Лучший способ обогащения языка это восстановление прежде накопленных и утерянных богатств сочинение

Обновлено: 09.01.2023

Каждый человек часто стоит перед выбором. Например, употребить звучное, экзотичное иноязычное слово или же понятный большинству русский аналог. Наверное, это происходит потому, что хочется казаться образованнее, неповторимее, оригинальнее. Что ж, знать семантику варваризмов полезно, но злоупотреблять ими всё же вредно. Любой язык живет по своим внутренним законом и вторжение инородного слова сужает рамки развития языка, ущемляет национальные интересы. Разумеется, выбор за нами .

Несложен мир. Совсем не сложен.

Мир прост. Он, в принципе, таков,

Что может быть легко разложен

На мудрецов и простаков.

Мы — простаки. Мы в жизнь бежим.

Мы верим в хлеб, в любовь и книги,

И не подсчитываем миги,

Что составляет нашу жизнь.

И год как день. И день как миг.

Мы жмём сквозь беды и невзгоды

И экономим чьи-то годы

За счёт непрожитых своих.

А мудрецы глазеют вслед,

Их жизнь скупа и неразменна ,

В ней ни рассвета, ни разбега,

Ни взлёта, ни паденья нет.

Каждый человек проходит путь длиной в жизнь. Мой путь в педагогическую профессию предопределён семейными традициями, и уже лет с шести я точно знала, кем быть. С годами в своём выборе только укреплялась, хотя о трудностях этой деятельности знала. Знала и о том, что потребуются огромные душевные силы, непрерывное интеллектуальное развитие, соответствие нравственным законом, которые постоянно обязывают. С такой установкой начала и продолжаю трудиться в школе.

Те, кто посвятил себя педагогическому труду, идут по пути поиска, сомнений, открытий. И нет пути благороднее, но и нет пути труднее, на котором надо рваться, путаться, биться, ошибаться, начинать и бросать, и опять начинать, и вечно бороться и лишаться, иначе –спокойствие ,а значит, душевная подлость.

— Ты говоришь, что любовь, но я вижу только терпение и жалость.

— Так это и есть любовь: терпение и жалость.

— Бог с тобой! Но где же тогда же радость и счастье. Разве они осуждены оставаться за бортом любви?

— Радость и счастье- это дети любви, но сама любовь, как сила,- это терпение и жалость… И я хочу, чтобы ты вырос и стал счастливым.

Что ж, сейчас школу можно позвать бурным океаном: но счастлив тот, кто плывет на корабле с компасом. И правят этим кораблём, конечно же, Колумбы…

Если Вы считаете, что материал нарушает авторские права либо по каким-то другим причинам должен быть удален с сайта, Вы можете оставить жалобу на материал.

Способы обогащения языка это восстановление прежде накопленных

Функционирует при финансовой поддержке Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям

Солженицын А.И. Русский словарь языкового расширения. — 3-е изд.

Описание

ОБЪЯСНЕНИЕ

При составлении словаря мне много помог мой младший сын Степан. Сердечно благодарю Елену Дорман за огромный труд по набору этого словаря.

Михаил Ломоносов

Европеизация

О том, что в определённое время устный русский язык высшего света был скорее диалектом при французском, известно многим. В письменный русский французский флёр ввёл Николай Карамзин. Отойдя от классицизма, литератор увлёкся сентиментализмом бедной Лизы и Натальи, боярской дочери. За его сентиментализмом признают новое литературное течение, но сам автор творил не новый стиль, а новый русский язык – без церковного влияния.

Николай II

В число проведённых Николаем II реформ не входит изменение русского языка. Широкой общественности известна реформа 1918 года. Новое советское государство избавлялось от пережитков прошлого. Однако именно Николай II обратил внимание на требования времени, уже в 1904 году при Российской Академии Наук была организована Орфографическая комиссия под началом известного русского языковеда Филиппа Фёдоровича Фортунатова. Лингвисты задумались об упрощении языка, прежде всего, для школьников.

Полагалось, что языковое упрощение позволит лишить школы отстающих учеников. Проект реформы был готов к 1912 году и избавлял от достаточного количества орфографических правил, а в магазинах появились первые робкие издания с новыми правилами орфографии. Грамотности реформа, впрочем, не добавила, а новым проектом заинтересовались лишь после Февральской революции. Слава у реформы с имперскими корнями выходила революционной – в период Гражданской войны на территориях, принадлежащих белым, новая орфография не использовалась категорически.

Футуристы

Русский словарь языкового расширения

Попытка Александра Исаевича Солженицына воскресить красоту русского языка отразилась в выпущенном в 1995 году словаре. В предисловии к Русскому словарю языкового расширения Солженицын пишет:

Кофе и йогУрт

Мысль о том, что реформы по упрощению русского языка – это бесконечный процесс, приходит в головы и наших современников. Попытки унификации языка – достояние двухтысячных.

О широкой реформе русского языка на государственном уровне задумались достаточно давно. Вплоть до 2009 года о начинаниях государства, однако, знали мало.

Михаил Ломоносов

Европеизация

О том, что в определённое время устный русский язык высшего света был скорее диалектом при французском, известно многим. В письменный русский французский флёр ввёл Николай Карамзин. Отойдя от классицизма, литератор увлёкся сентиментализмом бедной Лизы и Натальи, боярской дочери. За его сентиментализмом признают новое литературное течение, но сам автор творил не новый стиль, а новый русский язык – без церковного влияния.

Николай II

В число проведённых Николаем II реформ не входит изменение русского языка. Широкой общественности известна реформа 1918 года. Новое советское государство избавлялось от пережитков прошлого. Однако именно Николай II обратил внимание на требования времени, уже в 1904 году при Российской Академии Наук была организована Орфографическая комиссия под началом известного русского языковеда Филиппа Фёдоровича Фортунатова. Лингвисты задумались об упрощении языка, прежде всего, для школьников.

Полагалось, что языковое упрощение позволит лишить школы отстающих учеников. Проект реформы был готов к 1912 году и избавлял от достаточного количества орфографических правил, а в магазинах появились первые робкие издания с новыми правилами орфографии. Грамотности реформа, впрочем, не добавила, а новым проектом заинтересовались лишь после Февральской революции. Слава у реформы с имперскими корнями выходила революционной – в период Гражданской войны на территориях, принадлежащих белым, новая орфография не использовалась категорически.

Футуристы

Русский словарь языкового расширения

Попытка Александра Исаевича Солженицына воскресить красоту русского языка отразилась в выпущенном в 1995 году словаре. В предисловии к Русскому словарю языкового расширения Солженицын пишет:

Кофе и йогУрт

Мысль о том, что реформы по упрощению русского языка – это бесконечный процесс, приходит в головы и наших современников. Попытки унификации языка – достояние двухтысячных.

О широкой реформе русского языка на государственном уровне задумались достаточно давно. Вплоть до 2009 года о начинаниях государства, однако, знали мало.

Обратим внимание, сами же историки сообщают: В северной части Германии стандартный немецкий язык распространился как язык государственного управления и школьного образования только лишь во время Реформации. Мартин Лютер перевёл (1521-34гг.) Новый Завет и Ветхий Завет на тогда ещё не устоявшийся стандартный новонемецкий письменный язык (Neuhochdeutsch). Язык, использованный им в этих переводах, повлиял на язык целых поколений.

Напомним, что здесь мы ещё даже не вышли за рамки традиционной воззрения на историю возникновения и становления немецкого языка, и опираемся пока исключительно на сведения из самой официальной науки.

Напомним, более подробные разбор заимствований слов в различных языках, в том числе и в немецком, мы приводили в предыдущих работах по языку, и будем приводить в последующих.

Сообщаются и другие, не менее любопытные сведения, больше похожие уже на открытое признание:

«В средние века происходит формирование фонетики и морфологии, лексического строя и синтаксиса немецкого языка. Большую роль в становлении современного немецкого языка, история которого начинается примерно со второй половины 17 века, сыграли не только переводы Библии Мартина Лютера, но и творчество знаменитых немецких писателей, таких как Иоганн Вольфганг фон Гёте (р.1749), Фридрих Готлиб Клопшток (р.1724) и Иоганн Кристоф Готтшед (р.1700), труды Иоганна Кристофа Аделунга (р.1732), братьев Гримм (р. 1785 и 1786) и Конрада Дудена (р. 1829).

Совершенно верно. Как мы и предполагали, первый толчок к формированию структур будущего новонемецкого языка задают работы немецких отцов-основоположников, получивших позже в народе заслуженную славу великих писателей, переводчиков и языковедов. Все перечисленные деятели (не считая Мартина Лютера), творили в 17-18 веках. Что и следовало доказать.

Дабы как-то прикрыть труднообъяснимые несуразности, содержащиеся в самой структуре языка, немецкие языковеды все связанные с этим беды сваливают на его сложную грамматическую структуру. Так и пишут:

В конце приводим некоторые полезные сведения, касающиеся, как мы теперь выяснили, молодой истории немецкого языка:

1. Первый большой словарь немецкого языка выпустил Иоганн Кристоф Аделунг в 1781 году.

2. Братья Гримм в 1852 году начали создание обширного Словаря немецкого языка (Deutsches Worterbuch), который был завершён лишь в 1961 году.

Привет от киевских филологов:

Вывеска на пляже: В связи с объявлением украинского языка государственным, крики о помощи на русском языке рассматриваться не будут.

Читайте также:

  

• Напишите сочинение рассуждение объясните как вы понимаете смысл фрагмента текста ее мучила совесть

  

• Написать сочинение петр i и карл xii в поэме полтава

  

• Одно дерево еще не лес сочинение

  

• Сочинение рассуждение подготовка к огэ 9 класс

  

• Сочинение ораторского жанра что такое

1 ответ:

Читайте также

Александр Исаевич Солженицын был избран действительным членом Российской Академии наук в июне 1997 года. 19 ноября 1998 года он также был награждён высшей наградой РАН — Большой золотой медалью имени М.В. Ломоносова — “за выдающийся вклад в развитие русской литературы, русского языка и российской истории”.

С точки зрения политической это избрание с последующим награждением было одной из справедливых акций общественного покаяния перед выдающимся гражданином страны, проведшим многие годы в вынужденном изгнании. Но и с точки зрения профессиональной избрание Солженицына академиком по Отделению языка и литературы (ныне Отделение историко-филологических наук) безупречно. Традиция увенчивать мастеров слова, писателей академическими регалиями имеет в России давнюю традицию, восходящую ещё к Российской Академии, членами которой были Г.Р. Державин, Н.М. Карамзин, В.А. Жуковский, А.С. Пушкин, другие выдающиеся русские литераторы.

Хотя после смерти в 1841 году многолетнего президента Российской Академии А.С. Шишкова её влили в состав Императорской Академии наук, через несколько ­десятилетий, к столетию со дня рождения А.С. Пушкина, произошло некоторое возвратное движение — в Академии был учреждён Разряд изящной словесности Отделения русского языка и словесности, куда избирали не только учёных, но и писателей. Члены получали звание почётного академика по Разряду изящной словесности Отделения русского языка и словесности. Среди них были поэты А.М. Жемчужников и В.С. Соловьёв, писатели В.Г. Короленко, А.П. Чехов, И.А. Бунин, драматург А.В. Сухово-Кобылин, правовед и литератор А.Ф. Кони, театральные деятели К.С. Станиславский и А.И. Сумбатов-Южин…
В советское время традиция была после некоторой заминки продолжена. Академиками, уже полновесными, стали Алексей Толстой и Михаил Шолохов; моногопишущий и как-то неповреждённо перебравшийся из Серебряного века С.Н. Сергеев-Ценский; лауреат Сталинской и Ленинских премий, Герой соцтруда и, как теперь говорят, неотступчивый православный христианин Леонид Леонов; а ещё почему-то украинский соцреалист и функционер Александр Корнейчук… Кажется, всё.

Но не стану высказываться здесь о составе, тем более о причинах, по которым коммунисты делали писателей академиками (отдельная песня — писатели в академиях республик, входивших в состав СССР). Подчеркну ещё раз — сам принцип неплох: если главное академическое учреждение присматривается к особенностям литературной деятельности писателей и даже готово предоставить иным из них место в своих пространствах, значит, здесь действительно думают о необходимости связей между наукой и жизнью.

Начало пути к академическим одеяниям (правда, не знаю, существуют ли таковые в РАН) у Александра Исаевича, очевидно, надо связать с его знаменитой статьёй «Не обычай дёгтем щи белить, на то сметана», напечатанной в «Литературной газете»
(4 ноября 1965). На неё было немало печатных откликов, говорят, даже ходила по рукам дружеская пародия «Не обычай лаптем щи хлебать, на то калоша» (правда текста её мне пока что разыскать не удалось). Статья эта, кстати, стала единственной газетной публикацией в Советском Союзе вплоть до изгнания. В пояснении к статье в постсоветском издании (Солженицын Александр. Публицистика: В 3 т. Ярославль, 1996. Т. 2) Н.Д. Солженицына пишет, что в этой статье “цензурные рамки не позволили указать на порчу русского языка социалистическими перьями начала ХХ века, затем и всею коммунистическою печатью”.

Однако А.И. Солженицыну с его таранным характером удалось в статье не менее важное. Будущий академик РАН, избранный по Отделению языка и литературы (языкознание), выступил с жёсткой критикой не на кого иного, как на академика-секретаря Отделения литературы и языка АН СССР, директора Института русского языка АН СССР, главного редактора журнала «Вопросы языкознания» Виктора Владимировича Виноградова. Он, справедливости ради отметим, и литературовед был не из последних.

А.И. Солженицын откликнулся на «Заметки о стилистике» В.В. Виноградова, напечатанные в той же «Литературной газете», потому, что, как он пишет, статья “рождает досадное ощущение: и тоном своим, и неудовлетворительным подбором примеров, и — в противоречие с содержанием — собственным дурным русским языком”.

Солженицын показывает, что маститый лингвист, несправедливо предавая поруганию писателей за их живой язык (здесь сказано слово в защиту и молодого тогда прозаика Василия Шукшина), сам “своей авторской речью… подаёт нам худой образец. Он не ищет выразительных, ёмких слов и мало озабочен их гибким русским согласованием”. По убеждению Солженицына, «Заметки» Виноградова “угнетают наше чувство языка, затемняют предмет, вместо того, чтобы его разъяснить, горчат там, где надо сдобрить”.

Сегодня видно, что, несмотря на цензурные изъятия, которые, впрочем, связаны с конкретно-историческим бытованием русского языка, в статье А.И. Солженицына, помимо прочего, обозначена и в газетных пределах рассмотрена очень болезненная проблема, доныне остающаяся актуальной, — проблема языка филологической науки.

Да, научная письменная речь требует особой точности, у неё особая лексика и даже синтаксис, не всегда способные вместить выразительные богатства родного языка. Но всё же сам предмет филологии — язык, речь устная и письменная — требует от филологов особых усилий в том, что Солженицын назвал выправлением “склада нашей письменной (авторской) речи так, чтоб вернуть ей разговорную народную лёгкость и свободу”.

Статья 1965 года и сегодня остаётся злободневной. Надо признать честно: далеко не во всех классах уроки литературы и русского языка становятся часами очищения языка школьников от словесных шлаков, временем выработки внятной, сильной, выразительной речи. Почему? — становится яснее после боевой статьи А.И. Солженицына.

Научное наследие писателя своеобразно, но весомо. Время его систематического описания и изучения, очевидно, только настаёт, а мы в сегодняшней «Школе филологии» обратим внимание ещё на два труда Александра Исаевича, непосредственно связанных с проблематикой статьи «Не обычай дёгтем щи белить, на то сметана».

В 1990 году в московском издательстве «Наука» был выпущен составленный А.И. Солженицыным «Русский словарь языкового расширения» (2-е издание — 1995, издательство «Голос»; по нему фрагмент здесь и печатается). Эта в высшей степени интересная и полезная в школьной практике книга предваряется «Объяснением» писателя, где он рассказывает о замысле (ещё в лагерные времена) и воплощении своего труда, созданного на основе славного Словаря В.И. Даля.

А.И. Солженицын пишет, что вся эта работа в целом помогла ему “воссоздать в себе ощущение глубины и широты русского языка, которые я предчувствовал, но был лишён их по своему южному рождению, городской юности, — и которые, как я вcё острее понимал, мы все незаслуженно отбросили по поспешности нашего века, по небрежности слово­употребления и по холостящему советскому обычаю. Однако в книгах своих я мог уместно использовать разве только пятисотую часть найденного. И мне захотелось как-то ещё иначе восполнить иссушительное обеднение русского языка и всеобщее падение чутья к нему — особенно для тех молодых людей, в ком сильна жажда к свежести родного языка, а насытить её — у них нет того многолетнего простора, который использовал я. И вообще для всех, кто в нашу эпоху оттеснён от корней языка затёртостью сегодняшней письменной речи. Так зародилась мысль составить «Словарь языкового расширения» или «Живое в нашем языке»: не в смысле «что живёт сегодня», а — что ещё может, имеет право жить. С 1975 года я для этой цели заново стал прорабатывать словарь Даля, привлекая к нему и словный запас других русских авторов, прошлого века и современных (желающие могут ещё многое найти у них, и словарь значительно обогатится); также исторические выражения, сохраняющие свежесть; и слышанное мною самим в разных местах — но не из штампов советского времени, а из коренной струи языка.

Лучший способ обогащения языка — это восстановление прежде накопленных, а потом утерянных богатств. Так и французы в начале XIX века (Ш. Нодье и др.) пришли к этому верному способу восстанавливать еврофранцузские слова, уже утерянные в XVIII веке. (Но нельзя упустить здесь и других опасностей языку, например, современного нахлына международной английской волны. Конечно, нечего и пытаться избегать таких слов, как компьютер, лазер, ксерокс, названий технических устройств. Но если беспрепятственно попускать в русский язык такие невыносимые слова, как «уик-энд», «брифинг», «истеблишмент» и даже «истеблишментский» (верхоуставный? верхоуправный?), «имидж», то надо вообще с родным языком распрощаться. Мои предложения могут и не быть приняты, но не защищать язык по этой линии мы не можем. Другие, ещё далевские предложения о замене слов, не все привившиеся, я привожу, однако, как напоминание, с оговоркой «иногда можно сказать» — хотя бы для редких случаев, хотя бы в художественных произведениях.)”

Ещё одна принципиальная для понимания языковых исканий А.И. Солженицына работа — его статья «Некоторые грамматические соображения (1977–1982)». Разумеется, она заслуживает полного прочтения и перечитывания, но для начала, в рамках наших возможностей, предлагаем читателям как предварение к будущему знакомству несколько фрагментов из неё, представляющихся особенно животрепещущими (текст печатается по изданию: Солженицын Александр. Публицистика:
В 3 т. Ярославль, 1997. Т. 3. С. 524–538).

* * *

При печатании текстов нельзя было многажды не столкнуться с некоторыми неясностями и недостатками действующей русской орфографии и в иных случаях не предпринять самостоятельных шагов. Эти решения и объясняются здесь.

“ЯТЬ” и “Ё”

Совместная судьба этих двух букв характерна для торопливой энтропийной реформы 1917–18 годов и затем десятилетних полос пренебрежения русским языком. Как будто имелась в виду широкая механическая доступность грамоты — на самом деле безжалостно сглаживался рельеф языка и смазывались его драгоценные различия.

Мгновенное и бесповоротное искоренение “ятя” из самой даже русской азбуки повело к затемнению некоторых корней слов, а значит смысла и связи речи, затруднило беглое чтение. <…>

Б́ольшая часть всех этих потерь уже непоправима. Кажется маловероятным восстановление буквы “ять” хотя бы в частичных правах. Но на наших глазах происходит и уничтожение “ё”. Эта буква не отменялась специально советским законом, но годами была покинута и стёрта в потоке всеобщей нивелировки и всеобщего безразличия к языку: её перестали набирать типографии, перестали требовать корректоры и учителя, исчезла клавиша “ё” на многих пишущих машинках. Эта бессмысленная нивелировка уже сегодня приводит к затруднениям и ошибкам чтения.

Я больно ощущаю ещё эту последнюю потерю нашего языка, даже и не подневольную, но от небрежности и от потери интереса, только. Уже сейчас на некоторых фразах приходится останавливаться, возвращаться, перечитывать: понимать ли “все” или “всё”. И не всегда это однозначно понимается. Теперь пишется одинаково: “хоронили в белье” или “не тратились на белье” — уродливая энтропия падежей.

Не признавать “ё” — значит содействовать расхождению написания и произношения. Уже в ближайшем поколении начнётся (а у иностранцев и сегодня происходит) двоение в произношении многих слов, вплоть до “ещё”; “ё” будет теряться всё глубже, станет изменяться звуковая картина нашего языка, произойдёт фонетическое перерождение многих слов.

А между тем с уничтожением “ятя” именно употребление “ё” во многих случаях оставалось препятствием для языковой энтропии. Пока существовал “ять”, многие различия были понятны и без “ё” (откуда и взялось представление о необязательности этой буквы):

всђ и все (всё);
слђз (от слђзать) и слез (слёз);
мђл (сущ.) и мел (мёл);
чђм и о чем (о чём);
осђл (осыпался, обосновался) и осел (осёл) и др.

Ныне последовательность в употреблении “ё” частично покрыла бы утерю “ятя”.
Пренебрежение буквой “ё” неизбежно затянет нас и в дальнейшую энтропию языка. Как “незачем ставить две лишние точки, и так понятно” — скажут скоро: “незачем ставить шляпку над «и», и так понятно”. Сегодняшним нам было бы действительно почти понятно: маиор, иог, каима, жнеика, вои, конвои, — но очень скоро это привело бы к затемнению смысла и дальнейшему разрушению языка.

И потеря “ё” ничем не восполнима при передаче народного произношения: в ём, одно ё и т.д.
Но “ё” ещё можно успеть отстоять. И такая попытка делается в данном собрании. Нам удалось осуществить добавку “ё” в шрифт электронной наборной машины, где, разумеется, этой буквы не было.

Мы поступали так: ставили “ё” во всех однозначных и несомненных случаях. Также — когда автор весомо предпочитает в данном случае “ё” из вариантов. Или когда надо передать определённое произношение персонажа. Если же произношение слова практически двоится, возможно в двух вариантах — и “е” и “ё”, — то оставляли “е”, для того чтобы читатель мог принять для себя любой вариант. Так было чаще всего в причастиях:

воз-, от-, разведенный, запеченный, зароненный, заснеженный, изнеможенный, настороженный, недоуменный, неметенный, новоиспеченный, новорожденный, обойденный, оцененный, при-, от-, увезенный, при-, с-, унесенный, приотворенный, примененный;
в соответственных существительных:
настороженность, недоуменность;
в некоторых прилагательных и в кратких причастиях:
беленая, введен, завезен, изобретен, моченая, повторен —
и в ряде других случаев:
блеклый, на черта, неподалеку, оперлась, перекресток, пересек, ремнем, распростерлась, сек, трехсотлетие, углем, упершись.

Отсутствие i во всех наборных алфавитах также очень чувствительно и приводит к затемнению смысла и досадной путанице в религиозно-философских текстах и в распространённых ныне рассуждениях о мировых проблемах и проблемах мира-войны, о мiре (Вселенной, Земле, человечестве) и мире (отсутствии войны, согласии, покое) с их производными. И передача крестьянского мiра (как и церковного мyра) через и приводит к утере окраски и духа слова. Однако мы не имели технической возможности провести эту разницу последовательно, а лишь в немногих исключительных местах.

Отсутствие i затрудняет также и точное воспроизведение украинской речи: приходится пользоваться и вместо i, потому и ы вместо и. <…>

А коль скоро путь не пройден, и не может быть пройден, то, когда фонетическим написанием затемняется смысл слов, пишущим должно быть предоставлено право частично возвращать смысловую запись:

не — черессильно, ниссылал, бесклассовый,
а — черезсильно, низсылал, безклассовый.

Из написаний “предызбрать” и “предъизбрать” мы находим второе преимущественным.

построжеть (самому) — построжить (кого);
обезоружеть (самим) — обезоружить (кого). <…>

Как правило, мы пишем Государь с большой буквы (как руководитель государства, наряду с Государственной Думой и Государственным Советом), но государыня с маленькой. Так же с малой — его величество, император, царь, августейшая семья, если это не цитата и если по тексту в эти слова не вкладывается повышенный эмоциональный смысл.

Также в зависимости от контекста колеблются у нас написания: Действующая Армия (с самым уважительным смыслом), Действующая армия (более служебно), действующая армия (косвенно, вскользь). То же и: Главнокомандующий и главнокомандующий; Двор и двор; Учредительное Собрание и учредительное собрание.

Слово Бог пишется с большой буквы всегда, когда ему придаётся религиозный и вообще наполненный смысл. Но в служебно-бытовом употреблении, в затёртых словосочетаниях — с маленькой:

окошко не дотягивалось до божьего света;
работа выходила на божий свет;
ей-богу; о, господи (мимоходом).

Также и боги — при многобожии или в переносном смысле: боги рынка. <…>

* * *

С кончиной А.И. Солженицына традиция избрания писателей в академики вновь, как бывало уже не раз, вошла в пору некоторого замирания — в настоящее время среди членов РАН, кроме её иностранного члена, французского романиста Мориса Дрюона, писателей нет.

Но академическое дело суеты не терпит, а планка для претендентов после присутствия Солженицына в Академии стоит очень высоко и крепко.

Category:

• Литература
• Cancel

РУССКИЙ ЯЗЫК

«Лучший способ обогащения языка — это восстановление преж­де накопленных, а потом утерянных богатств», —
пишет в пре­дисловии к Словарю его автор-составитель А.И. Сол­же­ни­цын.
Современная устная и письменная речь заметно оскуде­ва­ет, становится бедной и невыразительной, и при этом мы не­оправ­данно отказываемся от еще жизнеспособных пол­но­кров­ных слов, которым грозит преждевременное отмирание.
«Сло­варь языкового расширения» означает: собрание слов, смеж­ных с обычно употребляемым языковым объемом, но по разным причинам из этого употребления выпавших. Задача Словаря — напомнить о них, то есть о «живом в нашем языке»,
по выражению А.И. Солженицына.

РУССКИЙ СЛОВАРЬ ЯЗЫКОВОГО РАСШИРЕНИЯ

РУССКИЙ СЛОВАРЬ ЯЗЫКОВОГО РАСШИРЕНИЯ (124Мб)

РУССКИЙ СЛОВАРЬ ЯЗЫКОВОГО РАСШИРЕНИЯ /
Сост. А.И. Солженицын. 3-е изд. М.: Русский путь, 2000. 280 с.

«Лучший способ обогащения языка — это восстановление преж­де накопленных, а потом утерянных богатств», — пишет в пре­дисловии к Словарю его автор-составитель А.И. Сол­же­ни­цын. Современная устная и письменная речь заметно оскуде­ва­ет, становится бедной и невыразительной, и при этом мы не­оправ­данно отказываемся от еще жизнеспособных пол­но­кров­ных слов, которым грозит преждевременное отмирание. «Сло­варь языкового расширения» означает: собрание слов, смеж­ных с обычно употребляемым языковым объемом, но по разным причинам из этого употребления выпавших. Задача Словаря — напомнить о них, то есть о «живом в нашем языке», по выражению А.И. Солженицына.

Русский словарь языкового расширения по частям:

• Объяснение (с. 1-6), 2,11 Мб
• Грамматически и локальные указания (с. 7), 233 Кб
• Другие сокращения. Авторы (с. 8), 222 Кб
• А (с. 9), 420 Кб
• Б (с. 9-24), 7,7 Мб
• В (с. 24-48), 11,7 Мб
• Г (с. 48-53), 2,8 Мб
• Д (с. 53-63), 5,07 Мб
• Е (с. 63-64), 871 Кб
• Ж (с. 64-66), 1,34 Мб
• З (с. 66-82), 7,88 Мб
• И (с. 82-90), 3,9 Мб
• К (с. 90-99), 4,43 Мб
• Л (с. 99-105), 3,06 Мб
• М (с. 105-113), 3,97 Мб
• Н (с. 113-137), 11,4 Мб
• О (с. 138-164), 12,4 Мб
• П (с. 164-184), 9,74 Мб
• П (с. 185-206), 10.1 Мб
• Р (с. 207-217), 4,97 Мб
• С (с. 218-239), 10,1 Мб
• Т (с. 239-245), 3,27 Мб
• У (с. 245-254), 4,58 Мб
• Ф (с. 255), 399 Кб
• Х (с. 255-257), 1,3 Мб
• Ц (с. 258), 391 Кб
• Ч (с. 258-262), 2,22 Мб
• Ш (с. 262-264), 1,4 Мб
• Щ (с. 264-265), 843 Кб
• Э-Ю (с. 265), 392 Кб
• Я (с. 266-267), 884 Кб
• Добавление (с. 267), 408 Кб
• О лошадях (с. 268-271), 1,78 Мб
• Некоторые бранные слова (с. 272), 307 Кб

Для того, чтобы скачать файл, наведите указатель мышки на ссылку, нажмите правую клавишу мыши и выберите в появившемся меню пункт «Сохранить объект как…», затем укажите директорию, куда будет сохранен файл, и нажмите кнопку «Сохранить».

</div></div>