Москва в произведениях русских писателей сочинение

Муниципальное образовательное учреждение

общеобразовательная средняя школа № 6

Реферат

по литературе на тему: « Москва в русской

литературе »

ученика 11 класса « В »

Лешковича Александра 

Научный руководитель

Позднякова Наталья Михайловна

г. Балтийск

2002 г.

Оглавление

1. Введение………………………………………………стр.3

1. Москва  М. Ю. Лермонтова……………………………стр. 4

1. Москва в романе А. С. Пушкина « Евгений Онегин »

………………………………………………………………стр. 7

1. « Москва и москвичи » М. Н. Загоскина…………стр. 11

1. Москва в произведениях Л. Н. Толстого……………стр. 13

1. Цветаевская Москва……………………………………стр. 16

1. Заключение…………………………………………………стр. 20

Введение

         В последние десятилетия сместились в обществе

нравственные ориентиры. Критикуют многое в истории Отечества, и только Москва со своими многовековыми традициями, богатейшей историей, высочайшей и древнейшей культурой не подлежит никакой переоценке и

остается верхом совершенства. Москва пережила многие эпохальные события и все они нашли свое отражение в различных произведениях о Москве.

         Всякий город имеет свою священную историю, свою идею, предначертание, цель. Всё это в совокупности влияет на его развитие, на сознание горожан, то есть формирует МИФОЛОГИЮ города. Такая мифология имеется и у нашей Москвы.

         Многие писатели и поэты старались разгадать тайну — почему после переноса столицы из Москвы в Санкт- Петербург она всё равно осталась душой России, её священным центром, её некоронованной столицей. Является ли Москва только лишь столицей, или же в ней

хранится нечто большее, что не под силу понять только умом, но душой и сердцем.

     « Москва великий город, первого рангу во всей Европе »,- утверждал М. В. Ломоносов. О своеобразии Москвы сказано и написано очень много, много подмечено чёрточек, отличающих её от других городов России.

         Новая русская литература начинает свою историю с рубежа XVII и XVIII веков. Именно тогда древнерусская словесность приобрела черты литературы современного типа: литературный труд становится авторским, появляются первые опыты книжной поэзии.

         В конце 70 – х годов XVII века монах, просветитель и педагог Симеон Полоцкий ( 1629 – 1680 ) составил сборник своих стихотворений « Рифмологион » ; туда вошли стихи,

притчи, рассуждения, оды. И там же мы находим первые поэтические строки, посвященные Москве:

« Удобней да есть солнце состреляти,

нежели град сей богом храним взяти

                         Богопротивным…»

В этом стихотворении Симеон Полоцкий пишет о ней как о столице и символе самого обширного и сильного Русского  государства.

         Именно поэтому темой для своего реферата я выбрал тему Москвы в русской литературе.

Москва М. Ю. Лермонтова

Тема Москвы развивается Лермонтовым в романе «Княгиня Лиговская» и ряде юношеских стихотворений. Поэтические картины Москвы времен Ивана Грозного воспроизведены в поэме «Песня…про купца Калашникова». Тема Москвы 

раскрывается в стихотворении Лермонтова «Бородино». В поэме «Сашка» поэт писал:

             «Москва, Москва!.. люблю тебя как сын,

             Как русский сильно, пламенно и нежно! «1.

Обратимся к « Песне про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова ». Действие этого лирико-эпического произведения происходит в Москве. Каким читатель представляет себе город? Поищем ответ в первых строках «Песни…»: Москва в этом фрагменте текста- престольный град, царское место, центр Руси, а сам царь сидит на троне как на небесах и « словно ястреб»2 смотрит на то, что творится у него под ногами. Власть его

безгранична, он волен и казнить, и миловать по своему усмотрению. В этой части произведения Москва представляется нам в царском обличии.

         Вторая часть произведения начинается с описания Москвы купеческой, и по отдельным приметам мы можем

представить её облик. Вот лавка купца Калашникова: все на своём месте, все на учёте. Всё в его жизни по закону: «…высокий дом…детки любезные…»3. К нему все прислушиваются, он – глава семьи. В беде он советуется со своими братьями и получает от них поддержку в решении отстоять свою честь и достоинство в кулачном бою.

        Третья часть песни, повествующая о поединке купца Калашникова с Кирибеевичем, начинается с проникнутого лиризмом описания стольного града. Вертикаль и горизонталь художественного пространства обозначены такими предметными деталями как купола церквей, стена кремлевская белокаменная, тесовые кровельки, тучки, заря, небо, и повторением предлога над , выражающего оппозицию низ – верх. Взгляд на Москву дается сверху: она

охвачена вся разом, видна вся: только с высоты птичьего полета ( или художественного воображения автора ) можно увидеть одновременно всю Москву : И золотые купола церквей, и кровельки, и дальние леса, и синие горы, и снега…

        Москва – место разыгравшейся трагедии семьи Калашниковых, и тем страстней воспринимается утренний пейзаж. Красавица – заря, олицетворение новой жизни,

добра и света, благословляет Москву на новый день, сливаясь с городом, отражаясь в его куполах и снегах рассыпчатых. Автор говорит о Москве не иначе как

« …великая, златоглавая…»4  А какие чувства вызывают у читателя последние две строки фрагмента ?

Уж зачем ты, заря алая

                                                 просыпалася?

                                На какой ты радости

                                                 разыгралася?5

Эти строки наполнены горечью и состраданием… Так проявляется авторская позиция в произведении

Лермонтова, его сочувствие купцу Калашникову. Москва перестает быть просто пейзажем, фоном происходящих событий. Она становится действующим лицом

«Песни…».

       Еще одна Москва предстает перед нами в монологе Алены Дмитриевны: это Москва – разбойничья, с опустелыми улицами, с неожиданными недобрыми встречами и нападениями на честных людей. Перечитаем рассказ Алены Дмитриевны о ночной встрече: он искренен, эмоционален. Ее испуг выражается такими словами как

одиношенька, ноженьки подкосилися, фатой закрылася, испугалася, бежать стремглав бросилась. Отметим также то, что Кирибеевич подстерег Алену Дмитриевну ночью, на темной улице, когда она по обыкновению шла домой. Что же так остро переживает Алена Дмитриевна?

                             Опозорил он, осрамил меня,

                             Меня ч е с т н у ю , н е п о р о ч н у ю …6

Цветовая гамма произведения выражает авторское отношение к героям: честный суд, кулацкий бой, происходит на людях, у всех на виду, утром, при Божьем свете. Белокаменные стены Московского Кремля, белые

одежды ее храмов, золотые купола, отражающие солнце, свет, православный медный крест у Калашникова на груди

и святые иконы – свидетели семейного союза и праведности, символы веры – это Москва святая, наблюдающая за противостоянием опричника и купца.

         Теперь подведем итог нашим наблюдениям за тем, как поэт создает художественный образ Москвы. Мы увидели разные ее лики : это и « царская » , богатая , властная Москва , и Москва разбойничья, темная, и Москва

святая , православная , хранительница веры , чести , долга. И в то же время это один город, знакомый каждому по –

своему. Можно сказать, что Москва имеет свой характер: то противится происходящему, то откликается светом куполов на правильное решение.

        М.Ю. Лермонтов создал в своем произведении собирательный художественный образ средневековой Москвы. Она не только фон, место происходящих событий, но и герой лиро-эпического произведения.

         Отдельными символами Москвы являются Кремль и Москва – река. Примечательно, что бой Калашникова и Кирибеевича происходит на фоне этих символов:

…Как сходилися, собиралися

Удалые бойцы московские

На Москву – реку, на кулачный бой…7

…Поклонился прежде царю грозному,

После белому Кремлю, да святым церквам…8

Живым участником событий Москва является в стихотворении « Бородино ». С какой гордостью говорит автор о Москве:

Ребята! Не Москва ль за нами?9

Боевой призыв полковника умереть за Россию не просто красивые слова, сказанные для истории, а порыв

искренней любви к самому дорогому, что есть у человека на земле – к своей Родине, к Москве.

         Москву воспевали  многие поэты XIX века…

Москва в романе А. С. Пушкина « Евгений Онегин »

Отдельное место Москва занимала в жизни А. С. Пушкина. «Москва… как много в этом слове для сердца русского слилось, как много в нем отозвалось » -восторженно писал о

Москве Пушкин. Именно в Москве он создал ряд своих произведений — стихотворение «Стансы»,

«Кавказ» и многие другие. Москва, ее быт, различные моменты ее истории отразились во многих произведениях Пушкина. Стихотворение «Воспоминания в Царском Селе»:

              Края Москвы, края родные,

              Где на зоре цветущих лет

              Часы беспечности я тратил золотые,                      

              Не зная горести и бед…

              Где ты, краса Москвы стоглавой,

              Родимой прелесть стороны?

              Где прежде взору град являлся величавый,

              Развалины теперь одни…

              …Все пламень истребил.10

стихотворение «Всеволжскому» и другие, трагедия «Борис Годунов», повести «Гробовщик», «Рославлев» очерк «Путешествие из Москвы в Петербург». Наиболее широко

облик современной поэту Москвы воспроизведен в 7 главе «Евгения Онегина»: здесь есть и картины московских улиц:

               …Вот уж по Тверской

              Возок несется чрез ухабы.

              Мелькают мимо будки, бабы,

              Мальчишки, лавки, фонари,

              Дворцы, сады, монастыри,

              Бухарцы, сани, огороды,

              Купцы, лачужки, мужики,

              Бульвары, башни, казаки,

              Аптеки, магазины моды,

              Балконы, львы на воротах

             

И стаи галок на крестах»11

и исполненные лиризма строки:

              Как часто в горестной разлуке,

              В моей блуждающей судьбе,

              Москва, я думал о тебе!

              Москва…как много в этом звуке

              Для сердца русского слилось!

              Как много в нем отозвалось!12.

и признание в любви:

           Москва! как я любил тебя,

           Святая родина моя!13

и ироничные зарисовки московского общества:

Разнообразной и живой

Москва пленяет пестротой,

Старинной роскошью, пирами,

Невестами, колоколами,

Забавной, легкой суетой,

Невинной прозой и стихами.

Ты там на шумных вечерах

Увидишь важное Безделье,

Жеманство в тонких кружевах

И Глупость в золотых очках,

И тяжкой Знатности веселье,

И Скуку с картами в руках.14

         И это лишь малая толика того, как Пушкин обожал Москву, как он любил её, как боготворил. Пушкин

отзывался о Москве не иначе как Москва – матушка, показывая этим свою принадлежность к москвичам и своё упоение ею.                    

         Пушкин – самое драгоценное, что есть в России, самое родное и близкое для каждого из нас. Именно поэтому нельзя, говоря о нем, не говорить о России, а следовательно, не говорить о Москве. Для нас, людей, живущих в этом городе на  пороге нового тысячелетия, возможно, это становится постепенно  не таким уж значимым фактом. Но забыть великого поэта, на произведениях которого мы выросли, свет которых пронесли через всю жизнь, мы не сможем никогда. Москва – это его город, здесь он не только провел часть своей жизни   —  здесь московский дух нашел свое отражение в великолепных произведениях великого поэта.

        За множество своих посещений Москвы  настроение Пушкина менялось десятки раз. Преследования полиции, злые сплетни, недовольство общества – все это заставляло поэта не раз покидать любимый город в полном угнетении и разочаровании.  Но проходило время, и он вновь возвращался сюда, возвращался полный надежды и любви, потому что никакие беды не могли сломить его глубоких

чувств к Москве. Его стихи, связанные с Москвой —   это одна большая поэма, в  которой есть все: радость и грусть, восхищение и разочарование, любовь и ненависть, доброта и талант, смелость и простота, верность в дружбе и любви, уважение к труду и людям труда…Здесь навсегда останется дух его гения, дух его творчества. Дома, которые он посещал, улицы и бульвары, по которым бродил – все это осталось нам вместе с его произведениями  в наследство от великого поэта. Все это мы должны сберечь любыми силами, чтобы потом не жалеть о потерянном.

       « Москва и москвичи »  М. Н. Загоскина

А вот как отзывается о Москве  М. Н. Загоскин(1789 – 1852), изучавший Москву в течение 30 лет: «… она не город, не столица, а целый мир- разумеется русский мир…Как тысячи солнечных лучей соединяются в одну точку, проходя через увеличительное стекло, так точно в Москве сливаются в один национальный облик все отдельные черты

нашей русской отдельной физиономии…» — писал он в своём произведении « Москва и москвичи »15.

         Больше того, автор считает что все русские – по сути не что иное как москвичи: «…как от Рима получила своё название вся Римская империя, — так и в старину

иностранцы называли Россию по имени её главного города МОСКОВИЕЮ, а русских звали МОСКОВИТЯНАМИ…»16.

         Именно поэтому Наполеон стремился прежде всего захватить Москву. Он понимал, что с уничтожением души        погибнет и тело ( Россия ). Вид разоренного города

вселяет в сердце писателя ( и читателя ) чувство горечи, её развалины – это могила близкого человека, матери: « …А Москва? О! Москва показалась мне свежей, ещё не

засыпанной могилою!…». Москве, прежде всего свойственно возрождаться всякий раз в новой, ещё большей красоте.

«Благодаря Бога Москва стала краше прежнего, а слава и честь осталась при ней.»

         Как Москва есть центр России, так и у самой Москвы есть свой священный центр  – Кремль. «Если Москва может называться сердцем России, то и Кремль заслуживает этого названия относительной самой Москвы». Вид ночного Кремля вызывает у рассказчика восторг: «Как прекрасен, как великолепен наш Кремль в тихую летнюю ночь, когда вечерняя заря тухнет на Западе и ночная красавица, полная луна, выплывая из облаков, обливает своим кротким

светом небеса и всю землю!…Здесь вы окружены древнею Русскою святынею, вы беседуете с нею о небесной вашей

Родине. Как прилипший прах душа Ваша стрясает с себя все земные помыслы. Мысль о бесконечном даёт ей крылья, и она возноситься туда, где не станут уже делить людей на поколения и народы, где не будет уже ни веков, ни времени, ни плача, ни страданий…»17.  Москва предстаёт на страницах книги Загоскина подлинно как священный город. Эта святость происходит не только от того, что в ней есть Кремль, но ещё и потому, что в самой Москве много храмов, монастырей, церквей, соборов. Одна из героинь книги с умилением говорит: «А коли придёт Богу помолиться, так наша матушка Москва и на это хороша. Святой город, батюшка!»18. Не говорят ли они нам о

благочестивом обычае наших предков, которые не оставили нам ни развалин феодальных замков, ни древних дворцов, ни других общественных зданий, но зато всегда в память великих событий воздвигали храмы Божии, строили

монастыри… Здесь, вероятно, и скрывается ответ на вопрос: почему Москва – один из самых неприметных городков, стала почти неожиданно для всех столицей

огромного государства. Митрополит Иоанн объяснял это чудо: «Именно превращение Москвы в центр русского

православия определило его судьбу, до того ничем не отличавшуюся от судьбы других русских городов»19. Эту же мысль разделял 150 лет назад и Загоскин. Кроме этого Загоскин рассматривает вопрос о соперничестве между Москвой и Петербургом.

         В аллегорической загадке «Брат и сестра» Загоскин олицетворяет Москву в образе старшей сестры, а Петербург младшего брата. Загадка вся строится на сравнении двух

характеров: «… он малый молодой, она пожилая барыня, у него нет ни одной морщины на лице, а у неё , бедняжки,

как она ни белится, ни румянится, как ни красит волосы, а всё седые локоны из-под модной шляпки выглядывают».

Загоскин, конечно, пристрастен своих оценках, когда сравнивает их: « Сестра большая хлебосолка; конечно, она не всегда хорошо накормит, вино у неё подчас бывает с грехом пополам; но зато брат даст обед, да тотчас и ворота на запор: как ни звони в колокольчик, а всё дома нет да нет; а к сестре каждый день милости проси! У неё двери без

колокольчика и ворота всегда настежь. Сестра, конечно, имеет свои недостатки, но зато такая радушная, гостеприимная и добросердечная женщина, что, несмотря на все её странности и причуды, её нельзя не полюбить. Я

знаю это по себе: стоит только раз с ней познакомиться, а там уж ни за что не захочешь расстаться»20.

Москва в произведениях Л. Толстого

         В это же время Москву посетил другой литератор, которому в то время ещё никто не пророчил великое будущее. Тем более, что ему тогда было всего 6 лет. Это был

маленький Лёвушка Толстой, жизнь и творчество которого впоследствии будут неразрывно связаны с Москвой.

         В детские годы Л. Толстой жил на Плющихе ( д. 11 ). Вместе и сестра Маша. Часто к ним в гости приходили Саша и Алеша Мусины –Пушкины и другие дети, принадлежавшие к кругу родовитого московского дворянства. В сопровождении гувернера дети гуляли на Пречистенском    ( Гоголевском ) или Никитском ( Суворовском ) бульварах, затем по арбатским переулкам.

         События жизни Л. Толстого в этот период нашли свое

отображение в повести « Детство ». Вскоре умер его отец – Николай Ильич, мать – Мария Николаевна скончалась,когда Левушке ещё не было и 2 лет. Сестра отца, А. И. Остен –

Сакен, обнаружив денежные дела Толстых в плачевном состоянии, сняла для них более дешевую квартиру в Каковинском переулке. Здесь Толстые прожили около 3 лет. Многие события, описанные в повести « Отрочество », происходили в  этом доме.

         В конце 50 – х  и начале 60 – х  годов писатель бывал в Москве нечасто, а если и останавливался то ненадолго . Но и кратковременные поездки в Москву давали ему обширный материал для наблюдений и творчества. « В 1856 году я начал писать повесть с известным направлением, героем которой должен быть декабрист, возвращающийся с семейством в Россию…» — отмечал Л. Толстой. Именно в Москве  у него возник замысел рассказать о возвращении декабриста Лабазова из ссылки в центр России.

         Но уже в 60 – у годы Толстой отойдет от этого замысла к роману « Война и мир ». С какой гордостью и теплотой

представляет автор читателю и мирную Москву, и Москву в трагические дни наполеоновского нашествия. Вот только

некоторые моменты из жизни Москвы в романе « Война и мир »: « У Ростовых были именинницы Натальи – мать и меньшая дочь. С утра , не переставая , подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому ,

всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской …»21 ( ул.Воровского 25 ).

       « Третьего марта …ожидали к обеду дорогого гостя и героя австрийского похода , князя Багратиона»22.

          Л. Толстой упоминает и дом Иогеля на Тверском бульваре, « у которого были самые веселые балы », и

Слободской дворец – один из дворцов в Лефортове, Арбат, где Пьер Безухов собрался убить Наполеона, и Сухареву башню, у которой встречаются Наташа и Пьер,

« Девичье поле», по которому ведут пленных и среди них Пьера…

        В числе самых « московских» произведений – « Анна Каренина ». В одном из вариантов начала романа ( а всего 10 ) действие начинается в Москве, в Зоологическом саду.

          Зоологический сад ( Большая Грузинская ул. ) привлекал не только выставками , но и катком с ледяными

горами: « Зоологический сад был полон народу . Около катка играла музыка. С гор катались в салазках, в креслах и на коньках , теснясь на лестницах и у входов…».23

          В романе Толстой часто также упоминает гостиницы , где он или останавливался , приезжая из Ясной Поляны, или бывал в ресторанах.

         « В это время Степан Аркадьич, со шляпой на боку, блестя лицом и глазами…

Ну что ж, едем ?- спросил он.

Едем, едем, — отвечал счастливый Левин…

В « Англию » или «Эрмитаж »?

Мне все равно.

Ну, в « Англию », — сказал Степан Аркадьич ».24 Московская гостиница « Англия » помещалась на Петровке, и                      пользовалась дурной репутацией.

          Упоминает Л. Толстой   и « Шато де флер »- увеселительное заведение, где выступали танцовщицы , куплетисты, гимнасты. В Москве « Шато де флер » содержал

антрепренер Беккер в Петровском парке. Писатель указывает названия улиц и мест Москвы, где жили или

бывали его персонажи: Троицкое подворье в Кремле , Охотный ряд, Тверской бульвар, Воздвиженка, Никитская,

Кисловка, Хлебный и Газетный переулки, магазин ювелирных товаров Фульде на Тверской  и другие. В романе « Анна Каренина » отражены пейзажи, быт и  нравы москвичей, образ Москвы.

Цветаевская Москва

И этот образ продолжается во времени , в произведениях М. Цветаевой ( 1892 – 1941 ).Москва для Марины Цветаевой была поистине живым существом, с которым поэт соединял себя, свое сознание, свет и сумрак своей жизни. Город, подобно человеку, был изменчив, являя себя по-разному в различных обстоятельствах. Свою Москву, живую, дышащую, чувствующую, — она сотворила сама. Свои отношения с нею. Свой роман с нею (а все отношения Цветаевой — с человеком ли, с книгой ли, с городом ли — это всегда роман). И Цветаева оставила нам не просто свою

Москву, а саму себя в Москве, неотторжимую от нее, олицетворив себя — в городе, а город — в себе. Сначала

была Москва, родившаяся под пером юного, затем молодого поэта: подруга, спутница ребенка, с его маленькими и такими важными радостями и реже — печалями. Во главе

всего и вся царил, конечно, отчий «волшебный» дом в Трехпрудном переулке:

Затем была Москва — окаменевшая и безучастная, ей не до чувств лирической героини с ее страстями, бушующими,

словно волны, и неизменно разбивающимися о берег. Этот излюбленный цветаевский образ дан всего в двух строчках:

Впрочем, разная она была, Москва, — многоликая, изменчивая. О такой Москве Цветаева писала в дневниках и письмах тех лет. Но ее душу и взор, невзирая ни на что, неизменно радовали некоторые любимые уголки, и в первую очередь знаменитый дом Ростовых  на Поварской. Этот бывший дом графа Соллогуба, где Цветаевой суждено было несколько месяцев «служить», с розовыми колоннами, розовой залой и фигурами рыцарей при входе, возвращал ее в любимую старую Москву. На улице же была явь

Москвы реальной, которую сопровождали различные бытовые обстоятельства, незначительные, но тягостные,

как, например, два пуда осклизлой мороженой картошки, которую предстояло на санках везти домой… А потом, после того как уже бросила «службу», в той же романтической

розовой зале Цветаева читала свою пьесу «Фортуна». Так столица как бы представала перед поэтом в контрасте быта» и «бытия». В соллогубовском особняке помещался тогда Дворец Искусств, трибуна и пристанище многих писателей и художников. Небольшая юмореска «Чудо с лошадьми» — дань благодарной памяти поэта Москве 20-х

годов, которая великолепно умела веселиться и смеяться… Именно эта Москва, во всем многоголосии выплеснувшегося на ее улицы люда, вызвала к жизни в творчестве Цветаевой энергичные народные ноты.

«Очередь — вот мой Кастальский ток, — писала она. — Мастеровые, бабки, солдаты…» Эта народная «молвь»

рассыпана в цветаевских стихах, звучит в большой поэме-сказке «Царь-Девица», заполняет записные книжки. В очерке «Герой труда» дана именно Москва поэтов — дореволюционная, камерная, с любительским, «домашним» конкурсом па лучшее стихотворение, и Москва революционная, с «Вечером поэтесс» в Большом зале Политехнического, заполненном многолюдной и разномастной толпой. Политехнический музей, «Кафе поэтов», «Книжная лавка», а еще Вахтанговская студия в Мансуровском переулке были местами, которые Цветаева постоянно посещала; «география» ее Москвы, как видим, несколько изменилась; и опять же невозможно перечислить все точки на этой поэтической карте, где первейшую роль играл Арбат с окрестностями, а среди них — дом композитора Скрябина. Замысел последнего стихотворения цикла «Бессонница», обращенного к вдове композитора, рожден именно в скрябинском доме, когда Марина Ивановна, по воспоминаниям ее дочери, просиживала ночи напролет с разучившейся спать Татьяной Федоровной…
         Летом 1921 года, узнав от И. Эренбурга, что ее муж,

после разгрома белой армии, остался жив и собирается ехать из Константинополя в Прагу, Цветаева бесповоротно решила ехать к нему. И теперь, когда в цветаевских

предотъездных стихах возникала Москва, она представала все более хмурой, окаменевшей, застывшей. Это уже не «подруга» поэта, а страдающий, покрытый снегом, исполосованный кровью погибших город. Лирическая

героиня отшатывается от Красной площади, которая погребла жертвы революции, — ведь Цветаева всегда на

стороне поверженных, кто бы они ни были: «Прав, раз упал…»

Но и такой город по-прежнему и неизменно любим, хотя и

ненавидим в то же время; и тем больше любим, что

предстоит разлука, и ненавидим за то, что в нем — «па

кровушке па свежей — пляс да яства»:

В мае 1922 года Цветаева уехала; Москва осталась «за

шпалами», далекая, невозможная, сновиденная . Уже пять

месяцев Цветаева на чужбине; после семи недель в

Берлине, с августа 1922 года, она с семьей живет в Чехии;

уже много написано — творческая энергия не иссякает в

ней. И — внезапным приступом ностальгии — вырывается стихотворение «В сиром воздухе загробном…», которое Цветаева не включила в свою книгу стихов, и оно осталось в ее тетради:

Эти «поклоны» Москве были постоянны — теперь уже

главным образом в прозе: «Герои труда», «Мать и музыка»,

очерки об отце и его музее, «Дом у Старого Пимена»,

«Повесть о Сонечке», «Мой Пушкин» — всего не счесть.
         В июне 1939 года Марина Цветаева вернулась ив Франции, где жила с ноября 1925 года, в Москву. И здесь

началась самая драматическая, хотя и короткая, часть «романа» поэта с городом. . Драматизм с самого начала заключался в том, что в Москве для Цветаевой но оказалось моста. Столица се отвергала, не впускала. «И кто она такая, чтобы передо мной гордиться?» — с грустным юмором

обмолвилась Марина Ивановна в одном письмо. Так Цветаева встретилась со своей третьей Москвой — с

негостеприимной хозяйкой, выгонявшей из дома на улицу, из тепла и света — в темень и холод. Москва, сегодня не

принимавшая поэта, словно бы мстила за то, что Цветаева некогда покинула ее. Впрочем, по сути оно и было так… Но, поскольку Марина Ивановна, при своем внутреннем одиночестве, стремилась к общению, то знакомые, преимущественно литературные (ведь приходилось зарабатывать на жизнь переводами), у нее были. С теми из

них, кто не шарахался от нее как от жены и матери репрессированных, можно было побродить — по

Замоскворечью, Воробьевым горам, даже съездить за город. И конечно, она читала свои стихи, переписывала их и дарила. (Был и такой лик Москвы!)

          По-видимому, Марина Ивановна в разговорах затрагивала свою больную тему: бездомность в родном городе, свое право на Москву. И быть может, задетая письмом либо бестактно оброненными словами одной знакомой, она записала в тетрадь ответ ей. Этот документ и ныне — обвинение человеческому равнодушию, так часто

скатывающемуся к непорядочности. Вот отрывок: «Стихи о Москве» — «Москва, какой огромный странноприимный дом»… «У меня в Москве — купола горят»… «Купола — вокруг, облака — вокруг»… «Семь холмов — как семь колоколов»… — много еще! — не помню, и помнить — не мне. Но даже — не напиши я Стихи о Москве — я имею на нее право в порядке русского поэта, в ней жившего и работавшего, книги которого в ее лучшей библиотеке…
       

Заключение

Москва- живой организм, она разная в разное время, её части – улицы, дома – не похожи одна на другую, многие

поэты и прозаики разных веков, разных направлений, пристрастий, общественных слоёв писали о Москве.                        

         Москва не только город, столица. Это ещё и золотые купола церквей, тихие безлюдные улочки и огромные

шумные проспекты, небольшие ручейки и огромная Москва – река, коренные москвичи и бесчисленные туристы, ветхие

домики на окраинах и высотные здания в центре и ещё много — много всего, что невозможно выразить простыми словами, но возможно почувствовать побывав в Москве и навсегда заболеть ею…

         Так, однажды приехав в Москву французская художница Э. Виже – Лебрен долго стояла на высоком берегу Москвы – реки с палитрой и кистями в руках, пытаясь изобразить открывшуюся перед ней панораму, а затем бросила краски и сказала:

         — Не смею…  

Наиболее наглядное представление о Москве – его зданиях, улицах, обстановке жилищ, одежде, всём так называемом быте горожан даёт рисунок или живописное

полотно. Но зато художественная проза и поэзия имеют больше возможностей для изображения внутренней духовной жизни, изменяющихся во времени нравов и быта. Большинство произведений XVIII – начала XX века , посвящённых Москве, не споря с изобразительным искусством, а часто прямо ссылаясь на него, представляет читателю внутреннюю, духовную историю московской жизни…

Список  используемой  литературы :

1. Бердяев Н. А. « Судьба России » М; « Худ. лит. »  1990

2. Военно-патриотический журнал « Ориентир »  М., « Журнал министерства обороны России »  № 9   1997

3. « Город чудный, город древний » М; « Худ. лит. »   1986

4. Загоскин М. Н. « Москва и москвичи » М; «Худ. лит. »    1988

5. Лермонтов М. Ю. « Песня про купца Калашникова » М.,

« Худ. лит. » 1984

6. Митрополит Иоанн « Самодержавие духа. Очерки русского самосознания »

7.Пушкин А. С. « Евгений Онегин » М., « Худ. лит. » 1980

8. Тралкова Н. Б. , Москва в произведении М. Ю. Лермонтова « Песня про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова », « Литература в школе »  № 8 г. 2001

9. Телегин С. Н. « Мифология восточных славян » М., « Дрофа »  г. 1994

10. Толстой Л. Н. « Война и мир » М.,« Худ. лит. » 1980

11. Толстой Л. Н. « Анна Каренина » М., « Худ. лит. » 1983

12. Цветаева М. И. « Стихотворения » М.,  « Худ. лит. »

---

1 М. Ю. Лермонтов. « Стихотворения » М., « Худ. лит. », 1987, стр. 94

2 М. Ю. Лермонтов, М., « Худ. лит. » ,1984, стр.142

3 Там же, стр. 145

4 Там же, стр. 149

5 Там же, стр. 149

6 Там же, стр. 147

7 Там же, стр. 149

8 Там же, стр.150

9 М. Ю. Лермонтов, М., « Худ. лит. », 1984, стр.75

10 А. С. Пушкин ,М., « Худ. лит. » ,1980, т. 1 стр. 73

11 Там же, т.2 стр. 125

12 Там же, стр. 124

13 Там же, стр. 122

14 Там же, стр. 441

15 М. Н. Загоскин « Москва и москвичи » М; « Худ. лит.» 1988 стр. 14

16 Там же стр. 57

17 Там же стр. 127 — 128

18 Там же стр. 78

19 Митрополит Иоанн, « Самодержавие духа. Очерки русского самосознания »

20 М. Н. Загоскин, « Брат и сестра », М., « Худ. лит. », 1984, стр. 214

21 Л. Н. Толстой, « Война и мир », М., « Худ. лит.» ,1980т. 1 стр.74

22 Там же, стр. 76

23 Л. Н. Толстой, « Анна Каренина », М., « Худ. лит.», 1983, т. 3 стр. 186

24 Там же стр. 112

25 М. И. Цветаева, « Стихотворения », М., « Худ. лит.»,1979, стр. 212

26 Там же, стр. 123

27 Там же, стр. 119

28 Там же, стр. 227

29 Там же, стр. 220

Автор: Николаева Ирина Николаевна

Организация: ГБОУ СОШ № 218

Населенный пункт: г. Москва

Москва… Как много в этом звуке…

Общеизвестно, что в художественном произведении нет мелочей: место действия романа, пьесы, рассказа или повести совершенно не случайно выбирается автором и, как следствие, существенно влияет на идейное содержание текста и общее впечатление от художественного произведения. Невозможно представить, например, что события тургеневских романов происходят не на фоне усадеб, а в городе или сюжеты пьес Островского разворачиваются в столице. Это были бы другие книги, вся их образная система изменилась бы.

            Но есть произведения, где, как в «Медном всаднике» А.Пушкина, «Преступлении и наказании» Ф.Достоевского, место действия становится самостоятельным образом, живет в соответствии со своими художественными законами. Так, тема двух столиц, Москвы и Петербурга, стала традиционной для русской литературы, и сегодня мы говорим о грибоедовской или лермонтовской Москве, о Петербурге Пушкина и Достоевского. Образ города в творчестве каждого из этих  писателей индивидуально узнаваем.

            Изображение города в каждом конкретном произведении определяется теми художественными задачами, которые решает автор, и, конечно, не в последнюю очередь зависит от авторского восприятия его. Например, известна нелюбовь  М.Лермонтова к Петербургу, она-то и порождает негативное отношение к новой столице,прозвучавшее во всей его лирике. Вспомним, например, такие  строки:

Увы! Как скучен этот город

                                                           С его туманом и водой!

                                                           Куда ни взглянешь, красный ворот

                                                           Как шиш торчит перед тобой!

            Более привычное для читателя описание Москвы  на страницах русской классической прозы появляется еще в повести М.Н. Карамзина «Бедная Лиза».  Это знаменитый пейзажный зачин произведения, выполненный в лучших традициях сентиментализма:«…Всего приятнее для меня то место, на котором возвышаются мрачные готические башни Си…нова монастыря.  Стоя на сей горе, видишь на правой стороне почти всю Москву, сию ужасную громаду домов и церквей, которая представляется глазам в образе величественного амфитеатра: великолепная картина, особливо когда  светит на нее солнце, когда вечерние лучи его пылают на бесчисленных златых куполах, на бесчисленных крестах, к небу возносящихся!

Внизу расстилаются тучные, густо-зеленые цветущие луга, а за ними по желтым пескам, течет светлая река, волнуемая легкими веслами рыбачьих лодок или шумящая под рулем грузных стругов, которые плывут от плодоноснейших стран Российской империи и наделяют алчную Москву хлебом. На другой стороне реки видна дубовая роща, подле которой пасутся многочисленные стада; там молодые пастухи, сидя под тенью дерев, поют простые песни и сокращают тем летние дни, столь для них единообразные. Подалее, в густой зелени древних вязов, блистает златоглавый Данилов монастырь; еще далее, почти на краю горизонта, синеются Воробьевы горы. На левой же стороне видны обширные, хлебом покрытые поля, лесочки, три или четыре деревеньки, и вдали село Коломенское с высоким дворцом своим.Н.М. Карамзин задает то традиционное изображение города, которое будет воспроизводиться позже практически всеми писателями следующих эпох. Во-первых, это прием панорамности: город, расположенный на семи холмах, писатели любили изображать с высоты. У Карамзина это холм, у М. Лермонтова в «Панораме Москвы» —  колокольня Ивана Великого; у А. Герцена – Воробьевы горы. Панорамное изображение, традиционное для образа Москвы, рождает тот пафос романтики, который сопровождает эту тему в русской литературе ХIХ века.

            Москва в русской литературе воспринимается как город теплый, домашний, хлебосольный. Москва – родной город для Карамзина, Герцена, Лермонтова, Гончарова, поэтому появляется то интимное настроение, с которым город описывается. Во-вторых, для Карамзина Москва –  город-символ всего исторического прошлого России. Мотив этот лишь намечен: писатель просто перечислил  места, которые станут знаковыми позже: Воробьевы горы, Данилов монастырь, Коломенское. Любование городом, его романтические чары с легкой руки Карамзина станут традиционным изображением.

            М. Ю. Лермонтов вообще воспринимает наш город как свою единственную родину. В письме М.А. Лопухиной от 2 сентября 1832 года он пишет: «Москва моя родина и всегда ей останется. Там я родился, там много страдал и там же был слишком счастлив…» Об этой любви поэта к Москве свидетельствует и дивный прозаический очерк «Панорама Москвы» 1834 г — ученическое сочинение юнкера Лермонтова,  первое известное нам его прозаическое произведение. Можно сказать, что это своеобразная квинтэссенция всех романтических традиционных изображений Москвы. Восприятие города в очерке характерно именно для Лермонтова и чрезвычайно типично для всех писателей школы русского романтизма.

            Вслед за Карамзиным Лермонтов применяет прием панорамности, отраженный даже в названии. Как уже было сказано выше, точкой обзора выбирается колокольня Ивана Великого (высотой в 81 метр, это здание долго оставалось самым высоким в России). С него описывает юный поэт сам Кремль, Петровский замок, Сухаревскую башню, Петровский  театр, собор Василия Блаженного, Москву-реку, Поклонную гору, Донской монастырь. В очерке появляется новая по сравнению с предшествующими традиция восприятия Москвы как пересечения Запада (Европы) и Востока. Такие мысли вызывал у писателя собор Василия Блаженного, «великолепное, угрюмое» здание, символ грозного величия,  у подножия которого  кипит «грязная толпа», — так использует Лермонтов романтический контраст.  Любопытны и другие типично лермонтовские приемы изображения, например, кольцевая композиция, излюбленные поэтом периоды. Обращает на себя внимание и эмоциональная, продуманная концовка, столь характерная именно для Лермонтова: «Нет, ни Кремля, ни его зубчатых стен, ни его темных переходов, ни пышных дворцов его описать невозможно. Надо видеть, видеть…   надо чувствовать  все, что они говорят сердцу и воображению!»

            Образ Москвы занимает достойное место и в гениальном герценовском «Былом и думах». Город войдет в эпопею с первых же страниц, причем в один из трагических и славнейших моментов – в момент пожара Москвы 1812 года. Герценовская Москва уже иная; он пишет не о пейзаже Москвы, а о московской жизни, московском духе. Москва – это Ник (Николай Платонович Огарев) и Воробьевы горы, это Мочалов в роли Гамлета, это чтение Шиллера и Гете, это жизнь московских улиц 30-х годов ХIХ века, это незабываемый букет ощущений, о котором с глубочайшей ностальгией вспоминает Герцен спустя много лет.

            Подобно герценовскому изображению Москвы в «Былом и думах» Л. Толстой в своем романе-трилогии «Детство», «Отрочество», «Юность» не дает описания города вообще, а строит образ Москвы исключительно как воспроизведение того же самого типа московской жизни. Чрезвычайно характерно, что Николенька Иртеньев, главный герой трилогии, приезжает в Москву к бабушке. К началу ХIХ века старая русская столица стала настолько ассоциироваться со спокойной, чуть застывшей жизнью, контрастно противопоставленной жизни делового молодого Петербурга, что и население Москвы, кажется, состоит только из московских тетушек и бабушек. Не случайно, например, Пушкин в «Евгении Онегине» в этой же традиции рисует приезд Татьяны, провинциальной барышни, в полустоличную, патриархальную Москву:

                                                                                …К старой тетке,

Четвертый год больной в чахотке

                                                      Они приехали теперь

                                                      Им настежь отворяют дверь,

                                                      В очках, в изорванном кафтане,

                                                      С чулком в руке, седой калмык.

                                                      Встречает их в гостиной крик

                                                      Княжны, простертой на диване.

                                                      Старушки с плачем обнялись

                                                      И восклицанья полились.

            Правда, А.С. Пушкин отдал дань и другой традиции – традиции восприятия Москвы  как символа России. Не случайно столь знаменитыми стали его строки, в концентрированной форме отразившие именно эту идею:

Москва…как много в этом звуке

                                                      Для сердца русского слилось!

                                                      Как много в нем отозвалось!

            Но Пушкин не был бы Пушкиным, если бы не был столь всеобъемлющ; ему внятно все, любое переживание, любая интонация, в том числе глубоко личная, интимная. Сколько тепла, сколько человеческой любви звучит, например, в таких строках:

Ах, братцы! Как я был доволен,

                                                       Когда церквей и колоколен,

                                                       Садов, чертогов полукруг

                                                       Открылся предо мною вдруг!

                                                       Как часто в горестной разлуке,

                                                       В моей блуждающей судьбе

                                                      Москва, я думал о тебе!

            Конечно, в позднем реализме Л. Толстого московская жизнь не напоена той поэзией и философичной духовностью, как это было у Герцена или Пушкина. Л. Толстой топографически четко указывает место действия романа, упоминает, что герой едет обедать к Яру, за покупками на Кузнецкий. Москва Толстого узнаваема и лишена какой бы то ни было романтической ауры. Более  того, критически изображена Толстым «неписаная субординация»

светской жизни. Казалось бы, московской романтике уделено очень немного внимания, а вместе с тем весь текст  пропитан непередаваемой атмосферой московской жизни. Недаром блестящий критик Ал. Дружинин пишет Л. Толстому: «От многих глав пахнет поэзией старой Москвы, никем еще не подсмотренной, как должно…»

            Веет поэзией старой Москвы и со страниц «Войны и мира». Не случайно, например, радушное, хлебосольное, миру распахнутое семейство Ростовых – москвичи. Именно московская Поварская – родина ростовской поэтичности, душевности, теплоты; и этот безалаберный в хозяйственном отношении дом, и граф Илья Андреевич, лучше других умеющий устраивать ужин в Английском клубе и совершенно не умеющий упорядочить свои дела, —  все это типичные московские приметы. Характерна для Москвы и Марья Дмитриевна Охросимова, своего рода генерал в юбке, под началом которой состоит вся московская жизнь.

            Не случайно в третьем томе появляется и оценка роли Москвы в целом. В XIX главе части 3 третьего тома Наполеон, вошедший в город, видит такую картину: «Блеск утра был волшебный. Москва с Поклонной горы расстилалась просторно со своею рекой, своими садами и церквами и,  казалось, жила своей жизнью, трепеща, как звездами, своими куполами в лучах солнца.

При виде странного города с невиданными формами необыкновенной архитектуры Наполеон испытывал то несколько завистливое и беспокойное любопытство, которое испытывают люди при виде форм не  знающей о них,  чуждой жизни… По тем неопределимым признакам, по которым на дальнем расстоянии безошибочно узнается живое тело от мертвого, Наполеон с Поклонной горы видел трепетание жизни в городе и чувствовал как бы дыхание этого большого и красивого тела».

Упоминая о женственном характере города, Толстой не нов: практически все русские писатели, да и русские фольклорные традиции говорили о Москве, противопоставляя ее Петербургу, как о Москве – матери. Конечно,  изображение московской жизни в «Войне и мире» отнюдь не однозначно светло и поэтично. Все, что касается ненавидимых Толстым примет лицемерия в светской жизни, дается  резкими сатирическими красками. Наибольшую степень сатиры вызывает у Толстого, конечно,  фигура графа Ростопчина- московского градоначальника – с его псевдопатриотизмом, ложным представлении о героизме, и это тоже атрибут московской жизни. Подобная линия появляется в «Войне и мире» также не впервые: она была намечена еще в «Евгении Онегине» А. Пушкина, особенно в 7 главе, повествовавшей о повседневных реалиях московской жизни. Как известно, провинциальная претензия Москвы на статус столицы претила поэту. С глубочайшей иронией рисует он московскую пародию на светскую жизнь столицы:

Татьяна вслушаться желает

  В беседы, в общий разговор;

  Но всех в гостиной занимает

         Такой бессвязный пошлый вздор;

           Все в них так бледно, равнодушно;

                                                    Они клевещут даже скучно;

В бесплодной сухости речей,

Расспросов, сплетен и вестей

         Не вспыхнет мысли  в целы сутки,

Хоть невзначай, хоть  наобум

                                                   Не улыбнется темный ум,

        Не дрогнет сердце, хоть для шутки.

                                                  И даже глупости смешной

    В тебе не встретишь, свет пустой.

Конечно, у Пушкина в таком видении Москвы тоже ощутима традиция предшественника – А.С. Грибоедова, заложенная в «Горе от ума». Это принципиально иная линия восприятия Москвы, лишенная всякого поэтизма, всякого любования. Москва Грибоедова – это Москва Фамусова и ему подобных. Это Москва чиновная, Москва родственных протекций, где пример для подражания – «почтенный камергер с ключом», умевший «сыну ключ доставить».      Саморазоблачаясь, Фамусов говорит о себе:

При мне служащие чужие очень редки,

   Все больше сестрины, свояченицы детки.

Грибоедовская Москва —  Москва пошлой, пустой,  бездуховной жизни, застывшей однажды и навсегда в найденных формах, все существование здесь сводится к званым обедам, которые «в три дни не сварятся», к таким же званым погребеньям. В знаменитом монологе Фамусова, планирующего свою неделю, чрезвычайно характерно сочетание тех вех московской жизни, которые упоминает герой: крестины, обед, погребение.  Рождение, смерть – и рядом заурядный, пошлейший обед! Казалось бы, это случайность, но, конечно, ряд продуман: такое сочетание снижает высокий смысл самих рождения и смерти. В одном ряду с обедом они становятся столь же заурядными, не предполагающими существенного содержания.

Бессодержательность московской жизни – одна из родовых примет в комедии Грибоедова, вот почему идеалом московской жизни становится Максим Петрович – дядя Фамусова. Первое, что узнает о нем читатель, — то, что он «на золоте едал», «сто человек к услугам,  весь в орденах, езжал-то вечно цугом» — не правда ли существенная характеристика человеческой жизни? Важно также и то, что он служил при дворе Екатерины: в Москве нашли приют именно люди «прошлого века» (здесь же живет граф Безухов, отец Пьера, тоже екатерининский вельможа).

            Любопытно, что если Толстой в московском гостеприимстве, хлебосольстве, радушии видит символ поэтического начала, то Грибоедов в том же самом высмеивает лжегостеприимство и неразборчивость. Не случайно в комедии появляются строки о том, что в московских гостиных бранят всякого, но всякого же принимают. Драматург обличает московское почитание к чинам, ханжество и неискренность, прикрываемую маской любезности, — в конечном счете пошлость и лицемерие, казалось бы, благообразной московской жизни. Все эти черты высмеяны в произведении монологами Чацкого, который с возмущением произносит пылкую речь о французике из Бордо, ставшем местным царьком.

            Грибоедовым подчеркнуты типичные черты московской жизни: преобладание формы над содержанием (существенное значение приобретают знаки отличия, о которых упоминает Скалозуб, чины и звания,  о которых говорят Фамусов и Молчалин), косность мышления  (все новое, независимое воспринимается как революционное, вот почему Чацкий оценивается как  «карбонарий»). Сама традиция московской жизни воспринимается в типичном просветительском духе: традиционная – значит мертвая, не способная к развитию. В определенном смысле признает это и Фамусов, когда говорит, что «только здесь еще и дорожат дворянством». В Петербурге давно существенную роль играют деловые качества человека,  в Москве же «по отцу и сыну честь». Москва в изображении Грибоедова сохранила все «прошедшего житья подлейшие черты», те черты, которые в комедии определены Молчалиным как способность «и награжденья брать, и весело пожить».

            Итак,  уже в литературе XIX века Москва показана весьма разносторонне, заложены традиции как сатирического изображения города, так и объективной,  порой поэтизированной его обрисовки. Писатели XX века во многом, конечно, продолжили намеченную тенденцию.

            Удивительной поэтичностью, лиризмом окрашен образ города на страницах бунинской прозы. Так, в рассказе «Чистый понедельник», пожалуй, одном из самых московских у Бунина, читаем: «Темнел московский серый зимний день, холодно зажигался газ в фонарях, тепло освещались витрины магазинов – и разгоралась  вечерняя, освобожденная от дневных дел московская жизнь: гуще и бодрей неслись извозчичьи санки, тяжелей гремели переполненные, ныряющие трамваи,- в сумраке уже видно было, как с шипением сыпались с проводов зеленые звезды,- оживленнее спешили по снежным тротуарам мутно чернеющие прохожие… Каждый вечер мчал меня в этот час на вытягивающемся рысаке мой кучер – от Красных Ворот к храму Христа Спасителя: она жила против его; каждый вечер я возил ее обедать в «Прагу», в «Эрмитаж», в «Метрополь», после обеда в театры, на концерты, а там к «Яру», в «Стрельну»».  Это типично московские приметы жизни начала XX века. Каждый житель города внутренним взором видит обычный для города зимний серый день, радуется узнаванию знакомых звуков в именах «Праги», «Метрополя», «Яра», «Стрельны». В строках этой блестящей новеллы появляются именно московские реалии, здесь и упоминание Рогожского кладбища, и Ордынки, и описание Донского монастыря с его знаменитым погостом: «Вечер был мирный, солнечный, с инеем на деревьях; на кирпично-кровавых стенах монастыря болтали в тишине галки, похожие на монашенок, куранты то и дело тонко и грустно играли на колокольне. Скрипя в тишине по снегу, мы вошли в  ворота, пошли по снежным дорожкам по кладбищу,- солнце только что село, совсем было светло, дивно рисовались на золотой эмали заката серым кораллом сучья в инее, и таинственно теплились вокруг нас спокойными грустными огоньками неугасимые лампадки, рассеянные над могилами». Писатель любуется Москвой, тем городом, что был для Бунина символом всей России, милого ему сердца прошлого. Вот почему столько поэтического умиления во всех упоминаниях московских реалий, будь то Иверская часовня, Архангельский собор, Грибоедовский переулок или Марфо-Мариинская обитель. Конечно, из далекой Франции Москва казалась Бунину не просто прекрасной, а сказочно прекрасной,  и такой она навеки сохранилась в его чудесной прозе.

            Как свой родной, внутренне близкий город воспринимает Москву и Цветаева. Не случайно в стихотворении, посвященном Блоку, читаем:

У меня в Москве – купола горят,

     У меня в Москве – колокола звонят,

И гробницы в ряд у меня стоят,-

                                                       В них царицы спят и цари…

В этих строках сливаются воедино традиционные для Цветаевой мотивы религии, смерти, прошлого, истории. Если у Бунина в «Чистом понедельнике» ощущается купеческий характер Москвы, то у Цветаевой  Москва аристократична.

            Вообще, о своем городе поэт пишет много и по-разному. То Цветаева говорит о христианских мотивах, как в стихотворении «Семь холмов — как семь колоколов…», то называет Москву странноприимным домов («Москва! Какой огромный странноприимный дом!»). Но, пожалуй, торжественней всего, определеннее всего восприятие города сформулировано в стихотворении 1916 года «Над городом, отвергнутом Петром…»:

      Над городом, отвергнутым Петром,

Прокатился колокольный гром.

Гремучий опрокинулся прибой

      Над женщиной отвергнутой тобой.

     Царю Петру и Вам, о  царь, хвала!

                                                        Но выше вас, цари, колокола.

                                                        Пока они гремят из синевы-

     Неоспоримо первенство Москвы —

  И целых сорок сороков церквей

Смеются над гордынею царей!

            Москва для Цветаевой – столица, несмотря ни на что, потому что это столица духовная, столица человеческих дум и чувств. Вот почему колокола оказываются выше царей, а Москва противопоставлена Петербургу.

            В. Маяковский не был москвичом по рождению и воспитанию, он приехал в этот город и прожил в нем чуть больше 20 лет, но это не помешало ему в своем «Парижском цикле» сказать:

Я хотел бы

                                                           жить

                                                                                              и умереть в Париже,

                        Если б не было

                                                           такой земли –

                                                                                                          Москва.

В этих словах звучит не только искренняя любовь, но и глубокая сыновняя нежность.

            Можно бесконечно цитировать удивительные слова о Москве, произнесенные в  свое время Е. Замятиным или Б. Пастернаком, С. Есениным, М. Зощенко. Все они по-своему относились к древнему городу, но все оставили незабываемый след в создании его мифологии.

Но, пожалуй, никто другой не значителен так, как мифотворец московской жизни М.А. Булгаков. Сколько веков должно пройти, чтобы не узнавали читатели до боли знакомые строки: «Однажды весною, в час небывало жаркого заката, в Москве, на Патриарших прудах, появились два гражданина…»!

            Стало общим местом говорить, что на страницах «Мастера и Маргариты» Москва и Ершалаим обрисованы сходно: автор выбирает высокую точку обзора, будь то Дом Пашкова или галерея Дворца Ирода Великого, и именно с этой точки описывает город. Традиция эта вполне в духе классической линии изображения Москвы: «На закате солнца высоко над городом на каменной террасе одного из самых красивых зданий в Москве, здания, построенного около полутораста лет назад, находились двое: Воланд и Азазелло. Они не были видны снизу, с улицы, так как их закрывала от ненужных взоров балюстрада с гипсовыми вазами и гипсовыми цветами. Но им город был виден почти до самых краев».

            Здесь все не случайно, каждая деталь говорящая. И вечер, время заката солнца, самая романтическая пора, и открытое пространство каменной террасы, знакомой всем москвичам, и несравненный вид на Кремль, и интимная уединенность в самом центре Москвы; любая мелочь в этом описании связывает писателя середины XX века с традициями XIX, с приемами Жуковского и Лермонтова, Пушкина и Толстого.

             Характерна в этом смысле и грибоедовская традиция восприятия Москвы, отраженная в «Мастере и Маргарите». Само имя Грибоедова появляется в романе сразу же, в упоминании о Доме литераторов, а сатирическая традиция изображения пошлости и пустоты московской мещанской жизни своего рода красной линией проходит через весь роман в сценах, связанных с проказами знаменитой свиты Воланда. Десятки московских реалий, хорошо известные любому коренному москвичу, да и не только, переполняют текст: «Иван ахнул, глянул вдаль и увидел ненавистного неизвестного. Тот был уже у выхода в Патриарший переулок, и притом не один. Более чем сомнительный регент успел присоединиться к нему.  Но это еще не все: третьим в этой компании оказался неизвестно откуда взявшийся кот, громадный, как боров, черный, как сажа  или грач, и с отчаянными кавалерийскими усами. Тройка двинулась в Патриарший, причем кот тронулся на задних лапах… Тройка мигом проскочила по переулку и оказалась на Спиридоновке… И не успел  поэт опомниться, как после тихой Спиридоновки очутился у Никитских ворот, где положение его ухудшилось… Регент с великой ловкостью на ходу ввинтился в автобус, летящий по Арбатской площади, и ускользнул».

            Топография Москвы, как на карте, отражена в тексте. Читатель как будто с высоты птичьего полета наблюдает за перемещениями персонажей – кинематографичность булгаковского текста удивительна. Удивительно и то ощущение города, которое передано в романе, ощущение столь же всестороннее, как и пушкинское восприятие старой столицы. Здесь и ироничная усмешка автора, и его поэтическое любование, и торжественный восторг, и едкая усмешка.  «Мастера и Маргариту» можно назвать Библией московской жизни двадцатого века.

            Вообще, тема города, наверное, одна из наиболее традиционных для мировой и русской литературы. Сюжеты, коллизии, характеры героев могут быть разными, но          порой совершенно непохожие тексты вдруг оказываются объединены чем-то неуловимо общим – тем настроением, духом, который не в последнюю очередь создается местом, на фоне которого разворачиваются события, и тогда место действия перестает быть просто фоном, а становится еще одним полноправным действующим лицом книги.                                                                           

   Литература :

1. Карамзин Н.М.  «Бедная Лиза»  М., Изд-во «Русский язык», 1980.
2. Грибоедов А.С. Сочинения. М.: Изд-во Худож. лит., 1988.
3. Пушкин А.С.. Полное собрание сочинений, М.-Л., Изд-во Академии наук СССР, 1949.
4. Лермонтов М.Ю. Собрание сочинений, М.-Л., Изд-во Академии наук СССР, 1958.
5. Герцен А.И. «Былое и думы» М.: Изд-во Худож. лит., 1988.
6. Толстой Л.Н. Собрание сочинений, М., Изд-во Худож. лит., 1958.
7.  Бунин И. Собрание сочинений. В 6-ти т. М.: Изд-во Худож. лит., 1987.
8. Маяковский В.В. Полное собрание сочинений,  М., Изд-во Худож. лит., 1955.
9. Цветаева М. Избранные произведения Мн.: Наука и техника, 1984.
10. Булгаков М. Белая Гвардия; Мастер и Маргарита: Романы – Мн.: Маст. лiт., 1988.

Опубликовано: 30.03.2015

Москва в произведениях русской литературы

Главным летописцем быта и нравов Москвы был Владимир Алексеевич Гиляровский или дядюшка Гиляй, как его любовно называли москвичи.

“Я-москвич! Сколь счастлив тот, кто может произнести это слово, вкладывая в него себя. Я – москвич! ” Невозможно представить себе Москву конца Х1Х века и начала ХХ векам без Гиляровского, как немыслимо представить ее без Кремля, Третьяковской галереи, Художественного театра.

Он был знатоком московского “дна”, знатоком Хитровки – приюта нищих, босяков, отщепенцев – по большей части одаренных простых людей, не нашедших себе ни места, ни занятия в тогдашней жизни.

Хитровка любила Гиляровского, как своего защитника, который не гнушался бедностью и понимал всю глубину хитрованского горя и безрадостной жизни. Сколько нужно бесстрашия, доброжелательства к людям и простосердечия, чтобы завоевать любовь и доверие сирых и озлобленных людей.

Один только Гиляровский мог спокойно и безнаказанно приходить в любое время дня и ночи в самые хитрованские притоны и ночлежки. Его никто не посмел бы тронуть пальцем. Лучшей охранной грамотой было его великодушие.

Оно смиряло даже самые ожесточенные сердца.

Никто из наших писателей не знал так всесторонне и блестяще Москву, как Гиляровский. Было просто непостижимо, как может память одного человека сохранить столько характерных историй о людях, улицах, окраинах, площадях, садах и парках, да, к примеру, почти о каждом трактире старой Москвы. У каждого трактира было свое лицо и свои завсегдатаи – от аристократического “Трестого” до студенческой “Комаровки” у Петровских ворот и от трактира для холодных сапожников у Савелевского вокзала до знаменитого Гусева у Калужской заставы, где, бряцая литаврами, лучшая в Москве трактирная машина “оркестрион” гремела песню: “Шумел-горел пожар московский”.

Каждому времени нужен свой летописец не только в области исторических событий, но и летописец быта. Летописец быта с особой резкостью и зримостью приближает к нам прошлое. Чтобы до конца понять хотя бы Льва Толстого или Чехова, мы должны знать быт того времени.

Даже поэзия Пушкина приобретает свой полный блеск лишь для того, кто знает быт пушкинского времени.

Поэтому так ценны для нас работы такого писателя, как Гиляровский, – летописца быта и комментатора своего времени.

К сожалению, таких писателей у нас почти не было. Да и сейчас нет.

А они делают огромное культурное дело.

О Москве Гиляровский мог с полным правом сказать: “Моя Москва”.

Хлебосольный, открытый и шумный дом Гиляровского был средоточием артистической, газетной и художественной Москвы. По существу это был (как и сейчас остался) музей культуры, живописи и быта чеховских времен.

Необходимо сохранить этот дом не только как культурную ценность, как дом, связанный с именем Гиляровского, но и как образчик московского житейского обихода конца Х1Х века.

Есть люди, без которых не может существовать литература. Это люди-своего рода бродильные дрожжи, искристый винный сок. Не важно – много ли они или мало написали.

Важно, что они жили, и вокруг них кипела литературная жизнь того времени, а вся современная им история, вся жизнь страны преломлялась в их деятельности. Важно то, что они определяли собой свое время.

Таким был Владимир Алексеевич Гиляровский – поэт, писатель и знаток Москвы.

О Москве писали наши классики. “Москва… как много в этом слове для сердца русского слилось, как много в нем отозвалось, “-восторженно писал о Москве Пушкин. Именно в Москве он создал ряд своих произведений – стихотворение “Стансы”, “Кавказ” и многие другие. Москва, ее быт, различные моменты ее истории отразились во многих произведениях Пушкина. Стихотворение “Воспоминания в Царском Селе”:

“Края Москвы, края родные,

Где на зоре цветущих лет

Часы беспечности я тратил золотые,

Не зная горести и бед…

Где ты, краса Москвы стоглавой,

Родимой прелесть стороны?

Где прежде взору град являлся величавый,

Развалины теперь одни…

… Все пламень истребил. “

Наиболее широко облик современной поэту Москвы воспроизведен в 7 главе “Евгения Онегина”: здесь есть и картины московских улиц:

“… Вот уж по Тверской Возок несется чрез ухабы.

Мелькают мимо будки, бабы,

Мальчишки, лавки, фонари,

Дворцы, сады, монастыри,

Бухарцы, сани, огороды,

Купцы, лачужки, мужики,

Бульвары, башни, казаки,

Аптеки, магазины моды,

Балконы, львы на воротах

И стаи галок на крестах”,

И ироничные зарисовки московского “света”, и исполненные лиризма строки:

“Как часто в горестной разлуке,

В моей блуждающей судьбе,

Москва, я думал о тебе!

Москва… как много в этом звуке

Для сердца русского слилось!

Как много в нем отозвалось! “.

Московские впечатления другого гения российской поэзии – Лермонтова отразились в очерке “Панорама Москвы”: “… Москва не безмолвная громада камней холодных, составленных в симметрическом порядке… нет! у нее есть своя душа, своя жизнь. ” Тема Москвы развивается Лермонтовым в романе “Княгиня Лиговская” и ряде юношеских стихотворений. Поэтические картины Москвы времен Ивана Грозного воспроизведены в поэме”Песня… про купца Калашникова”.

Тема Москвы раскрывается в стихотворении Лермонтова “Бородино”. В поэме “Сашка” поэт писал:

“Москва, Москва!.. люблю тебя как сын,

Как русский, – сильно, пламенно и нежно! “.

Поэты последующих поколений вновь и вновь возвращались в своих произведениях к нашей столице. Романтичный Александр Блок так рисует свои впечатления в стихотворении “Утро в Москве”:

“Упоительно встать в ранний час,

Легкий свет на песке увидать.

Упоительно вспомнить тебя,

Что со мною ты, прелесть моя.

Я люблю тебя, панна моя,

Беззаботная юность моя,

И прозрачная нежность Кремля

В это утро – как прелесть твоя. “

Осип Мандельштам противопоставил зыбкой и туманной образности общего потока современной ему русской поэзии реалистическую конкретность, точность и изобразительную осязаемость стиха. И даже в тяжелейшие для себя и страны годы он писал о Москве замечательные строки. Поэт ощущает наступление нового дня, неразрывно связанного со столицей: “Москва – опять Москва. Я говорю ей: “Здравствуй!

Не обессудь… ” Москва становится для поэта средоточием и символом новизны времен, источником новой музыки. Мандельштам пишет стихи о Москве в совершенно счастливой и радостной тональности:

“Река Москва в четырехтрубном дыме

И перед нами весь раскрытый город:

Купальщики-заводы и сады

Замоскворецкие. Не так ли

Откинув палисандровую крышку

Огромного концертного рояля,

Мы проникаем в звучное нутро? “

Мандельштам тонко ощущает природу Москвы:

“Полночь в Москве. Роскошно буддийское лето.

С дроботом мелким расходятся улицы в чоботах узких железных.

В черной оспе блаженствуют кольца бульваров…

Нет на Москву и ночью угомону,

Когда покой бежит из-под копыт.

Уж я люблю московские законы,

Уж не скучаю по воде Арзни.

В Москве черемухи да телефоны,

И казнями там имениты дни. “

Марина Цветаева-поэт сложный и противоречивый. При всей сложности своего письма и мышления она ощущала необыкновенную нежность к России и Москве:

“Облака – вокруг, Купола – вокруг.

Надо всей Москвой

Сколько хватит рук!

Возношу тебя, бремя лучшее,

Деревцо мое Невесомое!

У меня в Москве – купола горят,

У меня в Москве – колокола звонят,

И гробницы, в ряд, у меня стоят,

В них царицы спят и цари.

И не знаешь ты, что зарей в Кремле

Легче дышится – чем на всей земле!

И не знаешь ты, что зарей в Кремле

Я молюсь тебе – до зари. “

Москва всегда служила и будет служит неиссякаемым источником вдохновения для многих поколений российских писателей и поэтов. Величие Москвы как символа России с ее сложной и романтической историей, нежное очарование древнего города всегда будет достойной темой лучших произведений поэзии и прозы.

Сдать анализы на аллергены.

Москва в произведениях русской литературы.

Реферат по литературе ученицы класса 11-1 лицея 1502 Волковой Любови

Главным летописцем быта и нравов Москвы был Владимир Алексеевич Гиляровский или дядюшка Гиляй, как его любовно называли москвичи.

«Я — москвич!Сколь счастлив тот , кто может произнести это слово, вкладывая в него себя. Я — москвич!»

Невозможно представить себе Москву конца Х1Х века и начала ХХ века без Гиляровского , как немыслимо представить ее без Кремля, Третьяковской галереи, Художественного театра.

Он был знатоком московского «дна», знатоком Хитровки- приюта нищих, босяков, отщепенцев — по большей части одаренных простых людей, не нашедших себе ни места, ни занятия в тогдашней жизни.

Хитровка любила Гиляровского, как своего защитника, который не гнушался бедностью и понимал всю глубину хитрованско го горя и безрадостной жизни. Сколько нужно бесстрашия, доброжелательства к людям и простосердечия, чтобы завоевать любовь и доверие сирых и озлобленных людей.

Один только Гиляровский мог спокойно и безнаказанно приходить в любое время дня и ночи в самые хитрованские притоны и ночлежки. Его никто не посмел бы тронуть пальцем. Лучшей охранной грамотой было его великодушие. Оно смиряло даже самые ожесточенные сердца.

Никто из наших писателей не знал так всесторонне и блестяще Москву,  как Гиляровский. Было просто непостижимо, как может память одного  человека сохранить столько характерных историй о людях , улицах,  окраинах, площадях, садах и парках , да, к примеру , почти о каждом  трактире старой Москвы. У каждого трактира было свое лицо и свои  завсегдатаи-от аристократического «Трестого» до студенческой «Комаровки» у Петровских ворот и от трактира для холодных сапожников у  Савеловского вокзала до знаменитого Гусева у Калужской заставы, где,  бряцая литаврами, лучшая в Москве трактирная машина- «оркестрион»  гремела песню: «Шумел-горел пожар московский».

Каждому времени нужен свой летописец не только в области исторических событий, но и летописец быта. Летописец быта с особой  резкостью и зримостью приближает к нам прошлое. Чтобы до конца понять  хотя бы Льва Толстого или Чехова , мы должны знать быт того времени.

Даже поэзия Пушкина приобретает свой полный блеск лишь для того, кто знает быт пушкинского времени.

Поэтому так ценны для нас работы такого писателя , как Гиляровский,  — летописца быта и комментатора своего времени.

К сожалению , таких писателей у нас почти не было. Да и сейчас нет.

А они делают огромное культурное дело.

О Москве Гиляровский мог с полным правом сказать: «Моя Москва».  Хлебосольный, открытый и шумный дом Гиляровского был средоточием  артистической, газетной и художественной Москвы. По существу это был (как и сейчас остался)музей культуры, живописи и быта чеховских времен.

Необходимо сохранить этот дом не только как культурную ценность,  как дом, связанный с именем Гиляровского , но и как образчик  московского житейского обихода конца Х1Х века.

Есть люди, без которых не может существовать литература. Это люди-своего рода бродильные дрожжи , искристый винный сок. Не важно — много ли  они или мало написали. Важно , что они жили и вокруг них кипела  литературная жизнь того времени, а вся современная им история, вся жизнь страны преломлялась в их деятельности. Важно то, что они определяли собой  свое время.

Таким был Владимир Алексеевич Гиляровский-поэт, писатель и знаток Москвы.

О Москве писали наши классики. «Москва. . . как много в этом слове для сердца русского слилось, как много в нем отозвалось, «-восторженно писал  о Москве Пушкин. Именно в Москве он создал ряд своих произведений — стихотворение»Стансы», «Кавказ»и многие другие. Москва, ее быт, различные моменты ее истории отразились во многих произведениях Пушкина. Стихотворение»Воспоминания в Царском Селе» :

«Края Москвы, края родные,

Где на зоре цветущих лет

Часы беспечности я тратил золотые,

Не зная горести и бед. . .

Где ты, краса Москвы стоглавой,

Родимой прелесть стороны?

Где прежде взору град являлся величавый,

Развалины теперь одни. . .

. . . Все пламень истребил. «

, стихотворение»Всеволжскому» и другие, трагедия»Борис Годунов», повести «Гроовщик», «Рославлев», очерк»Путешествие из Москвы в Петербург». Наиболее широко облик современной поэту Москвы воспроизведен в 7 главе  «Евгения Онегина»:здесь есть и картины московских улиц:

«. . . Вот уж по Тверской

Возок несется чрез ухабы.

Мелькают мимо будки, бабы,

Мальчишки, лавки, фонари,

Дворцы, сады, монастыри,

Бухарцы, сани, огороды,

Купцы, лачужки, мужики,

Бульвары, башни, казаки,

Аптеки, магазины моды,

Балконы, львы на воротах

И стаи галок на крестах»,

и ироничные зарисовки московского «света», и исполненные лиризма строки:

«Как часто в горестной разлуке,

В моей блуждающей судьбе,

Москва, я думал о тебе!

Москва. . . как много в этом звуке

Для сердца русского слилось!

Как много в нем отозвалось!».

Московские впечатления другого гения российской поэзии- Лермонтова отразились в очерке»Панорама Москвы»:

«. . . Москва не безмолвная громада камней холодных, составленных в симметрическом порядке. . . нет! у нее есть своя душа, своя жизнь. «

Тема Москвы развивается Лермонтовым в романе»Княгиня Лиговская»и ряде юношеских стихотворений. Поэтические картины Москвы времен Ивана Грозного воспроизведены в поэме»Песня. . . про купца Калашникова». Тема Москвы  раскрывается в стихотворении Лермонтова»Бородино». В поэме «Сашка» поэт писал:

«Москва, Москва!. . люблю тебя как сын,

Как русский, -сильно, пламенно и нежно!».

Поэты последующих поколений вновь и вновь возвращались в своих произведениях к нашей столице. Романтичный Александр Блок так рисует свои  впечатления в стихотворении «Утро в Москве»:

«Упоительно встать в ранний час,

Легкий свет на песке увидать.

Упоительно вспомнить тебя,

Что со мною ты, прелесть моя.

Я люблю тебя, панна моя,

Беззаботная юность моя,

И прозрачная нежность Кремля

В это утро-как прелесть твоя. «

Осип Мандельштам противопоставил зыбкой и туманной образности общего потока современной ему русской поэзии реалистическую конкретность, точность и изобразительную осязаемость стиха. И даже в тяжелейшие для себя  и страны годы он писал о Москве замечательные строки. Поэт ощущает наступление нового дня, неразрывно связанного со столицей:

«Москва — опять Москва. Я говорю ей:»Здравствуй!

Не обессудь. . . «

Москва становится для поэта средоточием и символом новизны времен, источником новой музыки. Мандельштам пишет стихи о Москве в совершенно  счастливой и радостной тональности:

«Река Москва в четырехтрубном дыме-

И перед нами весь раскрытый город:

Купальщики-заводы и сады

Замоскворецкие. Не так ли

Откинув палисандровую крышку

Огромного концертного рояля,

Мы проникаем в звучное нутро?»

Мандельштам тонко ощущает природу Москвы:

«Полночь в Москве. Роскошно буддийское лето.

С дроботом мелким расходятся улицы в чоботах узких железных.

В черной оспе блаженствуют кольца бульваров. . .

Нет на Москву и ночью угомону,

Когда покой бежит из-под копыт.

* * *

Уж я люблю московские законы,

Уж не скучаю по воде Арзни.

В Москве черемухи да телефоны,

И казнями там имениты дни. «

Марина Цветаева-поэт сложный и противоричивый. При всей сложности своего письма и мышления она ощущала необыкновенную нежность к России и  Москве:

«Облака-вокруг,

Купола-вокруг.

Надо всей Москвой-

Сколько хватит рук!-

Возношу тебя, бремя лучшее,

Деревцо мое

Невесомое!

* * *

У меня в Москве-купола горят,

У меня в Москве-колокола звонят,

И гробницы, в ряд, у меня стоят, —

В них царицы спят и цари.

И не знаешь ты, что зарей в Кремле

Легче дышится-чем на всей земле!

И не знаешь ты, что зарей в Кремле

Я молюсь тебе- до зари. »

Москва всегда служила и будет служит неиссякаемым источником вдохновения для многих поколений российских писателей и поэтов. Величие Москвы как символа России с ее сложной и романтической историей, нежное  очарование древнего города всегда будет достойной темой лучших  произведений поэзии и прозы.

Список литературы

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www. coolsoch. ru/ http://lib.sportedu.ru

Обновлено: 09.01.2023

Автор: Николаева Ирина Николаевна

Организация: ГБОУ СОШ № 218

Населенный пункт: г. Москва

Москва. Как много в этом звуке…

Общеизвестно, что в художественном произведении нет мелочей: место действия романа, пьесы, рассказа или повести совершенно не случайно выбирается автором и, как следствие, существенно влияет на идейное содержание текста и общее впечатление от художественного произведения. Невозможно представить, например, что события тургеневских романов происходят не на фоне усадеб, а в городе или сюжеты пьес Островского разворачиваются в столице. Это были бы другие книги, вся их образная система изменилась бы.

Изображение города в каждом конкретном произведении определяется теми художественными задачами, которые решает автор, и, конечно, не в последнюю очередь зависит от авторского восприятия его. Например, известна нелюбовь М.Лермонтова к Петербургу, она-то и порождает негативное отношение к новой столице,прозвучавшее во всей его лирике. Вспомним, например, такие строки:

Увы! Как скучен этот город

С его туманом и водой!

Куда ни взглянешь, красный ворот

Как шиш торчит перед тобой!

Москва в русской литературе воспринимается как город теплый, домашний, хлебосольный. Москва – родной город для Карамзина, Герцена, Лермонтова, Гончарова, поэтому появляется то интимное настроение, с которым город описывается. Во-вторых, для Карамзина Москва – город-символ всего исторического прошлого России. Мотив этот лишь намечен: писатель просто перечислил места, которые станут знаковыми позже: Воробьевы горы, Данилов монастырь, Коломенское. Любование городом, его романтические чары с легкой руки Карамзина станут традиционным изображением.

Четвертый год больной в чахотке

Они приехали теперь

Им настежь отворяют дверь,

В очках, в изорванном кафтане,

С чулком в руке, седой калмык.

Встречает их в гостиной крик

Княжны, простертой на диване.

Старушки с плачем обнялись

И восклицанья полились.

Правда, А.С. Пушкин отдал дань и другой традиции – традиции восприятия Москвы как символа России. Не случайно столь знаменитыми стали его строки, в концентрированной форме отразившие именно эту идею:

Москва…как много в этом звуке

Для сердца русского слилось!

Как много в нем отозвалось!

Но Пушкин не был бы Пушкиным, если бы не был столь всеобъемлющ; ему внятно все, любое переживание, любая интонация, в том числе глубоко личная, интимная. Сколько тепла, сколько человеческой любви звучит, например, в таких строках:

Ах, братцы! Как я был доволен,

Когда церквей и колоколен,

Садов, чертогов полукруг

Открылся предо мною вдруг!

Как часто в горестной разлуке,

В моей блуждающей судьбе

Москва, я думал о тебе!

Не случайно в третьем томе появляется и оценка роли Москвы в целом. В XIX главе части 3 третьего тома Наполеон, вошедший в город, видит такую картину: «Блеск утра был волшебный. Москва с Поклонной горы расстилалась просторно со своею рекой, своими садами и церквами и, казалось, жила своей жизнью, трепеща, как звездами, своими куполами в лучах солнца.

Татьяна вслушаться желает

В беседы, в общий разговор;

Но всех в гостиной занимает

Такой бессвязный пошлый вздор;

Все в них так бледно, равнодушно;

Они клевещут даже скучно;

В бесплодной сухости речей,

Расспросов, сплетен и вестей

Не вспыхнет мысли в целы сутки,

Хоть невзначай, хоть наобум

Не улыбнется темный ум,

Не дрогнет сердце, хоть для шутки.

И даже глупости смешной

В тебе не встретишь, свет пустой.

При мне служащие чужие очень редки,

Все больше сестрины, свояченицы детки.

Любопытно, что если Толстой в московском гостеприимстве, хлебосольстве, радушии видит символ поэтического начала, то Грибоедов в том же самом высмеивает лжегостеприимство и неразборчивость. Не случайно в комедии появляются строки о том, что в московских гостиных бранят всякого, но всякого же принимают. Драматург обличает московское почитание к чинам, ханжество и неискренность, прикрываемую маской любезности, — в конечном счете пошлость и лицемерие, казалось бы, благообразной московской жизни. Все эти черты высмеяны в произведении монологами Чацкого, который с возмущением произносит пылкую речь о французике из Бордо, ставшем местным царьком.

Итак, уже в литературе XIX века Москва показана весьма разносторонне, заложены традиции как сатирического изображения города, так и объективной, порой поэтизированной его обрисовки. Писатели XX века во многом, конечно, продолжили намеченную тенденцию.

Как свой родной, внутренне близкий город воспринимает Москву и Цветаева. Не случайно в стихотворении, посвященном Блоку, читаем:

У меня в Москве – купола горят,

У меня в Москве – колокола звонят,

И гробницы в ряд у меня стоят,-

В них царицы спят и цари…

Над городом, отвергнутым Петром,

Прокатился колокольный гром.

Гремучий опрокинулся прибой

Над женщиной отвергнутой тобой.

Царю Петру и Вам, о царь, хвала!

Но выше вас, цари, колокола.

Пока они гремят из синевы-

Неоспоримо первенство Москвы —

И целых сорок сороков церквей

Смеются над гордынею царей!

Москва для Цветаевой – столица, несмотря ни на что, потому что это столица духовная, столица человеческих дум и чувств. Вот почему колокола оказываются выше царей, а Москва противопоставлена Петербургу.

и умереть в Париже,

В этих словах звучит не только искренняя любовь, но и глубокая сыновняя нежность.

Можно бесконечно цитировать удивительные слова о Москве, произнесенные в свое время Е. Замятиным или Б. Пастернаком, С. Есениным, М. Зощенко. Все они по-своему относились к древнему городу, но все оставили незабываемый след в создании его мифологии.

Здесь все не случайно, каждая деталь говорящая. И вечер, время заката солнца, самая романтическая пора, и открытое пространство каменной террасы, знакомой всем москвичам, и несравненный вид на Кремль, и интимная уединенность в самом центре Москвы; любая мелочь в этом описании связывает писателя середины XX века с традициями XIX, с приемами Жуковского и Лермонтова, Пушкина и Толстого.

Вообще, тема города, наверное, одна из наиболее традиционных для мировой и русской литературы. Сюжеты, коллизии, характеры героев могут быть разными, но порой совершенно непохожие тексты вдруг оказываются объединены чем-то неуловимо общим – тем настроением, духом, который не в последнюю очередь создается местом, на фоне которого разворачиваются события, и тогда место действия перестает быть просто фоном, а становится еще одним полноправным действующим лицом книги.

Главным летописцем быта и нравов Москвы был Владимир Алексеевич Гиляровский или дядюшка Гиляй, как его любовно называли москвичи.

“Я-москвич! Сколь счастлив тот, кто может произнести это слово, вкладывая в него себя. Я – москвич! ” Невозможно представить себе Москву конца Х1Х века и начала ХХ векам без Гиляровского, как немыслимо представить ее без Кремля, Третьяковской галереи, Художественного театра.

Он был знатоком московского “дна”, знатоком Хитровки – приюта нищих, босяков,

отщепенцев – по большей части одаренных простых людей, не нашедших себе ни места, ни занятия в тогдашней жизни.

Хитровка любила Гиляровского, как своего защитника, который не гнушался бедностью и понимал всю глубину хитрованского горя и безрадостной жизни. Сколько нужно бесстрашия, доброжелательства к людям и простосердечия, чтобы завоевать любовь и доверие сирых и озлобленных людей.

Один только Гиляровский мог спокойно и безнаказанно приходить в любое время дня и ночи в самые хитрованские притоны и ночлежки. Его никто не посмел бы тронуть пальцем. Лучшей охранной грамотой было его великодушие.

Никто из наших писателей не знал так всесторонне и блестяще Москву, как Гиляровский. Было просто непостижимо, как может память одного человека сохранить столько характерных историй о людях, улицах, окраинах, площадях, садах и парках, да, к примеру, почти о каждом трактире старой Москвы. У каждого трактира было свое лицо и свои завсегдатаи – от аристократического “Трестого” до студенческой “Комаровки” у Петровских ворот и от трактира для холодных сапожников у Савелевского вокзала до знаменитого Гусева у Калужской заставы, где, бряцая литаврами, лучшая в Москве трактирная машина “оркестрион” гремела песню: “Шумел-горел пожар московский”.

Каждому времени нужен свой летописец не только в области исторических событий, но и летописец быта. Летописец быта с особой резкостью и зримостью приближает к нам прошлое. Чтобы до конца понять хотя бы Льва Толстого или Чехова, мы должны знать быт того времени.

Даже поэзия Пушкина приобретает свой полный блеск лишь для того, кто знает быт пушкинского времени.

Поэтому так ценны для нас работы такого писателя, как Гиляровский, – летописца быта и комментатора своего времени.

К сожалению, таких писателей у нас почти не было. Да и сейчас нет.

А они делают огромное культурное дело.

О Москве Гиляровский мог с полным правом сказать: “Моя Москва”.

Хлебосольный, открытый и шумный дом Гиляровского был средоточием артистической, газетной и художественной Москвы. По существу это был (как и сейчас остался) музей культуры, живописи и быта чеховских времен.

Необходимо сохранить этот дом не только как культурную ценность, как дом, связанный с именем Гиляровского, но и как образчик московского житейского обихода конца Х1Х века.

Есть люди, без которых не может существовать литература. Это люди-своего рода бродильные дрожжи, искристый винный сок. Не важно – много ли они или мало написали.

Важно, что они жили, и вокруг них кипела литературная жизнь того времени, а вся современная им история, вся жизнь страны преломлялась в их деятельности. Важно то, что они определяли собой свое время.

Таким был Владимир Алексеевич Гиляровский – поэт, писатель и знаток Москвы.

О Москве писали наши классики. “Москва… как много в этом слове для сердца русского слилось, как много в нем отозвалось, “-восторженно писал о Москве Пушкин. Именно в Москве он создал ряд своих произведений – стихотворение “Стансы”, “Кавказ” и многие другие. Москва, ее быт, различные моменты ее истории отразились во многих произведениях Пушкина. Стихотворение “Воспоминания в Царском Селе”:

“Края Москвы, края родные,

Где на зоре цветущих лет

Часы беспечности я тратил золотые,

Не зная горести и бед…

Где ты, краса Москвы стоглавой,

Родимой прелесть стороны?

Где прежде взору град являлся величавый,

Развалины теперь одни…

… Все пламень истребил. “

Наиболее широко облик современной поэту Москвы воспроизведен в 7 главе “Евгения Онегина”: здесь есть и картины московских улиц:

“… Вот уж по Тверской Возок несется чрез ухабы.

Мелькают мимо будки, бабы,

Мальчишки, лавки, фонари,

Дворцы, сады, монастыри,

Бухарцы, сани, огороды,

Купцы, лачужки, мужики,

Бульвары, башни, казаки,

Аптеки, магазины моды,

Балконы, львы на воротах

И стаи галок на крестах”,

И ироничные зарисовки московского “света”, и исполненные лиризма строки:

“Как часто в горестной разлуке,

В моей блуждающей судьбе,

Москва, я думал о тебе!

Москва… как много в этом звуке

Для сердца русского слилось!

Как много в нем отозвалось! “.

Московские впечатления другого гения российской поэзии – Лермонтова отразились в очерке “Панорама Москвы”: “… Москва не безмолвная громада камней холодных, составленных в симметрическом порядке… нет! у нее есть своя душа, своя жизнь. ” Тема Москвы развивается Лермонтовым в романе “Княгиня Лиговская” и ряде юношеских стихотворений. Поэтические картины Москвы времен Ивана Грозного воспроизведены в поэме”Песня… про купца Калашникова”.

Тема Москвы раскрывается в стихотворении Лермонтова “Бородино”. В поэме “Сашка” поэт писал:

“Москва, Москва. люблю тебя как сын,

Как русский, – сильно, пламенно и нежно! “.

Поэты последующих поколений вновь и вновь возвращались в своих произведениях к нашей столице. Романтичный Александр Блок так рисует свои впечатления в стихотворении “Утро в Москве”:

“Упоительно встать в ранний час,

Легкий свет на песке увидать.

Упоительно вспомнить тебя,

Что со мною ты, прелесть моя.

Я люблю тебя, панна моя,

Беззаботная юность моя,

И прозрачная нежность Кремля

В это утро – как прелесть твоя. “

Осип Мандельштам противопоставил зыбкой и туманной образности общего потока современной ему русской поэзии реалистическую конкретность, точность и изобразительную осязаемость стиха. И даже в тяжелейшие для себя и страны годы он писал о Москве замечательные строки. Поэт ощущает наступление нового дня, неразрывно связанного со столицей: “Москва – опять Москва. Я говорю ей: “Здравствуй!

Не обессудь… ” Москва становится для поэта средоточием и символом новизны времен, источником новой музыки. Мандельштам пишет стихи о Москве в совершенно счастливой и радостной тональности:

“Река Москва в четырехтрубном дыме

Купальщики-заводы и сады

Замоскворецкие. Не так ли

Откинув палисандровую крышку

Огромного концертного рояля,

Мы проникаем в звучное нутро? “

Мандельштам тонко ощущает природу Москвы:

“Полночь в Москве. Роскошно буддийское лето.

С дроботом мелким расходятся улицы в чоботах узких железных.

В черной оспе блаженствуют кольца бульваров…

Нет на Москву и ночью угомону,

Когда покой бежит из-под копыт.

Уж я люблю московские законы,

Уж не скучаю по воде Арзни.

В Москве черемухи да телефоны,

И казнями там имениты дни. “

Марина Цветаева-поэт сложный и противоречивый. При всей сложности своего письма и мышления она ощущала необыкновенную нежность к России и Москве:

“Облака – вокруг, Купола – вокруг.

Надо всей Москвой

Сколько хватит рук!

Возношу тебя, бремя лучшее,

Деревцо мое Невесомое!

У меня в Москве – купола горят,

У меня в Москве – колокола звонят,

И гробницы, в ряд, у меня стоят,

В них царицы спят и цари.

И не знаешь ты, что зарей в Кремле

Легче дышится – чем на всей земле!

И не знаешь ты, что зарей в Кремле

Я молюсь тебе – до зари. “

Москва всегда служила и будет служит неиссякаемым источником вдохновения для многих поколений российских писателей и поэтов. Величие Москвы как символа России с ее сложной и романтической историей, нежное очарование древнего города всегда будет достойной темой лучших произведений поэзии и прозы.

Московская мифология неоднородна: это предопределено и историей города, и построенной вокруг него идеологией. В литературе 19 века доминирует тема вытесненной, оставленной на обочине истории древней столицы, а в 20 веке советскую литературу захватывает новая Москва как центр нового мира.

Давайте посмотрим, как выглядел город в произведениях русских писателей.

Александр Пушкин

👩🏻 Но по сюжету в Москву везут Татьяну, которая, в отличие от автора, никакого восторга не испытывает. Ее глазами мы видим просто хаос большого города:

Мелькают мимо будки, бабы,
Мальчишки, лавки, фонари,
Дворцы, сады, монастыри,
Бухарцы, сани, огороды,
Купцы, лачужки, мужики,
Бульвары, башни, казаки,
Аптеки, магазины моды,
Балконы, львы на воротах
И стаи галок на крестах.

❕ Это не противоречие: материальность Москвы, то, как запросто она сочетает возвышенное и земное, и отличает ее от умственного, всегда не совсем реального Петербурга.

Владимир Маяковский

🔴 Далеко не все писатели так же легко готовы были расстаться с прежней Москвой, но сюжет Маяковского сбылся — к концу 20 века город потерял почти все свои изначальные атрибуты.

Михаил Булгаков

🛫 Полет Маргариты пародирует классические величественные панорамы. Взгляд на город сверху не создает единую вселенскую картину, а выхватывает подчеркнуто бытовые детали:

Под Маргаритой плыли крыши троллейбусов, автобусов и легковых машин, а по тротуарам, как казалось сверху Маргарите, плыли реки кепок. От этих рек отделялись ручейки и вливались в огненные пасти ночных магазинов. “Э, какое месиво, — сердито подумала Маргарита, — тут повернуться нельзя”.

Венедикт Ерофеев

Все говорят: Кремль, Кремль. Ото всех я слышал про него, а сам ни разу не видел. Сколько раз уже (тысячу раз), напившись, или с похмелюги, проходил по Москве с севера на юг, с запада на восток, из конца в конец и как попало — и ни разу не видел Кремля.

Подписывайтесь на канал, чтобы не пропустить новые материалы об искусстве, науке и культуре.

А еще изучать литературу можно в нашей Книжной песочнице , где всего за 10 минут в день вы сможете начать разбираться даже в самых сложных произведениях.

Вы можете изучить и скачать доклад-презентацию на тему Образ Москвы в русской литературе. Презентация на заданную тему содержит 18 слайдов. Для просмотра воспользуйтесь проигрывателем, если материал оказался полезным для Вас — поделитесь им с друзьями с помощью социальных кнопок и добавьте наш сайт презентаций в закладки!

Москва в произведениях Л.Толстого Жизнь и творчество Льва Толстого неразрывно связаны с Москвой. Даже кратковременные поездки в Москву давали ему обширный материал для наблюдений и творчества.

Цветаевская Москва Москва для Марины Цветаевой была поистине живым существом, с которым поэт соединял себя, свое сознание, свет и сумрак своей жизни. Город, подобно человеку, был изменчив, являя себя по-разному в различных обстоятельствах. Свою Москву, живую, дышащую, чувствующую, — она сотворила сама. Свои отношения с нею. Свой роман с нею

Москва всегда служила и будет служить неиссякаемым источником вдохновения для многих поколений российских писателей и поэтов. Величие Москвы как символа России с ее сложной и романтической историей, нежное очарование древнего города всегда будет достойной темой лучших произведений поэзии и прозы.

Презентацию подготовила ученица 11 класса Б школы № 317 Шудря Екатерина Евгеньевна руководитель проекта – ЛЁДОВА Елена Николаевна

• Для учеников 1-11 классов и дошкольников
• Бесплатные сертификаты учителям и участникам

Описание презентации по отдельным слайдам:

Образ Москвы в русской литературе

показать образ культурного центра России в произведениях поэтов и писателей

Москва соединяет в себе все,

Чем памятно для нас прошедшее,

чем свято настоящее.

. чем отрадно будущее

Москва М.Ю.Лермонтова
Москва, Москва. люблю тебя как сын,
Как русский сильно, пламенно и нежно!

Кремль-
священный центр Москвы

Москва в произведениях Л.Толстого

Жизнь и творчество Льва Толстого неразрывно связаны с Москвой. Даже кратковременные поездки в Москву давали ему обширный материал для наблюдений и творчества.

Цветаевская Москва
Москва для Марины Цветаевой была поистине живым существом, с которым поэт соединял себя, свое сознание, свет и сумрак своей жизни. Город, подобно человеку, был изменчив, являя себя по-разному в различных обстоятельствах. Свою Москву, живую, дышащую, чувствующую, — она сотворила сама. Свои отношения с нею. Свой роман с нею

«Я-москвич! Сколь счастлив тот, кто может произнести это слово, вкладывая в него себя. Я -москвич! «
В. А. Гиляровский

«. Москва не безмолвная громада камней холодных, составленных в симметрическом порядке. нет! У нее есть своя душа, своя жизнь.»
М. Ю. Лермонтов

«Москва-опять Москва. Я говорю ей: «Здравствуй! Не обессудь. «
Осип Мандельштам
Облака-вокруг,
Купола-вокруг.
Надо всей Москвой-
Сколько хватит рук!
Марина Цветаева
мои находки

Москва всегда служила и будет служить неиссякаемым источником вдохновения для многих поколений российских писателей и поэтов. Величие Москвы как символа России с ее сложной и романтической историей, нежное очарование древнего города всегда будет достойной темой лучших произведений поэзии и прозы.
Вывод:

Презентацию подготовила
ученица 11 класса Б
школы № 317

Шудря Екатерина Евгеньевна

руководитель проекта –
ЛЁДОВА Елена Николаевна

• подготовка к ЕГЭ/ОГЭ и ВПР
• по всем предметам 1-11 классов

Курс повышения квалификации

Охрана труда

• Сейчас обучается 124 человека из 44 регионов

Курс профессиональной переподготовки

Охрана труда

Курс профессиональной переподготовки

Библиотечно-библиографические и информационные знания в педагогическом процессе

• ЗП до 91 000 руб.
• Гибкий график
• Удаленная работа

Дистанционные курсы для педагогов

Свидетельство и скидка на обучение каждому участнику

Найдите материал к любому уроку, указав свой предмет (категорию), класс, учебник и тему:

5 603 288 материалов в базе

Самые массовые международные дистанционные

Школьные Инфоконкурсы 2022

Свидетельство и скидка на обучение каждому участнику

Другие материалы

Вам будут интересны эти курсы:

Оставьте свой комментарий

• 06.10.2020 1492
• PPTX 6.4 мбайт
• 30 скачиваний
• Оцените материал:

Настоящий материал опубликован пользователем Маркова Наталья Алексеевна. Инфоурок является информационным посредником и предоставляет пользователям возможность размещать на сайте методические материалы. Всю ответственность за опубликованные материалы, содержащиеся в них сведения, а также за соблюдение авторских прав несут пользователи, загрузившие материал на сайт

Если Вы считаете, что материал нарушает авторские права либо по каким-то другим причинам должен быть удален с сайта, Вы можете оставить жалобу на материал.

Автор материала

40%

• Подготовка к ЕГЭ/ОГЭ и ВПР
• Для учеников 1-11 классов

Московский институт профессиональной
переподготовки и повышения
квалификации педагогов

Дистанционные курсы
для педагогов

663 курса от 690 рублей

Выбрать курс со скидкой

Выдаём документы
установленного образца!

Учителя о ЕГЭ: секреты успешной подготовки

Время чтения: 11 минут

В ростовских школах рассматривают гибридный формат обучения с учетом эвакуированных

Время чтения: 1 минута

Инфоурок стал резидентом Сколково

Время чтения: 2 минуты

Минобрнауки и Минпросвещения запустили горячие линии по оказанию психологической помощи

Время чтения: 1 минута

Академическая стипендия для вузов в 2023 году вырастет до 1 825 рублей

Время чтения: 1 минута

Минпросвещения России подготовит учителей для обучения детей из Донбасса

Время чтения: 1 минута

Школы граничащих с Украиной районов Крыма досрочно уйдут на каникулы

Время чтения: 0 минут

Подарочные сертификаты

Ответственность за разрешение любых спорных моментов, касающихся самих материалов и их содержания, берут на себя пользователи, разместившие материал на сайте. Однако администрация сайта готова оказать всяческую поддержку в решении любых вопросов, связанных с работой и содержанием сайта. Если Вы заметили, что на данном сайте незаконно используются материалы, сообщите об этом администрации сайта через форму обратной связи.

Все материалы, размещенные на сайте, созданы авторами сайта либо размещены пользователями сайта и представлены на сайте исключительно для ознакомления. Авторские права на материалы принадлежат их законным авторам. Частичное или полное копирование материалов сайта без письменного разрешения администрации сайта запрещено! Мнение администрации может не совпадать с точкой зрения авторов.

Читайте также:

  

• Доклад и презентация к проекту

  

• Дети войны пенза доклад

  

• Доклад на дне океана

  

• Пакеры для скважин доклад

  

• Доклад путина по климату