Нравственность в рассказе жеребенок

Анализ рассказа М.А. Шолохова «Жеребенок»

в работе с одаренными учащимися

Кутняхова Н.А., к.п.н.,

учитель литературы МБОУ СОШ № 100

г. Ростов-на-Дону

Рассказ М.А. Шолохова «Жеребенок» востребован региональными (Ростовская область) образовательными программами по внеклассному чтению, «Донской литературе» и программами дополнительного образования Центров развития одаренности (ЦРО) — для учащихся первого года обучения (11-12 лет; младшая из четырех возрастных группы). Для урока внеклассного чтения рассказ привлекателен эстетической ценностью, глубиной нравственной проблематики, для педагогов Центров развития одаренности важны также и широкие возможности этого художественного текста для аналитической работы подростков над адекватным восприятием произведения, потому что одаренный ребенок – это ребенок, который выделяется яркими, очевидными, выдающимися достижениями (или имеет внутренние предпосылки для таких достижений) в том или ином виде деятельности (Рабочая концепция одаренности Богоявленской Д.Б.). Педагогическая ситуация, при которой одаренные учащиеся воспринимают процесс учения как личностное развитие, строится на системе заданий, вопросов, проблемных установок, освоении теоретико-литературных понятий, «озарений», открытий, деятельностного, экспериментального, аналитического подхода к тексту.

Преимущества использования концепции Центров развития одаренности для углубленного изучения произведений несомненны, например, рассказу М.А. Шолохова «Жеребенок» посвящается от 2 до 5 часов учебного времени, включающего просмотр короткометражного фильма режиссера В. Фетина «Жеребенок» (1959 г.), фрагментов фильма режиссера Е.Ланской «Рожденный свободным» (США, 2005г.), и анализ сильных позиций текста (название, начало, конец), выигрышных с точки зрения их взаимосвязи, оценки образов персонажей, динамики событий, системы деталей.

Начало рассказа – описание появления на свет жеребенка: «Среди белого дня возле навозной кучи, густо облепленной изумрудными мухами, головой вперед, с вытянутыми передними ножонками выбрался он из мамашиной утробы и прямо над собою увидел нежный, сизый, тающий комочек шрапнельного разрыва, воющий гул кинул его мокренькое тельце под ноги матери. Ужас был первым чувством, изведанным тут, на земле. Вонючий град картечи с цоканьем застучал по черепичной крыше конюшни и, слегка окропив землю, заставил мать жеребенка — рыжую Трофимову кобылицу — вскочить на ноги и снова с коротким ржаньем привалиться вспотевшим боком к спасительной куче.»

Первое, что почувствовал жеребенок «тут, на земле» — это ужас. Жеребенок не успел узнать, что такое влажные капли настоящего дождя, но уже «изведал» смертельный, разящий, «вонючий» град картечи, окропивший землю «среди белого дня возле навозной кучи». Первое, что он увидел «нежный комочек … шрапнельного разрыва», первое, что услышал – цокающий стук картечи по черепичной крыше конюшни. Очеловечивание чувств жеребенка, его ощущений подчеркивается образом материнства рыжей Трофимой кобылицы: «выбрался из мамашиной утробы», «под ноги матери», «мать жеребенка». Несвоевременность прекрасного события – рождения новой жизни среди крови и смерти подчеркивается использованием сочетания противоположных по значению слов: «нежный, сизый, тающий комочек шрапнельного разрыва», «жизнерадостный строчащий стук» пулемета. Оксюморон усиливает впечатление, в первую очередь, человеческой трагедии (бой, перестрелка, стоны раненых) на фоне естественной природной гармонии: жужжание мух, пение петуха, звон пчел над качающимися маками. «Мокренькое тельце» жеребенка беззащитно перед жестокостью принявшего его мира, даже мать, привалившаяся «вспотевшим боком к спасительной куче» навоза не может его защитить сейчас от испытываемого ужаса.

Противопоставление мира природы и мира человека и их взаимопроникновение, неразрывность в одном времени и пространстве, намеченное в первом абзаце рассказа, становится более контрастным и неразделимым одновременно в дальнейшем повествовании: «В последовавшей затем знойной тишине отчетливей зажужжали мухи, петух, по причине орудийного обстрела не рискуя вскочить на плетень, где-то под сенью лопухов разок-другой хлопнул крыльями и непринужденно, но глухо пропел. Из хаты слышалось плачущее кряхтенье раненого пулеметчика. Изредка он вскрикивал резким осипшим голосом, перемежая крики неистовыми ругательствами. В палисаднике на шелковистом багрянце мака звенели пчелы. За станицей в лугу пулемет доканчивал ленту, и под его жизнерадостный строчащий стук, в промежутке между первым и вторым орудийными выстрелами, рыжая кобыла любовно облизала первенца, а тот, припадая к набухшему вымени матери, впервые ощутил полноту жизни и неизбывную сладость материнской ласки». Знойная тишина не абсолютна, она насыщенна не только обычными звуками мирной жизни, но и криками, стонами, ругательствами. Тем отчетливей, острее воспринимается тишина на фоне почти замолчавшего пулемета, детали мирной жизни переплетаются с реалиями военного существования. Торжественная окраска слов «высокого стиля»: «в последовавшей», «по причине», «под сенью», «знойная тишина», «шелковистый багрянец» подчеркивает одновременно и чудо рождения жеребенка, и трагичность его появления среди смерти и ужаса. И если не понятна, то вполне объяснима «горькая обида» Трофима: «Значит, ожеребилась? Нашла время, нечего сказать.»

Образ стригунка-несмышленыша приобретает в рассказе символическое значение. Человеческая душа противится жестокости: первая мысль Трофима – убить, но рука, пять лет не ласкавшая детей, не поднимается «жеребенка ликвидировать». И эскадронный командир, понимающий несвоевременность появления «жеребчика»: «в разгар гражданской войны и вдруг подобное распутство…», разрешает пощадить жеребенка, который вызывает в нем тоску по дому, воспоминания о трудовых, исконно крестьянских занятиях: «пальцы, привыкшие к бодрящему холодку револьверной рукоятки, неуклюже вспоминали забытое, родное – плели фасонистый половник для вареников». Все, что связано с жеребёнком и его матерью, окрашено в светлые, жизнерадостные тона: «глаза лучили горделивую радость», «атласная верхняя губа ёжилась улыбкой», «жеребёнок на тонких пушистых ножках стоит, как игрушечный деревянный конёк». Связанное с войной окрашено в мрачные тона: «воющий гул», «вонючий град картечи», «кряхтенье раненого пулеметчика».

Проблематика рассказа затрагивает вопросы нравственного самоопределения человека: самопожертвование, главенствование общечеловеческих ценностей, милосердия. Среди смерти, войны и братоубийственных сражений жеребенок пробудил в людях то истинно человеческое, что хранили в глубине своей души и Трофим, и эскадронный комиссар, и белый офицер. Но сочувствие, душевные переживания не меняют Трофима: несколько раз в горячке боя Трофим стреляет в «рыжего чертенка»: «Как-то, через месяц, под станицей Усть-Хоперской эскадрон Трофима ввязался в бой с казачьей сотней. «…» На полпути Трофим безнадежно отстал от своего взвода. Ни плеть, ни удила, до крови раздиравшие губы, не могли понудить кобылу идти наметом. Высоко задирая голову, хрипло ржала она и топталась на одном месте до тех пор, пока жеребенок, разлопушив хвост, не догнал ее. Трофим прыгнул с седла, пихнул в ножны шашку и с перекошенным злобой лицом рванул с плеча винтовку. «…» Трофим … схватил на мушку выточенную голову жеребенка. Рука ли дрогнула сгоряча, или виною промаха была еще какая-нибудь причина, но после выстрела жеребенок дурашливо взбрыкнул ногами, тоненько заржал и…стал поодаль. Обойму не простых патронов, а бронебойных — с красномедными носами — выпустил Трофим в рыжего чертенка и, убедившись в том, что бронебойные пули (случайно попавшие из подсумка под руку) не причинили ни вреда, ни смерти потомку рыжей кобылы, вскочил на нее и, чудовищно ругаясь, трюпком поехал туда, где бородатые краснорожие староверы теснили эскадронного с тремя красноармейцами, прижимая их к яру». В эпизоде переправы унесенного течением, попавшего в коловерть жеребенка Трофим готов застрелить: «Убью! — выдохнул Трофим и потянул за ремень винтовку…Жеребенок ржал все реже, глуше и тоньше был короткий режущий крик. И крик этот до холодного ужаса был похож на крик ребенка. Подрагивая, Трофим схватил винтовку, выстрелил, целясь ниже головки, засосанной коловертью…».

Жеребенок не меняет людей, не делает их жалостливее или слабее, товарищи Трофима, красноармейцы, могут, когда надо, быть разумно жестокими: «В полдень переправа началась. «…» Левая пристяжная, не видавшая воды, испугалась, когда на средине Дона комяга круто повернула против течения…

— Стреляй!..- заревел эскадронный, комкая плеть. Трофим увидел, как наводчик повис на шее пристяжной, сунул ей в ухо наган. Детской хлопушкой стукнул выстрел, коренник и правая пристяжная плотней прижались друг к дружке. Пулеметчики, опасаясь за комягу, придавили убитую лошадь к задку тачанки. Передние ноги ее медленно согнулись, голова повисла…». Не меняет «потомок рыжей кобылы» и его «замечательный… как у лисы хвост» и белого офицера, изможденного изнурительными боями, «в изорванной парусиновой рубахе», приостановившего стрельбу в то время, когда Трофим «волоком вытянул на песок ослизлое тельце жеребенка». По-человечески поняв желание Трофима спасти жеребенка, чей «крик над водой был звонок и отточен, как жало шашки…», «до холодного ужаса был похож на крик ребенка», офицер, тем не менее, выстрелил в своего врага, убил и «равнодушно двинул затвором карабина». Жеребенок позволяет героям рассказа не забыть, что они все-таки люди, но война не дает об этом помнить постоянно.

Доминирующая художественная антитеза рассказа «человечность – бесчеловечность» (Трифон – эскадронный – офицер). Через эту призму можно проследить по тексту основной мотив рассказа, раскрывающийся в отношении героев к жеребенку, к тому, что жестокая логика войны требует его «сничтожить», а то человеческое, что еще хранят в душе люди, что «сердце из камня обращается в мочалку», не позволяет. От «рыжего чертенка» веет домашним, родным и дорогим, веет тем, что защищают и Трофим, и эскадронный, и другие бойцы отряда, и даже белый офицер. Через взаимоотношения персонажей, осложненные суровыми законами войны, передано идейно-нравственное содержание рассказа, «гуманизм непривычного масштаба».

Обсуждение с учащимися доминирующей художественной антитезы рассказа «человечность – бесчеловечность» отталкивается от осознания мысли о том, что шолоховский «свирепый реализм» (Э. Гринвуд) – не просто повествование о событиях, происходящих на Дону в определенный исторический момент, но и трагедия каждого человека, трагедия всего донского казачества, всего народа России, пережившего страшные годы братоубийственной гражданской войны. Это важно учитывать и педагогу при построении системы вопросов, ведущих учащихся от понимания содержания к пониманию нравственной проблематики рассказа. Вопросы, ориентированные на обсуждение композиции, сюжета и системы персонажей произведения, традиционны: Какие основные события рассказа можно выделить в рассказе? Какие из эпизодов можно назвать ключевыми? Какие особенности кульминационного момента вы можете отметить? Охарактеризуйте основных персонажей рассказа. Каковы их взаимоотношения? Почему Трофим сразу не исполнил приказ эскадронного – «пристрелить жеребенка»? Почему эскадронный жалеет жеребенка? Что сближает героев рассказа? Каковы особенности создания их портретов? и др.

Вопросы, рассчитанные на понимание проблематики рассказа, связаны, в первую очередь, с анализом авторской позиции и нравственных проблем:

— Проанализируйте с точки зрения использованных языковых средств первый абзац рассказа. С какой целью автор их использует?

— Обратите внимание на авторские комментарии, сопутствующие описанию основных событий рассказа. Какова их роль?

— Какие чувства своих героев старается передать нам автор?

— Какие ключевые слова вы можете отметить в рассказе? Какова их роль?

— При помощи каких художественных приемов автор передает чувства Трофима по отношению к новорожденному жеребенку?

— Как соотносятся внутренние переживания персонажей с их внешними поступками?

— Какие художественные средства использует автор, чтобы передать внутренний мир своих героев?

— В какой исторический период происходят события, изображенные в рассказе?

— Какова главная мысль рассказа? При помощи каких художественных средств она раскрывается?

— Каков смысл названия рассказа?

— Какие художественные средства передают главную антитезу произведения человечность-бесчеловечность, мир-война, жизнь-смерть, созидание-разрушение?

— Какие вечные проблемы затрагивает произведение?

В основе рассказа почти языческая связь человека с землей и со всем живущим на земле. Вопреки жестокой логике войны появился на свет «жеребенок на тонких пушистых ножках», который своим домашним видом напоминает воюющим о мирном быте, о семье. Вопреки жестокой логике войны, на которой гибнут Трофим, «щербатый старовер», «в прах изрубленный москлявенький казачок», казаки и красноармейцы, жеребенок остается цел и невредим: «не стоптали поганца в атаке, промеж ног крутился…».

Хрупкость, незащищенность жеребенка, его радость миру и жизни подчеркнуты не только контрастными сценами военного быта, но и утонченными пейзажными зарисовками рассказа, расрывающими незащищенность, хрупкость всего мира: луг, на котором розовеет роса, «истоптанный сапогами, изрытый окопами, напоминал заплаканное, измятое горем лицо девушки», «вода кучерявится завитушками», «зелёные гривастые волны с наскока подталкивают меловые глыбы». Пейзаж одухотворен, соотнесен с человеком, с течением жизни, то оттеняя несовершенство человеческой жизни, то гармонически сливаясь с душевным миром человека: «эскадрон похож был на ватагу диких гусей, рассыпанную выстрелами охотников»; «против старого монастыря Дон, притиснутый к горе, мчится с бесшабашной стремительностью…Если б казаки не заняли колена, где течение слабее, а Дон шире и миролюбивей, и не начали оттуда обстрела предгорья, эскадронный никогда не решился бы переправлять эскадрон вплавь против монастыря». Рассказ пронизывает мысль о тяжелом, мучительно взаимосвязанном противоречии всепоглощающей силы жизни, гармонии естественного, природного и насильственном уничтожении жизни, дисгармонии, вносимой в природу человеческими поступками, о противоречии внутреннего стремления человека к жизни в гармонии с природой и силой жестоких обстоятельств окружающего мира.

Литература:

Браже Т.Г. Целостное изучение эпического произведения. //Пособие для учителя.- СПб: Фирма «Глагол», 2000 г.

Киселева Л.Ф. О значимости ключевых и доминантных основ художественного мира М.А.Шолохова//Филологический вестник Ростовского государственного университета, 2005. – № 2.

Палиевский П. Мировое значение М.Шолохова // Литература и теория. –

М., 1979.

Семенова С.Г. Мир прозы Михаила Шолохова. От поэтики к

миропониманию. – М.: ИМЛИ РАН, 2005.

Творчество М.А. Шолохова в школьном изучении: кн. Для учителя/ Под ред. Ю.А. Дворяшина. Сургут, 2003 г.

Федеральная целевая программа «Одаренные дети», Богоявленская Д.Б., Шадриков В.Д, Бабаева Ю.Д., Холодная М.А. и др. – М., 2003.

Шолохов М.А. Собрание сочинений.- М., 1985-1986.

Адрес публикации: https://www.prodlenka.org/metodicheskie-razrabotki/73542-analiz-rasskaza-ma-sholohova-zherebenok-v-rab