Мальчик и мужчина рассказ

Текст книги «Мальчиколюбие: Междисциплинарное исследование половых отношений между мужчиной и мальчиком, том второй»

Автор книги: Эдуард Бронгерсма

Соавторы: Эдуард Бронгерсма

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 37 страниц)

Педофильское наставничество по мальчику даже гетеросексуальному видно, когда встречается с противоположным полом и женится.^{{260}{261}{262}{263}}

Степанова судьба далеко не уникальна.^[1785] Лишая мальчика половой ласки, огрубляем. Обмениваться же наслаждением с возлюбленным учит объединять страсть и тактичность. Мальчик этому благодарен.^[1786]

По мнению Стравера,^[1787] на ребёнка педофил влияет:

– сдруживая со взрослым миром ещё больше, чем родители;

– восполняя недостаток ласки, что важнее всего при семейной депривации;

– сексологически просвещая.

Поэтому говорить, якобы с педофилии ничего хорошего ребёнку, – ложь.

Хотя постоянно слышно, будто хорошо только педофилу. Будто борьба за права детей, эмансипацию детей – лицемерие.^[1788] И глупость. Свободное, сексологическипросвещённое дитя будто бы педофилов избегает. В действительности с мальчиками, чётко давшими понять, что секса не желают, у многих бойлаверов отношения прекрасные. Отдаваться противу своего желания можно только по забитости, неведению. Поэтому раскрепощение-просвещение ребёнка с его принуждением совместимы только в голове глупца.^[1789]

Конечно, в освобождении детей педофилы преследуют интересы также свои. Но выставлять цензурирование критики её несостоятельностью да защищать, аргументируя ad populum, несправедливые законы, возрастные привилегии – лицемерие большее.^[1790]

Инициативность педофила зиждется на опытности. Обычно мальчику свои желания неясны. Своё счастье сознаёт уже задним числом. Выше говорили, в чём это «счастье»: во внутренней свободе, понимании себя, спокойствии, меньшей агрессивности, сексологической подкованности, купировании «подросткового криза», меньшей зацикленности на сексе, положительном отношении к обнажению, половой гласности, наглядном обучении сексу, ласке, партнёрском уважении, свободном саморуководстве, психической устойчивости. Это нужнее всего ребёнку пренебрегаемому. В барьере между поколениями брешь – взрослый любящий заботник. Ему даётся без стыда. С педофилом общается на равных и ведом им по своему желанию.

С детской точки зрения, педофилу можно быть отцом или братом (в хорошем смысле), или другом, его понимающим, ему помогающим и покровительствующим. Зачастую кроме педофильей мальчику ласки больше никакой. Педофил бывает источником ещё денег и подарков, игрового партнёрства, развлечения, приключений, проч. На ключевые годы способен оказаться наиболее важной фигурой детской судьбы. А способен и не оказаться, даже при большой педофильей участливости.

Иногда мальчики с мужчиной мутят, иногда склоняемы по нужде. Оба случая мальчика способны возвысить до любви к педофилу. Известны случаи^[1791] детей-проститутов, и пристрастившимися к девчатам клиентов не забывающих. Оправдываются, что «не нашли пока девушки», «больше делать нечего».

Инициативного мальчика привязанность устанавливается спонтанно, страстно, бурно. Кто даётся по необходимости, влюбиться может через благодарность. Большинство случаев – между сими крайностями. Обычный мальчишка, когда сходится с мужчиной, рано либо поздно к эротизму готов. Иногда сам и берёт инициативу. Совращая сомневающегося. Возможно, на что-то вроде глубокого поцелуя, минета, педикации не согласится.^[1792] Но воспитанный гомофобами может удовольствия сторониться.^{264}

Опытному педофилу ведомо, что «подросток очень часто податлив и на пассивную роль соглашается – не только в сексе. (Порой активен, очаровательно совращая, но чаще всего надеясь педофила расшевелить.) Именно возможности покровительствовать и заботиться, вести да просвещать педофила привлекает. И подходит обоим».^[1793]

Что взаимоотношения принесли мальчику, полностью поймёт позднее. Что понято сейчас, это возбуждение, радость, удовольствие, свобода, чувство защищённости. Неприятные моменты вызываемы не педофилом, а педоборческим обществом.^[1794]

Поразительно, что никакой мальчик Сэндфорту не сказал, якобы секс ему самое главное. Вещь хорошая, но не важнее другого. Даже когда мальчишка сексуальноозабоченный.^{265}

Малышу кожный контакт – это сообщение приветности, утешения, безопасности. Форма секса не требующая специальных умений, партнёрского равенства.^[1795] Поэтому в объятии педофила, прижимании голого к голому, мальчику спокойнее.^{266}

Многие религиозные мальчики способны совместить духовность и благородность отношений. Пример выше.^{267}

Если половые взаимоотношения не глубоко личные, мальчишка может и друга-брата привести. Часто целой детской группой. Угощаемой, развлекаемой в доме педофила, посещаемого по своей побудке предлагающимися.^[1797]

Педофилий возраст едва ли что значит. Для мальчика всякий старше 25 – старик. Инопланетянин. Наше понимание геронтофилии – редкость. (Детский психолог Елизавета ван дер Цейль усматривает^[1798] в ней скорее вариацию, нежели девиацию.)^{268}

Обычно мальчика возбуждает отнюдь не тело. (За исключением, возможно, гениталий.) Ребёнку нужна не красота, но кое-что другое. Когда то есть, тело видится заурядным. По мнению 19-летнего француза,^[1799] «если бы мне, 10-летнему, сорок человек, я переспал бы с любым без разбора».

Обычное дело, что ласкаться начинают едва познакомившись. Обе стороны, как младшая, так и взрослая, заниматься любовью рады. Но свидание за свиданием открывает и другие моменты.

По слову бельгийского педофила,^[1800] «с мальчиком обычно начинается с похоти, но повстречавшись, уже ведём себя по-иному. Появляются вещи секса важнее. Манера ходить, говорить и вообще действовать становится гениталий интереснее. Влечение по-прежнему половое, но подостывшее, приятнее, спокойнее. Сексуальность переходит в эротизм. Думаю, дети чувствуют аналогично. Со мною Франсик с первой ночи, когда познакомились, а потом иметься стало не столь актуальным. Переспать с человеком – это в его мир приглашение».

Затронут основополагающий смысл секса в дружбе. Сам по себе не самый главный, открывает двери в чужую душу. Как ничто другое. Половая связь устраняет помехи внешнего мира. Наслаждение стимулирует ум и свободит язык.

Из отношений с девушкой 15-летний американец вынес наблюдение:^[1801] «Это как ей в голову залезть. Не то, чтобы знал о ней, чего не знал до того. Как открываемся друг другу, полное доверие, говоришь ей, чего сам не знал. Переспал, и знаю про неё больше, чем думал, имею право знать».

Истина такая постигается с опытом. Что «единственная причина молодёжи заниматься сексом – это физическое удовольствие», согласны 13–15-летних 43%, 16–19-летних только 29%. Что «секс – это лучший способ знакомиться», согласны 42% подростков и 57% юношей.^[1802]

Душевная близость зависит от плотской, что видно по табл. 23.

Табл. 23. Зависимость эмоциональной связи мальчиков от степени половой близости.^[1803]

Со своими девушками обсуждают Занимающиеся некоитуальным сексом (N = 103) Занимающиеся коитусом (N = 140)

Важ-

постоянно

10%

18%

ное

достаточно часто

11%

21%

се-

иногда

25%

28%

бе

никогда

54%

33%

Важ-

постоянно

5%

14%

ное

достаточно часто

12%

26%

девуш-

иногда

24%

27%

ке

никогда

59%

33%

В католической газете психиатр Зенгерс отмечает,^[1804] якобы «неустроенному мальчику нужна поддержка. Поэтому когда связывается со старшим его пола (интимно в том числе), свои проблемы преодолевает. Оба находятся в состоянии нежной дружбы, которая даёт всё необходимое для данной стадии развития. В наше время всё большее число людей убеждается, насколько половая жизнь подростка помогает личностному росту. Делать исключение для взаимоотношений однополых основания нет».^{269}

Отроку жизнь отравляет особенно Мадонна-блядевый комплекс. Бороться с которым лучше всего секс и нежность сочетая. С педофилом учатся не только наслаждаться своим телом, а также применять его для выражения любви.

Хотя по мнению профессора неврологии Петра Мартина,^[1806] педофил это не может, ибо не повзрослел и сам. «Его шалости с детьми сродни детской краже сигарет или печенья, мастурбации. Педофил остаётся на таком уровне». Доказательства? «Доказательство то, что при столкновении с общественной проблемой прячется за мамину юбку»! Всё ж учёному полезно не только философствовать, а и посмотреть на мир вокруг себя.^{270}

Повидавший виды французский бойлавер и вовсе говорит^[1807] о «бракоподобности педофилии», готовящей мальчика к супружеству.

Допускающему, что ребёнку нежность для развития способности к любви необходима,^[1808] что половая связь – это лучший способ осознать свои предпочтения,^[1809] станет очевидно: воздержание педофила с этической точки зрения неоправданно. Только с юридической, социологической точек зрения лучше ждать инициативы ребёнка. Но вообще новичка зачастую нужно к устрашающей неизвестности подталкивать. Чтоб учиться, необходимо.^[1810] Позднее дитя выскажется, как одна женщина, которой «внушали, будто занималась я любовью с хищником и преступником. Очень тревожилась и была несчастлива четыре года. Теперь уже вижу, что всё со мной было прекрасно, поскольку введена в мир секса чутко, нежно, внимательно, без страха».^[1811]

Толчок, естественно, не должен переходить в принуждение. Британские с американскими судьи, протестующие против обвинения в «изнасиловании» 15-летнего женщин, усматривая «здоровое воспитание», правы.^{271}

Свобода к экспериментаторству должна быть за ребёнком от самого начала. Между вседозволенностью и принуждением должна быть золотая середина. Поощрение с поддержкой. Родители должны преподавать основы сексологии. Чтобы мальчику хотелось попробовать. Бесстыдному подростковый криз одолеть легче. Но толкать его за пределы ребёнку приятного нельзя.^[1813]

Пейрефитов Аристотель Александру с одноклассниками цитирует Еврипида:

«Любовь – это лучшая школа мудрости-добродетели. Для смертного никакого бога настолько не приятно встретить, как Эроса. Беспечальное наслаждение даёт он и направляет к надежде. Молодые, стремитесь любви, никогда не бегите Эроса, получите с него всё лучшее».

Б). Родитель всегда прав

Насколько педофильные взаимоотношения ребёнка делают зрелее, независимее, настолько родители пугаются. «Страшнее всего в педофиле раскрепощение ребёнка, грозящее родительской исключительности. Потребность в личной жизни приветствуется любовником, однако пристыжаема родителями. Бесстыдство видится покушением на семейный гнёт. По-видимому, педоистерии причина такова».^[1814]

Сколько бы ни было ребёнку, когда страстная любовь адресуема вовне семьи, родителю тяжело.^[1815] Чем дитя младше, тем это тяжелее. Выше говорили, что поддержка ребёнку в личной жизни помогает отношениям с родителями, борьба же противу неё взаимоотношения рушит. Мудрые родители ребёнка не оплакивают, а ждут обратно богатым опытом. Отчуждение молодого поколения неизбежно, но всё вернётся на круги своя.

Психологу Джону Корстьенсу думается:^[1816]

«Я не собираюсь бросать тень на честнейшие намерения родителей заботливых. Проблема же знать, как им поступить. Верю, что родители, с индивидуальностью ребёнка, даже маленького, считающиеся; развитию помогающие; защищающие без угнетения, – такие родители в педофилии не видят помехи. К детскому выбору, даже за пределами своего круга, спокойны».

Успокоение родительским одобрением отроческой радости, в себе уверенности лучше всего.^{272}

С другой стороны, когда педофил истинно любит, ему хочется ребёнка помирить с окружением, особенно семьёй. Если возможно, пытается подружиться с родителями.^[1817] Французский мальчик отца ненавидел, однако педофилу было легче разъяснить, отчего тот именно так поступал, и взаимопонимание наладилось.^[1818] Выше приводили подобный пример.

Даже ценители мальчиколюбия древние греки, не всегда пускали своего ребёнка с лёгкой душой. Чтобы мальчишка давался сразу, не одобряли. Высмеивает Аристофан^[1819] одного педофила, что грезит утопией, в которой папаша будет упрекать:

«Прекрасно, нечего сказать, с сынком моим

Ты поступил! Помывшись, из гимнасия

Он шёл. Его ты видел. Ты не стал его

Ни целовать, ни лапать, ни тащить к себе.

И другом быть мне хочешь после этого».

И тогда некоторые безнаказанно закрывали глаза. Ксенофонт описывает угощение Сократова кружка в доме 33-летнего Каллия, привечавшего также 14-летнего Автолика с отцом, оставленным без внимания. Все гости хвалят прелести мальчика, напоминая Каллию приключения с отрочатами. В конце гостей развлекают атлетик и девочка, показывая свадьбу Диониса с Ариадной. Автолику папаша смотреть не дал – уходят. Однако пирующие разгорячились и пошли поискать удовлетворения. Хозяин идёт с его фаворитом, отец которого деликатно вышел. Ибо тоже был отроком. («Пир», глл. 10–11.)^[1820]

Подросшему быть «активом» едва ли когда возбраняли, хотя 14-летнему порой не велели говорить с незнакомцами.^[1821] Но порою многое позволяли также младшим. «Ерастическое внимание было комплиментом и мальчику (Алкивиад оскорбился, что Сократ его не домогался), и родителям. Ерасту щедрому благодарны, который дарит или по-грубому деньгой, или прививкою способности к суждению. Ерасту бедному сострадают, ерасту выдающемуся поклоняются, берут образцом, ерасту любящему отвечают взаимностью. Везде, когда мальчику хочется, может отцево неприятие смягчить, особенно когда педофил из хорошей семьи либо добродетелен… Ни мальчик Афин, ни папа мальчика влечение не считают изъяном: приспичило – с кем не бывает».^[1822]

Нынче много поменялось. Нередко родители пускают отроча к уважаемому бездумно. Постепенно доходит: уж очень охотно мальчишка стремится, больно радостный, умиротворённый возвращается. Оценки в школе выше. Поэтому лучше не вмешиваться.^[1823] Голландская мама сообщила,^[1824] что даже не догадывается, чем они занимаются: «Никогда не спрашивала. Знать не хочу». В романе Жида «Фальшивомонетчики» сыновнему любовнику мать оправдывает единственно по любви. Неизбежное лучше разрешить. Даже не желая, чтобы сын её развратничал, однако ко браку девственником не подготовиться. «Верю, что действуешь ради его блага». Мужчина спорит, якобы не настолько хороший, однако мама: «Мой сын тебя сделает лучше».^{273}{274}

Обсудить и словесно поддержать – исключение. Пример уже был.^{275}

Вообще мамы терпимей отцов.^[1828] На половой гомоакт она смотрит иначе, нежели на гетерастический. Некоторые жёны спокойнее, когда мужья с отрочам, а к девочке ревнуют. И некоторые мамаши спокойны, когда сын мутит с парнем, однако расстроится, когда с полом противоположным.^{276}

Опубликовавшему книгу на немецком о педофилии,^[1830] мне написали многие читатели с примерами, когда родители попускают. «Если взаимоотношения поистине понимают, они могут обрадоваться, что в непростой подростковый возраст у сына взрослый наставник и заботник».^[1831] Так и думается моему знакомому французскому педофилу:

«Родителям умным сыновние стабильные взаимоотношения с мужчиной нравятся, если полезны. Родители помогают удобнее встречаться, маскироваться. Но запахло жареным – умывают руки».

Подтверждает и педофил британский:^[1832]

«Если родители дознаются, говорится: ладно, хоть это нехорошо, но помешавши сделаем ещё хуже».

В исследовании Моники Питерсе^[1833] на 148 педофилах обнаружено педофилов, которых семьи в штыки постоянно, 13,5%. Постоянно семьями поощряемых 12,8%. Поощряемых не знающими про половую связь 29,7%. По-разному 35,1%.

Через Росмана прошло педофилов тысяча, но почти все рано либо поздно сталкиваются с родителями знающими, потачливыми.^[1834] Ограниченный голландский опрос родителей^[1835] обнаружил, якобы педофилу нянчить оставят 4%. Такие показаны Бернардом^[1836] и Рувелер-Вуц^[1837]. Последняя в одном исследовании нашла^[1838] 45 выборок («sets») родителей, а чтобы потворствовали, 26 примеров; чтоб обсудили с педофилом, 16. Ребёнок рассказал в 12 случаях – реакции: безоговорочно приняли 4, смирились 6, безразличны 4, враждебны 3, вмешивались 9.

Исследование Сэндфорта на 25 мальчиках^[1839] уже ворошили. Три родительские категории («sets») не подозревали, 13 подозревали (определённо 2 знали, в 4 и более случаях наверняка, хотя в 2 уверены, что мужчина сына любит). В большинстве случаев родители одобряют («хорошо», «вполне нормально», «превосходно»), некоторые терпят, один пример безразличия. Двое папаш враждебны. 7 – 8 примеров эротическую подкладку понимали, 6 одобряли, 1 терпел. Одна мама полностью согласна, притом отчима рыльце в пушку, но против. Ещё мамаша подозревает эту «грязь», а сын упрямится, что секса нет, однако «нас разлучить я не дам. Что делать, решу сам».^{277}{278}

Ведя колонку журнала, писал^[1840] однажды про случай, когда не только родители, но даже полиция нравов одного нидерландского города 13-летнему не мешала со взрослым. Польза мальчику была очевидной. Стабильным отношениям условия наилучшие.

Согласные папаши зачастую сами через это прошли.^{279}

За пределами запада подобный отцев аттитюд едва ль исключение.^{280}

Иногда родители видят и финансовые преимущества, что не обязательно эксплуатация ребёнка. Некоторые папы не забыли приятные моменты педофилии во свои годы. В Нигерии многие британские чиновники держали с десяток юношей дома: спали, заботились, одевали, кормили, посылали в школу. Некоторые родители приводили сами. Если колонизатору нравились негритята, вожди племени могли гостю мальчика либо девочку на выбор.^[1842]

Ещё родители мотивируют ограждением сыновей от девочек. Такое на Бали.^[1843] Мне рассказано марокканцем, якобы сын его мал жениться в 15, и лучше бы ходить ему к «порядочным молодым людям».

Кроме того, верят: учёба впрок, если в учителя влюблён. Возрожденческому поэту Пацификию Максиму принадлежит история,^[1844] будто к учителю привели сына, чтобы «по воле божьей влюбился да наслаждался, а тот и стал учёным».^{281}

В). Если бы молодость знала

В конце концов уясним отношение к педофильству мальчика по взрослении. Отчёты Кинси считают, отзывы положительные.^[1846] Но баанковцы поскептичнее, поскольку неприятности некоторые повзрослевшие любовники списывают на педофильство. Например, инцестоистерия внушает, якобы переживший обязан страдать. Такое внушение вредно кровосмесителю даже нестрадающему.^[1847]

Видать, отзывы негативные вызывает интериоризация настроений общества. Верить ли парню, что мужчину любит осуждению черни вопреки?

Иоакиму Гохману так не кажется:^[1848]

«Сексисповеди в исследовании псих(олог)ического здоровья неприменимы. О половой жизни в детстве до знания всей жизни человека говорить нельзя».

Лично моё мнение – противоположное. Конечно, личностный смысл явления вне социума невозможен. Определяется обстоятельствами. Два разные мальчика одинаковый опыт и в одинаковых обстоятельствах оценят отлично. Икса научили, что секс – это грязь, Игрека – что приятен. Оценка связи с мужчиной характеризует отнюдь не связь, а действующих лиц, обстановку. Не речь, якобы респонденту верить нельзя, но способность ошибаться зависит и от «парадокса наблюдателя». Считает опрашивающий, что педофилия – благо либо наоборот, это на рассказ повлияет.

Сторонясь релятивизма, нельзя всё-таки забывать, что человеку нужен человек. Каждый вспоминает о своих общениях как осчастлививших или помешавших. Благодарит или винит соответствующе. Осуждать осчастливившие – экзотика. Если выросший парниша признателен педофилу за хорошо проведённое время, никто не станет утверждать, якобы равно хорошо педофильство всякое. Зато видно, что педофильство плохое не всякое. Поэтому педоборцы неправы; законы, наказывающие за добро, несправедливы; родители, борющиеся против удовольствия ребёнку, глупы.

Если Гохманово недоверие к отзывам довести до логического конца, то почему нужно недоверять отзывам исключительно про секс? Давайте же тогда не верить ничему. Респонденты всегда врут.

В общении со взрослыми дитя часто подвержено неприятному. В половой жизни тоже: силование, принуждение, надоедание, недовольство человеком или деянием. Но моралисты, психиатры, соцработники притворяются, будто без этого половой жизни не бывает. Во противоположность этому дал автобиографии.

Следует учесть, что многие дети введены во длительное сомнение, внушаемое культурой сексоборчества. По письму бельгийского педофила, когда бы ни столкнулся с колеблющимся либо неприязненным, его пытается разговорить. Убеждая, что побудь они даже близки, то не значит ещё, будто мальчишка согрешил или стал пидорасом. Это всего лишь выражение дружбы. Мальчик уже большой, ответственность ему по плечу. «С этими словами всегда загораются глазки, барьеры падают. Всегда поражаюсь молодецкому пылу. Один и задрожал, руку протянул и спрашивает: „Это правда? Если потрогаю тебя, ничего страшного?“ Другой обнял меня сильно, вздохнувши: „Наконец-то!“»

Во брошюре Форстэда^[1849] мальчишеские отзывы касательно педофилии под заголовками: «С моим другом секс отличный» (13-летний Денис); «Люблю его, знаю, что любит меня» (16-летний Дарел); «Было необычно, нежно» (17-летний Варя); «Впервые в жизни почувствовал, что меня хотят» (16-летний Гаврила); «Научил меня радоваться, что я гей» (14-летний Эдюня); «Лучшее, что со мной когда-то бывало» (16-летний Гриша); «Не встретил бы Марка, был бы мёртвый уже» (14-летний Карлуша); «Единственный, кто меня выслушает» (16-летний Роберт); «Очень много с этих отношений хорошего» (19-летний Даня) и т. д.

Тео Сэндфорд исследовал^[1850] 25-рых 10–16-летков, имеющих устойчивые отношения. Все про них отзывались хорошо. Разве можно не любить построенное руками также своими? Ведь насильно никто не держит.^{{282}{283}{284}{285}}

Впечатления безоговорочно положительные также у мужчин, имевшихся со многими (также мальчиками). Официальный британский отчёт Вулфенденовой комиссии поражается,^[1853] почему «жертвы» жалуются неохотно. Уже приводил одного вожатого, что гордится 800 мальчиками высшего общества (дети профессуры, чинушей, олигархов), которые ни родителям, ни власти не сообщили, к педофилу возвращались. То же про Кларенция Осборна,^[1854] за два десятилетия спавшего с 2500 любой классовой принадлежности.^{{286}{287}{288}{289}{290}{291}{292}}

Всего замечательнее количество педофильных отношений переросших эротизм и ставших обычной дружбой. Будь педофил насильником, это немыслимо. Жалей парень об отношениях, этого бы не было. В исследовании Питерсе^[1859] из 114 с бывшими дружит всегда 21,6%, обычно 33,8%, иногда 18,9%, редко 2,7%. Конечно, такому не бывать при крайностях.^{{293}{294}{295}{296}{297}{298}{299}{300}}

Слово бывшему мальчику:^{{301}{302}{303}{304}{305}{306}{307}{308}{309}}

Маленькое чудо, когда педофилию не прошедшие таковую всё равно ценят. О непедофильности детства жалеют.^{310}{311}

Любопытно такой настрой отражается в обычаях папуасов. Как и большинство горцев, калули верят, якобы полное возмужание даётся только прививкою мужеского семени. 10–11-летний подвергается публичному гомоакту в охотничьем шалаше («бауа»), когда стемнеет. Несколькие холостяки приходят отдать семя, заранее зарезервировав отроков у отца. Семенящие резервируемы также мальчиками, формирующими временные связи. Ритуалы – повод посмеяться вспоминая. «Эмоциональные рассказы про инициации более чем 20-летней давности свидетельствуют об особой важности. Ностальгическое возбуждение рассказчиков объяснимо благодарностью».^[1876]

Держащему всё приведенное в голове неосведомлённость масс кажется необъяснимой. Даже в открытом и демократичном обществе наличны силы, сопротивляющиеся гласности, что печалит и детей, и родителей. Поддерживая порочный круг: верующие в смертоносность педофилии не дают сказать, что ничего смертоносного нет.

Г). Что хорошего педофилу

Часто поражаются, что же зрелому в несформировавшемся. Спрашивать это не разумнее, нежели допытываться, что столь особенного в женщине.

«Иные мужчины близостью к отрокам ободряются, вдохновляются, до некоторой степени возрождаются».^[1877] «Желание продлить юность и невинность играет определённую роль в педофилии. Словно бы человек обновляется, наводя связи с юным собой, миром ещё не попорченным».^[1878] Эта потребность необходима для самореализации, поскольку «теряя внутри себя ребёнка, теряются корни чувствительности к иносказанию и красоте, без чего невозможны наивысшие людские достижения: изображение, сочинительство, мистика, любознательность и доброта. Только при сохранении внутреннего ребёнка существование может стать жизнью».^[1879]

Педофилу радость одно мальчишеское присутствие. Для некоторых и достаточно.^{312}{313}

Но когда половой жизни не сторонится, чувствует омоложение, реанимирование. «Половая игра заставляет ощутить себя молодым, вспомнить себя, ведь неразвитость удовлетворения возбуждает усиленно. Искать общения с молодёжью столь естественно, как и молодости просить совета».^[1882]

Единение возбуждённых тел – это величайшая тайна. До первого раза и после всё видимо по-другому. Кое-что, в особенности неформулируемое, приходит, однако мальчику, руководимому любовью либо похотью, половая деятельность наделена величайшим смыслом.

Неизъяснимое таинство соединения. После которого на партнёра больше не взглянет по-старому.^{314}{315}

По слову биолога, взрослый – способ ребёнку размножаться. Хотя бабочка прекраснее гусеницы, мужчины прекраснее мальчик. «Присущи живой ум и чувство свободы, готовность открывать и наслаждаться, решительность и воля, щедрость, нежность, хулиганство, богатство чувств и понимание, терпимость, красота, прочее… До 13 – 14 лет у каждого подобие всего, достойного последующей любви».^[1884] Вот отчего ребёнок учит родителей, взрослых.^[1885]

Многие религии ребёнка боготворят. Индийские гомы поклоняются Кумаре («Мальчику»), воинствующему богу красоты, навеки безбрачному. Сопровождаемому ганами, лицетворяя насмешку над этикетом и моралью, природу во противоположность лицемерному городу. Покровительствуя всему, что пугает буржуазию, навлекая винословие в инцесте, деторастлении, кутеже, краже, сплетнях.

Греческий Амурчик аналогичен индийскому Каме. Создавши Вселенную, Брахма начал с его дочери Сандхьи (Зари), дивной красавицы:

«Увидев её, напряг уд Я со всеми Сыновьями Моими. Помыслы Мои породили восхитительного Каму. Лице Камово златоцветно; перси мощны, тверды; нос Его резной формы; бёдра, с ногами закруглены, мускулисты; чёрные кудри вьются; брови толсты, подвижны. Стройный, белозубый, безукоризненный. Восхитительный вид Его соблазнителен всему живому. Во всякую сторону подмигивает, излучая любовь. Завидя Каму, Сыны Мои не смогли говорить, возбудились и неспокойны, умы смешались. Побеждены дивным Богом».^[1886]

Не просто так у греков и римлян половые позывы лицетворены хорошеньким отроком. Которого верный союзник Дионис изображаем аналогично подростком, а позднее малышом – прообразом Христа. Оба которые рождены во пещере (апокрифическое Евангелие Фомы), пострадали вследствие насилия, себя жертвуя человечеству.

Копая под базиликою Святого Петра в Риме, нашли множество могил, иногда родноверческих, иногда христианских: император Константин это засыпал. Нашли восхитительные саркофаги 315 г. до н. э. прямо возле засыпанного места. На нём обнажённый Дионисий, обнимающий покровительственно голого Эроса. Глядящего с доверием и гладящего богу живот. А позади сатир эрегирующий предлагает им отпить из рога.

Несколько лет назад я стоял у замечательного рельефа под центром христианского мира. Напыщенный храм сгодился только на то, чтобы сохранить этот памятник педофилии. Сперва схороненный христианами, столетиями преследующими мальчиколюбие. Языческие любовники переждали всё под землёй, в объятии неся груз алтаря своих гонителей. Над их головами Римские папы служили мессы, толпы кардиналов анафемствовали «грех». Но несгибаем оставался под тяжестью подлинный бог любви. Невредимый, непобедимо голый ждал открытия своего всё столько же прекрасным.

Глава VI. Половые практики

Есть люди, которым заниматься любовью настолько же трудно, как иным – не заниматься. Перевидавши таких достаточно, не сомневаюсь, что целомудрие ценимо каждым. Куда больше целомудрия найдётся среди трахающихся. Прочие – вне жизни.

Марсель Жюандо[3143]

Среди половых извращений целомудрие – самое странное.

Реми де Гурмон[3144]

1. Необходимы

Подавляющее самцевое большинство без интима не может.^[1889] Из 575 белых, якобы секс – это неважно, сказал 1%. Якобы не главное – 12%. Важно – 47%, очень важно – 40%. Не хватает 68%.^[1890] Из 300 мужчин оргазма не ценят 3%. Важен 97%: из них очень важен 60%, «жизненноважен» 48%. Без оргазма продержится неделю 50%, две 20%, три 10%, но «продуктивно работать, радоваться жизни, не думать о сексе без оргазма в сутки не сможет никто». «Для подавляющего большинства парней 18 – 50 лет это наивысшее, самое непредсказуемое, по-танталовски манящее со всех и телесных, и душевных удовольствий. Величайшая страсть, отчаивающая, злящая сильнее всех, отсутствие которой наиболее тягостно, но раз испытанной воспоминание в старости самое утешительное».^[1891] По признанию 40-летнего семьянина, думает о сексе 20% – 25% своего времени.^[1892]

И то лишь у взрослых. «Вершина половой способности достигается в последние допубертатные годы, что поясняет инциденты „совращения“ старшими», правда, «пик этого применения способности – средняя юность».^[1893] Для 20-летнего «на поиски партнёра всей энергии 25% – 50%. В отрочестве без онанизма б „умер“».^[1894] Учителя мне рассказывали, насколько сочувствуют ученической половой фрустрации не в праве помочь советом. В заведении для пренебрегаемых указывают,^[1895] якобы «наши 14–15-летние с эрекциями места себе не находят». Через Осборна прошло 2500 мальчиков, и говорит:^[1896] «У каждого только член в голове. Если знаешь, это помогает их раздеть».

На первый взгляд, юноши 15 – 16 лет у Хаса другие. Будто бы «школа, дружба, спорт» интима важнее. Но сходу спрашивая про секс, откровенности не добьёшься. Имевшим отношения секс не великой важности только для 8%. А «думающих о сексе постоянно» 87%.^[1897] Прав Осборн.

Нельзя также забывать, что мальчиколюбие – далеко не только секс. Что мальчики, поддерживающие постоянную близость с педофилом, единогласны,^[1898] будто секс в отношениях не главное.

«Стороны педофильных отношений принуждения как никто другой далеки. Сводить всю проблему на согласие суть опошлять. Эмоции зачастую глубже, сильнее, нежели при просто сексе. Обе стороны, мальчик и мужчина, чему-то научаются, чем-нибудь обогащаются. Часто склонны к самопожертвованию, благотворительности. В согласии сложного ничего. Если приятно, дитя согласно. Не понимая, какое до того дело посторонних. Но чем оно младше, тем ответственности на мужчине больше. Нужно проверять, по-человечески ли с ребёнком и соблюдены ль его права».^[1899]

Когда я только-только приоткрыл глаза и замотался в теплое одеяло, прикрывая замерзший участок кожи от того, что форточка открыта, на часах уже было одиннадцать утра. Казалось бы, так как был выходной, спешить было некуда, но мой временный «родитель» ушел по делам, правда, перед сном пообещал, что придет к обеду.

— Когда в твоем понимании обед?

— Хм, ну, когда я все сделаю и проголодаюсь, я тебе позвоню, и чтобы к моему приходу все было готово.

Я ответил молчаливым кивком и со спокойной душой лег спать, только вот сейчас моей душе было неспокойно: а по каким таким делам он мог уйти в выходной?

Утро я провел лениво – медленно позавтракал, неспешно причесался, сменил пижаму на более-менее приличную одежду. Телефон назойливо зазвонил где-то в час дня. Бархатный низкий голос, как мы и договаривались, предупредил, что хозяин этого самого бархатного голоса скоро будет дома, так что я, его «ребенок», должен что-нибудь придумать на обед, желательно, съедобное, и еще желательнее, вкусное.

И вот, он на пороге. Высокий, статный, с легкой улыбкой на губах – что же еще нужно видеть, чтобы чувствовать себя счастливым? Ну, по крайней мере мне – ничего больше, лишь его карие глаза, мужественный силуэт и широкие крепкие плечи. На них действительно можно держать горы, чтобы потом их сдвигать. Мой взор встречается с его взором – таким спокойным, но в то же время и жарким – я не задаю лишних вопросов, а просто вжимаюсь в его крепкий стан, как только он снимает осеннее пальто, хотя на улице самый разгар зимы. Мои губы прижались к его холодной и с мороза красной недобритой щеке, а руки ласково обняли шею. Мы пошли на кухню.

Легкий звон железных столовых приборов. Плещущийся звук вина в бокалах. Обычный воскресный обед, казалось бы, игривые взгляды друг на друга, знакомые запахи кожи и привычной еды.

***

Спокойно сидя на диване, я поглядывал на то, с каким увлечением он смотрит программу про автомобили. Я улавливал знакомые фразы, слова.

— Так ты вроде ее уже видел?

— Нет, я смотрел только начало. Иди сюда,- так же спокойно он подозвал меня к себе, и я подполз ближе, уложив свои ноги на его.

— Так все-таки, куда это ты ходил? Мне же интересно. Может ты там с любовницей какой встречался, а я не знаю таких пикантно-острых подробностей из твоей жизни.

— Ой зря ты так много говоришь, ой зря. По губам бы тебе надавать, да выпороть, хорошенько причем. Будешь хорошим мальчиком – узнаешь, — он настолько коварно улыбнулся, что по моей коже словно бы прошелся острый ток, словно бы меня ударила сильнейшая молния.

— И как же ведут себя хорошие мальчики, а, папочка?

— Наверное, моего плохого мальчика уже не исправит ничего,- тут последовал тяжелый вздох,- ну, разве что я тебя исправлю.

Разве вино может так резко ударить в голову? Хотя, может оно только сейчас и подействовало. Оно ударило не только в голову – оно стало проситься наружу, так что я осторожно поднялся, правда, почувствовал крепкую хватку родной руки у себя на запястье.

— Куда это ты собрался, малыш? – последнее слово прозвучало с особенной интонацией, так что его даже бы стоило выделить курсивом.

— Как – куда? Папочка не отпустит сыночка пописать?

— Потерпи еще самую малость,- властная рука разместилась у меня на ягодице, так что мне пришлось снова лечь на место.

С каждой минутой давление в моем мочевом пузыре росло, и я то и дело дергал его за руку и спрашивал, когда же можно будет пойти и облегчиться. Мой «отец» все так же загадочно молчал и улыбался. «А что, если совсем немного «спустить» в штаны? Никто же кроме меня не узнает, правда?». Вскоре я слегка расслабился, все так же невозмутимо глядя в глаза вальяжному папочке. Между ног резко стало очень влажно и мокро, послышался журчащий звук, безумно тихий и еле слышный. Я не мог остановиться – жидкости внутри скопилось очень много, так что влажное пятно на домашних штанах росло и росло, а подо мной образовалась большая и пока еще теплая лужа.

— Ах, ты совсем как маленький,- его рука легла на мой пах, ощупывая, как там влажно. Он провел ею ниже, а я слегка подвинулся и раздался хлюпающий звук,- наверное, ты еще слишком маленький, чтобы носить трусики, как взрослый мальчик,- папочка выдохнул мне на ухо, а затем наклонил голову чуть ниже, обдавая мою шею горячим дыханием,-Ромочка сам напросился на это, правда?

Я так и остался лежать в собственной луже в постели, пока папочка не принес кое-что для меня. На его лице заиграла широкая улыбка, а я не мог разобрать, то ли хищная она, то ли удовлетворенная, то ли вовсе заботливая.

Умелые руки стянули с меня мокрые насквозь штаны, затем стянули ну уж совершенно мокрые трусы и коснулись члена. На моих щеках расцветал розовый румянец, а на члене я резко почувствовал холод влажной салфетки. Папочка ко мне наклонился и глядел прямо в мои бесстыжие глаза, пока протирал меня всего там, внизу. А затем он задрал мои ноги вверх, придерживая их одной рукой наклонился, касаясь губами моего члена, а затем влажным языком. С моих губ слетел стон, поэтому папочка решил прекратить, ведь меня же нужно наказывать за мокрые штанишки, а не ублажать, так ведь? И он взял баночку с детской присыпкой, которая по внешнему виду больше напоминала сахарную пудру на моей мягкой заднице, а затем, перед тем как застегнуть подгузник прямо на мне, он коснулся губами моего уха, тяжело подышал, видимо, от накатывающего возбуждения, а затем только уже и застегнул липучки.

— Сыночек теперь будет совсем, как маленький,- его нежный голос звучал прямо у меня над краснеющим от стыда ухом.

***

Через час, а может и полтора совместного ничегонеделания, я попросился в туалет.

— Папочка, мне нужно по-большому, — я просил меня отпустить, преодолевая смущение и дикий стыд.

— Ромочка, ну ты же совсем маленький, так зачем отлучаться? – он усмехнулся и потрогал мой пах сквозь небольшой барьер, ощущая, как я потихоньку возбуждаюсь.

— Я не хочу под себя, я хочу, как взрослый!

— Ну разве что можешь пойти на горшочек,- папочка указал взглядом на стоящий в углу настоящий детский горшок. Так вот, за чем он ходил «по делам». Он усмехнулся все так же по-дьявольски пошло,- выбирай, мой малыш.

Я решил сдерживать свое желание до последнего, пока меня самого не пустят в туалет, глядя в мои умоляющие глаза. Но папочка, наверное, считал по-другому, так что он медленно ушел в ванную комнату и пришел с маленьким кусочком хозяйственного мыла в руке.

— Сынок, иди-ка сюда,- и я послушно подошел.

Меня уложили на постель, а мои ноги опять подняли вверх и сжали, предварительно расстегнув на мне подгузник. Я беспомощно лежал, как самый настоящий ребенок, пока внутрь меня осторожно вводили это злосчастное хозяйственное мыло. В попке стало неистово печь, так что я сразу же понял, зачем папочка это сделал. Он лежал рядом и наблюдал за тем, как я кладу одну руку на живот, который крутило от сильных позывов, а вторую себе на задницу, пытаясь хоть как-то перетерпеть неприятные ощущения. Я больше не смог терпеть, и случилось то, чего так хотел папочка – я расслабился и перестал сдерживаться, а небольшой бугорок у меня на заднице был даже виден и явно ощущаем. Когда он ощупывал меня сзади, мне казалось, что я сгорю от стыда.

***

После целой недели жизни, как ребенок, я очень даже привык к такому положению. Папочка кормил меня с ложечки, подмывал меня и укладывал днем спать.

— Ромочка, ты уже взрослый мальчик,- его слова прогремели словно гром, а небо было таким безоблачным,- пора бы тебя приучить к горшку. Ты знаешь, что это значит? Ты же сейчас сухой, да? – рука привычно ощупала меня со всех сторон, и я кивнул,- тогда, я одену на тебя удобные трусики, а как только тебе понадобиться пи-пи, ты сразу же попросишься на горшочек.

От таких слащавых слов между ног в один миг почувствовалось напряжение, так что папочка снял с меня мой признак того, что я маленький беспомощный мальчик, поводил своей умелой рукой по моему члену и яичкам, а затем одел на меня детские трусики из очень приятной ткани. Затем, он натянул на мои ноги теплые колготки и заставил ходить по квартире так. Ну точно, как детсадовец.

Мне было очень стыдно проситься на горшок, это было ново и непривычно, так что первый конфуз случился очень скоро, ко всему прочему, мой организм был еще очень расслабленным, ведь целую неделю я мог не терпеть и ходить «под себя» в любом месте и в любом положении. Голубые мальчишечьи колготки намокли, и между ног и ниже все было темно-синим. Я знал, что папочка будет меня ругать.

— Ромочка, ты же знаешь, как неприятно ходить мокрым, а как это некрасиво? – его рука взяла мою, и папочка потащил меня к зеркалу, где я мог посмотреть на себя во весь рост,- только маленькие мальчики мочат и пачкают штанишки, но ты же уже большой,- он стоял позади меня и водил своей горячей рукой по всему моему телу, остановившись между ног и сжав мой пах, а затем вернувшись к заднице и там вдоволь играясь с моими ягодицами.

— А можно я сниму колготки сейчас? Папочка, я правда так больше не буду, я буду проситься на горшочек…

— Ну нет, ты должен немного походить мокрым, ты же должен подумать над своим поведением, правда, сынок?

Я ничего не ответил. Это было немного по-родительски жестоко по отношению к ребенку, а потому я свел брови к переносице и отошел от зеркала. Почти полдня прошло с того момента, как я описался, так и не попросившись на горшок. Живот предательски крутило, но я не смог долго держаться, а потому, присевши прямо посреди комнаты, я стал пачкать и так мокрые и грязные колготки.

— Ромочка, какой же ты плохой и непослушный мальчик,- он меня шлепнул по попке, а затем сказал сесть на стул, чтобы почувствовать, как же неприятно сидеть с кучей в штанишках.

— Не нравится, правда? А привстань, сыночек,- папочка взял мою руку и потянул к себе, чтобы я встал,- давай позанимаемся зарядкой? Давай, раз-два,- он стал приседать, а мне ничего не оставалось, как повторять за папочкой движения. Было до безумия стыдно и неприятно, я правда был таким маленьким и непослушным сыночком.

— Папочка,- я тихо сказал ему на ушко и вздохнул,- я хочу по-маленькому. Можно мне на горшочек? Можно, а?

— Хорошо, я тебя отведу,- папочка взял мою руку и отвел меня к заветному атрибуту детства. Я стоял ровно, а он снимал с меня грязные и мокрые насквозь колготки вместе с трусиками. Когда я нацелился, чтобы пописать прямо так, стоя, папочка покачал головой.

Наконец, я сел на горшок, и стал писать, слыша, как струя бьется о его дно.

— Послушный мальчик,- папочка это тихо сказал, целуя меня в макушку. Он гордился мной сейчас, я знаю.

Было это давно, учился я в обычной школе, без всяких там «уклонов». И контингент учащихся был самый обычный – в основном это были дети из простых семей. Было очень много бывших деревенских. Много было и из рабочих семей. На заводах квартиры тоже часто выделяли. Таких, как мы, интеллигентов было совсем немного. Отец, хоть и не считал сам себя таковым, но семья наша всё же была действительно интеллигентной. А отец, несмотря на свою «простую» рабочую специальность, очень много читал и был очень эрудированным, образованным человеком. Впрочем, никаких конфликтов на тему «различного социального происхождения» у нас никогда и ни с кем не было. Это я точно помню. А упомянул я об этом только лишь для того, чтобы было лучше понятно, какие ребята были у меня в классе. Класс у нас был нормальный и вполне дружный. Нет, в первом и во втором классе и у нас случались драки. Я, кстати, никогда не принимал в них участия. Но к пятому классу этого уже не было. Кто-то с кем-то дружил, кто-то нет, но с кулаками никто уже ни на кого не лез. Лучшим другом с самого первого класса у меня был Ромка Селезнёв. Он жил в соседнем доме. Родители его тоже относились к разряду так называемой интеллигенции. Был у меня ещё один друг – Саня Кириченко. Он был из простой, в прошлом деревенской семьи. Не помню, где работала его мама, но она была всегда очень приветливой и ласковой с нами. Отец же его, наоборот, запомнился мне вечно мрачным и сердитым. Сам Саня был, как говориться, мастером на все руки. Он делал всякие классные модели самолётов, кораблей, машин, и именно на этой почве мы с Ромкой с ним и сдружились. Со всеми остальными пацанами в классе у меня были просто нормальные, ровные отношения. Никто меня не доставал у нас вообще это в классе было не принято, да и я в свою очередь был ко всем, так сказать, «со всей душой». Кому надо было, давал списать, подсказывал, помогал. Да и по поводу всяких там «машинок-солдатиков», пацаны часто заходили ко мне домой. Родители мне никогда этого не запрещали.

Начало Нового учебного года мягко говоря началось «не очень». У нас поменялась классная руководитель. Помню, как мы все были расстроены этим.С классухами нашему классу и дальше не везло: они менялись у нас почти каждый год. О первой четверти я ничего интересно вспомнить так и не смог. А вот начало второй запомнилось мне хорошо. Дело в том, что в самом начале четверти мой лучший друг Ромка Селезнёв пересел от меня к Сане Кириченко, классуха не возражала. Нет, мы не ссорились. Просто на тот момент у них возникло какое-то общее дело. Уже точно не помню, но, кажется, они строили какую-то модель планера, мне это показалось не очень интересным. А ведь именно общее дело лучше всего сближает людей. Мы, конечно, продолжали дружить все втроём, но теперь они сидели вместе, а я оказался один. И вот тут я должен уйти немного в сторону и рассказать ещё об одном пацане нашего класса, так как именно с ним связаны наиболее запомнившиеся мне события того учебного года. Вернее в большей степени каникул после него. Кстати, вспомнил вдруг интересный факт. С самого первого класса и до десятого у нас в классе ни у кого не было кличек. Все звали друг друга по именам. Имена, конечно, звучали иногда с некоторым изменением. Например: Миша – Миха, Кирилл – Киря, Илья – Иля, Андрей – Андрюха, Саша – Саня. И так далее. Но в любом случаи это были имена, а не клички. Если же разговор шёл о ком-то отсутствующем, то часто называли просто по фамилии, так как, например, только одних Андреев у нас в классе было трое, Сергеев – двое и двое Саш. Это я так просто вспомнил. Итак, Андрей Котов. Как бы это его лучше описать — худой, как и я, но пониже ростом и чуть помельче. В нашей классной жизни он был как бы «одиночкой». Что я имею в виду? Мы все кто-то с кем-то дружил, тусовался с какой-то компанией. Причём часто эти компании сливались, объединяемые каким-нибудь общим интересным делом (походом в лес, общей игрой, в более старших классах – музыкой и гитарой). Андрей же всегда был, как бы в стороне от всего этого. Кроме этого, у него не было в классе таких близких друзей, как, например, у меня (Ромка и Саня). Однако, нельзя сказать, что он совсем не принимал никакого участия в нашей классной жизни. Например, он неплохо играл в футбол и на физре его с радостью принимала любая команда. В младших классах он, в отличии от меня, когда надо было, дрался. Да и вообще… Просто, как я уже сказал, он как бы всегда был сам по себе. А вот тут я должен снова уйти в сторону ещё больше, и рассказать теперь кое-что ещё о себе. Дело в том, что.. Даже не знаю, как бы это лучше объяснить или начать. Дело в том, что где-то в это же время (точной даты я не помню, да её и не было. Но скорее всего это началось летом того года) В общем, где-то примерно в то время проснулся у меня какой-то нездоровый интерес к тому, как наказывают детей. В смысле ремнём, ну или розгами. Может это увиденный мною по телевизору фильм «Детство Горького» так на меня подействовал, может ещё что-то – не помню, но что-то точно «сдвинулось у меня в голове» на эту тему. С каким-то непонятным для себя наслаждением, я стал часто думать об этом, фантазировать всякие жизненные ситуации на эту тему и представлять себя или кого-то из своих одноклассников в таких ситуациях. При этом дома у нас ничего подобного никогда в жизни не было. Отец, конечно, как я подозреваю, иногда был бы не против хорошенько всыпать мне ремня (бывало за что), но главой в доме у нас была мама. Ну, вот не было принято этого у нас! И я даже представить себе не могу, как бы я это перенёс. В смысле не боль, а стыд перед близкими, которые бы, конечно, потом узнали бы об этом. Быть выпоротым — для меня всегда это было чем-то таким постыдным. Ладно, чего гадать «если бы, да кабы»… Не было. И осталось на всю жизнь в душе чувство чего-то недополученного в детстве (в смысле недополученного именно ДОМА, потому как совсем избежать в детстве ЭТОГО мне не удалось. Но об этом чуть позже)

Кроме фантазий на эту тему, в этот период я ещё кое-что и пробовал делать. Так, например, довольно-таки часто, оставаясь один дома, я представлял себе, что сейчас меня будут наказывать (очень мне нравился отрывок из фильма «Плюмбум или опасная игра» где мальчик сам добровольно приспускает штаны для порки и его лупят ремнем по голой попе, да еще при девушке) Я доставал из шкафа ремень и представляя себя на месте того мальчика так же приспуская штаны, падал на кровать попой кверху. И делал это, я так натурально как мне кажется и всё это себе представлял, что на меня действительно накатывало самое настоящее чувство стыда и еще чего-то такого перед предстоящим наказанием. При этом чувство страха перед предстоящей болью, у меня абсолютно не было, потому как я её не знал и не мог даже себе представить. От всего этого я кайфовал, представляя себе всякие жизненные ситуации и фантазируя.

И тут опять надо вернуться к рассказу об Андрее. В отличии от всех, он всегда больше, чем кто-либо другой, переживал за двойки или замечание в дневнике. Причём он не просто переживал. Получив двойку, он часто прямо тут же на уроке начинал плакать, уткнувшись лицом в сложенные перед собой руки. Иногда даже у него случались истерики. Будучи ещё в третьем классе, как-то раз стоя на перемене в компании других пацанов, я случайно услышал такой разговор: кто-то из пацанов начал говорить на тему того, что Андрюха Котов, как девчонка, вечно из-за каждой двойки ревёт. Но тут же Лёнька Морозов, — большой авторитет в нашем классе, — прервал его и сказал: «Ага, а ты знаешь, как его мать лупит!». И все тогда замолчали и больше не осуждали Андрея за его слёзы. Кстати, вспоминая всё это сейчас, я почти что уверен, что всех пацанов нашего класса, за исключением меня и Ромки (о Ромке я всё-всё знал), дома воспитывали именно с помощью ремня, ну или чего-либо аналогичного. Мы все проучились вместе десять лет, знали родителей друг друга, бывали друг у друга дома. И вспоминая всё это, я четко вижу, что просто не могло быть иначе в тех семьях. К тому же сколько раз в наших разговорах проскакивало: «Всё, теперь дома точно попадёт», «Ну, батя мне задаст», «Ну всё — копец. Будет мне…», «— Вечером выйдешь? – Не-е, у меня же пара по контроше. А батя сегодня, как назло, в первую смену». Напрямую об ЭТОМ, конечно, никто не говорил (кроме того случая с Андреем), но всегда было и так понятно о чём идёт речь. А ещё и учителя иногда выдавали: «Я вот отцу твоему позвоню. Он тебе задаст!» Но вот что интересно: при всём моём тогдашнем интересе к этой теме, я «хлопал ушами» и как-то не придавал всем этим разговорам никакого значения. И только лишь тот разговор насчёт Андрея накрепко засел у меня в голове. И когда летом меня стали одолевать всякие фантазии на тему наказаний, именно Андрей чаще всего вспоминался мне при этом. И когда в начале второй четверти передо мной стал выбор с кем мне теперь сидеть, именно это моё увлечение этой «странной» темой подтолкнуло меня сесть к нему, — он сидел один, — а не к Димке Петрову, который на тот момент тоже оказался сидящим в одиночестве. Что я ожидал от этого, на что надеялся, чего хотел – я и сам не понимал. Но просто сам факт того, что теперь я сижу рядом с пацаном, которого регулярно наказывают дома, заставлял меня почти всё время думать «на эту тему». А думать о ней было так приятно… К тому же вскоре, буквально через неделю, я как бы «вживую соприкоснулся с этим»: Андрей получил двойку и на следующий день после этого, я вдруг абсолютно случайно заметил, КАК он ёрзает на стуле. Да, тут, конечно, теперь самое время упомянуть о его маме. Его маму звали Роза Семёновна и работала она товароведом в каком-то большом магазине. Это я уже всё потом узнал.. Худая, среднего роста, с высокой причёской на голове, ярко накрашенная. И что мне ещё запомнилось – это обилие на ней золотых украшений и тонкий «визгливый» голос. Приходя с родительских собраний, моя мама всегда мне всё рассказывала. Сейчас я, конечно, уже понимаю, что, наверное, далеко НЕ СОВСЕМ ВСЁ, но тогда мне казалось иначе. В общем, она мне всегда рассказывала о том, что там было, что обсуждали и что о ком говорили. И с её слов, я знал про маму Андрея, что та была «не очень приятная», «какая-то немного истеричная», а на любое замечание в адрес Андрея тут же обещает «задать ему, как следует». Так же от мамы я узнал, что отца у Андрея нет. Вот такой сосед по парте появился у меня в начале второй четверти.

А что касается Андрея… Близкими друзьями мы за это время, — я имею в виду за вторую четверть, — конечно, не стали. Да и были мы слишком разными. Но когда сидишь за одной партой… В общем, в какой-то степени мы всё же сдружились. Я давал ему списать, помогал на контрольных, подсказывал… А он как-то раз принёс мне импортную машинку (я их собирал в то время). Машинка была немного поломанной, но для меня всё равно представляла огромную ценность. Кроме того, за это время, он успел пару раз побывать у меня дома, а один раз и я у него. В четвёртом классе мы учились во вторую смену. Поэтому по-утрам оставались дома одни. Ну, и часто ходили играть друг к другу (я имею в виду вообще всех своих одноклассников). В общем, отношения с Андреем у меня были нормальные. Что же касалось моего «нездорового интереса к определённой теме», то об этом тогда разговор у нас ни разу не заходил. Да и я, по-правде говоря, тогда ведь тоже не всё время думал об этом. Этот интерес накатывал на меня периодически. Нет, конечно, теперь, сидя рядом с Андреем, я замечал то, на что раньше никогда не обращал внимания: как на следующий день после двойки он осторожно садиться на стул, как ёрзает на нём во время уроков, да и вообще, какой он всегда мрачный после этого. Но даже это не всегда «пробуждало» во мне то «особое», «сладостное» состояние, которое находило на меня, когда я обычно думал или мечтал на эту тему.

А потом случилась довольно-таки неожиданная вещь. В конце второй четверти класуха на родительском собрании похвалила Андрея. Он исправил какие-то там двойки и всё получилось у него лучше, чем ожидалось. При этом она как-то так подвела разговор под то, что это потому, мол, что Андрей теперь сидит с таким хорошим, серьёзным мальчиком, как Слава Карпович, то есть со мной. Ну, то что я «самый, примерный, серьёзный, старательный» в классе, знали все родители. А вот то, что я теперь сижу с её сыном и «очень положительно влияю на него», оказалось для Розы Семёновны неожиданным сюрпризом. И судя по-всему, она сразу же прониклась ко мне небывалой любовью. По крайней мере с моей мамой она сразу же стала вести себя так, как будто они были самыми лучшими подругами. Забегая наперед скажу, что весной, она даже предлагала маме достать по блату хрусталь. Хрусталь тогда был ого-го каким дефицитом! У нас в семье он никого не интересовал, — интересовали книги, — да и денег на такие покупки не было. Поэтому мама, вежливо поблагодарив, отказалась. Моя мама вообще была не в восторге от этой вдруг свалившейся на неё «дружбы», но, как интеллигентный человек, она, общаясь с Розой Семёновной, всегда оставалась доброжелательной и приветливой, и на счёт моей дружбы с Андреем тоже никогда не возражала. Только однажды она меня очень осторожно спросила: почему Андрей такой весь какой-то издёрганный, нервный. Я уже не помню, что тогда ответил, но тему эту мы больше никогда не обсуждали. Кстати, я забыл сказать: Андрей с матерью жили в такой же, как и у нас двухкомнатной квартире (стандартная планировка). Правда их там было двое, а нас пятеро. И в отличии от нас, у них там было очень много этого самого хрусталя, а так же всяких ковров, дорогой мебели и прочего. В общем, жили они очень богато. Короче, с тех пор я стал самым желанным гостем у них дома. Роза Семёновна всячески поощряла нашу дружбу и часто сама звала меня, к ним в гости. В её понимании всё, что теперь было хорошее у Андрея – было только благодаря дружбе со мной. А за плохое он, судя по всему, продолжал расплачиваться, как и прежде. Так прошла зима. Единственное, что хорошо запомнилось в ней, так это наша победа в игре «Зарница». Мы бежали какую-то дурацкую эстафету, выполняли какие-то задания, набирали очки. А победу нам присудили благодаря одному случайно проходящему мимо ветерану. Там на одном участке надо было нести «раненого». Мы честно несли (уже не помню, кто это был). А другие команды смухлевали и их «раненые» бежали сами. А этот ветеран, увидел это, рассказал всё судьям и ещё похвалил нас за то, что мы «не бросили своего товарища». В общем, победу присудили нам. Дальше в памяти как будто дыра. Наверное, просто ничего «знаменательного» не было. Зато следующее, что я хорошо помню о том времени – это мой одиннадцатый день рождения. Ко мне в гости тогда пришли Ромка, Сашка, Андрей и ещё двое пацанов из нашего класса – Димка Петров и Сергей Колачёв. Было весело. И ещё помню набор-конструктор машинок. Из него можно было собрать три разные машинки! Его я получил в подарок, правда теперь не помню уже от кого именно. И, естественно, после этого в мае, кажется шестого или седьмого числа, но абсолютно точно между Первомайскими праздниками и Днём Победы, когда у Андрея был день рождения, я был тоже приглашён. Тут, опять же, есть небольшие провалы в памяти. Так, например, я абсолютно не помню что я ему тогда подарил. Дело в том, что этот день рождения мне запомнился совсем другими событиями. О том, какой там был шикарный стол, полный всяких дефицитных деликатесов, я расписывать не буду. Хотя и это мне запомнилось тоже очень хорошо. Из детей там был я, какой-то соседский пацан и «целая куча» двоюродных и троюродных братьев и сестёр Андрея. Всего нас было, кажется, человек восемь. Из взрослых, кроме Розы Семёновны, там были ещё две семейные пары, — тёти, дяди Андрея. Покушав, все дети ушли в другую комнату, оставив взрослых за столом. Я уже точно не помню с чего начался разговор, но короче Андрей сказал, что сейчас нам покажет волка из «Ну, погоди!». Он сбегал на кухню и что-то принёс руке. Это оказались три сигареты. Взрослые периодически выходили курить на кухню. Затем мы вывалились всей гурьбой на лоджию и Андрей начал свою демонстрацию. Он вставил в рот сразу три сигареты и принялся поджигать их… Я уже не помню, в каком именно выпуске этого мультика была такая сцена: волк берёт сразу несколько сигарет, набирает рот полный дыма и выкуривает откуда-то там зайца. Судя по всему, именно это нам и собирался продемонстрировать Андрей. И вот в этот самый момент, дверь лоджии открылась и на пороге возникла Роза Семёновна… Как она стала кричать! Мне кажется, этот пронзительно-визгливый крик я не забуду никогда в жизни. Попутно она влепила Андрею такую звонкую и сильную пощёчину, что сигареты, вылетев у него из-за рта, улетели куда-то далеко за перила лоджии. Тут же на крик примчалась одна из тёток Андрея и стала успокаивать Розу Семёновну, говорить, что не надо так волноваться, что это же праздник, и что неудобно перед людьми, и что-то ещё. Потом подключились и остальные взрослые. Помню, как кто-то из сестёр Андрея попытался объяснить ей, что это было не на самом деле, а это мы так шутили и что Андрей нам просто хотел показать фокус. И ещё я очень хорошо помню сникшего Андрея, втянувшего голову в плечи, со слезами на глазах. Естественно, после этого, праздник был скомкан и мы очень скоро все разошлись. Не знаю, что было потом Андрею за это, но, думаю, досталось ему здорово. Я же с ним встретился уже только лишь после Дня Победы и, естественно, мы это не обсуждали. Но всё это произвело на меня тогда очень тяжёлое впечатление. Может потому, что до этого я никогда в жизни ничего подобного не видел. Но вот, что интересно: несмотря на то, что это так сильно потрясло меня (да так, что я до сих пор отлично помню всё это!), буквально уже через неделю, ну может чуть больше, я, как ни в чём не бывало, снова ходил к Андрею домой и играл с ним. И при этом встречался там с Розой Семёновной. Здоровался, разговаривал… Интересная штука детская психика. Сейчас бы я, наверное, после ТАКОГО никогда больше в жизни не смог нормально общаться с таким человеком, — я имею в виду Розу Семёновну. А тогда как-то всё это быстро сгладилось и на время забылось. А вот дальше… Дальше начинаются события, которые мне запомнились очень хорошо. Заключительное родительское собрание в конце учебного года… Причём вместе с нами – с детьми. На нём же вручались грамоты круглым отличникам. У нас в классе их было всего двое. Точнее две девочки. Тем же, кто закончил год без троек, то есть на четыре и пять, полагались благодарности за хорошую учёбу. Я был в их числе. А всего таких нас было пятеро. А потом класуха просто говорила о каждом. И при этом она старалась сказать обязательно что-нибудь хорошее. Это я уже сейчас только хорошо понимаю, каким она всё-таки была хорошим и мудрым педагогом. А тогда нам всё это казалось в порядке вещей. Сказав несколько хороших слов об Андрее, она как бы вскользь коснулась нашей дружбы и того,

как настоящая дружба может помочь в учёбе. В общем, я опять был выставлен этаким героем. Хотя, если честно, никаких моих заслуг в успехах Андрея не было. У него и у самого голова нормально варила, а двойки и замечания были только лишь из-за общей расхлябанности и лени. Возможно, конечно, наша дружба действительно сделала его немного собраннее, но не более. Учился он сам. Но как бы то не было, Роза Семёновна похоже ещё с большей силой воспылала любовью ко мне и моей маме. Потому как то, что она предложила нам после собрания, просто любезностью не назовёшь. Но тут я должен вернуться немного назад, к событиям, которые происходили у нас дома последние две недели мая. А происходили у нас там в основном скандалы, в центре которых был я. Дело в том, что моё лето было распланировано так: в июне я дома под присмотром бабушки, в июле я еду на одну смену в пионерский лагерь (который я терпеть не мог), а в августе я снова дома, но на одну неделю еду с мамой в Москву (она в командировку, ну а я посмотреть на столицу). Меня тоже хотели отправить на две смены, но я встал на дыбы. Скандалы начались именно с этого. Дело в том, что до этого я был уже в этом лагере дважды. Правда в самых младших отрядах. Первый год мне запомнился только лишь ведром, которое на ночь ставили на веранде чтобы нам было куда бегать по нужде. Входную дверь на ночь запирали. А утром это наполненное до краёв ведро выносила и выливала на улицу вечно ругающаяся воспитательница… Второй год запомнился мне холодной манной кашей, которую я терпеть не мог и безвкусным подгоревшим омлетом. И всё это нас всегда заставляли съедать до конца. А ещё оба этих раза запомнились мне дикой тоской по дому. После этого я год туда не ездил и вот теперь родители кое-как с трудом уговорили меня на одну смену. Но когда разговор зашёл о двух сменах, я устроил скандал. Кажется у меня тогда было даже что-то вроде истерики. В общем было решено, что июнь я проведу в городе под присмотром бабушки. Но тут… Тут вдруг оказалось, что бабушке неожиданно выделили на июнь бесплатную путёвку в санаторий. Оставлять меня одного без присмотра на целый день, и так в течении целого месяца, родители категорически отказались. Тем более что, как оказалось, все мои друзья — Ромка и Саша — разъезжались кто куда. И снова был скандал. В итоге было решено, что весь июнь я буду ходить в школьный городской лагерь. Перспектива была малопривлекательной. Во-первых, я знал, что никого из пацанов нашего класса там не будет. Все разъезжались. Кто в деревню, кто на дачу. А во-вторых, там, в этом лагере, ко всему прочему ещё предусматривался и тихий час. Для этого мы должны были принести из дома свои раскладушки, матрасы, подушки, одеяла, бельё. Как и все мои сверстники, я терпеть не мог спать днём. (Эх, дали бы мне сейчас такую возможность!) В общем, ничего хорошего я от этого лагеря не ждал. Конечно, это было лучше, чем пионерлагерь — всё-таки тут я буду каждый вечер дома. Но всё равно… Я был очень недоволен и расстроен этим решением родителей. Но тут они были уже непреклонны. Вот об этом всём моя мама и рассказала Розе Семёновне, когда они сидели рядом на собрании. Так сказать, поделилась и своими проблемами. Наверное, в том плане, что я тоже «не сахар». Это я так предполагаю.

И вот тут… Роза Семёновна предложила маме, что она могла бы взять меня на этот месяц к ним на дачу. И тут же, не дожидаясь маминого ответа, она стала расписывать ей и мне, — я стоял рядом и хлопал растерянными глазами, — как там хорошо. Лес, речка, свежий воздух… «И Андрею будет веселее, да и Славик не будет скучать один в городе», — под конец своей длинной речи сказала она. Именно эти её слова мне запомнились, почему-то, лучше всего. Конечно, мама тут же стала говорить что-то на тему того, что «нет, спасибо, не надо… ну, что вы… неудобно…». В общем, что-то в этом духе , — интеллигенция!. А я так растерялся, что даже и сам не знал хочу ли я этого или нет. Андрей же, как мне тогда показалось, — он тоже стоял рядом со своей мамой и всё слышал, — смотрел на меня широко раскрытыми глазами полными мольбы. Потом я уже понял этот его молчаливый взгляд: одному на даче можно было сойти с ума от скуки и к тому же, когда я был рядом, его мать была не так строга с ним и особо не цеплялась. Он это знал и, конечно, очень обрадовался такой перспективе, в смысле, что я тоже поеду с ними на дачу. Но всё это я уже узнал позже. А тогда, когда Роза Семёновна спросила меня хочу ли я поехать с ними, я замялся и стал что-то тихо мямлить на тему того, что я не знаю. В общем, было решено, что мы дома всё обсудим и завтра перезвоним ей. Дома… Вообще, я по своей натуре всегда был ужасным домоседом и любая поезка куда-либо на длительный срок, была для меня мучительной. Тем более если это было незнакомое место и незнакомые люди. Возможно именно потому я так не любил пионерские лагеря. Поэтому дома я первым делом сообщил маме, что никуда не поеду. Но тут снова вмешались непредвиденные обстоятельства. Эту новость принёс вернувшийся с работы отец. Оказалось, что в соседнем доме начинают капитальный ремонт и отец договорился там с каким-то знакомым бригадиром, что они нам за пару недель тоже сделают ремонт во всей квартире. Поэтому на это время нам троим, папе, маме и мне, предстояло перебраться жить в бабушкину однокомнатную квартиру. В общем, обдумав всё ещё и ещё раз, при этом вспомнив о том, что никого знакомых в этом школьном городском лагере не будет и плюс этот ненавистный тихий час, я сказал, что «ладно, я согласен поехать на дачу с Андреем». Потом был звонок Розе Семёновне, долгая благодарственная речь и тому подобное… Затем, в течении двух последующих дней были сборы. Мои вещи были упакованы в маленький чемодан с которым я раньше ездил в пионерлагерь, а сам я был просто-таки замучен всякими мамиными инструкциями на тему того, как себя вести. Как будто я и сам всего этого не знал!

продолжение следует..

В редакцию “Парни ПЛЮС” поступил рассказ взрослого мужчины из Саратова, в котором он описывает свой путь от школы и неудачного брака в 21 год, до того момента, как стал впервые жить с мужчиной. Вероятно, для многих геев, которые боятся заводить серьёзные отношения, это может стать хорошим примером.

Привет. Меня зовут Александр. Уже давно читаю статьи с вашего сайта. Что-то нравится, что-то не очень. Свою небольшую историю решил написать после новости об убийстве двух мужчин, которые жили вместе около 10 лет в поселке Ильском на Кубани. Не то, чтобы стало страшно, просто поразил пост из соседки в Facebook,  в котором она выражала сожаление о случившемся и называла это горем, несмотря на то, что знала про близкие отношения Владимира и Николая. Вот и, а если с нами случится что-то подобное кто-нибудь напишет об этом пост? Наверняка напишут. Друзья или родственники.

“Получается, что п***р это я?”

Наверное, расскажу немного о себе. Я родился и живу в достаточно крупном городе Саратов. Сейчас уже не помню в каком возрасте осознал себя как бисексуала, если начать вспоминать, то парни меня интересовали не меньше девушек с начала школы, по крайней мере на уровне анатомии. Конечно в то время мы не знали слов гей или бисексуал, а слова «голубой» или «пид…р» для меня были обычными оскорблениями, наподобие слова «дурак». Значение узнал лет в 12, как полагается просветили пацаны постарше при болтовне о тюремной жизни.

Помню на пару дней ушел в размышления «Так получается пи…р это такой как я, раз мне парни нравятся. Значит я голубой. Так это меня надо бить.». Но потом просто решил никому про это не говорить и больше не стал заморачиваться. Лет в 14 начал встречаться с девушкой, одноклассницей. Она была моей первой любовью. С ней же случился первый неуклюжий секс, всего один раз. Не могу сказать, что мне очень понравилось. Ей, естественно, тоже. Через неделю ее семья переехала в другой город и больше я ее не видел.

Конечно, мысли об однополом сексе никуда не делись. Хотелось попробовать, но не с ровесником, с кем-нибудь гораздо старше. Но с кем? В то время не было интернета, да и компьютеров, узнать где можно познакомится с другими такими как я было просто невозможно. Мне даже казалось, точнее я был практически уверен, что в моем городе кроме меня не было геев. Только однажды просматривая газету «Из рук в руки» я увидел рубрику «Знакомства», где вполне открыто публиковались объявления «Ж+Ж» и «М+М». В качестве контактов всеми указывалось почтовое отделение и «До востребования».

Естественно написал свое объявление, что-то типа «Парень 18-ти лет познакомится с мужчиной 30-50 лет для дружбы и общения». Вложил в конверт и отправил на почтовый ящик редакции. А потом около месяца ждал, пока его опубликуют. Так я познакомился с первым мужчиной. Ему было чуть больше 40 лет. У нас была всего одна встреча. Когда познакомились он после не особо долгого общения повел меня в душевую кабинку обычной бани. Я был не против. Мой реальный возраст кажется не особо его волновал, хотя было очень заметно, что мне далеко не 18.

Он оставил мне свой номер телефона, но я не стал ему звонить. После этого я больше не искал встреч с мужчинами. Нет, на самом деле мне понравилось и все было практически так как я себе представлял. Просто на некоторое время потерял интерес. В техникуме начал встречаться с девчонкой, даже делал ей предложение после окончания учебы. Но с ней не сложилось.

“Дочь ты никогда не увидишь!”

Когда мне было 21 год я женился. Честно говоря я не испытывал к ней никакой любви. Просто мы встречались уже около года и друзья начали намекать, что пора бы, да и родственники с обеих сторон давили. Она была не плохая, вполне подходящий вариант. Мы прожили около 6 лет. Изменял ли я ей? Да, тем более, что с приходом интернета познакомится с мужчинами в теме стало проще некуда. А наши с ней отношения становились все хуже, пока наконец не пришли к логическому завершению. Конечно, в разрыве был виноват я. Почему-то она перестала меня интересовать как женщина и все, что она делала ничего кроме раздражения не вызывало.

Чтобы меньше находиться дома я работал сверхурочно, а после работы бухал с коллегами. Естественно долго это все продолжаться не могло и как-то раз придя домой после очередных возлияний в кафе я заявил ей, что я гей и не хочу с ней больше жить. На этом и закончили. Точнее был еще развод, ее обещания, что я никогда не увижу ребенка, обычная бракоразводная рутина. С этим многие разведенные мужики знакомы. Сейчас редко с ней общаюсь, чаще с дочерью. С ней у меня нормальные отношения.

Еще когда был женат рассказал о своей ориентации своей бабушке. Бабушка заменила мне мать, которой у нас толком не было. Она просто сказала «Наверное не нужно тебе было жениться, я бы хотела видеть тебя счастливым. А жена и ребенок это кажется не то, что тебе нужно» и кажется забыла об этом разговоре. По крайней мере мы больше о нем не вспоминали.

Сестра, когда я ей сказал, а это было сразу после моего развода, устроила небольшую, но достаточно показную истерику. Наверное это из-за того, что я вылепил это в присутствии ее  бойфренда и она не знала как правильно на это среагировать. Ее бойфренд правда не отреагировал никак. Потом, гораздо позже, когда они разбежались с моей сестрой он спрашивал меня «А ты правда гей?», я ответил, что просто соврал. Но только потому, что был практически уверен, что этот дурак пытается ко мне подкатывать.

“Любовь моя длилась полгода”

После развода предпочел быть одиночкой. Женщины меня привлекать совсем перестали, а жить с мужчиной… я не представлял, что это возможно.  Я даже не представлял, что можно влюбиться в парня, пока это со мной не случилось. Кажется, каждый гей хоть раз влюблялся в гетеросексуала. Вот и я по уши втюрился в коллегу и с полгода очень его этим доставал. Сейчас мне его даже жалко, сколько он от меня вытерпел. Он не хотел меня обижать, мы дружили, поэтому терпел мои пьяные истерики по телефону и ночные визиты к нему домой. И насколько я знаю он никому про это все не рассказал. Нет, на работе почти все знали про меня, но вот что бедный Серый уже не знает, как же от меня отделаться, не подозревали.

Один раз мы ночевали вместе у общего знакомого к которому завалились после изрядного количества, выпитого в боулинг-клубе спиртного. Тогда он все-же позволил мне себя поцеловать и наверняка дело дошло бы до секса, но я позорно вырубился. Но в последствии я всё же получил от него то, что мне всегда так хотелось. Говорят, что любовь живет три года, но моя прошла месяцев за шесть. Я перешел на другую работу, и мы перестали видеться с Серым.

Конечно были и другие мужчины: хорошие и их нельзя назвать одноразовыми, поэтому их было не много. Не знаю почему, но мне везло именно на Мужчин с большой буквы. Они были умны, свободны и самодостаточны. С некоторыми мы до сих пор общаемся и ходим друг к другу в гости, конечно теперь как друзья.

Роман онлайн

Так было, пока я не зарегистрировал фейковую страницу ”ВКнтакте”. Эта социальная сеть меня никогда особо не интересовала и в результате мой персонаж там появился в конце 2010 года. А если точнее 24 декабря. Я предпочитаю не использовать слово фейк, это был именно персонаж для ролевок. Я не стал заморачиваться с именем и поставил на аватар картинку с тигром. Пожалуй, я не буду описывать, почему именно тигр, все кто знаком с представителями фурри-фендома и так поймут что к чему.

Первый запрос в друзья я получил где-то через час после регистрации. Он был на год старше меня и мы начали общение. Разговорчив, женатый, достаточно умен, интересен в общении, у нас легко находились общие темы. Жаль, что у него на странице не было личных фото, но и у меня их не было. Он показывал мне рассказы, которые ему нравятся и некоторые из которых он написал сам, болтали о политике, смартфонах и компьютерах, парнях, сексе с парнями, о котором он по ощущениям имел весьма отдаленное понятие, как потом выяснилось у него его просто не было, не довелось как-то.

Уже через два дня мы общались с момента пробуждения и до часа, когда оставалось только пожелать друг-другу доброй ночи. Перед Новым Годом я сказал ему, что кажется он мне очень нравится. В новогоднюю ночь его не было в сети, первого числа я также не смог дождаться онлайн ни в вк, ни в ICQ. Кажется, второго января он тоже не вышел на связь. Тогда я поймал себя на мысли, что, наверное, это совсем не нормально, вот так ждать какого-то парня, которого нет шансов увидеть в реале и так расстраиваться из-за этого. И еще это дурацкое состояние, которое ни с чем не спутать, когда еще не любишь, но пора либо сказать себе стоп, либо это чувство перерастет в большее и просто будет уже не выбраться. Успокаивал себя, что Новый Год семейный праздник, понятное дело ему сейчас не до интернета.

Потом ожидание закончилось. Я просто включил ноутбук утром и увидел его контакт онлайн. И все началось снова. Разговоры с утра до вечера, вирт, ролевки с достаточно пикантными сценами. За пару месяцев это поглотило меня целиком. Кажется, его тоже. Он появлялся в ICQ сразу, как только просыпался, в 6 часов утра. Я ставил будильник на 5-50. Мне было важно пожелать ему доброго утра, как только он появится. Хотя я не знал точно, осознает ли он, что мне на работу к 10 часам и что я так рано просыпаюсь только по одной причине, не хочу проспать ни минуты общения с ним.

Я вообще не говорил о своих чувствах. Я и сейчас считаю, что это, наверное, какая-то форма помешательства, когда влюбляешься в парня даже не видя его фото и не зная в реале. Да и смысла говорить не было. Между нами тысячи километров расстояния, он был плотно женат, шансов ноль. Оставалось наслаждаться общением. Я конечно копался в своих чувствах и желаниях, но пришел к выводу, что такая форма общения максимум, что возможно. Я даже не хотел видеть его реальные фото и свои боялся показывать.

[adrotate group=»1″]

Я знал кем он работает, поэтому не удивлялся, что он практически не прерывал общения в течение рабочего дня, а на вопрос о том, как он умудряется сочетать общение со мной и свою семью он ответил, что когда уже так долго живешь с женщиной, то это превращается в бытовуху и ее не особо интересует, что он там делает в телефоне или компьютере, да и возня с детьми отнимает много времени. Мне это было очень знакомо. У меня на работе начались проблемы,  мне тупо не хватало на нее времени, все свое рабочее время я торчал “ВКонтакте” и ICQ.

В начале февраля я сказал ему, что чувствую на самом деле. В ответ он сказал, что тоже чувствует это и прислал фото. Не знаю, наверное, мне было уже не очень важно как он выглядит. Симпатичный, в моем вкусе, выглядит чуть старше своего возраста. Сильнее того момента, когда я нажимал кнопку «Отправить фото» я не волновался никогда. Через пять минут от него пришло сообщение «Полосок конечно не хватает» и смайлик. Так и увидели друг друга впервые, на фото. С этого времени обмен фото стал обычным делом.

14 февраля он приготовил мне подарок. Спросил мой номер телефона и позвонил. Мы проговорили не долго, минут 10, а слова можно было по пальцам пересчитать, но это был самый настоящий подарок! Реала становилось все больше, и он начал вытеснять вирт. Появились новые безлимитные тарифы, позволяющие часами разговаривать по Skype. И все равно все это было жалкой заменой реальности.

Мой рассказа займет еще несколько мегабайт текста, поэтому я сделаю небольшой пропуск некоторых событий.

“Я развожусь”

В реале мы увиделись в апреле, на очень нейтральной территории. Первая встреча прошла в центре города. Это был не его и не мой город. Он туда приехал по делам и я взял отпуск и билет на поезд. Помню, что шел к нему, мы смотрели друг на друга и улыбались, а я никак не мог придумать, о чем говорить??? Поэтому подошел, пожал ему руку и сказал «Ну привет. Пойдем, поможешь мне новый телефон купить», хотя телефон мне был не нужен. После покупки пили кофе, гуляли по городу. Он подарил мне брелок-тигренка и игрушку, мелкого плюшевого лиса с сердечком. Этот лис и сейчас стоит у нас рядом с телевизором. А через неделю мы разъехались по своим городам. Все вернулось на свои места. Мы также общались. Все как раньше.

В начале осени ночью я получил от него сообщение «Я развожусь. Нужно подумать, что мы будем делать дальше». И мы подумали. В октябре он встречал меня на Московском вокзале Санкт-Петербурга. У меня была огромная сумка с самыми вещами. Мы начали с чистого листа. Новый для нас обоих город, новая работа, съемная однокомнатная квартира. Я никогда не видел таких квартир! Ванна, которая стоит прямо в прихожей… удивляла. В Питере мы прожили до 2014 года.

Я никогда не представлял, что два мужика могут так уживаться друг с другом. Все оказалось проще чем я думал, особенно если откинуть гендерные стереотипы. Это даже проще чем жить с женщиной.

Уехали по моей вине. Все было хорошо, пока мне не пришло в голову открыть свой магазин. Идея была хорошей, реализация хромала. Мы даже не успели наработать клиентскую базу, когда началась эта свистопляска с ростом курса доллара. Тогда многие закрылись. Переезжали ко мне в Саратов на последние деньги. Почему в Саратов? А больше некуда было. Конечно, я боялся. Как это воспримут знакомые, друзья, родственники? Это не тот случай, когда можно просто скрыть. А ЛГБТ-группы ежедневно трубили о жуткой гомофобии, преследованиях и убийствах гомосексуалов. Да мы это все и сами видели, события на Марсовом поле, то что было на других ЛГБТ-акциях…

Я предупредил сестру, что скоро мы приедем вместе, она была не против. Опасения оказались напрасными. Незадолго до отъезда я сказал о том, куда и зачем еду еще паре знакомых и некоторым соседям. Это был мой маленький каминг-аут. Я конечно и подумать не мог, что к моменту приезда о моей ориентации вся улица будет знать. Наверное, наше достаточно спокойное проживание объясняется только тем, что меня на моей улице все знают с детства. Даже отсидевшие соседи негатива не проявляли. С тех пор мы здесь. Больше не нужно платить аренду за квартиру, только квартплату. Стало спокойнее. Работа наша тоже поменялась. Мой больше не пашет рабочим на заводе и мне не нужно волноваться, что с ним произойдет какой-нибудь несчастный случай, как это у них бывает. Я своей работой тоже доволен. Хороший коллектив, сообразительные, почти сразу догадались что я не по части девушек. Хоть это и не сложно. Всегда на всех фото в соц. Сетях с одним и тем же парнем, ни одной женщины рядом. Относятся хорошо, хотя за глаза может и говорят что-нибудь неприятное.

***

Много всего интересного было, хорошего и не очень.

Как все ходим в кино, на прогулки, на пляж, изредка, не очень серьезно ругаемся и дуемся друг на друга… честно говоря не особо понимаю, чем моя семья так уж сильно отличается от гетеросексуальной. Самое забавное, что некоторые из наших знакомых тоже перестали нас выделять, поздравляют с днем семьи.

У нас почти нет знакомых гомосексуалов, только пара друзей, которых я знаю уже лет 15. Да еще девушка, лесбиянка, я ее знаю с детства. ЛГБ-людям мы не особо интересны по вполне понятным причинам. Я пытался поменять круг нашего общения, но это не реально, по крайней мере не в этом городе, где нет ни одной ЛГБТ-организации и мероприятий наподобие «Радужные чаепития» и т.д. Ну и ладно.

Что я вижу в будущем? Не знаю. Знаю только, что мы вместе навсегда. Можно конечно сказать, что это самое главное, но есть множество других вещей, не менее важных. Мы формально не родственники, всякое может случиться.

Надеяться на брачное равноправие в России? Лично я на это не надеюсь. Я, по факту живу однополой семьей, но я встречал может еще пять таких семей, как у меня. А сколько таких семей знают гетеросексуалы? В подавляющем большинстве ни одной. Да что говорить, если и одиноких ЛГБТ-людей у нас не видно, разве что самых эпатажных.  Складывается впечатление, что брачное равноправие не нужно никому, кроме немногочисленных ЛГБТ-активистов, которых по ТВ представляют чуть ли не врагами народа. Без видимости ЛГБТ-людей и их проблем победа над гомофобией и получение брачного равноправия невозможны. Поэтому я считаю ваш проект важным. Поэтому написал вам. Спасибо за ваш труд!

Нескромные игры подростков

Мне исполнилось тринадцать. Я тогда постоянно ссорился со своими родителями, причем скандалы зачастую возникали из-за разных пустяков. Убегал из дома и неделями не появлялся там. Конечно, попил я тогда крови своей матери. Но ведь подростковый возраст никогда не бывает простым. В тот год мама развелась с моим родным отцом, который радостно собрал свои пожитки и навсегда исчез из нашей жизни. Меня это нисколько не удивило. Но вот вместо него совсем скоро у меня появился отчим. Мамин сослуживец. Положительный мужчина, вдовец, который с рабочей окраины переехал к нам в центр вместе со своим сыном. Мы с Володькой, как-то сразу сдружились. Ну, во-первых, мы были одногодки, а во-вторых, никак не признавали авторитета наших родителей. 

Я познакомил сводного брата с моими друзьями, и частенько мы пропадали на заброшенной стройке неподалеку. И вот однажды прихватив бутылку вина, которую мы стащили у родителей, мы снова отправились в наше потайное место. Осенью темнело рано. Уже часов в пять послушные приятели стали собираться домой. Мы с Володькой планировали разжечь в этих развалинах костер и немного прибухнуть. Не уроки же учить, честное слово. Пили приторно-сладкий алкоголь прямо из бутылки и болтали обо всем. Сводный брат рассказал мне, что успел подсмотреть за своими одноклассницами в женской раздевалке перед уроком физкультуры. Плоские, как селедки, бледные девчонки совершенно не привели его в восторг. У меня, если честно, такого опыта еще не было, поэтому я с интересом слушал Володьку. 

 — А еще меня зажимал наш физрук! Он сказал, что я настоящий красавчик! – голос Володьки был полон гордости. 

— А ты что? – с удивлением спросил я. 

— Я его прибор видел! Он такой большой и толстый!

 Наверное, пары алкоголя на меня так подействовали. Я вдруг невероятно воодушевился. Захотелось похвастаться и своим половым органом. Да и посмотреть на член своего друга я был совсем не против. Не то, чтобы в тот момент я чувствовал какую-то определенную тягу к представителям своего пола. Я просто не задумывался об этом. Так сложились обстоятельства. Без сомнения расстегнул ширинку и достал свой прибор. Он был вялым и для того, чтобы продемонстрировать ствол во всей красе, я стал топливо перебирать его руками. Уже через минуту фаллос налился кровью. 

 — У меня меньше? – поинтересовался я у сводного брата. 

— Нет, слушай, почти такой же! 

 В глазах Володьки горело восхищение. Я и сам стал невероятно горд. Вроде никаких особых достижений, но тем не менее. А потом произошло и вовсе невиданное. Братец потянулся руками к моему прибору. Он стал пальцами неторопливо поглаживать головку пениса. Сразу же выделилась смазка. Ну, никогда бы не подумал, что парень, с которым мы живем в одной комнате, питает такую слабость к своему же полу. Но, тем не менее, было приятно, и я вовсе не хотел сопротивляться этому чудесному соблазну. 

 — Отсосешь? – спросил я. 

— А можно?

— Давай! – я уже представлял себя героем какого-то порно фильма. 

Частенько смотрел такой контент в интернете. Правда, с участием девушек. Хотя ведь все равно, кто будет делать мне мой первый минет, ведь рот у всех одинаковый. Сводный брат склонился над моим стволом и стал нежно облизывать его своим шершавым и невероятно теплым языком. Даже не заметил, как весь ствол погрузился в рот парня. Я тогда совсем потерял контроль над собой, стонал, как заведенный и соответственно не в силах долго сдерживаться, обкончался прямо в рот Володьки. Еще долго потом меня трусило от возбуждения. Я просто не мог идти домой и забыв застегнуть молнию на брюках, присел прямо на холодную землю, для того чтобы перевести дух. А мой партнер стыдливо отводил взгляд. Домой мы возвращались молча. Хмель от выпитой бутылки вина выветрился сам собой. 

Какое-то время Володька избегал общения со мной. Он просто игнорировал мои вопросы. Родители решили, что мы по какой-то непонятной причине поссорились и все это скоро пройдет. Я же, на самом деле всё никак не могу забыть этот замечательный вечер. Как только в очередной раз вспоминал о горячих губах своего сводного брата на моем приборе и сразу же возбуждался. Безусловно, хотелось испробовать это еще хоть раз. Но всё никак как не поворачивался удобный случай. Хотя уже через несколько месяцев наступило такое желанное жаркое лет. Именно тогда мы отправились к бабушке на дачу, потому что занятия в школе закончились, а у родителей не было ни сил, ни желания следить за двумя непослушными подростками. И всё закрутилось по-новому.

 Мы с Володькой снова немного сблизились. Ходили вместе на рыбалку, а вечерами гуляли с городскими ребятами и девчонками. У меня тогда даже появилась поклонница. Соседская девчонка, которая буквально преследовала меня. Прыщавая двенадцатилетняя толстушка преданно заглядывала мне в глаза, и пару раз в почтовом ящике я даже находил романтические письма от нее, написанные корявым почерком.  Я был необычайно горд, но при этом демонстративно отшивал от себя эту занудную особу. Тем более что меня гораздо больше интересовал мой сводный брат. За короткое время он вытянулся и стал совсем взрослым. Иногда, между прочим, поглядывал на него и удивлялся совершенству черт его лица. Природа славно потрудилась над ними. Большие выразительные глаза, ровный нос, крупный чувственный рот. Тот самый рот, который подарил мне фантастическое блаженство. 

Наша бабушка оказалась знатной тусовщицей для своего возраста. Вечером она часто ходила в гости к своей приятельнице, и они, усевшись под сенью большой развесистой груши, пили чай и вспоминали молодость. Да если честно, она у нас вообще особо и не доставала. Не приходилось часами, как наши одногодки стоять в огороде и окучивать грядки с редиской. Мы в принципе, как и в городе, были предоставлены сами себе. Отъедались, балдели и не думали ни о чём вообще. И наш второй секс с Володькой случился именно в очередное отсутствие бабушки. Братец лежал на гамаке и пялился в телефон. А я смотрел на его стройные ноги, обтянутые короткими клетчатыми шортами и самые грешные мысли одолевали меня в этот момент. 

— Давай займемся чем-то более интересным! – сказал ему я. 

Володька удивленно поднял глаза на меня:

 — Прям здесь?

 — Ну да! – ответил я. – Все равно ведь никто не видит. 

И вновь мы, совершено забыв обо всем на свете, предавались нашим сладострастным игрищам. Вот только в этот раз не на заброшенной стройке, а на ароматной зеленой траве, во дворе у нашей бабушки. Вот только теперь мы совершенно никуда не спешили. Для начала трепетно целовались в губы и сливались воедино нашими языками.  Мне невероятно волнительно было обнимать моего партнёра за тонкую талию, и я понимал, что возбуждение накрывает меня, как морская волна. Хотелось раствориться в своем любовнике и сделать ему так приятно, чтобы он закричал во весь голос. Именно поэтому я отодвинул в сторону плотную резинку шорт, и добрался руками до уже твердого члена. Далеко не маленький, такой приятный на ощупь, он сильно манил к себе. Подумалось, что наступило время отблагодарить моего сводного брата оральными ласками. Меня нисколько  не смущала эта ситуация. Даже не думал, о том, что в этот пикантный момент нас может кто-то увидеть. 

Я повел кончиком язычка вокруг пупка парня и стал опускаться все ниже. Его член так и просился в рот. Несмотря на отсутствие опыта, я интуитивно понимал, что нужно делать. Не сильно ласкал головку и сам ствол с выступающими венами. Я переместился к мошонке пацана, покрытой волосами. Прикосновения моего языка заставили Володьку задрожать всем телом. Я понял, что это безумно нравится моему любовнику. После этого я орудовал языком и губами, погружая его половой орган в свою голову. Любимый парень совсем не сдерживал своих эмоций. Если честно от этого и мой пенис сильно возбудился. Как бы там ни было, но совсем скоро Володька кончил, испустив на меня салют своей белоснежной мутной спермы. Я сглотнул всю её до последней капли, и напоследок решил облизать его прибор, собирая с него последние остатки сладенького нектара.

Сводный брат открыл глаза и спросил после небольшой паузы:

 — Ты не хочешь трахнуть меня в жопу?

 Ну, конечно же, я хотел. Для меня уже не существовало никаких ограничений. Я ступил на тропу разврата и совершено не собирался уходить с нее. Володька повернулся ко мне задом. Я обильно смочил свой фаллос слюной, ведь не хотелось делать партнеру больно. Я знал, что это его первый секс, точно так же как и у меня. Аккуратно неспешно стал вводить ствол в тугое отверстие. Казалось, что оно просто не хочет впускать меня внутрь. Настолько сильным было сопротивление. Но и эта неприступная крепость вскоре пала. Елдак погрузился в анус любовника, и он протяжно застонал, немного отодвинувшись от меня. Но я вовсе не хотел останавливаться. Новые ощущения кружили мне голову и трахал его, как заведенный. Ну и соответственно совсем скоро я получил заряд небывалого кайфа. Даже голова закружилась, и семя хлынуло в жопу любовника. Я был счастлив. 

Пока не вернулась бабушка, мы стали лихорадочно одеваться. Конечно же, совсем не хотелось, чтобы кто-то застал нас голыми и счастливыми прямо во дворе. После этого вечера мы стали намного ближе. Часто уединились в разных местах, для того чтобы заняться сексом. И мы с Володькой постоянно получали бурные оргазмы. Вот только незадача. Моя влюблённая толстая соседка в этот самый момент подглядывала за нами сквозь дырку в заборе. Представляю, какой шок она испытала. И однажды вечером хитро улыбаясь, она рассказала мне, что всё это видела. Я сильно испугался огласки. Рассказал об этом Володьке. Мы серьезно поговорили с девчонкой и даже припугнули ее. 

 Через два месяца уехали назад в город. Снова школа, нудные занятия, бесконечные уроки. Теперь мы стеснялись трахаться в соседней с родителями комнате, боясь быть замеченными, и поэтому всего лишь обменивались нежными оральными ласками. Хотя всё это тоже приносило невероятное удовлетворение. Если честно, совершенно забыли об этом неприятном инциденте со своей соседкой в деревне. Но буквально вчера позвонила бабушка и сказала моей матери, что им нужно серьезно поговорить.  Якобы пошли очень неприятные слухи. Но это уже совершенно другая история и её я расскажу вам позже.