- Краткие содержания
- Нагибин
- Сирень
Действие рассказа Юрия Марковича Нагибина разворачивается летом в усадьбе Сатиных. В это время пышно цветёт сирень. Кусты с белыми, голубыми и розовыми цветами наполняют улицы душистым запахом.
В доме Сатиных строгий распорядок дня: каждое действие жителей этого дома расписано по часам. Кроме того, строго воспрещалось выходить в приусадебный сад раньше установленного времени. Несмотря на запреты, юная Верочка выбегает к пышной сирени. Девушка вдыхает прекрасный аромат, обнимает душистые кусты. Из-за ранней росы на сирени героиня становиться сырой. Вдруг Вера слышит шорох. Девушке на ум приходят разные догадки, что же это могло быть. Юную героиню даже посетила мимолётная боязнь быть пойманной и наказанной за непослушание. Но, к счастью для девушки, у кустов она встречает Сергея Рахманинова. Герои поговорили и побрели на завтрак.
За несколько дней Верочка и Сергей много разговаривали. Однажды, подчиняясь своим чувствам, Сергей признаётся в любви Верочке. Между героями вспыхивает страстная любовь. Вскоре молодому человеку приходится уехать. Молодые влюблённые общаются с помощью писем. Однако во время разлуки любовь Веры ослабевает. Девушка узнала, что нравиться Серёже Толбузину. Не сумев перечить родителям, героиня выходит за него замуж. Перед свадьбой она сжигает письма возлюбленного.
Сергей Рахманинов заканчивает консерваторию, становится знаменитым музыкантом и женится на сестре Верочки — Наташе, которая давно любила его.
После прочтения рассказа Юрия Марковича Нагибина читатель понимает, что мимолётные чувства не приводят ни к чему. В то лето сирень быстро и пышно зацвела, но скоро завяла. Как и эта сирень, чувства Веры и Сергея Рахманинова стремительно вспыхнули. Однако, при первых же испытаниях расстоянием, любовь погасла.
Можете использовать этот текст для читательского дневника
Популярные сегодня пересказы
- Путешествие на утреннюю звезду — краткое содержание книги Губарева
Произведение является замечательной детской сказкой. Главные герои произведения ребята Никита, Илья, Алёша, девочка Вероника и её дедушка который был учёным. - Краткое содержание книги Медея и ее дети Улицкая
В этом произведении описана жизнь нескольких поколений одной семьи. Главная героиня Медея в возрасте шестнадцати лет потеряла родителей, поэтому заботу о двенадцати братьях - Сорока-воровка — краткое содержание повести Герцена
Произведение начинается с беседы трех мужчин, разговаривающих о театре и роли женщины в нем. У мужчин имеется разная точка зрения по вопросу хороших российских актрис, при этом все соглашаются с тем, что в России они отсутствуют. - Краткое содержание сказки Карлик нос Гауф
Когда-то в одном из крупных городов Германии жил бедный сапожник со своей семьёй: женой и сыном Якобом. Он каждый день чинил чужие башмаки, а жена продавала на рынке зелень, овощи и фрукты, которые сама выращивала.
Анализ рассказа «Сирень»
Тема первой любви — самая животрепещущая на мой взгляд из всех тем литературы. Здесь и чувства, и переживания, пьянящий аромат цветов и первые признания… Все это кружит голову, вдохновляет и приносит в скучную жизнь необъяснимый восторг. Это прекрасное чувство живет во многих произведениях русской и зарубежной литературы, не оставляя никого равнодушным. Одним из многочисленных примеров произведений о любви является рассказ Ю. Нагибина «Сирень», в котором рассказывается о рождающихся чувствах между Верочкой Скалон и Сергеем Рахманиновым. Большую часть рассказа занимают события одного лета. Композиция рассказа четкая и ясная, в ней логично выделяются шесть частей: вступление о лете, «в котором все перепуталось», встреча Верочки и Сергея у сирени, раздумья героини и ее разговоры с Рахманиновым, гадание, поездка на дрожках и заключение, похожее на пролог. Основная тема — любовь, — корреспондирует с названием текста. Ю. Нагибин сравнивает любовь Верочки и Рахманинова с сиренью, которая «зацвела вся разом, в одну ночь вскипела», а в конце пребывания главных героев в усадьбе завяла. Так и чувства Верочки и Рахманинова неожиданно вспыхнули и так же неожиданно закончились. Нужно отметить, что к образу сирени обращались и другие русские классики, такие, как И. А. Гончаров в романе «Обломов», где сирень стала символом
увядающей любви Обломова к Ольге, и А. Куприн в своем рассказе «Куст сирени», где сирень является символом единства и любви главных героев. Можно сказать, что и в рассказе Нагибина сирень тоже символична. Автор в своем повествовании использует сложные предложения и синтаксические конструкции с множеством деталей, чтобы точно описать все события лета. В этом проявляется художественное своеобразие стиля Нагибина, он мастерски описывает мелочи. Когда читаешь этот рассказ вслух, то слова Верочки читаешь не очень громко, с придыханием и паузами — автором умело показано вечно взволнованное состояние героини. Тон Рахманинова же более уверенный, при обращении к героям он использует саркастические, но все-таки милые прозвища: «Психопатушка», «Миссочка», «Тунечка». Все это подчеркивает доброту героев. Нагибин в своем произведении ставит перед нами несколько проблем: неразделенная любовь, взросление, мнение против чувств, непризнанность таланта. Из всех проблем, высказанных автором, меня больше всего волнует проблема «мнение против чувств». Я считаю, что Верочка предала любовь Рахманинова. «Покорная дурной силе рода, Верочка даже не пробовала сопротивляться тому, что «в высшем суждено совете»». Она не боролась за свою любовь, не смогла пойти против устоев семьи. Любовь на расстоянии ослабила ее чувства к Рахманинову, и этим она только терзала его. В итоге, спустя некоторое время она поняла, что скучает по Рахманинову и ей «стало печально и пусто в ее богатом доме». Ей в противовес можно поставить образ шекспировской Джульетты, которая ради своей любви пошла на крайность. Но это уже другая история. Прочитав этот рассказ, возникает множество литературных ассоциаций, прежде всего с произведениями А. С. Пушкина. Первое «ассоциативное произведение» — «Евгений Онегин». Сон Верочки похож на сон Татьяны, да и судьбы героев Нагибина схожи с судьбами пушкинских персонажей, только в случае Рахманинова и Верочки последняя отказалась от своей любви. Второе «ассоциативное произведение», а точнее стихотворение — «Сожженное письмо». Эпизод, в котором Верочка сжигает все письма Рахманинова, напомнил мне об этом стихотворении. В голове так и всплывают строки: «…Как долго не хотела// Рука предать огню все радости мои!..// Но полно, час настал. Гори, письмо любви…». И во времена Пушкина, и во времена Нагибина, и в наше время тема любви и расставания является актуальной. В своем расскаже Ю. Нагибину удалось многое показать: и искреннюю влюбленность в лице Верочки, преданность и любовь со стороны Наташи, которая стала женой Рахманинова. Автор осудил стереотипное поведение и стереотипную судьбу в общем. В этом рассказе каждый найдет для себя что-то свое, может, увидит себя каком-то из персонажей. Кто-то и покритикует это произведение — но никто не сможет остаться равнодушным.
Литературный барин, уставший врать
Вот, казалось бы, о скольких великолепных писателях мы забыли. А личность Нагибина продолжает вызывать споры и притягивать внимание. Недавно один критик написал в статье, что имя Нагибина известно широкой публике прежде всего по его сценарным работам к фильму «Дерсу Узала» и сериалу «Гардемарины». И вызвал тем самым невиданный скандал. «Какие еще «Гардемарины»? — возмущались одни несогласные. — Он известен прежде всего как сценарист популярнейшего фильма «Председатель», прославившего его на Западе. Именно благодаря этому фильму его позвали в советско-западные проекты: «Чайковский» и «Красная палатка», а уже потом «Дерсу Узала».
СЕКСУАЛЬНЫЙ РЕВОЛЮЦИОНЕР
«Да как вы можете называть Нагибина сценаристом, — подавали голос другие возмущенные. — Свои сценарии он сам считал халтурой. Прежде всего он великолепный писатель!»
По поводу лучших писательских работ Нагибина спорящие тоже не пришли к консенсусу. Кто-то вспоминал, как в библиотеках стояла очередь на «Чистые пруды», «Срочно требуются седые человеческие волосы», «Терпение» и биографические повести о Чайковском, Гагарине, Анненском, Гете… А кто-то интересовался, читали ли комментаторы его поздние вещи. Например, шокирующую откровением «Мою золотую тещу» о горячем романе с мамой жены, которую автор «почтил вставанием» даже после смерти ея. Особенные ценители загадочно цитировали: «Луи Селин со всеми своими ужасами может идти спать». Этой фразой заканчивалась запись из «Дневника» за 1968 год, где — невиданное дело — Нагибин рассказывал о девушке, проживающей в однокомнатной квартире с родителями и получающей удовольствие от подслушивания происходящих в родительской кровати процессов.
С точки зрения этих ценителей, Нагибин совершил в литературе сексуальную революцию. Он писал об этом, как в советские времена не писал никто, даже Эдичка Лимонов, и щеголял знанием не всем понятных слов вроде «мастурбация».
(Кстати, по поводу слова «трахаться», встреченного в «Дневнике», потом еще долго спорили филологи, не веря, что в Советском Союзе это слово использовалось. Всем казалось, что оно было позже.)
ПИСАТЕЛЬ ДЛЯ СЕРЬЕЗНЫХ ГОСПОД
Сегодня Нагибина стало особенно модно любить и почитать, особенно в среде состоятельных писателей, занимающих высокие посты. В нашей традиции принято считать, что талант должен быть голодным. Юрий Маркович же служит примером обратного: того, что можно кататься как сыр в масле, ни в чем себе не отказывать, но при этом оставаться великолепным мастером слова.
То, что Нагибин — безупречный стилист, признают даже недоброжелатели. Ранние рассказы немного напоминают по стилистике Бунина, ведь и начинал Нагибин как ученик Бунина. Его проза плотна, осязательна и вызывает восторг от точности деталей. Испытываешься невероятную радость, читая описание тетрадки, листы которой были похожи на сито, потому что ученик выковыривал из них плоские кусочки древесины, или засыпающего в душной каюте человека, лицо которого «начинает течь».
(Справедливости ради, далеко не все написанное было одинаково хорошо. С возрастом он начал работать как простой ремесленник — на дачу, на мебель, на машину и курорты. И, как писал критик Валерий Шубинский, не гнушался помощью литературных негров. В частности, подрабатывал у него Сергей Чудаков. Но все-таки большая часть из массива его произведений хороша, и, прекрасно зная себе цену, Нагибин говорил: «Не важно, что писать, главное — как писать»).
ПОХОЖИЙ НА АЛЕНА ДЕЛОНА
Есть некий тренд представить его мучеником времени, нелюбимым сыном советской власти, но все эти попытки смешны и беспомощны. Нагибин был оценен, и еще как. Литературный барин, крайне обласканный властями и женщинами. (Считалось, что писатель был похож на Алена Делона.) Жил на широкую ногу, имел шофера и двух поваров. Почти беспрепятственно ездил по заграницам (сокрушаясь в редких случаях отказа: «Кому помешала моя любовь к сосискам?»). Про него говорили: богат, как Крез. А недоброжелатели дали прозвище «нагибон».
В начале карьеры был ярым сталинистом и писал очерки о том, как проголосовать за Сталина приползают раненые летчики на обрубках ног, парализованные старухи из Лопасни, слепые, глухие и прокаженные. Неоднократно говорил, что работает для поколения, рожденного в двадцатые годы. Всячески пропагандировал советскую власть даже там, где этого не требовалось. И, скорее всего, вряд ли бы мы спорили сегодня, чем прекрасен Нагибин, если бы не невероятный трюк. За несколько недель до смерти он дал согласие на публикацию своего дневника, который вел всю жизнь.
1960 г. Юрий Нагибин со своей пятой женой — Беллой Ахмадулиной. Они прожили вместе девять лет. В своих «Дневниках» писатель рассказал, что расстались они из-за смелых сексуальных экспериментов поэтессы. Фото: Семейный архив Ю. Нагибина.
ДНЕВНИКИ
Мужество писать о себе правду
В этом «Дневнике» честно, интересно, жестко и мизантропически он сказал о своей жизни. В частности, о том, что все, о чем писал раньше, было неправдой. Он врал, рассказывая о своей любви к родине. Он врал, выступая сталинистом. Да и вообще врал всю свою жизнь. В принципе о своем вранье он заявил чуть раньше. На склоне лет у него выходили произведения совсем иного толка. Например, рассказ «Любовь вождей» почти в пелевинском духе — о том, как Сталин и Гитлер мастурбируют на фотокарточки друг друга. Или, например, книга «Тьма в конце туннеля», где он, человек, воевавший за Родину и получивший контузию, неожиданно признавался, что ненавидит Родину так, что из-за ненависти к ней не завел детей ни от одной из своих шести жен. Но именно «Дневник» прозвучал громче всего и мгновенно перевел Нагибина в разряд классиков литературы.
В этом своем последнем труде Нагибин выступил сплетником похлеще Садальского, не пощадив никого из своих друзей и знакомых. (Как писал Леонид Зорин, автору сильно повезло, что он умер до выхода книги.)
И, уже не боясь никого рассердить, скажу, что современному поколению Нагибин в первую очередь знаком все-таки по «Дневнику». Особенно по той части, где автор рассказывал о взаимоотношениях с супругой Беллой Ахмадулиной и пикантном расставании с ней по причине ее смелых сексуальных опытов.
До сих пор остается непонятным, почему сексуально раскрепощенного человека, не побоявшегося признаться в связи с собственной тещей, смутил чей-то «смелый сексуальный опыт»?
Но в этом весь Нагибин, о двойственности которого сказали все и прежде всего он сам. Среди череды отвратительных персонажей своего дневника себя он показал едва ли не самым отвратительным, поставив под сомнение собственный постулат: «Не важно что, важно — как». Он рассказал о дорогой цене, которую ему пришлось заплатить за свое теплое место под солнцем. О том, как «дьявол овладел душой», и о том, что сам не может объяснить себе природу своих поступков. Например, почему не пришел в больницу к любимому отчиму, который ждал и умер от его предательства. (Случайность ли, что тема предательства — ключевая в его книгах.) «Если у тебя хватало мужества быть дурным в жизни, не пасуй перед своим изображением в литературе», — сказал Нагибин.
Многие современники не приняли эти его последние работы. Леонид Зорин считал, что «Дневник» был расчетливым эксгибиционизмом, появившимся потому, что автор предвидел популярность нон-фикшен-литературы. По мнению критика, обнажать личность с такой неоправданной беспощадностью было ошибкой…
Но Зорин ошибался. С момента публикования «Дневников» прошло больше четверти века, и за это время они стали документом эпохи.
А что касается читателей, то, заинтересовавшись Нагибиным по этому откровенному труду, многие с удивлением открыли для себя первого, раннего, писавшего о Москве, о Чистых прудах, о любви к трамваям, о воробьях, которые кажутся душами ушедших чистопрудненских мальчишек, и о том, как он мечтал рассказать жене про свою любовь к Чистым прудам, но она была ленинградка и тоже не поняла его.
Белла и Нагибин
Нагибин сходил с ума от счастья — рядом с ним была такая женщина! Он сдувал с нее пылинки, всюду возил ее в своем автомобиле. Ровесники Беллы, бедные поэты- шестидестяники, засматривались на ее шляпы с вуальками, модные туфли, сумочки… Красавица, богиня, ангел…
«…Я так гордился, так восхищался ею, когда в битком набитом номере она читала свои стихи нежно-напряжённым, ломким голосом и любимое лицо её горело, — я не отважился сесть, так и простоял у стены, чуть не падая от странной слабости в ногах, и мне счастливо было, что я ничто для всех собравшихся, что я — для неё одной…».
И — они были совсем разными. Белла — импульсивная, безалаберная. Нагибин — невероятно дисциплинированный и педантом во всем. Он просыпался ровно в семь, делал зарядку, в восемь спускался в столовую. К этому времени на столе должны были стоять тарелка овсянки на воде и вазочка с тремя абрикосинами. Если этого не было, он приходил в бешенство. Если задерживался обед, просто свирепел. Не выносил, когда опаздывали, когда нарушали слово… Белле было трудно жить на этом «особом режиме». К тому же друзья всегда были для нее важнее, чем возлюбленные.
По улице моей который год Звучат шаги — мои друзья уходят. Друзей моих медлительный уход той темноте за окнами угоден.
Очень скоро их отношения стали нервными и сложными. Нагибин и Ахмадулина то расставались, то снова сходились. Однажды перерыв длился целый год, но он без нее не мог. Оба они любили выпить, мать Нагибина сокрушалась:
«Уходят два красавца — приходят две свиньи».
Но у Беллы эта проблема с каждым годом усугублялась. С ней стало тяжело. Она могла пропасть на несколько дней и появиться с каким-то непонятным милиционером и маленьким ребенком: «Это мой друг, он будет у нас жить». Нагибин все терпел. Считается, что последней каплей стал эпизод, описанный Аксеновым в «Таинственной страсти»: неожиданно герой возвращается домой и застает свою жену, поэтессу, спящей в объятиях женщины.
Это или другое, но было что-то, что потрясло и смертельно оскорбило Нагибина. Дальше он пишет о жене без восхищения, в каждом слое яд, ненависть, желание ударить как можно больнее.
«А ведь в тебе столько недостатков. Ты распутна, в двадцать два года за тобой тянется шлейф, как за усталой шлюхой, ты слишком много пьешь и куришь до одури, ты лишена каких бы то ни было сдерживающих начал, и не знаешь, что значит добровольно наложить на себя запрет, ты мало читаешь и совсем не умеешь работать, ты вызывающе беспечна в своих делах, надменна, физически нестыдлива, распущена в словах и жестах».
Юрий Нагибин — Белая сирень
Архитектор. Боже праведный, у тебя 39°!
Рахманинов. Не говори Наталье. Пора одеваться.
Рахманинов пытается встать и со стоном падает назад в кресло. Лицо его сереет, покрывается испариной. Архитектор в растерянности смотрит на него.
Рахманинов. Ну, что стоишь, помоги мне встать!
Архитектор кидается на помощь, поднимает Рахманинова с кресла, с его помощью тот делает несколько шагов к зеркалу.
Рахманинов. Давай скорее фрак, а то я, боюсь, упаду, жуткая боль.
Архитектор. Тебе нельзя выступать в таком виде.
Рахманинов. Боль сейчас спадет, я знаю, давай фрак.
Архитектор подает фрак. Рахманинов с трудом поднимает руки, чтобы вдеть их в рукава, смотрит на себя в зеркало и, прерывисто дыша, беззвучно смеется.
Рахманинов. Ты погляди на меня в зеркало. Я похож на старую шлюху. Потрепанна, еле дышит, но желание гулять так сильно, что каждую ночь она прется на улицу в поисках клиента.
Зал набит битком. В проходах стоят стулья. Наверху, в ложах, везде люди вынуждены стоять. На сцену начинает выходить оркестр, музыканты занимают свои места.
400. (Съемка в помещении.) АРТИСТИЧЕСКАЯ. ВРЕМЯ ТО ЖЕ.
Рахманинов сидит в кресле, готовый к выходу. Рядом Наталья и Соня. Со стороны не видно, каких трудов ему стоило одеться и приготовиться.
Наталья. Ты померил температуру?
Рахманинов. Нормальная… Хороший все-таки кларнетист в этом оркестре.
Появляется возбужденный Фолли.
Фолли. Вас ждут, маэстро!
Рахманинов, опираясь на ручку, осторожно встает, но тут же с глухим стоном валится обратно. Наталья и Соня переглядываются с Фолли.
Рахманинов. Сейчас отпустит.
Наталья. Тебе нельзя выступать.
Рахманинов. Уже прошло, помогите мне, пожалуйста.
Наталья. Сережа, ты к тому же простужен. Надо отменить.
Рахманинов. Ни в коем случае!
Наталья. Чарли, отменяйте концерт и вызовите «скорую»…
Рахманинов. Не сметь! Я здесь решаю! Помогите мне встать. Соня!
Соня. Сереженька, послушай, ты абсолютно без сил. Ты так умрешь на эстраде…
Рахманинов (с отчаянием). Соня, Чарли, помогите мне. Я должен подняться.
Наталья. Это безумие, ты никуда не пойдешь.
С огромным усилием, облокотившись о ручку, Рахманинов приподнимается и снова падает. Фолли, Наталья и Соня не знают, что делать.
Рахманинов (с мольбой в голосе). Девочки мои, Наташенька, Соня, если вы хотите, чтобы я еще пожил хоть немного, доведите меня до рояля. Разве вы еще не поняли, что я живу только потому, что играю? Вы слышите меня? Помогите!
Соня. Да, да, Сереженька, ты прав, ты должен играть. Мы тебя проводим.
Наталья и Соня подхватывают Рахманинова с двух сторон, и он, неверно переступая ногами, движется в раскрытую Фолли дверь.
401. (Съемка в помещении.) КОРИДОР ЗА КУЛИСАМИ. ВРЕМЯ ТО ЖЕ.
Провожаемый взглядами дежурных, поддерживаемый сестрами, Рахманинов добирается до кулисы. У приоткрытой двери стоит взволнованный, растерянный Фолли. За ним — залитая светом эстрада, черные фраки оркестрантов, полумрак набитого до отказа зала.
Наталья. Надо, чтобы кто-нибудь довел тебя до рояля.
Рахманинов. Теперь я сам доберусь, не волнуйся.
Он одергивает фрак, лицо его преображается, подтягивается, как бы молодеет.
Рахманинов (бормочет, как бы про себя). Там жизнь, понимаете, мои родные, там, у рояля, ждет меня моя жизнь!
Он замирает на мгновение и шагает в яркую полосу света. Зал раскалывается от оваций. Все встают — и зрители, и оркестранты. Сестры смотрят на его покатую, согбенную фигуру, как всегда неторопливо пересекающую сцену. Соня не может сдержать слез, вослед осеняет его крестным знамением.
402. (Съемка в помещении.) СЦЕНА. ВРЕМЯ ТО ЖЕ.
Рахманинов на авансцене, облокотившись о рояль, едва заметно кланяется. По проходу двое дежурных несут огромную корзину белой русской сирени, ставят на авансцену. Медленно, словно боясь упасть, Рахманинов садится за рояль. Овации не смолкают. Он смотрит в зал, переводит взгляд на пышную сирень, потом смотрит на дирижера. Зал неистовствует. Рахманинов смотрит на свои руки.
Рахманинов (глядя на руки, еле слышно). Прощайте, мои бедные руки!..
Наконец овации смолкли. Дирижер взмахнул палочкой. Большие рахманиновские руки ложатся на клавиатуру, и волшебные, полные скорбной мощи аккорды Второго концерта заполняют зал…
403. (Натурная съемка.) СТАЛИНГРАД. ЗИМА. ДЕНЬ.
Тема концерта разворачивается как сопровождение к образам. Идет хроника Сталинградской битвы. Падающие русские воины. Разрывы снарядов. Засыпанная снегом, разбитая и ржавая военная техника. Машина смерти… Падающие горящие самолеты и трупы, трупы… По истерзанной, дымящейся земле — присыпанные снегом тела убитых. Знакомый нам молодой боец тащит смертельно раненного Ивана.
Иван (открыв глаза). Не трудись, сынок… Все… Слышь? Срубили под корень.
Молодой боец (в отчаянии). Погоди, дядя Иван… Погоди умирать, я тебя дотащу… Пробьемся.
Иван. Все, сынок, все… Дожил… (Он улыбается щербатым ртом.) А хорошая вышла у меня жизнь…
Он откидывается и как бы перестает жить. Но внутренний взор его видит… как над огромным полем Сталинградской битвы к нему из-за горизонта приближается нарядный, весь в лентах и цветах воздушный шар Монгольфье… Музыка Второго концерта продолжает звучать.
404. (Съемка в помещении.) «КАРНЕГИ-ХОЛЛ». КОНЦЕРТНЫЙ ЗАЛ.
Тему оркестра опять подхватывает рояль. Лицо Рахманинова, полное внутреннего напряжения, живет в созвучии с музыкой, тонкие крылья носа раздуваются, когда он напевает, вторя льющейся мелодии. Рахманиновские руки творят волшебную музыку, в которой слышится грохот океанского прибоя и раскаты грома, шум дождя по листьям сирени, шелест ветра в ветвях…
Надпись: «ЭТО БЫЛ ПОСЛЕДНИЙ КОНЦЕРТ СЕРГЕЯ РАХМАНИНОВА. ОН СКОНЧАЛСЯ В СВОЕМ ДОМЕ В КАЛИФОРНИИ, НЕ ДОЖИВ ДВЕ НЕДЕЛИ ДО СВОЕГО СЕМИДЕСЯТИЛЕТИЯ».
405. (Съемка в помещении.) КУЛИСЫ. ВРЕМЯ ТО ЖЕ.
В кулисах, обнявшись, стоят Наталья и Соня. Лица их освещены каким-то светом, который словно исходит из музыки. Они смотрят на своего единственного и любимого человека, как бы прощаясь с ним… Мы приближаемся к их глазам, вместе с ними прощаемся с нашим героем, и перед нами летящим хороводом проносятся образы…
Игры в прятки в Сенаре, съемки любительского фильма, смеющиеся Шаляпин и Рахманинов.
А вот испуганные Наталья и Соня слушают разгульную цыганскую песню в обшарпанном номере дешевой гостиницы и молодой Сергей с бутылкой вина…
Наталья и Сергей, обнявшиеся, счастливые, в толпе, приветствующей государя-императора и императрицу в карете…
А вот совсем маленькая Наталья влюбленно смотрит сквозь балясины беседки на загоревшего подростка Сергея, который склонился над нотными листами…
И Зилоти в головокружительном вальсе с молоденькой гувернанткой, а за роялем в шесть рук дубасят вальс Вера, Татуша и Сергей…
Маленький Сергей в окне поезда, уносящего его из Петербурга в Москву, к новой жизни…
…Детские ножки в стоптанных ботинках карабкаются по обшарпанным ступеням. Шестилетний мальчик с загоревшим продолговатым личиком одолевает крутую лестницу, ведущую туда — к колоколам. Этот мальчик — Сергей Рахманинов. Потный, радостный, с взъерошенными волосами, он смотрит сквозь арки колокольни на раскинувшийся вокруг простор России.
И в музыке Второго концерта мы слышим колокола. Колокола, поющие о любви и рождении, набатные кличи, возвещающие грядущие беды и пожарища, и сквозь все это — ликующие призывы, полные веры в торжество бесконечной жизни на земле и на небесах…
К колокольне, как далекое видение детства, над необъятными русскими просторами плывет, приближается яркий, цветастый шар Монгольфье…
Конец
Примечания
1
Сценарий написан при участии Андрея Кончаловского. — Примеч. издателей.
Белла и Евтушенко
Евтушенко и Белла поженились, наверное, потому, что были первыми поэтами своего поколения. Самыми признанными, самыми популярными, самыми-самыми. Вместе они прожили три года, бурно ссорились, мирились… Все закончилось как-то само собой. К тому же он был конформистом, а ее отчислили из института за отказ участвовать в травле Пастернака. Но они еще были женаты, когда на вечеринке в честь дня рождения Евтушенко пьяный Юрий Нагибин встал на колени и попросил Беллу выйти за него замуж. Евтушенко бросил в Нагибина тяжелым подносом, к счастью, промахнулся.
Нагибин понимал, что на его жизнь надвигается что-то неотвратимое, как тайфун на маленький остров. Но надеялся, что тайфун пройдет мимо. Уже была неловкая первая близость, Белла уже написала ему стихи, а Нагибин продолжал играть роль старшего друга, «седого, усталого красавца».
«Я понял, что негаданное свершилось, лишь когда она запрыгала передо мной моим черным придурком-псом с мохнатой мордой и шерстью, как пальмовый войлок; когда она заговорила со мной тихим, загробным голосом моего шофера; когда кофе и поджаренный хлеб оказались с привкусом ее; когда лицо ее впечаталось во всё, что меня окружало».
Они пошли в «Эрмитаж», и Нагибин впервые не испытывал трепета перед картинами, вазами и доспехами — девушка рядом с ним, которая смеялась тоненьким детским смехом, была совершенней. Юрий мог часами ждать от нее звонка, не сводя глаз с телефона. Но однажды телефон «потерял над ним власть» — Белла пришла насовсем.
«Сирень» С.В.Рахманинов
Тема урока: «Счастье в сирени живёт
»
Раздел: «В концертном зале»
Тип урока: изучение нового материала.
Класс: 4
Цель урока: знакомство с жанром романса на примере творчества С.В. Рахманинова.
Обучающая задача: знакомство с творчеством С.В. Рахманинова. Продолжить знакомство с музыкальными жанрами.
Развивающая задача: формировать художественно – образное мышление учащихся.
Воспитательная задача: воспитание любви и уважения к Родине через творчества С.В. Рахманинова. Приобщение детей к сокровищам отечественной музыкальной классики.
Формы организации урока: устный опрос (индивидуальный, групповой)
Комплексно – методическое обеспечение: компьютер, компакт – диск, инструмент, фонохрестоматия.
И.К.Т.: Технология становления ассоциативно – образного мышления.
Ход урока.
1.Организационный момент.
2.Актуализация знаний.
У.: Сегодня наш урок мы посвятим творчеству замечательного русского музыканта С.В. Рахманинова. С.В. Рахманинов был не только композитором, но еще и дирижером и прекрасным пианистом.
3.Обьяснение нового материала.
С.В. Рахманинов – гордость отечественной культуры. Широчайшая известность его музыки, горячая любовь к ней во всём мире сравнимы лишь с популярностью музыки П.И. Чайковского.
С.В. Рахманинов родился 1 апреля 1873 года. Его детские годы прошли в имении Онег неподалёку от Новгорода. На всю жизнь запечатлелись в памяти чудесные картины русской природы: бескрайние просторы полей и лесов, величавые воды реки Волхов, с которой связан былинный сказ о певце – гусляре Садко. Так же как и Садко, Рахманинов любил свою землю и всегда тосковал в разлуке с ней. «Он любил русскую землю, деревню, крестьянина, любил хозяйничать на земле, сам летом брал косу, ненавидел. Как личного врага, лебеду и прочие сорняки и часто часами мне рассказывал, как хороша деревня», — вспоминала известная писательница Мариэтта Шагинян. Но в 1917 году в рассвете творческих сил он навсегда покинул Россию. 1917 год стал переломным в судьбе Рахманинова и его семьи. Февральскую революцию он встретил радостно, октябрьская вынудила его покинуть Россию навсегда. Главными причинами были опасения за судьбу семьи, ощущение своей ненужности новому обществу.
В декабре 1917 года Рахманинов с семьёй выезжает в Швецию, а затем переезжает в США. Началась изнурительная концертная деятельность вначале в Америке, затем по всей Европе, подчинявшаяся суровым законам музыкального бизнеса.
Его концерты проходили в переполненных залах, портреты не сходили со страниц американских газет. Его узнавали продавцы, шофёры такси, носильщики, преследовала армия корреспондентов и фоторепортёров. Но триумф Рахманинова – исполнителя не мог заглушить в нём страстной тоски по отечеству. Даже круг близких друзей за рубежом ограничивался преимущественно выходцами из России. Значительную часть своих гонораров Рахманинов использовал для материальной поддержки соотечественников как за рубежом, так и на родине.
Тип урока: Изучение нового материала
и первичное закрепление знаний.
Цель урока: Осознать степень влияния
личности творца на создание им произведения
искусства.
Задачи урока:
- Познакомить с особенностями
вокально-инструментального жанра “романс” в
творчестве Сергея Васильевича Рахманинова. - Формировать потребности и способности через
искусство приобщаться к духовной культуре. - Развивать культуру художественного восприятия.
Оборудование урока:
Технический ряд: компьютер,
проектор.
Зрительный ряд: презентация.
Дидактические материалы:
- С. Рахманинов, Е. Бекетова “Сирень”, текст
романса – раздаточный материал (приложение
3).
Литературный ряд:
- Ю. Нагибин рассказ “Сирень”, фрагмент.
Музыкальный ряд:
- С.В. Рахманинов, Е. Бекетова романс “Сирень” в
исполнении солистки и оркестра (приложение
1). - С.В. Рахманинов транскрипция романса “Сирень”
в исполнении автора (приложение
2).
Ход урока
СЛАЙД 2
Учитель: Сегодняшний урок мы начнем
с необычного вопроса: следите ли вы за модой?
Учащиеся: Ответы различные (чаще
мальчики отвечают отрицательно, девочки
положительно).
Учитель: Наверное, вы обращаете
внимание, как одеты ваши сверстники, что они
носят, какими мобильными телефонами пользуются,
какую музыку слушают. Наверное, у каждого из вас
есть любимое произведение, которое мы слушаем
или исполняем на уроке музыки. А смогли бы вы
предложить своим друзьям послушать ваше любимое классическое
произведение?
Учащиеся: Чаще отвечают
отрицательно.
Учитель: Почему?
Учащиеся: Она не модная, но она все
равно нравится.
Учитель: Тогда почему вы
предпочитаете слушать эту музыку в одиночестве?
Что необходимо иметь человеку, чтобы отстаивать
свои приоритеты, демонстрировать их окружающим?
Учащиеся: Знания, смелость, потому
что стремление выглядеть “как все” заставляет
человека держать свое мнение при себе.
Учитель: Как бы вы отнеслись к
человеку, который сумел отстоять свое мнение и
доказать, что определенная музыка занимает одно
из главных мест в его жизни?
Учащиеся: С большим уважением.
Учитель: За что вы его уважаете?
Учащиеся: Он сильный человек,
индивидуальность, Личность.
СЛАЙД 3
Учитель: Сегодня мы познакомимся с
жизнью и творчеством именно такого человека,
который жил и творил на рубеже XIX-XX веков. Это
русский композитор Сергей Васильевич
Рахманинов. Обратите внимание на годы его жизни,
ему не было еще и тридцати лет, а наступил XX век,
время переломное для России. Столкновение нового
со старым во всех сферах жизни, в том числе и в
искусстве. Время, связанное с первой мировой
войной и революциями, охватившими всю Россию. Как
вы думаете, как должны были повести себя
композиторы, художники, поэты, почувствовав
влияние нового времени?
Учащиеся: Идти в ногу со временем,
искать новые пути воплощения своего творчества,
искать новые средства выразительности.
СЛАЙД 4
Учитель: Вы правы, многие так и
поступили, сливаясь с новыми идеями
преобразования общества. И многие упрекали С.В.
Рахманинова в старомодности за то, что он не
отказался от традиций классического искусства. А
он говорил: “Не хочу ради того, что я считаю
только модой, изменять постоянно звучащему во
мне тону, сквозь который я слышу окружающий мир”.
Как вы понимаете его слова?
Учащиеся: Он стремился сохранить
свой внутренний мир, сумел отстоять свое мнение,
ему не хотелось изменять своему тону, который
звучал вместе с ним.
Учитель: Вы абсолютно правы, ведь у
каждого человека на душе бывает и радостно и
печально, и об этом можно рассказать музыкой.
СЛАЙД 5
Учитель: С.В. Рахманинова называли
величайшим композитором и пианистом всех времен,
и как пианист он объездил весь мир. И где бы он ни
выступал, ему дарили букет белой сирени. Для
композитора сирень была символом Родины. Как вы
думаете почему?
Учащиеся: Воспоминания детства,
много сирени где он родился, любимый цветок.
СЛАЙД 6
Учитель: Вы правы, родина
Рахманинова – Новгородский край. Здесь он
наполнился старинными напевами, колокольными
звонами, здесь в нем пробудилась “бескрайняя
любовь к России и ко всему русскому, народному”.
И даже в своей музыке он использовал образ
сирени.
СЛАЙД 7
Послушайте романс С.В. Рахманинова
“Сирень” и скажите, какие чувства, ощущения
вложил композитор в музыку?
Прослушивание романса (приложение
1)
Примечание: для детального анализа
можно использовать гиперссылку с нотным
изображением первой фразы романса, а также
распечатанным текстом романса (раздаточный
материал, приложение 3).
Учащиеся: Романс рассказывает о
любви, нежности, в музыке чувствуется
прозрачность, хрустальность воздуха, легкое
дыхание душистых ветвей.
Учитель: И вы правы, мечтательные,
задумчивые интонации вырастают в распевную
мелодию. Свежестью раннего весеннего утра веет
от музыки романса “Сирень”. Это не случайно. Как
вы считаете, что могло стать вдохновением для
написания этого романса?
Учащиеся: Возможно, композитор был
счастлив, от того, что почувствовал аромат
сирени, увидел красоту природы, ему было просто
хорошо, а, возможно, к композитору пришла любовь…
СЛАЙД 8
Учитель: Вы правы, это была лучшая
пора жизни композитора, ведь каждую весну и
начало лета он проводил в Ивановке. В одном из
своих писем впоследствии Рахманинов писал:
“Именно здесь давно, когда я был еще совсем
молод, мне хорошо работалось”. Эти воспоминания
композитора легли в основу фрагмента рассказа Ю.
Нагибина “Сирень”.
Чтение фрагмента рассказа Ю.Нагибина
“Сирень”, слушание романса “Сирень” (приложение 1)
“Сильные грозовые ливни, неположенные
в начале июня… усугубили сумятицу в мироздании.
И сирень зацвела вся разом, в одну ночь вскипела и
во дворе, и в аллеях, и в парке.
И когда Верочка Скалон выбежала утром
в сад,.. она ахнула,… пораженная дивным
великолепием сиреневого буйства.
Верочка осторожно раздвинула ветви и в
шаге от себя увидела Сережу Рахманинова,
племянника хозяев усадьбы. Он приподнимал кисти
сирени ладонями и погружал в них лицо. Когда же
подымал голову, лоб, нос, щеки и подбородок были
влажными, а к бровям тонкой ниточкой усов
клеились лепестки и трубочки цветов. Он выбирал
некрупную кисть и осторожно брал в рот, будто
собирался съесть, затем так же осторожно
вытягивал её изо рта и что-то проглатывал.
Верочка последовала его примеру, и рот
наполнился горьковатой холодной влагой. Она
поморщилась, но все-таки повторила опыт. Отведала
белой, потом голубой, потом лиловой сирени – у
каждой был свой привкус. Белая – это словно
лизнуть пробку от маминых французских духов; лиловая
отдает чернилами; самая вкусная – голубая
сирень, сладковатая, припахивающая лимонной
корочкой…”
СЛАЙД 9
Учитель: Как вы думаете, почему
Рахманинов пытался попробовать сирень на вкус?
Разве не достаточно было аромата, которым был
пропитан воздух в саду?
Учащиеся: Разный цвет сирени
вызвал у него желание сравнить не только аромат,
но вкусовые качества.
Учитель: Заметили ли вы в мелодии
романса различные интонации или он был насыщен
одним цветом?
Учащиеся: В мелодии было развитие,
которое наполнило его целой цветовой палитрой.
Например, во второй части романса звучат более
напряженные интонации. Они выражают чувство
взволнованности и мечты о счастье.
Учитель: Тогда какими красками вы бы
изобразили этот романс и почему?
Учащиеся: Нужно взять прозрачные,
светлые, нежные акварельные краски (розовые,
сиреневые, голубые, зеленые), потому что музыка
воздушная, нежная, прозрачная, утонченная,
наполненная ароматом запаха сирени.
СЛАЙД 10
Учитель: Послушайте два варианта
романса Рахманинова “Сирень” и ответьте на
вопросы:
- В чем отличие двух исполнений этого романса?
Какой образ создает каждый из исполнителей? - Найдите созвучия между музыкальными и
предлагаемыми зрительными образами (картины: Э.
Панов “Сирень в кувшине”, И. Левитан “Весна.
Белая сирень”, Л. Скрипченко “Сирень”, С.
Нестерчук “Сирень”, Борисов-Мусатов “Весна”).
СЛАЙД 11 (оба произведения
Рахманинова звучат без перерыва на одном
слайде в сопровождении репродукций картин)
Слушание романса С. В. Рахманинова
“Сирень” в исполнении женского голоса
(приложение 1)
и транскрипции романса в исполнении
Сергея Рахманинова
(приложение 2)
СЛАЙД 12
Учащиеся: Оба варианта одинаковы по
мелодии, ритму, темпу, но разные по образному
ряду. Ведь один из вариантов прозвучал в
исполнении сопрано, второй – в исполнении
пианиста.
Учитель: Вы совершенно правы, вы
услышали вокальный и инструментальный варианты
романса “Сирень”, при этом обратите внимание,
что партию фортепиано во втором варианте
исполнял сам автор, Сергей Рахманинов! Значит,
каждый исполнитель, особенно автор, вкладывал в
музыку свои образы, чувства, ощущения, эмоции. В
чем вы видите различие музыкальных образов,
какой образ создает каждый из исполнителей?
Учащиеся: В первом произведении
(вокальное исполнение) можно увидеть яркие
образы оживающей природы, услышать шум ветра,
дыхание весны. Второе произведение (фортепианное
исполнение) рисует, скорее, образ человека, его
чувства, размышления, волнение, переживания. Это
происходит потому, что сам автор исполняет
романс.
Учитель: Выяснив, в чем отличие
музыкальных образов, определим, с какими
зрительными образами они будут сочетаться.
Примечание: Для детального анализа
можно воспользоваться гиперссылками на
репродукции картин.
Учащиеся: Вокальное исполнение
– больше прозрачности, насыщенности
благоухающего воздуха, образ покоя,
безмятежности, созерцания. Фортепианное
исполнение – взволнованность,
импровизационность, ощущение счастья. В процессе
анализа учащиеся предлагают свои варианты
созвучия музыкальных и зрительных образов.
СЛАЙД 13
Учитель: Подводя итог нашего урока,
мы можем сделать следующие выводы:
- Композитор, художник, писатель, а также
исполнитель создают каждый свой образ, выражая
свое внутреннее состояние. - Зрительные образы усиливают восприятие
слушателей, делают оригинальный музыкальный
образ более разнообразным, насыщенным.
И опять я с вами хотел бы поделиться отрррывками из рррассказа. Он о лете и о любви — то есть обо всём сррразу, и о том, как Рахманинов написал этот ррроманс. А если букв слишком много — так ведь их можно прррочесть и потом, не сейчас…
Исполняет Сергей Рахманинов
«Странное то было лето, все в нем перепуталось. В исходе мая листва берез оставалась по-весеннему слабой и нежной, изжелта-зеленой, как цыплячий пух. Черемуха расцвела лишь в первых числах июня, а сирень еще позже.
…
А тут сирени распустились разом, после сильной ночной грозы, переполошившей обитателей усадьбы прямыми, отвесными, опасными молниями. И даже куст
никогда не цветшей махровой сирени возле павильона зажег маленький багряный факел одной-единственной кисти.
И когда Верочка Скалон выбежала утром в сад, обманув бдительный надзор гувернантки Миссочки, она ахнула и прижала руки к корсажу, пораженная дивным
великолепием сиреневого буйства.
…
Верочка осторожно раздвинула ветви и в шаге от себя увидела Сережу Рахманинова, племянника хозяев усадьбы. Он приподымал кисти сирени ладонями и погружал в них лицо. Когда же отымал голову, лоб, нос, щеки и подбородок были влажными, а к бровям и тонкой ниточке усов клеились лепестки и трубочки цветов. Но это и Верочка умела делать — купать лицо в росистой сирени, а вот другая придумка Сережи, Сергея Васильевича – так церемонно полагалось ей называть семнадцатилетнего кузена, — была куда интереснее. Он выбирал некрупную кисть и осторожно брал в рот, будто собирался съесть, затем так же осторожно вытягивал ее изо рта и что-то проглатывал. Верочка последовала ему примеру, и рот наполнился горьковатой холодной влагой. Она поморщилась, но все-таки повторила опыт. Отведала белой, потом голубой, потом лиловой сирени — у каждой был свой привкус. Белая — это словно лизнуть пробку от маминых французских духов, даже кончик языка сходно немеет; лиловая отдает чернилами; самая вкусная — голубая сирень, сладковатая, припахивающая
лимонной корочкой.
Сиреневое вино понравилось Верочке, и она стала лучшего мнения о длинноволосом кузене. Впрочем, какой он кузен — так, седьмая вода на киселе, но взрослые почему-то цепляются за отдаленные родственные связи, причем в подобных туманных случаях старшие всегда оказываются дядюшками и тетушками, а сверстники — кузенами и кузинами. … Нельзя сказать, что их обрадовала перспектива провести лето в обществе новоявленного кузена. В этом долговязом юноше все было непомерно и нелепо: громадные, как лопаты, руки и под стать им ступни, длинные русые поповские волосы, большой, тяжелый нос и огромный, хоть и красиво очерченный рот, мрачноватый, исподлобья, взгляд темных матовых глаз.
Нелюбезный, настороженный, скованный, совсем неинтересный — таков был дружный приговор сестер. И робкая попытка кузины Наташи Сатиной уверить их, что Сережа стесняется и дичится, ничего не изменила.
Правда, в Ивановке образ сумрачного и нелюбезного кузена пришлось срочно пересмотреть. Он оказался весьма любезным, услужливым, общительным и
необыкновенно смешливым. Достаточно было самой малости, чтобы заставить его смеяться до слез, до изнеможения. И надо сказать, Верочка пользовалась этой слабостью кузена и не раз ставила его в неловкое положение, но с обычным добродушием он нисколько не обижался. За него обижалась Наташа Сатина и даже позволила себе выговаривать Верочке, но та быстро поставила на место непрошеную заступницу. Наташа надула свои и без того пухлые губы и навсегда забыла встревать в дела старших…
Но кузен, пьющий горькую влагу с сиреневых кистей, стал Верочке по-новому интересен. Кстати, в кого он влюблен?.. Прежде Верочка не задавалась этим вопросом, хотя сердечные дела всех обитателей усадьбы, равно и друзей дома, редкий день не наезжавших в Ивановку, заботили ее чрезвычайно. Скорее всего, он влюблен в старшую ее сестру, двадцатидвухлетнюю Татушу, властную и самоуверенную красавицу. Похоже, в нее все влюблены. А кто влюблен в Сережу — дозволено ей хотя бы про себя так его называть? Натуля Сатина?.. Верочка прыснула, по счастью, почти беззвучно: рот был набит сиренью. Но острый слух музыканта что-то уловил. Рахманинов замер с кистью в руке, как Вакх на известной картине академика Бруни. Его большие, темные, не отражающие свет глаза внимательно и быстро обшарили кусты. Верочка успела пригнуться, и взгляд его скользнул поверх ее головы.
Наташа Сатина была рослая, стройная, очень серьезная девочка, пытавшаяся держаться на равных со взрослыми. Ее губил рот детски пухлый, неоформившийся и потому непослушный, расползающийся, даже глупый какой-то, хотя она отнюдь не была дурой. Этот рот поразительно не соответствовал остальной лепке четкого смуглого лица. Лоб, нос, глаза, легкая крутизна скул — все в ней было очаровательно и завершено, но пухлое губошлепие отбрасывало Наташу в детство. И комичными, пародийными казались ее серьезность, трудолюбие, рассудительность, даже какая-то важность. Живая, легкомысленная, порывистая Верочка, начисто лишенная Наташиной солидности, была все же «барышня», а Наташу хотелось отослать в детскую.
… Рахманинов стоял, задумчиво перебирая кисти сирени. Он хотел понять, почему его так тронула и странно взволновала эта встреча.
Верочка Скалон была очень миловидна, с прекрасными, густыми, длинными русыми, в золото, волосами, с тонкой, стремительно затекающей румянцем кожей, с пытливыми, горячими глазами и тесно сжатым ртом. Эта серьезная, даже скорбная складка рта не соответствовала мягкой лепке лица и подвергала сомнению однозначность образа доброй, недалекой девушки. … Он, Рахманинов, — странствующий музыкант, его дело упражняться на рояле до одурения, который день корпеть над четырехручным переложением «Спящей красавицы» несравненного Петра Ильича и урывать часишко-другой для собственного сочинительства. Да, он обуян дерзостным намерением в недалеком будущем вынести на суд публики свой первый фортепианный концерт. Пора робких ноктюрнов и разных мелких пьесок миновала, он способен сказать свое слово в музыке. О прочем нечего и думать. Но как все-таки хорошо, что было это утро,
тяжелые благоухающие кисти, холод капель за пазухой и девичье лицо, наивное и патетическое…
…
Но прежде чем погрузиться в сон, Верочка вспомнила утреннее похождение и удивилась своему тогдашнему испугу. Сколько же в ней еще детского, если она теряется от каждого пустяка! И досадно, что она так уронила себя перед кузеном. А он все же милый, с ним можно дружить, если, конечно, держать в узде. В Москве они его просто не поняли.
…
Из Старого парка тепло, густо, сильно ударило сиренью. Аромат накатил стремительно, упругим, мощным валом накрыл, закружил, наполнил сладкой дурнотой, почти лишил сознания. В дурманной истоме Верочка едва добралась до кровати…
…
Она нашла замшелую скамейку под кустом белой сирени, опустилась на нее и вспомнила, как пила сиреневое вино, и ласково-грустно усмехнулась своему
недавнему ребячеству. Трудно поверить, что это было позавчера. Как много изменилось с той поры! Она прожила целую жизнь, узнала, что любит и любима,
стала взрослой, почти старой.
— Психопатушка, можно к вам? — И, не дожидаясь ответа, Сережа плюхнулся на скамейку, чуть ее не развалив.
…
От надоедливого Сашка с его окариной разговор перешел на плохую музыку вообще, затем на музыку ненужную, и Верочка возмутилась тупостью взрослых
людей, считающих, что барышень непременно надо учить на фортепьянах.
— Зачем это? Мы все, кроме Татуши, совершенно бездарны, но нас заставляют каждый день бренчать на рояле, и это в доме, где играют Зилоти и вы, Сережа. Нельзя из-под палки заниматься искусством. Кончится тем, что мы возненавидим музыку, которую любим.
— Наташа вовсе не бездарна, — возразил Рахманинов. — У нее способности…
— Перестаньте, Сергей Васильевич, вечно вы!.. Думаете, никто не слышит, как она пищит, когда вы с ней занимаетесь?
— Я плохой педагог…
— Неправда! Просто она не может… Зачем только мучают ребенка?
— Ребенка?.. Ну, Психопатушка, вы бесподобны! Намного ли вы старше?
Года на два?
— Это ничего не значит, — сердито сказала Верочка. — Я старше!
— А вы злая, — с удивлением сказал Рахманинов. — Вы не любите Наташу.
Верочка и сама не знала, почему она с такой яростью обрушилась на слабую, конечно, — да ей-то что за дело? — игру Наташи, а потом еще прошлась насчет возраста подруги. Это как-то сложно связывалось с происшедшей в ней самой переменой. Ей хотелось во всем серьезности, прямоты, правды… Но, господи, с чего было так набрасываться на милую, смуглую преданную Наташу с глазами боярыни Морозовой и пухлым ртом ребенка? Доброта важнее мелкой истины, но вот уж кто действительно недобр, так это Сережа, сказавший, что она не любит Наташу. Из самого сердца, слабого, бедного Верочкиного сердца хлынули слезы.
Как смутился и огорчился Сережа Рахманинов! У него самого налило глаза. Он проклинал себя за грубость, сполз со скамейки на землю и коленопреклоненно просил прощения, целуя Верочкины руки. Такого с Верочкой еще не случалось. Она даже плакать перестала, а потом испугалась, что руки у нее по-летнему грязные, в траве и земле, отдернула их, еще больше испугалась невежливости жеста и, окончательно растерявшись, поцеловала Сережу в темя, стукнувшись зубами. После чего сердце в ней совсем остановилось, и несколько секунд она была мертвой.
Надо отдать должное Сереже: в эти критические мгновения он проявил огромный такт. Нелепого поцелуя будто вовсе не заметил и еще раз покаялся в происшедшем, но просил не судить его слишком строго. Он не умеет вести себя с девушками. У него есть сестры, но ему почти не пришлось жить вместе с ними. То его забирала к себе бабушка, а оступив в Московскую консерваторию, он стал пансионером Николая Сергеевича Зверева. Известный музыкальный педагог и чудак, Зверев брал воспитанников с тем условием, чтобы они не ездили домой на каникулы. Сережа рос и воспитывался в окружении одних только мальчиков, талантливых, славных мальчиков, но Верочка, конечно, понимает, что чисто мужская компания обделяет человека тонкостью.
Верочка понимала все. Ей вдруг вспомнились разговоры о трудной домашней жизни Сережи. Отец его оставил семью, предварительно промотав собственное состояние и приданое жены. Сережа рос на ветру, не ведая семейного тепла. Но сам Сережа старательно обходил больную тему. Получалось, что все в его жизни складывалось наилучшим образом, вот только облагораживающего женского влияния недоставало.
…
Человек редко способен вышагнуть из собственных пределов. Верочка Скалон при всей душевной гибкости и самостоятельности была прежде всего дочерью своего отца. Генерал от кавалерии Скалон, военный историк, председатель русского военно-исторического общества, пользовался репутацией тонкого и строгого ценителя искусств, в первую очередь музыки. В его доме бывали известные петербургские композиторы и музыкальные критики. Своей репутацией генерал был прежде всего обязан тем, что ни в одном из здравствующих композиторов не признавал не только гения, но даже таланта.
Надо было покинуть земную юдоль, чтобы генерал Скалон с тонкой и меланхолической улыбкой признал в покойном известные способности. Куда охотнее генерал хвалил исполнителей, хотя считал всех их людьми второго сорта в искусстве, чистыми виртуозами, а не творческими личностями. Конечно, Верочка, принадлежавшая к другому поколению, не разделяла крайностей отца — она отваживалась восхищаться Чайковским и отдавать должное Римскому-Корсакову, но унаследовала отцовский скепсис в отношении консерваторских сочинителей музыки. Впрочем, в этом вечернем разговоре самым неважным для нее было, какую музыку сочиняет Сережа Рахманинов.
Труден все же оказался для них этот нежданно-негаданный прорыв в откровенность. Наступила та мучительная пауза, когда в неловкости, напряжении и неясности выводов не только утрачивается сближение, но люди отодвигаются друг от друга дальше, чем были.
И они обрадовались, услышав громкий голос госпожи Скалон:
— Дети!.. По домам!..
И тут Сережа спас и вознес этот вечер.
— Психопатушка! — сказал он прежним легким голосом. — Мы так хорошо поговорили. Давайте выпьем нашего вина за дружбу.
— Давайте! — сразу все поняв, воскликнула Верочка.
Сирень теснилась у них за спиной.
— Вам какого? — спросил Рахманинов.
— Белого!
— Пожалуйста. — Он склонил к ней тяжелую влажную кисть. — А я предпочитаю красное. — Он шагнул к соседнему кусту. — Ваше здоровье, Вера Дмитриевна!..
— Ваше здоровье, Сергей Васильевич!..
«Как жаль, что в Сережу так трудно влюбиться», — думала Верочка, засыпая. Он некрасивый. Не урод, конечно, у него породистая худоба, добрые, глубокие глаза, великоватый, зато красиво очерченный рот. Но этот большой и бессмысленный нос на худеньком лице, эти непонятные патлы до плеч!.. И все же, пусть Сережа дурен собой, в нем что-то есть… значительное, самобытное.
… Беда Сережи в другом: он слишком прост, добродушен, искренен. В нем нет романтичности, загадки. Он не умеет так многозначительно молчать и улыбаться, как Митя. Но странно, что до сегодняшнего дня я почти ничего не знала о нем при всей его разговорчивости. Поистине язык дан ему, чтобы скрывать свои мысли. Может быть, его болтовня — самозащита? Он не хочет, чтоб люди заглянули к нему внутрь, и отгораживается частоколом слов.
Интересно все-таки, что он сочиняет? «…Жаль, что он бедненький, — это слово по-особому звучало для Верочки. — Ужасно быть бедненьким…»
Выбрав удобный момент, когда Александр Ильич покуривал после обеда в сиреневой аллее, Верочка спросила его, хороший ли музыкант Сережа Рахманинов.
— Гениальный! — выкатив ярко-зеленые, с золотым отливом глаза, гаркнул Зилоти.
— Нет, правда?.. — Верочка решила, что он, по обыкновению, шутит.
— Такого пианиста еще не было на Руси! — с восторженной яростью прорычал Зилоти. — Разве что Антон Рубинштейн, — добавил из добросовестности.
— Так что же, он лучше вас? — наивно спросила Верочка.
— Будет, — как бы закончил ее фразу Зилоти. — И очень скоро. Вы посмотрите на его руки, когда он играет. Все пианисты бьют по клавишам, а он погружает в них пальцы, будто слоновая кость мягка и податлива. Он окунает руки в клавиатуру.
Но Верочка еще не была убеждена.
— Александр Ильич, миленький, только не обижайтесь, ну вот вы… как пианист, какой по счету?
— Второй, — не раздумывая, ответил Зилоти.
— А первый кто?
— Ну, первых много. Лист, братья Рубинштейны… Рахманинов будет первым.
— А какую музыку он сочиняет?
— Пока это секрет. Знаю только, что фортепианный Концерт. Но могу вам сказать: что бы Сережа Рахманинов ни делал в музыке, это будет высший класс. Поверьте старому человеку. Он великий музыкант, а… вы самая распрелестная прелесть на свете!
…
Ее томило странное предчувствие: что-то должно случиться, с ней ли одной или со всем домом, хорошее или дурное, радостное или печальное, она не знала, но что-то непременно произойдет. Нынешнее равновесие было непрочным, затишье чревато бурей. Но она никому не могла сказать о своей тревоге, ее бы просто не поняли…
…
Одна Наташа Сатина ни о чем не спрашивала. Неужели эта девочка с пухлым ртом и грустными глазами обо всем догадалась? Догадалась о том, что Верочка трепещущей рукой поверила на другое утро своему дневнику: «Конечно! Больше нет никаких сомнений, я влю-бле-на! Если меня спросят, когда и как это случилось, то я ничего не сумею ответить, я только знаю одно, что я люблю его. Во всяком случае, это случилось внезапно и против моей воли. Что будет дальше? Рада ли я этому? Всего этого я не знаю. Я только знаю, что сегодня всю ночь видела его во сне, и мне было так хорошо, так отрадно, что я совсем другая, гораздо лучше, чем, прежде. Мне казалось, что я за одну ночь выросла, похорошела, поумнела, сделалась добрее, на душе было ясно, весело, спокойно! Я вся прониклась какой-то гордой уверенностью в самой себе…»
Сережа помог ей выпрямиться, вновь независимо и гордо оглянуться вокруг себя, стать той, какой она казалась себе, когда делала записи в дневнике. И окружающие вскоре почувствовали, что их любопытство, насмешки и подковырки перестали производить на Верочку какое-либо впечатление. Верочка не хотела больше никого ни в чем разубеждать, напротив, была готова соответствовать сложившемуся у всех представлению, и это обезоруживало, закрывало рот распоясавшимся болтунам, от нее отступились…
Всего несколько шагов в сторону, а будто попала в иные пределы. Здесь так легко не стать, раствориться во мгле, едва просквоженной призрачным, невесть откуда берущимся свечением. Верочка попробовала плести веночек, но пальцы плохо слушались. Господи, сколько мук приходится терпеть из-за человека, который даже не догадывается, что его любят! Треснула веточка, колыхнулась тень, снова треск, шорох, чьи-то крадущиеся шаги. Гулко ударили о землю сбитые с дерева яблоки. И, как яблоко, упало сердце: из-за деревавышла Наташа, стряхивая с волос какой-то сор.
— Можно, я с тобой постою? Наташа оперлась спиной о тяжелую ветвь и вздохнула так глубоко и протяжно, как умеют вздыхать лишь лошади по ночам.
Бедная девочка!.. Кто это, кажется Гете, сказал, что вдвоем призрак не увидишь? Правда, сейчас и не должно быть никакого видения, но, может, Наташино присутствие убивает какие-то чары? И все же недостало духу прогнать ее. Верочка отвернулась и стала плести венок, пытаясь забыть, что подруга рядом…
…
Когда она открыла в себе чувство к Сереже, то была так счастлива, что вовсе не думала о взаимности. Довольно и того, что она может любить Сережу, дышать с ним одним воздухом, разговаривать, смеяться, кататься на лодке и дрожках, гулять в парке, сидеть под душистым стогом, молчать и знать — вот мой любимый, его глаза, губы, руки, милая худоба, мальчишеский смех, его радость, задумчивость, его тайна.
Не надо ничего ждать и требовать взамен. Да и что может он дать, кроме самого своего существования под одним с ней небом? Но теперь Верочке хотелось, чтобы он откликнулся ее любви. Зачем? Она не умела сказать, но знала одно — любовь не радость, не счастье, если любишь только ты…
…
…Поздно вечером, собираясь ко сну, Наташа Сатина услышала царапающий звук. Это был их с Верочкой тайный сигнал. Прибегать к нему разрешалось лишь в случае крайней нужды, поскольку рядом находилась спальня строгой матери Наташи. В длинной белой ночной рубашке, делающей ее похожей на привидение, Наташа подбежала к окну и отдернула занавеску. Верочка стояла внизу, подняв освещенное месяцем лицо, ее русые волосы казались зелеными, а светлые глаза грозно чернели. Она была странно, невиданно и пугающе хороша. И отчаянно заколотившимся сердцем Наташа угадала, зачем она пришла.
— Он любит меня, — шептала Верочка. — Понимаешь, любит… Мы объяснились… У нашей сирени…
— Какая ты счастливая!.. Боже, какая ты счастливая!.. — лепетала Наташа.
— Спасибо, Наташа!.. Ты хорошая, добрая. Я так тебя люблю. Ты самая, самая лучшая моя подруга… — Верочка пригоршнями бросала нежности, черпая из бездонной корзинки…
…Рахманинов пробирался сквозь кусты сирени. От былого великолепия остались редкие ржавинки, издававшие спертый запах. Он сорвал влажный лист и разжевал. Невыносимая горечь наполнила рот, это было хуже хинина. Рахманинов засмеялся. Хорошо обжечь рот, хорошо бы еще получить крепкого тумака, чтобы окончательно спуститься на землю. Он ударил себя увесистым кулаком по затылку, что-то хрястнуло, и он опять засмеялся. Ну вот, теперь все в порядке. То, что было, не приснилось, не пригрезилось, не померещилось в дурманной усталости, которая все чаще охватывала его в последние дни от мучительной незаладившейся работы. Не шел его фортепианный концерт. А теперь пойдет. Он узнал, что такое музыка. Он искал ее вовне, а она должна звучать внутри его, быть частью его самого.
…
…Что же было дальше? А то, что всегда бывает: лето сменилось осенью, и опустела сатинская усадьба. Сестры Скалон вернулись в Петербург, Рахманинов и Сатины — в Москву. Но то, что зажглось в Ивановке, не погасло, хотя редки были встречи, а много ли скажешь в письмах? Верочка все болела, и ее каждое лето возили на модные заграничные курорты. Сережа Рахманинов исступленно работал, скитался, бедствовал. Сестрам Скалон пришлось даже купить ему пальто в складчину. Верочка разбила для этого свою фарфоровую копилку, которую ей подарили в раннем детстве. Сестры сами ощущали трогательность своего поступка, но все испортила Татуша. «Это очень мило, и мы такие добренькие, но кузен жалок, словно кухаркин сын». А потом их опять свело лето в той же Ивановке, где они с ликующей легкостью связали настоящее с прошлым, и еще через два года — в нижегородском имении Скалонов Игнатовке, но «три сестры» уже стали дамами, они с утра затягивались в корсеты, носили в солнцепек модные платья, огромные шляпы, похожие на цветочные клумбы, а отощавший, страдающий невралгическими болями Сережа Рахманинов казался мальчиком рядом с ними. К этому времени Вера Дмитриевна открыто считалась невестой Сергея Толбузина. Да, Рахманинов блестяще кончил консерваторию по двум классам фортепиано и свободной композиции, — его
экзаменационная работа, опера «Алеко», была поставлена на сцене Большого театра, многие произведения вошли в репертуар знаменитых исполнителей, он и сам с успехом концертировал, но что все это значило для тех мерил, какими в семье Скалонов определяли ценность человека, его положение и будущее?
Покорная дурной силе рода, Верочка даже не пробовала сопротивляться тому, что «в высшем суждено совете». Она была честным человеком и в канун свадьбы сожгла все письма Рахманинова — более ста — и как бы очистилась огнем. Но она сожгла что-то куда более важное, чем листы почтовой бумаги с нежными и шутливыми, серьезными и печальными, радостными и горькими, доверительными словами. Она сожгла собственную душу, все лучшее, взволнованное, трепетное и возвышенное в ней. Но догадалась она об этом далеко не сразу. Вначале, упоенная взрослостью, красивым домом, успехами в свете, материнством, она не сомневалась, что живет хотя и обыденной, но полной и счастливой жизнью женщины своего круга. Она как-то упустила, что этим благополучным женщинам не выпадало в юности любви Рахманинова.
О нем трудно было забыть, хотя бы просто потому, что всюду звучала его музыка, в том числе посвященная Верочке. И пусть генерал Скалон иронически щурил глаза, музыка эта была прекрасна и так много говорила ей. Верочке стало печально и пусто в ее богатом доме, и все сильнее болело сердце, которому не помогали модные итальянские и швейцарские курорты.
Судьба Рахманинова тоже складывалась непросто. Он узнал и громкий, ранний успех, и жестокое поражение, когда, бессознательно угождая петербургской неприязни к «школе Чайковского», тучный, флегматичный Глазунов, выступая в качестве дирижера, рассеянно провалил его Первую симфонию. Тяжелейший нервный и творческий кризис постиг Рахманиноа, ему казалось, что он навсегда утратил способность сочинять музыку.
Из этой прострации он выбирался долго и трудно. Его жизнь была неустроенна, он ютился в меблирашках, терял время на частные уроки, метался, порой причаливал к таким пристаням, где ему вовсе нечего было делать.
Но в самую трудную для него пору из глубокой тени выступила женская фигура, столь знакомая своими очертаниями и вместе будто не виданная никогда, и Рахманинов понял, что спасен. Наташа Сатина, девочка с пухлыми губами, Верочкина наперсница, ставшая красивой, стройной женщиной, с волевым и терпеливым ртом, сильная плотью и духом и более всего беззаветной преданностью тому, кого выбрала еще детским сердцем, перетерпев всех и вся, выстрадав свое счастье, навсегда заняла пост любви возле Рахманинова. Она была с ним и тем черным февральским днем 1943 года, когда, отыграв последний концерт, сбор от которого, как и сбор от остальных концертов, передавался в фонд Красной Армии, защитникам Сталинграда,Рахманинов с разъеденным метастазами позвоночником не смог сам уйти со сцены и его унесли на носилках, предварительно опустив занавес. …
Но это — уже по прожитии большой, долгой жизни. Верочке такого не было дано. Она думала, что сможет жить, как живут другие: давать счастье мужу, воспитывать детей, встречаться с интересными людьми, уделять внимание музыке, литературе, достойно и благообразно стареть. Ничего этого не могла и не умела Верочка. Она умела лишь одно — любить Рахманинова. И когда это оказалось невозможно, ей не для чего стало жить. При таком больном сердце уйти легко. Она словно разжала руки, только и всего. Ей было тридцать четыре года…
…В память Ивановки и того странного лета, когда запоздало и мощно забродило сиреневое вино, Рахманинов написал свой самый нежный и взволнованный романс «Сирень». Там есть удивительная, щемящая, как взрыд, нота. То промельк Верочкиной души, откупленный любовью у вечности».
Юрий Нагибин. «Сирень»
Поёт Сергей Лемешев.
Сирень.(С.Рахманинов — Е.Бекетова)
Н.Вальтер — форрртепиано. 1962.
СИРЕНЬ
По утру, на заре,
По росистой траве
Я пойду свежим утром дышать;
И в душистую тень,
Где теснится сирень,
Я пойду свое счастье искать…
В жизни счастье одно
Мне найти суждено,
И то счастье в сирени живет;
На зеленых ветвях,
На душистых кистях
Мое бедное счастье цветет.
Бекетова Екатерина
1878