Нет дороги назад рассказ

Этот путь – воспел еще Киплинг, певец британской имперской мощи. Путь в русскую (навсегда русскую, и никогда не будет иначе!) Среднюю Азию из Индии и наоборот. Один конец этого пути – Бухара, золотой Самарканд, куда так стремился попасть и все-таки попал британский офицер Алан Сноудон, двенадцатый граф Сноудон, следуя своей путеводной звезде и призыву стихотворных строк, начертанному на памятнике погибшим в Герефорде, в расположении двадцать второго полка Специальной Авиадесантной Службы. Другой конец – перенаселенный, расположенный на берегу океана порт Бомбей, призрачная звезда для тех, кто стремился в дальние страны за одним лакхом[1] в день, а возвращался порой в гробу, и хорошо, если не в цинковом. Но они шли и шли к своей далекой звезде, гонимые честолюбием и тонкой, неуловимой верой в то, что они поступают единственно правильно. И точно так же – навстречу им с севера шли казаки, солдаты, дворяне, инженеры – совсем другой страны, совсем другой империи. Шли, чтобы облагородить эту Аллахом забытую землю, а время придет – и схватиться в смертельной схватке за нее.

Пока они ехали – делать было нечего, и на графа Сноудона нахлынули мысли, каких бы он предпочел избежать. Мысли о том, почему же все так гнило и мерзко. Вот он, британский аристократ и дворянин, в его жилах течет даже не графская кровь – княжеская по матери, его мать – происходит из древнего рода де Роанов, князей, людей почти королевской крови, имеющих хоть дальнее, но родство с Бурбонами, с Гизами – все либо французские короли, либо претенденты на Престол. В изгнании, конечно, в изгнании. Сейчас же – он служит Виндзорскому Дому, достойнейшему из достойных. Но почему, ради всего святого – почему они вынуждены раз за разом связываться с самыми мерзкими, с отребьем рода человеческого, ради чего они должны пожимать руки тех, от кого откровенно смердит. Ради чего все это?

Он помнил свою крайнюю встречу со своим визави – князем Воронцовым, человеком, равным ему и по благородству происхождения, и по изощренности той специальной подготовки, которую они прошли, чтобы защищать свою родину. В сущности – сейчас он делает то же самое, что князь Воронцов делал против его страны много лет. Да, они проиграли, русские победили, но мяч на их на британской стороне поля, и видит Бог, они нанесут по нему достойный удар. Удар следует за ударом, по иному никак не получается. Но если даже они добьются успеха – что будет дальше? Право бить перейдет к русским. Нет никаких сомнений – они не упустят возможности отомстить, ведь загнанный в угол, униженный – смертельно опасен. Может быть, все-таки можно как то это прекратить, ведь то, что они делают – на пользу лишь, подонкам…

Нет, нельзя…

Ответ родился в голове сразу, как только родился и вопрос. Нет, нельзя. Это Большая Игра. Она начиналась еще Пальмерстоном и Горчаковым, и продолжается, несмотря ни на что. Поколение за поколением – сходят в могилу игроки, с тяжким бременем грехов – они предстают перед Богом, но игра продолжается. Несмотря ни на что продолжается. Она – уже сама по себе, она – самоценность, и они должны продолжать играть в нее просто, чтобы оставаться самими собой.

В конце концов – Его Величество предложил русскому монарху план размежевания. В ответ получил письмо с недвусмысленной угрозой – картой метрополии, перечеркнутой крест – накрест. Русский монарх отказался прекратить игру, он показал свое намерение продолжать ее до полного краха Британии. Его можно понять – и его отец и его дед умерли насильственной смертью. Как впрочем и отец нынешнего Суверена – Эдуарду Девятому Виндзору тоже есть за что мстить.

Месть, месть… Тошнит уже от этой мести…

– Справа. Бастион.

Они были у самой старой границы – границы размежевания, линии Дюранда. Были уже видны ворота, которыми отмечался въезд в Королевство Афганистан, теперь пограничный пост был заброшен, но тут же работал небольшой рынок. По правую руку, на невысоком холме было что-то вроде небольшой крепости, бастион, поставленный для охраны границы, здесь, до того как русские забрали эту территорию себе – был постоянный пост Пешаварского стрелкового полка. Черные тюрбаны, они набирались из дружественных Британии родов и кланов были великолепными стрелками. Пост этот – был известен в Британии потому, что его изображение – было на обложке самого известного издания собрания сочинений Редьярда Киплинга, изданного в своем последнем издании издательством «Барнс и Ноблс». Это был символ колониальной Британии, далеких берегов и таинственных земель, приключений на краю света. Увы, править, как раньше уже не получалось. Автомат Калашникова в руках дикарей – чрезвычайно грозное оружие…

– Стоп.

Автомат Калашникова был и у графа. Самый настоящий, калибра шесть и пять, укороченный, каким пользуются русские парашютисты. Точнее – пользовались: после первого же применения в реальных боевых действиях парашютисты пожаловались на недостаточную эффективность огня на средних дистанциях и получили свои старые «драгунские» автоматы со средним стволом. Но если сравнивать этот автомат с североамериканским Кольтом или германским МР5, который профессионалы называют просто «эмпи» – то русский автомат разительно превосходит их. Все таки промежуточный армейский патрон, как-никак, до двухсот метров – более чем. Чтобы увеличить огневую мощь – граф заменил стандартные магазины на нестандартные, пластиковые, на сорок восемь патронов и поставил прицел с красной точкой. Этого было недостаточно, чтобы сражаться – но скорее всего – достаточно, чтобы выжить.

Их внедорожник – тяжелый канадский Форд – остановился на обочине дороги. Пыльные холмы, змеисто вихляющаяся между ними дорога. Впереди – хайберский перевал, не менее легендарное место…

Сидевший за рулем капитан третьего ранга Британского королевского флота Эдвард Джулиус Кейн достал из-под сидения и положил на колени Armstech-53, короткоствольный автомат, производимый в Нидерландах на базе германского. Удобная передняя рукоятка и сорок патронов в изогнутом как рог магазине. В отличие от графа Сноудона – капитан Кейн оделся примерно так, как он одевался в Ирландии и на британских улицах. Не грубая, похожая на военную одежда и яркий пятнистый шемах – а крепкие джинсы и куртка – худи с капюшоном, которую обожают носить бандиты и бойцы британского спецназа. В Британии – полно камер и куртка с капюшоном хороша тем, что надежно лицо не опознать – камеры то сверху снимают. И вооружился он точно так же, как в Белфасте, во время охоты на католических фанатиков.

Читать дальше

      Мед­ленно вы­дыхаю и улы­ба­юсь.

      — Прос­ти­те.

      Быс­тро заб­рав с со­бой рюк­зак, я пос­пе­шила к вы­ходу.

      Лон­дон­ский а­эро­порт Хит­роу встре­чал шу­мом тол­пы и при­ят­ны­ми за­паха­ми, до­носив­ши­мися из мно­жес­твен­ных ка­фе и кон­ди­тер­ских. Сле­дуя за тол­пой, я от­пра­вилась про­ходить та­можен­ный кон­троль.

      По­дой­дя к стой­ке и поз­до­ровав­шись с де­вуш­кой, сто­ящей за ней, я быстро заполнила карточку посетителя и про­тяну­ла свой пас­порт. А затем сра­зу же при­го­тови­лась вновь дос­та­вать во­дитель­ское удос­то­вере­ние и до­казы­вать, что я — это я.

      Но ни­чего по­доб­но­го де­лать не приш­лось. Де­вуш­ка спо­кой­но ме­ня ос­мотре­ла и пос­та­вила пе­чать. Я улыб­ну­лась и мыс­ленно вы­дох­ну­ла. Од­ной проб­ле­мой мень­ше.

      На­конец, все проб­ле­мы с а­эро­пор­том ос­та­лись по­зади. Я заб­ра­ла свой че­модан и прош­ла сквозь стек­лянные две­ри, глу­боко вдох­нув све­жий, слег­ка влаж­ный лон­дон­ский воз­дух. Нас­тро­ение сра­зу улуч­ши­лось в ты­сячу раз, и я бод­рым ша­гом от­пра­вилась к ав­то­бусам, да­бы доб­рать­ся до го­рода.

      Уже стоя в оче­реди на об­щес­твен­ный тран­спорт я вспом­ни­ла, что на­до бы поз­во­нить сес­тре. Дос­тав из рюк­за­ка те­лефон, я хо­тела бы­ло наб­рать но­мер, но мой взгляд слу­чай­но за­цепил­ся за изоб­ра­жение на стек­лянном ок­не ав­то­буса. Я мед­ленно опус­ти­ла те­лефон и пол­ностью раз­верну­лась к не­му.

      В сле­ду­ющий мо­мент гад­жет по­летел на ас­фальт.

      В чис­том ок­не, как в зер­ка­ле, бы­ло вид­но изоб­ра­жение не­высо­кой, хруп­кой де­вуш­ки со свет­лы­ми, поч­ти бе­лыми во­лоса­ми и при­чёс­кой ка­ре. Оде­тая в бе­жевый кар­ди­ган круп­ной вяз­ки, бе­лую май­ку и блед­но-го­лубые джин­сы, вку­пе с не­боль­шим рос­том она ка­залась ре­бен­ком сре­ди ря­дом сто­ящих лю­дей.

      Я на­ходи­лась в сту­поре нес­коль­ко ми­нут, не в сос­то­янии ос­мыслить то, что ви­жу. На­конец, по­дош­ла моя оче­редь са­дить­ся в ав­то­бус. Быс­тро под­няв с зем­ли смар­тфон (и как он толь­ко не раз­бился?), я заш­ла внутрь, дро­жащи­ми ру­ками от­да­ла свой би­лет и усе­лась на пер­вое по­пав­ше­еся сво­бод­ное мес­то. Упав на мяг­кое си­денье, я глу­боко за­дума­лась.

      Те­лефон не вклю­чал­ся. Ви­димо, при па­дении в нем все же что-то пов­ре­дилось. Я грус­тно вздох­ну­ла и по­вер­ну­лась к ок­ну.

      В го­лове у ме­ня бы­ла ог­ромная ку­ча воп­ро­сов, и все они ос­та­вались без от­ве­та. Са­мым глав­ным до сих пор ос­та­вал­ся воп­рос о том, что во­об­ще про­ис­хо­дит. Сна­чала этот не­понят­ный сон, ко­торый был та­ким ре­алис­тичным. По­том сме­на внеш­ности…

      Так, стоп.

      Я быс­тро дос­та­ла из рюк­за­ка пас­порт и рас­кры­ла его. Я до кон­ца не ве­рила в то, что всё мо­жет нас­толь­ко из­ме­нить­ся. Та­кого не бы­ва­ет. Не су­щес­тву­ет. Я сплю, прос­то сплю. По­тому как в пас­порте зна­чилось:

      Кла­рис­са Оли­вия Мон­ро­уз
      Да­та рож­де­ния: 13.02.1997г
      Мес­то рож­де­ния: Брай­тон, Ан­глия

      В гла­зах у ме­ня по­тем­не­ло. Не пом­ню, что бы­ло даль­ше. Ка­жет­ся, я по­теря­ла соз­на­ние. Вто­рой раз за этот день. И пер­вый раз за свою жизнь.