Ломоносов наш первый университет сочинение

Ломоносов был первым нашим университетом

Слайд 1

«Ломоносов … был первым нашим университетом». А.С.Пушкин Работу выполнил ученик 7 класса Климов Дмитрий Учитель- И.А.Старкова

Слайд 2

«Ломоносов был великий человек. Между Петром I и Екатериною II он один является самобытным сподвижником просвещения. Он создал первый университет; он, лучше сказать, сам был первым университетом» А.С.Пушкин Годы жизни: 8 ноября 1711-4 апреля 1765

Слайд 3

Рассказывая о М. В. Ломоносове, часто приходится произносить слово «первый». Современному ученому трудно себе представить, как можно одновременно работать в области химии, физики, геологии, астрономии, географии, металлургии, истории и филологии. Невозможно отделаться от чувства восхищения: как одного человека на все хватало!

Слайд 5

Вклад Ломоносова в такие естественные науки, как физика, химия, география, астрономия, минералогия, почвоведение, геология, картография, геодезия, метеорология очень велики. Научное и культурное наследие Ломоносова разнообразно и обширно. На протяжении всей жизни Михаил Васильевич Ломоносов был инициатором самых разнообразных научных, технических и культурных мероприятий, направленных на развитие России и имевших первостепенное государственное значение.

Слайд 6

Ломоносов был убеждён в том, что только распространение наук и просвещения может способствовать процветанию России. Учреждение в 1755 году университета в Москве стало возможным благодаря деятельности выдающегося ученого-энциклопедиста, первого русского академика Михаила Васильевича Ломоносова (1711–1765), чье имя носит университет.

Слайд 8

Московский университет XVIII века имел всего три факультета: философии, медицины, права. Свое обучение все студенты начинали на философском факультете, где получали фундаментальную подготовку по естественным и гуманитарным наукам. Образование можно было продолжить, специализируясь на юридическом, медицинском или на том же философском факультете.

Слайд 10

В настоящее время Московский университет является одним из ведущих центров отечественного просвещения, науки и культуры: 39 факультетов, 15 научно-исследовательских институтов, 4 музея, 6 филиалов, около 380 кафедр, Научный парк, Ботанический сад, Научная библиотека, имеющая фонд в 9 млн. томов, издательство, типография, Культурный центр, школа-интернат.

Слайд 12

ОБЛАСТИ НАУЧНЫХ ИНТЕРЕСОВ ЛОМОНОСОВА ГЕОГРАФИЯ И ГЕОЛОГИЯ В середине XVIII в., когда многие известные ученые считали географию придатком той или иной науки, Ломоносов не только утверждал географию как самостоятельную науку, а и рассматривал ее как науку комплексную, охватывающую не только природу, но и экономическую деятельность человека.

Слайд 14

Возглавив в 1758 году Географический департамент Императорской Академии наук, Ломоносов принял меры к составлению нового географического атласа страны и предложил направить экспедиции для определения координат некоторых городов России. Ломоносов предложил ряд новых приборов и методов для определения долготы и широты места. Ломоносов исследовал морские льды и первым дал их классификацию. Он неоднократно подчеркивал политическую и хозяйственную важность для России освоения Северного морского пути.

Слайд 16

В 1757 году была опубликована монография Ломоносова, в которой доказывалось существование Южного материка. Ломоносов дал описание руд и минералов, рассказал о залегании руд, указал возможности поиска ископаемых. Ломоносов выдвигает целый ряд научных гипотез об образовании и существовании северного сияния, которые в большинстве своём впоследствии подтвердились, некоторые только в ХХ веке. Труды Ломоносова в области географии заслужили признание ученых 18 века и 21 века.

Слайд 17

ФИЗИКА, ХИМИЯ, АСТРОНОМИЯ Научные исследования Ломоносова по химии и физике основывались на представлениях об атомно-молекулярном строении вещества. Значительное внимание Ломоносов уделил исследованиям атмосферного электричества. Ломоносов первый сконструировал отражательный (зеркальный) телескоп для дополнительного плоского зеркала. Одним из важных изобретений Ломоносова в области оптики была“ночезрительная труба” (1756-58).

Слайд 18

Ломоносова интересовали также астрономия и геофизика. Ломоносов первым открыл существование у Венеры атмосферы. Ломоносов осуществлял длительные исследования земного тяготения. Ломоносов первым в истории химии сформулировал и доказал закон сохранения веса вещества при различных химических превращениях. Он предсказал существование атомов и описал, чем отличаются молекулы от атомов, помог основать первую в истории России химическую лабораторию. С 1749 по 1751 годы он провёл более 2200 опытов по созданию технологии производства цветного стекла и смальты. К 1753 году он добился поразительных результатов, организовал фабрику по производству цветных стёкол.

Слайд 20

Теоретическая химия Ломоносова целиком опиралась на достижения физики. Ломоносов разработал приборы для физических исследований химических объектов (для измерения вязкости, для определения показателя преломления, прибор для определения твердости образцов). Его заслуга — в факте привнесения в науку России, наряду с металлургией, минералогии и геологии. Помимо этой роли его беспокойный ум не избежал притяжения к тайне образования металлов в земной коре.

Слайд 21

ИСТОРИЯ Ломоносов был крупнейшим историком своего времени. (1763). Ломоносов разработал историческую концепцию, в которой подчеркивал решающую роль духовно-нравственных ценностей русского народа в формировании Российского государства, не изолировал отечественную историю от европейской, выявлял черты сходства и различий в исторической жизни разных народов. Ломоносов выделял в русской истории периоды становления, роста, упадка и нового, более высокого подъема и выделял в истории России шесть периодов.

Слайд 23

ЛИТЕРАТУРА В области русской словесности существенная заслуга Ломоносова — усовершенствование русского литературного, прозаического и стихотворного. Ломоносов оставил образцы красноречия и поэзии в разных родах и формах. Труд Ломоносова по риторике — «Риторика» 1748 года — стал первой в России хрестоматией мировой литературы, включавшей также лучшие произведения отечественной словесности. Пособия Ломоносова были первыми общедоступными руководствами по красноречию.

Слайд 25

В истории русской словесности Михаил Васильевич Ломоносов прославился как выдающийся поэт и филолог. Он много сделал для развития русского языка, создал первую русскую грамматику, составил первый учебник русского языка. Он писал на языке, доступном для широкого круга людей. Его поэтические произведения проникнуты верой в силу человеческого разума, любовью к родной природе, к своему Отечеству. Они вполне понятны и нам, далеким потомкам.

Слайд 27

А.С. Пушкин справедливо писал о титане русской и мировой науки XVIII столетия: «Соединяя необыкновенную силу воли с необыкновенною силою понятия, Ломоносов обнял все отрасли просвещения. Жажда науки была сильнейшею страстию сей души, исполненной страстей. Историк, ритор, механик, химик, минералог, художник и стихотворец, он все испытал и все проник…». В его деятельности отразились вся мощь, красота и жизнеспособность российской науки, вышедшей на передовые рубежи мирового научного знания, успехи страны, сумевшей после преобразований Петра I значительно сократить отставание от ведущих держав мира.

Слайд 29

Московский Государственный университет по праву носит имя первого русского учёного-естествоиспытателя, выдающегося учёного мирового значения — Михаила Васильевича Ломоносова (1711—1765), человека разносторонних дарований, тонкой интуиции и пророческого склада ума, поэта, заложившего основы современного русского языка, художника, историка, поборника отечественного просвещения, развития русской науки и экономики.

Слайд 30

Его идеи далеко опередили науку того времени. Ломоносов развивал атомно-молекулярные представления о строении вещества; сформулировал принцип сохранения материи и движения; заложил основы физической химии; исследовал атмосферное электричество и силу тяжести; выдвинул учение о цвете, создал ряд оптических приборов; открыл атмосферу на Венере; описал строение Земли и объяснил происхождение многих полезных ископаемых и минералов; подчёркивал важность исследования Северного морскою пути и освоения Сибири; возродил искусство мозаики и производство смальты. Если рассматривать его вклад в литературу и филологию, который ничуть не меньше вклада в науку, то можно без колебаний согласиться с Пушкиным, говорившим, что Ломоносов сам был «нашим первым университетом».

Слайд 31

Математику уже за то любить следует, что она ум в порядок приводит. Кто малого не может, тому и большее невозможно. Разум с помощью науки проникает в тайны вещества, указывает, где истина. Наука и опыт — только средства, только способы собирания материалов для разума. Неусыпный труд препятствия преодолевает. М.В Ломоносов

Слайд 33

Науки юношей питают, Отраду старым подают, В счастливой жизни украшают, В несчастной случай берегут; В домашних трудностях утеха И в дальних странствах не помеха… Ломоносов М. В.

Сочинение на тему ломоносов наш первый университет

«Его ясный ум, полный беспокойного же­лания всё понять, оставлял один предмет, чтобы овладеть другим, с удивительной лёг­костью постигая его». А. И. Герцен Рассказывая о М. В. Ломоносове, часто приходится произно­сить слово «первый». А. С. Пушкин писал: «Ломоносов был ве­ликий человек. Он создал первый университет. Он, лучше сказать, сам был первым нашим университетом». Перечень наук, в которых проявился ломоносовский гений, своей обширностью неизменно поражает воображение каждого, кто знакомится с ним впервые. Современному учёному трудно себе представить, как можно одновременно работать в области химии, физики, геологии, астрономии, географии, металлургии, истории и филологии. И невозможно отделаться от чувства восхищения, граничащего с некоторым недоумением: как одного человека на всё хватало. Таких людей мы называем энциклопедистами. Но когда бы и кем бы ни составлялся этот перечень, первой из наук в нём всегда значится химия. Ломоносов первым в ис­тории химии сформулировал и доказал закон сохранения веса ве­щества при различных химических превращениях. Этот получен­ный им результат — одно из важнейших достижений русской науки. Он предсказал существование атомов и описал, чем отли­чаются молекулы от атомов, помог основать первую в истории России химическую лабораторию, в которой проводились не толь­ко научные опыты, но и практические занятия студентов. Интересны также работы выдающегося учёного в области фи­зики. На основе наблюдений и измерений он доказал тождество молнии и электрической искры. Значительные результаты полу­чены Ломоносовым также в области астрономии (например, он открыл атмосферу на Венере). Но это только маленькая часть того, что сделал в науке Михаил Васильевич Ломоносов. Ломоносов был не только великим исследователем, но и вы­дающимся изобретателем и конструктором. В 1749 г. он сконст­руировал прибор для измерения силы притяжения небесных тел к «Земле», а в 1756 г. им была изобретена «ночезрительная труб­ка» для моряков, плавающих на северных морях; кроме того, – сол­нечная печь, перископ, зеркальный телескоп. Кроме всего вышеперечисленного, о Михаиле Васильевиче Ломоносове можно говорить как о выдающемся поэте и филоло­ге. Он много сделал для развития русского языка, создал первую русскую грамматику, составил первый учебник русского языка. Заслуга Ломоносова как поэта состоит в том, что свои стихи он писал на языке, доступном для широкого круга людей. Его поэти­ческие произведения проникнуты верой в силу человеческого ра­зума, любовью к родной природе, к своему Отечеству. Они впол­не понятны и нам, далёким потомкам. Лицо своё скрывает день; Поля покрыла мрачна ночь, Взошла на горы черна тень; Лучи от нас склонились прочь. Открылась бездна, звёзд полна; Звездам числа нет, бездне — дна. Вот что написал Ф. М. Достоевский о вкладе Ломоносова в русскую литературу: «Бесспорных гениев, с бесспорным «новым словом» во всей литературе нашей было всего только три: Ломо­носов, Пушкин и частью Гоголь». А каким Михаил Васильевич был ритором (оратором)! Его успехи в этой области признавали даже недруги. Враг учёного Шумахер писал: «Очень бы я желал, чтобы кто-нибудь дру­гой, а не господин Ломоносов произнёс речь в будущее тор­жественное заседание, но не знаю такого между нашими ака­демиками». Просветительская деятельность Ломоносова носила ярко вы­раженный гражданский характер. В «Слове о явлениях воздушных» он подчёркивал пользу науки, которая служит обществу и в дни мира, и в дни войны. Взгляды учёного на образование каждой своей строкой обращены к юношеству. Он не оставлял без внимания ни одного из своих учеников-гимназистов и сту­дентов, страстно желая видеть в каждом из них творческую лич­ность, превыше всего ставящую общественное благо. У Ломоно­сова мы находим работы, непосредственно адресованные учителям и воспитателям. По своему жанру они очень близки нынешним: «Российская грамматика», «Краткое руководство к красноречию», «Рассуждения об обязанностях журналиста» и др. Педагогические взгляды великого учёного и просветителя обращены в будущее и поэтому сейчас приобретают ещё большую актуальность: это принцип построения демократической системы образования, утверждение фундаментального значения духовных ценностей в жизни общества. В заключение хочу привести слова известного советского учё­ного В. С. Вавилова, которые характеризуют Ломоносова-учёно­го: «Только теперь, спустя два века, можно с достаточной полно­той охватить и должным образом оценить всё сделанное этим удивительным богатырём науки. Достигнутое им одним в облас­тях физики, химии, астрономии, приборостроении, геологии, гео­графии, истории, языкознании достойно было бы деятельности целой Академии».

Старое здание Московского университета

В Москве 26 апреля (7 мая) 1755 г. открылся первый в нашей стране университет, точнее, в этот день открылась часть университета — гимназия, но через три месяца начались занятия и в самом университете. Открытие университета было торжественным. Единственная тогда в России газета рассказывала, что в этот день в здании университета на Красной площади побывало около 4 тыс. гостей, весь день гремела музыка, пылала иллюминация, «народа было несчетное число, через весь день, даже до четвертого часа пополуночи.

Необходимость создания университета

Экономическое и социально-политическое развитие Российской империи в середине XVIII века требовало значительного числа образованных людей. Петербургский академический университет, военно-учебные заведения и профессиональные школы не могли удовлетворить потребности государства в отечественных специалистах. В среде наиболее просвещенных людей России зрела мысль о необходимости создания классического государственного университета, где могли бы обучаться не только дворяне, но и разночинцы. В 1741 г. российский престол заняла императрица Елизавета Петровна. Она способствовала развитию отечественной науки и культуры, приблизила к себе образованных людей. Её официальная политика в области образования заключалась в продолжении дел, начатых отцом — императором Петром I. Он мечтал об университете, который бы стал центром науки и культуры.

Иван Иванович Шувалов

И.И. Шувалов

Важную роль в реализации образовательной политики России играл фаворит императрицы камер-юнкер И.И. Шувалов. В 1750-х Шувалов имел заметное влияние на внутреннюю и внешнюю политику России, содействовал развитию русской науки и искусства, оказывал покровительство учёным, писателям и художникам. В числе прочего он поддерживал многие начинания М. В. Ломоносова. Под его покровительством в 1755 году был основан Московский университет (Шувалов стал его первым куратором), а в 1757 году создана Академия художеств (Шувалов был её президентом до 1763). Молодой, обаятельный, патриотически настроенный дворянин существенно влиял на развитие отечественной науки и культуры, покровительствовал русским ученым, писателям, поэтам, художникам. Благодаря содружеству и сотрудничеству графа Шувалова и академика Ломоносова, родилась мысль о создании московского университета. Граф Шувалов нисколько не сомневался в том, что если России дать просвещение, то она станет на равных «соревноваться в образованности» со всеми развитыми народами Европы. Эти мысли и стремления сближали его с М.В.Ломоносовым, которого граф Шувалов ценил как выдающегося русского ученого.

Идея создания университета была воплощена в проекте И.И. Шувалова, написанного совместно с М.В. Ломоносовым, который императрица утвердила 24 января 1755 г. именным указом “Об учреждении Московского университета и двух гимназий”. Но более распространено утверждение о том, что Московский университет создан благодаря заботам великого русского ученого Михаила Васильевича Ломоносова, имя которого он и носит.

Михаил Васильевич Ломоносов

М.В. Ломоносов

Московский университет не был первым университетом России, но это был первый университет, в который принимали всех без исключения молодых людей, независимо от того, к какому сословию они принадлежат. От молодого человека, поступающего в университет, требовалось одно: чтобы он был талантлив и хотел учиться.

Такого университета еще не было в России. Правда, в 1725 году в Петербурге открылась Академия наук с университетом. Несмотря на то, что там преподавали самые передовые ученые России: М.В. Ломоносов, С.П. Крашенинников, Г.В. Рихман, им так и не удалось превратить Петербургский академический университет в общерусский центр просвещения. Академики-иностранцы стремились сохранить свое исключительное положение в России, поэтому студентов и преподавателей предпочитали иностранных, вместо того чтобы «открывать» в России отечественные таланты.

Зимой 1753 года Михаил Васильевич Ломоносов уезжает из Петербурга в Москву, где в это время находился двор императрицы Елизаветы Петровны , и начинает усиленно хлопотать о создании здесь университета. Он разработал проект, где были изложены основные положения структуры и деятельности первого национального университета, и представил его И.И. Шувалову. Таким образом, граф И.И. Шувалов стал вторым человеком, которому Московский университет обязан своим открытием.

12 (25) января 1755 года, в Татьянин день, императрица подписала указ об основании Московского университета, кураторами которого были назначены И.И. Шувалов, Л. Блюментрост (лейбмедик), а директором — A.M. Аргамаков.

Первые профессора были большей частью иностранцами, только двое из них были русскими: Н.Н. Поповский по словесности и философии и А.А. Барсов по математике и словесности, а также преподаватель русского и латинского языков Ф.Я. Яремский — они были воспитанниками Петербургского академического университета.

Хотя Ломоносов не присутствовал на открытии университета и не преподавал там, он принимал деятельное участие в развитии Московского университета: добивался, чтобы в первом русском университете лекции читались русскими профессорами и на русском языке. Его старания увенчались успехом только через 3 года после его смерти. Согласно Указу Екатерины II, «для лучшего распространения в России наук начались лекции во всех трех факультетах природными россиянами на российском языке».

В качестве здания для Московского университета был выбран Аптекарский дом, располагавший рядом с Красной площадью у Курятных (ныне Воскресенских) ворот. Он был построен в конце XVII в. и напоминал своей конструкцией знаменитую Сухареву башню. Указ о передаче открывавшемуся Московскому университету Аптекарского дома императрица Елизавета подписала 8 августа 1754 г.

Гранит науки

Много препятствий было на пути его поступления в школу, ему даже пришлось выдать себя за сына холмогорского дворянина. Как бы там ни было, но Славяно-греко-латинская академия все-таки приняла юного помора. Михайло Васильевич был старше всех учеников школы, а потому постоянно терпел насмешки от младших товарищей. Однако ни бедственное положение, ни чужие нападки не отбили желания учиться. Ломоносов сразу показал свои необыкновенные способности. Он отличался упорством и настойчивостью, за год он проходил программу трех классов. Запоем читал летописи, патристику и другие богословские книги, взятые в библиотеке Заиконоспасского монастыря.

В 1734 году Михаил отправляется в Киев и несколько месяцев проводит в стенах Киево-Могилянской академии.

В 1736 г. школьное руководство получило приказ выбрать для обучения в университете при петербургской Академии Наук лучшего ученика. Учитывая способности Михайла Васильевича, Славяно-греко-латинская академия выбирает именно его. А что же потом? Как сложилась его дальнейшая судьба? Где учился Ломоносов дальше?

По одной из версий, богословская карьера будущего великого ученого оборвалась, так и не успев начаться, поскольку раскрылась история с подлогом документов. В результате рукоположение не состоялось, но способный семинарист был направлен на ниву естествознания.

Под руководством В. Е. Адодурова он начал изучать математику, у профессора Г. В. Крафта знакомился с экспериментальной физикой, самостоятельно изучал стихосложение. По свидетельству ранних биографов, в течение этого довольно непродолжительного периода обучения в Петербургской академии Ломоносов «слушал начальные основания философии и математики и прилежал к тому с крайнею охотою, упражняясь между тем и в стихотворении, но из сих последних его трудов ничего в печать не вышло. Отменную оказал склонность к экспериментальной физике, химии и минералогии».

Согласно биографическим данным, в том же 1736 году из Петербурга его направляют осваивать горное дело в Германии. Помимо заявленного обучения, Ломоносов укрепил свои знания немецкого языка, обучался французскому и итальянскому языкам, танцам, рисованию и фехтованию. Знакомился с трудами философов. Подробных сведений о том, как и где учился Ломоносов в этот период, нет. Сохранились записи о том, что три года он провел в Марбурге. Там он встретил и своего любимого учителя Христиана Вольфа, там же познакомился со своей будущей женой. Русские студенты быстро подружились с немецкими однокурсниками. Вместе они устраивали молодежные пиршества и гулянки. Однако целеустремленный Ломоносов тратил свою стипендию на книги и квартиру. Для него всегда на первом месте была учеба и наука.

Организация учебного процесса

Первоначально в Московском университете было образовано три факультета со штатом 10 профессоров. На философском факультете полагалось четыре профессора: философии, физики, красноречия и истории. На юридическом факультете работали три профессора: всеобщей и российской юриспруденции, а также политики. Планировалось, что на медицинском факультете будет три профессора: химии, натуральной истории и анатомии (здесь несколько лет были вакансии).

Плановые занятия на факультетах проводились пять дней в неделю. Студенты обязаны были посещать все публичные лекции, а желающие могли также слушать дополнительные курсы. Кроме того, все студенты участвовали в ежемесячных диспутах, которые проводились под руководством штатных профессоров университета. За неделю до очередного диспута объявлялась его тематика и фамилии докладчиков из числа студентов. В конце каждого полугодия в университете организовывались открытые диспуты с участием профессоров, всех студентов и поклонников наук из числа жителей Москвы. Подготовка к диспутам помогала студентам в учебе. Становление Московского университета проходило трудно. Медленно росла численность студентов — в 1758 г. их было лишь 100 чел.

Только 30 студентов получали из казны жалованье в размере 40 руб. в год, а остальные жили на собственные средства. В протоколе конференции университета от 2 июля 1759 г. есть такая запись: «Одной из причин, препятствовавших успешности занятий, было отсутствие учебников, которыми казеннокоштные не могли обзавестись по бедности».

В конце 1757 г. граф И.И. Шувалов приказал отпускать деньги на обувь и платья, чтобы прилично одеть студентов. Тогда же было приказано выдавать казеннокоштным «в прибавок жалованья для пищи по полтине в месяц каждому». Инструкция директору университета (§22) запрещала студентам входить в классы в нагольных шубах, серых кафтанах и лаптях, что считалось одеждой бедняков. При жизни Ломоносова Московский университет ещё не был Императорским: учебное заведение подчинялось непосредственно Правительствующему сенату, а его профессура не подлежала никакому суду, кроме университетского. Деятельность университета регулировалась «Высочайше утвержденным проектом о учреждении Московского университета». Только при Александре I, в 1804 г., был принят новый устав Его Императорского Величества Московского университета, согласно которому ректор ежегодно избирался профессорским собранием и утверждался лично императором. С этого времени до 1917 года университет именовался Императорским Московским университетом.

Укреплению дисциплины среди студентов, поощрению их усердия в учебе служило награждение маленькими шпагами, что давало личное дворянство. За особые заслуги лучшие студенты досрочно получали очередные воинские звания. Обучение в Московском университете приравнивалось к прохождению военной службы. Заканчивая полный курс университета, студент получал обер-офицерский чин (воинское звание младшего офицера запаса).

С весны в вечернее время студенты и университетские гимназисты привлекались к военной подготовке. Студенты и гимназисты образовывали университетский потешный батальон, его смотр каждую осень проводил Московский военный комендант или один из шефов полков, стоявших в городе.

Первоначально со студентов не взималась плата за обучение, но государственные ассигнования лишь частично покрывали потребности университета, поэтому в дальнейшем от платы стали освобождать неимущих студентов. Руководству университета приходилось изыскивать дополнительные источники дохода, не исключая даже занятия коммерческой деятельностью. Огромную материальную помощь оказывали меценаты (Демидовы, Строгановы, Е.Р. Дашкова и др.). Они приобретали и передавали университету научные приборы, коллекции, книги, учреждали стипендии для студентов. Не забывали свой университет и выпускники. В трудное для университета время они собирали средства по подписке. По установившейся традиции профессора завещали университетской библиотеке свои личные собрания. Среди них — богатейшие коллекции И.М. Снегирева, П.Я. Петрова, Т.Н. Грановского, С.М. Соловьева, Ф.И. Буслаева, Н.К. Гудзия, И.Г. Петровского и др.

Московский университет играл видную роль в распространении и популяризации научных знаний. На лекциях профессоров университета и диспутах студентов могла присутствовать публика.

В апреле 1756 года при Московском университете на Моховой улице были открыты типография и книжная лавка. Тем самым было положено начало отечественному книгоизданию. Тогда же университет начал издавать дважды в неделю первую в стране неправительственную газету «Московские ведомости», а с января 1760 года — первый в Москве литературный журнал «Полезное увеселение». Десять лет, с 1779 по 1789 год, типографию возглавлял питомец университетской гимназии, выдающийся русский просветитель Н.И. Новиков.

Свыше 100 лет университетская библиотека была единственной в Москве общедоступной библиотекой.

В XIX столетии при университете были образованы первые научные общества: Испытателей природы, Истории и древностей российских, Любителей российской словесности.

Соединение в деятельности Московского университета задач просвещения, науки и культуры превратило его, по выражению А.И. Герцена, в «средоточие русского образования», один из центров мировой культуры.

Московский университет основан в 1755 году

Основной принцип устройства университета (о чем и раньше он говорил Шувалову) сводится, по мысли Ломоносова, к тому, «чтобы план Университета служил во все будущие роды». Для этого, считает Ломоносов, при составлении университетского штата нужно исходить из необходимого для основательного обучения числа факультетов, кафедр и профессоров, а не из реально имеющегося числа специалистов, способных сейчас преподавать науки на должном уровне.

На протяжении всей первой половины 1754 года Ломоносов, параллельно с напряженными трудами в Академии (физико-химические опыты, работа над «Российской грамматикой» и «Древней Российской историей» и т. д.) и хлопотами в Усть-Рудице, ведет с И. И. Шуваловым беседы и споры относительно нового великого начинания, обессмертившего имя ученого в истории русского просветительства. Именно в это время вынашивалась идея создания Московского университета.

Ломоносов прекрасно видел, что университет и гимназия при Академии наук в Петербурге выполняют свою основную задачу — готовят национальную научную смену — из рук вон плохо, «производят студентов коснительно». Создание учебного заведения, находящегося вне юрисдикции Академической канцелярии (в течение тридцати лет губившей на корню великое просветительское и государственное дело, освященное именем Петра), было если не окончательным выходом из положения, то прекрасным началом, открывавшим отрадную перспективу для «приращения наук» в отечестве.

Тот факт, что до самой революции честь создания Московского университета приписывалась одному И. И. Шувалову, не должен и не может заслонить от нас истинное распределение ролей между ним и Ломоносовым в претворении в жизнь великого начинания. Продолжая аналогию в театральных терминах, автором действа и главным постановщиком до революции считали И. И. Шувалова, Ломоносова же — собирателем материала и консультантом. На самом же деле автором и постановщиком был именно Ломоносов, а Шувалов — способным актером, который произносил в Сенате и перед императрицей впечатляющие и убедительные монологи, написанные и отрепетированные Ломоносовым. Всегда корректный, но и педантичный во всем, что касалось научного или литературного первенства, Ломоносов свидетельствовал незадолго до смерти, что он не только был «участником при учреждении Московского университета», но и «первую причину подал к основанию помянутого корпуса». Сохранившиеся документы неопровержимо показывают правоту Ломоносова в этом пункте.

В своих воспоминаниях профессор Харьковского университета, писатель И. Ф. Тимковский (1772–1853) сообщал со слов И. И. Шувалова, что «с ним он (Ломоносов) составлял проект и устав Московского университета. Ломоносов тогда много упорствовал в своих мнениях и хотел удержать вполне образец Лейденского с несовместными вольностями». Последнее утверждение подтверждается словами Ломоносова из письма к И. И. Шувалову: «…тех совет вашему превосходительству небесполезен будет, которые сверх того университеты не токмо видали, но и в них обучались, так что их учреждения, узаконения, обряды и обыкновения в уме их ясно и живо, как на картине, представляются». Ломоносов, размышляя над устройством будущего Московского университета «по примеру иностранных… что весьма справедливо», намеревался использовать некоторые организационные особенности не только Лейденского, в котором он побывал во время своих скитаний по Германии после ссоры с Генкелем, но и Марбургского университета, в котором он учился. И. Ф. Тимковский писал, что в беседах Ломоносова и И. И. Шувалова обговаривались даже такие детали, как выбор места под университетское здание: «Судили и о том, у Красных ли ворот к концу города поместить его, или на середине, как принято, у Воскресенских ворот; содержать ли гимназию при нем, или учредить отдельно».

В начале лета 1754 года, на основе предварительных обсуждений и споров, Шувалов составил черновое доношение в Сенат и направил его к Ломоносову на прочтение и редактирование. В конце июня — начале июля Ломоносов ответил ему знаменитым письмом, которое и легло в основу проекта университетского устава, оглашенного Шуваловым в Сенате.

Прочитав шуваловский набросок, Ломоносов не был удовлетворен и с характерными оговорками предложил свой вариант проекта: «…желал бы я видеть план, вами сочиненный. Но ежели ради краткости времени или ради других каких причин того не удостоюсь, то, уповая на отеческую вашего превосходительства ко мне милость и великодушие, принимаю смелость предложить мое мнение о учреждении Московского университета…»

Основной принцип устройства университета (о чем и раньше он говорил Шувалову) сводится, по мысли Ломоносова, к тому, «чтобы план Университета служил во все будущие роды». Для этого, считает Ломоносов, при составлении университетского штата нужно исходить из необходимого для основательного обучения числа факультетов, кафедр и профессоров, а не из реально имеющегося числа специалистов, способных сейчас преподавать науки на должном уровне. Даже если окажется слишком много вакансий, свободные средства можно будет употребить с пользой, лишь бы с самого начала поставить все дело на широкую к твердую ногу: «Того ради, несмотря на то, что у нас ныне нет довольства людей ученых, положить в плане профессоров и жалованных студентов довольное число. Сначала можно проняться теми, сколько найдутся. Со временем комплет наберется. Остальную с порожних мест сумму полезнее употребить на собрание университетской библиотеки, нежели, сделав ныне скудный и узкий план по скудости ученых, после, как размножатся, оный снова переделывать и просить о прибавке суммы».

Далее Ломоносов переходит к структуре и штату университета. Он предлагает учредить три факультета: юридический, медицинский и философский. Хотя Ломоносов и считал, что опыт иностранных университетов будет небесполезен для Московского, но не включил в число факультетов богословский, имевшийся во всех западноевропейских учебных заведениях подобного рода.

На этих трех факультетах должно быть не меньше двенадцати профессоров.

На юридическом — три: 1) «профессор всей юриспруденции вообще» (естественное право, право народов, римское право), 2) «профессор юриспруденции российской», 3) «профессор политики» (политическая история и современные межгосударственные отношения).

На медицинском — три: 1) «доктор и профессор химии», 2) «натуральной истории», 3) анатомии.

На философском — шесть: 1) профессор философии, 2) физики, 3) «оратории» (теория и история ораторского искусства), 4) поэзии (теория и история поэзии), 5) истории, 6) «древностей и критики» (то есть археологии).

Кроме того, Ломоносов настаивает на создании университетской гимназии, способной готовить для нее будущих студентов: «При Университете необходимо должна быть Гимназия, без которой Университет, как пашня без семян. О ее учреждении хотел бы я кратко здесь предложить, но времени краткость возбраняет».

Ломоносов определенно чувствует, что Шувалову не терпится поскорее закончить начатое дело и сорвать быстротечную славу создателя первого русского университета по примеру европейских. Поэтому он хочет сам обстоятельно и серьезно довести задуманное до кондиции: «Не в указ вашему превосходительству советую не торопиться, чтобы после не переделывать. Ежели дней полдесятка обождать можно, то я целый полный план предложить могу…»

Шувалов «обождать» не захотел. Уже 19 июля 1754 года он представил в Сенат окончательный проект университета, который тогда же был принят и направлен на конфирмацию Елизавете. В основе его лежал ломоносовский документ (пятый параграф шуваловского проекта университетского устава почти дословно повторяет то место из цитированного письма Ломоносова, где говорится о распределении профессоров по кафедрам). Изменения, внесенные Шуваловым, свелись к сокращению числа кафедр с двенадцати до десяти (кафедра поэзии соединилась с кафедрой красноречия, а кафедра древностей с кафедрой истории) и к введению нового предмета — геральдики — науки о гербах княжеских и дворянских родов, городов и земель. 12 января (25 января по новому стилю) 1755 года, в Татьянин день, императрица подписала ломоносовско-шуваловский проект, который отныне стал именоваться «Указом об учреждении в Москве университета и двух гимназий». Этим же указом И. И. Шувалов был назначен куратором университета.

Как видим, ломоносовская мысль о необходимости гимназии при университете была принята Шуваловым. Ломоносов, со своей стороны, сдержал слово, данное в письме к меценату, и в течение, правда, не «полдесятка» дней, а примерно двух-трех месяцев разработал «целый полный план» гимназического обучения. «Проект регламента Московских Гимназий», законченный Ломоносовым в период между подписанием «Указа об учреждении» (12 января) и торжественным открытием университета (26 апреля), тоже был использован Шуваловым — теперь уже при составлении инструкции первому директору Московского университета А. М. Аргамакову (ум. 1757).

Идея раздельного обучения детей дворян и разночинцев, положенная в основу проекта, не принадлежит собственно Ломоносову: она была узаконена «Указом» от 12 января, в котором говорится о «двух гимназиях». Ломоносову пришлось исходить из нее, хотя сам он выступал против всякой кастовости при обучении. Во всем же остальном «Проект регламента Московских Гимназий» представляет собою явление выдающееся, резко индивидуальное в тогдашней педагогике, основополагающее для всего дальнейшего процесса народного образования в России.

В этом документе подробно разработаны не только общие принципы первоначального обучения, но и мельчайшие подробности, касающиеся обеспечения, быта, поощрения и наказаний учеников и т. д.

Проект состоит из семи разделов: 1. «О приеме школьников в Гимназию», 2. «О содержании жалованных школьников» (то есть находящихся на казенном жалованье: всего таких учеников должно было быть пятьдесят), 3. «О наставлении школьников», 4. «О экзерцициях гимназических» (то есть о классных и домашних занятиях), 5. «О экзаменах, произведениях и выпусках школьников», 6. «О книгах, по которым обучать в школах», 7. «О награждениях и наказаниях».

Информационный взрыв, потрясший на рубеже XVII–XVIII веков европейскую и в особенности русскую культуру, был не менее мощным, чём тот, который переживаем мы в XX веке. Применительно к задачам школьного образования основную проблему, возникающую в связи с этим важным обстоятельством, можно определить так: не раздавить юное сознание обилием новых фактов, но внедрить в него самое необходимое, чтобы дальнейшее его, уже во многом самостоятельное, развитие шло не вопреки, а в соответствии с возросшим средним уровнем научных сведений и представлений эпохи. Вот почему, говоря о «наставлении» гимназистов, Ломоносов специально подчеркивает: «…при обучении школьников паче всего наблюдать должно, чтобы разного рода понятиями не отягощать и не приводить их в замешательство».

Ломоносов составляет «табель по школам и классам», то есть поденное расписание («поутру и ввечеру по три часа») нижнего, среднего и верхнего классов. Он указывает круг предметов, необходимых в гимназиях: арифметику, геометрию, географию, «философии первые основания». Большое внимание уделено преподаванию языков: кроме латинского, который наряду с русским был основным, школьники («смотря по остроте, по летам и по охоте») должны были изучать немецкий, французский, английский, итальянский. Причем Ломоносов считал, что в гимназиях обучение языкам необходимо отличать от гувернерского натаскивания: «Сим языкам обучать не так, как обыкновенно по домам принятые информаторы одною практикою, но показывать и грамматические правила. Притом излишным оных множеством не отягощать, особливо сначала практику употреблять прилежно, слова и разговоры твердить, упражняться в переводах и сочинениях».

Преподавание литературы Ломоносов строит во многом в соответствии со своим личным опытом на основе сочетания традиционных приемов и источников с новыми методами и новым материалом: «…в первом классе обучать российской грамоте обыкновенным старинным порядком, то есть азбуку, часослов и псалтырь, потом заповеди просто… Потом учить писать по предписанному доброму великороссийскому почерку и приучивать читать печать гражданскую». Во втором и третьем классах школьники должны были проходить «в прозе и в стихах российские сочинения, те особливо, которые… к знатному исправлению российского штиля на свет вышли». При этом Ломоносов особо подчеркивает необходимость для гимназистов «прилежно читать славенские книги церьковного круга и их держаться как великого сокровища, из которого знатную часть великолепия, красоты и изобилия великороссийский язык заимствует» (мысль, которую он вскоре разовьет в одном из самых главных своих филологических произведений).

Детально был продуман Ломоносовым список литературы для латинских классов. Сюда он включил, по мере приближения к концу обучения, «Разговоры» Эразма Роттердамского, избранные сочинения Цицерона, Корнелия Непота, Светония, Курция, Вергилия, Горация, Овидия, Тита Ливия, Тацита и др. Из немецких писателей Ломоносов рекомендовал Готшеда, Мосгейма, Коница, Гюнтера и др., из французов — Фенелона, Мольера и Расина.

Преподавание «первых оснований нужнейших наук» Ломоносов предлагал вести, опираясь на пособия своего марбургского учителя Вольфа. Для этого он планировал «во втором классе употреблять из Волфова сокращения «Арифметику» и «Геометрию» (которые нарочно с немецкого перевесть и напечатать)». Логику, метафизику, физику должно было преподавать по ломоносовскому переводу «Волфианской физики» Тюммига, вышедшему еще в 1746 году.

Для управления учебным процессом Ломоносов вводит свою систему отметок, наказаний и поощрений. Отметки предполагались следующие: В. И. — «все исполнил», Н. У. — «не знал уроку», Н. Ч. У. — «не знал части уроку», 3. У. Н. Т. — «знал урок нетвердо», Н. 3. — «не подал задачи», X. 3. — «худа задача», Б. Б. — «болен», X. — «не был в школе», В. И. С. — все исполнил с избытком», Ш. — «шабаш».

Наказания (приватные и публичные) полагались за неусердие на уроках, а также провинности в поведении и варьировались по тяжести проступка, от простых выговоров и предупреждений («угроз») до битья «по рукам ферулею» (линейкой) и порки «лозами по спине». Но, не в пример другим авторам гимназических инструкций из Петербургской Академии — Г.-Ф. Миллеру, Г. Н. Теплову, И.-Э. Фишеру, И.-Д. Шумахеру, — Ломоносов не ограничился одними только наказаниями. Он предусмотрел целый ряд разнообразных поощрительных мер — устные похвалы, награждение книгами и инструментами, серебряными медалями. Была предусмотрена и такая, например, характерная форма поощрения отличившихся и одновременно наказания провинившихся учеников: «…чтоб им те кланялись в школе, которые то должны делать вместо штрафа».

Было и еще одно важное отличие ломоносовского московского проекта от регламентов и инструкций, принимавшихся в Петербурге. Оно содержалось в § 3: «В обоих гимназиях на жалованье в комплете не должно быть иностранных больше пятой доли…» Эта оговорка была очень важна, ибо Ломоносов по своему опыту знал, как обстояли дела в гимназии при Академическом университете в Петербурге: там на протяжении первых двадцати лет число детей иностранцев постоянно составляло почти половину от общего числа («комплета») учащихся, а, скажем, в 1737-м, 1738-м, 1739-м, 1743 годах в Академическую гимназию вообще принимались только иностранцы.

Ломоносов действительно составил «целый полный план», в котором подробнейшим образом было даже расписано, как тратить положенные на каждого казеннокоштного ученика годовые деньги (в полтора раза больше, чем сам он получал в Славяно-греко-латинской академии): «Определенные 15 рублев в год каждому школьнику употребить на их одеяние и на другие потребности, чему всему реестр положен с ценами в следующей табели на два года.

Кафтан с камзолом суконный и с лосиными штанами — 8 руб. Шуба баранья, покрытая крашеною льняною материею — 2 руб. Епанча — 3 руб. Две шляпы по 30-ти копеек — 60 коп. 8 пар башмаков по 25 копеек — 2 руб. Шапка — 50 коп. Сапоги — 50 коп. 6 рубашек по 30-ти копеек — 1 руб. 80 коп. На черные фроловые галстуки — 50 коп. Тюфяк — 50 коп. Одеяло — 40 коп. Две простыни — 80 коп. Кровать — 15 коп. Две подушки — 35 коп. Прачке — 1 руб. Платки, полотенца, мыла — 1 руб. На баню — 50 коп. Запонки, пряжки, подвязки — 50 коп. Всего: 24 руб. 10 коп. Остальные от каждого школьника 3 руб. 60 коп., а от 50-ти 180 руб. в два года употреблять им на свечи, на бумагу, на перья и чернило и на покупку самых нужнейших книг, по которым должны они обучаться». Вот так — с размахом и одновременно в подробностях — продумал Ломоносов подготовку гимназистов, или, по его выражению, семян для университетской пашни.

В сообщении из Москвы от 1 мая «Санктпетербургские ведомости» рассказали о торжественном открытии Московского университета. Среди его профессоров были два ученика Ломоносова, которые выступили на торжестве. Антон Алексеевич Барсов (1730–1791), занявший должность профессора математики и красноречия, обратился к гимназистам с «Речью о пользе учреждения императорского Московского университета», в которой в полном соответствии с утилитарными воззрениями века Просвещения поставил перед юными слушателями вопрос: «Что может причиною нашего быть благополучия, и отчего оное как действие последовать может?» И отвечал, что только науки, а из них только «философия приобучает разум к твердому познанию истины, чтобы оный напоследок знать мог, в чем наше истинное благополучие заключается». Трудно сказать, до конца ли поняли юные слушатели глубокий смысл речи А. А. Барсова. Но со временем они (каждый, правда, на свой манер) разобрались в поставленном вопросе и ответили на него всей своей последующей жизнью. Ведь среди них были в тот день — одиннадцатилетний Николай Новиков, десятилетний Денис Фонвизин и его девятилетний брат Павел (в будущем тоже писатель и один из директоров Московского университета). Был там и шестнадцатилетний Григорий Потемкин. Сюда же следует добавить имя еще одного мальчика, Александра Радищева (который через несколько лет поселится в семье первого директора университета А. М. Аргамакова и начнет проходить гимназический курс на дому под руководством университетских профессоров). Это были семена, сулившие могучие всходы, бурный рост и обильный, но трудный урожай, пожинать который придется уже девятнадцатому веку.

Другой и, пожалуй, самый любимый из учеников Ломоносова, блестящий поэт и переводчик Николай Никитич Поповский (1730–1760), ставший профессором философии и элоквенции, произнес торжественную речь, которая одновременно была и первой лекцией по философии, то есть по его основному курсу. В отличие от Барсова он построил свое выступление на более общих основаниях. Ораторское мастерство его в этой «Речи», говоренной при начатии философических лекций при Московском университете» показывает в нем внимательного читателя ломоносовской «Риторики», а также заставляет вспомнить лучшие страницы «Слова о пользе Химии». Кроме того, необходимо иметь в виду, что около трех месяцев спустя, когда речь Поповского готовилась к напечатанию в академическом журнале «Ежемесячные сочинения» (1755, август, с. 177–186), Ломоносов прочитал ее и внес ряд поправок.

Широко и величаво, риторически безупречно развивает Поповский центральный образ своей речи, объясняющий слушателям, что же такое философия и чем она занимается: «Представьте в мысленных ваших очах такой храм, в котором вмещена вся Вселенная, где самые сокровеннейшие от простого понятия вещи в ясном виде показываются; где самые отдаленнейшие от очес наших действия натуры во всей своей подробности усматриваются; где все, что ни есть в земле, на земле и под землей, так как будто на высоком театре изображается; где солнце, луна, земля, звезды и планеты в самом точном порядке, каждая в своем круге, в своих друг от друга расстояниях, с своими определенными скоростями обращаются; где и самое непостижимое Божество, будто сквозь тонкую завесу, хотя не с довольною ясностию всего непостижимого своего существа, однако некоторым возбуждающим к благоговению понятием себя нам открывает; где совершеннейшее наше благополучие, которого от начала света ищем, но сыскать не можем и по сие время, благополучие, всех наших действий внешних и внутренних единственная причина, в самом подлинном виде лицо свое показывает; одним словом, где все то, что только жадность любопытного человеческого разума насыщаться желает, все то не только пред очи представляется, но почти в руки для нашей пользы и употребления предается. Сего толь чудного и толь великолепного храма, который я вам в неточном, но только в простом и грубом начертании описал, изображение самое точнейшее есть философия».

В этом панегирике в честь философии влияние Ломоносова прослеживается не только в риторической манере, но и в существе высказываемых идей. Прежде всего это относится к излагаемой чуть ниже мысли Поповского о том, что философию следует преподавать на русском языке, а не на латыни и что русский язык достаточно развит для этого: «Что ж касается до изобилия российского языка, в том пред нами римляне похвалиться не могут. Нет такой мысли, кою бы по-российски изъяснить было невозможно. Что же до особливых надлежащих к философии слов, называемых терминами, в тех нам нечего сумневаться».

Сам Ломоносов, должно быть, еще в Марбурге размышлял о необходимости преподавать философию на русском языке. Вольф, наставлявший его в атом предмете, сам, как уже говорилось, не был оригинальным философом, учил удобопонятным вещам (например: все в мире устроено целесообразно, всякая вещь чему-нибудь да служит), популяризировал идеи своего гениального коллеги Лейбница, гуманно упрощая их (все в мире и без того хорошо, а должно быть еще лучше). Но в чем была совершенно выдающаяся, великая роль Вольфа в истории немецкой философии, так это в том, что он первым в Германии начал писать философские сочинения и преподавать свой предмет на живом родном языке. Именно это в XIX веке поставит ему в решающую заслугу Гегель в третьем томе своей «Истории философии» и укажет, что любой народ только тогда становится действительно просвещенным, культурно полноценным, когда свое понятие о мировом духе выражает своими же словами. Все это, вне сомнения, надо иметь в виду, говоря о Ломоносове, основателе храма наук, и просветительской активности молодой профессуры Московского университета.

Тем более что именно в 1755 году, через пять месяцев после его торжественного открытия, Ломоносов заканчивает работу над капитальным трудом, которым он занимался в течение последнего года (в параллель с другими великими трудами), когда и эта мысль о необходимости «вольного философствования» на русском языке получила свое убедительное обоснование.