Мавридика де монбазон рассказ анна 2 часть

Жизненные перипетии.

Хлопнула дверь, что-то упало, завизжал кот. Явился, подумала Аксинья, весь в папашу, такой же гулёна и дебошир, о-хо-хо. Женился бы что ли быстрее…

-Кис-кис, прости киса, – тонкий женский, почти девичий голосок, – Приволок ково что ли? Совсем оскотинился, уже домой своих этих таскает, охо-хо, пойти выйти? Дак наорёт, ещё драться кинется, ну его. Женщина притворилась, что спит.

-Тихо, иди сюда. Там мать спит, не бойся, она нормальная. Да отпусти ты кошку, ну.

Утром она увидела её, ту ночную гостью. Девчоночка совсем, – подумала мать, – Куда вот родители смотрят?

-Валерка, она ить дитя совсем. Сын отмахнулся, умываясь холодной водой, фыркал, ойкал. Девчонка испуганно сидела на табуретке, положив тонкие руки на острые коленки.

-Мать это Нинка, моя жена. Жить говорю вместе будем, дай ей халат свой.

-Да сколько же тебе годочков, милая?

-Семнадцать, – едва прошептала девочка Она подошла ещё раз к сыну.

-Валерка, да что же ты делаешь? Дитё она совсем.

-Дитёёё, – протянул Валерка, какое мать она дитё, она такоё знает, что тебе и не снилось, –  заржал и пошёл.

Так Аксинья Ивановна стала свекровью. Валерка вроде остепенился, устроился на работу, бросил пить, приходил с работы вовремя. У Нины не было вещей, вообще никаких. Сходили в магазин, кое-что прикупили, да у Аксиньи там лежало, приодели девку.

Вроде ничё такая, хоть и не красавица. Мать не спрашивала, откуда она взялась, только спросила в курсе ли родители, где теперь она, Нина, живёт.

Та сказала, что родителей у неё нет, и низко опустила голову. Мать решила не лезть, Валерка кажется за ум взялся, стал денег домой приносить, продуктов, и Нинка устроилась в столовую раздатчицей, ну всё наладилось.

Ничего, кто по молодости не дурил, – думает мать. И Нина девка вроде хорошая, спокойная, только боязливая очень, ну ничего привыкнет…

Так и жили. Молодые не ругались, так, рявкнет Валерка когда-никогда, а так тишина. Мать радуется, да внуков тихонечко ждёт.

Однажды в дверь постучали, женщина пошла открывать. На крыльце стояла старуха, древняя, седая, сморщенная, с коричневыми руками и лицом, как печеное яблоко.

-Дратути вам.

-Здравствуйте, – сказала Аксинья.

-Фу, насилу добралиси, люди добрые адрес нашли, да мене вот сказали, можно пройтить, а то уморились мы, о-хо-хо, старый, да малый.

И только сейчас Аксинья рассмотрела, что старуха не одна, за ней прятался маленький, годика на два мальчик. Беленький, тоненький, светлые волосики аккуратно подстрижены на «кержацкий» манер.

-Проходите, – женщина посторонилась. Ничего не понимая она вошла следом за гостями

-Ниночка-то где, чё-то сказала, баба, устроюсь и заберу Егорку-то. И уж полгода почти, как ни слуха , ни духа. Я то сама уже стара стала, мальчонку жаль…Кому он нужон?

Нина -то она сама без матери-отца росла. Я сама её тянула.Она хорошая у меня была, то ли кто ссильничал девку, то ли что, спортилась, а потом вон, Егорку принесла мне.

Ну, вроде спокоилась, ага. А потом опеть вожжа под хвост…мне не под силу, мальчонку-то возьмите…

-Дак куда я возьму?

-А мене куда? Нинкин он, а мене помирать пора. Я, смотрю, вы женчина хорошая, от и возмите, возмите, а я пойду.

Старушка шустро засеменила к дверям.

-Баба, -заплакал мальчик, – баба.

-Ну, ну Егорушка, ну-ну, мой золотенький, чичас, чичас мамка придёт, а бабушке пора, пора…Прощчевайте вам, там документы и вешчи Егорушкины.

Первый пришёл Валерка, за ним следом Нина.

-Мать, я там свинины принёс, может свеженятинки пожарить? Аксинья молчком встала и пошла на кухню.

-Мать, а кто там спит?

-Егор

-Какой Егор?

-А ты у Нины своей спроси…

-Нинк? Это что? Нина сжалась, сидела и смотрела в пол. Малыш проснулся и заплакал, но, увидев мать, побежал к ней. Она обняла его, прижала к себе, а потом встала и направилась к двери.

-А ты куда? – в один голос спросили Валерка с матерью.

-Я пойду, мы пойдём…

-Куда это? – Валерка ошалело смотрел на свою «жену.

» -Я пойду, Валер, спасибо за всё. И вам, тётя Аксинья, мы пойдём с Егорушкой.

-А ну сядь! Сядь кому сказал, – Валерка грозно встал, Нина сжалась в комочек.

Поговорили, все трое. Нина рассказала, что отец Егоркин бросил её, беременную. Жила она с бабушкой, встретила Валерку и не посмела сказать ему, что есть дитя.

Делать нечего, куда же малыша. Аксинья к молодым не лезла, сами как-то справлялись. Только стала замечать женщина, вроде Нинка чаще заплаканная стала, а Валерка будто злой какой, и чаще стал задерживаться на работе, а то и вовсе ночевать не придёт.

Мать не лезла,а зачем? Как говорил свёкр, воспитывать надо, пока поперек лавки лежит, а теперь -то что? Сами разберутся.

Однажды Валерка сказал, пряча глаза.

-Мать, расходимся мы с Нинкой.

-Как это?

-Другую я встретил, ну не прикажешь сердцу, чё уж…

-А девка куда? Ты ж знаешь, что пойти ей некуда, – что уж там говорить, привыкла Аксинья жить спокойной жизнью, расслабилась, и к мальчонке, Егорушке привыкла. Даром, что не родной, а прикипела душой, и мальчишечка к ней тоже, бабушка да бабушка.

-Я чё и спросить хотел, можно Нинка поживёт немного? Я всё равно к своей уйду, ну не получается у нас с ней, не могу я…

-Пусть живёт. -Нина, – спрашивает Аксинья, – а что у тебя образование есть какое?

-Восемь классов…

-Да как же ты, девка, дальше жить будешь? Жмёт плечами, и глазищи полные слёз.

-Ты вот что, давай- ка, учиться иди.

-Да как же? Мне работать надо.

-А ты работай и учись. Отправила в вечернюю школу, сама с Егоркой помогает, в садик мальчишку не берут, болеет часто.

Так Аксинья с ним сама значит заниматься начала. Нина с работы, да в вечернюю школу. Молчит девчонка, боится что попрёт её Аксинья, а ей и идти некуда.

Бабка померла, а дом достался бабкиному сыну, куда ей?

А Аксинья каждый день молится чтобы Нина не собралась уйти никуда, да Егорку бы не забрала… Живут, Валерка иногда приезжает. Деньжат подкинет, продуктов, к Нинке, как к сестре относится. Егорушка его дядей Валерой зовёт. И он пацана балует, машинок ему целую кучу надарил.

Валерка двух чужих тоже воспитывает, как-то с женой приезжал. Не понравилась она матери, громкая, крикливая, как птица хищная. Она была всюду, её было много. Размахивала руками, что-то пыталась делать, сразу начала мамкать, не то, чтобы Аксинье было неприятно, нет.

Просто поняла для себя, что хотелось бы, чтобы Нина назвала мамой… Ниночка так в своей столовой и работает, только из подавальщиц уже в повара перевели.

-Тяжело ведь, Нин, – спросит Аксинья.

-Нормально, – и улыбнётся своей тихой улыбкой.

Как-то Аксинья про жизнь свою разговор завела, как замуж отдали отец с мачехой за нелюбимого, как пил, да буянил, бегала с Валеркой маленьким по баням, да сараям пряталась.

А потом Господь сжалился, ушёл он, к другой ушёл, к ней приходил по привычке, а она возьми, да осмелься, участковому пожаловалась.

Тот и предложил уехать сюда, у матери его домик был, вот она Аксинья с Валеркой и приехали. Пошла на фабрику работать, мотальшицей, Валерку в школу. Тот хороший был, да гены видно отцовские дали о себе знать, отца то Валеркиного даже участковый боялся, вот и предложил сюда-то уехать, от греха подальше.

В армию Валерка сходил, пришёл и давай гулеванить, а тут тебя господь послал, с тобой он и присмирел.

Ниночка краснеет, Егорушка жмётся к бабушке.

-Меня мама без отца родила, бабуня же моя прабабушка была. Она маму воспитывала, бабушка где-то живёт, у неё своя семья, маму мою на мать свою бросила.

Мама рано ушла, мы с бабуней остались вдвоём… Я с плохой компанией связалась, крутой хотела казаться, чтобы меня за свою принимали…

Вспоминать стыдно…Валеру встретила, вцепилась в него, взрослый, красивый, подумала это шанс…Каждый день хотела рассказать ему про Егора, да боялась, я возле вас отогрелась, думала расскажу попозже, хоть немного поживу, почувствую как это с мамой жить…

-Ох, девочка… Плачут две женщины, одна жизнь прожившая, другая только начинающая.

-Ты не выдумывай, Нина, никуда вас не отдам, мои вы, мои…И ты, и Егорушка…

Валерка приехал. А мать, памятуя выкрутасы отца его, строго следит чтобы к Нине ни-ни, да тот и не смотрит, ну было и было, а теперь так, как родственница.

-Мам, -говорит Валерка, – я чё спросить хотел, там отец, ну мой, говорят болен сильно, просит, чтобы мы с тобой приехали…

-Сам -то что думаешь?

-Моя говорит надо поехать, отец же.

-Ну поезжай.

-А ты мам?

-Стоит ли? Поехала. Старый стал, усох весь. В больнице лежит. Увидел сына с женой бывшей, плачет.

-А где же твоя благоверная? Дети где?

-Охо-хо, -плачет, – не пришла ни разу, дети -то её, у меня окромя вас с Валеркой нет никого.

Что делать? Забрали к себе. Выходили с Ниночкой, Валерка приезжает, продукты тащит, лекарство. Отошёл немного, плачет, прощения просит.

-Да ну тебя, доживай уже. Внучок, Егорушка, поначалу дичился, а потом тоже привык, деда, лопочет, деда… Живут.

-Нинуль, а ну как бы тебе б в институт поступить, а?

-Да вы что? Да как? Уговорили, поступила. Ох, днём учится, вечером работает. Егорушка в школу пошёл. У Валерки пацан родился. Вроде бы жизнь налаживается.

Одно беспокоит Аксинью, Ниночка всё одна. Станет говорить, а та отмахивается, не нужен никто, вон Егорушка, да вы, это моя семья.

Выправилась девка, ладненькая такая стала, – любуется Аксинья, – А всё одна.

Внук, Егорушка радует. Валеркины старшие, которые Аксинье неродные, тоже стали к бабушке бегать, всех привечают.

Михайло, муж -то бывший, отец Валеркин, тоже отошёл, что-то делает по дому, с внучатами возится, всё у Аксиньи, да у сына прощения просит.

Ниночка -то уже, завпроизводством стала. Тут трах, бах, какие-то перевороты. Что такое? Как понять? Люди плачут, денег нет, есть нечего, а по телевизору одно, всех обличают, всё что было хорошим, стало плохим, пенсии не платят, зарплаты тоже.

Дети молодцы, Валера, Нина и Людмила Валеркина. Делить нечего, скооперировались, и вещи возить из-за границы стали.

А ребята все у Аксиньи с Михаилом. Просит Аксинья боженьку, чтобы дал ей ещё пожить, внучатушек поднять, детям помочь.

Уже забыла, что Нина некровная, что была когда-то женой Валеркиной, да и Валерка с Людой об этом не помнят уже.

Приедут сердешные, без рук, без ног. Поспят пару часов и на базар, крутятся. Зато не голодом. Аксинью с дедом одевают в шмотки заморские, только зачем им? Вон детушкам, да сами бы пожили…

Деду шоколадки нравятся разные, от сластёна. Чай пить сядет, на блюдечко порежет. и пьёт, как мартовский кот жмурится, сидит.

-Ох и красивая ты у меня, Аксиньюшка, ты прости меня, дурака старого, что так поступил с тобой

-Ладно тебе, чего уж там, – махнёт рукой и зардеется вся. А дети уже палатку поставили на рынке, потом и место под магазин нашли.

Вот к ним в компанию и Николай пристал. Коля хороший, брат Людмилин, Валеркиной жены. Все родственники, значит.

Скажет мать, -Нин, Кольша глаз от тебя не отводит, и Егора вон любит.

Та отмахнётся, -Да что вы, мам. Я перед сыном виновата, бросила его тогда.

Всплеснёт руками Аксинья, от радости, что мамой назвала, сердце в горле затрепыхалось.

-Доченька, Ниночка, да кто же по молодости не совершал ошибок…

Ребята сами уже не ездят за товаром, тюки не таскают, поставщиков нашли. Тут летали в Италию, о как, там договаривались о поставках, магазин побольше открыли.

Радуется мать, сердце спокойно. А тут новое. Бабка Нинина, что мать её на свою мать бросила, объявилась. я мол бабушка твоя, я семья твоя, да дядька, который Ниночку без жилья оставил, как бабуня умерла, тоже в родственики просится…

Да только Нина закалилась уже, показала им путь -дорожку, у меня говорит, своя семья есть…

Старый стал Михаил, а Аксинья ничего, держится. Просит только боженьку, не забирай Мишку окаянного раньше времени, скучно без него, дурака старого будет.

Нина сдалась всё же, под напором Колиным, не устояла. Всё хорошо у детей, и внуки кучей выросли. Всех в люди вывели.

-Ну и нам пора на покой, старый, -говорит Аксинья. Машет Михаил белой лысиной своей, держит за руку Аксиньюшку своей в коричневых пятнах лапкой.

– Пора, пора милая. Ты прости, за всё прости, Аксиньюшка. Дала мне тепла на старости лет, ты как лучик солнца, прости…

-Простила давно, не гунди, давай уже руку, держись крепче, нам с тобой идти вместе в вечность…

***

Они приходят каждый праздник, не забывают. Уже не плачут. Большая семья у Аксиньи с Михаилом, дети, внуки, уже и правнук есть.

Все давно забыли, что Нина с Валерой совсем не брат и сестра. Все поминают добрым словом Аксинью Ивановну, а дети ещё и деда Мишку, любил он их всех…

Вот такие жизненные перипетии, – думает Ниночка, держа на руках сына от старшей дочери жены Валеркиной, своего бывшего мужа.

А ну попробуй разберись, кто кому и кем приходится, – улыбается про себя Нина.

Муж Ниночкин, Николай, родной брат Людмиле, так что внучатого племянника на руках Ниночка держит, о как.

-Ветерок подул, -говорит Егорушкина жена, Мариночка, – это знак хороший, бабушка с дедушкой нам послали, радуются, что мы все вместе, мирно живём.

Бывают такие люди, что притягивают к себе, как магнитом, всех обиженных, всех нуждающихся в опеке и попечительстве, да просто в добром слове.

Вот и Аксинья Ивановна такая была. Все к ней тянулись, а она никого не оттолкнула, всех обогрела и приветила, всем любви её хватило и ласки.

Автор Мавридика де Монбазон

Из сети

© Мавредика де Монбазон.

© ООО «Издательство АСТ»

А она ужом вьётся вокруг него

– А она ужом вьётся вокруг него, в глаза заглядывает, ластится, что пёс дворовый. Ну парень-то не дурак, он возьми да рвани кофту-то, на ней прям и порвал, а там…

Бабушка делает передышку и, набрав побольше воздуха в лёгкие, выпучив глаза, выдаёт:

– А там… шерсть.

– Ааааах, – шепчут ребятишки, что кружком сидят около бабушки, – шееерсть…

– Ага, шерсть.

– Она оборотень, что ли? – спрашивает самый старший из детей, Димка.

– Конечно, – соглашается бабушка, – оборотень. Василь-то, зря не верил бабке-то.

– Ой – пугаются ещё больше ребятишки, – неужто сожрёт Василя оборотень-то?

– Ну, съест – не съест, покусает – это точно, старших-то слушать надо.

А он, Васька-то, думает, что сам взрослый, сам всё кумекает.

– Ба, ну чё ты опять мелюзгу пугаешь?..

– Молчи, Васыль, – говорит бабушка, – сидишь, вон и сиди…

– Да и не боимся мы вовсе, чё там бояться, – говорит самый старший из малышей, Димка.

– Ну-ну, ночью не прибегай ко мне, когда тебе опять страшно будет, – говорит Вася.

– Да я и не из-за страха, просто Витька храпит и пинается.

– И ничё я не храплю, – обижается Витька.

Все они двоюродные братья-сёстры между собой, приехали к бабушке Варваре в гости. Васька самый старший, ему семнадцать, потом Алёнка, ей пятнадцать, и дальше мелюзга от девяти до пяти лет.

Бабушка сидит и рассказывает внучатам разные сказки и побасёнки, но Васька-то знает, в чей огород камешек.

– Бабушка, и что? Оборотень укусил Ваську?

– Нет, детка, не успел. Бабка-то у Васьки, она же смекалистая, она святой воды набрала, да каааак плеснула, прямо в харю ей, та завизжала, как собака недорезанная, и ну бежать, поджав хвост.

– Ой, – закрыла руками Оленька свой маленький ротик-вишенку, – бабуля, у неё и хвооост?

– А то, она же оборотень…

– Хорошо, что бабушка у Васьки такая смелая, – подскочил Вовка от возбуждения, а то оборотень искусал бы Ваську, рыыы-рррыыы, – накинулся он на Витьку.

Витька соскочил и, сделав зверское лицо, повернулся к Оленьке:

– Ррррыыы, он укусил меня, теперь я укушу тебя, и мы станем оборотнями… ууууу.

– Да хватит вам, – сказал Димка, – Олечка, иди сюда.

Ребятишки разбушевались, разгомонились.

– Ну, ну, черти полосатыя, чего распишшались, а то вот, ухватом, – улыбается бабушка, – Василь, а где Олёна?

У бабушки был свой особый говорок, привезла она его с собой откуда-то из «Рассеи», как говорила бабуля, и внучат своих она называла на свой манер: Митюшка, Любава, Олёна, ВасЫль или Василь, как на ум взбредёт.

А ещё были у неё внуки ВЫтькя и Володькя, и внучка Олюшка.

По правде сказать, были они не внуками бабушке, а правнуками.

Все обожали бабулю, а её сказки заставляли замирать сердца не только родных внучаток, но и соседских, и со всей деревни – прибегали к бабушке Молчановой сказки послушать.

– Алёнка к Светке Давыдовой побежала, – сказал Вася и покраснел.

– Какого лешего она к этим троглодитам попёрлась? Ты чё ли послал?

– Нет, зачем бы я-то? – сказал парень и отвернулся, он ещё не научился врать взрослым и не мог скрыть красноту, что залила его уши, лицо и шею.

– От мори, Васыль, свяжишси с ними, горя не оберёшси.

– Ба, – подаёт голос Димка, которому уже девять лет, – почему ты так не любишь этих Давыдовых?

– Я-то? Да на чёрта они мне сдались, любить их или не любить, не выдумывай…

– Пойду Машке сена дам и двери проверю, – бормочет Васька.

– Иди, – говорит бабушка, – смотри, все засовы хорошо проверь, а то ноне, говорят, волков развелось, абы овец не порезали. Матвей, вон, говорит, у Синицына лога пару встретил, хорошо, что сытые, мол, были, так для виду версты три отмахали следом, близко не подходили. Обратно уже не поехал лесом, по тракту пришлось ехать, забоялси.

– Да то, поди, собаки, ба.

– Иди ужо, собаки. А то Матвей волка от собаки не отличит.

– Дак деду Матвею уже сто лет в обед, вот и мерещится.

– Ково мелешь, ково мелешь, сто лет. Ему ишшо и восьмидесяти нет. Я в няньках у него была, он лет на семь меня моложе, ну. Он ишшо за молодухами бегат.

Нинка Ворошилова. «Иду, – говорит, – по воду, а он маячит, зовёт «Приходи, мол, Нинка, в баню, спину потереть».

А та ему отвечает, что, мол, у тебя же бабка есть.

А он ей, Нинке-то, у её, говорит, ничё уже не фурычит.

Вот кобель, у его фурычит, а у Нади, бабочки-то его, не фурычит. От как с молоду был кобель…

– Ба, то, что он кобель, не даёт ему волшебной силы не спутать волка с собакой.

– Иди уже, волшебник…

Васька идёт на улицу, морозный воздух обдаёт разгорячённое после тепла и спора с бабушкой лицо мальчишки.

Васька хоть и городской, но всё время свободное проводит в деревне, любит свою прабабушку, да они все её любят.

Но у Васьки есть ещё одна причина, которую зовёт бабушка на своё усмотрение, то ведьминой внучкой, то лешего племянницей, то чертовкой, а сегодня вот русалкой обозвала.

Причина эта – черноглазая смешливая бойкая девчонка, Светка Давыдова.

Правильно Димка подметил, не любит бабушка Давыдовых, вон всяко Светку обзывает.

Да они даже и не встречаются, Светка, егоза такая, всё делает вид, что не замечает будто Васькиных чувств.

А Васька смотреть ни на кого не хочет, как вспомнит Светку, как она на коня на скаку запрыгивает или в озеро с камня щучкой ныряет, так мороз по коже…

Васька дал Машке, козе, душистого сена, проверил запоры у трёх овец. Бабушка Варвара, несмотря на возраст, держала небольшое хозяйство.

Потрепав дворовую собаку Пальму по загривку, Васька с тоской посмотрел на светящиеся окна соседей и направился в дом.

– Вааськ, – парень обернулся на голос сестры, – погоди.

– Чё шаришься по ночам? – придавая голосу солидности, проговорил парень. – Иди домой уже.

– Ваась, – опять нараспев протянула Алёнка, – иди чё скажу.

– Ну.

Девчонка поднялась на носочки и что-то горячо зашептала в ухо брату.

Тот с сомнением покачал головой.

– Точно? Или опять она посмеяться надумала?

– Нет, она поклялась. В прошлый раз папанька не пустил, он, знаешь, какой у них строгий, папанька-то. Мне кажется, Вась, бабушка Варвара права, какие-то они странные, с нечистой силой водятся, ууууууу.

Парень отпрянул.

– Да ну тебя, Алёнка. Здоровая такая, а всё в сказки веришь.

– Ха-ха-ха, – закатилась громким смехом сестра, – ну что, кто сегодня у нас Светка? – спросила тихим голосом смеющаяся девчонка.

– Русалка была, когда на улицу уходил, – уныло сказал парень, – пойдём дров побольше захватим.

– Пойдём.

Дядя Петя, Светкин папаня, сказал, что волки стали появляться. Вроде дед Матвей двоих видел, и дядь Вася, лесничий, предупредил, что волков много в этот год, отстреливать будут.

Говорят, прошлые года не было, а ещё говорят, что ранее волки прямо к домам подходили, через забор перемахивали и собак загрызали, овец таскали и даже на людей нападали, были случаи.

– Так что ты, Васька, осторожнее, пойдёшь на встречу-то со Светкой, так берданку с собой возьми, ну или хотя бы рогатку Димкину, – хохочет мелким смехом егоза Алёнка.

Набрав охапки дров, ребята заносят их в дом, запуская с собой клубы морозной пыли. Полежав немного в тепле, дрова начинают испускать такой аромат сосны, что кажется ребятам, что сидят они на опушке в солнечный денёк, в сосновом лесу.

– Баа, а что дальше-то? – зовут ребята отвлекшуюся бабушку, – про солдата-то что?

– Так вот, – продолжает бабушка, – бледный солдатик-то весь, а командир его ругает. Как, мол, так, с чего это ты не пойдёшь в наряд? Ты в армии, а не у мамки под юбкой.

Тот просит, переведите, мол, на другой участок, граница большая.

Ну командир не совсем собака был, разрешил поставить парня на другой участок.

Вот время проходит, парень повеселел, щёки порозовели, как вдруг раз, другой солдатик вдруг стал чахнуть, что на место этого-то первого встал.

Что такое? Командир в бешенстве.

Призывает того, первого. «А ну рассказывай, что происходит». Тот мялся, мялся, да и говорит:

– Змея, товарищ командир.

– Что «змея»? – командир спрашивает.

– Как только стемнеет, змея приползает, на шею залезет, обовьёт кольцом и за пазуху, к сердцу, свернётся и лежит, а с рассветом опять уползает.

– Чушь какая-то, – сердится командир, – а ну, позовите мне второго.

И второй солдат то же самое говорит. Стали узнавать, что солдатики бают промеж собой. Оказывается, многие слышали, а кто-то видел даже и на себе испытал.

Рассердился командир, а он такой, боевой офицер был, сам, говорит, в наряд пойду и докажу, что это бабкины сказки и чушь собачья.

И пошёл.

Утром нашли его чуть живого, змея шею хвостом обкрутила, а сама на сердце улеглась, мёртвая уже. А командир весь седой.

Откачали его, да только он служить больше не стал. Сказывают, всё ходил туда и сидел долго на камушке в задумчивости, с тоской смотря вдаль, будто ждал кого-то…

А солдатики, те, с которыми змея-то вот так игралась, они же не всё рассказали тогда. Скрыли они, что появляется сначала девушка, красоты невиданной, несёт с собой кувшин с вином, сыр козий, овощи разные.

Садятся они и пируют, а потом очнётся солдатик, а у него змея на шее и груди…

Говорят, змею ту мёртвую вскрыли, а у неё сердце восемнадцатилетней девушки, о как…

– Ба, – прерывает зловещую тишину Васька, – а как поняли, что сердце-то восемнадцатилетней девушки, а не семнадцати с половиной парня, например?

– Ты, Василь, дурак, дубина стоеросовая, это же наука определила!

Наслушавшись бабушкиных страшных сказок, разбредаются ребятишки по своим местам. Всех перекрестив, укладывается и бабушка Варвара на свои перины…

Вот все засопели, слышит Васька, как топает кто-то. Аааа, ну понятно, Димка бежит.

– Вась, Вась, – шепчет.

– Чего тебе?

– Я лягу у тебя, а то…

– Ложись уже, язви тебя.

Вроде все заснули. Васька начинает тихонечко вставать.

– Вась, ты куда? – шепчет Димка.

– До ветру, спи.

– Я с тобой.

– Иди, вон, ведро в сенках стоит.

– Я чё, маленький? На ведро пущай они, я с тобой.

– Да чтобы тебе… пошли…

– Ой, ай, – шепчет бабушка, – ктой-то там, ково лешие носять?

– Ба, да это мы с Димкой, до ветру пошли.

– Вядро в сенках, идите туды, чё по холоду шариться?..

– Нее, чё мы, маленькие…

Поеживаясь, ребята ворочиваются в тепло натопленную избу, ложатся спать.

– Ваась, Вася.

– Чего тебе?

– А вот интересно, про змею это правда?

– Нет, конечно, это бабушкины сказки…

– Аааа.

– Нууу, спи.

– Ваась, Вася, а от чего баба так Давыдовых не любит?

– Мне почём знать?

– Да вроде бабка ихняя, или прабабка, у нашей жениха отбила, вот наша и не любит их всех, – подаёт голос из-за стенки Алёнка.

– Понятно, – говорит Димка.

– Ничё не понятно, – говорит бабка, – понятно ему, понятливый. Я, ежели хотите знать, Гришку того, совсем не любила, а с Нюркой мы подружками были. Просто Гришаня за мной первой ухаживать начал, ну я, конечно, ему от ворот поворот, а он вроде как не отступает. Ну я было только хотела согласиться на свиданку-то, а тут она, Нюра, подруженька моя ненаглядная прилепилась. Ну он к ей и переметнулся, гады.

Я тогда за Ваську-то, прадеда вашего, и вышла в замуж, в три дня свадьбу окрутили. Утёрла этим нос, предателям.

– Ба, – спрашивает Алёнка, – ты прадеда-то не любила, что ли?

– Ну, любила – не любила, а пятерых детей нажили, не все, правда, выжили, война, проклятая… Всё, спитя, ну вас…

Все вроде ровно сопят, Васька тихонько скидывает с себя Димкины руки-ноги, одевается и идёт на цыпочках к выходу.

– Васыыыыыль, – зовёт протяжно бабка.

– А?

– Ты чё, опять до ветру?

– Ну.

– Тулуп там надень и пимы на печке с подворотами возьми, они подшитые, тёплые.

– Зачем?

– А затем, пока бушь стоять с русалкой-то, всё отмёрзнет к чертям собачьим, нечем будет до ветру ходить.

Али иди на ведро и спать ложись, кобель чёртов. Надевает молча Васька тулуп овчинный и валенки с отворотами, подшитыми, как и сказала бабка.

У калитки стоит Светка. В дублёнке, пуховом платке и ладных валеночках, с расшитыми по бокам звёздочками и снежинками.

Они идут по спящей улице небольшого таёжного посёлка, чуть касаясь друг друга руками, о чём-то говорят. О чём? Васька потом и не вспомнит.

Близость девушки волнует парня, он краснеет, хорошо, что темно, и Светка не видит.

Прогулявшись уже сто раз туда и обратно, дошли до Светкиного дома.

– Ладно, идти надо, а то папанька заругает, – шепчет девчонка. Она привстает на носочки и целует теплыми, мягкими губами, едва касаясь, Ваську в щёку.

И кажется Ваське, что опахнуло будто тиной, как из летнего озера. Когда ныряет Светка щучкой с высокого камня в синеву, и разлетаются янтарные брызги вокруг…

Стоит Васька ошеломленный, потом, дождавшись, когда мелькнула быстро зажжённая спичка и потухла – это знак, что всё хорошо, – пошёл Васька домой.

Пробравшись тихонько на своё место, лёг парень и долго не мог уснуть.

А как уснул, снилась ему Светка в образе русалки и разная другая нечисть.

А утром пришёл сосед с новостями, говорит, что волки в деревню вошли, задрали ночью две овцы, в крайней избе к лесу, на соседней улице. Что собирают всех, кто может ружьё в руках держать, пойдут в облаву, разрешение из района уже получено.

– Дык куда же мне, сынок, это лет двадцать назад я бы не токмо с ружьём, я бы и с рогатиной пошла. А теперь нет…

– Да ты чё, бабка Варвара, внук у тебя вон…

– Какой? Васыль? Да ты чё хоть, дитё же…

– Ба, ничё не дитё, можно пойду, ну пожалуйста…

И пошёл Васька, как заправский мужик, на облаву на волков…

Но это совсем другая история.

А они в розетки

А они в розетки, говорят, подслушивающие устройства поставляют и слухают.

– Зачем, баб Дунь?

– Ну мне откель знать, Витька? То ж мериканцы, я вон давеча тоже, радиво включила погромче, а оттудава мне как заорёть на иностранном языке.

– Что орали-то, баб Дуня?

– Дык, команды какие-то.

– А ты, баб Дуня, не шпион ли часом, что тебе по радио команды кто-то раздаёт?

– Да ну тя, Витька, как был баламут, так и есть. Уж унучата у тебя, а ты всё потешаешьси.

Говорю тебе, команды каки-то по радиво говорять, и ты это, Марья, розетки-то проверяй. Мало ли… Ну пойду я…

В чащу бежит, примерно такой был. Хотя может это и коза…

Баба Дуня, взяв свой батог и узелок, что приготовила её внучатая троюродная племянница, отправилась домой.

Старенькая бабушка и не знала, какое смятение она поселила в неокрепших детских душах троих внучат Виктора Павловича.

– Деда, а о чём это бабушка Дуня говорила?

– Да старая она, мелет что попало, – вместо деда отозвалась бабушка Маша.

Но любопытство чертенятами прыгало в глазах маленьких пострелят, их молодые и пытливые умы уже разобрали на запчасти розетку и добрались до радио. В мечтах, конечно, пока в мечтах.

Дед Витька это понял и решил пресечь.

– А ну, пострелята, идите сюда, что покажу. И начал рассказывать про ток и про радиоволны. Ребята внимательно слушали, всё им было интересно.

– Таким образом, мы видим, – закончил дед, – что никто через розетку никого подслушивать не будет, тем более бабку Дуню.

И приказы ей по радио тоже никто раздавать не собирается. Уяснили?

– Даааа.

– Поняли, что к розетке и вообще к электрическим приборам без спроса лезть нельзя?

– Поняли, поняли, – сказали внучата.

Вроде забыли малые про рассказы бабушки Дуни, но вечером, поужинав, опять насели на деда.

– Деда, а ты шпионов видел? А ты в армии служил? А ловил шпионов?

– Служил, ребятки. Да только спокойно у нас всё, никаких шпионов нет.

А вот старшие, когда я ещё пацаном был и бабушку вашу не знал, так они рассказывали, что шпионы так шныряли.

Вот каждый день их ловили пачками, при мне не было, врать не буду. Было, но я маленький был.

– Расскажи, деда.

– Да что вам рассказать?

– Ну про тех, которые шныряли… Расскажи, деда.

– Да я и не помню уже толком, вот одну историю помню.

Это Левко Михайлов рассказывал, а Левко знатный сочинитель был, так что, то ли правда, то ли сбрехал, – не знаю.

Но вам расскажу.

Что помню.

Было это жаркое лето, сухое и горячее. У нас же здесь недалеко граница проходит – все же знаете, что такое граница?

– Да! Да, деда!

– Так вот, было это после войны, аккурат поприходили оставшиеся в живых мужики с фронта, подросли пацаны, я-то маленький ещё был, вот, как Стёпка, лет шести.

– Я не маленький, – обиделся самый младший внучик, – сам говорил, что я уже большой, чтобы до ветру сам вечером бегал.

– Да не, Стёп, я не то сказать хотел. Ну так вот.

Старшие ребята, во главе с Левко Михайловым, бегали к солдатам, и те давали им разные поручения.

То за папиросами сбегать, то траву какую подёргать, дров нарубить, да мало ли.

То орехов в лесу нарвут, солдатикам отнесут, а те их кашей накормят. В общем, постоянно недалеко крутились.

И частенько, Левко говорил, встречалась им в лесу бабка, до того древняя, что скрючило её старую, лбом чуть ли не земли касается, идёт-бредёт бедная еле ноги передвигает.

Замотана по самые глаза, и козёл у неё придурковатый какой-то, только увидит людей, как рванёт бежать, а бежит странно, как-то будто собака, что ли, или медведь какой, потешаются ребята.

– Бабушка, давай твою животную поймаем да к тебе притащим, – смеются парни.

– Ой, детки, не надоть, пужливый у мене Боря-то, – скрипит старуха. Борей значит его назвала.

А козёл будто понимает, спрячется в чаще и сидит, пока ребята не уйдут. Смотрят издали, пришёл к бабке, тычется к ней, вкусное, видно сахар или что просит. Та даст ему что-то на ладошке, и пойдут спокойно, всё вдоль солдатского лагеря ходили.

Трава, мол, сочная там, больше Боря нигде не ест.

А как-то ребята грибов набрали и принесли повару, а у солдат проверка какая-то была, ну там генерал или кто, не знаю, тот как давай кричать, что это гражданские на объекте военном делают.

Ему и объясняют, что, мол, почти свои, солдаты будущие.

Помогают вон по-хозяйству.

Генерал посмотрел так и говорит им:

– А что, ребяты, пойдёте служить на границу?

Те в голос кричат согласие и в шеренгу строятся: босые пятки вместе, а носки врозь, значит, делают.

Посмотрел генерал, похвалил и орлами назвал.

– А не видали ли вы орёлики, не происходит ли чего вокруг такого, необычного?

– Да а что тут у нас необычного может быть, – говорит смелый Левко, – мы тут все друг друга знаем, у нас только Боря, бабкин козёл, интересный может быть.

И хохочут.

– А что за такой интересный козёл? – спрашивает генерал.

А ребята хохочут да рассказывают, какой он смешной: увидит людей и бежит в чащу непролазную, прячется, блеет оттуда, а бежит так уморительно, не как козлы, а вот будто собака или человек, что на корточки встал.

Ну умора!

– А ещё, – говорят, – будто видели, как бабка папиросы курила сама и козлу давала, но это уж совсем брехня какая-то. А парнишки, что видели, клянутся, что как есть правда.

Вроде бабка сидела очень даже ровно. И курила сама, и Борьке давала.

– Ну это уж совсем брехня, – говорит Левко, – все знают, что бабка столетняя, она прямо сидеть не может, да и куда ей курить… Виданное ли дело, чтобы баба курила.

– Да, – задумчиво говорит генерал, – то и правда умора.

– А вы знаете что, ребятки, возьмите нас с собой на козла посмотреть, такого смешного. Только так, чтобы он нас не увидал, можно это сделать? А то к вам-то уже привык. А нас, поди, забоится, поди, не захочет свои фокусы показывать.

Сговорились на второй день.

Пришли ребята, а генерал со своими уже в какой-то простой одежде одетые. Вот пошли, спрятались и сидят, в самой чаще.

А Левко с ребятами пошли смотреть бабку с Борей, они в одно время ходили – ел козёл будто по расписанию.

Ну ребята и вышли им навстречу, на тропинку-то. Козёл как заблеет, как рванёт в чащу бежать, бабка на парней замахнулась.

В этот момент крики, вопли и будто стреляют, что ли, в самой чаще.

Бабка повернулась, да каааак побежит по тропинке скачками, юбки задрала, а ноги-то у неё в ботинках мужских.

Ребята встали и рты открыли, а Левко как рванёт следом за бабкой, и ещё двое с ним.

Бабка на ходу юбки скидывает, бежит, ребята ей наперерез.

Левко исхитрился, да как прыгнет на ту бабку-то, а она кааак даст ему ногой в пах, тут откуда-то солдатики повыскакивали и успели скрутить старуху.

И вовсе это не старуха была.

– А кто же, деда?

– А был это самый настоящий шпион, что собирал секретную информацию около военной части и передавал на ту сторону через своего козла.

Только это не козёл был, а человек – сверху шкура козлиная надета была, а он, говорят, весь был обмотан проводами и передатчиками.

Вот и убегал тот козёл от людей, чтобы не увидели, что не настоящий он.

– Вот это даааа, деда! Неужто это правда?

– А кто его знает, ребятки, правда или нет, но тогда и правда много шпионов ловили.

Целый вечер ходили ребята под впечатлением от дедова рассказа.

– Деда, а ведь правы оказались те ребята, которые видели, будто бабка курила и козлу давала курить!

– Ну выходит так.

– Деда, а теперь есть шпионы?

– Нее, теперь нету их.

– Эх жаль…

– Деда, а ты нам покажешь, где эти шпионы ходили? А куда их дели потом? А Левко наградили?

– Ну их увезли, да. А что показывать? Вон там, за дубровой и ходили.

Левко-то? Наградили, кашей от пуза накормили и сапоги подарили…

* * *

– Виктор, твои пострелята?

– Мои, дед Егор, а что такое? Ты где их взял? Мы с бабкой уже всё обходили, ищем их.

– Да козла моего мучили, за дубровой я его вон привязал, а они его, засранцы, курить учили.

– Чего?

– Деда! Деда! Мы просто проверяли, настоящий козёл или шпионский!

– А махорку где взяли, заразы такие?

– Баба Дуня дала, она настоящая бабушка, не шпион. Она нам дала махорки, чтобы мы проверили козла, потому что кто-то шпион, – и ребята многозначительно посмотрели на деда Егора.

– Я вам дам шпиона, пострельцы такие, ну надо же. Виктор, прекращай байки рассказывать, третье поколение детей козлов моих курить учит…

Галя тщательно репетировала речь, которую скажет мужу и свекрови.
Хватит! Хватит ей терпеть! Хватит говорить что ей делать и как!
И вообще, в анекдотах обычно тёщи приезжают и живут подолгу, командуют там, зятя строят, зять каверзы разные выдумывает и побеждает хитрую тёщу, вынуждая её уехать.

Вот бы Гале такую смекалку и смелость.

Она очень любит Мишу, но его мама…
Когда она приезжает, жизнь Гали становится невыносимой.
Миша с мамой подсмеиваются над Галей, шутят непонятные для неё шутки, говорят на каком-то придуманном ими птичьем языке.
Гале стыдно конечно, но ей кажется, что Мишина мама будто соревнуется с ней в чём-то, вроде старается показать Мише, вот мол, смотри, я умнее твоей жены.

Галя зашла домой в твёрдой уверенности, что сейчас она всё выскажет.

Дома пахло выпечкой и чем-то ещё

-О, Галчонок пришла, — свекровь выглянула из кухни, вся идеально причёсанная, в платочке с люрексом и в переднике, -давай проходи, мой руки, буду тебя пироги стряпать учить и минтай сделаем под маринадом. Миша жуть как любит и то, и другое.

Галя хотела сказать что у неё был тяжёлый день, что она устала, ей тоже хочется отдохнуть, а не стоять у плиты, выдумывая тридцать три блюда.

Галя еле переставляя ноги пошла переодеваться.

-А, где Миша?

-Мишенька пошёл на тренировку, пусть идёт. Что ему мешаться тут под ногами. Не мужское это дело отираться на кухне.

-Сегодня была его очередь готовить, я когда до поздна работаю…

-Что? Миша готовит себе еду? — свекровь закатила глаза, — Галя! Ну как такое возможно? Ну что там он наготовит, это же нонсенс!

Я понимаю, что ты неумёха, но не до такой же степени. Это уже совсем выше всяких… Переодевайся мигом и марш на кухню.

Это надо же! Мой сын не для того женился, чтобы самому готовить себе еду!- ещё долго возмущается свекровь.

Пироги у Гали получаются какие-то кособокие, свекровь хмыкает, ворчит, называет Галю неумёхой.

Миша приходит с тренировки раскрасневшийся, бодренький

-Галчонок, моя хозяюшка! Пирожков напекла! Мамуль привет

-На ешь что твоя хозяюшка наготовила, — насмешливым голосом поставив на стол пирожки, сказала мать.

-Ммм, вкусно, хозяюшка моя

-Пфф, вкусно… Мама обиженно поджала губы.

Когда Галя забеременела Ксюшей, Миша был очень рад.
Мама Мишина выразила беспокойство по поводу как Галя будет справляться с малышом

-Сынок, она же такая неумеха у тебя

Ксюша родилась в срок, маленькая, крепкая, ладненькая.
Свекровь поселилась в квартире Гали с Мишей.
Она доставала из кроватки девочку, как только Галя положит её туда, укачав. Заставляла Мишу гулять с ней и Ксюшей по вечерам.
Она старалась отодвинуть Галю на второй план, постоянно вбивая ей в голову, и Мише, да и всем окружающим, что Галя неумеха.

Галя попыталась пожаловаться матери, но та отмахнулась

-Галька, не выдумывай, ищешь проблему там, где её нет.

Мужик не пьёт, не гуляет, не бьёт. Я вон сколько от твоей бабки, своей свекрови терпела, ну. Привыкли чуть что разбегаться.

От добра добра не ищут. Или хочешь как Варька? С фингалами ходить, да прятаться по соседям? Свекровь ей не нравится, ну и потерпишь.

Ксюша росла. Свекровь продала свою квартиру и купила в соседнем подъезде.

Жизнь Галины покатилась по накатанной. Мама Мишина и приготовит придёт, Галя же неумеха, и постирает и вещи по полочкам разложит, а то Галя, ну все знают…

Галя пробовала поговорить с Мишей, но тот отмахнулся

-Галчонок, ну что ты выдумываешь, а? Мама же для нас старается, тебя разгружает. Тебе только остаётся пользоваться, ну ладно тебе, Галь, ну ты же всё равно не сделаешь так, как мама, ты забыла? Ты же неумеха…

И Галя опять смирилась.

Ксюше дали место в детском саду, Галя ликовала. Но недолго.
Миша вечером мыча и путаясь, сказал что мама очень переживает, она специально уехала из района где прожила всю жизнь поближе к ним.
Она хотела сама воспитывать свою единственную внучку, у мамы опыт, меня же воспитала, и вообще…
Мы всем обязаны маме, Галь. Ну что ты, пусть мама сама занимается с Ксюшей.
И Галя опять смалодушничала.

Ксюша росла капризной, избалованной, авторитетом считала только бабушку.
На линейке в первый класс захотела чтобы рядом стояла только бабушка, цветы тоже те, которые принесла бабушка.
Гале показалось что свекровь смотрит на неё с усмешкой.
На мать девочка уже смотрела свысока.

В школе, в средних классах, начались проблемы с поведением, вот тут бабушка и ушла в сторону, предоставив родителям решать проблемы.

-Ксюш, а что такое?

-Что?

-Почему на тебя жалуется учитель?

-Не знаю, мам. Спроси у неё, она же жалуется, а не я…

Галя всяко пыталась повлиять на девочку, но та только фыркала и закатывала глаза, а чуть что-то не так, убегала к бабушке.
Миша тоже пытался повлиять на дочь, но тщетно…

Однажды Галя почувствовала себя плохо.
Женщина чувствует это сразу, да так и есть, тест показал две полоски.
Ну уж теперь я точно не пущу свекровь в свою жизнь, и с Ксюшей налажу контакт.
Галя осмелела, беременность придала ей уверенности, у неё будто выросли крылья за спиной.
Миша сначала не поверил, потом схватил Галю на руки, носился с ней по квартире и хохотал.

-Может мальчик будет, мечтательно протянул Миша.

В этот вечер Галя окончательно поняла, что счастлива. Оставалось «обрадовать» Ксюшу.
Галя решила позвать дочку в кафе, и там поговорить с ней. Но девочка сама позвонила матери. Она кричала, плакала, визжала в трубку, обзывалась

-Как ты могла? Как? Какой ребёнок в твоём возрасте? Ты старая! Ты мерзкая и ты… ты… неумеха

Галю всю трясло, она кое-как добралась до дома, Ксюша убежала к бабушке. Женщина позвонила мужу

-Миша…Ксюша …, -и Гая заплакала

-Галчонок, сейчас домой приеду и поговорим

Миша приехал быстро, долго и нудно объяснял Гале, что им и так хорошо, что Ксюша уже выросла и им можно пожить для себя…

Да и мама тоже уже не в том возрасте…

-А при чём тут мама? Не поняла Галя

-Ну как же, Галчонок… На маме же всё держится, ты то у меня неумеха

Галя молчком развернулась и пошла одеваться

-Галчонок подожди… Ты куда?

-Мне нужно побыть одной, -голосом тихим и спокойным сказала Галя

-А, ну ладно. Далеко не уходи. Я подожду тебя, а потом поужинаем, мама котлетки сделала

Галя ходила вокруг дома и размышляла.

Почему она такая… неумеха?

Разве она не умеет готовить? Или стирать? Смотреть за ребёнком? У Гали всегда приготовлено, чистота и порядок, но она всё неумеха…

Умеет.

Когда она готовит и Миша, и Ксюшка лопают с удовольствием, подружки хвалят, и только свекровь морщит нос и говорит что она бы это сделала по другому, ну что сделаешь, Галя же неумеха…

Галя вдруг понимает почему её подружка, Нина, так не любит её свекровь, а та соответственно Нину.
Нина всегда заступается за Галю, хвалит её, рассказывает как её ценят на работе. Галю действительно ценят на работе, это дома она… никто…

Как она позволила себе столько лет жить амёбой?

Как?

Галя вытерла слёзы, незаметно она подошла к Нининому дому, набрала номер квартиры
-Да
-Ниночка
-Заходи

Галя ревела, будто прорвало плотину. Нина не успокаивала её, надо было дать подруге выплакаться.
От подруги позвонила Мише, сказала что не придёт ночевать и отключила телефон.
Утром обнаружила непринятые от мужа, дочери и конечно свекрови
Галя ходила молчаливая, Мишка заглядывал ей в глаза, был наигранно весел, строил планы как они поедут всей семьёй на Байкал. Это давнишняя мамина мечта, чтобы всей семьёй. Мама обожает Байкал

Галя молча разбирала вещи

-Галчонок, а зачем тебе столько вещей? Там делов-то на пол часа. Мне мама сказала…

Галя посмотрела на мужа.

Ведь любила… Не безумно, как в книгах и фильмах, а чистой и светлой любовью, как в тех же книгах… Мать наставляла так, один раз и навсегда…

Выгорело, всё растоптали, убили…

-Мама говорит там ничего страшного, говорит даже лучше для тебя, организм омолаживается у женщин, ну я не понимаю всех ваших женских штучек, так чё, Галчонок, Ивановы на шашлык позвали в субботу, мотанём?

Где глаза были, продолжает думать Галя. Молоденькая была, первый мужчина, первый и единственный. Мать ещё наставляла, смотри, парень хороший, ответственный, уважительный. Нет, никто не виноват, своя голова на плечах должна быть…

Видимо права свекровь, неумеха она и есть неумеха…

Галя молчком собрала вещи, взяла кое- какие мелочи, равнодушно посмотрела на человека, которого любила, буквально недавно, или думала что любит…

-Я ухожу, Миша. Заявление на развод подала. Квартиру придётся разменять. Ксюша… я думаю она не пойдёт со мной, я старая и неумеха, так ребёнок думает. Что ж сама виновата, отдала твоей маме все права на своего ребёнка…

Миша сидел открыв рот. Он просто не ожидал, да и никто не ожидал, чтобы Галя… его Галя…

Может она узнала про интрижку с Веркой? Да ну… откуда… А что случилось? Ну не из-за беременности ведь? Да мама сказал там ещё горошинка, вытащат и всё…

-Мама?- Ксюша стояла в дверях, — мам, ты куда

-Я ухожу дочка. Ты остаешься с бабушкой и папой, всё как вы мечтали

И Галя ушла.

Пожила первое время у Нины, потом сняла комнату.
Свекровь и муж оборвали телефон, брала трубку только от дочери, та рассказывала что бабушка с папой переругались, кричат друг на друга…

Миша встретил у работы Галю

-Галчонок, прости. Вернись домой. Ну хочешь давай заведем ещё ребёнка, если это так важно для тебя

-Заводятся тараканы, Миш. Уйди с дороги…

-Да Галя, я прошу тебя, я же тебя люблю.

-А ты у мамы спросил разрешения?

Вечером позвонила Ксюша. Девочка плакала

-Мамочка вернись, пожалуйста

-Нет дочь, прости

-Мама, я тебя люблю правда.

-А я то как тебя люблю, девочка моя. Но и этого ребёнка я тоже люблю, уж прости…

Она вечером стояла у Галиной работы

-Галина, нужно поговорить

-Нет!

-Вернись домой и не майся дурью. Я тоже прошла через это, и я рада, что моя свекровь не дала мне совершить глупость, я тоже хотела девочку.

Но она мне сказала, что много рожают только необразованные, мало чем интересующиеся люди. И я считаю что она права! Всю любовь я отдала единственному сыну!

-Поэтому вы решили забрать мою дочь? Она вас тоже унижала и звала неумехой?

-Галина! Как ты смеешь! Да если бы не я!

-У меня была бы счастливая жизнь и хорошая семья. Я сама виновата что впустила вас. Вы подавили меня своим авторитетом, а теперь уходите. Я уже не ваша игрушка…

У Гали были гости.

Бабушка, у которой Галина снимала комнату, это Нинина свекровь, вот везёт же некоторым, она поила чаем заплаканную Ксюшку

-Мама!

-Девочка моя

-Я к тебе, не выгоняй, прости мамочка. Бабушка Лида сказала что я могу остаться

-Конечно, -Галя с благодарностью посмотрела на Лидию Ивановну, — конечно…

Галя с Ксюшкой идут по парку им столько нужно наверстать, столько у Гали нерастраченной любви. Наверное целую неделю они просили друг у друга прощения и только и делали что обнимались и плакали.

-Ну затопили всё своими слезами — смеётся Нина, прибежавшая в гости к свекрови и подруге.

Она рада за Галю. Мишку жаль конечно, он хороший, но маменькин сынок, никак не повзрослеет. Хотя…

Но это не её дело, пусть сам рассказывает, если надо.

Ксюша делает уроки, Галя с другой стороны стола свою работу, взяла на дом, деньги нужны. Думает о будущем декрете.

Ксюша сказала что это будет братик Ромка. Она посмотрела в интернете, ещё там дома, как развивается ребёнок, и закатила жуткий скандал и бабушке, и папе, обозвала их убийцами.

В дверь постучали.

-Заходи, баба Лида, — в голос ответили Галя с Ксюшей

Но это была не баба Лида

-Папа

-Миша

Они долго разговаривали, очень долго.

Через неделю Галя с Ксюшей съезжали, они пообещали обязательно забегать к бабе Лиде, и показать Ромку когда родится.

Свекровь…

Здесь всё тяжело.
Сын единственный, внучку можно сказать вырастила. Она жила их жизнью.

Сноха поставила условие поменять замки, маме в квартире делать нечего, только по звонку…

Видеть она её не хочет. Ещё и второго собралалсь рожать. Ну -ну, посмотрим как справится.

История моей хорошей знакомой. я и не подозревала что в её жизни такое было. Имена изменены конечно.
Свекровь уже в годах, но знакомая с ней не общается.

Мавредика де Монбазон
Непридуманные истории Мавридики и её друзей

© Мавредика де Монбазон.

© ООО «Издательство АСТ»

А она ужом вьётся вокруг него

– А она ужом вьётся вокруг него, в глаза заглядывает, ластится, что пёс дворовый. Ну парень-то не дурак, он возьми да рвани кофту-то, на ней прям и порвал, а там…

Бабушка делает передышку и, набрав побольше воздуха в лёгкие, выпучив глаза, выдаёт:

– А там… шерсть.

– Ааааах, – шепчут ребятишки, что кружком сидят около бабушки, – шееерсть…

– Ага, шерсть.

– Она оборотень, что ли? – спрашивает самый старший из детей, Димка.

– Конечно, – соглашается бабушка, – оборотень. Василь-то, зря не верил бабке-то.

– Ой – пугаются ещё больше ребятишки, – неужто сожрёт Василя оборотень-то?

– Ну, съест – не съест, покусает – это точно, старших-то слушать надо.

А он, Васька-то, думает, что сам взрослый, сам всё кумекает.

– Ба, ну чё ты опять мелюзгу пугаешь?..

– Молчи, Васыль, – говорит бабушка, – сидишь, вон и сиди…

– Да и не боимся мы вовсе, чё там бояться, – говорит самый старший из малышей, Димка.

– Ну-ну, ночью не прибегай ко мне, когда тебе опять страшно будет, – говорит Вася.

– Да я и не из-за страха, просто Витька храпит и пинается.

– И ничё я не храплю, – обижается Витька.

Все они двоюродные братья-сёстры между собой, приехали к бабушке Варваре в гости. Васька самый старший, ему семнадцать, потом Алёнка, ей пятнадцать, и дальше мелюзга от девяти до пяти лет.

Бабушка сидит и рассказывает внучатам разные сказки и побасёнки, но Васька-то знает, в чей огород камешек.

– Бабушка, и что? Оборотень укусил Ваську?

– Нет, детка, не успел. Бабка-то у Васьки, она же смекалистая, она святой воды набрала, да каааак плеснула, прямо в харю ей, та завизжала, как собака недорезанная, и ну бежать, поджав хвост.

– Ой, – закрыла руками Оленька свой маленький ротик-вишенку, – бабуля, у неё и хвооост?

– А то, она же оборотень…

– Хорошо, что бабушка у Васьки такая смелая, – подскочил Вовка от возбуждения, а то оборотень искусал бы Ваську, рыыы-рррыыы, – накинулся он на Витьку.

Витька соскочил и, сделав зверское лицо, повернулся к Оленьке:

– Ррррыыы, он укусил меня, теперь я укушу тебя, и мы станем оборотнями… ууууу.

– Да хватит вам, – сказал Димка, – Олечка, иди сюда.

Ребятишки разбушевались, разгомонились.

– Ну, ну, черти полосатыя, чего распишшались, а то вот, ухватом, – улыбается бабушка, – Василь, а где Олёна?

У бабушки был свой особый говорок, привезла она его с собой откуда-то из «Рассеи», как говорила бабуля, и внучат своих она называла на свой манер: Митюшка, Любава, Олёна, ВасЫль или Василь, как на ум взбредёт.

А ещё были у неё внуки ВЫтькя и Володькя, и внучка Олюшка.

По правде сказать, были они не внуками бабушке, а правнуками.

Все обожали бабулю, а её сказки заставляли замирать сердца не только родных внучаток, но и соседских, и со всей деревни – прибегали к бабушке Молчановой сказки послушать.

– Алёнка к Светке Давыдовой побежала, – сказал Вася и покраснел.

– Какого лешего она к этим троглодитам попёрлась? Ты чё ли послал?

– Нет, зачем бы я-то? – сказал парень и отвернулся, он ещё не научился врать взрослым и не мог скрыть красноту, что залила его уши, лицо и шею.

– От мори, Васыль, свяжишси с ними, горя не оберёшси.

– Ба, – подаёт голос Димка, которому уже девять лет, – почему ты так не любишь этих Давыдовых?

– Я-то? Да на чёрта они мне сдались, любить их или не любить, не выдумывай…

– Пойду Машке сена дам и двери проверю, – бормочет Васька.

– Иди, – говорит бабушка, – смотри, все засовы хорошо проверь, а то ноне, говорят, волков развелось, абы овец не порезали. Матвей, вон, говорит, у Синицына лога пару встретил, хорошо, что сытые, мол, были, так для виду версты три отмахали следом, близко не подходили. Обратно уже не поехал лесом, по тракту пришлось ехать, забоялси.

– Да то, поди, собаки, ба.

– Иди ужо, собаки. А то Матвей волка от собаки не отличит.

– Дак деду Матвею уже сто лет в обед, вот и мерещится.

– Ково мелешь, ково мелешь, сто лет. Ему ишшо и восьмидесяти нет. Я в няньках у него была, он лет на семь меня моложе, ну. Он ишшо за молодухами бегат.

Нинка Ворошилова. «Иду, – говорит, – по воду, а он маячит, зовёт «Приходи, мол, Нинка, в баню, спину потереть».

А та ему отвечает, что, мол, у тебя же бабка есть.

А он ей, Нинке-то, у её, говорит, ничё уже не фурычит.

Вот кобель, у его фурычит, а у Нади, бабочки-то его, не фурычит. От как с молоду был кобель…

– Ба, то, что он кобель, не даёт ему волшебной силы не спутать волка с собакой.

– Иди уже, волшебник…

Васька идёт на улицу, морозный воздух обдаёт разгорячённое после тепла и спора с бабушкой лицо мальчишки.

Васька хоть и городской, но всё время свободное проводит в деревне, любит свою прабабушку, да они все её любят.

Но у Васьки есть ещё одна причина, которую зовёт бабушка на своё усмотрение, то ведьминой внучкой, то лешего племянницей, то чертовкой, а сегодня вот русалкой обозвала.

Причина эта – черноглазая смешливая бойкая девчонка, Светка Давыдова.

Правильно Димка подметил, не любит бабушка Давыдовых, вон всяко Светку обзывает.

Да они даже и не встречаются, Светка, егоза такая, всё делает вид, что не замечает будто Васькиных чувств.

А Васька смотреть ни на кого не хочет, как вспомнит Светку, как она на коня на скаку запрыгивает или в озеро с камня щучкой ныряет, так мороз по коже…

Васька дал Машке, козе, душистого сена, проверил запоры у трёх овец. Бабушка Варвара, несмотря на возраст, держала небольшое хозяйство.

Потрепав дворовую собаку Пальму по загривку, Васька с тоской посмотрел на светящиеся окна соседей и направился в дом.

– Вааськ, – парень обернулся на голос сестры, – погоди.

– Чё шаришься по ночам? – придавая голосу солидности, проговорил парень. – Иди домой уже.

– Ваась, – опять нараспев протянула Алёнка, – иди чё скажу.

– Ну.

Девчонка поднялась на носочки и что-то горячо зашептала в ухо брату.

Тот с сомнением покачал головой.

– Точно? Или опять она посмеяться надумала?

– Нет, она поклялась. В прошлый раз папанька не пустил, он, знаешь, какой у них строгий, папанька-то. Мне кажется, Вась, бабушка Варвара права, какие-то они странные, с нечистой силой водятся, ууууууу.

Парень отпрянул.

– Да ну тебя, Алёнка. Здоровая такая, а всё в сказки веришь.

– Ха-ха-ха, – закатилась громким смехом сестра, – ну что, кто сегодня у нас Светка? – спросила тихим голосом смеющаяся девчонка.

– Русалка была, когда на улицу уходил, – уныло сказал парень, – пойдём дров побольше захватим.

– Пойдём.

Дядя Петя, Светкин папаня, сказал, что волки стали появляться. Вроде дед Матвей двоих видел, и дядь Вася, лесничий, предупредил, что волков много в этот год, отстреливать будут.

Говорят, прошлые года не было, а ещё говорят, что ранее волки прямо к домам подходили, через забор перемахивали и собак загрызали, овец таскали и даже на людей нападали, были случаи.

– Так что ты, Васька, осторожнее, пойдёшь на встречу-то со Светкой, так берданку с собой возьми, ну или хотя бы рогатку Димкину, – хохочет мелким смехом егоза Алёнка.

Набрав охапки дров, ребята заносят их в дом, запуская с собой клубы морозной пыли. Полежав немного в тепле, дрова начинают испускать такой аромат сосны, что кажется ребятам, что сидят они на опушке в солнечный денёк, в сосновом лесу.

– Баа, а что дальше-то? – зовут ребята отвлекшуюся бабушку, – про солдата-то что?

– Так вот, – продолжает бабушка, – бледный солдатик-то весь, а командир его ругает. Как, мол, так, с чего это ты не пойдёшь в наряд? Ты в армии, а не у мамки под юбкой.

Тот просит, переведите, мол, на другой участок, граница большая.

Ну командир не совсем собака был, разрешил поставить парня на другой участок.

Вот время проходит, парень повеселел, щёки порозовели, как вдруг раз, другой солдатик вдруг стал чахнуть, что на место этого-то первого встал.

Что такое? Командир в бешенстве.

Призывает того, первого. «А ну рассказывай, что происходит». Тот мялся, мялся, да и говорит:

– Змея, товарищ командир.

– Что «змея»? – командир спрашивает.

– Как только стемнеет, змея приползает, на шею залезет, обовьёт кольцом и за пазуху, к сердцу, свернётся и лежит, а с рассветом опять уползает.

– Чушь какая-то, – сердится командир, – а ну, позовите мне второго.

И второй солдат то же самое говорит. Стали узнавать, что солдатики бают промеж собой. Оказывается, многие слышали, а кто-то видел даже и на себе испытал.

Рассердился командир, а он такой, боевой офицер был, сам, говорит, в наряд пойду и докажу, что это бабкины сказки и чушь собачья.

И пошёл.

Утром нашли его чуть живого, змея шею хвостом обкрутила, а сама на сердце улеглась, мёртвая уже. А командир весь седой.

Откачали его, да только он служить больше не стал. Сказывают, всё ходил туда и сидел долго на камушке в задумчивости, с тоской смотря вдаль, будто ждал кого-то…

А солдатики, те, с которыми змея-то вот так игралась, они же не всё рассказали тогда. Скрыли они, что появляется сначала девушка, красоты невиданной, несёт с собой кувшин с вином, сыр козий, овощи разные.

Садятся они и пируют, а потом очнётся солдатик, а у него змея на шее и груди…

Говорят, змею ту мёртвую вскрыли, а у неё сердце восемнадцатилетней девушки, о как…

– Ба, – прерывает зловещую тишину Васька, – а как поняли, что сердце-то восемнадцатилетней девушки, а не семнадцати с половиной парня, например?

– Ты, Василь, дурак, дубина стоеросовая, это же наука определила!

Наслушавшись бабушкиных страшных сказок, разбредаются ребятишки по своим местам. Всех перекрестив, укладывается и бабушка Варвара на свои перины…

Вот все засопели, слышит Васька, как топает кто-то. Аааа, ну понятно, Димка бежит.

– Вась, Вась, – шепчет.

– Чего тебе?

– Я лягу у тебя, а то…

– Ложись уже, язви тебя.

Вроде все заснули. Васька начинает тихонечко вставать.

– Вась, ты куда? – шепчет Димка.

– До ветру, спи.

– Я с тобой.

– Иди, вон, ведро в сенках стоит.

– Я чё, маленький? На ведро пущай они, я с тобой.

– Да чтобы тебе… пошли…

– Ой, ай, – шепчет бабушка, – ктой-то там, ково лешие носять?

– Ба, да это мы с Димкой, до ветру пошли.

– Вядро в сенках, идите туды, чё по холоду шариться?..

– Нее, чё мы, маленькие…

Поеживаясь, ребята ворочиваются в тепло натопленную избу, ложатся спать.

– Ваась, Вася.

– Чего тебе?

– А вот интересно, про змею это правда?

– Нет, конечно, это бабушкины сказки…

– Аааа.

– Нууу, спи.

– Ваась, Вася, а от чего баба так Давыдовых не любит?

– Мне почём знать?

– Да вроде бабка ихняя, или прабабка, у нашей жениха отбила, вот наша и не любит их всех, – подаёт голос из-за стенки Алёнка.

– Понятно, – говорит Димка.

– Ничё не понятно, – говорит бабка, – понятно ему, понятливый. Я, ежели хотите знать, Гришку того, совсем не любила, а с Нюркой мы подружками были. Просто Гришаня за мной первой ухаживать начал, ну я, конечно, ему от ворот поворот, а он вроде как не отступает. Ну я было только хотела согласиться на свиданку-то, а тут она, Нюра, подруженька моя ненаглядная прилепилась. Ну он к ей и переметнулся, гады.

Я тогда за Ваську-то, прадеда вашего, и вышла в замуж, в три дня свадьбу окрутили. Утёрла этим нос, предателям.

– Ба, – спрашивает Алёнка, – ты прадеда-то не любила, что ли?

– Ну, любила – не любила, а пятерых детей нажили, не все, правда, выжили, война, проклятая… Всё, спитя, ну вас…

Все вроде ровно сопят, Васька тихонько скидывает с себя Димкины руки-ноги, одевается и идёт на цыпочках к выходу.

– Васыыыыыль, – зовёт протяжно бабка.

– А?

– Ты чё, опять до ветру?

– Ну.

– Тулуп там надень и пимы на печке с подворотами возьми, они подшитые, тёплые.

– Зачем?

– А затем, пока бушь стоять с русалкой-то, всё отмёрзнет к чертям собачьим, нечем будет до ветру ходить.

Али иди на ведро и спать ложись, кобель чёртов. Надевает молча Васька тулуп овчинный и валенки с отворотами, подшитыми, как и сказала бабка.

У калитки стоит Светка. В дублёнке, пуховом платке и ладных валеночках, с расшитыми по бокам звёздочками и снежинками.

Они идут по спящей улице небольшого таёжного посёлка, чуть касаясь друг друга руками, о чём-то говорят. О чём? Васька потом и не вспомнит.

Близость девушки волнует парня, он краснеет, хорошо, что темно, и Светка не видит.

Прогулявшись уже сто раз туда и обратно, дошли до Светкиного дома.

– Ладно, идти надо, а то папанька заругает, – шепчет девчонка. Она привстает на носочки и целует теплыми, мягкими губами, едва касаясь, Ваську в щёку.

И кажется Ваське, что опахнуло будто тиной, как из летнего озера. Когда ныряет Светка щучкой с высокого камня в синеву, и разлетаются янтарные брызги вокруг…

Стоит Васька ошеломленный, потом, дождавшись, когда мелькнула быстро зажжённая спичка и потухла – это знак, что всё хорошо, – пошёл Васька домой.

Пробравшись тихонько на своё место, лёг парень и долго не мог уснуть.

А как уснул, снилась ему Светка в образе русалки и разная другая нечисть.

А утром пришёл сосед с новостями, говорит, что волки в деревню вошли, задрали ночью две овцы, в крайней избе к лесу, на соседней улице. Что собирают всех, кто может ружьё в руках держать, пойдут в облаву, разрешение из района уже получено.

– Дык куда же мне, сынок, это лет двадцать назад я бы не токмо с ружьём, я бы и с рогатиной пошла. А теперь нет…

– Да ты чё, бабка Варвара, внук у тебя вон…

– Какой? Васыль? Да ты чё хоть, дитё же…

– Ба, ничё не дитё, можно пойду, ну пожалуйста…

И пошёл Васька, как заправский мужик, на облаву на волков…

Но это совсем другая история.

А они в розетки

А они в розетки, говорят, подслушивающие устройства поставляют и слухают.

– Зачем, баб Дунь?

– Ну мне откель знать, Витька? То ж мериканцы, я вон давеча тоже, радиво включила погромче, а оттудава мне как заорёть на иностранном языке.

– Что орали-то, баб Дуня?

– Дык, команды какие-то.

– А ты, баб Дуня, не шпион ли часом, что тебе по радио команды кто-то раздаёт?

– Да ну тя, Витька, как был баламут, так и есть. Уж унучата у тебя, а ты всё потешаешьси.

Говорю тебе, команды каки-то по радиво говорять, и ты это, Марья, розетки-то проверяй. Мало ли… Ну пойду я…

В чащу бежит, примерно такой был. Хотя может это и коза…

Баба Дуня, взяв свой батог и узелок, что приготовила её внучатая троюродная племянница, отправилась домой.

Старенькая бабушка и не знала, какое смятение она поселила в неокрепших детских душах троих внучат Виктора Павловича.

– Деда, а о чём это бабушка Дуня говорила?

– Да старая она, мелет что попало, – вместо деда отозвалась бабушка Маша.

Но любопытство чертенятами прыгало в глазах маленьких пострелят, их молодые и пытливые умы уже разобрали на запчасти розетку и добрались до радио. В мечтах, конечно, пока в мечтах.

Дед Витька это понял и решил пресечь.

– А ну, пострелята, идите сюда, что покажу. И начал рассказывать про ток и про радиоволны. Ребята внимательно слушали, всё им было интересно.

– Таким образом, мы видим, – закончил дед, – что никто через розетку никого подслушивать не будет, тем более бабку Дуню.

И приказы ей по радио тоже никто раздавать не собирается. Уяснили?

– Даааа.

– Поняли, что к розетке и вообще к электрическим приборам без спроса лезть нельзя?

– Поняли, поняли, – сказали внучата.

Вроде забыли малые про рассказы бабушки Дуни, но вечером, поужинав, опять насели на деда.

– Деда, а ты шпионов видел? А ты в армии служил? А ловил шпионов?

– Служил, ребятки. Да только спокойно у нас всё, никаких шпионов нет.

А вот старшие, когда я ещё пацаном был и бабушку вашу не знал, так они рассказывали, что шпионы так шныряли.

Вот каждый день их ловили пачками, при мне не было, врать не буду. Было, но я маленький был.

– Расскажи, деда.

– Да что вам рассказать?

– Ну про тех, которые шныряли… Расскажи, деда.

– Да я и не помню уже толком, вот одну историю помню.

Это Левко Михайлов рассказывал, а Левко знатный сочинитель был, так что, то ли правда, то ли сбрехал, – не знаю.

Но вам расскажу.

Что помню.

Было это жаркое лето, сухое и горячее. У нас же здесь недалеко граница проходит – все же знаете, что такое граница?

– Да! Да, деда!

– Так вот, было это после войны, аккурат поприходили оставшиеся в живых мужики с фронта, подросли пацаны, я-то маленький ещё был, вот, как Стёпка, лет шести.

– Я не маленький, – обиделся самый младший внучик, – сам говорил, что я уже большой, чтобы до ветру сам вечером бегал.

– Да не, Стёп, я не то сказать хотел. Ну так вот.

Старшие ребята, во главе с Левко Михайловым, бегали к солдатам, и те давали им разные поручения.

То за папиросами сбегать, то траву какую подёргать, дров нарубить, да мало ли.

То орехов в лесу нарвут, солдатикам отнесут, а те их кашей накормят. В общем, постоянно недалеко крутились.

И частенько, Левко говорил, встречалась им в лесу бабка, до того древняя, что скрючило её старую, лбом чуть ли не земли касается, идёт-бредёт бедная еле ноги передвигает.

Замотана по самые глаза, и козёл у неё придурковатый какой-то, только увидит людей, как рванёт бежать, а бежит странно, как-то будто собака, что ли, или медведь какой, потешаются ребята.

– Бабушка, давай твою животную поймаем да к тебе притащим, – смеются парни.

– Ой, детки, не надоть, пужливый у мене Боря-то, – скрипит старуха. Борей значит его назвала.

А козёл будто понимает, спрячется в чаще и сидит, пока ребята не уйдут. Смотрят издали, пришёл к бабке, тычется к ней, вкусное, видно сахар или что просит. Та даст ему что-то на ладошке, и пойдут спокойно, всё вдоль солдатского лагеря ходили.

Трава, мол, сочная там, больше Боря нигде не ест.

А как-то ребята грибов набрали и принесли повару, а у солдат проверка какая-то была, ну там генерал или кто, не знаю, тот как давай кричать, что это гражданские на объекте военном делают.

Ему и объясняют, что, мол, почти свои, солдаты будущие.

Помогают вон по-хозяйству.

Генерал посмотрел так и говорит им:

– А что, ребяты, пойдёте служить на границу?

Те в голос кричат согласие и в шеренгу строятся: босые пятки вместе, а носки врозь, значит, делают.

Посмотрел генерал, похвалил и орлами назвал.

– А не видали ли вы орёлики, не происходит ли чего вокруг такого, необычного?

– Да а что тут у нас необычного может быть, – говорит смелый Левко, – мы тут все друг друга знаем, у нас только Боря, бабкин козёл, интересный может быть.

И хохочут.

– А что за такой интересный козёл? – спрашивает генерал.

А ребята хохочут да рассказывают, какой он смешной: увидит людей и бежит в чащу непролазную, прячется, блеет оттуда, а бежит так уморительно, не как козлы, а вот будто собака или человек, что на корточки встал.

Ну умора!

– А ещё, – говорят, – будто видели, как бабка папиросы курила сама и козлу давала, но это уж совсем брехня какая-то. А парнишки, что видели, клянутся, что как есть правда.

Вроде бабка сидела очень даже ровно. И курила сама, и Борьке давала.

– Ну это уж совсем брехня, – говорит Левко, – все знают, что бабка столетняя, она прямо сидеть не может, да и куда ей курить… Виданное ли дело, чтобы баба курила.

– Да, – задумчиво говорит генерал, – то и правда умора.

– А вы знаете что, ребятки, возьмите нас с собой на козла посмотреть, такого смешного. Только так, чтобы он нас не увидал, можно это сделать? А то к вам-то уже привык. А нас, поди, забоится, поди, не захочет свои фокусы показывать.

Сговорились на второй день.

Пришли ребята, а генерал со своими уже в какой-то простой одежде одетые. Вот пошли, спрятались и сидят, в самой чаще.

А Левко с ребятами пошли смотреть бабку с Борей, они в одно время ходили – ел козёл будто по расписанию.

Ну ребята и вышли им навстречу, на тропинку-то. Козёл как заблеет, как рванёт в чащу бежать, бабка на парней замахнулась.

В этот момент крики, вопли и будто стреляют, что ли, в самой чаще.

Бабка повернулась, да каааак побежит по тропинке скачками, юбки задрала, а ноги-то у неё в ботинках мужских.

Ребята встали и рты открыли, а Левко как рванёт следом за бабкой, и ещё двое с ним.

Бабка на ходу юбки скидывает, бежит, ребята ей наперерез.

Левко исхитрился, да как прыгнет на ту бабку-то, а она кааак даст ему ногой в пах, тут откуда-то солдатики повыскакивали и успели скрутить старуху.

И вовсе это не старуха была.

– А кто же, деда?

– А был это самый настоящий шпион, что собирал секретную информацию около военной части и передавал на ту сторону через своего козла.

Только это не козёл был, а человек – сверху шкура козлиная надета была, а он, говорят, весь был обмотан проводами и передатчиками.

Вот и убегал тот козёл от людей, чтобы не увидели, что не настоящий он.

– Вот это даааа, деда! Неужто это правда?

– А кто его знает, ребятки, правда или нет, но тогда и правда много шпионов ловили.

Целый вечер ходили ребята под впечатлением от дедова рассказа.

– Деда, а ведь правы оказались те ребята, которые видели, будто бабка курила и козлу давала курить!

– Ну выходит так.

– Деда, а теперь есть шпионы?

– Нее, теперь нету их.

– Эх жаль…

– Деда, а ты нам покажешь, где эти шпионы ходили? А куда их дели потом? А Левко наградили?

– Ну их увезли, да. А что показывать? Вон там, за дубровой и ходили.

Левко-то? Наградили, кашей от пуза накормили и сапоги подарили…

* * *

– Виктор, твои пострелята?

– Мои, дед Егор, а что такое? Ты где их взял? Мы с бабкой уже всё обходили, ищем их.

– Да козла моего мучили, за дубровой я его вон привязал, а они его, засранцы, курить учили.

– Чего?

– Деда! Деда! Мы просто проверяли, настоящий козёл или шпионский!

– А махорку где взяли, заразы такие?

– Баба Дуня дала, она настоящая бабушка, не шпион. Она нам дала махорки, чтобы мы проверили козла, потому что кто-то шпион, – и ребята многозначительно посмотрели на деда Егора.

– Я вам дам шпиона, пострельцы такие, ну надо же. Виктор, прекращай байки рассказывать, третье поколение детей козлов моих курить учит…

— Вот как только не стыдно таким а? 10 часов утра, а уже нализалазь, а ещё девушка.

Будто бы сквозь вату Марина услышала голоса немолодых женщин. Попытка повернуть голову отозвалась резкой болью в шее, видимо Марина здорово протянула лёжа на холодной кладбищенской земли. Застонав от боли она слегка приподнялась на руках. Взгляд девушки упёрся в овальную фотографию с которой на неё горько поджав тонкие губы строго глядела немолодая женщина.

— Бабушка родная моя, милая бабушка Люба, как же мне тебя не хватает, — и вновь слёзы горячими, солёными ручейками заструились по её впалым щекам.

Марина никогда не думала, что в человеке может быть столько слёз. В последнее время она только и делало, что плакала.

Любопытствующие пожилые женщины подойдя ближе к Марине наконец поняли, что молодая женщина, которую они приняли за пьяницу совершенно трезва. Марина вновь обессилено упала на землю, проваливаясь в небытие. Пожилые женщины засуетились, стали думать, что делать. Одна из них предложила вызвать потерявшей сознание посреди кладбища скорую помощь.

— Ну, ты что говоришь Марфа, какая тебе на кладбище скорая? Они и так то не спешат на вызов, а на кладбище так, точно не приедут. Да ещё и в нашу дыру, — проговорила одна из пожилых женщин одетая в тёмно-зелёный костюм со старомодным принтом в огурчик.

Подругу поддержала вторая пожилая женщина:

— Да какая у нас тут в посёлке скорая, скорее неторопливая, чем скорая. Пока доплюхает до нас из райцентра, сто раз помереть можно.

Марфа не обращала внимание на кудахтанье подруг, прищурив глаза она пыталась понять, кто это молодая незнакомка. И как раз в этот момент Марина начала приходить в себя. Она безуспешно пыталась подняться с могильного холмика. У марины жутко кружилась голова. Слегка приподнявшись она вновь валилась на заросшую травой могилку.

— Ох, что-то совсем плохо бабе, руки не держат, — запереживала одна из женщин схватившись за сердце.

Марфа не сильно толкнула в бок говорившую:

— Да это же внучка покойной докторши, Маринка. Та, что в город уехала. Чего стоишь? Пошли помогать.

Пожилая троица двинулась в сторону могилки. Подхватив молодую женщину под руки с неожиданной для себя силой и ловкостью они поставили Марину на ноги. У неё вновь закружилась голова, перед глазами поплыли кресты и могильные холмики.

— Кто из деревни в город бежит, тот к квёлым становится, — сказала Марфа.

Марине помогли дойти до широкой лавки вкопанный неподалёку от могилки.

— Маринка, помнишь меня? Мне покойая Любовь Ивановна массаж делала, денег не брала с меня, так я тебе шоколадки передавала. Марфа Алексеевна я. Помнишь меня? — женщина трясла за плечо Марину.

Со стороны казалось, что молодая женщина снова начинает терять сознание.

— Помню бабушка Марфа, помню, — еле слышно проговорила Марина.

Марфа по-доброму рассмеялась:

— Вижу, что вспомнила. Ты маленькая, букву ф не выговаривала, Марой меня звала. Давно приехала милая?

Марина вытащила из кармана старенький кнопочный телефон, когда она увидела время и дату, она удивилась:

— Вчера приехала и сразу сюда к бабушке, выходит я на кладбище спала.

Марфа всплеснула руками:

— Да как же ты умудрилась на кладбище заснуть?

Прежде чем ответить Марина сделала глубокий вздох, чтобы успокоиться:

— Сама не знаю, как так вышло. Приехала засветла, поговорила с бабулей покойной, поплакалась ей. Потом траву на могилке стало рвать, а после очень светло стало и вдруг я бабушку увидела… Подошла она к мне, глядит на меня так, будто бы сказать что-то хочет, да не может. Долго стояла около меня, а потом начала отдаляться, а затем и вовсе исчезла. Ну, а потом я ваши голоса услышала и очнулась…

— Немного ты травы нарвала, — кивнув на заросшую могилку покачала головой приятельница Марфы, за что получила ещё один тычок от неё.

— Молча Нинка, ты что не видишь человеку и так плохо, — баба Марфа указала на Марину, которая вновь срывалась на плач.

Затем Марфа повернулась к Марине.

— А ты не реви зря. Сон это был, сновидение. Ну-ка, выпей лучше.

Пожилая женщина принялась рыться в объёмной самодельной сумки сшитой из грубой, тёмной ткани. Достав из самодельного баульчика бутылку церковного кагора старушка извлекла вместе с ним пару пластиковых стаканчиков.

— Шли поминать мужа моего Фёдора покойного, да на могилке родственников надо было прибрать. Да видно не судьба это сделать сегодня. Тебя вот встретили, куда уж теперь. Ну всё, не плачь. Не бросим тебя милая.

Марина подняла заплаканные глаза и уставилась на стаканчик с бурой жидкостью протянутой ей бабушкой Марфой затем она сделала то, что никто не ожидал. Резко выбросила вперёд руку Марина и выбила стакан из её рук.

— Ты чего девка? Что за фокусы? К тебе люди с добром, а ты вон как, — недовольно протянула молчавшая до сих пор третья из компании пожилых женщин.

— Да ладно тебе Рита, не ругайся. Маринка всегда хороший девкой была. Значит есть причина, — заступилась за неё Марфа.

Марина вытерла слёзы и виновата взглянула на пожилых женщин.

— Я из-за этой дряни ребёнка потеряла, — молодая женщина кивнула на бутылку, которая продолжала сжимать в руках удивлённая Марфа.

— Вон оно как… Давай-ка доченька не темни, вижу что тяжело тебе на душе. Вот с этого места поподробнее расскажи. Какая беда с тобой приключилось? Поди легче станет на душе, — потребовала бабушка Марфа суетливо пряча початую бутылку обратно в сумку.

— Я расскажу, но мне бы поесть…

Услышав это женщина захлопотали и мгновенно на столике вкопанном возле скамеечки, на которой сидела Марина появились деревенские продукты. Марине радушно был предложен простой домашний провиант, которым бабульки планировали помянуть усопших родственников.

— Ешь милая, ешь. Вон какая худая, одни глазики остались.

Марфа слегка прикоснулась рукой к волосам жадно уплетающей за обе щёки домашнюю еду и погладила девушку по ним. Ей было искренне жаль Марину. Марфа знал её с раннего детства.

Прежде весёлая и беззаботная девчонка сидела перед ней в полной растерянности. Взгляд её был опустошён. Им казалось Марина больше не видела дальнейшего смысла в своей жизни…

Марину выгнали со съёмной квартиры и она не ела дней 5, а то и больше. Ночевать приходилось на вокзале, да и то, если повезёт. Патрульные активно гоняли с местного вокзала попрошаек и всяких личностей. Последние два дня перед приездом в родную деревню, где прошло счастливое детство и юность Марины, ей пришлось ночевать на самой верхней лестничной площадке многоэтажного дома. Соответственно вид у Марины был не ахти. Одежда была несвежая, волосы были спутанными. В общем выглядела она плохо.

— Вот уж не думала я, что ты станешь такой, — Марфа задумчиво пожевала губами тщательно подбирая слова.

— Какой такой, бабушка Мара? — горько вздохнула Марина.

Баба Марфа упёрла руки в бок и выдала на одном дыхании:

— На бомжиху похожец, вот какой. Спилась что ли в городе?

На глаза Марины навернулись слёзы.

— Я не пью, — тихо промолвила она.

Марфа ехидно прищурилась.

— Так сама же сказала по какой причине ребёнка потеряла. Разве нет или я что-то не так поняла? Не молчи, рассказывай, что произошло?

Всем троим пожилым женщинам было очень любопытно, что же за беда такая с ней произошла.

Потребность выговориться взяла верх над Маринкой. Облокотившись спиной об грубо струганную спинку скамейки Марина начала свой тяжёлый рассказ…

Ещё пять лет назад Марина беззаботно жила в деревне вместе со своей строгой, но любящей бабушкой. Любовь матери своей она не знала. Бабуля рассказывала лишь то, что мать уехала за рубеж и больше не давала о себе знать. Но Марина всегда интересовала эта тема. Видела у подруг были матери и отцы. Девочка просто не понимала, почему у неё нет мамы. Едва маленькая Маришка заводила разговоры на эту тему, как лицо бабушки принимало суровое выражение. Бабушка Люба всячески старалась избегать данной темы. Зато любящая женщина полностью заменила ей мать. Даже документы на себя оформила и Марина была записана на неё. Тёмная история с пропавшей матерью с каждым годом всё меньше и меньше интересовало весёлую и активную девочку.

Марина росла доброй и работящей. Бабушка звала её «моя гордость», а ей и правда было чем гордиться. Марина училась на отлично, прекрасно рисовала, занималась вокалом и танцам. Где её папа, Марина не интересовалась. Девочка считала, что раз папа не объявился, значит его совершенно не интересует, как живёт его дочь. Отца заменил военный пенсионер Андрей Тимофеевич, с которым в своё время сошлась её моложавая бабушка. Андрей Тимофеевич был старым служакай, его бывшая жена не выдержала постоянных переездов связи со службой мужа красивая, избалованная мужским вниманием. Такое положение вещей надоело и она быстро нашла ему замену в лице пожилого бизнесмена. Он не был связан с армией и службой, и это её радовало. Познакомилась она с ним случайно, просто забежала в кафе расположенная неподалеку от их воинской части, заказала чашечку кофе. Пожилой хозяин заведения не мог не заприметить эффектную даму, которая грустила глядя в окно.

Так получилось, что лейтенант ушёл в наряд женатым, а вернулся разведённым. Пока супруг был на службе, ветреная жена бросила его. В торопях бегало написала записку о причинах разрыва их семейной жизни. Мужчина долго не мог оправиться от такого предательства, разведясь с женой Андрей перестал доверять всем женщинам. Исправно неся службу он прожил всю молодость и зрелые годы бобылём. Выйдя в отставку пожилой подполковник купил домик в деревне, там-то он и встретил строгую докторшу, в которую влюбился без памяти.

Любовь Викторовна была не только внешне привлекательной женщиной. Она оказалась и хорошим другом. Симпатии были обоюдными. Поэтому вскоре Андрей Тимофеевич и Любовь Викторовна стали жить под одной крышей. Внучка Любы, весёлая и шаловливая Маринка не стала тому помехой. Дедушка Андрей воспринимал её не иначе, как родной внучкой. Пока бабушка была на работе отставной подполковник нянчился с непоседой, развлекал её рассказами о военном деле. Часто они пока бабушка была на дежурстве увлечённо строили модели кораблей до поздней ночи, играли в шашки и веселились. Это радовало Любу, ведь она видела, что Маринке не хватает отца. Но к счастью Андрей Тимофеевич сумел заменить его.

Марина всегда считала своё детство счастливым. Девочка не знала ни в чём нужды и не была обделена любовью. Смерть бабушки была для Марины, как гром среди ясного неба.

Будучи женщиной на пенсии Любовь Викторовна активно работала в больнице. Однажды придя домой с ночного дежурства легла спать и больше не проснулась. Бабушка Люба умерла во сне от сердечного приступа. К тому времени Марина отметила своё совершеннолетие. Андрей Тимофеевич рассудил, негоже молодой девушке прозябать в деревне. Старик считал, что названной внучке необходимо получить образование, чтобы в дальнейшем работала по выбранной профессии.

— Деревня для молодых унылое болото, ни развитие, ни общения. Застой в общем, — говорил Андрей Тимофеевич провожая Марину на станцию.

Но оказалось, что полученных в школе знаний мало для того, чтобы поступить в медицинский. Девушка провалила вступительные экзамены, но Андрей Тимофеевич утешал неудавшуюся абитуриентку, пророчил ей будущее врача.

— Главное не вешать нос, ещё поступишь. Я буду тебе деньги высылать, а ты занимайся усердно, ходи на курсы подготовительные и готовься поступать на следующий год.

Но тех денег, что высылал дед Марине не хватало для жизни в городе. Поэтому она устроилась работать официанткой в ночной клуб. Работа была удобна для будущей студентки. Днём Марина занималась, посещала курсы, а ночью работала. Данная работа была и по душе. Музыка, весёлые молодые люди с беззаботными лицами — это вселяло в неё надежду на будущее. Марина мечтала, что когда-то она также будет отдыхать и плясать. Ну а пока девушке приходилось бегать по залу с разносом.

Там же на работе она познакомилась симпатичным парнем Сашей. Поначалу них были дружеские отношения, но довольно быстро переросло в любовь. Когда результат их бурного романа нельзя было скрыть под свободной одеждой, Саша павёл Марину знакомится со своей мамой. Рассерженно поцокав языком Анна Васильевна смирилась с выбором сына, хотя не была в восторге от беременной невестки. Свадьбы конечно не было, лишь роспись в ЗАГСе.

— Живот то на нос невесте лезет, какая может быть свадьба? Не позорьте меня на весь город. Распишитесь по-тихому и всё, — поставила точку в разговоре с молодыми людьми Анна Васильевна.

Так они и поступили.

Вскоре родился Артёмка. После рождения ребёнка марине казалось, что свекровь изменила к ней отношения. Малыш был здоровым и крепким на фоне остальных маленьких пищащих грудничков. Он выглядел настоящим богатырем. Вес новорождённого был четыре с половиной килограмма. Марину распирала гордость за себя и за сына. И даже после рождения внука свекровь перестала заниматься делами своей небольшой фирмы. Она не отходила от кроватки Артёма. Свалп все текущие дела бизнеса на управляющего.

— Всё же есть толк от деревенской крови. Какого богатыря мне родила, — хвалила она невестку.

Только вот Саша не разделял восторга жены и матери по поводу ребёнка. И ему надоело бодрствовать по ночам из-за детского плача, носиться по магазинам и аптекам в поисках пелёнок, распашонок, подгузников. Александр принялся за старое, вновь стал гулять по ночам в своё удовольствие. Новоиспеченному папаше не хотелось возиться с младенцем, точнее это занятие было неинтересным и скучным, а иногда даже сын его раздражал. По этой причине он приходил под утро и довольно часто пьяным.

Когда Марина работала в ночном клубе, там она подружилась с девушкой по имени Лилия. Она была дочерью обеспеченных родителей, но работала в ночном заведении, ведь там было полно парней, а мужское внимание она обожала. Лиля была ветреной, с легкостью заводила и разрывала отношения с противоположным полом. Тогда же Лилия первой положила глаз на Сашу и даже в начале обиделась на Марину, что та его увела якобы. Но быстро оттаяла, подойдя к Марине Лиля приобняла её и сказала:

— Сама вижу, что у вас всё серьёзно. Парней много, а подруга у меня одна.

Девушки продолжали дружить. Только вот после родов Марины виделись редко. Всё своё свободное время молодая мама посвящала ребёнку довольствуясь короткими телефонными разговорами. И вот во время одного из таких разговоров Лилия, как бы невзначай упомянула, что видела в ночном клубе Сашу. И как оказалось, после рождения малыша Саша снова стал постоянным клиентам. Повадился приходить туда почти каждую ночь. И так же Лилия добавила, что Саша частенько уходит не один, а в сопровождении какой-нибудь девицы.

После услышанного Марина попросила немедленно приехать к ней. Молодая женщина была в подавленном состоянии и хотелось, чтобы подруга была рядом, тем более она могла хоть что-то прояснить об этих похождениях её мужа.

Лиля не заставила себя долго ждать. Через 15 минут на пороге квартиры, где жила Марина стояла эффектно и стильно одетая девушка с ярко-красными волосами. Лиля чмокнула Марину в щёку.

— Привет подруга. Давно не виделись.

Не дожидаясь приглашения Лиля прошла в детскую комнату, подошла к кроватке Артёма. Малыш гулил, задирал ножки и ручки.

— Забавный, — с улыбкой одобрила действуя ребёнка гостья. — Привет бутуз, давай знакомиться.

Девушка щёлкнула застёжками стильной сумочки извлекая из её перламутровых недр яркую погремушку. Малыш заулыбался в ответ смешной тёте с красными волосами и вдруг его маленькая щекастое личико исказило жалобную гримасу неожиданно для Лилии. Артём отчаянно заплакал. Отпрянув от кроватки Лилия посмотрела на Марину.

— Колики, — взяв на руки малыша, коротко сказала молодая мама.

Лилия озадаченно наморщила лоб:

— И что делать?

Марина ответила, что малышу необходимо дать лекарства и погладить животик.

— А долго это у них, ну колики эти? — продолжала интересоваться Лилия.

Марина на секунду перестала качать малыша. Красноречиво взглянув на плоский и подтянутый живот Лилии с улыбкой спросила:

— А ты случайно не того? Что то ты так активно интересуешься.

Лилия сделала удивлённое лицо.

— Я нет. Подруга рановато мне я пока. Хочу наслаждаться свободой.

Пока марина занималась ребёнком Лиля со скучающим видом рассматривала семейной фотографии висящие в рамочках на стене.

— Это что, Сашка маленький? — палец Лилии ткнул в изображение щекастого карапуза.

Не отрываясь от своего занятия Марина расеянно кивнула.

— Забавный, — тихо протянула Лилия.

Когда артемка успокоился и уснул, Марина бережно перенесла его в кроватку.

— А чем кормишь его? Какой фирмы питание покупайте? — шёпотом спросила Лилия.

Марина выпрямилась и тихонько прыснула:

— Ой Лилька, что-то ты темнишь. Я за тобой не замечала особой любви к детям. Ты точно не беременна?

Даже не ответив на вопрос Лилия сердито отвернулась. Желая как-то сгладить ситуацию Марина дотронулась до неё:

— Да ладно тебе, не дуйся. Захочешь, расскажешь.

Лиля проговаривая слова по слогам ответила:

— Я не бе-ре-ме-нна-я!

Марина предложила перейти к интересующему её вопросу.

— Ну вот сама посмотри, — палец подруги забегал по экрану смартфона.

Склонившиеся через её плечо Марина едва не вскрикнула от неожиданности, увидев снятые подругой кадры.

Пьяно улыбаясь с экрана смартфона на неё глядел Саша и какая-то незнакомая брюнетка. Причём девушку её муж обнимал так, будто между ними бурный роман. А Лилька постаралась на славу. Подобных компрометирующих кадров на её телефоне было много.

Едва сдерживая слёзы Марина двинулась на кухню. Она чувствовала себя униженной и разбитой. Открыв дверцу шкафа Марина достала оттуда полупустую бутылку ямайского рома. Коронным блюдом её свекрови был ромовый десерт. Молодая женщина плеснула остатки в тяжелый литой бокал, который осушила залпом на глазах у ошарашенной подруги.

— Маринка, ты чего? Ты же спиртное никогда не пробовала, — Лилия попыталась отнять у подруги бутылку. — Тебе же нельзя, ты же грудью кормишь. — Лилия повторила попытку.

Закрыв поплотнее двери, чтобы не разбудить спящего сына, Марина дала выход переполнявщим эмоциям.

— Не кормлю я грудью, у меня давно молоко пропало. С тех пор, как Сашка загулял, — из глаз обманутой женщины покатились слёзы. — Я больше не буду терпеть его загулы, разведусь с ним. На квартиру уйду и Артёмку заберу, — сквозь слёзы прошептала Марина.

Лилия привлекла к себе плачущую подругу, обняла её и твердо сказала:

— И правильно, чем каждую ночь отращивать рога, лучше быть свободной, а потом найти того, кто не будет тебе изменять. Маринка, всё у тебя будет хорошо. Не позволяй о себя ноги вытирать подруга.

Мельком взглянув на серебристый холодильник Марина вздрогнула и отстранилась от Лилии. Ей показалось, что зеркальный металлик отразил торжество в её глазах. Она перевела взгляд на Лилию, а подружка стоял опустив голову всем своим видом выражая сочувствие.

«Слава богу, показалось,» — подумала про себя Марина тогда.

Не так давно полученные детские деньги оказались весьма кстати. Марина не стала терять времени после ухода Лилии, полная решимости женщина принялась обзванивать арендодателей сдававших недорогое жильё. Удача была на её стороне, третье объявление по счёту оказалось отличным вариантом во всех смыслах. Хорошая транспортная развязка, детский сад неподалёку, магазины рядом с домом. Арендодательница была на месте. Женщина предложила прямо сейчас просмотреть квартиру. Недолго думая Марина собрала свои немногочисленные вещи и крохотные вещички сына, сложив всё в большой чемодан на колесиках, она вызвала такси.

Место было хорошим, но сама квартира желала лучшего. Интеллигентного вида женщина встретившая Марину на пороге дома сдавала жильё оказывается покойной бабушки. Стены были оклеены пыльными, старыми обоями цвета пожелтевшей листвы. В кухне и ванной комнате местами отсутствовал кафель, горелки на газовой плите можно было зажечь лишь при помощи пассатижей. Заметив, что увидев обшарпанную халупу квартиросъёмщица колебается в выборе, арендодательница ещё больше понизила сумму. Цена за аренду теперь выглядело совсем мизерной. Марина не стала раздумывать, комфорт не имело особого значения. Не спуская сына с рук женщина поставила подпись на договоре, но толком его не прочитала.

Распаковав вещи и накормив проснувшегося Артёмку она набрала номер свекрови. К великому удивлению Марины, свекровь совершенно спокойно выслушала её сбивчивый рассказ об изменах сына.

— Немудрено дорогуша, что Сашка от тебя загулял. И лосю было понятно, что вы не пара, — примерно такими были слова сочувствия услышанные Мариной от Анны Васильевны.

И после неприятного разговора Марина отказалась давать свекрови новый адрес, но та особо не настаивала, пожелав напоследок невестке хлебнуть горя на вольных хлебах.

Минут через пять после разговора с Анной Васильевной телефон вновь заиграл. Это звонила Лилия взволнованным голосом. Подруга поинтересовалась, как у неё обстоят дела. Узнав о том, что подруга переехала Лиля присвистнула.

— Быстрый ты однако, диктуй адрес, я завтра выходная, приеду.

Продиктовать ей адрес и заодно и список продуктов, которые Лиля любезно предложила привести, Марина принялась за уборку. Сосредоточившись на мытьё полов и отскребания жира со старого кафеля молодая женщина старалась не думать о предательстве, которое оказывается ей только предстояло пережить. На душе было одиноко и слёзы не приставали катится по её щекам. Лишь глядя на сына она понимала, что не имеет права опускать руки. Она не одна и вопреки всем невзгодам обязательно справится.

На следующий день приехала Лилия. Обычно озорная и весёлая, в этот раз она выглядела сбудараженной и какой-то дёрганной. Нервными движениями она выкладывала продукты, болтала без умолку, говорила о свободе женщин и их равноправии с мужчинами. Затем Лиля извлекла из своего блестящего рюкзачка бутылку рома:

— Ну, давай подруга отметим твою свободу.

Марина принялась отказываться, но Лилия настаивала. Марина была благодарна ей за поддержку, за привезённые продукты, смеси и подгузники для малыша. Поэтому решила уступить:

— Ладно, давай только по чуть-чуть, — сдалась Марина.

За неимением рюмок ром был разлит по пластиковым стаканчикам, которые захватила с собой предусмотрительная Лилия.

— Ну, вздрогнули за свободу. Пить стоя! — бодро произнесла гостья.

Марине пришлось подняться, зажмурившись и стараясь не дышать она залпом выпила содержимое стаканчика. Ну, а Лилия решила выпить с выкрутасами, по-гусарски. И поставив шаткий стаканчик на сгиб локтя Лиля попыталась до него дотронуться, но ничего не вышло. Лёгкий пластиковый стаканчик опрокинулся и она вся облилась ямайским пойлом. Плюс небольшая лужица рома растеклась по кухонному столу. В кухне резко запахло алкоголем.

— Кажется я нашкодела, — виновата ойкнув сообщила она подруге.

— Ничего страшного, я вытру, — заплетающимся языком пробормотала Марина.

Она потянулась за тряпкой, но к её удивлению не только язык отказывался повиноваться, но и тело. Глаза вдруг заволокло туманом, поплыл стол и стены кухни заходили ходуном. Откинувшись на дермантиновую спинку старенького кухонного уголка Марина старалась навести резкость, но предметы расплывались всё сильнее, а руки и ноги отказывались повиноваться хозяйки.

— Что со мной? — пытаясь встать растерянно бормотала Марина.

Последним, что она запомнила, было озабоченное лицо подруги. Лилия деловито схватила свой смартфон и набрала чей-то номер, чтобы Марина не слышала о чём она говорит девушка вышла из кухни. И тут проснулся и заплакал Артёмка. Почти одновременно с криком голодного малыша раздался звонок в дверь, а спустя мгновение кухню заполнили какие-то незнакомые люди. До затуманенного сознания Марины доходили лишь обрывки фраз: ребёнок голоден, находится в опасной обстановке. Затем она в почти бессознательном состоянии слышала топот ног, часть людей выходили из кухни.

— Мать называется, смотри какая пьяная.

Какая-то женщина треплет её, но Марина вновь безвольно откидывается на спинку дивана.

— Всё спиртным провоняло, будем изымать.

Затем марина услышала голос Лилии:

— Да, она пьющая. Работала в питейном заведении и пристрастилась. Я работала вместе с ней. Пришла вот навестить, а она в запое.

То ли показалось, то ли нет, но Марина явно видела среди незваных визитёров ухмыляющиеся лицо Анны Васильевны.

Затем все уходят, а молодая женщина так и не найдя себя проваливается в глубокий, тревожный сон…

Лилька испарилась вместе с остальными…

Когда Марина пришла в себя в квартире было пусто. Во рту был странный, непривычный привкус горечи, но не от спиртного. Неужели подруга ей что-то подсыпала в алкоголь? Что это было?

Ноги держали плохо, пришлось продвигаться по стеночке. Кроватка Артёма было пуста…

Тихонько заскулила молодая женщина, в отчаянии пустилась на пол и зарыдала. Слёзы катились по её щекам от обиды предательства и унижения. Такого удара в спину Марина не ожидала. Она могла ошибаться в людях, которых считала близкими. Молодая женщина даже не догадывалась, что свекровь у которой подруга работала в органах опеки организовала изъятия внука. Подобно двум талантливым режиссёрам, свекровь и её подруга организовали этот адский спектакль, котором Марине было уготовано особая роль. Не догадывалась Марина и о том, какие мотивы двигали девушкой, которую она считала подругой. А всё было просто.

Лиля была беременна от её мужа Саши. Анна Васильевна была в курсе дела и очень радушно приняла новую кандидатку в невестки. Ещё бы, ведь её отец занимал нужную ей должность, породниться с ним означало помощь в продвижении бизнеса, который в последнее время шёл очень плохо. В отсутствии хозяйки фирма угасала на глазах…

Отобрав у Марины сына Анна Васильевна наняла внуку няньку, сама она тем временем пыталась восстановить утерянную репутацию фирмы, но это у неё плохо выходила. Свекровь Марины чувствовала, что без отца Лилии способного влиять на решение по тендерам поднять фирму не получится.

Первое, что сделала Марина, поехала в дом свекрови. Ей конечно же двери не открывали. Она кричала и стучалась до тех пор, пока не приехал наряд полиции вызванной Анной Васильевной. Составили протокол, что тоже было не в пользу матери желающий вернуть ребёнка.

А затем начались унизительные визиты по кабинетам с мольбой вернуть сына по разным инстанциям, но всё было без толку. Муж подал на развод, а свекровь упорно пыталась добиться лишение прав.

Находясь на грани отчаяния Марина выследила няньку гулявшей с её сыном. Она подбежала к коляске, но та стала кричать и звать на помощь. А потом на столе начальника полиции легло ещё одно заявление от свекрови. По её словам выходило, что Марина не совсем вменяемая и представляет опасность для ребёнка.

Так прошёл год.

Марина не жила, а существовала. Её мысли были заняты лишь тем, как вернуть малыша. Работу у неё постоянного не было, чтобы иметь возможность оплачивать аренду квартиры. Приходилось перебиваться случайными заработками. Затем на голову бедной женщины обрушилось ещё одно несчастье.

Марина прожила в съёмной квартире больше года, во время вносила плату за аренду, но однажды на её пороге возник незнакомый человек, который как оказалось приходился с сыном той самой интеллигентной арендодательницы. Он тряс перед Мариной документами, где стояла её подпись. Оказывается она не прочитав договор подписала, что в квартире было большое количество бытовой техники, которые там и в помине не было. Мошенник угрожал ей тем, что заявит в полицию. И чтобы этого избежать Марина отдала ему всё, что у неё было.

Оставшись без вещей и денег она пять дней ночевала, где придётся. Но самое странное было то, что Марина стала видеть во снах покойную бабушку. Во сне бабушка Люба смотрела на внучку с сожалением и сочувствием. Всё пыталась ей что-то сказать, но Марина не слышала слов. Губы бабушки шевелились беззвучно и во сне никак ей не удавалось сообщить Марине что-то важное.

После пяти дней скитаний по городу Марина решила поехать в родное село, чтобы навестить Андрея Тимофеича и поплакать на могиле женщины, которая заменила ей мать…

Когда Марина закончила свой печальный рассказ, женщины смотрели на неё с сожалением и вытирали слёзы на своих щеках. Марфа подошла к Марине и прижала её к своей груди, а та расплакалась чувствуя тепло и доброту от доброй бабушки Мары.

— Ох и досталось тебе горемычная. Поплачь, поплачь доченька. Плач милая, слёзы душу очищают, — Марфа нежно погладила Марину по спутанным волосам.

Утерев слёзы бахромой платка баба Нина предложила подвести Марину до дома на своем стареньком Урале.

— А где же ваш мотоцикл? — Марина огляделась вокруг, но его не увидела.

— Так перед кладбищем оставили, негоже мёртвых ревом мотоцикла тревожить милая, — сказала тяжело вздохнув пожилая женщина.

До дома Марина ехала с комфортом. Худенькая фигурка Марины легко поместилась в коляску вместе с бабушкой Ритой. Бабушка Нина лихо управляла мотоциклом, а Марфа сидела позади неё.

С замиранием сердца Марина ступила на порог родного дома. На встречу вышел Андрей Тимофеевич. Марине стало нестерпимо стыдно за то, что она больше года не являлась в родные места. Она много раз пыталась дозвониться до деда, да только безрезультатно. Андрей Тимофеевич поведал, что случайно уронил мобильный телефон в колодец. Хотел было поехать в город, чтобы внучку искать, которая была для него самым близким человеком на всей земле, да сердце прихватило. Вот всё это время он провёл в военном госпитале восстанавливая здоровье.

Ближе к вечеру придя в себя и отдохнув Марина поведала деду всё, что с ней произошло. Слушая печальный рассказ Андрей Тимофеевич хмурился, когда Марина упомянула о снах в которых к ней приходила бабушка. Затем Андрей Тимофеевич молча вышел из кухни и вернувшись он подал ей раскрытую тетрадку, а на развернутом в нужном месте странице почерком покойной бабушки был выведен чей-то адрес и фамилия.

— Елена Петровна Стриженова, — задумчиво прочла Марина, — дедушка, а кто это?

Андрей Тимофеевич тяжело вздохнул:

— Мариночка, я попрошу у тебя принять то, что я тебе поведаю. Спокойно выслушай меня дочка. Это фамилия и адрес твоей родной мамы. Покойная Люба не была тебе родной по крови. До того как устроиться работать в районную больницу Люба жила в другом посёлке, работала там в местном доме малютки. Когда тебя привезли, после отказа родной мамы, Люба было на смене. Она влюбилась в тебя с первого взгляда, а когда на руки взяла, то не собиралась более отпускать… — Андрей Тимофеевич смахнул выступившую слезу. — Так вот Любаша рассказала, как ей пришлось нелегко, чтобы тебя удочерить. Тогда она была уже не молода. Детей своих не было и чтобы тебя не дразнили подкидышом, и не вызывать подозрений у соседей она решила всем говорить, что является твоей бабушкой. Ради этого даже сменила место жительства и рабочое место естественно. Она очень тебя любила. Любовь Викторовна твоя приёмная мать, наверное поэтому и приходит к тебе во сне, чтобы открыть именно эту тайну.

Старик задумался, затем хлопнул ладонью по столу.

— Думаю я поступил правильно, рассказал тебе правду. Я уже стар, помру скоро. Не хотел унести эту тайну с собой, вдруг тебе улыбнётся удача разыскать биологическую мать. Может быть в ней проснётся совесть, да поможет тебе, не оставит…

Услышав его слова Марина испуганно замахала руками, но Андрей Тимофеевич сделал жест рукой:

— Ты погоди ручками махать. Выслушай, когда я помру никого у тебя из родных не останется. Всяк сироту обидеть может. Думаю ты поняла это. Тебе нужно постараться отыскать, её кровь ты ведь, не водица. Может быть причины были, поэтому и оставила тебя в роддоме, а я пока за свои связи подёргаю, чтобы постараться вернуть тебе сынишку, которого у тебя отобрали обманом.

Марина лишь рассеяно кивнула, она была огорошена известием о своём удочерении. Послушав прожившего жизнь человека, которого она всегда считала своим дедушкой, Марина в полной растерянности и с тяжёлым сердцем поехала по указанному адресу, прижимая к груди пожелтевшую от времени тетрадку. Замиранием сердца молодая женщина нажала на дверной звонок. Дверь ей открыл моложавый, подтянутый мужчина в модном спортивном костюме. Несмотря на его моложавость, было видно он в возрасте, ведь волосы мужчины щедро посеребрила седина, а вокруг тонких губ залегли горькие складки.

— Вам кого? — приятным баритоном осведомился хозяин квартиры.

— Я разыскиваю Елену Петровну Стриженову, — запинаясь от волнения пролепетала Марина.

Мужчина нахмурился, но справившись с собой спокойно произнёс:

— С кем имею честь разговаривать? Вы из полиции?

Марина смутилась ещё больше.

— Нет я не из полиции, я ищу свою мать.

— П как зовут вашу матушку? — поинтересовался мужчина.

— Елена Петровна Стриженова.

Её ответ явно озадачил мужчину, осматриваясь в лицо молоденькой визитёрши мужчина прищурил глаза, а потом тихим голосом произнёс:

— Проходите в дом.

Он немного отстранился пропуская гостью. Оказавшись просторной квартире Марина представилась. Сбивчиво и кратко объяснив цель визита молодая женщина в ожидающе уставилась на хозяина квартиры, но тот почему-то с ответом медлил.

— Эта женщина когда-то была моей женой. Когда она была беременной, мы сильно поругались. Она рассердилась на меня и ушла в ночь. Я тоже был порядком зол и не пошёл её искать. Она ничего с собой не взяла, ушла в чем была. Я решил, что она пошла к матушке, которая жила в соседнем подъезде, но оказалось она не появлялась у неё. Елена, пропавшая без вести, судьба её не известна. Если вы аферистка, то вполне можете быть моей дочерью, — мужчина улыбнулся, а глаза его заблестели от выступавших слёз, — чтобы выяснить это раз и навсегда, я вам даже гостиницу оплачу, а завтра мы сдадим тест ДНК, чтобы подтвердить или опровергнуть наше родство. — Мужчина протянул ей свою твёрдую, крепкую ладонь. — Будем знакомы, меня зовут Георгий Анатольевич Стриженов.

Всю ночь Марина не сомкнула глаза. Наутро приехала в назначенное время в клинику для проведения анализа. На пороге той самой клиники ждал Георгий. Улыбнувшись увидев Марину у крыльца мужчина с облегчением выдохнул:

— А я боялся не приедешь. Очень надеюсь, что результат будет положительным и у меня появится дочь.

Марина улыбнулась пытаясь скрыть своё волнение…

Тест ДНК конечно же подтвердил родство Георгии и Марины. Мужчина не сдерживал своих эмоций. Он просил у дочери прощения за глупую ошибку, которую совершил в молодости, ведь гордыня тогда помешала ему остановить супругу и много лет он жил в полном неведении.

Затем Георгий узнал, что у него ещё и внук есть. Марина также поведала до каких грязных игр опустилась её бывшая свекровь. По иронии судьбы оказалась, что Анну Васильевну Георгий знает, её компания является мелким субподрядчиком с которым работает Георгий Анатольевич. Отец Марины был в курсе того, что фирма её свекрови находится на грани банкротства.

— Я верну Артёма, даже не сомневайся. Фирма Аннв зависит от моей компании. Поверь дочка, теперь я никогда и никому не позволю тебя обидеть и все виноватые в твоих делах понесут заслуженное наказание.

Не медля ни дня Георгий начал действовать. Отец позвал жить марину к себе в просторную квартиру, устроил на работу в свою фирму. Представил в опеку информацию о том, что у Марины нет финансовых и жилищных проблем. И также были собраны справки от нарколога и психотерапевта о том, что Марина полностью здорова и вменяема.

Георгий позвонил Анне Васильевне представившись отцом Марины. Мужчина потребовал забрать из полиции все заявления на его дочь, затем попросил по-хорошему вернуть внука. Взвесив всё за и против она согласилась, к тому времени она вдоволь наигралась в добрую бабушку, ей надоело возиться с малышом, который требовал особого внимания, тем более Лилия порадовала новоиспеченную свекровь ещё одним внукам. Анна Васильевна была даже рада тому, чтобы избавиться от одного орущего малыша в доме.

Когда Артёмка оказался на руках матери Георгий объявил Анне, что когда срок контракта подойдёт концу, он его разорвёт. Анна Васильевна пыталась пакостить бывшему партнёру, а он в свою очередь передал информацию другим компаниям о её нечистых делах, что привела в фирму Анны Васильевны карах.

У Марины началась новая жизнь. Всё свободное время она проводила в заботах о сыне. Женщина наконец-то почувствовала себя счастливой. Отныне у неё была интересная работа, руководящая должность на которой она великолепно справлялась. Её отец оказался честным, принципиальным и порядочным человеком. Дом полная чаша, сын подрастает, чего ещё желать.

Андрей Тимофеевич категорически отказывался перебираться в город. Он был рад за то, что его названная внучка нашла родного человека по крови. Теперь он был спокоен за её дальнейшую судьбу. Георгий поблагодарил Андрея Тимофеевича за то, что тот поведал тайну покойной Любы. Марина с Артёмом почти каждые выходные навещали дедушку Андрея, чему он был несказанно рад и благодарен внучке. Также Марина отвела отца на могилу бабушки Любы. Молодая женщина поблагодарила бабулю за то, что она искренне любила её, заботилась и делала всё, что было в её силах, лишь бы Маринка ни в чём не знала нужды. Георгий в свою очередь также мысленно поблагодарил женщину, которая правильно воспитала его дочь, которая подарила ей столько любви и внимания, что она даже на миг не могла подумать, что не родная ей бабушка.

Мара и её подруги узнав, какие изменения произошли в жизни Марины искренне порадовались за неё, а бабушка Люба теперь приходила к марине во снах и всегда улыбалась ей.

Прошло немного времени. Красивая и уверенная в себе жизнерадостная Марина шла по коридору офиса. Столкнувшись с высоким незнакомым блондином женщина упустила папку с бумагам,и которые рассыпались по всему коридору. Извинившись мужчина принялся торопливо собирать разбросанные документы. Увидев перед собой милую, молодую женщину он представился:

— Я Алексей. Простите мне мою неосторожность.

Марина выдавила из себя улыбку, ведь она была сосредоточена на папке и документах, аккуратно складывая их. Когда она взяла в руки последний лист ужаснулась, недосчитавшись одной важной ведомости. Марина едва не разрыдалась, ведь столкновение произошло около лесистого пролёта, видимо именно этот архиважной листок слетел вниз. Такого Алексей не могут допустить и чтобы красивая женщина не расстраивалась, он поспешил её успокоить и пообещал найти документ. Алексей обежал все семь этажей, а вернувшись довольно улыбался. Мужчина победно потряс над головой найденную ведомостью, заставив Марину наконец-то улыбнуться. Затем был обед в ближайшем кафе.

Вот так начинался новый этап в жизни Марины. Цветы без повода, комплименты, долгие телефонные разговоры по вечерам. Если обжечься на молоке, начинаешь дуть на воду. После неудачного брака Марина панически боялась новых отношений. Но как-то она увидела, как весело и задорно Алексей изображает перед её сыном дикого мустанга. Глядя, как дядя весело брыкается ногами малыш хохотал и радостно хлопал в ладоши.

— Ещё покажи, ещё.

Алексей покорно раз за разом повторял трюки мустанга. Марина подумала, что вот так вот притворяться невозможно. Было понятно, что игры с ребенком доставляют видимое удовольствие молодому мужчине, казалось что Алексею никогда не надоест изображать мустанга, чтобы доставить радость сыну любимой женщины. Глядя на эту забавную картину Марина сделала выбор и снова разрешила себе любить.

Саша, Лиля и Анна Васильевна больше никогда не появлялись в жизни Марины, чему она была несказанно рада. Теперь Марина была счастлива по-настоящему. Её окружали родные и любимые люди: сын Артёмушка, дедушка Андрей, отец и любимый мужчина Алексей. Любовь, взаимопонимание и благополучие поселились в жизни Марины навсегда. Она была любима и желанна, а рядом около сильного, доброго, порядочного мужчины, как Алексей она чувствовала себя, как за каменной стеной, ведь такой мужчина никогда не обидит и не предаст, такой мужчина просто не способен на низкие поступки. В этом Марина была уверена на все сто. Находясь в атмосфере любви и добра среди родных и близких людей Марина чувствовала себя по-настоящему счастливой, о большем она и мечтать не смела…

-Здравствуй Маша.
-Здравствуй Семён.
Она стояла прислонившись к воротине своего дома. он присел на лавочку у ограды.
Мария смотрела на невысокого худого страичка, с красными слезящимися глазами.
-Как ты, — спросил старик.
-Нормально, живу.
-Ну да, ну да. — помахал он головой, — а я вот вишь…вот, ну как- то так, ага…- старик горестно вздохнул.

-На побывку куда, или как? Твоих-то вроде никого уже нет.
Мать твою мы схоронили с сестрой твоей, Ниною. От тебя ни весточки не было, ничего.
Дом мать Нине подписала, она его Зареченским продала. правда ребятам выделила долю…

Старик внимательно слушал, наклонив голову, как грач, сидел нахохлившись.
-Нина -то тоже.
-Да, бог прибрал, а сын её где-то на Северах, он и не показывается, хотя я и приглашала, чё уж, племянник ведь, хоть и не кровный мне…
Раньше открытки хоть к праздникам слали, а теперь вот…Может и сгинул, кто его знает…
Никого не осталось…

Дед смотрел в землю красными слезящимися глазами, чертил круги и треугольники по земле палкой.
-А Тома с Мишкой как?
-Нормально. Тома в Москве, замужем, двое деток, Костя и Ангелиночка, оба с мужем работают, квартира, машина. На лето детей привозят, сами приезжают.
-Муж москвич?
-Чего?
-Я говорю из Москвы, мужик-то?
-А не, наш, Славки Пичугина парнишка, Володька
-Да ты что? Славки ? Пичугина?
-Да, старший…А Миша в Калининграде
-О как
-Да, тоже вот , собирается приехать, они с Володькой крышу на бане тот год переделали, а в этот хотят дом перекрыть, шиферу купила, Миша денег прислал, не женится пока…
Приезжал, с девушкой, славная такая, а вот не женится, рано говорит, а куда рано, сорок уже не за горами…
Глаза старика потеплели, морщины разгладились…

-А ты Маша всё хорошеешь, как посмотрю
-Да ну тебя, — женщина засмущалась, была она хороша, той женской взрослой красотой, когда молодость ушла с лица и тела, но оставила тонкий след воспоминаний о былой юности, во вздёрнутом носике, ярких губах, несмотря на возраст или чёрных бровях…
Тело уже не такое и упругое и сильное, как в молодости, но всё же стан с изгибами и всеми причитающимися выпуклостями мог ещё вскуржить голову какому- нибудь кавалеру.

Старик всё это прекрасно понимал.
Он вспомнил как любил, да-да, любил безоглядно и как мальчишка.
Она ведь тогда молоденькая была.

Он приехал к матери, после первого развода. Не пожилось им с Анфисой, оба взрывные, мятущиеся, что -то ищущие и ничего не находящие. Он горел одними идеями, она другими.

Он, воспитанный в деревенской семье, видел предназначение женщины в семье, в в детях, в можно так сказать в услужении мужу, в строительстве быта, в создании уюта.

Она же это всё напрочь отрицала, воевала с ним, кричала, била посуду, отстаивая своё право на жизнь такую, как она хочет…

Вот и приехал тогда в деревню, остудить пыл и мозг, подумать что делать и…влюбился.
Маша, она такая…
Цветочек нежный, ягодка — малинка, Маша — красавица, глаза, что небо, губы -бархат, руки как лебединые крылья…
Где уж местным женихам — юнцам с ним тягаться. Он красавец, цену себе знает, да и поговорить, это ни с пацанами о стишках каких, он про космос, про Королёва, про экспедиции, он горел этим, вот и покорил девушку.
Покорил он её, никто не нужен. Десять классов закончила как раз…

Мать её, тётя Пана, ходила к ним, с его матерью ругалась, к нему в ноги падала, не трожь девку, просила, Христом богом молю, отступись, не губи…У неё будущее есть, она умная, учиться поедет, учёной хочет стать, химиком, отступись прошу.

-Учёной, — посмеялся он тогда, ха-ха-ха, учёной. Виданое ли это дело, баба умнее мужика. Да у вас мозг -то намного меньше нашего, а я вот покажу всем, какой она учёной хочет стать…

И показал… Время ехать учиться, она же Мария -то поступила тогда, ну. А она матери сюрприз, мол тяжёлая я маменька…Ух что было, ух тётка Пана и рвалал волосы сбеб во всех местах.

-Убивец, -кричит, -разбойник, обманул ребёнка, обесчестил…

Женились, Маша умница, волшебница. В руках всё горит, с Мишкой занимается,домом, он в колхоз пошёл работать, с председателем планы строят, как поливочную систему соорудить думают…
Тёща только всё извести его хочет, подговаривает Марию, иди мол домой, учиться поедешь, а я с внуком посижу.
Да только не учла, что он -то тоже не лыком шит, давай -ка дорогая, за дочкой сходим. а то семья какая-то не полная.
А Маша что? Маша ему в рот глядит…
Тёща в обмороке. Загубил дитя, причитает, жизнь сломал. а что он сделал? Что? Он счастливую ячейку общества создал…

У тёщи рот повело, окривела малость. А что спрашивается лезла? Живёт дочка, счастливо живёт, как сыр в масле катается, что женщине для счастья ещё нужно?
Вроде глаза потускнели у Марии, дак это просто, усталость…
А вот у него что-то тоска в груди, вспоминает свою бешеную Анфису, вот где чувства, вот где эмоции А маша? Ну что Маша…Пресная какая-то, Маша.

Только одно на уме,дети, быт, борщи да котлеты. Да и он что-то устал, ну не его это, какие-то поливальные системы, какие-то трактора, молотилки, дробилки, валовые надои, за чем ему это?

Небо, Гагарин, Королёв, экспедиции, стройки молодежные, вот это его, а не тут тухнуть…

Студенты приехали, стройотрядовцы, эххх там черноглазая Фаечка, ух девочка- умничка. Такая с любым парнем потягается, и умна и задорна, палец в рот не клади…
Уехали ребята осенью, и его сердце потянулось следом, смотрит на улетающих журавлей, и плакать хочется. Не его это жизнь, не его, чужую живёт, не свою.
Своя не такая, своя яркая, с эмоциями, а эта…

Домой идти не хочет, там жена с вечно благостной улыбкой и покорным взглядом , вечно чего-то хотящие дети и криворотая тёща, сычом смотрит…
Пришёл домой, что-то тишина…

А точно, к его матери ушли ну и ему пора, так лучше, без прощания…Он устроится там, а потом и семью заберёт, и они заживут! Эх как они заживут, не то что здесь, в деревне…Что здесь? Не развития никакого, ничего…

Он быстро кидает смену белья ещё кое-какие вещи в рюкзак и успевает на автобус, что ходит два раза в день, утром и вечером, чтобы уехать в райцентр…

Он строит планы, как заживут они с Марией и детьми весело и радужно. Маша простит его он ей в письме написал всё обстоятельно, всё разъяснил…Он стоит планы… До того самого времени, пока не встретит проводницу Катю.
И вот оно счастье.

Катя — Катерина. Вот это его, точно. Романтика, поездки по всей стране, форма опять же! всё как он мечтал.
И понеслось, закрутилось…
Десять лет, десять лет на колёсах.

Прощай Катя, прощай непонятная жизнь вагонная. Его зовут дальние дали и продавец Наташа, в детском мире, с двумя детками. Прямо как его кровиночки, про которых он ни на минуту не забывал…

Двадцать лет прожил, как своих воспитывал и вот…на тебе. Ничего его оказывается нет, всё Наташа детям подписала, болела она последние пять лет, он за ней пелёнки таскал, мыл, с ложечки кормил- поил…

А они…Вот мол дядька Семён, спасибо что за мамой последние дни присмотрел, вот тебе денег на дорогу и езжай куда хочешь, а мы наследники…
А куда ему…

Только к детям родным. Те то, не благодарные, он их как своих, а они…Подлые…
Ну ничего, родные примут, родные не откажут….А Маша, Маша, ах какая красавица, даром что под шестьдесят.

Поди не выгонит.Он что? Он и в уголке где -нибудь, всё же законный, между прочим муж законный вернулся…

Сидит старик, плечи пытается расправить, хмурит кустистые брови, покряхтывает
-Ты чего, Семён, никак в туалет хочешь?
-Чего?
-Я говорю кряхтишь, никак в туалет хочешь?

От зараза, смеётся. Глаза -то с хитринкой, ах какая женщина. И чего он дурак где-то ходил, что-то делал, вон какая красота своя, родная, Машенька- голубушка.

-Здрасти, Марья Гавриловна
-Здравствуйте мои хорошие, проходите в дом, я сейчас
-Дети какие-то, с цветами.
-Ученики мои, Семён, я же получила образование, мама помогла, вот учителем начальных классов всю жизнь, а это мои последушки…
Ну ты что зайдёшь? Или пойдёшь дальше? а то дети у меня, чаем попоить надо…

-Зайду…

Странно, поздравляют, желают чего то.

Сидят на веранде, и он в уголке уселся, чаю ему налили, пирог дали.
Ах ты боже мой, дак сегодня у Маши день рожденья. Ну точно, вон и ученики её, поздравлять пришли…
Прощаются, весёлые, довольные.
-С днём рождения, Маша.
-Эээмм, спасибо Семён конечно, но у меня в декабре, а сейчас июнь…
-А чего они тогда? Вон поздравляют, что-то там желают…
-Я на пенсию вышла, Семён. Отдыхать буду, хоть и уговаривали ещё набрать деток, но всё, устала…
-Здравствуй мамуль, бабуляяяя.
-Милые мои, хорошие…
-А кто это, баба, кто это там сидит?
-Знакомьтесь Тома, дети, это ваш папа и дедушка, вот как-то так…

Вечером шепчет дочка матери.
-Мамуль, зачем он тебе? Старик ведь, пришёл чтобы ты за ним трусы стирала? Пусть идёт где был.
-Ладно тебе дочка, куда же его…Тоже человек всё же…
-Мама! Ну мамочка! А дядь Коля приедет из санатория? Ты как ему объяснишь наличие этого родственника? Вы с дядей Колей столько лет вместе.Это он нас с Мишкой воспитал, а не этот, — кивнула небрежно в сторону комнаты, где сидел родной отец и наклонив голову набок смотрел на играющих детей.
Тома с Мишкой? Или нет? Или его дети? Большие, скоро в школу. Смотрит на свои руки, его ли? Старые, нет, это не его…Кто эта женщина? вроде на его Марию похожа, а вторая кто, та что постарше? Где он? кто эти люди….

И старик начинает тихонечко плакать, он забыл, всё забыл…
-Дедушка, не плачь, на конфетку…

Маленькая, солнышко. Деточка, дедушка, говорит. Ааа, это же внучка…Томина…

И старик плачет.
Про жизнь свою непутёвую, про Машину загубленную, плачет…

-Не переживай дочка дядя Коля в курсе, он и сказал оставить его. Некуда ему идти, как живого человека на улицу выгнать. Мы уж досмотрим. Заговаривается он, память теряет, плохой совсем.

Мише позвонила, вот тоже приедет, проститься с отцом. Это ты его не помнишь, а Миша помнит…

-Ох мама, какая же ты…Мамочка, как я тебя люблю, какое у тебя сердце большое.

А в окошко смотрит старик, смотрит на плывущие по небу облака, держит на руках девочку лет пяти и хохочет
-А вон смотри, смотри Машенька, самовар
-Деда, а что такое самовар?
-А это чайник такой, большой…

© Мавридика де Монбазон

Вы здесь

Почитаем? Завалинка.