Мария сараджишвили рассказы читать

• Полный текст
• Записки Вахо Антивируса
• Хатуна
• Радость одна на всех
• Поездка в Бари
• Обыкновенная история
• Свой — чужой — свой
• Простое решение
• Робик приехал!
• Кому хуже
• Суд человеческий
• Американец угощает!
• Мемуары дипломированной уборщицы
• Жужа из Парижа
• Великопостное искушение
• Ангел Хранитель уберег
• Жертвы имиджа или вынужденный обет
• Удачный удар
• Открытые небеса (невыдуманные рассказы)
• Рассказы про Варвару
• Меморандум
• Княжна-дровосек
• Сердце, надрезанное ножницами
• Благоразумный разбойник
• В осаде
• Маляр Вова
• Елена в больнице
• Знатоки благодати
• Благословение
• Открытые небеса
• О силе креста
• О Причастии
• Неотданные деньги
• Бумеранг
• Кошка
• Причины бесплодия
• Молитва по соглашению
• Примечания

Записки Вахо Антивируса

Хатуна

Всем при­вет! Я — Вахо по кличке Анти­ви­рус. Про­смат­ри­вая в Интер­нете чужие блоги, решил начать свой. Не знаю, как вый­дет, но там разберёмся.

Где-то попа­лось мне изре­че­ние «Жизнь самого неин­те­рес­ного чело­века по-сво­ему инте­ресна». Вот и будет слу­чай это проверить.

Начну для при­ли­чия с био­гра­фии. 1970 года рож­де­ния, тби­ли­сец, отец — гру­зин, мать рус­ская, школа, инсти­тут — пол­ный ком­плект, как у мно­гих. 16 лет без офи­ци­аль­ной работы. Несколько лет пере­би­ва­юсь сан­тех­ни­кой ком­пов: пере­уста­нав­ли­ваю винду, встав­ляю драй­веры и анти­ви­русы, чищу кейсы и т.д. Хожу из дома в дом по вызову и, стуча по клаве, наблю­даю жизнь раз­ных типов на манер видео­ка­меры. При­коль­ные бывают штуки, скажу я вам.

Начать писать меня под­толк­нула Хатуна, моя кли­ентка. Это потом мы с ней скен­то­ва­лись, а до того попал я к ней на общих осно­ва­ниях, а зна­чит, по объ­яв­ле­нию. Мой мобиль­ник при­нял вызов и через неко­то­рое время я сби­вал костяшки паль­цев о её некра­ше­ную дверь, т. к. звонка не наблю­да­лось. (Уже ясно, что кли­енты мои — «труж­да­ю­щие и обременённые».)

Открыла мне дверь высо­кая при­ят­ная жен­щина. Рядом кру­ти­лись две девочки: одна школь­ница, дру­гая ещё меньше.

Шаг­нул я прямо в бро­шен­ный на пол­до­роге ремонт, потом под Хату­нин поток изви­не­ний ока­зался в един­ствен­ной жилой ком­нате 3х5. Тут тебе и спальня, и каби­нет, и сто­ло­вая. В углу тор­чал ста­рый комп с гро­мозд­ким мони­то­ром. Напро­тив вся стенка уве­шана бумаж­ными икон­ками. Перед ними горя­щая лам­пада. Я сразу смек­нул: раз лам­пада, зна­чит, состав цер­ков­ный, а не про­сто свечки жгут на «чтобы повезло».

Начал я с ком­пом раз­би­раться. Слышу, как Хатуна шёпо­том дочку в мага­зин посылает:

— Возьми на запись пирож­ные и кофе. Неудобно, он пер­вый раз у нас в доме.

Через 10 минут около меня кра­со­ва­лась тройка экле­ров. Что тут ска­жешь, уже ясно: хозяйка малость с при­ве­том. Сей­час даже маля­ров на ремонте мало кто кор­мит — лиш­няя возня, а про таких, как я, и вовсе речи нет.

Возился я долго: машина — ста­рьё, одно мученье.

Хатуна сочув­ственно взды­хала мне в затылок:

— Я пони­маю, очень ста­рый, но на новый никак не соберу…

Я молча кла­цал по кноп­кам, злясь на весь свет и чув­ствуя, что застрял здесь надолго.

— …Нам этот ком­пью­тер Шевард­надзе подарил.

Я повер­нулся к ней всем корпусом:

— Сам лично?

— Пред­ставьте себе, — под­твер­дила Хатуна, — молюсь за него, как за благодетеля.

Я невеж­ливо хмык­нул, про­сто не смог сдер­жаться. Вся Гру­зия при этом имени плю­ётся, а эта бла­жен­ная молится. Навер­ное, от нищеты крыша едет.

Хатуна безо вся­ких оскорб­лён­ных стоек продолжала:

— Всё, что нужно, само при­хо­дит. Мне очень нужен был ком­пью­тер для моих дево­чек. На репе­ти­то­ров у меня денег нет, на книги тоже. Одно спа­се­ние — Интернет.

У моей стар­шей в школе была выставка её рисун­ков. Она и правда пре­красно рисует. В школу при­шла какая-то свет­ская комис­сия во главе с Шевард­надзе. Посмот­рели её рисунки и дали пер­вое место с при­зом — компьютером.

— И всё у вас в жизни так ловко выхо­дит? — подъ­яз­вил я.

Хатуна и на этот под­кол не сре­а­ги­ро­вала. Отве­тила без вся­кой напряги:

— Я же говорю: всё, что дей­стви­тельно надо… Я когда мужа похо­ро­нила и оста­лась одна с двумя доч­ками, думала, с ума сойду. Как видите, не сошла, даже наобо­рот. У меня много пла­нов на буду­щее. Вот хочу в мэрии кре­дит взять и малень­кий мага­зин­чик открыть.

— И чем тор­го­вать будете? — я пытался скрыть свою иро­нию, но голос выда­вал. Нет, поло­жи­тельно эта жен­щина меня с ума све­дёт. Ведь тор­говля — дело тонкое.

— Мамао («отче, духов­ный отец» (груз.). — М. С.) бла­го­сло­вил сига­реты и жвачки — самое ходо­вое. Дру­гое здесь не пой­дёт. На улице и так три мага­зина. Только ска­зал, чтоб моли­лась за каж­дого покупателя.

Я заткнулся. Пред­ста­вил себе, какая это морока — молиться за каж­дого. Я бы точно не потя­нул, без того нервы ниже нуля…

Короче, раз­го­во­ри­лись мы с ней о том о сём. Много чего она мне рас­ска­зала. Слу­шал я и бал­дел про себя. Нет, не про то, как полу­ча­ешь нуж­ное из раз­ных рук, — такое со вся­ким бывает. Тут в дру­гом фишка. Как ей уда­ётся такой настрой годами сохранять?

Ведь был и я когда-то чело­ве­ком. Тоже мамао имел, на службы ходил. Сперва на кры­льях летал, потом (даже сам не заме­тил, когда именно) потух и бро­сил всё это. А всё из-за осуж­де­ния. Да это дело прошлое…

По сло­вам Хатуны выри­со­вы­ва­лась такая кар­тина маслом.

В начале 90‑х годов она увле­ка­лась поли­ти­кой, бегала по митин­гам, искала своё место в наци­о­наль­ной идее. Потом, как и все, муже­ственно пере­жи­вала лед­ни­ко­вый период в Гру­зии. (Как такое забу­дешь, сам шишки в парке соби­рал — на дрова денег не было.) Поздно вышла замуж за сво­его свана. Хатуна и сама сванка, дру­гого в мужьях и пред­ста­вить себе не могла (вот они, сте­рео­типы, что с людьми делают).

Её Нукри ока­зался совер­шенно дре­му­чим типом. Только и знал: сколько насто­я­щий гру­зин в день лит­ров вина дол­жен выпить и сколько это будет в водоч­ном экви­ва­ленте. Да ещё пару подоб­ных истин. В голод­ные 90‑е годы жили тем, что про­да­вали барахло из дома. Рабо­тать Нукри не шёл и жену, разу­ме­ется, не пус­кал. Хатуне только оста­ва­лось втихую пла­кать у икон. Раз­во­диться она не соби­ра­лась, ругаться с двух­мет­ро­вым амба­лом тоже — себе дороже.

Вот с такого кис­лого старта нача­лась её цепочка чудес, пере­рос­шая в уве­рен­ность, что каж­дая встреча неслу­чайна и всё необ­хо­ди­мое само при­дёт. Таким же мака­ром сам собой в её жизни мамао Михаил нари­со­вался, а потом и нуж­ные духов­ные книги, квар­ти­ранты на одну ком­нату (это всё уже после смерти мужа было) и т. д.

Меня поставь в такую ситу­а­цию — муж из 17-го века, без­де­не­жье, — я бы до поно­жов­щины дошёл, а Хатуна, изви­ните за затёр­тое, духовно воскресла.

Рас­ста­ва­лись мы на такой ноте:

— Вахо, вы на свою жизнь повни­ма­тель­ней посмот­рите — уди­ви­тель­ные вещи уви­дите в себе самом и вокруг…

Свои 20 лари я не взял, хоть она мне и пыта­лась их всу­чить. Дело в том, что веру­ю­щих я видел пач­ками, а Хатуна — эксклюзив.

Короче, решил после этого запи­сы­вать, если что будет интересное…

Радость одна на всех

Кажется, это было так…

— Эй, Вахо, постой!

Я уже захо­дил в подъ­езд, но огля­нулся на крик. Смотрю, у ска­мейки дядя Вася, сосед мой, мая­чит и рукой меня подзывает.

Я подо­шёл. Видок у него был ещё тот: рубашка непо­нят­ного цвета, седые волосы с одной сто­роны дыбом стоят, а с дру­гой будто корова лиз­нула. Ну, и всё про­чее соот­вет­ственно. Как тётя Шура умерла — всё, пока­тился старик.

— Просьба у меня к тебе, — начал дядя Вася после обмена при­вет­стви­ями. — Зав­тра Пасха. Покрась мне три яичка луком, чтоб корич­не­вые были. Соседи у нас в кор­пусе почти все новые. Не хочу их дёр­гать. А ты свой, на моих гла­зах вырос, знаю, не откажешь.

— Зачем корич­не­вые? — не понял я. — Что, война, что ли? Мама в хендро (корни рас­те­ния, кото­рые при варке дают крас­ный цвет. — М.С.) кра­сит. Выхо­дят ярко-крас­ные, как в рекламе.

Руки у ста­рика затряс­лись от нер­вов. Пар­кин­сон у него уже лет 10.

— Да ты не тарахти! «Рекла-ама», — пере­драз­нил он меня. — Я же тебе говорю рус­ским язы­ком: мне корич­не­вые яйца надо. Для меня цвет — глав­ное. Я Нино помя­нуть хочу.

«Ясно, — сооб­ра­жаю, — откуда ветер дует. Наверно, любов­ница его». Как моя мать гово­рит: голод­ной куме всё хлеб на уме. И я под­миг­нул ему, ста­ра­ясь не выхо­дить из рамок приличия:

— Что, дядь Вась, не теря­лись вы в своё время на жен­ском фронте, а?

— Тьфу ты, — разо­злился ста­рик. — Я ему про Ивана, а он про болвана.

— Всё, всё, молчу, — я тор­моз­нул. — Будут вам корич­не­вые яйца. Нет про­блем, — и пошёл ва-банк: — А что за Нино, если не секрет?

Дядя Вася смягчился:

— Это ещё на фронте было. В 44‑м вое­вала моя часть на Укра­ине. И вот как-то вес­ной смотрю: наша свя­зистка Нино три яичка в котелке в луко­вой шелухе варит. Уди­вился я. «Чего, — говорю, — ты тут дела­ешь?» «Сего­дня Пасха, — отве­чает, а сама вся сияет. — Вчера хотела покра­сить, да не вышло».

Она тем вре­ме­нем выудила одно яичко, подала мне ещё горя­чее в тряпке и гово­рит: «Кри­сте ахсдга!» «Чего-чего?» — не понял я. Тогда я эти слова впер­вые услы­шал. Вот уж не думал не гадал, что после войны в Гру­зии осяду и буду слы­шать их каж­дый год.

А Нино мне со сме­хом пере­во­дит: «Хри­стос вос­крес!» «Тише, — струх­нул я за неё. — Вот полит­рук пока­жет тебе, кто вос­крес». Она лишь рукой мах­нула: «Пус­кай, — гово­рит, — слы­шит. Сего­дня день такой!»

— Кра­си­вая была? — поин­те­ре­со­вался я.

Дядя Вася помед­лил, поже­вал губами, оце­ни­вая, потом выдал:

— Обык­но­вен­ная. Из себя невы­со­кая, глаза задумчивые.

— Ну, а дальше что было? — пото­ро­пил я его, ожи­дая раз­ви­тия «лав стори».

Ста­рик под­нял на меня под­сле­по­ва­тые глаза в крас­ных про­жил­ках и глухо закончил:

— В тот день её немец­кий снай­пер застрелил.

Я закаш­лялся. Что назы­ва­ется, «не ждали».

Дядя Вася помол­чал немного, потом сказал:

— Этой ночью видел её во сне, как тебя сей­час. Будто стоит передо мной и корич­не­вое яйцо мне про­тя­ги­вает. И я ей точно такое же даю и слова ответ­ные говорю: «Воис­тину воскресе!»

Он испод­ло­бья гля­нул на меня и заклю­чил совсем уж не вяжущимся:

— Умру я в этом году, Вахо, вот помяни моё слово. И так уж зажился.

— Да что вы, дядя Вася, — стал я его успо­ка­и­вать. — Живите сто лет.

— Что я, ворона, что ли? — он только криво усмехнулся.

— Вы мир от фашизма спасли, — ска­зал я немного кар­тинно. Более умного на тот момент в голову не пришло.

— Спас, ну да, конечно, — иро­нично ото­звался дядя Вася. — Вон на днях Лаша, Нуг­зара сын, бол­тал что-то с паца­нами по-англий­ски во дворе. Я ему ска­зал: «Ты хоть зна­ешь, кто Вто­рую Миро­вую выиг­рал?» Он эти… про­во­локи из ушей вынул, сперва не понял. Потом лоб намор­щил и гово­рит: «Аме­ри­канцы, кажется, а что?»

— Ну, каково, а? — дядя Вася хлоп­нул себя кула­ком по колену. — Это чему ж их в школе учат, Вахо?

— Да нор­мально их учат, — говорю я. — Про­сто этот лобо­тряс и на уро­ках в науш­ни­ках сидит, поня­тия не имеет, что там учи­тель­ница гово­рит. Что с них взять? Аме­ри­кан­ское поко­ле­ние. Дальше сво­его фейс­бука мозги не работают.

Дядя Вася искоса погля­дел на меня, глу­боко, как конь на водо­пое, вздох­нул и закруг­лил общение:

— В общем, нет у меня слов, нет слов! — и зашар­кал к подъезду.

«Нет слов» — это потому что на нынеш­нее время у дяди Васи заслу­жен­ный боль­шой зуб. По поли­ти­че­ским убеж­де­ниям он слепо стоит за Путина (Мед­ве­дева вообще не вос­при­ни­мает). При­чём руко­вод­ству­ется своей желез­ной логи­кой: «На 9 мая Путин на Крас­ной пло­щади парад сде­лал, а Саа­ка­швили что? 100 лари в зубы, кото­рых нет, и чах­лый венок на могилу солдата?»

© Мария Георгиевна Сараджишвили, 2021

ISBN 978-5-0055-1455-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Оглавление

Глава 1. В эпоху короновируса

Дистанционный урок в эпоху карантина.

Лали Читадзе, давно съевшая три кило неиодированной соли на ниве домашнего репетиторства, решила шагать в ногу со временем. Четверть века, занимаясь с детьми по английс кому и математике в неформальной обстановке на их площади, была уверенна, что точно и бесповоротно обеспечена работой на всю оставшуюся жизнь. Но коварный вирус с коронообразными шипами внес свои коррективы в ее стопроцентную уверенность. Показал таки микроскопический мерзавец, что нет ничего постоянного под солнцем.

В начале марта все ученики Лали рванулись резко отдыхать. Успели перетрудиться за февраль после январских каникул. Неделя каникул плавно переросла в карантин. Все думали, что вот-вот и все вернется на круги своя, но конец выхода из карантина терялся за линией горизонта.

Лали, как и вся многострадальная страна, упорно вглядывалась в туманное завтра, напряженно слушала новости, вчитывалась в прогнозы политологов и блоггеров всех мастей. Ясно было одно, жизнь после карантина уже не будет прежней. И Лали решила проводить уроки по скайпу. Ее предложение у родителей учеников почему-то не вызвало энтузиазма. Над ними тоже довлел самый злободневный вопрос современности: «Где взять лишние деньги?». И все-таки после титанических усилий нашлась пара тройка учеников, готовых на эксперимент по скайпу.

Лали назначила время и бодро приступила к делу.

Первый урок был по математике. После получасовых предварительных перезвонов на экране все-таки возник ее семикласcник Саба.

– Мас (1), как вы? Что нового? Представляете, в мире уже полмиллиона больных коронавирусом.

Лали быстренько закруглила тему с новостями и перешла к построению графиков. Дело было хлопотное. Сперва пыталась писать и показывать написанное ближе к глазку камеры. Но Саба запаниковал:

– Мас, ничего не видно… А это что за цифра? 5 или 9? А икс откуда тут?

И от этого пришлось отказаться. Лали поднапряглась и решила модернизировать технологический процесс.

Через пять минут перед ней лежала тетрадь и мобильный с неплохой камерой. Она писала решение, потом фотографировала и пересылала ученику. Дело пошло, казалось бы, лучше.

– Видно?

– Видно. А почему тут игрек?

– Это ось координат, ты, наверное, забыл. Это ордината. Для построения графика надо значения икс вставить в данную формулу.

– В какую формулу? Мас, тут какие-то квадратики. Ничего не могу понять. Снимите заново.

В это время на заднем плане появляется мама Сабы, Эка, дама знойная и легко возбудимая. Точнее, сперва эфир заполнили чьи-то вопли, а потом левом углу экрана появилась новая фигура.

– … Ты опять разбросал свои носки, противный мальчишка???! Я сколько раз сказала… Клади все на место. Я не разорвусь на десять частей… Что ты, что твой отец… Ты опять играешь в Маинкрафт, бессовестный.

– Мам, я занимаюсь с Лали – мас.

Тон голоса мамы тут же изменился на приторно-сладкий.

– Уй, калбатоно Лали, как вы поживаете? А я тут вся в уборке. С этим карантином, знаете, целый день убираю, убираю, конца края не видно. Раньше совсем другое дело. Целый день они все не дома, только вечером собирались. А теперь все дома и на улицу не выгонишь. Столько нерях на один квадратный метр сразу. А я одна… И знаете, они все время хотят кушать. Просто холодильник не закрывается.

Лали вежливо кивала в экран. Потом призвала Сабу к порядку.

– Итак, мы остановились на ординате.

Саба уткнулся носом в присланные фото. Смотрел с видом, будто увидел их впервые.

– Мас, я опять забыл откуда тут икс взялся.

– Мы берем для подстановки самые минимальные цифры. 0, 1 и -1.

Саба опять смотрит непонимающе.

– А причем тут этот график.

Лали начинает объяснять по новой.

В разгар объяснения у Сабы на лице появляется гримаса муки.

– Мас, я в туалет.

– Иди.

Саба исчезает в глубине комнаты. Через какое-то время до слуха Лали доносятся призывные, но слегка приглушенные крики заботливой мамы.

– … Поменяй брюки, тебе говорю. Раз я не проследила, почему ты нацепил эти черные?! Они только для дома. Сидишь на уроке, а ноги голые.

Пришлось ждать пока Саба не только выйдет из естественного уединения, но и решит все проблемы со своим внешним видом да еще и в направлении, выбранном мамой.

В конце концов Саба вновь возник перед монитором и с ходу начал ныть.

– Мас, я ничего не понял в этих графиках. Вы сами все решите, а я перепишу. Потом что-то придумаю. Ну пожалуйстаааа.

Лали принципиально начала объяснять сначала. Что куда подставлять и как именно строить график по полученным точкам. Снова написала, сфотографировала и переслала Сабе схему построения по новой.

В этот момент у него завис его компьютер. Саба честно перезвонил Лали на мессинджер и начал оправдываться:

– Мас, у меня давно антивирус не обновлялся. Забыл. Потому зависло. Подождите, я апдейт сделаю.

Через полчаса удалось восстановить контакт. Вернулись к почти сдохшим баранам то бишь графикам.

Саба честно пытался вникнуть, но в этот момент его телефон, на который Лали пересылала фотографии, резко зазвонил.

Саба подскочил на месте и побежал искать мать в глубинах соединенных комнат.

– Мас, вы подождите, мамина подруга звонит. Это на ее телефоне мы занимаемся. У моего экран треснул вчера.

Пришлось сделать перерыв, пока мамина подруга передаст всю информацию по «очень важному делу».

Лали посмотрела на часы. Незаметно пробежало полтора часа вместо обговоренных 60 минут. На выходе по результативности был ноль без палочки. Лали попрощалась и решила подождать следующий урок по своему расписанию. В ее списке вторым в этот день значился Ванико, третьеклассник с его несложным английским.

Лали с энтузиазмом приступила к разбору текста и прошлого домашнего задания.

Как ни странно, Ванико отвлекался в два раза больше, чем предыдуший Саба. В целом ситуация повторилась в точности, как под девственно чистую копирку. Переодевание в достойную для урока одежду, вмешательство очень активной мамы и местами бабушки с повышенной говорливостью, поход в туалет, резко проснувшийся здоровый голод у ученика, затем легкий перекус, который почему-то вылился в полноценный обед из двух блюд. Мама, правда, извинилась.

– Лали-мас, вы своя, Ванико поздно встал и пока ничего не ел. Вы же не возражаете, если мы его покормим, а то перебьет аппетит чипсами, потом желудок испортит. А учеба не убежит. Иначе он плохо соображает.

Лали по известным причинам пришлось смириться и ждать окончания трапезы по ту сторону монитора.

А потом снова разбирать уже объясненное до обеденного перерыва потому что Ванико не мог вспомнить, что такое Present Simple.

В итоге после 90 минут потраченного времени вместо оплачиваемого часа Лали опять не испытала удовлетворения. Знания передать не удалось и можно было сказать с уверенностью, что следующее занятие будет начато с известной фразы:

– Мас, я задание не сделал, потому что не понял.

Вечер Лали встретила в глубокой задумчивости. Уроки по скайпу, о чем столько пишут в интеренете и с реальными тбилисскими учениками – вещь еще психологически не обкатанная. Менталитет пока не созрел до должной кондиции, которую диктует долгоиграющий карантин.

Примечание.

– Обращение к учителю независимо от пола.

Короновирус и маски многоразового использования.

Из окна на одной из улиц Сололаки доносилось мерное стрекотание швеймашинки. Между строчкой стежков доносились и обрывки диалога.

– … Мариам, перестань напрасно торчать в фейсбуке. Займись рекламой…

– Ба, еще немного… Мне тут коментят и пост поднимают… Уже 54 лайка поставили под моим селфи.

– Какое время считать лайки, когда надо ловить момент!

В небольшой светлой комнате с турецким ковром на стене сидели двое: пятнадцатилетняя Мариам в рванных джинсах и ее моложавая бабушка Луиза.

Перед Луизой на столе высилась гора разноцветных лифчиков и обрывков черной ткани. Рядом уже лежала готовая продукция – намордники с пришитыми резинками.

– … Итак, диктую: «Спешите купить противокороновирусные маски многоразового использования. Имеется ассортимент разного цвета и размера. Маски легко стирать и дается стопроцентная гарантия, что вы не заразитесь. Цена 5 лари.» И телефон твой припиши. Теперь фотографируй в эту из Нино лифчика с разных сторон. И поставь в разные группы. Про «Давайте дружить Тбилиси» не забудь. Как-никак там 10000 людей сидит, сто процентов клюнут.

Мариам спешно набирала текст на треснутом айфоне.

– Ты думаешь, что-то из этого выйдет? – недоверчиво спросила внучка.

– Естественно, выйдет. – отрезала бабушка, продолжая строчить. – Сейчас момент хороший. Одноразовых нигде нет. Шить из марли морока. Китайская продукция подойдет сюда нескоро. Люди в панике. Даже свои мобильные спиртом протирают. Вот увидишь, маски разберут как горячие пирожки. Просто нужна хорошая реклама.

– А мне кажется, мы опозоримся.

– Когда кажется, креститься надо. – отрезала бабушка. – Не мандражь! Вот молодежь какая пошла безинициативная. В 90-ые годы, когда твой папа был совсем маленький, я первая в убане наладила выпечку тартлеток из кукурузной муки и назала их Сигуа.

Мариам скривила свои надутые губки.

– Пфу, наверное пакость какая, тарталетки из кукурузной муки. И что такое Сигуа. Какое —то японское слово?

– И кто вас истории учит? Был такой министр Тенгиз Сигуа при Гамсахурдиа. А тарталетки мои шли на расхват. Никто не жаловался. У меня на торговлю рука легкая.

В дверь на общем балконе просунулась без стука голова соседки.

– Луиза, что ты шьешь с утра пораньше в таком темпе? Мне Мзия сказала, что ты вчера по соседям ходила и у всех старые лифчики спрашивала. Вот я тебе тоже принесла пару штук. – и показала целофан.

– Заходи, Хатун, заходи.

Хатуна протиснулась в дверь.

Луиза скользнула взглядом по крупнокалиберной фигуре соседки.

– Только зря ты побеспоилась. Твой пятый номер не подойдет.

– Обижаешь? Моему мужу очень даже нравится.

Луиза для доходчивости взяла одну из готовых масок из третьего номера и одела на себя.

Хатуна ахнула. Потом поджала губы.

– И кто это купит?!

– Э, не говори так. Видишь, тут губка. Никакой вирус даже если очень захочет, не проскочит. Фирма веников не вяжет.

– Что-то я сомневаюсь, Луиза…

– Не видишь, у меня спец заказ на сто штук оптом. Не успеваю шить. Вон Мариам с утра отвечает всем желающим на фейсбуке.

Мариам вытаращила глаза, но удержалась от вопроса.

Хатуна уставилась на кучу заготовок, потом на Луизу, не прекращавшую строчить, затем перевела взгляд на ее внучку с телефоном. И сказала игривым тоном.

– Луиз, шен шемогевле (1), подари ну, одну штуку. Кто знает, сколько еще этот проклятый вирус продлится. Мне вчера по большому секрету сказали, что правительство ждет миллионы зараженных. Никаких масок не хватит.

Луиза оторвалась от машинки.

– Бери, пожалуйста, любую. Для своих не жалко. К твоим волосам вот эта зеленая подойдет. Только всем скажи что я тебе по блату за десятку уступила. Все-таки эксклюзив и с доставкой на дом, считай.

– О чем речь! Ты ж знаешь, я не подведу. И еще тебе клиентов найду. Ладно, провожать не надо. Не целуемся.

Хатуна вышла весьма довольная своим приобретением.

Мариам дождалась пока за соседкой закроется дверь и подбежала к бабушке.

– Ба, тут такое… Я запостила, как ты сказала… Уже метр коментов. Ругаются и говорят, что мы аферисты. И Жириновского постят. Смотри руки развел и говорит: «Расходимся! Нас…». И еще негра какого-то с попкорном.

– Не обращай внимания. Не спорь с ними. Всех в игнор. – успокаивала ее бабушка, продолжая обшивать контуры будущих масок. – Отвечай только тем, кто реально заинтересован.

– Ба, а зачем ты Хатуне сказала, что у нас спецзаказ оптом?

– Э, все тебе объясни. Если хочешь что-то продать, сделай процесс труднодостижимым.

– А бесплатно зачем дала?

Луиза остановила машинку и уставилась на внучку, приподняв очки на лоб.

– Как, спрашивается, я с нашей Хатуны деньги буду брать за кусок тряпки? Сделай добро и брось его в воду.

Мариам молча уткнулась в телефон. Потом изменилась в лице.

– Ба, тут что творится…

– Да что там может твориться? Люди – бездельники упражняются в юморе. Иди лучше мне кофе свари и сбегай за черными нитками в ларовый магазин.

Со двора позвали.

– Луизаааа! Маски еще есть у тебя? Мне три штуки надо для моих близких.

Луиза подмигнула внучке.

– Я ж говорю: сработает!

Мариам выглянула на крик.

– Заходите, тетя Медея.

– Ты мне сумку спусти. Я ваш пост на фейсбуке видела. Только мне нисиад (2) дай. Через неделю отдам.

Луиза, не отрываясь от производственного процесса, кричит внучке.

– Спусти ей корзину для боржома и еще от меня четвертую маску положи. За уважение.

Мариам возится на балконе с корзиной и упаковкой продукции. Слышно, как трется веревка об дерево резного балкона.

Какое-то время слышно только жужжание машинки и лязгание ножниц.

В комнате снова появляется Мариам, держа в руках нитки.

– Ба, на улице меня трое соседей остановили, спрашивали есть ли еще маски.

Луиза улыбнулась:

– Сагол, Хатуна! Вот рекламу сделала. Уже полубана в курсе про мои маски! Теперь сиди у телефона, скоро будут звонить желающие. И оденься поприличней. Будешь выходить к ним на встречи. И да, конечно, выбери себе маску. Возьми красную, как раз под цвет твоего чехла от мобильного.

Как бы в ответ на эти слова зазвонил телефон. Мариам взяла трубку.

– Да, еще остались… Можно встреться… Записывайте адрес…

Примечание.

– Ласкательное выражение не имеющее точного перевода.

– В долг (гр.)

Карантин и менталитет.

21 марта 2020 года Ани Кублашвили внимательно прослушала выступление премьера по Рустави2 о введении чрезвычайного положения в Грузии, потом объявила во всеусышанье своей семье следующее.

– Все. Теперь я лично займусь мерами безопасности. На вас, мужчин, надежды нет. И попробуйте не выполнять, что скажу! Чистота или смерть!

Муж Лексо вздохнул и потянулся к пачке сигарет. За 20 лет семейной жизни он усвоил, что после подобных заявлений его личное пространство и время будет урезано по максимуму. Хотя куда еще урезать.

Его отец, Нодар, нахмурил кустистые седые брови и заключил, глядя недобрым взглядом на невестку.

– Теперь точно все пропало. Легче умереть. Раньше от тебя житья не было. Сейчас точно последние мозги вынесешь. Тут не сидеть, там не дышать, руки мыть каждые пять минут, когда они итак чистые.

Ани тем временем достала из сто пятьдесят четвертой коробочки в шкафу заранее купленные маски и положила перед мужем, свекром и двумя сыновьями – студентом Васико и семиклассником Мишико.

– Будете одевать, если выйдете из дома. Но это на крайний случай. Закупать все буду я. Перчатки резиновые только одни – на меня. Вас в магазин пускать нельзя – забудете и тронете зараженные поверхности. Перила, ручки и прочее.

Васико тут же стал орать, что лучше выпрыгнуть с восьмого этажа, чем жить вот так, как подопытная мышь в клетке. Мишико, наоборот, уточнил под шумок самое животрепещущее.

– Тогда я буду сидеть в интеренете, сколько захочу. И никто пусть мне не запрещает! Иначе у меня будет нервный срыв.

Ани махнула на младшего рукой и стала по пунктам доказывать страшему сыну, что отныне все человечество будет жить по новым правилам.

– И никаких поцелуев и объятий! Никаких походов в гости! Вопрос жизни и смерти! Все общение только виртуально. Дверь никому не открывать!

И, не дослушав возмущение личного состава, схватила сумку, одела маску и пошла в Никору закупаться.

С ее выходом из квартиры все мужчины дружно вздохнули и расслабились. Лексо нервно переключал каналы, надеясь найти что-то новое, обнадеживающее. Но везде показывали итак успевшие всем надоесть кадры из Китая и Италии.

Через час Ани вернулась из магазина, еле таща четыре огромных пакета. Содержимого могло хватить на две недели осады. Села передохнуть. Тут раздался звонок.

Мишико взял трубку, поздоровался и передал матери.

Из трубки донесся старческий голос:

– Ани, умоляю, приди померяй мне давление. Голова кружится.

Это звонила Маквала – хромоножка, одинокая пенсионерка с шестого этажа.

Ани вскочила со стула, натянула только что снятую маску и пошла к лифту. На полдороги вспомнила, что забыла надеть перчатки, но возвращаться не стала. Плохая примета. И смело нажала на кнопку лифта локтем, как рекомендовал какой-то итальянец в ролике фейсбука. Не пойти мерить давление просто не пришло в голову.

Вернулась через два часа. С Маквалой пришлось повозиться. Помимо давления надо было сходить в аптеку за лекарством, которого там не оказалось и пришлось пройтись по району. А что сказать, вынужденная ситуация.

Только пришла, слегка отдохнула, выпила кофе, протерла ручки дверей дезинфицирующим раствором, прочистила всю обувь хлоркой, а заодно и помыла полы. Не успела отдышаться, звонок в дверь. На пороге соседка по площадке Кетино.

– Анико, умоляю, одолжи зарядку. Извини, не целую. Ты ж знаешь из всего подъезда к моему телефону только твоя зарядка идет.

Как не дать, естественно, Ани пошла и отдала просимое. Причем, перед тем как вручить, Ани предусмотрительно протерла зарядник тряпкой со спецраствором.

Тут выяснилось, что за время отсутсвия хозяйки ее мужчины на нервной почве успели опустошить кастрюлю с обедом и теперь сыновья снова заглядывают в холодильник с выматывающим душу вопросом.

– Ма, что есть покушать?

До Ани медленно дошли размеры постигшего страну бедствия. Это ж тихий ужас какой-то. Вся эта орава мужчин, незанятых делом, будут безвылазно сидеть дома и постоянно надо не надо лазить по кухне. Это ж никаких продуктов не хватит. Ибо по опыту известно, что от безделья ее мужчины начинают есть в два раза больше, чем обычно.

Пришлось идти в магазин внепланово, чтобы не тратить уже принесенные запасы.

Опять одежда, легкий макияж, маска, перчатки и новый поход в магазин. Пошла Ани вроде за самым обычным набором – хлебом, мацони, и еще так, по мелочи, но почему-то вернулась тремя тяжеленными пакетами. Просто само как-то купилось. Непроизвольно. Какой-то непонятный психологический нонсенс.

Пришла домой, разгрузилась, а тут паника.

– Где ты была столько времени??? Весь день где-то ходишь, о семье не думаешь!!!

На кухне будто батька Махно прошел. На столе крошки, какие-то пятна непонятного происхождения. У раковины лужа воды. На плите пятно сбежавшего кофе. И все обиженные и раздраженные.

Перемыла все принесенное, перетерла все пакеты спецраствором. Начала готовить.

Звонок в дверь. А там деверь Тамаз пришел. Выпивший и возужденный. Вот как ему дверь не открыть. Только Ани раскрыла рот, чтоб предупредить о недопустимости поцелуев, Тамаз уже успел ее чмокнуть, притиснуть к себе Мишико, выбежавшего навстречу к дяде, обнять брата и отца. И все за секунду. И пошел, не снимая обувь, прямо по свежепомытому с хлоркой полу в гостинную.

Дальше пошла обычная женская круговерть кухня – стол – раковина. Туда – обратно. Много много раз.

Муж с братом сели пить в гостинной. Снимать стресс одновременно по всем фронтам. Тут все совпало. И коронавирус, будь он неладен и недавний развод Тамаза с его Нино, и неожиданный карантин со скачком доллара.

Ани только успевала бегать туда сюда. Слышала обрывки фраз.

– … Эта негодяйка мне сына показывать не хочет. Нервы крутит. … Возьму и убьюююю…

– Я только деньги отложил, а тут сел дома без работы… И неизвестно, когда это закончится.

– Я спать не могу, есть не могу… Все время думаю о ней…

– Чтоб тот, кто эту корону выдумал, я того гроб вынес!

– Это все Америка крутит.

– Нет, китайцы всех мышей сожрали, а они им отомстили. Говорят, мыши прокляли Китай, но промахнулись и нам рикошетом пошло.

– Пей, Тамаз. Одно нам осталось.

– Давай выпьем за детей!

Тут опять в дверь позвонили. Пришла Кетино, вернула зарядку.

Ани не успела ее протереть спецраствором, Васико тут же схватил и вставил в свой телефон.

– Что ты делаешь? Надо протереть!

– Ой, я тебя умоляю. Нашла время. У меня телефон садится. Один процент остался…

Из гостинной доносились выкрики Тамаза. Потом сыновья что-то не поделили с отцом. Ани побежала на шум.

Братья выпили много. То смеялись, то плакали друг у друга на плече, целовали друг друга по третьему кругу от избытка чувств. Потом у Лексо зазвонил мобильник.

– Да… Уй что ты мне сказал… Завтра же еду. … Обязательно.…

– Что случилось? – подскочила Ани, чувствуя надвигающуюся опасность.

– Завтра в район еду. – ответил Лексо, пряча мобильник. – Моего начальника отец умер. Завтра в Телави надо быть. Панихида последняя, а там похороны. Как же они без меня?

– Ты понимаешь, что сейчас карантин!!! Минимум общения! В Италии похороны какждые пятнадцать минут.

Тамаз еле выполз из-за стола и сказал заключающую фразу.

– Эту корону или как там ее я душу мотал. Что сделает какой-то там вирус – мирус с духом грузинского народа?! Ни – че- го. Потому что любовь сильнее смерти!

Поцеловал Ани и пошел, шатаясь, к дверям.

Ани смотрела в след деверю и думала, что с карантином этим толку не выйдет. Менталитет – штука неубиваемая!

Элексир жизни.

После вчерашнего снега, выпавшего в насмешку всем природным кононам в марте месяце после теплой, без единой капельки осадков зимы 2020 года, лужи на асфальте еще не высохли. По улицам бежали ручьи талой воды.

Кетино Читадзе перешагивала эти самовозникающие водные преграды и шла по Дезертирскому базару, присматриваясь к ценам. Вышла специально пораньше, чтоб избежать, как советовали по телевизору, многолюдия, но наблюдаемая ситуация никак не радовала. Изменчивый доллар опять подскочил и потянул за собой цены на самое необходимое.

После вчерашних сводок, напоминающих известия с фронта о количестве погибших в Италии и сбежавших из карантина в Грузии, жить не хотелось от слова совсем. Школы и сады не работают, маршрутки запретили, вот-вот введут чрезвычайное положение. Ходить в гости и то вещь опасная и чреватая. Да что там в гости, руку пожать и то теперь подумаешь делать этот простой и естественный жест или уклониться.

Причем и прогнозы на будущее мерзкие и до нельзя отвратительные. Коронавирус может захлестнуть миллионы, больницы элементарно не справятся с наплывом пациентов, а следом прилетит из Африки саранча и сожрет все живое на своем пути. Просто ложись и помирай заранее, пока можно выбрать более или менее приличный гроб для собственной панихиды.

Кетино ходила между рядами, приценивалась и пока ничего не могла купить.

Неожиданно ее внимание привлекла какая-то старушка, сидящая на раскладной скамейке. Перед ней на деревянном столике не первой свежести лежало несколько крошечных баночек, покрытых фальгой. Над этой нехитрой, откровенно самопальной продукцией возвышалась коряво нацапанная надпись на картонке.

– Антикороновая мазь.

Для пущей убедительности старушка еще и выкрикивала:

– Аба, кому антикороновую мазь! იაფად და სწრაფად (1)! Скоро закончится!

Кетино осталбенела и подошла поближе.

Как такое возможно? Ведь писали, что антивирусную вакцину изобретут нескоро, но правительство уже обрадовало народ сто вперед, что Грузия получит ее первая. А тут вдруг мазь!

Кетино подошла ближе и спросила:

– Что вы продаете?

Предприимчивая пенсионерка вскинула голову.

– Как что? Не видишь, мазь! Антикороновая! Кто эту проклятую корону изобрел, чтоб в жизни не радовался! ჯანდაბამდე გზა ჰქონია (2)

– Но вакцину еще не изобрели. – начала Кетино неуверенно.

– Вай ме, ты что не видишь, где моя мазь, а где вакцина? Вакцина в пробирке бывает. И еще неизвестно что туда намешают. А эту мазь я сегодня утром сама по банкам раскладывала. Три лара порция. Первая рука. Дешевле нигде нет. Я отвечаю.

– И что? Помогает?

– Конечно! Вот смотри на меня. Даже маски не одеваю.

Старушка и правда была без маски и внешне не имела никаких симптомов страшного вируса.

– А из чего мазь? – поинтересовалась Кетино.

– Народный рецепт. Вазелин, мыло и еще слово волшебное знаю. Ничего опасного нет. Масло в магазине и то вреднее. Одни «Е» на этикетке написаны. Они кстати, рак вызывают. А тут все свое, натуральное, наше грузинское. Бери, не сомневайся!

– Это аферизм какой-то. – возмутилась Кетино.

– Э, детка, зачем обижаешь. Вазелин первое дело при гриппе. Я когда первый раз рожала, меня в роддоме научила одна уборщица – ноздри ребенку вазелином смазывать, никакая зараза не пройдет. Он, вазелин, липкий, вот микробы в нем завязнут и дальше в горло не пройдут. А мыло еще добавляю, чтоб запах хороший был и вообще от него в носу ничего плохого не будет. Покажи мне человека, кому от мыла стало плохо. Одна чистота повышается. Чего там еще объяснять. Ты берешь или нет? Зачем заставила столько говорить?

Кетино стало неудобно, она улыбнулась и полезла в карман за кошельком.

Потом задала последний вопрос.

– А волшебное слово какое, если не секрет?

Пенсионерка засмеялась, показав недостаток передних зубов.

– «Все будет хорошо!». Зачем о плохом думать. Оно ж, не дай Бог сбудется, ты о хорошем думай. Мы сколько чего пережили, и войну, и без света сидели, и купоны в прошлом оставили. И корону эту проклятую переживем!

Она дала сдачу с пятерки и продолжила выкрикивать в своем неподражаемом стиле.

– Аба, внимание, внимание! Кому антикороновую мазь! Совсем мало осталось. Кому мазь с гарантией!

Кетино пошла дальше по базару, лавируя между лужами. Но настроение уже было на порядок позитивнее. Удалось-таки бабуле убедить в главном, что и немудренная мазь может стать эликсиром жизни со стопроцентной гарантией того, что ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО!

Примечание.

1.Дешево и быстро (гр.)

2.Пусть дорога его будет к тому месту, которое не стоит упоминать. (гр.)

Про котят.

В Ваке-парке было безлюдно и как-то безрадостно. Порывы ветра с мелкими капельками дождя лишь довершали ощущение, что Цира задумала гнилое, крайне непривлекательное дело. Тем не менее Цира шла все дальше и дальше от главных аллей в лес, поднимаясь постепенно все выше в гору, по направлению к Черепашьему озеру.

В сумке у нее попискивал двухмесячный котенок, которого так долго выпрашивал ее сын Васико.

– …Мама, я хочу иметь или собаку или кошку. Пожалуйста! Я сам буду за ней смотреть.

Идея-фикс время от времени всплывала в воздухе с завидным постоянством. Васико был проблемный и его ведущий психолог, 35 —летняя Натия, обладательница дюжины сертификатов, но почему —то неимеющая собственной семьи даже в зачаточном состоянии очень настоятельно советовала пойти на эксперимент – завести питомца. При этом уверенно сыпала цитатами разных американских светил в области детской психологии.

Цира, которая в корне не признавала никаких котят, щенят и хомячков на своей площади, решила рискнуть и приобрела у проверенных людей дорогущего породистого котенка, предварительно проверив паспорт и наличие прививок.

Васико был в восторге и буквально не выпускал Мики из рук. Цира тщательно следила, чтоб сын как можно чаще мыл руки.

Все шло более или менее мирно и без зашкаливающих стрессов. Но тут объявили карантин.

Новости из всех СМИ лились устрашающим грязевым потоком. Растущее число погибших, моментальное заражение при невыясненных обстоятельствах, список животных, которые передают неизученный вирус.

У Циры голова пошла кругом. Она тут же приобрела пачку масок, шлем, антисептик и прочую экипировку для выхода на улицу. Вторым этапом к закрытию всех внешних границ для всепроникающего вируса стало решение срочно растаться с Мики. Каким —нибудь наименее травматическим способом для слабой психики Васико.

Отдать или подарить кому-то в хорошие чисто-вымытые руки отпадало. Васико не отдал бы ни в какую котенка.

Тогда Цира решилась взять Мики рано утром в парк, отнести его на максимально далекое расстояние (уже начиталась, что кошки имеют обыкновение возвращаться), а дома разыграть спектакль под названием: « Он сам от нас убежал».

Цира уже миновала серпантин, ведущий к статуе женщины с дубовыми ветвями, оглянулась на пройденный путь и решила, что для Мики путь назад будет неразрешимой загадкой. Выложила его у ближайшего кустика, оставила горсть корма и пошла назад быстрым шагом, не оборачиваясь.

Мики призывно мяукал и бежал за ней. Цира ускорила шаг и закрыла уши, чтобы не слышать этого тоненького голоска. Твердила себе, что делает это ради безопасности своей семьи и животных, конечно, жалко, но тут без жертв не обойтись.

Слабое мяуканье делалось все тише и тише, наконец и вовсе исчезло из зоны досягаемости.

Цира плохо помнила, как оказалась у круглого фантана. Парковые завсегдатаи, физкультурники и собачники, неторопливо курсировали по своим индивидуальным маршрутам.

На выходе из парка внимание Циры привлекла сценка: какая-то пожилая женщина с волевым лицом кормила кошек с пластмассовых лотков. Тройка откормленных котов терлись вокруг своей спасительницы. Их внешний вид не вызвал у Циры умиления. Всего лишь грязные обитатели ближайших мусорных баков да еще и агрессивно настроенные по отношению друг к другу. Хотела пройти мимо, но все же решила поставить на вид незнакомой кошатнице ее поведение.

– Калбатоно, что вы делаете? Правительство принимает меры для нераспостранения вируса, столько людей сидят по домам в самоизоляции, а вы в это время…

– Кормила и буду кормить! – отрезала человеконенавистница тоном, нетерпящим возражений. – Идите своей дорогой!

– А вы не хамите! Сперва научитесь людей любить, потом своих мерзких кошек. Наверное, в жизни двух книг подряд не прочитали!

– Не меряйте по себе. Я кандидат наук. Микробиология моя специальность. – она еще, видимо, хотела добавить нечто козырное и колкое, но вместо решающего удара у нее задрожал подбородок. Видимо, Цира была не первой, кто попытался призвать кошатницу к порядку. Укол про неграмотность был последней каплей.

Цира немного опешила от несоответсвия ученой степени и прозаическим занятием.

– … Я много лет провела в лаборатории и делала опыты на котятах и щенках. Мы испытывали на них разные вакцины. Думала, что занимаюсь важным для человечества делом… – голос рассказчицы прервался. Для нее было физически трудно рассказывать и в то же время хотлось выплеснуть из себя накопившуюся боль. – Помню, несешь их, месячных, беззащитных теплых комочков на эти муки. А они смотрят на тебя маленькими глазенками и не знают, что их ждет. Иногда даже руки твои лижут…

В старых глазах с красными прожилками появились слезы. Цира стояла рядом, не в силах ни перебить ее, ни пройти дальше, куда она направлялась.

– …А ты им потом иглу вводишь и наблюдаешь их судорги, фиксируешь время смерти и суммируешь симптоматику… Может, потому у меня с личной жизнью ничего не сложилось. Детей не смогла родить. Слишком много маленьких жизней своей рукой оборвала ради этих опытов. … Теперь вот, хожу кормлю и собак и кошек. Любых. Все свои деньги на них спускаю… Соседи, конечно, ругаются. Считают, что антисанитарию развожу. Им объясняй не объясняй, что каждое живое существо приходит в этот мир со своей миссией, все бесполезно. Собаки и кошки меня каким —то образом даже в толпе узнают и подходят. И идут за мной. Потому всегда при себе корм ношу. Кто знает, может ради них меня еще держит Господь на этом свете…