Нежданное наследство рассказ анна жеренкова

Глaвa 2

Зa нeдeлю дo бpaкocoчeтaния Нaтaшa peшилa пpoйтиcь пo мaгaзинaм и купить ceбe xoть кaкую-нибудь oбнoвку. Нe в oфиcнoм жe плaтьe нa coбcтвeнную cвaдьбу идти. В этoт дeнь Сepгeй кaк paз coбиpaлcя кудa-тo пoйти и пpeдупpeдил ee, чтo мoжeт зaдepжaтьcя. Дeвушкa дoлгo бpoдилa пo бoльшoму цeнтpу нeдaлeкo oт paбoты и, нaкoнeц, увидeлa eгo — бeлoe лeтнee плaтьe c нeжными кpужeвaми. Плaтьe ceлo идeaльнo, и Нaтaлья eгo купилa.

Рaдocтнaя, oнa пocпeшилa дoмoй. Дeвушкa пpипpятaлa пoкупку, — жeниxу нe cлeдуeт видeть плaтьe дo дня Х, — пpигoтoвилa ужин, ceлa пoудoбнee в кpecлo и пpинялacь cмoтpeть cepиaл. Онa тaк нaбeгaлacь пocлe paбoты, чтo ee пpaктичecки cpaзу cмopил coн. Пpocнулacь Нaтaшa oт гpoмкoгo звукa тeлeфoннoгo звoнкa. Дeвушкa дaжe нe cpaзу пoнялa, гдe oнa нaxoдитcя: дo cиx пop былo нeпpивычнo, чтo oнa живeт вмecтe c жeниxoм, к нoвoй oбcтaнoвкe oнa eщe нe пpивыклa. Из-зa внeзaпнoгo пpoбуждeния oнa peзкo вcтaлa, чтoбы взять тeлeфoн, и тут жe упaлa нa пoл: нoги oнeмeли oт нeудoбнoй пoзы и пoдкocилиcь. Пoтиpaя ушиблeннoe кoлeнo, Нaтaшa вce жe дoшлa дo тeлeфoнa, нo oн умoлк.

Щуpяcь oт яpкoгo cвeтa лaмп, Нaтaшa пытaлacь пpoчитaть нa экpaнe тeлeфoнa, ктo eй звoнит, и пapaллeльнo пoнять, cкoлькo жe ceйчac вpeмeни. Чepeз нecкoлькo мгнoвeний зpeниe вoccтaнoвилocь, яpкиe блики пpoпaли, и oнa c удивлeниeм пoнялa, чтo ceйчac ужe чac нoчи и звoнилa eй мaмa Сepгeя, Людмилa Миxaйлoвнa. Сepдцe бeшeнo зaкoлoтилocь oт плoxoгo пpeдчувcтвия. Онa oбмeнялacь кoнтaктaми c poдитeлями жeниxa, кoгдa eздилa c ними знaкoмитьcя, тaк, нa вcякий cлучaй. Они eщe ни paзу дpуг дpугу нe звoнили.

Дeвушкa oглядeлa кoмнaту и пoнялa, чтo Сepгeй тaк и нe вepнулcя пocлe вcтpeчи. Тpяcущимиcя oт нepвнoгo нaпpяжeния pукaми, Нaтaшa нaбpaлa нoмep будущeй cвeкpoви. Ей тут жe oтвeтили:

— Нaтaшeнькa, Нaтaшa…

Бoльшe Людмилa Миxaйлoвнa ничeгo нe cмoглa пpoизнecти, зaxлeбнувшиcь cлeзaми. Нaтaшa жe мoлчaлa. Онa cмoтpeлa в oдну тoчку, вceм cвoим cущecтвoм бoяcь уcлышaть, чтo жe cлучилocь. Пepвым пopывoм былo бpocить тpубку, нo pуки нe cлушaлиcь. Чepeз мгнoвeниe oнa уcлышaлa гoлoc Виктopa Пeтpoвичa, oтцa Сepгeя. Гoлoc мужчины cлeгкa дpoжaл:

— Нaтaш, a Сepeжa дoмa? – кaк-тo нeмнoгo oбpeчeннo cпpocил oн.

— Нeт, — xpиплo oтвeтилa дeвушкa.

Зaтeм пocлeдoвaлa пaузa, мужчинa гpoмкo вздoxнул и cooбщил, чтo oни пpиeдут пepвым жe пoeздoм. Он пoпpocил иx вcтpeтить, тaк кaк oни нe oчeнь opиeнтиpуютcя в гopoдe.

Внутpи у Нaтaши вce oбopвaлocь, нo eщe тeплилacь нaдeждa, чтo oнa cпpocoнья нe тaк вce пoнялa:

— Пoдoждитe, пoдoждитe! Я ничeгo нe пoнимaю!

— Ты eщe нe в куpce? Хoтя дa, oни нaвpяд ли cтaли бы eщe и тeбe звoнить, — гpуcтнo пpoизнec мужчинa.

— Дa oбъяcнитe ужe, чтo пpoиcxoдит! – нeмнoгo вcпылилa дeвушкa.

— Людoчкe ceйчac пoзвoнили c Сepeжинoгo тeлeфoнa и cooбщили, чтo oн cкoнчaлcя. Пpaвдa cpaзу утoчнили, чтo этo мoжeт быть и нe нaш cын: никaкиx дoкумeнтoв пpи нeм нe нaшли, тoлькo тeлeфoн. Нaдo пpиexaть, oпoзнaть.

— Кaк cкoнчaлcя? Этo кaкaя-тo oшибкa. Мoжeт у нeгo ктo-тo укpaл тeлeфoн? Мoжeт этo poзыгpыш?

Нo этo oкaзaлacь нe oшибкa и нe poзыгpыш. Пpиexaвшиe poдитeли oпoзнaли Сepгeя пo xapaктepнoму poдимoму пятну нa плeчe. Мoлoдoгo чeлoвeкa ктo-тo cильнo избил и дaжe пытaл. Егo нaшли cлучaйныe пpoxoжиe нa пуcтыpe у oкpaины гopoдa. Кaк oн тaм oкaзaлcя – никтo нe знaл. Вce цeннoe былo укpaдeнo, зa иcключeниeм тeлeфoнa: oн у Сepгeя был caмый пpocтoй, кнoпoчный.

Пoлицeйcкиe oчeнь дoлгo дoпpaшивaли Нaтaшу. Ей дaжe cтaлo кaзaтьcя, чтo oни пoдoзpeвaют имeннo ee. Нo Нaтaшe нeчeгo былo cкpывaть, oнa paccкaзaлa им вce, чтo знaлa, и ee oтпуcтили.

Пoxopoны пpoшли, кaк в тумaнe. Пpишлo мнoгo дpузeй пpocтитьcя c Сepгeeм. Вce выглядeли paccтpoeнными, нo Нaтaшa никoму из ниx нe вepилa. Онa кaждoму вcмaтpивaлacь в глaзa и пытaлacь пoнять, мoг ли этoт чeлoвeк тaк пocтупить c ee любимым. Пoлицeйcкиe eй кaк-тo cкaзaли, чтo этo cкopee вceгo coвepшил знaкoмый c ним чeлoвeк. Убийцa был в куpce, чтo Сepгeй кoпит дeньги нa cвaдьбу и квapтиpу. Впoлнe вoзмoжнo, чтo злoумышлeнник дeйcтвoвaл нe oдин. Им кaк-тo удaлocь укpacть вce cбepeжeния ee жeниxa. От взглядa, кaким нa нee тoгдa пocмoтpeл пoлицeйcкий, Нaтaшe былo дo cиx пop нe пo ceбe.

Дeвушкa кopилa ceбя зa тo, чтo тoгдa нe выяcнилa, c кeм Сepгeй coбиpaлcя вcтpeтитьcя. Скopee вceгo этoт чeлoвeк и убил ee жeниxa. Сaмocтoятeльныe paccпpocы ни к чeму нe пpивeли, кaждый из знaкoмыx oтpицaл, чтo coбиpaлcя нa вcтpeчу c пoгибшим.

Вcкope poдитeли Сepгeя уexaли дoмoй, a Нaтaшa ocтaлacь жить oднa в cъeмнoй кoмнaтe. Дo кoнцa мecяцa apeндa былa oплaчeнa, нo xoзяйкa ужe нecкoлькo paз cпpaшивaлa, coбиpaeтcя ли oнa ocтaвaтьcя или будeт cъeзжaть. Дeвушкa и caмa нe знaлa, кaк eй быть. Жить тaм, гдe былa тaк нeдoлгo, нo cчacтливa или вepнутьcя к мaмe c бpaтoм? Нo в кoмнaтe вce нaпoминaлo o Сepeжe и пpинocилo жуткую бoль.

Дeвушкa пoлнocтью пoгpузилacь в paбoту, cтapaяcь нe думaть ни o чeм, измaтывaя и нaгpужaя ceбя, пpиxoдилa дoмoй тoлькo cпaть.

Однaжды eй пoзвoнили пpямo нa paбoту и нeзнaкoмый мужcкoй гoлoc cooбщил, чтo oн нoтapиуc. Мужчинa пoчeму-тo cтaл cпpaшивaть пpo ee бaбушку, a зaтeм c пpиcкopбиeм cooбщил, чтo тa cкoнчaлacь двa мecяцa нaзaд. Он cooбщил, чтo oнa укaзaнa в бaбушкинoм зaвeщaнии и пoпpocил пpиexaть в coceдний гopoд к нeму в кoнтopу.

Нaтaшa внaчaлe пoдумaлa, чтo этo кaкoй-тo oбмaн, нo вce жe зaпиcaлa кoнтaкты нoтapиуca. Вecь ocтaвшийcя дeнь Нaтaшa нe мoглa paбoтaть. Жуткий cтыд нe пoкидaл ee. Онa вeдь дaжe нe cooбщилa бaбушкe, чтo coбиpaлacь зaмуж, чтo cлучилocь c Сepгeeм, нe интepecoвaлacь, кaк у тoй здopoвьe, нужнa ли кaкaя-нибудь пoмoщь. Отcылaлa eй инoгдa oткpытки нa пpaздники и дaжe нe звoнилa.

Пocлe paбoты дeвушкa peшилa нaвecтить мaть. В oтчeм дoмe вcтpeтили ee нe лacкoвo:

— О, явилacь. Чтo нaдoбнo? – мaмa дaжe нe пуcтилa нa пopoг.

— Этo пpaвдa, чтo бaбушкa умepлa?

— Узнaлa-тaки? Ктo cooбщил-тo?

— Нoтapиуc.

Мaмa oтвepнулacь, нo Нaтaшa уcлышaлa ee шипeниe:

— Вoт жe дoтoшный.

— Пoчeму ты мнe нe cкaзaлa?

— Этo пocлe тoгo, чтo ты уcтpoилa нa днe poждeния Никиты? – злo фыpкнулa жeнщинa.

— Нo пo фaкту ты укpaлa мoи дeньги! Никитa мoг бы и caм зapaбoтaть ceбe нa мaшину. Ты жe знaлa, кaк мнe тяжeлo дaвaлocь иx oтклaдывaть, знaлa, чтo я кoплю нa cвoe жильe.

— Для poднoй мaтepи и бpaтa пoжaлeлa! Этo жe нужнaя вeщь, вoн кaк Никитушкa тeпepь мeня выpучaeт: и в мaгaзин, и в пoликлинику вoзит. А жильeм жeну муж дoлжeн oбecпeчивaть. Дуpexa ты у мeня, выбиpaeшь вcякиx гoлoдpaнцeв. Хopoшo, чтo нe уcпeлa pacпиcaтьcя, бoг убepeг. А тo вcю жизнь мaялacь бы. Нaдeюcь ты oт cвoeгo, этoгo, нe уcпeлa зaлeтeть?

— Он нe этoт, a Сepгeй! И нeт, нe зaлeтeлa! – Нaтaшу oт уcлышaнныx cлoв зaтpяcлo.

— И нacчeт бaбки. Ты нa нacлeдcтвo-тo ocoбo нe paccчитывaй. Я cтoлькo oт нee нaтepпeлacь, чтo мнe кoмпeнcaция пoлoжeнa. Тaк чтo вce, чтo oнa тeбe зaвeщaлa – мнe дoлжнo дocтaтьcя.

— И дaжe нe нaдeйcя! – Нaтaшa тaк paccepдилacь нa мaть, чтo cвepкнулa глaзaми и бpocилacь вoн, бoльшe oнa нe мoглa нaxoдитьcя pядoм c нeй. Вдoгoнку eй пoлeтeли cплoшныe pугaтeльcтвa.

Нa cлeдующий дeнь Нaтaлья выпpocилa нa paбoтe oтпуcк. Нaчaльник у нee был xopoший, узнaл o cлучившeмcя и бeз пpoблeм oтпуcтил ee. Внaчaлe дeвушкa oтпpaвилacь к нoтapиуcу, a пoтoм в дepeвню, гдe жилa бaбушкa.

Нaчaлo

Пpoдoлжeниe

Сoдepжaниe кaнaлa

Оказывается, не любил

Нина шла по песчаной дорожке парка, полностью погруженная в свои мысли. Мысли её были грустные, подавляющие, тягостные. Вот уже несколько дней Нина жила одна в своей двухкомнатной квартире и от этого хотелось выть волком. Взрослая дочка Наташа, как только устроилась на работу, сразу же съехала от неё, стала снимать квартиру вместе с подругой по институту. Дочка часто приходила в гости, но Нина все равно очень сильно по ней скучала. А вот муж, с которым она совсем недавно отметила серебряную свадьбу, ушел от нее. Влюбился… Первый раз в жизни! Так он ей сказал. После 25-ти лет брака муж признался, что, оказывается, все эти годы он Нину не любил. Испытывал к ней уважение, дружеские чувства, но не любил. Что такое любить, он узнал совсем недавно.

Нина очень хотела забыть последнюю встречу со своим Серёжей, но мысли о ней никак не хотели покидать сознание женщины. В тот вечер он пришел с работы и сразу же отправился в спальню. Нина удивилась. Обычно Сергей приходил с работы сильно голодный. Ужин уже стоял на столе, а муж все не выходил из комнаты. Тогда женщина пошла в комнату и застыла от удивления: Сергей бросал свои вещи в большую сумку.

– Серёж, ты чего? Зачем вещи собираешь?

Сергей вздрогнул, медленно повернулся.

– Я ухожу, – тихо, почти шепотом, сказал муж, – не могу так больше. Ты хорошая, верная, добрая, умная. Но не люблю я тебя. Не люблю! Осточертело так жить.

– Как, не любишь? – Нина, не веря своим глазам и ушам, смотрела на мужа с недоумением, – но зачем же ты на мне женился? Зачем столько лет жил со мной?

– Не знаю. Наверное, не хотел делать тебе и Наташе больно, бросать вас. Но Наташа выросла, а я… Я встретил ту, которую действительно люблю. Не могу я больше тебя обманывать. Я уже год с Элей встречаюсь. Тайно. Не могу больше каждый день расставаться с ней и приходить сюда, к тебе.

– Так значит ты столько лет жил со мной только из-за Наташи?

– Не знаю. Наверно. Меня раньше все устраивало. А сейчас…

– Понятно…

Но Нине было совсем ничего не понятно: как, как он мог, зачем – мысли крутились, как карусель. Нина уставилась в одну точку, ей вдруг стало очень холодно, она обхватила себя руками, чтобы хоть как-то сдержать дрожь.

Когда с вещами было покончено, Сергей прошел мимо жены, на миг остановившись.

– На квартиру не претендую, она ведь твоя. Заберу только компьютер и машину. На развод подам сам. Прости…

И он ушел, а она осталась одна.

Нина несколько часов просидела в оцепенении. Она вспоминала свою жизнь. Как познакомилась с Сергеем. Она тогда только о нем и могла думать. Какая же она была счастливая, когда любимый сделал ей предложение. Практически сразу после свадьбы Нина забеременела. Родилась здоровая дочка – копия Сергея. Она вспоминала, как муж светился от счастья, когда впервые взял дочку на руки. Сергей никогда не отлынивал от работы по дому: всегда все ремонтировал сам и сразу, как только возникала проблема. При любой возможности баловал дочку и жену. «Для моих любимых девочек ничего не жалко», – часто говорил он. И вот, прожив вместе много лет, он решил Нину бросить.

Нину охватил гнев:

– Лжец, предатель, подлец!!!

Она металась по квартире, хотела что-нибудь разбить. Под руку попала любимая кружка мужа, которую он забыл. Женщина схватила ее и швырнула в стену. Кружка разлетелась на мелкие кусочки, а по обоям расплылось коричневое пятно: в кружке был чай, заботливо приготовленный Ниной и остывающий для Сергея.

Нина безучастно смотрела на осколки, на пятно на обоях и лужу, которая образовалась на полу. А потом пошла за веником и совком. Когда все было убрано, Нина приняла успокоительное и ушла спать в комнату, в которой раньше жила дочка. В спальню она заходить совсем не хотела.

На работе все заметили, что с Ниной что-то не то. Всегда активная, улыбчивая и разговорчивая, в этот день Нина даже слова никому не сказала. Все пытались разузнать, что случилось, чем они могут помочь, но женщина упорно молчала. Начальница, Светлана Витальевна, подошла к Нине, положила ей руку на плечо и спросила:

– Нина Игоревна, у Вас кто-то умер?

Нина отрицательно покачала головой.

– Это уже хорошо. Так, давайте поступим следующим образом: Вы идите домой, в таком состоянии работать нельзя, ошибок наделаете, а потом отвечать за них Вам придется. У вас очень ответственная работа. Пару дней хватит, чтобы Вы решили проблемы?

Нина кивнула.

– Ну и отлично. Если что-то будет нужно, сразу говорите. Не надо стесняться.

Нина быстро собралась и пошла домой. Невыносимо было видеть сочувствующие взгляды сотрудниц. Ей казалось, что все уже знают, что ее бросил муж. Как назло, пошел сильный дождь, и женщина вся промокла, пока шла до дома.

Целый день она провалялась в кровати, смотрела глупые сериалы, ела и плакала. На следующий день, даже не взглянув в зеркало, пошла в магазин. “На автомате” набрала целые сумки с едой. Уже на полпути к дому она вдруг поняла, что купила только любимые продукты Сергея. Со злостью бросила сумки. Внутри что-то хрустнуло: яйца разбились. Бросать сумки на дороге Нина не стала – отнесла на помойку. Идти домой совсем не хотелось. Погода стояла отменная и женщина решила пойти в парк. Вдоволь находившись, женщина присела на скамейку. Ноги непривычно гудели. Вдруг возле ног что-то блеснуло. Нина наклонилась и подняла кольцо.

– Красивое.

Она стала смотреть по сторонам, вдруг кто ищет потерянную вещь. Но рядом никого не было.

– Что же делать? Оставить или отнести домой и написать заявление о пропаже?

Оставлять было жалко. Нина не очень хорошо разбиралась в украшениях: она не понимала из какого металла было сделано кольцо, камня у нее такого никогда не было. Однако, кольцо было явно ценное, это было заметно невооруженным глазом.

Спрятав украшение в сумку, женщина отправилась домой, чтобы написать объявление о своей находке. По приходу, Нина вспомнила, что компьютера с принтером-то у нее теперь нет. На чем печатать объявление?

Нина достала кольцо, оно завораживало. Женщина не удержалась и померила его. Она не собиралась оставлять его себе, чужого ей было не нужно, но искушение померить такую вещь пересилило. Как только кольцо оказалось на пальце, в глазах у Нины вдруг все потемнело, и она потеряла сознание.

Преображение

Нина очнулась на полу. Все тело болело, особенно левая рука. Видимо, при падении она упала именно на нее. Женщина аккуратно встала и ахнула: платье на ней висело, как на вешалке. Нина осмотрела себя: ноги похудели, пропали выпирающие вены и сеточки капилляров, руки тоже стали тоньше, кожа была гладкая, упругая, как у молодой. На пальце, как влитое, красовалось недавно найденное колечко. Ничего не понимая, она подошла к зеркалу и чуть снова не упала в обморок: пропали морщины, седина на волосах исчезла, появился здоровый румянец на щеках. В отражении на нее смотрело совсем молодое, юное лицо: так Нина выглядела в 22 года, как раз перед знакомством с Сергеем.

– Ничего не понимаю.

Голос тоже звучал совсем по-другому.

– Это мне чудится или это все происходит на самом деле? Головой вроде не ударялась, – Нина пощупала голову и не обнаружила никаких ссадин и шишек, – неужели это кольцо сотворило?

Женщина села на стул и сняла кольцо. Снова в глазах потемнело, и Нина обмякла на стуле. Очнулась она минут через пятнадцать – перед тем как снять украшение, Нина посмотрела на часы. Тело болело пуще прежнего. Женщина сразу же принялась себя осматривать и поняла, что снова стала выглядеть, как прежде. Разница была ощутимой, она вдруг очень отчетливо поняла, насколько сильно постаревшее ее тело. Нине стало очень грустно. На мгновение увидев себя молодую, она вспомнила, о чем мечтала в те годы, сколько всего хотела сделать, где хотела побывать. Потом она встретила Сергея и весь её мир перевернулся – всю себя Нина посвятила мужу и дочке. Нет, она не жалела о прожитых годах, в то время она чувствовала себя очень счастливой, довольной жизнью. Но сейчас закралась мысль, что жила она в какой-то иллюзии, самообмане. Семьи, как таковой, оказывается, и не было. Это только она любила мужа – безответно, как выяснилось. Нина почувствовала себя одинокой, никому не нужной. Взгляд скользнул по кольцу, которое лежало на тумбочке, завораживая своей красотой. Женщина взяла его в руки и положила на ладонь, еще несколько минут разглядывая украшение. Она была полностью уверена, что кольцо магическое, волшебное. И попало оно к ней не просто так.

– Интересно, а оно желания исполнять умеет? – задумалась Нина.

Она зажмурилась, накрыла кольцо другой рукой и громко сказала: «Колечко, хочу мороженое» и добавила: «Пожалуйста!». Нина открыла сначала один глаз, затем второй, оглядела комнату, но нигде не обнаружила желаемого лакомства. Она даже прошлась до кухни, но и там мороженого не обнаружила.

– Похоже, колечко только молодит. Или я что-то делаю не так? Но, все равно, это так здорово – снова стать юной!

Через пятнадцать минут по квартире порхала уже молодая Нина. Она искала одежду, которая была бы ей впору, но вся ее одежда была заметно велика:

– Неужели я была такая худенькая?

Затем Нина вспомнила, что где-то лежит сумка со старыми вещами дочки. Сумка нашлась на антресолях. Наташины вещи ей подошли, но Нине было не комфортно носить чужую одежду, хоть они и были родной дочери. Надев летнее платье, расчесав волосы и нанеся легкий макияж, молодая девушка отправилась по магазинам. У нее как раз скопилась приличная сумма денег, на которую она, во всем себе отказывая, планировала купить хороший подарок мужу на юбилей. Теперь эти деньги она собиралась потратить на себя.

Войдя в магазин, Нина уверенной походкой направилась в отдел женской одежды и тут же остановилась, как вкопанная. Она по привычке зашла в магазин для взрослых женщин, в котором покупала одежду уже лет десять, если не больше. Развернувшись, девушка вышла из магазина и остановилась, не зная куда идти. Последние годы она и не следила, как одевается молодежь. Мимо нее прошли молодые девушки, весело хохоча. Они были очень модные и уверенные в себе. Нина обратила внимание, во что они одеты. Девушки завернули в какой-то магазин, и Нина решила последовать за ними. Поглядывая исподтишка, что выбирают девушки, Нина выбрала несколько смелых нарядов и пошла в примерочную. Платья сидели, как влитые и очень выгодно подчеркивали ее фигуру. Нина решила выйти и посмотреться в большое зеркало, которое висело в зале. Одна из девушек обратила на нее внимание:

– Ничего такое, тебе идет, – прокомментировала Нинин выбор девушка, – только надо добавить немного аксессуаров и обувь другую подобрать, эти туфли какие-то бабские, и будет просто бомба!

Нина покраснела: её смутило замечание про обувь, но было приятно, что девушка одобрила выбор платья. Ни минуты не сомневаясь, она купила оба платья, и, довольная, пошла в обувной магазин. Затем Нина сходила в парфюмерный магазин и выбрала духи, которыми пользовалась давным-давно. Ее удивило, что они до сих пор существуют.

Придя домой и плотно покушав – аппетит был просто зверский – Нина поняла, что с рукой что-то не то. Боль усилилась, а рука заметно распухла. Переодевшись в новое платье – Нина решила, что с сегодняшнего дня будет выглядеть только сногсшибательно и никак иначе – она направилась в травмпункт. В регистратуре на автомате Нина дала свои документы. Пожилая женщина осмотрела ее с ног до головы и покачала головой:

– Милочка, что же ты мне документы своей мамы даешь? Мне твои нужны.

Нина густо покраснела. Она совсем растерялась и не знала, как теперь поступить, как выпутаться. Если она снова придет уже в своем настоящем виде, то точно возникнут вопросы.

– Я, кажется, перепутала.

Она забрала документы и уже направилась к выходу, но женщина из регистратуры ее остановила.

– Ладно, иди сюда. Карточка-то твоя есть у нас?

– Должна быть.

И Нина сказала данные своей дочери.

– Чтобы потом занесла. Такое у меня больше не прокатит, – ответила женщина и пробурчала себе под нос еле слышно, – вот же тетеха молодая.

У Тамары Ивановны умерла тетушка. Событие это, надо сказать, грустное, даже печальное. Всё –таки смерть сама по себе нерадостное явление, а тут еще родственница, хоть и не самая близкая, отправилась в невозвратное путешествие. Тамара Ивановна, как и положено, погрустила, даже одинокая слеза печали скатилась по её ещё довольно гладкой щеке. Правда, слеза неизвестно по какой причине проплыла– то ли из-за скорби по тетушке, то ли от того, что нЕкому было пожаловаться, не с кем попечалиться. Нет, Тамара Ивановна не была одинокой . В свои пятьдесят с небольшим она имела мужа – Валерия Петровича, который всё свое свободное время проводил в гараже, заменявшим ему и его приятелям клуб. Здесь можно было и выпить, и в картишки переброситься, да и, чего греха таить, посплетничать тоже. Надо сказать, что большинство мужчин очень любят это дело, любят самозабвенно, бескорыстно, хоть и считается, что сплетни, необременительный треп удел женщин. Но это , всем известно, глубокое заблуждение, ибо женщинам просто нЕкогда заниматься такими делами. Имелся в наличии и сын взрослый Андрей– упитанный малый и большой эгоист, успевший уже жениться, а значит, еще и невестка Лидочка теперь есть. Все они жили вместе. Правда, молодые мечтали взять ипотеку, но как-то мечтали не очень решительно. Всех домочадцев устраивало, что Тамара Ивановна убирает чисто, стирает аккуратно, готовит…, а готовит…ну просто пальчики оближешь, да ещё и денежки успевает зарабатывать. Всем было хорошо, и менять или терять удобную жизнь никто, безусловно, не собирался.
А тут эта смерть… Конечно, сама она по себе никоим образом не отразилась на благополучии семьи, но вот последствия её оказались прямо трагическими.

Похоронив и оплакав, как и положено, тетушку, Тамара Ивановна вернулась к своим сковородкам, утюгам, швабрам, да и отчеты на работе уже требовали её внимания.
То утро, последнее осеннее утро было мрачным, серым, непривычно слякотным для этого периода. Временами небеса разверзались, и сыпалась мелкая колючая крошка, пронырливый ветер обжигал и нахально, словно нетерпеливый жених, норовил забраться под пальто. Именно в такое пакостное время всегда трудно встать, и хочется поваляться в постели, тем более, что она тоже не желала отпускать свою хозяйку. Казалась мягче и теплее обычного. Проснувшись и взглянув на будильник, Тамара Ивановна снова сомкнула очи. Еще хоть минутку урвать этой подушечно-одеяльной нежности, тем более, что от мужа этой самой нежности она уже не получала… А сколько же она не получала? Дама задумалась, и тут сон бесповоротно покинул её. Вздохнув, она покосилась на Валерия. Тот лежал на спине, выставив пивной бочонок и сладко похрюкивал. Будильник его не мог разбудить, а потому он привык полагаться на жену.
–Ага, вот не буду тебя сегодня будить…,– злорадно подумала Тамара Ивановна,– и сына с невесткой не буду… И завтрак пусть сами готовят.
Придя к такому решению, Тамара Ивановна позволила себе еще поваляться, а потом, вихрем сорвавшись, понеслась в ванную, на ходу выпила кофе и вылетела на улицу. Наступив в холодное месиво, она чертыхнулась. Сапоги ей было жалко. Они были одни, да и покупались с боем. Муж изо всех сил сопротивлялся и не желал, чтобы она делала такую дорогую покупку.
–Деньги на ветер, –считал он, – ведь есть старые, в которых проходила всего пять сезонов.
Он вообще жалел тратить деньги на жену. Оно и верно, зачем? Есть ведь , чем прикрыться, а значит, и так сойдет…
Но в этот раз Тамара Ивановна взбрыкнула, и вот они новенькие изящные сапожки. А на её ножках они смотрятся изумительно. И тут такое дело…
Осторожно ступая, она направилась к автобусной остановке. Слегка помятая, но удивительно похорошевшая от утренней транспортной гимнастики, Тамара Ивановна ввалилась в свой кабинет. И тут же зазвонил телефон. Он голосил, не прерываясь на отдых. Дама чертыхнулась. Она еще не успела снять пальто, а начальство уже жить без неё не может. В том, что это начальство Тамара Ивановна не сомневалась. Освободив одну руку от рукава, не глядя на дисплей , она рявкнула:
–Да! Сейчас приду!
–Да-а? И куда же?– поинтересовался приятный баритон.
– Вы кто?– опешила Тамара Ивановна.
–Добрый вестник,– по голосу чувствовалось, что обладатель баритона улыбается,– когда мы встретимся?
–А надо?– совсем растерялась Тамара Ивановна.
–Обязательно! Я –адвокат…
–Ой!– пискнула дама, переходя на фальцет.– А что я такое натворила?
–Вы– ничего, а вот ваша тетушка оставила вам наследство.
–Мне?– не поверила Тамара Ивановна.– За что?– неожиданно затупила она.
–Радоваться надо, а вы переживать уже начали… Всё хорошо,– голос ласкал, обещая блаженство,– так где мы встретимся?
– Сейчас?
–Можно в обед… Пообедаем и я вам всё расскажу. Где вы обедаете?
Тамара Ивановна уже хотела брякнуть, что приносит бутерброд с собой, ведь муж против неразумных трат в кафе, но вовремя остановилась. И в самом деле, не звать же приличного , а в этом она не сомневалась, человека в офис на чай с бутербродами.
–Здесь кафе рядом есть… « У камелька»…
– А –а… Знаю. Уютное местечко. Так я жду вас в двенадцать. Устроит?
–Устроит,– совсем потерялась Тамара Ивановна и положила трубку,– ой, дура я дурацкая!– тут же отругала она себя,– а как же я узнаю его… Хотя, он непременно должен быть симпатичным и непременно с добрыми серыми глазами.
Если бы её спросили, почему она так решила, сказать бы, наверное, не смогла. Да и что тут скажешь? Что голос понравился или что давно с ней никто так ласково не говорил… Новый звонок вывел её из задумчивости.
–Он,– у неё даже щеки от удовольствия порозовели,–да-а,– нежно пропела она.
– Жена, ты что творишь?– испортил бы настроение Валерий, если бы не приятное ожидание встречи.
–А что случилось-то?
–Где завтрак? Ты умотала, никого не разбудила, завтрака нет,– муж принялся перечислять все её сегодняшние грехи.
–И что?– нахмурилась Тамара Ивановна.
–Как это что?– опешил Валерий. Тамара Ивановна даже будто видела, как у него от негодования раздулись ноздри. Ещё чуть-чуть и запыхтит, как бык на родео.
Но сейчас ей было не до стенаний мужа. На его недовольство ей тоже в данную минуту было наплевать. В мыслях прочно поселился приятный баритон, ну и еще чуточку наследство, правда, от которого она ничего особенного не ждала. Сами подумайте, что может быть у старенькой тетушки, с которой-то даже ни разу не поговорили по душам, поскольку та не очень жаловала гостей.
–Они много болтают, грязь носят, микробы разные,–обмолвилась тетушка однажды.
Невозможно описать, с каким нетерпением Тамара Ивановна ждала обед, а стрелки, как нарочно, ползли, будто машины в громадной пробке. Кто же не знает, что время имеет такую гнусную особинку, когда надо быстрее, тянется, как ириска, а так…. несется вскачь, будто кто хворостиной его подстёгивает. Или это часы такие попались…
–Надо бы мастеру показать,– думала Тамара Ивановна,– Рита, сколько сейчас времени? — окликнула она приятельницу.
–А зачем тебе? Проголодалась что ли? Уже пятый раз спрашиваешь… Или твои стоят?
–Идут…вроде…., но что-то тихо слишком…
–Хм, а куда спешить?– Маргарита Павловна , она же Рита, дернула тощим плечиком.– Дел вон еще сколько… Боюсь не успеть… Андреич шкуру спустит и на ботинки отдаст… А ты спешишь разве?– спохватившись, проявила она вежливость,– что-то ты сегодня какая-то взъерошенная, взвинченная какая-то… Колись, подруга,– она подмигнула,– или влюбилась?
Тамара Ивановна отмахнулась только.
–Ну тебя, балаболка! Тоже не успеваю…
–А-а… Ну, это ску-учно,– протянула Рита и вернулась к своим делам.

Кафе «У камелька» оправдывало своё название. Здесь было тепло, уютно. Мягкий рассеянный свет лился сверху через какую-то полупрозрачную субстанцию, придавая некую таинственность, даже интимность, обстановке. Тамара Ивановна замерла на пороге, не зная, куда идти. В этот момент зазвонил телефон. Она схватилась за него, как маленький ребенок в минуту опасности ли, неуверенности ли хватается за юбку матери.
Это адвокат, заметив нерешительно топтавшуюся женщину, сразу угадал в ней свою клиентку и позвонил. И тут она заметила призывный взмах руки, и разочарованно шагнула к столику. Маленький, пухленький человечек, похожий на шарик, неожиданно подвижный, легко поднялся ей навстречу и галантно усадил напротив себя. Круглое лицо его было добродушным, даже ласковым, как у дядечки, неожиданно встретившем любимую племянницу. Усы забавно топорщились, придавая ему вид ленивого кота. Весь облик адвоката, назвавшего себя Виталием Степановичем ,совсем не вязался с приятным баритоном, который Тамара Ивановна слышала по телефону.
–Вы что –то будете пить?– хлопотал Виталий Степанович.
–Кофе,– машинально ответила дама.
–Вы уж простите мою смелость,– между тем мурлыкал адвокат,– не зная ваших пристрастий, заказал вам обед– салат из морепродуктов, черепаховый суп, осетра под соусом, а на десерт – эклер… О-о… Не беспокойтесь, всего один . Он никак не повредит вашей фигуре. А они здесь, скажу я вам,– он даже при этом причмокнул,– совершенно божественные…
–Сколько же это будет стоить,– мысли закопошились, как блохи на собаке в пору их травли.
И словно прочитав их, Виталий Степанович добавил:
–Я угощаю.
–Но…
–И никаких отговорок… ,– он мягко улыбнулся,– разбогатеете, тогда и вы меня угостите… Угостите же?– улыбка была такой теплой, располагающей, что Тамара Ивановна улыбнулась в ответ.
–Разбогатеть бы…
–Разбогатеете,– утвердительно кивнул адвокат,– а пока кушайте.
Официант поставил перед её носом салат.
–Будем наслаждаться и говорить,– Виталий Степанович налил в бокалы вино…
Оно оказалось таким приятным, ароматным, что Тамара Ивановна, совсем растаяла, точно снежинка, влетевшая в жаркую комнату.
Голос его обволакивал, успокаивал, и дама окончательно пришла в себя.
–Так вот…,– вытирая губы салфеткой, продолжал адвокат,– сначала расскажу, потом –документы.
Тамара Ивановна кивнула. Не всё ли равно, в каком порядке всё будет происходить.
–Так вот, вы– единственная наследница Серафимы Афанасьевны.
–Кого?
–Вашей тетушки…
–А-а… Не помню, чтобы так её называли… Да, я и так знаю, что квартира мне досталась… Хорошая квартира в старинном доме, в самом центре…
–И не только квартира…
–Что-то еще? Мебель? Так там старье одно. Впрочем, это не так уж важно…,– Тамара Ивановна пожала плечами.
–Вам достались дорогая машина, гараж, особняк за городом…
–Что-о?! А это откуда? Не знала даже… А он хорош?
–Что?
–Да этот особняк.
–Очень хорош… Но вы не дослушали…
–Это не всё разве?
–Не всё… Еще вклад в банке, а это тридцать семь миллионов, драгоценности, которые хранятся в банковской ячейке. Ну и…всё…
–Ничего себе сюрприз…,– выдохнула Тамара Ивановна,– и это всё мне принадлежит?
–Ну, конечно, вам… И вы можете распоряжаться им по своему усмотрению…

В растрепанных чувствах пришла Тамара Ивановна на работу. Она решила пока никого не посвящать в то, что вдруг разбогатела. Даже семья знать не должна.
–Это моё наследство и только моё. Значит, сначала в клинику… Пусть уберут что надо, омолодят , где положено, а уж потом…. наряды, квартиры и поеду на месяц в теплые края, отдохну за все годы …,– она внезапно почувствовала, что смертельно устала. Заглянув в зеркало, она, словно, впервые увидела себя. Потухший взгляд, морщины…, а одета… Просто ужасно одета…, вот только сапоги ничего себе… Она вспомнила, что в таком виде она предстала перед ухоженным, вкусно пахнущим адвокатом и покраснела… Тамара решительно сунула в сумочку зеркальце и направилась в кабинет директора.
–Звонкова? Я тебя разве вызывал?
–Нет,– Тамара Ивановна прикусила губу,– но мне срочно.
–Ну, говори, что случилось.
– Мне нужен отпуск на два месяца,– бухнула дама, а по спине, точно огромные слоны, пробежали мурашки, даже плечи опустились под их тяжестью.
–Чего-о?! Ты с ума сошла?
–Нет… Мне надо,– она упрямо сдвинула брови.
–Очень надо?
–Очень.
–Ты понимаешь, что ты меня просто убиваешь?
–Понимаю, но… Надо мне…
–Ладно… Черт с тобой… Пиши заявление.

– Зачем это тебе отпуск понадобился?– с подозрением уставилась на нее Рита.
–Устала…
–Уста-ала? Так что поэтому надо теперь семью усиленно обслуживать?
–Я и не буду обслуживать… Отдыхать поеду…
–Отдыхать? Ишь чего захотела… А Валерик твой разрешит?
–А я и спрашивать не буду,– рассердилась Тамара Ивановна,– имею право на отдых…
–Ну-ну,– насмешливо изогнула бровь Рита,– посмотрим, на какой срок тебя хватит…

Домашние, просидев целый день на сухом пайке, в этот вечер объявили Тамаре Ивановне бойкот. Им было обидно, что жена и мать пренебрегает положением бойкотируемой, не обращает на них никакого внимания и напевает даже… А утром вместо завтрака ждала записка, которая гласила , что Тамара Ивановна уехала в командировку на долгий срок…

А Тамара Ивановна навестила тетушкину квартиру, обратилась в фирму, чтобы сделали роскошный ремонт и обставили, и занялась собой.
Объявилась она также неожиданно помолодевшая, похудевшая… и… нарядная.
–Ой,Тамарочка Ивановна,– захлопала в ладоши Лидочка, первой заметившая изменения,– вы такая… Такая молодая и красивая! Это дорого , наверное,– она сразу поняла, что без специальных процедур не обошлось.
–Да, –усмехнулась Тамара Ивановна.– не дешево. Но я в том возрасте, когда надо о себе позаботиться…,– она на минуту задумалась, – вот вернусь с моря, буду еще лучше….
–С какого-такого моря?!– Валерий был вне себя от злости. Мало того, что так помолодела, да и истратила кучу денег… Ведь Лидка не зря заметила… Так ещё, –посмотри на кого стала похожа!
–И на кого?– Тамара кокетливо крутанулась в ожидании комплиментов. Ведь должен же муж когда-нибудь прозреть и сказать хоть одно доброе слово.
–На проститутку!– рявкнул он.–Никуда ты не поедешь!
–Ты со мной хочешь?– на какую-то долю секунды Тамаре Ивановне вдруг стало жаль мужа, ведь столько лет вместе. Стоит сейчас , дёргается, слюной брызжет… Жалкий…
–Еще чего?! Мне и в гараже хорошо. Но и ты! Ты дома будешь! Вон сколько стирки накопилось, пол грязный, да и лапшу китайскую трескать надоело…
–Ну да- ну да… Взрослые люди. Сами себя обихаживайте,– она ушла в спальню. Зачем нервничать? Утром у неё самолет. А приедет… Приедет, видно будет… Может, и вовсе уйдет от них и будет жить в тетушкиной квартире, превращенной умелыми руками в конфетку.

Тамара Ивановна приехала домой в тот самый момент, когда домочадцы бурно выясняли отношения. Домашние дела мужчины пытались свалить на Лидочку, как единственную женщину, но она активно сопротивлялась, отбрыкивалась, прикрываясь образовавшейся беременностью. Дама открыла дверь своим ключом и вошла в сопровождении высокого атлетически сложенного молодого человека. В пылу войны возвращение её не сразу было замечено. И «здравствуйте» прозвучало , как колокольный набат.
–Воюете?– Тамара Ивановна безмятежно улыбалась.
–Явилась…,– выплюнул Валерий вместо приветствия , и столько яда было в этом единственном его слове, что, случись это раньше, Тамара Ивановна бы испугалась. А теперь… Теперь она стала другой. Она помолодела, похорошела, но не это главное. Главное, она приобрела уверенность в себе.
–Явилась…,– спокойно ответствовала Тамара Ивановна.
–Все семейные деньги потратила?
–Да, все?– подключился и сын.
–Семейные не тратила. Тратила только свои… Я получила наследство от тетушки…
Наступила такая тишина, что было слышно, как квакнул Валерий. Затем громко ахнула Лидочка.
–И много получила?
–Много. Мне хватит…
–Как это тебе?!– изумился Валерий.– Это же семейные деньги. Машину хорошую мне купим,– потирая руки, добавил муж.
–А нам квартиру…,– подсуетился сын,– да, мама?
–Нет!- отрезала Тамара Ивановна.– Ничего мы покупать не будем.
–Тогда мы будем жить в тетиной квартире?
– Нет и нет! Забудьте об этом , мои дорогие. Деньги мои и только мои. Я– единственная наследница. Понятно? И я сама буду жить в тетушкиной квартире. Вот с этим моим молодым человеком.
Только теперь домочадцы заметили красавца-атлета. Заметили и… дар речи утратили.
–Ты-ы?! С кем это? С ним?!– наконец отмер Валерий.– Да я его сейчас…,– он попытался толкнуть молодого человека, но крепкая рука ухватила его за шкирку и, слегка встряхнув, поставил на место.
–Не советую распускать руки,– усмехнулась Тамара Ивановна.
–А мы как же?!– в один голос пролепетали сын с невесткой.
–Сами…Всё теперь сами…
–Но ты скоро станешь бабушкой, и должна сидеть дома с внучкой…
–Я?! С внучкой? Ну уж нет… Хватит с меня. Я хочу пожить для себя.
–Но ты моя жена!- взвизгнул Валерий.
–Думаю, не буду долго ею оставаться.
–Чего это? Как это?– глаза Валерия стали похожи на чайные блюдца, в которых плескалось недоумение, непонимание и страстное желание наказать ослушавшуюся жену, но он не осмелился.
–Вы думаете, он на вас женится?– внесла свою лепту Лидочка.
–Женится? А зачем мне это? Замужем я уже была и больше туда не собираюсь… Пока мне с ним хорошо, он будет со мной. Надоест, уйдет… Мы- люди свободные, отношения наши ни к чему никого не обязывают…
–Да он обчистит тебя до нитки и…
–Если, чтобы быть счастливой, надо платить, я буду это делать. Но до той поры, повторяю, пока мне самой будет надо.

© Copyright: Галина Михалева, 2019
Свидетельство о публикации №219120500303 

У меня есть родственница. Мы с ней дружим. Точнее дружили до недавних пор. Официально она мне не родня, но я всегда считала её двоюродной сестрой.

Мои тётя и дядя по маминой линии после гибели единственного сына в его 31 год, решили взять опеку над девочкой-подростком. Решились они на это по причине того, что не могли оправиться от того, что пережили молодого сына. Чтобы как-то отвлечься решились на опеку. Выбрали девочку Ангелину четырнадцати лет. Мне на тот момент было тринадцать. Я часто гостила у тёти с дядей на даче. С Ангелиной мы сильно сдружились. Стали подругами.

Я в то время не разбиралась во всех тонкостях родства. Называла Гелю сестрой. Моя двоюродная сестра и подруга полюбила своих опекунов. Была им благодарна за всё. Много помогала по дому и даче.

Тётушка всё время хвалила Ангелину и нарадоваться не могла на неё.

Шли годы, мы выросли. Так и дружили до недавнего времени. Дружба прекратилась после того, как не стало дяди, и моя тётя решила написать завещание. Она во всеуслышание об этом объявила на сороковинах дяди. Никто не сомневался, что главной наследницей трёхкомнатной квартиры и дачи станет Ангелина. Ведь она стала тётушке родной за все эти годы. Навещала, помогала. Ухаживала, когда опекуны болели. Называла их мама и папа. Да они и сами её доченькой любимой называли.

 

Но тётушка оказалась не так проста. Она завещала всё своё имущество мне, чем сильно удивила меня. Она просила никому не рассказывать об этом. Всё таки стыдилась того, что Геля останется без всего. Тётя это объяснила тем, что я ей — родная кровь, а Ангелина, хоть и скрасила их трудные дни и старость — человек с улицы.

Я отказалась от такого щедрого подарка. Но тётя сказала, что завещание уже написано. И даже, если я в своё время откажусь от него, оно перейдёт ближайшему родственнику по крови, а не Ангелине.

Я никому не говорила о завещании в мою пользу, но Ангелина узнала об этом. Теперь она со мной не разговаривает. И я её понимаю. Мне почему-то стыдно. Хотя я не при чём. Решение приняла тётка самостоятельно. Я никогда даже намёком не давала понять, что претендую на наследство. Да что уж говорить, я и не задумывалась об этом никогда.

Как вернуть расположение и, главное, дружбу Ангелины? Что предпринять?

источник

Пейзаж за окнами машины уже давно казался Гале скучным и однообразным. Дружно колосящиеся чем-то празднично-желтым, почти канареечным, поля перемежались пролесками. Дорога проявляла первые признаки неухоженности. Галя открыла окно, сфотографировала поросли и загуглила картинку — это был рапс. Незнакомое слово. Впрочем, любые попытки вызвать воспоминания об этих местах и безвременно почившей прабабушке пропали втуне. Хорошо, хоть навигатор исправно указывал дорогу. Изредка бросая взгляд на меняющуюся по мере движения карту, Галя вздрагивала — от попадающихся на пути названий веяло чем-то сказочным и даже людоедским. Страшная сказка. И всё-таки после спёртости собственной квартиры, в которой она была заточена на время пандемии, это место должно было показаться раем. Здесь всё ещё цвели поля, шумела листва, прыгала вокруг мелкая живность, а отсутствие человеческого жилья и прохожих на горизонте было к лучшему.

— К лучшему, — повторила Галя.

В подтверждение её догадки из ближайшего лесочка появился и вплотную подошёл к дороге огромный олень с ветвистыми рогами.

— Нет-нет-нет, не выходи на дорогу. Не лезь, — Галя вдавила педаль газа в пол и вцепилась обеими руками в руль.

Олень проводил машину удивлённым взглядом.

Галя заверещала от напряжения: «Ласточка, выноси!» Машина не подвела, угроза миновала, и только навигатор неадекватно отреагировал на увеличение скорости.

«Маршрут перестроен. Маршрут перестроен», — повторял прохладный женский голос. Галя испугалась, что пропустила поворот.

«Через сто метров сверните направо. Сверните направо».

И через сто метров, и через тысячу и справа, и слева было бескрайнее поле, поросли на котором обещали скрыть автомобиль почти до самой крыши. Галя не решилась в них нырять, с трудом разглядела просёлочную дорогу и сделала резкий поворот — из-под колёс поднялась рыжая пыль. Навигатор замолк, и Галя выдохнула — хутор Заветный уже маячил точкой где-то в верхней части экрана.

Впрочем, привести мысли в порядок ей не удалось. То ли воображение разыгралось, то ли живности вокруг действительно оказалось слишком много и не совсем мелкой, но в непонятных порослях постоянно кто-то пробегал, приближаясь на небезопасное расстояние к автомобилю, ударяясь о дверцу и даже норовя забраться под днище на полном ходу. Облако рыжей пыли в зеркальце бокового вида принимало слишком уж странные формы.

Наконец, дорога вильнула вправо, машина на скорости ворвалась в густой пролесок — ветки застучали, а потом и заскрежетали по кузову — и вырвалась на простор. Пейзаж показался Гале едва ли не инопланетным, настолько резкими были изменения.

Под колесами приятно зашуршал мелкий песок, захрустели, трескаясь, ракушки. Пробивавшаяся сквозь песок трава была невысокой, редкой, всё чаще сменялась суккулентами. Диковинные цветы — розовые, жёлтые, лазоревые — вылезали из-под земли, как будто приподнимая сплошной ковёр каменных роз. Редкие деревца среди этого разноцветия были чахлыми, едва поднимались над землёй, их хрупкие чёрные стволы изгибались и раздваивалась.

— Следуйте по прямой сорок километров до пункта назначения, — пробурчал навигатор и внезапно отключился. Экран смартфона погас, а Галя открыла рот от удивления и остановилась.

— Что с тобой? — спросила она смартфон — он не воспринимал голосовые команды. Устройство не отреагировало ни на попытку перезагрузки, ни на другие более агрессивные действия.

— Да куда ехать-то уточни?! Здесь тысячи направлений! — закричала Галя. В ответ ей была тишина.

Галя поставила смартфон на зарядку и опять завела двигатель. На этот раз ехала она медленно, оглядываясь по сторонам, ожидая каверзы от дороги. Дорога стелилась мягко, нежно принимая колеса и проталкивая вперёд.

Нервы Гали были напряжены до предела. Объяснение тому, почему смартфон внезапно потерял сеть, можно было найти, с зарядом было сложнее, и всё-таки… объяснить, почему смартфон не желал заряжаться от прикуривателя, было невозможно. Сигналы о подходящем к концу бензине показались мерзким пиликанием и заставили вздрогнуть. Галя остановилась, выскочила из машины, будто в ту вселился злой дух, и сжала голову руками.

— А-а-а, — изо рта вырвался полукрик-полустон.

Нет, она не была настолько наивной, чтобы рассчитывать найти заправку в такой глуши. Конечно же, в багажнике была канистра, конечно же, она была полной, но этот бензин был рассчитан на обратный путь и израсходовать его сейчас значило…

Галя затравлено огляделась — марсианский пейзаж окружал её со всех сторон от горизонта до горизонта, насколько хватало сил окинуть взглядом. Впрочем, будь этот пейзаж действительно марсианским или напомни он одну из известных по меняющимся заставкам на ноутбуке пустынь, смириться было бы куда легче. Только ведь нет. Нет и нет. Песок не был красным — обычным, какой увидишь на любом пляже средней полосы. Пробивавшие сквозь него суккуленты с яркими крупными цветами сами по себе не казались чем-то невероятным, если бы их разнообразие не ограничивалось всего одним видом: крупные курпажины монантеса складывались в играющий всеми оттенками зелёного ковёр, перемежаясь странными крупными цветами на толстых стеблях и как будто выталкивая наружу черный изогнутый ствол чахлого деревца, больше всего напоминавшего японский бонсай.

«Ну не растут они вот так вместе», — готовилась закричать Галя, когда её взгляд различил деревянный столб, а на его вершине указатели: Москва, Ашхабад, Заветный хутор.

Галя вернулась в машину, забрала ключи, щёлкнула кнопкой, услышав ответный писк сигнализации, и пошла в указанном направлении. Не возвращаться же, если успела заехать так далеко?

Поверхность под ногами приятно пружинила, поддерживая и как будто даже отталкивая стопы. Гале внезапно понравились эти ощущения, казалось, что она крутит землю, — она ускорила шаг. Через несколько движений изменившийся пейзаж внезапно подтвердил догадку — Галя оказалась перед дощатым забором. Нет, это было сложно назвать забором: брусья служили опорами, на которые сверху и снизу были набиты толстые половые доски.

«Короче, заходите, люди добрые — берите, что хотите», — подумала Галя, приблизилась к забору, положила руки на доску и ахнула.

Пространство перед её взглядом подёрнулось дымкой, зарябило, заволновались и прояснилось внезапно уходящим в небо одиноким кипарисом. Будто сторож, он встречал гостей, и Гале показалось, что вверх по стволу бежали искры от её недавних видений. Нет, не к земле, как следовало бы им, будь они сродни электрическим разрядам, а в небо.

Галя сделала шаг вперёд, от удивления позабыв, что доски преграждают ей путь. Впрочем, они оказались неожиданно проницаемыми. На этот раз возмущаться присутствию нехарактерной для данной местности флоры она не стала — прямо из-под корней кипариса бил родник, который, пробираясь по крупным камням, набирал силу и превращался в полноводную реку, терявшуюся в сосновом лесу.

Галя не могла отделаться от ощущения, что разглядывает картину. По левую руку от неё, метрах в ста впереди, закрывая обзор, стояла ветряная мельница. Да, всё это: взметнувшийся свечкой в небо кипарис; крупные камни, подернутые мхом, у его корней; пробивающийся сквозь них, весело журчащий родник; маячивший вдалеке лес; мельница — было живописно и даже подчинялось каким-то законам композиции, если бы не воткнутый в землю рядом с речкой столб, надпись на котором гласила: «Речка Кипарисовая».

— Логично, — хмыкнула Галя на этот раз не про себя, а вслух. — Фарс какой-то, — уточнила после нескольких минут в раздумьях.

Она долго выбирала направление: обойти ей мельницу или кипарис, — и в конце концов пошла дальше по берегу реки. Мысли о том, чтобы повернуть обратно и вернуться к машине, у неё не возникло. Каменистая почва медленно обрастала илом и мхом. Вскоре под ногами Гали показался покрытый опавшими с сосен иглами суглинок. Чуть рыжеватый ковёр приятно пружинил и похрустывал под ногой. Река кишела рыбой. Сквозь прозрачные, подернутые лёгкой рябью воды Галя легко могла разглядеть её игру, но вот узнать рыб она не могла: слишком яркий окрас и странная форма больше походили для аквариумных, чем для речных видов. Тропа медленно забиралась на пригорок, речка затихала, берега её расходились. Теперь нижний терялся в десятке метров. Успевшая привыкнуть к тишине Галя испугалась, когда, хлюпая и хлопая по воде, к ней стал приближаться колёсный пароход. В следующее мгновение она побежала вперёд и замахала руками.

— Эй, на борту, — ей не ответили.

Галя была готова прыгнуть, чтобы преодолеть небольшое расстояние между берегом и ограниченной резными поручнями прогулочной палубой, но по здравом размышлении топнула ножкой и воздержалась от опрометчивого поступка.

— Как вы поворачивать собрались? — крикнула она, махнула рукой и пошла дальше.

Речка уходила влево, оставаясь перед Галей тихой заводью. По старичному озеру плавали утки. Берега поросли камышом. Шуршание увенчанных черными соцветиями стеблей нельзя было объяснить только гулявшим среди них ветром — в них кипела жизнь.

Вышедший навстречу Гале индюк отчетливо произнес: «Здравия желаю», — мотнул головой с повисшей под подбородком раздвоенной красной бородкой, заставив новую хозяйку вздрогнуть.

Решив, что прошившая тело дрожь недостаточно полно отражает чувства по поводу нового знакомства, Галя подпрыгнула, а потом и вскрикнула, передёрнув плечами, как будто пытаясь сбросить наваждение. В ответ на крик из зарослей высунулись ещё две индюшачьи морды, а из стоящего неподалёку сарая донеслось блеяние и мычание, и из покосившихся ворот показал ветвистые рога до боли знакомый олень. Пожалуй, если бы его голову вместо рогов украшал небольшой вишневый куст с перезревшей винной ягодой, Галя удивилась меньше.

Сейчас вперёд её вела только близость желанной цели — вот она показавшаяся отдалённо знакомой избушка. Впрочем нет, следовало отдать должное этому произведению древне-русского зодчества — не избушка, а изба, хоромы — куриные ножки их не подымут. Представлениям Гали о жилище Бабы Яги больше соответствовала банька, а дом… Высокое крыльцо под двускатным навесом на резных столбиках вело на террасу. Три украшенных замысловатой деревянной вышивкой окна таращились немытыми окнами на улицу. Два топчана, стол, плетёное кресло-качалка составляли убранство террасы. На столе Галю ждала зверски приколотая ножом к столешнице записка. Её поливали дожди, трепали ветры, клевали птицы, буквы на ней расплылись и выцвели и всё-таки читались.

«Здравствуй, Галчонок. Ничего здесь не бойся. У людей память короткая, а ты и маленькая была, потому забыла меня, внученька. Только дом и зверьё тебя помнит, признает мою кровиночку.

Может ты проклянёшь меня сперва, что взвалила на тебя такое хозяйство, но рано или поздно поймёшь, что иначе я не могла. Потому заранее прошу у тебя прощения».

Прощальное письмо покойной бабушки Галю не тронуло, только это старое обращение «Галчонок» рябью прошло по безмятежному зеркалу её воспоминаний. Вот-вот, казалось, должно было всплыть из глубины, подняться оно: детский смех, беготня взапуски, купание в реке — но груз прожитых двадцати с лишним лет оказался слишком тяжел, да и признаться, не очень-то хотелось Гале отдаваться воспоминаниям. Её любопытство было удовлетворено, а в остатке только плохо осознаваемый стыд и сожаление.

Галя подошла к мощной деревянной двери, обитой железом, взялась за резную, достойную медвежьей лапы, ручку и вставила переданный юристом ключ в замок. Усилия, которые она готовилась приложить, чтобы провернуть ключ в заржавевшем замке, оказались лишними — дверь беззвучно и легко отворилась, и новой хозяйке навстречу вылетело потревоженное ветром облачко пыли.

— Ап-чхи! — воскликнула Галя.

«Чистили все карманы», — эхом разнеслось по дому.

По крайней мере, запылённость и просаленность внутреннего убранства полностью соответствовала ожиданиям Гали. И даже хуже — бревенчатые стены, когда-то, судя по всему, увешенные пучками лекарственных трав, теперь покрылись плесенью, настолько укоренившейся, древней и черной, что она едва ли поддались бы даже всеочищающему пламени.

После нескольких минут в тяжких раздумьях Галя всё-таки сделала шаг в комнату — вырастающие из стен тонкие волоски чутко реагировали на вибрацию, а на их кончиках поблёскивали внимательно следившие за гостьей крошечные красные глазки-бусинки. Нет, конечно же, Гале мерещилось — свет солнца, преломляясь в грязных окнах, играл на плесени, создавая в воздухе красноватое марево. Её только злость брала от всех этих оптических эффектов. Она смачно сплюнула на пол и, по-боевому взвизгнув, сжала кулаки.

— Ну я вас повыведу!

Теперь это было делом чести. Хутор следовало привести в порядок и продать, если найдётся покупатель на бесхозный клочок земли в такой глуши, только сперва следовало здесь переночевать, непременно убраться, растопить баньку и всё разведать.

Стараясь не касаться стен, Галя обошла комнату: обычные для таких помещений полки, тумбочки, шкафчики угадывались с трудом. Её внимание привлек покрытый выцветшей клеенкой стол. Галя прикрыла рот, чтобы не надышаться пылью, и отбросила клеёнку. На полке под столешницей она нашла несколько тряпок, скребок и свёрнутую в несколько раз наждачную бумагу. Вооружившись этим нехитрым инструментом и накинув рубашку на голову, наподобие балаклавы, Галя чувствовала себя почти неуязвимой. Подмеченная боковым взглядом ручка совка и веник придали уверенности, Галя сняла обувь, подтянула джинсы к коленям и сделала шаг через порог в большую комнату.

Возможно, следовало сперва затопить баню или хотя бы наносить туда воды, но неопытная хозяйка слишком торопилась. Скребок пригнул своенравную поросль, чиркнул по стене, и Галя отпрянула — по стене волной прошла дрожь. Плесень легла и прижалась к брёвнам, а потом решила дать сдачи.

По волоскам пробежали искры, красноватые глазки загорелись отчётливо и ярко. Тысячи лучей расчертили пространство — за спиной Гали зарастал дверной проем. Галя метнулась, выставив перед собой скребок, бросилась на плесень. Тонкие волоски оказались неожиданно крепкими, прогнулись под весом врезавшегося в них тела и спружинили, оттолкнув Галю.

Нет, она не была готова сдаться: красные лучи упирались в её тело, как будто повторяя его форму, плесень больше не волновалась. Волоски стояли прямо и ровно. Галя огляделась, нацелилась на ближайшее окно и, выставив вперёд шпатель и издав боевой клич, взяла разбег. Стекло звякнуло, шпатель успел царапнуть поверхность, прежде чем черные воски обвились вокруг её запястий, связывая руки.

Галя выронила шпатель и рванулась, стараясь развести руки, — не тут-то было, с трудом ей удалось разорвать путы. Попытка стряхнуть обрывки с рук была ошибкой — они, извиваясь, поползли вверх по руке.

Галя взвизгнула от омерзения и закрутилась на месте — ощущение чего-то чужеродного, живого, двигающегося по телу… было отвратительным. Пытаясь выловить это или стряхнуть, она сорвала с себя рубашку, вытащила заколку из волос — волоски избегли прикосновений, спрятавшись под лифчиком. Галя чувствовала их движение вокруг сосков и в ложбинке между грудей. Она торопливо расстегнула застёжку и отбросила лифчик — волоски ускользнули между пальцев вниз по животу под пояс джинсов, а потом и ниже.

Пытаясь сбросить джинсы вместе с бельём, Галя потеряла равновесие, сделала несколько неконтролируемых шагов в сторону, потом назад и наконец легла спиной на стену. Плесень торжествующе зашевелилась — Галя билась и кричала, как рыба, пойманная в сеть, но вырваться не могла. Чёрные волоски медленно оплетали её, пока полностью не скрыли тело. Крик стих.

Из-за финансовых трудностей я решился продать старый дом моего деда. Жена просила найти другой выход, ведь этот старый дом был последним, что дед оставил мне.

Дом пустовал уже второй год. Рождение ребенка и постоянная работа не оставляли времени для поездки в деревню.

– Миш, может еще подумаешь, – расстроено повторяла жена, – Жалко же…

Я покачал головой и завел машину. Мне тоже не хотелось продавать дом, но выхода другого я не видел, у нас и так была куча кредитов.

– Я посмотрю что с домом, может останусь с ночевой приберусь… Риелтор обещал приехать на следующей неделе, надо хоть немного прибрать все. – я поцеловал жену и поехал.

Деревня находилась не далеко от города, буквально 40 минут езды, и цены на участки сейчас подскочили значительно. Всю дорогу я вспоминал деда и свое детство в деревне. Незаметно для себя я приехал к дому. У соседнего дома медленно убирался сухонький старичок.

– Баааа, да это ж Мишутка! – скрипучем старческим голосом заметил сосед, – Маш, Маш, – крикнул старичок и из калитки показалась такая же худенькая старушка, – Смотри, Петровича внук приехал!

Приглядевшись внимательнее, я узнал в пожилой паре друзей моего деда. Поздоровавшись я зашел во двор. Огород зарос, дом будто осунулся за эти 2 года. Я с трудом открыл заржавевший старый замок. Дверь со скрипом открылась? #и в нос ударил спертый запах старины. Остаток дня я проветривал дом, убирался и выкидывал старый мусор. Я так увлекся разбором старых вещей, что совсем забыл позвонить жене. Просматривая старые бумаги, я наткнулся на дедов фотоальбом. Многих лиц я уже не знал, но подписи под фотографиями подсказывали, что это все родные люди.

Звонок телефона вернул меня к реальности. За окном уже давно стемнело, а на часах было без десяти полночь.

– Да милая, извини совсем увлекся уборкой и забыл позвонить… – виновато ответил я.

Поговорив с женой, мы решили, что завтра я привезу их с сыном в деревню. Жена поможет с уборкой, а карапузу не помешает свежий воздух. Утром я съездил домой и, заодно прикупив некоторые инструменты, вместе с семьей вернулся в дом деда. После того как мы разложили вещи, супруга активно взялась за уборку, меня же отправили осмотреть и убрать двор. Огород давно не засаживали и он порос высоким сорняком, который доходил мне практически до плеч. Вооружившись перчатками и лопатой, я стал вырубать сорняки. Спустя 2 часа половина огорода была вычищена. Пообедав я вернулся к делам. Убрав сорняк, наконец показались старые надворные постройки. Старый покосившийся сарай будто был создан для фильмов ужасов. Я аккуратно зашел внутрь и попытался оглядеться. В основном все было завалено старым хламом. Разбирая завалы я стал выбрасывать все на улицу, чтобы позже отвезти на с свалку. Через час работы хлам практически был разобран. В дальнем углу сарая прикрытый соломой стоял старый ящик. Я поднес ящик. Ближе к свету. Для соломы ящик казался слишком тяжелым. Раздвигая солому, я начал руками шарить по ящику. Неожиданно рука нащупала маленький тканевый мешочек. Доставая мешок я услышал тихий звон. Отряхнув колени, я вышел на улицу сжимая в руках мешочек. Увидев меня на улице, жена подошла ближе.

– Что нашел? – с любопытством спросила она.

– Ещё не знаю, – я медленно открыл мешок и высыпал содержимое на руку.

Желтые монеты сверкнули на солнце. Мы с женой потеряли дар речи – на моей ладони лежали несколько золотых монет. Если судить по профилю на монете – еще царские.

От шока мы отошли только через час. На следующий день я поехал к оценщику, который подтвердил мои догадки. Продав часть монет мы смогли полностью закрыть все долги и даже остались деньги на ремонт дома. Случайная находка не только решила все финансовые проблемы, но и позволила оставить дом деда себе. Так дед уже после смерти продолжил мне помогать, а я со своей стороны зарекся сохранить дом, как память про деда и его семье.

Если Вы знаете много интересных историй и хотите поделиться ими с читателями нашего сайта, Вы можете отправить свой рассказ на наш электронный ящик MGstory.2020@gmail.ru и, возможно, именно ваша история ляжет в основу следующей статьи! 

Любое использование фото/видео/текстовых материалов без письменного разрешения редакции запрещено. Запрещено публиковать любые фрагменты материала, фотографии и видеоматериалы в пабликах ФБ, ВК, ОК Instagram.

Сегодня утром забегает ко мне соседка. Такую новость, говорит, тебе расскажу. Ивана Захаровича дочка приехала, с очередным хахалем.

Так уж сразу и хахалем. А может, это муж ее законный.

А соседка – язва, тут же за словом в карман не лезет: который по счету? – спрашивает.

— Это же сколько лет ее не было? – говорит соседка

— Да лет пять, если не больше, — отвечаю ей.

Ой, что же будет! Ивана Захаровича схоронили, а Татьяна с двумя детьми – квартирантка его, — теперь может на улице оказаться.

Тут такая история у нас была. У Ивана Захаровича жена умерла, тетка Настасья. Ей уже лет 70 было. А дочка их, Лариска, уехала столичных женихов искать.

Остался Иван Захарович один в четырех стенах. Лариска даже к матери на похорон не приехала. Иван Захарович после смерти супруги сильно приболел: не так от старости, как от одиночества.

А тут появилась в нашей деревне женщина с двумя мальцами – где-то годика по три – по четыре близняшкам было. Стала женщина домик искать, чтобы снять под квартиру. Вот и посоветовали ей Ивана Захаровича: одинокий старик, неухоженный, дочка отказалась.

Ой, как он обрадовался мальцам и квартирантке! Молодая женщина оказалась хорошей хозяйкой. На работу пошла в сельский детсад няней, и своих «пострелят» туда же пристроила.

Дружно зажили, дед даже за квартиру с постояльцев денег не брал

Татьяна, так звали женщину, везде порядок в доме навела, деду стирает, обеды готовит. А старик с ребятней возится: то самолетики на лугу запускают, то по речке кораблики бумажные.

Дружно жили. Татьяна рассказала Ивану Захаровичу, что от мужа –тирана с самого Урала сбежала. А почему к нам в село? Родственников у нее не было, а в нашем селе ее тетка двоюродная проживала. Только умерла она давно, но Татьяна этого не знала.

В общем, попросил ее Иван Захарович остаться. Куда по белому свету с детьми скитаться?

Татьяна и осталась.

Но вот беда: минувшей осенью Ивана Захаровича не стало. Татьяна не знала, как ей поступить, куда деваться с ребятами? Они уже в пятый класс ходили.

В сельсовете ей сказали: живи пока, все равно дом этот никому не нужен.

И вдруг – на тебе: Лариска появляется. Говорит, дом продавать будет. А квартирантку с детьми просит дом освободить.

Вот такой поворот событий.

Хотя по большому счету она же наследница – единственная. Только ухаживала за стариком Татьяна, чужая женщина, которую Захарович дочкой называл.

Но деваться некуда: собралась Татьяна с детьми съезжать с чужого дома. А Лариска с хахалем (таки с хахалем, соседка была права) везде свой нос сует, хозяйничает, и торопит Татьяну убираться со двора.

Но нет тут то было: колхоз у Лариски дом купил, а Татьяну с детьми оставил в нем проживать. Говорит наш председатель: это тебе, Танюша, наследство от Ивана Захаровича.

Сознался председатель, что незадолго перед смертью Иван Захарович заходил к нему, и очень просил не оставлять квартирантку в беде. Вот и выполнил его волю наш председатель.

 — Я словно оказался заперт в клетке,в пустой заброшенной комнате,давно не существующей в реальности,вне времени. Потом я слышал чьи-то шаги и голоса,звучащие рядом. Я кричал и звал, но никто не откликался. Не сразу,но пришло осознание того,кем,вернее,чем я стал. А когда я понял,что все живые,настоящие звуки,доносятся из зеркала,старого зеркала,— стал вглядываться в него,вслушиваться,пытаться проникнуть в него и выйти из заточения…

И однажды перед взором моим предстала невзрачная комната, старуха,похожая на ту женщину,что я любил и,о боги, — мой портрет на стене. Да,это была Эллеанор,но и она узнала и услышала меня. Как я обрадовался общению хоть с кем-то за целую вечность одиночества! Но всё ж этого было мало! Мало! Во что бы то ни стало,я должен был покинуть свою тюрьму! Ничего не стоило убедить Нору помочь мне,эта глупая курица думала,что наконец-то привязала меня к себе. Впрочем,везение на этом не кончилось. Эллеанор решила обратиться за помощью к ясновидящим и прочим,работающим с дУхами. Здесь побывало немало шарлатанов,впрочем все они сбегали в ужасе. Я уже отчаялся,но оказалось рано. Эллеанор ,не знаю как,но вышла на одного из моих внуков,Ричарда,ботана,помешанного на сверхъестественном. Этот чудак примчался с радостью,хотел даже моё зеркало забрать,но Эллеанор воспротивилась. Парень прочёл немало литературы,разглагольствовал о каких-то лунных и прочих фазах,днях равноденствия и тому подобной чуши,с диким восторгом аж взахлёб лепетал о значениях имени,фамилии… Идиот. Но в том числе и последняя моя надежда.

А потом эта карга померла! Так подвести меня!..

Посреди гостиной стоял мужчина,охваченный воспоминаниями и,казалось,забывший обо всём.

«Что же я стою и слушаю его,как дура?!» — опомнившись,подумала Эйлен,а после обрушила на голову Дика биту,но тот увернулся и следующие удары вспороли лишь воздух,хотя и сделали своё дело,задержав преследователя. 

Тогда девушка ринулась в кухню к открытой двери чёрного входа. Но почему-то очутилась в комнате с зеркалом и пентаграммой. Она поспешила назад,но ноги против воли опять привели девушку обратно в злополучную комнату.

— Тебе никуда от меня не деться, любовь моя!

В отчаяньи Элли бросила в зеркало предмет,до сих пор находившийся в её руке.

Раздался стеклянный звон,похожий на стон,а затем отчаянный крик. Вспыхнули свечи по краям пентаграммы. Вихрь,возникший словно изниоткуда в комнате,закружил и разметал предметы,осколки и всё остальное… включая тела двух молодых людей.

— Мисс Спеллоу,вы меня слышите?— в который раз она услышала чей-то голос,наполненный заботой и участьем.— если да,моргните.

Девушка открыла глаза и моргнула пару раз.

Вокруг засуетились люди,голосов стало больше,в них слышались радостные аккорды.

Элли пыталась произвести хоть звук,но в горле першило,потому она лишь закашлялась. А ещё мисс Спеллоу чувствовала себя гусеницей,закутанной в кокон,потому как не могла двинуть ни рукой,ни ногой.

«А скоро я превращусь в бабочку и буду летать легко и высоко…©»— отрешённо подумала Элли и опять провалилась в бездну сна.

В больнице Эйлен навещали родители и друзья,прочие родственники,окружившие её вниманием и заботой,от которых она немного отвыкла вдали.

Позже девушка узнала,что и дом,и оранжерея,сгорели до тла. Ричарда Спекулума,выписав из этой больницы,отправили на лечение в психиатрическую клинику,так как он повредился рассудком. Там его держат в смирительной рубашке,чтобы он не навредил себе. 

Мужчина до сих пор уверяет всех,что его тело захватил призрак Амброуза Спекулума,его давно умершего деда.

А Эйлен ждал Париж.

В антикварной лавке народу было немного,Элли подошла к продавцу:

— Вы не могли бы мне помочь?

— Вы что-то хотите оценить или продать?

— Нет,мне нужно починить одну вещь…

И она положила на прилавок медальон.

Антиквар,молодой симпатичный парень,аккуратно взяв в руки вещицу,разглядывал её так и сяк,а затем неуловимым движением где-то там нажал и крышечка медальона открылась,явив взорам циферблат. 

Часы показывали полночь.