Ответы
Бас Тинда
пороть не пороли…а вот напарили однажды)) мне лет шесть было…болела наверное..раз меня решили в крапивной ванне попарить…батя нарвал крапивы..большущий такой таз…я там во весь рост помещалась…залил ее горячей водой и отправил нас с мамой в баню))) А то ли крапива была супер жгучая..то ли вода не очень горячая…короче не обварилась она… А кто проверять будет? Батя сказал..что ошпарил…значит все ок. Ну матушка меня и загнала в этот тазик))) сначала вроде как ничего….потом как начало драть…я верещу..мать ничего не понимает)) потом выскочила я оттуда вся в волдырях….чесалось долго))))
Владимир Лопатин
считаю если пороть ребёнка, а особенно с оголением, частей тела, это явный путь вырабатывать в нём мазохистские наклонности ….. короче, есть большой шанс, что вырастит извращенцем
Al
Alexc
один раз помню , но не от предков а от офицера (мы , малолетние придурки, мешали построению солдат). ноги ниже шорт покрылись волдырями. он ждал что заплАчу , но не дождался …
Ирина Лавелина
Было разок — другой. У бабушки в деревне с братом залезли купаться в болото. и ведь не одна пиявка не укусила. Вытаскивал нас сосед. А бабушка потом крапивой отстегала.
<<< ★ >>>۩ Алексей ۩<<<★>>>
Я рос хорошим мальчиком 
Пи3дить меня нужно было позже,но к тому времени я уже вырос,потом уже жизнь пи3дюлей вставляла
Ага… шифруешься,чё кур воровала?)))
Вл
Вл@д
Ну просто-Эффект бабочки)))
СМ
Сергей Мотылёк
Меня роняли в крапиву .
С Мамулей на раме ехал , прям в бурьян из крапивы и въехали. Пять лет было , запомнилось на всю жизнь.
СК
Сергей Коклягин
я сам мне лет 15 было с другом зашли в крапивуи жалили себя попояс до волдырей конкретных но нам сказали девчёнки что мы придурки
Татьяна Стрига
Меня и сейчас порют, я всех прошу отпороть -это так помогает в бане от всех болезней, но с крапивой сейчас напряг даже на даче……
Михаил Доржиев
Зачем пороть, когда сами залезали в неё, проверяя свою храбрость, так же как в фильме » Посторонним вход запрещён или наоборот?
Skywriter
Только пару раз, через штаны (всё равно жжется, сцуко 
) в основном ремнем обходились. Ну, или скакалкой, если много косячил
Мир
Да всех….уверена. Мне тоже однажды довелось испытать сию неприятную процедуру. Пару раз бабка полоснула по ноге.
Мир
Слышала о таком. Это и вправду ужасно.
Мир
Это теперь возвели до уровня культуры.
Павел Дубинин
Поэтому этот вид наказания больше не работает как раньше!!Другая эпоха пришла!!!!А сейчас кто не давно родился уже в 5-лет видит Ауру своей мамы и папы!!И знает уже кем он был в прошлой жизни!!!!!Эти дети уже сами учат родителей!!!Раньше их ученые называли Индиго!!!!!!!
Мир
Да. О них часто теперь говорят.
Адский Сатана
было дело, но так как я притворялся что мне больно потом перестали пороть) Начали хлестать портупеей )))
ЗШ
Зоя Шахватова
Меня шлангом от стиральной машины пороли, вот это — да. А крапива это так — заместо массажа
Павел Дубинин
Ну как говорят сами бабушки когда порят внуков,что это тебе на здоровье нужно!!!
Юлия Александровна
меня, в курятник у соседей провалилась была бита мамонькой пучком крапивы по филейной части
Александр Луньков
Ремнем пару раз попадало. Наверное мой батя был скрытым гринписовцем и крапиву не трогал ))))
TW
Tatjana Wills
Я попробовала крапивой похлетаться в бане…но забыла ошпарить. Ох, чесалась весь вечер…
Павел Дубинин
В этих тонкостях тогда мало кто разбирался,тем более бабушка!!!
TW
Tatjana Wills
Не скажите. Именно бабушки и разбирались. Например, можно было просто приложить капусный лист и напоить ромашковым чаем с душицей.
Павел Дубинин
Нет это она знала скажем когда я коленку расшиб то она прикладовала придорожник!!!!!
TW
Tatjana Wills
Да, в подорожнике много йода, и его надо привязывать при ранении. А на кожные раздражения лучше прикладывать капусту. При болях в составах и в спине- хреновый лист и лопух. Это же все бабушки знают!
ЛК
Любовь Котюшева
таки пороли?! я сама себя жалила крапивой чтоб показать другим детям что я бесстрашная))
Андрей
Доказывают кому то что либо лишь неуверенные в себе люди. Показывают показушники
Pe
Perla
Ужас , я это никогда не понимала . Меня вообще никто не бил и я детей не била никогда
MคLꭵήค
Меня только в угол ставили…Ох и упрямая Я была….Никогда не просила прощение….
Источник: 
Матроны.ру
«В наказание нас, пятилетних детей, толкали в заросли крапивы»
История Сании: «Я не знала, как реагировать на любовь и заботу»
Сания жила в детском доме до 18-ти, сейчас ей 25 лет, она замужем, занимается живописью.
«Говорят, что там плохо, но там не сильно плохо, потому что привыкаешь. Другой среды не знаешь, поэтому приходится жить как есть, то есть, одним днем. Утро начинается с завтрака, вечер заканчивается ужином, каждый день одно и то же, и так все 18 лет.
Как я выжила? Во-первых, наверное, из-за внутреннего стержня, который мне помогал. Во-вторых, у меня был образ мамы, на который я пыталась равняться. Я знала, что если буду учиться, окончу школу и вуз, у меня будет будущее. И поэтому меня не нужно было заставлять, мне не нужны были репетиторы. Большинство детей в интернате жили немного по-другому, скорее, настоящим. А я с 12 лет жила будущим: планировала, в какой квартире буду жить, сколько денег отложу, чтобы купить то, что мне нужно. До 9 класса собиралась пойти в медицинский, но совет учительницы ИЗО — «а давай ты попробуешь учиться рисовать!» — решил мою судьбу, и я пошла в искусство. Сначала в колледж, потому что университет — это куда более серьезно, туда нужно идти после художественной школы.
Конечно, поначалу я была самым слабым студентом. Но я не сдавалась без боя, очень много трудилась, чтобы всех догнать и перегнать. В итоге окончила колледж и поступила в университет на ландшафтную архитектуру, его тоже окончила.
В моей жизни большую роль сыграла одна женщина, психолог, с которой я познакомилась в детском доме. Она была первым человеком, который спросил, как мои дела, — до этого такие вопросы никто не задавал. Первый человек, с которым у меня возникли близкие отношения, который меня по-настоящему любил, поддерживал, заботился. Дети-сироты не знают, что такое любовь и забота, и в первое время меня буквально переворачивало от ее внимания, я не знала, как к этому относиться. В детском доме не интересуются, что происходит у нас внутри, чем мы дышим. Потом у меня появился молодой человек — хотя до 22 лет мне вообще было непонятно, зачем девочки встречаются с мальчиками, — а сейчас я замужем, и в нашей семье все хорошо.
Творческие способности раскрылись у меня позже, чем у других. Спустя время я поняла, почему: в детском доме запрещают быть собой. Меня все время одергивали: это неправильно, то неправильно… Застегнул рубашку не так, зашнуровал ботинки не эдак — ты плохой. И меня очень угнетало такое положение. Когда я пришла в колледж, я поняла, что художник — сам себе хозяин. Ты захотел нарисовать так — никто не вправе говорить тебе, что это неправильно. Ты в творческом плане свободен.
Когда я поступила в колледж, я даже не могла пойти за вещами в детский дом. Вышла оттуда, а обратно зайти уже не могу. Как будто что-то закрылось. И до сих пор прихожу туда очень-очень редко».
История Льва: «К 8 классу я перестал мечтать о семье: понимал, что никому не нужен»
Льву 20 лет, он прожил в детском доме все свое детство, его усыновили в подростковом возрасте.
Лев
«Основное, что осталось у меня в памяти об интернатах, — это наказания, которые там практиковались. Например, тех, кто плохо себя вел, зимой выводили голышом в одних трусах на улицу и окунали в снег. Не в целях закаливания, а именно чтобы наказать.
Летом тоже было чем заняться. Вместо снега была крапива. Представьте себе 5-летнего ребенка и средней высоты крапиву. Нас толкали в самую ее гущу, потому что зайти туда самому невозможно… Это было больно.
Еще запихивали головой в стиральную машинку и включали режим отжима. Я не знаю, как это технически возможно, но машинка включалась, отжим работал. Был страх. Барабан вращается и шумит, кажется, что дверца сейчас закроется, пойдет вода, и ты утонешь. Уровень стресса был колоссальный.
Не дай бог в интернате или детском доме у кого-то из детей случался энурез. Потому что в таких случаях у воспитателей включался максимум фантазии. Сначала допоздна не давали спать, пока не сходишь в туалет. Не помогает? Лишали воды после 6 вечера, вместо нее давали черный хлеб с солью. Тоже не помогает? Может, дополнительный поход в овраг с крапивой? И тут безуспешно. Тогда клали спать на клеенки, они тогда были красного цвета и, видимо, не мылись после предыдущих детей. Клали на эти холодные клеенки крапиву. Это тоже не помогало. Тогда начинали бить. И это было намного лучше — потому что потерпеть надо было всего лишь минуту, вместо того чтобы мучиться всю ночь. К этому привыкаешь.
Таких зверств была масса примерно до моих 7 лет. После я перешел в другой интернат, и начался другой этап — дедовщина. У нас там были «старшаки». И если кто-то плохо себя вел, то закрывали в комнате со старшаками и проводили воспитательную процедуру. Но так, чтобы без следов.
Примерно к 7 классу эта практика прекратилась: мы сами уже стали старшаками и тогда начали отрываться, выплескивать злобу.
Когда живешь в интернате, не знаешь, что есть другая жизнь, другие ценности, что можно жить как-то иначе. Происходящее кажется нормой, к этому привыкаешь, становишься озлобленным.
Каждый день я смотрел за забор и видел, как домашние дети идут со школы и о чем-то радостно болтают. Это было, наверное, самое тяжелое ощущение — смотреть на этих детей, в то время как ты сам гниешь за этим забором.
Все детство я мечтал, чтобы меня забрали из интерната, но уже к 8 классу перестал мечтать, потому что понимал, что никому я не нужен такой взрослый. И вдруг — бац! — в конце 8 класса меня забирают. Мне открылась совсем другая жизнь, и многие открытия были для меня болезненными. Например, я не знал, что после того, как поел, посуду за собой надо мыть, — в интернате за нами ее мыли. Контейнеры для еды, оказалось, тоже надо мыть, а не пустыми класть в холодильник. Я не мог добраться по навигатору из пункта А в пункт Б. И таких вещей было очень-очень много.
Самое главное, что дала меня семья, — ощущение ценности своей жизни и интерес к ней. У нас в классе было 20 человек, и только четверо из них, включая меня, ведут нормальный образ жизни, адаптировались, приспособились. Остальные в тюрьме или спиваются. Сейчас я понимаю, что детских домов просто не должно быть, ни одного».
История Гоши: «Я надеялся, что умру к 18-ти, настолько мне было страшно жить»
Гоша в детском доме с рождения, прожил там 16 лет, прежде чем попал в любящую семью. Учится в педагогическом колледже.
«Я отказник. Мама родила, оставила записочку, как меня зовут, и сбежала. А папа умер еще до моего рождения.
До 8 лет меня звали Гришей, и я не придавал этому значения. Уже в семье узнал, что вообще-то это ненормально, когда тебя называют по-другому, не так, как тебя зовут на самом деле.
В детском доме не жизнь, а выживание. Пока я находился там, надеялся, что к 18-ти я спокойно умру, настолько мне было страшно жить. В детском доме, в этой коробке, назовем ее так, есть все: тебя моют, кормят, поят, одевают. А выйдя из детского дома, ты понятия не имеешь, как жить дальше самому. Я не знал, как жить дальше.
Гоша
Ко мне приходили потенциальные родители, смотрели на меня. Принцип был такой: если у тебя глазки голубые, родинка над губой, мы тебя заберем. Косит глазик, зубика нету — прости, нет. Ко мне приходили примерно 9 семей. И первой была тетя Ира. Она с двух лет брала меня к себе домой. Она представилась моей родной тетей, и я не придал этому значения: ладно, значит тетя. Потом уже в старших классах понял, что это была неправда. Несколько лет я ходил к ней в гости. Потом она сказала, что больше не может брать меня к себе, объяснив это тем, что к ней приедут гости и она не хочет, чтобы они меня видели. Я, конечно, не поверил. Начал винить себя. Я действительно временами плохо себя вел с ней: не убирал игрушки, не благодарил после ужина, однажды нажал на какую-то красную кнопку и вызвал полицию. И все закончилось. На прощание она подарила мне фотоаппарат, который у меня забрали потом забрали воспитательницы.
Потом ко мне еще одна семья пришла, после того как меня показали на Первом канале, кажется. Есть такая программа по воскресеньям. Весь день снимали, как я хорошо складываю одежду, как я умею кушать — то есть ерунду какую-то, ни о чем. Пришла молодая девушка лет 26. Мы тогда бегали на площадке, и вот ко мне подбегает моя подруга и говорит: «Гоша, там к тебе пришла молодая женщина и хочет тебя забрать». Я такой: «Вау! Я звезда!» Пошел с ней познакомиться, как будто не знаю об этом…
И тут ко мне опять подбегает моя подруга: «Все, Гоша, мысли о том, что тебя заберут, оставь. Потому что пришла вторая воспитательница и рассказала о тебе все самое плохое. Облила грязью». Такое бывает часто. Даже если ребенок ангелочек, воспитательницы все равно поливают его грязью. Не знаю зачем, может, чтобы работа была.
Потом ко мне пришла семейка спортсменов: «Так, я видела твое видеопортфолио. Ты вообще супермальчик. Покажи грамоты. Как нет грамот, а ты разве не спортсмен? Нет? Понятно. Все, пока».
Были еще одни, которых я помню, бизнесмены. Приехали под видом журналистов — мол, Гоша, покажи, как вы тут живете. Я все показывал, решил, что они пришли за мной. Отец спрашивает: «А чьи это грамоты?» И все, я понял, что меня опять не заберут. То есть, пришли за мной, но сразу переключили свое внимание на другого.
Да, мы думали о тех, кто к нам приходит. Но те, кто к нам приходят, думают ли о нас? Они смотрят на «продукт»: грязный, ржавый, сломанный, еще какой… И все: ты нам не нужен. А у нас колет внутри. Мы сначала обижаемся, потом забываем. И вера в то, что нас заберут, пропадает. После того как несколько раз меня не забрали, у меня эта вера тоже пропала.
У большинства московских сирот первый критерий оценивания родителей — это деньги. Да. Насколько толстый кошелек. Если он толстый — меня устроят, и все сделают за меня. А тут в итоге эти бизнесмены сдружились с парнем, грамоты которого висели на стене. Я был очень разозлен на них. Разозлился до того, что нашел ту женщину в соцсетях и спросил: «Почему вы меня не взяли?» Она ответила: «Насчет учебы — это поправимо. Насчет поведения — это тоже поправимо. Но ты вор». Я говорю: «Да, я вор. Но, придя в семью, это можно исправить. Вы же не задались вопросом, почему я ворую, из-за чего я ворую?»
Я воровал с самого детства, потому что мне хотелось того, чего у меня нет. Мы жили на 4 этаже, и я видел, как живут другие, несмотря на высокий забор. У них было много классных вещей — одежда, телефоны… Сначала я воровал у своих. Потом, когда нам разрешили выходить за территорию, я стал воровать в магазинах. И каждый раз придумывал, что я буду делать, как выкручусь, если спалят. Выкручиваются все одинаково: «Отпустите, пожалуйста, мы из детского дома, нам и так плохо!» И до поры до времени это срабатывает. Но однажды, когда мне было 14, не сработало.
Я пришел в «Спортмастер» и решил своровать красивые штаны, кепку, курточку. Раньше это прокатывало. Снимал магнитики, надевал одежду на себя и выходил. Но в тот раз уборщица мыла пол в соседней примерочной и спалила меня. Меня задержала охрана. Был суд. Я уже готовился к тюрьме, было страшно, что я там не выживу, убьют. Но все обошлось, меня выпустили по амнистии в преддверии праздника 9 мая.
После этого у меня появилась первая приемная семья, которая, несмотря на все то, что им про меня рассказали, решила: «Давай попробуем». Это была женщина, бизнесвумен. Ей было 58, кажется, и она была очень жесткая: белое должно быть белое, а черное должно быть черное. Она даже купила мне черную папочку, чтобы я ходил в школу. Чтобы все было идеально. Но эта женщина меня перепутала с мужем. Она относилась ко мне как к мужу, а не как к сыну. Она даже это признавала. И я решил, что это не моя семья, я не могу в ней находиться, и самовольно ушел. Через опеку вернулся в детский дом.
А после встретил мою нынешнюю приемную маму, Диану. Диана убедила меня, что надо учиться, хотя я был уверен, что это не мое, в детском доме учился просто отвратительно. Сейчас я студент педагогического колледжа, и моя главная мечта — открыть частную школу, в которой детям бы нравилось учиться».
Диана Машкова, приемная мама Гоши, руководитель программы «Просвещение» благотворительного фонда «Арифметика добра»:
«Так получилось, что сначала у нас с мужем родился кровный ребенок, потом мы долго занимались становлением семьи, решали материальные вопросы. И параллельно с этим думали: что это за семья, когда один ребенок? Скучно, тихо. Размышляли, как с этим быть. Мы знали, что есть детские дома, ездили туда волонтерами, чем-то помогали, что-то туда возили и быстро поняли, что детям это не приносит ничего. Начали читать книги по психологии. Переводных книг тогда было мало, мы буквально глотали каждую. И поняли, что воспитание в учреждении крайне плохо действует на ребенка, на его память, мышление, эмоции и развитие в целом. Решили, что будем усыновлять: «Хотя бы одного попробуем вытащить».
Диана Машкова
В 2013 году мы удочерили 2-месячную девочку. Полгода, год — и все складывалось нормально. Как раз тогда вышла моя первая книга об усыновлении «Если б не было тебя». Тогда было невозможно думать о чем-то другом: живя в благополучии в своей семье, мы не предполагали, насколько жестоко обходятся с маленькими детьми в детских домах. А потом выяснили, что с подростками ничуть не менее жестоко, а их там 80%. И как Гоша справедливо говорил, практически все боятся выходить во взрослую жизнь.
Мы стали думать об усыновлении подростка. За ними приходят редко. Часто думают: зачем 16-17-летнего принимать в семью, ведь он взрослый! Но старшим детям тоже нужна семья, как и любому другому человеку, как и каждому из нас. В 16-18 лет у ребенка наступает время принимать серьезные решения, и ему особенно нужна семья, чтобы было, на кого опереться.
Сначала мы приняли в семью девочку-подростка. Потом самостоятельно, без каких-то усилий с нашей стороны, к нам пришел Гоша. Мы приехали в детский дом забирать нашу дочку, ей тогда было 15 лет. К нам подходит мальчик и говорит: «Я Гоша. Я вас знаю, вы книги пишете. Я прочитал. А я пишу стихи». Так произошло наше знакомство, с которым я не знала, что и делать. У меня две девочки, подростки. Одна девочка маленькая. Подростки непростые, со всеми прелестями типа «вы мне никто», «не хочу, не буду» и т.п. И тут Гоша, на которого уголовное дело заведено, который вообще не ходит в школу, а уже 9 класс, его до экзаменов не допустили.
Я переживала сложные чувства, потому что понимала, что сказать ребенку «уходи, мы не будем с тобой общаться» я никогда в жизни не смогу. Но как ему помочь, мне было непонятно. Что именно сделать для Гоши? Учиться он не хочет. Ну, купим ему новую одежду, чтобы он не крал. Но это ничего не изменит: одежда износится, и все начнется сначала. А брать в семью было страшновато. Я не чувствовала в себе компетенций, позволяющих судить, что я справлюсь с этим мальчиком. Опыта воспитания сына не было.
Тогда у меня возникла идея: я предложила ему описать на бумаге мир, в котором он жил. Поначалу это не было книгой, это была попытка систематизировать его воспоминания. В работе с приемными детьми есть такой психологический метод, который называется «книга жизни». Мы вместе пытаемся восстановить историю ребенка с самого младенчества, упорядочить ее. Ребенок может чего-то про себя не знать, и приемный родитель помогает с поиском документов, выясняет, кем были кровные родители, где и как он родился, где жил после. Это действительно работающий прием.
Мне было важно, чтобы каша в голове Гоши превратилась в связную историю. Сначала он не понял, зачем это надо, но потом заинтересовался, начал вести дневниковые записи, присылать их мне. Мы много чего с ним обсуждали: события, встречи, его чувства и переживания. До этого про чувства с ним мало кто говорил. Некоторые ситуации он стал понимать по-другому.
Например, маленькие дети в детском доме часто раскачиваются — сами себя укачивают. И Гоша говорил, что у них с друзьями была такая привычка. Когда видишь такое впервые, то не понимаешь, что происходит, тебе жутко. А они думают, что все так делают.
Записывать воспоминания Гоше было непросто, поэтому в какой-то момент я включила диктофон и стала с ним разговаривать о его прошлом и на отвлеченные темы. Года три мы вот так общались, он очень открыто о себе рассказывал, и благодаря этому мы становились ближе. Одновременно я понимала, что это очень ценный материал, ведь дети из детских домов редко о себе говорят. Это не принято. Принято забыть и не вспоминать. Но душевная травма остается, и нужно каким-то образом помочь ее залечить, чтобы ребенок мог спокойно жить дальше. Не оглядываясь на тяжелое прошлое.
Так у нас получилась совместная книга — история жизни в детском доме, рассказанная без прикрас, честно. В книге много деталей, нюансов. И, на мой взгляд, это очень важно — услышать голос ребенка. Такой литературы мало. Мы выпускаем эту книгу в надежде, что ее прочтут люди, которых это затронет, и они задумаются, чем именно можно помочь. Необязательно речь идет об усыновлении, заботиться и помогать подросткам из детских домов можно по-разному. О способах помощи можно почитать на сайте фонда «Арифметика добра». Главное, о чем мы мечтаем, — чтобы как можно больше подростков-сирот стали жить нормальной полноценной жизнью и чувствовали себя нужными. В системе детских домов они этого лишены.
На обложке: Гоша с Дианой на презентации книги
ага, как и ребенка крапивой лупить. Фигня вопрос.
Инфанта
Сама обалдела, пока подлетала Как огнем полоснуло.
крапива мутант :wow: или у нас во дворе недоросль какая то.
Инфанта
Странно, что никто не возмущается, что женщин сейчас мужикам бить нельзя. Ни одна не сказала: это что за моды такие пошли? Как так словами с женой договариваться? Бабок наших били, а нас нельзя! Мы что сахарные?
кстати да. Что бы слушалась лучше.
Каtюша
может у вас крапива какая то другая? я не знала, что ее можно через брюки то почувствовать.
Еще как можно, если не в джинсах, а в просто плотных брюках. На даче обжигаюсь так часто.
Автор, любые наказания связанные с интимными (не оголяемыми в обществе) частями тела — это жестокое унижение, которое может отразиться на сексуальном здоровье. Тем более мальчика наказала мать. Вообще, если уж допускать физ.меры воспитания, то мальчика может так наказать только отец, а девочку — мать. Крапива — чрезмерное воздействие. Зачем Вам именно по попе захотелось и именно крапивой, которая вызывает длительный прилив крови к поврежденному месту и фиксирует в памяти ощущения? Вас так наказывали или это какие-то фантазии? Ремень через брюки — мало? Хотя в той ситуации и строгого разговора было бы достаточно…
Winga
Еще как можно, если не в джинсах, а в просто плотных брюках. На даче обжигаюсь так часто.
точно другая. Тогда я вообще в глобальном шоке от автора :hang:
Каtюша
ага, как и ребенка крапивой лупить. Фигня вопрос.
Ну да, Вы довольно странно читаете, выбираете то, что Вам удобно, понимаете и комментируете 
Ваше право.
Но ничего страшного в крапиве я не вижу, я вот сейчас прошлась по огороду, малину пособирала, пока тут народ пишет, там крапивы море, обожглась раз пять, проблемы так и не увидела. Я скорее в ладошке и ремне вижу неприемлимое, да еще в состоянии злости. Но тут уж кому как.
Автор не мать а просто мразь.
Аноним автор темы
я мамаша того уже?
дада
меня мама один раз в жизни хряснула ремнем
типо такой же ситуации было — толи загулялась толи что, не помню уже
привела за руку домой, положила, сняла штаны и хряснула по голой опе
мама у меня до сих пор прощения за тот случай просит, а я говорю — да ты че с ума сошла??? ситуацию помню, обиду — нет, ну получила и получила
но сейчас дети более хрустальные растут/растят, чуть маленькая царапина — все капец, кошка фыркнула и лапой махнула — ужас как можно ребенка в таких условиях растить. В моем детстве упал ну кровища вытер да дальше пошел, кошка подрала — сама виновата. Ну ремень и ремень))))
вобщем не осуждаю и не поддерживаю автора
Уля С.
обожглась раз пять, проблемы так и не увидела
Вы сами обожглись и не сильно чувствительное место. Представьте что это сделал с Вами отец и по попе. Это поможет максимально понять чувства мальчика. В этом возрасте уже маму стесняться начинают, не оголяются.
Winga
Вы сами обожглись и не сильно чувствительное место. Представьте что это сделал с Вами отец и по попе. Это поможет максимально понять чувства мальчика.
Представила. Меня отец дважды наказывал, оба раза ремнем, я не помню. Отца люблю безмерно.
Крапивой тоже наказывали, часто. Не помню, не боли, не унижения.
При этом я писала, что с наказание в данном случае было излишним, но бывают случаи когда лучше уж крапивой поддать, чем спустить все на тормозах. Если что, сама в жизни ни одного ребенка не ударила, пока со всеми удается договорится на словах
Уля С.
я вот сейчас прошлась по огороду, малину пособирала, пока тут народ пишет, там крапивы море, обожглась раз пять, проблемы так и не увидела
:gy: не, я бы сначала все же пришла в вачегах, все это выдрала, и только потом пошла ягодами наслаждаться…
Наверное, у меня тоже на крапиву реакция обостренная.
Уля С.
Меня отец дважды наказывал, оба раза ремнем,
укатайка…может, он Вас двести двадцать два раза тогда наказывал, и не ремнем, а розгами? Ну раз не помните?
Татьяна Вакалюк
укатайка…может, он Вас двести двадцать два раза тогда наказывал, и не ремнем, а розгами? Ну раз не помните?
Мама рассказывала. Понимаете, так бывает, дети что-то не помнят, но родители отвечают на вопросы, рассказывают.
Татьяна Вакалюк
:gy: не, я бы сначала все же пришла в вачегах, все это выдрала, и только потом пошла ягодами наслаждаться…
Тоже вариант, но только что дождь прошел и мне не захотелось лезть всей, но заберусь, малина пошла, уже имеет смысл и в глубь забираться
Уля С.
я вот сейчас прошлась по огороду, малину пособирала, пока тут народ пишет, там крапивы море, обожглась раз пять, проблемы так и не увидела.
ну одно дело самой обжечься, другое получить от взрослого человека. от которого ты не ожидаешь такой подлости.
тут больше не боль а обида, или унижение
зато мамаша показала кто в доме хозяйн. вы его еще мордой в лужу натыкайте
Уля С.
Представила. Меня отец дважды наказывал, оба раза ремнем, я не помню. Отца люблю безмерно.
1.На даче как нибудь улучите момент, попробуйте такой ожог на попе своей — гарантирую незабываемые ощущения. :crazy:
2. Отец Вас ремнем наказывал, а не крапивой — не сравнивайте (ремнем можно и слегка, а крапива на все 100% жалит). И, надеюсь, не по голой попе дочери.
автор не права. но мама мия, какие злые тут все-таки тетки. как будто клубок змей зашипел разом. автор, вы удовлетворены результатом создания темы? причем ниче конкретного никто (почти) не посоветовал. автора спросила к какому психологу пойти — а в ответ тишина, только одни и те же помои. вот ведь кайф вам оскорблять кого-то через инет. причем тупо оскорблять. без конструктива. это тоже отклонение психическое какое-то :coffee:
Уля С.
Мама рассказывала. Понимаете, так бывает, дети что-то не помнят, но родители отвечают на вопросы, рассказывают.
Будь Вы с голой попой в 8 лет отцов выдраной — запомнили бы. Значит и лет было меньше, и шлепнули слегка по штанишкам.
красота! отличные отношения между родителями… ладно, это так, офф. Я не представляю, чтобы отец бил дочь ремнем. Я ей еще, знаете, именно на аффекте могу заехать, хотя все реже, реже и реже и сейчас можно сказать что на нуле. Но чтобы папа? Ремнем? И чтобы это еще так помнилось, чтобы рассказывать? Нннуууу…
Все прочитала, всех услышала. Грубости и оскорбления пропускаю мимо.
Ребенок вернулся из лагеря (лагерь, кстати, с его любимым футболом связан, ребенку там нравится, а когда не выспится, то не нравится никуда вставать, и это понятно.
Про попу спросила, сказал, что ничего не болит.
И не надо думать, что я со всей дури отшлепала его, нет, раз или два шлепнула не сильно, т.к. боялась сама, что долго отходить будет.
Сказала ему, что сегодня гуляй до посинения — обрадовался, завтра говорю только вставай как бы тяжело не было.
Есть что ещё написать, напишу позже. т.к. тороплюсь младшую из садика забрать.
Winga
Отец ремнем наказывал
а это нормально? я в кошмарном сне не могу себе представить, что бы папа меня ударил. Даже еще и ремнем. :omg:
баба Фима
, какие злые тут все-таки тетки
слава богу у нас есть вы, добрая. Не змея.
баба Фима
вот ведь кайф вам оскорблять кого-то через инет. причем тупо оскорблять. без конструктива
ну вам же кайф заходить и говорить, что вы все злые, а вы в белом.
баба Фима
вот кайф сидеть потеть в духоте и оскорблять кого-то через инет.
Вы потная и у Вас душно? У нас в Екате прохладно и свежо.
и раз столько сочувствующих моему сыну. и понимающих тонкую детскую психику, прошу научить играть совместно с ребенком в какие-нибудь игры, чтобы незаметно нужно было бы в игре считать. А то накинетесь опять, что прошу сына решать в тетрадке примеры, и так плохо стал считать.
Заранее благодарю.
Аноним автор темы
почему младшая с 1-го раза понимает, а старшему тычу раз скажи?!
Потому что она младшая.
Крапивой просто жесть по заднице… Автор вы просто не ведаете что творите реально!
Вы же сами спровоцировали ребенка на такое поведение своей непоследовательностью.
Как надо было? Пойти спокойно сказать домой и увести, собственно вы так и сделали, только как вам в голову крапива пришла??? :fool:
Себе крапивой не пробовали? Попробуйте.
Расскажете потом.
все таки вы троль))) да непростой, знатный! :good:
Аноним автор темы
А то накинетесь опять
только вы тему не забудьте создать :gy: придите с повинной, узнайте о себе много нового, потом всех благодарите и оправдывайтесь :beach:
Аноним автор темы
Сказала ему, что сегодня гуляй до посинения — обрадовался, завтра говорю только вставай как бы тяжело не было.
Т.е все «воспитание» вчерашнее было зря и сегодня может гулять именно так как и хотел вчера? Автор, Вы вчера из за своей непоследовательности унизили ребенка. И продолжаете быть не последовательной. Сегодня нужно было заранее обговорить время возвращения домой и не давать отсрочек.
Каtюша
а это нормально? я в кошмарном сне не могу себе представить, что бы папа меня ударил. Даже еще и ремнем.
Для меня это НЕ нормально. Для Ули — нормально, видимо. Я про нее писала.
Аноним автор темы
А то накинетесь опять, что прошу сына решать в тетрадке примеры, и так плохо стал считать.
:gy: нашим перешедшим во второй класс просто задавали на лето летнюю тетрадь. В начале каникул мы с ребенком решали, когда она ее делать будет, выбирали время. В итоге ей удобнее всего оказалось делать ее на пляже у моря — и загорает, и купается, и тетрадку решает, все в одном флаконе. 10 минут в день уж точно находилось по чуть-чуть.
Только на качество счета примеры не влияют. Надо на чем-то реальном. В магазин вместе ходить и складывать — вычитать в уме без калькулятора, и т.п. Если парень без ума от футбола, можно попросить его свести в тетрадке статистику РФПЛ ну или Лиги чемпионов за прошлый сезон…
А вообще Вы успокоились, кажется, и это уже здорово
Вы помните себя в 3-4 года? Может быть, что-то из детского сада? Например, как вас заставляли есть? В детском доме детей тоже заставляют есть, а еще наказывают — так, чтобы детям было больно и обидно, а взрослым — незаметно. Георгий Гынжу, ребенок, выросший в детском доме, и автор книги «Меня зовут Гоша. История сироты», изданной фондом «Арифметика добра», сохранил немало таких воспоминаний.
Я помню, был рыбный день. Он всегда у нас был по четвергам. И давали всем рыбный суп. А я его не любил и есть не хотел, поэтому начал капризничать.
— Не хочу кушать, не буду кушать…
Тогда ко мне подошла наша ночная питалка (сокращенное от «воспиталка»), мама Оля — она как назло кого-то там в этот день заменяла, — и говорит:
— Ешь!
Я опять за своё.
— Не буду, не хочу-у-у!
— Сейчас за шиворот вылью, — пригрозила она.
— Ну, можно я не буду? — я уже начал скулить. — Пожалуйста, можно, я только бульончик?
— Нет, ешь быстро все! — она встала, руки в бока.
— А-а-а, — я начал плакать.
И она, такая, схватила тарелку и — фффф — вылила мне весь суп за шиворот. Сейчас ржу не могу, как вспомню: суп же не горячий был, так что всё нормально. Но тогда мне, конечно, было не смешно. А страшно обидно. Я реально рыдал. Начал по полу кататься, биться головой, орать: «Что ты де-е-елаешь?!». А она как завопит на меня:
— Сел на место! Сел и сидишь!
Не спросила, ошпарился или нет. Не помогла переодеться.
Как нас наказывали в детском доме
Мама Оля эта вообще была бэ. Настоящая злюка. Она же и била нас ночью по пяткам. Брала прыгалки и давай лупить. Это если вечером мы долго не засыпали, а шептались, обсуждали то, что днем не смогли обсудить, или в войнушку играли: «Тыщ-тыдыщ-тыдыщ». И она заходит с этими прыгалками, включает свет, и пофиг — спит кто, не спит — начинает.
— Все ноги вверх!
Если кто не слышал, спал, она подходила, специально будила, откидывала одеяло и орала в самое ухо:
— Поднял ноги вверх!
Мы понимали, что лучше не сопротивляться. Сначала, конечно, было больно. Всей группой плакали, просто ревели. Какого фига нас бьют?! За что?! А потом привыкли. Научились ноги поднимать так, чтобы можно было уворачиваться — попробуй попади.
Но, кстати, спрятать ноги под одеяло никто не пытался. Мы уже знали — тогда будет что-то другое, еще хуже. Поставили бы в прихожую стоять, пока все не заснут. А спать-то хочется все равно в теплой постельке, а не в тонкой пижамке на холоде стоять.
Или еще был вариант — сидеть в сушилке. Там сушили нашу верхнюю одежду после прогулок, и был специальный верхний ярус для шапок, варежек, шарфов. Провинившихся сажали туда, к этим шапкам на антресоли. Места для ребенка там вполне хватало. Сажали и уходили. И было так стрёмно сидеть, потому что я лично всегда боялся заснуть и упасть. А уснешь, упадешь — твои проблемы. Жалеть и на раны дуть никто не будет. Поэтому изо всех сил старался не спать.
Мой друг Тимик один раз умудрился как-то слезть с этих антресолей и начал скакать по лавочкам в раздевалке, которая была рядом с сушилкой. В итоге сломал себе руку. Но это никого не остановило — как сажали в сушилку на антресоли, так и продолжали сажать. Про Тимика просто сказали, что он сбежал из группы и прыгал по лавкам в раздевалке. Поэтому директор дошкольного отделения так и не узнала, что и как на самом деле было.
Директором у нас женщина была, очень добрая. Не помню, как ее звали. Но она реально следила, чтобы нас не обижали. Но ночью-то ее не было, и вот тогда все самое интересное происходило.
Еще нас наказывали кипятком. Совали в ванну и включали очень горячую воду, а мы под собственный вой плясали. Не знаю, как они это делали, но мы никогда не обваривались, только больно было. И мы отплясывали, кричали: «Не на-а-адо, мы будем себя вести хорошо-о-о».
Как нас наказывали в летнем лагере
Ну, и в лагере были свои наказания. Нас возили все время в один и тот же лагерь «Звездочку», до сих пор его помню. Это в Подмосковье. С нами ездили воспитатели, которые тоже в нашем баторе (детском доме, сокращенное от «инкубатор») работали. И вот там за плохое поведение или если в тихий час не спишь, засовывали крапиву в трусы. От этого я прям реально орал.
— А-а-а, мне жжет, можно я высуну?!
— Нет, — говорила воспитательница, — ты нормально спать не хотел? Теперь спи с крапивой.
И вот ложишься, как солдатик, с мыслями: «Всё, главное, не ёрзать и поскорее заснуть. А дальше будет нормально». Сначала, правда, я плакал, елозил, только хуже себе делал. А потом понял, что лучше не шевелиться, а спокойно лежать. И лежал, засыпал так. Но спал чутко-чутко. Стоило чуть заворочаться во сне, и крапива начинала жечь.
Но и к этому я тоже привык. Нормально. Воспитательницу, которая крапиву мне засовывала, звали Михалочка. Такая женщина XXL. Не то что бы очень полная, но грудь — просто гора. Меня туда как на табурет можно было посадить, и я бы не свалился.
Волосы у нее были кучерявые, выжженные пергидролем и химией, поэтому непонятного цвета, и с совершенно идиотской стрижкой. Как у барана. И усы еще такие страшные, черные, заодно с бакенбардами — прямо фу-у-у. Прожитая тетка была, повидавшая. Наверное, где-то за пятьдесят. Она работала в одной из групп нашей дошколки. И на смену в лагерь, конечно, всегда приезжала. Хорошо хоть в баторе она не в моей группе была!
А у наших питалок такой график был, что в будние дни, например, до вечера работает Наталья Анатольевна, а в выходные — Лариса Павловна. Другую неделю в будни днем работает Нина Александровна, а по выходным опять Лариса Павловна. Но на ночь всегда приходила эта сумасшедшая мама Оля, которую я ненавидел.
Как я ночью описался
Потом вместо нее другая питалка появилась. Светлана какая-то, что ли. Точно не помню. Она проработала очень мало. И как раз у нее я единственный раз намочил кровать. Понимал во сне, что хочу писать, а на горшок не встал.
— Ты что наделал?! — она не на шутку разозлилась.
— Простите, — было стыдно, — мне снился сон, я хотел его досмотреть.
— И?
— И мне во сне показалось, что я сел на горшок и пописал. А на самом деле нет.
Мне казалось во сне, что я встал, пошел на горшок и все сделал как надо. Но потом мне самому стало мокро, и я понял, что что-то не так. Хотя сначала подумал, что просто горшок переполнился.
— Ты что, с дуба рухнул?! — она начала орать на всю группу. — Посмотрите все на этого ребенка! Он опи-и-исался! Тебе не стыдно ссать в собственную кровать?!
— Простите, — мне уже совсем было не по себе, — такой был сон интересный.
— Мне всё равно! Сон у него. Берешь быстро постельное белье и идешь его стирать!
Я пошел в ванную со своей простыней и пододеяльником, взял там тазик, начал стирать. Мне тогда было три с половиной года. После этого я больше не мочился в кровать.
Как мы отомстили
Но иногда, было дело, нам надоедало быть послушными и молча терпеть, что на нас орут. Да и скучно время от времени становилось, и мы придумывали, как попить у злых питалок кровушки. Особенно хотелось насолить той самой ночной питалке маме Оле, которая постоянно нас обижала.
И вот однажды к нам в группу притащили крысу. Обычную домашнюю крысу, которая дома в клетке живет. Я тогда не знал, кто и зачем это сделал. Зато сразу заметил, что у крысы слишком блатная жизнь. Мягкая подстилка, подушка, даже одеялко. Я тогда не мог понять, что происходит: «Это же просто крыса! Зачем ей постель?!». А еще у нее была специальная поилка и крутая кормушка.
Сама крыса оказалась огромной, черной, с длинным лысым хвостом. Фу-у-у! Сначала мы все на нее просто смотрели. Подходили к клетке и не понимали, что с ней делать. Кто ее принес, как с ней играть? А потом узнали, что это крыса той самой мамы Оли, которая била нас скакалкой по ночам. И вот тогда мы потихоньку начали над этой крысой издеваться, типа мстить ей за наши обиды.
Всякие там карандаши, палки в клетку совали, тыкали ее всем подряд. Она бегала по клетке, пытаясь увернуться от наших тычков, и орала мерзко. Потом мы додумались трясти клетку, когда никто не видел. Брали и встряхивали так, что крыса внутри летала из стороны в сторону.
В итоге мы с ней что-то такое сделали, что она перестала шевелиться. Лежала на дне клетки и даже усами не дергала. Попытались разбудить, дотрагивались до нее карандашами. Уже не сильно, чуть-чуть. Но бесполезно. Крыса умерла. И как же мама Оля тогда взбесилась! Как она на нас матом орала!
Мы только пятились от нее и прятались друг за друга.
— Дебилы! Аутисты! Отказники!
Мы стояли притихшие и думали, что нам всем теперь тоже конец. Хотя смысла ее ругательств не понимали.
Нам было тогда по три-четыре года. И это было первое животное, смерть которого я увидел. Потом мама Оля эту свою дохлую крысу куда-то унесла. Похоронила или просто выкинула, я не знаю. Нам было пофиг. Нам было важно, что мы смогли отомстить ей хоть через кого-то.
Жалко, конечно, животное. Но что поделать? Крысу было уже не вернуть. Зато мы немного выдохнули. И после этого жуткая питалка в моей жизни больше не появлялась. Во всяком случае, я этого не помню. Хотя, может, просто в другую группу работать перешла.
Предисловие.
Тема порки меня интересовала с детства по двум причинам: самого наказывали и наказывали при мне. При этом порку всегда воспринимал как справедливый акт наказания, принуждения к исправлению.
В дальнейшем, с появлением интернет-сообществ по ТЕМЕ, появилась возможность общения по интересующему вопросу… и выражения своих мыслей, чувств… в тематическом сообществе на форумах выступал под ником Одессит.
Сначала писал воспоминания о своих наказаниях… Далее — рассказы по Теме.
Рассказы из серии «Репетитор» — своеобразное сочетание тематической спанк-литературы и эссе на тему «порка — воспитание в быту, в реале»
Репетитор-2 или заготовка розог.
Прошло не так много времени после прошлой порки Сергея, а его родители уже мне звонят: «Сергей опять разбаловался. Пьет пиво, ленится, пропускает занятия. Выпорите его как сидорову козу…» Эта информация меня рассердила. Ведь в прошлый раз высек не слабо. Ему мало? Ну что ж, парень… После новой порки сесть будет трудновато. Про пиво забудешь! Договорились, что пришлют Сергея ко мне завтра, в субботу для наказания. Пошел посмотреть, сколько прутьев у меня для основательного наказания ленивого ученика. Оказывается, что розог не так уж и много. Вдруг вспомнил, как заготавливал розги для себя. Бывало, что мама посылала меня самостоятельно нарезать прутья в парке. Но было и несколько раз, когда отправлялись туда вдвоем. До сих пор помню, как было стыдно стоять и держать в руках прутья, пока их нарезает мама. Любой, кто проходил в это время, прекрасно понимал, что прутья – это розги, а заготавливают их для меня. Краснел, бледнел. Такая моральная порка перед физической действовала очень хорошо. Вести себя плохо после публичной заготовки розог долго не было охоты. Решил, что устрою такое испытание Сергею. Наступила суббота. В 11.00 раздался звонок в дверь. Открываю. Стоит мальчишка, глаза уже на мокром месте, руки закрывают попу, лицо красное.
— Ну, заходи.
Сергей вошел, вернее, вполз, едва передвигая ноги, шаркая, как будто старается оттянуть страшное.
— Как поведение?
Всхлипывая, отвечает: Плохо, ленюсь…
— А еще?!
— Пиво пью, пропускаю занятия…
— И что делать с тобой?
— Пороть… — слезы уже не только в голосе, но и на щеках. — Только не сильно, пожалуйста…
— А родители твои просили, как сидорову козу. Шкуру тебе спустить!..
— Не надо шкуру… пожалуйста…
— Ну, об этом мы поговорим позже. А сейчас пойдем, заготовим тебе розги свежие, хлесткие!!!
Сергей застыл, даже всхлипы прекратил. Глаза как тарелки: А где их заготавливать?
Хотел сказать «в магазине», но шутки здесь неуместны.
— В парке, Сергей. Нарежем прутья и принесем их домой. Кстати, если ты будешь меня сердить своим хныканьем или непокорностью, прикажу нарвать крапиву и посажу на нее голым задом.
Мои грозные предостережения опять вызывают страх у мальчишки, лицо его вытягивается, губы дрожат. Жалко его? Да. Но такая жалость пользы не принесет. Сергей разбаловался, и требуется суровость, чтобы заставить его задуматься о своем поведении!!! Поэтому я не сбавляю строгий тон. Парень остолбенел. Похоже, что Сергей ожидал повторения простой порки, которую получил в прошлый раз. Посекут, пожурят и простят. Но программа действий, нарисованная мною, сулила новые неприятные впечатления. И это сбило спесь и наглость с мальчишки. Что ж, хорошо. Первый эффект достигнут: парень перестал чувствовать себя самоуверенным. Он увидел, что его ждет суровая дисциплина, а не сюсюканье! Чтобы вывести Сергея из оцепенения, я шлепаю его по попе.
— Ой, больно!
— Это еще не больно, вот розгами потом будет больно.
— Ну миленький!!!!
— А ну, замолчи, или с крапивой точно познакомишься.
Сергей полностью уничтожен. Всю дорогу до парка он бредет за мной, понурив голову. При виде кустов ивы он опять пытается хныкать, чтобы разжалобить меня. В ответ я сильно шлепаю его и добавляю громко:
— Кроме розог нарвешься на крапиву, на свою задницу!!!
Мимо проходит молодая девушка. На ее губах насмешливая улыбка. Ее реакция отрезвляет парня. Наверно он понимает теперь, что порка кроме боли может быть наполнена стыдом. Он замолкает и покорно, со страхом в глазах, держит в руках розги. Я специально выбираю розги потолще, в 3-5 мм, но гибкие и жесткие. На попе парня они оставят яркие и долгие воспоминания и следы. Сергей видимо это понимает, но страх перед крапивой удерживает его от попытки спорить или просить о снисхождении.
Я решил нарезать 20 толстых и 20 тонких прутьев, чтобы иметь запас воспитательных инструментов и возможность выбора: сечь Сергея одинарной розгой или пучком из 2-3 тонких прутьев. В зависимости от выбора розги разнится и сила удара и эффект в виде боли и следов. Сергей молча созерцает, как увеличивается количество прутьев, и в его глазах читается уже не страх, а почти суеверный ужас. Ведь он понимает, что эти гибкие прутики сыграют музыку боли на его голой попке, будут впиваться в его кожу. Такое ожидание боли само по себе действует как наказание. Парень наверняка уже мысленно дает зарок, что никогда и ни за что не будет себя плохо вести, что будет прилежно, без лени учиться. И так далее…
Наконец, я нарезал нужное количество прутьев, можно возвращаться домой. Сергей, пошли до-мой! Опять застыл, стоит весь красный от стыда и страха предстоящей суровой порки. Пришлось снова шлепнуть по попе, чтобы придать парню ускорение домой. Наверняка его мысли всю дорогу заняты только тем, что прохожие, которые видят в его руках розги, улыбаются ему насмешливо, прекрасно понимая, для чего он несет эти орудия боли. 20 минут, которые нам нужно пройти до дома, превращаются в 40 минут, поскольку Сергей едва передвигает ноги от страха, который парализует его волю. А может просто пытается любой силой отсрочить момент, когда эти страшные прутья вопьются в его голую попку…
Дома я сразу приказываю ему раздеться снизу и стать на колени. Следующие полчаса, пока я обрабатываю прутья и готовлю из них орудия воспитания, Сергей стоит на коленях, отсвечивая своими голыми ягодицами и членом, напрягшимся от страха и возбуждения. Пока Сергей стоит и думает о предстоящем болючем наказании, разбираю прутья на две части: тонкие, которые пойдут для пучков, и толстые для порки одиночной розгой. Волнующее занятие готовить розги. Для того, кто сам в свое время получал такими розгами по попе, это повод вернуться мысленно в детство, вспомнить свой страх при виде розог, свое волнение от их заготовки…
Первым делом я отмываю прутья от уличной пыли, ведь гигиена при наказании – не последнее дело. Затем обрезаю нижние части прутьев, если они сильно разлохматились, чтобы не занозить себе руки во время наказания. Далее также обрезаю слишком тонкие кончики розог, потому что они могут обломиться при порке и поцарапать попу мальчишки. Выравниваю прутья, чтобы те розги, которые бу-дут в пучке, были одинаковой длины. Наконец связываю 4 пучка по 3 прута в каждом. Я решил всыпать Сергею три порции розог: за пропуски занятий и лень – 40 розог; за пиво – 30 розог; за пререкания со мной во время заготовки розог и попытку избежать справедливой порки (злостное непослушание) – еще 30 розог. Порция, конечно, выходит внушительная. Поэтому, чтобы Сергей смог хотя бы двигаться, я решил всыпать часть ударов пучком, а часть – одинарным прутом. Пучки должны быть педагогическим разогревом. А затем уже настоящую боль добавит толстая одинарная розга. После такого угощения малому долго не захочется лениться и тратить время учебы на распитие пива.
Выношу воспитательные инструменты в комнату. При виде такого внушительного количества розог Сергей опять пытается хныкать и просить пожалеть его.
— А ну, цыц. Жалеть его… Сейчас розгой так по заднице пожалею! Руки протяни.
Сергей, всхлипывая, послушно вытягивает руки. Я связываю их у запястий.
— Пожалуйстааа…
— Хватит хныкать! Выпорю, как следует!
Для себя я уже решил, что разделю порку на две части. Сначала всыплю 40 розог. Потом дам ему отлежаться 10 минут. А потом уже добавлю остальное. И Сергей больше выдержит, и мне трудно будет без передышки столько рукой махать. Кроме того, ягодицы и нервы у шалуна и так на пределе будут после первой порции, а когда он отдохнет, то и вторая часть будет ощущаться сильней.
— Ну, лентяюга, вставай с колен и укладывайся на кровать, на живот! — Чтобы придать Сергею ускорение, мне пришлось взять его за правое ухо и приподнять.
— Уйй!.. Больно…
— Ничего, скоро твоей непослушной попе будет больнее!
— Не надо, пожалуууйййстаааа…
— Хватит выть, а то еще добавлю!!!!
Суровое предупреждение срабатывает: морщась от боли в ухе, семенит к кровати. Даю шлепок, укладывая великовозрастного шалуна на кровать. Дрожит от страха, но покорно выполняет все приказы. Наконец подготовка к наказанию окончена. Можно приступать к экзекуции.
— Слушай меня внимательно! Сейчас накажу тебя, дрянь ленивая! Получишь сначала 40 розог за пропуск занятий и лень!!!!
— Миленький, не надаааа!!!!!
В голосе мальчишки слышится панический страх перед грозящей ему поркой.
— Надо! Чтобы об учебе думал, не прогуливал, не ленился!!! Вот шкуру тебе спущу, будешь ум-ней!!!
Сережкина трусость начинает меня раздражать, причина порки – его поведение. Вместо того чтобы получить заслуженное наказание, раскаяться и думать об исправлении, он пытается избежать порку. За такие мансы точно добавлю розги. Но сейчас мне нужно успокоиться. Пороть в состоянии гнева – не лучшее дело. Так можно и до крови запороть… Делаю глубокие вдохи-выдохи. В это время Сережка продолжает хныкать, пытаясь вымолить себе поблажку.
— Цыц, охламон! — шлепаю его по попе. — Расслабь задницу и думай об исправлении. Вздумаешь громко кричать или просить об уменьшении ударов, уши оторву и по губам надаю!!!
Мой суровый тон и угрозы вынуждают мальчишку замолчать, только попка судорожно вздрагивает в ожидании первого удара. Поднимаю розгу вверх и с силой опускаю точно посередке сережкиных ягодиц…
— Уйййааааа!!!!
— Чего визжишь? Думать надо было…
— Больноооо…
— Это только начало, теперь будет больней!!!
Не обращая внимания на поросячий визг, издаваемый великовозрастным лентяем, даю без перерыва 10 сильных ударов, от которых нижняя часть попы Сергея становится сплошь багровой. Задница начинает вертеться из стороны в сторону. Видно, что парень пытается спрятать попу от жгучих ударов. Но делает этим только хуже самому себе – удары ложатся не только на мякоть ягодиц, прутья достигают боков, а там всегда больней и следы держатся дольше.
— Не вертись, лентяюга!!! Терпи порку мужественно!
— Не могу тееерпеть, (шмыг) больноооо!!..
Визг переходит в вой, тело содрогается не только от боли, но и от рыданий. Однако меня этим концертом не проберешь. Тот, кто сам бывал порот, знает, что вся музыка связана со страхом, а не с раскаянием наказанного. Нужно бить больней и не уменьшать силу ударов. Только очень сильная пор-ка заставит образумиться и исправиться! Поэтому я продолжаю драть Сережку, стараясь наносить удары розог с оттяжкой, чтобы впечатление от боли и след были яркими! Эффективность такого мето-да порки подтверждается тем, что к концу первых двадцати розог Сергей уже не просто орет, а начинает просить прощения и оценивает свое поведение.
-Не буду лениться!.. оооййй, не бууудууууу проооопууускааать!.. аааййй!.. заааняяятияяяя!!!!!..
— Не будешь, конечно, попой будешь помнить то, что не усвоил мозгами!
Меняю розгу на свежую и продолжаю полосовать непослушную попу, хозяин которой также про-должает меня уверять в своем раскаянии и готовности исправиться. Чтобы его благие намерения не забылись, я секу размеренно, повторяя угрозы «выдрать как сидорову козу», «спустить шкуру» и, наконец, самое страшное – «выпороть при его дружках и подругах». Порка сама по себе не сладкое лекарство, а уж стыд от публичности…
Тон вопящего Сергея становится умоляющим: «не буудууу, не нааадооо при девчонках и ре-бяяяятааахххх!!!..»
— Тогда берись за ум, иначе забудешь, когда задница бывает белой! Будешь ходить с пунцовой или полосатой попой…
Для подкрепления наношу сразу пять сильных ударов. От каждого из них попка парня подскакивает, а рот в свою очередь издает вопли. Еще удары по середине ягодиц, а самый последний десяток розог – на нижнюю часть попы и на ляжки. Там больнее и памятнее! От боли малый дергает теперь и задницей, и ногами.
— Ну, герой, ноги держи вместе, а то получишь по хозяйству.
Страх получить розгой по мошонке или члену вынуждает Сергея сократить амплитуду дерганий. Поэтому самые последние удары ложатся на распластанное тело парня.
И лишь сильные крики Сергея завершают первую порку аккомпанементом пению гибких, секу-чих, болючих и потому таких полезных для воспитания РОЗОГ!!!!!
— Ну, хватит реветь… Благодари за порку и целуй розги!!!
Подсовываю к зареванному лицу Сергея свою руку с розгой. На запястье капают слезы из глаз парня, дрожащие губы касаются розог, затем моей руки. Заплетающимся языком Сергей бормочет слова благодарности за «справедливую порку», клянется «не лениться», «не прогуливать занятия», «быть хорошим»…
— Будешь хорошим, потом, после порки, когда сесть не сможешь! Ну, за лень и прогулы ты рас-считался попкой. Теперь полежи и подумай о своем поведении. А через 10 минут тебя ждут розги за пиво и попытку избежать порку.
— Не наааадаааа боольшееее… я не выыыдееержуууу столько роооозоооооооог…
— Раньше думать надо было. И не командуй мне тут… Я решаю, что и сколько ты получишь! Или тебе захотелось удвоить количество ударов, а затем на горох коленками?
— Проостиии! Я нееее буууудууу сооопрооотииивляяятьсяяяя… Тоооолькооооо не удваааааивай поркуууу ииии не гооорооооох…
Каждое слово, произносимое Сергеем, растягивается от плача и икоты. Чтобы успокоить его истерику, я даю ему попить воды. Постепенно парень успокаивается. Только выпоротая попка вихляется из стороны в сторону: так он пытается охладить ее и уменьшить боль.
Я сажусь на диван отдохнуть. Нелегкая работенка – воспитывать парня. Разминаю пальцы и разрабатываю кисть правой руки. Затем массирую правую руку выше локтя. Попутно разглядываю испоротую задницу парня, чтобы решить, как теперь его пороть. Белой кожи не осталось, попка вся по-крыта полосами и багрового цвета. Однако чтобы не просечь до крови и наказать эту попу с не меньшей силой, надо заранее определить, где можно сечь. Самый верх ягодиц, переходящий в поясницу, трогать нельзя – здесь копчик и опасная близость почек. Остается бить по ляжкам, а когда спадет багровость с ягодиц, добавить там. Кроме того, теперь нужно всыпать сразу 60 розог, а это больше ударов, чем в первой части наказания. Да уж, работенка.
— Ну, парень, держись. Неделю после экзекуции не сядешь… Зато будешь умней и трудолюбивей.
И чего жалеть Сергея? Мне самому так вкладывали ума в задние части, что мама не горюй. 10 минут пролетают быстро… Интересно, какие мысли сейчас занимают голову шалуна? В его годы, стоя на коленях, я думал о своем поведении и намечал, что нужно сделать для исправления. А уж если после перерыва следовало получить добавку, тогда… Не будем лукавить, бывали идеи упросить маму отложить продолжение порки, если попа болела очень сильно; но были и мужественные мысли вытерпеть всю порку до конца, очистить совесть и не возвращаться к теме. Но, то я, а Сергей?.. Всхлипывает, попку сжимает…
— Сергей, ты думаешь исправляться? Ведь я не шучу: теперь будешь постоянно получать розги за малейшую провинность. И драть буду так больно, что сидеть не сможешь!!!
— пожааалуййстаа, ну не надо драть… Я будууу хоорооошииим…
— Ну, разнылся, как девчонка, терпи заслуженное наказание. Все дело в твоем поведении: не прогуливай занятия, не ленись, не пей пиво. Тебе учиться нужно и головой думать… А если голова не думает, то чем отвечать?
— Заадниицей!..
— Правильно. Понял, наконец. Ладушки, поговорили, теперь продолжим порку. Тебе, красавец, за пиво рассчитаться предстоит и за нюни свои, за попытку избежать розги. Запомни, если провинился, то выдерут. И никогда не пытайся избежать справедливую порку. Будь мужчиной!!!
— Будуу…
— Проверим, как ты выдержишь. Сейчас получишь 30 горячих за пиво.
— Ой, как много, у меня уже вся попа болит…
— Так, я не понял, кто тут обещал быть мужественным? Вот тебе за пиво!.. — даю первый удар по ляжкам…
— Уууууйййаааа… бооольнаааа!!!!
— Конечно, больно, так бывает за пиво!!! И еще раз, и еще много раз!!!
Не обращая внимания на жалобные вопли, мольбы, клятвы и прочую «музыку», исполняемую секомым Сергеем, деру его розгами. Однако на ногах с оттяжкой бить не надо, можно быстро порвать кожу. Тут и обычного удара достаточно, чувствительно. Попа малого отдыхает, зато ноги выдают перепляс. Пару раз Сергей их так сильно раскидывает в стороны, пытаясь увернуться от розог, что есть риск попасть по набухшей мошонке.
— Эй, герой, ноги держи вместе, а то по хозяйству схлопочешь!
— Не наадооо тааам, — в панике верещит Серега.
— Не надо, согласен, тогда держи ноги вместе!
Теперь парень старается меньше вертеться, из опасения, что розги достанут его мужское достоинство. Зато и розги ложатся прямо на обе ляжки. Это видно и по следам, которые оставляет розга: ярким, багровым, припухшим!!! О вкусах не спорят, но есть в этом деле и своя эстетика. Выпоротое тело как картина мастера, где нет ни одного лишнего мазка, каждый след прута несет в себе смысл боли и страдания кожи… Страдания, которое ведет к исправлению того, на чьей коже нарисован этот узор. Хотя, тому, кого секут, не до эстетики. В нем говорит лишь боль, и реакция, как правило, одна – дерганья тела, вопли, визг. И… одна мысль – поскорей бы это закончилось!
На вторую порку уходят 3 пучка розог. Можно было бы сделать еще перерыв, тем более что Сережка ревет белугой, и невозможно толком разобрать его клятвы исправиться. Но, у меня нет времени растягивать порку на весь день. Наконец, задница парня уже не такая багровая, отдохнула. Значит можно пороть по ней. Перед тем, как начать третью порку, спрашиваю Серегу, осознал ли он пагубность распития пива или нужно добавить?
— Неет, нееее нааадааааа!..
В этом возгласе слышится так много страха, однако, еще не раскаяние. Поэтому для порядка даю 10 ударов штрафных. После них зареванный мальчишка божится и клянется всем на свете, что близко не подойдет к пиву и забудет его вкус!!! Ладно, поверим.
— Кончай реветь. Сейчас будешь отвечать за свою трусость и попытки избежать порку. Предупреждаю, что меня твоей рев и мольбы не впечатляют и не убеждают! Всыплю все 30 розог без пощады. Если не хочешь провести полчаса затем на горохе, удержись от просьб не драть или смягчить наказание. Ты сегодня меня достал своим поросячьим визгом.
Ответом мне становится только рыдание Сереги и судорожные вздрагивания его тела.
— Ну, понял?
— Дддааа…
— Вот и хорошо! Продолжим.
Для наказания сережкиной попы я вновь беру толстые одинарные прутья. Такая розга сама бьет сильно, и одинарный прут легче удерживать, когда поднимаешь его вверх и опускаешь на попу провинившегося. Чтобы напомнить малому, что его наказывают, я снова секу с оттяжкой, вытягивая по обеим половинкам непослушной попы. Попа вертится, сжимается, старается увильнуть, избежать удара. Но это не удается, потому что я бью не сразу, а когда задница замедляет свое верчение. Таким образом, каждый удар обжигает обе ягодицы, перечеркивая их рубцами.
Парень вопит во всю глотку, но без слов, одними междометиями «ааааааайййййй, оооооооойййй, яяяяяяааааа…» Ему, конечно, не сладко получать целых тридцать розог по уже испоротой заднице. С учетом 30 горячих по ляжкам, общая сумма достигает 100 ударов. Однако такое наказание вполне по силам его организму и соответствует тяжести и возмутительности его проступков. Хуже было бы оставить хоть один проступок ненаказанным или проявить жалость. Суровость, безжалостность и неотвратимость болючей порки – вот ГАРАНТИЯ ИСПРАВЛЕНИЯ и РАСКАЯНИЯ Сергея!!!
Я не читаю ему нотаций, давая парню возможность сосредоточиться на боли, которая раздирает его мягкое место. Пусть полностью, без отвлечения ощутит ее и заречется совершать то, за что его так наказали!.. Вполголоса отсчитываю удары: «17, 18, 19, 20…» Меняю прут и последнюю десятку розог наношу наискосок, перекрещивая попку Сергея по диагонали. По опыту своих наказаний знаю, что такие удары больней ощущаются поверх старых, поскольку розга задевает уже вспухшие рубцы. Кончик прута пару раз попадает по ляжкам, вызывая и более сильный вопль, и резкие дерганья ног. «26, 27, 28, 29…» Тридцатый удар даю с максимальной силой, но не объявляю его вслух, чтобы Сергей не расслаблялся.
— Ну, крикливая, ленивая и трусливая тварь! Подумал о своем поведении? Какой урок ты для себя вынес от сегодняшнего наказания?
Вопросов конечно много для сильно выдранного мальчишки. И все-таки, он должен теперь сосредоточиться и убедить меня в том, что раскаялся во всем и обязательно исправится. Кроме этого, необходимость внятно и подробно ответить заставит успокоиться и прекратить рыдания. В общем, польза от такой тактики есть! Первые слова, которые пытается из себя выдавить Сергей, представляют смесь всхлипов и ойканий… Тогда я грозно переспрашиваю: «Чтоооо?!!!!» Мой тон, сулящий продолжение экзекуции, вынуждает парня прекратить рев, успокоиться и начать отвечать на мои вопросы:
— Обещаю, ооой, исправиться, аааах, не лениться, уууй, не прогуливать, маааамочки, как боооольно, не пить пиво, аааххх, не трусить перед розгой (всхлип)!!!!!!!!..
— А теперь без ойканий и «мамочек», иначе будет больней!!!
Собрав все свои силы, Сережка повторяет свою тираду, добавляя «клянусь», «обещаю», «никогда не буду лениться…» и в таком роде.
— Ладно, а если ты нарушишь свои обещания, как нужно с тобой поступить?
Вот он самый страшный момент: Сергей сам должен вынести себе на будущее приговор – ПОР-КА – и сделать это внятно и покорно!!!! Он это понимает и с ужасом в голосе произносит:
— Если я нарушу свои обещания, меня нужно… (он глубоко вздыхает и почти на одном дыхании выпаливает) выпороть розгами!»
— Как именно выпороть?
Сергей должен усугубить свой приговор, чтобы он стал для него неотвратимым и ужасным возмездием! Снова глубокий вздох… и:
— Выдрать меня как сидорову козу, шкуру мне спустить!..
Только теперь его наказание завершено… Готовность получить справедливую порку за свои провинности, вот главное доказательство РАСКАЯНИЯ и ПОСЛУШАНИЯ Сергея!!!! Это гарантия, что ему долго не захочется нарушить порядок – лениться, прогуливать, отвлекаться от учебы на пиво и девочек! Кроме того, когда он все же совершит проступок, ему уже невозможно будет пытаться избежать Порку! Он это понимает!
— Ладно, теперь можешь встать!
Морщась от нестерпимой боли, всхлипывая и охая, поднимается Сережка со своего «эшафота». Разумеется, ему было бы сейчас желательно подставить свою задницу цвета сваренной свеклы под ледяную струю воды, чтобы она притушила боль и сняла воспаление… Однако, такое облегчение своих страданий он еще не заслужил. Придется постоять на коленях полчаса, целовать все розги, мои руки… и одеть на попу штаны… Одежда для него сейчас также страшна, поскольку будет беспокоить испоротую кожу. Все еще всхлипывая и сдерживая рыдания, он опускается на колени как будто на раскаленную сковородку. Нет, горох я ему не подкладывал, зато кожа на ягодицах пару раз сильно натягивается, вызывая стоны от пронзительной боли!.. По щекам начинают снова течь слезы. Я ощущаю их на своей руке, когда Сережка ее целует, бормоча слова благодарности за мою суровость и справедливость. Розги, уже давно высохшие от взмахиваний и соприкосновения с пылающей попкой парня, вновь намокают от его слезинок. Чтобы предотвратить истерику, я ласково кладу левую руку на голову Сережи, глажу его и говорю:
— Ну, малыш, не надо слезок! Успокойся!
В ответ он упирается головой мне в ногу, бормоча, как ему больно, как он раскаивается и обещает быть хорошим, чтобы не было так больно…
— Ну, молодец, что понимаешь это! Не плачь! Упокойся и постой на коленках, чтобы попка остыла…
Я откладываю розги на кровать, а затем развязываю сережкины руки. В попытках освободить руки от веревки во время порки он сильно их затянул. Приходится приложить усилия… и вот запястья парня свободны. Он пытается потереть свою страдающую попку руками, но я его останавливаю:
— Нельзя! Руки за голову и стой так…
Это необходимо, чтобы он не смог смягчить впечатление от розог. Правда, эти потирания и так не приносят пользы. Но порядок, есть порядок. Полчаса быстро пролетели. Я помогаю Сереге подняться. Он дрожит от напряжения, но это реакция на стояние на коленках.
— Одевайся, малыш! Пойдем к тебе домой, и покажем твоим папе с мамой, как ты наказан.
От стыда перед тем, что его родители все узнают и увидят его испоротую попку, Сережка краснеет, и его лицо теперь только немного светлее задницы. Снова со стонами он надевает на тело штаны, без трусов, туфли, и мы выходим на лестничную клетку. В руках я держу прутья, которыми наказывал Сережу, чтобы отдать их его родителям. При виде розог он вздрагивает, в глазах читается ужас от воспоминаний, как больно они бьют непослушных мальчишек.
— А зачем вы взяли розги?
— Отдам их твоим родителям как доказательство твоего наказания, а ты покажешь им свою попу со следами от этих розог.
— Мне будет очень стыдно!
— Вот и хорошо, такой стыд тебе долго не даст забыть о сегодняшней порке!
Парнишка снова краснеет, уже ярче. Хотя его испытания на этом не заканчиваются: в подъезде нет лифта, и малому придется спуститься на два этажа вниз, ощущая с каждым шагом по лестнице боль на своей попке. Этот путь у него растягивается на 5 минут и сопровождается стонами и новыми слезами. Наконец, мы подошли к двери его квартиры, и я позвонил в дверь. Она открылась почти мгновенно, словно родители Сережки ждали под нею.
— Принимайте своего шалуна!
Красный от стыда он входит домой, постанывая и плача.
— Ну, сынок, получил по заслугам? – встречает его репликой отец.
— Да!.. – пряча от стыда глаза, произносит Сережка и всхлипывает.
— Тогда показывай, как тебя наказали! — это уже реплика его матери.
Обычно считается, что матери жалеют своих детей и защищают их от порки (ну, не про мою маму)… Однако сережкины фортели заставили ее забыть о сочувствии и стать сторонницей суровых экзекуций для отпрыска. Парень спускает штаны до колен и поворачивается к родителям наказанной попкой. Да!.. Видимо даже они не ожидали такого эффекта…
— Сильно кричал во время порки?
— Терпимо… Свое он получил сполна. И сам повторил, что его ожидает за повторение проступков.
— Правда, Сережа?
Заливаясь краской и запинаясь от стыда, парень произносит: «Да!..»
— И что тебе полагается? — это спрашивает его отец, а мать добавляет: — Ну, не мямли, будь мужчиной!
Стараясь не запинаться, Сергей повторяет свой приговор полностью и без напоминаний:
— Если я провинюсь, меня нужно выпороть розгами как сидорову козу, шкуру мне спустить!!!
— Вот, так лучше, — повеселевшим голосом комментирует сережкин папа.
И мама добавляет: — И семь шкур с тебя спустим!!!! Чтобы умным стал, образованным и послушным!
— Ну, иди в комнату и снимай штаны, — добавляет отец.
— Зачем? – в панике спрашивает Сережа.
— Постоишь дома на коленках с голой попой, а мы с мамой на тебя посмотрим, как тебя здорово наказали. Поблагодари за заботу, это же сколько сил надо, чтобы так наказать.
— Спасибо!!!!
— На здоровье, шалун! Храни эти розги на память и не забывай, как больно они секут по попам непослушных и ленивых мальчишек.
— Мы их у него в комнате на стенку прикрепим, чтобы постоянно их видел и не забывал, — добавляет мама Сережи.
— И пока не понадобятся новые!!!.. — с угрозой в голосе намекает его папа.
Сергей вздрагивает от этих намеков, но молча идет в комнату, снимает там штаны совсем и становится на колени. Его родители расплачиваются со мной за порку сына и еще раз благодарят за то, что я «всыпал их лентяю по первое число!» Я прощаюсь с ними и говорю Сергею:
— До свидания, Малыш! До первого твоего проступка…
Сережины папа с мамой улыбаются, а парень вздрагивает и отвечает мне: — До свидания!.. Я буду послушным!!!
«Посмотрим». Только что-то мне говорит, что свидание наше будет скорей, чем хочется наказанному парню. Последнее, что мне видно перед уходом, это отражение в трюмо в передней: Сергей на коленях, голый снизу и с напрягающимся пенисом… До скорого свидания!!!!
«Бьют — ума дают»
Еще античный комедиограф Менандр утверждал: «Кого не будут бить, тот останется невоспитанным». Гораций величал своего учителя Orbilius plagosus — бьющий Орбилий. Марциал в одной из эпиграмм назвал порку «горем для мальчиков всех, для наставников — сущей радостью».
Воспитание битьем начиналось с самых малых лет. Документально зафиксированы случаи телесных наказаний даже трех-четырехмесячных младенцев. В ход шли вожжи, крапива, мокрые веревки, специальные плети из цепей — т. н. «дисциплины». И, конечно, розги. «Черемховые» для малых деток, березовые для отроков, они были не только инструментом наказания, но и особым словом-пугалом. В русских диалектах кнут, хлыст, хворостина неспроста назывались пуга, пужник. Отсюда же старинная поговорка: «Умный слова боится, глупый — пуги».
Франсуа-Клавдий Компт-Каликс. Порка. (gallerix.ru)
Алексей Венецианов. Мальчик с розгой. 1830-е. (wikipedia.org)
Михаил Ватутин. Воспитатель. 1892. (wikimedia.org)
Павел Ковалевский. Порка, 1880. (wikimedia.org)
Большой сюрприз для маленьких
Угроза побоями часто превращалась в жестокую потеху для взрослых. Один из вопиющих фактов хранит биография министра иностранных дел Великобритании Джорджа Керзона (1859−1925). В детстве он подвергался изощренным унижениям няни, мисс Параман. Был случай, когда она велела мальчику сначала самому написать дворецкому, чтобы тот приготовил розги, а затем приказала дворецкому еще и прочитать эту записку слугам.
Особая забава — дарить розги детворе на праздники — стала популярным сюжетом живописи и литературы. В повести Николая Лескова «Смех и горе» есть такой эпизод. Вечером дядя интригует юного племянника обещанием: «Мой милый друг, тебя завтра ждет большой сюрприз». Наутро бедный парнишка видит висящего на голубой ленте вербного купидона с пучком розог, кокетливо перевязанного такой же голубенькой ленточкой. К ленте прикреплена рифмованная записочка от веселого и находчивого дядюшки: «Кто ждет себе ни за что ни про что радостей, тот дождется за то всяких гадостей».
Тайм-аут за непослушание
В позапрошлом столетии нравы несколько смягчились — побои уступили место дисциплинарным мерам, которые сводились к изоляции. Сегодня их обобщенно называют «тайм-аут». Воспитательную моду здесь задавала Викторианская Англия. Озорников и лентяев запирали в темных чуланах, сажали на «стулья непослушания» (англ. Naughty Chair), ставили «носом в угол». Отсюда образное выражение corner time — букв. «угловое время».
Джордж Бернард О’Нил. Непослушный мальчик.1867. (gallerix.ru)
Чарльз Бертон Барбер. Наказание. 1886. (artchive.ru)
В 1980-х в детских домах Стаффордшира практиковался запрещенный впоследствии пиндаун (Pindown) — дисциплинарный метод длительной изоляции. Длившаяся иногда несколько недель, она доводила некоторых детей до суицида.
«Без муки нет науки»
Обучение издревле столь же прочно ассоциировались с телесными наказаниями. Розги заботливо развешивались по стенам и расставлялись по углам классных комнат. В школьном лексиконе бытовало латинское выражение manum ferŭlae subducĕre — букв. «подставлять руку под розгу», перен. «идти в школу». Согласно английской пословице, надлежит целовать палку, которой учат (to kiss the rod that governs). Согласно русской, «пожалеть розгу — испортить ребенка».
Для школьных телесных наказаний использовались специальные приспособления. Особой изобретательностью отличались, опять же, англичане. Одна из ритуальных позиций школьной порки называлась horsing — от слова «лошадь» (horse). Тело наказуемого привязывали к колодке или удерживали двое помощников, часто из числа самих учеников — и секли розгами по спине и ягодицам.
Нерадивых учеников шлепали паддлом (англ. рaddle — весло, лопатка) — вытянутой пластиной с рукоятью. Лупили колотушкой с грушевидным расширением на конце и круглой ямкой — чтобы вскакивали волдыри. В викторианских школах непосед обуздывали с помощью приспособления в виде двух соединенных веревочкой деревянных планок с отверстиями для пальцев. Планки с зафиксированными руками связывали узлом за спиной ребенка.
В образовательных учреждениях Шотландии по детским ладоням прохаживался тоуси, или тоуз (tawse) — кожаный ремешок с раздвоенным концом и деревянной рукояткой. В ряде немецких гимназий педагог исполнял свои прямые обязанности, а телесными наказаниями ведал специальный «синий человек», der blau Mann. В ход шли также линейки и указки, острые спицы и перья. Школяров и юных подмастерьев ставили коленями на горох, соль, битый кирпич. Устраивали «выволочку», таская за волосы и выкручивая уши.
На спины провинившимся в классе цепляли тетрадки с ошибками и выставляли в коридор или водили по всей школе, принуждая выслушивать издевки и терпеть нападки однокашников. На шею вешали грифельные доски и оставляли «стоять столбом» до конца урока. Принуждали «бить поклоны» в полуобнаженном виде на школьном дворе. За прогулы и опоздания привязывали к ногам кирпичи и прочие «потешные» предметы.
«Мидасовы уши»
Альтернативой битья были позорящие, осрамительные наказания — например, отсылающие к известной античной легенде «Мидасовы уши». О древности этой экзекуции свидетельствует крылатое латинское именование глупца: Аsinus asinorum in saecula saeculorum («Осел из ослов во веки веков»). Более известные ее названия — «колпак тупицы» и «ослиная шапка (фр. le bonnet d’âne, англ. donkey cap).
Провинившегося ученика ставили в центр класса в бумажном колпаке с ослиными ушами и надписью dunce, Dussel, âne (англ., нем., фр. — дурак, тупица, остолоп, болван). Впрочем, унизительное награждение ослиным колпаком в реальности было гораздо реже, чем представлено в литературе и живописи.
Джон Бэрр. Неисправимый, 1897. (wahooart.com)
Писатели и художники нередко утрировали подобные эпизоды, изживая таким способом свой негативный детский опыт. Такова, например, сатирическая картина Роберта Уильяма Басса, изображающая наказанного за сатирический рисунок будущего знаменитого художника Уильяма Хогарта.
В российских институтах благородных девиц практиковалось наказание под названием «столпник», которое символизировало публичное раздевание. За ослушание ставили в столовой без форменного передника. Похожая экзекуция описана в повести Лидии Чарской «За что?»: «Обыкновенно перед первою парою [шедших строем воспитанниц] ставили какую-нибудь провинившуюся ученицу, — «на позор», как говорили в институте, — и называли ее «факельщиком». Наказанная таким образом шла всегда, закрыв лицо руками, вся в слезах».
В «Екатерининском листке» 1902 года упомянуто изощренное наказание троих уличенных в воровстве учеников по сюжету сказки «Мужик и Лиса». Провинившихся провели между выстроенными в два ряда одноклассниками, которые плевали им в глаза со словами «воры, воры!».
Стоит ли после этого удивляться жестокости детских игр, копирующих действия взрослых? Среди устойчивых живописных сюжетов — битье и наказание углом кукол. Встречаются даже имитации детьми судебных процессов с унизительными атрибутами и позорящими ритуалами.
Винченцо Иролли. Наказанная. 1930. (pinacotecabari.it)
Жан-Луи Гамон. Дисциплина. Сер. XIX в. (mutualart.com)
Кнут без пряника
Педагогика СССР решительно восстала против телесных наказаний, однако негласно на детвору по-прежнему сыпались затрещины, оплеухи и тумаки. Наказание-устрашение сменилось наказанием-принуждением. 20 раз отжаться, выучить 10 стихотворений, 3 раза перемыть полы — и прочие ненавистные или трудно выполнимые задания.
В детских садах озорников выставляли без трусов в дверях спальни во время тихого часа. Не желавшим спать завязывали полотенцем глаза. Инструментом семейного воспитания оставался отцовский ремень: «влепить 25 пряжек» считалось обычным делом.
По образцу партийных собраний в школах устраивали «проработки» нарушителей дисциплины на пионерских и комсомольских сборах. Портреты провинившихся размещали на «Доске позора», а их проступки клеймились в стенгазетах. Репродукция монументального — 168 на 259 см — полотна Сергея Григорьева «Обсуждение двойки» украшала стены множества советских школ.
Современные родители чаще практикуют наказания-лишения — вожделенных покупок, карманных денег, любимых игр, обещанного отдыха. Психологический прессинг и постоянная боязнь по-прежнему калечат душу, ломают характер, уродуют личность детей.