожий на своего отца – простой барин, «крикун и топотун» [6, с.326] — как выражается о нём автор. В жёны отец ему выбрал безропотную смиренницу Анну Павловну. В этой семье появляются два ребёнка: Глафира и Иван, отец Фёдор Ивановича. С истории этих детей и начинается то разделение, которое потом приведёт к тому, что Фёдор Иванович уже окончательно станет чужим и для своей семьи, и для других. Ивана отправляют на воспитание к его тётке, которая одевает его как куклу, нанимает ему для обучения француза, ученика Жан-Жака Руссо, а также собирается отдать ему в наследство всё своё имущество. Но планы Ивана рушатся, когда его тётушка переписывает всё на француза, которой потом успешно сбегает.

Таким образом, мы видим чужеродность Ивана в собственной среде, когда он возвращается в имение к отцу. Он уже воспитан был по-иному и всё здесь ему кажется унылым, убогим и грязным. Однако это, всё же, является его домом. Будущей матерью главного героя становится Маланья – простая девушка. Вместе они убегают из дома, венчаются, она рожает Ивану сына – Фёдора. Но первые порывы любви быстро сменяются у Ивана безразличием, и он благополучно уезжает ото всех в Петербург. Прежде чем перейти к истории воспитания Фёдора, обратим внимание на специфику его родословной. Во-первых, наблюдается неравноправность в отношениях с супругами в каждом колене. Жёнами Лаврецких являются: мстительная цыганка, потом, напротив, смиренная Анна Павловна, а мать Фёдора – и вовсе бесправное существо, в итоге брошенное и обманутое. Тетя Фёдора – Глафира, женщина жёсткая и суровая, вовсе не создаёт своей семьи. И вообще, все семейные отношения, в общем, построены на лжи, деспотизме и унижении. Таким образом, о любви и о каких-то человеческих отношениях здесь и речи идти не может. Поэтому Лаврецкому, по сути, сама его родословная диктует неудачи в любовных отношениях, что и происходит в его жизни.

Далее, важно понимать, что Фёдор не сам по себе, и даже не только из-за воспитания становится чужаком. Уже его отец вдруг теряет своё место, находясь в срединном положении. Разлад между родителями, их неравноправие также оказывает огромное влияние на формирование личности главного героя. Но перейдём к специфическому воспитанию Фёдора. Будучи ещё совсем маленьким, он полностью отдаётся на воспитание своей тётке Глафире, чему никак не может воспротивиться его мать в силу своего положения в доме Лаврецких. «Ему не было восьми лет, когда мать его скончалась; он видел ее не каждый день и полюбил ее страстно: память о ней, об ее тихом и бледном лице, об ее унылых взглядах и робких ласках навеки запечатлелась в его сердце; но он смутно понимал ее положение в доме; он чувствовал, что между им и ею существовала преграда, которую она не смела и не могла разрушить. Отца он дичился, да и сам Иван Петрович никогда не ласкал его; дедушка изредка гладил его по головке и допускал к руке, но называл его букой и считал дурачком. После смерти Маланьи Сергеевны тетка окончательно забрала его в руки. Федя боялся ее, боялся ее светлых и зорких глаз, ее резкого голоса; он не смел пикнуть при ней; бывало, он только что зашевелится на своем стуле, уж она и шипит: «Куда? Сиди смирно». По воскресеньям, после обедни, позволяли ему играть, то есть давали ему толстую книгу, таинственную книгу, сочинение некоего Максимовича-Амбодика, под заглавием «Символы и эмблемы»»[6, с.330]. Что мы видим в этом положении Фёдора. Он уже с детства ощущает свою ненужность: строгое и сухое к себе отношение тётки, невнимание отца, жалость и даже некоторую неприязнь деда. Единственное существо, которое любило его всем сердцем, умирает, когда ему ещё и восьми не было. И в этом чужеродном для него мире он хранит в себе светлый образ, воплощение доброты и любви. Таким образом, мать становится для него тем человеком, который закладывает в него эту веру в светлые чувства, в доброту и честность, которая не раз потом сыграет решающую роль в жизни Фёдора. Но к чувству чужеродности и при этом веры в доброту и любовь примешиваются новые его качества, теперь уже воспитанные вернувшимся из Англии отцом. «»Я из него хочу сделать человека прежде всего, un homme, — сказал он Глафире Петровне, — и не только человека, но спартанца». <…> естественные науки, международное право, математика, столярное ремесло, по совету Жан-Жака Руссо, и геральдика, для поддержания рыцарских чувств, — вот чем должен был заниматься будущий «человек»; его будили в четыре часа утра, тотчас окачивали холодною водой и заставляли бегать вокруг высокого столба на веревке; ел он раз в день по одному блюду, ездил верхом, стрелял из арбалета; при всяком удобном случае упражнялся, по примеру родителя, в твердости воли и каждый вечер вносил в особую книгу отчет прошедшего дня и свои впечатления; <…>»Система» сбила с толку мальчика, поселила путаницу в его голове, притиснула ее; но зато на его здоровье новый образ жизни благодетельно подействовал: сначала он схватил горячку, но вскоре оправился и стал молодцом. Отец гордился им и называл его на своем странном наречии: сын натуры, произведение мое. Когда Феде минул шестнадцатый год, Иван Петрович почел за долг заблаговременно поселить в него презрение к женскому полу, — и молодой спартанец, с робостью на душе, с первым пухом на губах, полный соков, сил и крови, уже старался казаться равнодушным, холодным и грубым» [6, с.343].

Итак, именно на этом этапе жизни Лаврецкого, он обретает те представления о высоких идеалах, которые являются признаком каждого представителя типа лишнего человека в романах И.С. Тургенева. Однако в случае с Лаврецким можно наблюдать его отличие от Чулкатурина и Рудина. Если у прежних героев Тургенева мы наблюдали повышенное самолюбие и сознание своего нравственного превосходства, то у Лаврецкого в связи с его детством, в котором он видел безоговорочную любовь своей матери, а также её страдания и унижение, самолюбие смягчается и почти исчезает из-за умения сострадать. Вспомним, как у Чулкатурина вместо сострадания к его убитой горем возлюбленной он испытывал лишь радость и даже злорадство, сам поражаясь своим чувствам. Или, как Рудину сложно было понять чувства брошенной им Натальи, а также поверженного им соперника, страдающего от ревности и отверженной любви. И как Лаврецкий чуток к Лемму, одинокому старику, живущему со своими разбитыми надеждами. Как он разбирается в людях, сразу же видя пустоту в Пуншине и любовь к мелодрамам Марьи Дмитриевны Калитиной.

Показательны и его отношения с первой женой Варварой Павловной. Благодаря воспитанию своего отца, которое укоренило в нём презрение к женскому полу, он до поры до времени держался бобылём. Тем легче ломить было его волю появлением в его жизни юного прекрасного создания, которому он слепо доверился и впоследствии жестоко обманулся. И вот, впервые появляется в романе Лаврецкий уже по прошествии некоторого времени, после всех перипетий жизни. Сюжетная линия Федора Ивановича начинается, по сути, с возвращения к корням, к дворянскому своему гнезду, в котором он, неся бремя ошибок его предков, учится заново жить. «В то самое время в других местах на земле кипела, торопилась, грохотала жизнь; здесь та же жизнь текла неслышно, как вода по болотным травам; и до самого вечера Лаврецкий не мог оторваться от созерцания этой уходящей, утекающей жизни; скорбь о прошедшем таяла в его душе, как весенний снег, и — странное дело! — никогда не было в нем так глубоко и сильно чувство родины» [6, с.369]. Состояние чужеродности проявляется в главном герое ощущением обречённости, безвыходности, когда не видно впереди перспектив будущего. И снова, как и во всех историях о лишних людях Тургенева, герой с помощью любви обретает себя и своё место в этом мире. Будучи взрослым мужчиной, Лаврецкий и любит совсем по-иному, понимая, что он ответственен за все свои поступки, осознавая последствия и цену этого чувства вообще. Однако возраст и испытанные им злоключения не делают его циничным. Он не лукавит, говоря о своей любви к Лизе. «Лаврецкий не был молодым человеком; он не мог долго обманываться насчет чувства, внушенного ему Лизой; он окончательно в тот же день убедился в том, что полюбил ее. Не много радости принесло ему это убеждение» [6, с.372].

Но и в этой истории всё заканчивается полным одиночествам героя, подтверждающим его лишнее положение в этой действительности. В отличие от двух предшествующих романов, причины такого исходы не определены полностью. Мотивы поведения героев сплетаются в сложный клубок, не дающий одностороннего ответа. С одной стороны это сам случай, свёдший женатого Лаврецкого и Лизу. С другой стороны это набожность и честность Лизы, которая любя Лаврецкого всей душой, не может быть с ним, имеющим, хоть и такую, жену и ребёнка. При этом набожность Лизы не отуманивает ей глаза, Варвара Павловна с первого же взгляда вызывает у неё неприязнь. По сути, и Лаврецкого, и Лизу приводит к одиночеству их безответная вера в честность, в высокие идеи.

И снова, как и в эпилоге «Рудина», можно наблюдать здесь трагическое положение действительности, в котором люди, верящие в высокие идеи, не могут жить счастливо. Несомненно, в отличие от Рудина, Лаврецкий полностью оправдан автором. Если эпилог «Рудина» окрашен пессимистическими красками, то «Дворянское гнездо» представляет нам дом, в котором разворачивались основные событие, спустя некоторое время, в котором беззаботно существует новое поколение хозяев. «Но дом Марьи Дмитриевны не поступил в чужие руки, не вышел из ее рода, гнездо не разорилось: Леночка, превратившаяся в стройную, красивую девушку, и ее жених — белокурый гусарский офицер; сын Марьи Дмитриевны, только что женившийся в Петербурге и вместе с молодой женой приехавший на весну в О…; сестра его жены, шестнадцатилетняя институтка с алыми щеками и ясными глазками; Шурочка, тоже выросшая и похорошевшая — вот какая молодежь оглашала смехом и говором стены калитинекого дома. Все в нем изменилось, все стало под лад новым обитателям. Безбородые дворовые ребята, зубоскалы и балагуры, заменяли прежних степенных стариков; там, где некогда важно расхаживала зажиревшая Роска, две легавых собаки бешено возились и прыгали по диванам; на конюшне завелись поджарые иноходцы, лихие коренники, рьяные пристяжные с плетеными гривами, донские верховые кони; часы завтрака, обеда, ужина перепутались и смешались; пошли, по выражению соседей, «порядки небывалые»» [6, с.477].

Всё заканчивается картиной обновления, радости и свежести. И как на их фоне выделяются Лиза, постриженная в монахини, и одинокий Лаврецкий, так и не построивший себе своего гнезда. Таким образом, тема отчуждённости главного героя приобретает у Тургенева иное звучание. Одинок тот, кто не имел дома и не смог построить нового. Вся история рода Лаврецких только разрушала то самое дворянское гнездо. Однако робкие попытки Анны Павловны и любовь Маланьи к сыну всё-таки на время спасли Фёдора Ивановича от полного разрушения личности и системы ценностей. Это выразилось в его двух попытках создать свою семью, живя при этом честно. Однако не только семья Лаврецких, но и весь действительный мир словно бы стал искоренять понятие семьи и её ценности. Поэтому Лаврецкий потерпел крушение, оставшись лишним человеком до конца своей жизни.

Таким образом, мы видим, что здесь лишний человек, помещённый в контекст общественной жизни, которая проявляется в семейных, родственных отношениях, обретает иное звучание. Открываются причины отчуждения героя, его несостоятельности и при этом такого склада ума, в котором вместе с холодными абстрактными идеями существуют и вера в любовь и доброту.
Чтобы яснее понять роль И.С. Тургенева в развитии литературного типа лишнего человека, нам нужно будет вернуться к более ранним произведениям, в которых появляется впервые тип лишнего героя в русской литературе и провести сравнительный анализ.

Онегин и Печорин начинают тему лишних людей в русской литературе. Их обоих принято считать отражением времени и существующего порядка. Онегиным завладели скука и ирония ко всему окружающему, которые не дали ему войти в колею самой жизнью, сделав его безучастным ко всему происходящему. Наиболее точно охарактеризовал его Белинский, назвав Онегина «страдающим эгоистом».

Образ Печорина продолжает тему лишнего человека. В связи с этим героем встаёт вопрос о причинах разочарованности героя. Это или болезнь века, или причины кроются в излишней мечтательности героя? Если верить названию романа и точки зрения В.Г. Белинского и его последователей, то всё-таки Печорин является героем своего времени, следствием такого устройства жизни.

Внимание И.С. Тургенева с условий жизни, с явления вообще переходит на личность самого человека, в котором происходят попытки найти причины, по которым он вдруг становится ненужным, лишним, безучастным к жизни.

Гамлет Щигровского уезда определяет проблему в своей неоригинальности и обыденности. Стать лишним, по его мнению, стать легче всего, для этого не требуется ни таланта, ни особого склада ума. Таким образом, исключительные лишние герои Пушкина и Лермонтова становятся обыденным явлением действительности, они безвольны и пессимистичны.

Чулкатурин представлен человеком, ослеплённым собственным эгоизмом и чувством значимости своей персоны. Он мыслит высокими идеалами, а между тем на деле ведёт себя подло и малодушно, желчно выражаясь обо всех, ни ставя страдающих как он ни в грош, радуясь горю своих любимых людей. Только осознание собственной смерти способно излечить, прояснить его ум, поэтому, только поняв, наконец, что теперь он точно умрёт совсем уже скоро, Чулкатурин начинает ценить жизнь, жадно разглядывая грязные стены и убогую обстановку, считая высшим счастьем видеть всё это.

В образе Рудина мы видим попытки действовать и преобразовывать, что отличает его от Онегина и Печорина. Из пустослова он превращается в конце романа в человека, не предавшего своих идеалов и оставшегося вместе с ними в одиночестве. Таким образом, в проблеме лишнего человека появляется вопрос о существовании высоких идеалов в действительной жизни.

Лаврецкий – человек без дома, без корней. Если причинами того, что Онегин или Печорин не могут наладить человеческих отношений, являлись их личные качества, свойства, особенности их устройства, то Лаврецкий, помимо всего этого, несёт на себе отпечаток его рода. Причём здесь же даётся ответ на то, как человек может избежать одиночества. Выходом из этого является создание семьи, «гнезда» — картину всего этого мы можем наблюдать в финале романа, когда описывается время, наступившее через несколько лет позже основных событий. Если Тургенев начинал тему лишнего человека с ироничных или шутовских нот, а позже вносил и сатирическое звучание (в «Дневниках…»), то частично в «Рудине» и ещё яснее в «Дворянском гнезде» судьба лишнего человека наполняется драматическими поворотами. Психологически оправдывается поведение героя: за счёт сложных сюжетных линий, за счёт объяснения его характера воспитанием, положением в обществе и т.д.
Подведём итоги по второй главе, в которой мы рассмотрели лишних людей в романах Тургенева. При этом были проанализированы такие произведения, как: «Рудин» и «Дворянское гнездо». В ходе анализа мы получили следующее.

В романе «Рудин» тема лишнего человека приобретает два значения. С одной стороны, ненужность этого человека показывается как неумение и нежелание действовать, следовать собственным идеям. Он не был принят людьми из-за разлада мыслей и дела, из-за холодности и неспособности участвовать в жизни других людей, не прибегая к абстрактным размышлениям и выводам. Однако описание последующей жизни Рудина по-иному может трактовать этот образ. Он остаётся верен своему бесприютному образу жизни, он в какой-то мере становится верен своим идеям. И здесь появляется другой мотив отчуждения его от других людей. Это неспособность принять высокие идеалы, жить вместе с ними изо дня в день. Тут рождается трагическая ситуация, в которой светлые мысли и убеждения погибают под напором действительности, диктующей совсем другие правила. В образе Рудина собрались два вида характеристики его личности: как пустослова и холодного оратора и как энтузиаста, проповедующего идеи, неспособные ужиться с действительным миром.

Положение Лаврецкого как лишнего человека объясняется тем, что он не имеет под собой основания, фундамента, истории семьи. Его родословная состоит из унижений, ненависти, непонимания, раскола. Поэтому сам Лаврецкий, пытаясь построить собственную семью и дом, ничего не достигает. В его судьбе оказывают решительное влияние: воспитание отца, которое учит его мыслить высокими идеями и презирать женщин, и любовь матери, которая готова всё отдать своему сыну. Такая гремучая смесь в одном человеке приводит к трагическому финалу. Всё заканчивается картиной обновления, радости и свежести. И как на их фоне выделяются Лиза, постриженная в монахини, и одинокий Лаврецкий, так и не построивший себе своего гнезда. Таким образом, тема отчуждённости главного героя приобретает у Тургенева иное звучание. Одинок тот, кто не имел дома и не смог построить нового.

Таким образом, мы видим, что здесь лишний человек, помещённый в контекст общественной жизни, обретает иное звучание. Открываются причины отчуждения героя, его несостоятельности и при этом такого склада ума, в котором вместе с холодными абстрактными идеями существуют и вера в любовь и доброту.

Основным отличием тургеневских лишних людей от образов Печорина и Онегина в первую очередь является акцент автора на причинах отчуждённости героев, особенно в романах. В ранних повестях лишние люди Тургенева отличаются шутовским исполнением, ироничным и, одновременно, сочувственным тоном.

«Гамлет Щигровского уезда» — рассказ И. С. Тургенева из цикла «Записки охотника». Заметно отличается от других рассказов. Носит автобиографический характер.

Основные герои рассказа

Герой	Описание
Неназванный рассказчик, говорящий о событиях своей молодости	Молодой человек, проживающий в деревне рядом с имением Александра Михайловича. Прибыл к нему погостить. От его имени рассказываются основные события.
Александр Михайлович	Богатый помещик, охотник, в доме которого проходят основные события. Ожидает важного сановника, волнуется. Имеет высокое положение в обществе, не женат. Военный в отставке, живет на широкую ногу, пользуется всевозможным уважением со стороны соседей и друзей.
Войницын	Немногий из гостей, знакомый рассказчику. Недоучился, живет постоянно у Александра Михайловича. То, в каком качестве тот проживает в имении, рассказчик затрудняется сказать.
Лупихин	Остряк, один из гостей. Его с рассказчиком перед обедом знакомит Войницын.
Сановник	Важная персона, которую к обеду ожидает хозяин имения. Шутит, дела его с Александром Михайловичем в рассказе не описаны.
Сосед рассказчика по комнате, Гамлет Щигровского уезда	Один из гостей Александра Михайловича. После обеда и ужина спит с рассказчиком в своей комнате, так как гостей много, и всех их уложить по одному не удалось. Рассказывает о себе, так как ни ему, ни его соседу не спится. Не называет своего имени.

Основные события рассказа

Герой, от имени которого ведется повествование, прибывает в имение Александра Михайловича на обед. Кроме хозяина имения и Войницына никого не знает, знакомится с Лупихиным прямо перед появлением сановника.

После сытного обеда и ужина решает остаться в имении Александра Михайловича и отправиться домой утром, а не ехать в ночь. Его укладывают в одной комнате с неназванным гостем. Ни ему, ни данному гостю не спится, и сосед начинает общаться с ним, потихоньку рассказывая некоторые события своей жизни.

Сосед рассказчика говорит, что его многие здесь считают оригиналом. Вдовец. Происходит из небогатой семьи, отца не помнит, так как его практически не застал – говорит, что в комнате матери был его портрет. Не имеет братьев и сестер. Брат был, но умер от английской болезни в раннем возрасте.

Воспитывался матерью, по достижению возраста шестнадцати лет был записан в университет. После поступления сына на учебу его мать скончалась, и юноша остался на попечении своего деда, стряпчего, который ограбил сироту. Во время учебы попал в кружок. Пробыл в Москве четыре года, после чего вернулся и вступил в права наследования.

От наследства к тому времени мало что осталось. Передав управление имением вольноотпущенному доверенному, отправляется в Европу, где живет три года. В Берлине живет год, влюбляется там в дочь профессора, Линхен, но испугался своих чувств и убежал. Покинул Берлин, жил в Италии.

После возвращения в Москву перестал быть молчаливым, возомнил себя гением. В Москве еще больше запутался, оказался стеснен в средствах и решил вернуться в деревню, так как не хотел жениться на купчихе, чтобы поправить свое материальное положение. Женился на дочери полковника из соседней деревни. Жена, по его словам, была у него словно птичка в лапах кота. Он не знает, любил ли ее. Жена умерла первыми родами вместе с ребенком. После ее смерти отправился в город, пробовал себя в литературе, но несчастен. Неизвестный сосед по комнате после рассказа попросил называть его Гамлетом Щигровского уезда.

Утром рассказчик его не застает.

Смысл рассказа

Показана трагедия «лишнего» человека. Гамлет не знает своего места в обществе, все время пытается убежать от проблем. Сначала он убегает от любви в Берлине, затем – от порицания обществом в Москве, нищеты. После решается жениться, не понимая, любит ли он девушку. О смерти жены и ребенка не слишком переживает, снова убегает от проблем, теперь уже в город. Боится раскрыться полностью, потому не называет своего имени.

Научно-исследовательская работа

Мотивы и аллюзии в произведениях И.С.Тургенева

«Гамлет Щигровского уезда»  и «Степной король Лир»

Авторы: Костромина Инна Владимировна, 11Л класс

               Курышова Софья Михайловна, 11Л класс  

Руководитель: учитель русского языка и литературы

               Держиева Ольга Анатольевна

2017 г.

                                Содержание

1.Обоснование темы ____________________________с.3

2.Изложение основного вопроса__________________ с.4-19

 Глава первая «Ожидание и поиск нового героя» _____с.4-14

 Глава вторая «Вечные проблемы «отцов и детей»_____с.14-18

 3. Выводы и обобщения_________________________ с.19

4.Список используемой литературы_________________с.20

5. Приложение__________________________________с.21

1. Обоснование темы.

        В настоящей работе предпринимается попытка рассмотрения художественно значимых элементов (заглавия, имена персонажей, мотивы, образы) и аллюзий в произведениях И.С.Тургенева «Гамлет Щигровского уезда» и «Степной король Лир», восходящих к творчеству Шекспира. Авторы исследуют своеобразие «вечных типов», которые составляют ядро культурной памяти И.С.Тургенева и его литературных героев. Культурная память – это матрица художественного мышления; инструментарием культурной памяти являются аллюзии, реминисценции, различные группы знаков, которые осуществляют передачу информации и связь времен.

        Выбор темы определяется   желанием исследовать причины включения различных элементов культурной памяти в художественный текст, изучить функции культурной памяти в повестях И.С.Тургенева.

        Академик Д.С.Лихачев в статье «Память искусства и искусство памяти», помещенной в книгу «Прошлое – будущему», указал на одну из важнейших функций культуры: культура обладает свойством преодолевать время, соединять прошлое, настоящее и будущее…Это есть основа, на которой зиждется культурная память1.

        Авторам представляется важным  исследовать, как И.С.Тургенев использует ресурсы своей культурной памяти, соотносит «вечные образы» шекспировских трагедий с поисками нового героя русской литературы.

____________________________________________________________________

1.Лихачев Д. С. Прошлое – будущему.  М.: Советская Россия, 1985. – 450 с.

2. Изложение основного вопроса.

Глава первая «Ожидание и поиск нового героя»

        Исследователями творчества И.С. Тургенева не раз отмечался сохранявшийся на протяжении всей жизни писателя интерес к творчеству Шекспира, принадлежащего, по оценке русского писателя, к ряду художников, которые сделались нашим достоянием.

        Не только как активный участник литературного процесса, но и как человек, частное лицо, И.С. Тургенев, видимо, находился под обаянием шекспировского принца Гамлета и подсознательно подражал ему. У этого героя своя, особая проблема-«Быть или не быть…». Ницше так писал о характере Гамлета и его проблеме: «Трагедия Гамлета, суть его сакраментального вопроса в неразрешимой антитезе: знать или действовать. Ибо тому, которому удалось однажды кинуть верный взгляд на сущность мира, познать, тому стало противно действовать; ибо его действие ничего не может изменить, ему представляется смешным направить на путь истинный этот мир, «соскочивший с петель». Познание убивает действие, для действия необходимо покрывало иллюзии – вот наука Гамлета». Гамлет – человек с расколотым сознанием, терзаемый непреодолимым расхождением между идеалом человека и человеком реальным. Эти слова – в другом месте – устами Лоренцо произносит и сам Шекспир: «Так надвое нам душу раскололи дух доброты и злого своеволья».

        Самого И.С. Тургенева при жизни и много позже именовали «российским Гамлетом».         Многие современники отмечали черты характера И.С. Тургенева, роднящие его с датским принцем. Прежде всего, это его пессимизм, «странность», слабая воля (как следствие деспотичного материнского воспитания). В личной судьбе русского писателя прослеживаются аналогии с жизнью шекспировского принца: во-первых, это внезапная, безвременная смерть отца, годы университетской учебы в Германии, положение ущемленного в своих правах сына, когда Варвара Петровна, узурпировавшая власть, подобно Гертруде, лишила сыновей наследства. Сложное чувство любви-ненависти к матери испытывал Тургенев с детства.

        Научная литература, посвященная «творческому диалогу» Тургенева и Шекспира, при ближайшем рассмотрении представляется не столь обширной, как это могло показаться.

         Считалось, что Шекспир даже и не создавал, а как бы открывал  вечные сверхтипы. Тургенев так и писал о Гамлете: «Шекспир открыл его  и сделал достоянием общим». К мысли о том, что шекспировские типы вечны, что они встречаются в повседневной жизни, Тургенев возвращался неоднократно: «Шекспир изобразил Гамлета, но разве мы теряем что-нибудь от того, что находим и изображаем современных Гамлетов?  Те герои выработались при одних условиях, наши при других, мы должны, обязаны находить эти условия и их результат!».

        С произведениями Шекспира Тургенев  знакомится еще в доме его матери, где имелась богатая библиотека, к которой, по свидетельству биографа                    В. Чалмаева2, будущий писатель «питал огромную страсть». Большую часть коллекции представляли книги на французском языке.

____________________________________________________________________

2.Чалмаев В. Иван Тургенев.  М., 1986. — С. 807

Домашнее образование Ивану Тургеневу обеспечило весьма солидное знание французского и немецкого языков. Вполне возможно, что писатель познакомился с «Гамлетом» именно во французском варианте. Известно, что книги Вольтера составляли заметную часть сгоревшей позднее библиотеки Варвары Петровны. Именно Вольтер был автором широко известной переделки гамлетовского монолога «Быть или не быть».

        Первый настоящий всплеск активности в разработке гамлетовской темы в творчестве И.С. Тургенева наблюдается в 40-е годы XIX века. Кстати, это имеет отношение не только к творчеству Тургенева,  в русской литературе вообще в это время ощущается заметное усиление интереса к трагедии Шекспира.

        Какие причины определили обращение Тургенева к гамлетовской теме в сороковые годы XIX столетия?

        Интерес И.С. Тургенева к пьесе Шекспира «Гамлет» и ее главному герою оставался устойчивым на протяжении всей его творческой жизни.

        Для последующей русской литературы XIX века основное значение имеют шекспировские герои, с которыми, так или иначе, соотносятся герои отечественных произведений. Это соотношение не являлось подражанием, имитацией. Шекспировские образы, подобно другим столь же значительным образам мировой литературы, в процессе длительного бытования в духовной жизни человечества отделились от конкретных произведений, в которых они возникли, и приобретали значение неких «сверхтипов» – социально-психологических обобщений столь широкого плана, что за ними признавалось право на вневременное существование, не ограниченное какой-либо определенной эпохой.

        В 1840 г. появляется «Гамлет Щигровского уезда» Тургенева, произведение далеко не комического жанра. Тем не менее, какой-то пародийный момент содержался в названии, указывавшем, что Датское королевство сменилось одним из многочисленных провинциальных уездов Российской империи, а наследный принц превратился в захолустного дворянина, однако, блестяще образованного.

                  Известно, что трагедия «Гамлет» с  главным героем, душу которого терзают неразрешимые противоречия, отразившие кризис ренессансного гуманизма, получила широкое распространение во всем мире и в течение более трех с половиной веков своего существования вызвала множество интерпретаций в литературе и на сцене. Если отвлечься от конкретики пьесы, основная теоретическая коллизия ее состоит в том, что герой, осознавший бесчеловечность и враждебность окружающей его действительности, понимает, что его долг бороться с нею и, одновременно, что он бессилен это делать. Отсюда возникают его сомнения в смысле человеческого существования и вопрос о возможности самоубийства (монолог «Быть или не быть»). Тургенев вступает в своеобразное «соавторство» с Шекспиром, отражая интересы и запросы своего времени. Бездеятельность тургеневского Василь Васильевича, как и принца, объяснялась непомерностью размышления, рефлексии, разъединением  мысли и воли.

                 Актуальное значение Гамлета было открыто тем поколением, которое духовно формировалось в кризисную эпоху николаевского царствования, в «удивительное время наружного рабства и внутреннего освобождения», по словам Герцена. Идеологический центр перемещается в сторону вопроса о назначении человека. Не эстетика, а этика становятся во главу угла. Этому соответствовала потребность в создании образа личности, имеющей общеисторическое значение. Этот образ возникает из всевозможных форм кружкового общения. Но эта, выпестованная кружком «историческая личность», способная в кружковых спорах решать проблемы мирового значения, за его пределами оказывалась бессильной и бесправной. Известно, что умственное брожение московских кружков не прошло даром и впоследствии дало свои плоды.

       Одним из наиболее актуальных вопросов этого времени был вопрос о типе общественного деятеля, способного осуществить необходимые преобразования в стране. На это указывали революционные демократы. И Тургенев тоже считал, что необходимы новые люди, героические натуры, которые противостояли бы бездеятельным рефлектёрам.

        «Что же представляет собою Гамлет? – спрашивал Тургенев и отвечал,- анализ, прежде всего,  и эгоизм, а потому безверье. Он весь живет для самого себя, он эгоист; но верить в себя даже эгоист не может <…>. Но это я, в которое он не верит, дорого Гамлету. Это исходная точка, к которой он возвращается беспрестанно <…>, он скептик – и вечно возится и носится с самим собою; он постоянно занят не своей обязанностью, а своим положением. Сомневаясь во всем, Гамлет, разумеется, не щадит и самого себя: ум его слишком развит, чтобы удовлетвориться тем, что он в себе находит <…>, отсюда проистекает его ирония <…>. Гамлет с наслаждением, преувеличенно бранит себя. Он не верит в себя —  и тщеславен; он не знает, чего хочет и зачем живет, — и привязан к жизни <…>. …Гамлеты ничего не находят, ничего не изобретают и не оставляют следа за собою. Кроме следа собственной личности, не оставляют за собою дела. Они не любят и не верят»3.

        Тургеневская интерпретация Гамлета имела целью показать социальную бесплодность и даже вред сосредоточенной на себе рефлексии и скепсиса. Гамлет, считал писатель, воплощает в себе «начало отрицания». Однако отношение к этому началу у Тургенева неоднозначное.

        Актуальным становится вопрос о новом поколении эпического героя, русская литература постепенно осознает образовавшийся вакуум. Поиск эпического героя в канун 40-х годов XIX века становится одной из наиболее характерных примет времени. Напряжение, которое ощущается в этой связи в русской литературе, мы условно обозначили как атмосферу «ожидания героя». «Ожидание героя» — то состояние, когда ни литераторы, ни критика не могут внятно ответить на вопрос: «Кто он — современный герой?», а писатели пытаются не столько представить, сколько вычислить его. Поэтому произошло соединение имени Гамлета с тургеневским типом «лишнего человека», которое получило

широкое распространение и даже было взято на вооружение демократической критикой.

        Отныне имя Гамлета в России связывается с понятием «лишний человек». _____________________________________________________________________

3. Ю.В.Лебедев «Жизнь Тургенева. Всевидящее одиночество гения». М.:ЗАО Центрополиграф 2006г. 607 с.

Но соответствующий литературный тип, с такими его характерными чертами, как чуждость официальной жизни, душевная усталость, скептицизм, рефлексия, разлад между словом и делом, общественная пассивность, складывался в русской литературе постепенно, начиная с Онегина, Печорина. К тому моменту, когда «лишний человек» стал называться Гамлетом, общественная значимость соответствующего социального слоя резко упала.

        На наш взгляд, есть все основания говорить о том, что «ожидание героя», соответствующего национальному видению и традициям, было одним из мотивов, подвигнувших И.С. Тургенева к созданию сложной системы образов «Записок охотника». Учитывая то, что в системе образов «Записок охотника» Гамлету принадлежит далеко не последнее место, становится, во многом, ясен интерес Тургенева к шекспировскому герою, пробудившийся именно в этой фазе его творческой биографии. Он нужен ему в той системе смысловых противовесов, которая выстраивалась в ходе поиска, вычисления своего, органичного национального героя. Гамлет Шекспира в этом процессе поиска выступает своеобразной точкой «отталкивания», как некая противоположность искомой позиции. Именно данное обстоятельство актуализирует интерес русского писателя к «вековому» шекспировскому образу в сороковые годы.

        В рассказах и повестях 1840-1850-х годов Тургенев использовал ресурсы своей культурной памяти, соотнеся «вечный» образ Гамлета с характеристикой «лишних людей». При этом основной психологической чертой, соотносящей русского человека с образом датского принца, является способность к самосознанию, рефлексии, отслеживанию своих внутренних психологических процессов. В результате такой сложной психологической деятельности у личности формируется «Я-концепция» — образ самого себя. С целью объективного изображения психологического автопортрета героя, максимального раскрытия его «Я-концепции», Тургенев использовал различные жанрово-стилистические возможности малой прозы: эпистолярный жанр, жанр дневника, рассказ-исповедь, а также повествование от первого лица. Петр Петрович Каратаев цитирует по памяти монологи Гамлета. «Я-концепция» Василь Васильевича раскрывается в просьбе – «…назовите меня Гамлетом Щигровского уезда».   Тургеневские герои —  образованные люди, получившие философское образование, их образ мышления, объем культурной памяти близки авторскому сознанию. Их «лишность» — это и результат поисков решения социальных проблем, и некое состояние ума и души, которое выразилось в созерцательности, болезненном безволии и неумении строить отношения с окружающим миром. Василь Васильевич, «Гамлет Щигровского уезда» терпит крах в своих отношениях с женщиной, пребывает в состоянии  патологического разрыва слов и дела.  За всем этим стоит главный его изъян — дефицит веры.

        В «Гамлете Щигровского уезда» обращает на себя внимание совпадение обстоятельств  жизни  героя с фактами из биографии самого Тургенева: московский университет и университет в Берлине, путешествие по Италии, философские кружки, деревенское уединение и т. п. Эти совпадения — чисто внешние: автор поставил своего героя в хорошо знакомые, им самим пережитые обстоятельства. Но за мучительной рефлексией «Гамлета» чувствуется размышление Тургенева и над своей собственной судьбой. Из  уст Василь Васильевича, «Гамлета Щигровского уезда», звучит монолог: « Нет, вы позвольте. Во-первых, я говорю по-французски не хуже вас, а по-немецки даже лучше; во-вторых, я три года провел за границей: в одном Берлине прожил восемь месяцев. Я Гегеля изучил, милостивый государь, знаю Гете наизусть; сверх того, я долго был влюблен в дочь германского профессора и женился дома на чахоточной барышне, лысой, но весьма замечательной личности. Стало быть, я вашего поля ягода; я не степняк, как вы полагаете… Я тоже заеден рефлексией, и непосредственного нет во мне ничего.  Рассказчик помолчал.

— В одной трагедии Вольтера, — уныло продолжал он, — какой-то барин радуется тому, что дошел до крайней границы несчастья. Хотя в судьбе моей нет ничего трагического, но я, признаюсь, изведал нечто в этом роде. Я узнал ядовитые восторги холодного отчаяния; я испытал, как сладко, в течение целого утра, не торопясь и лежа на своей постели, проклинать день и час своего рождения, — я не мог смириться разом. Да и в самом деле, вы посудите: безденежье меня приковывало к ненавистной мне деревне; ни хозяйство, ни служба, ни литература — ничто ко мне не пристало; помещиков я чуждался, книги мне опротивели; для водянисто-пухлых и болезненно-чувствительных барышень, встряхивающих кудрями и лихорадочно твердящих слово «жизнь», — я не представлял ничего занимательного с тех пор, как перестал болтать и восторгаться; уединиться совершенно я не умел и не мог… Я стал, что вы думаете? я стал таскаться по соседям. Словно опьяненный презреньем к самому себе, я нарочно подвергался всяким мелочным унижениям. Меня обносили за столом, холодно и надменно встречали, наконец не замечали вовсе; мне не давали даже вмешиваться в общий разговор, и я сам, бывало, нарочно поддакивал из угла какому-нибудь глупейшему говоруну, который во время оно, в Москве, с восхищением облобызал бы прах ног моих, край моей шинели… Я даже не позволял самому себе думать, что я предаюсь горькому удовольствию иронии… Помилуйте, что за ирония в одиночку! Вот-с как я

поступал несколько лет сряду и как поступаю еще до сих пор…

— Нет, ради бога, — прервал он меня, — не спрашивайте моего имени ни у меня, ни у других. Пусть я останусь для вас неизвестным существом, пришибленным судьбою Васильем Васильевичем. Притом же я, как человек неоригинальный, и не заслуживаю особенного имени… А уж если вы непременно хотите мне дать какую-нибудь кличку, так назовите… назовите меня Гамлетом Щигровского уезда. Таких Гамлетов во всяком уезде много, но, может быть, вы с другими не сталкивались… Засим прощайте».

Глава вторая.  Вечная проблема «отцов и детей».

С образом Гамлета связаны мотивы одиночества, рефлексии, самоанализа, мотив «вывернутого времени», театральности окружающего мира. С образом короля Лира-мотивы обездоленности и нравственного прозрения. Эти мотивы стали предметом переинтерпретации в художественных произведениях Тургенева. Эти мотивы и аллюзии являются самыми частотными в русской литературе, наиболее аутентичными  русскому менталитету и русской культуре.

        В начале повести «Степной король Лир» Тургенев пишет от лица рассказчика: «Беседа зашла о Шекспире, об его типах, о том, как они глубоко и верно выхвачены из самых недр человеческой сути». Тургенев особенно ценил шекспировских Гамлета и Лира. Он говорил, что, если бы вновь народился Шекспир, он никогда не отказался бы от своего Гамлета, от своего Лира. Очевидно, поэтому замысел написания Тургеневым «Степного короля Лира» и «Гамлета Щигровского уезда» на тематической основе шекспировских трагедий возник не случайно. Обращаясь к образам Шекспира, он отразил в своих произведениях подлинные проблемы своей эпохи, наглядно выписал характеры русских людей своего времени, сопоставив их с «вечными образами» мировой литературы.         Харлов, тургеневский «степной Лир»,-это не король страны, а властитель своей маленькой державы. Но жизнь его так же трагична, как и жизнь его прототипа. Как и король из английской драмы, Харлов не может понять, что в мире, в котором он живет, деньги определяют законы и мораль общества, и в этом его трагедия. Ему, как и Лиру, приходится пройти трудный путь прозрения, понимания жизни и людей, что приводит его к трагическому финалу. Вначале мы видим героя повести Тургенева сильным и гордым человеком. Он чувствует себя потомственным русским дворянином, одним из тех, кто составляет основу нации, и воплощает в себе ее руководящее начало. Осознание своего благородного происхождения рождает в нем чувство собственного достоинства, уверенности в правоте. «Я — Харлов, фамилию свою вон откуда веду… (тут он показал пальцем куда-то очень высоко над собою в потолок) и чести чтоб во мне не было?! Да как это возможно?!» — говорит он. Слово Харлова — закон для всех. Дочери Харлова, Анна и Евлампия, а также зять Слеткин заискивали перед ним, старались заботиться о нем. В самой натуре Харлова ощущается властность, порожденная русским крепостным бытом с его узаконенным и освященным вековой историей правом распоряжаться судьбой крестьян и судьбой своих близких. Отдавая имение своим дочерям, Харлов был уверен, что он отдает только имущественную сторону своей власти, сохраняя при этом духовное господство. При имущественном переделе своей собственности он проявляет свою власть и сохраняет уверенность в том, что, подобно королю Лиру, предаваясь духовным заботам, он сохранит почет и уважение. Его власть, считает он, держится не на том, что он хозяин собственности. Она основана, как ему представляется, на его приоритете старшего, главы семьи, дворянском достоинстве. «Против моей воли пойти? Да в свете власти такой нет!» — утверждает он. Однако он ошибается. Повторяется история короля Лира. Зять и дочери отбирают у отца слугу Максимку, отнимают его экипаж. Харлов понимает, что он ошибся, что он не увидел за внешним проявлением чувств истинного отношения к себе каждой из дочерей. Он требует благодарности и повиновения. «Кланяйтесь» — слово, которое часто слышится из его уст во время церемонии передачи имения, и дочери кланяются: Анна — в пояс, Евлампия — одной головой. Анна — с видимым усердием, Евлампия — со столь же видимым напряжением. Но, как и в случае с королем Лиром, это только внешнее проявление благодарности, которое является взору Харлова; внутренний мир окружающих его людей остается для него скрытым. Подобно Лиру, он становится нищим, меняется его характер, исчезают гордость, самоуверенность, появляется самокритичность. Он говорит: «Больше всех виноват я сам. Гордость погубила меня». Эта фраза напоминает знаменитое изречение короля Лира об отсутствии виноватых в этом мире. Можно сказать, что в «Степном короле Лире» автором смоделирована типично шекспировская ситуация (уже сам факт раздела имения при жизни его владельца), но раскрывается она применительно к новым условиям жизни, в контексте иных национальных и моральных реалий. Моральный крах Харлова, как и его прототипа короля Лира, связан с низвержением его надежд и иллюзий, приведших обоих героев к гибели.

        Проецирование на личность Харлова образа короля Лира является проявлением культурной памяти автора. Мартын Харлов, исходя из возможности своей культурной памяти,  сравнивает себя с ветхозаветным царем Навуходоносором. Таким образом,  мы вместе с Тургеневым исследуем национальное своеобразие «вечных типов», используя ресурсы культурной памяти поколений.

        «Степной  король Лир» И. С. Тургенева можно определить как аллюзию или реминисценцию, что подсказывает необходимость ассоциативного восприятия этого произведения читателем. Заглавие повести Тургенева прямо указывает на то, что в ней речь пойдет о русском варианте героя великой трагедии Шекспира.

        Вечные образы зачастую предстают в своеобразной форме осмысления повседневной действительности. Они побуждают оценить сегодняшний день в широкой перспективе духовных извечных исканий человечества и вдуматься в судьбу человека и мира, в проблему «отцов и детей»4.

        «Король Лир» во второй половине XIX века являлся одной из наиболее

популярных в России трагедий Шекспира. Особенно, когда речь шла о дочерней

неблагодарности или оскорблении достоинства гордого и властного человека. Тургенев еще в юности перевел «Короля Лира». К сожалению, текст этого перевода не сохранился. Действие повести «Степной король Лир» развертывается в родных писателю местах. Обитатели Спасского, мать писателя и ее окружение (соседи, приживалы, дворовые, крепостные крестьяне) стали прототипами героев произведения. Некоторые детали повести заимствованы из жизни друзей и собственного опыта писателя. Критики и некоторые писатели очень холодно отнеслись к повести Тургенева. Гончаров, например, недоумевал:  «Зачем было трогать великие вещи, чтобы с них лепить из навоза уродливые, до гнусности, фигуры? Можно ли так издеваться над трагическою, колоссальною фигурою короля Лира и ставить это имя ярлыком над шутовскою фигурою грязного и глупого захолустника, замечательного только тем, что он «чревом сдвигает с места бильярд», «съедает три горшка каши» и «издает скверный запах»! Можно ли дошутиться до того, чтобы перенести великий урок, данный человечеству в Лире, на эту кучу грязи!» Гончарова отталкивала грубость повести Тургенева, преувеличенное внимание к быту. Однако читатели с огромным вниманием и интересом встретили повесть Ивана Сергеевича Тургенева «Степной король Лир». Уже в конце XIX века она была переведена на немецкий, французский, польский, чешский, датский и английский языки. 

____________________________________________________________________

4.Шекспир и русская культура (1965)  под ред. М. П. Алексеева. М.  Л.  Наука. 831 с.

        Что же конкретно привлекло Тургенева к образам и сюжету «Короля Лира» Шекспира?  Во-первых, драма Шекспира разворачивается на фоне патриархального социально-экономического уклада, характерного для русского общества середины XIX века. Во-вторых, конфликт между отцами и детьми универсален по своей природе, он отмечается в любом обществе, особенно в переходные между формациями периоды, когда старые ценности вступают в конфликт с новыми. В данном контексте это феодальные патриархальные нормы, приходящие в столкновение с новыми капиталистическими буржуазными понятиями, где всем в жизни управляют деньги и власть. В-третьих, идея изгнания как форма страдания оказалась привычной и понятной для русского менталитета. В-четвертых, сюжет о разделе имущества по решению главы семьи и о семейных раздорах, которые за ним неизбежно следуют, оказался созвучным и понятным многим. И наконец, самое главное — основополагающей истиной навсегда останется мысль Шекспира: «Власть и золото так же не вечны, как и всё в этой земной жизни»6.

3. Выводы и обобщения.

        Проецирование «вечных» образов литературы на носителей русского национального характера позволяет автору исследовать мощную иррациональную природу русского народа, которая проявляется в двойственности и цикличности народного характера: от бескорыстного служения людям и самопожертвования до неумеренной гордыни и разрушительного бунта.

        Таким образом, исследуя роль мотивов и аллюзий в произведениях И. С. Тургенева можно определить следующие функции культурной памяти и  её «инструментария»:

1.Демонстрация эстетической сложности и  совершенства текста, художественного мастерства И. С. Тургенева.

2.Расширение идейных, образных рамок художественных произведений, включение их в контекст мировой литературы.

3.Усложнение образной системы произведений путем соотнесения героя с типом, «вечным» образом.

4.Раскрытие философских проблем «лишнего человека», соотношения личного счастья и долга и проблем поколений «отцов и детей».

5.Раскрытие в характерах героев соотношения «культурного» и архитипического, репрезентация проявлений русского национального характера.

6.Разграничение «Я-концепции» героя, точки зрения повествователя и точки зрения автора.

___________________________________________________________

6.Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. – М.: Искусство, 1979. – С.330-331

4.    Список литератуы.

1. Захаров, Н. В., Луков, В. А. (2009) Шекспир и шекспиризм в России // Знание. Понимание. Умение. №1. С. 98–106.

2.Тургенев, И. С. (1981a) Статьи и воспоминания / сост. А. Д. Шавкута. М. : Современник. 303 с.

3.Тургенев, И. С.. Полн. собр. соч. и писем  в 30 т. 2-ое изд., испр. и доп. М. : Наука.

4.Шекспир и русская культура (1965) / под ред. М. П. Алексеева. М. ; Л. : Наука. 831 с.

5. Свахина О. В. Функциональные роли автора и нарратора в рамках культурного дискурса в рассказе И. С. Тургенева «Гамлет Щигровского уезда». Материалы XII международной научной конференции «Пушкинские чтения» (6-8 июня 2007г.)  Под ред.Т.В. Мальцевой. – СПб: Ленинградский государственный университет им. А. С. Пушкина, 2007.  С. 49-55.

6. Словарь литературоведческих терминов для выпускников и абитуриентов, Ростов -на -Дону, Феникс, 2007 г.

7. http://www.dissercat.com/content/

8.http://www.cheloveknauka.com/

9. http://www.az.lib.ru/t/turgenew

Приложение: портреты Тургенева и Шекспира, иллюстрации к их произведениям.

 

  И.Тургенев (1818-1883)       В. Шекспир (1654-1616)

     

«Гамлет Щигровского уезда»          «Гамлет» (1601 г.)

                (1840 г.)

 

«Степной король Лир»                «Король Лир» (1605 г.)

          (1870г.)