201
вается Жизнью? Андерсен не смеет признать способность Русалочки лю-
бить за проявление души. Как в древней легенде, это всего лишь готов-
ность к приятию души. Ну, что ж, она готова. Она замирает в парении на полпути к небесам, к вечности… Её вознесла Любовь. Она опять победи-
ла…
В сказке «Дочь болотного царя» героиня душу обретает, хотя она дочь не столько вод, сколько тины. Это куда ниже уровня обычной русал-
ки. И тем не менее, чудо совершается. Душу она обретает не только через приобщение к высокой духовной любви, но через веру и ритуал крещения.
Дикое языческое получеловеческое созданье обращается в девушку, ис-
полненную кротости и смирения. Таким образом, Андерсен как бы приру-
чил неукротимые воды, придав их грозной красоте характер благости.
Другое дело – Ледяная дева. Это сама Смерть. Смерть, ставшая зри-
мой. Смерть, обретшая лицо. И весь ужас в том, что лицо её прекрасно… В
нём отразилась и яростная красота диких неукрощённых вод, и убийствен-
ная сила стужи, и обманная нежность ночи. «Она, убивающая и уничто-
жающая, – наполовину дитя воздуха, наполовину могущественная власти-
тельница вод».
Укротить Ледяную деву нельзя. Уже в одиннадцать лет Ханс Кри-
стиан знал об этом. Тогда отец его, глядя на серебряные узоры на окнах,
тихо спросил: «Что? За мной пришла?» Мать испугалась, и неспроста.
Весной, уходя, Ледяная дева увела за собой молодого башмачника…
Таков её нрав: всякий раз она не просто похищает очередную жерт-
ву, но разлучает любящих. Именно Любовь – самый исток Жизни – она и стремится уничтожить. А потому и маскируется под Любовь. Ханс Кри-
стиан не мог отрешиться от образа обманной её красоты.
В 30-е годы была написана баллада «Королева метелей». В ней слов-
но оживает его молодой и весёлый отец:
Он и весел, и громко и стройно поёт, И по снежным сугробам идёт.
Он и с ветром поёт, и с метелью свистит,
202
По сугробам глубоким к красотке спешит…
Но красотка не дождётся суженого: его перехватит королева мете-
лей, заворожит ледяной красотой, околдует притворной любовью:
«…Ты так молод, прекрасен — со мною пойдём! Ты не хочешь ли быть королём?
У меня есть чертоги в горе ледяной, Блещут радугой стены, и пол расписной,
Ина мягком сугробе нам быстро постель Нанесёт полуночи метель».
Ив «Королеве метелей», и в «Снежной королеве» и в созданной
позже «Деве льдов»(1861) повелительница мороза и буранов предстаёт в убранстве сверкающих драгоценностей зимы. Весь блеск и сияние инея,
льдов и снегов влекутся за ней, как фата; стеклянные замки – её замёрзшие мысли; леденящие ветры Арктики – всего лишь её дыхание. «Словно бы-
стрый водопад, застывший неровными зеленоватыми глыбами блещет глетчер. А в глубине пропастей ревут бурные потоки, образовавшиеся из растаявшего снега и льда. Глубокие ледяные пещеры и огромные ущелья образуют там диковинный хрустальный дворец – обиталище Девы Льдов,
королевы глетчеров», а сама она вихрем проносится над своими владения-
ми, и «ветер развевает её длинные белоснежные волосы и голубовато-
зелёное одеяние, сверкающее подобно водам в глубинах … озёр».
Ледяная красота ослепляет, за блистаньем трудно распознать её смертоносную сущность. Только живому, полному любви сердцу это под силу. Его не обманешь, и сердце маленького Кая отважно рвётся сразиться с грозным противником. Правда, пока он столкнулся лишь с красотой ска-
зок о ней, но и этого оказалось достаточно, чтобы угадать верный способ её победить: «Я посажу её на тёплую печку, вот она и растает!»
Затем, впервые увидев эту «женщину, укутанную в тончайший бе-
лый тюль», с глазами, что «сверкали, как звёзды», «мальчуган испугался»: «в них не было ни теплоты, ни кротости». Он не захотел больше глядеть на неё, но на него-то уже упал смертоносный взгляд и – охота началась. Бьёт королева прицельно: один осколок зеркала троллей вонзается Каю в глаз,
другой – прямо в сердце. И сразу прелесть роз для него меркнет, зато
203
власть её ледяной красоты становится неотразимой. Кай цепляет свои сан-
ки к саням Королевы не потому, что ему хочется прокатиться с ветерком.
Нет, это наворожила, наколдовала красота: непостижимая женщина в бе-
лых мехах, её леденяще-ласковый взгляд, серебряная повозка, бешеные кони, вихри метелей – всё волшебство, опасность, всё тайна, ужас и бла-
женство. И вот уже мальчик пересажен в большие сани, вот закутан в ко-
ролевские меха, вот он уже обмирает от её поцелуя. Обмирает – в прямом смысле слова, он пронзён смертоносным холодом, коченеет, и не чувству-
ет уже ничего. Сердце его перестаёт биться. Оно превратилось в кусок льда. Даже колдовство ледяной красоты над ним теперь не властно. И это понятно: подобная красота не цель, она лишь средство – средство оболь-
щения, похищения очередной жертвы.
Так Андерсен подхватывает тему Гауфа, тему холодного сердца. Не просто подхватывает – развивает. Тема этическая переплетается у него с темой эстетической. Великан Михель, по сравнению со Снежной короле-
вой, выглядит чуть ли не эталоном чести: он соблазняет свою жертву, но не насилует её волю, он ждёт добровольного согласия. Соблазняет он до-
вольно вульгарно – богатством. И нестойкий герой Гауфа совершает сво-
бодный выбор. Он отрекается от сердца, которое трепещет и болит.
Мужественное сердце маленького Кая соблазняют красотой. Но до тех пор, пока в него не вселились троллевы, перевёрнутые критерии, оно нечувствительно к ледяной красоте. Андерсен наделяет своего героя соб-
ственными эстетическими представлениями: прекрасное лишь тогда пре-
красно, когда несёт в себе жизнь и любовь, красота лишь тогда подлинна,
когда идёт об руку с истиной и добром. Мальчик, выросший вместе с ро-
зами под самым небом, держится стойко. Тут-то и пригодились тонкие и острые зеркальные осколки, извращающие зрение, а в сердце убивающие любовь. Утрата нравственных ориентиров отдаёт душу во власть торжест-
вующей красоты смерти. Сердце Кая было сначала отравлено, а затем за-
морожено и похищено. И, кажется, безвозвратно. Но и Жизнь не так-то
204
легко отдаёт то, что принадлежит ей по праву. И вот начинается тяжкий труд отвоевания и спасения заледеневшего сердца мальчика.
Нечеловеческому могуществу Снежной королевы противостоит ма-
ленькая девочка, отправившаяся искать своего братца и чуть ли не весь путь проделавшая босиком. Так Афродита искала своего возлюбленного,
похищенного мрачным царством Аида: она шла, раня нежные ноги об ост-
рые камни, а из капель её крови вырастали анемоны. Там, где проходит Герда, тоже вырастают цветы: они распускаются в сердцах всех, с кем встречается девочка. Словно факел зажигается от факела – все стремятся делать добро: принц и принцесса, маленькая разбойница и растрогавшиеся разбойники, лапландка и финка, ворон с вороной и северный олень. И дело даже не в реальной помощи, которую они оказывают девочке, но её словно окутывает, поднимает над страданиями и непреодолимыми препятствиями объединённая добрая воля людей, птиц и зверей. Под этим напором любви должны рухнуть ледяные крепости злой королевы. И Герда приходит, на-
конец, к Каю.
Сама того не осознавая, она тоже начинает ворожить, она совершает целый ряд ритуалов, которые снимают с застывшего мальчика злые чары:
«… в огромные ворота, проделанные буйными ветрами, входила Герда. Она прочла вечернюю молитву, и ветры улеглись, точно заснули. Она свободно вошла в огромную пустынную залу и увидела Кая. Девочка тотчас узнала его, бросилась ему на шею, крепко обняла его и воскликнула:
– Кай, милый Кай! Наконец-то я нашла тебя!
Но он сидел всё такой же неподвижный и холодный. Тогда Герда заплакала; горячие слёзы её упали ему на грудь, проникли в сердце, растопили его ледяную кору и расплавили осколок. Кай взглянул на Герду, а она запела:
Розы цветут… Красота, красота! Скоро узрим мы младенца Христа.
Кай вдруг залился слезами и плакал так долго и так сильно, что осколок вытек из глаза вместе со слезами. Тогда он узнал Герду и очень обрадовался.<…>Герда поцеловала Кая в обе щеки, и они опять зацвели розами, поцеловала его в глаза, и они заблистали, как её глаза; поцеловала руки и ноги, и он опять стал бодрым и здоровым».
Андерсен соединяет всю ворожбу, все народные обряды, призванные оживить мёртвого и запечатлённые фольклорной сказкой: магию касания,
магию называния по имени, магию слова, магию музыки, пения, магию го-
205
рючей слезы – живительной солнечной влаги и, наконец, магию поцелуя,
объединившего дыхание и прикосновение. Сознательно Герда прибегает только к имени Божьему и молитве. О волшебной силе всех остальных своих действий она не подозревает. Она действует инстинктивно. Кая оживляет магия её Любви. И сказка завершается полным торжеством не-
винно-радостной воскресшей Жизни.
И всё же какое-то смутное беспокойство омрачает счастливый конец истории Кая и Герды. Фольклорные сказки, конечно, тоже завершаются спасением одного из любящих и их воссоединением, но предшествует это-
му открытый поединок и гибель злодея. Ну, а Снежная королева попросту улетела проверить глетчеры где-то на юге и невольно предоставила Герде свободу действий. Кай отвоёван, но Снежная королева жива, и жива её ле-
деняще-жгучая красота. Финал, таким образом, можно считать открытым.
Эта страшная и прекрасная героиня перебирается в другие сказки, напри-
мер, в «Деву льдов». В ней она тоже покушается на счастье влюблённых и выходит победительницей. У многих читателей при чтении этой сказки вскипает негодование против сказочника: как мог он позволить Ледяной деве безнаказанно похитить весёлого и смелого жениха в канун свадьбы,
обездолить невесту, такую нежную, прелестную и почти совершенно не-
винную?!
Мог. Всё дело в маленьком словечке «почти». Андерсен порой быва-
ет бескомпромиссно суров. Обнаружив и в сердце Руди, и в сердце Бабет-
ты самые тонкие, почти незаметные осколки зеркала тролля, он понимает,
что они беззащитны перед натиском Ледяной девы. Сохранность их сча-
стья и жизни могла бы обеспечить только такая же неколебимая любовь,
какой горело сердце Герды. От этого чистого пламени оттаяло сердце Кая.
Но, видно, такая любовь осталась лишь в сказках…
Ещё до «Девы льдов», в 1852 году, Андерсеном была написана исто-
рия «Под ивою». Она кажется зеркальным отражением сюжета «Снежной королевы». А раз зеркальным, то – с печальным концом. В ней мальчик
206
бродит по свету в поисках дороги к той девочке, с которой они играли под ивою. Он бродит всю жизнь. Но она недостижима – она прославленная пе-
вица, она царит в недосягаемой выси искусства. И хоть любовь постарев-
шего мальчика неизменна и горяча, она не может растопить хрустальных
стен заколдованных дворцов. И он находит успокоение, умирая под ивою…
Таковы варианты разработки темы холодного сердца у Андерсена. Как видно, даже искусство, не согретое любовью, может быть смертоносно.
Ивсё же гораздо чаще искусство связано у Андерсена с комплексом
–«истина, добро и красота». Оно властвует над разрушительной силой времени и смерти. Оно пробуждает в человеческих душах высокие поры-
вы, оно посрамляет мелочность, вульгарность и злобу. Великой верой в животворную силу искусства дышат сказки «Старая могильная пли-
та»(1852), «Психея»(1861), «Золотой мальчик»(1865), «Самое невероят-
ное»(1870).
В сказке «Подснежник»(1863) вновь возникает единоборство хруп-
кой красоты и сил холода. И вновь побеждает красота, побеждает именно нежностью и хрупкостью, простодушной преданностью солнечным лучам.
В них-то и таится, по Андерсену, самая могучая сила жизни. На них и дер-
жится истинное искусство. Подснежник – это душа поэта. Может быть, она возрождается каждой весной? Подснежник «и сам не знал, какой он силь-
ный: ему прибавляла сил жизнерадостность и вера в то, что лето всё равно придёт. <…> И так он стоял, исполненный любви, веры и надежды, в бе-
лом наряде на белом снегу и склонял голову, когда густо падали снежные хлопья и дули ледяные ветры». В нём вызревала песня. А песня, вырвав-
шаяся из души поэта, точь-в-точь как солнечный луч, возрождает всё, к
чему прикоснётся. И это знает каждый ребёнок. Ведь трудно найти ребён-
ка, который не знал бы сказки Андерсена «Соловей»(1843). Помните, как песня маленькой серой птички отогнала от ложа императора саму Смерть? «Она свилась в белый холодный туман и вылетела в окно». А когда слуги
207
явились взглянуть на умершего, он встал перед ними в полном император-
ском облачении и сказал: «Здравствуйте!»
Вопросы и задания
1.Расскажите о конфликтах в сказках Андерсена. Кто, как правило, в них представляет «силы добра», а кто – «силы зла»?
2.Назовите сказки, почерпнутые непосредственно в национальном датском фольклоре. Как выглядит герой этих сказок?
3.Какова роль искусства в сказках? Приведите примеры.
4.Каково значение Красоты для Андерсена? Как оно соотносится с понятием Добра? А с понятием Правды?
ГЛАВА6 РУССКАЯДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРАВТОРОЙПОЛОВИНЫ XIX ВЕКА
6.1. ЖАНРОВОЕМНОГООБРАЗИЕДЕТСКОЙЛИТЕРАТУРЫВТОРОЙПОЛОВИНЫXIXВЕКА
Вторая половина девятнадцатого века оказалась необыкновенно плодо-
творной для русской культуры и, в частности, для детской литературы, ко-
торая отражала общие тенденции культурного развития.
Однако особенности усвоения знаний ребенком и сама форма воспри-
ятия информации его сознанием делали актуальными вполне конкретные,
определенные литературные и фольклорные жанры. Это были стихи, сказ-
ки, потешки, загадки, басни, поговорки, скороговорки, пословицы, были,
рассказы, анекдоты, притчи, былины, повести, малые лирические жанры.
Интерес к фольклору в середине 60-х годов во многом был предопреде-
лен работой А. Н. Афанасьева — выдающегося собирателя и исследователя сказок. В его сборники «Русские народные легенды» (1860) и «Народные русские сказки» (1864) вошел огромный материал, на основе которого в
1870 году появился сборник «Русские детские сказки».
Авторы литературных сказок в середине XIX века во многом ориенти-
руются на традиции реалистического рассказа (сказки В.М. Гаршина) и
сказочных сатирических жанров (сказки М.Е. Салтыкова-Щедрина).
В середине XIX века особой популярностью пользовались жанры по-
вести, приключенческой и детективной, путешествия; востребованы были и научно-фантастические сочинения. Интенсивно развивалась научно-
познавательная литература: печатались и переиздавались адаптированные
208
для детей переводные книги Брема и Дарвина.
Многие книги знакомили юных читателей с родной природой. В них в доступной форме излагались законы ее развития («О земле и тварях, на ней живущих» Е. Бекетовой), предлагались своеобразные зарисовки — наблю-
дения («На досуге — этюды естествознания» А. Острогорского).
Окружающий мир представал не только в видовом, но и в пространст-
венном разнообразии. В этом отношении большую ценность представляли созданные в 50—60-х годах сборники очерков о путешествиях: «»Фрегат
«Паллада»» И.А. Гончарова, «»Корабль «Ретвизан»» Д.В. Григоровича. Ус-
пехом пользовались сочинения А. Разина «Путешествие по разным стра-
нам мира» (1860) и «Открытие Камчатки, Америки и Алеутских островов» (1860). В этих книгах, отрывки из которых печатались в детских журналах,
органично сочетались обширный материал, тонкие наблюдения, красоч-
ность изображения и увлекательность повествования.
Особую группу составляли сборники, предназначенные для детей раз-
ных возрастных групп с учетом половых отличий — книги для мальчиков,
книги для девочек, например, «Беседы с детьми» А. Пчельниковой (1859), «Дневник девочки» С. Буткевич (1862, предисловие И.С. Тургенева).
Книги и статьи на исторические темы являлись одним из очень важных разделов научно-популярной литературы для детей и юношества. И в этой области работали действительно выдающиеся ученые. В частности, из-
вестный историк С. М. Соловьев опубликовал в журнале «Новая библиоте-
ка для воспитания» «Русскую летопись для первоначального чтения» (она вышла отдельной книгой в 1866 г.). Здесь же следует назвать статьи исто-
рика Н. Костомарова «Появление первого самозванца» (1866) и «Вечевое устройство» (1865), «Рассказы из русской истории» (1862) известного педа-
гога В. Водовозова.
К середине XIX века прочно вошли в детское чтение произведения И.А.
Крылова, А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, Н.В. Гоголя, и в последующие десятилетия почти каждый крупный русский писатель, так или иначе, при-
209
нимал участие в дальнейшем развитии литературы для детей. С одной сто-
роны, это были произведения, специально им адресованные: «Генерал Топтыгин», «Дед Мазай и зайцы» Н.А. Некрасова; «Русские книги для чте-
ния» Л. Н. Толстого. С другой — книги, написанные для взрослых, оказыва-
лись понятными и интересными маленькому читателю.
Одним из наиболее интересных жанров, вошедших в детское чтение,
была повесть о детстве. Ребенок, с его первыми впечатлениями, столкно-
вения детского и взрослого восприятия мира становятся центральными те-
мами таких произведений. Публикуются сочинения о детстве Л.Н. Толсто-
го (трилогия «Детство. Отрочество. Юность»), С.Т. Аксакова («Детские го-
ды Багорова-внука»), Н.Г. Гарина-Михайловского («Детство Темы»), В.Г.
Короленко («В дурном обществе»), А.П. Чехова (повесть «Степь» рассказы
«Ванька», «Спать хочется» и др.), А.И. Куприна («Белый пудель»).
В круг детского чтения во второй половине XIX века входят произведе-
ния Ф. М. Достоевского. В хрестоматии для детей включаются отрывки из романов и повестей писателя — «Неточки Незвановой», «Униженных и ос-
корбленных», «Преступления и наказания», «Подростка», «Братьев Карама-
зовых». Фрагменты «Дневника писателя» — «Мальчик у Христа на елке», «Мальчик с ручкой» — тоже посвящены детям и неизменно входили в круг их чтения: они были понятны и близки маленьким читателям, прежде все-
го, потому, что в них автор опирался на традиции «рождественского рас-
сказа», и более широко — «святочной словесности».
Появление термина «святочный рассказ» было связано с публикацией
«Святочных рассказов» Н.А. Полевого14 в декабрьском номере журнала
«Московский телеграф» за 1826 год. Несколько десятилетий спустя подоб-
ные произведения, ставшие популярными, публиковались регулярно в первых и последних годовых выпусках журналов и в последних декабрь-
ских и первых январских номерах газет.
14 Душечкина Е.В. Русский святочный рассказ: Становление жанра. — СПб., 1995. — С. 5. В дальнейшем при характеристике жанра использована указанная работа.
210
Такие рассказы были календарно приурочены к святкам, которые счи-
тались главным праздником годового цикла. Этот праздник издревле был связан с культом умирающего и рождающегося солнца и поэтому прихо-
дился на время зимнего солнцестояния (последняя декада декабря). Святки обычно праздновались в течение двух недель — с 25 декабря по 6 января15.
В начале и в конце святочных дней — два крупнейших христианских праздника — Рождество и Крещение. Канун Нового года делит святки на два равных временны´х отрезка: вечера первой недели обычно назывались
«святыми вечерами», а вечера второй недели — страшными.
В святках отразилось несколько обрядовых систем. Это народная тра-
диция, в которой в наибольшей степени представлены элементы языческих праздничных ритуалов, восходящих к римскому празднику солнцестояния в честь солнечного бога Митры. Праздник назывался Рождеством непобе-
димого Солнца. Им завершался общий для всего греко-римского мира праздничный цикл, который в целом был пронизан гимнами плодородию,
надеждами на жатву и весельем, достигавшим своего апогея в конце — в ян-
варских календах16 — празднике общей радости.
Языческий праздник январских календ христиане продолжали справ-
лять, что вызвало протест церкви. В борьбе с этим остатком язычества церковь противопоставила языческому чествованию свой собственный праздничный цикл, рождественский (с 24 декабря по 4 января), языческим воспоминаниям — христианские, древним маскам и играм — хождение со звездой и царями-волхвами. В результате получилась сложная обрядность,
в составе которой наряду с христианскими сохранились и языческие эле-
менты.
У древних славян Коляда (коледа) был праздником народившегося солнца, днем рождения солнечного года. При колядовании обходили дво-
15Напомним, что в 1918 году декретом Совнаркома был осуществлён переход с юлианского на григорианский календарь — «новый стиль». Соответственно передвинулось и время святок — с 6 по 19 января, а 14 января — день Святого Василия — оказался старым Новым годом.
16Лат. calendae — начало месяца (от calendo — сзывать, выкликать).
Trolls living in the hills, postcard 1918
Danish folklore consists of folk tales, legends, songs, music, dancing, popular beliefs, myths and traditions communicated by the inhabitants of towns and villages across the country, often passed on from generation to generation by word of mouth. As in neighbouring countries, interest in folklore grew with an emerging feeling of national consciousness in 19th century Denmark. Researchers travelled across the country collecting innumerable folktales, songs and sayings while observing traditional dress in the various regions. Folklore today is part of the national heritage, represented in particular by national and local traditions, songs, folk dances and literature.
History[edit]
As in the rest of Europe, interest in Danish folklore was a result of national and international trends in the early 19th century. In particular, the German Romanticism movement was based on the belief that there was a relationship between language, religion, traditions, songs and stories and those who practiced them. Common roots encouraged a country’s inhabitants to share the concept of a modern nation. The approach spread to smaller, oppressed countries whose politicians and intellectuals worked towards developing the population’s awareness of a common ethnicity. This applied to Denmark after the Napoleonic Wars and the loss of Norway in 1814 and above all after the loss of Schleswig to Germany in 1864. A new awareness of common origins was born, encouraging researchers to investigate the everyday lives of countryfolk, at a time when folktales, poetry, songs and beliefs were beginning to disappear. By documenting folk culture, these intellectuals believed they had safeguarded an asset which had been passed on by oral tradition since the Middle Ages or even earlier.[1]
Today it is recognized that only a fraction of the sources can be traced back further than the Renaissance. Furthermore, traditions changed with time while new trends were born. The research and archives compiled in the 19th century by Svend Grundtvig, Henning Frederik Feilberg and Evald Tang Kristensen have nevertheless contributed to a better appreciation and understanding of Danish folklore.[1]
Music and folk dancing[edit]
Folk dancing in Frederikshavn, June 2009
Over the centuries, dancing has formed a key part of celebrations in Denmark. Festive gatherings often took place in farmhouses where chain dances or rotational sequences provided opportunities for everyone to join in even if the room was packed.[2] In the 17th and 18th centuries, music in Denmark could only be performed in most areas by officially appointed town musicians (stadsmusikanter) who played together with their apprentices at family gatherings, local festivities and even in churches.[3] There were however a few exceptions including Bornholm, Amager and Fanø which maintained their own traditions. As the town musicians disliked traditional instruments such as drums, bagpipes and hurdy-gurdies, the fiddle was increasingly used for dance music.[4]
By the second half of the 17th century, pair dances from Poland were introduced, especially the pols, a variant of the polska, soon to be followed by the minuet. Dances which became popular in the 19th century included the waltz and Danish variants of contra and square dances such as the hopsa, rheinlænder, galop, sveitrit and schottish.[5]
Those taking part in the festivities wore their best Sunday costumes, which differed somewhat from region to region but were invariably made at home from flax, wool or linen. In the middle of the 19th century, both the traditional costumes and the dances began to die out. But by the beginning of the 20th century, when there was renewed interest in the national heritage, a number of groups began to revive the music, the dances and the costumes. In 1901, the Society for the Promotion of Danish Folk Dancing (Foreningen til Folkedansens Fremme) was founded in Copenhagen, leading to local dancing societies throughout the country.[6] Today there are some over 12,000 folk dancers belonging to 219 local clubs which provide courses in music, dancing and dressmaking.[2][7]
National costumes[edit]
The traditional costumes of Denmark, though varying from region to region, date back roughly to the period between 1750 and 1900 when clothes were often home-made from yarn spun from wool or flax. In rural communities, the fabrication of garments for both family members and servants was an important part of everyday life. They were usually made of woolen fabric, woven by the women themselves or by a professional weaver. Many of the patterns, based on a limited range of colours from vegetable dyes, were common to almost all parts of the country. Variations in costume between the regions can best be seen in women’s best Sunday attire, especially in the arrangement of the ever present headdress, either in the form of a bonnet or a scarf. The headpiece often consisted of a bonnet, a piece of linen underneath and a scarf to hold it in place, either in broad lace or in embroidered tulle. On the island of Zealand, there was a tradition for trailing bonnets embroidered with gold and silver thread.[2]
Skirts or petticoats were long, worn by the layer and invariably covered by an apron of fine silk or embroidered mull. The upper part of the body was covered by a fabric jacket or blouse, A close-fitting bodice fastened by hooks or laced at the front was worn in some regions. Skirts, jackets and bodices were edged and decorated with flat or patterned silk tape while light scarves were worn around the neck to cover the shoulders and throat. Like the women, men’s clothing was made mainly of flax and wool but their knee-breeches were often of leather. Long home-knitted white wollen stockings reached above the knee. In addition to long shirts, men wore several jerseys and jackets. The well-off displayed buttons made of silver although usually they were of tin or even horn. Men and women both generally wore clogs while men often had long, leather top-boots and both men and women wore leather dress shoes with a buckle in front.[2]
The artist Frederik Christian Lund, who had travelled across Denmark as a soldier in the First Schleswig War, took an interest in sketching people in local costumes in various parts of the country. He completed his collection of 31 coloured sketches in 1864, publishing them as coloured lithographs in Danske Nationaldragter (Danish National Costumes).[8]
-
Farmer from Zealand
-
Woman from Haudrup
-
Girl from Hedebo
-
Girl from Skovshoved
-
Woman from Bornholm
Folk tales and legendary figures[edit]
In 1817, the art historian and writer Just Mathias Thiele began to undertake cataloguing work on a voluntary basis at the Royal Library in Copenhagen where he compiled a short work titled Prøver af danske Folkesagn (Samples of Danish Folktales). This was to lead to far more significant research, inspired partly by the fairy tale collections of the Brothers Grimm and partly by Denmark’s growing interest in Romanticism. He travelled around the country, recording and writing up legends, attracting the support of influential figures such as the literary historian Rasmus Nyerup, who wrote a foreword emphasizing the multifaceted significance of the enterprise. His four-volume collection of Danish Folktales (Danske Folkesagn) was published between 1819 and 1823. The manner in which he presented the stories, recording the narratives given by the local people he met, served as an example and working method for subsequent work by Svend Grundtvig, Evald Tang Kristensen, Axel Olrik and Hans Ellekilde who further documented legends and folk tales across Denmark. As Nyreup had foreseen, the work had an added dimension: «Providing material for poets and themes for further development.» His collection did indeed have a profound influence on the Danish Golden Age, providing inspiration for Hans Christian Andersen’s fairytales, Steen Steensen Blicher’s short stories, Johan Ludvig Heiberg’s plays and Christian Winther’s poetry.[9] Indeed, it laid the foundations for Denmark’s Modern Breakthrough and the regional literature movement that dominated elite literary circles later in the 19th century.[10]
Numerous Danish folktales contain mythical figures such as trolls, elves, goblins, and wights as well as figures from Norse mythology. The nisse is a particularly well-known legendary figure in Danish folklore, apparently dating back to pre-Christian times when it was believed there were household gods. Other Scandinavian countries also have similar figures and there are similarities to the English brownies and hobs. Just Mathias Thiele collected legends about the nisse in his Danske Folkesagn (Danish Folktales) (1819–1823), which encouraged artists such as Johan Thomas Lundbye to depict the julenisse (Christmas nisse) later in the 19th century. Dressed in grey with a pointed red cap, he was no taller than a 10-year-old boy. Traditionally each farm had its own nisse living on the loft or in a stable. The creatures would be helpful if treated properly, for instance by giving them a bowl of porridge with a clump of butter at night, but, failing such treatment, they could also be troublesome.[11][12]
References[edit]
- ^ a b «Samlingens historie» Archived 2011-11-23 at the Wayback Machine, Dansk Folkemindesamling. (in Danish) Retrieved 22 November 2011.
- ^ a b c d «National dress and folk dancing» Archived 2011-10-08 at the Wayback Machine, Ministry of Foreign Affairs of Denmark. Retrieved 22 November 2011.
- ^ «Stadsmusikanter» Archived 2012-08-04 at archive.today, Det Kongelige Bibliotek. (in Danish) Retrieved 24 November 2011.
- ^ Koudal, Jens Henrik. 1997. «The impact of the Stadsmusikant on Folk music» in Doris Stockmann & Jens Henrik Koudal (eds). 1997. Historical studies on folk and traditional music: ICTM Study Group on Historical Sources of Folk Music, conference report, Copenhagen, 24–28 April 1995. Museum Tusculanum Press.
- ^ Henning Urup, «Dansk spillemandsmusiks forudsætninger, kilder og særlige karaktertræk» in «Musik og forskning 2», 1976 Copenhagen (in Danish). Retrieved 24 November 2011.
- ^ «Dans» Archived 2012-04-26 at the Wayback Machine, Dansk Folkemindesamlings arkiv. (in Danish) Retrieved 24 November 2011.
- ^ «The National Association of Danish Folk Dancers», Landsforeningen Danske Folkedansere. Retrieved 22 November 2011.
- ^ Frits Lilbæk, «Historiemaler F C Lund: Danske Nationaldragter» Archived 2012-01-11 at the Wayback Machine. (in Danish) Retrieved 24 November 2011.
- ^ «R. Nyerup», Den Store Danske. (in Danish) Retrieved 23 November 2011.
- ^ «Sites of (re)Collection: A Digital Approach to Five Storytellers in the Folklore Collection of Evald Tang Kristensen», UCLA. Retrieved 23 November 2011.
- ^ «Nisse», Den Store Danske, (in Danish) Retrieved 23 November 2011.
- ^ «Julenissen», Den Store Danske. (in Danish) Retrieved 23 November 2011.
Literature[edit]
- Bay, Jens Christian, tr. Danish Fairy Tales: A Collection of Popular Stories and Fairy Tales from the Danish of Svend Grundtvig, E. T. Kristensen, Ingvor Bondesen, and L. Budde. New York: Harper and Brothers, 1899.
- Grundtvig, Sven, coll. Danish Fairy Tales. Tr. Jesse Grant Cramer. Boston: The Four Seas Company, 1912.
- Koudal, Jens Henrik. 1997. The impact of the «Stadsmusikant» on Folk music in Doris Stockmann & Jens Henrik Koudal (eds). 1997. Historical studies on folk and traditional music: ICTM Study Group on Historical Sources of Folk Music, conference report, Copenhagen, 24–28 April 1995. Museum Tusculanum Press.
- Lunding, Astrid. «The System of Tales in the Folklore Collection of Copenhagen». In: Folklore Fellows Communications (FFC) nº 2. 1910.
- Tangherlini, Timothy R. 2013. Danish Folktales, Legends, and Other Stories. Seattle: University of Washington Press. Copenhagen: Museum Tusculanum Press.
- Winther, Matthias [da]. Danske Folkeeventyr, samlede. (Gesammelte dänische Volksmärchen). Kjobehavn: 1823.
External links[edit]
- Danish Folklore Nexus
- Danish Folk Tales (en)
Trolls living in the hills, postcard 1918
Danish folklore consists of folk tales, legends, songs, music, dancing, popular beliefs, myths and traditions communicated by the inhabitants of towns and villages across the country, often passed on from generation to generation by word of mouth. As in neighbouring countries, interest in folklore grew with an emerging feeling of national consciousness in 19th century Denmark. Researchers travelled across the country collecting innumerable folktales, songs and sayings while observing traditional dress in the various regions. Folklore today is part of the national heritage, represented in particular by national and local traditions, songs, folk dances and literature.
History[edit]
As in the rest of Europe, interest in Danish folklore was a result of national and international trends in the early 19th century. In particular, the German Romanticism movement was based on the belief that there was a relationship between language, religion, traditions, songs and stories and those who practiced them. Common roots encouraged a country’s inhabitants to share the concept of a modern nation. The approach spread to smaller, oppressed countries whose politicians and intellectuals worked towards developing the population’s awareness of a common ethnicity. This applied to Denmark after the Napoleonic Wars and the loss of Norway in 1814 and above all after the loss of Schleswig to Germany in 1864. A new awareness of common origins was born, encouraging researchers to investigate the everyday lives of countryfolk, at a time when folktales, poetry, songs and beliefs were beginning to disappear. By documenting folk culture, these intellectuals believed they had safeguarded an asset which had been passed on by oral tradition since the Middle Ages or even earlier.[1]
Today it is recognized that only a fraction of the sources can be traced back further than the Renaissance. Furthermore, traditions changed with time while new trends were born. The research and archives compiled in the 19th century by Svend Grundtvig, Henning Frederik Feilberg and Evald Tang Kristensen have nevertheless contributed to a better appreciation and understanding of Danish folklore.[1]
Music and folk dancing[edit]
Folk dancing in Frederikshavn, June 2009
Over the centuries, dancing has formed a key part of celebrations in Denmark. Festive gatherings often took place in farmhouses where chain dances or rotational sequences provided opportunities for everyone to join in even if the room was packed.[2] In the 17th and 18th centuries, music in Denmark could only be performed in most areas by officially appointed town musicians (stadsmusikanter) who played together with their apprentices at family gatherings, local festivities and even in churches.[3] There were however a few exceptions including Bornholm, Amager and Fanø which maintained their own traditions. As the town musicians disliked traditional instruments such as drums, bagpipes and hurdy-gurdies, the fiddle was increasingly used for dance music.[4]
By the second half of the 17th century, pair dances from Poland were introduced, especially the pols, a variant of the polska, soon to be followed by the minuet. Dances which became popular in the 19th century included the waltz and Danish variants of contra and square dances such as the hopsa, rheinlænder, galop, sveitrit and schottish.[5]
Those taking part in the festivities wore their best Sunday costumes, which differed somewhat from region to region but were invariably made at home from flax, wool or linen. In the middle of the 19th century, both the traditional costumes and the dances began to die out. But by the beginning of the 20th century, when there was renewed interest in the national heritage, a number of groups began to revive the music, the dances and the costumes. In 1901, the Society for the Promotion of Danish Folk Dancing (Foreningen til Folkedansens Fremme) was founded in Copenhagen, leading to local dancing societies throughout the country.[6] Today there are some over 12,000 folk dancers belonging to 219 local clubs which provide courses in music, dancing and dressmaking.[2][7]
National costumes[edit]
The traditional costumes of Denmark, though varying from region to region, date back roughly to the period between 1750 and 1900 when clothes were often home-made from yarn spun from wool or flax. In rural communities, the fabrication of garments for both family members and servants was an important part of everyday life. They were usually made of woolen fabric, woven by the women themselves or by a professional weaver. Many of the patterns, based on a limited range of colours from vegetable dyes, were common to almost all parts of the country. Variations in costume between the regions can best be seen in women’s best Sunday attire, especially in the arrangement of the ever present headdress, either in the form of a bonnet or a scarf. The headpiece often consisted of a bonnet, a piece of linen underneath and a scarf to hold it in place, either in broad lace or in embroidered tulle. On the island of Zealand, there was a tradition for trailing bonnets embroidered with gold and silver thread.[2]
Skirts or petticoats were long, worn by the layer and invariably covered by an apron of fine silk or embroidered mull. The upper part of the body was covered by a fabric jacket or blouse, A close-fitting bodice fastened by hooks or laced at the front was worn in some regions. Skirts, jackets and bodices were edged and decorated with flat or patterned silk tape while light scarves were worn around the neck to cover the shoulders and throat. Like the women, men’s clothing was made mainly of flax and wool but their knee-breeches were often of leather. Long home-knitted white wollen stockings reached above the knee. In addition to long shirts, men wore several jerseys and jackets. The well-off displayed buttons made of silver although usually they were of tin or even horn. Men and women both generally wore clogs while men often had long, leather top-boots and both men and women wore leather dress shoes with a buckle in front.[2]
The artist Frederik Christian Lund, who had travelled across Denmark as a soldier in the First Schleswig War, took an interest in sketching people in local costumes in various parts of the country. He completed his collection of 31 coloured sketches in 1864, publishing them as coloured lithographs in Danske Nationaldragter (Danish National Costumes).[8]
-
Farmer from Zealand
-
Woman from Haudrup
-
Girl from Hedebo
-
Girl from Skovshoved
-
Woman from Bornholm
Folk tales and legendary figures[edit]
In 1817, the art historian and writer Just Mathias Thiele began to undertake cataloguing work on a voluntary basis at the Royal Library in Copenhagen where he compiled a short work titled Prøver af danske Folkesagn (Samples of Danish Folktales). This was to lead to far more significant research, inspired partly by the fairy tale collections of the Brothers Grimm and partly by Denmark’s growing interest in Romanticism. He travelled around the country, recording and writing up legends, attracting the support of influential figures such as the literary historian Rasmus Nyerup, who wrote a foreword emphasizing the multifaceted significance of the enterprise. His four-volume collection of Danish Folktales (Danske Folkesagn) was published between 1819 and 1823. The manner in which he presented the stories, recording the narratives given by the local people he met, served as an example and working method for subsequent work by Svend Grundtvig, Evald Tang Kristensen, Axel Olrik and Hans Ellekilde who further documented legends and folk tales across Denmark. As Nyreup had foreseen, the work had an added dimension: «Providing material for poets and themes for further development.» His collection did indeed have a profound influence on the Danish Golden Age, providing inspiration for Hans Christian Andersen’s fairytales, Steen Steensen Blicher’s short stories, Johan Ludvig Heiberg’s plays and Christian Winther’s poetry.[9] Indeed, it laid the foundations for Denmark’s Modern Breakthrough and the regional literature movement that dominated elite literary circles later in the 19th century.[10]
Numerous Danish folktales contain mythical figures such as trolls, elves, goblins, and wights as well as figures from Norse mythology. The nisse is a particularly well-known legendary figure in Danish folklore, apparently dating back to pre-Christian times when it was believed there were household gods. Other Scandinavian countries also have similar figures and there are similarities to the English brownies and hobs. Just Mathias Thiele collected legends about the nisse in his Danske Folkesagn (Danish Folktales) (1819–1823), which encouraged artists such as Johan Thomas Lundbye to depict the julenisse (Christmas nisse) later in the 19th century. Dressed in grey with a pointed red cap, he was no taller than a 10-year-old boy. Traditionally each farm had its own nisse living on the loft or in a stable. The creatures would be helpful if treated properly, for instance by giving them a bowl of porridge with a clump of butter at night, but, failing such treatment, they could also be troublesome.[11][12]
References[edit]
- ^ a b «Samlingens historie» Archived 2011-11-23 at the Wayback Machine, Dansk Folkemindesamling. (in Danish) Retrieved 22 November 2011.
- ^ a b c d «National dress and folk dancing» Archived 2011-10-08 at the Wayback Machine, Ministry of Foreign Affairs of Denmark. Retrieved 22 November 2011.
- ^ «Stadsmusikanter» Archived 2012-08-04 at archive.today, Det Kongelige Bibliotek. (in Danish) Retrieved 24 November 2011.
- ^ Koudal, Jens Henrik. 1997. «The impact of the Stadsmusikant on Folk music» in Doris Stockmann & Jens Henrik Koudal (eds). 1997. Historical studies on folk and traditional music: ICTM Study Group on Historical Sources of Folk Music, conference report, Copenhagen, 24–28 April 1995. Museum Tusculanum Press.
- ^ Henning Urup, «Dansk spillemandsmusiks forudsætninger, kilder og særlige karaktertræk» in «Musik og forskning 2», 1976 Copenhagen (in Danish). Retrieved 24 November 2011.
- ^ «Dans» Archived 2012-04-26 at the Wayback Machine, Dansk Folkemindesamlings arkiv. (in Danish) Retrieved 24 November 2011.
- ^ «The National Association of Danish Folk Dancers», Landsforeningen Danske Folkedansere. Retrieved 22 November 2011.
- ^ Frits Lilbæk, «Historiemaler F C Lund: Danske Nationaldragter» Archived 2012-01-11 at the Wayback Machine. (in Danish) Retrieved 24 November 2011.
- ^ «R. Nyerup», Den Store Danske. (in Danish) Retrieved 23 November 2011.
- ^ «Sites of (re)Collection: A Digital Approach to Five Storytellers in the Folklore Collection of Evald Tang Kristensen», UCLA. Retrieved 23 November 2011.
- ^ «Nisse», Den Store Danske, (in Danish) Retrieved 23 November 2011.
- ^ «Julenissen», Den Store Danske. (in Danish) Retrieved 23 November 2011.
Literature[edit]
- Bay, Jens Christian, tr. Danish Fairy Tales: A Collection of Popular Stories and Fairy Tales from the Danish of Svend Grundtvig, E. T. Kristensen, Ingvor Bondesen, and L. Budde. New York: Harper and Brothers, 1899.
- Grundtvig, Sven, coll. Danish Fairy Tales. Tr. Jesse Grant Cramer. Boston: The Four Seas Company, 1912.
- Koudal, Jens Henrik. 1997. The impact of the «Stadsmusikant» on Folk music in Doris Stockmann & Jens Henrik Koudal (eds). 1997. Historical studies on folk and traditional music: ICTM Study Group on Historical Sources of Folk Music, conference report, Copenhagen, 24–28 April 1995. Museum Tusculanum Press.
- Lunding, Astrid. «The System of Tales in the Folklore Collection of Copenhagen». In: Folklore Fellows Communications (FFC) nº 2. 1910.
- Tangherlini, Timothy R. 2013. Danish Folktales, Legends, and Other Stories. Seattle: University of Washington Press. Copenhagen: Museum Tusculanum Press.
- Winther, Matthias [da]. Danske Folkeeventyr, samlede. (Gesammelte dänische Volksmärchen). Kjobehavn: 1823.
External links[edit]
- Danish Folklore Nexus
- Danish Folk Tales (en)
Тролли, живущие на холмах, открытка 1918 г.
Часть серии о |
Культура Дании |
---|
|
Датский фольклор состоит из народные сказки, легенды, песни, музыка, танцы, народные верования и традиции, передаваемые жителями городов и деревень по всей стране, часто передаваемые из поколения в поколение молва. Как и в соседних странах, интерес к фольклор росла с появлением чувства национального самосознания в Дании XIX века. Исследователи путешествовали по стране, собирая бесчисленные народные сказки, песни и высказывания наблюдая традиционный наряд в различных регионах. Фольклор сегодня является частью национального наследия, представленного, в частности, национальными и местными традициями, песнями, народными танцами и литературой.
История
Как и в остальной Европе, интерес к датскому фольклору был результатом национальных и международных тенденций в начале 19 века. В частности, Немецкий романтизм Движение было основано на вере в то, что существует связь между языком, религией, традициями, песнями и историями и теми, кто их практикует. Общие корни побуждали жителей страны разделять концепцию современной нации. Этот подход распространился на небольшие угнетенные страны, политики и интеллектуалы которых работали над повышением осведомленности населения об общем этническая принадлежность. Это относилось к Дании после Наполеоновские войны и потеря Норвегии в 1814 году и, прежде всего, после потери Шлезвиг в Германию в 1864 году. Возникло новое осознание общего происхождения, побудившее исследователей исследовать повседневную жизнь сельских жителей в то время, когда народные сказки, поэзия, песни и верования начали исчезать. Документируя народная культура, эти интеллектуалы полагали, что они сохранили актив, который был передан устная традиция так как Средний возраст или даже раньше.[1]
Сегодня признано, что лишь часть источников может быть прослежена дальше, чем эпоха Возрождения. Кроме того, со временем менялись традиции, рождались новые тенденции. Исследования и архивы, составленные в XIX веке Свенд Грундтвиг, Хеннинг Фредерик Фейлберг и Эвальд Тан Кристенсен тем не менее, способствовали лучшему восприятию и пониманию датского фольклора.[1]
Музыка и народные танцы
Народные танцы во Фредериксхавне, июнь 2009 г.
На протяжении веков танцы составляли ключевую часть празднования в Дании. Праздничные собрания часто происходили в фермерских домах, где чередование танцев или ротационные последовательности давали возможность каждому присоединиться, даже если комната была переполнена.[2] В XVII и XVIII веках музыка в Дании могла исполняться в большинстве районов только официально назначенными городскими музыкантами (Stadsmusikanter), которые играли вместе со своими учениками на семейных собраниях, местных праздниках и даже в церквях.[3] Однако было несколько исключений, включая Борнхольм, Amager и Fanø которые сохранили свои традиции. Городские музыканты не любили традиционные инструменты, такие как ударные, волынки и шарманки, скрипка все чаще использовалась для танцевальной музыки.[4]
Ко второй половине 17 века из Польши были введены парные танцы, особенно опросники, вариант польский, вскоре за ним последует менуэт. Танцы, ставшие популярными в 19 веке, включали вальс и датские варианты против и квадратные танцы такой как хопса, Rheinlænder, галоп, свейтрит и шокированный.[5]
Участники празднества были одеты в свои лучшие воскресные костюмы, которые несколько отличались от региона к региону, но неизменно шили дома из льна, шерсти или льна. В середине 19 века как традиционные костюмы, так и танцы стали вымирать. Но к началу 20-го века, когда возродился интерес к национальному наследию, ряд коллективов начал возрождать музыку, танцы и костюмы. В 1901 году Общество содействия датским народным танцам (Foreningen til Folkedansens Fremme) была основана в Копенгагене, что привело к появлению местных танцевальных обществ по всей стране.[6] Сегодня насчитывается около 12 000 танцоров народных танцев, принадлежащих к 219 местным клубам, которые проводят курсы музыки, танцев и шитья.[2][7]
Национальные костюмы
Традиционные костюмы Дании, хотя и различаются от региона к региону, восходят примерно к периоду между 1750 и 1900 годами, когда одежду часто шили в домашних условиях из пряжи, изготовленной из шерсти или льна. В сельских общинах изготовление одежды как для членов семьи, так и для прислуги было важной частью повседневной жизни. Обычно их шили из шерстяной ткани, ткали сами женщины или профессиональная ткачиха. Многие узоры, основанные на ограниченном диапазоне цветов растительных красителей, были распространены почти во всех частях страны. Различия в костюмах между регионами лучше всего можно увидеть в лучшем женском наряде для воскресенья, особенно в расположении всегда присутствующих головных уборов в виде шляпки или шарфа. Головной убор часто состоял из чепца, льняной ткани под ним и шарфа, удерживающего его на месте, либо из широких кружев, либо из вышитых. тюль. На острове Зеландия существовала традиция висящих шляпок, вышитых золотой и серебряной нитью.[2]
Юбки или нижние юбки были длинными, их носили послойно и неизменно покрывали фартуком из тонкого шелка или вышивкой. размышлять. Верхняя часть тела закрывалась тканевым жакетом или блузкой, плотно прилегающей. лиф застегивались на крючки или шнуровались спереди, но в некоторых регионах носились. Юбки, жакеты и лифы были окантованы и украшены плоской или узорчатой шелковой лентой, а легкие шарфы носили на шее, чтобы покрыть плечи и шею. Как и женская, мужская одежда была сделана в основном из льна и шерсти, но их галифе часто были из кожи. Белые шерстяные чулки домашней вязки выше колен. Помимо длинных рубашек, мужчины носили несколько трикотажных изделий и курток. Благоустроенные пуговицы были из серебра, хотя обычно они были из олова или даже из рога. И мужчины, и женщины, как правило, носили сабо, в то время как мужчины часто носили длинные кожаные ботинки, а мужчины и женщины носили кожаные модельные туфли с пряжкой спереди.[2]
Исполнитель Фредерик Кристиан Лунд, который путешествовал по Дании в качестве солдата в Первая Шлезвигская война, интересовался рисованием людей в местных костюмах в разных частях страны. В 1864 году он завершил свою коллекцию из 31 цветного эскиза, опубликовав их в виде цветных литографий в Danske Nationaldragter (Датские национальные костюмы).[8]
-
Фермер из Зеландии
-
Женщина из Хаудрупа
-
Девушка из Хедебо
-
Девушка из Сковшоведа
-
Женщина из Борнхольма
Народные сказки и легендарные персонажи
В 1817 г. искусствовед и писатель Джаст Матиас Тиле начал заниматься каталогизацией на общественных началах в Королевская библиотека в Копенгагене, где он составил небольшой труд под названием Prøver af danske Folkesagn (Образцы датских народных сказок). Это должно было привести к гораздо более значительным исследованиям, частично вдохновленным сборниками сказок Братья Гримм и частично из-за растущего интереса Дании к романтизму. Он путешествовал по стране, записывая и сочиняя легенды, заручившись поддержкой влиятельных фигур, таких как историк литературы Расмус Ниеруп, который написал предисловие, подчеркивающее многогранное значение предприятия. Его четырехтомный сборник датских народных сказок (Danske Folkesagn) был опубликован между 1819 и 1823 годами. Манера, в которой он излагал рассказы, записывая рассказы местных жителей, которых он встретил, служила примером и рабочим методом для последующей работы Свенд Грундтвиг, Эвальд Тан Кристенсен, Аксель Ольрик и Ганс Эллекильде кто далее задокументировал легенды и народные сказки по всей Дании. Как и предвидел Нюреуп, у этой работы было дополнительное измерение: «Предоставление материала поэтам и темам для дальнейшего развития». Его коллекция действительно оказала глубокое влияние на Золотой век Дании, вдохновляя Ганс Христиан Андерсен сказки, Стин Стинсен Бличер рассказы, Йохан Людвиг Хейберг пьесы и Кристиан Винтер поэзия.[9] Действительно, он заложил основы для Дании Современный прорыв и региональное литературное движение, которое доминировало в элитных литературных кругах в конце XIX века.[10]
Многочисленные датские сказки содержат мифические персонажи, такие как тролли, эльфы, гоблины, и существа а также цифры из Норвежская мифология. В Nisse является особенно известной легендарной фигурой в датском фольклоре, по-видимому, восходящей к дохристианским временам, когда считалось, что существуют домашние боги. Другие скандинавские страны также имеют аналогичные показатели и есть сходство с английскими пирожные и варочные поверхности. Джаст Матиас Тиле собрал легенды о ниссе в своем Danske Folkesagn (Датские народные сказки) (1819–1823), которые поощряли таких художников, как Йохан Томас Лундбай изобразить Жюленис (Рождественский нисс) позже, в 19 веке. Одетый в серое и остроконечную красную кепку, он был не выше 10-летнего мальчика. Традиционно у каждой фермы был свой нисс, проживавший на чердаке или в хлеву. Существа были бы полезны, если бы с ними обращались должным образом, например, давая им на ночь миску каши с куском масла, но без такого лечения они также могли быть неприятными.[11][12]
Рекомендации
- ^ а б «Samlingens history» В архиве 2011-11-23 на Wayback Machine, Dansk Folkemindesamling. (на датском) Проверено 22 ноября 2011 года.
- ^ а б c d «Национальная одежда и народные танцы» В архиве 2011-10-08 на Wayback Machine, Министерство иностранных дел Дании. Проверено 22 ноября 2011 года.
- ^ «Стадсмусикантер» В архиве 2012-08-04 в Archive.today, Det Kongelige Bibliotek. (на датском) Проверено 24 ноября 2011 года.
- ^ Коудал, Йенс Хенрик. 1997. «Воздействие Stadsmusikant о народной музыке »в Дорис Стокманн и Йенс Хенрик Коудал (ред.). 1997. Исторические исследования народной и традиционной музыки: Исследовательская группа ICTM по историческим источникам народной музыки, отчет конференции, Копенгаген, 24–28 апреля 1995 г.. Музей Tusculanum Press.
- ^ Хеннинг Уруп, «Dansk spillemandsmusiks forudsætninger, kilder og særlige karaktertrk» в «Musik og forskning 2», 1976 г., Копенгаген (на датском). Проверено 24 ноября 2011 года.
- ^ «Данс» В архиве 2012-04-26 в Wayback Machine, Данск Folkemindesamlings arkiv. (на датском) Проверено 24 ноября 2011 года.
- ^ «Национальная ассоциация датских народных танцоров», Landsforeningen Danske Folkedansere. Проверено 22 ноября 2011 года.
- ^ Фриц Лилбек, «Исторический деятель Ф. К. Лунд: Danske Nationaldragter» В архиве 2012-01-11 в Wayback Machine. (на датском) Проверено 24 ноября 2011 года.
- ^ «Р. Ниеруп», Den Store Danske. (на датском) Проверено 23 ноября 2011 года.
- ^ «Сайты (пере) коллекции: цифровой подход к пяти рассказчикам из фольклорного сборника Эвальда Танга Кристенсена», UCLA. Проверено 23 ноября 2011 года.
- ^ «Ниссе», Den Store Danske, (на датском) Проверено 23 ноября 2011 года.
- ^ «Юлениссен», Den Store Danske. (на датском) Проверено 23 ноября 2011 года.
Литература
- Bay, Jens Christian, tr. Датские сказки: сборник популярных историй и сказок на датском языке Свенда Грундтвига, Э. Т. Кристенсена, Ингвора Бондесена и Л. Бадде. Нью-Йорк: Харпер и братья, 1899.
- Грундтвиг, Свен, колл. Датские сказки. Тр. Джесси Грант Крамер. Бостон: Компания четырех морей, 1912 год.
- Коудал, Йенс Хенрик. 1997 г. Влияние «Stadsmusikant» на народную музыку. в Дорис Стокманн и Йенс Хенрик Кудал (ред.). 1997 г. Исторические исследования народной и традиционной музыки: Исследовательская группа ICTM по историческим источникам народной музыки, отчет конференции, Копенгаген, 24–28 апреля 1995 г.. Музей Tusculanum Press.
- Тангерлини, Тимоти Р. 2013. Датские сказки, легенды и другие сказки. Сиэтл: Вашингтонский университет Press. Копенгаген: Museum Tusculanum Press.
внешние ссылки
- Связь датского фольклора
Тролли, живущие на холмах, открытка 1918 года
Датский фольклор состоит из народных сказок, легенды, песни, музыка, танцы, народные верования и традиции, передаваемые жителями городов и деревень по всей стране, часто передаваемые из поколения в поколение молва. Как и в соседних странах, интерес к фольклору рос с появлением чувства национального самосознания в Дании XIX века. Исследователи путешествовали по стране, собирая бесчисленные народные сказки, песни и поговорки, наблюдая традиционную одежду в различных регионах. Фольклор сегодня является частью национального наследия, представленного, в частности, национальными и местными традициями, песнями, народными танцами и литературой.
Содержание
- 1 История
- 2 Музыка и народные танцы
- 3 Национальные костюмы
- 4 Народные сказки и легендарные персонажи
- 5 Ссылки
- 6 Литература
- 7 Внешние ссылки
История
Как и в остальной Европе, интерес к датскому фольклору был результатом национальных и международных тенденций в начале 19 века. В частности, движение немецкого романтизма было основано на вере в то, что существует связь между языком, религией, традициями, песнями и рассказами и теми, кто их практикует. Общие корни побуждали жителей страны разделять концепцию современной нации. Этот подход распространился на меньшие, угнетенные страны, политики и интеллектуалы которых работали над повышением осведомленности населения об общей этнической принадлежности. Это относилось к Дании после наполеоновских войн и потери Норвегии в 1814 году и, прежде всего, после потери Шлезвига Германии в 1864 году. Возникло новое осознание общего происхождения, обнадеживающее исследователи, чтобы исследовать повседневную жизнь деревенских жителей в то время, когда сказки, поэзия, песни и верования начали исчезать. Задокументировав народную культуру, эти интеллектуалы считали, что они сохранили достояние, которое было передано устной традицией со времен средневековья или даже раньше.
Сегодня признано, что только часть источников может быть прослежена до эпохи Возрождения. Кроме того, со временем менялись традиции, рождались новые тенденции. Исследования и архивы, собранные в 19 веке Свендом Грундтвигом, Хеннингом Фредериком Фейлбергом и Эвальдом Тан Кристенсеном, тем не менее, способствовали лучшему пониманию и пониманию датского фольклора.
Музыка и народные танцы
Народные танцы во Фредериксхавне, июнь 2009 г.
На протяжении веков танцы составляли ключевую часть празднований в Дании. Праздничные собрания часто проводились в фермерских домах, где череда танцев или ротационные сцены давали возможность каждому присоединиться, даже если комната была переполнена. В XVII и XVIII веках музыку в Дании могли исполнять только официально назначенные городские музыканты (stadsmusikanter), которые играли вместе со своими учениками на семейных собраниях, местных праздниках и даже в церквях. Однако было несколько исключений, включая Борнхольм, Амагер и Фанё, которые сохранили свои собственные традиции. Поскольку городские музыканты не любили традиционные инструменты, такие как барабаны, волынки и шарманки, скрипка все чаще использовалась для танцевальной музыки.
Ко второй половине 17 века из Польши были введены парные танцы, особенно польс, вариант польской, за которым вскоре последовал менуэт. Танцы, которые стали популярными в 19 веке, включали вальс и датские варианты контра и квадратные танцы, такие как хопса, рейнландер, галоп, свейтрит и шоттиш.
Участвовавшие в празднествах были одеты в свои лучшие воскресные костюмы, которые несколько отличались от региона к региону, но неизменно шили дома из льна, шерсти или льна. В середине 19 века традиционные костюмы и танцы начали вымирать. Но к началу 20 века, когда возродился интерес к национальному наследию, ряд групп начали возрождать музыку, танцы и костюмы. В 1901 году в Копенгагене было основано Общество содействия датским народным танцам (Foreningen til Folkedansens Fremme), что привело к созданию местных танцевальных обществ по всей стране. Сегодня насчитывается около 12000 народных танцоров из 219 местных клубов, которые проводят курсы музыки, танцев и шитья.
Национальные костюмы
Фредерик Кристиан Лунд : Женщины из Ласё (1884)
Традиционные костюмы Дании, хотя и варьируются от региона к региону, восходят примерно к периоду между 1750 и 1900 годами, когда одежду часто шили дома из пряжи, пряденной из шерсти или льна. В сельских общинах изготовление одежды как для членов семьи, так и для прислуги было важной частью повседневной жизни. Обычно их шили из шерстяной ткани, ткали сами женщины или профессиональная ткачиха. Многие узоры, основанные на ограниченном диапазоне цветов растительных красителей, были распространены почти во всех частях страны. Различия в костюмах между регионами лучше всего можно увидеть в лучшем женском наряде для воскресенья, особенно в расположении всегда присутствующих головных уборов в виде шляпки или шарфа. Головной убор часто состоял из чепца, льняной ткани под ним и удерживающего его шарфа из широкого кружева или вышитого тюля. На острове Зеландия существовала традиция вязать шляпки, расшитые золотой и серебряной нитью.
Юбки или нижние юбки были длинными, носились по слоям и неизменно покрывались тонким фартуком. шелк или вышитый мул. Верхняя часть тела прикрывалась тканевой курткой или блузкой. В некоторых регионах носили облегающий корсаж, застегивающийся на крючки или шнурованный спереди. Юбки, жакеты и лифы были окантованы и украшены плоской или узорчатой шелковой лентой, а легкие шарфы носили на шее, чтобы закрыть плечи и шею. Как и женщины, мужская одежда была сделана в основном из льна и шерсти, но их галифе часто были кожаные. Белые шерстяные чулки домашней вязки выше колен. Помимо длинных рубашек, мужчины носили несколько трикотажных изделий и курток. Благоустроенные пуговицы были из серебра, хотя обычно они были из олова или даже из рога. И мужчины, и женщины, как правило, носили сабо, в то время как мужчины часто носили длинные кожаные сапоги, а мужчины и женщины носили кожаные модельные туфли с пряжкой спереди.
Художник Фредерик Кристиан Лунд, который путешествовал по Дании в качестве солдата во время Первой Шлезвигской войны, проявлял интерес к рисованию людей в местных костюмах в различных частях страны. Он завершил свою коллекцию из 31 цветного эскиза в 1864 году, опубликовав их в виде цветных литографий в Danske Nationaldragter (датские национальные костюмы).
-
Фермер из Зеландии
-
Женщина из Хаудрупа
-
Девушка из Хедебо
-
Девушка из Сковшоведа
-
Женщина из Борнхольма
Народные сказки и легендарные персонажи
Йохан Томас Лундбай : Нисс (1842)
В 1817 году искусствовед и писатель Юст Матиас Тиле начал заниматься каталогизирует работы на добровольной основе в Королевской библиотеке в Копенгагене, где он составил небольшой труд под названием Prøver af danske Folkesagn (Образцы датских народных сказок). Это должно было привести к гораздо более значительным исследованиям, частично вдохновленным сборниками сказок братьев Гримм, а частично — растущим интересом Дании к романтизму. Он путешествовал по стране, записывая и сочиняя легенды, заручившись поддержкой влиятельных фигур, таких как историк литературы Расмус Ниеруп, который написал предисловие, подчеркивающее многогранное значение предприятия. Его четырехтомный сборник датских народных сказок (Danske Folkesagn) был опубликован между 1819 и 1823 годами. Манера, в которой он представил истории, записывая рассказы местных жителей, которых он встретил, послужила примером и рабочим методом для последующей работы Свенд Грундтвиг, Эвальд Танг Кристенсен, Аксель Ольрик и кто в дальнейшем документировал легенды и народные сказки по всей Дании. Как и предвидел Нюреуп, у этой работы было дополнительное измерение: «Предоставление материала поэтам и темам для дальнейшего развития». Его сборник действительно оказал глубокое влияние на датский золотой век, вдохновив на сказки Ганса Христиана Андерсена, рассказы Стина Стенсена Блихера, Пьесы Йохана Людвига Хейберга и стихи Кристиана Винтера. Действительно, он заложил основы для современного прорыва в Дании и регионального литературного движения, которое доминировало в элитных литературных кругах в конце XIX века.
Многочисленные датские сказки содержат мифические персонажи, такие как тролли., эльфы, гоблины и твари, а также фигуры из скандинавской мифологии. ниссе — особенно известная легендарная фигура в датском фольклоре, очевидно восходящая к дохристианским временам, когда считалось, что существовали домашние боги. В других скандинавских странах также есть аналогичные цифры и есть сходство с английскими пирожными и варочными панелями. Жюст Матиас Тиле собрал легенды о ниссе в своей книге «Датские народные сказки» (1819–1823 гг.), Которая побудила таких художников, как Йохан Томас Лундбай изображать юленис (рождественский нисс). позже в 19 веке. Одетый в серое и остроконечную красную кепку, он был не выше 10-летнего мальчика. Традиционно у каждой фермы был свой нисс, проживавший на чердаке или в хлеву. Существа были бы полезны, если бы с ними обращались должным образом, например, давая им на ночь миску каши с куском масла, но без такого лечения они также могут быть неприятными.
Ссылки
Литература
- Бэй, Йенс Кристиан, тр. Датские сказки: сборник популярных историй и сказок на датском языке Свенда Грундтвига, Э. Т. Кристенсена, Ингвор Бондесена и Л. Будде. Нью-Йорк: Харпер и братья, 1899.
- Grundtvig, Sven, колл. Датские сказки. Тр. Джесси Грант Крамер. Бостон: Компания «Четыре моря», 1912.
- Коудал, Йенс Хенрик. 1997. Влияние «Stadsmusikant» на народную музыку в Дорис Стокманн и Йенсе Хенрике Кудале (ред.). 1997. Исторические исследования народной и традиционной музыки: Исследовательская группа ICTM по историческим источникам народной музыки, отчет конференции, Копенгаген, 24–28 апреля 1995 г. Museum Tusculanum Press.
- Tangherlini, Timothy R. 2013. Danish Folktales, Легенды и другие истории. Сиэтл: Вашингтонский университет Press. Копенгаген: Museum Tusculanum Press.
Внешние ссылки
- Danish Folklore Nexus
С детства в наше сознание, в наш читательский опыт входят волшебные сказки. И если читателю разного возраста предложить перечислить героев именно волшебной сказки, то, несомненно, ими окажутся в первую очередь мифологические персонажи — Баба Яга, Кощей Бессмертный, Змей и т.д. Эти герои созданы народным сознанием именно как мифологические, чаще всего персонифицирующие те или иные явления природы.
Мифологический образ может являться источником не только фольклорных, но и авторских литературных произведений. В мировой литературе мы часто встречаемся с такими примерами.
Особый интерес для исследователя представляет сопоставление героев в их фольклорном варианте и авторской литературе, где главной проблемой является проблема их адекватности. Так, например, можно увидеть особенности образа Кощея Бессмертного в варианте В.А. Жуковского «Сказка о царе Берендее, о сыне его Иване-царевиче, о хитростях Кощея Бессмертного и о премудростях Марьи-царевны, Кощеевой дочери» по отношению к Кощею — герою многих народных сказок.
Наше внимание привлёк образ особого мифологического существа — русалки, которую сегодняшние дети знают не столько по сказкам, сколько по Диснеевским мультфильмам. В фольклоре русалки — героини легенд, преданий, поверий, обрядов и обычаев народов разных стран. Они живут в водной стихии, отличаются от человека рыбьим хвостом и вступают с человеком в сложные отношения.
Этот мифологический персонаж в фольклорных сказках встречается очень редко. А вот в литературной сказке он получил более широкое распространение — В.А. Жуковский, А.С. Пушкин, В.В. Набоков, И.В. Гёте и другие. И, конечно, всемирно известна русалка, вернее, русалочка, созданная талантом и фантазией великого датского сказочника Х.-К. Андерсена.
Задачей нашей работы является сопоставление мифологических представлений о русалках с художественным образом сказки Х.-К. Андерсена. Обращение к русальской мифологии убеждает нас в неоднозначности этого образа и по происхождению, и по отношению к человеку.
Цель данного исследования заключается в том, чтобы определить, в какой степени датский писатель Х.-К. Андерсен использует в своей сказке «Русалочка» мифологический образ, как его интерпретирует, как и почему изменяет и разрушает его. Почему после сказки Андерсена русалка теряет в сознании читателя агрессивное, враждебное человеку начало? Почему именно эта героиня удостоилась быть воплощённой в бронзе и стать символом столицы Дании — Копенгагене?
В своей работе мы обращались к русальской мифологии, к многообразию видов этих мифических героинь, к обрядам и обычаям, с ними связанным. Сопоставление мифологического образа и образа героини сказки Андерсена занимает значительное место в нашей работе.
На карте мира есть небольшая скандинавская страна Дания, в которой жил и творил великий сказочник Ханс-Кристиан Андерсен.
В Дании все напоминает об Андерсене. В столице Дании Копенгагене в Королевском саду стоит памятник Андерсену; вход в Копенгагенский порт охраняет статуя Русалочки, героини одной из самых чудесных сказок Андерсена.
В Оденсе, городе, где родился Андерсен, есть Сад его имени, как его еще называют, Сад сказки. В этом саду стоит памятник писателю и скульптура «Дикие лебеди», созданная по мотивам его одноименного произведения. В Оденсе находится Дом-музей Андерсена. Тут собраны бесценные рукописи и редчайшие издания сказок на разных языках — плод пятидесятилетней напряженной работы.
«Ханс-Кристиан Андерсен является подлинно национальным, самобытным писателем, неотделимым от его родных цветущих островов. В сознании датчан он неразрывно связан с историей Дании, с ее традициями, природой, характером народа, с его своеобразной склонностью к юмору», — так говорил в 1955 году, через 80 лет после смерти великого сказочника, его соотечественник, писатель Ханс Шерфиг. В самом деле, никому из детских писателей девятнадцатого века не удалось с такой полнотой воссоздать в своих произведениях свою страну и свой народ, как это сделал Андерсен.
Ханс-Кристиан Андерсен — один из немногих писателей мировой литературы, сумевших до конца отразить свое время, выразить свое отношение к вещам, свои мысли, чувства, свое мировоззрение не в романах, рассказах, а только в сказке.
В первой половине девятнадцатого века, вслед за немецкими романтиками, в Норвегии, Швеции и Дании развертывается широкое собирание и изучение народных сказок. Интересно отметить, что наряду с совершенно самобытными сказками в сборниках, выходящих в середине века, широко представлены и сказочные сюжеты, имеющие всемирное распространение и, в частности, нашедшие место в собраниях немецких народных сказок братьев Гримм «Сказка о трех лесных мужичках», «Белоснежка» и другие.
Однако сюжеты своих сказок Андерсен черпал прежде всего не из книг, а из воспоминаний детства.
«Моя родина Дания, — говорит он в автобиографии, — поэтическая страна, богатая народными сказками, старинными песнями, историческим прошлым…»
В детстве Андерсен часто слушал сказки из уст бедных старух богаделок, занятых рукоделием, и его первые сказки, такие, как «Огниво» или «Маленький Клаус и Большой Клаус», явились пересказом этих, когда-то им слышанных народных сказок. С 1835 года Андерсен начинает печатать собрания своих сказок, причем вскоре к ним добавляется все нарастающее количество самостоятельно созданных сказок, в которых раскрывается вся безграничная творческая фантазия Андерсена, все богатство его наблюдений реального мира, его поэтический взгляд на жизнь, его любовь к людям.
Сам Андерсен говорил о мире своих сказок следующее: «Сказочная поэзия — это самая широкая область поэзии, она простирается от кровавых могил древности до разноцветных картинок простодушной детской легенды, вбирает в себя народную литературу и художественные произведения, она для меня представительница всякой поэзии, и тот, кто ею овладел, может вложить в нее и трагическое, и комическое, и наивное, и иронию, и юмор, к услугам его и струны лиры, и лепет ребенка, и речь естествоиспытателя».
В тематике своих сказок, в их образах Андерсен выхолит далеко за пределы той архаической действительности, которая отразилась в датских народных сказках. И все это потому, что сказка была для Андерсена не литературным понятием, не жанром (вернее, не только жанром), не совокупностью фантастических событий, а чем-то значительно большим.
В сказке Андерсен нашел форму, в которой он органически сумел выразить свое отношение к жизни. Сказка в какой-то мере явилась для него способом видеть мир, способом познания мира.
Когда речь идет о литературной сказке, то зачастую принято судить об этом жанре так, словно он — не в пример другим — свободен от законов, свойственных литературе вообще, всецело определяется якобы произволом фантазии художника. Такое понимание сказки на самом деле в корне противоречит ее существу.
Сказка всегда связана с реальностью: и по содержанию, раскрывая основные коллизии — борьбу Добра со Злом, Правды с Кривдой, Трудолюбия и Тунеядства; и по своей направленности, выдвигая перед человеком высокие моральные идеалы и уча его руководствоваться ими.
Но у сказки есть свои специфические средства, одним из которых является фантастика — прием, не уводящий сказку от жизни, а позволяющий взглянуть на жизнь с необычной точки зрения.
Суть сказки заключается в ее реальности, и только сама жизнь и является источником сказки, смыслом ее существования.
Сказка, по Андерсену, не связана с представлениями о веселой, радостной, внешне благополучной жизни. В фольклорной сказке мы привыкли к счастливому концу, но в андерсеновской сказке такой конец встречается крайне редко. Радость и счастье — в стремлении к добру, в твердом сопротивлении человека мрачным силам действительности, в бескорыстной борьбе за правду. Хотя сказки Андерсена по своей форме, сюжетам большей частью вполне доступны детям, тем не менее, писатель умеет ставить в них большие жизненные проблемы.
Среди этих проблем видное место занимают проблемы искусства.
Андерсен полагает, что лишь такое искусство имеет право на существование, которое правдиво отражает жизнь и близко народу. Эти мысли он излагает в своей знаменитой сказке «Соловей», сохраняющей все очарование и всю душевную ясность андерсеновских сказок для детей.
Столкновение подлинного искусства и искусства ложного — тема этой сказки. И сущность подлинного искусства обрисована здесь вполне недвусмысленно: это искусство, близкое к природе.
Искусственная птица в сказке Андерсена является воплощением ложного искусства. Оно мертво, лишено подлинной силы и нравится разве лишь важничающим придворным. Это они предпочитают мертвую, механическую имитацию живому существу. В то время как песня настоящего, живого соловья побеждает даже смерть, заводная игрушка в час испытания умолкает.
В эстетике Андерсена природа противопоставляется искусственности, жизнь – «механике». В этом противопоставлении ясно слышны отзвуки романтической эстетики.
Сказки Андерсена подчас непосредственно вмешиваются в идейные споры его времени.
В «Калошах счастья» советник юстиции Кноп нападает на статью ученого Эрстеда, в которой современность сопоставляется с феодальным прошлым и предпочтение отдается современности. Но разглагольствования советника тут же опровергаются самым наглядным образом: он надевает калоши счастья, после чего, испытав ряд малоприятных приключений в Копенгагене шестнадцатого века, с восторгом возвращается обратно в современность.
Попытки романтиков идеализировать феодальное средневековье вызывают гневный протест Андерсена. Для него характерна просветительская вера в силу человеческого разума. Сила просветительских традиций в период общего господства романтизма в европейской литературе составляет важнейшую своеобразную черту датской национальной культуры начала и середины девятнадцатого века, определяясь общими историческими условиями развития Дании в эту эпоху.
Единой и бесконечно повторяющейся темой сказок Андерсена является тема любви, борьбы светлых человеческих чувств с темными силами, данная и в плане социальном, историческом, и в общефилософском. Эта проходная тема превращает собрание сказок Андерсена в цельное захватывающее произведение, в гимн человеколюбию, самоотверженности, смелости и героизму человека. Эта тема звучит в таких сказках, как «Дикие лебеди», «Русалочка» и многих других.
В знаменитой сказке «Снежная королева» великая сила любви и светлых чувств, мужества и стойкости показана особенно ярко.
Когда в поисках Кая Герда верхом на олене приближается ко дворцу Снежной королевы, олень просит мудрую финскую женщину наделить Герду небывалой силой, иначе ей не вернуть Кая.
Но вот что отвечает ему эта женщина: «Сильнее, чем она есть, я не могу ее сделать. Неужто ты сам не видишь, как велика ее сила? Подумай, ведь ей служат и люди, и животные! Она босиком обошла полсвета! И эта сила скрыта в ее сердце.»
Такова сила любви в сказках Андерсена — она поистине движет горами, она побеждает горе и разлуку, она возвращает к жизни обреченных на смерть.
Философской основой творчества Андерсена является мысль об органической взаимосвязи всего сущего. Это относится и к людям, и к животным, и к растениям, и к мифологическим существам. Отношения любви, дружбы, взаимопомощи охватывают в андерсеновских сказках весь мир. Прогрессивная взаимопомогающая сила разлита в окружающий нас жизни и в конечном счете торжествует над силами зла.
В творчестве Андерсена, в той особой вселенной, какую представляет собой мир его сказок, господствует суровый нравственный закон. Ведь недаром же маленькая русалочка или бедная маргаритка, стойкий оловянный солдатик и его бумажная невеста жертвуют жизнью ради высокой любви.
Мотив немой, обреченной, но самоотверженной, верной до конца любви, всесильной наперекор обстоятельствам, постоянно повторяется в сказках Андерсена.
Подлинные герои Андерсена, беспомощные и униженные внешне, полны мужества и великой нравственной силы.
Всякой вещи, всякому живому существу, всякому фантастическому созданию в сказках Андерсена присущ свой характер, исходя из которого они живут и действуют. Все эти характеры увидены и показаны вполне реалистически в меру их принадлежности к какой-либо среде, в меру их роли и значения в природе и обществе. Вот почему описание повадки какого-либо животного, описание свойств какого-либо предмета или растения всегда у Андерсена звучит убедительно. И все же наиболее андерсеновскими и в то же время наиболее близкими детям являются те сказки, материал для которых Андерсен черпал непосредственно из окружающего быта.
Простые домашние вещи: кухонная утварь, детские игрушки, предметы одежды, растения и цветы, которые можно встретить в поле, в огороде, в садике около дома; совсем обыкновенные, окружающие нас домашние животные и домашняя птица: собаки, кошки, куры, индюки; обитающие в саду певчие пташки — все это излюбленные сказочные персонажи Андерсена, — каждый со своей историей, характером, манерой речи, своим юмором, капризами и причудами.
Необычайный, непревзойденный дар вселять в эти привычные, окружающие нас существа и предметы особую жизнь присущ был Андерсену. Он сам отдавал себе отчет в этом и сам об этом говорил: «Материала у меня бездна, больше, чем для любого другого рода поэзии; часто мне кажется, будто каждый плетень, каждый самый маленький цветочек говорят мне: “Только взгляни на меня, и тебе откроется история всей моей жизни”. И действительно, стоит мне сделать так, как они велят, и рассказ о любом из них готов.»
В каждой маленькой сказке такого рода как бы слились воедино две действительности. Одна подлинная жизнь цветка, муки, дерева, чашки или кофейника; другая — не менее подлинная жизнь человека.
В той легкости, простоте, убедительности, с какой Андерсен в едином сюжетном развитии сталкивает биографии предметов, животных, растений, мифологических существ с жизнью человека, в истории какого-нибудь зверька или предмета домашней утвари провидит схему человеческой жизни — детство, юность, зрелость, старость, смерть, притом иногда в самой общей, обобщающей форме — во всем этом он является подлинным наследником народной сказки и одновременно подлинным новатором, сумевшим приблизить метод народного искусства у современной действительности.
Содержанием творчества Андерсена, как всякого большого писателя, является жизнь во всем ее объеме, выраженная и отраженная по-своему в тех формах, в тех интонациях, тем голосом, той манерой, какая свойственна, необходима и доступна ему одному. Сказки Андерсена — это иносказание жизненной правды в форме фантастики.
Когда сказки Андерсена появились на книжных прилавках датской столицы, все были поражены; поражены прежде всего странностью героев. Датские дети привыкли к ангелоподобным и воспитанным принцам и принцессам. У Андерсена же в сказке «Огниво» принцесса разъезжает верхом на собаке, а другая принцесса, Элиза из сказки «Дикие лебеди», отличается необыкновенным трудолюбием и самоотверженностью, этим она и спасает своих братьев. В сказках Андерсена постепенно исчезает уважение к важным персонам; король у Андерсена и вовсе голый. Изменился и мир волшебной сказки. Купеческий сын из сказки «Сундук-самолет» летает не на волшебном ковре, как в сказках «Тысячи и одной ночи», а в старом сундуке. Щеголяют герои Андерсена не в семимильных сапогах: у них на ногах непромокаемые сапоги или калоши счастья. Феи похожи на простых горничных, а ведьмы — на обыкновенных злых старух.
Концовки андерсеновских сказок отличались от фольклорных. В фольклорных сказках традиционными являются благополучные концы, но в большинстве сказок Андерсена концовки неблагополучные, несчастливые.
Андерсен явился создателем литературной сказки Дании. Он дал ей развернутую творческую историю, дал свое имя, и сказка эта до сих пор осталась андерсеновской. Когда говорят «андерсеновская» сказка, то под этим подразумевается гуманное и лирическое настроение, которым окрашены произведения Андерсена, вложившего в них свое мировоззрение во всей его сложности и противоречивости. Подразумевается при этом и андерсеновское одушевление предметов. И сочетание фантастики, волшебства с реальным и действительным, что составляет сущность творческого метода великого датского сказочника. И расширение мира народной сказки, куда Андерсен ввел множество предметов и явлений окружающего мира — деталей быта, природы, научных и технических достижений, исторических и географических деталей. Как справедливо пишет В. Б. Шкловский, «Андерсен обрабатывал народные сказки, соединяя их с новым бытом Дании».
Однако, помимо этих основных отличительных моментов, литературная сказка Андерсена имеет еще ряд особенностей.
Андерсеновская сказка:
- отразила общественные отношения Дании и некоторых других европейских стран, их конкретно-исторические условия 20-х — 70-х годов;
- по мере своего развития все больше отходила от своих реальных народных источников и становилась оригинальной, придуманной Андерсеном сказкой;
- стала многослойным, многоуровневым произведением, которое вместило в себя не только народную сказку, но и предание, и поверье;
- объединила жанры романа, лирики и драматургии, притчи и басни, повести и бытового рассказа;
- по мере отхода от конкретных фольклорных истоков все больше увеличивалась в объеме, становясь все длиннее и длиннее, превращаясь в повесть, в большую многоплановую новеллу;
- проникается пессимистическими мотивами, что значительно уводит ее от народной сказки;
- юмористическая, где носителем юмора зачастую является рассказчик, который, улыбаясь, рассказывает детям явные небылицы;
- написана особым народным зачастую разговорным языком;
- благодаря своей философичности огромному подтексту вошла в “большую” литературу, ею зачитываются не только дети, но и взрослые.
Андерсен ввел литературную сказку не только в «большую» литературу, сделав ее достоянием как детей, так и взрослых. Он ввел ее и в мировую литературу.
«Андерсен — сама традиция», — сказала как-то чешская исследовательница Мирослава Генчиева. И в этом — бессмертие андерсеновской сказки.
Тролли, живущие в горах, открытка 1918 г.
Датский фольклор состоит из народных сказок , легенд , песен, музыки, танцев , народных поверий и традиций, передаваемых жителями городов и деревень по всей стране, часто передающихся из поколения в поколение из уст в уста . Как и в соседних странах, интерес к фольклору рос с появлением чувства национального самосознания в Дании 19 века. Исследователи путешествовали по стране, собирая бесчисленные народные сказки, песни и поговорки , наблюдая за традиционной одеждой .в различных регионах. Фольклор сегодня является частью национального наследия, представленного, в частности, национальными и местными традициями, песнями, народными танцами и литературой.
История [ править ]
Как и в остальной Европе, интерес к датскому фольклору был результатом национальных и международных тенденций в начале 19 века. В частности, движение немецкого романтизма было основано на вере в то, что существует связь между языком, религией, традициями, песнями и рассказами и теми, кто их практиковал. Общие корни побуждали жителей страны разделять концепцию современной нации. Этот подход распространился на более мелкие угнетенные страны, политики и интеллектуалы которых работали над повышением осведомленности населения об общей этнической принадлежности . Это относилось к Дании после наполеоновских войн и потери Норвегии в 1814 году и, прежде всего, после потери Шлезвига .в Германию в 1864 году. Родилось новое осознание общего происхождения, побуждающее исследователей исследовать повседневную жизнь сельских жителей в то время, когда народные сказки, поэзия, песни и верования начали исчезать. Документируя народную культуру , эти интеллектуалы полагали, что они сохранили достояние, которое передавалось устной традицией со времен средневековья или даже раньше. [1]
Сегодня признано, что лишь часть источников может быть прослежена дальше эпохи Возрождения . Кроме того, традиции менялись со временем, рождались новые тенденции. Тем не менее исследования и архивы, собранные в 19 веке Свендом Грундтвигом , Хеннингом Фредериком Фейлбергом и Эвальдом Тангом Кристенсеном , способствовали лучшему пониманию датского фольклора. [1]
Музыка и народные танцы [ править ]
Народные танцы во Фредериксхавне, июнь 2009 г.
На протяжении веков танцы составляли ключевую часть праздников в Дании. Праздничные собрания часто проходили в фермерских домах, где цепные танцы или вращательные движения давали возможность всем присоединиться, даже если комната была переполнена. [2] В 17-м и 18-м веках музыка в Дании могла исполняться только в большинстве районов официально назначенными городскими музыкантами ( stadsmusikanter ), которые играли вместе со своими учениками на семейных собраниях, местных праздниках и даже в церквях. [3] Однако было несколько исключений, включая Борнхольм , Амагер и Фанё , которые сохранили свои традиции. Поскольку городские музыканты не любили традиционные инструменты, такие какбарабаны , волынки и шарманки , скрипка все чаще использовалась для танцевальной музыки. [4]
Ко второй половине 17 века были введены парные танцы из Польши, особенно польс , вариант польски , за которым вскоре последовал менуэт . Танцы, ставшие популярными в 19 веке, включали вальс и датские варианты контра и кадриль , такие как хопса , рейнлендер , галоп , свеитрит и шоттиш . [5]
Участники празднеств носили свои лучшие воскресные костюмы, которые несколько отличались от региона к региону, но неизменно шились дома из льна, шерсти или льна. В середине 19 века стали отмирать как традиционные костюмы, так и танцы. Но к началу 20 века, когда возобновился интерес к национальному наследию, ряд коллективов стали возрождать музыку, танцы и костюмы. В 1901 году в Копенгагене было основано Общество продвижения датских народных танцев ( Foreningen til Folkedansens Fremme ), которое привело к появлению местных танцевальных обществ по всей стране. [6] Сегодня насчитывается около 12 000 народных танцоров, принадлежащих к 219 местным клубам, которые проводят курсы музыки, танцев и пошива одежды. [2][7]
Национальные костюмы [ править ]
Традиционные костюмы Дании, хотя и различаются от региона к региону, относятся примерно к периоду между 1750 и 1900 годами, когда одежду часто шили в домашних условиях из шерстяной или льняной пряжи. В сельских общинах изготовление одежды как для членов семьи, так и для прислуги было важной частью повседневной жизни. Обычно их шили из шерстяной ткани, ткали сами женщины или профессиональные ткачихи. Многие узоры, основанные на ограниченном диапазоне цветов растительных красителей, были распространены почти во всех частях страны. Различия в костюмах между регионами лучше всего видны в лучшем женском воскресном наряде, особенно в расположении всегда присутствующего головного убора в виде чепца или шарфа. Головной убор часто состоял из чепчика, куска полотна под ним и шарфа, удерживающего его на месте.тюль . На острове Зеландия существовала традиция шлейфов, расшитых золотыми и серебряными нитями. [2]
Юбки или нижние юбки были длинными, носились слоями и неизменно покрывались фартуком из тонкого шелка или вышитого мюля . Верхняя часть туловища прикрывалась матерчатым жакетом или блузой. В некоторых регионах носили облегающий лиф , застегивающийся на крючки или шнурованный спереди. Юбки, жакеты и лифы были оторочены и украшены плоской или узорчатой шелковой тесьмой, а легкие шарфы носили на шее, закрывая плечи и горло. Как и женская, мужская одежда была сделана в основном из льна и шерсти, но их бриджи до коленчасто были кожаными. Длинные шерстяные белые чулки домашней вязки до колен. Помимо длинных рубашек, мужчины носили несколько свитеров и курток. У зажиточных были серебряные пуговицы, хотя обычно они были оловянными или даже роговыми. Мужчины и женщины обычно носили сабо, в то время как мужчины часто носили длинные кожаные сапоги, а мужчины и женщины носили кожаные классические туфли с пряжкой спереди. [2]
Художник Фредерик Кристиан Лунд , путешествовавший по Дании в качестве солдата во время Первой Шлезвигской войны , заинтересовался зарисовками людей в местных костюмах в различных частях страны. Он завершил свою коллекцию из 31 цветного эскиза в 1864 году, опубликовав их в виде цветных литографий в Danske Nationaldragter (Датские национальные костюмы). [8]
-
Фермер из Зеландии
-
Женщина из Хаудрупа
-
Девушка из Хедебо
-
Девушка из Сковшовед
-
Женщина из Борнхольма
Народные сказки и легендарные персонажи [ править ]
В 1817 году историк искусства и писатель Джаст Матиас Тиле начал добровольную работу по каталогизации в Королевской библиотеке в Копенгагене, где он составил небольшой труд под названием « Prøver af danske Folkesagn» («Образцы датских сказок»). Это должно было привести к гораздо более значительным исследованиям, вдохновленным отчасти сборниками сказок братьев Гримм и отчасти растущим интересом Дании к романтизму. Он путешествовал по стране, записывая и сочиняя легенды, заручившись поддержкой таких влиятельных деятелей, как историк литературы Расмус Ньеруп, написавший предисловие, в котором подчеркивалось многогранное значение предприятия. Его четырехтомный сборник датских народных сказок ( Danske Folkesagn) был опубликован между 1819 и 1823 годами. Манера, в которой он излагал рассказы, записывая рассказы местных жителей, которых он встречал, послужила примером и рабочим методом для последующей работы Свенда Грундтвига , Эвальда Танга Кристенсена , Акселя Ольрика и Ганса . Эллекилде , который далее задокументировал легенды и народные сказки по всей Дании. Как и предвидел Найреп, у работы было дополнительное измерение: «Предоставление материала для поэтов и темы для дальнейшего развития». Его коллекция действительно оказала глубокое влияние на Золотой век Дании , послужив источником вдохновения для сказок Ганса Христиана Андерсена , рассказов Стена Стенсена Блихера ,Пьесы Йохана Людвига Хейберга и поэзия Кристиана Винтера . [9] Действительно, это заложило основы для Прорыва Современности Дании и регионального литературного движения, которое доминировало в элитарных литературных кругах позже в 19-ом столетии. [10]
Многочисленные датские народные сказки содержат мифические фигуры, такие как тролли , эльфы , гоблины и твари , а также фигуры из скандинавской мифологии . Ниссе — особенно известная легендарная фигура в датском фольклоре, восходящая, по-видимому, к дохристианским временам, когда считалось, что существуют домашние боги. В других скандинавских странах также есть похожие фигуры и есть сходство с английскими пирожными и варочными панелями . Просто Матиас Тиле собрал легенды о ниссе в своей книге Danske Folkesagn («Датские народные сказки») (1819–1823), которая вдохновила таких художников, какЙохан Томас Лундбай , чтобы изобразить julenisse (Рождественский нисс) позже в 19 веке. Одетый в серое, с остроконечной красной кепкой, он был не выше 10-летнего мальчика. Традиционно на каждой ферме жили свои ниссе, живущие на чердаке или в конюшне. Существа были бы полезны, если бы с ними обращались должным образом, например, давая им тарелку овсянки с куском масла на ночь, но в противном случае они также могли бы причинить беспокойство. [11] [12]
Ссылки [ править ]
- ^ a b «Samlingens historyie» . Архивировано 23 ноября 2011 г. в Wayback Machine , Dansk Folkemindesamling . (на датском языке) Проверено 22 ноября 2011 г.
- ^ a b c d «Национальная одежда и народные танцы» . Архивировано 8 октября 2011 г. в Wayback Machine , Министерство иностранных дел Дании . Проверено 22 ноября 2011 г.
- ^ «Stadsmusikanter» . Архивировано 4 августа 2012 г. в archive.today , Det Kongelige Bibliotek . (на датском языке) Проверено 24 ноября 2011 г.
- ^ Кудал, Йенс Хенрик. 1997. «Влияние Stadsmusikant на народную музыку» в Дорис Стокманн и Йенсе Хенрике Кудале (редакторы). 1997. Исторические исследования народной и традиционной музыки: Исследовательская группа ICTM по историческим источникам народной музыки, отчет конференции, Копенгаген, 24–28 апреля 1995 г .. Музей Тускуланум Пресс.
- ↑ Хеннинг Уруп, «Dansk splashemandsmusiks forudsætninger, kilder og særlige karaktertræk» в «Musik og forskning 2», 1976, Копенгаген (на датском языке) . Проверено 24 ноября 2011 г.
- ↑ «Dans» . Архивировано 26 апреля 2012 г. в Wayback Machine , Dansk Folkemindesamlings arkiv . (на датском языке) Проверено 24 ноября 2011 г.
- ^ «Национальная ассоциация датских народных танцоров» , Landsforeningen Danske Folkedansere . Проверено 22 ноября 2011 г.
- ↑ Фриц Лилбек , «Historiemaler FC Lund: Danske Nationaldragter» . Архивировано 11 января 2012 г. в Wayback Machine . (на датском языке) Проверено 24 ноября 2011 г.
- Викискладе есть медиафайлы по теме Р. Ньеруп , Den Store Danske . (на датском языке) Проверено 23 ноября 2011 г.
- ^ «Сайты (ре) коллекции: цифровой подход к пяти рассказчикам в фольклорной коллекции Эвальда Танга Кристенсена» , Калифорнийский университет в Лос- Анджелесе . Проверено 23 ноября 2011 г.
- ↑ «Nisse» , Den Store Danske , (на датском языке) , дата обращения 23 ноября 2011 г.
- ^ «Julenissen» , Den Store Danske . (на датском языке) Проверено 23 ноября 2011 г.
Литература [ править ]
- Бэй, Йенс Кристиан, тр. Датские сказки: сборник популярных рассказов и сказок на датском языке Свенда Грундтвига, Э. Т. Кристенсена, Ингвора Бондесена и Л. Будде. Нью-Йорк: Харпер и братья, 1899 г.
- Грундтвиг, Свен, колл. Датские сказки . тр. Джесси Грант Крамер. Бостон: Компания четырех морей, 1912 г.
- Кудал, Йенс Хенрик. 1997. Влияние «Stadsmusikant» на народную музыку в Дорис Стокманн и Йенсе Хенрике Кудале (редакторы). 1997. Исторические исследования народной и традиционной музыки: Исследовательская группа ICTM по историческим источникам народной музыки, отчет конференции, Копенгаген, 24–28 апреля 1995 г .. Музей Тускуланум Пресс.
- Лундинг, Астрид. « Система сказок в фольклорном собрании Копенгагена ». В: Folklore Fellows Communications (FFC) № 2. 1910.
- Тангерлини, Тимоти Р. 2013. Датские сказки, легенды и другие рассказы . Сиэтл: Вашингтонский университет Press. Копенгаген: Музей Tusculanum Press.
- Винтер, Матиас [ да ] . Danske Folkeeventyr, самлед. (Gesammelte dänische Volksmärchen) . Хобехавн: 1823 г.
Внешние ссылки [ править ]
- Датский фольклор Nexus
- Датские народные сказки (en)