Мои девочки рассказ читать

На Риту я всегда смотрел и смотрю снизу вверх. И хотя сейчас макушка её едва дотягивается до моего плеча, всё равно: снизу вверх.

Это потому, что она уже была и смотрела на белый свет, когда обо мне никто даже не помышлял: она – старшая сестра. И между нами всегда пропасть мудрости величиною в шесть лет.

Ровно посередине между нами есть ещё Марина. Но её старшей я никогда не воспринимал, ибо была она всегда едва заметной тенью, существовавшей рядом с Ритой. А когда в шестнадцать зачем-то полезла на чердак (Рита её послала), упала с лестницы и сломала позвоночник, то даже тенью быть перестала, а практически с Ритой слилась. На ноги уже так и не встала. А сделалась частью Ритиной жизни. Ну и моей, конечно. Но сами же понимаете: основная тяжесть этого горя лежала на плечах у старшей.

Произошло это ровно через месяц после того, как похоронили мы маму и папу. Рите тогда только-только исполнилось девятнадцать. А мама с папой сгорели. Пошли на свадьбу к каким-то дальним родственникам в соседнюю деревню. Свадьба была настоящая, русская, то есть, с песнями, плясками и морем разливанным горячительных напитков собственного изготовления. Перепились все. Особенно «небодрые» гости остались ночевать. Среди них были и наши папа с мамой. Ночью дом загорелся, выбраться никто не успел. Хоронили сразу двенадцать человек, включая молодожёнов и наших маму и папу.

Они, родители наши, друг друга любили, как сейчас я понимаю. И – очень. Ревновали один другого и наоборот. Периодически устраивали бурные сцены, во время которых случалось, что и нас поколачивали под горячую руку.

Ну, нам с Маринкой меньше доставалось. А Рите, как старшей, — щедро и от всей души. Когда кто-нибудь из родителей её наказывал, мы, маленькие, лежали на печи и плакали, потому что очень нам было Риту нашу жаль. Потом же, когда она, шмыгая носом, залезала к нам на печку, мы гладили её по плечу и голове и спрашивали:

— Больно тебе было

А Ритка наша храбрилась, хотя слёзы ещё ни в глазах, ни в голосе не просохли, и отвечала:

-Да лана, пусь! Вы-то как тута у меня Не перепугалися..

Итак, родители были очень заняты друг другом, и на нас ни времени, ни душевных сил у них уже не оставалось. Мы с Маринкой были на Рите, а Рита… с нами Рита была. Вот, значит…

После похорон родителей она ходила по инстанциям, плакала, просила. И нас с сестрой оставили дома, под её опекунством, а не отвезли в районный детский дом.

Вот и стали мы, стал быть, жить-поживать. Всё как у людей. Семья. Если не считать полного отсутствия родителей.

Я вырос, сходил в армию, а дома меня ждали сёстры… Ну, и Таня моя ждала. И дождалась. Когда мы с нею поженились, то говорили, будто это не мы с Ритой брат и сестра, а Таня – сестра Риты. Так уж они были похожи. Сейчас я понимаю, почему. Идеал женщины у меня в сознании был сформирован давно и предельно чётко. И идеалом этим была, конечно же, Рита. Вот и искал я для себя женщину, предельно на старшую сестру похожу.

Да и как же могло быть иначе! В детстве Рита дралась с соседскими, когда кого-нибудь из нас с Маринкой те обижали. Учила нас с Маришкой чистить картошку, чтобы было много и аккуратно, тоненько срезая шкурочку, чтобы всем хватило, и загулявшим родителям, которые придут с очередного праздника за полночь, тоже. Ходила в школу ко мне на родительские собрания, если папа с мамой «были заняты сильно». Уже после их смерти зарабатывала нам на жизнь, а потом разумно вела наше несложное хозяйство так, что мы, как мне казалось, ни в чём не нуждались. Когда я служил, то за Таней приглядывала, и, почувствовав, что та стала заглядываться на кого-то там ещё, «задружилась» с моей Таней ещё крепче и ни на шаг её от себя не отпускала вплоть до моего возвращения из солдатчины.

Теперь мы все живём в большом городе, куда Рита нас перетащила: мы с Таней и детьми всего в двух автобусных остановках от Риты с Мариной.

А тут, совсем недавно, звонит старшая мне по телефону и говорит: «Я, Серёж, здесь подумала и решила, что пришло и мне время замуж выходить. А то что-то я заневестилась совсем – сорок три скоро. Вы с Танюшкой к нам в выходные приходите, я вас с Толиком познакомлю».

И мы пришли. Маринка уже сидела в своём кресле-каталке в комнате за столом. Поманила меня к себе и шепнула: «Ты ничего не говори, если даже жених тебе – не очень, Риточку не обижай».

Вскоре «суженый-ряженый», «единственный и нежный», «судьбою посланный» моей сестре Толик явился. Нормальный такой Толик, всем женщинам (даже Тане моей) цветы принёс (а я, дурак, не догадался) и большой торт для всех. Сели, значит, за стол, знакомимся. Я за ним наблюдаю…

Говорит немного и по делу. Пьёт ещё меньше, и видно, что не притворяется трезвенником. От вопросов не уходит. Потом петь вместе со всеми начал. И поёт-то хорошо!..
Но вот… не нравится он мне, да и всё тут! И понять не могу, почему!! Просто – н е н р а в и т с я!!!

Когда уже домой шли, Таня моя взяла меня под руку, прижалась и спрашивает:

— Не понравился тебе Толик..

Ответа моего дожидаться не стала, а сразу же продолжила:

— В-и-и-жу, что не понравился. А знаешь, почему Вы же с ним как две капли воды похожи. Даже закуриваете и кашляете одинаково. Оно и понятно! А какого же мужчину Рита выбрать должна была Такого, как ты. Ну, а мы все, люди, то есть, оч-ч-ч-ень не любим своих копий. Это потому, наверное, что редко когда сами себе нравимся…

Автор:

Источник

Моя девочка

Наталья Шагаева

ПРОЛОГ

Солнце пробирается сквозь тонкие шторы, лаская ее своими лучами, щекоча ее нежную кожу на лице. Девушка слегка хмурит бровки, отворачивается от навязчивых лучей. Во сне она прекрасна. Светлые волосы разбросаны по подушке, несколько прядей упали на ее лицо, пухлые от моих поцелуев губки, слегка приоткрыты. Молочная кожа, бархатная и такая нежная, слегка покрасневшая от моих ночных ласк. Длинные реснички немного подрагивают. Она похожа на Ангела. Она и есть мой Ангел. Мой свет. Моя нежность. Да, она теперь мое все. И я четко понимаю, что теперь не выдержу без нее ни дня. Вот так просто, больше не смогу без этого безумия. И мне уже все равно кто нас осудит. Мы перешли эту черту. Жалею ли я? Нет. Разве можно сожалеть о том, что между нами было. Все, что я сотворил с ней этой ночью, было осознанно. Я осознанно предал, поступился всеми моими принципами и убеждениями. Не смог себя преодолеть!

А Ангел сладко спит, не зная, что я так и не смог сомкнуть глаз за оставшуюся нашу ночь. И что последнее время она виновница моей бессонницы. Всю ночь я гладил ее волосы, нежные плечи, спинку, прижимая к себе, вдыхая ее сладкий запах, смешанный с нашим безумием. Прокручивал в голове ее слова, признание, тихие стоны мне в губы. И чувствовал себя счастливым идиотом. И мне нравилось мое состояние. Нравилось вновь испытывать эту эйфорию, как когда-то. Нет. Я не смею ее сравнивать. Это невозможно, она такая одна. Неповторимая, нереальная, маленькая, и что бы между нами не произошло, все равно невинная девочка. Теперь моя девочка. Не отпущу ее. Не откажусь!

Я настолько ее утомил, что она не просыпается от моих передвижений. Я уже принял душ, оделся. Стоило бы ее разбудить. Мне нужно уже уходить. Но я не смею оставлять ее одну, уйти без объяснений и тревожить ее сладкий сон, тоже не смею. Ей нужно набраться сил. Я вымотал ее. Причинил боль. Но по другому было никак. Моя отважная девочка все стерпела, наоборот подбадривала меня, прося дать ей больше. Умоляла брать ее сильнее, чтобы чувствовать меня до конца. Откуда в неопытной девочке вся эта страсть?

Уже почти час я сижу в кресле, придвинутом к моей кровати, и наблюдаю за ней. Борюсь с желанием разбудить ее и не сорваться вновь, не зацеловать ее до изнеможения. А она как будто чувствует мои желания к ней. И дразнит, даже во сне. Поворачивается ко мне, неосознанно обнажает маленькую упругую грудь, демонстрируя нежно розовый сосок. Вызывает во мне очередную волну желания. Раскрывает свои розовые губки, бормочет во сне что-то невнятное и вдруг четко и громко зовет меня по имени, просит, чтобы я не уходил, обливая мое заледеневшее сердце кровью. На минуту, думаю, что она проснулась, подаюсь вперед, но нет, мой Ангел спит сладким сном, немного подрагивая во сне. Я здесь, моя девочка. Здесь. Как теперь я могу тебя бросить?! Я сам боюсь, что под тяжестью наших безвыходных, запретных отношений, ты не выдержишь и бросишь меня подыхать без тебя. Променяешь на молодых, пускающих на тебя слюни, молокососов. Хотя, что я несу!? Я ведь теперь тебя никому не отдам. Даже если ты и сама этого захочешь.

Спи мой сладкий Ангел. Я здесь, жду, когда ты откроешь свои нереально синие глаза. Глаза цвета насыщенного неба, темнеющие, когда ты злишься или грустишь. Синее бездонное небо твоих глаз, каждый раз снится мне по ночам. Да моя девочка, я тоже думал о тебе. Меня тоже безумно к тебе тянуло. Я просто сам себе боялся в этом признаться. А ты моя маленькая, оказалась смелее, честнее меня. В силу своей непосредственности, ты не пыталась с этим бороться. Ты сама не понимаешь, что теперь будет. Нас осудят, не поймут. Закидают камнями. Но мы должны держаться. Отбиваться. Я не дам тебя в обиду, моя хорошая. Отгорожу ото всех. Приму удар на себя.

Но… Черт! Почему наша гребаная жизнь не бывает без «но». Почему только прекратив надеяться, смирившись, и начав просто выстраивать свою жизнь по «госплану», как положено, как принято обществом, как у всех, ты встречаешь то, во что давно потерял веру. И только тогда на тебя обрушивается это невинное счастье с бездонными наивными глазами, обезоруживая своей искренностью и детской наивностью.

Телефон в мох руках в очередной раз вибрирует, возвращая меня в реальность. Впервые в жизни веду себя как настоящий мудак. Просто не отвечаю, не беру трубку. А Марина все звонит и звонит. Я представляю, что она уже себе надумала. Но я не могу. Просто не поднимается рука. Не умею я врать. И в тоже время не могу просто так взять и оборвать ей крылья. Безжалостно предать и растоптать надежду, которую сам дал. Забрать свои обещания про долго и счастливо. Растоптать не только ее доверие, но и ни в чем неповинного ребенка, который принял меня, и безоговорочно мне верит. Я и сам, до того как на меня снизошел мой Ангел, верил во все это. Как мне теперь смотреть им обоим в глаза? Какие найти слова? Я впервые предаю людей. Я просто не умею этого делать.

С чего начинают такие разговоры? С банального «Дело не в тебе. Дело во мне»? Мне нужно время. Немного времени. Мне просто надо попытаться найти слова, не такие жесткие и хлесткие. Кто бы объяснил, как это сделать мягче, не сломав никому жизнь. Где же ты раньше была, моя девочка? Почему ты не встретилась на моем пути, когда я был свободен? Но раньше ты была маленькая. Да и я любил другую. Раньше было не наше время. Оно настало только сейчас. Не вовремя. Как же все не вовремя!

Телефон вновь начинает настойчиво вибрировать. Смотрю на дисплей, на мигающее имя «Мариша», физически ощущаю, как внутри все сжимается. Стискиваю челюсть. И совесть грызет, съедая меня изнутри. Это ад. Невыносимый ад.

Перевожу взгляд на Лину, осматриваю ее нежное, красивое тело. Нажимаю на значок ответить, продолжая смотреть на погубившего меня Ангела. Оказывается, небесные создания могут убивать своей чистотой. Ломать и рушить устоявшиеся принципы. И разрушать судьбы людей.

— Да, — тихо отвечаю я, поднимаюсь с места. Выхожу из комнаты, прикрывая за собой дверь.

— Леша! Ты где? — голос взволнованный.

— Марин, — в горле ком образуется. И сказать ей нечего. А что говорят в таких случаях? Неприятности на работе? Или «Мне сейчас некогда, я перезвоню позже»

— Леша, Лешенька! У тебя все нормально? Боже, где ты!? Я немедленно приеду, — она в истерике. Я не отвечал всю ночь. Даже когда зашивался на работе, всегда находил минуту на ответ. Естественно она думает, что все это неспроста. Да Мариночка! У меня что-то случилось. У нас случилось! Случилась Ангелина. А как мне тебе об этом сказать? Как предать тебя!?

— Марина. Со мной все хорошо. Я приеду позже и все тебе объясню.

— Ты врешь мне. Я же слышу по твоему голосу, что у тебя что-то случилось. Леша, все это так на тебя не похоже. С тобой что-то происходит, уже давно. Ты последнее время сам на себя не похож. Не жалей меня. Расскажи мне, что с тобой. Поделись со мной, пожалуйста. Ты же знаешь, я во всем тебя поддержу, — нет Мариша. В этом ты меня точно не поддержишь. Мне придется тебя словами морально бить. Жестко и безжалостно. Я просто не знаю, как это сделать, чтобы никто не пострадал.

1

Даша протирала столы перед началом рабочего дня, расставляла салфетницы, когда увидела в окно съехавший с трассы огромный чёрный джип. Страшная и наверняка очень дорогая машина неторопливо затормозила у их заведения, заглушила мотор, погасила фары, и изнутри вышли двое высоких мужчин, очень представительного вида. Один темноволосый, в стильном сером пальто, чёрных брюках, другой абсолютно лысый, в кожаной куртке и джинсах. Статусность этих двоих и наличие у них больших денег чувствовались во всем — в их внешнем виде, осанке, движениях.

О чём-то переговариваясь между собой, мужчины направились к входу в небольшое одноэтажное строение, в котором вот уже несколько месяцев жила и работала Даша.

Девушка отчего-то вдруг сильно разволновалась. За все время, что она находилась здесь, такие гости в придорожном кафе не появлялись ни разу.

Заведение было скромным, бюджетным, рассчитанным на дальнобойщиков и обычных путников со средним достатком. А эти двое были словно из другой вселенной. И машина у них была, хоть наверняка и очень дорогая, но какая-то страшная. Даша раньше вообще таких никогда не видела.

Над входной дверью брякнул колокольчик, и двое мужчин прошли сразу к барной стойке, где натирала посуду Нина Михайловна — хозяйка. Грузная, ворчливая женщина, но в душе добрая, как казалось Даше, ведь именно она дала ей работу, еду и ночлег, когда девушка в этом всем так остро нуждалась. Денег, правда, не платила совсем, но Даше они и не нужны. Зачем? Ее ведь итак кормят, есть тёплая постель, и безопасность. Мужа Нины Михайловны все дальнобойщики знают, и никогда не позволят устроить беспредел в заведении его супруги.

— Добрый день, любезная, — поздоровался лысый мужчина с хозяйкой, а Даша отвернулась, усердно продолжая натирать тряпкой и без того уже чистый стол.

Пусть она и понимала головой, что находится здесь в безопасности, но в присутствии посторонних мужчин все равно чувствовала себя некомфортно, хоть и пыталась бороться с этими своими комплексами изо всех сил. Давалась эта борьба не всегда легко, но потихоньку девушка справлялась. Работа требовала того.

— Продай мне бутылку воды, желательно пятилитровую. Есть такие? — раздался из-за спины Даши низкий рокочущий голос.

— Конечно, конечно, — голос Нины Михайловны прозвучал непривычно ласково, и даже заискивающе, чему Даша очень удивилась. Обычно эта женщина со всеми абсолютно разговаривала в своей стандартной грубоватой манере.

Что заставило ее изменить своим обычаям сейчас?

От удивления Даша даже обернулась, чтобы снова посмотреть на этих двух мужчин, и встретилась взглядом с тем, что был в сером пальто.

Ее щеки тут же вспыхнули, а сердце учащённо забилось от того, как он смотрел на неё. Взгляд тяжёлый, внимательный, словно прожигающий насквозь, и девушка поспешила отвернуться, не в силах выносить такое пристальное внимание.

— Костя, давай присядем, выпьем кофе, — раздался ещё один низкий мужской голос, от которого по спине у Даши побежали мурашки, а руки, слишком сильно сжимающие тряпку, буквально задрожали.

За это она разозлилась сама на себя. Чего разволновалась так, глупая? Подумаешь, посмотрел на неё человек. В этом нет ничего такого. На то людям глаза и даны — чтобы смотреть.

— Вы можете пройти в кабинку, сейчас там свободно, — все тем же елейным голосом предложила Нина Михайловна их необычным гостям. — Дашка, проводи мужчин!

Девушка даже вздрогнула от её громогласного оклика. Оставила тряпку в покое, и, избегая смотреть на них, повернулась.

— Пожалуйста, пройдемте, — негромко произнесла она, жестом предлагая следовать за ней.

И наступило очередное испытание. Остаться наедине с двумя мужчинами, да ещё и такими. От них вкусно пахло наверняка очень дорогим одеколоном, и это вызывало странный трепет в груди девушки.

«Они точно такие же люди, как и все остальные, просто немного больше зарабатывают», — мысленно уговаривала она себя, но все равно ничего не могла поделать с сильным волнением, необычным даже для неё.

Смотреть на них она все так же избегала, особенно на того, что был в сером пальто. Потому что сам он буквально сверлил ее взглядом, и от этого девушка не могла ни на секунду спокойно вздохнуть.

«Я должна просто сделать свою работу и уйти», — твердила она себе, чтобы победить мандраж. Однако это не слишком ей помогало.

Свою работу девушка знала. Предложила мужчинам снять верхнюю одежду, усадила за стол. Пока они изучали меню, позволила себе немного поразглядывать их украдкой. Лысый не слишком заинтересовал ее, у него была обычная внешность. Если бы не этот джип и красивая одежда на нем, она бы с лёгкостью могла принять его за дальнобойщика или газелиста. А вот второй, который до этого момента сам разглядывал ее, вызвал куда больший интерес. У него было по-мужски красивое лицо, коротко остриженные тёмные волосы, и ещё Даше очень понравилась его фигура. Она отличалось от большинства других мужчин, которых ей приходилось видеть в этом заведении. Ровная спина, широкие плечи, обтянутые темно-синей тканью строгой рубашки, длинные рукава которой обнимали широкие запястья его массивных кистей рук. Обратила внимание и на аккуратно остриженные ногти, ведь зачастую руки мужчин выглядели небрежно и всегда вызывали в ней отвращение.

Эти же руки, несмотря на свои огромные размеры и выступающие толстые вены на тыльной стороне ладони, ей понравились, и тоже показались очень красивыми.

Мужчина оторвался от меню, поднял на неё взгляд, и сердце девушки зашлось в груди, а по спине снова побежали колючие мурашки.

Вся его мужская красота тут же потеряла своё очарование, и на смену восхищению вернулся страх. Его тяжёлый давящий взгляд пугал девушку не на шутку.

Мы познакомились с ней в одно дождливое утро. В тот день дождь лил, как из ведра. Я решил зайти в свое любимое кафе перед собеседованием и выпить согревающие Американо.
 

Капли на стекле меня заворожили. Я смотрел на них не отрываясь. Никому не нравиться дождь, но только не мне.
 

Я не думал, что это обычное осеннее утро перевернет всю мою жизнь. Размышляя над своим скучным существованием в котором нет смысла я забыл про собеседование.
 

Взяв куртку я быстро направился к выходу допивая свое Американо. Но тут дверь открывается и в кафе входит растерянная блондинка. Она осматривает помещение своими голубыми, как небо глазами.
 

Мое недопитое кофе оказывается на ее белоснежной блузке. Она начинает читать мне лекции, что надо смотреть куда идешь. Но я не слушал…
 

Я смотрел на нее не моргая. Вечно можно смотреть, как горит огонь, как течет вода и как говорит принцесса.
 

Она и впрямь была похожа на нее. Длинные пшеничные локоны синхронно лежали на плечах. Глаза блистали. А родинка над губой смотрелась сексуально.
 

Закончив свой монолог она сказала мне: «Эй, ты вообще меня слушал? «. Конечно, же я не слушал ее. Я был заворажен ее красотой. И все, что смог сказать это:»Девушка, как Вас зовут? «.
 

Она думала, довериться мне или нет. «Мое имя Грейс. » Теперь это имя не выходит у меня из головы. «Принцессе Грейс» Превосходно! «А я Атом»представился я.
 

Она улыбнулась. Ее улыбка превосходна! Посмотря на часы я вспомнил, что опаздываю. Но мне было все равно. «Грейс… может пообедаем сегодня? » Неуверенно спросил я.
 

Я никогда, так не нервничал перед девушками. Но с ней все по другому. «Что она со мной творит? » Грейс пожала плечами и сказала:»Почему бы и нет? Я рада, что ты пролил на меня кофе. » Девушка засмеялась.
 

За ее смех я готов отдать все, что у меня есть. «Тогда сегодня в три. » Сказал я перед уходом.
 

В тот день все и началось. Мы гуляли с ней по парку и разговаривали обо всем на свете.
 

Я ей рассказал о своей любимой младшей сестре Октавии. Которую, я не на шаг от себя не отпускаю. «Моя сестра-моя ответственность» Это мой девиз по жизни.
 

Ей он понравился. Грейс сказала, что все бы отдала, чтоб ее любили также, как я Октавию. Но принцесса не знает, что для кого-то она целая вселенная!
 

Она мне рассказала, о своей жизни. Ее отца убили из-за ее «любящей» матери. А лучший друг детства разбился на мотоцикле месяц назад. Она доверилась мне. Я был счастлив этому.
 

С ее глаз стеклами слёзы, как дождь по стеклу. Мне не нравится, когда она плачет. Теперь я не люблю дождь.
 

Я обнял ее и сказал: «Все будет хорошо. Не надо плакать. Ведь принцессы не плачут. »
 

Она вытерла слёзы рукавом и смотря в мои глаза спросила: «Ты будешь меня защищать? » Ее слова были наполнены: болью, грустью, надеждой. «Всегда. » Достаточно одного слова, чтобы она улыбнулась.
 

Грейс прислонилась своими губами к моей щеке и я почувствовал цветочный запах духов. По телу пробежались мурашки. Мне было мало поцелуя. Я хотел большего.
 

Я взял ее личико в свои широкие ладони и поцеловал ее. Я думал она оттолкнет меня, ударит. Но нет… Принцесса ответила на поцелуй.
 

Мы стали встречаться. Грейс переехала ко мне в квартиру. Она сдружилась с моей сестрой Октавией. Оказывается они учатся в одном колледже.
 

Теперь я просыпаюсь не один, а с моей принцессой. Каждое утро Грейс готовила вкусные кексики с клубникой. Я просто обожаю ее кексы! Она мне не дает скучать. Придумывает всякие развлечения. Убирается в квартире и делает все для того, чтоб я был счастлив.
 

Так продолжалось год. Я так привык к моей девочке, что даже хотел сделать предложение.
 

Но случилось, то чего я не ожидал. «Я больше не люблю тебя! Мои чувства остыли! Прощай! » У принцессы опять из глаз капают слёзы. С чемоданом в руке она открывает дверь. «Будь счастлив, Атом… »
 

Как я могу быть счастлив?! Она ушла… забрав все счастье. Так толком не объяснив, что случилось?
 

После ее ухода квартира больше не сияет чистотой. По утрам вместо ее вкуснейших блинчиков я ем вчерашнюю пиццу.
 

И чтобы забыться я вожу в квартиру всяких шлюх. Но они не доставляют мне удовольствия.
 

Они были моими шлюхами.
 

А Грейс была моей девочкой…

• Литнет
• Любовные романы
• Короткий любовный роман
• Моя девочка