Нефтегорск землетрясение 1995 рассказы очевидцев и спасателей

Татьяна Валтере, в девичестве Миронова, родилась в Нефтегорске. Мать работала в торговле, отец — водителем, бабушка — диспетчером на промысле. В 1995 году Татьяне было 10 лет.

Жили в поселке дружно. Детворой собирались возле дома, засиживались допоздна. Зимой папы заливали каток, все катались. Все друг друга знали, все праздники отмечали вместе — собирались на площади, у клуба. Там было спокойно. Жили, конечно, и любители выпить, но каких-то конфликтов или происшествий не случалось, родители спокойно отпускали детей гулять. 

У нас в доме жил мужчина, любитель выпить. Он всегда на гармошке играл, ходил по поселку со своей гармошкой, никого не трогал, и никто его не боялся. Не было такого жуткого времени, как сейчас. Никогда родители не провожали нас в школу. У всех были дачи, летом выходные проводили там, многие держали животных»

В Оху ездили, в основном, с оказией. Почти у каждого был знакомый знакомых, который работал водителем. Выезжали в больницу, в поселке был только фельдшерский пункт. 

Для жизни у нас было все. Большая школа, детский сад,  клуб, большой магазин, хлебопекарня. Была музыкальная школа, я успела один год туда походить.

День перед землетрясением Татьяна не помнит, не помнит, как легли спать. В ночь с 27 на 28 мая в квартире была бабушка Татьяны, ее старший брат и мамина сестра. Мама уехала в Ногликский район, а отец жил отдельно. 

Я потеряла сознание, когда очнулась, мне показалось, что мы ночуем на даче. Надо мной образовался шалаш из плит и досок, вдалеке я видела какой-то просвет. И я снова потеряла сознание.  Очнувшись во второй раз, я уже услышала крики и увидела зарево от костров.

Среди криков Татьяна различила голос брата, позвала его, стала выбираться. Семья жила на 5 этаже, поэтому 10-летней девочке удалось вылезти из завалов. Бабушке Татьяны помог выбраться брат. 

У бабушки был шок, она подумала, что разрушился один наш дом. Она предложила: «Сейчас пойдем к вашему отцу, не на улице же нам ночевать». А ей говорю: «Посмотри вокруг». А вокруг ничего нет, только пыль и дым.

Отец Татьяны, который жил в другом доме на 4 этаже, погиб. Было очень холодно, выжившие соседи принесли детям одеяла, Татьяну поставили на подушку.  В тот момент у девочки ничего не болело, уже через несколько часов из-за травмы позвоночника отказали ноги. Приехала милиция, стали образовываться лагеря, куда выжившие люди приносили теплые вещи из-под завалов, ковры. Такой лагерь был за магазином. На рассвете стали доставать из магазина еду. 

Все пытались найти своих, но никто не бросал и соседей. 

Утром семью отправили на вертолете в больницу в Оху, где Татьяну на следующий день нашла вернувшаяся из Ногликского района мама. 

Многие не хотели покидать поселок. Если бы не землетрясение, так бы там и жили. Если бы отстроили поселок заново, думаю, я бы вернулась туда. И мама моя вряд ли бы уехала по собственной воле. Но получилось так. Сейчас там только кладбища.

В Южно-Сахалинске почтили память жителей Нефтегорска, погибших 20 лет назад во время землетрясения

28 мая 1995 года ночью в 1.04 по местному времени на северном побережье Сахалина произошло сильное землетрясение. Ближайшим к эпицентру населенным пунктом оказался поселок городского типа Нефтегорск, по названию которого землетрясение получило свою трагическую известность не только в России, но и во всем мире.

 
Одними из первых в разрушенный Нефтегорск прибыли спасатели Дальневосточной региональной поисково-спасательной службы (ныне — Дальневосточный региональный поисково-спасательный отряд МЧС России (ДВРПСО МЧС России), а также сводные мобильные отряды соединений войск гражданской обороны Дальневосточного и Забайкальского региональных центров МЧС России.

 
Анатолий Демский, заслуженный спасатель РФ, в 1995 году — начальник ДВРПСС:

 
«Из Хабаровска в Нефтегорск первая группа спасателей вылетела утром 28 мая, возглавил ее Александр Королько. В тот же день прибыли группы из Владивостока, Камчатки, Сахалина, Сибири, Москвы…»

 
Сила подземных толчков в Нефтегорске достигала 9-10 баллов, в поселке полностью были разрушены почти все здания и сооружения: 17 пятиэтажных домов, магазин, административное здание, школа, клуб, котельная, электроподстанция.

Нефтегорск. Панорама

28 мая из завалов удалось извлечь 150 пострадавших, на следующий день около 200

 
Под руинами и обломками погибли более 2 тысяч человек, в том числе 268 детей. Сотни человек получили травмы различной степени тяжести. Накануне землетрясения в нефтегорской школе прозвенел последний звонок. Из 26 выпускников в живых остались девять.

Спасатель Дальневосточного регионального поисково-спасательного отряда МЧС России Павел Бабич

Павел Бабич, спасатель Дальневосточного регионального поисково-спасательного отряда МЧС России:

 
«До Нефтегорска летели на вертолете. На тот момент никто еще не представлял полной картины катастрофы, и того ада, в котором оказались заживо погребенные под завалами люди. Масштаб землетрясение мы увидели с воздуха. Все мосты и дороги к поселку были разрушены.

 
Самого поселка как такового уже не существовало. Вместо домов — нагромождение блоков и разрушенных конструкций, руины некоторых домов горели. Уцелели только отдельные двухэтажные дома, и то их от толчков развернуло. Все это представляло зрелище, которое трудно вообразить даже в кошмарном сне.

 
Первые несколько суток работали на износ. От усталости спасатели валились с ног и нас разделили на смены: пока одни работали, другие получали небольшую паузу для отдыха и сна».

 
Леонтий Калюжный, заслуженный спасатель РФ, спасатель международного класса ДВРПСО МЧС России:

 
«В первые сутки никто не спал, каждый считал своим долгом как можно больше спасти людей. Время играло очень большую роль. «Легких» пострадавших много высвободили за первые дни. Конкретно сейчас не припомню сколько, да никто и не считал, не до того было. Человека доставали, если он был без телесных повреждений, он вставал, уходил.

В дальнейшем фактор времени работал против спасателей и уже после 4 июня из руин извлекали только погибших

 
Очень помогло мне строительное образование. У нас в отряде несколько спасателей были со строительной специальностью, к нам обращались за советом: как правильно поднять плиту, переместить конструкцию, чтобы не навредить».

 
Александр Королько, заслуженный спасатель РФ, заместитель начальника ДВРПСО МЧС России по поисково-спасательной работе:

 
«Самым трудным было работать не с живыми и мертвыми, а с умирающими, когда находили человека под завалом, доставали из ямы или выдалбливали из плиты, и понимали, что он ещё жив, но спасти его уже невозможно…»

 
Павел Бабич, спасатель Дальневосточного регионального поисково-спасательного отряда МЧС России:

 
«Помню на третьи сутки к нам обратились местные жители, попросили помочь в поиске девочки. Был час тишины. Мы пошли на завал и услышали голос. Девочка лежала между плитами, еще бы немного и Маша, так ее звали, уже б не выжила — плиты сдавливались. Чтобы её спасти мы четыре часа буквально вгрызались в бетон.

Нефтегорск

Нефтегорск

 
Машу отправили в больницу в Хабаровск. И уже позже, когда мы вернулись домой в Хабаровск, мой коллега Александр Леонов, который навещал пострадавших, сообщил мне, что видел Машу в больнице. Я приехал к ней.

 
Маша потеряла в Нефтегорске своих родителей и брата. После больницы уехала из Хабаровска к родственникам в город Советская Гавань. Закончила школу, потом переехала в Южно-Сахалинск. Там мы крайний раз и встречались в 2007 году, когда я прилетал на Сахалин в составе группы спасателей для ликвидации последствий землетрясения в Невельске.

 
С Марией мы до сих пор общаемся. Сейчас она живет в Калининграде, у неё двое детей. Созваниваемся, поздравляем друг друга с праздниками».

Врио начальника Сахалинского ПСО им. В.А. Полякова — филиала ДВРПСО МЧС России Валентин Желонкин

Валентин Желонкин, врио начальника Сахалинского ПСО им. В.А. Полякова — филиала ДВРПСО МЧС России:

 
«Нефтегорск стал серьезным испытанием для всех. Те, кто послабее — ломались, уходили. Это нормально. Защитная реакция психики.

 
Мы прибыли в Нефтегорск часов через 12 после группы спасателей из Хабаровска. В первой шеренге идти было страшно. Срабатывал инстинкт самосохранения. Техника поднимает плиту, а потом уже мы, спасатели, идем с ломами, кирками, лопатами. И неизвестно, что ты там под плитой найдешь — живого или нет. Чаще там было «нет»…

 
Как могли, оттаскивали плиты, руками, ремнями, искали выживших, спасали живых.

 
Эпизоды спасения были разные. Раз работали на завале пятиэтажного дома, и тут зовут нас снизу: «Ребята, помогите, вроде живой есть, здесь машину раздавило». Мне, как самому мелкому, поручили пролезть между плитами. Залез, трогаю рукой, а там холодный человек. Четкие осязательные воспоминания у меня до сих пор. «Мертвый тут», — кричу. А мне сверху: «Там второй рядом». Все в пыли, не разберешь. Но подобрался, дотронулся до шеи, а она такая горячая! В общем, достали пострадавшего, вырезали болгаркой из руин.

Нефтегорск

 
Пора было идти, и тут я вспомнил, что ломы мы оставили наверху. Вещь дефицитная, ценная была. Полез за ними, и вдруг что-то услышал, а гул, гром — техника работает, ничего толком не разберешь. Я начал окрикивать, звать, нашел глазами точку, откуда звук шел, даже дрожание песка увидел. Песок дрожал от ударов ноги.

Часовня

«Живой!» — кричу. Начинаем рыть, кирпичи откидывать, получился лаз метра полтора. А там девушка. Вжалась в проем двери и выжила. Пока раскапывали, она рассказывала, что рядышком у нее подружка Таня. Она, наверно, говорит, уже умерла, потому что сначала отвечала, а сейчас перестала».

 
Уже после, в лагере рассказали Бате (спасателю Валерию Полякову) про этот случай и попросили обратиться к руководству, чтобы технику на какое-то время глушили. Так появился «Час тишины».

 
Именно при ликвидации последствий нефтегорского землетрясения сахалинскими спасателями впервые в истории спасательного дела был применен «Час тишины», когда останавливалась тяжелая техника, механизмы, прекращались переговоры, чтобы услышать выживших под завалами людей. Впоследствии практика «Часа тишины» стала международной при разборе завалов, образовавшихся в результате техногенных и природных катастроф.

 
28 мая из завалов удалось извлечь 150 пострадавших, на следующий день около 200. В дальнейшем фактор времени работал против спасателей и уже после 4 июня из руин извлекали только погибших.

 
Всего из завалов в Нефтегорске были извлечены более двух тысяч человек, из них живыми 406 человек, 40 детей.

Мемориальный комплекс

 
Нефтегорск было решено не восстанавливать. В том же году осенью после рекультивации поселок был полностью ликвидирован, на его месте появился мемориальный комплекс и часовня.

 
Оставшиеся в живых и спасенные нефтегорцы уехали в Южно-Сахалинск, Хабаровск, Владивосток, другие города России.

 
Елена Чувашова, Оксана Чалых,
пресс-служба ДВРПСО МЧС России,
Фото из архива.

https://ria.ru/20200528/1572095578.html

«Все рухнуло за 17 секунд»: жители Нефтегорска вспоминают землетрясение

«Все рухнуло за 17 секунд»: жители Нефтегорска вспоминают землетрясение — РИА Новости, 28.05.2020

«Все рухнуло за 17 секунд»: жители Нефтегорска вспоминают землетрясение

Бывшие жители уже не существующего поселка Нефтегорск на севере Сахалина, который четверть века назад разрушило сильнейшее землетрясение, разъехались по острову РИА Новости, 28.05.2020

2020-05-28T08:48

2020-05-28T08:48

2020-05-28T09:47

общество

нефтегорск

сахалин

https://cdnn21.img.ria.ru/images/151700/15/1517001555_0:346:3025:2047_1920x0_80_0_0_0284cfc3472923a379030be9af9ba9f1.jpg

ЮЖНО-САХАЛИНСК, 28 мая – РИА Новости. Бывшие жители уже не существующего поселка Нефтегорск на севере Сахалина, который четверть века назад разрушило сильнейшее землетрясение, разъехались по острову и всей России, но не теряют друг друга из виду. В беседе с корреспондентом РИА Новости они вспоминают страшную ночь 28 мая 1995 года, когда погибли их родные и близкие, и рассказывают, как сложилась их жизнь после трагедии.Родиться в рубашкеРовно 25 лет назад — 28 мая 1995 года — на Сахалине произошло самое разрушительное землетрясение на территории России. В эпицентре сила толчков достигала 9-11 баллов. Ощущались толчки во многих населенных пунктах на севере области. Но самые страшные последствия были в Нефтегорске: погибли под завалами и скончались в больницах 2,4 тысячи человек. Из-под обломков были извлечены около 400 пострадавших, но многим из них медики не смогли помочь. Поселок был разрушен.Десятилетняя Татьяна Миронова со всеми родными, кроме мамы, которая была на вахте в соседнем Ногликском районе, уже спала, когда начались первые подземные толчки. Она вспоминает, что в трехкомнатной квартире на пятом этаже в эту ночь были пятеро — она сама, бабушка, брат и гостившая у них тетя с маленькой дочкой.»Видимо, я еще во сне потеряла сознание, потому что, когда я открыла глаза, поняла, что лежу головой на доске под куском рубероида. Мне показалось, что мы на даче, и я снова потеряла сознание. Когда вновь очнулась, услышала крики людей, треск горящих досок и голос 14-летнего брата, которого мне было видно в проем между досками. Как мы все выбирались из-под завалов, уже не помню, но мы все выжили. Наверное, родились в рубашке», — считает женщина.Она запомнила, как люди искали среди руин домов одеяла или теплые вещи, потому что все оказались на улице раздетыми и босыми, а ночи на севере Сахалина даже в мае еще холодные.»Помню, как вскрыли магазин, чтобы одеть людей. Потом нас отвезли в палаточный лагерь, откуда потом переправили вертолетом в больницу в Охе. Нас отправлял детский врач Игорь Свечников, до сих пор вспоминаю его. Он потерял в ту ночь всю семью, но вытаскивал из-под завалов людей, оказывал им первую медицинскую помощь», — вспоминает Татьяна.По ее словам, самые страшные часы пережила ее мама. «Когда она узнала, что Нефтегорска больше нет, упала в обморок. Второй раз потеряла сознание, увидев черное поле на месте родного поселка. И главное — она ничего не знала о нас. Встретились мы с мамой через день после землетрясения в больнице Охи», — отметила она.Семья Татьяны выжила, но без потерь не обошлось. Под руинами дома погиб ее отец, с которым мать была в разводе, почти все родственники по его линии, одноклассники и друзья.Как и всем нефтегорцам, Мироновым дали квартиру. Жилье им выделили в Южно-Сахалинске, но они обменяли ее на Ноглики.»Одной из причин стал страх перед пятиэтажками. Сейчас мы с мамой живем в областном центре, брат остался в Охе. Конечно, я скучаю по Нефтегорску и стараюсь туда по возможности приезжать на годовщину землетрясения. Но уже не могу сразу найти места, где стоял наш дом или школа», — рассказывает Татьяна.Все рухнуло за 17 секундДвадцатишестилетний оперуполномоченный отделения милиции Андрей Глебов, как и остальные жители Нефтегорска, в ту ночь спал. Он был в квартире с полуторагодовалой дочерью, жена с сыном уехали в Южно-Сахалинск.»В какой-то момент показалось, что малышка заплакала, я подошел к кроватке, а в следующий момент нас взрывной волной снесло с пятого этажа на землю», — вспоминает мужчина.По его словам, в первые мгновения после землетрясения никто ничего не понял. По долгу службы Андрей на милицейском УАЗике, который был у дома, объехал поселок, чтобы понять произошедшее. Люди на улицах не знали, что делать, и подходили к нему. Первым делом было решено выгнать из гаражей всю имевшуюся в поселке технику, чтобы люди могли согреться в машинах. Кроме того, никто не понимал масштабы трагедии — затронула она только Нефтегорск или весь север Сахалина.О том, что поселок нефтяников разрушен, в Охе, где располагалось руководство района, не знали, потому что отсутствовала связь. И тогда Глебов рванул в соседнее село Сабо и оттуда смог позвонить в райцентр и сообщить о трагедии в Нефтегорске.»Вначале там не поверили, первые слова были, дескать, пойдите проспитесь. В Сабо приехал представитель «Востокнефтегаза». Мы ему объясняем, что поселка нет, все пятиэтажки разрушены, пожары, а он заявил, что прежде ему все это надо увидеть. Может, ему не внушил доверия мой внешний вид: на мне были ватные штаны и овчинный тулуп на голое тело и болотные сапоги 41-го размера на мой 44-й. Это все, что в первые минуты нашлось в гараже, остальную приличную одежду мы отдали людям. Я, конечно, вспылил, молодой был, горячий, наговорил много, но меня оттащили, и мы уехали в Нефтегорск», — рассказывает бывший оперуполномоченный.Руководство района отправило на облет вертолеты, и пилоты подтвердили начальству масштабы разрушения.»Когда мы приехали в поселок, вертушки уже плотно работали. Вертолетчики, конечно, молодцы, работали на износ. Садились прямо на дорогу, к ним подвозили раненых, а в первую ночь их вытащили очень много, и они сразу доставляли их в больницу в Охе», — вспоминает Глебов.В Нефтегорске у него погибли родители. Андрей жил в одном доме с ними, только отец с матерью на первом этаже. По словам мужчины, его жизнь, как и всех нефтегорцев, разделилась на до и после землетрясения.»До него были родители, друзья, близкие, свой маленький, устоявшийся, уютный и понятный мир. И все это рухнуло буквально за 17 секунд, пока длились подземные толчки. Принять это очень сложно: у кого-то получилось, у кого-то нет», — считает собеседник.Из поселка он уехал уже после 10 июня, когда основные работы были завершены. За Нефтегорск его наградили Орденом мужества. Андрей Глебов с семьей поселился после землетрясения в Южно-Сахалинске, где ему, как и всем нефтегорцам, дали квартиру.»Конечно, мы встречаемся с земляками, но стараемся не бередить раны друг другу. О грустном мы пытаемся не говорить, если и вспоминаем, так в основном какие-то курьезные случаи», — признается мужчина. И тут же вспоминает историю.»Весной люди огороды пашут, друг другу помогают, а потом выпивают, конечно. И вот один мужик крепко принял на грудь и уснул. Просыпается – ничего понять не может: дома все разгромлено, жены нет. Ну, думает, это я устроил. Пошел к сестре, и видит – все в огороде сидят, а в доме тоже все разбито. Он давай извиняться, что не помнит, как устраивал это безобразие, давай клясться, что больше такого не повторится. Долго не мог поверить, что это не его рук дело, а землетрясения», — рассказывает Глебов.В годовщину землетрясения он обязательно поедет в Нефтегорск, который вспоминает до сих пор. «Я постоянно вспоминаю дорогу на Нефтегорск, которую я мог пройти с закрытыми глазами, потому что знал каждый поворот, каждую кочку. Обязательно выхожу из машины, иду на гору Лысую, смотрю на поселок. Я считаю себя коренным нефтегорцем, хотя по паспорту местом рождения является Кубань: родители поехали туда в отпуск, и там я появился на свет», — говорит Глебов.Последний спасенныйВалерий Иванович Белоносов в 1995 году был начальником управления транспорта и связи администрации Сахалинской области и с первых дней спасательной операции находился в Нефтегорске. По его словам, уже 28 мая в 16.00 команда администрации региона во главе с губернатором Игорем Фархутдиновым вылетела в разрушенный поселок.»В Нефтегорске мы увидели страшное зрелище: все дома были сложены как шатровая крыша, некоторые горели, бегали растерянные люди. Мы начали оперативно работать», — рассказывает Белоносов.Он вспоминает, что из 117 большегрузных автокранов, которые были на Сахалине, за сутки 78 пригнали в Нефтегорск к каждому подъезду 17 разрушенных многоэтажек, чтобы поднять обломки козырьков и тяжелые плиты, из-под которых раздавались голоса живых людей.Он признается, что много слез видел в Нефтегорске, но впервые стал свидетелем того, как плакали все медсестры, врачи, спасатели. «И я впервые же увидел у тогдашнего министра МЧС Сергея Шойгу скупую генеральскую слезу. А ребенок стал последним спасенным из-под завалов в Нефтегорске», — тоже со слезами говорит мужчина.По словам Белоносова, после землетрясения 75 детей из Нефтегорска остались сиротами, 300 сахалинцев выразили желание заменить им семьи. Трагедия объединила сахалинцев: каждый переживал ее как собственную. Когда по сахалинской дороге в Нефтегорск пошли караваны машин с гробами, жители всех придорожных населенных пунктов стояли со свечами у обочин и плакали.»Казалось, началась война»Актеру мытищинского театра кукол «Огниво» Сергею Омшенецкому в 1955 году было всего шесть лет, и землетрясение настигло его в чужом доме. За три дня до этого у семьи сгорела квартира, мама с отчимом ночевали у родителей отчима, а сам Сергей — у знакомых.»Мама, которая ждала ребенка, погибла, а отчим остался жив. О ее смерти мне сказали только через два месяца, и я не спал всю ночь, долго плакал. Думал, что она умерла из-за меня, потому что я плохо себя вел. Вспоминал сказку, в которой сыновья не захотели подать больной матери воды, и она превратилась в кукушку и улетела. И я представлял, что и моя мама стала кукушкой и где-то летает» — вспоминает молодой человек.По его словам, в ту ночь в квартире у знакомых были семь человек: хозяева, их шестилетняя дочь Таня и сын Леша, которому еще не было и годика. А еще ночевал парень, имени которого Сергей не помнит, но очень хочет его найти — именно этот парень вытащил его из-под завала. Еще выжил маленький Леша, его потом усыновили родственники. Остальные погибли под руинами дома.Трагедия 25-летней давности отложилась у мальчика фрагментами: вот его принесли в комнату, уложили на большую кровать, шатались стены, с полок падали предметы, а в соседней комнате все время говорили мужчины. Потом он помнит себя в кабине машины, фары выхватывали руины домов и спасателей, которые доставали из-под обломков людей и помещали их в будку.»Водитель оказался отцом девочки, с которой я ходил в детсад. Мы с ней собирались пожениться, когда станем большими. Мужчина сказал, что дочь Наташа погибла», — вспоминает он. Сережу отправили в охинскую больницу, а потом мальчик вернулся к отчиму — тот участвовал в разборе завалов.»Нефтегорска нет уже 25 лет, но та ночь врывается в сознание каждый май. Он забрал у меня все — маму, детство, любимый Нефтегорск с уютными дворами и речкой Колючкой, где мы с пацанами ловили мальков. Вместо поселка теперь только 17 каменных плит на месте рухнувших домов да могилы родных и близких», — говорит он.»Нефтегорска больше нет»Восемнадцатилетняя Наталья Мухаметханова в день землетрясения находилась в Александровске-Сахалинском, была студенткой местного педучилища. В Нефтегорске погибла практически вся ее семья.»В поселок мы с мамой приехали, когда мне было пять лет. Он сразу стал родным с ровными белыми домами, уютными дворами и замечательными людьми», — вспоминает женщина.По ее словам, землетрясение ощущалось и в бывшей столице Сахалина, но девушка ничего не почувствовала — крепко спала. Утром всех студентов собрали и объявили, что на севере Сахалина произошло разрушительное землетрясение и Нефтегорска больше нет.»Помню бесконечные попытки дозвониться в Оху и домой, чтобы узнать о судьбе родных, одноклассников и друзей. Потом в общежитии впервые увидела по телевизору Нефтегорск и просто не поверила своим глазам — такое ощущение было, что на поселок упала бомба. А потом увидела свою младшую сестру. Есть знаменитая нефтегорская фотография, где спасатель держит за руку ребенка, который находится под завалом. Это моя Маша», — рассказывает Наталья.По словам женщины, 11-летняя девочка пробыла под завалом двое суток, ее достали 30 мая. Спасатели были из Хабаровска, с одним из них — Пашей Бабичем — Маша общается до сих пор и считает его крестным папой.»После спасения сестренки родилась надежда, что и с остальными все хорошо, потому что их не было в списках погибших. Только когда удалось вернуться в Нефтегорск, узнала, что всех уже похоронили — и маму, и бабушку, и отчима, и дядю с женой и двумя девочками: из его семьи выжила только одна дочь», — отметила Наталья.Ей, как и всем нефтегорцам, дали квартиру, она выбрала жилье в Южно-Сахалинске.»Нас раскидало по всей стране и Сахалину, но мы не теряем связи. Я организовала в 2008 году в «Одноклассниках» группу «Наша история», которая помогает бывшим нефтегорцам искать и находить друг друга. Сейчас в ней более 1500 участников. Мы делимся новостями, фотографиями, выкладываем стихи и рассказы, посвященные родному поселку», — говорит женщина.Из-за пандемии коронавируса многие не смогут прилететь в Нефтегорск в этом году, объясняет Наталья. Но она ездит каждый год, не пропустит и этот. «Грустно, конечно, что не увидимся с теми, кто стал родным за эти 25 лет, но ситуация так сложилась», — заключает Наталья.

https://ria.ru/20200528/1571999068.html

нефтегорск

сахалин

2020

Новости

ru-RU

https://ria.ru/docs/about/copyright.html

https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/

https://cdnn21.img.ria.ru/images/151700/15/1517001555_18:0:2747:2047_1920x0_80_0_0_bf028c4d4736a08ec54b51c80463adf1.jpg

общество, нефтегорск, сахалин

Мир видел много разных катастроф, прямо или косвенно затронувших судьбы тысяч людей. Для каждого, кто выжил в них, произошедшее становится личной трагедией, окрашенной в свои собственные тона, складывающиеся в уникальную картину, не имеющую ничего общего с сухими сводками информационных каналов.

27 мая исполнилось 22 года со дня разрушительного землетрясения, стершего с лица земли сахалинский городок — Нефтегорск.

Об этой катастрофе, унесшей жизни и перепахавшей судьбы нескольких тысяч человек, говорилось достаточно много и даже был снят фильм. Однако все это не дает возможности погрузиться в атмосферу происходившего 22 года назад настолько, насколько это можно сделать со слов непосредственных участников. Для каждого из них трагедия Нефтегорска стала частью собственной жизни, забыть и отстраниться от которой уже невозможно даже при огромном желании.

Мы публикуем эту историю с согласия и со слов её главной героини, как есть, без каких-либо редакционных правок. Имена участников повествования изменены: некоторых уже нет, а кто-то жив еще — зачем ворошить.

Эта трагедия, случившаяся по воле природы, почти забылась. Землетрясение в тот день унесло жизни 2040 человек, уничтожив чистый красивый поселок городского типа Нефтегорск.

Трагедии предшествовала трагедия

27 мая 1995 года — пятница, вечер. Нефтегорск тогда уже переживал страшную трагедию. Местный житель, который уже долгие годы был парализован, неоднократно пытался покончить с собой, близкие постоянно следили, чтобы рядом с ним не было никаких опасных предметов. Но в тот вечер он как-то смог раздобыть спички…

Когда взломали дверь, больному уже невозможно было помочь, да и помощь ему уже была не нужна. Долго из окна валил густой черный дым. Эта страшная смерть взволновала всех жителей нашего сравнительно небольшого поселка (население в тот момент — 3197 человек).

Еще до пожара мы с сестрой решили бороться с лишним весом: пошли покупать гербалайф. Бывшая работница библиотеки занималась распространением этого препарата. Она нам долго рассказывала о его чудесных свойствах, показывала разные проспекты, у нее был собран большой рекламный материал.

Мы с сестрой тогда решили: я начинаю худеть с субботы, прямо с завтрашнего дня, а сестра отложила до понедельника. Всё это удовольствие стоило один миллион с человека. Были тогда в ходу такие суммы, а мы, значит, были миллионерами. Вот когда мы вышли с дорогим приобретением из подъезда дома, в этом же доме на четвертом этаже горел человек.

Следующий день — собственно, суббота. С утра поставила тесто для булок, вкусные были бы, но не мне, мне предстоял гербалайф.

После завтрака отправились на дачу кормить хозяйство. У нас были коза с козленочком, куры, большой поросенок и кролики.

Целый день мы провели на даче, обратили внимание на кошек, их много собралось на нашем поле, и они носились друг за другом, как бы играя. Мы удивились: чего это они так разыгрались. По прошествии времени поняли, что кошки не играли вовсе, они чувствовали беду и не знали, куда спрятаться, поэтому так и носились.

Впрочем, обитатели нашего хозяйства вели себя как обычно — все ели нормально, куры уселись на насесты спать, даже кошка зашла на ночлег в сарай.

Муж уговаривал меня остаться ночевать на даче, сам он опасался за оставленную в поселке машину. Продукты на даче были, кровать и постельные принадлежности тоже. Было электричество, можно было сварить ужин. Но уже было поставлено тесто, нужно было стряпать, поэтому ночевать мы вместе отправились домой в поселок, в трехэтажку.

Пока испекла булки, помылась в ванне, время перевалило за 23 часа. Дома было прохладно, я после ванны — в постель, надела на ноги теплые носки. Согрелась, но еще не спала, а муж уже уснул.

В плену стихии

Вдруг слышу страшный гул, он идет как бы под землей и очень быстро приближается. Я никогда такого звука не слышала, но еще успела подумать: «Чем же это закончится…» И вдруг сильный взрыв подбросил наш дом, словно карточный, и тут же обломки легли на землю.

Я успела толкнуть мужа, крикнуть: «Бежим!» Сели на кровати, а бежать некуда. Я совсем не пострадала, а мужу осколок ударил по голове, потом она долго у него болела.

Кровать у нас была большая двухспальная, в ногах стоял шифоньер, а сразу возле кровати — стенка. На верху стенки лежала колонка от магнитофона, она упала на край кровати, а на нее сверху — потолочная плита, — возможно, это и спасло нас.

Мы были как бы в шалаше: первые сутки могли двигаться на кровати, ложиться в полный рост, на вторые сутки — уже только сидеть, с каждым подземным толчком места оставалось все меньше и меньше.

Сначала у меня возникла мысль, что где-то в доме взорвался газ.

Но с улицы отчетливо слышались голоса, и вскоре мы узнали, что это землетрясение. Разговаривала я с соседом, он был в момент толчков в комнате, жена в коридоре развешивала белье, а сын выходил из ванной.

Жена не разговаривала, молчала, он решил, что она либо мертва, либо без сознания; сын разговаривал, но ему шкафом придавило ноги, он не мог их освободить. И еще я заметила, их квартира оказалась как бы уровнем ниже нашей.

Я мужу говорю: «Не будем расстраиваться: в нашем доме живет начальник НГДУ (это у нас было главное предприятие — нефтегазодобывающее управление), его будут спасать и откопают нас».

Почему-то не думалось, что может быть столько погибших.

С Ниной (это моя сестра) мы в тот день не общались, видела вечером их, когда они возвращались со своей дачи. Я была у окна, мы помахали друг другу, а сбегать поговорить было некогда, да и устали за день. Но вообще такое бывало крайне редко, мы каждый день друг друга навещали, пили вместе чай, смотрели телевизор. Я надеялась в воскресенье с утра сбегать к ним, наши дома стояли напротив друг друга. Я могла видеть, как они входили в свой подъезд.

Но скоро я поняла, что сестра и её муж мертвы. Иначе они были бы где-то рядом возле наших развалин и мы бы слышали их голоса.

Потом загудели вертолеты. Школа у нас была рядом, а за школой находились стадион и площадка, там могли приземляться вертолеты, и мы слышали, как они садились.

Потом загудели машины, трактора. Оказалось, еще один наш сосед с верхнего этажа был в момент удара на вахте. Его жену выбросило наверх, в какой-то просвет она увидела пламя — это горел соседний дом — и выбралась, как-то ориентируясь на этот свет.

Этот наш сосед, огромное ему спасибо, услышал наши голоса и потом всё время, пока нас не освободили, подходил к тому месту, откуда нас слышал, приносил нам новости, хлеб, огурцы, колбасу, воду.

По его же требованию спасатели добрались до нас.

Спасательная операция

Спасатели нас не слышали, поисковая собака нас не обнаружила, поэтому соседу пришлось убеждать, доказывать, что здесь есть живые люди. Мы слышали всё очень хорошо, а наших голосов не замечали.

В соседнем подъезде жил мальчик Игорь с родителями, и мы разговаривали с ним, он мог передвигаться и рассказывал мне, где он находился. Нашел сейф отца, где тот хранил ружье. Игорь ходил, обследовал место, иногда натыкался на сплошной завал, возвращался и нашел как-то для себя лазейку, выбрался, сообщил нам об этом.

Сидя в завале, мы не имели никакого представления о разрушениях. Заработали подъемные краны — мы надеялись, что нас скоро откопают.

Прошла ночь, вот уже и день подходит к концу. Мы каждый раз, как приходил сосед, спрашивали у него: «Скоро ли нас откопают?»

Он сначала всё успокаивал.

Начали мерзнуть. За день мы успели кое-что вытащить себе из одежды. Муж надел брюки, носки, также ему досталась вязанная мною желтая кофта с розой на груди. Мне попались рейтузы, черная пушистая кофта, а носок один с ноги слетел, я была в одном носке, но так как ночь была холодная, а движения ограничивались пространством, из колготок сделала чулки, обула ноги. Сигарет и спичек было у мужа в достатке, так как на краю шифоньера стояла коробка с сигаретами, ее сбросило на кровать.

Я сначала боялась, когда муж закуривал, что где-то может быть газ и мы взорвемся…

К концу первого дня сосед из внешнего мира сказал нам, что кранами почти ничего не удается поднять: плиты все старые и когда кран поднимает их, они тут же ломаются на весу, падают и давят тех, кто еще был жив. Давят и своим весом, и тем, что при падении сотрясают все развалины. Да еще и подземные толчки не прекращались.

В этот раз я спросила: «А нас сегодня спасут?»

На что он честно ответил: «Нет». И я, придвинув подушку, уже свернувшись калачиком, уснула. Очень странно, но в эти дни я много спала.

В этот же раз я попросила рассказать, что стало с поселком, что он собой теперь представляет.

Он сказал: «Нам по телевизору показывали итог землетрясения в Спитаке, там мы видели остов здания, у нас же ничего не осталось, только кучи мусора…»

Никак невозможно было это себе представить. Он же рассказал, что полностью разрушен клуб, погибло очень много молодежи.

У нас в поселке хорошо была поставлена работа инспектора детской комнаты милиции и школы. Старшеклассникам официально разрешали находиться на улице до 21 часа зимой и до 22 часов весной и летом.

Здесь же, когда для выпускников прозвенел последний звонок, им разрешили танцы до полуночи. Кто-то успел выйти из клуба, большая же часть была в зале и фойе — живых там никого не осталось: залы большие, перегородок мало.

Многодневное спасение из каменного плена

Идут вторые сутки под завалом, на кровати мы уже сидим. Двигаться не позволяет пространство. Муж немного ест — то, что приносит сосед, я же есть не могу, кусок не лезет.

Сосед приходит не часто, он занят поисками своих детей. Сына нашли, похоронили, ищут дочь Наташу, в этих развалинах ее комнату найти не удается.

Слышим голоса, кто-то громко спрашивает: «Есть ли кто живой?»

Я отвечаю: «Живые есть». Называю фамилии, сколько человек, но меня не слышат.

Подобное повторяется несколько раз в течение дня, я отвечаю, что нас двое, рядом слышу голос первого соседа, он объясняет, что их тоже двое, но все уходят, а мы остаемся в завале…

Наступил вечер, слышим громкие голоса, это наш второй сосед кому-то доказывает, что есть тут живые, он слышит трех человек.

И вот мы узнаём, что скоро здесь будут спасатели. Вот мы слышим их голоса. Радости нашей нет предела, скоро нас спасут, вытащат из дома, чуть не ставшего для нас могилой, но радость тут же подавляется.

Где моя сестра? Кто из близких знакомых погиб? Слышала голос ********* Виталия, он в это время жил на юге Сахалина, здесь откапывал, искал родителей, братьев, сестру; из пятерых человек он слышал голос одного брата, не мог он еще до него добраться, остальных похоронил. Вскоре он все же добрался до него, это было уже после нашего освобождения, я видела, как обнялись два брата, и пошли они, так же обнявшись.

Но вот начали работать спасатели, я слышу голос первого соседа: «Меня спасайте первого, у меня ребенок». Мне становится обидно, шепчу про себя: «Ага, ребенок, рост под два метра да вес к центнеру…» Сейчас точно не помню, закончил он тогда 10-й или 11-й класс.

И вот спасатели начали работать, вскоре наш сосед был освобожден. Только до сына не могли добраться, слишком все было завалено. А он был жив, шкаф придавил ему ноги, он лежал, уже не чувствуя их, но с отцом разговаривал, был в сознании.

Лишь через пять дней добрались до него спасатели, он был жив, но до больницы его не довезли, умер по дороге.

Но вот наконец спасатели подходят к нашей стене. Они обсуждают, какой инструмент здесь нужен, где лучше сверлить отверстие, чтобы мы могли вылезти и чтобы нас не придавило раньше.

Потолочная плита от вибрации могла сорваться со своей ненадежной опоры, и тогда некого было бы спасать…

Заработал молоток. Муж просил просверлить отверстие пошире, потому что жена полная.

Вот появилось сквозное отверстие, один из спасателей говорит, что он сумел бы из этого отверстия выбраться, но нам надо шире. Потом они передают инструмент нам и муж сверлит изнутри.

А я все сижу и прошу эту плиту не падать, подержаться еще немного.

Ну вот, работа закончена. Муж подсаживает меня, спасатели вытягивают, потом помогаю выбраться супругу. Мы оказываемся наверху на небольшой площадке, наша кровать была где-то ниже.

Уже ночь, темно, но везде горят прожектора. Мы босые, спускаемся осторожно, кругом нагромождения бетона, прутьев, дерева, и вот мы на земле. Мы будем жить. Спасатели предложили мужу закурить, они думали, что он двое суток не курил, но он сказал: «Сигарет у меня было много, там еще осталось».

Сколько раз, сидя в завале, я пыталась молиться, просила Бога спасти, хотя ни одной молитвы не знала. Я говорила: «Помоги, Господи, не дай погибнуть, ведь у брата умерла жена, осталось трое детей, их надо поднимать, кто ему поможет».

Нам сразу сказали, что сначала нужно сходить в медпункт. Мы пошли, там нам поставили какие-то уколы, мы даже не поинтересовались, что нам кололи.

Потом пошли к дому сестры — возле развалин горели костры, ночи были холодные. Посидели у костра. У сестры квартира была угловая, с их угла никаких работ не велось. Замерзли, пошли на дачу. Все дачи были вскрыты: кто-то заботился о голодных животных, кто-то мародерствовал.

Накормили свое хозяйство и вернулись к развалинам. Муж решил слазить в свою квартиру, достать одеяло и узел с одеждой.

Двое суток еще мы лазили по развалинам дома сестры, на третьи добрались до их квартиры. Уцелевшие вещи складывали в свою кучу. Муж нашел документы, вынес видеомагнитофон.

Мне было страшно увидеть сестру и её мужа неживыми, и я под каким-то предлогом ушла. Вернулась быстро, но мертвых уже увезли к школе.

В эти дни всех умерших свозили в школьный сад. Там стояли горы белых гробов (без материала), из досок были сколочены столы, на них — рулоны белой и красной ткани.

Множество трупов. Но не меньше и живых. Здесь же оформляли свидетельства о смерти.

Среди трупов

Мы пошли к школе, и муж показал мне, где оставил наших родственников. Они не были раздавлены. Сестра легла спать, ее нашли в спальне, у нее потом обнаружили лишь маленькую ранку на голове, а её муж был в комнате, смотрел, видимо, телевизор, одет.

Мой муж сказал, что, когда их достали, мужики предлагали ему снять с них золото, мол, все равно вытащат, но он отказался, правда, пока никто потом и не снял.

Я попросила откопать по возможности одежду для сестры, а сама осталась оббивать гробы. Я до этого никогда даже не видела, как это делается, и вот пришлось самой заниматься. Долго выбирала гробы, нужно было, чтоб подошли по всем размерам.

Подходила знакомая, она работала в больнице, просила посмотреть на ее дочь: «Посмотрите на мою красавицу…». Девочка училась в начальных классах. Лежала как живая.

Трудно было поверить в реальность происходящего. Мне казалось, что всё это делаю вовсе не я. Набрала ткани, принесла гвозди, молоток и начала тканью оббивать гробы: схожу, посмотрю, как другие это делают, и я делаю так же. Я работала до глубокой ночи, кругом мертвые, и постоянно подвозят новых…

Закончила, муж принес одежду, туфли, но надеть не смогли, платье положили на нее, туфли в ноги, лицо прикрыли шарфом.

Замерзли. Мы решили, что их у нас до утра не украдут, пошли отдохнуть на свою дачу. Опасения были не случайны. Покойников воровали в буквальном смысле слова, так как за погибшего родственника по свидетельству о смерти выплачивался, по-моему, миллион.

Потом сумму уменьшили, а потом совсем не стали выплачивать. А свидетельство о смерти выписывали по предъявлении трупа, вот и воровали. Наши лежали в гробах, и вес у обоих при жизни был приличный (сестра шутила: «Я встала на весы — балансир согнулся»), для воров они были тяжелы.

Утром, еще рассвет только занимался, пришли к школе. Нужно было поймать машину, чтобы увезти гробы на кладбище, чтобы кто-то помог погрузить гробы на машину, найти подходящую могилу (мы своих похоронили рядом в двух могилах).

В этот день шел дождь, было прохладно, мы вернулись с кладбища и тут же встретились с еще одной моей сестрой возле школы — она приехала с материка с зятем. Её зять в марте с семьей переехал из Нефтегорска на материк, у него здесь было много друзей, знакомых. Если бы они не уехали, здесь бы сгорели, их дом сгорел весь.

Мы шли по школьному саду, лил дождь. В одном месте несколько дней стояло кресло, а на нем аккуратно сложены вещи — видимо, выносил хозяин. Сейчас же все было разбросано, затоптано в грязь.

Местные жители чужого не брали. У нас не было таких, кто не пострадал сам, либо не потерял близких, поэтому даже свои вещи не брали, не то что чужие.

И вот здесь мы впервые услышали про гуманитарную помощь. Оказывается, ее начали выдавать чуть ли не в первый день. А кто ее получал?

Местным было некогда: либо искали, либо хоронили близких. Мы с сестрой пошли получать эту помощь.

Очередь была большая, но никого из знакомых я не увидела. Я сильно замерзла, сестра объясняла, что мы только что с кладбища, что у меня нет другой одежды, но очередь молчала.

Я так замерзла, что у меня стучали зубы, сестра снова просила дать мне без очереди. Наконец кто-то из выдающих обратил на меня внимание и выдал мне пуховик, а мужу — аляску. Я пуховик, конечно, сразу надела. Мы решили перейти жить на дачу погибшей сестры — на нашей даче не было света, она была подальше, а грабители не дремали, было страшно.

А возле её дачи поставили административные палатки, там свет не отключали и постоянно был народ.

Зять нашел машину, погрузил всех наших животных, увез на Сабо и продал все по дешевке. Я помню, как несколько раз объясняла ему, какой козленок у какой козы, чтобы случайно не перепутал, не разъединил.

А потом каждое утро возвращались к развалинам жилища, пытаясь добраться до квартиры, — нужно было искать документы. Муж копал. А я в это время шла к административным палаткам, мы целыми днями оформляли какие-то справки, потом оказалось, что оформляли не то, нужно было оформлять другое…

Гуманитарная катастрофа

Подошел поминальный девятый день. Прилетели священники из Южно-Сахалинска. Они читали молитвы, а люди молча стояли с зажженными свечами в руках.

Свечей держали столько, сколько родственников у тебя погибло, у меня было две, рядом стояла наша молодая учительница, у нее в руках было девять свечей. У нас была электрическая плита, и мы еду готовили себе сами. Открылся склад, где выдавали продукты, мы получали необходимое на несколько дней, лишнего не брали, а кто-то брал — везли в Оху и продавали.

Мы видели, как землетрясение разрушило кору Земли: в некоторых местах выровнялись вершины гор.

Кое-где земля была просто разорвана, в одном месте образовался огромный овраг, а из него вверх торчали рельсы разорванной железной дороги. Основные дела были закончены, нам обещали жилищные сертификаты, и мы ждали их.

Уехали зять с сестрой, мы остались вдвоем, но почти всегда с нами был кто-то знакомый. Приезжали даже родственники знакомых с материка.

После 20 июня кто-то сходил в лес — прошел слух, что в лесу много грибов, сначала никто не верил, но это оказалось правдой.

Мы тоже сходили, набрали, я даже замариновала. Никогда раньше в это время грибов не было. Дня три, наверное, собирали грибы, а потом они исчезли: мы уезжали 30 июля — грибы больше не появились.

Каждый день ходили на кладбище, но я не видела там плачущих. Люди приходили как в гости к родственникам. Я когда-то с материка привозила кустик сирени и ранетку, посадила на своей даче, принялись. Теперь я их выкопала, посадила возле родных могил.

Между тем раздали наши трудовые книжки — школьное здание оказалось не полностью разрушено, но находиться в нем было опасно. Вот кто-то рискнул и достал трудовые, аттестаты.

Привезли гуманитарку от районо.

Затем из Японии прислали гуманитарную помощь, раздавали ее сами японцы и только лишь пострадавшим.

Рассказывали, кстати, что о землетрясении первыми узнали и сообщили именно японцы. Когда же наш участковый милиционер позвонил в Оху и сообщил, что Нефтегорск разрушен, ему ответили: «Напился —проспись!»

После того, как спасли нас, живых находили все меньше и меньше.

Наверное, последней живой была ****** **** ****, она работала в группе продленного дня. О ней сообщали, ей повезло, ее нашли живой. Но она не выжила.

Пришлось открыть новое кладбище, но там большинство могил было неизвестных, неопознанных погибших. Были в поселке одинокие, их некому было искать, опознавать, были и такие, что невозможно опознать. А еще ведь это был субботний день, приехали родственники, дети, друзья. Кто-то в гости, кто-то помочь на даче…

12 июня наконец добрались до нашей квартиры. У нас во всю комнату был палас, поэтому все на нем осталось.

Коля собрал документы, сестра принесла кое-что из посуды. Золото кто-то успел забрать: у меня в коробочке лежали две пары сережек, покупала племянницам, берегла и мою цепочку, сестра сказала, что просеяла весь песок на паласе, но ничего не нашла.

Я за все время на развалинах своего дома была раза два, все оформляла какие-то справки, готовила обеды, ужины. Рядом раскрылась квартира соседей по площадке, но там копались посторонние люди.

У соседей было две дочери, жили одна в Питере, другая в Москве. Вот приехала из Питера дочь — наверное, от увиденного у нее случилось нервное расстройство: она доказывала, что у мамы были другие сережки в ушах и поэтому похоронили под ее фамилией другую женщину. А отчима своего она, по ее словам, видела живым в поселке, он приходил на дачу свою.

Ей было страшно там оставаться одной, я ее приводила ночевать на свою дачу, так от ее рассказов мне становилось страшно.

Природа компенсировала ущерб: зацвели цветы, особенно много было ромашек — высокие, кусты усыпаны белыми цветами, у соседей в огороде стеной стоял мак.

Поспела клубника, так же рано, варила варенье.

Каждый день встречались у административных палаток, узнавали новости.

В поселке теперь шли разрушительные работы — нужно было доломать устоявшие здания. Потом возле гряды разрушенного дома копалась траншея, туда сгребали остатки дома, заравнивали. Получилось ровное поле, откуда ветер разносил трупный запах.

Затем сверху был насыпан метровый слой земли.

Всё, поселок исчез, на месте остался лишь памятник Ленину с вытянутой рукой.

Памятник-ориентир, да вокруг деревянные дачи.

Иногда привозили какую-то гуманитарку, выдавали в разных местах. Иногда приходилось ездить в Оху. Там получила покрывало, коробку шоколада и коробку лапши быстрого приготовления.

Самое необходимое было прислано из Японии. Там, по-моему, в феврале было землетрясение, на коробках даже иногда было написано «Нефтегорск — Кобэ». Это были газовые печки и баллончики к ним, печки-обогреватели керосиновые, одежда, предметы гигиены и даже деньги.

Катастрофические последствия 

Случившееся природное явление отразилось на каждом из нас.

За все время трагедии я почти не видела плачущих людей. В первый день, как нас спасли, я встретила свою знакомую, ее сын учился в начальной школе, а другой сын вернулся из армии. Она мне сообщила, что ее мальчики погибли и они их похоронили на Сабо, — я поразилась, как это было бесцветно сказано. Потом я видела, как люди спокойно ходили среди погибших, опознавали их как бы спокойно. Была группа оставшихся в живых медиков, группа педагогов, среди уцелевших образовывались новые семьи.

Прошло 40 дней. Поминали своих погибших. Объявили, что скоро свернут административные палатки, а сертификатов на жилье нет и неизвестно, когда будут.

Вот администрация переехала в Оху, снята охрана. Днем стали появляться непонятные люди на мотоциклах в масках, по ночам слышали стрельбу…

А нам же выдали по 50 миллионов, правда, сколько-то высчитали, — это был указ Ельцина. Потом еще по миллиону. Часть денег мы успели проездить в Оху, немного я давала сестре.

Видимо, именно из-за этих денег и появились люди в масках. С каждым днем становилось всё страшнее.

Мы решили, что нужно уезжать: не погибли в землетрясении, убьют из-за этих денег. Либо сам сойдешь с ума.

Оформили билеты, проезд был бесплатным, но уезжать было очень тяжело.

Прошло 22 года, а я ни разу не была в Нефтегорске, да и теперь не смогу побывать. Нет материальной возможности. Лишь 28 мая каждый год хожу в церковь, зажигаю свечи за упокой.

Да смотрю в эти дни все передачи по телевизору, а вдруг что покажут про Нефтегорск.

С нами же все в порядке, через год после трагедии получили квартиру в 10-этажном доме, но оставаться там надолго не можем, я боюсь обвалившихся потолков…

1995 год был годом небывалой сейсмической активности на Тихом океане. Зимой 1995 года землетрясение в японском городе Кобе унесло жизни 5 300 человек.

А 28 мая разрушительный толчок произошел на Сахалине. Толчки силой от пяти до семи баллов ощущались в городе Оха, поселках Сабо, Москальво, Некрасовка, Эхаби, Ноглики, Тунгор, Восточный, Колендо. Но самый мощный толчок пришелся на Нефтегорск, который был расположен в 30 километрах от эпицентра землетрясения. Землетрясение силой 10 баллов произошло в 1 час 4 минуты. В ту ночь в Нефтегорске погибли более 2000 человек, спаслись лишь около 400.

Собственно, стихия длилась недолго – один толчок, и некогда ухоженные дома превратились в бесформенную груду. Хотя, очевидцы рассказывали, что не все дома рухнули сразу, и некоторые горожане даже спросонья сумели сориентироваться и выпрыгнуть из окон, но падающие бетонные плиты накрывали их уже на земле. Большинство же нефтегорцев погибло в собственных квартирах. Для кого-то смерть наступила так неожиданно, что они не успели осознать происшедшее. Но настоящая человеческая трагедия наступила уже после землетрясения. Те, кто выжил после толчка, оказались заживо погребенными под руинами, в кромешной темноте, неподвижности, один на один с мыслями о страшной судьбе близких. Чудом же уцелевшие метались по городу, а точнее по тому, что осталось от города, пытаясь найти своих родных под завалами. Хаос продолжался несколько часов, до тех пор, пока не прибыли спасатели.

Помощь пришла с небывалой скоростью – уже через 17 часов после землетрясения в городе работали камчатские, сахалинские, хабаровские поисково-спасательные службы, военные, всего же в спасательной операции было задействовано около 1500 человек и 300 единиц техники.

Тогда, в Нефтегорске перед спасателями стояла одна задача – спасти тех, кто под завалами. Ради этого спасатели и все те, кто чудом уцелел после землетрясения, работали сутками. Ради этого были привлечены собаки, которые нашли не один десяток заживо погребенных. Ради этого устраивались часы тишины, когда замолкала техника, и в Нефтегорске воцарялась мертвенное молчание, в котором можно было услышать чей-то стук, чей-то стон, чье-то дыхание.

Одними из первых в разрушенный город прибыли камчатские спасатели.

Роман Трушков,  помощник начальника части – руководитель дежурной смены специализированной пожарно-спасательной части.

2 недели Роман работал в нефтегорских завалах, вместе со своими коллегами искал и извлекал из-под развалин живых и мертвых.

— Когда мы пролетали над Нефтегорском, нам предстала просто ужасная картина: сначала показалось, что мы видим лишь горы строительного мусора. Никаких намеков на то, что это – поселок, вообще не осталось. Дома, построенные из шлакоблоков и среднеблочных конструкций, просто ровным слоем превратились в труху. Устояли лишь два дома на окраине – один из них панельный, второй – старый дом сталинской постройки, с очень толстыми стенами. Очень сильно пострадал клуб.

В этот день 26 выпускников местной школы праздновали последний школьный звонок. Незадолго до землетрясения одна парочка выбежала из кафе поцеловаться. Эти мальчик и девочка тогда даже не подозревали, от чего они спасаются — через несколько минут потолок кафе обрушился на бывших школьников. Мы их так и находили – парами. В ту роковую минуту играл медленный танец.

— Роман, что увидели в первые минуты после прилета?

— Хорошо помню свои мысли по этому поводу: к ликвидации последствий землетрясения мы готовились, изучали в классах теорию оказания помощи, знали, как поднимать плиты, как резать трубы, пилить железо. Но когда увидели те разрушения, где люди наполовину торчали из бетонных конструкций, когда понимаешь, что им уже ничем помочь нельзя, а рядом в истерике бьются выжившие люди и просят найти их родственников – это страшно. Поначалу ощущалась нехватка тяжелой строительной техники. Но через несколько дней в городе уже было достаточно кранов и бульдозеров. А в первый день мы с моим коллегой Игорем Рубанским увидели растерянного крановщика – он прибыл в Нефтегорск и не знал, куда ему ехать дальше. Мы его остановили, познакомились и дальше уже работали с ним.

— Кто из спасенных запомнился?

— Первый мужчина, которого удалось спасти. Чтобы до него добраться, пришлось сделать длинный проем в бетонных конструкциях – длиной 2,5 или 3 метра. Все время он провел в завале, с телом своей жены, она погибла сразу же. Когда мы до него добрались, он начал бросать в нас камни. Пришлось одному спасателю его отвлекать, а доктор пробрался в проем и сделал мужчине укол, чтобы тот успокоился. Только тогда мы смогли его спокойно извлечь. Еще один спасатель, кажется, хабаровский, вместе с коллегами достал из-под завалов девушку лет 17. У нее в результате землетрясения вся семья погибла. Когда их отряд уезжал домой, он забрал девушку с собой, а позже женился на ней.

— В каком режиме приходилось работать спасателям?

— Мы работали в режиме 8 часов через 8 часов. За время, отведенное для отдыха, надо было успеть помыться, поесть, поспать – и приступить к работе. Физически тяжело не было, все мы были молодые, а вот психологически было, конечно, тяжело. Бывали случаи, когда спасатели замыкались в себе. Из-за того, что конец мая на Сахалине выдался достаточно теплым, трупный запах появился уже через несколько дней. По нему, собственно, чаще всего и находили погибших. Начинали разбирать подъезды, а дальше ориентировались уже по запаху. Чтобы хоть как-то заглушить его, в респираторы заливали духи или одеколон.

Сергей Марков, начальник поисково-спасательного подразделения Камчатского филиала ДВРПСО поиска и спасания на водных объектах МЧС России

 

Нефтегорск стал для меня самой сложной спасательной операцией.  Землетрясение практически полностью стёрло этот городок с лица Земли. Прошло 20 лет, а я до сих пор всё помню, и от этого мурашки по коже…Мы прилетели туда практически первыми. Работали без сна и отдыха. Картина вокруг была жуткая, фильм ужасов отдыхает. Разрушенные здания, крики о помощи… Несколько домов, которые были подключены к газу, сгорели вместе с людьми…

Землетрясение произошло ночью. Многие уже находились в кроватях или готовились ко сну. Не исключением был и один из наших спасённых. Перед катастрофой он вышел на лестничную площадку покурить — спасло пожилого мужчину то, что он стоял спиной к опорной стене. Когда мы обнаружили его, он был ранен, засыпан штукатуркой.

Я спустился к нему, специальным инструментом «пооткусывал» арматуру, расширил проход, «подсадил» деда, другие спасатели его вытащили. Я уже собирался вылазить сам, а здесь — новый подземный толчок. Плиты сдвинулись, и я попал в мышеловку. Ребята помогли выбраться, но что такое быть заваленным я испытал на себе. Это страшно…

Были в Нефтегорске случаи, когда поднимаешь плиту — а там целая погибшая семья. А за твоей спиной стоят их родственники.

Кстати, крайних выживших в разрушенном городе нашёл именно наш отряд и наша поисковая собака.

Шли седьмые сутки после катастрофы. По всем критериям живых остаться уже не должно было. Но они оставались.

К одному из рухнувших, но ещё не разобранных домов, мы принесли нашу собаку — ризеншнауцера Тейлу — принесли, потому что за неделю работы у пса были полностью стёрты подушечки лап.

При обследовании руин Тейла показала, что живые там есть. Эта весть разлетелась по Нефтегорску мгновенно. Но при разборе завала из-под поднятой плиты, выскочила кошка.

– Собака лаяла на кота, — разочарованно протянула толпа.

Но это было не так. Крановщик поднял ещё одну плиту, и перед нами предстала следующая картина: на кровати лежит семейная пара, между ними ребёнок. Они погибли. Я спустился к этим людям, подошёл к мальчугану лет семи, приоткрыл глаз. А у него реакция зрачка на свет…

Родители спасли ребёнка своими телами, мальчишка чудом остался жив. Пока толпа его приветствовала, Тейла снова залаяла. Между плит мы увидели дедка в тельняшке. Он смотрит на нас, матерится, на чём свет стоит, и говорит, как ни в чём не бывало: «Дайте мне закурить, и пить хочется!». Через спущенную к нему капельницу дед выпил литр воды, а вот сигарету мы ему, конечно, не дали — высокой была вероятность взрыва — дома когда-то были подключены к газу.

Это были последние вытащенные из-под завалов в Нефтегорске люди – 406-й и 407-й человек.

Домой оттуда мы все вернулись совершенно другими людьми…

Юлия Ананьева,

Наталья Панина

Трагедии большие или маленькие случаются в жизни каждого человека, и чуть ли не каждый день. Особенно сейчас. Люди уже привыкли к этому, быстро забываются прошедшие, не вызывают особого переживания, сочувствия новые. Тем более если тебя непосредственно это не коснулось. Забылась и эта трагедия, случившаяся по воле природы: землетрясение унесло жизни трех тысяч человек, навсегда стерев с лица земли чистый красивый поселок городского типа Нефтегорск. Об этом лишь вскользь вспоминают 28 мая, да иногда показывают по телевизору кадры о работе спасателей. В этом году исполнится 14 лет со дня этакого страшного события. Природа видимо, заранее начала готовиться к страшному неожиданному нападению.
9 мая — День Победы. И в Нефтегорске, что находился на Севере Сахалина — не рабочий день. Люди идут на свои дачи, пора понемногу наводить порядок на участках, готовиться к весеннему севу. Снегу везде еще очень много, больше метра. Люди идут по хорошо натоптанной тропинке, сделаешь шаг в сторону, провалишься. Так случилось с коровами, которые почувствовав тепло вышли со своего двора, и отправились гулять. Провалились в снег, и торчат лишь задранные морды и рога. А 15 мая снова люди шли на свои дачи, но снега уже не было, и грязи от стаявшего снега не было. Куда все подевалось? 27 мая 1995 года — пятница, вечер. Нефтегорск переживал страшную трагедию. В одной квартире на 4 этаже лежал пожилой парализованный человек, от него убирали все предметы, с помощью которых он мог совершить самоубийство, но в этот вечер он как то смог раздобыть спички и поджег себя. Когда взломали дверь , больному уже невозможно было помочь, да и сама помощь ему уже была не нужна. Долго из окна валил густой черный дым. Эта страшная смерть взволновала всех жителей этого небольшого поселка — городка.
Еще до пожара мы с сестрой решили бороться с собственным весом: пошли покупать гербалайф. Бывшая работница библиотеки занималась распространением этого препарата. Она долго нам рассказывала об его чудесных свойствах, показывала разные проспекты, у нее был собран большой рекламный материал. Мы с сестрой приобрели для себя это средство и решили: я начинаю худеть с субботы, прямо с завтрашнего дня, а сестра отложила до понедельника. Все это удовольствие стоило один миллион с человека. Были тогда такие деньги, а мы, значит были миллионерами. Вот когда мы вышли с дорогим приобретением из подъезда дома, в этом же доме на 4 этаже горел человек, горела квартира.
Следующий день — суббота. С утра (на выходные всегда скапливается много дел ) поставила тесто для булок. Тесто делали не дрожжевое, а на закваске , соседка привезла от родственников из Тымовска, на этой закваски выпекали дока-хлеб. В состав закваски входили картофель, сахар, вода. Булочки получались вкусные, пышные, долго не черствели, но тесто очень боялось холодного воздуха. Я ж в этот день с утра уже голодаю, принимаю гербалайф, но уже назавтра мечтаю поесть своих булок.
После завтрака идем на дачу нужно кормить хозяйство. У нас были коза с козленочком, куры, большой поросенок, кролики. Да день был теплый, пора копать поле под картофель, копали все у нас вручную лопатами. Грядки уже были посажены, и хотя водопровод еще не был включен, у нас за огородом была яма всегда полная воды, на полив хватало и нам и соседям. Хозяйство накормлено , выпущено гулять, а мы начали копать огород. Целый день мы провели на даче, обратили внимание на кошек, их много собралось на нашем поле, и они носились друг за другом, как бы играя. Мы удивились: чего это они так разыгрались. Но по прошествии времени, думаю что кошки чувствовали беду и не знали куда спрятаться , по этому так и носились. Наше хозяйство вело себя как обычно, все ели нормально, куры уселись на седала спать, даже кошка зашла на ночлег в сарай.
Муж уговаривал меня остаться ночевать на даче, он только перегнал в свой гараж машину и опасался за неё. Продукты на даче были, кровать и постельные принадлежности тоже. Было электричество, можно было сварить ужин. Но уже было поставлено тесто, нужно было стряпать, по этому ночевать мы пошли домой. Пока испекла, помылась в ванне, время перевалило за 23 часа. Дома было прохладно, я после ванны в постель одела на ноги теплые носки. Согрелась, но еще не спала, а муж уже уснул.
Вдруг слышу страшный гул, он идет как бы под землей, и очень быстро приближается. Я никогда такой звук не слышала, но еще успела подумать: «Чем же это закончится.» И вдруг сильный взрыв подбросил наш дом, словно карточный, и тут же обломки легли на землю. Я успела толкнуть мужа, сказала:»бежим», сели на кровати, а бежать некуда. Я совсем не пострадала,а мужу осколок ударил по голове, потом она долго у него болела.
Кровать у нас была большая двух спальная ,в ногах стоял шифоньер, а сразу возле кровати вдоль стены стояла стенка. На верху стенки стояла колонка от магнитофона, она упала на край кровати, а на нее сверху потолочная плита, возможно это и спасло нас. Мы были как бы в шалаше, первые сутки мы могли двигаться на кровати, ложиться в полный рост, на вторые сутки мы могли уже только сидеть, с каждым подземным толчком места оставалось все меньше и меньше. Сразу у меня была мысль, что где то в доме взорвался газ, но с улицы отчетливо слышались голоса, и скоро мы узнали, что это землетрясение. Разговаривала я с соседом1 , он был в комнате, жена в коридоре развешивала белье, а сын выходил из ванной. Жена не разговаривала, молчала, он решил, что она либо мертва, либо без сознания, сын разговаривал, но ему шкафом придавило ноги, он не мог их освободить. И еще я заметила ,их квартира, оказалась как бы уровня ниже нашей.
Я мужу говорю: » не будем, расстраиваться: в нашем доме живет начальник НГДУ (это у нас было главное предприятие нефте — газо добывающее управление ) его будут спасать и откопают нас.» Потом говорю: » У ********* ( это фамилия начальника ) много родственников, он в первую очередь их будет спасать. » Почему то не думалось, что может быть столько погибших.
С Ниной ( это моя сестра ) мы в этот день не общались, я видела вечером их, когда они возвращались со своей дачи. Я была у окна, мы помахали друг другу руками, а сбегать поговорить было некогда, да и устали за день. Но вообще такое бывало крайне редко, мы каждый день навещали друг друга, пили вместе чай, смотрели телевизор .Я надеялась в воскресенье с утра сбегать к ним, наши дома стояли напротив друг друга. Я могла видеть как они входили в свой подъезд. Я как то очень скоро поняла чтосестра со своим мужем мертвы, иначе они были бы где то рядом возле наших развалин, и мы бы слышали их голоса.
Потом загудели вертолеты. Школа у нас была рядом, а за школой находился стадион и площадка, там могли приземляться вертолеты, и мы слышали как они приземлялись и садились. Потом загудели машины , трактора. С третьего этажа с вахты приехал сосед2 . Его жену выбросило на верх, в какой то просвет она увидела пламя это горел соседний дом и выбралась как то ориентируясь на этот свет. Сосед2, огромное ему спасибо, услышал наши голоса и потом пока нас не освободили, подходил к этому месту, откуда нас слышал, приносил нам новости, еду, хлеб, огурцы, колбасу, воду. По его же требованию спасатели добрались до нас.
Спасатели нас не слышали, поисковая собака нас не обнаружила, по этому ему пришлось убеждать, доказывать, что здесь есть живые люди. Мы слышали все очень хорошо, а наши голоса не слышали.
В соседнем подъезде жил мальчик Игорь с родителями, и мы разговаривали с ним, он мог передвигаться и рассказывал мне где он находился. Нашел сейф отца, где он хранил ружье. Игорь ходил, обследовал место, иногда натыкался на сплошной завал, возвращался и нашел как то для себя лазейку, выбрался, сообщил нам об этом.
Сидя в завале, мы не имели никакого представления о разрушениях. Заработали подъемные краны, мы надеялись, что нас скоро откопают. Прошла ночь, вот уже и день подходит к концу. Мы каждый раз, как приходил сосед спрашивали у него: » Скоро ли нас откопают?» Он сначала все успокаивал. Начали мерзнуть. За день мы успели кое что вытащить себе из одежды. Муж одел брюки, носки, ему досталась вязанная мной желтая кофта с розой на груди. Мне попались рейтузы, черная пушистая кофта, а носок один с ноги слетел, я была в одном носке, но так как ночь была холодная, а движения ограничивались пространством, из колготок сделала чулки, обула ноги. Сигарет и спичек было у мужа в достатке, т.к на краю шифоньера стояла коробка с сигаретами, ее сбросило на кровать. Я сначала боялась, когда муж закуривал, что где то может быть газ, и мы взорвемся.
К концу первого дня сосед2 нам сказал, что кранам почти нечего не удается поднять, плиты все старые , та которую кран поднимает, может сломаться на весу, падает и давит тех, кто еще был жив. Давит и своим весом, и тем, что при падении сотрясает все развалины. Да еще подземные толчки не прекращались. В этот раз я спросила : » А нас сегодня спасут?» На что он честно ответил » Нет » И я, придвинув подушку, уже свернувшись калачиком, уснула. Очень странно, но в эти дни я много спала.
В этот же раз я попросила рассказать, что стало с поселком, что он теперь из себя представляет. Он сказал: Нам по телевизору показывали итог землетрясения в Спитаке, там мы видели остов здания, у нас же ничего не осталось, только кучи мусора. Никак невозможно было это себе представить. Он же рассказал, что полностью разрушен клуб, погибло очень много молодежи. У нас в поселке хорошо была поставлена работа инспектора детской комнаты милиции и школы. Старшеклассникам разрешали находиться на улице до 21 часа зимой и 22 часа весной. Здесь же, когда для выпускников прозвенел последний звонок, им разрешили танцы до 24 часов. Кто то успел выйти из клуба, большая же часть была в зале и фойе живых там никого не осталось, залы большие, перегородок мало. Идут вторые сутки,кровати мы уже сидим. Двигаться не позволяет пространство. муж немного ест, то что приносит сосед, я есть не могу,сосед приходит не часто, он занят поисками своих детей. Сына нашли, похоронили, ищут дочь Наташу, в этих развалинах ее комнату найти не удается.
Слышим голоса: кто — то спрашивает: » есть ли кто живой? Я отвечаю » живые есть » называю фамилии, сколько человек, но меня не слышат. Это повторяется несколько раз в течении дня я отвечаю, что нас двое, рядом слышу голос соседа1, он объясняет, что их тоже двое, но все уходят, а мы остаемся в завале.
Наступил вечер, слышим громкие голоса, это сосед2 кому то доказывает, что есть тут живые, он слышит трех человек. И вот узнаем что скоро здесь будут спасатели. Вот мы слышим их голоса. Радости нашей нет предела, скоро нас спасут, вытащат из дома, чуть не ставшего для нас могилой, но радость тут же подавляется. Где моя сестра? Кто из близких знакомых погиб? Слышала голос ********* Виталия ,он в это время жил на юге Сахалина, здесь откапывал искал родителей братьев, сестру, из пятерых человек он слышал голос одного брата, не мог он еще до него добраться, остальных похоронил. Он все же добрался до него, это было уже после нашего освобождения, я видела, как обнялись два брата, и пошли они, так же обнявшись.
Но вот начали работать спасатели, я слышу голос соседа1, меня спасайте первого, у меня ребенок. Мне становиться обидно, шепчу про себя » Да
ребенок, рост под два метра, да вес к центнеру » Сейчас точно не помню, закончил он 10 или11 класс. И вот спасатели начали работать, вскоре сосед1 был освобожден. До сына же не могли добраться, слишком все было завалено. А он был жив, шкаф придавил ему ноги, он лежал, уже не чувствуя их, но с отцом разговаривал, был в сознании. Только через 5 дней добрались до него спасатели, он был жив, но до больницы его не довезли, умер по дороге.
Но вот наконец, спасатели подходят к нашей стене. Они обсуждают, какой инструмент здесь нужен, где лучше сверлить отверстие, что бы мы могли вылезть, и чтоб нас не придавило раньше. Потолочная плита от вибрации могла сорваться, со своей не надежной опоры и тогда некого было спасать. Заработал молоток. Муж просит просвелить отверстие , пошире потому что жена полная. Вот появилось сквозное отверстие, один из спасателей говорит, что он сумел бы из этого отверстия выбраться, но нам надо шире. Потом они передают инструмент нам, и муж сверлит изнутри. А я все сижу и прошу эту плиту не падать, подержаться еще не много. И вот работа закончена. Муж подсаживает меня, спасатели вытягивают, потом помогаю выбраться супругу. Мы оказываемся наверху на небольшой площадке , наша кровать была где то ниже. Уже ночь, темно, но везде горят прожектора. Мы босые, спускаемся осторожно, кругом нагромождения бетона, прутьев, дерева, и вот мы на земле. Мы будем жить. Спасатели предложили мужу закурить, они думали что он двое суток не курил, но он сказал, сигарет у меня было много, там еще осталось.
Сколько раз, сидя в завале, я пыталась молиться, просила бога спасти, хотя не одной молитвы не знала. Я говорила » Помоги Господи, не дай погибнуть, ведь у брата умерла жена, осталось трое детей, их надо поднимать, кто ему поможет»
Нам сразу сказали, что в начале нужно сходить в медпункт. Мы пошли, там нам поставили какие то уколы, мы даже не поинтересовались, что нам кололи. Потом пошли к дому сестры, возле развалин горели костры, ночи были холодные. Посидели у костра. У сестры квартира была угловая, с их угла никаких работ не велось. Замерзли, пошли на дачу. Все дачи были вскрыты, кто то заботился о голодных животных, кто то мародерствовал. Накормили свое хозяйство и вернулись к своим развалинам. Муж решил слазить в свою квартиру, достать одеяло и узел с одеждой.
Двое суток еще мы лазили по развалинам дома сестры, на третьи добрались до их квартиры. Уцелевшие вещи складывали в свою кучу. Муж нашел документы, вынес видеомагнитофон. Мне было страшно увидеть сестру и её мужа не живыми. Я под каким-то предлогом ушла. Вернулась быстро, но мертвых уже увезли к школе. В эти дни всех умерших свозили в школьный сад. Там стояли горы белых гробов ( без материала) из досок сколочены столы, на них рулоны белой и красной ткани. Много трупов, много живых, здесь же оформляли свидетельства о смерти. Мы пошли к школе, и муж показал мне, где оставил наших родственников. Они не были раздавлены. Сестра легла спать, ее нашли в спальне, у нее была ранка на голове, а её муж был в комнате, смотрел, видимо, телевизор, одет. Мой муж сказал, что когда их достали, мужики предлагали ему снять с них золото, мол все равно снимут, но он отказался, правда никто не снял. Я попросила откопать по возможности одежду для сестры, а сама осталась выбирать оббивать гробы. Я до этого никогда даже не видела, как это делается и вот пришлось самой делать. Долго выбирала гробы, нужно было, чтоб подошли по всем размерам. Подходила знакомая, она работала в больнице, просила посмотреть на ее дочь. Посмотрите на мою красавицу. Девочка училась в начальных классах. Лежала как живая. Трудно поверить в реальность происходящего. Мне казалось, что делаю вовсе не я. Набрала ткани, принесла гвозди, молоток, и начала тканью обивать гробы, схожу, посмотрю как другие это делают и я делаю также. Я работала до глубокой ночи, кругом мертвые и постоянно подвозят.
Закончила , муж принес одежду, туфли, но одеть не смогли , платье положили на нее, туфли в ноги, лицо прикрыли шарфом. Замерзли. Мы решили, что их у нас до утра не украдут, пошли отдохнуть на свою дачу. Покойников воровали в буквальном смысле слова, так как за погибшего родственника по свидетельству о смерти выплачивался, по моему миллион, потом сумму уменьшили, а потом совсем не стали выплачивать. А свидетельство о смерти выписывали по предъявлении трупа, вот и воровали. Наши лежали в гробах, и вес у обоих при жизни был приличный( сестра шутила, я встала на весы , балансир согнулся) для воров они были тяжелы.
Утром еще рассвет только занимался, пришли к школе. Нужно было поймать машину, чтобы увезти гробы на кладбище, чтобы кто то помог погрузить гробы на машину, найти подходящую могилу, мы своих похоронили рядом в двух могилах. В этот день шел дождь, было прохладно, мы вернулись с кладбища и тут встретились с сестрой возле школы, она
приехала с материка с зятем . Её зять в марте с семьей переехал из Нефтегорска на материк, у него здесь было много друзей, знакомых. Если бы они не уехали, здесь бы сгорели, их дом сгорел весь. Мы шли по школьному саду, лил дождь. В одном месте несколько дней стояло кресло, а на нем аккуратно сложены вещи, видимо выносил хозяин, сейчас же все было разбросано, затоптано в грязь. Местные жители чужого не брали. У нас не было таких кто не пострадал сам, либо не потерял близких, по этому даже свои вещи не брали не то что чужие. И вот здесь мы впервые услышали про гуманитарную помощь. Оказывается ее начали выдавать чуть ли не в первый день. А кто ее получал? Местным было некогда, либо искали, либо хоронили близких. Мы с сестрой пошли получать эту помощь. Очередь была большая, но никого из знакомых я не увидела. Я сильно замерзла, сестра объясняла, что я только что с кладбища, что у меня нет другой одежды, но очередь молчала. Я так замерзла что у меня стучали зубы, сестра снова просила дать мне без очереди. Наконец, кто то из выдающих обратил на меня внимание и выдали мне пуховик, а мужу аляску. Я пуховик конечно сразу одела. Мы решили перейти жить на дачу погибшей сестры, на нашей даче не было света, она была подальше, а грабители не дремали, было страшно. А возле её дачи поставили административные палатки, там свет не отключали, и постоянно был народ.
Зять нашел машину, погрузил всех наших животных, увез на Сабо и продал все по дешевке. Я помню , как несколько раз объясняла ему какой козленок, у какой козы, чтоб случайно не перепутал, не разъединил.
А потом каждое утро шли на нашу квартиру, пытаясь до нее добраться, нужно было искать документы. А я шла к административным палаткам, мы целыми днями оформляли какие -то справки, потом оказалось, что оформляли не то нужно оформлять другое.
Подошел поминальный девятый день. Прилетели священники из Южно- Сахалинска. Они читали молитвы, а люди молча, стояли с зажженными свечами в руках. Свечей держали столько, сколько родственников у тебя погибло, у меня было две, рядом стояла наша молодая учительница, у нее в руках было девять свечей.У нас была эл-плита и мы еду готовили себе сами. Открылся склад, где выдавали продукты, мы получали необходимое, на несколько дней лишнего не брали, а кто-то брал, везли в Оху и продавали.
Принесли на дачу вещи, собранные на нашей квартире, два ковра, два паласа, матрасы с кровати, подушки, электроутюг, кое-что из одежды, немного книг. Книги у нас тогда были дефицитом. Часть книг была так раздавлена что превратилась в комок бумаги.
Начали выдавать контейнеры, нам достался трех тоник. Контейнер нужно было везти сдавать самим. Поехали с сестрой, контейнеры нужно было вести сдавать в Ноглики, я там ни разу не была. В общем дорога немного отвлекла, сдали быстро, ночевать пришлось в гостинице, спать не могла, все боялась что обрушиться потолок. Обратно возвращались на перекладных, это не было проблемой. У нас в то время ни один водитель не проедет мимо идущего или голосующего на дороге, так было принято делать всегда. Мы добирались на нескольких машинах, у одной из машин на трассе случилась поломка, мы остановились, было тепло, шофер объяснил, что ремонт много времени не займет. Я отошла в сторону, прилегла прямо на землю и моментально уснула, никогда не спала на голой земле, да еще так крепко да еще и сон увидеть успела. Удивляюсь до сих пор. Когда ехали туда, сестра всю дорогу пересказывала прочитанную книгу, тем самым она старалась отвлечь меня, немного, и что бы уставший водитель, не уснул за рулем, ведь они тогда тоже работали почти без отдыха.
Мы видели, как землетрясение разрушило кору земли , некоторых местах выровнялись вершины гор, стали одной высоты, кое- где земля была простр разорвана, в одном месте был образован огромный овраг, а из него в верх торчали рельсы, разорванной железной дороги. Основные дела были закончены, нам обещали жилищные сертификаты, и мы ждали их.
Уехали зять с сестрой, мы остались вдвоем, но почти всегда с нами был кто- то знакомый, они остались одни приходили к нам жили. Приезжали родственники знакомых с материка, пока с нами всегда кто-то был. После 20 июня кто-то сходил в лес, прошел слух, что в лесу много грибов, сначала никто не верил, но оказалось правдой. Мы ходили, набрали, я даже мариновала. Никогда раньше в это время грибов не было. Дня три наверное люди собирали грибы, а потом они исчезли, мы уезжали 30 июля, грибы больше не появились.
Каждый день ходили на кладбище, но я не видела там плачущих. Люди приходили как в гости к родственникам. Я когда-то с материка привозила кустик сирени и ранетку, посадила на своей даче, принялись. Теперь я их выкопала, посадила возле родных могил.
Раздали наши трудовые книжки, школьное здание не было полностью разрушено, но находиться в нем было опасно, кто -то рискнул и достал трудовые, аттестаты. Привезли гуманитарку от районо. Из Японии прислали гуманитарную помощь и раздавали ее сами японцы и лишь пострадавшим. Рассказывали , что о землетрясении первыми узнали и сообщили японцы. Когда-же наш участковый милиционер позвонил в Оху и сообщил, что Нефтегорск разрушен, ему сказали , напился проспись.
После того, как спасли нас, живых находили все меньше и меньше.
Наверное, последней живой была ****** **** ****, она работала в группе продленного дня. О ней сообщали, ей повезло, ее нашли живой. Но она не выжила.
Пришлось открыть новое кладбище, но там большинство могил было не известных, неопознанных погибших. Были в поселке одинокие, их некому было искать, опознавать, были и такие, что невозможно опознать. А еще ведь это был субботний день, приехали родственники , дети , друзья. Кто -то в гости, кто -то помочь на даче.
12 июня, наконец, добрались до нашей квартиры. У нас во всю комнату был палас, по- этому все на нем осталось. Коля собрал документы, сестра принесла кое-что из посуды . Золото кто- то успел забрать, у меня в коробочке лежали 2 пары сережек, покупала племянницам, берегла и мою цепочку, сестра сказала, что просела весь песок на паласе, но ничего не нашла. Я за все время на развалинах своего дома была раза два, все оформляла какие-то справки, готовила обеды ужины. Рядом раскрылась квартира соседей по площадке , но там копались посторонние люди. У соседей было две дочери, жили одна в Питере, другая в Москве. Вот приехала из Питера дочь, видимо от увиденного у нее случилось нервное расстройство, то она доказывала что у мамы были другие сережки в ушах и по этому похоронили под ее фамилией другую женщину, а отчима она видела в поселке, он приходил на дачу свою, ей было страшно там оставаться одной, я ее приводила ночевать на свою дачу, так от ее рассказов мне становилось страшно.
Природа компенсировала ущерб, зацвели цветы, особенно много было ромашек, высокие, кусты усыпаны белыми цветами, у соседей в огороде стеной стоял мак. Поспела клубника, тоже рано, варила варенье.
Каждый день встречались у административных палаток, узнавали новости. В поселке теперь шли разрушительные работы, нужно было разрушить устоявшие здания. Потом возле гряды разрушенного дома копалась траншея, туда сгребали остатки дома, заравнивали. Получилось ровное поле, откуда ветер разносил трупный запах, потом сверху был насыпан метровый слой земли. Все поселок исчез, на месте остался лишь памятник Ленина с вытянутой рукой. Памятник-ориентир, да вокруг деревянные дачи. Иногда привозили какую-то гуманитарку, выдавали в разных местах. Иногда приходилось ездить в Оху. Там получила покрывало, коробку шоколада и коробку лапши быстрого приготовления. Самое необходимое было прислано из Японии. Там по- моему в феврале было землетрясение, на коробках даже иногда было написано Нефтегорск — Кобэ. Это были газовые печки и баллончики к ним, печки обогреватели керосиновые одежда, предметы гигиены и даже деньги.
Это природное явление отразилось и на людях. За все время я почти не видела плачущих людей. В первый день как нас спасли я встретила свою знакомую, ее сын учился в начальной школе, а другой сын вернулся из армии, она мне сообщила ,что ее мальчики погибли, и они их похоронили на Сабо, я поразилась как это было бесцветно сказано, потом я видела, как люди спокойно ходили среди погибших опознавали их как бы спокойно. Была группа оставшихся живых медиков, группа педагогов, среди уцелевших, образовывались новые семьи.
Прошло 40 дней. Поминали своих погибших. Объявили, что скоро свернут административные палатки, а сертификатов нет, и неизвестно когда будут. Вот администрация переехала в Оху, снята охрана. Днем стали появляться люди на мотоциклах в масках по ночам слышим стрельбу. А нам же выдали по 50 миллионов, правда, сколько-то высчитали это был указ Ельцина, потом еще по миллиону. Часть денег мы успели проездить в Оху, немного я давала сестре, но видимо из-за этих денег и появились люди в масках. С каждым днем становилось страшнее. Мы решаем, что нужно уезжать, не погибли в землетрясении, убьют из-за этих денег, либо сам сойдешь с ума. Оформили билеты, проезд был бесплатным, но уезжать было очень тяжело. Прошло 14 лет, я не — разу не была в Нефтегорске, да и теперь не смогу побывать. Нет материальной возможности. Лишь 28 мая каждый год хожу в церковь, зажигаю свечи за упокой. Да смотрю в эти дни все передачи по телевизору, а вдруг что покажут про Нефтегорск. Через год получили квартиру в 10 этажном доме, но оставаться там на долго не можем, я боюсь обвалившихся потолков.

Видео без пафосного голоса НТВ https://www.youtube.com/watch?v=Kd6L16xzfeI

Немного математики, в СМИ упоминаются разные цифры как выживших, так и погибших. 17 домов , на 80 квартир в среднем семья 3 человека (очень в среднем на то время, есть и бездетные, есть и трое детей и более…) это уже 4080 человек.Плюс несколько двухэтажек, не знаю на сколько квартир…