Можжевеловое дерево сказка братьев гримм - Граматика и образование на Pisanino.ru

The Juniper Tree
Marlinchen mourning the loss over her stepbrother whilst a bird emerges from the juniper tree
Folk tale
Name	The Juniper Tree
Aarne–Thompson grouping	ATU 720 (The Juniper Tree; formerly My Mother She Killed Me, My Father He Ate Me)
Region	Germany
Published in	Kinder- und Hausmärchen, by the Brothers Grimm

«The Juniper Tree» (also The Almond Tree; Low German: Von dem Machandelboom) is a German fairy tale published in Low German by the Brothers Grimm in Grimm’s Fairy Tales in 1812 (KHM 47).^[1] The story contains themes of child abuse, murder, cannibalism and biblical symbolism and is one of the Brothers Grimm’s darker and more mature fairy tales.

The tale is of Aarne–Thompson type 720 («The Juniper Tree»).^[2] Another such tale is the English The Rose-Tree, although it reverses the sexes from The Juniper Tree; The Juniper Tree follows the more common pattern of having the dead child be a boy.^[3]

Origin[edit]

The tale was published by the Brothers Grimm in the first edition of Kinder- und Hausmärchen in 1812. A somewhat different version appeared a few months earlier Johann Gustav Büsching’s Volks-Sagen, Märchen und Legenden (1812).

It was believed until the early 1870s that the Brothers Grimm re-adapted various oral recountings and fables heard from local peasants and townspeople in order to write their well-known fairy tales.^[4] However, various critics including Vanessa Joosen argue that this assumption is false, based on an overwhelming amount of disputing evidence.^[4] Literary critic Walter Scherf argued that the Grimm brothers were inspired by the painter Philipp Otto Runge’s original adaptation of The Juniper Tree, originally written as The Almond Tree.^[5] The Grimm brothers themselves wrote in the appendix to the 1812 first edition of the KHM that the text was supplied by Philipp Otto Runge.

Synopsis[edit]

A wealthy and pious couple pray every day for God to grant them a child. One winter, under the juniper tree in the courtyard, the wife peels an apple. She cuts her finger and drops of blood fall onto the snow. This leads her to wish for a child to be as white as snow and as red as blood. Six months later, the wife becomes gravely ill from eating juniper berries and asks her husband to bury her beneath the juniper tree if she dies. A month later, she gives birth to a baby boy as white as snow and as red as blood. She dies of happiness. Keeping his promise, the husband buries her beneath the juniper tree. He eventually marries again and he and his new wife have a daughter named Marlinchen (in some versions Marlene, Marjory or Ann Marie).

The new wife loves Marlinchen but despises her stepson. She abuses him every day, claiming that she wishes Marlinchen to inherit her father’s wealth instead of her stepson. One afternoon after school, the stepmother plans to lure her stepson into an empty room containing a chest of apples. Marlinchen sees the chest and asks for an apple, which the stepmother gracefully offers. However, when the boy enters the room and reaches down the chest for an apple, the stepmother slams the lid onto his neck, decapitating him. The stepmother binds his head with the rest of his body with a bandage and props his body onto a chair outside, with an apple on his lap. Marlinchen, unaware of the situation, asks her stepbrother for an apple. Hearing no response, she is forced by her mother to box him in the ear, causing his head to roll onto the ground. Marlinchen profusely cries throughout the day whilst the stepmother dismembers the stepson’s body and cooks him into a «blood-soup» (Black Puddings Sauer/Suur) for dinner. She later deceives her husband by telling him that his son stayed at the mother’s great uncle’s house. The husband unwittingly eats the «blood-soup» (Black puddings/Sauer/Suur) during dinner and proclaims it to be delicious. Marlinchen gathers the bones from the dinner and buries them beneath the juniper tree with a handkerchief.

Suddenly, a mist emerges from the juniper tree and a beautiful bird flies out. The bird visits the local townspeople and sings about its brutal murder at the hands of its stepmother. Captivated by its lullaby, a goldsmith, a shoemaker and a miller offer the bird a gold chain, a pair of red shoes and a millstone in return for the bird singing its song again. The bird returns home to give the gold chain to the husband while giving Marlinchen the red shoes. Meanwhile, the stepmother complains about the «raging fires within her arteries», revealed to be the real cause of her anger and hatred towards her stepson. She goes outside for relief but the bird drops the millstone onto her head, killing her instantly. Surrounded by smoke and flames, the son, revealed to be the bird, emerges and reunites with his family. They celebrate and head inside for lunch, and live happily ever after.

Motifs[edit]

There are many themes, such as cannibalism, death, and food, that play an important role in the short story, The Juniper Tree. These overall themes are listed below.

Cannibalism[edit]

Some argue that The Juniper Tree draws cues from the short story Hansel and Gretel. Following the death of the main character, the mother (in an attempt to cover up his death) literally «chopped him in pieces, put him into the pan and… [cooked him up in blood-soup/black puddings].^[6] The husband then eats the blood-soup/black pudding, saying how “delicious [the] food is,» and even asks for the wife to «give [him] some more.”^[6]

Parallel between food and death[edit]

It is quite clear by the end of the tale that food is associated with death. At the beginning of the short story, the first wife is cutting an apple when she cuts her fingers and «blood [falls to] the snow.»^[6] An apple later is even referred to as ushering in the Devil when the little boy comes home and the Devil figuratively makes the mother say to him, «My son, wilt thou have an apple?”^[6] You could even look to the son as a source of death when he is turned into stew. Finally, a millstone is used to kill the mother. A millstone^[7] is a tool typically used to grind corn.

Guardianship[edit]

Critics suggest that the character of the mother in «The Juniper Tree» is used to represent a guardian spirit. This theme of guardianship is shown throughout other Grimm fairy tales such as Cinderella, Briar Rose, and Snow White. In all of these stories, there is some object (normally represented through nature) that watches after the main character. In the case of «Briar Rose,» «the briar hedge is the symbol of nature guarding her rose: the princess who sleeps inside the castle.»^[8]

Gift giving[edit]

When the son becomes a bird, he requests gifts such as a gold chain from a goldsmith and a pair of shoes for his sister. In addition, he asks for a millstone from a group of millers, which he drops on the wife’s head leading to her swift death. Critics argue that while the chain may represent power (to leave the wife), the shoes may also allude to freedom.

Song[edit]

Song is a symbolic motif in that it served as a vessel to expose the son’s wrongful death. The bird sang this song to different townspeople in order to get gifts that he will later bestow on his sister and father after they heard the bird sing as well. This song fueled the personification of a bird, which naturally does not have the ability to communicate words to humans.

The song went like this:

Lyrics

«My mother she killed me,

My father he ate me,

My sister, little Marlinchen,

Gathered together all my bones,

Tied them in a silken handkerchief,

Laid them beneath the juniper-tree,

Kywitt, kywitt, what a beautiful bird am I!»^[6]

Child abuse[edit]

Child abuse is a prevalent theme shown through the stepmother constantly abusing her stepson and eventually murdering him. This theme, along with cruel oppression, is a recurring theme in the works of the Brothers Grimm, such as The Frog Prince and Rapunzel. Critic Jack Zipes suggests that the theme of child abuse leads to a more adult centered story. This veers away from the more accepted thought that fairy tales are meant for children.^[9]

Personification of the Devil[edit]

The devil makes an appearance in many Grimms’ tales, often in “various disguises.”^[10] He takes many identities including anything from a “little man,” to an “old goat.”^[10] The stepmother’s deep disgust and violent tendencies towards the stepson play right into the mindset that she may be an offshoot of the devil himself. The stepmother offering the stepson an apple before brutally killing him and manipulating her daughter’s innocence to cover up the murder is also a direct allusion to the biblical temptation of Eve in the Garden of Eden. Near the end, the stepmother experiences «raging fires» within her veins, symbolising the weight of her sins and possibly the damnation of her soul. It is even described at one point during the story that the Devil (who is referred as the Evil One in most adaptions) has gone into her mind before her villainous breakdown.^[6]

Religion[edit]

Religion plays a major symbolic role in the story. Devotion to God was often associated with purity and innocence, as shown through the boy’s biological parents and presumably, the boy himself and Marlinchen. The boy reincarnating into the bird and killing the stepmother with the millstone out of revenge can also symbolize the Holy Spirit, who is often depicted as a white dove, executing divine judgement upon the wicked. The story also takes place «well on two thousand years ago» placing it firmly in Biblical times. In most English language translations, the dish/cooking method that is described in the text is translated as «stew» or as in Margaret Hunt’s 1884 translation as «black puddings.» What is important here is that the body and the blood of the boy are cooked and consumed by the father. What is missing in most English language translations in the word «stew» is that the blood of the boy is also cooked and eaten. The symoblism in relation to the Eucharist — eating the body and drinking the blood of Christ — then become unmistakable.

Reincarnation[edit]

«In fairy tales the cycle of human life is intimately related to the cycle of nature.»^[8]
Particularly seen in the Grimm Brother’s «The Juniper Tree,» reincarnation plays a major role in the tale. The audience first sees reincarnation when the first wife asks to be buried under the juniper tree. Although the mother never truly comes back to life, her spirit appears to have supernatural influence over the juniper tree, which allows her son to be physically reincarnated, as a bird and as his originally physical form, at the end of the story.

Theory of Grimm[edit]

Each Grimm tale follows a predetermined and categorical format. Every tale is based on the idea that each character is born with fault. For example, if a child is “loved by his parents, he is hated by a brother or sister.”^[11] Another example could include a child “surrounded by affection.” Using the Grimm theory, the child then must be “pursued by an offense committed prior to his birth, generally by one of his family.”^[11] It is this format that pushes a «coming of character moment» where the main character (in order to survive) “set[s] out on a road strew with pitfalls, pursued by an evil willpower, as if distance itself could not take him away from the fatality of [his or her] family.»^[11]

Transformative bodies in Grimm[edit]

Continuous throughout each of the Grimm tales are the reappearance of transformative bodies. Critic Jeana Jorgensen, argues that there is a connection between the physical transformation of characters and their genders.^[12] Drawing a connection between beauty ideals consistently being a major factor in female character development to Grimm, while transformations playing a significant role in the development of mostly male characters. She concludes that female characters are usually described with a focus on their physical attributes such as small, petite, wicked, beautiful, and ugly compared to the adjectives used in male transformations that overall relate strictly to age and size. Specifically, in The Juniper Tree, Jorgensen uses Miriam’s depiction of sorrow as a representation of the fact that in several of Grimm’s tales «suffering is written on women’s bodies in a way that naturalizes their pain and almost leads us to expect women to cry in fairy tales.»^[12]

Fantasy and magic in Grimm[edit]

For the Grimm Brother’s audience «the fantasy and magic of the story can be interpreted as instruments to establish or restore social and economic justice.»^[13] Roberta Markman believes that this is the case among all of the Grimm fairy tales because the creative process’ «transformative power[s]» can change social norms. As a result, literature and other creative art forms have the power to change someone’s personal attitude regarding their economic and social situations. This is especially prevalent in Grimm fairy tales where normally the character’s social and economic situation is poor at best. For example, in the Grimm’s Cinderella, Cinderella’s social situation is contingent upon her servitude to her stepmother. As an audience member, when one reads this they are reminded of how good their social situation is in comparison.

Family conflict in Grimm[edit]

There is an apparent parallel between Grimm’s The Juniper Tree and his previous works, familial drama. Critic Walter Scherf in a study of the introductions of children’s literature, noted that out of 176 texts, 169 of them started with a basic family conflict.^[5] Similar to the plot in Juniper Tree, in Grimm’s Hansel and Gretel, the children live with their stepmother who does not like them, and makes a plan to get rid of them. She states that in the morning she and her husband will take the children into the thickest part of the forest and leave them there, with the intention that they won’t be able to find their way back, and end up starving to death.^[14] In comparison to the Stepmother in The Juniper Tree who wanted her daughter to inherit everything from the Father, killing the Son in order to guarantee this possibility.

Original translation and background[edit]

The Juniper Tree is both the title of the collection and a piece of prose within the book. The collection of short stories was not written by the Grimm brothers, but instead collected from “various sources… many of which were the original authors.”^[15] In total, there are twenty-seven short stories spanning three hundred and thirty-three pages. The Grimm brothers also used illustrations to add to the overall work. According to Grimm, the «illustrations [used are] delicate in detail, imaginative in concept, and truly beautiful.»^[6]

[edit]

Listed below, in alphabetical order, are some examples of commentary written by academic scholars regarding this fairy tale. This represents their individual opinions regarding The Juniper Tree.

Alfred and Mary Elizabeth David[edit]

In Alfred and Elizabeth David’s essay, they interpret «The Juniper Tree» as «folk literature for inspiration.» They believe that the nature and native culture presented in most Grimm fairy tale inspires other artists in their literary endeavors^[8] In «The Juniper Tree,» this theme of nature is present. The Grimm Brothers use the juniper tree as a life source for the mother and the son. The use of nature as a life source inspired other literary work such as «Briar Rose».

Maria Tatar[edit]

Many folklorists interpret evil stepmothers as stemming from actual competition between a woman and her stepchildren for resources. In this tale, the motive is made explicit: the stepmother wants her daughter to inherit everything.^[16]

The millstone in the story would have had biblical connotations for the readers of the Grimms’ days, especially as the verse Luke 17:2 says that anyone who causes a child to sin would be better off being thrown into the sea with a millstone about his neck; both refer to a millstone as a punishment for those who harm the young and innocent.^[17] Another biblical connotation could be the offering of the apple from the stepmother, possessed by the devil, to the son, which parallels the devil, disguised as a serpent, offering the forbidden fruit (traditionally an apple) to Eve.

J. R .R Tolkien[edit]

In his essay «On Fairy-Stories», J. R. R. Tolkien cited The Juniper Tree as an example of the evils of censorship for children; many versions in his day omitted the stew, and Tolkien thought children should not be spared it, unless they were spared the whole fairy tale.^[18]

Adaptations[edit]

Throughout the centuries, the Grimm Brothers fairy tales have been retold and adapted by an abundance of sources. The story was adapted:

For the book Grimm Fairy Tales. The story goes: an evil stepmother kills her stepson and makes her daughter think that she killed him. The stepmother than cooks him for dinner for the rest of the family. Her daughter finds her stepbrother’s bones and puts them underneath the juniper tree. -A.K
By Barbara Comyns Carr in her novel, The Juniper Tree, published by Methuen in 1985. In Comyns Carr’s adaptation the stepmother is a sympathetic character and the son’s death an accident. Whereas in Grimm’s fairy tale it is Marlene (the daughter) who buries the bones of the son, Comyns Carr makes Marlene ignorant of the death and has the stepmother, desperate to prevent her husband from finding out and in the throes of a nervous breakdown, bury the little boy under the juniper tree. At the end of the adaptation, the stepmother does not die but is treated and begins a new life. The Juniper Tree was Barbara Comyns Carr’s first novel after an 18-year hiatus in her work and was described in The Financial Times, at the time of publication, as «delicate, tough, quick-moving …. haunting».^[19]
As The Juniper Tree, an opera in two acts by Philip Glass & Robert Moran, (1985); libretto by Arthur Yorinks.
For BBC Radio 3 by Peter Redgrove in 1987 and directed by Brian Miller as part of a series of plays drawn from the Grimm fairy tales,^[20] with Jennifer Piercey, Deborah Makepeace, Michael McStay and Abigail Docherty.
As the 1990 Icelandic film The Juniper Tree, based on the Grimm Brothers’ tale, starring Björk as a visionary young girl whose mother has been put to death as a witch.^[21]
Micheline Lanctôt’s 2003 film Juniper Tree (Le piège d’Issoudun) juxtaposes a straight dramatization of the fairy tale with an original dramatic story exploring some of the same themes in a realistic contemporary setting.^[22]
In the story «The Crabapple Tree», by Robert Coover, appearing in the January 12, 2015, issue of The New Yorker.^[23]
English folk singer Emily Portman sings a version of the story called «Stick Stock».
The book The Grimm Conclusion (by Adam Gidwitz) was based on this fairy tale.
For a collection of fairy tales created by Lore Segal and Maurice Sendak entitled The Juniper Tree.^[9]
Lorrie Moore published a short story entitled «The Juniper Tree,» dedicated to the late Nietzchka Keene, director of the film The Juniper Tree. In the story, a red-haired playwright (apparently based on Keene) appears on the night after her death to visit her friends.^[24]

References[edit]

^ Ashliman, D. L. (2007). «The Juniper Tree». University of Pittsburgh.
^ Uther, Hans-Jorg. The Types of International Folktales. 2004.
^ Maria Tatar, The Annotated Brothers Grimm, p 209 W. W. Norton & company, London, New York, 2004 ISBN 0-393-05848-4
^ ^a ^b Joosen, Vanessa (2010). «Back to Ölenberg: An Intertextual Dialogue between Fairy-Tale Retellings and the Sociohistorical Study of the Grimm Tales». Marvels & Tales. 24 (1): 99–115. JSTOR 41389029.
^ ^a ^b Scherf, Walter (1974). «Family Conflicts and Emancipation in Fairy Tales». Children’s Literature. 3: 77–93. doi:10.1353/chl.0.0399.
^ ^a ^b ^c ^d ^e ^f ^g Jacob and Wilheim Grimm, «The Juniper-Tree Archived 2013-09-21 at the Wayback Machine», Household Tales
^ «millstone — definition of millstone in English | Oxford Dictionaries». Oxford Dictionaries | English. Archived from the original on November 21, 2016. Retrieved 2016-11-20.
^ ^a ^b ^c David, Alfred; David, Mary Elizabeth (1964). «A Literary Approach to the Brothers Grimm». Journal of the Folklore Institute. 1 (3): 180–196. doi:10.2307/3813902. JSTOR 3813902.
^ ^a ^b Zipes, Jack (2000). «The Contamination of the Fairy Tale, or The Changing Nature of the Grimms’ Fairy Tales». Journal of the Fantastic in the Arts. 11 (1): 77–93. JSTOR 43308420.
^ ^a ^b CARSCH, HENRY (1968-01-01). «The Role of the Devil in Grimms’ Tales: An Exploration of the Content and Function of Popular Tales». Social Research. 35 (3): 466–499. JSTOR 40969921.
^ ^a ^b ^c Robert, Marthe; Powell, Wyley L. (1969-01-01). «The Grimm Brothers». Yale French Studies (43): 44–56. doi:10.2307/2929635. JSTOR 2929635.
^ ^a ^b Jorgensen, Jeana (2014-05-21). «Quantifying the Grimm Corpus: Transgressive and Transformative Bodies in the Grimms’ Fairy Tales». Marvels & Tales. 28 (1): 127. doi:10.13110/marvelstales.28.1.0127.
^ Markman, Roberta Hoffman (1983). «The Fairy Tale: An Introduction to Literature and the Creative Process». College English. 45 (1): 31–45. doi:10.2307/376915. JSTOR 376915.
^ Segal, Lore and Randall Jerrell. “Hansel and Gretel”. The Juniper Tree and Other Tales from Grimm. 2nd ed, Douglas and McIntyre, 2003, pp. 154-170.
^ Blind, Karl (1888-01-01). «A Grimm’s Tale in a Shetland Folklore Version». The Archaeological Review. 1 (5): 346–352. JSTOR 24708733.
^ Maria Tatar, p 161, The Annotated Classic Fairy Tales, ISBN 0-393-05163-3
^ Maria Tatar, Off with Their Heads! p. 213 ISBN 0-691-06943-3
^ Benvenuto, Maria Raffaella (2007). «German Folktale: Deutsche Mythologie«. In Drout, Michael D. C. (ed.). J.R.R. Tolkien Encyclopedia: Scholarship and Critical Assessment. Taylor & Francis. p. 236. ISBN 9780415969420.
^ Comyns Carr, Barbara: The Juniper Tree, Adapted from a children’s fairy story of the same name by the Brother’s Grimm, which is far too macabre for adult reading. Published by Methuen, 1985. ISBN 0-413-59180-8
^ «BBC Programme Index».
^ «The Juniper Tree». IMDb.
^ Greenhill, Pauline (2014) «‘Le piège d’Issoudun’: Motherhood in Crisis». Narrative Culture, Vol. 1, Iss. 1 (2014).
^ «The Crabapple Tree». The New Yorker. 2015-01-05.
^ The New Yorker, January 17, 2005, collected in Moore’s Bark: Stories (New York: Alfred A. Knopf, 2014).

Oliver Loo. The Original 1812 Grimm Fairy Tales. A New Translation of the 1812 First Edition Kinder- und Hausmärchen Collected through the Brothers Grimm. Volume I. 200 Year Anniversary Edition 2014. ISBN 9781312419049.

External links[edit]

The complete set of Grimms’ Fairy Tales, including The Juniper Tree at Standard Ebooks

Источник

The Juniper Tree
Marlinchen mourning the loss over her stepbrother whilst a bird emerges from the juniper tree
Folk tale
Name	The Juniper Tree
Aarne–Thompson grouping	ATU 720 (The Juniper Tree; formerly My Mother She Killed Me, My Father He Ate Me)
Region	Germany
Published in	Kinder- und Hausmärchen, by the Brothers Grimm

Origin[edit]

Synopsis[edit]

Motifs[edit]

There are many themes, such as cannibalism, death, and food, that play an important role in the short story, The Juniper Tree. These overall themes are listed below.

Cannibalism[edit]

Parallel between food and death[edit]

Guardianship[edit]

Gift giving[edit]

Song[edit]

The song went like this:

Lyrics

«My mother she killed me,

My father he ate me,

My sister, little Marlinchen,

Gathered together all my bones,

Tied them in a silken handkerchief,

Laid them beneath the juniper-tree,

Kywitt, kywitt, what a beautiful bird am I!»^[6]

Child abuse[edit]

Personification of the Devil[edit]

Religion[edit]

Reincarnation[edit]

Theory of Grimm[edit]

Transformative bodies in Grimm[edit]

Fantasy and magic in Grimm[edit]

Family conflict in Grimm[edit]

Original translation and background[edit]

[edit]

Listed below, in alphabetical order, are some examples of commentary written by academic scholars regarding this fairy tale. This represents their individual opinions regarding The Juniper Tree.

Alfred and Mary Elizabeth David[edit]

Maria Tatar[edit]

J. R .R Tolkien[edit]

Adaptations[edit]

Throughout the centuries, the Grimm Brothers fairy tales have been retold and adapted by an abundance of sources. The story was adapted:

For the book Grimm Fairy Tales. The story goes: an evil stepmother kills her stepson and makes her daughter think that she killed him. The stepmother than cooks him for dinner for the rest of the family. Her daughter finds her stepbrother’s bones and puts them underneath the juniper tree. -A.K
By Barbara Comyns Carr in her novel, The Juniper Tree, published by Methuen in 1985. In Comyns Carr’s adaptation the stepmother is a sympathetic character and the son’s death an accident. Whereas in Grimm’s fairy tale it is Marlene (the daughter) who buries the bones of the son, Comyns Carr makes Marlene ignorant of the death and has the stepmother, desperate to prevent her husband from finding out and in the throes of a nervous breakdown, bury the little boy under the juniper tree. At the end of the adaptation, the stepmother does not die but is treated and begins a new life. The Juniper Tree was Barbara Comyns Carr’s first novel after an 18-year hiatus in her work and was described in The Financial Times, at the time of publication, as «delicate, tough, quick-moving …. haunting».^[19]
As The Juniper Tree, an opera in two acts by Philip Glass & Robert Moran, (1985); libretto by Arthur Yorinks.
For BBC Radio 3 by Peter Redgrove in 1987 and directed by Brian Miller as part of a series of plays drawn from the Grimm fairy tales,^[20] with Jennifer Piercey, Deborah Makepeace, Michael McStay and Abigail Docherty.
As the 1990 Icelandic film The Juniper Tree, based on the Grimm Brothers’ tale, starring Björk as a visionary young girl whose mother has been put to death as a witch.^[21]
Micheline Lanctôt’s 2003 film Juniper Tree (Le piège d’Issoudun) juxtaposes a straight dramatization of the fairy tale with an original dramatic story exploring some of the same themes in a realistic contemporary setting.^[22]
In the story «The Crabapple Tree», by Robert Coover, appearing in the January 12, 2015, issue of The New Yorker.^[23]
English folk singer Emily Portman sings a version of the story called «Stick Stock».
The book The Grimm Conclusion (by Adam Gidwitz) was based on this fairy tale.
For a collection of fairy tales created by Lore Segal and Maurice Sendak entitled The Juniper Tree.^[9]
Lorrie Moore published a short story entitled «The Juniper Tree,» dedicated to the late Nietzchka Keene, director of the film The Juniper Tree. In the story, a red-haired playwright (apparently based on Keene) appears on the night after her death to visit her friends.^[24]

References[edit]

^ Ashliman, D. L. (2007). «The Juniper Tree». University of Pittsburgh.
^ Uther, Hans-Jorg. The Types of International Folktales. 2004.
^ Maria Tatar, The Annotated Brothers Grimm, p 209 W. W. Norton & company, London, New York, 2004 ISBN 0-393-05848-4
^ ^a ^b Joosen, Vanessa (2010). «Back to Ölenberg: An Intertextual Dialogue between Fairy-Tale Retellings and the Sociohistorical Study of the Grimm Tales». Marvels & Tales. 24 (1): 99–115. JSTOR 41389029.
^ ^a ^b Scherf, Walter (1974). «Family Conflicts and Emancipation in Fairy Tales». Children’s Literature. 3: 77–93. doi:10.1353/chl.0.0399.
^ ^a ^b ^c ^d ^e ^f ^g Jacob and Wilheim Grimm, «The Juniper-Tree Archived 2013-09-21 at the Wayback Machine», Household Tales
^ «millstone — definition of millstone in English | Oxford Dictionaries». Oxford Dictionaries | English. Archived from the original on November 21, 2016. Retrieved 2016-11-20.
^ ^a ^b ^c David, Alfred; David, Mary Elizabeth (1964). «A Literary Approach to the Brothers Grimm». Journal of the Folklore Institute. 1 (3): 180–196. doi:10.2307/3813902. JSTOR 3813902.
^ ^a ^b Zipes, Jack (2000). «The Contamination of the Fairy Tale, or The Changing Nature of the Grimms’ Fairy Tales». Journal of the Fantastic in the Arts. 11 (1): 77–93. JSTOR 43308420.
^ ^a ^b CARSCH, HENRY (1968-01-01). «The Role of the Devil in Grimms’ Tales: An Exploration of the Content and Function of Popular Tales». Social Research. 35 (3): 466–499. JSTOR 40969921.
^ ^a ^b ^c Robert, Marthe; Powell, Wyley L. (1969-01-01). «The Grimm Brothers». Yale French Studies (43): 44–56. doi:10.2307/2929635. JSTOR 2929635.
^ ^a ^b Jorgensen, Jeana (2014-05-21). «Quantifying the Grimm Corpus: Transgressive and Transformative Bodies in the Grimms’ Fairy Tales». Marvels & Tales. 28 (1): 127. doi:10.13110/marvelstales.28.1.0127.
^ Markman, Roberta Hoffman (1983). «The Fairy Tale: An Introduction to Literature and the Creative Process». College English. 45 (1): 31–45. doi:10.2307/376915. JSTOR 376915.
^ Segal, Lore and Randall Jerrell. “Hansel and Gretel”. The Juniper Tree and Other Tales from Grimm. 2nd ed, Douglas and McIntyre, 2003, pp. 154-170.
^ Blind, Karl (1888-01-01). «A Grimm’s Tale in a Shetland Folklore Version». The Archaeological Review. 1 (5): 346–352. JSTOR 24708733.
^ Maria Tatar, p 161, The Annotated Classic Fairy Tales, ISBN 0-393-05163-3
^ Maria Tatar, Off with Their Heads! p. 213 ISBN 0-691-06943-3
^ Benvenuto, Maria Raffaella (2007). «German Folktale: Deutsche Mythologie«. In Drout, Michael D. C. (ed.). J.R.R. Tolkien Encyclopedia: Scholarship and Critical Assessment. Taylor & Francis. p. 236. ISBN 9780415969420.
^ Comyns Carr, Barbara: The Juniper Tree, Adapted from a children’s fairy story of the same name by the Brother’s Grimm, which is far too macabre for adult reading. Published by Methuen, 1985. ISBN 0-413-59180-8
^ «BBC Programme Index».
^ «The Juniper Tree». IMDb.
^ Greenhill, Pauline (2014) «‘Le piège d’Issoudun’: Motherhood in Crisis». Narrative Culture, Vol. 1, Iss. 1 (2014).
^ «The Crabapple Tree». The New Yorker. 2015-01-05.
^ The New Yorker, January 17, 2005, collected in Moore’s Bark: Stories (New York: Alfred A. Knopf, 2014).

Oliver Loo. The Original 1812 Grimm Fairy Tales. A New Translation of the 1812 First Edition Kinder- und Hausmärchen Collected through the Brothers Grimm. Volume I. 200 Year Anniversary Edition 2014. ISBN 9781312419049.

External links[edit]

The complete set of Grimms’ Fairy Tales, including The Juniper Tree at Standard Ebooks

Источник

Было это давным-давно, лет тому, пожалуй, две тысячи назад. Жил-был на свете богач; была у него красивая, добрая жена, и они крепко любили друг друга, но детей у них не было, а им очень хотелось их иметь; и долго молилась жена день и ночь, но детей у них все не было и не было.

А находился перед их домом двор, и рос в том дворе можжевельник. Однажды зимой стояла женщина под тем деревом и чистила яблоко, и когда она чистила яблоко, порезала себе палец, и капнула кровь на снег.

— Ах, — сказала женщина, глубоко вздохнув; и когда увидела кровь, стало ей так печально. — Ох, если бы родился у меня ребенок, румяный, как кровь, и белый, как снег!

Только она это вымолвила, и стало ей так весело, радостно на душе: показалось ей, что из этого что-нибудь должно выйти. Пошла она домой; и вот прошел с той поры месяц — и растаял снег; прошло два месяца — и все зазеленело; а прошло три месяца — и появились на земле цветы; прошло четыре месяца — вошли деревья в сок, выросли, переплелись между собой зеленые ветки и запели на них птички; и звенел весь лес, и опадали с деревьев цветы; а прошел пятый месяц — и стояла однажды женщина под можжевельником, и шел от дерева такой приятный запах, что сердце у ней забилось от радости. Она упала на колени и не могла успокоиться. А когда прошел шестой месяц, сделались плоды большие и сочные, и она стала спокойней; а на седьмом месяце дотронулась она до можжевеловых ягод, и ей стало завидно, и она пригорюнилась и заболела; прошел восьмой месяц, позвала она своего мужа, заплакала и сказала:

— Если я умру, похорони меня под этим можжевельником.

Потом она стала спокойней и была радостной, пока не прошел девятый месяц; и вот родила она ребенка, и был он белый, как снег, и румяный, как кровь; увидала она его и так обрадовалась, что от радости померла.

Похоронил ее муж под можжевельником и сильно-сильно заплакал. Но прошло время, и мало-помалу он успокоился, и хотя иной раз, бывало, и всплакнет, но все-таки сдерживался; а прошло еще некоторое время, и он взял себе в дом другую жену.

Родилась от второй жены у него дочка, а ребенок от первой жены был мальчик, румяный, как кровь, и белый, как снег. Посмотрит, бывало, жена на свою дочку — и видно, что так уж она ее любит; а взглянет на маленького мальчика — и точно кто по сердцу ее полоснет; казалось ей, будто стоит он ей поперек дороги, и она всегда думала, как бы это сделать так, чтоб все добро досталось ее дочке.

И внушил злой дух мачехе, чтобы возненавидела она маленького мальчика; стала она его толкать, била его по чем ни попало и щипала. И бедный ребенок находился всегда в страхе; когда он приходил из школы, то не было у него ни одного часу спокойного.

Вот вышла раз мачеха из кладовой, а подошла к ней в это время маленькая дочка и говорит:

— Мама, дай мне яблочко.

— Ладно, дитятко, — сказала женщина и достала ей из сундука красивое яблоко. А была на том сундуке большая, тяжелая крышка с большим острым железным замком.

— Мама, — говорит маленькая дочка, — а для братца разве нельзя взять яблоко?

Разозлилась тогда женщина и сказала:

— Можно, когда он из школы вернется.

Вот увидела женщина из окошка, что мальчик домой возвращается, — и точно злой дух вселился в нее. Она отобрала у дочки яблоко и сказала:

— Яблоко достанется не тебе, а брату.

Бросила она яблоко в сундук и заперла его; а как раз в это время вошел маленький мальчик; и внушил мачехе злой дух ласково к нему обратиться:

— Сыночек, может ты яблочко хочешь? — и косо на него посмотрела.

— Мама, — сказал маленький мальчик, — о-о, какое у тебя страшное лицо! Да, дай мне яблочко.

И пришло мачехе в голову, что надо ему сказать так:

— Пойдем со мной, — и она подняла крышку сундука, — выбери себе отсюда одно яблочко.

Но только маленький мальчик нагнулся к сундуку, как злой дух подтолкнул мачеху: бац! — и захлопнула она крышку, и отлетела голова и упала между красными яблоками. Испугалась мачеха и подумала: «Что же мне теперь делать?» Она поднялась в свою комнату, подошла к шкафу, достала из нижнего ящика свой белый платок, потом приставила голову мальчика к шее и так обвязала ее платком, что ничего не было видно; посадила затем мальчика у двери на стуле и сунула ему в руку яблоко.

Вскоре пришла Марленикен к своей матери на кухню, та стояла у печки, и была перед ней на плите кастрюля с горячей водой, и она все время ее помешивала.

— Матушка, — сказала Марленикен, — а братец сидит у двери, и такой он бледный-бледный, и яблочко у него в руке. Я попросила его дать мне яблочко, а он мне ничего не ответил, и стало мне так страшно.

— А ты ступай туда опять, — сказала мать, — если он тебе не ответит, ты ударь его по уху.

Пошла Марленикен и говорит:

— Братец, дай мне яблочко.

А он молчит, ничего не говорит. И ударила она его по уху, и покатилась голова наземь. Испугалась девочка, стала плакать и кричать; побежала к матери и говорит:

— Ох, матушка, я отбила брату голову! — и она плакала, плакала, и никак нельзя было ее утешить.

— Марленикен, — сказала мать, — что ж ты наделала?! Но смотри, молчи, чтоб никто не узнал об этом, теперь ничего уже не поделаешь, мы его в супе сварим.

Взяла мать маленького мальчика, порубила его на куски, положила их в кастрюлю и сварила в супе. А Марленикен тут же рядом стояла и плакала, плакала, и все ее слезы падали в кастрюлю, так что и соли не надо было класть.

Пришел домой отец, сел за стол и говорит:

— А где сын?

И принесла тогда мать большую-пребольшую кастрюлю с черной похлебкой, а Марленикен все плачет, никак не может от слез удержаться. А отец опять спрашивает:

— Где же мой сын?

— Ах, да он ушел, — отвечает мать, — к матушке нашего двоюродного дедушки; ему захотелось там немного погостить.

— И чего это ему там понадобилось? Даже со мной не попрощался!

— О, ему так хотелось туда пойти, и он отпросился у меня на шесть недель; ведь там ему будет хорошо.

— Эх, — сказал муж, — а мне чего-то так грустно; нехорошо, что он ушел, со мной даже не попрощавшись.

Принялся он за еду и говорит:

— Марленикен, о чем ты плачешь? Братец ведь скоро вернется.

— Ах, жена, — говорит он, — какая у тебя вкусная похлебка! Положи-ка мне еще. — И чем больше он ел, тем больше хотелось ему есть.

Вот он и говорит:

— Наложи-ка мне побольше, зачем оставлять, пусть она вся мне достанется.

И он ел и ел, а кости под стол бросал, пока всё не поел. А Марленикен подошла к своему комоду, достала из нижнего ящика свой самый лучший шелковый платок, собрала под столом все косточки, сложила и завязала их в шелковый платок, вынесла их из дому и залилась горькими слезами. Положила она косточки под можжевельником на зеленую траву; и только она их там положила, как стало ей вдруг так легко, и она перестала плакать.

И начал можжевельник покачиваться, стали ветки на нем то раздвигаться, то опять сходиться, будто кто радовался и размахивал рукой. И спустилось в это время с дерева облако, и в облаке будто пламя вспыхнуло. Вылетела из пламени красивая птица и так прекрасно запела, взлетела высоко-высоко на воздух, а когда она улетела, стал можжевельник такой же, как был прежде, а платок с костями исчез.

Стало Марленикен так легко и приятно, будто брат ее жив. Пошла она, радостная и веселая, домой, села за стол и начала есть. А птица улетела и села на крышу дома к одному золотых дел мастеру и запела:

Меня мачеха убила,

А отец меня поел,

А Марленикен-сестрица

Мои косточки собрала,

В шелковый платок связала

Да под деревом сложила.

Ах, тю-вить, тю-вить, тю-витьс!

Я красивее всех птиц!

А золотых дел мастер сидел в это время в своей мастерской и делал золотую цепь; услыхал он птицу, что сидела у него на крыше и пела, и показалось это ему таким прекрасным. Он встал, но у порога потерял туфлю. Вышел он так на улицу, в одной туфле и в одном чулке; был на нем рабочий передник, и держал он в руке золотую цепь, а в другой щипцы. А солнце на улице светило так ярко. Подошел он поближе, остановился и стал разглядывать птицу.

— Птица, — сказал он, — как ты хорошо поешь! Спой мне еще раз свою песенку.

— Нет, — говорит птица, — дважды петь я не стану. Дай мне золотую цепь, тогда я спою тебе еще.

— Что ж, — сказал золотых дел мастер, — возьми себе золотую цепь и спой мне еще раз.

Подлетела птица, схватила правой ногой золотую цепь, уселась перед золотых дел мастером и запела:

Меня мачеха убила,

А отец меня поел,

А Марленикен-сестрица

Мои косточки собрала,

В шелковый платок связала

Да под деревом сложила.

Ах, тю-вить, тю-вить, тю-витьс!

Я красивее всех птиц!

Полетела потом птица к одному сапожнику, уселась к нему на крышу и запела:

Меня мачеха убила,

А отец меня поел,

А Марленикен-сестрица

Мои косточки собрала,

В шелковый платок связала,

Да под деревом сложила.

Ах, тю-вить, тю-вить, тю-витьс!

Я красивее всех птиц!

Услыхал это сапожник, вышел на порог в своей безрукавке, глянул на крышу, прикрыл от солнца глаза рукой, чтоб не ослепнуть, и говорит:

— Птица, как ты прекрасно поешь! — И он крикнул через порог: — Жена, а ну выйди-ка сюда на минутку, тут вот птица, посмотри на нее, как она прекрасно умеет петь.

Позвал он дочь, детей, подмастерьев, слугу и работницу, и все вышли на улицу и начали разглядывать птицу, какая она красивая, какие у нее ярко-красные и зеленые перья, а шея вся будто золотая, глаза у нее как звезды сверкают.

— Птица, — сказал сапожник, — спой мне еще раз эту песенку.

— Нет, — говорит птица, — дважды петь я не стану, ты должен мне за это что-нибудь подарить.

— Жена, — говорит сапожник, — ступай к моему столику, стоит там на верхней полке пара красных башмаков; принеси-ка мне их сюда.

Пошла жена, принесла башмаки.

— Послушай, птица, — говорит сапожник, — спой мне еще разок эту самую песенку.

Подлетела птица, схватила в коготь левой ноги башмаки, взлетела опять на крышу и запела:

Меня мачеха убила,

А отец меня поел,

А Марленикен-сестрица

Мои косточки собрала,

В шелковый платок связала

И под деревом сложила.

Ах, тю-вить, тю-вить, тю-витьс!

Я красивее всех птиц!

Пропела она это и улетела; и держала она в правом когте золотую цепь, а в левом башмаки, и полетела она с ними на мельницу. А мельница стучала: тип-топ, тип-топ, тип-топ! И сидело у мельницы двадцать подручных, они обтесывали жернов и постукивали: гик-гак, гик-гак, гик-гак! И ходила мельница: тип-топ, тип-топ, тип-топ!

Вот уселась птица на липу, что росла перед мельницей, и запела:

Меня мачеха убила…

и бросил работу один из подручных,

А отец меня поел…

и бросило работать еще двое работников, а как услышали они:

А Марленикен-сестрица…

бросило работу еще четверо.

Мои косточки собрала,

В шелковый платок связала…

Продолжало теперь обтесывать жернов всего восемь работников,

Да под деревом…

а потом и пять,

…сложила…

и остался тогда работать всего лишь один. Только расслышал он последние слова:

Ах, тю-вить, тю-вить, тю-витьс!

Я красивее всех птиц! —

бросил работу и последний работник.

— Птица, — сказал он, — как ты прекрасно поешь! Дай и мне эту песню послушать, спой мне еще разок.

— Нет, — ответила птица, — дважды петь я даром не буду, дай мне мельничный жернов, и я спою тебе еще раз.

— Ладно, коль споешь нам всем, — сказал он, — то ты его получишь.

— Да, — сказали и остальные, — если она споет нам еще раз, то получит жернов.

И вот птица слетела вниз. Взялись тогда все двадцать работников за жернов вместе с птицей-свиристелью и стали подымать камень: гу-ух, гу-ух, гу-ух!

Просунула птица шею в отверстие жернова, надела его на себя, словно воротник, взлетела опять на дерево и запела:

Меня мачеха убила,

А отец меня поел,

А Марленикен-сестрица

Мои косточки собрала,

В шелковый платок связала

Да под деревом сложила.

Ах, тю-вить, тю-вить, тю-витьс!

Я красивее всех птиц!

Пропела она это и взмахнула крыльями; и была у ней в правом когте цепь золотая, в левом — башмаки, а на шее — мельничный жернов, и полетела она далеко-далеко к дому своего отца.

А в комнате за столом сидели в то время отец и мать и Марленикен. И вот говорит отец:

— Ах, как стало мне теперь легко на душе!

— Нет, — сказала мать, — а мне так страшно, будто большая гроза надвигается.

А Марленикен сидит и все плачет да плачет.

Прилетела птица и села на крышу.

— Ах, — говорит отец, — мне так радостно и весело, и солнце-то вон как ярко светит; кажется, будто я должен скоро увидеть своего старого друга.

— Нет, — говорит жена, — а мне так страшно, что зуб на зуб не попадает, будто огонь проходит у меня по жилам. — И она распустила пошире свой лифчик. А Марленикен сидит в углу и плачет, платком закрыла глаза, и стал от слез весь платок мокрый.

А птица села на можжевельник и запела:

Меня мачеха убила…

Услыхала это мать, закрыла глаза и глядеть не хочет, и слушать не хочет, и точно большой ураган зашумел у нее в ушах, загорелись у нее глаза, словно молнии в них засверкали.

А отец меня поел…

— Ах, матушка, — сказал муж, — прилетела к нам такая красивая птица, и как она прекрасно поет, а солнце-то светит так ярко и блестит на верхушках крыш!

А Марленикен-сестрица…

И склонила Марленикен голову на колени, перестала плакать, а отец и говорит:

— Выйду-ка я да разгляжу птицу поближе.

— Ах, не уходи, — говорит жена, — мне кажется, будто весь дом дрожит и пламенем охвачен.

Но отец вышел во двор, и птица запела:

Мои косточки собрала,

В шелковый платок связала

Да под деревом сложила.

Ах, тю-вить, тю-вить, тю-витьс!

Я красивее всех птиц!

И сбросила вдруг птица золотую цепь, и упала она отцу прямо на шею, и пришлась ему как раз впору. Вошел он в дом и говорит:

— Посмотри-ка, что за чудесная птица, она подарила мне такую красивую золотую цепь; а какая сама птица на вид прекрасная!

Стало тут жене совсем уже страшно, начала она ходить по комнате взад и вперед, и упал у нее с головы чепец.

А птица запела опять:

Меня мачеха убила…

— Ах, лучше бы мне сквозь землю провалиться, да не слышать этого.

А отец меня поел…

И повалилась жена наземь.

A Mарленикен-сестрица…

— Ах, — говорит Марленикен, — пойду-ка я посмотрю, не подарит ли и мне птица что-нибудь.

И она вышла из комнаты.

Мои косточки собрала,

В шелковый платок связала…

И сбросила ей птица башмаки.

Да под деревом сложила.

Ах, тю-вить, тю-вить, тю-витьс!

Я красивее всех птиц!

И вот стало Марленикен так легко и радостно. Надела она новые красные башмаки и начала в них плясать и прыгать.

— Ах, — сказала она, — мне было так грустно, когда я отсюда выходила, а теперь мне так легко. Что за чудесная птица! Подарила мне красные башмаки.

— Нет, — говорит мать; тут она вскочила, и поднялись у ней волосы дыбом, будто огненные языки, — а мне вот кажется, будто настал конец свету. Выйти мне, что ли, из комнаты, — может, мне полегчает.

И только вышла она за дверь — бух! — сбросила птица ей на голову мельничный жернов, — и всю ее разможжило. Услыхали это отец и Марленикен и вышли из комнаты; и поднялся на том месте пар, пламя и огненные языки, а когда все это исчезло, видят они — стоит перед ними на том самом месте маленький братец. Он взял отца и Марленикен за руку, и были они все трое так рады и счастливы, вошли в дом, уселись за стол и начали вместе обедать.

Источник

Давненько уж это было — тысячи две лет тому назад. Жил да был на свете богатый человек, и жена у него была красивая и богобоязненная, и любили они друг друга сердечно, а детей у них не было. Очень им хотелось иметь детей; и жена молилась об этом и день, и ночь, а детей все же не было и не было…

Перед домом их был двор; среди того двора росло ветвистое дерево, и под тем деревом однажды зимою стояла жена и срезала ножом кожуру с яблока. Срезала да и порезала себе ножом пальчик, так что кровь закапала на снег. «Ах! — сказала жена и глубоко вздохнула, и, взглянув на капли крови, проговорила с грустью: — Вот если бы у меня было такое дитятко: как кровь румяное да как снег белое!»
И как только она это выговорила, у ней вдруг так полегчало на душе, как будто ее желанию суждено было действительно сбыться, и она пошла домой совсем утешенная.
Прошло с той поры около года. Жена все недомогала и, жалуясь на свое здоровье, не раз говаривала мужу: «Если я умру, похорони меня под тем деревом, что растет у нас среди двора».
В конце года она родила сына, белого как снег и румяного как кровь, и когда она его увидела, то обрадовалась так, что с радости и умерла. Муж похоронил жену по ее желанию под тем деревом, что росло среди двора, и очень ее оплакивал; немного спустя он стал уже меньше по ней плакать, а там и совсем перестал; а еще сколько-то времени спустя взял себе в дом другую жену.
От второй жены родилась дочка, а от первой жены остался хорошенький сынок, румяный как кровь и белый как снег.
Когда мачеха смотрела на свою дочку, она казалась ей милым дитятком, а как взглянет, бывало, на своего хорошенького пасынка, у ней так и кольнет в сердце — тотчас придет ей в голову, что он ей поперек дороги стал, и кабы не он, все богатство отца досталось бы ее дочери.
И стала она на своего хорошенького пасынка злиться, и стала его толкать из угла в угол: и тут щипнет, и там щипнет, так что бедное дитя жило в постоянном страхе. И когда он возвращался домой из школы, у него не было ни одной минуты покоя.
Однажды мачеха пошла в свою светелку, и ее хорошенькая дочка пришла к ней и сказала: «Матушка, дай мне яблочко». — «Изволь, дитятко», — сказала ей мать и дала ей чудесное яблоко из сундука своего; а у сундука-то крышка была тяжелая-претяжелая, и замок у ней большой, железный, с острыми зубцами. «Матушка, — сказала хорошенькая девочка, — ты и братцу тоже дашь яблочко?» Это раздосадовало ее мать, однако же она сдержалась и сказала: «И ему дам, когда он придет из школы».
И как раз в это время увидела из окошка, что пасынок возвращается домой; тут ее словно бес под руку толкнул, она отняла у дочки яблоко и сказала: «И тебе прежде брата не дам». Швырнула яблоко в сундук и закрыла его крышкой.
Когда пасынок вошел в дверь, нечистый наставил ее ласково сказать ему: «Сыночек! Не хочешь ли ты получить от меня яблоко?» А сама посмотрела на него искоса. «Матушка, — сказал мальчик, — что ты это так на меня смотришь? Хорошо, дай мне яблочко!» — «Пойдем со мной, — сказала она и открыла крышку сундука. — Вот, выбирай любое».
И когда мальчик нагнулся над сундуком, бес и толкни ее под руку — р-раз! — она захлопнула крышку с такою силою, что голова мальчика отскочила от туловища и упала среди румяных яблок. Тут она перепугалась и стала думать: «Как бы мне это с себя свалить?» И вот зашла она в свою комнату, вынула из ящика белый платок, опять приставила голову к туловищу, обвязала мертвому пасынку шею так, что ничего не было заметно, и посадила его на стул перед дверьми, а в руку дала ему яблоко.
Немного спустя пришла дочь к матери в кухню и увидела, что мать стоит перед огнем, а перед нею лохань с горячей водой, в которой она что-то полощет. «Матушка, — сказала дочка, — братец сидит перед дверьми бледный-пребледный и держит в руке яблоко; я было попросила его, чтобы он мне яблочко дал, но он мне ничего не ответил, и мне стало страшно». — «А ты ступай к нему еще раз, — сказала мать, — и если он тебе ничего не ответит, дай ему по уху». Дочка и точно пошла и сказала: «Братец, дай мне яблочко». Но он ничего не ответил ей. Тогда она ударила его по уху, и голова его свалилась с плеч.
Девочка страшно перепугалась и начала плакать и кричать, и побежала к матери своей. «Ах, матушка, я сбила голову моему братцу!» — и плакала, и плакала, и не могла утешиться. «Доченька, — сказала мать, — что ты наделала? Но теперь-то уж замолчи, чтобы никто этого не знал; ведь теперь уж этого не воротишь! Давай разварим его в студень».
И взяла мачеха своего мертвого пасынка, разрубила его на куски, положила его в лохань и разварила в студень. А дочь ее при этом стояла и плакала, и плакала, и все слезы ее падали в лохань, так что даже и соли в студень не понадобилось класть.
Вот вернулся отец домой, сел за стол и сказал: «А где же мой сын?» А мать принесла на стол большущее блюдо студня, между тем как дочка ее все плакала и плакала, и никак не могла удержаться от слез.
Отец между тем спросил еще раз: «Да где же мой сын?» Мачеха отвечала: «Он ушел в гости к своему деду; там хотел он некоторое время остаться». — «Да что ему там делать? Ушел, даже и не простился со мной?» — «О, ему очень хотелось туда пойти, и он у меня просил позволения остаться там эту неделю: его ведь все там ласкают». — «А все же, — сказал отец, — мне очень жаль, что он не простился со мною».
С этими словами он принялся за еду и сказал дочке: «Что ты плачешь? Ведь братец-то твой вернется же! — потом, обратясь к жене, добавил: — Жена! Какое ты мне подала вкусное блюдо! Подбавь-ка мне еще!» И чем более он ел, тем более хотелось ему еще и еще, и он все приговаривал: «Подкладывай больше, пусть ничего на блюде не останется!» И все-то ел, ел, а косточки все под стол метал — и, наконец, съел всё дочиста.
А дочка его достала из комода свой лучший шелковый платочек, сложила в него из-под стола все косточки и хрящики и понесла вон из дома, обливаясь горькими слезами.
Выйдя на средину двора, она положила косточки в платочек под дерево, что там росло, на зеленую травочку, и у ней стало легко на сердце, и слезы ее иссякли.
И увидела она, что дерево вдруг зашевелилось — ветви его стали расходиться и сходиться, словно руки у человека, когда он от радости начинает размахивать руками и хлопать в ладоши.
Затем от дерева отделился как бы легкий туман, а среди тумана блистал и огонь, и из этого-то огня вылетела чудная птица и запела чудную песенку, и высоко-высоко поднялась в воздух.
Когда же она совсем исчезла из виду, тогда и ветви на дереве перестали двигаться, и платок с косточками, что лежал под деревом, пропал бесследно.
А у сестрицы на душе стало так легко и приятно, как если бы братец ее был еще в живых. И она вернулась домой веселая, села за стол и стала есть.
Птица полетела и села на дом золотых дел мастера, и стала петь свою песенку:

Меня мачеха убила,
Мой отец меня же съел.
Моя милая сестричка
Мои косточки собрала,
Во платочек их связала
И под деревцем сложила.
Чивик, чивик! Что я за славная птичка!

Мастер сидел в своей мастерской и делал золотую цепь, когда услышал птичку, которая пела на крыше дома, и песенка показалась ему очень привлекательной.
Он поднялся со своего места, и когда сошел сверху вниз, то потерял одну туфлю. Так он и на середину улицы вышел в одной туфле и в одном носке, опоясанный фартуком, с золотой цепью в одной руке, с клещами в другой…
А солнце-то так и светило на улице! Вот он и стал как вкопанный, и давай смотреть на птичку. «Птичка, — сказал он, — как ты славно поешь! Спой-ка мне еще раз свою песенку!» — «Нет, — сказала птичка, — я дважды даром петь не стану. Дай мне эту золотую цепочку, тогда я тебе и еще раз спою мою песенку». — «Вот, на тебе золотую цепь; только спой мне еще раз».
Тогда подлетела птичка, взяла золотую цепь в правую лапку, села против мастера и запела:

Оттуда полетела птичка к башмачнику, присела к нему на крышу и запела:

Меня мачеха убила;
Мой отец меня же съел.
Моя милая сестричка
Мои косточки собрала,
Во платочек их связала
И под деревцем сложила.
Чивик, чивик! Что я за славная птичка!

Башмачник услышал песенку, выбежал из дому в одном жилете и стал смотреть на крышу, прикрывая ладонью глаза от солнца. «Птичка, — сказал он, — да как же ты славно поешь! — И жену башмачник вызвал из дома: — Поди-ка сюда, глянь-ка на птичку! Вот так птичка, как отлично распевает!» Потом позвал он и дочь свою, и детей, и подмастерьев, и работников, и служанку, и все вышли на улицу и смотрели на птицу, и любовались ею.
А птичка была и точно красивая: перышки на ней красные и зеленые, а около шейки — словно чистое золото, а глазки у ней блистали как звездочки.
«Птичка, — сказал башмачник, — спой ты мне свою песенку еще раз». — «Нет, — сказала птичка, — дважды я не пою даром. Подари мне что-нибудь». — «Жена, — приказал башмачник, — ступай ко мне в мастерскую; там стоит у меня пара совсем готовых красных башмаков, принеси их мне сюда».
Жена пошла и принесла башмаки. «Вот тебе, птичка! — сказал башмачник. — Ну, а теперь спой мне свою песенку».
Птичка слетела, взяла у него башмаки в левую лапку, потом опять взлетела на крышу и запела:

А пропевши песенку, птичка полетела: цепочку держала она в когтях правой лапки, а башмаки — в когтях левой лапки, и прилетела она прямо на мельницу, которая работала на полном ходу и постукивала так: плики-пляки, плики-пляки, плики-пляки.
Да на мельнице же сидело человек двадцать рабочих, которые обтесывали жерновой камень и выбивали молотками: тик-так, тик-так, тик-так — и мельница вторила их работе своим постукиваньем.
Птичка опустилась на липу, которая росла у самой мельницы, и запела:

Меня мачеха убила…
Один рабочий перестал работать.
Мой отец меня же съел.

Еще двое от работы отстали и прислушались…

Моя милая сестричка…

Еще четверо бросили работу…

Мои косточки собрала,
Во платочек их связала…

Уж только восьмеро остались при деле.

И под деревцем…

Уж только шестеро осталось…

… сложила…

Только один продолжал работу…

Чивик, чивик! Что я за славная птичка!

Тут уж и последний отстал и тоже стал слушать. «Птичка, — сказал он, — как ты славно поешь! Дай и мне тоже послушать, спой еще раз!» — «Нет, — отвечала птица, — дважды не стану петь даром; дай мне жернов, так я еще раз тебе спою». — «Да, — сказал он, — если бы жернов мне одному принадлежал, ты бы его получила». — «Да, — сказали другие, — если она нам еще раз споет, то мы отдадим ей жернов».
Тогда птичка слетела вниз, а все двадцать рабочих стали приподнимать жернов и покрикивать: «У-у-ух, у-ух, ухнем! ух!»
А птичка только продела голову в отверстие жернова, вздела его на шею, как воротник, и вместе с ним взлетела на дерево и запела:

А пропев свою песенку, она расправила крылышки и, держа в когтях правой лапки цепочку, в когтях левой — пару красных башмаков, а на шее — жернов, полетела вдаль, к дому отца своего.
В доме за столом сидели отец, дочка и мачеха, и отец говорил им: «Что это значит, что у меня сегодня так легко, так весело на сердце?» — «Нет, — сказала мачеха, — мне что-то страшно, словно бы гроза большая надвигается». А дочка сидела и все плакала да плакала.
Тут как раз прилетела птичка и села на крышу. «Ах, — сказал отец, — мне так весело, и солнце так прекрасно светит, и на душе у меня так хорошо, как будто мне предстоит увидеться со старым знакомцем». — «Нет, — сказала жена, — страшно мне, страшно, так что зуб на зуб навести не могу, а жилах у меня словно огонь».
Дочка же тем временем села в угол и стала плакать еще пуще, и прикрывала глаза руками, и ладони рук ее были совсем мокры.
Птичка между тем уселась на дерево среди двора и стала петь:

Меня мачеха убила…

Мачеха, услышав это, заткнула уши и зажмурила глаза, не желая ничего ни видеть, ни слышать, но в ушах ее все же был шум, как от сильнейшей бури, а глаза жгло, и в них словно молния блистала.
Птичка продолжала петь:

Мой отец меня же съел…

«Ах, матушка, — сказал отец, — там сидит такая славная птица и поет так прекрасно, да и солнышко так светит и греет, и благоухает тмином».

Птичка продолжала:
Моя милая сестричка…

Сестричка, как услышала это, уткнула лицо в колени и стала плакать навзрыд, а отец, напротив того, сказал: «Я выйду, посмотрю на птичку вблизи». — «Ах, не ходи, не ходи! — сказала жена. — Мне кажется, что весь дом наш в пламени».
Но муж ее не послушался, вышел из дома и взглянул на птичку, которая продолжала свою песню:

Мои косточки собрала,
Во платочек их связала
И под деревцем сложила.
Чивик, чивик! Что я за славная птичка!

И, закончив песенку, птичка сбросила сверху золотую цепь прямо на шею отцу, и цепь пришлась как раз в меру.
Тогда он вернулся домой и сказал: «Посмотри, какая это чудесная птица, подарила мне прекрасную золотую цепь, да и сама-то на вид такая красивая». Жена же все попрежнему бегала в ужасе по всему дому и места не могла себе найти.
А птица опять завела ту же песню:

Меня мачеха убила…

«Ах, если бы я хоть в самой преисподней теперь была! Лишь бы не слыхать мне этой песни!» — проговорила мачеха в отчаянии.

Мой отец меня же съел…

Мачеха при этих словах в изнеможении упала на пол.

Моя милая сестричка…

«Ах, — сказала сестричка, — я тоже выйду и посмотрю, не подарит ли и мне чего-нибудь птичка». И она вышла из дома.

Мои косточки собрала,
Во платочек их связала…

Тут сбросила она сестричке сверху красные башмачки.

И под деревцем сложила!
Чивик, чивик! Что я за славная птичка!

Тогда и у сестрички на сердце стало легко и весело. Она надела новые красные башмачки и стала в них плясать и прыгать. «Ах, — сказала она, — я была так грустна, когда выходила из дому; а теперь мне так легко и хорошо! И что за славная птичка — ведь она подарила мне пару красных башмаков!» — «Нет! — сказала ее мать и вскочила с места в ужасе, и волосы поднялись у нее дыбом на голове. — Мне кажется, что светопреставление наступило! Не могу вытерпеть: я тоже выйду из дома — быть может, и мне станет легче!»
Но чуть только она выступила за двери — тррах! Птичка скинула ей мельничий жернов на голову и раздавила им мачеху насмерть.
Отец и сестричка услыхали этот шум и выскочили из дома: из того места, где жернов упал, повалил клубами дым, потом показался огонь, вспыхнуло пламя, а когда все это закончилось, они увидели перед собою маленького братца, который взял отца и сестричку за руки, и все трое были счастливы и довольны настолько, что вошли в дом, сели за стол и принялись кушать.

(Голосов: 4. Рейтинг: 3,50 из 5)

Загрузка…

Источник

Хранители сказок | Сказки братьев Гримм

— Если я умру, похорони меня под этим можжевельником.

Вот вышла раз мачеха из кладовой, а подошла к ней в это время маленькая дочка и говорит:

— Мама, дай мне яблочко.

— Мама, — говорит маленькая дочка, — а для братца разве нельзя взять яблоко?

Разозлилась тогда женщина и сказала:

— Можно, когда он из школы вернется.

— Яблоко достанется не тебе, а брату.

— Сыночек, может ты яблочко хочешь? — и косо на него посмотрела.

— Мама, — сказал маленький мальчик, — о-о, какое у тебя страшное лицо! Да, дай мне яблочко.

И пришло мачехе в голову, что надо ему сказать так:

— Пойдем со мной, — и она подняла крышку сундука, — выбери себе отсюда одно яблочко.

— А ты ступай туда опять, — сказала мать, — если он тебе не ответит, ты ударь его по уху.

Пошла Марленикен и говорит:

— Братец, дай мне яблочко.

— Ох, матушка, я отбила брату голову! — и она плакала, плакала, и никак нельзя было ее утешить.

Пришел домой отец, сел за стол и говорит:

— А где сын?

— Где же мой сын?

— И чего это ему там понадобилось? Даже со мной не попрощался!

— О, ему так хотелось туда пойти, и он отпросился у меня на шесть недель; ведь там ему будет хорошо.

— Эх, — сказал муж, — а мне чего-то так грустно; нехорошо, что он ушел, со мной даже не попрощавшись.

Принялся он за еду и говорит:

— Марленикен, о чем ты плачешь? Братец ведь скоро вернется.

Вот он и говорит:

— Наложи-ка мне побольше, зачем оставлять, пусть она вся мне достанется.

Меня мачеха убила,

А отец меня поел,

А Марленикен-сестрица

Мои косточки собрала,

В шелковый платок связала

Да под деревом сложила.

Ах, тю-вить, тю-вить, тю-витьс!

Я красивее всех птиц!

— Птица, — сказал он, — как ты хорошо поешь! Спой мне еще раз свою песенку.

— Нет, — говорит птица, — дважды петь я не стану. Дай мне золотую цепь, тогда я спою тебе еще.

— Что ж, — сказал золотых дел мастер, — возьми себе золотую цепь и спой мне еще раз.

Подлетела птица, схватила правой ногой золотую цепь, уселась перед золотых дел мастером и запела:

Меня мачеха убила,

А отец меня поел,

А Марленикен-сестрица

Мои косточки собрала,

В шелковый платок связала

Да под деревом сложила.

Ах, тю-вить, тю-вить, тю-витьс!

Я красивее всех птиц!

Полетела потом птица к одному сапожнику, уселась к нему на крышу и запела:

Меня мачеха убила,

А отец меня поел,

А Марленикен-сестрица

Мои косточки собрала,

В шелковый платок связала,

Да под деревом сложила.

Ах, тю-вить, тю-вить, тю-витьс!

Я красивее всех птиц!

— Птица, — сказал сапожник, — спой мне еще раз эту песенку.

— Нет, — говорит птица, — дважды петь я не стану, ты должен мне за это что-нибудь подарить.

Пошла жена, принесла башмаки.

— Послушай, птица, — говорит сапожник, — спой мне еще разок эту самую песенку.

Подлетела птица, схватила в коготь левой ноги башмаки, взлетела опять на крышу и запела:

Меня мачеха убила,

А отец меня поел,

А Марленикен-сестрица

Мои косточки собрала,

В шелковый платок связала

И под деревом сложила.

Ах, тю-вить, тю-вить, тю-витьс!

Я красивее всех птиц!

Вот уселась птица на липу, что росла перед мельницей, и запела:

Меня мачеха убила…

и бросил работу один из подручных,

А отец меня поел…

и бросило работать еще двое работников, а как услышали они:

А Марленикен-сестрица…

бросило работу еще четверо.

Мои косточки собрала,

В шелковый платок связала…

Продолжало теперь обтесывать жернов всего восемь работников,

Да под деревом…

а потом и пять,

…сложила…

и остался тогда работать всего лишь один. Только расслышал он последние слова:

Ах, тю-вить, тю-вить, тю-витьс!

Я красивее всех птиц! —

бросил работу и последний работник.

— Птица, — сказал он, — как ты прекрасно поешь! Дай и мне эту песню послушать, спой мне еще разок.

— Нет, — ответила птица, — дважды петь я даром не буду, дай мне мельничный жернов, и я спою тебе еще раз.

— Ладно, коль споешь нам всем, — сказал он, — то ты его получишь.

— Да, — сказали и остальные, — если она споет нам еще раз, то получит жернов.

Меня мачеха убила,

А отец меня поел,

А Марленикен-сестрица

Мои косточки собрала,

В шелковый платок связала

Да под деревом сложила.

Ах, тю-вить, тю-вить, тю-витьс!

Я красивее всех птиц!

А в комнате за столом сидели в то время отец и мать и Марленикен. И вот говорит отец:

— Ах, как стало мне теперь легко на душе!

— Нет, — сказала мать, — а мне так страшно, будто большая гроза надвигается.

А Марленикен сидит и все плачет да плачет.

Прилетела птица и села на крышу.

А птица села на можжевельник и запела:

Меня мачеха убила…

А отец меня поел…

А Марленикен-сестрица…

И склонила Марленикен голову на колени, перестала плакать, а отец и говорит:

— Выйду-ка я да разгляжу птицу поближе.

— Ах, не уходи, — говорит жена, — мне кажется, будто весь дом дрожит и пламенем охвачен.

Но отец вышел во двор, и птица запела:

Мои косточки собрала,

В шелковый платок связала

Да под деревом сложила.

Ах, тю-вить, тю-вить, тю-витьс!

Я красивее всех птиц!

Стало тут жене совсем уже страшно, начала она ходить по комнате взад и вперед, и упал у нее с головы чепец.

А птица запела опять:

Меня мачеха убила…

— Ах, лучше бы мне сквозь землю провалиться, да не слышать этого.

А отец меня поел…

И повалилась жена наземь.

A Mарленикен-сестрица…

— Ах, — говорит Марленикен, — пойду-ка я посмотрю, не подарит ли и мне птица что-нибудь.

И она вышла из комнаты.

Мои косточки собрала,

В шелковый платок связала…

И сбросила ей птица башмаки.

Да под деревом сложила.

Ах, тю-вить, тю-вить, тю-витьс!

Я красивее всех птиц!

Хранители сказок | Сказки братья Гримм

Источник

— Если я умру, похорони меня под этим можжевельником.

Вот вышла раз мачеха из кладовой, а подошла к ней в это время маленькая дочка и говорит:

— Мама, дай мне яблочко.

— Мама, — говорит маленькая дочка, — а для братца разве нельзя взять яблоко?

Разозлилась тогда женщина и сказала:

— Можно, когда он из школы вернется.

— Яблоко достанется не тебе, а брату.

— Сыночек, может ты яблочко хочешь? — и косо на него посмотрела.

— Мама, — сказал маленький мальчик, — о-о, какое у тебя страшное лицо! Да, дай мне яблочко.

И пришло мачехе в голову, что надо ему сказать так:

— Пойдем со мной, — и она подняла крышку сундука, — выбери себе отсюда одно яблочко.

— А ты ступай туда опять, — сказала мать, — если он тебе не ответит, ты ударь его по уху.

Пошла Марленикен и говорит:

— Братец, дай мне яблочко.

— Ох, матушка, я отбила брату голову! — и она плакала, плакала, и никак нельзя было ее утешить.

Пришел домой отец, сел за стол и говорит:

— А где сын?

— Где же мой сын?

— И чего это ему там понадобилось? Даже со мной не попрощался!

— О, ему так хотелось туда пойти, и он отпросился у меня на шесть недель; ведь там ему будет хорошо.

— Эх, — сказал муж, — а мне чего-то так грустно; нехорошо, что он ушел, со мной даже не попрощавшись.

Принялся он за еду и говорит:

— Марленикен, о чем ты плачешь? Братец ведь скоро вернется.

Вот он и говорит:

— Наложи-ка мне побольше, зачем оставлять, пусть она вся мне достанется.

Меня мачеха убила,

А отец меня поел,

А Марленикен-сестрица

Мои косточки собрала,

В шелковый платок связала

Да под деревом сложила.

Ах, тю-вить, тю-вить, тю-витьс!

Я красивее всех птиц!

— Птица, — сказал он, — как ты хорошо поешь! Спой мне еще раз свою песенку.

— Нет, — говорит птица, — дважды петь я не стану. Дай мне золотую цепь, тогда я спою тебе еще.

— Что ж, — сказал золотых дел мастер, — возьми себе золотую цепь и спой мне еще раз.

Подлетела птица, схватила правой ногой золотую цепь, уселась перед золотых дел мастером и запела:

Меня мачеха убила,

А отец меня поел,

А Марленикен-сестрица

Мои косточки собрала,

В шелковый платок связала

Да под деревом сложила.

Ах, тю-вить, тю-вить, тю-витьс!

Я красивее всех птиц!

Полетела потом птица к одному сапожнику, уселась к нему на крышу и запела:

Меня мачеха убила,

А отец меня поел,

А Марленикен-сестрица

Мои косточки собрала,

В шелковый платок связала,

Да под деревом сложила.

Ах, тю-вить, тю-вить, тю-витьс!

Я красивее всех птиц!

— Птица, — сказал сапожник, — спой мне еще раз эту песенку.

— Нет, — говорит птица, — дважды петь я не стану, ты должен мне за это что-нибудь подарить.

Пошла жена, принесла башмаки.

— Послушай, птица, — говорит сапожник, — спой мне еще разок эту самую песенку.

Подлетела птица, схватила в коготь левой ноги башмаки, взлетела опять на крышу и запела:

Меня мачеха убила,

А отец меня поел,

А Марленикен-сестрица

Мои косточки собрала,

В шелковый платок связала

И под деревом сложила.

Ах, тю-вить, тю-вить, тю-витьс!

Я красивее всех птиц!

Вот уселась птица на липу, что росла перед мельницей, и запела:

Меня мачеха убила…

и бросил работу один из подручных,

А отец меня поел…

и бросило работать еще двое работников, а как услышали они:

А Марленикен-сестрица…

бросило работу еще четверо.

Мои косточки собрала,

В шелковый платок связала…

Продолжало теперь обтесывать жернов всего восемь работников,

Да под деревом…

а потом и пять,

…сложила…

и остался тогда работать всего лишь один. Только расслышал он последние слова:

Ах, тю-вить, тю-вить, тю-витьс!

Я красивее всех птиц! —

бросил работу и последний работник.

— Птица, — сказал он, — как ты прекрасно поешь! Дай и мне эту песню послушать, спой мне еще разок.

— Нет, — ответила птица, — дважды петь я даром не буду, дай мне мельничный жернов, и я спою тебе еще раз.

— Ладно, коль споешь нам всем, — сказал он, — то ты его получишь.

— Да, — сказали и остальные, — если она споет нам еще раз, то получит жернов.

Меня мачеха убила,

А отец меня поел,

А Марленикен-сестрица

Мои косточки собрала,

В шелковый платок связала

Да под деревом сложила.

Ах, тю-вить, тю-вить, тю-витьс!

Я красивее всех птиц!

А в комнате за столом сидели в то время отец и мать и Марленикен. И вот говорит отец:

— Ах, как стало мне теперь легко на душе!

— Нет, — сказала мать, — а мне так страшно, будто большая гроза надвигается.

А Марленикен сидит и все плачет да плачет.

Прилетела птица и села на крышу.

А птица села на можжевельник и запела:

Меня мачеха убила…

А отец меня поел…

А Марленикен-сестрица…

И склонила Марленикен голову на колени, перестала плакать, а отец и говорит:

— Выйду-ка я да разгляжу птицу поближе.

— Ах, не уходи, — говорит жена, — мне кажется, будто весь дом дрожит и пламенем охвачен.

Но отец вышел во двор, и птица запела:

Мои косточки собрала,

В шелковый платок связала

Да под деревом сложила.

Ах, тю-вить, тю-вить, тю-витьс!

Я красивее всех птиц!

Стало тут жене совсем уже страшно, начала она ходить по комнате взад и вперед, и упал у нее с головы чепец.

А птица запела опять:

Меня мачеха убила…

— Ах, лучше бы мне сквозь землю провалиться, да не слышать этого.

А отец меня поел…

И повалилась жена наземь.

A Mарленикен-сестрица…

— Ах, — говорит Марленикен, — пойду-ка я посмотрю, не подарит ли и мне птица что-нибудь.

И она вышла из комнаты.

Мои косточки собрала,

В шелковый платок связала…

И сбросила ей птица башмаки.

Да под деревом сложила.

Ах, тю-вить, тю-вить, тю-витьс!

Я красивее всех птиц!

Источник

Можжевельник
Марлинхен оплакивает потерю своего сводного брата, когда из можжевельника появляется птица
Народная сказка
Имя	Можжевельник
Данные
Аарне-Томпсон группировка	ATU 720 (из можжевельника; моя мать убила меня, отец меня съел)
Область, край	Германия
Опубликовано в	Kinder- und Hausmärchen, посредством Братья Гримм

«Можжевельник» (также Миндальное дерево; Нижненемецкий: Фон дем Machandelboom) немец сказка опубликовано в Нижненемецкий посредством Братья Гримм в Сказки Гримма в 1812 г. (ХМ 47).^[1] Рассказ содержит темы жестокое обращение с ребенком, убийство, каннибализм и библейский символизм и является одной из более мрачных и зрелых сказок братьев Гримм.

Сказка о Аарн-Томпсон тип 720 («Моя мать убила меня; мой отец съел меня»).^[2] Еще одна такая сказка — английская Розовое дерево, хотя он меняет пол от Можжевельник; Можжевельник следует более распространенной схеме, когда мертвым ребенком становится мальчик.^[3]

Источник

Сказку опубликовал Братья Гримм в первом издании Kinder- und Hausmärchen в 1812 году. Несколько иная версия появилась несколькими месяцами ранее. Иоганн Густав Бюшинг с Volks-Sagen, Märchen und Legenden (1812).

До начала 1870-х годов считалось, что братья Гримм повторно адаптировали различные устные рассказы и басни услышал от местных крестьян и горожан, чтобы написать свои известные сказки.^[4] Однако различные критики, в том числе Ванесса Джоосен, утверждают, что это предположение ложно, основываясь на огромном количестве спорных доказательств.^[4] Литературный критик Вальтер Шерф утверждал, что братья Гримм были вдохновлены художником. Филипп Отто Рунге оригинальная адаптация Можжевельник, первоначально написано как Миндальное дерево.^[5] Сами братья Гримм написали в приложении к первому изданию KHM 1812 года, что текст был предоставлен Филиппом Отто Рунге.

Синопсис

Богатые и набожные супруги каждый день молятся, чтобы Бог подарил им ребенка. Однажды зимой под можжевельник елка во дворе, жена чистит яблоко. Она порезает палец, и на снег падают капли крови. Это заставляет ее желать, чтобы ребенок был белым, как снег, и красным, как кровь. Шесть месяцев спустя жена серьезно заболела от употребления ягод можжевельника и просит мужа похоронить ее под можжевельником, если она умрет. Через месяц она рожает мальчика белого, как снег, и красного, как кровь. Она умирает от счастья. Выполняя свое обещание, муж хоронит ее под можжевельником. В конце концов он снова женится, и у него и его новой жены есть дочь по имени Марлинхен (в некоторых версиях Марлен, Марджори или Энн Мари).

Новая жена любит Марлинхена, но презирает пасынка. Она оскорбляет его каждый день, заявляя, что хочет, чтобы Марлинхен унаследовал богатство ее отца, а не ее пасынка. Однажды днем после школы мачеха планирует заманить пасынка в пустую комнату, в которой лежит ящик с яблоками. Марлинхен видит сундук и просит яблоко, которое мачеха изящно предлагает. Однако, когда мальчик входит в комнату и тянется к сундуку за яблоком, мачеха захлопывает крышку на его шее, обезглавливая. Мачеха связывает его голову с остальным телом повязкой и подпирает его тело на стуле снаружи, с яблоком на коленях. Марлинхен, не подозревая о ситуации, просит у сводного брата яблоко. Не услышав ответа, мать заставила ее ударить его по уху, в результате чего его голова скатилась по земле. Марлинхен обильно плачет в течение дня, пока мачеха расчленяет тело пасынка и готовит из него «кровяной суп» (Black Puddings Sauer / Suur) на ужин. Позже она обманывает своего мужа, говоря ему, что его сын останавливался в доме двоюродного дяди матери. Муж невольно ест «кровяной суп» (кровяные колбасы / сауэр / суур) во время обеда и объявляет его восхитительным. Марлинхен собирает кости с обеда и закапывает их под можжевельник с платком.

Внезапно из можжевельника появляется туман и вылетает красивая птица. Птица навещает местных горожан и поет о зверском убийстве мачехой. Очарованный своей колыбельной, ювелир Сапожник и мельник предлагают птице золотую цепочку, пару красных туфель и жернов в обмен на то, что птица снова поет свою песню. Птица возвращается домой, чтобы передать мужу золотую цепочку, а Марлинхен — красные туфли. Тем временем мачеха жалуется на «бушующий пожар в ее артериях», который оказался настоящей причиной ее гнева и ненависти к пасынку. Она выходит на улицу за облегчением, но птица роняет жернов ей на голову, мгновенно убивая ее. Окруженный дымом и пламенем, сын, который оказался птицей, появляется и воссоединяется со своей семьей. Они празднуют и отправляются на обед, и с тех пор живут долго и счастливо.

Мотивы

Есть много тем, таких как каннибализм, смерть и еда, которые играют важную роль в рассказе. Можжевельник. Эти общие темы перечислены ниже.

Каннибализм

Некоторые утверждают, что Можжевельник черпает подсказки из рассказа Гензель и Гретель. После смерти главного героя мать (в попытке скрыть его смерть) буквально «порубила его на куски, положила на сковороду и … [сварила его в кровяном супе / кровяных колбасах].^[6] Затем муж ест кровяной суп / кровяную колбасу, говоря, какая «вкусная [эта] еда», и даже просит жену «дать [ему] еще немного». ^[6]

Параллельно между едой и смертью

К концу сказки становится ясно, что еда связана со смертью. В начале рассказа первая жена режет яблоко, когда порезает себе пальцы, и «кровь [падает] на снег».^[6] Позже яблоко даже упоминается как предвестие дьявола, когда маленький мальчик возвращается домой, и дьявол образно заставляет мать сказать ему: «Сын мой, хочешь ли ты яблоко?»^[6] Вы даже можете смотреть на сына как на источник смерти, когда его превращают в тушеное мясо. Наконец, мать убивают жерновом. Жернов^[7] это инструмент, обычно используемый для измельчения кукурузы.

Опека

Критики предполагают, что образ матери в «Можжевельнике» используется для обозначения духа-хранителя. Эта тема опеки проявляется в других сказках Гримм, таких как Золушка, шиповник роза, и Белоснежка и семь гномов. Во всех этих историях есть некий объект (обычно представленный через природу), который следит за главным героем. В случае с «Вересковой розой» «вересковая изгородь — это символ природы, охраняющей свою розу: принцесса, которая спит в замке». ^[8]

Подарок

Когда сын становится птицей, он просит подарки, например, золотую цепочку у ювелира и пару туфель для сестры. Кроме того, он просит у группы мельников жернов, который бросает на голову жены, что приводит к ее быстрой смерти. Критики утверждают, что, хотя цепочка может символизировать власть (оставить жену), туфли также могут указывать на свободу.

Песня

Песня является символическим мотивом, поскольку она служила сосудом для разоблачения противоправной смерти сына. Птица пела эту песню разным горожанам, чтобы получить подарки, которые он потом одарит своим сестре и отцу, когда они тоже услышат пение птицы. Эта песня стала олицетворением птицы, которая, естественно, не имеет способности передавать слова людям.

Песня была такой:

Текст песни

«Моя мать убила меня,

Мой отец съел меня,

Моя сестра, маленькая Марлинхен,

Собрал все свои кости,

Связал их шелковым платком,

Положил их под можжевельник,

Кивитт, кивитт, какая я красивая птица! «^[6]

Жестокое обращение с ребенком

Жестокое обращение с детьми — распространенная тема, проявляющаяся в том, что мачеха постоянно оскорбляет своего пасынка и в конечном итоге убивает его. Эта тема, наряду с жестоким притеснением, постоянно встречается в произведениях братьев Гримм. Такие как Принц-лягушка и Рапунцель. Критик Джек Зайпс предполагает, что тема жестокого обращения с детьми ведет к более взрослой истории. Это отклоняется от более общепринятой мысли, что сказки предназначены для детей.^[9]

Персонификация дьявола

Дьявол появляется во многих сказках Гримм, часто в «различных масках».^[10] Он принимает множество личностей, включая все, что угодно, от «маленького человека» до «старого козла».^[10] Глубокое отвращение и жестокие наклонности мачехи по отношению к пасынку прямо сказываются на мнении, что она может быть ответвлением самого дьявола. Мачеха предлагает пасынку яблоко перед тем, как жестоко убить его и манипулировать невиновностью дочери, чтобы скрыть убийство, также является прямым намеком на библейское искушение Евы в Эдемском саду. Ближе к концу мачеха испытывает «бушующий огонь» в ее венах, символизирующий тяжесть ее грехов и, возможно, проклятие ее души. В какой-то момент повествования даже описывается, что Дьявол (которого в большинстве адаптаций называют Злым) вошел в ее разум до ее злодейского срыва.^[6]

Религия

Религия играет важную символическую роль в этой истории. Преданность Богу часто ассоциировалась с чистотой и невинностью, о чем свидетельствуют биологические родители мальчика и, предположительно, сам мальчик и Марлинхен. Мальчик, перевоплощающийся в птицу и убивший мачеху жерновом из мести, также может символизировать Святой Дух, который часто изображается как белый голубь, исполняя божественный суд над нечестивыми. История также имеет место «две тысячи лет назад», прочно относя ее к библейским временам. В большинстве переводов на английский язык блюдо / метод приготовления, описанный в тексте, переводится как «тушеное мясо» или, как в переводе Маргарет Хант 1884 года, как «кровяная колбаса». Здесь важно то, что тело и кровь мальчика приготовлены и съедены отцом. Чего не хватает в большинстве переводов слова «stew» на английский язык, так это того, что кровь мальчика также готовят и едят. Симоблизм по отношению к Евхаристия — есть тело и пить кровь Христа — тогда становится очевидным.

Реинкарнация

«В сказках цикл человеческой жизни неразрывно связан с круговоротом природы». ^[8] Особенно замечено в «Можжевельнике» брата Гримм. реинкарнация играет главную роль в сказке. Зрители впервые видят реинкарнацию, когда первая жена просит похоронить ее под можжевельником. Хотя мать никогда по-настоящему не возвращается к жизни, ее дух, похоже, имеет сверхъестественное влияние на можжевельник, что позволяет ее сыну физически перевоплотиться в птицу и в его первоначальную физическую форму в конце истории.

Теория Гримма

Каждая сказка Гримма следует заранее определенному категориальному формату. В основе каждой сказки лежит идея, что каждый персонаж рожден с ошибкой. Например, если ребенка «любят родители, его ненавидят брат или сестра».^[11] Другой пример может включать ребенка, «окруженного привязанностью». Согласно теории Гримма, ребенок должен быть «преследован преступлением, совершенным до его рождения, как правило, одним из членов его семьи».^[11] Именно этот формат подталкивает «наступление момента персонажа», когда главный герой (чтобы выжить) «отправляется [и] на дорогу, усыпанную ловушками, преследуемый злой силой воли, как будто само расстояние не могло его унести. вдали от гибели [его или ее] семьи «.^[11]

Трансформирующие тела по Гримму

В каждой сказке Гримма постоянно появляются преображающие тела. Критик Джина Йоргенсен утверждает, что существует связь между физическим преобразованием персонажей и их полом.^[12] Установление связи между идеалами красоты неизменно является для Гримм основным фактором развития женского персонажа, в то время как преобразования играют значительную роль в развитии персонажей, в основном мужских. Она заключает, что женские персонажи обычно описываются с акцентом на их физических характеристиках, таких как маленький, миниатюрный, злой, красивый и уродливый, по сравнению с прилагательными, используемыми в мужских превращениях, которые в целом относятся строго к возрасту и размеру. В частности, в МожжевельникЙоргенсен использует изображение печали Мириам как отражение того факта, что в нескольких рассказах Гримм «страдание написано на женских телах таким образом, что их боль естественна и почти заставляет нас ожидать, что женщины будут плакать в сказках». ^[12]

Фантазия и магия в Гримме

Для аудитории Брата Гримм «фантазия и магия истории могут быть истолкованы как инструменты для установления или восстановления социальной и экономической справедливости».^[13] Роберта Маркман считает, что так обстоит дело со всеми сказками Гримма, потому что «преобразующая сила (силы)» творческого процесса может изменить социальные нормы. В результате литература и другие формы творческого искусства могут изменить чье-либо личное отношение к своему экономическому и социальному положению. Это особенно распространено в сказках Гримм, где обычно социально-экономическое положение персонажа в лучшем случае плохое. Например, в книге Гримма Золушка Социальное положение Золушки зависит от ее служения мачехе. Когда человек читает это, он вспоминает, насколько хорош его социальное положение по сравнению с ним.

Семейный конфликт в Гримме

Существует очевидная параллель между утверждениями Гримма. Можжевельник и его предыдущие работы, семейная драма. Критик Вальтер Шерф, изучая введение в детскую литературу, отметил, что из 176 текстов 169 начинались с основного семейного конфликта.^[5] Похож на сюжет в Juniper Tree, в Grimm’s. Гензель и Гретель, дети живут с мачехой, которая их не любит, и которая планирует избавиться от них. Она заявляет, что утром она и ее муж отвезут детей в самую густую часть леса и оставят их там, с намерением, что они не смогут найти дорогу назад, и в конечном итоге умрут от голода.^[14] По сравнению с мачехой в Можжевельник которая хотела, чтобы ее дочь унаследовала все от Отца, убив Сына, чтобы гарантировать эту возможность.

Оригинальный перевод и справочная информация

Важно помнить, что можжевельник — это не только название сборника, но и отрывок прозы в книге. Что еще более важно, сборник рассказов не был написан братьями Гримм, а был собран из «различных источников… многие из которых были первоначальными авторами».^[15] Всего двадцать семь рассказов на триста тридцать три страницы. Братья Гримм также использовали иллюстрации, чтобы добавить к общей работе. По словам Гримма, «[используемые] иллюстрации тонкие в деталях, творческие по замыслу и поистине красивые».^[6]

Академический дискурс — важная часть понимания любого текста.^{[мнение ]} «Можжевельник» братьев Гримм не исключение. Ниже в алфавитном порядке перечислены некоторые примеры комментариев, написанных академическими учеными по поводу этой сказки. Это отражает их индивидуальное мнение относительно Можжевельник.

Альфред и Мэри Элизабет Дэвид

В эссе Альфреда и Элизабет Дэвид «Можжевельник» интерпретируется как «народная литература для вдохновения». Они считают, что природа и родная культура, представленные в большинстве сказок Гримм, вдохновляют других художников в их литературных начинаниях. ^[8] В «Можжевельнике» присутствует эта тема природы. Братья Гримм используют можжевельник как источник жизни для матери и сына. Использование природы как источника жизни вдохновило другие литературные произведения, такие как «Вересковая роза».

Мария Татарская

Многие фольклористы интерпретируют злых мачех как результат реальной конкуренции между женщиной и ее приемными детьми за ресурсы. В этой сказке мотив явлен: мачеха хочет, чтобы ее дочь унаследовала все.^[16]

В жернов в этой истории имелись библейские коннотации для читателей времен Гримм, особенно потому, что в стихе Луки 17: 2 говорится, что любого, кто заставляет ребенка грешить, лучше было бы бросить в море с жерновом на шее; оба относятся к жерновам как к наказанию тех, кто причиняет вред молодым и невинным.^[17] Другим библейским смыслом может быть предложение яблока от мачехи, одержимой дьяволом, сыну, что соответствует дьяволу, замаскированному под змея, предлагающему запретный плод (традиционно яблоко) Еве.

Дж. Р. Р. Толкин

В своем эссе «О сказках «, Дж. Р. Р. Толкин цитируется Можжевельник как пример порока цензуры для детей; во многих версиях того времени тушеное мясо не упоминалось, и Толкин считал, что детей не следует щадить, если только им не будет сохранена вся сказка.^[18]

Адаптации

На протяжении веков сказки братьев Гримм пересказывались и адаптировались из множества источников. История была адаптирована:

Для комиксов Сказки Гримм как выпуск 17. История гласит: женщина убивает своего пасынка, чтобы помешать ему сбежать с ее дочерью, затем закапывает его тело под можжевельником во дворе их дома. На следующий день птица на ветке дерева рассказывает дочери правду, и она от горя повесилась на дереве. История рассказана женщине по имени Патрисия, которая думала об убийстве своего пасынка-наркомана Брайана из-за ужасного примера, который он подал ее дочери Кэролайн. Но, по иронии судьбы, ее дочь все равно умирает от передозировки наркотиков.
К Барбара Коминс Карр в ее романе, Можжевельник, опубликовано Метуэн в 1985 году. В адаптации Коминса Карра мачеха — симпатичный персонаж, а смерть сына — несчастный случай. В то время как в сказке Гримма именно Марлен (дочь) хоронит кости сына, Коминс Карр заставляет Марлен не знать о смерти, а мачеха отчаянно пытается помешать ее мужу узнать об этом и находится в муках нервного срыва. закопайте мальчика под можжевельником. По окончании адаптации мачеха не умирает, а лечится и начинает новую жизнь. Можжевельник был первым романом Барбары Коминс Карр после 18-летнего перерыва в ее творчестве и был описан в The Financial Times, на момент публикации, как «деликатный, жесткий, подвижный …. преследующий».^[19]
В качестве Можжевельник, опера в двух действиях Филип Гласс & Роберт Моран, (1985); либретто Артура Йоринкса.
Как исландский фильм 1990 года Можжевельник, основанный на сказке братьев Гримм, в которой Бьорк играет дальновидную девушку, мать которой казнена как ведьма.^[20]
Мишлен Ланкто фильм 2003 года Можжевельник (Le piège d’Issoudun) сочетает прямую драматизацию сказки с оригинальной драматической историей, исследующей те же темы в реалистичной современной обстановке.^[21]
В повести «Яблоновое дерево» по Роберт Кувер в выпуске от 12 января 2015 г. Житель Нью-Йорка.^[22]
Английская фолк-певица Эмили Портман исполняет версию сказки «Stick Stock».
Книга Заключение Гримма (Адам Гидвиц) был основан на этой сказке.
За сборник сказок Лора Сигала и Мориса Сендака под названием Можжевельник.^[9]
Лорри Мур опубликовал рассказ под названием «Можжевельник», посвященный позднему Ницчка Кин, режиссер фильма Можжевельник. По сюжету рыжеволосый драматург (по-видимому, по мотивам Кина) появляется в ночь после ее смерти, чтобы навестить своих друзей.^[23]

Смотрите также

«Лютик «, еще одна сказка, где отец по незнанию ест рагу из останков своего ребенка.

Origin[edit]

Synopsis[edit]

Motifs[edit]

Cannibalism[edit]

Parallel between food and death[edit]

Guardianship[edit]

Gift giving[edit]

Song[edit]

Child abuse[edit]

Personification of the Devil[edit]

Religion[edit]

Reincarnation[edit]

Theory of Grimm[edit]

Transformative bodies in Grimm[edit]

Fantasy and magic in Grimm[edit]

Family conflict in Grimm[edit]

Original translation and background[edit]

[edit]

Alfred and Mary Elizabeth David[edit]

Maria Tatar[edit]

J. R .R Tolkien[edit]

Adaptations[edit]

See also[edit]

References[edit]

Further reading[edit]

External links[edit]

Origin[edit]

Synopsis[edit]

Motifs[edit]

Cannibalism[edit]

Parallel between food and death[edit]

Guardianship[edit]

Gift giving[edit]

Song[edit]

Child abuse[edit]

Personification of the Devil[edit]

Religion[edit]

Reincarnation[edit]

Theory of Grimm[edit]

Transformative bodies in Grimm[edit]

Fantasy and magic in Grimm[edit]

Family conflict in Grimm[edit]

Original translation and background[edit]

[edit]

Alfred and Mary Elizabeth David[edit]

Maria Tatar[edit]

J. R .R Tolkien[edit]

Adaptations[edit]

See also[edit]

References[edit]

Further reading[edit]

External links[edit]

Источник

Синопсис

Мотивы

Каннибализм

Параллельно между едой и смертью

Опека

Подарок

Песня

Жестокое обращение с ребенком

Персонификация дьявола

Религия

Реинкарнация

Теория Гримма

Трансформирующие тела по Гримму

Фантазия и магия в Гримме

Семейный конфликт в Гримме

Оригинальный перевод и справочная информация

Альфред и Мэри Элизабет Дэвид

Мария Татарская

Дж. Р. Р. Толкин

Адаптации

Смотрите также

Рекомендации