Не влюбляйся в красивую рассказ

— Очнулась? Вот и ладненько, — глухо произнес один. — Как-то неинтересно с бревном развлекаться.

Оля была ошеломлена, не понимала, что происходит, кто эти люди. Крупная дрожь сотрясала ее тело. Руки, связанные уже скотчем, болели. Она языком толкала тряпку, но не могла от нее избавиться. Глаза наполнились слезами. Они потекли к вискам, девушка сразу захлюпала носом, и дышать стало еще труднее.

— Начинай. Вдруг кто увидит, — произнес глухой голос.

Неизвестный с синими глазами деловито положил руки на колени девушки. Поняв, что он хочет сделать, Оля замычала, замотала головой, задергала ногами и руками, стараясь попасть по обидчику. Происходящее походило на кошмар. Насильник, пыхтя, преодолевая сопротивление, раздвинул девушке бедра, но Оля снова сжала ноги.

— Держи сучку! Какого хрена стоишь?

Тяжелое мужское тело навалилось ей на грудь, придавило к земле. Оля боролась изо всех сил, но задыхалась, поэтому была слабой. Она чувствовала, как второй рвет колготки, срывает с нее трусики. И вдруг он остановился, замер, прислушиваясь к лесным звукам. Оля задержала дыхание: небольшая пауза всколыхнула в душе надежду, что насильник одумается.

Но зря. Что-то твердое стало вонзаться ей в плоть. Оля дергалась, но насильник не отступал. Он резко схватил ее за бедра и прижал их к животу. Сложенная практически пополам, Оля не могла даже пошевелиться. В такой позе он наконец проник внутрь, и дикая боль пронзила ее тело. Оля изогнулась в немом крике, но жесткие ладони крепко сжимали ее ноги.

Сколько продолжалась эта пытка, Оля не знала. Ей казалось, что в нее вбивают бревно, с каждым ударом все глубже и яростнее. Иногда инструмент насильника выскакивал наружу, Оля с всхлипом вздыхала, а потом он снова вонзался с удвоенной силой. Тело вздрагивало от каждого толчка, вибрировало и тряслось. Насильник над девушкой сопел, обливался потом, полукружиями расплывавшимся по маске. Сильный запах горячего мужского тела, смешанный со знакомым парфюмом, бил в нос, и инстинкт самосохранения заставлял Олю отворачиваться, часто дышать, чтобы избежать приступа рвоты, от которого она могла захлебнуться.

Напавший с каким-то злобным наслаждением выполнил свою работу и наконец затрясся, застонал. Оля почувствовала, что давление внутри живота исчезло вместе с остатками острой боли. Мужчина еще секунду полежал, тяжело дыша и приходя в себя, потом откатился на бок и встал. Оля со стоном опустила затекшие ноги, надеясь, что экзекуция закончилась, а она осталась жива. Она оперлась на локти и стала отползать в сторону.

Но опять ошиблась. Насильник схватил ее за ногу и притянул к себе, расцарапав нежную кожу о еловые иголки, ковром устилавшие землю.

— Теперь ты, — приказал он напарнику, застегивая джинсы. Тот нерешительно засопел и сделал шаг в сторону. Тогда первый толкнул его к девушке.

— Не могу, — сдавленно произнес второй и подался назад. — Страшно.

— А на кулак нарваться не боишься? Давай!

— У меня и желания нет, — отказывался второй.

Оля слушала их перепалку с ужасом и молила Бога, чтобы кто-нибудь догадался, где она, и пошел ее искать.

— А так будет? — одним рывком насильник перевернул девушку на живот, поставил ее на колени. Он с силой провел по внутренней стороне ее бедер ладонями, потер пальцами больное место — Оля снова затряслась от ужаса и страха, потом похлопал по обнаженным ягодицам.

— Давай! По-собачьи. Можешь и вторую дырку расковырять. Разрешаю. Не бойся. Так она в глаза смотреть не будет.

Оля задергалась, замычала, но сильные руки прижали ее к земле, чуть не придушив от усердия. В полуобморочном состоянии она почувствовала, как что-то вяло прикасается к коже ее бедер, потом наливается и поднимается выше. Второй насильник скользнул в разорванную плоть легко, почти не причинив боли, но Оле уже было все равно: она потеряла сознание от недостатка воздуха.

Второй раз она очнулась от неприятного ощущения: ей казалось, будто сотни маленьких существ бегают по телу, оставляя жгучую боль. Она открыла глаза: летнее солнце уже поднялось над горизонтом и мгновенно ослепило. Дышать стало легче. Оля подняла по-прежнему связанные руки — кляп исчез.