Лягушка путешественница чья сказка

Жила-была на свете лягушка-квакушка. Сидела она в болоте, ловила комаров да мошку, весною громко квакала вместе со своими подругами. И весь век прожила бы она благополучно — конечно, в том случае, если бы не съел ее аист. Но случилось одно происшествие.

Однажды она сидела на сучке высунувшейся из воды коряги и наслаждалась теплым мелким дождиком.

— Ах, какая сегодня прекрасная мокрая погода! — думала она. — Какое это наслаждение — жить на свете!

Дождик моросил по ее пестренькой лакированной спинке, капли его подтекали ей под брюшко и за лапки, и это было восхитительно приятно, так приятно, что она чуть-чуть не заквакала, но, к счастью, вспомнила, что была уже осень и что осенью лягушки не квакают, — на это есть весна, — и что, заквакав, она может уронить свое лягушечье достоинство. Поэтому она промолчала и продолжала нежиться.

Вдруг тонкий, свистящий, прерывистый звук раздался в воздухе. Есть такая порода уток: когда они летят, то их крылья, рассекая воздух, точно поют, или, лучше сказать, посвистывают. Фью-фыю-фью-фью — раздается в воздухе, когда летит высоко над вами стадо таких уток, а их самих даже и не видно, так они высоко летят. На этот раз утки, описав огромный полукруг, опустились и сели как раз в то самое болото, где жила лягушка.

— Кря, кря! — сказала одна из них, — Лететь еще далеко; надо покушать.

И лягушка сейчас же спряталась. Хотя она и знала, что утки не станут есть ее, большую и толстую квакушку, но все-таки, на всякий случай, она нырнула под корягу. Однако, подумав, она решила высунуть из воды свою лупоглазую голову: ей было очень интересно узнать, куда летят утки.

— Кря, кря! — сказала другая утка, — уже холодно становится! Скорей на юг! Скорей на юг!

И все утки стали громко крякать в знак одобрения.

— Госпожи утки! — осмелилась сказать лягушка, — что такое юг, на который вы летите? Прошу извинения за беспокойство.

И утки окружили лягушку.

Сначала у них явилось желание съесть ее, но каждая из них подумала, что лягушка слишком велика и не пролезет в горло. Тогда все они начали кричать, хлопая крыльями:

— Хорошо на юге! Теперь там тепло! Там есть такие славные теплые болота! Какие там червяки! Хорошо на юге!

Они так кричали, что почти оглушили лягушку. Едва-едва она убедила их замолчать и попросила одну из них, которая казалась ей толще и умнее всех, объяснить ей, что такое юг. И когда та рассказала ей о юге, то лягушка пришла в восторг, но в конце концов все-таки спросила, потому что была осторожна:

— А много ли там мошек и комаров?

— О! целые тучи! — отвечала утка.

— Ква! — сказала лягушка и тут же обернулась посмотреть, нет ли здесь подруг, которые могли бы услышать ее и осудить за кваканье осенью. Она уж никак не могла удержаться, чтобы не квакнуть хоть разик.

— Возьмите меня с собой!

— Это мне удивительно! — воскликнула утка. — Как мы тебя возьмем? У тебя нет крыльев.

— Когда вы летите? — спросила лягушка.

— Скоро, скоро! — закричали все утки. – Кря! Кря! Кря! Тут холодно! На юг! На юг!

— Позвольте мне подумать только пять минут, — сказала лягушка, — я сейчас вернусь, я наверно придумаю что-нибудь хорошее.

И она шлепнулась с сучка, на который было снова влезла, в воду, нырнула в тину и совершенно зарылась в ней, чтобы посторонние предметы не мешали ей размышлять. Пять минут прошло, утки совсем было собрались лететь, как вдруг из воды, около сучка, на котором она сидела, показалась ее морда, и выражение этой морды было самое сияющее, на какое только способна лягушка.

— Я придумала! Я нашла! — сказала она. — Пусть две из вас возьмут в свои клювы прутик, я прицеплюсь за него посередине. Вы будете лететь, а я ехать. Нужно только, чтобы вы не крякали, а я не квакала, и все будет превосходно.

Нашли хороший, прочный прутик, две утки взяли его в клювы, лягушка прицепилась ртом за середину, и все стадо поднялось на воздух.

У лягушки захватило дух от страшной высоты, на которую ее подняли; кроме того, утки летели неровно и дергали прутик; бедная квакушка болталась в воздухе, как бумажный паяц, и изо всей мочи стискивала свои челюсти, чтобы не оторваться и не шлепнуться на землю. Однако она скоро привыкла к своему положению и даже начала осматриваться. Под нею быстро проносились поля, луга, реки и горы, которые ей, впрочем, было очень трудно рассмотреть, потому что, вися на прутике, она смотрела назад и немного вверх, но кое-что все-таки видела и радовалась и гордилась.

— Вот как я превосходно придумала, — думала она про себя.

А утки летели вслед за несшей ее передней парой, кричали и хвалили ее.

— Удивительно умная голова наша лягушка, — говорили они, — даже между утками мало таких найдется.

Она едва удержалась, чтобы не поблагодарить их, но вспомнив, что, открыв рот, она свалится со страшной высоты, еще крепче стиснула челюсти и решилась терпеть.

Утки летели над сжатыми полями, над пожелтевшими лесами и над деревнями, полными хлеба в скирдах; оттуда доносился людской говор и стук цепов, которыми молотили рожь. Люди смотрели на стаю уток и, лягушке ужасно захотелось лететь поближе к земле, показать себя и послушать, что об ней говорят. На следующем отдыхе она сказала:

— Нельзя ли нам лететь не так высоко? У меня от высоты кружится голова, и я боюсь свалиться, если мне вдруг сделается дурно.

И добрые утки обещали ей лететь пониже. На следующий день они летели так низко, что слышали голоса:

— Смотрите, смотрите! — кричали дети в одной деревне, — утки лягушку несут!

Лягушка услышала это, и у нее прыгало сердце.

— Смотрите, смотрите! — кричали в другой деревне взрослые, — вот чудо-то!

— Знают ли они, что это придумала я, а не утки? — подумала квакушка.

— Смотрите, смотрите! — кричали в третьей деревне. — Экое чудо! И кто это придумал такую хитрую штуку?

Тут лягушка не выдержала и, забыв всякую осторожность, закричала изо всей мочи:

— Это я! Я!

И с этим криком она полетела вверх тормашками на землю. Утки громко закричали, одна из них хотела подхватить бедную спутницу на лету, но промахнулась.

Лягушка, дергая всеми четырьмя лапками, быстро падала на землю; но так как утки летели очень быстро, то и она упала не прямо на то место, над которым закричала и где была твердая дорога, а гораздо дальше, что было для нее большим счастьем, потому что она бултыхнулась в грязный пруд на краю деревни.

Она скоро вынырнула из воды и тотчас же опять сгоряча закричала во все горло:

— Это я! Это я придумала!

Но вокруг нее никого не было. Испуганные неожиданным плеском, местные лягушки все попрятались в воду. Когда они начали показываться из воды, то с удивлением смотрели на новую.

И она рассказала им чудную историю о том, как она думала всю жизнь и наконец изобрела новый, необыкновенный способ путешествия на утках; как у нее были свои собственные утки, которые носили ее, куда было угодно; как она побывала на прекрасном юге, где так хорошо, где такие прекрасные теплые болота и так много мошек и всяких других съедобных насекомых.

— Я заехала к вам посмотреть, как вы живете, — сказала она. — Я пробуду у вас до весны, пока не вернутся утки, которых я отпустила.

Но утки уж никогда не вернулись. Они думали, что квакушка разбилась о землю, и очень жалели ее.

Сказка про лягушку, которая решила посмотреть, что такое юг и уговорила перелетных уток взять её с собой. Утки несли её на прутике, а люди внизу смотрели на них и удивлялись…

Лягушка-путешественница читать

Жила-была на свете лягушка-квакушка. Сидела она в болоте, ловила комаров да мошку, весною громко квакала вместе со своими подругами. И весь век прожила бы она благополучно — конечно, в том случае, если бы не съел ее аист. Но случилось одно происшествие.

Однажды она сидела на сучке высунувшейся из воды коряги и наслаждалась теплым мелким дождиком.

— Ах, какая сегодня прекрасная мокрая погода! — думала она. — Какое это наслаждение — жить на свете!

Дождик моросил по ее пестренькой лакированной спинке, капли его подтекали ей под брюшко и за лапки, и это было восхитительно приятно, так приятно, что она чуть-чуть не заквакала, но, к счастью, вспомнила, что была уже осень и что осенью лягушки не квакают, — на это есть весна, — и что, заквакав, она может уронить свое лягушечье достоинство. Поэтому она промолчала и продолжала нежиться.

Вдруг тонкий, свистящий, прерывистый звук раздался в воздухе. Есть такая порода уток: когда они летят, то их крылья, рассекая воздух, точно поют, или, лучше сказать, посвистывают. Фью-фыю-фью-фью — раздается в воздухе, когда летит высоко над вами стая таких уток, а их самих даже и не видно, так они высоко летят. На этот раз утки, описав огромный полукруг, опустились и сели как раз в то самое болото, где жила лягушка.

— Кря, кря! — сказала одна из них, — Лететь еще далеко; надо покушать.

И лягушка сейчас же спряталась. Хотя она и знала, что утки не станут есть ее, большую и толстую квакушку, но все-таки, на всякий случай, она нырнула под корягу. Однако, подумав, она решила высунуть из воды свою лупоглазую голову: ей было очень интересно узнать, куда летят утки.

— Кря, кря! — сказала другая утка, — уже холодно становится! Скорей на юг! Скорей на юг!

И все утки стали громко крякать в знак одобрения.

— Госпожи утки! — осмелилась сказать лягушка, — что такое юг, на который вы летите? Прошу извинения за беспокойство.

И утки окружили лягушку. Сначала у них явилось желание съесть ее, но каждая из них подумала, что лягушка слишком велика и не пролезет в горло. Тогда все они начали кричать, хлопая крыльями:

— Хорошо на юге! Теперь там тепло! Там есть такие славные теплые болота! Какие там червяки! Хорошо на юге!

Они так кричали, что почти оглушили лягушку. Едва-едва она убедила их замолчать и попросила одну из них, которая казалась ей толще и умнее всех, объяснить ей, что такое юг. И когда та рассказала ей о юге, то лягушка пришла в восторг, но в конце концов все-таки спросила, потому что была осторожна:

— А много ли там мошек и комаров?

— О! целые тучи! — отвечала утка.

— Ква! — сказала лягушка и тут же обернулась посмотреть, нет ли здесь подруг, которые могли бы услышать ее и осудить за кваканье осенью. Она уж никак не могла удержаться, чтобы не квакнуть хоть разик.

— Возьмите меня с собой!

— Это мне удивительно! — воскликнула утка. — Как мы тебя возьмем? У тебя нет крыльев.

— Когда вы летите? — спросила лягушка.

— Скоро, скоро! — закричали все утки. – Кря! Кря! Кря! Тут холодно! На юг! На юг!

— Позвольте мне подумать только пять минут, — сказала лягушка, — я сейчас вернусь, я наверно придумаю что-нибудь хорошее.

И она шлепнулась с сучка, на который было снова влезла, в воду, нырнула в тину и совершенно зарылась в ней, чтобы посторонние предметы не мешали ей размышлять. Пять минут прошло, утки совсем было собрались лететь, как вдруг из воды, около сучка, на котором она сидела, показалась ее морда, и выражение этой морды было самое сияющее, на какое только способна лягушка.

— Я придумала! Я нашла! — сказала она. — Пусть две из вас возьмут в свои клювы прутик, я прицеплюсь за него посередине. Вы будете лететь, а я ехать. Нужно только, чтобы вы не крякали, а я не квакала, и все будет превосходно.

Нашли хороший, прочный прутик, две утки взяли его в клювы, лягушка прицепилась ртом за середину, и вся стая поднялась в воздух. У лягушки захватило дух от страшной высоты, на которую ее подняли; кроме того, утки летели неровно и дергали прутик; бедная квакушка болталась в воздухе, как бумажный паяц, и изо всей мочи стискивала свои челюсти, чтобы не оторваться и не шлепнуться на землю. Однако она скоро привыкла к своему положению и даже начала осматриваться. Под нею быстро проносились поля, луга, реки и горы, которые ей, впрочем, было очень трудно рассмотреть, потому что, вися на прутике, она смотрела назад и немного вверх, но кое-что все-таки видела и радовалась и гордилась.

— Вот как я превосходно придумала, — думала она про себя.

А утки летели вслед за несшей ее передней парой, кричали и хвалили ее.

— Удивительно умная голова наша лягушка, — говорили они, — даже между утками мало таких найдется.

Она едва удержалась, чтобы не поблагодарить их, но вспомнив, что, открыв рот, она свалится со страшной высоты, еще крепче стиснула челюсти и решилась терпеть.

Утки летели над сжатыми полями, над пожелтевшими лесами и над деревнями, полными хлеба в скирдах; оттуда доносился людской говор и стук цепов, которыми молотили рожь. Люди смотрели на стаю уток и, лягушке ужасно захотелось лететь поближе к земле, показать себя и послушать, что об ней говорят. На следующем отдыхе она сказала:

— Нельзя ли нам лететь не так высоко? У меня от высоты кружится голова, и я боюсь свалиться, если мне вдруг сделается дурно.

И добрые утки обещали ей лететь пониже. На следующий день они летели так низко, что слышали голоса:

— Смотрите, смотрите! — кричали дети в одной деревне, — утки лягушку несут!

Лягушка услышала это, и у нее прыгало сердце.

— Смотрите, смотрите! — кричали в другой деревне взрослые, — вот чудо-то!

— Знают ли они, что это придумала я, а не утки? — подумала квакушка.

— Смотрите, смотрите! — кричали в третьей деревне. — Экое чудо! И кто это придумал такую хитрую штуку?

Тут лягушка не выдержала и, забыв всякую осторожность, закричала изо всей мочи:

— Это я! Я!

И с этим криком она полетела вверх тормашками на землю. Утки громко закричали, одна из них хотела подхватить бедную спутницу на лету, но промахнулась. Лягушка, дергая всеми четырьмя лапками, быстро падала на землю; но так как утки летели очень быстро, то и она упала не прямо на то место, над которым закричала и где была твердая дорога, а гораздо дальше, что было для нее большим счастьем, потому что она бултыхнулась в грязный пруд на краю деревни.

Она скоро вынырнула из воды и тотчас же опять сгоряча закричала во все горло:

— Это я! Это я придумала!

Но вокруг нее никого не было. Испуганные неожиданным плеском, местные лягушки все попрятались в воду. Когда они начали показываться из воды, то с удивлением смотрели на новую.

И она рассказала им чудную историю о том, как она думала всю жизнь и наконец изобрела новый, необыкновенный способ путешествия на утках; как у нее были свои собственные утки, которые носили ее, куда было угодно; как она побывала на прекрасном юге, где так хорошо, где такие прекрасные теплые болота и так много мошек и всяких других съедобных насекомых.

— Я заехала к вам посмотреть, как вы живете, — сказала она. — Я пробуду у вас до весны, пока не вернутся утки, которых я отпустила.

Но утки уж никогда не вернулись. Они думали, что квакушка разбилась о землю, и очень жалели ее.

Жила-была на свете лягушка-квакушка. Сидела она в болоте, ловила комаров да мошку, весною громко квакала вместе со своими подругами. И весь век прожила бы она благополучно — конечно, в том случае, если бы не съел ее аист. Но случилось одно происшествие.

Однажды она сидела на сучке высунувшейся из воды коряги и наслаждалась теплым мелким дождиком.

— Ах, какая сегодня прекрасная мокрая погода! — думала она. — Какое это наслаждение — жить на свете!

Дождик моросил по ее пестренькой лакированной спинке, капли его подтекали ей под брюшко и за лапки, и это было восхитительно приятно, так приятно, что она чуть-чуть не заквакала, но, к счастью, вспомнила, что была уже осень и что осенью лягушки не квакают, — на это есть весна, — и что, заквакав, она может уронить свое лягушечье достоинство. Поэтому она промолчала и продолжала нежиться.

Вдруг тонкий, свистящий, прерывистый звук раздался в воздухе. Есть такая порода уток: когда они летят, то их крылья, рассекая воздух, точно поют, или, лучше сказать, посвистывают. Фью-фыю-фью-фью — раздается в воздухе, когда летит высоко над вами стадо таких уток, а их самих даже и не видно, так они высоко летят. На этот раз утки, описав огромный полукруг, опустились и сели как раз в то самое болото, где жила лягушка.

— Кря, кря! — сказала одна из них, — Лететь еще далеко; надо покушать.

И лягушка сейчас же спряталась. Хотя она и знала, что утки не станут есть ее, большую и толстую квакушку, но все-таки, на всякий случай, она нырнула под корягу. Однако, подумав, она решила высунуть из воды свою лупоглазую голову: ей было очень интересно узнать, куда летят утки.

— Кря, кря! — сказала другая утка, — уже холодно становится! Скорей на юг! Скорей на юг!

И все утки стали громко крякать в знак одобрения.

— Госпожи утки! — осмелилась сказать лягушка, — что такое юг, на который вы летите? Прошу извинения за беспокойство.

И утки окружили лягушку. Сначала у них явилось желание съесть ее, но каждая из них подумала, что лягушка слишком велика и не пролезет в горло. Тогда все они начали кричать, хлопая крыльями:

— Хорошо на юге! Теперь там тепло! Там есть такие славные теплые болота! Какие там червяки! Хорошо на юге!

Они так кричали, что почти оглушили лягушку. Едва-едва она убедила их замолчать и попросила одну из них, которая казалась ей толще и умнее всех, объяснить ей, что такое юг. И когда та рассказала ей о юге, то лягушка пришла в восторг, но в конце концов все-таки спросила, потому что была осторожна:

— А много ли там мошек и комаров?

— О! целые тучи! — отвечала утка.

— Ква! — сказала лягушка и тут же обернулась посмотреть, нет ли здесь подруг, которые могли бы услышать ее и осудить за кваканье осенью. Она уж никак не могла удержаться, чтобы не квакнуть хоть разик.

— Возьмите меня с собой!

— Это мне удивительно! — воскликнула утка. — Как мы тебя возьмем? У тебя нет крыльев.

— Когда вы летите? — спросила лягушка.

— Скоро, скоро! — закричали все утки. – Кря! Кря! Кря! Тут холодно! На юг! На юг!

— Позвольте мне подумать только пять минут, — сказала лягушка, — я сейчас вернусь, я наверно придумаю что-нибудь хорошее.

И она шлепнулась с сучка, на который было снова влезла, в воду, нырнула в тину и совершенно зарылась в ней, чтобы посторонние предметы не мешали ей размышлять. Пять минут прошло, утки совсем было собрались лететь, как вдруг из воды, около сучка, на котором она сидела, показалась ее морда, и выражение этой морды было самое сияющее, на какое только способна лягушка.

— Я придумала! Я нашла! — сказала она. — Пусть две из вас возьмут в свои клювы прутик, я прицеплюсь за него посередине. Вы будете лететь, а я ехать. Нужно только, чтобы вы не крякали, а я не квакала, и все будет превосходно.

Нашли хороший, прочный прутик, две утки взяли его в клювы, лягушка прицепилась ртом за середину, и все стадо поднялось на воздух. У лягушки захватило дух от страшной высоты, на которую ее подняли; кроме того, утки летели неровно и дергали прутик; бедная квакушка болталась в воздухе, как бумажный паяц, и изо всей мочи стискивала свои челюсти, чтобы не оторваться и не шлепнуться на землю. Однако она скоро привыкла к своему положению и даже начала осматриваться. Под нею быстро проносились поля, луга, реки и горы, которые ей, впрочем, было очень трудно рассмотреть, потому что, вися на прутике, она смотрела назад и немного вверх, но кое-что все-таки видела и радовалась и гордилась.

— Вот как я превосходно придумала, — думала она про себя.

А утки летели вслед за несшей ее передней парой, кричали и хвалили ее.

— Удивительно умная голова наша лягушка, — говорили они, — даже между утками мало таких найдется.

Она едва удержалась, чтобы не поблагодарить их, но вспомнив, что, открыв рот, она свалится со страшной высоты, еще крепче стиснула челюсти и решилась терпеть.

Утки летели над сжатыми полями, над пожелтевшими лесами и над деревнями, полными хлеба в скирдах; оттуда доносился людской говор и стук цепов, которыми молотили рожь. Люди смотрели на стаю уток и, лягушке ужасно захотелось лететь поближе к земле, показать себя и послушать, что об ней говорят. На следующем отдыхе она сказала:

— Нельзя ли нам лететь не так высоко? У меня от высоты кружится голова, и я боюсь свалиться, если мне вдруг сделается дурно.

И добрые утки обещали ей лететь пониже. На следующий день они летели так низко, что слышали голоса:

— Смотрите, смотрите! — кричали дети в одной деревне, — утки лягушку несут!

Лягушка услышала это, и у нее прыгало сердце.

— Смотрите, смотрите! — кричали в другой деревне взрослые, — вот чудо-то!

— Знают ли они, что это придумала я, а не утки? — подумала квакушка.

— Смотрите, смотрите! — кричали в третьей деревне. — Экое чудо! И кто это придумал такую хитрую штуку?

Тут лягушка не выдержала и, забыв всякую осторожность, закричала изо всей мочи:

— Это я! Я!

И с этим криком она полетела вверх тормашками на землю. Утки громко закричали, одна из них хотела подхватить бедную спутницу на лету, но промахнулась. Лягушка, дергая всеми четырьмя лапками, быстро падала на землю; но так как утки летели очень быстро, то и она упала не прямо на то место, над которым закричала и где была твердая дорога, а гораздо дальше, что было для нее большим счастьем, потому что она бултыхнулась в грязный пруд на краю деревни.

Она скоро вынырнула из воды и тотчас же опять сгоряча закричала во все горло:

— Это я! Это я придумала!

Но вокруг нее никого не было. Испуганные неожиданным плеском, местные лягушки все попрятались в воду. Когда они начали показываться из воды, то с удивлением смотрели на новую.

И она рассказала им чудную историю о том, как она думала всю жизнь и наконец изобрела новый, необыкновенный способ путешествия на утках; как у нее были свои собственные утки, которые носили ее, куда было угодно; как она побывала на прекрасном юге, где так хорошо, где такие прекрасные теплые болота и так много мошек и всяких других съедобных насекомых.

— Я заехала к вам посмотреть, как вы живете, — сказала она. — Я пробуду у вас до весны, пока не вернутся утки, которых я отпустила.

Но утки уж никогда не вернулись. Они думали, что квакушка разбилась о землю, и очень жалели ее.

Жила-была на свете лягушка-квакушка. Сидела она в болоте, ловила комаров да мошку, весною громко квакала вместе со своими подругами. И весь век прожила бы она благополучно — конечно, в том случае, если бы не съел ее аист. Но случилось одно происшествие.

Однажды она сидела на сучке высунувшейся из воды коряги и наслаждалась теплым мелким дождиком.

— Ах, какая сегодня прекрасная мокрая погода! — думала она. — Какое это наслаждение — жить на свете!

Дождик моросил по ее пестренькой лакированной спинке, капли его подтекали ей под брюшко и за лапки, и это было восхитительно приятно, так приятно, что она чуть-чуть не заквакала, но, к счастью, вспомнила, что была уже осень и что осенью лягушки не квакают, — на это есть весна, — и что, заквакав, она может уронить свое лягушечье достоинство. Поэтому она промолчала и продолжала нежиться.

Вдруг тонкий, свистящий, прерывистый звук раздался в воздухе. Есть такая порода уток: когда они летят, то их крылья, рассекая воздух, точно поют, или, лучше сказать, посвистывают. Фью-фыю-фью-фью — раздается в воздухе, когда летит высоко над вами стадо таких уток, а их самих даже и не видно, так они высоко летят. На этот раз утки, описав огромный полукруг, опустились и сели как раз в то самое болото, где жила лягушка.

— Кря, кря! — сказала одна из них, — Лететь еще далеко; надо покушать.

И лягушка сейчас же спряталась. Хотя она и знала, что утки не станут есть ее, большую и толстую квакушку, но все-таки, на всякий случай, она нырнула под корягу. Однако, подумав, она решила высунуть из воды свою лупоглазую голову: ей было очень интересно узнать, куда летят утки.

— Кря, кря! — сказала другая утка, — уже холодно становится! Скорей на юг! Скорей на юг!

И все утки стали громко крякать в знак одобрения.

— Госпожи утки! — осмелилась сказать лягушка, — что такое юг, на который вы летите? Прошу извинения за беспокойство.

И утки окружили лягушку. Сначала у них явилось желание съесть ее, но каждая из них подумала, что лягушка слишком велика и не пролезет в горло. Тогда все они начали кричать, хлопая крыльями:

— Хорошо на юге! Теперь там тепло! Там есть такие славные теплые болота! Какие там червяки! Хорошо на юге!

Они так кричали, что почти оглушили лягушку. Едва-едва она убедила их замолчать и попросила одну из них, которая казалась ей толще и умнее всех, объяснить ей, что такое юг. И когда та рассказала ей о юге, то лягушка пришла в восторг, но в конце концов все-таки спросила, потому что была осторожна:

— А много ли там мошек и комаров?

— О! целые тучи! — отвечала утка.

— Ква! — сказала лягушка и тут же обернулась посмотреть, нет ли здесь подруг, которые могли бы услышать ее и осудить за кваканье осенью. Она уж никак не могла удержаться, чтобы не квакнуть хоть разик.

— Возьмите меня с собой!

— Это мне удивительно! — воскликнула утка. — Как мы тебя возьмем? У тебя нет крыльев.

— Когда вы летите? — спросила лягушка.

— Скоро, скоро! — закричали все утки. – Кря! Кря! Кря! Тут холодно! На юг! На юг!

— Позвольте мне подумать только пять минут, — сказала лягушка, — я сейчас вернусь, я наверно придумаю что-нибудь хорошее.

И она шлепнулась с сучка, на который было снова влезла, в воду, нырнула в тину и совершенно зарылась в ней, чтобы посторонние предметы не мешали ей размышлять. Пять минут прошло, утки совсем было собрались лететь, как вдруг из воды, около сучка, на котором она сидела, показалась ее морда, и выражение этой морды было самое сияющее, на какое только способна лягушка.

— Я придумала! Я нашла! — сказала она. — Пусть две из вас возьмут в свои клювы прутик, я прицеплюсь за него посередине. Вы будете лететь, а я ехать. Нужно только, чтобы вы не крякали, а я не квакала, и все будет превосходно.

Нашли хороший, прочный прутик, две утки взяли его в клювы, лягушка прицепилась ртом за середину, и все стадо поднялось на воздух. У лягушки захватило дух от страшной высоты, на которую ее подняли; кроме того, утки летели неровно и дергали прутик; бедная квакушка болталась в воздухе, как бумажный паяц, и изо всей мочи стискивала свои челюсти, чтобы не оторваться и не шлепнуться на землю. Однако она скоро привыкла к своему положению и даже начала осматриваться. Под нею быстро проносились поля, луга, реки и горы, которые ей, впрочем, было очень трудно рассмотреть, потому что, вися на прутике, она смотрела назад и немного вверх, но кое-что все-таки видела и радовалась и гордилась.

— Вот как я превосходно придумала, — думала она про себя.

А утки летели вслед за несшей ее передней парой, кричали и хвалили ее.

— Удивительно умная голова наша лягушка, — говорили они, — даже между утками мало таких найдется.

Она едва удержалась, чтобы не поблагодарить их, но вспомнив, что, открыв рот, она свалится со страшной высоты, еще крепче стиснула челюсти и решилась терпеть.

Утки летели над сжатыми полями, над пожелтевшими лесами и над деревнями, полными хлеба в скирдах; оттуда доносился людской говор и стук цепов, которыми молотили рожь. Люди смотрели на стаю уток и, лягушке ужасно захотелось лететь поближе к земле, показать себя и послушать, что об ней говорят. На следующем отдыхе она сказала:

— Нельзя ли нам лететь не так высоко? У меня от высоты кружится голова, и я боюсь свалиться, если мне вдруг сделается дурно.

И добрые утки обещали ей лететь пониже. На следующий день они летели так низко, что слышали голоса:

— Смотрите, смотрите! — кричали дети в одной деревне, — утки лягушку несут!

Лягушка услышала это, и у нее прыгало сердце.

— Смотрите, смотрите! — кричали в другой деревне взрослые, — вот чудо-то!

— Знают ли они, что это придумала я, а не утки? — подумала квакушка.

— Смотрите, смотрите! — кричали в третьей деревне. — Экое чудо! И кто это придумал такую хитрую штуку?

Тут лягушка не выдержала и, забыв всякую осторожность, закричала изо всей мочи:

— Это я! Я!

И с этим криком она полетела вверх тормашками на землю. Утки громко закричали, одна из них хотела подхватить бедную спутницу на лету, но промахнулась. Лягушка, дергая всеми четырьмя лапками, быстро падала на землю; но так как утки летели очень быстро, то и она упала не прямо на то место, над которым закричала и где была твердая дорога, а гораздо дальше, что было для нее большим счастьем, потому что она бултыхнулась в грязный пруд на краю деревни.

Она скоро вынырнула из воды и тотчас же опять сгоряча закричала во все горло:

— Это я! Это я придумала!

Но вокруг нее никого не было. Испуганные неожиданным плеском, местные лягушки все попрятались в воду. Когда они начали показываться из воды, то с удивлением смотрели на новую.

И она рассказала им чудную историю о том, как она думала всю жизнь и наконец изобрела новый, необыкновенный способ путешествия на утках; как у нее были свои собственные утки, которые носили ее, куда было угодно; как она побывала на прекрасном юге, где так хорошо, где такие прекрасные теплые болота и так много мошек и всяких других съедобных насекомых.

— Я заехала к вам посмотреть, как вы живете, — сказала она. — Я пробуду у вас до весны, пока не вернутся утки, которых я отпустила.

Но утки уж никогда не вернулись. Они думали, что квакушка разбилась о землю, и очень жалели ее.

6+

«Жила-была на свете лягушка-квакушка. Сидела она в болоте, ловила комаров да мошку, весною громко квакала вместе со своими подругами. И весь век она прожила бы благополучно – конечно, в том случае, если бы не съел ее аист. Но случилось одно происшествие». Об этом самом неожиданном происшествии, какое только может случиться с лягушкой, нам рассказал русский писатель Всеволод Михайлович Гаршин.

Родился Всеволод Михайлович Гаршин 2 февраля 1855 года в Екатеринославской губернии, в имении бабушки, которое называлось «Приятная долина». Когда Всеволод был маленьким, жили он отцом то в деревне, то в городе. «Никогда, кажется, я не перечитал такой массы книг, как в три года жизни с отцом, от пяти — до восьмилетнего возраста» — вспоминал позже писатель. Годы, проведённые с отцом, – это не только чтение книг; это и деревенская природа, степное раздолье, птицы и животные. Всеволод целыми днями бродил по окрестностям, собирал грибы, наблюдал за насекомыми, ящерицами, жуками, лягушками, изучал повадки зверей, их жизнь, наблюдал за ними. С самого раннего детства Всеволод рос очень впечатлительным ребёнком. Поэтому зародившуюся в это время любовь к природе он сохранил на всю жизнь. Наверное, именно детство, проведенное рядом с природой, помогло ему написать «Лягушку-путешественницу».

В 1887 году, когда писателю было 33 года, в 7 номере детского журнала «Родник» появилась сказка о лягушке-путешественнице. Она рассказывает об удивительном происшествии, которое случилось с одной лягушкой. Она изобрела необыкновенный способ передвижения и летела на юг, но не добралась до прекрасного края, потому что была слишком хвастлива. Ей очень хотелось всем рассказать, какая она необыкновенно умная. А тот, кто считает себя самым умным, да еще любит об этом всем рассказывать, тот обязательно будет наказан за хвастовство.

Эта поучительная история написана так живо и весело, что маленькие слушатели и читатели навсегда запоминают лягушку-хвастунишку.

Сказка о путешественнице была известна писателю по сборнику старинных индийских сказок (см. «Золотая шейка: Хитопадеша. Легенды, сказки, притчи Индии». С-Пб., 1994. С.127-130.) и по басне знаменитого французского баснописца Лафонтена. Но в этих произведениях вместо лягушки в путешествие отправляется черепаха, вместо уток её несут лебеди и, выпустив прутик, она падает и разбивается насмерть. В «Лягушке-путешественнице» нет такого жестокого конца, автор был добрее к своей героине, а сказка написана весело и с юмором.

По мотивам сказки в 1965 году режиссерами Аркадием Трусовым и Вячеславом Котеночкиным был снят мультфильм «Лягушка-путешественница». А в 1995 году режиссер Валентин Караваев снимает мультфильм о современной лягушке, которая придумывает оригинальный способ путешествия и отправляется за границу, о которой она мечтала, вместе с утками.

«Лягушка-путешественница» стала последней сказкой писателя, после он больше ничего не написал. У Всеволода Михайловича Гаршина есть несколько сказок. Всегда немного грустные, они напоминают печальные поэтические истории Андерсена, которого Гаршин считал своим учителем. «Лягушка-путешественница», «Attalea princeps», «То, чего не было», «Сказание о гордом Аггее», «Сказка о жабе и розе» — все они написаны с милым, тонким юмором и повествуют о зле и несправедливости.

В Донецкой области в школе села Переездное 14 февраля 1985 года, в день 130-й годовщины со дня рождения великого земляка, был открыт музей В.М. Гаршина, первый и единственный на территории России. Ежегодно 14 февраля, подцепив стаю попутных уток, в село Переездное прилетает Лягушка-путешественница. Эта традиция существует с момента открытия музея: как можно обойтись без самого известного героя писателя в день его памяти? Она рассказывает всем «чудную историю о том, как она думала всю жизнь и, наконец, изобрела новый, необыкновенный способ путешествия на утках; как у нее были свои собственные утки, которые носили ее, куда ей было угодно; как она побывала на прекрасном юге, где так хорошо, где такие прекрасные теплые болота и так много мошек и всяких других съедобных насекомых. — Я заехала к вам посмотреть, как вы живете, — говорит она. — Я пробуду у вас до весны, пока не вернутся мои утки, которых я отпустила».

Интересные факты о лягушках

Лягушка принадлежит к классу земноводных, или амфибий, к отряду бесхвостых земноводных и семейству настоящих лягушек. Лягушки — первые позвоночные, которые встали на ноги 300 миллионов лет назад: прежде на Земле ни у кого из позвоночных не было ног, как собственно, и той части тела, на которой сидят.

Насчитывается несколько тысяч видов лягушек, они распространены во многих регионах и уголках земного шара, за исключением крайних полярных областей. Наиболее многочисленны они в тропической Америке, где живет около половины всех известных в настоящее время видов. Встречаются чаще всего в большом количестве в местах, подходящих для их жительства; в маленьких озерах, особенно окруженных кустарниками и поросших водяными растениями; в канавах, болотах, топях и трясинах. Они живут и в воде, и на берегах, и на лугах, в лесных и кустарниковых зарослях и поблизости человеческого жилища, словом, везде, где могут найти сырость и подходящую пищу.

C точки зрения биологии, между лягушками и жабами нет почти никакой разницы. У лягушек более гладкая кожа, задние ноги длиннее и хорошо развиты перепонки между пальцами. У жаб более округлое тело, сухая, часто бородавчатая кожа и короткие задние ноги, удобные для ползания и коротких прыжков.

Тело почти четырехугольное, неуклюжее, голова у лягушки широкая и плоская, с очень широким ртом. Глаза большие, очень подвижные, навыкате, хотя могут втягиваться далеко в глубь глазничных впадин. Ушные отверстия прикрыты наружной барабанной перепонкой.

Температура тела холоднокровных лягушек всегда равна температуре окружающей среды, поэтому они холодные и скользкие на ощупь. На передних лапках у нее по 4 пальца, на задних — по 5. Пальцы соединены тонкой кожистой перепонкой. У некоторых водных видов большие пальцы задних лап вооружены острыми когтями для разрывания добычи. Конечности хорошо развиты, особенно задние, кожа гладкая, скользкая.

Днем они греются на солнышке, усевшись на берегу, или на широком листе водного растения, на каком-нибудь плавающем или выдающемся из воды предмете. Лягушки погружаются в сладкую дремоту и могут оставаться в таком положении в течение нескольких часов, если их никто не потревожит. Такое состояние не мешает им моментально выбросить липкий язык на неосторожное насекомое и столь же быстро проглотить его. При малейшем шуме или при виде какой-либо опасности лягушка бросается в воду, плывет очень быстро и зарывается в мягкий ил.

С наступлением темноты лягушки «поют» — монотонно и меланхолично. Голоса их звучат, как концерт духовых инструментов низких тонов. Легенды приписывают их голоса, раздающиеся на болотах и озерах, духам и различной нечисти.

Зимуют лягушки на суше, под листочками, хвоей, кучами хвороста, в норах грызунов. Часть лягушек зимует в незамерзающих ручьях, речках, торфяных болотах.

Мировой рекорд прыгучести лягушки — 409 см.

Молоденький лягушонок вступает в жизнь, пройдя «всего-навсего» тридцать стадий превращений.

Во время прыжка лягушка втягивает в себя свои глаза.

Некоторые лягушки проталкивают пищу в глотку глазами! Вернее задней частью глазного яблока.

Яды земноводных (жабы-аги в Северной Америке, древолазов в Южной и т.д.) применялись местными племенами для отравления стрел при охоте и на войне. Об эффективности этого говорит хотя бы тот факт, что яда одной маленькой лягушки-древолаза хватает, чтобы убить 50 ягуаров! И немудрено: ведь у нее самый сильный яд среди позвоночных животных.

В древнеиндийской поэме «Рамаяна» и «Ригведа» есть специальный гимн лягушкам, появляющимся вместе с муссонными ливнями. Предполагают, что этот гимн составлял часть специального ритуала по вызыванию дождя.

Во многих мифах Лягушка подобно черепахе, рыбе или какому либо морскому животному, держит на своей спине мир. Такие мифы известны не только в южных странах, где лягушек много, но даже у сибирских народов России (хантов, манси, алтайцев и др.), живущих там, где амфибии немногочисленны.

А ещё в XIX веке в Молдавии люди верили, что лягушек нельзя убивать, так как они созданы Богом для очищения отравленной воды. Украинские крестьяне помещали квакшу в крынку с молоком, чтобы оно не скисло.

В мифах древних славян, немцев и других европейских народов лягушки изображаются как «превращенные» люди. Об этом известная русская сказка о Царевне-лягушке, а также немецкая сказка про Принца — лягушку. Мифы о превращении людей в лягушек известны и в других частях света, к примеру, на Филиппинах. Иногда Лягушка в сказках выступает и как помощница человека: она указывает путь герою, переносит его через реку, даёт полезный совет.

Лягушки использовались в качестве тотема (священного знака) у многих народов, а мексиканские индейцы считали этих животных прародителями человеческого рода.

Скрытный образ жизни земноводных стал причиной отрицательного отношения к ним в мифах ряда народов. Распространены суеверия, что эти животные вызывают болезни людей и приносят другой вред: например, убийство лягушки вызывает дождь; прикосновение к жабе может вызвать бородавки на коже человека и т.д.

Пословицы и поговорки про лягушку	Приметы про лягушку
Сколько воды ни пить, а лягушке волом не быть. Не бей из пушки по лягушке. Где птиц нет, там и лягушки за соловьёв сходят. Не страшны лягушке пушки. Не бывать бычком лягушке. В своём-то болоте и лягушка поёт. Лягушка и та хочет, чтобы её болото самым большим было.	Вместе с лягушкой в дом входит удача. Лягушка, выскочившая на дорогу перед путником, сулит неудачу. Если лягушки начинают осенью прятаться глубоко в воду, то это может предвещать скорое наступление холодной осени. Если лягушки в болоте и речке сильно квакают — к дождю. Лягушки весной начинают квакать только после первого грома; даже если его и не было слышно людям, лягушки без грома не заквакают. У человека не будут потеть руки, если он часто и подолгу будет держать в руках лягушку. Если убить лягушку, то дождь пойдет. Лягушки квакают к сильному ненастью.

Сказки про лягушек

1. Почему змеи едят лягушек.
2. Лягушки, захотевшие иметь правителя.
3. Лягушка из Киото и лягушка из Осака. (Японская сказка).
4. Как лягушка небывалой величины выпила всю воду в центральной Австралии и что случилось потом. (Австралийская сказка).
5. Братец Медведь и Сестрица Лягушка, Братец Лис и лягушки. («Сказки дядюшки Римуса» Д. Харриса ).
6. Сказка о лягушке и богатыре. (Русская народная сказка).
7.  Как лягушки яму рыли. (Сказка белых поселенцев Северной Америки).
8. Война мышей и Лягушек. (В.А. Жуковский).
9. Квакша. (К.Паустовский).
10. Королевич-лягушка и Железный Генрих. (Шарль Перро).
11. Лягушка и комар. (Борис Сергуненков).
12. Почему лягушки живут в болоте. (Филиппинская сказка).
13. Колодец Ньямы. (Африканская сказка, народ Ашантии).
14. Как лягушка стала повелительницей неба. (Вьетнамская народная сказка).
15. Лягушка и красавица. (Амурская сказка).
16. Две лягушки. (Алексей Пантелеев).
17. Голая лягушка. (Сергей Воронин).
18. Ест и людей. (Сказки из сборника «Мифы индейцев Южной Америки»).
19. Лев и лягушка. (Сказка народа Бушменов).
20. Про лягушонка, который искал папу. (Татьяна Снегирева).
21. Зайцы и лягушки. (Лев Николаевич Толстой).
22. Голубые лягушки. (Виталий Бианки).
23. Жаба. (Г.Х. Андерсен ).
24. Источник на краю света. (Английская народная сказка).
25. О неутомимой лягушке. (Филип Кинред Дик, перевод А. Корженевского).
26. Царевна—лягушка. (Русская народная сказка).
27. Жаба. (Украинская сказка).
28. Жалейкин и лягушонок. (Н. Сладков).

Загадки про лягушек
В этой сказке ради шутки Замечательные утки Понесли с собой на юг Позабывшую испуг. Как зовётся их подружка? Да, конечно же,… Лягушка! А попала ли она на далёкие юга? Нет иль да? Нет! Отчего же упала лягушка? Оттого, что была та… Хвастушкой! (В.М. Гаршин. Лягушка-путешественница)	Хвост потерял- и себя не узнал, Но не заплакал -Заквакал! (Лягушонок.) Озорные запятые Плавают под мостиком — Черные, проворные, С тонким, гибким хвостиком. Запятые подрастут — Прыгать по лугам начнут. (Головастики.)
Скачет зверушка, Не рот, а ловушка. Попадет в ловушку И комар и мушка. (Лягушка.)	Выпуча глаза сидит, Непонятно говорит, Родилась в воде, А живёт на земле. (Лягушка.)
Не зверь, и не птица, Всего боится. Наловит мух – И в воду – плюх! (Лягушка.) Зеленые мы, как трава; Наша песенка: «ква-ква». (Лягушки.)	На лугу по кочкам Прыгают листочки! Выпуклые глазки И кривые лапки. Только где же ушки?! Кто это? (Лягушка.)
Подрастала – хвост растила, Платье темное носила. Подросла – зеленой стала, Хвост на весла поменяла. (Лягушка.)	Скачет, скачет по траве, А глаза на голове, Скользкая и мокрая, Зеленая квакушка, А зовут ее -… (Лягушка.)
Скачет по болоту Зелёная квакушка. Зелёненькие ножки, Зовут её… (Лягушка.)

Стихи про лягушек
Храбрецы У пруда по мягкой травке  Ходит маленький Васюк.  Ходит-смотрит: здесь паук,  Там дерутся две козявки,  Под скамейкой красный гриб,  На мостках сидят лягушки,  А в воде так много рыб  Мельче самой мелкой мушки.  Надо всё пересмотреть,  Перетрогать, повертеть…  Ведь лягушки не кусают?  Пусть попробуют… Узнают! А лягушки на мостках  Не спускают глаз с мальчишки: Страшный, толстый…. Прут в руках.  Ярко-красные штанишки…  Из-под шапочки крючком  Вьется, пляшет чубик рыжий… Сам к мосткам бочком, бочком,  Подбирается всё ближе.  Ведь мальчишки не кусают?  Пусть попробует… Узнает! Саша Чёрный Лягушка на дорожке Вот лягушка на дорожке. У неё озябли ножки. Значит, ей нужны Тёплые штаны, Суконные Зелёные В крапинку! Самуил Маршак * * * Где ты, Лисонька, Гуляла? Что ты Лисонька, Видала? — Я гуляла На лугу, Там увидела Лягу… Забралась В лесную глушь, Там увидела Лягуш… Прибежала На речушку, Увидала Там Лягушку. Генрих Сапгир	Лягушонок и мышонок В траве лягушонок  Увидел мышонка. -Какой вы чудесный! — Заквакал он звонко. — Ну как вы таким  Удивительным стали? Немало, наверное, Вы испытали? Мышонок сказал : — Я родился весной И маленький был,  Как орешек лесной. За лето подрос, Нагулял себе шёрстку И на зиму зёрен Собрал себе горстку. Вздохнул лягушонок: -А в жизни моей Всё было иначе — Гораздо сложней. Сначала икринкою Плавал я в ряске. Но вдруг у меня  Обозначились глазки. Я стал головастиком. Долго потом В воде я резвился, Виляя хвостом. Но лапки затем У меня появились, Я громко заквакал И на берег вылез. Поймал червяка Средь высокой травы. И тут на полянке Мне встретились вы! Генрих Сапгир *** Слышен шорох в камышах От него шумит в ушах: Сто бесстрашных лягушат Цаплю шёпотом страшат. Генрих Сапгир Лягушки Чьи там крики у пруда? — КВАсу, КВАсу нам сюда! КВА-КВА-КВА-су, простоКВАши, Надоела нам вода! Ирина Токмакова
Пруд Зелененькою ряскую Покрыта гладь пруда Под зыбкою замазкою Колышется вода… У берега метелочки Густого тростника, А на бугре две елочки квозят издалека. В пруде колода дряхлая Спит кверху животом. Склонилась ива чахлая Взлохмаченным кустом. Кря-кря! Плывут от берега Утята-малыши, — С лягушками истерика, Удрали в камыши… И только жаба важная, Как-будто напоказ, Дородная и влажная, Из тины пучит глаз В воде бегут пузырики, Проснулись тростники, И в сердце, полном лирики, Рождаются стихи. Саша Чёрный	Лягушата Дождь- Как будто Из ушата! В луже Скрылись Лягушата: «Здесь Немного Подождём, Чтоб не мокнуть Под дождём…» Александр Шибаев Лягушата Раньше были мы икрою, ква-ква! А теперь мы все — герои, ать-два! Головастиками были, ква-ква! Дружно хвостиками били — ать-два! А теперь мы — лягушата, ква-ква! Прыгай с берега, ребята! Ать-два! И с хвостом и без хвоста Жить на свете — красота! Валентин Берестов
Разговор лягушек — Кума, Ты к нам? — К вам, к вам К вам, к вам! К воде скачу, Ловить хочу. — А кого, кого, кума? — Рака, карпа и сома. — Как поймаешь, дашь ли нам? — Как не дать? Конечно, дам! Самуил Маршак Лягушки-хохотушки Две лягушки-хохотушки Прыгали, скакали. Лапкой – хлоп, Другой – хлоп, Щеки раздували. Увидали комара, Закричали:«Ква-ква-ква!» Улетел комар, как ветер. Хорошо пожить на свете! Генрих Сапгир Ква-ква Выходим за ворота, И сразу отчего-то Пугливые лягушки Попрятаться спешат. А где-то есть большое Зеленое болото, Где очень много вежливых, Веселых лягушат. Где каждый головастик Кричит прохожим: «Здрасьте! Простите, извините И будьте так добры, Заранее спасибо, Не скажет ли кто-либо: Хорошее ли место Нашли мы для игры?» Прохожие, конечно, Теряются сперва, Потом ногами дрыгнут, По-лягушачьи прыгнут И закричат: «Конечно! Все правильно! Ква-ква!» Анатолий Мовшович  Две лягушки На кувшинке две лягушки Пили мятный чай из кружки. И над цаплей так смеялись, За животики держались: — Ай да цапля, вот умора! На одной ноге стоит Ущипнешь ее за пятку Клювом в воду полетит. Ха-ха-ха, да хи-хи-хи! Цапли сочтены деньки. Но услышал эту шутку Крокодил сердитый жутко. Так ногами он затопал: — Столько я лягушек слопал! Подплыву и съем двоих, Облизнулся и затих… Сильный шорох был в кустах Охватил лягушек страх… Как кувшинки он достиг Хохотушки в воду прыг… Ирина Глазкова	Куда спешат головастики Вихрем  Мчится  Под водой Головастик молодой. А за ним — Ещё пяток, А за ним сплошной поток: Тот — без ног, А тот с ногами, Кто — налево, Кто — направо, Так и носится орава Вдоль пруда,  Вокруг пруда… Почему? Зачем? Куда? Головастики Спешат Превратиться в лягушат! Борис Заходер С базара — Откуда идёшь ты, Лягушка-квакушка? — С базара домой, Дорогая подружка! — А что ты купила? — Всего понемножку: Купила КВАпусту. КВАсоль И КВАртошку. Владимир Орлов Две лягушки-хохотушки У лесочка на опушке повстречались две подружки — две зеленые лягушки, две квакушки-хохотушки. Долго квакали, смеялись — за животики хватались, веселились, кувыркались, комарами объедались! Позабыли стыд и страх- квак да квак, квак да квак! В это время по опушке, где резвилися подружки — две подружки-хохотушки, две зеленые лягушки. Шел ни ежик, ни хомяк, ни охотник в сапогах… На своих больших ногах шел огромный белый Страх! Клювом щелкнул… посмотрел… наклонился — хвать! Не съел! Потому, что под кусток, под зелененький листок две лягушки прыг да скок и «смешинку» на замок. Лягушки-хохотушки Лариса Лисовская

Статья подготовлена по материалам интернет-ресурсов:

http://feb-web.ru

http://www.znaniy.com

http://golden-fish.narod.ru

http://www.froggygy.ru

http://littlehuman.ru

 

Сказка В. Гаршина о жительнице болотца — лягушке-путешественнице. Она была совершенно обычной: квакала, ловила мошек и отдыхала на кувшинках. Однажды у болотца приземлились летевшие на юг утки. Квакушка выведала у них, что в южных краях тепло и витают целые тучи комаров. Захотелось ей попасть в те райские места. Придумала схватиться за прутик, и утки подняли ее в воздух. Люди внизу удивлялись, как кряквы несут лягушку. Лягушке хотелось, чтобы все знали: это она придумала лететь, зацепившись за прутик. Закричала людям, но сорвалась вниз. Упала в чужой пруд и принялась рассказывать всем выдуманные истории о путешествиях в дальние страны. О том, как приручила уток. Говорила, что утки обязательно вернутся за ней. Но кряквы, конечно, не вернулись.

Жила-была на свете лягушка-квакушка. Сидела она в болоте, ловила комаров да мошку, весною громко квакала вместе со своими подругами. И весь век она прожила бы благополучно — конечно, в том случае, если бы не съел ее аист. Но случилось одно происшествие. Однажды она сидела на сучке высунувшейся из воды коряги и наслаждалась теплым мелким дождиком.

«Ах, какая сегодня прекрасная мокрая погода! — думала она. — Какое это наслаждение — жить на свете!»

Дождик моросил по ее пестренькой лакированной спинке; капли его подтекали ей под брюшко и за лапки, и это было восхитительно приятно, так приятно, что она чуть-чуть не заквакала, но, к счастью, вспомнила, что была уже осень и что осенью лягушки не квакают, — на это есть весна, — и что, заквакав, она может уронить свое лягушечье достоинство. Поэтому она промолчала и продолжала нежиться.

Вдруг тонкий, свистящий, прерывистый звук раздался в воздухе. Есть такая порода уток: когда они летят, то их крылья, рассекая воздух, точно поют, или, лучше сказать, посвистывают. Фью-фыо-фью-фью — раздается в воздухе, когда летит высоко над вами стадо таких уток, а их самих даже и не видно, так они высоко летят. На этот раз утки, описав огромный полукруг, спустились и сели как раз в то самое болото, где жила лягушка.

— Кря, кря! — сказала одна из них, — Лететь еще далеко; надо покушать.

И лягушка сейчас же спряталась. Хотя она и знала, что утки не станут есть ее, большую и толстую квакушку, но все-таки, на всякий случай, она нырнула под корягу. Однако, подумав, она решилась высунуть из воды свою лупоглазую голову: ей было очень интересно узнать, куда летят утки.

— Кря, кря! — сказала другая утка, — уже холодно становится! Скорей на юг! Скорей на юг!

И все утки стали громко крякать в знак одобрения.

— Госпожи утки! — осмелилась сказать лягушка, — что такое юг, на который вы летите? Прошу извинения за беспокойство.

И утки окружили лягушку. Сначала у них явилось желание съесть ее, но каждая из них подумала, что лягушка слишком велика и не пролезет в горло. Тогда все они начали кричать, хлопая крыльями:

— Хорошо на юге! Теперь там тепло! Там есть такие славные теплые болота! Какие там червяки! Хорошо на юге!

Они так кричали, что почти оглушили лягушку. Едва-едва она убедила их замолчать и попросила одну из них, которая казалась ей толще и умнее всех, объяснить ей, что такое юг. И когда та рассказала ей о юге, то лягушка пришла в восторг, но в конце все-таки спросила, потому что была осторожна:

— А много ли там мошек и комаров?

— О! целые тучи! — отвечала утка.

— Ква! — сказала лягушка и тут же обернулась посмотреть, нет ли здесь подруг, которые могли бы услышать ее и осудить за кваканье осенью. Она уж никак не могла удержаться, чтобы не квакнуть хоть разик.

— Возьмите меня с собой!

— Это мне удивительно! — воскликнула утка. — Как мы тебя возьмем? У тебя нет крыльев.

— Когда вы летите? — спросила лягушка.

— Скоро, скоро! — закричали все утки. — Кря, кря! кря! кря! Тут холодно! На юг! На юг!

— Позвольте мне подумать только пять минут, — сказала лягушка, — я сейчас вернусь, я наверно придумаю что-нибудь хорошее.

И она шлепнулась с сучка, на который было снова влезла, в воду, нырнула в тину и совершенно зарылась в ней, чтобы посторонние предметы не мешали ей размышлять. Пять минут прошло, утки совсем было собрались лететь, как вдруг из воды, около сучка, на котором она сидела, показалась ее морда, и выражение этой морды было самое сияющее, на какое только способна лягушка.

— Я придумала! Я нашла! — сказала она. — Пусть две из вас возьмут в свои клювы прутик, а я прицеплюсь за него посередине. Вы будете лететь, а я ехать. Нужно только, чтобы вы не крякали, а я не квакала, и все будет превосходно.

Хотя молчать и тащить хоть бы и легкую лягушку три тысячи верст не бог знает какое удовольствие, но ее ум привел уток в такой восторг, что они единодушно согласились нести ее. Решили переменяться каждые два часа, и так как уток было, как говорится в загадке, столько, да еще столько, да полстолько, да четверть столька, а лягушка была одна, то нести ее приходилось не особенно часто. Нашли хороший, прочный прутик, две утки взяли его в клювы, лягушка прицепилась ртом за середину, и все стадо поднялось на воздух. У лягушки захватило дух от страшной высоты, на которую ее подняли; кроме того, утки летели неровно и дергали прутик; бедная квакушка болталась в воздухе, как бумажный паяц, и изо всей мочи стискивала свои челюсти, чтобы не оторваться и не шлепнуться на землю. Однако она скоро привыкла к своему положению и даже начала осматриваться. Под нею быстро проносились поля, луга, реки и горы, которые ей, впрочем, было очень трудно рассматривать, потому что, вися на прутике, она смотрела назад и немного вверх, но кое-что все-таки видела и радовалась и гордилась.

«Вот как я превосходно придумала», — думала она про себя.

А утки летели вслед за несшей ее передней парой, кричали и хвалили ее.

— Удивительно умная голова наша лягушка, — говорили они, — даже между утками мало таких найдется.

Она едва удержалась, чтобы не поблагодарить их, но вспомнив, что, открыв рот, она свалится со страшной высоты, еще крепче стиснула челюсти и решилась терпеть. Она болталась таким образом целый день: несшие ее утки переменялись на лету, ловко подхватывая прутик; это было очень страшно: не раз лягушка чуть было не квакала от страха, но нужно было иметь присутствие духа, и она его имела. Вечером вся компания остановилась в каком-то болоте; с зарею утки с лягушкой снова пустились в путь, но на этот раз путешественница, чтобы лучше видеть, что делается на пути, прицепилась спинкой и головой вперед, а брюшком назад. Утки летели над сжатыми полями, над пожелтевшими лесами и над деревнями, полными хлеба в скирдах; оттуда доносился людской говор и стук цепов, которыми молотили рожь. Люди смотрели на стаю уток и, замечая в ней что-то странное, показывали на нее руками. И лягушке ужасно захотелось лететь поближе к земле, показать себя и послушать, что об ней говорят. На следующем отдыхе она сказала:

— Нельзя ли нам лететь не так высоко? У меня от высоты кружится голова, и я боюсь свалиться, если мне вдруг сделается дурно.

И добрые утки обещали ей лететь пониже. На следующий день они летели так низко, что слышали голоса:

— Смотрите, смотрите! — кричали дети в одной деревне, — утки лягушку несут!

Лягушка услышала это, и у нее прыгало сердце.

— Смотрите, смотрите! — кричали в другой деревне взрослые, — вот чудо-то!

«Знают ли они, что это придумала я, а не утки?» — подумала квакушка.

— Смотрите, смотрите! — кричали в третьей деревне. — Экое чудо! И кто это придумал такую хитрую штуку?

Тут лягушка уж не выдержала и, забыв всякую осторожность, закричала изо всей мочи:

— Это я! Я!

И с этим криком она полетела вверх тормашками на землю. Утки громко закричали; одна из них хотела подхватить бедную спутницу на лету, но промахнулась. Лягушка, дрыгая всеми четырьмя лапками, быстро падала на землю; но так как утки летели очень быстро, то и она упала не прямо на то место, над которым закричала и где была твердая дорога, а гораздо дальше, что было для нее большим счастьем, потому что она бултыхнулась в грязный пруд на краю деревни.

Она скоро вынырнула из воды и тотчас же опять сгоряча закричала во все горло:

— Это я! Это я придумала!

Но вокруг нее никого не было. Испуганные неожиданным плеском, местные лягушки все попрятались в воду. Когда они начали показываться из нее, то с удивлением смотрели на новую.

И она рассказала им чудную историю о том, как она думала всю жизнь и наконец изобрела новый, необыкновенный способ путешествия на утках; как у нее были свои собственные утки, которые носили ее, куда ей было угодно; как она побывала на прекрасном юге, где так хорошо, где такие прекрасные теплые болота и так много мошек и всяких других съедобных насекомых.

— Я заехала к вам посмотреть, как вы живете, — сказала она. — Я пробуду у вас до весны, пока не вернутся мои утки, которых я отпустила.

Но утки уж никогда не вернулись. Они думали, что квакушка разбилась о землю, и очень жалели ее.