Владимир ФОМИН
СЛЕСАРЯ ВЫЗЫВАЛИ?
— Сколько тебе дать? — спросил Комов, когда Юрка собрал инструменты.
— Оставь себе, — буркнул Юрка. — На мороженое…
Комов хмыкнул.
— Можно сказать, повезло… Хорошо иметь своего человека в среде водопроводчиков. Теперь только тебя будем вызывать. Кто где — знаешь?
— Васильев — в юридическом. Соколов и Панова в политехе. Васька в театральном, в Ленинграде…
— Ну? — удивился Комов. — Я не знал… Смотри-ка ты, прорвался!. . А ты откуда знаешь?
— Сом сказал.
— А Сом где?
— В архитектурном.
— Сдохнуть можно! — сказал Комов. — У него же средний балл маленький! Как это он?
Юрка пожал плечами.
— А я в университете, — сообщил Комов. — На философском.
— Знаю, — кивнул Юрка. — Полякова говорила.
— Она в педе?
— Ага.
— Как у вас?
— Никак, — ответил Юрка. — Озеро высохло, лебеди улетели.
— Ясно, — сочувственно хмыкнул Комов. — Ты-то поступал куда?
— Никуда.
— Ясно, — повторил Комов все так же сочувственно, и Юрка разозлился.
— Ладно, пошел, — сказал он. — У меня еще три вызова.
— Иди, — согласился Комов. — Надо бы собраться как-нибудь…
— Ага…
Пока Юрка сбегал по ступенькам, Комов стоял на площадке и смотрел ему в спину.
Настроение у Юрки стремительно падало. Не то что бы он завидовал одноклассникам, ставшим студентами.
Нет. Просто горько ему было, злился Юрка на судьбу. Вон Васька — артист! Всем ясно было, что он человек талантливый, хоть и учится так себе. Или Комов. В восьмом в летчики собирался, а в десятом просто помешался на этой философии, книжки сумасшедшие читал, даже на уроках. Юрка заглянул в одну и ничего не понял. «Критика чистого разума» она называлась. Ильясова рисовала здорово. Правда, не поступила. Но все равно это не так обидно. Ведь ясно, что у человека призвание. А у Юрки?
Юрка вздохнул. Надо же было уродиться таким бесталанным… Хоть бы математику понимать — пошел бы в инженеры. Многие пошли. А Юрка в этой математике ни в зуб ногой… Да и скучно. Железяки там разные… Мама говорила: иди в лесотехнический. У нее там знакомый есть. Юрка собрался было, но как представил, что он живет в лесу, один… Нет уж! Скучно без людей!
Юрка вошел в подъезд, поднялся на шестой этаж, позвонил.
— Кто там? — мгновенно ответили из-за двери, будто давно уже стояли, притаившись, и ждали.
— Слесарь, — хмуро ответил он.
— Кто-о? — испуганно переспросили за дверью.
— Слесаря вызывали?
— Зачем?
— Кран чинить.
— Нет! — произнесли за дверью с ужасом. — Никого я не вызывал.
— Ваша фамилия Скворцов?
Скворцов за дверью долго молчал, потом поинтересовался подозрительно:
— А вы откуда знаете?
— В заявке написано, — ответил Юрка, уже начиная сердиться. — Дом пять, квартира шестьдесят семь, течет кран, Скворцов Алексей Палыч…
— Это внук, — ответили из-за двери с облегчением. — Его дома нет.
— Он мне и не нужен, мне кран нужен.
Но его не слушали, бормотали упрямо:
— Его нет дома, в институте он, придет в шесть…
«Сумасшедший, что ли?» — подумал Юрка и повторил:
— Да мне не нужен ваш внук…
— Приходите после шести…
— Да не могу я после шести, у меня рабочий день в пять кончается, понимаете вы?
Annotation
Языков Сергей Станиславович родился в Свердловске в 1959 году, здесь же закончил десятилетку, работал на заводе слесарем, затем — разнорабочим в географической экспедиции АН СССР. Сейчас он лаборант в школе.
В нашем журнале публикуется впервые.
Сергей Языков
Сергей Языков
Несерьёзные дети
Рассказ
Рисунки Н. Лазаревой
После шестого урока в восьмом «В» было классное собрание, где говорилось, что скоро экзамены и пора браться за ум. Антон играл в «морской бой» и голосовал, не вникая, за что голосует.
Февральский вечер наваливался на город. Он был темен и холоден. Думалось о неблизком еще лете, о том, что у мамы скоро день рождения и надо где-то достать цветы, а денег — только три рубля, накопленные с завтраков, еще о чем-то думалось.
Потом собрание кончилось, и Антон, выбравшись из веселой и шумной толпы одноклассников, побежал к автобусной остановке. Там уже стоял друг Вовка — они жили рядом и добирались домой всегда вместе.
Старенький холодный автобус уныло тащился по улицам, вздыхая, чихая и охая на выбоинах.
— Жуть! — говорил Вовка. — Как вспомню про эти экзамены — жить не хочется!..
Антон молчал. Он продышал в замерзшем окне глазок и теперь смотрел на проползающие за окном окраинные домики, на их крыши в шапках снега, на трубы, из которых в холодное, темное небо тянулись серые прямые дымы.
Автобус заскрипел, застонал тормозами и остановился.
— Нагорная! — хрипло объявил водитель.
Двери в морозной бахроме с грохотом открылись, ворвался новый холод, а за ним вошли люди: женщина, подталкивая впереди себя толстого от шубы мальчишку; за ней, превозмогая непослушное тело, пьяница с веселыми глазами; последней вошла девочка в ярко-красной шапке и села напротив Антона.
Дверь лязгнула, и автобус снова покатил среди сугробов.
Вовка уставился на девочку в красной шапке и умолк. Так проехали еще одну остановку.
— Красивая! — зашептал Вовка, толкая Антона коленкой. — Посмотри!
— Отстань…
— Нет, честное слово, ты посмотри! Только осторожно! Даже красивей Ленки.
Антон опустил голову и из-под ресниц взглянул на девочку. Так получилось, что глаза их встретились. Антон растерялся, мотнул головой и не сумел превратить свой взгляд в случайный… Так и смотрели глаза в глаза, пока Вовка не захихикал и не сказал:
— Здравствуйте! А вам далеко ехать? — и восторженно лягнул Антона ногой.
Девочка не ответила.
Антон нахмурился и снова отвернулся к окну. Глазок уже затянуло морозной пеленой — ничего не разглядеть за окном.
— Ничего, да? — зашептал Вовка.
— Отвяжись, — буркнул Антон. Он снова украдкой взглянул на девочку. Она смотрела за окно, а Антон смотрел на нее. Долго.
— Пошли! — Вовка поднялся. — Сейчас наша будет…
— Мне дальше, — почему-то сказал Антон.
Вовка хлопнул его по плечу и выпрыгнул на стылую улицу.
Снова ехали, молчали, смотрели украдкой друг на друга.
Потом девочка вышла. Антон — тоже, и, как привязанный, пошел за ней, прячась в ночной морозной тени, и шел, пока она не свернула к домику, укутанному снегом.
Она вошла туда, и окна домика засветились, а Антон остался стоять у калитки.
«Солнечная, 31», — прочитал он.
Нужно было идти домой. И было непонятно, зачем он шел по незнакомой улице за незнакомой девчонкой…
Антон крутнулся на месте, шмыгнул замерзшим носом и зашагал назад, к остановке. Но чем дальше он отходил от Солнечной, 31, тем медленней и нерешительней становились шаги.
Навстречу ему какая-то сердитая женщина тащила за руку упрямого мальчишку. Тот упирался и канючил, что не хочет домой.
— Простите… — Антон обратился к женщине и смутился. — Простите, вы не скажете… Вот в этом доме — Солнечная, 31… Там живет девочка… Вы не знаете, как ее зовут?.. — И окончательно растерялся, узнав в женщине директора своей школы.
— Смирнов? — удивилась та. — Что ты здесь делаешь? И так поздно?
— Гуляю… — смущенно сообщил Антон.
— Это вместо того, чтобы готовиться к экзаменам?!
Мальчишка воспользовался разговором, вырвал ладошку из руки матери, отбежал к забору и спросил оттуда:
— В котором доме?
— Александр! — строго и деловито произнесла директриса. — Немедленно домой! И ты, Смирнов, тоже! В твоем возрасте не за девочками надо бегать, а уроки учить!
— Светка ее зовут! — крикнул Александр. — Она…
— Александр! — перебила его директриса. — Иди сюда!
— Да-а! — капризно сказал Александр. — Все еще гуляют!..
— Александр! Ты слышал, что я тебе сказала? Сию же минуту — домой!
«Бедный Александр!» — подумал Антон, повернулся и зашагал к остановке.
«(A+B)2=…» — пишет на доске Ленка — самая красивая девочка в классе.
«(A+B)2=…» — пишет в тетради Антон и думает: «Что они нашли в ней?.. Разве у Ленки такие же хорошие и почему-то грустные глаза? Нет, у Ленки глаза зеленые, со смешинками… Дурацкие глаза!»
— Смирнов! Почему не записываешь?
«(A+B)2=…» — снова начинает писать Антон…
Чему равно?
… = a2+2ab+b2», — пишет на доске Ленка.
«Ерунда какая… — думает Антон. — Интересно, что она сейчас делает?»
— Скоро у вас экзамены, — с укором говорит учительница, — а вы и ухом не ведете!
— Мы ведем ухом!
— Иванов, не остри! — одергивает учительница. — Острить будешь на экзамене! Если получится…
Иванов вздыхает.
— А завтра, Иванов, если не подстрижешься, в школу можешь не приходить!
— Спасибо, Марь Пална! — говорит Иванов. — А послезавтра?
— Иванов!! — в голосе учительницы грозовые раскаты.
— Да постригусь я! — обещает Иванов. — В монахи…
Все смеются.
«…=a2+2ab+b2… — пишет Антон. — Здравствуй, Света! Ты, наверное, меня не помнишь, вчера мы ехали вместе в автобусе, а потом я шел за тобой до дома. Меня зовут Антон…»
— Смирнов, к доске!
Антон не слышит — он пишет письмо в тетради по алгебре.
— Тошка! — пихает его Вовка. — Тебя вызывали.
— Смирнову не до алгебры! — печально констатирует учительница. — Что ему квадратные двучлены? Что ему экзамены?.. Ты чем там занимаешься, Смирнов?
Антон молчит.
— Ну-ну… Пиши уравнение!
Антон выходит к доске. «Когда я увидел тебя… — думает он, — мне захотелось…»
— Напиши нам формулу квадрата разности двух чисел, — говорит учительница.
«…мне захотелось все смотреть и смотреть на тебя…»
— А минус бэ в квадрате… — подсказывает Вовка.
«(A–B)2, — пишет Антон. — …У тебя глаза такие грустные…»
— У кого глаза грустные? — потрясенно спрашивает учительница. — Ты что издеваешься?
Восьмой «В» рыдает от хохота.
— У меня глаза грустные, — говорит Антон. — В предчувствии экзамена… — и краснеет.
Но никто ничего не понял — все свято верят, что да, Антон издевается, вернее, шутит… Все в восторге! Антон сегодня — герой восьмого «В».
— Сядь, Смирнов! Два!
— А кто это — Света? — спрашивает Вовка и кивает на тетрадь.
— Не твое собачье дело, — огрызается Антон и до конца урока смотрит в окно, а на перемене дописывает решительно: «Я буду ждать тебя на мосту через канал… — он считает дни: завтра — пятница, письмо может не успеть, послезавтра у мамы день рождения, — …в воскресенье, в 12 часов дня, я буду ждать, приходи, надо поговорить… Антон».
Сергей Языков
Несерьёзные дети
Рассказ
Рисунки Н. Лазаревой
После шестого урока в восьмом «В» было классное собрание, где говорилось, что скоро экзамены и пора браться за ум. Антон играл в «морской бой» и голосовал, не вникая, за что голосует.
Февральский вечер наваливался на город. Он был темен и холоден. Думалось о неблизком еще лете, о том, что у мамы скоро день рождения и надо где-то достать цветы, а денег — только три рубля, накопленные с завтраков, еще о чем-то думалось.
Потом собрание кончилось, и Антон, выбравшись из веселой и шумной толпы одноклассников, побежал к автобусной остановке. Там уже стоял друг Вовка — они жили рядом и добирались домой всегда вместе.
Старенький холодный автобус уныло тащился по улицам, вздыхая, чихая и охая на выбоинах.
— Жуть! — говорил Вовка. — Как вспомню про эти экзамены — жить не хочется!..
Антон молчал. Он продышал в замерзшем окне глазок и теперь смотрел на проползающие за окном окраинные домики, на их крыши в шапках снега, на трубы, из которых в холодное, темное небо тянулись серые прямые дымы.
Автобус заскрипел, застонал тормозами и остановился.
— Нагорная! — хрипло объявил водитель.
Двери в морозной бахроме с грохотом открылись, ворвался новый холод, а за ним вошли люди: женщина, подталкивая впереди себя толстого от шубы мальчишку; за ней, превозмогая непослушное тело, пьяница с веселыми глазами; последней вошла девочка в ярко-красной шапке и села напротив Антона.
Дверь лязгнула, и автобус снова покатил среди сугробов.
Вовка уставился на девочку в красной шапке и умолк. Так проехали еще одну остановку.
— Красивая! — зашептал Вовка, толкая Антона коленкой. — Посмотри!
— Отстань…
— Нет, честное слово, ты посмотри! Только осторожно! Даже красивей Ленки.
Антон опустил голову и из-под ресниц взглянул на девочку. Так получилось, что глаза их встретились. Антон растерялся, мотнул головой и не сумел превратить свой взгляд в случайный… Так и смотрели глаза в глаза, пока Вовка не захихикал и не сказал:
— Здравствуйте! А вам далеко ехать? — и восторженно лягнул Антона ногой.
Девочка не ответила.
Антон нахмурился и снова отвернулся к окну. Глазок уже затянуло морозной пеленой — ничего не разглядеть за окном.
— Ничего, да? — зашептал Вовка.
— Отвяжись, — буркнул Антон. Он снова украдкой взглянул на девочку. Она смотрела за окно, а Антон смотрел на нее. Долго.
— Пошли! — Вовка поднялся. — Сейчас наша будет…
— Мне дальше, — почему-то сказал Антон.
Вовка хлопнул его по плечу и выпрыгнул на стылую улицу.
Снова ехали, молчали, смотрели украдкой друг на друга.
Потом девочка вышла. Антон — тоже, и, как привязанный, пошел за ней, прячась в ночной морозной тени, и шел, пока она не свернула к домику, укутанному снегом.
Она вошла туда, и окна домика засветились, а Антон остался стоять у калитки.
«Солнечная, 31», — прочитал он.
Нужно было идти домой. И было непонятно, зачем он шел по незнакомой улице за незнакомой девчонкой…
Антон крутнулся на месте, шмыгнул замерзшим носом и зашагал назад, к остановке. Но чем дальше он отходил от Солнечной, 31, тем медленней и нерешительней становились шаги.
Навстречу ему какая-то сердитая женщина тащила за руку упрямого мальчишку. Тот упирался и канючил, что не хочет домой.
— Простите… — Антон обратился к женщине и смутился. — Простите, вы не скажете… Вот в этом доме — Солнечная, 31… Там живет девочка… Вы не знаете, как ее зовут?.. — И окончательно растерялся, узнав в женщине директора своей школы.
— Смирнов? — удивилась та. — Что ты здесь делаешь? И так поздно?
— Гуляю… — смущенно сообщил Антон.
— Это вместо того, чтобы готовиться к экзаменам?!
Мальчишка воспользовался разговором, вырвал ладошку из руки матери, отбежал к забору и спросил оттуда:
— В котором доме?
— Александр! — строго и деловито произнесла директриса. — Немедленно домой! И ты, Смирнов, тоже! В твоем возрасте не за девочками надо бегать, а уроки учить!
— Светка ее зовут! — крикнул Александр. — Она…
— Александр! — перебила его директриса. — Иди сюда!
— Да-а! — капризно сказал Александр. — Все еще гуляют!..
— Александр! Ты слышал, что я тебе сказала? Сию же минуту — домой!
Читать дальше
НЕСЕРЬЕЗНЫЕ ДЕТИ
Рассказы молодых писателей
Владимир ФОМИН
СЛЕСАРЯ ВЫЗЫВАЛИ?
— Сколько тебе дать? — спросил Комов, когда Юрка собрал инструменты.
— Оставь себе, — буркнул Юрка. — На мороженое…
Комов хмыкнул.
— Можно сказать, повезло… Хорошо иметь своего человека в среде водопроводчиков. Теперь только тебя будем вызывать. Кто где — знаешь?
— Васильев — в юридическом. Соколов и Панова в политехе. Васька в театральном, в Ленинграде…
— Ну? — удивился Комов. — Я не знал… Смотри-ка ты, прорвался!.. А ты откуда знаешь?
— Сом сказал.
— А Сом где?
— В архитектурном.
— Сдохнуть можно! — сказал Комов. — У него же средний балл маленький! Как это он?
Юрка пожал плечами.
— А я в университете, — сообщил Комов. — На философском.
— Знаю, — кивнул Юрка. — Полякова говорила.
— Она в педе?
— Ага.
— Как у вас?
— Никак, — ответил Юрка. — Озеро высохло, лебеди улетели.
— Ясно, — сочувственно хмыкнул Комов. — Ты-то поступал куда?
— Никуда.
— Ясно, — повторил Комов все так же сочувственно, и Юрка разозлился.
— Ладно, пошел, — сказал он. — У меня еще три вызова.
— Иди, — согласился Комов. — Надо бы собраться как-нибудь…
— Ага…
Пока Юрка сбегал по ступенькам, Комов стоял на площадке и смотрел ему в спину.
Настроение у Юрки стремительно падало. Не то что бы он завидовал одноклассникам, ставшим студентами. Нет. Просто горько ему было, злился Юрка на судьбу. Вон Васька — артист! Всем ясно было, что он человек талантливый, хоть и учится так себе. Или Комов. В восьмом в летчики собирался, а в десятом просто помешался на этой философии, книжки сумасшедшие читал, даже на уроках. Юрка заглянул в одну и ничего не понял. «Критика чистого разума» она называлась. Ильясова рисовала здорово. Правда, не поступила. Но все равно это не так обидно. Ведь ясно, что у человека призвание. А у Юрки?
Юрка вздохнул. Надо же было уродиться таким бесталанным… Хоть бы математику понимать — пошел бы в инженеры. Многие пошли. А Юрка в этой математике ни в зуб ногой… Да и скучно. Железяки там разные… Мама говорила: иди в лесотехнический. У нее там знакомый есть. Юрка собрался было, но как представил, что он живет в лесу, один… Нет уж! Скучно без людей!
Юрка вошел в подъезд, поднялся на шестой этаж, позвонил.
— Кто там? — мгновенно ответили из-за двери, будто давно уже стояли, притаившись, и ждали.
— Слесарь, — хмуро ответил он.
— Кто-о? — испуганно переспросили за дверью.
— Слесаря вызывали?
— Зачем?
— Кран чинить.
— Нет! — произнесли за дверью с ужасом. — Никого я не вызывал.
— Ваша фамилия Скворцов?
Скворцов за дверью долго молчал, потом поинтересовался подозрительно:
— А вы откуда знаете?
— В заявке написано, — ответил Юрка, уже начиная сердиться. — Дом пять, квартира шестьдесят семь, течет кран, Скворцов Алексей Палыч…
— Это внук, — ответили из-за двери с облегчением. — Его дома нет.
— Он мне и не нужен, мне кран нужен.
Но его не слушали, бормотали упрямо:
— Его нет дома, в институте он, придет в шесть…
«Сумасшедший, что ли?» — подумал Юрка и повторил:
— Да мне не нужен ваш внук…
— Приходите после шести…
— Да не могу я после шести, у меня рабочий день в пять кончается, понимаете вы?
— После шести…
— Тьфу! — топнул ногой Юрка. — Вы что, дедушка, рехнулись там, что ли?
— После шести…
— Послушайте, — Юрка вздохнул, — я ведь не играть с вами пришел! Может быть, вы, в конце концов, откроете дверь?
— Нет! — торжественно ответил все тот же голос. — Дверь я вам не открою!
— Ну и черт с тобой! — яростно сказал Юрка.
Он вызвал лифт. Лифт загудел, поднимаясь. В шестьдесят седьмой квартире тихо щелкнул замок. Потом еще один.
Дверь медленно приоткрылась на цепочке, и в темной щели возник настороженный старческий глаз. Он изучал.
— А документы у вас есть? — осведомился наконец недоверчивый старик.
— Какие еще документы? — огрызнулся Юрка. Ему тошно было: вот его призвание, ну надо же! Вот дело всей его жизни — беседовать с выжившим из ума стариканом! Люди все как люди, на лекции ходят, ума-разума набираются, а он?.. Хоть бы в армию скорее забрали, что ли…
— Тогда не открою! — снова завелся старик. — Без документов, где это видано?
— Ну и не надо!
Подошел лифт и, громыхнув, встал.
— Погодите…
Юрка остановился, оглянулся.
Текст книги «Несерьёзные дети»
Автор книги: Сергей Языков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Annotation
Языков Сергей Станиславович родился в Свердловске в 1959 году, здесь же закончил десятилетку, работал на заводе слесарем, затем – разнорабочим в географической экспедиции АН СССР. Сейчас он лаборант в школе.
В нашем журнале публикуется впервые.
Сергей Языков
Сергей Языков
Несерьёзные дети
Рассказ
Рисунки Н. Лазаревой
После шестого урока в восьмом «В» было классное собрание, где говорилось, что скоро экзамены и пора браться за ум. Антон играл в «морской бой» и голосовал, не вникая, за что голосует.
Февральский вечер наваливался на город. Он был темен и холоден. Думалось о неблизком еще лете, о том, что у мамы скоро день рождения и надо где-то достать цветы, а денег – только три рубля, накопленные с завтраков, еще о чем-то думалось.
Потом собрание кончилось, и Антон, выбравшись из веселой и шумной толпы одноклассников, побежал к автобусной остановке. Там уже стоял друг Вовка – они жили рядом и добирались домой всегда вместе.
Старенький холодный автобус уныло тащился по улицам, вздыхая, чихая и охая на выбоинах.
– Жуть! – говорил Вовка. – Как вспомню про эти экзамены – жить не хочется!..
Антон молчал. Он продышал в замерзшем окне глазок и теперь смотрел на проползающие за окном окраинные домики, на их крыши в шапках снега, на трубы, из которых в холодное, темное небо тянулись серые прямые дымы.
Автобус заскрипел, застонал тормозами и остановился.
– Нагорная! – хрипло объявил водитель.
Двери в морозной бахроме с грохотом открылись, ворвался новый холод, а за ним вошли люди: женщина, подталкивая впереди себя толстого от шубы мальчишку; за ней, превозмогая непослушное тело, пьяница с веселыми глазами; последней вошла девочка в ярко-красной шапке и села напротив Антона.
Дверь лязгнула, и автобус снова покатил среди сугробов.
Вовка уставился на девочку в красной шапке и умолк. Так проехали еще одну остановку.
– Красивая! – зашептал Вовка, толкая Антона коленкой. – Посмотри!
– Отстань…
– Нет, честное слово, ты посмотри! Только осторожно! Даже красивей Ленки.
Антон опустил голову и из-под ресниц взглянул на девочку. Так получилось, что глаза их встретились. Антон растерялся, мотнул головой и не сумел превратить свой взгляд в случайный… Так и смотрели глаза в глаза, пока Вовка не захихикал и не сказал:
– Здравствуйте! А вам далеко ехать? – и восторженно лягнул Антона ногой.
Девочка не ответила.
Антон нахмурился и снова отвернулся к окну. Глазок уже затянуло морозной пеленой – ничего не разглядеть за окном.
– Ничего, да? – зашептал Вовка.
– Отвяжись, – буркнул Антон. Он снова украдкой взглянул на девочку. Она смотрела за окно, а Антон смотрел на нее. Долго.
– Пошли! – Вовка поднялся. – Сейчас наша будет…
– Мне дальше, – почему-то сказал Антон.
Вовка хлопнул его по плечу и выпрыгнул на стылую улицу.
Снова ехали, молчали, смотрели украдкой друг на друга.
Потом девочка вышла. Антон – тоже, и, как привязанный, пошел за ней, прячась в ночной морозной тени, и шел, пока она не свернула к домику, укутанному снегом.
Она вошла туда, и окна домика засветились, а Антон остался стоять у калитки.
«Солнечная, 31», – прочитал он.
Нужно было идти домой. И было непонятно, зачем он шел по незнакомой улице за незнакомой девчонкой…
Антон крутнулся на месте, шмыгнул замерзшим носом и зашагал назад, к остановке. Но чем дальше он отходил от Солнечной, 31, тем медленней и нерешительней становились шаги.
Навстречу ему какая-то сердитая женщина тащила за руку упрямого мальчишку. Тот упирался и канючил, что не хочет домой.
– Простите… – Антон обратился к женщине и смутился. – Простите, вы не скажете… Вот в этом доме – Солнечная, 31… Там живет девочка… Вы не знаете, как ее зовут?.. – И окончательно растерялся, узнав в женщине директора своей школы.
– Смирнов? – удивилась та. – Что ты здесь делаешь? И так поздно?
– Гуляю… – смущенно сообщил Антон.
– Это вместо того, чтобы готовиться к экзаменам?!
Мальчишка воспользовался разговором, вырвал ладошку из руки матери, отбежал к забору и спросил оттуда:
– В котором доме?
– Александр! – строго и деловито произнесла директриса. – Немедленно домой! И ты, Смирнов, тоже! В твоем возрасте не за девочками надо бегать, а уроки учить!
– Светка ее зовут! – крикнул Александр. – Она…
– Александр! – перебила его директриса. – Иди сюда!
– Да-а! – капризно сказал Александр. – Все еще гуляют!..
– Александр! Ты слышал, что я тебе сказала? Сию же минуту – домой!
«Бедный Александр!» – подумал Антон, повернулся и зашагал к остановке.
«(A+B)2=…» – пишет на доске Ленка – самая красивая девочка в классе.
«(A+B)2=…» – пишет в тетради Антон и думает: «Что они нашли в ней?.. Разве у Ленки такие же хорошие и почему-то грустные глаза? Нет, у Ленки глаза зеленые, со смешинками… Дурацкие глаза!»
– Смирнов! Почему не записываешь?
«(A+B)2=…» – снова начинает писать Антон…
Чему равно?
… = a2+2ab+b2», – пишет на доске Ленка.
«Ерунда какая… – думает Антон. – Интересно, что она сейчас делает?»
– Скоро у вас экзамены, – с укором говорит учительница, – а вы и ухом не ведете!
– Мы ведем ухом!
– Иванов, не остри! – одергивает учительница. – Острить будешь на экзамене! Если получится…
Иванов вздыхает.
– А завтра, Иванов, если не подстрижешься, в школу можешь не приходить!
– Спасибо, Марь Пална! – говорит Иванов. – А послезавтра?
– Иванов!! – в голосе учительницы грозовые раскаты.
– Да постригусь я! – обещает Иванов. – В монахи…
Все смеются.
«…=a2+2ab+b2… – пишет Антон. – Здравствуй, Света! Ты, наверное, меня не помнишь, вчера мы ехали вместе в автобусе, а потом я шел за тобой до дома. Меня зовут Антон…»
– Смирнов, к доске!
Антон не слышит – он пишет письмо в тетради по алгебре.
– Тошка! – пихает его Вовка. – Тебя вызывали.
– Смирнову не до алгебры! – печально констатирует учительница. – Что ему квадратные двучлены? Что ему экзамены?.. Ты чем там занимаешься, Смирнов?
Антон молчит.
– Ну-ну… Пиши уравнение!
Антон выходит к доске. «Когда я увидел тебя… – думает он, – мне захотелось…»
– Напиши нам формулу квадрата разности двух чисел, – говорит учительница.
«…мне захотелось все смотреть и смотреть на тебя…»
– А минус бэ в квадрате… – подсказывает Вовка.
«(A–B)2, – пишет Антон. – …У тебя глаза такие грустные…»
– У кого глаза грустные? – потрясенно спрашивает учительница. – Ты что издеваешься?
Восьмой «В» рыдает от хохота.
– У меня глаза грустные, – говорит Антон. – В предчувствии экзамена… – и краснеет.
Но никто ничего не понял – все свято верят, что да, Антон издевается, вернее, шутит… Все в восторге! Антон сегодня – герой восьмого «В».
– Сядь, Смирнов! Два!
– А кто это – Света? – спрашивает Вовка и кивает на тетрадь.
– Не твое собачье дело, – огрызается Антон и до конца урока смотрит в окно, а на перемене дописывает решительно: «Я буду ждать тебя на мосту через канал… – он считает дни: завтра – пятница, письмо может не успеть, послезавтра у мамы день рождения, – …в воскресенье, в 12 часов дня, я буду ждать, приходи, надо поговорить… Антон».
Он мерз на мосту через канал два часа, радуясь и пугаясь каждой красной шапки. Но это были другие люди, а Света не пришла. Антон до вечера бродил по городу, замерз, устал и, вернувшись домой, нагрубил маме.
Мама заплакала.
Антон хотел снова уйти, громко хлопнув дверью, но потом притих, попросил прощения и бормотал: «Ну, мамочка! Я больше так не буду!» – и по-щенячьи тыкался носом маме в плечо.
Они помирились, счастливые, и весь вечер болтали о чем-то, Антон решил даже рассказать про Свету, но мама вдруг спросила с улыбкой, не влюбился ли он, и Антон рассердился и стал кричать, что нет, не влюбился, и что это его личное дело. И они опять поссорились…
Уроки он, конечно, сделать не успел.
– Не знаю, о чем вы думаете, – строго говорила директриса. – До экзаменов – три месяца! Потом одумаетесь, да поздно будет. Так на всю жизнь неучами и останетесь.
– Господи! – сказал Иванов громким шепотом. – Скорей бы на пенсию!
Восьмой «В» робко захихикал – сдерживало присутствие директора.
– Вот именно! – сверкнула директриса глазами. – Это ваша мечта! Какой-то непробиваемый инфантилизм! Какая-то духовная спячка! Вы взрослеть думаете? Вы собираетесь становиться серьезными?
Класс молчал.
– Акселераты! – загрустила директриса. – Рост – под потолок, а ума – как у первоклассников…
– Мы – такие… – согласился Иванов, но засмеяться никто не решился.
– Ну, давайте – по душам! – предложила директриса. – Вот сорвали вы сегодня урок…
– Мы не срывали!
– Одиннадцать человек не готовы к уроку – это не срыв?
– Так это же случайно!
– У вас такие «случайно» каждый день! Ну, а дальше-то как жить будете?
– Молча! – сказал Иванов.
– Замолчи! – приказала директриса. – Не выводи меня из себя! Ну, что вам от жизни надо? Вот тебе, например, Балуев?
Вовка пожал плечами.
– Во-первых, встань, когда с тобой старшие разговаривают!
– …по душам! – добавил Иванов.
Вовка встал.
– Ну, Балуев! Не знаешь?
– Нам бы – отдать по способностям, а получить по потребностям! – выкрикнул Иванов.
– Иванов! Выйди из класса!
– Вот и поговорили о смысле жизни! – сказал Иванов, выходя. – Очень было интересно…
– Ребята! Ну подумайте! – потребовала директриса. – Учение – ваше главное дело, ваша обязанность перед обществом! – И, уже глядя на Антона: – А не девочек по вечерам провожать, как кажется некоторым, фамилии которых я называть не буду…
– Можете назвать! – сказал Антон.
– Молодец! – сказала директриса.
– Что?
– Молодец, что сознался.
– Сознаются, когда виноваты, – зло ответил Антон. – А я ни в чем не виноват. Во всяком случае, перед вами…
– Что за тон? – возмутилась директриса. – Ты с кем разговариваешь – с подружкой своей? Встань!
Антон встал.
– Будьте добры не затрагивать больше эту тему, – сказал он.
– Да уж позволь мне самой решить, какие темы затрагивать, а какие – нет! – директриса покраснела и улыбнулась натянуто.
– Вам никогда не приходило в голову, – Антон сжал кулаки, – что вы ведете себя, как купцы?
– Кому это – вам?
– Вам – взрослым. Мы лоботрясы и лентяи, а ваше дело – наставлять нас на путь истинный… Да? А хотим мы или не хотим, чтоб нас наставляли – это не важно, да? Вы все знаете – что хорошо, что плохо. У вас – права, у нас – обязанности? – И, срываясь на крик: – Но ведь это же несправедливо! А мы тоже, если хотите знать, думаем о вас не очень радостно!
– Это что-то новое! – сказала директриса. – И что – все так думают?
В классе была тишина – не та, скучная и замкнутая, когда не хотят говорить, а упрямая и напряженная, когда думают, собираясь сказать.
– Я так думаю! – хрупким басом признался Вовка.
– Ну, разумеется, Балуев, разве можешь ты думать самостоятельно! Когда тебя спрашивали, ты почему-то молчал.
– Причем здесь это! – вмешалась Ленка. – Антон правду сказал. Просто вам ведь неинтересно, что мы думаем про вас! Вот вы и считаете, что мы дети и ничего не замечаем.
– Ну-ка, прекратите этот базар! – потребовала директриса.
– Вы же сами хотели – по душам! – ответили ей.
– Не доросли еще до такого разговора! – сердито крикнула она. – Смирнов! Чтоб сегодня же мать в школе была! – и она ушла, хлопнув дверью.
– Подумаешь! – бубнил Вовка, запрыгивая в автобус. – Мне здесь перезимовать четыре месяца – и ту-ту! В мореходку! Пусть других воспитывают!
Антон был зол и мрачен.
– Нет, ты молодчина! – смеялся Вовка. – Я бы побоялся! Дома попадет?
– Ерунда! – сказал Антон, запахивая поплотнее куртку.
Автобус скрипел и охал.
«А вдруг! – думал Антон, совсем забывая школьную историю. – Она же; тогда на этой остановке вошла…»
– Нагорная! – объявил водитель, и дверь открылась с привычным грохотом.
Кто-то вышел. Кто-то вошел.
Он сразу увидел ее! Она была не одна – с ней была какая-то женщина с усталым лицом.
«Наверно, мама…» – догадался Антон.
– Смотри! Смотри! – толкнул его Вовка. – Опять она!
– Вижу, – сказал Антон.
– Жалко, не одна! А то бы поговорили – ведь почти знакомые! Слушай, это, наверно, мамаша ее. Похожи как!
«Совсем непохожи! – подумал Антон, вглядываясь: у женщины были тонкие губы и морщинки вокруг глаз. А глаза… Глаза – похожие. Печальные, серьезные…»
Антон осторожно взглянул на девочку, пытался позвать ее взглядом. Но Света смотрела в белую плоскость окна, смотрела упрямо, не отводя глаз, будто боялась увидеть что-то или кого-то. «Это она потому, что мама рядом, – радостно догадался Антон. – Может, она и не пришла, потому что мама не пустила?»
Потом появился какой-то мужчина – знакомый Светиной мамы. Они тихо говорили о чем-то, и, выходя вместе с Антоном и Вовкой, мужчина крикнул:
– Тогда я позвоню вам – завтра!
«Значит, у нее телефон есть! – понял Антон и заволновался. – Телефон есть…»
– Мам, тебя к директору вызывают! – сообщил он с порога. – Где у нас телефонная книга?
– Ты опять натворил что-то! – рассердилась мама.
– Нет, просто говорил по душам… – и начал искать пухлый телефонный том.
– Мог бы и промолчать, – вздохнула мама. – Никому еще разговоры по душам пользы не приносили…
– Что ж, тогда молчать всю жизнь? – спросил Антон.
– Горе мне с тобой! – сказала мама. – Ничего ты еще не понимаешь! Иди ешь…
– Я все понимаю, – возразил Антон, перелистывая справочник. – А есть я не хочу.
– Сильно нагрубил?
– Да не грубил я! Ты иди – она ждет!
Мама ушла в школу. Антон залез с ногами на диван и уткнулся в книгу, а сердце стукало где-то в горле.
Столбики фамилий – из страницы в страницу, а рядом – адреса. И надо найти единственный – Солнечная, 31… А книга – толстенная. Антон спешил, скользил глазами по строчкам. Но и времени прошло немало. Он перелистал уже больше половины, когда внезапно, уже пролетев по странице, почему-то решил вернуться… Ну да – вот он: Солнечная, 31… Иливицкий Г. С. Какой Иливицкий? Почему Г. С.? Да ведь это – отец! Значит, она – Иливицкая… Иливицкая Света… Красиво… 31-07-27… Ну…
Антон встал и на негнущихся ногах пошел к телефону.
«А что сказать?» – думал он.
«Здравствуй», – вот что!..
А потом? Потом – суп с котом!
Потом: «Я ждал тебя в воскресенье… Ты получила мое письмо?..» И еще… Нет, это потом… Совсем потом…
Ну, три-четыре… Антон набрал номер.
Длинные гудки – и сердце колотится… Только бы мама не вернулась!
– Алло?
– Здравствуйте… – говорит Антон.
– Здравствуйте, – отвечает ему женский голос.
Антон решает положить трубку, но говорит почему-то:
– Будьте добры, позовите Свету… Пожалуйста…
В трубке молчат.
– Алло! – говорит Антон. – Алло!
– Вы – Антон? – спрашивают в трубке.
– Да, – говорит Антон, пугаясь.
– Это вы написали Свете письмо?
– Да, – говорит Антон чужим голосом.
– А зачем вам Света?
– Поговорить.
– Антон…
– Слушаю…. – говорит Антон.
– Я очень вас прошу… Света тогда весь день плакала… Не звоните больше, Антон… И не пишите.
– Почему? – спрашивает Антон.
– Вы хороший мальчик… Не надо… Ни звонить, ни писать…
– Вы не имеете права! – кричит Антон, – Почему?..
– Антон…
– Да… – говорит Антон.
– Света – немая…
– Как – немая? – шепчет Антон и у него начинают дрожать колени. – Почему?
В трубке молчат, и по еле уловимому шороху Антон понимает, что там плачут. И еще он понимает, что ответа не будет – трубку сейчас положат.
– Алло! – орет Антон, всхлипывая. – Подождите! Алло!
– Да…
– Алло! Я знаю! Я это знаю! Ну и что? – орет Антон, стараясь не плакать. – Алло! Можно, я приду? Слышите? – И ждет…
В трубке долго молчат. Потом говорят:
– Приходите…
Гудки…
Антон сдирает куртку с вешалки.
На столе, в вазе, стоят цветы – они были к маминому дню рождения. Антон вытряхивает их из вазы.
– Что? Ты куда? – хватает его за руку мама – они сталкиваются в подъезде.
– Надо! – говорит Антон. – Потом!
У мамы заплаканные глаза.
– Антон, тебе поставят «неудовлетворительно» за поведение! – сообщает мама. – Ты добился…
– Потом, мамочка! – говорит Антон.
– Тебе дадут плохую характеристику! Ты понимаешь это?
– Мама, я спешу, мне некогда!..
– Антон! – сердится мама. – Можешь ты меня выслушать? Ты же такой глупый, ты не понимаешь, чем это грозит!
– Мама, меня ждут!
Антон выбегает на улицу.
– Господи! – говорит мама ему вслед. – Какие дети пошли несерьезные…