Московский патриархат как пишется

Всего найдено: 25

Здравствуйте. Где правильно поставить ударение в греческом имени Феодор (патриарх Александрийский Феодор)?

Ответ справочной службы русского языка

Верно: ФеОдор.

Уважаемая «Грамота»! Пожалуйста, помогите советом. Если речь идет о многовековом дереве, можно ли оформить его написание как дуб-патриарх (по аналогии с выдающимся, старейшим человеком — патриарх русского театра) или все же корректнее взять слово «патриарх» в кавычки — дуб-«патриарх«. Спасибо!

Ответ справочной службы русского языка

Написание дуб-патриарх без кавычек корректно.

Здравствуйте. Если текст начинается с даты, то после числа следующее слово пишется с прописной буквы или со строчной? Например, «17 мая в кафедральном соборном храме Христа Спасителя состоялась торжественная церемония подписания Акта о воссоединении Русской Зарубежной Церкви с Московским Патриархатом» — 17 Мая или 17 мая? По логике, чтобы выделить новое предложение, необходимо писать строчную букву, считаю, что не достаточно написать с новой строки. Нашли правило (http://therules.ru/capitals/#): § 103. Пишется с прописной буквы первое слово в названиях революционных праздников и знаменательных дат, например: Первое мая, Международный женский день, Новый год, Девятое января. Если начальное порядковое числительное в таком сложном названии написано цифрой, то с прописной буквы пишется следующее за ним слово, например: 9 Января, 1 Мая. Примечание. Названия религиозных праздников и постов, а также дней недели, месяцев и т. п. пишутся со строчной буквы, например: рождество, троицын день, святки, масленица, великий пост, курбан-байрам, четверг, сентябрь. Многие утверждают, что если первым идёт число, то потом текст надо писать строчными буквами.

Ответ справочной службы русского языка

Если предложение начинается с числа в цифровой форме, то следующее за числом слово пишется строчными: 17 мая в кафедральном соборном храме Христа Спасителя состоялась…  Название месяца пишется с прописной буквы лишь в названиях праздников с начальной цифрой (причем и в начале, и в середине предложения): 1 Мая – мой любимый праздник. Поздравляю вас с 1 Мая!

Уважаемая Грамота! На странице http://www.gramota.ru/slovari/pravosl0/pravosl7/ в частности сказано: 2. При обращениях к священнослужителям любого чина с прописной буквы пишутся все слова: Его Святейшество, Святейший Патриарх Алексий, Его Блаженство, Блаженнейший Папа и Патриарх, Его Высокопреосвященство (для митрополитов и архиепископов), Его Преосвященство (для епископов), Его Высокопреподобие (для архимандритов, игуменов, протоиереев), Его Преподобие (для иеромонахов и священников). Но разве слова Его применяются при обращении? Ведь это же титулы в 3-м лице.

Ответ справочной службы русского языка

С этих слов может начинаться официальное письмо, адресованное священнослужителю, например: Его Святейшеству, Святейшему Патриарху Московскому и всея Руси Кириллу. В словаре речь идет именно о таком употреблении.

Понятно, что при официальной титуловании (т. е. в официальном тексте) будет, например: прошла встреча Папы Римского, Патриарха Константинопольского и Патриарха Московского и всея Руси. А как неофициально: прошла встреча папы римского, патриарха константинопольского и патриарха московского и всея Руси?

Ответ справочной службы русского языка

Неофициально Вы продублировали официальный титул. Он, как правило, сокращается: прошла встреча папы и патриарха.

Доброе утро, уважаемая Грамота! К сожалению, как обычно, нужна срочная помощь:-) Как корректно обращаться в письме от имени важного государственного деятеля к Патриарху Московскому и всея Руси по случаю 5-й годовщины Интронизации? Уместно ли будет обращение «Ваше Святейшество»? Спасибо за помощь и поддержку и всего вам доброго!

Ответ справочной службы русского языка

Да, в этом случае следует использовать обращение Ваше Святейшество.

Здравствуйте. Мы пишем с прописных Папа Римский как титулование и папа римский в остальных случаях. А здесь как в обоих предложениях?
Президент РФ Владимир Путин встретился в Ватикане с П(п)апой Р(р)имским Франциском. В завершении встречи П(п)апа Франциск попросил передать привет патриарху Кириллу.

Ответ справочной службы русского языка

Здесь верно: Папа Римский; папа Франциск.

Если в предложении встречается слово отдел,в каких случаях нужно его писать с большой буквы.Спасибо!

Ответ справочной службы русского языка

Слово отдел пишется с большой буквы как первое слово официального названия учреждения, например: Отдел внешних церковных связей Московского патриархата. Если речь идет об отделе какого-либо учреждения, это слово пишется с маленькой буквы: отдел кадров, отдел труда и заработной платы, отдел рукописей Государственного исторического музея.

Со строчной или прописной пишется патриарх Московский?

Ответ справочной службы русского языка

При официальном титуловании правильно: Патриарх Московский и всея Руси. Вне такого употребления слово патриарх пишется со строчной, например: патриарх Кирилл, прием у патриарха.

Здравтсвуйте!!!
«Патриарх Московский и всея Руси» — с прописной; а «патриарх«, «патриарх Кирилл»? Например: «Визит патриарха Кирилла», «к визиту патриарха все готово».

Ответ справочной службы русского языка

Не в официальных текстах верно написание со строчной буквы: патриарх.

С прописной буквы или со строчной пишется первое слово
отдел внешних церковных связей Московского патриархата?

Ответ справочной службы русского языка

Правильно: Отдел внешних церковных связей Московского патриархата.

Встречала написание «Троице-Сергиева Лавра» и «Троице-Сергиева лавра». Какой вариант правильный?
Дело в том, что я редактирую книгу по истории Сергиева Посада, благословленную к изданию патриархом. Поэтому мне кажется в моем случае более приемлемым первый вариант.

Ответ справочной службы русского языка

Орфографически верно: Троице-Сергиева лавра. Официально: Свято-Троицкая Сергиева лавра.

«Как будут проходить выборы, почему нужно отдать предпочтение голосованию, а не жребию и кто в таком случае имеет больше шансов стать новым патриархом?» Нужна ли запятая после «а не жребию»? Спасибо.

Ответ справочной службы русского языка

Запятую ставить не нужно.

Как называют кавказского старейшину

Ответ справочной службы русского языка

В «Большой советской энциклопедии» читаем:

Аксакал (от тюрк. ак — белый и сакал — борода, т. е. белобородый старик), у тюркских народов при первобытно-общинном строе — глава рода, старейшина; с развитием феодализма — представитель патриархально-феодальной знати. Позже А.— выборный староста, а также почтенный, уважаемый человек.

Здравствуйте!
Как правильно писать Русская П/православная ц/Церковь, Московский П/патриархат и др. названия — в светских текстах, напр., в новостях. Что считать нормой? Традиционное написание или принятое в словаре «Прописная — строчная» изд-ва Моск. Патриархии?

Ответ справочной службы русского языка

Правильно написание согласно словарю «Прописная или строчная?» (В. В. Лопатин, И. В. Нечаева, Л. К. Чельцова).

В названиях высших церковных учреждений Русской Православной Церкви все слова пишутся с прописной:

• Священный Синод (до 1917 года – Святейший (Правительствующий) Синод),
• Московская Патриархия,
• Высший Церковный Совет (но Межсоборное присутствие).

В названиях учреждений единичного характера с прописной пишется только первое слово: Благовещенское епархиальное управление. Общее наименование учреждений единичного характера пишется со строчной буквы: епархиальное управление, епархиальный совет.

В названии выборных высших церковных учреждений единичного характера в церковной истории все слова пишутся с прописной буквы: Высшее Церковное Управление.

В названиях учреждений Московской Патриархии с прописной буквы пишется первое слово, а также имена собственные:

• Административный секретариат Московской Патриархии,
• Управление Московской Патриархии по зарубежным учреждениям,
• Секретариат Московской Патриархии по городу Москве,
• Издательство Московской Патриархии Русской Православной Церкви,
• Служба делопроизводства Московской Патриархии,
• Референтура Московской Патриархии,
• Пресс-служба Патриарха Московского и всея Руси,
• Личный секретариат Патриарха Московского и всея Руси.

 В названиях синодальных отделов Русской Православной Церкви первое слово пишется с прописной, остальные – со строчной (кроме имен собственных):

• Управление делами Московской Патриархии,
• Отдел внешних церковных связей Московского Патриархата,
• Издательский совет Русской Православной Церкви,
• Учебный комитет Русской Православной Церкви,
• Финансово-хозяйственное управление Московского Патриархата,
• Синодальный отдел по монастырям и монашеству,
• Синодальный отдел религиозного образования и катехизации,
• Синодальный отдел по церковной благотворительности и социальному служению,
• Синодальный миссионерский отдел,
• Отдел по взаимодействию с Вооруженными Силами и правоохранительными органами,
• Синодальный отдел по делам молодежи,
• Синодальный отдел по взаимоотношениям Церкви c обществом и СМИ,
• Синодальный отдел по тюремному служению,
• Синодальный комитет по взаимодействию с казачеством,
• Патриарший совет по культуре.

В названиях синодальных комиссий и комитетов первое слово пишется с прописной, все остальные – со строчной:

• Синодальная библейско-богословская комиссия,
• Синодальная богослужебная комиссия,
• Синодальная комиссия по канонизации святых,
• Патриаршая комиссия по вопросам семьи и защиты материнства,
• Комиссия по церковным приютам и вопросам церковного попечительства о детях при Патриархе Московском и всея Руси,
• Комиссия при Патриархе Московском и всея Руси по вопросам принесения святынь,
• Синодальная библиотека имени Святейшего Патриарха Алексия II.

То же правило верно для сокращенных вариантов названий:

• Комиссия по канонизации святых,
• Богослужебная комиссия,
• Библейско-богословская комиссия.

В названиях комиссий по межконфессиональным диалогам первое слово пишется с прописной буквы, последующие – со строчной:

• Смешанная комиссия по православно-католическому диалогу,
• Смешанная комиссия по православно-англиканскому диалогу и др.

Источник: Редакционно-издательское оформление церковных печатных изданий: справочник автора и издателя. М: Издательство Московской Патриархии, 2015.

Как правильно пишется словосочетание «московский патриархат»

• Как правильно пишется слово «московский»
• Как правильно пишется слово «патриархат»

Russian Orthodox Church (Moscow Patriarchate)
Russian: Русская православная церковь
Cathedral of Christ the Saviour in Moscow, Russia
Abbreviation	ROC
Classification	Eastern Orthodox
Orientation	Russian Orthodoxy
Scripture	Elizabeth Bible (Church Slavonic) Synodal Bible (Russian)
Theology	Eastern Orthodox theology
Polity	Episcopal
Governance	Holy Synod of the Russian Orthodox Church
Structure	Communion
Primate	Patriarch Kirill of Moscow
Bishops	382 (2019)[1]
Clergy	40,514 full-time clerics, including 35,677 presbyters and 4,837 deacons[1]
Parishes	38,649 (2019)[1]
Dioceses	314 (2019)[2]
Monasteries	972 (474 male and 498 female) (2019)[1]
Associations	World Council of Churches[3]
Region	Russia, post-Soviet states, Russian diaspora
Language	Church Slavonic, Russian
Liturgy	Byzantine Rite
Headquarters	Danilov Monastery, Moscow, Russia 55°42′40″N 37°37′45″E / 55.71111°N 37.62917°E
Founder	Saint Vladimir the Great[4][a]
Origin	988 Kievan Rus’
Independence	1448, de facto[7]
Recognition	1589, by Ecumenical Patriarch of Constantinople 1593, by Pan-Orthodox Synod of Patriarchs at Constantinople
Separations	Spiritual Christianity (16th century onwards) Old Believers (mid-17th century) Catacomb Church (1925) True Russian Orthodox Church (2007; very small) Ukrainian Orthodox Church (2022) Latvian Orthodox Church (2022)
Members	110 million (95 million in Russia, total of 15 million in the linked autonomous churches)[8][9][10][11]
Other name(s)	Russian Church Moscow Patriarchate
Official website	patriarchia.ru

The Russian Orthodox Church (ROC; Russian: Ру́сская правосла́вная це́рковь, romanized: Rússkaya pravoslávnaya tsérkov), alternatively legally known as the Moscow Patriarchate (Russian: Моско́вский патриарха́т, romanized: Moskóvskiy patriarkhát),^[12] is the largest autocephalous Eastern Orthodox Christian church. It has 194 dioceses inside Russia.^[13] The primate of the ROC is the Patriarch of Moscow and all Rus’.

The Christianization of Kievan Rus’ commenced in 988 with the baptism of the Rus’ Grand Prince of Kiev — Vladimir the Great — and his people by the clergy of the Ecumenical Patriarch of Constantinople. The ecclesiastical title of Metropolitan of Kiev and all Rus’ remained in the jurisdiction of the Ecumenical Patriarchate until 1686.

The ROC currently claims exclusive jurisdiction over the Eastern Orthodox Christians, irrespective of their ethnic background, who reside in the former member republics of the Soviet Union, excluding Georgia. The ROC also created the autonomous Church of Japan and Chinese Orthodox Church. The ROC eparchies in Belarus and Latvia, since the fall of the Soviet Union in the 1990s, enjoy various degrees of self-government, albeit short of the status of formal ecclesiastical autonomy.

The ROC should also not be confused with the Russian Orthodox Church Outside of Russia (or ROCOR, also known as the Russian Orthodox Church Abroad), headquartered in the United States. The ROCOR was instituted in the 1920s by Russian communities outside the Soviet Union, which had refused to recognise the authority of the Moscow Patriarchate that was de facto headed by Metropolitan Sergius Stragorodsky. The two churches reconciled on 17 May 2007; the ROCOR is now a self-governing part of the Russian Orthodox Church.

History[edit]

Kievan Rus’[edit]

The Christian community that developed into what is now known as the Russian Orthodox Church is traditionally said to have been founded by the Apostle Andrew, who is thought to have visited Scythia and Greek colonies along the northern coast of the Black Sea. According to one of the legends, Andrew reached the future location of Kyiv and foretold the foundation of a great Christian city.^[14][15] The spot where he reportedly erected a cross is now marked by St. Andrew’s Cathedral.

Transfer of the see to Moscow; de facto independence of the Moscow Church[edit]

As Kyiv was losing its political, cultural, and economical significance due to the Mongol invasion, Metropolitan Maximus moved to Vladimir in 1299; his successor, Metropolitan Peter moved the residence to Moscow in 1325.

In 1439, at the Council of Florence, some Orthodox hierarchs from Byzantium as well as Metropolitan Isidore, who represented the Russian Church, signed a union with the Roman Church, whereby the Eastern Church would recognise the primacy of the Pope. However, the Moscow Prince Vasili II rejected the act of the Council of Florence brought to Moscow by Isidore in March 1441. Isidore was in the same year removed from his position as an apostate and expelled from Moscow. The Russian metropolitanate remained effectively vacant for the next few years due largely to the dominance of Uniates in Constantinople then. In December 1448, Jonas, a Russian bishop, was installed by the Council of Russian bishops in Moscow as Metropolitan of Kiev and All Russia^[16] (with permanent residence in Moscow) without the consent from Constantinople. This occurred five years prior to the fall of Constantinople in 1453 and, unintentionally, signified the beginning of an effectively independent church structure in the Moscow (North-Eastern Russian) part of the Russian Church. Subsequently, there developed a theory in Moscow that saw Moscow as the Third Rome, the legitimate successor to Constantinople, and the Primate of the Moscow Church as head of all the Russian Church. Meanwhile, the newly established in 1458 Russian Orthodox (initially Uniate) metropolitanate in Kiev (then in the Grand Duchy of Lithuania and subsequently in the Polish–Lithuanian Commonwealth) continued under the jurisdiction of the Ecumenical See until 1686, when it was provisionally transferred to the jurisdiction of Moscow.

Autocephaly and schism[edit]

During the reign of Tsar Fyodor I, his brother-in-law, Boris Godunov, contacted the Ecumenical Patriarch of Constantinople, who «was much embarrassed for want of funds».^[17]

Several years after the Council of Pereyaslav (1654) that heralded the subsequent incorporation of eastern regions of the Polish–Lithuanian Commonwealth into the Tsardom of Russia, the see of the Metropolitan of Kiev and all Rus’ was transferred to the Moscow Patriarchate (1686).

Peter the Great[edit]

Peter the Great (1682–1725) had an agenda of radical modernization of Russian government, army, dress and manners. He made Russia a formidable political power. Peter was not religious and had a low regard for the Church, so he put it under tight governmental control. He replaced the Patriarch with a Holy Synod, which he controlled. The Tsar appointed all bishops. A clerical career was not a route chosen by upper-class society. Most parish priests were sons of priests, were very poorly educated, and very poorly paid. The monks in the monasteries had a slightly higher status; they were not allowed to marry. Politically, the church was impotent. Catherine the Great later in the 18th century seized most of the church lands, and put the priests on a small salary supplemented by fees for services such as baptism and marriage.^[18]

Expansion[edit]

In the aftermath of the Treaty of Pereyaslav, the Ottomans (supposedly acting on behalf of the Russian regent Sophia Alekseyevna) pressured the Patriarch of Constantinople into transferring the Metropolitan of Kiev and all Rus’ from the jurisdiction of Constantinople to that of Moscow. The handover brought millions of faithful and half a dozen dioceses under the ultimate administrative care of the Patriarch of Moscow and all Rus’ (and later of the Holy Synod of Russia), leading to the significant Ukrainian presence in the Russian Church, which continued well into the 18th century, with Theophan Prokopovich, Epiphanius Slavinetsky, Stephen Yavorsky and Demetrius of Rostov being among the most notable representatives of this trend.^[19] The exact terms and conditions of the handover of the Kiev Metropolis are a contested issue.^{[20][21][22][23]}

In 1700, after Patriarch Adrian’s death, Peter the Great prevented a successor from being named, and in 1721, following the advice of Theophan Prokopovich, Archbishop of Pskov, the Holy and Supreme Synod was established under Archbishop Stephen Yavorsky to govern the church instead of a single primate. This was the situation until shortly after the Russian Revolution of 1917, at which time the Local Council (more than half of its members being lay persons) adopted the decision to restore the Patriarchate. On 5 November (according to the Julian calendar) a new patriarch, Tikhon, was named through casting lots.

The late 18th century saw the rise of starchestvo under Paisiy Velichkovsky and his disciples at the Optina Monastery. This marked a beginning of a significant spiritual revival in the Russian Church after a lengthy period of modernization, personified by such figures as Demetrius of Rostov and Platon of Moscow. Aleksey Khomyakov, Ivan Kireevsky and other lay theologians with Slavophile leanings elaborated some key concepts of the renovated Orthodox doctrine, including that of sobornost. The resurgence of Eastern Orthodoxy was reflected in Russian literature, an example is the figure of Starets Zosima in Fyodor Dostoyevsky’s Brothers Karamazov.

In the Russian Orthodox Church, the clergy, over time, formed a hereditary caste of priests. Marrying outside of these priestly families was strictly forbidden; indeed, some bishops did not even tolerate their clergy marrying outside of the priestly families of their diocese.^[24]

Fin-de-siècle religious renaissance[edit]

In 1909, a volume of essays appeared under the title Vekhi («Milestones» or «Landmarks»), authored by a group of leading left-wing intellectuals, including Sergei Bulgakov, Peter Struve and former Marxists.

It is possible to see a similarly renewed vigor and variety in religious life and spirituality among the lower classes, especially after the upheavals of 1905. Among the peasantry, there was widespread interest in spiritual-ethical literature and non-conformist moral-spiritual movements, an upsurge in pilgrimage and other devotions to sacred spaces and objects (especially icons), persistent beliefs in the presence and power of the supernatural (apparitions, possession, walking-dead, demons, spirits, miracles and magic), the renewed vitality of local «ecclesial communities» actively shaping their own ritual and spiritual lives, sometimes in the absence of clergy, and defining their own sacred places and forms of piety. Also apparent was the proliferation of what the Orthodox establishment branded as «sectarianism», including both non-Eastern Orthodox Christian denominations, notably Baptists, and various forms of popular Orthodoxy and mysticism.^[25]

Russian Revolution and Civil War[edit]

In 1914, there were 55,173 Russian Orthodox churches and 29,593 chapels, 112,629 priests and deacons, 550 monasteries and 475 convents with a total of 95,259 monks and nuns in Russia.^[26]

The year 1917 was a major turning point in Russian history, and also the Russian Orthodox Church.^[27] In early March 1917 (O.S.), the Tsar was forced to abdicate, the Russian empire began to implode, and the government’s direct control of the Church was all but over by August 1917. On 15 August (O.S.), in the Moscow Dormition Cathedral in the Kremlin, the Local (Pomestniy) Council of the ROC, the first such convention since the late 17th century, opened. The council continued its sessions until September 1918 and adopted a number of important reforms, including the restoration of Patriarchate, a decision taken 3 days after the Bolsheviks overthrew the Provisional Government in Petrograd on 25 October (O.S.). On 5 November, Metropolitan Tikhon of Moscow was selected as the first Russian Patriarch after about 200 years of Synodal rule.

In early February 1918, the Bolshevik-controlled government of Soviet Russia enacted the Decree on separation of church from state and school from church that proclaimed separation of church and state in Russia, freedom to «profess any religion or profess none», deprived religious organisations of the right to own any property and legal status. Legal religious activity in the territories controlled by Bolsheviks was effectively reduced to services and sermons inside church buildings. The Decree and attempts by Bolshevik officials to requisition church property caused sharp resentment on the part of the ROC clergy and provoked violent clashes on some occasions: on 1 February (19 January O.S.), hours after the bloody confrontation in Petrograd’s Alexander Nevsky Lavra between the Bolsheviks trying to take control of the monastery’s premises and the believers, Patriarch Tikhon issued a proclamation that anathematised the perpetrators of such acts.^[28]

The church was caught in the crossfire of the Russian Civil War that began later in 1918, and church leadership, despite their attempts to be politically neutral (from the autumn of 1918), as well as the clergy generally were perceived by the Soviet authorities as a «counter-revolutionary» force and thus subject to suppression and eventual liquidation.

In the first five years after the Bolshevik revolution, 28 bishops and 1,200 priests were executed.^[29]

Under Soviet rule[edit]

The Soviet Union, formally created in December 1922, was the first state to have elimination of religion as an ideological objective espoused by the country’s ruling political party. Toward that end, the Communist regime confiscated church property, ridiculed religion, harassed believers, and propagated materialism and atheism in schools.^{[citation needed]} Actions toward particular religions, however, were determined by State interests, and most organized religions were never outlawed.

Orthodox clergy and active believers were treated by the Soviet law-enforcement apparatus as anti-revolutionary elements and were habitually subjected to formal prosecutions on political charges, arrests, exiles, imprisonment in camps, and later could also be incarcerated in mental hospitals.^[30][31]

However, the Soviet policy vis-a-vis organised religion vacillated over time between, on the one hand, a utopian determination to substitute secular rationalism for what they considered to be an outmoded «superstitious» worldview and, on the other, pragmatic acceptance of the tenaciousness of religious faith and institutions. In any case, religious beliefs and practices did persist, not only in the domestic and private spheres but also in the scattered public spaces allowed by a state that recognized its failure to eradicate religion and the political dangers of an unrelenting culture war.^[32]

The Russian Orthodox church was drastically weakened in May 1922, when the Renovated (Living) Church, a reformist movement backed by the Soviet secret police, broke away from Patriarch Tikhon (also see the Josephites and the Russian True Orthodox Church), a move that caused division among clergy and faithful that persisted until 1946.

Between 1917 and 1935, 130,000 Eastern Orthodox priests were arrested. Of these, 95,000 were put to death. Many thousands of victims of persecution became recognized in a special canon of saints known as the «new martyrs and confessors of Russia».

When Patriarch Tikhon died in 1925, the Soviet authorities forbade patriarchal election. Patriarchal locum tenens (acting Patriarch) Metropolitan Sergius (Stragorodsky, 1887–1944), going against the opinion of a major part of the church’s parishes, in 1927 issued a declaration accepting the Soviet authority over the church as legitimate, pledging the church’s cooperation with the government and condemning political dissent within the church. By this declaration, Sergius granted himself authority that he, being a deputy of imprisoned Metropolitan Peter and acting against his will, had no right to assume according to the XXXIV Apostolic canon, which led to a split with the Russian Orthodox Church Outside Russia abroad and the Russian True Orthodox Church (Russian Catacomb Church) within the Soviet Union, as they allegedly remained faithful to the Canons of the Apostles, declaring the part of the church led by Metropolitan Sergius schism, sometimes coined Sergianism. Due to this canonical disagreement it is disputed which church has been the legitimate successor to the Russian Orthodox Church that had existed before 1925.^{[33][34][35][36]}

In 1927, Metropolitan Eulogius (Georgiyevsky) of Paris broke with the ROCOR (along with Metropolitan Platon (Rozhdestvensky) of New York, leader of the Russian Metropolia in America). In 1930, after taking part in a prayer service in London in supplication for Christians suffering under the Soviets, Evlogy was removed from office by Sergius and replaced. Most of Evlogy’s parishes in Western Europe remained loyal to him; Evlogy then petitioned Ecumenical Patriarch Photius II to be received under his canonical care and was received in 1931, making a number of parishes of Russian Orthodox Christians outside Russia, especially in Western Europe an Exarchate of the Ecumenical Patriarchate as the Archdiocese of Russian Orthodox churches in Western Europe.

Moreover, in the 1929 elections, the Orthodox Church attempted to formulate itself as a full-scale opposition group to the Communist Party, and attempted to run candidates of its own against the Communist candidates. Article 124 of the 1936 Soviet Constitution officially allowed for freedom of religion within the Soviet Union, and along with initial statements of it being a multi-candidate election, the Church again attempted to run its own religious candidates in the 1937 elections. However the support of multicandidate elections was retracted several months before the elections were held and in neither 1929 nor 1937 were any candidates of the Orthodox Church elected.^[37]

After Nazi Germany’s attack on the Soviet Union in 1941, Joseph Stalin revived the Russian Orthodox Church to intensify patriotic support for the war effort. In the early hours of 5 September 1943, Metropolitans Sergius (Stragorodsky), Alexius (Simansky) and Nicholas (Yarushevich) had a meeting with Stalin and received permission to convene a council on 8 September 1943, which elected Sergius Patriarch of Moscow and all the Rus’. This is considered by some as violation of the XXX Apostolic canon, as no church hierarch could be consecrated by secular authorities.^[33] A new patriarch was elected, theological schools were opened, and thousands of churches began to function. The Moscow Theological Academy Seminary, which had been closed since 1918, was re-opened.

In December 2017, the Security Service of Ukraine lifted classified top secret status of documents revealing that the NKVD of the USSR and its units were engaged in the selection of candidates for participation in the 1945 Local Council from the representatives of the clergy and the laity. NKVD demanded «to outline persons who have religious authority among the clergy and believers, and at the same time checked for civic or patriotic work». In the letter sent in September 1944, it was emphasized: «It is important to ensure that the number of nominated candidates is dominated by the agents of the NKBD, capable of holding the line that we need at the Council».^[38][39]

Persecution under Khrushchev[edit]

A new and widespread persecution of the church was subsequently instituted under the leadership of Nikita Khrushchev and Leonid Brezhnev. A second round of repression, harassment and church closures took place between 1959 and 1964 when Nikita Khrushchev was in office. The number of Orthodox churches fell from around 22,000 in 1959 to around 8,000 in 1965;^[40] priests, monks and faithful were killed or imprisoned and the number of functioning monasteries was reduced to less than twenty.

Subsequent to Khrushchev’s overthrow, the Church and the government remained on unfriendly terms until 1988. In practice, the most important aspect of this conflict was that openly religious people could not join the Communist Party of the Soviet Union, which meant that they could not hold any political office. However, among the general population, large numbers remained religious.

Some Orthodox believers and even priests took part in the dissident movement and became prisoners of conscience. The Orthodox priests Gleb Yakunin, Sergiy Zheludkov and others spent years in Soviet prisons and exile for their efforts in defending freedom of worship.^[41] Among the prominent figures of that time were Dmitri Dudko^[42] and Aleksandr Men. Although he tried to keep away from practical work of the dissident movement intending to better fulfil his calling as a priest, there was a spiritual link between Men and many of the dissidents. For some of them he was a friend; for others, a godfather; for many (including Yakunin), a spiritual father.^[43]

By 1987 the number of functioning churches in the Soviet Union had fallen to 6,893 and the number of functioning monasteries to just 18. In 1987 in the Russian SFSR, between 40% and 50% of newborn babies (depending on the region) were baptized. Over 60% of all deceased received Christian funeral services.

Glasnost and evidence of collaboration with the KGB[edit]

Beginning in the late 1980s, under Mikhail Gorbachev, the new political and social freedoms resulted in the return of many church buildings to the church, so they could be restored by local parishioners. A pivotal point in the history of the Russian Orthodox Church came in 1988, the millennial anniversary of the Christianization of Kievan Rus’. Throughout the summer of that year, major government-supported celebrations took place in Moscow and other cities; many older churches and some monasteries were reopened. An implicit ban on religious propaganda on state TV was finally lifted. For the first time in the history of the Soviet Union, people could watch live transmissions of church services on television.

Gleb Yakunin, a critic of the Moscow Patriarchate who was one of those who briefly gained access to the KGB’s archives in the early 1990s, argued that the Moscow Patriarchate was «practically a subsidiary, a sister company of the KGB».^[44] Critics charge that the archives showed the extent of active participation of the top ROC hierarchs in the KGB efforts overseas.^{[45][46][47][48][49][50]} George Trofimoff, the highest-ranking US military officer ever indicted for, and convicted of, espionage by the United States and sentenced to life imprisonment on 27 September 2001, had been «recruited into the service of the KGB»^[51] by Igor Susemihl (a.k.a. Zuzemihl), a bishop in the Russian Orthodox Church (subsequently, a high-ranking hierarch—the ROC Metropolitan Iriney of Vienna, who died in July 1999).^[52]

Konstanin Kharchev, former chairman of the Soviet Council on Religious Affairs, explained: «Not a single candidate for the office of bishop or any other high-ranking office, much less a member of the Holy Synod, went through without confirmation by the Central Committee of the CPSU and the KGB».^[48] Professor Nathaniel Davis points out: «If the bishops wished to defend their people and survive in office, they had to collaborate to some degree with the KGB, with the commissioners of the Council for Religious Affairs, and with other party and governmental authorities».^[53] Patriarch Alexy II, acknowledged that compromises were made with the Soviet government by bishops of the Moscow Patriarchate, himself included, and he publicly repented for these compromises.^[54][55]

Post-Soviet era[edit]

Patriarch Aleksey II (1990–2008)[edit]

Metropolitan Alexy (Ridiger) of Leningrad, ascended the patriarchal throne in 1990 and presided over the partial return of Orthodox Christianity to Russian society after 70 years of repression, transforming the ROC to something resembling its pre-communist appearance; some 15,000 churches had been re-opened or built by the end of his tenure, and the process of recovery and rebuilding has continued under his successor Patriarch Kirill. According to official figures, in 2016 the Church had 174 dioceses, 361 bishops, and 34,764 parishes served by 39,800 clergy. There were 926 monasteries and 30 theological schools.^[56]

The Russian Church also sought to fill the ideological vacuum left by the collapse of Communism and even, in the opinion of some analysts, became «a separate branch of power».^[57]

In August 2000, the ROC adopted its Basis of the Social Concept^[58] and in July 2008, its Basic Teaching on Human Dignity, Freedom and Rights.^[59]

Under Patriarch Aleksey, there were difficulties in the relationship between the Russian Orthodox Church and the Vatican, especially since 2002, when Pope John Paul II created a Catholic diocesan structure for Russian territory. The leaders of the Russian Church saw this action as a throwback to prior attempts by the Vatican to proselytize the Russian Orthodox faithful to become Roman Catholic. This point of view was based upon the stance of the Russian Orthodox Church (and the Eastern Orthodox Church) that the Church of Rome is in schism, after breaking off from the Orthodox Church. The Roman Catholic Church, on the other hand, while acknowledging the primacy of the Russian Orthodox Church in Russia, believed that the small Roman Catholic minority in Russia, in continuous existence since at least the 18th century, should be served by a fully developed church hierarchy with a presence and status in Russia, just as the Russian Orthodox Church is present in other countries (including constructing a cathedral in Rome, near the Vatican).

There occurred strident conflicts with the Ecumenical Patriarchate, most notably over the Orthodox Church in Estonia in the mid-1990s, which resulted in unilateral suspension of eucharistic relationship between the churches by the ROC.^[60] The tension lingered on and could be observed at the meeting in Ravenna in early October 2007 of participants in the Orthodox–Catholic Dialogue: the representative of the Moscow Patriarchate, Bishop Hilarion Alfeyev, walked out of the meeting due to the presence of representatives from the Estonian Apostolic Orthodox Church which is in the jurisdiction of the Ecumenical Patriarchate. At the meeting, prior to the departure of the Russian delegation, there were also substantive disagreements about the wording of a proposed joint statement among the Orthodox representatives.^[61] After the departure of the Russian delegation, the remaining Orthodox delegates approved the form which had been advocated by the representatives of the Ecumenical Patriarchate.^[62] The Ecumenical See’s representative in Ravenna said that Hilarion’s position «should be seen as an expression of authoritarianism whose goal is to exhibit the influence of the Moscow Church. But like last year in Belgrade, all Moscow achieved was to isolate itself once more since no other Orthodox Church followed its lead, remaining instead faithful to Constantinople.»^[63][64]

Canon Michael Bourdeaux, former president of the Keston Institute, said in January 2008 that «the Moscow Patriarchate acts as though it heads a state church, while the few Orthodox clergy who oppose the church-state symbiosis face severe criticism, even loss of livelihood.»^[65] Such a view is backed up by other observers of Russian political life.^[66] Clifford J. Levy of The New York Times wrote in April 2008: «Just as the government has tightened control over political life, so, too, has it intruded in matters of faith. The Kremlin’s surrogates in many areas have turned the Russian Orthodox Church into a de facto official religion, warding off other Christian denominations that seem to offer the most significant competition for worshipers. […] This close alliance between the government and the Russian Orthodox Church has become a defining characteristic of Mr. Putin’s tenure, a mutually reinforcing choreography that is usually described here as working ‘in symphony’.»^[67]

Throughout Patriarch Alexy’s reign, the massive program of costly restoration and reopening of devastated churches and monasteries (as well as the construction of new ones) was criticized for having eclipsed the church’s principal mission of evangelizing.^[68][69]

On 5 December 2008, the day of Patriarch Alexy’s death, the Financial Times said: «While the church had been a force for liberal reform under the Soviet Union, it soon became a center of strength for conservatives and nationalists in the post-communist era. Alexei’s death could well result in an even more conservative church.»^[70]

Patriarch Kirill (since 2009)[edit]

On 27 January 2009, the ROC Local Council elected Metropolitan Kirill of Smolensk Patriarch of Moscow and All Rus′ by 508 votes out of a total of 700.^[71] He was enthroned on 1 February 2009.

Patriarch Kirill implemented reforms in the administrative structure of the Moscow Patriarchate: on 27 July 2011 the Holy Synod established the Central Asian Metropolitan District, reorganizing the structure of the Church in Tajikistan, Uzbekistan, Kyrgyzstan and Turkmenistan.^[72] In addition, on 6 October 2011, at the request of the Patriarch, the Holy Synod introduced the metropoly (Russian: митрополия, mitropoliya), administrative structure bringing together neighboring eparchies.^[73]

Under Patriarch Kirill, the ROC continued to maintain close ties with the Kremlin enjoying the patronage of president Vladimir Putin, who has sought to mobilize Russian Orthodoxy both inside and outside Russia.^[74][75] Patriarch Kirill endorsed Putin’s election in 2012, referring in February to Putin’s tenure in the 2000s as «God’s miracle.»^[76][77] Nevertheless, Russian inside sources were quoted in the autumn 2017 as saying that Putin’s relationship with Patriarch Kirill had been deteriorating since 2014 due to the fact that the presidential administration had been misled by the Moscow Patriarchate as to the extent of support for pro-Russian uprising in eastern Ukraine; also, due to Kirill’s personal unpopularity he had come to be viewed as a political liability.^[78][79][80]

Schism with Constantinople[edit]

In 2018, the Moscow Patriarchate’s traditional rivalry with the Patriarchate of Constantinople, coupled with Moscow’s anger over the decision to grant autocephaly to the Ukrainian church by the Ecumenical Patriarch, led the ROC to boycott the Holy Great Council that had been prepared by all the Orthodox Churches for decades.^[81][82]

The Holy Synod of the ROC, at its session on 15 October 2018, severed full communion with the Ecumenical Patriarchate of Constantinople.^[83][84] The decision was taken in response to the move made by the Patriarchate of Constantinople a few days prior that effectively ended the Moscow Patriarchate’s jurisdiction over Ukraine and promised autocephaly to Ukraine,^[85] the ROC’s and the Kremlin’s fierce opposition notwithstanding.^{[74][86][87][88]}

While the Ecumenical Patriarchate finalised the establishment of the Orthodox Church of Ukraine on 5 January 2019, the ROC continued to claim that the only legitimate Orthodox jurisdiction in the country, was its branch.^[89] Under a law of Ukraine adopted at the end of 2018, the latter was required to change its official title so as to disclose its affiliation with the Russian Orthodox Church based in an «aggressor state».^[90][91] On 11 December 2019 the Supreme Court of Ukraine allowed the Ukrainian Orthodox Church of the Moscow Patriarchate (UOC-MP) to retain its name.^[92]

In October 2019, the ROC unilaterally severed communion with the Church of Greece following the latter’s recognition of the Ukrainian autocephaly.^[93] On 3 November, Patriarch Kirill failed to commemorate the Primate of the Church of Greece, Archbishop Ieronymos II of Athens, during a liturgy in Moscow.^[94] Additionally, the ROC leadership imposed pilgrimage bans for its faithful in respect of a number of dioceses in Greece, including that of Athens.^[95]

On 8 November 2019, the Russian Orthodox Church announced that Patriarch Kirill would stop commemorating the Patriarch of Alexandria and all Africa after the latter and his Church recognized the OCU that same day.^[96][97][98]

On 27 September 2021, the ROC established a religious day of remembrance for all Eastern Orthodox Christians which were persecuted by the Soviet regime. This day is the 30 October.^[99][100]

Russian invasion of Ukraine, 2022[edit]

Metropolitan Onufriy of Kyiv, primate of the Ukrainian Orthodox Church (Moscow Patriarchate) (UOC-MP) called the war «a disaster» stating that «The Ukrainian and Russian peoples came out of the Dnieper Baptismal font, and the war between these peoples is a repetition of the sin of Cain, who killed his own brother out of envy. Such a war has no justification either from God or from people.»^[102] He also appealed directly to Putin, asking for an immediate end to the «fratricidal war».^[103][104] In April 2022, after the Russian invasion, many UOC-MP parishes signaled their intention to switch allegiance to the Orthodox Church of Ukraine.^[105] The attitude and stance of Patriarch Kirill of Moscow to the war is one of the oft quoted reasons.^[101] The head of the Russian Orthodox Church in Lithuania, Metropolitan Innocent (Vasilyev) [ru], called Patriarch Kirill’s «political statements about the war» his «personal opinion.»^[101] On 7 March 2022, Metropolitan of Riga and all Latvia [lv] Alexander (Kudryashov) [lv] condemned the Russian invasion of Ukraine.^[106]

On 27 February 2022, a group of Russian Orthodox priests published an open letter calling for an end to the war and criticized the suppression of non-violent anti-war protests in Russia.^[107] On 6 March 2022, Russian Orthodox priest of Moscow Patriarchate’s Kostroma Diocese was fined by Russian authorities for anti-war sermon and stressing the importance of the commandment “Thou shalt not kill.”^[108]

Patriarch Kirill has referred to the 2022 Russian invasion of Ukraine as «current events» and has avoided using terms like war or invasion,^[109] thereby complying with Russian censorship law.^[110] Kirill approves the invasion, and has blessed the Russian soldiers fighting there. As a consequence, several priests of the Russian Orthodox Church in Ukraine have stopped mentioning Kirill’s name during the divine service.^[111] The Moscow patriarchate views Ukraine as a part of their «canonical territory». Kirill has said that the Russian army has chosen a very correct way.^[112]

Kirill sees gay pride parades as a part of the reason behind Russian warfare against Ukraine.^[113] He has said that the war is not physically, but rather metaphysically, important.^[114]

On 6 March 2022 (Forgiveness Sunday holiday), during the liturgy in the Church of Christ the Savior, he justified Russia’s attack on Ukraine, stating that it was necessary to side with «Donbas» (i.e. Donetsk and Luhansk People’s Republic), where he said there is an ongoing 8-year «genocide» by Ukraine and where, Kirill said, Ukraine wants to enforce gay pride events upon local population. Despite the holiday being dedicated to the concept of forgiveness, Kirill said there can’t be forgiveness without delivering «justice» first, otherwise it’s a capitulation and weakness.^[115] The speech came under international scrutiny, as Kirill parroted President Putin’s claim that Russia was fighting «fascism» in Ukraine.^[116] Throughout the speech, Kirill did not use the term «Ukrainian», but rather referred to both Russians and Ukrainians simply as «Holy Russians», also claiming Russian soldiers in Ukraine were «laying down their lives for a friend», referencing the Gospel of John.^[116]

On 9 March 2022, after the liturgy, he declared that Russia has the right to use force against Ukraine to ensure Russia’s security, that Ukrainians and Russians are one people, that Russia and Ukraine are one country, that the West incites Ukrainians to kill Russians to sow discord between Russians and Ukrainians and gives weapons to Ukrainians for this specific purpose, and therefore the West is an enemy of Russia and God.^[117]

In a letter to the World Council of Churches (WCC) sent in March 2022, Kirill justified the attack on Ukraine by NATO enlargement, the protection of Russian language, and the establishment of the Orthodox Church of Ukraine. In this letter, he did not express condolences over deaths among Ukrainians.^[118][119]

Kirill participated in a Zoom video call with Pope Francis on 16 March 2022, of which Francis stated in an interview^[120] that Kirill «read from a piece of paper he was holding in his hand all the reasons that justify the Russian invasion.»^[121]

On 27 March 2022, Kirill expressed his support for the actions of Rosgvardiya in Ukraine, praising its fighters for performing their military duty, and wished them God’s help in this matter.^[122]

In the aftermath of the Bucha massacre on 3 April, Kirill, speaking in the Main Cathedral of the Russian Armed Forces, Kirill praised the armed forces for «feats» of service, saying Russia is «peaceful».^[123]

Representatives of the Vatican have criticized Kirill for his lack of willingness to seek peace in Ukraine.^[124] On 3 April, the former Archbishop of Canterbury Rowan Williams said there was a strong case for expelling the Russian Orthodox Church from the WCC, saying, «When a Church is actively supporting a war of aggression, failing to condemn nakedly obvious breaches of any kind of ethical conduct in wartime, then other Churches do have the right to raise the question … I am still waiting for any senior member of the Orthodox hierarchy to say that the slaughter of the innocent is condemned unequivocally by all forms of Christianity.»^[125]

The Russian Orthodox St Nicholas church in Amsterdam, Netherlands, has declared that it is no longer possible to function within the Moscow patriarchate because of the attitude that Kirill has to the Russian invasion, and instead requested to join the Ecumenical Patriarchate of Constantinople.^[126] The Russian-Orthodox Church in Lithuania has declared that they do not share the political views and perception of Kirill and therefore are seeking independence from Moscow.^[127]

On 10 April 2022, 200 priests from the Ukrainian Orthodox Church (Moscow Patriarchate) released an open request to the primates of the other autocephalous Eastern Orthodox Churches, asking them to convene a Council of Primates of the Ancient Eastern Churches at the Pan-Orthodox level and try Kirill for the heresy of preaching the «Doctrine of the Russian World» and the moral crimes of «blessing the war against Ukraine and fully supporting the aggressive nature of Russian troops on the territory of Ukraine.» They noted that they «can’t continue to remain in any form of canonical subordination to the Moscow Patriarch,» and requested that the Council of Primates «bring Patriarch Kirill to justice and deprive him of the right to hold the patriarchal throne.»^[128][129]

On 4 May 2022, Kirill was included in a list of 58 entities proposed for sanctions by the European Commission in relation to the invasion of Ukraine, according to Agence France-Presse.^[121][130] However, later reports stated that he was removed from the list following intervention by the Hungarian government.^[131]

On 23 May 2022, Kirill stated that Russian schoolchildren must take Russian troops fighting against Ukraine as an example of heroic behaviour.^[132]

When the Ukrainian Orthodox Church (Moscow Patriarchate) removed itself from the Moscow Patriarchate on 27 May 2022, Kirill claimed that the «spirits of malice» wanted to separate the Russian and Ukrainian peoples but they will not succeed.^[133] Although this breakaway Ukrainian Orthodox Church now claims that ‘any provisions that at least somehow hinted at or indicated the connection with Moscow were excluded’ the Russian Orthodox Church ignores this and continues to include UOC-MP clerics in its various commissions or working groups despite these individuals not agreeing to this nor even wanting to be included.^[134]

Cardinal Kurt Koch, president of the Pontifical Council for Promoting Christian Unity, said that the patriarch’s legitimization of the «brutal and absurd war» is «a heresy.»^[135]

Kirill supported the mobilization of citizens to go to the front in Ukraine, he urged citizens to fulfill their military duty and that if they gave their lives for their country they will be with God in his kingdom.^{[136][137][138]}

On 5 January, Patriarch Kirill released a statement: «I, Kirill, Patriarch of Moscow and of all Rus, appeal to all parties involved in the internecine conflict with a call to cease fire and establish a Christmas truce from 12:00 on January 6 to 00:00 on January 7 so that Orthodox people can attend services on Christmas Eve and on the day of the Nativity of Christ,» through the Church’s official website.^[139]

Structure and organization[edit]

The ROC constituent parts in other than the Russian Federation countries of its exclusive jurisdiction such as Ukraine, Belarus et al., are legally registered as separate legal entities in accordance with the relevant legislation of those independent states.

Ecclesiastiacally, the ROC is organized in a hierarchical structure. The lowest level of organization, which normally would be a single ROC building and its attendees, headed by a priest who acts as Father superior (Russian: настоятель, nastoyatel), constitute a parish (Russian: приход, prihod). All parishes in a geographical region belong to an eparchy (Russian: епархия—equivalent to a Western diocese). Eparchies are governed by bishops (Russian: епископ, episcop or архиерей, archiereus). There are 261 Russian Orthodox eparchies worldwide (June 2012).

Further, some eparchies may be organized into exarchates (currently the Belarusian exarchate), and since 2003 into metropolitan districts (митрополичий округ), such as the ROC eparchies in Kazakhstan and the Central Asia (Среднеазиатский митрополичий округ).

Since the early 1990s, the ROC eparchies in some newly independent states of the former USSR enjoy the status of self-governing Churches within the Moscow Patriarchate (which status, according to the ROC legal terminology, is distinct from the «autonomous» one): the Estonian Orthodox Church of Moscow Patriarchate, Latvian Orthodox Church, Moldovan Orthodox Church, Ukrainian Orthodox Church (Moscow Patriarchate) (UOC-MP), the last one being virtually fully independent in administrative matters. (Following Russia’s 2014 Invasion of Ukraine, the UOC-MP—which held nearly a third of the ROC(MP)’s churches—began to fragment, particularly since 2019, with some separatist congregations leaving the ROC(MP) to join the newly independent Orthodox Church of Ukraine (OCU) despite strident objections from the Moscow Patriarchate and the Russian government.^[140][81])

Similar status, since 2007, is enjoyed by the Russian Orthodox Church Outside Russia (previously fully independent and deemed schismatic by the ROC). The Chinese Orthodox Church and the Japanese Orthodox Churches were granted full autonomy by the Moscow Patriarchate, but this autonomy is not universally recognized.

Smaller eparchies are usually governed by a single bishop. Larger eparchies, exarchates, and self-governing Churches are governed by a Metropolitan archbishop and sometimes also have one or more bishops assigned to them.

The highest level of authority in the ROC is vested in the Local Council (Pomestny Sobor), which comprises all the bishops as well as representatives from the clergy and laypersons. Another organ of power is the Bishops’ Council (Архиерейский Собор). In the periods between the Councils the highest administrative powers are exercised by the Holy Synod of the Russian Orthodox Church, which includes seven permanent members and is chaired by the Patriarch of Moscow and All Russia, Primate of the Moscow Patriarchate.

Although the Patriarch of Moscow enjoys extensive administrative powers, unlike the Pope, he has no direct canonical jurisdiction outside the Urban Diocese of Moscow, nor does he have single-handed authority over matters pertaining to faith as well as issues concerning the entire Orthodox Christian community such as the Catholic-Orthodox split.

Orthodox Church in America (OCA)[edit]

The OCA has its origins in a mission established by eight Russian Orthodox monks in Alaska, then part of Russian America, in 1794. This grew into a full diocese of the Russian Orthodox Church after the United States purchased Alaska from Russia in 1867. By the late 19th century, the Russian Orthodox Church had grown in other areas of the United States due to the arrival of immigrants from areas of Eastern and Central Europe, many of them formerly of the Eastern Catholic Churches («Greek Catholics»), and from the Middle East. These immigrants, regardless of nationality or ethnic background, were united under a single North American diocese of the Russian Orthodox Church.

During the Second World War, the Patriarchate of Moscow unsuccessfully attempted to regain control of the groups which were located abroad. After it resumed its communication with Moscow in the early 1960s, and after it was granted autocephaly in 1970, the Metropolia became known as the Orthodox Church in America.^[141][142] But its autocephalous status is not universally recognized. The Ecumenical Patriarch (who has jurisdiction over the Greek Orthodox Archdiocese of America) and some other jurisdictions have not officially accepted it. The Ecumenical Patriarch and the other jurisdictions remain in communion with the OCA. The Patriarchate of Moscow thereby renounced its former canonical claims in the United States and Canada; it also acknowledged the establishment of an autonomous church in Japan in 1970.

Russian Orthodox Church Outside Russia (ROCOR)[edit]

Russia’s Church was devastated by the repercussions of the Bolshevik Revolution. One of its effects was a flood of refugees from Russia to the United States, Canada, and Europe. The Revolution of 1918 severed large sections of the Russian church—dioceses in America, Japan, and Manchuria, as well as refugees in Europe—from regular contacts with the main church.

On 28 December 2006, it was officially announced that the Act of Canonical Communion would finally be signed between the ROC and ROCOR. The signing took place on 17 May 2007, followed immediately by a full restoration of communion with the Moscow Patriarchate, celebrated by a Divine Liturgy at the Cathedral of Christ the Saviour in Moscow, at which the Patriarch of Moscow and All Russia Alexius II and the First Hierarch of ROCOR concelebrated for the first time.

Under the Act, the ROCOR remains a self-governing entity within the Church of Russia. It is independent in its administrative, pastoral, and property matters. It continues to be governed by its Council of Bishops and its Synod, the Council’s permanent executive body. The First-Hierarch and bishops of the ROCOR are elected by its Council and confirmed by the Patriarch of Moscow. ROCOR bishops participate in the Council of Bishops of the entire Russian Church.

In response to the signing of the act of canonical communion, Bishop Agathangel (Pashkovsky) of Odessa and parishes and clergy in opposition to the Act broke communion with ROCOR, and established ROCA(A).^[143] Some others opposed to the Act have joined themselves to other Greek Old Calendarist groups.^[144]

Currently both the OCA and ROCOR, since 2007, are in communion with the ROC.

Self-governing branches of the ROC[edit]

The Russian Orthodox Church has four levels of self-government.^{[145][146][clarification needed]}

The autonomous churches which are part of the ROC are:

1. Ukrainian Orthodox Church (Moscow Patriarchate), a special status autonomy close to autocephaly
2. Self-governed churches (Estonia, Latvia, Moldova)
3. Belarusian Orthodox Church
4. Pakistan Orthodox Church
5. Metropolitan District of Kazakhstan
6. Japanese Orthodox Church
7. Chinese Orthodox Church
8. Archdiocese of Russian Orthodox churches in Western Europe

Although the Ukrainian Orthodox Church (Moscow Patriarchate) claims that ‘any provisions that at least somehow hinted at or indicated the connection with Moscow were excluded’ (following the 2022 Russian invasion of Ukraine) the Russian Orthodox Church ignores this and continues to include UOC-MP clerics in various commissions or working groups despite these individuals not agreeing to this nor even wanting to be included.^[147]

Worship and practices[edit]

Canonization[edit]

In accordance with the practice of the Orthodox Church, a particular hero of faith can initially be canonized only at a local level within local churches and eparchies. Such rights belong to the ruling hierarch and it can only happen when the blessing of the patriarch is received. The task of believers of the local eparchy is to record descriptions of miracles, to create the hagiography of a saint, to paint an icon, as well as to compose a liturgical text of a service where the saint is canonized. All of this is sent to the Synodal Commission for canonization which decides whether to canonize the local hero of faith or not. Then the patriarch gives his blessing and the local hierarch performs the act of canonization at the local level. However, the liturgical texts in honor of a saint are not published in all Church books but only in local publications. In the same way, these saints are not yet canonized and venerated by the whole Church, only locally. When the glorification of a saint exceeds the limits of an eparchy, then the patriarch and Holy Synod decides about their canonization on the Church level. After receiving the Synod’s support and the patriarch’s blessing, the question of glorification of a particular saint on the scale of the entire Church is given for consideration to the Local Council of the Russian Orthodox Church.

In the period following the revolution, and during the communist persecutions up to 1970, no canonizations took place. Only in 1970 did the Holy Synod made a decision to canonize a missionary to Japan, Nicholas Kasatkin (1836–1912). In 1977, St. Innocent of Moscow (1797–1879), the Metropolitan of Siberia, the Far East, the Aleutian Islands, Alaska, and Moscow was also canonized. In 1978 it was proclaimed that the Russian Orthodox Church had created a prayer order for Meletius of Kharkov, which practically signified his canonization because that was the only possible way to do it at that time. Similarly, the saints of other Orthodox Churches were added to the Church calendar: in 1962 St. John the Russian, in 1970 St. Herman of Alaska, in 1993 Silouan the Athonite, the elder of Mount Athos, already canonized in 1987 by the Ecumenical Patriarchate of Constantinople. In the 1980s the Russian Orthodox Church re-established the process for canonization; a practice that had ceased for half a century.

In 1989, the Holy Synod established the Synodal Commission for canonization. The 1990 Local Council of the Russian Orthodox Church gave an order for the Synodal Commission for Canonisation to prepare documents for canonization of new martyrs who had suffered from the 20th century Communist repressions. In 1991 it was decided that a local commission for canonization would be established in every eparchy which would gather the local documents and would send them to the Synodal Commission. Its task was to study the local archives, collect memories of believers, record all the miracles that are connected with addressing the martyrs. In 1992 the Church established 25 January as a day when it venerates the new 20th century martyrs of faith. The day was specifically chosen because on this day in 1918 the Metropolitan of Kiev Vladimir (Bogoyavlensky) was killed, thus becoming the first victim of communist terror among the hierarchs of the Church.

During the 2000 Council of the Russian Orthodox Church, the greatest general canonization in the history of the Orthodox Church took place: not only regarding the number of saints but also as in this canonization, all unknown saints were mentioned. There were 1,765 canonized saints known by name and others unknown by name but «known to God».

Icon painting[edit]

The use and making of icons entered Kievan Rus’ following its conversion to Orthodox Christianity in AD 988. As a general rule, these icons strictly followed models and formulas hallowed by Byzantine art, led from the capital in Constantinople. As time passed, the Russians widened the vocabulary of types and styles far beyond anything found elsewhere in the Orthodox world. Russian icons are typically paintings on wood, often small, though some in churches and monasteries may be much larger. Some Russian icons were made of copper.^[148] Many religious homes in Russia have icons hanging on the wall in the krasny ugol, the «red» or «beautiful» corner. There is a rich history and elaborate religious symbolism associated with icons. In Russian churches, the nave is typically separated from the sanctuary by an iconostasis (Russian ikonostas, иконостас), or icon-screen, a wall of icons with double doors in the centre. Russians sometimes speak of an icon as having been «written», because in the Russian language (like Greek, but unlike English) the same word (pisat’, писать in Russian) means both to paint and to write. Icons are considered to be the Gospel in paint, and therefore careful attention is paid to ensure that the Gospel is faithfully and accurately conveyed. Icons considered miraculous were said to «appear.» The «appearance» (Russian: yavlenie, явление) of an icon is its supposedly miraculous discovery. «A true icon is one that has ‘appeared’, a gift from above, one opening the way to the Prototype and able to perform miracles».^[149]

Bell ringing[edit]

Bell ringing, which has a history in the Russian Orthodox tradition dating back to the baptism of Rus’, plays an important part in the traditions of the Russian Orthodox Church.

Ecumenism and interfaith relations[edit]

In May 2011, Hilarion Alfeyev, the Metropolitan of Volokolamsk and head of external relations for the Moscow Patriarchate of the Russian Orthodox Church, stated that Orthodox and Evangelical Christians share the same positions on «such issues as abortion, the family, and marriage» and desire «vigorous grassroots engagement» between the two Christian communions on such issues.^[150]

The Metropolitan also believes in the possibility of peaceful coexistence between Islam and Christianity because the two religions have never fought religious wars in Russia.^[151] Alfeyev stated that the Russian Orthodox Church «disagrees with atheist secularism in some areas very strongly» and «believes that it destroys something very essential about human life.»^[151]

Today, the Russian Orthodox Church has ecclesiastical missions in Jerusalem and some other countries around the world.^[152][153]

Membership[edit]

The ROC is often said^[154] to be the largest of all of the Eastern Orthodox churches in the world. Including all the autocephalous churches under its supervision, its adherents number more than 112 million worldwide—about half of the 200 to 220 million^[11][155] estimated adherents of the Eastern Orthodox Church. Among Christian churches, the Russian Orthodox Church is only second to the Roman Catholic Church in terms of numbers of followers. Within Russia the results of a 2007 VTsIOM poll indicated that about 75% of the population considered itself Orthodox Christian.^[156] Up to 65% of ethnic Russians^[157][158] as well as Russian-speakers from Russia who are members of other ethnic groups (Ossetians, Chuvash, Caucasus Greeks etc.) and a similar percentage of Belarusians and Ukrainians identify themselves as «Orthodox».^{[156][157][159]} However, according to a poll published by the church related website Pravmir.com [ru] in December 2012, only 41% of the Russian population identified itself with the Russian Orthodox Church.^[160] Pravmir.com also published a 2012 poll by the respected Levada organization VTsIOM indicating that 74% of Russians considered themselves Orthodox.^[161] The 2017 Survey Religious Belief and National Belonging in Central and Eastern Europe made by the Pew Research Center showed that 71% of Russians declared themselves as Orthodox Christian,^[162] and in 2021, the Russian Public Opinion Research Center (VCIOM) estimated that 66% of Russians were Orthodox Christians.^[163]

See also[edit]

• Eparchies of the Russian Orthodox Church
• List of Slavic studies journals

References[edit]

Notes[edit]

Citations[edit]

Sources[edit]

Further reading[edit]

Since 1991

Historical

Historiography

External links[edit]

Media related to Russian Orthodox Church at Wikimedia Commons

• Official website (in Russian)
• Department for External Church Relations of the Russian Orthodox Church official website (in English)
• Russian Orthodox Church‘s channel on YouTube (in Russian)
• Church of Russia at OrthodoxWiki (in English)

Russian Orthodox Church (Moscow Patriarchate)
Russian: Русская православная церковь
Cathedral of Christ the Saviour in Moscow, Russia
Abbreviation	ROC
Classification	Eastern Orthodox
Orientation	Russian Orthodoxy
Scripture	Elizabeth Bible (Church Slavonic) Synodal Bible (Russian)
Theology	Eastern Orthodox theology
Polity	Episcopal
Governance	Holy Synod of the Russian Orthodox Church
Structure	Communion
Primate	Patriarch Kirill of Moscow
Bishops	382 (2019)[1]
Clergy	40,514 full-time clerics, including 35,677 presbyters and 4,837 deacons[1]
Parishes	38,649 (2019)[1]
Dioceses	314 (2019)[2]
Monasteries	972 (474 male and 498 female) (2019)[1]
Associations	World Council of Churches[3]
Region	Russia, post-Soviet states, Russian diaspora
Language	Church Slavonic, Russian
Liturgy	Byzantine Rite
Headquarters	Danilov Monastery, Moscow, Russia 55°42′40″N 37°37′45″E / 55.71111°N 37.62917°E
Founder	Saint Vladimir the Great[4][a]
Origin	988 Kievan Rus’
Independence	1448, de facto[7]
Recognition	1589, by Ecumenical Patriarch of Constantinople 1593, by Pan-Orthodox Synod of Patriarchs at Constantinople
Separations	Spiritual Christianity (16th century onwards) Old Believers (mid-17th century) Catacomb Church (1925) True Russian Orthodox Church (2007; very small) Ukrainian Orthodox Church (2022) Latvian Orthodox Church (2022)
Members	110 million (95 million in Russia, total of 15 million in the linked autonomous churches)[8][9][10][11]
Other name(s)	Russian Church Moscow Patriarchate
Official website	patriarchia.ru

The Russian Orthodox Church (ROC; Russian: Ру́сская правосла́вная це́рковь, romanized: Rússkaya pravoslávnaya tsérkov), alternatively legally known as the Moscow Patriarchate (Russian: Моско́вский патриарха́т, romanized: Moskóvskiy patriarkhát),^[12] is the largest autocephalous Eastern Orthodox Christian church. It has 194 dioceses inside Russia.^[13] The primate of the ROC is the Patriarch of Moscow and all Rus’.

The Christianization of Kievan Rus’ commenced in 988 with the baptism of the Rus’ Grand Prince of Kiev — Vladimir the Great — and his people by the clergy of the Ecumenical Patriarch of Constantinople. The ecclesiastical title of Metropolitan of Kiev and all Rus’ remained in the jurisdiction of the Ecumenical Patriarchate until 1686.

The ROC currently claims exclusive jurisdiction over the Eastern Orthodox Christians, irrespective of their ethnic background, who reside in the former member republics of the Soviet Union, excluding Georgia. The ROC also created the autonomous Church of Japan and Chinese Orthodox Church. The ROC eparchies in Belarus and Latvia, since the fall of the Soviet Union in the 1990s, enjoy various degrees of self-government, albeit short of the status of formal ecclesiastical autonomy.

The ROC should also not be confused with the Russian Orthodox Church Outside of Russia (or ROCOR, also known as the Russian Orthodox Church Abroad), headquartered in the United States. The ROCOR was instituted in the 1920s by Russian communities outside the Soviet Union, which had refused to recognise the authority of the Moscow Patriarchate that was de facto headed by Metropolitan Sergius Stragorodsky. The two churches reconciled on 17 May 2007; the ROCOR is now a self-governing part of the Russian Orthodox Church.

History[edit]

Kievan Rus’[edit]

The Christian community that developed into what is now known as the Russian Orthodox Church is traditionally said to have been founded by the Apostle Andrew, who is thought to have visited Scythia and Greek colonies along the northern coast of the Black Sea. According to one of the legends, Andrew reached the future location of Kyiv and foretold the foundation of a great Christian city.^[14][15] The spot where he reportedly erected a cross is now marked by St. Andrew’s Cathedral.

Transfer of the see to Moscow; de facto independence of the Moscow Church[edit]

As Kyiv was losing its political, cultural, and economical significance due to the Mongol invasion, Metropolitan Maximus moved to Vladimir in 1299; his successor, Metropolitan Peter moved the residence to Moscow in 1325.

In 1439, at the Council of Florence, some Orthodox hierarchs from Byzantium as well as Metropolitan Isidore, who represented the Russian Church, signed a union with the Roman Church, whereby the Eastern Church would recognise the primacy of the Pope. However, the Moscow Prince Vasili II rejected the act of the Council of Florence brought to Moscow by Isidore in March 1441. Isidore was in the same year removed from his position as an apostate and expelled from Moscow. The Russian metropolitanate remained effectively vacant for the next few years due largely to the dominance of Uniates in Constantinople then. In December 1448, Jonas, a Russian bishop, was installed by the Council of Russian bishops in Moscow as Metropolitan of Kiev and All Russia^[16] (with permanent residence in Moscow) without the consent from Constantinople. This occurred five years prior to the fall of Constantinople in 1453 and, unintentionally, signified the beginning of an effectively independent church structure in the Moscow (North-Eastern Russian) part of the Russian Church. Subsequently, there developed a theory in Moscow that saw Moscow as the Third Rome, the legitimate successor to Constantinople, and the Primate of the Moscow Church as head of all the Russian Church. Meanwhile, the newly established in 1458 Russian Orthodox (initially Uniate) metropolitanate in Kiev (then in the Grand Duchy of Lithuania and subsequently in the Polish–Lithuanian Commonwealth) continued under the jurisdiction of the Ecumenical See until 1686, when it was provisionally transferred to the jurisdiction of Moscow.

Autocephaly and schism[edit]

During the reign of Tsar Fyodor I, his brother-in-law, Boris Godunov, contacted the Ecumenical Patriarch of Constantinople, who «was much embarrassed for want of funds».^[17]

Several years after the Council of Pereyaslav (1654) that heralded the subsequent incorporation of eastern regions of the Polish–Lithuanian Commonwealth into the Tsardom of Russia, the see of the Metropolitan of Kiev and all Rus’ was transferred to the Moscow Patriarchate (1686).

Peter the Great[edit]

Peter the Great (1682–1725) had an agenda of radical modernization of Russian government, army, dress and manners. He made Russia a formidable political power. Peter was not religious and had a low regard for the Church, so he put it under tight governmental control. He replaced the Patriarch with a Holy Synod, which he controlled. The Tsar appointed all bishops. A clerical career was not a route chosen by upper-class society. Most parish priests were sons of priests, were very poorly educated, and very poorly paid. The monks in the monasteries had a slightly higher status; they were not allowed to marry. Politically, the church was impotent. Catherine the Great later in the 18th century seized most of the church lands, and put the priests on a small salary supplemented by fees for services such as baptism and marriage.^[18]

Expansion[edit]

In the aftermath of the Treaty of Pereyaslav, the Ottomans (supposedly acting on behalf of the Russian regent Sophia Alekseyevna) pressured the Patriarch of Constantinople into transferring the Metropolitan of Kiev and all Rus’ from the jurisdiction of Constantinople to that of Moscow. The handover brought millions of faithful and half a dozen dioceses under the ultimate administrative care of the Patriarch of Moscow and all Rus’ (and later of the Holy Synod of Russia), leading to the significant Ukrainian presence in the Russian Church, which continued well into the 18th century, with Theophan Prokopovich, Epiphanius Slavinetsky, Stephen Yavorsky and Demetrius of Rostov being among the most notable representatives of this trend.^[19] The exact terms and conditions of the handover of the Kiev Metropolis are a contested issue.^{[20][21][22][23]}

In 1700, after Patriarch Adrian’s death, Peter the Great prevented a successor from being named, and in 1721, following the advice of Theophan Prokopovich, Archbishop of Pskov, the Holy and Supreme Synod was established under Archbishop Stephen Yavorsky to govern the church instead of a single primate. This was the situation until shortly after the Russian Revolution of 1917, at which time the Local Council (more than half of its members being lay persons) adopted the decision to restore the Patriarchate. On 5 November (according to the Julian calendar) a new patriarch, Tikhon, was named through casting lots.

The late 18th century saw the rise of starchestvo under Paisiy Velichkovsky and his disciples at the Optina Monastery. This marked a beginning of a significant spiritual revival in the Russian Church after a lengthy period of modernization, personified by such figures as Demetrius of Rostov and Platon of Moscow. Aleksey Khomyakov, Ivan Kireevsky and other lay theologians with Slavophile leanings elaborated some key concepts of the renovated Orthodox doctrine, including that of sobornost. The resurgence of Eastern Orthodoxy was reflected in Russian literature, an example is the figure of Starets Zosima in Fyodor Dostoyevsky’s Brothers Karamazov.

In the Russian Orthodox Church, the clergy, over time, formed a hereditary caste of priests. Marrying outside of these priestly families was strictly forbidden; indeed, some bishops did not even tolerate their clergy marrying outside of the priestly families of their diocese.^[24]

Fin-de-siècle religious renaissance[edit]

In 1909, a volume of essays appeared under the title Vekhi («Milestones» or «Landmarks»), authored by a group of leading left-wing intellectuals, including Sergei Bulgakov, Peter Struve and former Marxists.

It is possible to see a similarly renewed vigor and variety in religious life and spirituality among the lower classes, especially after the upheavals of 1905. Among the peasantry, there was widespread interest in spiritual-ethical literature and non-conformist moral-spiritual movements, an upsurge in pilgrimage and other devotions to sacred spaces and objects (especially icons), persistent beliefs in the presence and power of the supernatural (apparitions, possession, walking-dead, demons, spirits, miracles and magic), the renewed vitality of local «ecclesial communities» actively shaping their own ritual and spiritual lives, sometimes in the absence of clergy, and defining their own sacred places and forms of piety. Also apparent was the proliferation of what the Orthodox establishment branded as «sectarianism», including both non-Eastern Orthodox Christian denominations, notably Baptists, and various forms of popular Orthodoxy and mysticism.^[25]

Russian Revolution and Civil War[edit]

In 1914, there were 55,173 Russian Orthodox churches and 29,593 chapels, 112,629 priests and deacons, 550 monasteries and 475 convents with a total of 95,259 monks and nuns in Russia.^[26]

The year 1917 was a major turning point in Russian history, and also the Russian Orthodox Church.^[27] In early March 1917 (O.S.), the Tsar was forced to abdicate, the Russian empire began to implode, and the government’s direct control of the Church was all but over by August 1917. On 15 August (O.S.), in the Moscow Dormition Cathedral in the Kremlin, the Local (Pomestniy) Council of the ROC, the first such convention since the late 17th century, opened. The council continued its sessions until September 1918 and adopted a number of important reforms, including the restoration of Patriarchate, a decision taken 3 days after the Bolsheviks overthrew the Provisional Government in Petrograd on 25 October (O.S.). On 5 November, Metropolitan Tikhon of Moscow was selected as the first Russian Patriarch after about 200 years of Synodal rule.

In early February 1918, the Bolshevik-controlled government of Soviet Russia enacted the Decree on separation of church from state and school from church that proclaimed separation of church and state in Russia, freedom to «profess any religion or profess none», deprived religious organisations of the right to own any property and legal status. Legal religious activity in the territories controlled by Bolsheviks was effectively reduced to services and sermons inside church buildings. The Decree and attempts by Bolshevik officials to requisition church property caused sharp resentment on the part of the ROC clergy and provoked violent clashes on some occasions: on 1 February (19 January O.S.), hours after the bloody confrontation in Petrograd’s Alexander Nevsky Lavra between the Bolsheviks trying to take control of the monastery’s premises and the believers, Patriarch Tikhon issued a proclamation that anathematised the perpetrators of such acts.^[28]

The church was caught in the crossfire of the Russian Civil War that began later in 1918, and church leadership, despite their attempts to be politically neutral (from the autumn of 1918), as well as the clergy generally were perceived by the Soviet authorities as a «counter-revolutionary» force and thus subject to suppression and eventual liquidation.

In the first five years after the Bolshevik revolution, 28 bishops and 1,200 priests were executed.^[29]

Under Soviet rule[edit]

The Soviet Union, formally created in December 1922, was the first state to have elimination of religion as an ideological objective espoused by the country’s ruling political party. Toward that end, the Communist regime confiscated church property, ridiculed religion, harassed believers, and propagated materialism and atheism in schools.^{[citation needed]} Actions toward particular religions, however, were determined by State interests, and most organized religions were never outlawed.

Orthodox clergy and active believers were treated by the Soviet law-enforcement apparatus as anti-revolutionary elements and were habitually subjected to formal prosecutions on political charges, arrests, exiles, imprisonment in camps, and later could also be incarcerated in mental hospitals.^[30][31]

However, the Soviet policy vis-a-vis organised religion vacillated over time between, on the one hand, a utopian determination to substitute secular rationalism for what they considered to be an outmoded «superstitious» worldview and, on the other, pragmatic acceptance of the tenaciousness of religious faith and institutions. In any case, religious beliefs and practices did persist, not only in the domestic and private spheres but also in the scattered public spaces allowed by a state that recognized its failure to eradicate religion and the political dangers of an unrelenting culture war.^[32]

The Russian Orthodox church was drastically weakened in May 1922, when the Renovated (Living) Church, a reformist movement backed by the Soviet secret police, broke away from Patriarch Tikhon (also see the Josephites and the Russian True Orthodox Church), a move that caused division among clergy and faithful that persisted until 1946.

Between 1917 and 1935, 130,000 Eastern Orthodox priests were arrested. Of these, 95,000 were put to death. Many thousands of victims of persecution became recognized in a special canon of saints known as the «new martyrs and confessors of Russia».

When Patriarch Tikhon died in 1925, the Soviet authorities forbade patriarchal election. Patriarchal locum tenens (acting Patriarch) Metropolitan Sergius (Stragorodsky, 1887–1944), going against the opinion of a major part of the church’s parishes, in 1927 issued a declaration accepting the Soviet authority over the church as legitimate, pledging the church’s cooperation with the government and condemning political dissent within the church. By this declaration, Sergius granted himself authority that he, being a deputy of imprisoned Metropolitan Peter and acting against his will, had no right to assume according to the XXXIV Apostolic canon, which led to a split with the Russian Orthodox Church Outside Russia abroad and the Russian True Orthodox Church (Russian Catacomb Church) within the Soviet Union, as they allegedly remained faithful to the Canons of the Apostles, declaring the part of the church led by Metropolitan Sergius schism, sometimes coined Sergianism. Due to this canonical disagreement it is disputed which church has been the legitimate successor to the Russian Orthodox Church that had existed before 1925.^{[33][34][35][36]}

In 1927, Metropolitan Eulogius (Georgiyevsky) of Paris broke with the ROCOR (along with Metropolitan Platon (Rozhdestvensky) of New York, leader of the Russian Metropolia in America). In 1930, after taking part in a prayer service in London in supplication for Christians suffering under the Soviets, Evlogy was removed from office by Sergius and replaced. Most of Evlogy’s parishes in Western Europe remained loyal to him; Evlogy then petitioned Ecumenical Patriarch Photius II to be received under his canonical care and was received in 1931, making a number of parishes of Russian Orthodox Christians outside Russia, especially in Western Europe an Exarchate of the Ecumenical Patriarchate as the Archdiocese of Russian Orthodox churches in Western Europe.

Moreover, in the 1929 elections, the Orthodox Church attempted to formulate itself as a full-scale opposition group to the Communist Party, and attempted to run candidates of its own against the Communist candidates. Article 124 of the 1936 Soviet Constitution officially allowed for freedom of religion within the Soviet Union, and along with initial statements of it being a multi-candidate election, the Church again attempted to run its own religious candidates in the 1937 elections. However the support of multicandidate elections was retracted several months before the elections were held and in neither 1929 nor 1937 were any candidates of the Orthodox Church elected.^[37]

After Nazi Germany’s attack on the Soviet Union in 1941, Joseph Stalin revived the Russian Orthodox Church to intensify patriotic support for the war effort. In the early hours of 5 September 1943, Metropolitans Sergius (Stragorodsky), Alexius (Simansky) and Nicholas (Yarushevich) had a meeting with Stalin and received permission to convene a council on 8 September 1943, which elected Sergius Patriarch of Moscow and all the Rus’. This is considered by some as violation of the XXX Apostolic canon, as no church hierarch could be consecrated by secular authorities.^[33] A new patriarch was elected, theological schools were opened, and thousands of churches began to function. The Moscow Theological Academy Seminary, which had been closed since 1918, was re-opened.

In December 2017, the Security Service of Ukraine lifted classified top secret status of documents revealing that the NKVD of the USSR and its units were engaged in the selection of candidates for participation in the 1945 Local Council from the representatives of the clergy and the laity. NKVD demanded «to outline persons who have religious authority among the clergy and believers, and at the same time checked for civic or patriotic work». In the letter sent in September 1944, it was emphasized: «It is important to ensure that the number of nominated candidates is dominated by the agents of the NKBD, capable of holding the line that we need at the Council».^[38][39]

Persecution under Khrushchev[edit]

A new and widespread persecution of the church was subsequently instituted under the leadership of Nikita Khrushchev and Leonid Brezhnev. A second round of repression, harassment and church closures took place between 1959 and 1964 when Nikita Khrushchev was in office. The number of Orthodox churches fell from around 22,000 in 1959 to around 8,000 in 1965;^[40] priests, monks and faithful were killed or imprisoned and the number of functioning monasteries was reduced to less than twenty.

Subsequent to Khrushchev’s overthrow, the Church and the government remained on unfriendly terms until 1988. In practice, the most important aspect of this conflict was that openly religious people could not join the Communist Party of the Soviet Union, which meant that they could not hold any political office. However, among the general population, large numbers remained religious.

Some Orthodox believers and even priests took part in the dissident movement and became prisoners of conscience. The Orthodox priests Gleb Yakunin, Sergiy Zheludkov and others spent years in Soviet prisons and exile for their efforts in defending freedom of worship.^[41] Among the prominent figures of that time were Dmitri Dudko^[42] and Aleksandr Men. Although he tried to keep away from practical work of the dissident movement intending to better fulfil his calling as a priest, there was a spiritual link between Men and many of the dissidents. For some of them he was a friend; for others, a godfather; for many (including Yakunin), a spiritual father.^[43]

By 1987 the number of functioning churches in the Soviet Union had fallen to 6,893 and the number of functioning monasteries to just 18. In 1987 in the Russian SFSR, between 40% and 50% of newborn babies (depending on the region) were baptized. Over 60% of all deceased received Christian funeral services.

Glasnost and evidence of collaboration with the KGB[edit]

Beginning in the late 1980s, under Mikhail Gorbachev, the new political and social freedoms resulted in the return of many church buildings to the church, so they could be restored by local parishioners. A pivotal point in the history of the Russian Orthodox Church came in 1988, the millennial anniversary of the Christianization of Kievan Rus’. Throughout the summer of that year, major government-supported celebrations took place in Moscow and other cities; many older churches and some monasteries were reopened. An implicit ban on religious propaganda on state TV was finally lifted. For the first time in the history of the Soviet Union, people could watch live transmissions of church services on television.

Gleb Yakunin, a critic of the Moscow Patriarchate who was one of those who briefly gained access to the KGB’s archives in the early 1990s, argued that the Moscow Patriarchate was «practically a subsidiary, a sister company of the KGB».^[44] Critics charge that the archives showed the extent of active participation of the top ROC hierarchs in the KGB efforts overseas.^{[45][46][47][48][49][50]} George Trofimoff, the highest-ranking US military officer ever indicted for, and convicted of, espionage by the United States and sentenced to life imprisonment on 27 September 2001, had been «recruited into the service of the KGB»^[51] by Igor Susemihl (a.k.a. Zuzemihl), a bishop in the Russian Orthodox Church (subsequently, a high-ranking hierarch—the ROC Metropolitan Iriney of Vienna, who died in July 1999).^[52]

Konstanin Kharchev, former chairman of the Soviet Council on Religious Affairs, explained: «Not a single candidate for the office of bishop or any other high-ranking office, much less a member of the Holy Synod, went through without confirmation by the Central Committee of the CPSU and the KGB».^[48] Professor Nathaniel Davis points out: «If the bishops wished to defend their people and survive in office, they had to collaborate to some degree with the KGB, with the commissioners of the Council for Religious Affairs, and with other party and governmental authorities».^[53] Patriarch Alexy II, acknowledged that compromises were made with the Soviet government by bishops of the Moscow Patriarchate, himself included, and he publicly repented for these compromises.^[54][55]

Post-Soviet era[edit]

Patriarch Aleksey II (1990–2008)[edit]

Metropolitan Alexy (Ridiger) of Leningrad, ascended the patriarchal throne in 1990 and presided over the partial return of Orthodox Christianity to Russian society after 70 years of repression, transforming the ROC to something resembling its pre-communist appearance; some 15,000 churches had been re-opened or built by the end of his tenure, and the process of recovery and rebuilding has continued under his successor Patriarch Kirill. According to official figures, in 2016 the Church had 174 dioceses, 361 bishops, and 34,764 parishes served by 39,800 clergy. There were 926 monasteries and 30 theological schools.^[56]

The Russian Church also sought to fill the ideological vacuum left by the collapse of Communism and even, in the opinion of some analysts, became «a separate branch of power».^[57]

In August 2000, the ROC adopted its Basis of the Social Concept^[58] and in July 2008, its Basic Teaching on Human Dignity, Freedom and Rights.^[59]

Under Patriarch Aleksey, there were difficulties in the relationship between the Russian Orthodox Church and the Vatican, especially since 2002, when Pope John Paul II created a Catholic diocesan structure for Russian territory. The leaders of the Russian Church saw this action as a throwback to prior attempts by the Vatican to proselytize the Russian Orthodox faithful to become Roman Catholic. This point of view was based upon the stance of the Russian Orthodox Church (and the Eastern Orthodox Church) that the Church of Rome is in schism, after breaking off from the Orthodox Church. The Roman Catholic Church, on the other hand, while acknowledging the primacy of the Russian Orthodox Church in Russia, believed that the small Roman Catholic minority in Russia, in continuous existence since at least the 18th century, should be served by a fully developed church hierarchy with a presence and status in Russia, just as the Russian Orthodox Church is present in other countries (including constructing a cathedral in Rome, near the Vatican).

There occurred strident conflicts with the Ecumenical Patriarchate, most notably over the Orthodox Church in Estonia in the mid-1990s, which resulted in unilateral suspension of eucharistic relationship between the churches by the ROC.^[60] The tension lingered on and could be observed at the meeting in Ravenna in early October 2007 of participants in the Orthodox–Catholic Dialogue: the representative of the Moscow Patriarchate, Bishop Hilarion Alfeyev, walked out of the meeting due to the presence of representatives from the Estonian Apostolic Orthodox Church which is in the jurisdiction of the Ecumenical Patriarchate. At the meeting, prior to the departure of the Russian delegation, there were also substantive disagreements about the wording of a proposed joint statement among the Orthodox representatives.^[61] After the departure of the Russian delegation, the remaining Orthodox delegates approved the form which had been advocated by the representatives of the Ecumenical Patriarchate.^[62] The Ecumenical See’s representative in Ravenna said that Hilarion’s position «should be seen as an expression of authoritarianism whose goal is to exhibit the influence of the Moscow Church. But like last year in Belgrade, all Moscow achieved was to isolate itself once more since no other Orthodox Church followed its lead, remaining instead faithful to Constantinople.»^[63][64]

Canon Michael Bourdeaux, former president of the Keston Institute, said in January 2008 that «the Moscow Patriarchate acts as though it heads a state church, while the few Orthodox clergy who oppose the church-state symbiosis face severe criticism, even loss of livelihood.»^[65] Such a view is backed up by other observers of Russian political life.^[66] Clifford J. Levy of The New York Times wrote in April 2008: «Just as the government has tightened control over political life, so, too, has it intruded in matters of faith. The Kremlin’s surrogates in many areas have turned the Russian Orthodox Church into a de facto official religion, warding off other Christian denominations that seem to offer the most significant competition for worshipers. […] This close alliance between the government and the Russian Orthodox Church has become a defining characteristic of Mr. Putin’s tenure, a mutually reinforcing choreography that is usually described here as working ‘in symphony’.»^[67]

Throughout Patriarch Alexy’s reign, the massive program of costly restoration and reopening of devastated churches and monasteries (as well as the construction of new ones) was criticized for having eclipsed the church’s principal mission of evangelizing.^[68][69]

On 5 December 2008, the day of Patriarch Alexy’s death, the Financial Times said: «While the church had been a force for liberal reform under the Soviet Union, it soon became a center of strength for conservatives and nationalists in the post-communist era. Alexei’s death could well result in an even more conservative church.»^[70]

Patriarch Kirill (since 2009)[edit]

On 27 January 2009, the ROC Local Council elected Metropolitan Kirill of Smolensk Patriarch of Moscow and All Rus′ by 508 votes out of a total of 700.^[71] He was enthroned on 1 February 2009.

Patriarch Kirill implemented reforms in the administrative structure of the Moscow Patriarchate: on 27 July 2011 the Holy Synod established the Central Asian Metropolitan District, reorganizing the structure of the Church in Tajikistan, Uzbekistan, Kyrgyzstan and Turkmenistan.^[72] In addition, on 6 October 2011, at the request of the Patriarch, the Holy Synod introduced the metropoly (Russian: митрополия, mitropoliya), administrative structure bringing together neighboring eparchies.^[73]

Under Patriarch Kirill, the ROC continued to maintain close ties with the Kremlin enjoying the patronage of president Vladimir Putin, who has sought to mobilize Russian Orthodoxy both inside and outside Russia.^[74][75] Patriarch Kirill endorsed Putin’s election in 2012, referring in February to Putin’s tenure in the 2000s as «God’s miracle.»^[76][77] Nevertheless, Russian inside sources were quoted in the autumn 2017 as saying that Putin’s relationship with Patriarch Kirill had been deteriorating since 2014 due to the fact that the presidential administration had been misled by the Moscow Patriarchate as to the extent of support for pro-Russian uprising in eastern Ukraine; also, due to Kirill’s personal unpopularity he had come to be viewed as a political liability.^[78][79][80]

Schism with Constantinople[edit]

In 2018, the Moscow Patriarchate’s traditional rivalry with the Patriarchate of Constantinople, coupled with Moscow’s anger over the decision to grant autocephaly to the Ukrainian church by the Ecumenical Patriarch, led the ROC to boycott the Holy Great Council that had been prepared by all the Orthodox Churches for decades.^[81][82]

The Holy Synod of the ROC, at its session on 15 October 2018, severed full communion with the Ecumenical Patriarchate of Constantinople.^[83][84] The decision was taken in response to the move made by the Patriarchate of Constantinople a few days prior that effectively ended the Moscow Patriarchate’s jurisdiction over Ukraine and promised autocephaly to Ukraine,^[85] the ROC’s and the Kremlin’s fierce opposition notwithstanding.^{[74][86][87][88]}

While the Ecumenical Patriarchate finalised the establishment of the Orthodox Church of Ukraine on 5 January 2019, the ROC continued to claim that the only legitimate Orthodox jurisdiction in the country, was its branch.^[89] Under a law of Ukraine adopted at the end of 2018, the latter was required to change its official title so as to disclose its affiliation with the Russian Orthodox Church based in an «aggressor state».^[90][91] On 11 December 2019 the Supreme Court of Ukraine allowed the Ukrainian Orthodox Church of the Moscow Patriarchate (UOC-MP) to retain its name.^[92]

In October 2019, the ROC unilaterally severed communion with the Church of Greece following the latter’s recognition of the Ukrainian autocephaly.^[93] On 3 November, Patriarch Kirill failed to commemorate the Primate of the Church of Greece, Archbishop Ieronymos II of Athens, during a liturgy in Moscow.^[94] Additionally, the ROC leadership imposed pilgrimage bans for its faithful in respect of a number of dioceses in Greece, including that of Athens.^[95]

On 8 November 2019, the Russian Orthodox Church announced that Patriarch Kirill would stop commemorating the Patriarch of Alexandria and all Africa after the latter and his Church recognized the OCU that same day.^[96][97][98]

On 27 September 2021, the ROC established a religious day of remembrance for all Eastern Orthodox Christians which were persecuted by the Soviet regime. This day is the 30 October.^[99][100]

Russian invasion of Ukraine, 2022[edit]

Metropolitan Onufriy of Kyiv, primate of the Ukrainian Orthodox Church (Moscow Patriarchate) (UOC-MP) called the war «a disaster» stating that «The Ukrainian and Russian peoples came out of the Dnieper Baptismal font, and the war between these peoples is a repetition of the sin of Cain, who killed his own brother out of envy. Such a war has no justification either from God or from people.»^[102] He also appealed directly to Putin, asking for an immediate end to the «fratricidal war».^[103][104] In April 2022, after the Russian invasion, many UOC-MP parishes signaled their intention to switch allegiance to the Orthodox Church of Ukraine.^[105] The attitude and stance of Patriarch Kirill of Moscow to the war is one of the oft quoted reasons.^[101] The head of the Russian Orthodox Church in Lithuania, Metropolitan Innocent (Vasilyev) [ru], called Patriarch Kirill’s «political statements about the war» his «personal opinion.»^[101] On 7 March 2022, Metropolitan of Riga and all Latvia [lv] Alexander (Kudryashov) [lv] condemned the Russian invasion of Ukraine.^[106]

On 27 February 2022, a group of Russian Orthodox priests published an open letter calling for an end to the war and criticized the suppression of non-violent anti-war protests in Russia.^[107] On 6 March 2022, Russian Orthodox priest of Moscow Patriarchate’s Kostroma Diocese was fined by Russian authorities for anti-war sermon and stressing the importance of the commandment “Thou shalt not kill.”^[108]

Patriarch Kirill has referred to the 2022 Russian invasion of Ukraine as «current events» and has avoided using terms like war or invasion,^[109] thereby complying with Russian censorship law.^[110] Kirill approves the invasion, and has blessed the Russian soldiers fighting there. As a consequence, several priests of the Russian Orthodox Church in Ukraine have stopped mentioning Kirill’s name during the divine service.^[111] The Moscow patriarchate views Ukraine as a part of their «canonical territory». Kirill has said that the Russian army has chosen a very correct way.^[112]

Kirill sees gay pride parades as a part of the reason behind Russian warfare against Ukraine.^[113] He has said that the war is not physically, but rather metaphysically, important.^[114]

On 6 March 2022 (Forgiveness Sunday holiday), during the liturgy in the Church of Christ the Savior, he justified Russia’s attack on Ukraine, stating that it was necessary to side with «Donbas» (i.e. Donetsk and Luhansk People’s Republic), where he said there is an ongoing 8-year «genocide» by Ukraine and where, Kirill said, Ukraine wants to enforce gay pride events upon local population. Despite the holiday being dedicated to the concept of forgiveness, Kirill said there can’t be forgiveness without delivering «justice» first, otherwise it’s a capitulation and weakness.^[115] The speech came under international scrutiny, as Kirill parroted President Putin’s claim that Russia was fighting «fascism» in Ukraine.^[116] Throughout the speech, Kirill did not use the term «Ukrainian», but rather referred to both Russians and Ukrainians simply as «Holy Russians», also claiming Russian soldiers in Ukraine were «laying down their lives for a friend», referencing the Gospel of John.^[116]

On 9 March 2022, after the liturgy, he declared that Russia has the right to use force against Ukraine to ensure Russia’s security, that Ukrainians and Russians are one people, that Russia and Ukraine are one country, that the West incites Ukrainians to kill Russians to sow discord between Russians and Ukrainians and gives weapons to Ukrainians for this specific purpose, and therefore the West is an enemy of Russia and God.^[117]

In a letter to the World Council of Churches (WCC) sent in March 2022, Kirill justified the attack on Ukraine by NATO enlargement, the protection of Russian language, and the establishment of the Orthodox Church of Ukraine. In this letter, he did not express condolences over deaths among Ukrainians.^[118][119]

Kirill participated in a Zoom video call with Pope Francis on 16 March 2022, of which Francis stated in an interview^[120] that Kirill «read from a piece of paper he was holding in his hand all the reasons that justify the Russian invasion.»^[121]

On 27 March 2022, Kirill expressed his support for the actions of Rosgvardiya in Ukraine, praising its fighters for performing their military duty, and wished them God’s help in this matter.^[122]

In the aftermath of the Bucha massacre on 3 April, Kirill, speaking in the Main Cathedral of the Russian Armed Forces, Kirill praised the armed forces for «feats» of service, saying Russia is «peaceful».^[123]

Representatives of the Vatican have criticized Kirill for his lack of willingness to seek peace in Ukraine.^[124] On 3 April, the former Archbishop of Canterbury Rowan Williams said there was a strong case for expelling the Russian Orthodox Church from the WCC, saying, «When a Church is actively supporting a war of aggression, failing to condemn nakedly obvious breaches of any kind of ethical conduct in wartime, then other Churches do have the right to raise the question … I am still waiting for any senior member of the Orthodox hierarchy to say that the slaughter of the innocent is condemned unequivocally by all forms of Christianity.»^[125]

The Russian Orthodox St Nicholas church in Amsterdam, Netherlands, has declared that it is no longer possible to function within the Moscow patriarchate because of the attitude that Kirill has to the Russian invasion, and instead requested to join the Ecumenical Patriarchate of Constantinople.^[126] The Russian-Orthodox Church in Lithuania has declared that they do not share the political views and perception of Kirill and therefore are seeking independence from Moscow.^[127]

On 10 April 2022, 200 priests from the Ukrainian Orthodox Church (Moscow Patriarchate) released an open request to the primates of the other autocephalous Eastern Orthodox Churches, asking them to convene a Council of Primates of the Ancient Eastern Churches at the Pan-Orthodox level and try Kirill for the heresy of preaching the «Doctrine of the Russian World» and the moral crimes of «blessing the war against Ukraine and fully supporting the aggressive nature of Russian troops on the territory of Ukraine.» They noted that they «can’t continue to remain in any form of canonical subordination to the Moscow Patriarch,» and requested that the Council of Primates «bring Patriarch Kirill to justice and deprive him of the right to hold the patriarchal throne.»^[128][129]

On 4 May 2022, Kirill was included in a list of 58 entities proposed for sanctions by the European Commission in relation to the invasion of Ukraine, according to Agence France-Presse.^[121][130] However, later reports stated that he was removed from the list following intervention by the Hungarian government.^[131]

On 23 May 2022, Kirill stated that Russian schoolchildren must take Russian troops fighting against Ukraine as an example of heroic behaviour.^[132]

When the Ukrainian Orthodox Church (Moscow Patriarchate) removed itself from the Moscow Patriarchate on 27 May 2022, Kirill claimed that the «spirits of malice» wanted to separate the Russian and Ukrainian peoples but they will not succeed.^[133] Although this breakaway Ukrainian Orthodox Church now claims that ‘any provisions that at least somehow hinted at or indicated the connection with Moscow were excluded’ the Russian Orthodox Church ignores this and continues to include UOC-MP clerics in its various commissions or working groups despite these individuals not agreeing to this nor even wanting to be included.^[134]

Cardinal Kurt Koch, president of the Pontifical Council for Promoting Christian Unity, said that the patriarch’s legitimization of the «brutal and absurd war» is «a heresy.»^[135]

Kirill supported the mobilization of citizens to go to the front in Ukraine, he urged citizens to fulfill their military duty and that if they gave their lives for their country they will be with God in his kingdom.^{[136][137][138]}

On 5 January, Patriarch Kirill released a statement: «I, Kirill, Patriarch of Moscow and of all Rus, appeal to all parties involved in the internecine conflict with a call to cease fire and establish a Christmas truce from 12:00 on January 6 to 00:00 on January 7 so that Orthodox people can attend services on Christmas Eve and on the day of the Nativity of Christ,» through the Church’s official website.^[139]

Structure and organization[edit]

The ROC constituent parts in other than the Russian Federation countries of its exclusive jurisdiction such as Ukraine, Belarus et al., are legally registered as separate legal entities in accordance with the relevant legislation of those independent states.

Ecclesiastiacally, the ROC is organized in a hierarchical structure. The lowest level of organization, which normally would be a single ROC building and its attendees, headed by a priest who acts as Father superior (Russian: настоятель, nastoyatel), constitute a parish (Russian: приход, prihod). All parishes in a geographical region belong to an eparchy (Russian: епархия—equivalent to a Western diocese). Eparchies are governed by bishops (Russian: епископ, episcop or архиерей, archiereus). There are 261 Russian Orthodox eparchies worldwide (June 2012).

Further, some eparchies may be organized into exarchates (currently the Belarusian exarchate), and since 2003 into metropolitan districts (митрополичий округ), such as the ROC eparchies in Kazakhstan and the Central Asia (Среднеазиатский митрополичий округ).

Since the early 1990s, the ROC eparchies in some newly independent states of the former USSR enjoy the status of self-governing Churches within the Moscow Patriarchate (which status, according to the ROC legal terminology, is distinct from the «autonomous» one): the Estonian Orthodox Church of Moscow Patriarchate, Latvian Orthodox Church, Moldovan Orthodox Church, Ukrainian Orthodox Church (Moscow Patriarchate) (UOC-MP), the last one being virtually fully independent in administrative matters. (Following Russia’s 2014 Invasion of Ukraine, the UOC-MP—which held nearly a third of the ROC(MP)’s churches—began to fragment, particularly since 2019, with some separatist congregations leaving the ROC(MP) to join the newly independent Orthodox Church of Ukraine (OCU) despite strident objections from the Moscow Patriarchate and the Russian government.^[140][81])

Similar status, since 2007, is enjoyed by the Russian Orthodox Church Outside Russia (previously fully independent and deemed schismatic by the ROC). The Chinese Orthodox Church and the Japanese Orthodox Churches were granted full autonomy by the Moscow Patriarchate, but this autonomy is not universally recognized.

Smaller eparchies are usually governed by a single bishop. Larger eparchies, exarchates, and self-governing Churches are governed by a Metropolitan archbishop and sometimes also have one or more bishops assigned to them.

The highest level of authority in the ROC is vested in the Local Council (Pomestny Sobor), which comprises all the bishops as well as representatives from the clergy and laypersons. Another organ of power is the Bishops’ Council (Архиерейский Собор). In the periods between the Councils the highest administrative powers are exercised by the Holy Synod of the Russian Orthodox Church, which includes seven permanent members and is chaired by the Patriarch of Moscow and All Russia, Primate of the Moscow Patriarchate.

Although the Patriarch of Moscow enjoys extensive administrative powers, unlike the Pope, he has no direct canonical jurisdiction outside the Urban Diocese of Moscow, nor does he have single-handed authority over matters pertaining to faith as well as issues concerning the entire Orthodox Christian community such as the Catholic-Orthodox split.

Orthodox Church in America (OCA)[edit]

The OCA has its origins in a mission established by eight Russian Orthodox monks in Alaska, then part of Russian America, in 1794. This grew into a full diocese of the Russian Orthodox Church after the United States purchased Alaska from Russia in 1867. By the late 19th century, the Russian Orthodox Church had grown in other areas of the United States due to the arrival of immigrants from areas of Eastern and Central Europe, many of them formerly of the Eastern Catholic Churches («Greek Catholics»), and from the Middle East. These immigrants, regardless of nationality or ethnic background, were united under a single North American diocese of the Russian Orthodox Church.

During the Second World War, the Patriarchate of Moscow unsuccessfully attempted to regain control of the groups which were located abroad. After it resumed its communication with Moscow in the early 1960s, and after it was granted autocephaly in 1970, the Metropolia became known as the Orthodox Church in America.^[141][142] But its autocephalous status is not universally recognized. The Ecumenical Patriarch (who has jurisdiction over the Greek Orthodox Archdiocese of America) and some other jurisdictions have not officially accepted it. The Ecumenical Patriarch and the other jurisdictions remain in communion with the OCA. The Patriarchate of Moscow thereby renounced its former canonical claims in the United States and Canada; it also acknowledged the establishment of an autonomous church in Japan in 1970.

Russian Orthodox Church Outside Russia (ROCOR)[edit]

Russia’s Church was devastated by the repercussions of the Bolshevik Revolution. One of its effects was a flood of refugees from Russia to the United States, Canada, and Europe. The Revolution of 1918 severed large sections of the Russian church—dioceses in America, Japan, and Manchuria, as well as refugees in Europe—from regular contacts with the main church.

On 28 December 2006, it was officially announced that the Act of Canonical Communion would finally be signed between the ROC and ROCOR. The signing took place on 17 May 2007, followed immediately by a full restoration of communion with the Moscow Patriarchate, celebrated by a Divine Liturgy at the Cathedral of Christ the Saviour in Moscow, at which the Patriarch of Moscow and All Russia Alexius II and the First Hierarch of ROCOR concelebrated for the first time.

Under the Act, the ROCOR remains a self-governing entity within the Church of Russia. It is independent in its administrative, pastoral, and property matters. It continues to be governed by its Council of Bishops and its Synod, the Council’s permanent executive body. The First-Hierarch and bishops of the ROCOR are elected by its Council and confirmed by the Patriarch of Moscow. ROCOR bishops participate in the Council of Bishops of the entire Russian Church.

In response to the signing of the act of canonical communion, Bishop Agathangel (Pashkovsky) of Odessa and parishes and clergy in opposition to the Act broke communion with ROCOR, and established ROCA(A).^[143] Some others opposed to the Act have joined themselves to other Greek Old Calendarist groups.^[144]

Currently both the OCA and ROCOR, since 2007, are in communion with the ROC.

Self-governing branches of the ROC[edit]

The Russian Orthodox Church has four levels of self-government.^{[145][146][clarification needed]}

The autonomous churches which are part of the ROC are:

1. Ukrainian Orthodox Church (Moscow Patriarchate), a special status autonomy close to autocephaly
2. Self-governed churches (Estonia, Latvia, Moldova)
3. Belarusian Orthodox Church
4. Pakistan Orthodox Church
5. Metropolitan District of Kazakhstan
6. Japanese Orthodox Church
7. Chinese Orthodox Church
8. Archdiocese of Russian Orthodox churches in Western Europe

Although the Ukrainian Orthodox Church (Moscow Patriarchate) claims that ‘any provisions that at least somehow hinted at or indicated the connection with Moscow were excluded’ (following the 2022 Russian invasion of Ukraine) the Russian Orthodox Church ignores this and continues to include UOC-MP clerics in various commissions or working groups despite these individuals not agreeing to this nor even wanting to be included.^[147]

Worship and practices[edit]

Canonization[edit]

In accordance with the practice of the Orthodox Church, a particular hero of faith can initially be canonized only at a local level within local churches and eparchies. Such rights belong to the ruling hierarch and it can only happen when the blessing of the patriarch is received. The task of believers of the local eparchy is to record descriptions of miracles, to create the hagiography of a saint, to paint an icon, as well as to compose a liturgical text of a service where the saint is canonized. All of this is sent to the Synodal Commission for canonization which decides whether to canonize the local hero of faith or not. Then the patriarch gives his blessing and the local hierarch performs the act of canonization at the local level. However, the liturgical texts in honor of a saint are not published in all Church books but only in local publications. In the same way, these saints are not yet canonized and venerated by the whole Church, only locally. When the glorification of a saint exceeds the limits of an eparchy, then the patriarch and Holy Synod decides about their canonization on the Church level. After receiving the Synod’s support and the patriarch’s blessing, the question of glorification of a particular saint on the scale of the entire Church is given for consideration to the Local Council of the Russian Orthodox Church.

In the period following the revolution, and during the communist persecutions up to 1970, no canonizations took place. Only in 1970 did the Holy Synod made a decision to canonize a missionary to Japan, Nicholas Kasatkin (1836–1912). In 1977, St. Innocent of Moscow (1797–1879), the Metropolitan of Siberia, the Far East, the Aleutian Islands, Alaska, and Moscow was also canonized. In 1978 it was proclaimed that the Russian Orthodox Church had created a prayer order for Meletius of Kharkov, which practically signified his canonization because that was the only possible way to do it at that time. Similarly, the saints of other Orthodox Churches were added to the Church calendar: in 1962 St. John the Russian, in 1970 St. Herman of Alaska, in 1993 Silouan the Athonite, the elder of Mount Athos, already canonized in 1987 by the Ecumenical Patriarchate of Constantinople. In the 1980s the Russian Orthodox Church re-established the process for canonization; a practice that had ceased for half a century.

In 1989, the Holy Synod established the Synodal Commission for canonization. The 1990 Local Council of the Russian Orthodox Church gave an order for the Synodal Commission for Canonisation to prepare documents for canonization of new martyrs who had suffered from the 20th century Communist repressions. In 1991 it was decided that a local commission for canonization would be established in every eparchy which would gather the local documents and would send them to the Synodal Commission. Its task was to study the local archives, collect memories of believers, record all the miracles that are connected with addressing the martyrs. In 1992 the Church established 25 January as a day when it venerates the new 20th century martyrs of faith. The day was specifically chosen because on this day in 1918 the Metropolitan of Kiev Vladimir (Bogoyavlensky) was killed, thus becoming the first victim of communist terror among the hierarchs of the Church.

During the 2000 Council of the Russian Orthodox Church, the greatest general canonization in the history of the Orthodox Church took place: not only regarding the number of saints but also as in this canonization, all unknown saints were mentioned. There were 1,765 canonized saints known by name and others unknown by name but «known to God».

Icon painting[edit]

The use and making of icons entered Kievan Rus’ following its conversion to Orthodox Christianity in AD 988. As a general rule, these icons strictly followed models and formulas hallowed by Byzantine art, led from the capital in Constantinople. As time passed, the Russians widened the vocabulary of types and styles far beyond anything found elsewhere in the Orthodox world. Russian icons are typically paintings on wood, often small, though some in churches and monasteries may be much larger. Some Russian icons were made of copper.^[148] Many religious homes in Russia have icons hanging on the wall in the krasny ugol, the «red» or «beautiful» corner. There is a rich history and elaborate religious symbolism associated with icons. In Russian churches, the nave is typically separated from the sanctuary by an iconostasis (Russian ikonostas, иконостас), or icon-screen, a wall of icons with double doors in the centre. Russians sometimes speak of an icon as having been «written», because in the Russian language (like Greek, but unlike English) the same word (pisat’, писать in Russian) means both to paint and to write. Icons are considered to be the Gospel in paint, and therefore careful attention is paid to ensure that the Gospel is faithfully and accurately conveyed. Icons considered miraculous were said to «appear.» The «appearance» (Russian: yavlenie, явление) of an icon is its supposedly miraculous discovery. «A true icon is one that has ‘appeared’, a gift from above, one opening the way to the Prototype and able to perform miracles».^[149]

Bell ringing[edit]

Bell ringing, which has a history in the Russian Orthodox tradition dating back to the baptism of Rus’, plays an important part in the traditions of the Russian Orthodox Church.

Ecumenism and interfaith relations[edit]

In May 2011, Hilarion Alfeyev, the Metropolitan of Volokolamsk and head of external relations for the Moscow Patriarchate of the Russian Orthodox Church, stated that Orthodox and Evangelical Christians share the same positions on «such issues as abortion, the family, and marriage» and desire «vigorous grassroots engagement» between the two Christian communions on such issues.^[150]

The Metropolitan also believes in the possibility of peaceful coexistence between Islam and Christianity because the two religions have never fought religious wars in Russia.^[151] Alfeyev stated that the Russian Orthodox Church «disagrees with atheist secularism in some areas very strongly» and «believes that it destroys something very essential about human life.»^[151]

Today, the Russian Orthodox Church has ecclesiastical missions in Jerusalem and some other countries around the world.^[152][153]

Membership[edit]

The ROC is often said^[154] to be the largest of all of the Eastern Orthodox churches in the world. Including all the autocephalous churches under its supervision, its adherents number more than 112 million worldwide—about half of the 200 to 220 million^[11][155] estimated adherents of the Eastern Orthodox Church. Among Christian churches, the Russian Orthodox Church is only second to the Roman Catholic Church in terms of numbers of followers. Within Russia the results of a 2007 VTsIOM poll indicated that about 75% of the population considered itself Orthodox Christian.^[156] Up to 65% of ethnic Russians^[157][158] as well as Russian-speakers from Russia who are members of other ethnic groups (Ossetians, Chuvash, Caucasus Greeks etc.) and a similar percentage of Belarusians and Ukrainians identify themselves as «Orthodox».^{[156][157][159]} However, according to a poll published by the church related website Pravmir.com [ru] in December 2012, only 41% of the Russian population identified itself with the Russian Orthodox Church.^[160] Pravmir.com also published a 2012 poll by the respected Levada organization VTsIOM indicating that 74% of Russians considered themselves Orthodox.^[161] The 2017 Survey Religious Belief and National Belonging in Central and Eastern Europe made by the Pew Research Center showed that 71% of Russians declared themselves as Orthodox Christian,^[162] and in 2021, the Russian Public Opinion Research Center (VCIOM) estimated that 66% of Russians were Orthodox Christians.^[163]

See also[edit]

• Eparchies of the Russian Orthodox Church
• List of Slavic studies journals

References[edit]

Notes[edit]

Citations[edit]

Sources[edit]

Further reading[edit]

Since 1991

Historical

Historiography

External links[edit]

Media related to Russian Orthodox Church at Wikimedia Commons

• Official website (in Russian)
• Department for External Church Relations of the Russian Orthodox Church official website (in English)
• Russian Orthodox Church‘s channel on YouTube (in Russian)
• Church of Russia at OrthodoxWiki (in English)

Запрос «РПЦ» перенаправляется сюда; о других значениях см. РПЦ (значения).

Ру́сская правосла́вная це́рковь (РПЦ, другое официальное наименование^{[комм. 1]} — Моско́вский патриарха́т^[22]) — самая крупная автокефальная поместная православная церковь в мире^{[23][24][25][26]}. Занимает пятое место в диптихе автокефальных православных церквей мира^[27][28]. Самая крупная и влиятельная религиозная организация в России^[26]. Крупнейшая религиозная организация также на Украине (на 2011 год по числу приходов, духовенства^[29][30] и культовых сооружений^[31], но, по некоторым опросам на начало 2015 года^[32], не по количеству верующих), в Белоруссии, Молдавии^[33][34] (включая Приднестровье)^[35].

Рассматривает себя в качестве единственной канонически легитимной православной административно-независимой церкви на территории бывшего Советского Союза, исключая Грузию (в границах Грузинской ССР^[36]), признанную канонической территорией Грузинской православной церкви, а также в Японии, Китае^[37] и Монголии^[38]; считает себя единственной законной преемницей поместной Российской православной церкви^[39], синодальной российской церкви и Киевской митрополии в составе Константинопольского патриархата. Кроме того, согласно её Уставу, юрисдикция РПЦ «простирается на добровольно входящих в неё православных, проживающих в других странах»^[40]. Однако её исключительная юрисдикция в КНР, Монголии, Эстонии и Японии^[15] оспаривается Константинопольским патриархатом, на территории Украины — Православной церковью Украины^[41][42], в Молдавии — Румынской православной церковью, в Армении — Грузинской православной церковью^{[9][прим 18]}.

Название «Русская православная церковь» применялось издавна^[43], но было принято как официальное лишь осенью 1943 года^[39]. Ранее использовались названия «Российская православная церковь», «Греко-восточная российская церковь» и другие. РПЦ как централизованная организация до 1991 года не имела статуса юридического лица^[44], который обрела в полном объёме на территории РСФСР 30 мая 1991 года при регистрации Министерством юстиции РСФСР Гражданского устава Русской православной церкви^[45] на основании Закона СССР от 1 октября 1990 года «О свободе совести и религиозных организациях». Канонические подразделения, находящиеся на территории иных, нежели Российская Федерация, государств, могут быть зарегистрированы в качестве самостоятельных юридических лиц под иными названиями в соответствии с действующим в каждой стране законодательством.

Религиозно-правовым основанием своего устройства и деятельности полагает Священное Писание, а также Священное Предание^[46]. Последнее включает в себя каноны, авторизованные Церковью богослужебные тексты, творения святых отцов, жития Святых, а также обычаи Церкви^[47].

Название церкви

В Синодальный период не существовало единообразного (официально или юридически зафиксированного) наименования православной церковной организации на территории России, и в разных источниках встречаются такие варианты, как то: Православная кафолическая греко-российская церковь, Российская Церковь, Русская Церковь, Российская Православная Церковь, Российская Православная кафолическая Церковь, Греко-Российская Церковь, Православная Греко-российская Церковь^[48], Российская Восточно-православная Церковь, а в XVIII веке также и Российская Церковь греческого закона^[49]. Во внутренних правительственных документах совокупность органов церковного управления в юрисдикции российского Святейшего Правительствующего Синода именовалась ведомством православного исповедания^[49]. В документах Всероссийского церковного собора (1917—1918) церковь в России, как правило, именуется «Православная Российская Церковь».

Название Русская православная церковь применялось издавна^[43], но было принято как официальное лишь осенью 1943 года^[39].

История

До 1917 года

Русская православная церковь связывает своё возникновение с Крещением Руси (988 год), когда Константинопольский патриарх Николай II Хрисоверг поставил Михаила митрополитом на новосозданную Киевскую и всея Руси митрополию Константинопольского патриархата, создание которой было инициировано киевским князем Владимиром Святославичем^[50].

Ввиду разрушения и упадка значения Киева как политического центра из-за монгольского нашествия в 1240 году и последующих золотоордынских набегов, в 1299 году митрополит Киевский Максим перенёс свою резиденцию во Владимир-на-Клязьме; а 26 лет спустя местопребыванием митрополитов Киевских и всея Руси стала Москва.

Статус автокефалии де-факто имеет с 1448 года, когда собор в Москве поставил на Русскую митрополию (с центром в Москве) рязанского епископа Иону без санкции Константинополя, заключившего унию с Римом. Хотя формально вхождение в состав Константинопольской патриархии было восстановлено после изгнания в 1453 году османами униатов из Константинополя, с 1448 по 1589 год Русская православная церковь (без Киевской митрополии) управлялась фактически независимыми митрополитами^[5]. Начиная с царствования Иоанна III, в Русском государстве была принята концепция, согласно которой вследствие духовного (из-за Ферраро-Флорентийской унии) упадка и гибели Византии единственным оплотом вселенского православия становилась Москва, которая получала достоинство «Третьего Рима». В несколько модифицированном виде эта идея была формально закреплена в Уложенной Грамоте 1589 года от имени Константинопольского Патриарха Иеремии II. В 1589—1593 годах Московские митрополиты получили достоинство Патриархов и окончательное признание автокефалии от восточных патриархов^[51]. При этом Московский патриархат был вынужден признать отделение от него Киевской митрополии, которая сохранила свое прежнее положение как часть Константинопольского патриархата. Эти принципы, установленные Московским собором 1589 года с участием Патриарха Константинопольского Иеремии, были затем подтверждены Константинопольскими всеправославными Соборами 1590 и 1593 годов.

В середине XVII века, особенно при патриархе Никоне, проводилось исправление богослужебных книг и иные меры по унификации русской богослужебной практики с греческой. Некоторые прежде принятые в Московской церкви обряды, включая двоеперстие, были объявлены еретическими; те, кто будет использовать их, были преданы анафеме на соборе 1656 года и на Большом Московском соборе. В результате произошёл раскол в Русской церкви, а те, кто продолжал использовать старые обряды, стали официально именоваться «еретиками»^[52], позже — «раскольниками», а позднее получили название «старообрядцы».

В 1686 году, в связи с присоединением к Русскому царству Левобережной Украины и Киева, было осуществлено согласованное с Константинопольским патриархатом переподчинение Москве Киевской митрополии (из юрисдикции Константинопольского Престола)^[53].

По смерти патриарха Адриана в 1700 году царь Пётр I запретил избрание нового патриарха, а по прошествии 20 лет учредил Духовную Коллегию, вскоре переименованную в Святейший Правительствующий Синод, который, являясь одним из государственных органов, исполнял функции общецерковного управления с 1721 по январь 1918 года, — с императором всероссийским (до 2 марта 1917 года) в качестве «крайнего Судии сей Коллегии». В этот период, в историографии именуемый синодальным, правительственные учреждения Церкви (например, Синод с его канцелярией) рассматривались как учреждения государственного управления^[54][55]. Верховным правителем в церкви, согласно закону, был император: «Император, яко христианский Государь, есть верховный защитник и хранитель догматов господствующей веры и блюститель правоверия и всякого в церкви святой благочиния»^[56]; устанавливалось, что «в управлении церковном Самодержавная Власть действует посредством Святейшего Правительствующего Синода, Ею учрежденного»^[57].

Церковные учреждения получали государственное финансирование; благодаря расширению границ Российской империи значительно увеличилась территория юрисдикции российского Святейшего Синода. При этом, императорская власть, в частности, ликвидировала автокефалию Грузинской церкви; после разделов Польши в состав Российской церкви были включены униатские приходы западнорусских и южнорусских земель (Полоцкий собор в 1839 году и обращение в православие униатской Холмской епархии в 1875 году). С другой стороны, императорская власть стремилась контролировать активы церковных учреждений; при Екатерине II был ликвидировано значительное количество монастырей, а последние потеряли право владения вотчинами и крепостными крестьянами.

В 1914 году по официальным данным обер-прокурора Святейшего Синода общее число представителей белого духовенства и церковнослужителей (протоиереев, священников, дьяконов и псаломщиков) составило 112 629 человек^[58]. В России также действовали 1 025 монастырей и общин: 550 мужских (с 11 845 монахами и 9 485 послушниками) и 475 женских (с 17 283 монахинями и 56 016 послушницами)^[58].

С первых же дней Первой мировой войны Православная Церковь приняла активное участие в организации помощи армии и флоту. Монастыри, церкви и паства были призваны к тому, чтобы делать пожертвования для раненых и на помощь лицам, призванным на войну. Монастыри и другие подведомственные РПЦ учреждения должны были подготовить все возможные места под госпитали и подыскать способных к уходу за ранеными лиц. Во всех храмах в пользу Красного Креста были установлены кружки для пожертвований, также предусматривалась подготовка монастырями и общинами лиц, умевших ухаживать за ранеными и больными и сбор собственными силами и средствами госпитальных принадлежностей. Православным напоминали о необходимости проявлять внимание к семьям призванных на войну^[59].

В годы Советской власти

Вскоре после падения монархии в России в марте 1917 года, был созван подготовляемый с начала 1900-х годов Всероссийский Поместный Собор, который открылся 15 августа (ст. ст.) 1917 года в Москве. Крупнейшим его решением было восстановление 28 октября того же года, спустя несколько дней после захвата власти большевиками в Петрограде, патриаршества. На патриарший престол был избран Тихон (Беллавин), митрополит Московский.

Первые несколько месяцев после Октябрьской революции 1917 года большевики активно не вторгались и не препятствовали деятельности Православной церкви (не считая Декрета о земле, конфисковавшего церковные земли); бюджетное финансирование церковных учреждений продолжалось^[60].

Декретом СНК Российской Республики, официально опубликованном 23 января 1918 года, — Об отделении церкви от государства и школы от церкви^[61] — церковь была отделена от государства и от государственной школы, лишена прав юридического лица и собственности, а религия объявлялась частным делом граждан. Декрет узаконивал принимавшиеся большевиками с декабря 1917 года распоряжения и акты, упразднявшие функции православной церкви как государственного учреждения, пользующегося государственным покровительством^[62].

В 1918 году на территории, контролируемой большевиками, прекратилось финансирование духовенства и религиозного образования из казны^[63]; Церковь пережила ряд инспирированных властями расколов (Обновленческий, Григорианский и др.)^[64] и период гонений (см. в статье Религия в СССР). После смерти Патриарха Тихона в 1925 году власти не позволили проведение собора для избрания его преемника; патриаршим местоблюстителем стал митрополит Петр (Полянский), вскоре арестованный и замученный.
Митрополиту Петру наследовал митрополит Сергий (Страгородский) (с декабря 1925 по 27 декабря 1936 года именовался заместителем патриаршего местоблюстителя). В 1927 году митрополит Сергий издал Послание (известное как «Декларация»), в котором признал Советский Союз гражданской родиной, призвал членов Церкви к гражданской лояльности советской власти, а также потребовал от заграничного духовенства полной политической лояльности к советскому правительству^[65]. Послание и последовавшие за ним увольнения некоторых несогласных епископов на покой привело к протестам и отказу подчинения ему со стороны ряда групп внутри Патриаршей церкви и к образованию иных «староцерковных» организаций, не признавших законность церковной власти заместителя местоблюстителя (см. статьи Иосифляне (XX век), катакомбная церковь, непоминающие), а также к «прекращению сношений»^[66] с Патриархией большинства русских епископов в эмиграции.

По некоторым сведениям, в первые пять лет после большевистской революции были казнены 28 епископов и 1200 священников^[67].

Основной мишенью антирелигиозной партийно-государственной кампании 1920-х и 1930-х годов была Патриаршая церковь, имевшая наибольшее число последователей. Почти весь её епископат, значительная часть священников, монахов и активных мирян были расстреляны или сосланы в лагеря; богословские школы и иные формы религиозного обучения, кроме частного, были запрещены. Основным инструментом проведения партийной политики в отношении Патриархии было 6-е отделение ОГПУ, возглавляемое Евгением Тучковым, который проводил политику разъединения и подчинения органам ОГПУ епископата и иных лиц духовенства и мирян.

22 июня 1941 года, в первый день Великой Отечественной войны митрополит Сергий (Страгородский) обратился к православным с посланием, в котором благословил «всех православных на защиту священных границ нашей Родины»^[68]

В 1943 году произошла заметная коррекция политики советского государства в отношении Патриаршей церкви, Сталин решил склонить на свою сторону и верующую часть населения СССР, которой было отдано однозначное предпочтение перед обновленческими структурами, признанными с 1922 года государственными органами как «Православная Российская Церковь», которые полностью исчезли уже в 1946 году^[69]; Московская патриархия была признана как единственная законная православная Церковь в СССР (за исключением Грузии) всеми прочими поместными православными Церквами. 4 сентября 1943 года Сталин принял у себя митрополитов Сергия (Страгородского), Алексия (Симанского) и Николая (Ярушевича); по результатам беседы было принято решение о проведении архиерейского Собора^[70]. Собор епископов избрал митрополита Сергия (Страгородского) на Патриарший престол. Учреждался Совет по делам Русской православной церкви, который был призван осуществлять контроль над духовенством и быть посредником между Московской патриархией и государственной властью. было открыто несколько богословских школ (впоследствии получивших статус семинарий и академий); тысячи храмов, открытых на территории, оккупированной германской армией, продолжили деятельность после её освобождения советскими войсками.

В первые 2 года после войны продолжился количественный рост приходов РПЦ в СССР. Например, в РСФСР действовало в 1946 году 2816 церквей, молельных домов и соборов, а в 1947 году их было уже 3217^[71]. Возросла в послевоенный период численность духовенства. На 1 января 1948 года в СССР по данным Совета по делам Русской православной церкви было 11827 священников и диаконов^[72]. Значительная часть новых священников была из униатских приходов Западной Украины, привлеченных в Русскую православную церковь в 1946—1948 годах после отмены Брестской и Ужгородской уний. По данным Георгия Карпова, председателя Совета по делам Русской православной церкви, на 2 января 1948 года из 2718 униатских приходов Западной Украины в состав Русской православной церкви перешел 2491 приход^[73].

С 31 января по 4 февраля 1945 года в Москве состоялся поместный собор Русской православной церкви, на котором Патриархом был избран митрополит Ленинградский Алексий.

В 1947 году началось некоторое ужесточение антирелигиозной политики на идеологическом и пропагандистском уровне, которое распространялось также и на РПЦ. За 1947—1957 годы были ликвидированы 38 монастырей Русской православной церкви^[74].

Новая волна антирелигиозной и антицерковной политики была инициирована в период между 1959 и 1964 годом, во время нахождения во главе СССР Н. С. Хрущёва; жёсткая линия сохранялась и впоследствии. Ряд мирян и клириков в тот период участвовали в диссидентском движении, признавались впоследствии «узниками совести». Священники Глеб Якунин, Сергий Желудков, Владимир Русак и другие отбывали заключение в советских тюрьмах и в ссылке, защищая свободу вероисповедания^[75]. Среди заметных фигур того времени были священники Дмитрий Дудко^[76] и Александр Мень. Хотя последний сторонился практической работы в диссидентском движении и пытался больше сосредоточиваться на своём призвании пастыря и проповедника, имелась определённая связь между Александром Менем и другими диссидентами.

2 июня 1971 года на Поместном соборе Русской православной церкви патриархом Московским и всея Руси был избран митрополит Крутицкий Пимен (Извеков).

Церковь в СССР находилась под усиленным контролем со стороны КГБ. В 1965 году Совет по делам Русской православной церкви был соединен с Советом по делам религиозных культов в единый надзорный орган — Совет по делам религий. Константин Харчев, председатель этого органа в 1984—1989 годах, впоследствии объяснял: «Ни один кандидат на должность епископа или другую высокую должность, будь то член Священного Синода, не получал её без одобрения ЦК КПСС и КГБ»^[77]. Профессор Натаниэль Дэвис обращает внимание на следующее: «Если епископы хотели защитить своих людей и сохранить должность, они должны были сотрудничать в какой-то степени с КГБ, с комиссарами Совета по делам религий и с другими партийными и правительственными властями»^[78]. Патриарх Алексий II признавался, что епископы шли на компромиссы с советским правительством, включая его самого, и публично раскаивался в содеянных компромиссах^[79].

Русская православная церковь в это время принимала участие в экуменическом движении Христианской мирной конференции, Конференции европейских церквей и Всемирного совета церквей, проводила миротворческую деятельность, включая две всемирные конференции — «Религиозные деятели за прочный мир, разоружение и справедливые отношения между народами» (1977) и «Религиозные деятели за спасение священного дара жизни от ядерной катастрофы»^[80].

К 1987 году число действующих церквей в СССР сократилось до 6893, а действующих монастырей до полутора десятков, из которых в двух (в Литве и Белоруссии) имелись две монашеские общины, мужская и женская. Кроме того, два монастыря находились за пределами СССР — в Святой Земле и на Афоне^[80]. В 1987 году в РСФСР от 40 до 50 % новорождённых (в зависимости от региона) были крещены и более 60 % умерших были похоронены по «христианскому обычаю» (благодаря получившему широкое распространение «заочному отпеванию»).

Начиная с 1987 года, в рамках проводившейся при Михаиле Горбачёве политики гласности и перестройки, начался постепенный процесс передачи в пользование Патриархии, епархий и общин верующих зданий и имущества, ранее находившихся в церковном ведении, происходила либерализация режима контроля над религиозной жизнью и отмена ограничений деятельности религиозных объединений. Важной вехой явился 1988 год — год празднования тысячелетия Крещения Руси и проведения юбилейного поместного собора РПЦ. Был снят запрет на освещение религиозной жизни в СССР по телевидению — впервые в истории Советского Союза люди смогли видеть прямые трансляции богослужений по телевизору.

В 1988 году Русская православная церковь имела уже 8,5 тысяч приходов и 76 епархий на территории СССР, а также 120 зарубежных приходов, объединённых в три благочиния (Финляндское, Венгерское, Мексиканское) и 3 экзархата (Западноевропейский, Среднеевропейский, Центрально- и Южно-Американский), 20 монастырей, из которых два зарубежные: мужской Пантелеимонов на Афоне (юрисдикционно находящийся в ведении Константинопольского патриарха^{[81][82][83][84][85][86]}) и женский Горненский вблизи Иерусалима^[87][88].

В июне 1990 года на поместном соборе Русской православной церкви, впервые в послевоенный период проходившем без вмешательства Совета по делам религий^[89], патриархом Московским и всея Руси был избран митрополит Ленинградский Алексий (Ридигер).

1991—2018

Существенная особенность положения РПЦ после 1991 года (распада СССР) — транснациональный характер её юрисдикции в пределах бывшего СССР (без Грузии и Армении): впервые за всю историю своего бытия Московский патриархат полагает своей «канонической территорией» (термин был введён в оборот в 1989 году^[90]) территорию множества суверенных и независимых государств. Как следствие, её административно-канонические подразделения, находясь в разных странах, функционируют в весьма различных государственно-правовых, общественно-политических и конфессионально-культурных условиях^[91]. В результате с начала 1990-х годов возникла канонически ненормальная ситуации параллельных юрисдикций в Эстонии и Молдавии, а с 2000-х — в Китае^[9] и части Украины^[12].

17 мая 2007 года патриарх Алексий II и первоиерарх РПЦЗ митрополит Лавр (Шкурла) подписали Акт о каноническом общении, которым был ликвидирован восьмидесятилетний раскол между Московским патриархатом и Русской православной церковью заграницей (РПЦЗ). В результате подписания данного акта РПЦЗ вошла в состав РПЦ на правах самоуправляемой церкви (соответствующие поправки были внесены в Устав РПЦ 27 июня 2008 года) и получила признание канонических православных церквей^[92]. Однако часть духовенства и мирян РПЦЗ под предводительством епископа Агафангела данный акт не признала, и они продолжили своё существование как независимая, но не признанная каноническими православием церковь — РПЦЗ под омофором митрополита Агафангела.

В начале патриаршества патриарха Кирилла (избран в январе 2009 года) была проведена реформа административной структуры Московской патриархии, в частности создан ряд новых синодальных учреждений (отделов); в 2011 году была осуществлена реформа епархиального устройства РПЦ, согласно которой производилось разделение некоторых епархий в РФ и учреждение митрополий, включающих две или более епархии^[93][94][95].

На Украине с 1992 по 2018 год, помимо Украинской православной церкви Московского патриархата (УПЦ МП), действовали неканонические Украинская православная церковь Киевского патриархата (УПЦ КП) и Украинская автокефальная православная церковь (УАПЦ)^{[комм. 2]}, а с декабря 2018 года — учреждёная на основе двух последних Православная церковь Украины, не признанная большинством Православных церквей, в том числе Московским патриархатом.

После 2018 года: Разрыв общения с некоторыми Православными церквями

В 2018 году, в связи с ситуацией на Украине, отношения Московского париархата с Константинопольским патриархатом резко обострились. В заседании 15 октября 2018 года, в ответ на ряд решений Константинопольского патриархата, направленных на предоставление автокефалии православной церкви на Украине, в частности отмену совершённой в 1686 году передачи Киевской митрополии в Московский патриархат, Синод РПЦ постановил, «ввиду продолжающихся антиканонических действий Константинопольского Патриархата», прервать с ним евхаристическое общение^[96][97][98]. В октябре и ноябре 2019 года Православная церковь Украины (ПЦУ) была признана предстоятелями соответственно Элладской и Александрийской церквей, в связи с чем РПЦ заявила о прекращении евхаристического общения с элладскими и александрийскими иерархами, которые поддержали или в будущем поддержат ПЦУ^[99][100]. Также после признания ПЦУ предстоятелем Кипрской церкви в октябре 2020 года, РПЦ заявила о прекращении евхаристического общения с ним, а также сослужения с теми её иерархами, которые вступят в церковное общение с представителями ПЦУ^[101].

Статистика

Российская империя

Согласно отчёту обер-прокурора Синода за 1914 год^[102], во всей Российской империи насчитывалось 1025 монастырей:

• мужских монастырей — 304 штатных, 174 заштатных и 72 архиерейских дома;
• женских монастырей и общин — 285 штатных, 190 заштатных.

Православные монастыри имели следующее территориальное распределение:

• Россия — 790
• Финляндия — 5
• Латвия — 6
• Литва — 6
• Беларусь — 33
• Польша — 10
• Украина — 103
• Молдавия — 22
• Средняя Азия — 5
• Грузия, Азербайджан, Армения — 46.

На 1914 год в Российской империи числилось 54 174 церквей (не считая 23 593 часовен и 55 заграничных приходов):

• Россия — 35 154
• Финляндия — 98
• Латвия — 267
• Литва — 418
• Белоруссия — 3205
• Польша — 591
• Украина — 10 509
• Молдавия — 1171
• Средняя Азия — 197
• Грузия, Азербайджан, Армения — 2564.

Советский период

С 1928 года в СССР власти начали массовую ликвидацию церквей: в 1927 году были закрыты 134 молитвенных здания, в 1928 году — 542, в 1929 году — 1000, в 1937 году были закрыты более 8 тыс. церквей^[103].

Редактор журнала «Революция и церковь» Пётр Красиков отмечал, что в Советском Союзе в 1930-х годах действовали только 41,7 % молитвенных помещений от общего дореволюционного количества^[104].

В 1938 году из примерно 37 тысяч православных храмов, действовавших на начало 1930 года, оставались только 8302, в том числе 3903 на Украине и 3617 в РСФСР. В 1939—1940 годах с присоединением к СССР стран Прибалтики, Западной Украины, Западной Белоруссии, Бессарабии и Северной Буковины, прибавились 64 православных монастыря и 3350 действующих храмов. Согласно докладу Георгия Карпова, к 1948 году в СССР действовали 14 329 храмов по сравнению с довоенным количеством 3021—3732 церквей^[105].

21 февраля 1946 года на заседании Международного военного трибунала Нюрнбергского процесса советской стороной были представлены документы по разделу обвинения «Разрушение и разграбление культурных и научных ценностей, культурно-бытовых учреждений, монастырей, церквей и других учреждений религиозных культов», согласно которым немецко-фашистские захватчики уничтожили или разрушили на территории СССР 1670 церквей и 69 часовен^[106].

На 1 января 1952 года в СССР насчитывалось 62 монастыря и 13 786 действующих православных храмов, 120 из которых не действовали, поскольку использовались для хранения зерна. На 1 января 1966 года действовали всего 7523 храма и 16 монастырей^[107].

В 1988 году отмечали 1000-летие Крещения Руси, в это время в СССР действовали 6893 прихода и 22 монастыря^[108].

Современность

Постсоветское время характеризуется быстрым ростом открывающихся церквей и монастырей, благодаря восстановлению заброшенных и строительству новых храмов.

В 1997 году в ведении РПЦ было 390 действующих монастырей (185 мужских и 205 женских), из них 242 на территории России^[109].

В 2005 году религиоведы Сергей Филатов и Роман Лункин, проводя анализ православной религиозности современных россиян, пришли к выводу, что «расширяя или сужая строгость критериев, к практикующим православным в России можно отнести от 2 до 10 % населения, то есть от 3 до 15 млн человек», и высказали мнение, что она «зыбка и не структурирована — организационно, догматически и идеологически, что любые критерии её измерения и цифры, полученные на их основе, носят в принципе условный характер», поскольку считают, что «про большинство „православных верующих“ трудно сказать — православные они верующие или нет»^[110].

Русская православная церковь (на территории бывшего СССР) не ведёт точного учёта количества своих членов или посещаемости богослужений. Согласно митрополиту Илариону (Алфееву), по состоянию на 2018 год численность членов РПЦ составляла 160 млн человек^{[21][комм. 3]}.

По состоянию на начало 2019 года в Русской православной церкви насчитывалось 309 епархий с 382 архиереями, 35 677 священников и 4837 диаконов, 38 649 приходов, 474 мужских и 498 женских монастыря с 5883 насельниками и 9687 насельницами соответственно (включая рясофорных). В странах дальнего зарубежья действовало 19 епархий Русской православной церкви, включающих 977 приходов и 40 монастырей; при этом с 2009 года количество «стран присутствия Русской Православной Церкви» увеличилось на десять государств^[18]. На это же время на территории России было зарегистрировано 18 550 религиозных организаций, принадлежащих Русской православной церкви, включая 500 монастырей, действующих храмов и других молитвенных помещений^[111].

Современное устройство и управление

Общие сведения

Современная структура Русской православной церкви (Московского патриархата), порядок формирования её центральных и местных органов управления, их полномочия определены Уставом Русской православной церкви, принятым Архиерейским собором 16 августа 2000 года^[112] с поправками, принятыми на Архиерейском соборе 27 июня 2008 года^[113], а также Архиерейскими соборами 2011^[114], 2013^[115], 2016^[38] и 2017^[116] годов.

Ныне действующая редакция Гражданского устава РПЦ^[117] зарегистрирована в Министерстве юстиции РФ 30 ноября 1998 года при перерегистрации религиозных объединений в соответствии с новым Федеральным законом от 26 сентября 1997 года № 125-ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях»^[118]. Гражданский устав РПЦ (1991), зарегистрированный в Министерстве юстиции РФ 30 мая 1991 года, был опубликован в «Журнале Московской Патриархии»^[39][119].

Устав РПЦ определяет Русскую православную церковь как «многонациональную поместную автокефальную церковь, находящуюся в вероучительном единстве и молитвенно-каноническом общении с другими поместными православными церквами»^[120].

Согласно Уставу Русской православной церкви, высшими органами церковной власти и управления являются Поместный собор, Архиерейский собор и Священный синод во главе с патриархом, обладающие законодательными, исполнительными и судебными полномочиями — каждый в своей компетенции.

Поместный собор решает вопросы, касающиеся избрания патриарха и его ухода на покой, предоставления частям Русской православной церкви автокефалии, автономии и самоуправления. Созывается в сроки, которые определяются Архиерейским собором или, в исключительных случаях, патриархом и Священным синодом, в составе архиереев, клириков, монашествующих и мирян. Последний собор был созван в январе 2009 года.

Архиерейский собор — поместный собор, в котором участвуют исключительно епископы. Является высшим органом иерархического управления Русской православной церкви. В его состав входят все правящие епископы Церкви, а также викарные епископы, возглавляющие синодальные учреждения и духовные академии; по Уставу, созывается не реже одного раза в четыре года^[121].

Священный синод, согласно действующему Уставу РПЦ, является высшим «органом управления Русской православной церкви в период между Архиерейскими соборами». Состоит из председателя — патриарха (или местоблюстителя), девяти постоянных и пяти временных членов — епархиальных архиереев^[122].

Патриарх — предстоятель Церкви, имеет титул «Святейший Патриарх Московский и всея Руси»^[123]. Ему принадлежит «первенство чести» среди епископата Русской православной церкви. Имя патриарха возносится во время богослужения во всех храмах Русской православной церкви.

Высший церковный совет — постоянный исполнительный орган, действующий с марта 2011 года при патриархе Московском и всея Руси и Священном синоде Русской православной церкви^[124]. Возглавляется патриархом и состоит из руководителей синодальных учреждений Русской православной церкви.

Как юридическое лицо Церковь зарегистрирована в виде религиозной организации «Русская православная церковь» с присвоением ей ОГРН 1037700255471^[125].

Патриарх

Сан патриарха является пожизненным^[126]. Кандидатом для избрания в патриархи может быть только архиерей (епископ) Русской православной церкви не моложе 40 лет, имеющий высшее богословское образование и достаточный опыт епархиального управления; вопрос гражданства (подданства) Уставом не оговорён^[127]. Право церковного суда над патриархом, а также решение об уходе его на покой принадлежит Архиерейскому собору^[128]. В случае кончины патриарха или невозможности выполнения им своих обязанностей (уход на покой, нахождение под церковным судом и т. п.) Священный синод под председательством старейшего по хиротонии постоянного члена Священного синода немедленно избирает из числа своих постоянных членов местоблюстителя патриаршего престола. Процедура избрания местоблюстителя устанавливается Священным синодом^[129].

Являясь правящим епископом города Москвы (епархия Московской области находится в непосредственном управлении патриаршего наместника — митрополита Крутицкого и Коломенского), патриарх обладает значительными общецерковными административными полномочиями: вместе со Священным синодом созывает Архиерейские соборы и заседания Священного синода, в исключительных случаях — Поместные соборы, — и председательствует на них; несёт ответственность за исполнение постановлений Соборов и Священного синода; издаёт указы об избрании и назначении епархиальных архиереев, руководителей синодальных учреждений, викарных архиереев, ректоров духовных школ и иных должностных лиц, назначаемых Священным синодом; награждает архиереев установленными титулами и высшими церковными отличиями; награждает клириков и мирян церковными наградами; утверждает присуждение учёных степеней^[130].

Московская патриархия — учреждение Русской православной церкви, объединяющее структуры, непосредственно руководимые патриархом^[131]. Патриарх — священноархимандрит (настоятель) Троице-Сергиевой лавры, а также ряда других монастырей, имеющих статус патриарших ставропигий.

В части внешних сношений патриарх «сносится с предстоятелями Православных церквей во исполнение постановлений соборов или Священного синода, а равно и от своего имени; представляет Русскую православную церковь в отношениях с высшими органами государственной власти и управления».

С 1 февраля 2009 года (интронизация) предстоятель Церкви — патриарх Московский и всея Руси Кирилл, избранный на патриарший престол 27 января того же года на Поместном соборе РПЦ. С 6 декабря 2008 года и до избрания патриархом он был местоблюстителем патриаршего престола^[132].

Священный синод

Священный синод Русской православной церкви состоит из председателя — Патриарха (или местоблюстителя), девяти постоянных и пяти временных членов — епархиальных архиереев^[122]. Постоянными членами Священного синода являются следующие иерархи (по кафедре или должности):

• митрополит Киевский и всея Украины;
• митрополит Минский и Заславский, Патриарший экзарх всея Беларуси;
• митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский;
• митрополит Крутицкий и Коломенский;
• митрополит Кишинёвский и всея Молдовы;
• митрополит Астанайский и Казахстанский;
• митрополит Среднеазиатский;
• председатель Отдела внешних церковных связей;
• управляющий делами Московской Патриархии.

В 2011 году в число постоянных членов Синода были включены митрополит Астанайский и Казахстанский и митрополит Среднеазиатский (данное решение Синода должно в последующем быть утверждено Архиерейским собором)^[133].

Временные члены вызываются на полугодичные сессии из числа епархиальных архиереев в порядке очерёдности. Как правило, заседания Синода являются закрытыми. Рассматриваемые вопросы решаются общим голосованием, большинством голосов. Воздержание от голосования не допускается.

Архиерейский собор 26 июня 2008 года утвердил «Положение о церковном суде Русской православной церкви»^[134] и предложенные изменения в Уставе Русской православной церкви, согласно которым судебная система РПЦ включает 3 инстанции: епархиальные суды, общецерковный суд и суд Архиерейского собора, а также высшие церковно-судебные инстанции Русской православной церкви за границей и Самоуправляемых церквей.

Конкретными сферами общецерковных дел ведают синодальные учреждения, которые создаются или упраздняются по решению Поместного или Архиерейского соборов Священным синодом. Крупнейшее синодальное учреждение — Отдел внешних церковных связей, играющий ведущую роль во всех контактах Патриархии как за рубежом, так и внутри РФ. Согласно Главе XIV Устава РПЦ, «высшая церковная власть осуществляет свою юрисдикцию» над «церковными учреждениями в дальнем зарубежье» через Отдел внешних церковных связей^[135]. C 31 марта 2009 года существует также Секретариат (с 26 июля 2010 года — Управление^[136]) Московской Патриархии по зарубежным учреждениям — «в помощь Патриарху Московскому и всея Руси для осуществления канонического, архипастырского, административного, финансового и хозяйственного попечения о зарубежных учреждениях Русской православной церкви»^[137].

С 22 ноября 1990 года существуют отдел религиозного образования и катехизации (председатель — митрополит Евгений (Кульберг) и отдел по церковной благотворительности и социальному служению (глава — епископ Пантелеимон (Шатов)). В июле 1995 был создан отдел по взаимодействию с Вооружёнными силами и правоохранительными учреждениями^[138][139], возглавляемый с 13 апреля 2021 года епископом Бронницким Савватием (Загребельным)^[140]. 31 марта 2009 года были образованы информационный отдел и отдел по взаимодействию Церкви и общества, преобразованные в 2015 году в Синодальный отдел по взаимоотношениям Церкви с обществом и средствами массовой информации^[141] (председатель — В. Р. Легойда).

Структура

Входящие в Русскую православную церковь автономные (с февраля 2011 года^[142])^{[комм. 4]} и самоуправляемые церкви, экзархаты, митрополичьи округа, епархии, синодальные учреждения, благочиния, приходы, монастыри, братства, сестричества, духовные учебные заведения, представительства и подворья канонически составляют Московский патриархат^[143].

В состав РПЦ входят:

• две автономные церкви: Японская православная церковь и Китайская православная церковь (последняя фактически прекратила своё существование в конце 1960-х годов);
• одна самоуправляемая церковь с правами широкой автономии — Украинская православная церковь;
• четыре самоуправляемые церкви: Православная церковь Молдовы, Латвийская православная церковь, Эстонская православная церковь, Русская православная церковь заграницей;
• четыре экзархата: Белорусская православная церковь, Патриарший экзархат Юго-Восточной Азии, Патриарший экзархат Западной Европы, Патриарший экзархат Африки;
• два митрополичьих округа: Казахстанский митрополичий округ (Православная церковь Казахстана), Среднеазиатский митрополичий округ (Православная церковь Средней Азии);
• архиепископия с особым статусом — Архиепископия западноевропейских приходов русской традиции.

28 декабря 2018 года было объявлено о решении Священного синода Русской православной церкви образовать Патриаршие экзархаты в Западной Европе (с центром в Париже) и Юго-Восточной Азии (с центром в Сингапуре). В сферу пастырской ответственности экзархата в Западной Европе включены: Андорра, Бельгия, Великобритании и Северная Ирландия, Ирландия, Испания, Италия, Лихтенштейн, Люксембург, Монако, Нидерланды, Франция, Швейцария. Синод принял также решение образовать епархию РПЦ в Испании и Португалии с центром в Мадриде. В сферу пастырской ответственности азиатского экзархата в Юго-Восточной Азии вошли: Сингапур, Вьетнам, Индонезия, Камбоджа, КНДР, Южная Корея, Лаос, Малайзия, Мьянма, Филиппины и Таиланд^[144].

С 17 мая 2007 года вследствие подписания патриархом Московским Алексием II и первоиерархом Русской православной церкви заграницей митрополитом Лавром Акта о каноническом общении^[145] Русская православная церковь заграницей «пребывает неотъемлемой самоуправляемой частью Поместной Русской православной церкви»^[146].

Основная территориальная единица — епархия, возглавляемая епархиальным архиереем (епископом, архиепископом или митрополитом) и объединяющая находящиеся на данной территории приходы (приходские общины), объединённые в благочиния, и монастыри. Границы епархий определяются Священным синодом с учётом административно-территориального деления областей, краёв, республик или государств. Органами епархиального управления являются епархиальное собрание и епархиальный совет, при содействии которых архиерей управляет епархией.

Основная структурная единица церковного устройства — приход — община православных христиан, состоящая из клира и мирян (прихожан), объединённых при храме^[147]. Во главе прихода стоит настоятель храма, назначаемый епархиальным архиереем для духовного руководства верующими и управления причтом и приходом. Органами приходского управления являются возглавляемое настоятелем приходское собрание, приходской совет (исполнительный орган, подотчётный приходскому собранию, состоящий из председателя — церковного старосты, его помощника и казначея), — и ревизионная комиссия.

Экономическая деятельность

Доходы Русской православной церкви складываются посредством получения добровольных пожертвований, а также оплат треб и приобретённых прихожанами церковных свечей и предметов религиозного назначения^[148].

В настоящее время каждая структурная единица, находящаяся в каноническом ведении Русской православной церкви, зарегистрирована Министерством юстиции как самостоятельное юридическое лицо (религиозная организация).

Данные о центральном церковном бюджете (бюджете Патриархии) не оглашались с 1997 года^{[источник не указан 1303 дня]}. Согласно исследованию Н. А. Митрохина^[149], основную прибыль Московской Патриархии приносят операции с государственными ценными бумагами (приобретение государственных краткосрочных облигаций) и два коммерческих предприятия (подмосковное «Софрино» — по производству церковной утвари, и гостиница «Даниловская» в Москве), взносы же епархиальных управлений на общецерковные нужды составляют небольшую долю — согласно сообщению Патриарха Алексия II на Архиерейском Соборе в октябре 2004 года, 6 % от всех поступлений и 22 % от взносов на эти цели, сделанных храмами Москвы^[150]. Согласно исследованию Н. А. Митрохина и М. Ю. Эдельштейна^[151], доходы типичного прихода РПЦ составляют несколько тысяч долларов в год и складываются из четырёх основных компонентов: средства, полученные от продажи свечей; пожертвования за требы и поминовения; тарелочно-кружечный сбор (пожертвования во время богослужений); доходы от торговли утварью и книгами.

Из доклада Патриарха Алексия II на Архиерейском соборе 24 июня 2008 года: «За период, прошедший после Архиерейского собора 2004 г., расходная часть общецерковного бюджета увеличилась на 55 %. Основные затраты связаны с содержанием духовных учебных заведений — 46 %, а взносы епархий покрывают лишь 29 % этих расходов или ровно половину годовой сметы МДАиС»^[152].

Определением Священного синода от 31 марта 2009 года^[153] учреждено Финансово-хозяйственное управление Московской Патриархии (впервые было организовано в 1946 году; упразднено 17 февраля 1997 года^[154]).

В докладе на Архиерейском совещании 2 февраля 2010 года Патриарх Кирилл отметил^[155] сферу финансов и хозяйства «как один из проблемных аспектов нашей церковной жизни»; Патриарх выразил «недоумение» в связи с суммами отчислений в Московскую Патриархию «ряда епархий в 100, 200 или 300 тысяч», которые, по его словам, «соответствуют годовым отчислениям в Московскую Патриархию наименее обеспеченных приходов Москвы»; Патриарх также констатировал уменьшение в 2010 году объёма финансирования работ по восстановлению и реставрации памятников истории и архитектуры федерального значения в рамках Федеральной целевой программы «Культура России (2006—2011 годы)».

С точки зрения налогообложения законодательство РФ рассматривает структуры РПЦ, как и прочих религиозных объединений, в качестве НКО. Русская православная церковь предоставляет Федеральной регистрационной службе финансовую отчётность упрощённой формы, предусмотренной для религиозных объединений^[156], и имеет ряд налоговых льгот^[157].

Согласно газете «Аргументы и факты», в настоящее время в России действуют православные агентства недвижимости^[158].

Имущество

В марте 2007 года правительственная комиссия под руководством Дмитрия Медведева утвердила концепцию передачи в собственность РПЦ имущества религиозного назначения, поручив Минэкономразвития подготовить соответствующий законопроект^{[159][160][161]}. 13 января 2010 года правительственная комиссия по вопросам религиозных объединений рассмотрела новую редакцию закона «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения»: согласно ей, структурам РПЦ будут переданы объекты, находящиеся как в федеральной, так и в региональной собственности^[162]. При этом Московский патриархат «не будет поднимать вопрос о реституции, но приветствует шаги государства по возвращению церковных зданий»^[163].

30 ноября 2010 года президент РФ Дмитрий Медведев подписал закон о передаче церкви имущества религиозного назначения, находящегося в федеральной или региональной собственности^[164].

Русская православная церковь имела ряд имущественных споров с государством, религиозными организациями^[165] и частными лицами^[166][167]; некоторые из споров вызвали общественный резонанс^{[168][169][170]}. По мнению Валерия Назарова, главы Федерального агентства по управлению федеральным имуществом, имущественные споры между государством и религиозными организациями чаще всего возникают вокруг музеев, памятников истории и культуры^[171].

Так как в советский период власти практически не разрешали строить православные храмы, то к 1991 году значительная часть используемых для православных богослужений культовых зданий была дореволюционной постройки. Многие из них были взяты на учёт как памятники истории и культуры. Количество памятников увеличилось в постсоветский период за счёт передачи Русской православной церкви ранее национализированных объектов. К началу 2010 года, по данным Росохранкультуры, в пользовании Русской православной церкви были 5692 памятника федерального и регионального значения^[172].

В 2014 году на заседании Священного Синода утверждена должность епархиального древлехранителя, ответвственного за своевременное информирование о проблемах, связанных с сохранением объектов культурного наследия и культурных ценностей^[173]. Русская православная церковь составила реестр объектов культурного наследия Российской Федерации, включающий 12 080 объектов памятников церковной архитектуры^[174].

На май 2019 года, согласно данным митрополита Тихона (Шевкунова), на территории России находилось 4636 аварийных и руинированных храмов Русской православной церкви, из них 3492 — недействующие^[175][176]. Церковь составила подробный перечень всех аварийных храмов, в том числе являющихся памятниками архитектуры. Храмы, находящиеся в сёлах, где никто не живёт, решено хотя бы законсервировать, дабы предотвратить дальнейшее разрушение^[177].

На 2022 год согласно реестру памятников Русской православной церкви из 11 124 сохранившихся церквей и часовен, 1043 храма находятся в руинизированном или аварийном состоянии^[178].

Основные учебные заведения

• Общецерковная аспирантура и докторантура им. свв. Кирилла и Мефодия
• Московская духовная академия
• Санкт-Петербургская духовная академия
• Сретенская духовная академия
• Киевская духовная академия
• Минская духовная академия
• Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет
• Российский православный университет
• Свято-Сергиевский православный богословский институт
• Поволжский православный институт (Поволжская академия образования и искусств им. Святителя Алексия Московского)

Общецерковные СМИ, издательская деятельность

В 1988 году издавалось 10 периодических изданий, а также церковные календари, Библия, богослужебная литература и труды самых крупных богословов^[179][180]. С 2000 года^[181], контроль за издаваемой и распространяемой Русской православной церковью печатной продукцией религиозного содержания осуществляет Издательский совет Русской православной церкви, который не является цензурным.

Печатные СМИ

• Журнал Московской Патриархии — официальный орган Московского патриархата; ежемесячный журнал, издаваемый с 1931 года с перерывами (с сентября 1943 года — без перерывов)^[179][182].
• Газета Церковный вестник (до февраля 2003 года — Московский церковный вестник) — официальный орган Московского патриархата, издаваемый Издательством Московской Патриархии; выходит с 1989 года^[183][184].
• Альманах «Богословские труды».

Телевизионные

Телеканал «Спас»

Сетевые

• Патриархия.Ru — официальный сайт Московского патриархата. Поддерживается Синодальным информационным отделом.
• Mospat.Ru — официальный сайт Отдела внешних церковных связей.
• Богослов.Ru — богословский портал, создан в 2007 году.
• Православие.Ru — сайт создан 1 января 2000 года редакцией интернет-проектов московского Сретенского монастыря^[185] по благословению Патриарха Алексия II.
• Канал Русской Православной церкви на Youtube — официальный канал Русской православной церкви на сервисе YouTube. Открыт 11 октября 2010 года.
• Седмица.Ru — сайт церковно-научного центра «Православная Энциклопедия» Русской православной церкви.

Современные научные издания по истории РПЦ

• Православная энциклопедия
• Церковно-исторический вестник
• Вестник ПСТГУ
• Вестник церковной истории
• Российское духовенство и свержение монархии в 1917 году (сборник документов)
• Священство и Царство (Россия, начало XX века – 1918 год). Исследования и материалы

Некоторые календарно-литургические и иные особенности

Русская православная церковь в целом придерживается в своей литургической жизни юлианского календаря и Александрийской пасхалии для исчисления дня празднования Пасхи. В богослужении с конца XIV века действует иерусалимский устав. Богослужебный язык — церковнославянский новомосковского извода. В XIX веке всеобщее распространение в приходской практике получило партесное пение, почти вышел из обихода знаменный распев. К концу синодального периода сложился ряд отличительных особенностей в литургической и пастырской практике, утвердившихся в XX веке: служение вечерни, утрени и Первого часа в рамках единой службы, совершаемой вечером, фактическая отмена малого повечерия, Полунощницы, междочасий, сокращение чтений кафизм и канонов, обязательная исповедь для причастников непосредственно перед принятием Святых Тайн или накануне.

Начиная с 1990-х годов репертуар песнопений на клиросах храмов Русской православной церкви становится стилистически разнообразным и эклектичным. Даже в пределах одного города, особенно в крупных городах, песнопения кардинально отличаются не только по степени сложности, но и по стилю^[186].

С 1968 года в Русской православной церкви появилась практика совершения Литургии преждеосвященных Даров вечером^[186].

Московская патриархия и другие религиозные объединения в России

Католицизм

Взаимоотношения Римско-католической церкви (РКЦ) и Русской Церкви имеют многовековую историю. С начала 1960-х годов идёт богословский и дипломатический диалог между Ватиканом и руководством РПЦ как на двусторонней, так и многосторонней (в формате совместного диалога поместных православных церквей с РКЦ) основе. В конце 1980-х годов предметом спора между Русской православной церковью и Ватиканом стали униатские храмы на Украине. В связи с распадом СССР представители Украинской греко-католической церкви стали занимать православные храмы, которые ранее были униатскими. В январе 1990 года между РПЦ и Римско-католической церковью были заключены «Рекомендации по нормализации отношений между православными и католиками восточного обряда в Западной Украине»^[187].

См. также Православие#Отношение к современной Римско-католической церкви

Иудаизм

Руководство Московской патриархии традиционно поддерживает отношения с главным раввином России Адольфом Шаевичем, представляющим Конгресс еврейских религиозных организаций и объединений в России. С начала 2000-х годов, в связи с политическим усилением Федерации еврейских общин России, на протокольные мероприятия патриархии также приглашается Главный раввин последней — Берл Лазар.

Ислам

Как отметил в 2004 году Роман Силантьев, диалог Русской православной церкви с исламом «в принципе не касается богословских вопросов. В положении о Межрелигиозном Совете России (МСР) прописано, что не может быть никакой ревизии исторических фактов или пересмотра вероучительных положений. Православные и мусульмане принимают друг друга такими, какие они есть. Вопросы обсуждаются сугубо практические. Вырабатывается совместная позиция по гуманитарным, социальным и законодательным аспектам. У нас есть общие враги — те же новые религиозные движения или воинствующие атеисты»^[188].

Мнение исламоведа Алексея Малашенко: «Хотя РПЦ открыто не вмешивается во внутримусульманские дела, известно, что наибольшие симпатии Московский патриархат выказывает к главе Центрального духовного управления Талгату Таджутдину. В свою очередь, Таджутдин всячески подчёркивает своё особое расположение к РПЦ. Это вызывает досаду у вечного оппонента ЦДУМ — Совета муфтиев России, считающего, что ЦДУМ уже давно не является ключевой структурой и олицетворяет собой советское прошлое. <…> Диалог между РПЦ и мусульманами нельзя считать диалогом в „чистом виде“. В нём неизбежно, явно или скрытно, присутствует третий участник — государство»^[189].

9 февраля 2010 года председатель Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви и общества протоиерей Всеволод Чаплин приветствовал начавшийся в конце 2009 года процесс объединения основных исламских структур России: Центрального духовного управления мусульман (ЦДУМ), Совета муфтиев России (СМР) и Координационного центра мусульман Северного Кавказа (КЦМ СК)^[190][191].

Неоязычество

Патриарх Московский и всея Руси Алексий II в выступлении на открытии Архиерейского собора 2004 года назвал распространение неоязычества одной из главных угроз XXI века, поставив его в один ряд с терроризмом и другими губительными явлениями современности^[192].

Оспаривание легитимности

Легитимность канонической преемственности современной РПЦ от Синодальной, а также Патриаршей Церкви, действовавшей в период Патриарха Тихона, продолжают оспаривать неканонические православные организации русской традиции, а также группы, не признавшие присоединение РПЦЗ к Московскому патриархату, которые, в соответствии с прежней позицией зарубежного Архиерейского синода^[193][66], обычно полагают Патриаршего местоблюстителя Петра (Полянского) последним законным предстоятелем поместной Православной российской церкви^[194], считая митрополита Сергия (Страгородского) «узурпатором церковной власти»^[195][196].

Отношение к науке

«Основы социальной концепции Русской православной церкви», в качестве приемлемой модели отношения науки и религии рассматривают независимость и диалог^[197]:

Научное и религиозное познание имеют совершенно различный характер. У них разные исходные посылки, разные цели, задачи, методы. Эти сферы могут соприкасаться, пересекаться, но не противоборствовать. Ибо, с одной стороны, в естествознании нет теорий атеистических и религиозных, но есть теории более или менее истинные. С другой — религия не занимается вопросами устройства материи. …По своей природе только религия и философия выполняют мировоззренческую функцию, однако ее не берут на себя ни отдельные специальные науки, ни все конкретно-научное знание в целом. Осмысление научных достижений и включение их в мировоззренческую систему может иметь сколь угодно широкий диапазон — от вполне религиозного до откровенно атеистического^[197].

Комментарии

Примечания

Литература

Ссылки

• Патриархия. Ru Официальный сайт Московского патриархата.
• Официальный сайт отдела внешних церковных связей Русской православной церкви
• Видеоканал Русская православная церковь на YouTube
• Объединённая карта зарубежных учреждений Московского патриархата и Русской православной церкви заграницей, а также связанных с ними
• Официальный сайт синодального отдела по церковной благотворительности и социальному служению Русской православной церкви
• Пространный христианский катихизис Православныя Кафолическия Восточныя Церкви, разсматриванный и одобренный Святейшим Правительствующим Синодом (адаптированная редакция)
• Устав Русской православной церкви (в редакции 2017 года)
• Православное христианство — каталог православных ресурсов

Эта страница в последний раз была отредактирована 9 января 2023 в 18:55.

Как только страница обновилась в Википедии она обновляется в Вики 2.
Обычно почти сразу, изредка в течении часа.