На огромном сказочном континенте у каждого королевства своя мрачная история. В одном королева никак не может стать матерью, до тех пор пока таинственный знахарь не открывает королю рецепт магической пищи, способной подарить коронованному семейству наследника. Король соседнего государства в поисках единственной любимой перепробовал всех женщин в округе, но влюбился не в тело, а в песню. Осталось лишь узнать, в какую обертку помещен голос, очаровавший государя. Повелитель третьего королевства, желая выдать замуж дочь, устроил турнир, победу в котором одержало существо, один вид которого у будущей невесты вызывает ужас. Древние сказки не церемонятся ни с героями, ни со зрителями – мрачная готическая расплата постигнет всех.
Съемки картины прошли на итальянской натуре, занятые в ленте замки, сады и тронные залы расположены в Неаполе, Тоскане, Лацио и на Сицилии
С детства зная сказки братьев Гримм, Шарля Перро и Ханса Кристиана Андерсена, мы редко задумываемся о том, откуда их истории – временами веселые и поучительные, а порой мрачные и пугающие – берут свои истоки. Несомненно, многое эти авторы почерпнули из местного фольклора, но был у них и общий предшественник, человек, первым составивший сборник историй, объединивший те легенды, которые по прошествии многих лет трансформировались в привычные нам сказки. Речь идет об итальянце Джамбатисте Базиле, авторе «Сказки сказок» или «Пентамероне» – альманаха страшных, но поучительных рассказов. Именно на эту книгу опирался режиссер Маттео Гарроне, снимая собственный сказочный сборник, свою Метасказку, собравшую самые главные человеческие ценности.
Несмотря на то что финансировать создание картины взялись французская и итальянская компании, а также Европейский фонд развития кино, фильм было решено снимать на английском языке. «Страшные сказки» – англоязычный дебют Маттео Гарроне
Начать стоит с того, что за постановку взялся режиссер, который ранее был страшно далек от выдумки, иллюзий и развлечений. Среди критиков Гарроне известен своими натуралистичными драмами, препарирующими настоящее, окружающий постановщика мир, такими как «Гаморра» или «Реальность». Неожиданный выбор материала и скульптора, которому предстояло высечь произведение искусства, породил невероятный эффект – подобных сказок вы точно еще не видели. Пусть они не всегда оригинальны, во многом противоречивы и даже слегка косо собраны, но кино получилось невероятно атмосферным, по-хорошему пугающим и фантастически красивым.
Не станем углубляться в характеры героев или сюжетные перипетии, чтобы не портить удовольствие от просмотра, а лишь заглянем на последнюю страницу этого сборника сказок, туда, где кроется «сказка ложь, да в ней намек», ведь мораль гораздо важнее всего того, что к ее пониманию приводит. А мораль в фильме ужасающа, как и положено выводу из «Страшных сказок», – нет в этих трех царствах прекрасных принцев и восхитительных принцесс, исчезли благородные рыцари, а воспитанные дамы и не появлялись. Всеми в трех королевствах движет эгоизм, жажда наживы и банальная глупость. Жена, столь сильно желающая родить ребенка, что без сожаления жертвует ради этого мужем. Ловелас, польстившийся на красивую обертку и не желающий знать, что прячется у его избранницы внутри. Отец, настолько увлеченный собой, что замужество дочери за огром его нисколько не смущает. Гротескный мир Гарроне лишь добавляет красок дню сегодняшнему. Прошло 400 лет со дня написания «Пентамероне», а изменилось совсем немногое – лесных колдуний заменили спа-салоны, блоху заменил телевизор, а уж про браки по расчету, где супругов ничего не связывает, и говорить нечего.
Однако Гарроне говорит. Может быть, несколько вальяжно и витиевато, возможно, чуть затянуто и порой слишком подробно, но все это позволяет по-настоящему окунуться в прекрасный мир «Страшных сказок». Блестящий оператор Питер Сушицки проведет вас по дну моря и чаще леса, поднимет на вершины скал и опустит во влажные низовья – лента снята с таким размахом декораций, что картинка ее буквально светится великолепными замками и хижинами. К радости фанатов олдскула, не пошел режиссер и на поводу у мастеров компьютерных спецэффектов – теплые ламповые кукольные монстры придают фильму сходство с картинами Гильермо Дель Торо, а шикарные наряды запараллеливают «Сказки» с бертоновской «Алисой» или «Сонной лощиной».
Но самое главное – автору удалось остаться небанальным в своем рассказе. Конечно, если ваше знание готических сказок не ограничивается «Золушкой» и «Красной Шапочкой», то вы без труда узнаете легенды, перенесенные на большой экран. Но и этим знанием картина завораживает и захватывает на все два часа хронометража. И это очень здорово – очутиться в настоящей сказке, не в компьютерном мире «хоббитов», не в глянце диснеевских авторемейков, не в детской сахарной вате удается сейчас очень редко, и стоит ценить каждый подобный момент. А «Страшные сказки» – это очень ценный момент, яркий, жуткий и цепляющий. Все, как вы любили в своем детстве, но боялись смотреть и читать.
Страшные сказки. Реж. Маттео Гарроне. 2015
Новая картина Маттео Гарроне поставлена по мотивам сборника неаполитанских сказок, записанных в XVI веке Джамбаттистой Базиле, который, сам того не ведая, стал первым в европейской истории фольклористом, указавшим путь Шарлю Перро и братьям Гримм; сказки он сохранил в недетских версиях — недетское же кино по ним снял и Гарроне. От сорока девяти вечеров Базиле (его сказки рассказывают по одной, как в «Декамероне») остались три истории: про бездетную королеву, которая отправила мужа на смерть, съела сердце морского дракона и понесла, но сначала проверила пищу на девственнице-служанке — родилось два одинаковых мальчика, зачатие которых не потребовало отцов (привет из глубокого матриархата); про короля, который вырастил в спальне гигантскую блоху, а потом по ошибке выдал дочь за орка; про двух сестер-старух, одна из которых загадочно помолодела и стала женой любвеобильного короля.
Страшные сказки. Реж. Маттео Гарроне. 2015
Интересно, что фильм, с которым режиссер по-настоящему прославился — «Гоморра» (2008) — был экранизацией документальной книги о неаполитанской мафии, а его следующая картина, рассказывающая о столкновении простого человека с миром телевидения, называлась «Реальность» (2012). И то, и другое на первый взгляд максимально далеко от сказки, но, по словам самого режиссера, в сборнике Базиле его привлекло сочетание пластов доисторической, внеисторической архаики с очень конкретными деталями позднесредневекового быта — эпохи, которая в нашем воображении стала единственной возможной декорацией для европейской сказки («Чей это дворец, чьи эти луга?» — «Маркиза, маркиза Карабаса»).
Однако картина, в которой снялись актеры из разных стран (Сальма Хайек, Джон Си. Рейли, Ширли Хендерсен, Тоби Джонс и вечный заложник Шарля Перро — Венсан Кассель) сделана на английском: неаполитанский диалект отброшен, и главным языком этого оммажа памятнику литературы парадоксальным образом становится изображение.
И был бы уместнее набор кадров, чем текст, но в сети пока мало картинок из «Страшных сказок»; у кинофильмов, которые живут долго и счастливо, всегда есть статичный кадр-икона, который не забывается и становится мнемоническим правилом для картины, а может быть — для всего корпуса произведений режиссера. Гарроне (из всей немаленькой фильмографии которого коллективная память выбирает постер «Гоморры»: подростки в трусах и с автоматами, идущие по берегу мусорной речки) в работе над мнемоническими правилами своего кино теперь опережает многих: король в скафандре водолаза с копьем спускается в подводную пещеру; на дне озера дремлет бледный дракон; два мальчика, неотличимых друг от друга альбиноса — принц и нищий — бредут сквозь воду на место гибели дракона; старуха, снова ставшая юной, просыпается ото сна в лесу — в правом верхнем углу экрана возникает недоумевающий кабан; по горящему канату, натянутому над открытым двором замка, идет цирковой акробат… Их очень много, этих кадров, и перечисление займет не меньше времени, чем сам двухчасовой фильм.
Вверху — Страшные сказки; внизу — Гилас и нимфы (Джон Уилльям Уотерхаус)
Гарроне в качестве смутных объектов влияния называет «Капричос» Гойи, прерафаэлитов и «Казанову» Феллини: в некотором смысле «Страшные сказки» — это «Казанова» цифрового века, когда водную гладь больше не надо создавать, размахивая полиэтиленом; в обоих фильмах объекты материального мира узнаваемы, но показаны с некоторым искажением; сказка — всегда нечто иное, чем ее фабула. Искусство присваивает себе приемы глянца (так же как глянец спекулирует на искусстве), но как бы красивы (очень красивы, невероятно красивы) ни были все без исключения эпизоды «Страшных сказок», в них нет конформизма — их разглядывание вызывает подспудный дискомфорт, как будто за ними скрывается что-то большее, совсем страшное. Так мы слушаем сказки про Бабу-Ягу, можем бояться ее или смеяться над ней, но, пока не прочтем Проппа, мы не думаем о том, что она напрямую связана со смертью и о том, что «костяная нога» — это нога скелета.
Офорты из серии Капричос. Франсиско Гойя
Большая часть сюжетных линий завершена, некоторые завершены не совсем, и даже тем, кто не читал Базиле (а таких, видимо, большинство) понятно, что за пределами трех королевских замков протирается огромный сказочный мир и разворачиваются другие истории. Все вместе (изображение, драматургия и свойственная сказке замена психологизма имманентными свойствами, запретами, обрядами и ритуалами) создает ощущение реально существующей параллельной вселенной (вот она, реальность Гарроне!) — огромного океана архаики, который от рождения до смерти плещется в каждом из нас.
Читайте также
-
Это норма — «Удовольствие» Ниньи Тюберг
-
Крест на партитуре — «Тар» Тодда Филда
-
Жизнь как беспредметность — «На тебе сошелся клином белый свет» Игоря Поплаухина
-
Кстати о птичках — «Амстердам» Дэвида О. Расселла
-
Реверсивная хроника событий — «Нитрам» Джастина Курзеля
-
Все отболит — «Дурной глаз» Лоркана Финнегана
Фильм
Страшные сказки
Il racconto dei racconti, Италия, Франция, Великобритания, 2015
1/14
О фильме В ролях Отзывы (106)Похожие
Готическая фантазия с колдунами, королями и ведьмами
Короли, королевы, злые волшебники, молодеющие старухи и стареющие юные красавицы. Англоязычный дебют итальянца Маттео Гарроне, автора «Гоморры» и «Реальности», — экранизация «Сказки сказок» Джамбаттисты Базиле. Сальма Хайек в роли ревнивой королевы, готовой на все ради собственного странного сына, Венсан Кассель — король-ловелас, которого обаяла заколдованная старуха, а также принцесса, живущая в горах у людоеда, и разные другие приятные мелочи, снятые так, как будто итальянскую средневековую живопись скрестили с «Кремастером» Мэттью Барни.
СтранаИталия, Франция, Великобритания
Продолжительность2 часа 13 минут
Дата выхода в России10 сентября 2015
Возрастное ограничение16+
Также в роляхДжон Си Райлли, Ширли Хендерсон, Хейли Кармайкл, Биби Кейв, Кристиан Лис, Альба Рорвахер, Катринель Марлон, Кеннет Коллард, Джизельда Володи, Райан МакПарланд, Массимо Чеккерини, Элизабет Киннир, Николя Слоун, Лаура Пиццирани, Франко Пистони,
Самые ожидаемые события
Рецензия «Афиши» на фильм «Страшные сказки»
9Живописная экранизация средневековых сказок от автора «Гоморры»
Жила-была королева, которая так сильно хотела родить ребенка, что пожертвовала ради этого собственным благосостоянием и съела целиком кровавое сердце морского чудища, от которого и понесла. Жил-был король, который вырастил тайком огромную блоху да так ее полюбил, что забыл думать о собственной дочери. Или вот — его сосед, тоже король, пресыщенный развлечениями, влюбился в сладкоголосую девицу, которая поутру оказалась старухой, и он ее выкинул из окна в волшебный лес. Это присказка, не сказка — сказка в фильме Маттео Гарроне длится больше двух часов, и когда она заканчивается, чувствуешь себя настолько убаюканным и завороженным, что можно было бы спокойно смотреть еще час-другой: что там случится дальше в этих забытых богом королевствах?
За ответом на этот — да и не только этот — вопрос можно обратиться к сборнику сказок кавалера Джамбаттисты Базиле, которые тот записал в Неаполе в семнадцатом веке и которые впоследствии на разные лады пересказывали, переводили и переиздавали братья Гримм, Шарль Перро и другие достойные люди. Сложенные в пору суровых нравов и грубого вкуса, приправленные соответствующим юмором, они смягчались не только для детей, но и до взрослой аудитории доходили, как правило, в адаптированных вариантах — с меньшим количеством крови, насилия, а зачастую и с какой-нибудь привнесенной моралью.
Экзотическая птица, штучный экземпляр, «Сказка» на первый взгляд не лишена изящного расчета: это англоязычный дебют итальянца, который до сих пор был знаменит фильмом «Гоморра», сделанным не только на итальянском языке, но и на специфически итальянском материале — быте известных мафиозных кланов. Действительно, с чем еще выходить к широкой публике, переходя на международный язык, как не c универсальным материалом — конструктором из сказочных сюжетов, в общих чертах знакомых в любой англоговорящей стране? Но достаточно посмотреть трейлер фильма, чтобы понять — материал этот отнюдь не самый простой и международный успех той же «Гоморры» спрогнозировать было гораздо легче. Кто вообще ставит сегодня сказки, которые нельзя показать в кино детям, без голливудского сценария, но с подобным размахом? Храбрость задумки заранее располагает — в 2015-м году подобные задачи многие авторы чаще стараются решать в рамках телеэкрана.
То ли аллегория, то ли декоративное панно, то ли просто упражнение в искусстве увлекательного рассказа — «Сказка» грациозна, не настойчива и к любому зрителю может повернуться подходящей стороной. В отличие от большинства современных фильмов, поставленных по волшебным сюжетам, никакого нарочито ревизионистского пафоса она в себе не несет и этим от них выгодно отличается. Соотношение с действительностью если и проглядывает, то скорее в выборе материала: из пятидесяти сюжетов в фильм взяли три, говорящие о женщине в трех разных возрастах. Средневековый вариант пластической хирургии, эмансипация и материнство — темы, конечно, одновременно вечные и модные, но трудно им придавать в этом фильме определяющее значение. Самого режиссера, очевидно, гораздо больше интересовала техническая задача оживить средневековый сказочный мир.
Художник в прошлом, Гарроне оформляет три сюжета декорациями, костюмами и графикой невероятной живописной красоты. Среди референсов, о которых он говорит в интервью, — Гойя и Гильермо дель Торо. Темп, палитра и вкус к завораживающей, слегка макабрической красоте, зависающей перед началом действия в статичных картинах, напоминают «Кремастер» Мэттью Барни, лесные картины — прерафаэлитов, а итальянские пейзажи были писаны маслом столько раз, что, попадая в кадр, сами начинают напоминать холсты в тяжелых рамах. Собрав всю эту породистую эклектику в одну палитру, автор щедро иллюстрирует ею события, компенсируя этим праздником эстетики любую их этическую шероховатость. Кому-то такое оформление может показаться глянцевитым, кому-то — напыщенным, но его художественную мощь с любой точки зрения отрицать трудно.
Преувеличенное внимание к визуальной стороне вопроса, разумеется, ни в коем случае не значит, что «Сказки» — легкомысленное кино или что они вообще как-то страдают от недостатка смысла. Просто Гарроне прекрасно отдает себе отчет в том, что этим сюжетам-самородкам не нужна ни дополнительная помощь, ни дополнительное переосмысление. Прожив несколько столетий и не потеряв архетипической силы впечатлять зрителя, они могут сами за себя постоять. Нужна же им достойная оправа, и ей-то как раз посвящено основное внимание режиссера. Зачем рассказывать историю — в данном случае вопрос глупый. Поэтому автор весь фильм упивается вопросом «Как?», а нам остается его только благодарить, два часа просидев, любуясь с открытым ртом.
9
Потрясающий фильм. Действительно красивый и по-настоящему страшный. Вызывает умиление комментарии настоящих искусствоведов вроде: жалко потраченных денег и времени. Вас, что, от операции на открытом сердце оторвали? Или вы в детский дом эти 300 рублей собирались отдать?
1
В фильме нет, ни нормального начала, ни понятной концовки. Для жанра «сцен вырванных из жизни» он слишком банален, его не-глубина поражает с каждым кадром и усугубляется практически отсутствующей работой звукорежиссёра. В нем нет юмора, совсем мало возможности для сопереживания, слово «страсть» звучит чаще чем сама страсть оказывается на экране.
Это не тот фильм на который стоит тратить своё время.
3
Прежде, чем идти на этот фильм (не смотря на тонну восторженных рецензий) — задайтесь вопросом: вам нравятся «Таксидермист»? а «Гоморра»? Не знаете, что это такое? — тогда точно хорошо подумайте.. Меня умиляют высокие оценки «росс. зрителей», опьяненных кроваво-очарованной картинкой, смыл кино за которой глубоко затерялся.. Ну, разумеется, что может быть красивее Сальмы Хайек в невероятно дорогом и красивом королевском платье, в не менее прекрасном (настоящем!) итальянском замке — пожирающей сердце чудища размером с крупного фазана, прожарки «с кровью»..
Сей шедевр не принят к прокату в США — ну, понятно, куда уж тупым американцам до такого тонкого европейского кина, то ли дело прошаренные россияне!
Так вот, если скрестить амер. сериал Criminal Minds с европейским фольклером в духе «Гензель и Гретель на сковородке» — получится приблизительная стилистика «сказок». Далее спойлер.
Я даже не знаю, что более омерзительно — плюгавенький король в маразме, нежно ласкающий животное, которое одолжили в запасниках реквизита «Чужого»? а потом отдающий свою романтически настроенную дочь-переростка в жены 2,5-метровому людоеду, помеси творения Франкенштейна с чем-то из «Игры престолов», который после ее побега живописно вырезает прямо в кадре многодетную семью? (тока вот секса между ним и принцессой-женой не показали — «престолы» бы точно переплюнули!)
Или Касель, услышавший «нежную девичью песнь», оказавшийся в постели с еще одной модификацией Чужого, вышвыривает в припадке ЭТО из окна, но мимо проходящая ведьма сжалилась над уродцем, накормила ОНО своей не менее дряхлой грудью, после чего ОНО — обернулось вполне себе 20-летней моделью с роскошной рыжей гривой до самых пят, но, понятно, «как только, золушка, пробьют часы» — но это, ведьма, впрочем, сообщить забыла.. Или, возможно, приз за «грим» — должна получить сестра ОНО — которая была не достаточно безобразна, поэтому в процессе с нее сняли кожу, в лучших традициях тех же Criminal Minds, после чего она еще попутешествовала туда-сюда-обратно..
В общем, это некая «карусель ужасов» без начала и конца, сюжет в которой вовсе не главное, главное — чтоб сделать людям красиво! — да, к природе, интерьерам и пр. претензий нет ровным счетом никаких! И если вас не смутил мой спойлер, самый честный и искренний в этой пачке рецензий, в чем я уверена! — бегите в кино! тока учтите, что ни пиво, ни попкорн тут не проктатит — более всего, мне так кажется, тут подойдут более действенные препараты/порошки, кот. не купишь, правда, ни в супермаркете, ни в аптеке..
И приятного просмотра!)
9
Маттео Гарроне, безусловно, художник. Это кино — не коммерческая адаптация, не
пропаганда моральных ценностей, не бенефис известных актеров, а вполне законченное художественное высказывание, которому подчинены визуальный ряд, музыка, сюжет и персонажи. Кассель и Хайек, конечно, сделали фильму отличную рекламу, но здесь их медийность отступает на второй план, а на первый выходит игра в целом ансамбле удивительных актеров, управляемым режиссером.Удивительных внешне,
не менее, чем внутренне (это же не современные люди, а какие-то ожившие картины Босха, Брейгеля, Гойи и прерафаэлитов!!)
Красота «Сказок» очевидна, временами настолько, что бьет под дых, заставляя, задыхаясь, балансировать на контрасте между отвратительным и восхитительным.
Истории Гарроне жестоки, но в мифологическом ключе — это жестокость кошмарного сна, первобытного мифа, той самой страшной сказки, т.е. напрямую имеет слишком мало отношения к реальности, чтобы заставить принимать себя всерьез, но вполне достаточно, чтобы заставить почувствовать, вспышками отзываться в памяти и, возможно, подсознательно эту реальность менять.
«Золушка», «Малефисента» и «Белоснежка» выходившие в последние годы
показали, что, как ни странно, для истории недостаточно наличия принцессы, злой ведьмы, замка и прекрасных платьев, чтобы стать сказкой.
В фильме Гарроне есть главное — волшебство, то самое, когда не надо объяснять, почему принцесса не может не выйти замуж за людоеда, чтобы помолодеть нужно содрать с себя кожу, а за счастье приходится платить тем, чего у себя дома
не знаешь. Если вы ходите в кино за волшебством, то этот фильм нельзя пропустить.
«Художник — тот, кто создает прекрасное.
Те, кто в прекрасном находят дурное, — люди испорченные, и притом испорченность не делает их привлекательными. Это большой грех.
Те, кто способны узреть в прекрасном его высокий смысл, — люди культурные. Они не безнадежны.
Но избранник — тот, кто в прекрасном видит лишь одно: Красоту.
Художник не стремится что-то доказывать. Доказать можно даже неоспоримые истины. Художник не моралист. Подобная склонность художника рождает непростительную манерность стиля. Не приписывайте художнику нездоровых тенденций: ему дозволено изображать все.
Если произведение искусства вызывает споры, — значит, в нем есть нечто новое, сложное и значительное».
По отношению к «Страшным сказкам» к словам Оскара Уайльда сложно что-то добавить.
3
ОЧЕНЬ СТРАННОЕ КИНО, или ЧЕМ БОЛЕН РЕЖИССЕР
(это спойлер, не читайте, если собираетесь-таки смотреть)
А если у вас ярко выражен рвотный рефлекс, лучше прочтите:
Живут себе поживают король с королевой. Симпатичный замок. Придворные уважительные. При полном отсутствии вайфая, развлекаются средневековыми шоу с уличными циркачами. Одна циркачка в положении. С королевой истерика, бегает по замку и бьет посуду. На ночь глядя в замок без приглашения является чародей в капюшоне и предлагает интересный вариант: Король лезет на дно озера, убивает там чудище-юдище, вырезает сердце, эту требуху термически обрабатывает обязательно невинная девушка, и бац, королева забеременеет. На том и порешили. Король надевает внимание — в средние века — скафандр (правда, баллонов с кислородом не прилагается) и бродит недолго по дну горного озера. Там он встречает гигантскую отфотошопленную ящерицу, которая мирно себе спит, пуская честные пузыри. Несмотря на запотевшее в непродуваемом скафандре изображение, Король пихает копье под жабры несчастной рептилии и сам получает хвостом по ребрам. В следующей сцене мы вижим громадину уже на берегу (без всяких подъемных кранов) — сама благородно выползла, с распоротым брюхом и работающим бесперебойно сердцем на заботливо расстеленной рядом тряпочке. Король умирает, пустив струйку крови из угла рта. Королева прибегает на берег и тащит сердце озерного гада на кухню замка. Там наготове девственница. Сердце варят до полуготовности, и бедная Сальма Хайек реалистично уплетает кровавые ошметки на глазах изумленной публики, демонстрируя растущий в режиме реального времени живот. В тот же вечер она и двественница рожают близнецов, впоследствии мерзких андрогинов-альбиносов.
Тем временем в соседнем замке второй король, он же психованый карлик-инсектофил растит дочку толстушку (впоследствии жертву сексуальных домогательств человека с огромным телом и лицом постаревшего Дольфа Лундгрена) и параллельно подкармливает собственной кровью блоху (впоследствии гигантского свиноподобного монстра с печальными глазами). И где-то рядом третий король-извращенец (Винсент, как обычно, Кассель) творит промискуитет со всем, что движется. В первой сцене с ним движутся две фрейлины-лесбиянки….
Вы еще не позвонили в полицию или скорую? Тогда продолжим. В королевстве номер один, мамаша-королева страдает Эдиповым комплексом и не дает продыху подростку-сыну, который, судя по всему находится в латентной гомосексуальной связи со своим братом-близнецом, отпрыском кухарки. Следите за нитью? Молодые люди обнимаются и прижимаются друг к другу на суше и под водой и даже на лошади. Мать гнобит сына и совершает первое хулиганское нападение на его партнера в подвале с подвешенными к потолку запрещенными к импорту вялеными колбасами.
Тем временем король, тот, что с блохой, малость не рассчитал ее диету и, его домащний питомец, дойдя до телячьих размеров, трагически гибнет от ожирения. Беда не приходит одна. Дочке-принцессе уже лет 15, и она активно просится на травку, открыто говоря о необходимости в обиходе какого-никакого мужа. Папа ставит вопрос ребром. Он устраивает Что Где Когда потенциальным женихам, а в черном ящике — шкура освежеванной гигантской блохи.
Побеждает в игре и уходит с призом — орущей благим матом принцессой — великан людоед со следами вырождения на лице и фигуре. На глазах изумленных зрителей он заносит девицу в неандертальскую пещеру, полную обглоданных костей и огрызков пищи животного происхождения и, несмотря на протесты, овладевает ею, не снимая шкуры мамонта.
Чтобы кинозритель не терял пульс действия, параллельно Король-извращенец затевает фетишистские отношения с двумя старушками, желая овладеть одной из них по причине приятного голоса. Будучи сильно обветшалыми и изрядно потраченными временем, старушки сначала не решаются на прямой контакт, а высовывают в дырку в двери палец, с которым Винсент Кассель (ему не привыкать) проделывает ряд неприличных телодвижений. Одной из бабуль сносит крышу от этих забав, и она соглашается провести ночь с развратником при выключенном электричестве, или что у них там было… Если все-таки пойдете на этот фильм, не забудьте закрыть поплотнее глаза во время обнаженки в этот момент. Каким-то образом, сластолюбца подводит эротическое чутье, и он догадывается о подмене тезисов только на рассвете. Но уж поймав ночную подругу на обмане, он без смущения велит страже выкинуть ее в окошко (а там высоко, замок на скале, этаж получается десятый, а то и выше). Бабка удачно цепляется за ветки и падает в чащобу леса, где ее выручает и несколько неприлично оглаживает женщина-кабан (Остров Доктора Моро?), отчего авантюристка омолаживается до неузнаваемости и начинает голышом бегать по лесу. И не зря. Очень скоро наш Король ,любитель сделать это со всеми, обнаруживает ее без трусов и немедля ведет под венец. На свадьбу приходит вторая старушка, правильная, но ее затирают в угол, и после она в поисках молодильного крема теряет собственную кожу и гуляет по фильму ободранной до подкожного эпителия, что само по себе крайне неаппетитно.
Не лучше дела обстоят у Эдиповой королевы. Она окончательно съезжает с катушек, превращается в жуткий гибрид летучей мыши и паука и в этом виде погибает от руки собственного сына.
И наконец, в семейной жизни Людоеда и Принцессы тоже что-то идет не так. Она сбегает из мерзкой пещеры с помощью семейства сердобольных циркачей. Супруг-людоед недоволен и сворачивает шеи всем, старикам, юношам и женщинам. Сбежавшая невеста делает вид, что осознала и хочет встать на путь исправления, а сама предательски перерезает острым ножиком для разделки жертв шею самого великана. В этот поистине трогательный момент в зале раздалось замечание: Не могла раньше сделать, меньше бы было трупов… Но режиссер очевидно рассудил иначе, меньше трупов — меньше касса. Больше трупов — больше зрительская масса.
Мы всё ждали хэппи энд. Он настал в таком варианте: Король-инсектолюб с блох переключился на пиявок, его дочка стала королевой, несмотря на подростковые травмы и на нее уже засматривается выживший член гомосексуального альбиносного дуэта. Та старушка, что обманом вышла за сексуально озабоченного типа, обратно постарела и с воем убежала в подворотню. Общий план красивый пейзаж. Занавес.
Мне интересно, что испытает благовоспитанное семейство, решив совершить субботний поход в кино в полном составе на итало-французский фильм с симпатичным названием
СТРАШНАЯ СКАЗКА…….
Все отзывы
На днях я посмотрела картину Маттео Гарроне “Страшные сказки” (2015), поделюсь впечатлениями и попробую разобрать сюжеты. Первое и главное: фильм не детский, воспринимать его в таком качестве нельзя. Есть эротические сцены, ограничение по возрасту 16+
Второе, но тоже главное. Встречается такое заблуждение, что сказка — это что-то детское, безобидное и светлое, там обязательно есть добро, сострадание, справедливость и тому подобное, и добро при этом обязательно и бескомпромиссно победит зло. Да, таких сказок множество, и это чудесно. Но народные сказки, корни которых уходят в темные глубины веков — это иногда и нечто другое. Изначально то, что потом, много поколений спустя, стало сказкой, вообще не ставило целью учить добру и состраданию. Учило оно, это древнее протопроизведение, взаимодействию с жестоким миром, причем не столько с миром здешним, сколько — с потусторонним, который для древнего человека являлся столь же реальным в его, человека, тогдашнем восприятии действительности. Подробно об этом говорить не буду, отошлю в очередной раз интересующихся к содержанию книги Владимира Проппа “Исторические корни волшебной сказки”. И поясню, что смотреть “Страшные сказки” (а также читать старинные сказки, у которых отсутствует адаптированная литературная обработка) и нужно с этой точки зрения — не ожидая от сюжетов трансляции норм, принятых в нашем обществе сегодня. И тем не менее, мораль там есть, и она, как ни странно, вполне актуальна, о ней чуть ниже.
Далее. Фильм опирается на первоисточник — “Сказку сказок” средневекового автора Джамбаттисты Базиле. Кстати, именно так фильм и называется в оригинале. Базиле первым в Европе собрал фольклор, и считается, что такие сказочники, как Перро и Гримм, опирались на его сборник. Так как с книгой Базиле я не знакома, пока просто отмечу этот факт.
Итак, сюжет первый: королева Долины Туманов (ее превосходно играет Сальма Хайек).
Королева Долины Туманов хочет дитя, но не может забеременеть. Однажды ночью в замок приходит человек в черном и заявляет, что способ есть, однако, по закону всемирного равновесия, новая жизнь обязательно потребует чьей-то смерти. Королева даже согласна отдать свою жизнь за рождение ребенка, но черный человек успокаивает — ее смерти может и не потребоваться. Нужно лишь сердце морского чудовища, которое должна сварить девственница в полном одиночестве, а королева — должна съесть. Королевская чета соглашается, и король идет на берег моря. Чудовище король находит и убивает, однако перед смертью раненое чудище наносит смертельную рану и королю. Таким образом, то, о чем говорил черный человек, исполнено: за жизнь заплачено жизнью, но не бездушного чудища, а короля.
Сердце королева приносит во дворец, на кухне находят незамужнюю девушку. Над котлом с варящимся сердцем кухарка дышит парами, и начинает мучаться схватками. Съев сердце (в фильме это весьма колоритная сцена), в ту же ночь рожает и королева. Затем мальчиков показывают уже 16-летними: они похожи, как две капли воды, и все время стремятся проводить вместе, как братья-близнецы.
Здесь поясню, что мотив, когда женщина (часто королева/царица) хочет ребенка, а потом беременеет, съев что-либо (зернышко, рыбу и пр.), в сказках распространен. Вот русская народная сказка “Иван Быкович” из сборника Афанасьева:
“В некотором царстве, в некотором государстве жил-был царь с царицею; детей у них не было. Стали они бога молить, чтоб создал им детище во младости на поглядение, а под старость на покормление; помолились, легли спать и уснули крепким сном.”
Все так же, и решение так же приходит ночью:
“Во сне им привиделось, что недалеко от дворца есть тихий пруд, в том пруде златоперый ерш плавает, коли царица его скушает, сейчас может забеременеть.”
Рыба и водяной змей в сказках имеют одно и то же происхождение, так что и здесь все сходится.
Утром рыбаки вылавливают ерша, отдают царице, та “после позвала свою любимую кухарку и отдавала ей ерша златоперого с рук на руки.
— На, приготовь к обеду, да смотри, чтобы никто до него не дотронулся.”
И здесь запрет на приготовление волшебного средства в одиночестве. Однако:
“Кухарка вычистила ерша, вымыла и сварила, помои на двор выставила; по двору ходила корова, те помои выпила; рыбку съела царица, а посуду кухарка подлизала.
И вот разом забрюхатели: и царица, и ее любимая кухарка, и корова, и разрешились все в одно время тремя сыновьями: у царицы родился Иван-царевич, у кухарки — Иван, кухаркин сын, у коровы — Иван Быкович.”
Рождение у коровы человеческого сына весьма экзотично, но в остальном мотив опять схож. Сыновья родились близнецами:
“Все три молодца на одно лицо удались, и признать нельзя было, кто из них дитя царское, кто — кухаркино и кто от коровы народился. Только по тому и различали их: как воротятся с гулянья, Иван-царевич просит белье переменить, кухаркин сын норовит съесть что-нибудь, а Иван Быкович прямо на отдых ложится.”
Кстати, сцена, где королева Долины Туманов определяет по запаху, что перед ней не ее сын, а кухаркин, в фильме также показана. Так что — общий корень сказок налицо, правда, дальше сюжет развивается уже по-разному.
Королева, которая готова была на что угодно, чтобы иметь ребенка, не собирается делить сына Элиаса ни с кем, и запрещает ему видеться с сыном кухарки Ионой. Когда она понимает, что запрет не помогает, то заставляет Иону уехать. Прощаясь с принцем, Иона показывает ему источник, и говорит, что если вода в источнике помутнеет, значит, с ним случилась беда. Спустя несколько месяцев Элиас, замечая мутную воду, исчезает из дворца, отправляясь на помощь брату. Королева снова готова на все, чтобы вернуть сына, и снова, как много лет назад, в замке появляется человек в черном. Он снова напоминает королеве, что цена будет высока, и снова получает ее согласие.
Тем временем Иона лежит раненым в глубоком ущелье, он пытается выбраться, но вдруг на него нападает противное драконоподобное чудище. В этот же момент появляется Элиас, он старается вытащить брата, чудище, взглянув на него, замирает…и Элиас убивает его. Братья выбираются наружу, и Элиас оставляет Иону у дверей его нового дома. Он уходит никем не замеченным, и оглядываясь, видит, что к Ионе вышла его беременная жена и помогает тому войти в дом. В последней сцене этой сюжетной линии показана пещера, где тело чудища превращается в мертвую королеву.
Основная мысль этой сказки, как и двух остальных сюжетных линий фильма — слепая, эгоистичная жажда обладания до добра не доводит. Цена за объект вожделения будет слишком высокой, а тяжелые испытания ожидают не только вожделеющего, но и близких ему людей.
Отмечу, что Элиас не возвращает брата к себе, хотя наследует трон и становится королем, а значит может делать все, что хочет. Он оставляет Ионе выбор его судьбы.
Еще одна параллель, которая явно напрашивается при просмотре — это проблема бесплодности. Достойны глубокого сострадания женщины, лишенные возможности родить ребенка. Однако такие явления, как рынок усыновления младенцев, суррогатное материнство, искусственное оплодотворение с выбором донорских клеток, Филипп Киркоров и Пугачева с Галкиным, растящие “сделанных” детей…Не потребуется ли потом за это цена, необходимая для восстановления некоего “закона равновесия”? Этот вопрос оставлю открытым, так как определить, где здесь проходит грань допустимого, тяжело. А два оставшихся сюжета рассмотрю в следующей публикации.
Мир сказки
Страшные сказки (Il racconto dei racconti), 2015, Маттео Гарроне
Эрик Шургот о новом фильме Маттео Гарроне
Западноевропейская сказка не всегда была такой, какой мы знаем её с пеленок. Бродячие сюжеты раннего средневековья были лишены всяческой куртуазности, присущей Шарлю Перро. Их фабула почти всегда опиралась на сексуальный подтекст, по большей части от того, что все легенды шли из народа, стучались в литературный мир откуда-то снизу, где об этикете слыхом не слыхивали. Не будь Братьев Гримм и все того же Перро, не будь поздних адаптаций, засахаривших и без того стерильные интерпретации, сказка бы вряд ли соотносилась сейчас с искусством сугубо детским. Живший в шестнадцатом веке итальянец Джамбаттиста Базиле, в отличие от своих более известных коллег – собирателей фольклора – не стал прилизывать народные сюжеты. Его «Пентамерон», более известный как «Сказка сказок», с первых страниц бранится, словно старый бочар, а вульгарные сцены в нем часто перемежаются с цинично-жестокими. Переполненный волшебством, сказочный мир Базиле сохраняет в себе черты мира реального, недружелюбного и вероломного. Золушка ломает мачехе хребет тяжелой сундучной крышкой, спящую красавицу, пользуясь случаем, по-скотски сношает проезжий король, другую спящую в хрустальном гробу девочку ревнивая тетка избивает до кровавой слюны, а единственный сын короля бросает отечество ради сиюминутной блажи — желания женщины с экзотическим цветом кожи. К такому материалу и обратился режиссер Маттео Гарроне, известный по обличающим грубую реальность кинолентам.
“Страшные сказки”, рецензия
Произведение Базиле начинается с поговорки «Кто ищет, чего не подобает, найдет то, чего не хочет». Герои «Страшных сказок» всецело заняты поиском того самого неподобающего: кто желая блага, а кто по собственной прихоти. Гарроне словно нарочно выбирает не самые известные сюжеты, нетронутые деликатной шлифовкой «хрестоматийных» авторов. А потому каждая из трех историй, связанных лишь единой вселенной, не выглядит грубым, готическим видением «старой доброй сказки». Да, фильм Гарроне изобилует привычными с детства архетипами, но и каждый второй персонаж тут вполне себе антигерой, преследующий конкретные цели. Когда один правитель горделив, другой похотлив, а третий и вовсе глуп — их поданные вряд ли станут отличаться благородством помыслов. И надо отдать должное, едва ли не впервые маркетинговая прихоть прокатчиков не только не искажает сути произведения, но и является стопроцентным попаданием в яблочко. Три сказки страшат в первую очередь своей прямотой — Гарроне не менее честен со зрителем, нежели Базиле с читателем. Даже чистым в своих помыслах героям тут рано или поздно придется схватиться за нож и окреститься багровой кровью. Впрочем, неподобающие действительно получают совсем не то, чего хотят, а немногим праведным и страждущим, пусть и ценой испытаний, воздастся.
Макромир «Страшных сказок» невероятно красив даже тогда, когда в кадре клубится дым от обгорелых головешек или камера скользит по закоптелым голым стенам аскетичного старушечьего жилища. Изящная эстетика замковой роскоши тут сплетается воедино с пугающим убранством людоедских пещер, а хрупкие черты юных принцесс и принцев – с гротескным уродством чудовищ, не то кафкианских, не то гойевских. Становясь все более натуралистичным ближе к концовке, фильм обретает очертания средневековой гравюры, раскрашенной в яркие цвета. Яркие, но отнюдь не кричащие. Гарроне распоряжается кадром и цветом, как Бродский словом — ни единого лишнего, ни единого зря. Спросите себя, много ли сцен из глянцевых киносказок современности вы сможете вспомнить? А вот эпизод с поедающей огромное сердце чудовища королевой гарантированно останется в памяти надолго, и во многом благодаря точным цветовым решениям — красное на черном в море кипельно-белого. При этом Гарроне осторожен в высказываниях, он нигде не перенасыщает, к тем же задним планам прибегает считанное количество раз, но и они, опять-таки, четко западают в память.
Макромир «Страшных сказок» невероятно красив даже тогда, когда в кадре клубится дым от обгорелых головешек или камера скользит по закоптелым голым стенам аскетичного старушечьего жилища
Для матерого итальянца «Страшные сказки» являются первой международной работой и первой лентой, в которой задействованы звезды мирового кинематографа. Это даже в какой-то мере удивительно, но воссозданные актерами образы цепляют не меньше фантастических пейзажей. Ранимая в собственной эгоистичности героиня Сальмы Хайек, эмоциональный Венсан Кассель, жалкий король в исполнении Тоби Джонса. Есть тут звезды и восходящие, такие как Бебе Кейв или открытая Триером Стейси Мартин. Плеяда, коль уж спускаться до банальных сравнений, воссоздающая на экране фантастический мир, полный вполне реальных личностей. Мир социальных архетипов, перемешанных с первообразами фольклорными. Кто бы ни корил Гарроне за излишний натурализм, его лента не просто врывается на поприще лощеных современных сказок, но, благодаря талантливому исполнению, не выглядит обычной провокацией. И это не значит, что на пестрых «нэтландиях» непременно нужно ставить крест, бросаясь очертя голову снимать «Белоснежку-рабыню». Просто Гарроне и его съемочной группе удалось показать мир сказки в её первозданной, если хотите, посконной красоте. Жутковатая прелесть средневековых легенд, как оказалось, способна завораживать похлеще рафинированных историй об уветливых монарших особах и ранимых девах из высоких башен.