Мудрая дева русская народная сказка читать

Ехали два брата: один бедный, другой именитый; у обоих по лошади; у бедного кобыла, у именитого мерин. Остановились они на ночлег рядом. У бедного кобыла принесла ночью

жеребенка; жеребенок подкатился под телегу богатого. Будит он наутре бедного:

— Вставай, брат, у меня телега ночью жеребенка родила.

Брат встает и говорит:

— Как можно, чтобы телега жеребенка родила! Это моя кобыла принесла. Богатый говорит:

— Кабы твоя кобыла принесла, жеребенок бы подле был!

Поспорили они и пошли до начальства: именитый дарит судей деньгами, а бедный словами оправдывается.

Дошло дело до самого царя. Велел он призвать обоих братьев и загадал им четыре загадки:

— Что всего в свете сильней и быстрее, что всего в свете жирнее, что всего мягче и что всего милее? — И положил им сроку три дня: — На четвертый приходите, ответ дайте!

Богатый подумал-подумал, вспомнил про свою куму и пошел к ней совета просить. Она посадила его за стол, стала угощать; а сама спрашивает:

— Что так печален, куманек?

— Да загадал мне государь четыре загадки, а сроку всего три дня положил.

— Что такое? Скажи мне.

— А вот что, кума: первая загадка — что всего в свете сильней и быстрее?

— Экая загадка! У моего мужа каряя кобыла есть;

нет ее быстрее! Коли кнутом приударишь -зайца догонит.

— Вторая загадка: что всего в свете жирнее?

— У нас другой год рябой боров кормится; такой жирный стал, что и на ноги не подымается!

— Третья загадка: что всего в свете мягче?

— Известное дело — пуховик, уж мягче не выдумаешь!

— Четвертая загадка: что всего в свете милее?

— Милее всего внучек Иванушка!

— Спасибо тебе, кума! Научила уму-разуму, по век не забуду.

А бедный брат залился горькими слезами и пошел домой; встречает его дочь-семилетка (только и семьи было, что дочь одна).

— О чем ты, батюшка, вздыхаешь да слезы ронишь?

— Как же мне не вздыхать, как слез не ронить? Задал мне царь четыре загадки, которых мне и в жизнь не разгадать.

— Скажи мне, какие загадки?

— А вот какие, дочка: что всего в свете сильней и быстрее, что всего жирнее, что всего мягче и что всего милее?

— Ступай, батюшка, и скажи царю: сильней и быстрей всего ветер; жирнее всего земля: что ни растет, что ни живет — земля питает! Мягче всего рука: на что человек ни ляжет, а все руку под голову кладет, а милее сна пот ничего на свете!

Пришли к царю оба брата: и богатый и бедный. Выслушал их царь и спрашивает бедного.

— Сам ли ты дошел, или кто тебя научил? Отвечает бедный:

— Ваше царское величество! Есть у меня дочь-семилетка, она меня научила.

— Когда дочь твоя мудра, вот ей ниточка шелковая;

пусть к утру соткет мне полотенце узорчатое.

Мужик взял шелковую ниточку, приходит домой кручинный, печальный.

— Беда наша! -говорит дочери -Царь приказал из этой ниточки соткать полотенце.

— Не кручинься, батюшка! — отвечала семилетка. Отломила прутик от веника, подает отцу и наказывает:

— Пойди к царю, скажи, чтоб нашел такого мастера, который бы сделал из этого прутика кросны: было бы на чем полотенце ткать!

Мужик доложил про то царю. Царь дает ему полтораста яиц:

— Отдай, -говорит, -своей дочери; пусть к завтрему выведет мне полтораста цыплят.

Воротился мужик домой еще кручиннее, еще печальнее:

— Ах, дочка! От одной беды увернешься, другая навяжется!

— Не кручинься, батюшка! — отвечала семилетка. Попекла яйца и припрятала к обеду да к ужину, а отца посылает к царю:

— Скажи ему, что цыплятам на корм нужно одноденное пшено: в один бы день было поле вспахано, просо засеяно, сжато и обмолочено; другого пшена наши цыплята и клевать не станут!

Царь выслушал и говорит:

— Когда дочь твоя мудра, пусть наутро сама ко мне явится — ни пешком, ни на лошади, ни голая, ни одетая, ни с гостинцем, ни без подарочка.

“Ну, — думает мужик, — такой хитрой задачи и дочь не разрешит; пришло совсем пропадать!”

— Не кручинься, батюшка! — сказала ему дочь -семилетка. -Ступай-ка к охотникам да купи мне живого зайца да живую перепелку.

Отец пошел и купил ей зайца и перепелку.

На другой день поутру сбросила семилетка всю одежу, надела на себя сетку, в руки взяла перепелку, села верхом на зайца и поехала во дворец.

Царь ее у ворот встречает. Поклонилась она царю:

— Вот тебе, государь подарочек! — И подает ему перепелку.

Царь протянул было руку: перепелка порх — и улетела!

— Хорошо, — говорит царь, — как приказал, так и сделала. Скажи мне теперь: ведь отец твой беден, так чем вы кормитесь?

— Отец мой на сухом берегу рыбу ловит, лоушки в воду не становит, а я приполом рыбу ношу да уху варю.

— Что ты, глупая! Когда рыба на сухом берегу живет? Рыба в воде плавает!

— А ты умен? Когда видано, чтоб телега жеребенка принесла? Не телега, кобыла родит!

Царь присудил отдать жеребенка бедному мужику, а дочь его взял к себе; когда семилетка выросла, он женился на ней, и стала она царицею.

Русская народная сказка Мудрая дева

Ехали два брата: один бедный, другой именитый; у обоих по лошади; у бедного кобыла, у именитого мерин. Остановились они на ночлег рядом. У бедного кобыла принесла ночью

жеребенка; жеребенок подкатился под телегу богатого. Будит он наутре бедного:

— Вставай, брат, у меня телега ночью жеребенка родила.

Брат встает и говорит:

— Как можно, чтобы телега жеребенка родила! Это моя кобыла принесла. Богатый говорит:

— Кабы твоя кобыла принесла, жеребенок бы подле был!

Поспорили они и пошли до начальства: именитый дарит судей деньгами, а бедный словами оправдывается.

Дошло дело до самого царя. Велел он призвать обоих братьев и загадал им четыре загадки:

— Что всего в свете сильней и быстрее, что всего в свете жирнее, что всего мягче и что всего милее? — И положил им сроку три дня: — На четвертый приходите, ответ дайте!

Богатый подумал-подумал, вспомнил про свою куму и пошел к ней совета просить. Она посадила его за стол, стала угощать; а сама спрашивает:

— Что так печален, куманек?

— Да загадал мне государь четыре загадки, а сроку всего три дня положил.

— Что такое? Скажи мне.

— А вот что, кума: первая загадка — что всего в свете сильней и быстрее?

— Экая загадка! У моего мужа каряя кобыла есть;

нет ее быстрее! Коли кнутом приударишь -зайца догонит.

— Вторая загадка: что всего в свете жирнее?

— У нас другой год рябой боров кормится; такой жирный стал, что и на ноги не подымается!

— Третья загадка: что всего в свете мягче?

— Известное дело — пуховик, уж мягче не выдумаешь!

— Четвертая загадка: что всего в свете милее?

— Милее всего внучек Иванушка!

— Спасибо тебе, кума! Научила уму-разуму, по век не забуду.

А бедный брат залился горькими слезами и пошел домой; встречает его дочь-семилетка (только и семьи было, что дочь одна).

— О чем ты, батюшка, вздыхаешь да слезы ронишь?

— Как же мне не вздыхать, как слез не ронить? Задал мне царь четыре загадки, которых мне и в жизнь не разгадать.

— Скажи мне, какие загадки?

— А вот какие, дочка: что всего в свете сильней и быстрее, что всего жирнее, что всего мягче и что всего милее?

— Ступай, батюшка, и скажи царю: сильней и быстрей всего ветер; жирнее всего земля: что ни растет, что ни живет — земля питает! Мягче всего рука: на что человек ни ляжет, а все руку под голову кладет, а милее сна пот ничего на свете!

Пришли к царю оба брата: и богатый и бедный. Выслушал их царь и спрашивает бедного.

— Сам ли ты дошел, или кто тебя научил? Отвечает бедный:

— Ваше царское величество! Есть у меня дочь-семилетка, она меня научила.

— Когда дочь твоя мудра, вот ей ниточка шелковая;

пусть к утру соткет мне полотенце узорчатое.

Мужик взял шелковую ниточку, приходит домой кручинный, печальный.

— Беда наша! -говорит дочери -Царь приказал из этой ниточки соткать полотенце.

— Не кручинься, батюшка! — отвечала семилетка. Отломила прутик от веника, подает отцу и наказывает:

— Пойди к царю, скажи, чтоб нашел такого мастера, который бы сделал из этого прутика кросны: было бы на чем полотенце ткать!

Мужик доложил про то царю. Царь дает ему полтораста яиц:

— Отдай, -говорит, -своей дочери; пусть к завтрему выведет мне полтораста цыплят.

Воротился мужик домой еще кручиннее, еще печальнее:

— Ах, дочка! От одной беды увернешься, другая навяжется!

— Не кручинься, батюшка! — отвечала семилетка. Попекла яйца и припрятала к обеду да к ужину, а отца посылает к царю:

— Скажи ему, что цыплятам на корм нужно одноденное пшено: в один бы день было поле вспахано, просо засеяно, сжато и обмолочено; другого пшена наши цыплята и клевать не станут!

Царь выслушал и говорит:

— Когда дочь твоя мудра, пусть наутро сама ко мне явится — ни пешком, ни на лошади, ни голая, ни одетая, ни с гостинцем, ни без подарочка.

«Ну, — думает мужик, — такой хитрой задачи и дочь не разрешит; пришло совсем пропадать!»

— Не кручинься, батюшка! — сказала ему дочь -семилетка. -Ступай-ка к охотникам да купи мне живого зайца да живую перепелку.

Отец пошел и купил ей зайца и перепелку.

На другой день поутру сбросила семилетка всю одежу, надела на себя сетку, в руки взяла перепелку, села верхом на зайца и поехала во дворец

Царь ее у ворот встречает. Поклонилась она царю:

— Вот тебе, государь подарочек! — И подает ему перепелку.

Царь протянул было руку: перепелка порх — и улетела!

— Хорошо, — говорит царь, — как приказал, так и сделала. Скажи мне теперь: ведь отец твой беден, так чем вы кормитесь?

— Отец мой на сухом берегу рыбу ловит, лоушки в воду не становит, а я приполом рыбу ношу да уху варю.

— Что ты, глупая! Когда рыба на сухом берегу живет? Рыба в воде плавает!

— А ты умен? Когда видано, чтоб телега жеребенка принесла? Не телега, кобыла родит!

Царь присудил отдать жеребенка бедному мужику, а дочь его взял к себе; когда семилетка выросла, он женился на ней, и стала она царицею.

Помер старик со старухою, оставался у них сын сирота. Взял его к себе дядя и заставил овец пасти.

Ни много, ни мало прошло времени, призывает дядя племянника, хочет попытать у него ума-разума и говорит ему:

— Вот тебе сотни баранов, гони их на ярмонку да продай с барышом, чтобы и бараны были целы, и деньги сполна выручены.

Что тут делать! Заплакал бедняга и погнал баранов в чистое поле: выгнал, сел на дороге и задумался о своем горе. Идет мимо девица:

— О чем слезы льешь, добрый молодец?

— Как же мне не плакать? Нет у меня ни отца, ни матери; один дядя, и тот обижает!

— Какую ж обиду он тебе делает?

— Да вот послал на ярмонку, велел баранами торговать, да так, чтобы и бараны были целы, и деньги сполна выручены.

— Ну, это хитрость не великая! Найми-ка ты баб да остриги баранов, а шерсть отнеси на ярмонку и продай; вот у тебя и деньги, и бараны в целости!

Парень так и сделал; продал шерсть, пригнал стадо домой и отдает дяде вырученные деньги.

— Хорошо, — говорит дядя племяннику, — только ведь ты не своим разумом вздумал это? Чай, тебя научил кто-нибудь?

Парень признался.

— Шла, — говорит, — мимо девица, она научила.

Дядя тотчас приказал закладывать лошадь:

— Поедем, станем сватать ту девицу.

Вот и поехали.

Приезжают прямо на двор, спрашивают: куда лошадь девать?

— Привяжите до зимы аль до лета! — говорит им девица.

Дядя с племянником думали, думали, не знают, за что привязать; стали у ней спрашивать: до какой зимы, до какого лета?

— Эх вы, недогадливые! Привяжите к саням, а не то к телеге.

Привязали они лошадь, вошли в избу и сели на лавочку. Спрашивает ее дядя:

— Ты с кем живешь, девица?

— С батюшкой.

— Где ж твой отец?

— Уехал сто рублей на пятнадцать копеек менять.

— А когда назад воротится?

— Если кругом поедет — к вечеру будет, а если прямо поедет — и через три дня не бывать!

— Что ж это за диво такое? — спрашивает дядя. — Неужто и вправду отец твой поехал сто рублей на пятнадцать копеек менять!

— А то нет? Он поехал зайцев травить; зайца-то затравит — всего пятнадцать копеек заработает, а лошадь загонит — сто рублей потеряет.

— А что значит: ежели он прямо поедет — и в три дня не прибудет, а ежели кругом — к вечеру будет?

— А то значит, что прямо болотом ехать, а кругом дорогою!

Удивился дядя уму-разуму девицы и сосватал ее за своего племянника.

327

Помер старик со старухою, оставался у них сын сирота. Взял его к себе дядя и заставил овец пасти. Ни много, ни мало прошло времени, призывает дядя племянника, хочет попытать у него ума-разума и говорит ему:

— Вот тебе сотня баранов, гони их на ярмонку да продай с барышом, чтобы и сам был сыт, и бараны были целы, и деньги сполна выручены.

Что тут делать! Заплакал бедняга и погнал баранов в чистое поле; выгнал, сел на дороге и задумался о своём горе. Идёт мимо де́вица:

— О чём слёзы льёшь, добрый мо́лодец?

— Как же мне не плакать? Нет у меня ни отца, ни матери; один дядя, и тот обижает!

— Какую ж обиду он тебе делает?

— Да вот послал на ярмонку, велел баранами торговать, да так, чтобы и сам был сыт, и бараны были целы, и деньги сполна выручены.

— Ну, это хитрость не великая! Найми-ка ты баб да остриги баранов, а волну^[1] отнеси на ярмонку и продай, после возьми всех баранов выложи^[2] да яйца съешь; вот у тебя и деньги, и бараны в целости, и сам сыт будешь!

Парень так и сделал; продал волну, пригнал стадо домой и отдаёт дяде вырученные деньги.

— Хорошо, — говорит дядя племяннику, — только ведь ты не своим разумом вздумал это? Чай, тебя научил кто-нибудь?

Парень признался:

— Шла, — говорит, — мимо де́вица, она научила.

‎Дядя тотчас приказал закладывать лошадь:

— Поедем, станем сватать ту де́вицу.

Вот и поехали. Приезжают прямо на двор, спрашивают: куда лошадь девать?

— Привяжите до зимы аль до лета! — говорит им девица.

Дядя с племянником думали-думали, не знают, за что привязать; стали у ней спрашивать: до какой зимы, до какого лета?

— Эх вы, недогадливые! Привяжите к саням, а не то к телеге.

Привязали они лошадь, вошли в избу, помолились богу и сели на лавочку. Спрашивает её дядя:

— Ты с кем живёшь, де́вица?

— С батюшкой.

— Где ж твой отец?

— Уехал сто рублей на пятнадцать копеек менять.

— А когда назад воротится?

— Если кругом поедет — к вечеру будет, а если прямо поедет — и через три дня не бывать!

— Что ж это за диво такое? — спрашивает дядя. — Неужто и вправду отец твой поехал сто рублей на пятнадцать копеек менять?

— А то нет? Он поехал зайцев травить; зайца-то затравит — всего пятнадцать копеек заработает, а лошадь загонит — сто рублей потеряет.

— А что значит: ежели он прямо поедет — и в три дня не прибудет, а ежели кругом — к вечеру будет?

— А то значит, что прямо болотом ехать, а кругом дорогою!

Удивился дядя уму-разуму де́вицы и сосватал её за своего племянника.

328^[3]

Ехали два брата: один бедный, другой именитый^[4]; у обоих по лошади: у бедного кобыла, у именитого мерин. Остановились они на ночлег рядом. У бедного кобыла принесла ночью жеребёнка; жеребёнок подкатился под телегу богатого. Будит он наутре бедного:

— Вставай, брат, у меня телега ночью жеребёнка родила.

Брат встает и говорит:

— Как можно, чтобы телега жеребёнка родила! Это моя кобыла принесла.

Богатый говорит:

— Кабы твоя кобыла принесла, жеребёнок бы подле был!

Поспорили они и пошли до начальства; именитый дарит судей деньгами, а бедный словами оправдывается.

‎Дошло дело до самого царя. Велел он призвать обоих братьев и загадал им четыре загадки: «Что всего в свете сильней и быстрее, что всего в свете жирнее, что всего мягче и что всего милее?» и положил им сроку три дня: «На четвёртый приходите, ответ дайте!»

‎Богатый подумал-подумал, вспомнил про свою куму и пошёл к ней совета просить. Она посадила его за стол, стала угощать; а сама спрашивает:

— Что так печален, куманёк?

— Да загадал мне государь четыре загадки, а сроку всего три дня положил.

— Что такое? Скажи мне.

— А вот что, кума: первая загадка — что всего в свете сильней и быстрее?

— Экая загадка! У моего мужа каряя^[5] кобыла есть; нет её быстрее! Коли кнутом приударишь — зайца догонит.

— Вторая загадка: что всего в свете жирнее?

— У нас другой год рябой боров кормится; такой жирный стал, что и на ноги не подымается!

— Третья загадка: что всего в свете мягче?

— Известное дело пуховик, уж мягче не выдумаешь!

— Четвёртая загадка: что всего в свете милее?

— Милее всего внучек Иванушка!

— Спасибо тебе, кума! Научила уму-разуму, по век не забуду.

‎А бедный брат залился горькими слезами и пошёл домой; встречает его дочь-семилетка (только и семьи было, что дочь одна):

— О чём ты, батюшка, вздыхаешь да слёзы ронишь?

— Как же мне не вздыхать, как слёз не ронить? Задал мне царь четыре загадки, которых мне и в жизнь не разгадать.

— Скажи мне, какие загадки?

— А вот какие, дочка: что всего в свете сильней и быстрее, что всего жирнее, что всего мягче и что всего милее?

— Ступай, батюшка, и скажи царю: сильней и быстрей всего ветер; жирнее всего земля: что ни растёт, что ни живёт — земля питает! Мягче всего рука: на что человек ни ляжет, а всё руку под голову кладёт; а милее сна нет ничего на свете!

‎Пришли к царю оба брата: и богатый и бедный. Выслушал их царь и спрашивает бедного:

— Сам ли ты дошёл или кто тебя научил?

Отвечает бедный:

— Ваше царское величество! Есть у меня дочь-семилетка, она меня научила.

— Когда дочь твоя мудра, вот ей ниточка шёлковая; пусть к утру соткёт мне полотенце узорчатое.

Мужик взял шёлковую ниточку, приходит домой кручинный, печальный.

— Беда наша! — говорит дочери. — Царь приказал из этой ниточки соткать полотенце.

— Не кручинься, батюшка! — отвечала семилетка, отломила прутик от веника, подаёт отцу и наказывает: — Пойди к царю, скажи, чтоб нашёл такого мастера, который бы сделал из этого прутика кросны^[6]: было бы на чём полотенце ткать!

Мужик доложил про то царю. Царь даёт ему полтораста яиц:

— Отдай, — говорит, — своей дочери; пусть к завтрему выведет мне полтораста цыплят.

‎Воротился мужик домой ещё кручиннее, ещё печальнее:

— Ах, дочка! От одной беды увернёшься, другая навяжется!

— Не кручинься, батюшка! — отвечала семилетка, попекла яйца и припрятала к обеду да к ужину, а отца посылает к царю: — Скажи ему, что цыплятам на корм нужно одноденное пшено: в один бы день было поле вспахано, просо засеяно, сжато и обмолочено; другого пшена наши цыплята и клевать не станут!

Царь выслушал и говорит:

— Когда дочь твоя мудра, пусть наутро сама ко мне явится — ни пешком, ни на лошади, ни голая, ни одетая, ни с гостинцем, ни без подарочка.

— Ну, — думает мужик, — такой хитрой задачи и дочь не разрешит; пришло совсем пропадать!

— Не кручинься, батюшка! — сказала ему дочь-семилетка. — Ступай-ка к охотникам да купи мне живого зайца да живую перепёлку.

Отец пошёл и купил ей зайца и перепёлку.

‎На другой день поутру сбросила семилетка всю одежу, надела на себя сетку, в руки взяла перепёлку, села верхом на зайца и поехала во дворец. Царь её у ворот встречает. Поклонилась она царю:

— Вот тебе, государь, подарочек! — и подаёт ему перепёлку.

Царь протянул было руку: перепелка порх — и улетела!

— Хорошо, — говорит царь, — как приказал, так и сделала. Скажи мне теперь: ведь отец твой беден, так чем вы кормитесь?

— Отец мой на сухом берегу рыбу ловит, лоушки^[7] в воду не становит; а я приполом^[8] рыбу ношу да уху варю.

— Что ты, глупая! Когда рыба на сухом берегу живёт? Рыба в воде плавает!

— А ты умён? Когда видано, чтоб телега жеребёнка принесла? Не телега, кобыла родит!

Царь присудил отдать жеребёнка бедному мужику, а дочь его взял к себе; когда семилетка выросла, он женился на ней, и стала она царицею.

Примечания

Читайте также:

№327 [25]Место записи неизвестно. AT 1562 B* (Скупой хозяин и хитрый работник) + 921 (Невестины загадки). Первый сюжет учтен в AT только в русском материале. Русских вариантов — 3, украинских — 4. Второй сюжет имеет широкое распространение, известен в разных частях света. Русских вариантов — 22, украинских — 13, белорусских — 2. Сходные сказки имеются и в сборниках фольклора тюркоязычных народов СССР ( Тат. творч. , III, № 10, 11; Казах. ск. , II, с. 223—224). Сюжет типа 921 отчасти связан со средневековыми апокрифами (диалогами) о Соломоне и Морольфе и особенно с древнерусской «Повестью о Петре и Февронии», имеющей фольклорные источники. См.: Повесть о Петре и Февронии / Подг. текстов и иссл. Р. П. Дмитриевой. Л., 1979. Другие исследования: Буслаев Ф. И. Исторические очерки русской народной словесности и искусства. СПб., 1861, т. I, с. 268—300; Веселовский А. Н. Новые отношения муромской легенды о Петре и Февронии и Сага о Рагнаре Лодброке. — ЖМНП , 1871, № 4, с. 95—142; Скрипиль М. О. Повесть о Петре и Февронии муромских и ее отношение к русской сказке. — Труды отдела древнерусской литературы ИРЛИ (Пушкинский дом) АН СССР, VII. М.; Л., 1949, с. 131—167; Померанцева Э. В. Сказка о Петре и Февронии — Славянский сборник, II, вып. филологический. Воронеж, 1958, с. 255—265; Юдин Ю. И. Историко-художественная проблематика русских народных бытовых сказок о разрешении трудных задач и мудрых отгадчиках. — Научные труды Курского пед. ин-та, 1973, т. 24, с. 3—22; de Vries Jean. Die Märchen von klugen Rätsellösern ( FFC , N 73). Helsinki, 1928; Wesselski A. Die Knabenkönig und kluge Mädchen. Prag, 1929; Krzyżanowski J. Proza połska wczesnego renessansu. Warszawa, 1954, с. 83—112.

Помер старик со старухою, оставался у них сын сирота. Взял его к себе дядя и заставил овец пасти. Ни много, ни мало прошло времени, призывает дядя племянника, хочет попытать у него ума-разума и говорит ему: «Вот тебе сотня баранов, гони их на ярмонку да продай с барышом, чтобы и сам был сыт, и бараны были целы, и деньги сполна выручены». Что тут делать! Заплакал бедняга и погнал баранов в чистое поле; выгнал, сел на дороге и задумался о своем горе. Идет мимо де́вица: «О чем слезы льешь, добрый мо́лодец?» — «Как же мне не плакать? Нет у меня ни отца, ни матери; один дядя, и тот обижает!» — «Какую ж обиду он тебе делает?» — «Да вот послал на ярмонку, велел баранами торговать, да так, чтобы и сам был сыт, и бараны были целы, и деньги сполна выручены». — «Ну, это хитрость не великая! Найми-ка ты баб да остриги баранов, а волну отнеси на ярмонку и продай, после возьми всех баранов выложи[26]Охолости. да яйца съешь; вот у тебя и деньги, и бараны в целости, и сам сыт будешь!» Парень так и сделал; продал волну, пригнал стадо домой и отдает дяде вырученные деньги. «Хорошо, — говорит дядя племяннику, — только ведь ты не своим разумом вздумал это? Чай, тебя научил кто-нибудь?» Парень признался: «Шла, — говорит, — мимо де́вица, она научила».

Дядя тотчас приказал закладывать лошадь: «Поедем, станем сватать ту де́вицу». Вот и поехали. Приезжают прямо на двор, спрашивают: куда лошадь девать? «Привяжите до зимы аль до лета!» — говорит им девица. Дядя с племянником думали-думали, не знают, за что привязать; стали у ней спрашивать: до какой зимы, до какого лета? «Эх вы, недогадливые! Привяжите к саням, а не то к телеге». Привязали они лошадь, вошли в избу, помолились богу и сели на лавочку. Спрашивает ее дядя: «Ты с кем живешь, де́вица?» — «С батюшкой». — «Где ж твой отец?» — «Уехал сто рублей на пятнадцать копеек менять». — «А когда назад воротится?» — «Если кругом поедет — к вечеру будет, а если прямо поедет — и через три дня не бывать!» — «Что ж это за диво такое? — спрашивает дядя. — Неужто и вправду отец твой поехал сто рублей на пятнадцать копеек менять?» — «А то нет? Он поехал зайцев травить; зайца-то затравит — всего пятнадцать копеек заработает, а лошадь загонит — сто рублей потеряет». — «А что значит: ежели он прямо поедет — и в три дня не прибудет, а ежели кругом — к вечеру будет?» — «А то значит, что прямо болотом ехать, а кругом дорогою!» Удивился дядя уму-разуму де́вицы и сосватал ее за своего племянника.

№328 [27]Записано в Саратовской губ. AT 875 (Мудрая девушка). Всемирно известный сюжет. Русских вариантов — 34, украинских — 29, белорусских — 11. Подобные сказки имеются в сборниках фольклора многих народов СССР (например: Башк. творч. , IV, № 2—4; Тат. творч. , III, № 29; Элиасов , с. 208—220). Некоторые мотивы этого сюжета отмечены в древних и средневековых литературных памятниках — «Махабхарате», «Ятаке», латинском сборнике XIII в. «Dolopothos» Иоганна де Альта Сильвы, апокрифах о Соломоне и Морольфе, латинском сборнике «Gesta Romanorum» и в русских повестях XV—XVII вв. о Петре и Февронии, о купце Дмитрии Басарге и сыне его Борзомысле. См. исследования де-Фриза, Вессельского и Дмитриевой, указанные в прим. к предыдущему тексту. В большинстве восточнославянских вариантов героиней также является семилетка, но не всегда завязкой служит спор о жеребенке, связанный с характерным для них социальным конфликтом бедняка и богача. Цензор П. А. Вакар отнес ее к числу «вредных по содержанию» и обратил внимание на то, что, решая спор о жеребенке, семилетка дерзко обращается к царю: «А ты умен?» ( Данилов , с. 57). Задача, которую дает семилетке царь, — соткать из ниточки полотенце, — и ответ семилетки — «Чтоб нашел такого мастера, который сделал бы из этого прутика кросны» — напоминают задачу, заданную князем Петром Февронии, и ответ мудрой девы князю в древнерусской повести. После слов «а бедный словами оправдывается» (с. 19) Афанасьевым указаны два варианта начала сказки: « Вариант 1 : Шел прохожий, припоздал и попросился ко вдове ночевать; у него был мерин, у вдовы кобыла. Пустила его вдова ночевать, поставила мерина вместе с своей кобылою — в один сарай. Вдова говорит: «У меня, батюшка, кобыла жерёба!» Прохожий говорит: «У меня меринок жерёб!» Ночью кобыла ожеребилась. Вдова говорит: «Мой жеребенок!» А прохожий: «Нет, мой!» — «Пойдем к старосте, он нас рассудит!» Пришли к старосте, рассказали все дело. Староста велел привести обеих лошадей, поставил их на горке, дружку от дружки врозь, а жеребенка пустил под горкой: к какой лошади подбежит, та его и матка! Жеребенок подбежал к мерину. Староста говорит: «Ну, видно, мерин ожеребился!» Прохожий взял жеребенка, а вдова пошла бить челом самому царю… Вариант 2 : У одного царя работали трое плотников. Пришло время к расчету, царь и говорит: «Отгадайте четыре загадки… Отгадаете — деньги заплачу; не отгадаете — казнить велю!» Пошли плотники домой; двое стали советоваться с своими хозяйками… К загадке «Что всего в свете жирнее» (с. 19) дан вариант: «сытнее». После слов «зайца догонит» (с. 19) указан вариант: «У моего мужа есть борзая собака — скорее зайца бегает». К словам «Милее всего внучек Иванушка!» (с. 19) — вариант: «А что же всего милей мужу, как не жена». После слов «земля питает!» (с. 19) указан вариант: «Сытней всего соль: какие кушанья ни поставь, а без соли не естся; соль всему вкус дает!» В Примечаниях (кн. IV, 1873, с. 476—477) к группе сказок о загадках Афанасьев приводит вариант, записанный Д. М. Петуховым в Пермском уезде: «Какой-то бурлак на возвратном пути на родину издержал все заработанные деньги. Забрел в деревушку, пристал у знакомого мужичка Пахома и выпросил у него взаймы дюжину вареных яиц. Яйца съел за ужином, а поутру ушел в дорогу. Прошло немало времени, а бурлак долга своего не платит. Вот Пахом написал на него челобитную и подал в управу, а в той челобитной было сказано: «Занял-де бурлак у меня двенадцать вареных яиц и доселева не отдает, отчего причинил мне великие убытки. Из дюжины яиц вывелось бы у меня двенадцать цыплят; те цыплята выросли бы большими курами и каждая снесла бы мне по малой мере по сотне яиц; из тех яиц вывелись бы новые цыплята…» — и так дальше, насчитал на бурлака большую сумму. Бурлак с горя завернул в кабак; а на ту пору был там отставной приказной крючок, расспросил его про дело и вызвался помочь ему за полштофа водки. Бурлак выставил полштофа, и тотчас же вместе распили. Старшина послал звать ответчика на суд; бурлак говорит: «Я-де за себя нанял приказного, он будет на суде ответ держать». Старшина ждал, ждал, насилу дождался этого приказного и закричал на него: «Что ж ты так долго на суд не являлся?» — «Горох варил, — отвечал крючок, — хочу в огороде садить да стручьями торговать». Старшина засмеялся: «Экой дурак! Разве можно, чтобы вареный горох уродился?» — «А разве можно, чтоб из вареных яиц да цыплята выводилися?» Тут вся управа в одно слово решила отказать Пахому в его челобитье».

Ехали два брата: один бедный, другой именитый[28]Богатый.; у обоих по лошади: у бедного кобыла, у именитого мерин. Остановились они на ночлег рядом. У бедного кобыла принесла ночью жеребенка; жеребенок подкатился под телегу богатого. Будит он наутре бедного: «Вставай, брат, у меня телега ночью жеребенка родила». Брат встает и говорит: «Как можно, чтобы телега жеребенка родила! Это моя кобыла принесла». Богатый говорит: «Кабы твоя кобыла принесла, жеребенок бы подле был!» Поспорили они и пошли до начальства; именитый дарит судей деньгами, а бедный словами оправдывается.

Дошло дело до самого царя. Велел он призвать обоих братьев и загадал им четыре загадки: «Что всего в свете сильней и быстрее, что всего в свете жирнее, что всего мягче и что всего милее?» и положил им сроку три дня: «На четвертый приходите, ответ дайте!»

Богатый подумал-подумал, вспомнил про свою куму и пошел к ней совета просить. Она посадила его за стол, стала угощать; а сама спрашивает: «Что так печален, куманек?» — «Да загадал мне государь четыре загадки, а сроку всего три дня положил». — «Что такое? Скажи мне». — «А вот что, кума: первая загадка — что всего в свете сильней и быстрее?» — «Экая загадка! У моего мужа каряя[29]Темногнедая, почти вороная с подпалинами ( Ред .). кобыла есть; нет ее быстрее! Коли кнутом приударишь — зайца догонит». — «Вторая загадка: что всего в свете жирнее?» — «У нас другой год рябой боров кормится; такой жирный стал, что и на ноги не подымается!» — «Третья загадка: что всего в свете мягче?» — «Известное дело пуховик, уж мягче не выдумаешь!» — «Четвертая загадка: что всего в свете милее?» — «Милее всего внучек Иванушка!» — «Спасибо тебе, кума! Научила уму-разуму, по век не забуду».

А бедный брат залился горькими слезами и пошел домой; встречает его дочь-семилетка (только и семьи было, что дочь одна): «О чем ты, батюшка, вздыхаешь да слезы ронишь?» — «Как же мне не вздыхать, как слез не ронить? Задал мне царь четыре загадки, которых мне и в жизнь не разгадать». — «Скажи мне, какие загадки?» — «А вот какие, дочка: что всего в свете сильней и быстрее, что всего жирнее, что всего мягче и что всего милее?» — «Ступай, батюшка, и скажи царю: сильней и быстрей всего ветер; жирнее всего земля: что ни растет, что ни живет — земля питает! Мягче всего рука: на что человек ни ляжет, а все руку под голову кладет; а милее сна нет ничего на свете!»

Пришли к царю оба брата: и богатый и бедный. Выслушал их царь и спрашивает бедного: «Сам ли ты дошел или кто тебя научил?» Отвечает бедный: «Ваше царское величество! Есть у меня дочь-семилетка, она меня научила». — «Когда дочь твоя мудра, вот ей ниточка шелковая;

пусть к утру соткет мне полотенце узорчатое». Мужик взял шелковую ниточку, приходит домой кручинный, печальный. «Беда наша! — говорит дочери. — Царь приказал из этой ниточки соткать полотенце». — «Не кручинься, батюшка!» — отвечала семилетка, отломила прутик от веника, подает отцу и наказывает: «Пойди к царю, скажи, чтоб нашел такого мастера, который бы сделал из этого прутика кросны: было бы на чем полотенце ткать!» Мужик доложил про то царю. Царь дает ему полтораста яиц: «Отдай, — говорит, — своей дочери; пусть к завтрему выведет мне полтораста цыплят».

Воротился мужик домой еще кручиннее, еще печальнее: «Ах, дочка! От одной беды увернешься, другая навяжется!» — «Не кручинься, батюшка!» — отвечала семилетка, попекла яйца и припрятала к обеду да к ужину, а отца посылает к царю: «Скажи ему, что цыплятам на корм нужно одноденное пшено: в один бы день было поле вспахано, просо засеяно, сжато и обмолочено; другого пшена наши цыплята и клевать не станут!» Царь выслушал и говорит: «Когда дочь твоя мудра, пусть наутро сама ко мне явится — ни пешком, ни на лошади, ни голая, ни одетая, ни с гостинцем, ни без подарочка». — «Ну, — думает мужик, — такой хитрой задачи и дочь не разрешит; пришло совсем пропадать!» — «Не кручинься, батюшка! — сказала ему дочь-семилетка. — Ступай-ка к охотникам да купи мне живого зайца да живую перепелку». Отец пошел и купил ей зайца и перепелку.

На другой день поутру сбросила семилетка всю одежу, надела на себя сетку, в руки взяла перепелку, села верхом на зайца и поехала во дворец. Царь ее у ворот встречает. Поклонилась она царю: «Вот тебе, государь, подарочек!» — и подает ему перепелку. Царь протянул было руку: перепелка порх — и улетела! «Хорошо, — говорит царь, — как приказал, так и сделала. Скажи мне теперь: ведь отец твой беден, так чем вы кормитесь?» — «Отец мой на сухом берегу рыбу ловит, лоушки[30]Морды (ловушка). в воду не становит; а я приполом[31]Подолом. рыбу ношу да уху варю». — «Что ты, глупая! Когда рыба на сухом берегу живет? Рыба в воде плавает!» — «А ты умен? Когда видано, чтоб телега жеребенка принесла? Не телега, кобыла родит!» Царь присудил отдать жеребенка бедному мужику, а дочь его взял к себе; когда семилетка выросла, он женился на ней, и стала она царицею.