Малый поучительный рассказ в дидактико аллегоричном литературном жанре

ОСОБЕННОСТИ ЖАНРА ПРИТЧИ В СОВРЕМЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЕ

• Авторы
• Руководители
• Файлы работы
• Наградные документы

Текст работы размещён без изображений и формул.
Полная версия работы доступна во вкладке «Файлы работы» в формате PDF

Введение

Притча – это народная мудрость, оформленная в афоризмах, кратких поучительных рассказах. Жанр притчи неустаревающий и востребован до сих пор. Авторы Н. Бологова, М. Наджеми, Д. Давыдов, занимающиеся изучением притчи, отмечают не только особенности этого жанра, но и то, как происходит его развитие на протяжении времени. Интерес к притче не ослабевает, и каждый автор, используя традиции жанра, привносит что-то новое, выступая как новатор. Также отмечаются отличия современной притчи в том, что в ней нет поучительности и наставлений. Она не дает готового ответа, а заставляет размышлять на предложенную тему. Ненавязчиво, с юмором и иронией учит человека «великим законам жизни», кратко, но емко говорит о важных процессах в жизни человека и природы.

Притча легко соединяется с другими жанрами литературы, углубляя их смысл. Притча развивает логику и образность мышления, формирует нравственные ценности и дает представления о жизни.

Материал данной работы можно использовать на уроках литературы, дополнительных и факультативных занятиях, так как он вводит в историю развития жанра и содержит элементы анализа произведений.

Цель: проанализировать особенности жанра притчи в современной литературе.

Задачи: 1. определить содержание понятия «притча»;

2. рассмотреть происхождение жанра притчи;

3. сопоставительный анализ притч разных периодов развития.

Сербохорватское слово притча, означающее «рассказ, пословица», словенское príča «сказка, рассказ» (Фасмер Макс, Этимологический словарь русского языка (онлайн версия)), древнееврейское машаль — «пример, образец» — все эти слова послужили источником появления современного слова «притча», означающего назидательный рассказ в иносказательной форме.

В европейской литературной традиции притча как самостоятельное произведение и как составная часть работ других жанров основывается на библейских притчах. «В русскую литературу притча пришла вместе с христианством, с первыми переводами текстов Священного Писания, оказав огромное влияние на всю жанровую структуру». [Е. А. Струкова ] под притчей подразумевались следующие жанры: непосредственно притча, пословица, изречение, басня.

«В XIX в. притча из канонического жанра становится скорее типом художественного сознания, способом осмысления художественной действительности».[Е. А. Струкова ]В 20 веке жанр притчи становится широко распространенным в европейской литературе. Появляются новые жанры художественной литературы: роман-притча, повесть-притча, драма-притча; а также новые понятия: притчевость, притчевое произведение. В жанре притчи пишут Кафка, Брехт, Борхес.

Итак, что же такое притча?! Согласно С.С.Аверинцеву, притча — это дидактико-аллегорический жанр литературы, в основных своих чертах близкий басне». [Аверинцев, 1987, 305] Полные описания притчи как жанра дают в своих работах исследователи В.И.Тюпа и Е. К. Ромодановская. Ромодановская говорит об абстрагировании и символизме как главных особенностях притчи. Тюпа приводит ряд характеристик, касающихся данного жанра. Это прототипические черты притчи:

1. Существование притчи преимущественно в устной форме,

2. Неразвернутый сюжет,

3. Сжатые характеристики и описания,

4. Неразработанные характеры,

5. строгая и простая композиция,

6. лаконизм и точность выражения,

7. опора на пресуппозиционные знания слушателя. [Тюпа, 1989, 25]

Структура притчи до сих пор служит предметом спора ученых. Например, согласно М.В.Ломоносову, «главные части, которые притчу составляют, суть две, повествование само и приложение, в повествовании вымысел, а в приложении краткое нравоучение содержится». Многие современные исследователи, следуя традиции Ломоносова, описывают структуру притчи как двучлен, «propositio – conclusio» («посылка – заключение»). Новожилов М.А., напротив, выделяет в структуре притчи также и третий элемент — так называемый «смысловой узел». Он пишет : «обе эти части скреплены между собой единым смысловым узлом, обусловливающим их взаимосвязь, хотя и не имеющим собственного формально-лексического выражения. Таким образом, подлинная структура притчи на самом деле не двух-, а трехчастная, ибо к двум названным выше основным элементам следует прибавить третий – условный смысловой центр притчи. Данный третий элемент притчи в теории именуется tertiumcomparationis – «третий член сравнения», – и является основанием, на котором повествование и наставление согласуются в своем значении».

Глава 1. Происхождение жанра притчи.

Притча – это малый поучительный рассказ в дидактико-аллегоричном литературном жанре, заключающий в себе моральное или религиозное поучение (премудрость).

Жанр притчи появился на Востоке в древности, где любили говорить загадками, иносказаниями, аллегориями.

В обычном, житейском случае скрывается всеобщий смысл – урок для всех людей. Притча часто используется с целью прямого наставления, поэтому содержит аллегории. Широкое распространение получили притчи с религиозным содержанием («поучением»), например, «Притчи Соломона», новозаветные притчи о десяти девах, о сеятеле и др.

Самыми ранними притчами, зафиксированными на материальных носителях, считаются древнееврейские и раннехристианские притчи, записанные в Библии. В Ветхом Завете им полностью посвящена Книга Притчей Соломоновых. Но притча в том виде, в котором мы привыкли видеть ее сегодня, появляется только в Новом Завете. Подобные «классические» притчи составляют часть учения Христа и представляют собой короткие рассказы-метафоры поучительного характера: например, притча о блудном сыне, притча о Сеятеле, притча о богатом и Лазаре.

Притча близка к басне, но отличается от неё широтой обобщения, значимостью заключённой в притче идеи. Главными героями басен являются люди или животные, наделенные определенными человеческими качествами, обычно помещенные в ситуации бытового характера. Действующие лица притчи не имеют ни внешних черт, ни «характера». Это некий человек, некий царь, некая женщина, некий крестьянин, некий отец, некий сын. Это «человек вообще». Смысл притчи не в том, какой человек в ней изображен, а в том, какой этический выбор сделан человеком. Также в притче нет указаний на место и время действия, показа явлений в развитии: её цель не изображение событий, а сообщение о них. Любимые темы притчи – правда и кривда, жизнь и смерть, человек и бог.

Нельзя понять притчу вне контекста: её смысл обусловлен поводом, по которому притча рассказана.

Герои притчи — герои в большинстве своем архетипические, символические. Термин архетип принадлежит Карлу Густаву Юнгу, швейцарскому психиатру, основоположнику одного из направлений глубинной психологии, аналитической психологии. Юнг выделяет следующие базовые архетипы: правитель, герой, мудрец, искатель, ребенок, любовник, славный малый, хранитель. Так, пастух Сантьяго из «Алхимика» заключает в себе архетипы славного малого, героя, искателя. Его занятие (пастух) также является отчасти архетипичным. Все эти архетипы содержат положительные коннотации, вызывают положительные ассоциации. Старик Мельхиседек, царь Салима, представляет архетипы творца, мага, мудреца. Кроме того, герои притчи довольно статичны — для притчи важен не собственно процесс развития, а результат. В крупных притчевых произведениях наблюдается некоторое развитие, изменение героев, но оно незначительно.

Притча прошла долгий путь развития, от кратких, на двух строчках, сентенций мудрости древних мыслителей, зафиксированных в Ветхом Завете, до притчевых произведений эпохи модерна и постмодерна. До сих пор притчи не перестают удивлять, привлекать и очаровывать простой элегантностью и красотой сюжета, изысканно выраженными идеями — сгустками мировой мудрости.

В русской Библии слово «притча» соответствует двум греческим словам «παροιμία» и «παραβολή», различным по смыслу. Παροιμία — это краткое изречение, выражающее правило жизни, умозрительную истину либо наблюдение за ходом человеческой жизни, таковы многие притчи Соломона. Слово «παροιμία» переводится буквально как «припутное», то есть указатель жизненного пути, таков же буквальный смысл слова «притча». Παραβολή — это целый рассказ, использующий образы и явления, взятые из повседневной жизни людей, но иносказательно выражающий высшие духовные истины и служащий для того, чтобы облегчить их познание духовно-огрубевшим людям. Такими притчами изобилует Евангелие

Основным источником притчевых структур в европейской литературе является Новый Завет. В Ветхом Завете нет ещё того чёткого жанрового образования, которое принято называть притчей. Отдельные сюжеты, например, об Иове, Аврааме и т. д. тоже можно условно назвать притчами, но в них ещё нет окончательного разделения времени и вечности, принципиально отличающего евангельскую притчу.

Притчи Соломона — это скорее премудрость, изложенная как житейский совет, обоснованная волей единого Бога, придающий мудрости объективный и непреходящий характер. Но объяснение их по характеру не подобно евангельскому. Толкования, которые Иисус Христос дает своим притчам, говорят о вечной, небесной, истинной, духовной жизни, а соломоновы притчи целиком обращены к повседневной бытовой и ритуальной практике человека.

Толкование в евангельской притче — это её суть, главная задача фабулы проиллюстрировать толкование. Евангельская притча призвана сделать более «осязаемыми» какие-либо истины, идеи христианства. То есть существуют некие элементы сознания, не доступные чувственному человеческому восприятию, ведь и Бога, и Царствие Небесное нельзя ни увидеть, ни объять разумом, а притча делает эти идеи, принципиально лишенные зрительного и осязательного образа, «видимыми и ощутимыми». В притче происходит постепенное раз воплощение земных реалий в сторону духовной абстракции. В евангельской притче толкование — часть неотъемлемая, в отличие от последующих эпох.

Именно евангельские притчи играют особую роль в эволюции этого жанра и, если можно так выразиться, «иносказательного типа сознания» вообще, которое можно назвать доминирующим для многих веков истории человечества.

Глава 2.Особенности жанра притчи в современной литературе.

П.1. Развитие жанра.

Категории притчи:

• Религиозные: требует толкования культуры и истории

• Светские: жизненные ситуации

Свойства:

• Иносказание

• Краткость

• Не требует доказательств

• Подсказывает способы решения

• Указывает на пороки, недостатки

• Сказочная форма

• Кольцевая композиция

• Отвлечённое понятие

Функции притчи:

Функция зеркала — сравнить свое с тем, о чем рассказывается в истории.

Функция модели — отображение ситуаций с предложением возможных способов их решения, указание на последствия.

Функция опосредования- между людьми при внутреннем противостоянии появляется посредник в виде истории.

Хранение опыта- являются носителями традиций, посредника культурных отношений.

Исторически понятие «притча» много раз трансформировалось. Притчи Соломона, из Ветхого Завета, созданные, по библейской легенде, царём Израильским Соломоном в X в. до н. э., являются, по сути, сборником изречений, афоризмов на тему морали и религии.

Впоследствии притчи для большей доходчивости стали включать в себя образные истории, заканчиваясь моралью в форме изречения. Таковы притчи, входящие в Евангелие. Эти притчи по форме напоминают басни, но и имеют значительное отличие от них. Притчи, как и басни, иносказательны, но олицетворения в них используются редко, они серьезнее по содержанию и им свойственна некоторая возвышенность. Кроме того, в конце басни часто выводится мораль; притча же всё чаще и чаще оставляет читателю право самому делать выводы. Природа и характеры людей рисуются в них схематичными чертами, упор делается на поучительность, на выводы морально-религиозного направления.

Долгое время притча как жанр литературы не развивалась, но в конце XIX – начале XX в. она возникла в современном своём виде. Некоторые видные писатели привлеклись стилевыми особенностями притчи – не нужно было заниматься тем, чем занималась художественная проза: описывать обстановку, характеры героев, развитие сюжета. Всё внимание можно было сосредоточить на интересующей морально-этической проблеме. Из отечественных писателей свою прозу подчиняли законам притчи Л. Толстой, В. Дорошевич. За рубежом притчу использовали для выражения своих философских взглядов Кафка, Сартр, Марсель, Камю.

Притчи, как и сказки, в основном – плод народного творчества. Зачастую у притчи нет конкретного автора. Это происходит потому, что притчи передаются из уст в уста, как раньше сказки, а теперь анекдоты. Притчи рождаются в недрах какой-либо культуры, передаются и пересказываются в рамках этой же культуры, оттачивая точность своего смыслового содержимого и избавляясь от лишних и незначительных деталей. Сюжеты для притч даёт сама жизнь. Когда происходит событие, ярко иллюстрирующее какую-либо идею, его рассказывают, удаляя из него несущественные детали. Персонажи притч – это люди чаще без имён, называемые по признакам, которые важны в данном контексте (учитель, жадный человек, бедняк, продавец, путник и т. п.).

Судьба авторских притч немного иная. Автор не пересказывает придуманные им притчи устно, а публикует их. Поэтому чаще всего, пересказывая или переписывая (в Интернете) такие притчи, сохраняется и имя автора, и авторская форма притчи. Хотя и они не застрахованы от видоизменения. Не запомнив источник, люди пересказывают и авторские истории своими словами, после чего притча теряет прежнюю авторскую форму и превращается в народную.

П.2. Особенности современной притчи

Притча –жанр неустаревающий. Его популярность заставляет обращающихся к притче размышлять о его сути, границах, возможностях их расширения или, напротив, сужения, о путях жанровой контаминации и трансформации. Широта применения наименования «притча» и разброс суждений о ее возможностях впечатляют.

Для исследователей притч важны не только базовые черты ее поэтики (иносказательность, дидактизм, лаконизм), но и ее дополнительные дефиниции, содержательная типология. Жанровые границы расширяются за счет обращения к генезису притчи. «Может быть, самый емкий литературный жанр –древняя притча. В одной притче, состоящей из нескольких фраз, бывает сказано так много, что хватает потом на долгие века для разных народов и разных социальных устройств», -писал В. Солоухин [1982, с.41].

Главноеместо в русской литературе принадлежит, конечно, библейской притче, и прежде всего евангельской, однако углубляется и растет интерес к восточной культуре у писателей, незамыкающих свой кругозор рамками православия и христианства в целом, доминирующих в культуре, где им выпало родиться.

По словам Д.Давыдова, «для современной культурной ситуации большее значение имеет притча, скажем, суфийская. Суфийская притча… ей не может быть дано каноническое истолкование. Потому что нет того канона, который за это ответственен»

Суфизм- это мистическое течение в исламе, цель которого- духовное преображение и совершенство. Как культурно-историческое явление суфизм начал формироваться в рамках Ислама в 8-10 вв. Тем не менее, идеи суфизма универсальны и могут пересекаться с самыми различными духовными учениями и религиями.

Суфийские притчи ведут искателя к Реальности. Они многообразны, как жизнь, и каждый человек понимает их по-своему, хотя общая цель одна. В основе суфийских притч лежит любовь и преданность. Только любовь дает человеку возможность отказаться от своего эго, являющегося завесой для постижения истины. Когда сброшен покров самости, открывается истинное.

Границы жанра изменяются также сближением с другими родами и видами литературы, областями искусства и знания. Авторами, размышляющими о притче и с помощью притчи, выделяются:

• «лирическая социальная притча»

• «богоборческая притча»

• «кулинарно-политическая притча»

• «метафизическая притча»

• «притча с отчетливо выраженным метафизическим смыслом»

• «политическая притча»

• «историческая притча»

• «пророческая притча антиутопического характера»

• «притча, внешне абсурдная, но по сути поэтически точная» «религиозно-мистическая притча»

• «философско-историческая притча»

Но особенно часто возникает разговор о «философской притче». «Классические философские романы, романы-притчи писал Станислав Лем. Эта линия продолжается и в современной отечественной фантастике».

Для восточного сознания притчи не менее привычны, чем сказки для русского, что соответственно заставляет нас, при узнавании об этом, относиться к сказкам собственного народа как к притчам.

П.3. Сравнительный анализ притч.

Притчи –универсальный жанр,так как может существовать самостоятельно и легко, органично входить в речевую ткань большого произведения как притчевое начало, как составная часть романа, дополняя, разъясняя ситуацию, поведение героя или авторскую точку зрения.В произведении притча выступает как элемент художественности. Например, притчи встречаются у А. С. Пушкина в «Капитанской дочке», Н. А. Некрасова «Кому на Руси жить хорошо»,Ф. М.Достоевского «Преступление и наказание»; стихотворения в прозе И.С. Тургенева содержат в себе элементы притчи.

Притча- это образ мира, в слове явленный.В последнее время русские писатели, работающие в жанрах малой прозы, все чаще обращаются к жанру притчи, ставшему популярным не без влияния Пауло Коэльо и его романа «Алхимик».(«Каждый человек на земле, чем бы он ни занимался, играет главную роль в истории мира».

«Все одно целое».

«Никогда не отказывайся от своей мечты».

«Жизнь тем и хороша, что в ней сны могут стать явью»).

И хотя притчевая манера изложения позволяет отсеивать все ненужное, рамки ее повествования могут быть безграничны благодаря знаковому пространству, позволяющему автору адресовать произведение читателю разного уровня: от профессора до домохозяйки. В притчах И. Бояшева «Путь Мури», «Повесть о плуте и монахе» нет глубокой разработки характеров героев, развернутых характеристик и пейзажных зарисовок, композиция проста, сюжет не развернут.У каждого героя свой путь. Но произведения объединены поиском точки опоры, цели существования человека и всего живого на этой планете. Путь не обозначен. Его нельзя найти, следуя за кем-то, а только можно обрести, исходя из собственной индивидуальности. Если живете своей жизнью- обретете счастье.

Каждый писатель все-таки привносит в жанр что-то свое, новаторское. И. Бояшов выступает и как писатель, и как историк, смешивая времена, язычество и христианство. Таким образом, можно сделать вывод, что притча понятна бывает только в контексте: смысл обусловлен поводом, по которому она рассказана. Само содержание притчи остается устойчивым, меняются смысловые акценты. Поэтому разные притчи в определенной ситуации могут нести один и тот же смысл. Главным для этого жанра является установление связи события или явления с неким универсальным законом, выявление в этом законе глубинного обобщения смысла.

Замечательным мастером современной притчи является Феликс Кривин (11 июля 1928г.-24 декабря 2016г). Он легко сочетает лирику и иронию, естественный творческий метод- свобода от условностей. Самые сильные приемы автора- аллегория и виртуозная игра словами. Герои- птицы, звери, вещи и бытовые предметы, но в подтексте четко проступает человек во всем своем многообразии характеров, настроений, привычек, взаимоотношений. Возьмем его притчу «На пути к океану».

Притча похожа на сказку, полностью построенную на аллегории. Название «На пути к океану» предполагает долгий, трудный путь к чему-то главному и важному. Рыбка маленькая, но, как говорит автор, знает, чего хочет. Она упорно передвигается, от болота к болоту, как заправский пешеход, преодолевая трудности… Автор с иронией пишет: «Что за чудесная вещь- привал в болоте».И вроде бы нам симпатична рыбка Анабас своим характером, упорством, настойчивостью, желанием достичь цели. Но последняя фраза автора заставляет задуматься о том, что такое «океан» и что такое «болото». Каждый человек понимает это по-своему, так как каждый делает свой выбор в соответствии со своими желаниями, нравственными ценностями и жизненным опытом. Автор не издевается над своими героями, он посмеивается, смех мягкий, ироничный, как бы прощающий, но и вопрошающий. В притчу «Два камня» так и напрашивается пословица:«Под лежачий камень вода не течет». Только живя настоящей жизнью, совершая ошибки, разочаровываясь и побеждая, можно понять, что такое жизнь. Но каждый делает выбор сам.Кто-то скажет, что рыбка «разменивается», продвигаясь от болота к болота, теряет себя, свои душевные качества, может быть даже во что- то не совсем достойное. Она слишком легкомысленна, что отправилась покорять океан. Наверное, автор не случайно использует «болото», а не озеро, реку и т.д.-там вода чиста, проточна. А болото- это застой. С другой стороны, чтобы достичь поставленной цели, необходимо пройти через трудности, испытать «голод и холод», терпеливо, шаг за шагом трудиться для исполнения своей мечты. Главное, чтобы мечта была достаточной и не вела к разрушению личности. Рыбка кажется целеустремленной, трудолюбивой. Читатель постоянно в напряжении, следит за автором, то за рыбкой, он находится на «перепутье». Свои размышления читатель сравнивает с тем, о чем рассказывается в истории, перекладывает на себя ситуации (функциязеркала), в то же время пытается по-своему ответить на вопрос; Наверное, можно так добраться до океана (функция модели). В притче проблема выбора- это пробуждает внутреннее противоречие в читателе (модель опосредования). Конечно, притча аллегорична, но ей нужна попытка,чтобы понять ее содержание. Авторская позиция заключена в последнем переложении: нет готового ответа, каждый решает сам. Но подсказка все-таки есть, так как притча остается носителем традиций, посредством культурных отношений (функция хранения опыта): жизнь- это череда выборов и каждый человек, делая выбор, берет на себя ответственность за последствия. Так, например, современные молодые люди из провинции, собираясь покорять «столицы, думают, что для достижения цели, все средства хороши. Многие идут к этому путем потери нравственных ценностей, идя на сделки со своей совестью и т.д. Для традиции притчи характерно не развитие героя, а сам результат.

Кривин следует традиции только наполовину: мы не видим, как развивается или не развивается рыбка, но и результата нет. Концовка отличается открытостью. В этом особенность притчи.

Мелочи жизни

Название притчи несет в себе основную мысль всего произведения,

Мелочи жизни — этомаленькие и может быть незначительные вещи, которые являются самым главным в жизни человека, без чего он никак не может обойтись.В данной притче главным героем является муравей, вроде бы маленькое существо, но ставящее в приоритете вещи, которые важны и дороги каждому, это небо- мечта; солнце- любовь, тепло; дорога- жизнь; улыбка друзей, то есть улыбка людей, что всегда рядом, которые не оставят тебя одного, в одиночестве.Притча «Мелочи жизни» заставляет людей ценить те«мелочи» жизни, которые они имеют.

Произведения автора ценны не только формой и содержанием, но и своей глубоко нравственной дидактической подоплекой. Б. Озерская: «Он видит явления и вещи стереоскопически. Ему нет равных в умении отдирать с мясом от слов приросший к ним метафорический смысл и возвращать им самый что ни на есть прямой с тем,чтобы снова придать этому смыслу переносный. С тем чтобы снова…. И так до бесконечности». Произведения Кривина лаконичны, завораживают, заставляют читать вновь и вновь, глубоко интеллектуальны, рассчитаны на понимание подтекста на стыке прямого и переносного значения.

Близки к произведениям Ф. Кривина небольшие притчи Виктора Кротова «Хозяйка земли», «Паук Панфутий», «Киоск, в котором есть все». Притчи невелики по объему, загадочны, фантастичны и необычны. Сюжеты можнотрактовать по-разному. Название «Хозяйка Земли» настраивает на встречу ссерьезной, уверенной в себе героиней, владетельной и сильной, а на деле оказывается слишком самонадеянная улитка, которая возомнила себя хозяйкой земли: глупая, ишь на что замахнулась. Мало ей показалось ракушки. Гордо думает: «Теперь я Хозяйка Земли». Иронично звучат авторские слова в конце: «Только бы меня жаба не слопала». А может быть, она всего лишь упала на спину, вот и барахтается. Но какая оптимистка: в любой ситуации ищет положительное. «Хорошо ползти по космосу». Таким образом, читатель вправе делать свой выбор смысла притчи.

Паук Панфутий

Наверное, не случайно автор дает имя герою созвучное с Конфуций – древним философом. Паук – талантливый мастер плести сети, узоры, заманивая в ловушку легковерных и легкомысленных. Паук Панфутий – это может быть Всемирная паутина, которая опутывает и затягивает людей. С этой стороны она является злом. Но, с другой стороны, паук своей сетью объединяет всех, помогает узнать друг друга, избавляет от одиночества. Значит, делает добро. В этих притчах хорошо просматриваются функции жанра: зеркала- читатель сравнивает свое с тем, о чем рассказывается в истории; модели- читатель сам выбирает способ решения ситуации иего последствия.

Таким образом, особенность современных притч в том, что их нельзя трактовать однозначно, они лишены назидательности и моралистики, заставляют человека задуматься над ситуацией и сделать вывод в соответствии со своими принципами и жизненными ценностями.

В Интернете очень публикуется притч, похожих на произведения А. Грина, А. Платонова. («Стакан молока», «Бирюзовые бузы», «Полуправда» и т.д.)

Особенности притчи

1. Опора на традиционные притчи

2. Сохраняет трехчастную структуру

3. Лишены каноничности, стали более ироничны

4. Автор предлагает самому сделать выбор (нравственный, этический, моральный)

5. Более гибкие, вбирают свойства разных жанров: детектива, повести, лирического произведения.

6. Могут существовать вне контекста, смысл понятен без ситуации.

7. Явно просматриваются все функции притчи: модели, зеркала, опосредования, хранения.

Заключение

Подводя итоги, можно сказать, что жанровое своеобразие притчи в современной литературе обусловлено не только каноном библейской притчи, но и влиянием восточной. Они несколько разные, так как большую роль в восточной притче играет загадочность, остроумие, парадоксальность, отсутствие готовых для читателя интерпретаций. Важное значение приобретает «философская притча», в которой нет моралистической направленности. В то же время притча соединяется с другими жанрами массовой литературы – детективом, фантастикой, наполняя их более глубоким смыслом. Сохраняя традиции жанра в тематике, структуре, притча обновляется в лексике и стилистике. Притча имеет большое воспитательное значение.

Таким образом, притча была и остается значимым жанром в жанровой системе современной литературы.

Список литературы

1. Н. Книгиницкая «Воспитание любви к художественному слову у школьников в процессе изучения стилевых особенностей произведений Ф. Кривина», Научный вестник, 2014 г., вып. 2, стр. 119-129.

2. С. Бережной «О Кривине», «Мир Ф» 4 / 8.

3. Н Бологова «Жанровые особенности притчи в современной отечественной литературе» «Криотика и семиотика», Новосибирск, 2013, вып.8.

4. Р. Наджеми «Современные притчи», «София», 2004г.

5. Д.Давыдов «Опыты бессердечия: книга прозы» — М.:АРГО-Риск, 1999.

6. П. Коэльо «Алхимик», «София», 2003г.

7. Кушнарева Л. И. Эволюция притчи // Сфера языка и прагматика речевого общения. Краснодар, 2002.

8. Товстенко О. О. Специфика притчи как жанра художественного творчества : Притча как архетипическая форма литературы // Вестн. Киев. ун-та. Ром.-герм. филология. — Киев, 1989. — Вып. 23.

9. Тюпа В. И. Грани и границы притчи // Традиция и литературный процесс. Новосибирск, 1999. С.

Просмотров работы: 22890

При́тча — это малый поучительный рассказ в дидактико-аллегоричном литературном жанре, заключающий в себе моральное или религиозное поучение (премудрость).

Близка к басне; в своих модификациях — универсальное явление в мировом фольклоре и литературе.

Понятие притчи

Притча:

• Жанр эпоса: небольшое повествовательное произведение назидательного характера, содержащее религиозное или моральное поучение в иносказательной (аллегорической) форме. Близка к басне, но отличается от неё широтой обобщения, значимостью заключённой в притче идеи. В притче нет обрисовки характеров, указаний на место и время действия, показа явлений в развитии: её цель не изображение событий, а сообщение о них. Притча часто используется с целью прямого наставления, поэтому включает объяснение аллегории. Широкое распространение получили притчи с религиозным содержанием («поучением»), например, «Притчи Соломона», новозаветные притчи о десяти девах, о сеятеле и др.

• Эпический жанр в литературе XIX—XX веков, в основе которого лежит принцип параболы; характеризуется предельной заострённостью главной мысли, выразительностью и экспрессивностью языка. К жанру притчи обращались Лев Толстой, Франц Кафка, Бертольд Брехт, Альбер Камю и др.^[1]

Библейские притчи

Основным источником притчевых структур в европейской литературе является Новый Завет. В Ветхом Завете нет ещё того чёткого жанрового образования, которое принято называть притчей. Отдельные сюжеты, например, об Иове, Аврааме и т. д. тоже можно условно назвать притчами, но в них ещё нет окончательного разделения времени и вечности, принципиально отличающего евангельскую притчу.

Притчи Соломона — это скорее премудрость, «изложенная как житейский совет, обоснованная волей единого Бога, придающий мудрости объективный и непреходящий характер^[2]» . Но толкование их по характеру не идентично евангельскому. Толкования, которые Иисус Христос дает своим притчам, говорят о вечной, небесной, истинной, духовной жизни, а соломоновы притчи целиком обращены к повседневной бытовой и ритуальной практике человека. Фабула, связующая земное, временное и небесное, вечностное, фабула, говорящая об индивидуальном нравственном выборе и индивидуальной ответственности за этот шаг — вообще отсутствует.

Толкование в евангельской притче — это её суть, главная задача фабулы проиллюстрировать толкование. Евангельская притча призвана сделать более «осязаемыми» какие-либо истины, идеи христианства. То есть существуют некие элементы сознания, не доступные чувственному человеческому восприятию, ведь и Бога, и Царствие Небесное нельзя ни увидеть, ни объять разумом, а притча делает эти идей, принципиально лишенные зрительного и осязательного образа, «видимыми и ощутимыми». В притче происходит постепенное развоплощение земных реалий в сторону духовной абстракции. В евангельской притче толкование — часть неотъемлемая, в отличие от последующих эпох.

Именно евангельские притчи играют особую роль в эволюции этого жанра и, если можно так выразиться, «иносказательного типа сознания» вообще, которое можно назвать доминирующим для многих веков истории человечества.

• Притчи Соломона
• Притчи Иисуса Христа

Примечания

Ссылки

• Интересные притчи на все случаи жизни
• «Собрание интересных притч»
• «Притчи всех народов»
• «Самые разные притчи» (Притчи.ру)
• «Притчи и сказки Востока и Запада»
• «Большое собрание притч в виде PDF-документа»
• Сообщество «Притчи» в Живом Журнале
• Сообщество «Притчи» на «Хабрахабре»
• Притчи или философские рассказы
• Притчи о жизни и любви
• Притчи человечества
• Сравнение притчи и афоризма
• Лучшие легенды и притчи
• Все притчи и афоризмы
• Притчи о смысле жизни человека. Христианские притчи
• Притчи

Литература

• [[Агранович, Софья ЗалмановнаСаморукова И. В. Гармония-цель-гармония: Художественное сознание в зеркале притчи. М., 1997.
• Берестовская, Л. Е. Библейские притчи в контексте религиозной когнитологии // Вестн. Пятигор. гос. лингв. ун-та. — Пятигорск, 2000. — N 2. — С. 60-63.
• Давыдова Т.,Пронин. В. Басня и притча // Лит. учеба. — М., 2003. — N 3. — С. 195—197.
• Данилова Т. В. Архетипические корни притчи // Рациональность и семиотика дискурса. — Киев, 1994. — C. 59-73.
• Кафка Ф. О притчах // Кафка Ф. Превращение. М., 2005.
• Кузнецов И. В. Коммуникативная стратегия притчи русских повестях XVII—XIX веков. Новосибирск, 2003.
• Кузьмина Р. И. Притча как условная художественная форма // Метод, жанр, поэтика в зарубежной литературе. — Фрунзе, 1990 — С. 19-37.
• Кушнарева Л. И. Эволюция притчи // Сфера языка и прагматика речевого общения. Краснодар, 2002.
• Кушнарева Л. И. Притча как жанр // Язык. Этнос. Сознание = Language, ethnicity and the mind. — Майкоп, 2003. — Т. 2. — С. 205—208.
• Лапшин В. А. Пьесы-притчи Б. Брехта // Вестник Московского университета. Сер. Филология. — 1973. -№ 4 — С. 35-45.
• Левина Е.Притча в искусстве XX века : Музыкальный и драматический театр, литература // Искусство XX века. В 2 т. — Н.Нвгород, 1997. Т. 2. — С.23-39.
• Мельникова С. В. Роль евангельской традиции притчеобразных форм в русской литературе //Высшая школа : проблемы преподавания словесности. — Улан-Удэ, 2003. — С. 144—148.
• Мищенко В. Г. Страшные притчи Стивена Кинга // Кинг С. Воспламеняющая взглядом. — Минск, 1992. — С. 351—358.
• усхелишвили Н. Л., Шрейдер Ю. А. Притча как средство инициации живого знания // Философские науки. — 1989. — № 9. — С. 101—104.
• Нечаенко Д.А. Сновидческая притча как жанр в поэтике Ф.М.Достоевского. // Нечаенко Д.А. История литературных сновидений XIX-XX веков: Фольклорные, мифологические и библейские архетипы в литературных сновидениях XIX-начала XX вв. М.: Университетская книга, 2011. С. 523-532.
• Радь Э . А . Конфликт поколений и ситуация выбора в произведениях литературы Древней Руси и XVIII века (К истории сюжета о блудном сыне) Самара, 2002.Скороденко С. Притчи Уильяма Голдинга // Шпиль и другое повести. — М., 1981. — С.5 — 21.
• Товстенко О. О. Специфика притчи как жанра художественного творчества : Притча как архетипическая форма литературы // Вестн. Киев. ун-та. Ром.-герм. филология. — Киев, 1989. — Вып. 23. — С. 121—124.
• Тумина Л. Е. Притча как школа красноречия. — М.: Эл УРСС, 2008. — 368 с. — ISBN 978-5-382-00457-0 (обл.)
• Тюпа В. И. Грани и границы притчи // Традиция и литературный процесс. Новосибирск, 1999. С. 381—387.
• Тюпа В. И. Притча о блудном сыне в контексте » Повестей Белкина » как художественного целого // Болдинские чтения. Горький, 1984. С. 67-81.
• Цветков А. Возможности и границы притчи // Вопросы литературы. — 1973. — № 5. — С. 152—170.
• Чамеев А. Уильям Голдинг — сочинитель притч // Голдинг У. Бог-скорпион. — СПб., 2001. С. 5-29.

ПРИТЧИ О ДРУЖБЕ

Обиды и Радости

   Как-то, два друга много дней шли в пустыне.

   Однажды они поспорили, и один из них сгоряча дал пощёчину другому. Его друг, почувствовал боль, но ничего не сказал.

   Молча, он написал на песке: «Сегодня мой самый лучший друг дал мне пощёчину».

   Друзья продолжали идти, и через много дней нашли оазис с озером, в котором они решили искупаться. Тот, который получил пощёчину, едва не утонул и его друг его спас.

   Когда он пришёл в себя, то высек на камне: «Сегодня мой самый лучший друг спас мне жизнь».

   Первый спросил его:

   — Когда я тебя обидел, ты написал на песке, а теперь ты пишешь на камне. Почему?

   И друг ответил:

   — Когда кто-либо нас обижает, мы должны написать это на песке, чтобы ветры могли стереть это. Но когда кто-либо делает что-либо хорошее, мы должны высечь это на камне, чтобы никакой ветер не смог бы стереть это.

   Научись писать  обиды на песке и высекать радости на камне. Оставь немного времени для жизни! И пусть тебе будет легко и светло…(Притчи о дружбе).

                                       Раны, которые мы оставляем

        Жил-был юноша с плохим характером. Отец дал ему полный мешок гвоздей и сказал: «Забивай один гвоздь в ворота сада каждый раз, когда потеряешь терпение или поругаешься с кем-либо».

           В первый день он забил 37 гвоздей в ворота сада.

       В последующие недели научился контролировать количество забитых гвоздей, уменьшая его изо дня в день:

 Понял, что проще контролировать себя, чем забивать гвозди.

        Наконец, наступил тот день, когда юноша не забил ни одного гвоздя в ворота сада.

          Тогда он пришел к отцу и сказал ему эту новость.

          Тогда отец сказал юноше: «Вынимай один гвоздь из ворот каждый раз, когда не потеряешь терпения».

        Наконец, наступил тот день, когда юноша смог сказать отцу, что вытащил все гвозди.

         Отец подвел сына к садовым воротам:

       “Сын, ты прекрасно себя вел, но посмотри, сколько дырок осталось на воротах!”

        Никогда они уже не будут такими как раньше.

        Когда ты с кем-то ругаешься и говоришь ему неприятные вещи,

 ты оставляешь ему раны как те, что на воротах.

       Можешь вонзить в человека нож и потом вытащить его,

 Но всегда останется рана.

     И будет не важно, сколько раз ты попросишь прощения. Рана останется.

     Рана, принесенная словами, причиняет ту же боль, что и физическая.

Друзья – это редкое богатство!

 Они заставляют тебя улыбнуться и подбадривают.

 Они готовы всегда выслушать тебя.

 Они поддерживают и открывают тебе свое сердце.

  Покажи своим друзьям, как они тебе дороги. (Притчи о друзьях).

 

Притча — универсальное явление в мировом фольклоре и литературе. Современные филологи определяют притчу как «малый поучительный рассказ в дидактико-аллегоричном литературном жанре, заключающий в себе моральное или религиозное поучение (премудрость)» [1]. Фонд притч необычайно богат и разнообразен. Данный жанр исторически восходит к древней религиозно-философской прозе, притчи были важнейшими структурными единицами многих текстов как в иудейском Священном Писании (Танах), так и в христианской Библии. Сам термин ведёт происхождение от ивритского слова «машаль», что означает «пример, образец», поскольку притчевый текст является выражением эталона мудрости и жизненного опыта [2].

Современные авторские притчи зачастую избегают изначально свойственной религиозной дидактики и, оставаясь вразумляющими, носят светский характер; в народных же притчах религиозные темы разрабатываются довольно часто. Интересным видится сопоставление притч о вопросах веры, созданных народами различных конфессий. Для проведения данного исследования было изучено около 100 притч разных этносов, затрагивающих вопросы веры [3]. В ходе работы выявлено семь аспектов, по которым можно сопоставлять поучительные миниатюры подобной тематики:

1. сила веры;
2. рассуждения о том, что вера должна быть абсолютной;
3. полемика на тему бытия Бога;
4. предположение о надежде на милость Божию;
5. мысли о пассивном уповании на Бога;
6. атеизм и его опровержение;
7. примеры духовного наставничества.

Во многих притчах красной нитью проходит идея о том, что искренняя, мощная вера способна творить любые чудеса. Герою буддийской притчи «Вера в имя» Марпе вера в могущество имени своего Учителя помогла пройти по воде и не утонуть, спрыгнуть с холма и не разбиться. Персонаж даосской притчи «Вера в ложь» Кай с Шан-горы с помощью веры в слова Фаня преодолел не менее опасные препятствия. Бросившись с высокой башни, он опустился на землю, не повредив ни костей, ни мускулов, нырнул в омут и выбрался оттуда с жемчужиной, а во время пожара спасал драгоценную ткань из сокровищницы, исчезал в пламени и снова появлялся, но огонь его не обжигал, и сажа к нему не приставала. Конфуций, узнав об этом, сказал своему собеседнику: «Разве ты не знаешь, что человек, полный веры, способен воздействовать на вещи, растрогать небо и землю, богов и души предков, пересечь Вселенную с востока на запад, с севера на юг, от зенита до надира. Не только пропасть, омут или пламя — ничто его не остановит». В христианской притче «Исцеление агарянки» жена мусульманина смогла избавиться от недуга, испив воды из лужи, благодаря вере в то, что сторож христианского монастыря принёс ей целительную освящённую воду. А в индийской притче «Брахман и его сын» сам Бог, приняв образ человека, спустился с небес в кумирню съесть приношения мальчика, вера которого была чрезвычайно сильна. Однако в другой индийской притче (ведической) «Любопытство и вера», напротив, легковерие бхакты, желавшего перейти море, погубило его. Эти и многие другие сюжеты, созданные различными народами, говорят о том, что только осознанная, прочувствованная вера благотворна и чудодейственна.

Притчи проповедуют не только силу веры, но и её глубину. Наиболее интересны в этом отношении христианская притча «Абсолютная вера», суфийская (исламская) притча «Сила веры», ведическая притча «Освобождение», причём в каждой из них обнаруживается и разоблачается поверхностность веры. В христианской притче фермеры молились Богу, чтобы он послал им дождь, но не брали с собой в церковь зонтики, из чего священник сделал вывод, что они молятся без абсолютной веры. В исламской притче посетители суфия не смогли безоговорочно поверить, что его перед ними нет, и суфий сказал: «Несмотря на то, что вами движут и вас поддерживают чувства, на самом деле вы — люди слов. Ваши чувства не могут подкрепить ваши слова. Вы говорите, что поверите чему угодно, но это слова. Когда же вас попросили поверить в нечто, вы не смогли, что показывает отсутствие глубины чувств. Вы ошибаетесь даже относительно собственных заявлений». В ведической притче брахман, серьёзно изучающий Веды, также не смог поверить словам, переданным  Кришной, и за это получил наказание.

Оригинальны и остроумны притчи, касающиеся темы споров о существовании Бога. В христианской притче «В парикмахерской» клиент продемонстрировал парикмахеру, что наличие в мире больных людей и беспризорных детей не означает отсутствия Бога, ибо заросшие и небритые люди на улицах не являются доказательством того, что в мире нет парикмахеров. В буддийской притче «Каждому своё» есть намёк на недопустимость подобных споров между людьми, живущими в разных измерениях: Будда не стал доказывать слепому, что свет существует, пока несчастный не исцелился. В суфийской притче «Коза» жители одной страны спорили о том, существуют ли козы, которых они никогда не видели; когда же им встретилась коза, они захотели проверить её «сверхъестественные» свойства, поместив её на помост. Лишённое пищи животное зачахло и умерло, и это восприняли как доказательство того, что оно не было подлинной козой.

Среди притч о вопросах веры нам встретились такие, в которых утверждалось, что только Бог может облагодетельствовать человека, только он способен дать счастье. В суфийской притче «Предание о Моисее» человек погибает, потому что, желая выжить, доверяется не Богу, а Моисею, то есть его посреднику. Главная мысль здесь такова: сердце не должно цепляться за предметы и прочую материальность, нужно сохранять связующую нить со своим духовным истоком. Очень показательна индийская притча «Взывай к милости Бога», где нищий, полагавшийся на помощь царя, так и остался нищим, несмотря на то, что царь оказал ему благодеяние, а у второго нищего, надеявшегося на Бога, дела вскоре пошли на лад. В суфийской притче «Последний день» герой верил, что гибель человечества придётся на некое определённое число. В назначенный день он собрал всех людей, которые прислушивались к нему и не взывали к Богу, и отправился с ними на гору. Когда они достигли вершины, земная кора под их общим весом обвалилась, и это действительно был последний день их жизни.

Существуют притчи, осуждающие пассивную веру человека в Божью милость. В буддийской притче «Рецепт врача» некоторые верующие сравниваются с больными, которые поклоняются мудрости своего врача и восхваляют его, но не удосуживаются принимать прописанные лекарства. Критика слепой веры, не побуждающей человека к действиям, наиболее отчётливо звучит в еврейской притче «Спасение от наводнения». В ней рассказывается о раввине, который гордился собственной верой и во время наводнения, говоря, что его спасёт Бог, отказывался от помощи людей, подплывающих к его дому на лодках и подлетающих на вертолёте. Поглощённый волнами раввин попал на небеса, где встретил Бога и спросил: «Я так верил в Тебя, Господи, как же Ты позволил мне утонуть?», на что Бог возразил: «Я трижды пытался спасти тебя: дважды по моей воле к твоему дому приплывали лодки, а потом я посылал даже вертолёт».

Интересен взгляд на неверующих, изложенный в притчах различных народов. В еврейской притче «Кузнечные меха» маггид из Дубно ответил атеисту, просившему доказать ему, что Бог существует: «Была бы в тебе хоть искра веры, я помог бы тебе её раздуть, как раздувают мехами огонь. Но ты погасил в своей душе эту искру. Поэтому не стану я тратить на тебя слов впустую». В христианской притче «Имя матери» выражается  противоположная мысль: Господь говорит, что в каждом человеке есть хотя бы капля веры. Когда ангел указал на самого жестокого разбойника, не верившего никому, Бог велел посмотреть на детство будущего преступника: мальчик ласково шептал «Мама» женщине, обмывавшей его раны и нежно гладившей его. «Мать — это имя Бога на устах ребёнка», — сказал Господь.

В некоторых притчах поднимаются вопросы, касающиеся предназначения духовных наставников. В суфийской притче «Постоянство Аббаси» Анвар Аббаси намеренно меняет своё обычное поведение, чтобы испытать, насколько вера учеников в него независима от внешних стимулов. Мудрец говорит о священнослужителях, которые добиваются успеха только с помощью внешнего вида, харизмы, особых манер, и о том, что человечеству такое верхоглядство не идёт на пользу. В индийской притче «Святой Якиншах» вазир доказывает падишаху, что вера сильнее духовного наставника и что именно вера — владыка мира. Не настаивая на правильности последнего высказывания, мы, тем не менее, присоединяемся к мнению Климента Александрийского, ещё восемнадцать веков назад заявившего: «Вера есть основа всякого разумного выбора».

Примечания

1. Российская литературная энциклопедия «ЛитПедия» [Электронный ресурс]. URL: www.litpedia.ru/index.php/Притча.
2. Религия: Энциклопедия / сост. и общ. ред. А.А. Грицанов, Г.В. Синило. — Минск: Книжный Дом, 2007. — 960 с.
3. Притчи. ру [Электронный ресурс]. URL: www.pritchi.ru/add_find?prt_source=key&text=%E2%E5%F0%E0