Одна из сказок 1000 и 1 ночь самая короткая

Среди арабских сказок самым известным является сборник сказок под названием «Тысяча и одна ночь». Более двух с половиной веков прошло с тех пор, как весь мир впервые познакомился с арабскими сказками «Тысячи и одной ночи», но и сейчас они пользуются сильной любовью читателей. Течение времени никак не отразилось на популярности рассказов Шахерезады. Огромным было влияние сказок 1001 ночи на творчество многих писателей.

Сложно сказать, что больше привлекает в сказках 1001 ночи — увлекательность сюжета, интересное сплетение невероятного и реального, сочные картины жизни арабского Востока, занимательные описания необыкновенных стран или живость переживаний персонажей сказок.

Сказки «Тысяча и одна ночь» не являются произведением отдельного взятого писателя, — коллективным автором является весь арабский народ. В том виде, в каком мы ее сейчас знаем, «1001 и одна ночь» — сборник сказок на языке арабов , объединенных общим рассказом о кровожадном царе Шахрияре, который каждую ночь брал себе новую жену и на следующий день убивал ее. История возникновения «Тысячи и одной ночи» на сегодняшний день не выяснена; истоки ее теряются в глубине столетий. На нашем сайте вы можете посмотреть список сказок Тысячи и одной ночи.

Анна Милбурн

Тысяча и одна ночь. Арабские сказки для детей

Жил когда-то очень богатый и могущественный султан. Он правил своей страной и творил при этом много добра, ибо в сердце его жила любовь. Султан и его жена были самой счастливой парой на свете.

Во всяком случае, так он считал…

Но однажды, вернувшись после прогулки, султан застал свою жену в объятиях другого мужчины. Султан почувствовал страшное разочарование. Измена жены разбила ему сердце. Им овладела не грусть, а ярость. И он убил на месте неверную жену и её любовника.

– Если эта женщина предала меня, значит, ни одной из них верить нельзя. Я больше никогда никого не полюблю, – поклялся султан.

Сражённый горем, он принял решение – настолько ужасное, что оно навсегда осталось в памяти людей. Каждый вечер султан брал в жёны новую девушку, а на следующее утро приказывал казнить её.

Подданные султана трепетали от ужаса. Родители отсылали дочерей прочь, чтобы им не пришлось выходить замуж за султана. Девушки бежали из страны. Семьи, в которых рождались девочки, не радовались, а горевали, потому что никто не знал, сколько ещё будет продолжаться жестокое правление султана.

Но в одно прекрасное утро красивая молодая девушка по имени Шахерезада сказала своему отцу:

– Я хочу стать следующей женой султана.

Глаза отца наполнились слезами:

– Зачем тебе делать это? Ты так добра и умна, зачем добровольно расставаться с жизнью?

– Доверься мне, отец, – ответила Шахерезада. – Я придумала план, который способен уберечь меня, да и всех остальных девушек, от смерти по приказу султана.

Отцу ничего не оставалось, как отпустить её.

Султан принял предложение девушки и в тот же самый день женился на ней. Вечером, когда они стали готовиться ко сну, Шахерезада сказала султану:

– Ночь так длинна, и я не уверена, что смогу заснуть, зная, что завтра меня ждёт смерть… Можно я расскажу тебе сказку, чтобы время не тянулось так долго?

– Очень хорошо, – сказал султан.

И вот, когда султан улёгся в постель, Шахерезада начала рассказывать…

Рыбак и джинн

Давным-давно жил один бедный рыбак, кормившийся тем, что ему удавалось поймать в море. Как правило, он вылавливал одну-две рыбы на ужин, но бывали дни, когда его живот так и оставался пустым.

Как-то утром он, как обычно, пришёл на берег моря и забросил свою сеть. Когда же мужчина стал вытягивать её, сеть оказалась необычно тяжёлой.

«Наверное, сегодня мне повезло, и я поймал много рыбы», – с радостью подумал рыбак, с трудом выволакивая свой улов на берег. Однако оказалось, что в сетях просто-напросто запуталось старое колесо от телеги.

Рыбак грустно покачал головой, распутал сеть и снова закинул в море. На этот раз, когда он начал вытягивать её на берег, сеть была настолько тяжёлой, что ему еле-еле удалось сдвинуть её с места.

«Ну, теперь-то я наверняка поймал не одну сотню рыб», – подумал рыбак и, сгибаясь от напряжения, стал тянуть сеть ещё усерднее. Но на этот раз он нашёл лишь груду разбитых глиняных горшков.

Рыбак с удивлением посмотрел на свой улов, снова распутал сеть и постарался закинуть её в море как можно дальше. Когда же он снова потянул, сеть оказалась настолько тяжёлой, что рыбак не мог сдвинуть её ни на дюйм.

– Ну и тяжесть! – с надеждой воскликнул рыбак. – Никак не меньше тысячи рыб!

И он тянул и тянул изо всех сил, и наконец ему удалось вытащить сеть на берег. Увы, там не было ничего, кроме кучи камней.

Рыбак тяжело вздохнул:

– Уже поздно, времени у меня осталось только на то, чтобы последний раз забросить сеть. Если и сейчас я ничего не поймаю, значит, лягу спать без ужина.

Он снова распутал сеть и закинул её так далеко в море, как только смог.

– Пожалуйста, пусть на этот раз я поймаю что-то стоящее, – взмолился он.

Вдруг верёвка, удерживающая сеть, натянулась. Но, когда рыбак потянул, сеть так и не сдвинулась с места, сколько бы усилий не прилагалось. Тогда он привязал верёвку к скале на берегу и бросился в воду, чтобы попытаться вытолкнуть сеть на сушу.

Он тянул, и толкал, и пытался поднять, и снова тащил сеть, и в конце концов кое-как выволок её на берег. Каково же было разочарование рыбака, когда он увидел, что в сеть снова не попало ни одной рыбы! Вместо улова он вытащил большой медный сосуд, заткнутый пробкой.

– У меня нет ни крошки на ужин, но, может быть, этот медный сосуд чего-то да стоит, – сказал рыбак. – Я продам его на рынке, а на вырученные деньги куплю себе поесть.

И он начал тереть сосуд и тёр его до тех пор, пока он не заблестел.

Потом рыбак попытался достать его из сети, но он оказался слишком тяжёлым.

«Наверное, он полон морской воды», – подумал рыбак и вытащил пробку, чтобы вылить воду из сосуда.

В тот самый момент, как он откупорил сосуд, оттуда к небесам поднялся столб голубого дыма.

На глазах у потрясённого рыбака дым сгустился, образовав огромное облако, а потом это облако приняло очертания великана, высокого, как башня. Это был джинн!

– Кто осмелился выпустить меня? – громовым голосом спросил джинн. Его рот походил на пещеру, а от звука его голоса начинала дрожать земля.

– Это я, – пролепетал рыбак.

Великан посмотрел вниз и увидел перепуганного человека.

– Готовься к смерти, – прогремел он.

– Ах ты неблагодарный! – возразил рыбак, к которому внезапно вернулось мужество. – Что я сделал, чтобы заслужить такую участь?

Джинн пожал плечами.

– Много лет назад я попытался убить царя Сулеймана, и тогда он приказал другим джиннам заточить меня в этот сосуд и бросить его в море. Вначале я сказал себе: «Тому, кто освободит меня, я отдам всё золото, спрятанное в недрах земли».

– Это было бы справедливо, – согласился рыбак.

Джинн продолжал:

– Прошло сто лет, и тогда я сказал себе: «Тому, кто освободит меня, я отдам все драгоценные камни и всё золото, спрятанное в недрах земли».

– Это было бы замечательно, – вздохнул рыбак.

Джинн продолжал:

– Прошло ещё сто лет, и тогда я подумал: «Может быть, сейчас кто-то придёт и освободит меня, но он так долго собирался сделать это, что не заслуживает остаться в живых. Кем бы он ни был, я убью его». Ну так вот, этим человеком стал ты. Выбирай, какой смертью ты хочешь умереть.

Рыбак нахмурился и начал придумывать, как избежать смерти.

«Я не так силён, чтобы сражаться с джинном, – подумал он. – Но, может быть, я окажусь достаточно умным, чтобы перехитрить его».

Он смерил джинна взглядом и заявил:

– Я не верю, что ты можешь убить меня.

– Что-о-о-о? – поперхнулся Джинн.

– Ты лжец, – презрительно сказал рыбак. – Думаешь, я поверю, что ты вылез из этого сосуда. Ты не мог в нём поместиться, ты слишком велик для этого.

– Что ты говоришь, глупец? – воскликнул джинн, покраснев от негодования. – Ведь я – ДЖИНН! Я обладаю волшебной силой. Я могу сделать всё, что захочу. Разумеется, я могу поместиться в этом сосуде!

Рыбак покачал головой.

– Это невозможно! – Он поднял с земли сосуд и пробку и помахал ими перед джинном. – Даже большой палец твоей ноги не влезет в этот кувшин. И всех твоих волшебных сил не хватит, чтобы изменить это.

Купец и Шайтан

— Мне рассказывали, о счастливый царь, — сказала Шехерезада, — что жил на свете купец, обладавший крупным богатством. Купец этот вел крупную торговлю с окрестными государствами, и однажды он сел на лошадь и поехал в соседнюю страну собирать долги. Истомленный от зноя, он сел под деревом в саду и, засунув руку в мешок у своего седла, достал кусочек хлеба и финик, находившийся у него между провизией.

Съев финик, он бросил косточку, и перед ним тотчас же явился огромного роста Шайтан, который подошел к нему с поднятым огромным мечом в руке и сказал:

— Вставай для того, чтоб я мог убить тебя, как ты убил моего сына.

— Как я убил твоего сына? — спросил купец.

— Когда ты ел финик, — отвечал он, — и бросил косточку, она попала моему сыну в грудь, и, по определению судьбы, он тотчас же умер.

Купец, услыхав эти слова, вскричал:

— Поистине мы принадлежим Господу, и поистине мы должны вернуться к Нему! Силой и властью обладает только Всевышний, Ведший Господь! Если я убил его, то сделал это неумышленно и совершенно не зная этого, и я верю тебе, что ты тотчас же простишь мне.

— Смерть твоя, — отвечал Шайтан, — неизбежна, так как ты убил моего сына. — И, говоря таким образом, он схватил его, бросил на землю и поднял руку, чтобы убить мечом.

Тут купец горько заплакал и сказал Шайтану:

— Предоставляю судьбу свою Господу, так как никто не может избежать того, что определено Им… — И, продолжая свои стенания, он повторил следующие стихи:

Когда он окончил читать стихи, Шайтан сказал ему:

— Не трать слов попусту, смерть твоя неизбежна.

— Ну, так знай, Шайтан, — отвечал купец, — что у меня есть долги, которые надо заплатить, что у меня много имущества, есть дети, жена, есть заклады; и поэтому позволь мне съездить домой и отдать всем, что следует, и затем я вернусь к тебе; я обязуюсь клятвенным обещанием, что вернусь к тебе, и ты сделаешь со мною, что угодно. Сам Бог пусть будет свидетелем моих слов.

Шайтан принял его условие и отпустил его, взяв обещание, что по прошествии года он вернется.

Купец после этого вернулся в свой город, сделал все, что считал нужным сделать, заплатил каждому, что был должен, и сообщил жене и детям о том, что с ним случилось. Услыхав это, как они, так и его родные и женщины заплакали. Он назначил опекуна над детьми и прожил со своей семьей до конца года. Тогда он взял под мышку саван^[16], простился со своими домашними и соседями, и со всеми родными и против воли поехал, а семья его плакала, кричала и стонала.

Он ехал, пока не добрался до вышеупомянутого сада, что было в первый день Нового года, и в то время как он сидел, оплакивая несчастие, обрушившееся на него, к нему подошел уже старый шейх, который вел лань на цепочке, привязанной к ней. Шейх^[17] приветствовал купца пожеланием ему долголетия и сказал:

— Что за причина, что ты сидишь один в таком месте, зная, что это притон Шайтана?

Купец рассказал ему, что случилась за история между ним и Шайтаном, и о причине его пребывания здесь. Шейх, владетель лани, очень удивился и сказал:

— Клянусь Аллахом, о брат мой, твоя верность велика, и история твоя удивительна! Если б ее могли запомнить, то она послужила бы уроком всякому, кто захотел бы видеть в ней предостережение!

И, опустившись подле него, он сказал:

— Клянусь Аллахом, о брат мой! Я не покину этого места до тех пор, пока не увижу, что выйдет у тебя с Шайтаном.

Расположившись подле него, они начали беседовать. А купец почти лишился чувств; его охватили страх, ужас, страшное горе и ужасная тревога. В то время как владетель лани сидел подле него, вдруг к ним подошел второй шейх, с двумя черными собаками и, поклонившись, спросил у них: «Зачем сидят они в таком месте, которое считается притоном Шайтана», и они рассказали ему всю историю с начала до конца.

И лишь только он сел подле них, как подошел третий шейх с пегим мулом и задал им тот же вопрос, на который был дан тот же ответ.

Вслед за этим поднялась пыль и закрутилась громадным столбом, двигавшимся со стороны пустыни; затем пыль рассыпалась, и показался Шайтан с обнаженным мечом в руке и с глазами, из которых сыпались искры. Он приблизился к ним и, вытащив от них купца, сказал ему:

— Встань для того, чтоб я мог убить тебя, как ты убил моего сына, живого духа моего сердца.

Купец зарыдал и заплакал, и три шейха точно так же выразили свое горе, плача и громко рыдая и сетуя. Но первый шейх, хозяин лани, пришел в себя и, поцеловав руку Шайтану, сказал ему:

— O ты, Шайтан, венец царей дьяволов! Если я расскажу тебе историю как свою, так и этой лани, и ты найдешь ее занимательной и даже более занимательной, чем история этого купца, то отдай мне право на треть его крови?

— Хорошо, — отвечал он. — О шейх, если ты расскажешь мне историю, и я найду ее такой, как ты говоришь, то отдам тебе третью часть своего права на его кровь.

Первый шейх и лань

— Ну, так знай же, о Шайтан, — сказал шейх, — что эта лань — дочь брата моего отца и одной со мной крови и плоти. Я взял ее себе в жены, когда она была молода^[18], и прожил с ней около тридцати лет; но детей у нас не было, и потому я взял себе в наложницы рабыню^[19], и от нее у меня родился мальчик, красивый, как молодой месяц, с прелестными глазами, с тонкими бровями, со статными ногами, и он, вырастая мало-помалу, дожил до пятнадцати лет. В это время мне неожиданно пришлось ехать в другой город с большим запасом товаров.

Двоюродная сестра моя, вот эта лань, училась волшебству и гаданью с юных лет; и во время моего отсутствия она обратила вышеупомянутого мальчика в теленка, а мать его — в корову и отдала их под надзор пастуха. Вернувшись после долгого отсутствия, я спросил, где мой сын и его мать, и она сказала:

— Рабыня твоя умерла, а сын твой бежал, но куда — я не знаю.

Услыхав это, я горевал целый год и плакал до самого празднества жертвоприношений, когда я послал к пастуху и приказал ему выбрать для меня жирную корову. Он привел мне корову, и она оказалась моей наложницей, обращенной этой ланью. Я загнул полы своего платья, заворотил рукава и, взяв в руку нож^[20], приготовился заколоть ее, но она так мычала и так стонала, что я ее оставил и приказал пастуху заколоть ее и снять кожу; и он исполнил мое приказание, но в ней не оказалось ни жиру, ни мяса и ничего, кроме костей и кожи. Я раскаялся, что убил ее, но раскаяние это было позднее. Вследствие этого я отдал ее пастуху и приказал привести мне жирного теленка, и он привел мне моего сына, обращенного в теленка. Теленок, увидав меня, оборвал веревку, прибежал ко мне и так прыгал, так радовался и так кричал, что мне его стало жаль, и я сказал пастуху:

— Приведи мне корову, а этого…

Тут Шехерезада увидала, что начало светать, и не стала дальше продолжать рассказ. Сестра же сказала ей:

— Какая славная история! Какая занимательная, веселая и приятная!

Но она отвечала:

— Что она значит в сравнении с той, что я расскажу тебе в завтрашнюю ночь, если я останусь жива и царь пощадит меня.

А царь сказал:

— Клянусь Аллахом, я не убью ее, пока не услышу конца истории.

После этого они приятно провели ночь до самого утра, когда царь отправился в зал суда, и визирь прошел туда же с саваном под мышкой. Царь судил, и производил допросы, и смещал с должностей до конца дня, не сказав визирю о том, что случилось. Министр быль очень удивлен. Суд был распущен, и царь вернулся к себе во дворец.

(На другую ночь и на все последующие ночи Шехерезада продолжала до такой степени заинтересовывать царя Шахрияра своими рассказами, что он постоянно откладывал исполнение над нею казни, в ожидании, что запас ее занимательных рассказов скоро кончится, и так как в оригинале каждая ночь заключалась всегда одними и теми же словами, то в настоящем переводе мы выпустим эти повторения.)

— Когда шейх увидал, — продолжала Шахерезада, — слезы теленка, то в сердце своем они почувствовал жалость и сказал пастуху:

— Оставь теленка этого в стаде.

Джинну понравилась эта странная история, а хозяин лани продолжал:

— О господин царей дьяволов, в то время как это происходило, моя двоюродная сестра, вот эта лань, посмотрела на теленка и сказала: «Заколи этого теленка, потому что он жирный». Но я не мог заколоть и приказал пастуху увести его, и он взял его и увел.

На другой день я сидел у себя, когда он пришел ко мне и сказал:

— О хозяин! Я скажу тебе нечто, что тебе будет очень приятно слышать, и тебе надо будет вознаградить меня за хорошую весть^[21].

— Хорошо, — отвечал я, и он продолжал:

— О купец! У меня есть дочь, которая в юности выучилась колдовству от одной старухи из нашей родни; и вчера я привел теленка, что ты мне дал, к ней, и она, взглянув на него, закрыла себе лицо и заплакала, а потом засмеялась и сказала: «О, мой отец, неужели я так низко упала в твоем мнении, что ты приводишь ко мне посторонних мужчин?^[22]» — «Да где же, — сказал я, — тут посторонние мужчины? И зачем ты плакала и смеялась?» Она же отвечала: «Этот приведенный тобой теленок — сын нашего хозяина, купца, жена которого оборотила обоих, и его, и мать его; и вот причина моего смеха; а плакала я о его матери, так как его отец убил ее». Я до крайности этому удивился и, лишь только увидал, что начало светать, как тотчас же поспешил уведомить тебя.

Услыхав эти слова пастуха, я от радости и неожиданного счастья охмелел без вина и отправился с ним к нему в дом, где дочь его приветствовала меня и поцеловала мне руку, а теленок прибежал ко мне и стал ласкаться.

— Правда ли, — сказал я пастуховой дочери, — то, что ты сказала об этом теленке?

— Правда, о мой хозяин, — отвечала она. — Он — действительно твой сын и родной дух твоего сердца.

— Девушка, — сказал я, — если ты обернешь его в человека, то я дам тебе весь скот и все мое имущество, находящееся в руках твоего отца.

Услыхав это, она улыбнулась и сказала:

— О мой хозяин, я не желаю твоего имущества, и если возьму его, то только на двух условиях: во-первых, что ты выдашь меня замуж за твоего сына и, во-вторых, что ты позволишь мне околдовать ту, которая обратила его, а иначе я не могу быть защищена от ее чар.

Услыхав, о Шайтан, эти слова ее, я сказал:

— И ты получишь, кроме того, все имущество, находящееся на руках твоего отца, а что касается до моей двоюродной сестры, то даже кровь ее по закону должна принадлежать тебе.

Услыхав это, она взяла чашку, налила в нее воды, пошептала над ней какое-то заклинание и, вспрыснув ею теленка, сказала:

— Если Господь создал тебя теленком, то останься в его образе и не меняйся; но если ты заколдован, то прими свой первоначальный образ с позволения Аллаха, имя которого да будет прославлено!

После этого он встряхнулся и сделался человеком, а я бросился к нему и сказал:

— Именем Аллаха умоляю тебя сказать мне все, что моя родная сестра сделала с тобой и с твоей матерью.

И он рассказал мне все, что случилось с ними обоими, на что я сказал ему:

— О сын мой, Господь послал тебе избавительницу и сожительницу, — и я выдал за него пастухову дочь, после чего она обратила мою двоюродную сестру в лань. И так как мне случилось проходить по этой дороге, где я увидел этого купца, то и спросил у него, что с ним случилось. Получив от него ответ, я сел подле него, чтобы дождаться, чем судьба его кончится. Вот и вся моя история.

— Удивительная история, — сказал Шайтан, — и я отдаю тебе свое право на треть его крови.

Второй шейх, хозяин двух собак, подошел после этого к нему и сказал:

— Если я расскажу тебе свою историю и историю этих двух собак, и ты найдешь ее точно такой же занимательной, то передашь ли ты мне тоже третью часть твоего права на кровь этого купца?

Шайтан отвечал, что передаст.

Второй шейх и две черные собаки

— В таком случае знай же, царь царей дьяволов, что эти две собаки — мои братья. Отец наш умер и оставил нам три тысячи червонцев, и я открыл лавку^[23], покупки и продажи. Один из моих братьев отправился путешествовать, взяв запас товаров, и целый год пробродив с караванами, вернулся неимущим.

— Разве я не отговаривал тебя от этого путешествия? — сказал я.

Он же заплакал и отвечал:

— О брат мой! Бог, всемогущий и всеславный, предопределил свершившееся, и говорить об этом теперь бесполезно: у меня ничего не осталось.

Я взял его к себе в лавку, затем повел в баню и одел в дорогое платье, выбранное из моей собственной одежды; после чего мы оба сели за обед, и я сказал ему:

— О брат мой! Вот я произведу расчет годовых барышей моей лавки и, выключив основной капитал, разделю их пополам между мной и тобой.

Я произвел расчет и нашел, что барышей у меня осталось две тысячи червонцев, и, благословив Аллаха, всемогущего и всеславного, я с немалым удовольствием разделил барыши на две равные части между мной и им. После этого второй мой брат тоже отправился путешествовать и вернулся таким же неимущим, и я сделал для него то же самое, что сделал для первого брата.

Некоторое время мы прожили вместе, но затем братья мои опять пожелали путешествовать и стали звать меня с собой, но я отказался.

— Что, — сказал я, — приобрели вы во время ваших странствований, и на какие барыши могу я рассчитывать?

Они надоедали мне, но я не соглашался на их требования. И мы в течение еще целого года продавали и покупали в нашей лавке. Но они продолжали уговаривать меня отправиться путешествовать, и я все-таки отказывался, пока, наконец, через шесть лет я не согласился и не сказал им: «О, братья мои! Нам надо сосчитать, что мы имеем».

Мы действительно сосчитали, и у нас оказалось шесть тысяч червонцев; и после этого я сказал им:

— Половину этого мы зароем в землю для того, чтобы в случае неудачи у нас было на что снова начать торговлю^[24].

— Совет твой превосходен, — сказали они.

Таким образом, я взял деньги и разделил их на две равные части, зарыл три тысячи червонцев, а из оставшихся денег дал каждому по тысяче. После того мы приготовили товары, наняли судно, нагрузили наши товары и отправились в путь, продолжавшийся ровно месяц, по прошествии которого мы прибыли в город, где продали наш товар и на каждый червонец получили по десяти.

И когда мы собирались уже пуститься в обратный путь, то увидели на берегу девушку, одетую в лохмотья; девушка поцеловала мне руку и сказала:

— О хозяин мой! Обладаешь ли ты милосердием и добротой? Если обладаешь, то я буду благодарить тебя за них.

— Добродетелями этими я обладаю, — отвечал я, — но тебе не зачем благодарить меня за них.

— О хозяин мой, — сказала она, — возьми меня в свои жены и увези отсюда. Так как я сама отдаюсь тебе^[25], то будь ко мне добр, я заслуживаю, чтобы со мною обращались хорошо и ласково, и буду тебе за это благодарна. Не думай обо мне дурно, видя меня в настоящем положении.

Услыхав это, я был тронут до глубины души и почувствовали к ней нежность, в силу исполнения предопределения Всевышнего, которому мы приписываем могущество и славу. Я взял ее, одел, устроил ей очень хорошенькое помещение на судне и стал ласково и внимательно обращаться с ней.

Мы подняли паруса, и я так привязался к своей Акене, что из-за нее пренебрегал обществом братьев, которые вследствие этого стали меня ревновать и даже завидовать моему богатству и обилию моих товаров, глядя завистливым оком на мое положение. Они сговорились убить меня и взять мое имущество, сказав:

— Убьем брата и возьмем себе все его состояние.

И дьявол представил им этот поступок в хорошем виде. Они пришли ко мне в то время, как я спал рядом с женой, и, взяв нас обоих, бросили в море.

Но лишь только жена моя очнулась, она ударилась и превратилась в ведьму и тотчас же, ухватив меня, перенесла на остров и на некоторое время исчезла. Но утром она вернулась и сказала мне:

— Я — жена твоя, которая перенесла тебя и спасла от смерти с позволения Аллаха, да будет славно имя Его. Знай, что я — ведьма: я увидала тебя и по милости Аллаха полюбила, так как я верю в Аллаха и Его апостола, да спасет и прославит его Господь! Я явилась тебе в том виде, в котором ты меня видел и женился на мне, и вот теперь я спасла тебя от смерти. Но я возмущена против твоих братьев и хочу убить их.

Услыхав ее рассказ, я был удивлен и поблагодарил ее за то, что она мне сделала.

— Что же касается до убийства моих братьев, — сказал я, — то я этого вовсе не желаю.

После этого я рассказал ей от начала до конца все, что произошло между мною и ими, и она, услыхав мой рассказ, сказала, что на следующую же ночь полетит к ним потопить судно и сгубить их.

— Ради Аллаха, — сказал я, — умоляю тебя этого не делать, так как составитель поговорки говорит: «О, ты, благодетель человека, сделавшего зло, знай, что самое это зло есть достаточное для него наказание». И кроме того, они — все-таки мои братья.

— Они должны быть убиты, — продолжала она настаивать, а я продолжал умиротворять ее, и, наконец, она подняла меня, и полетела со мною, и поставила меня на крышу моего дома^[26].

Отворив дверь, я выкопал то, что было зарыто у меня в земле, поздоровался с соседями и, купив товары, открыл лавочку. На следующий день, войдя к себе в дом, я нашел этих двух собак привязанными. Увидев меня, они бросились ко мне, завыли и стали ласкаться; но я не знал, что случилось, пока не пришла ко мне жена и не сказала мне:

— Это — твои братья.

— А кто же, — вскричал я, — обратил их?

— Я посылала к своей сестре, — отвечала она, — и она это сделала, и они не поправятся ранее как через десять лет.

И вот теперь я шел к той, которая должна была помочь им, так как десять лет уже миновали, как, увидав этого человека и услыхав, что с ним случилось, я решился не покидать этого места до тех пор, пока не увижу, что произойдет между тобой и им. Вот моя история.

— Действительно, — отвечал Шайтан, — история твоя занимательна, и я даю тебе третью часть на свое право над ним, так как кровь его принадлежит мне за нанесенное им мне зло.

После этого третий шейх, хозяин мула, сказал Шайтану:

— Что же касается до меня, то не огорчай меня, если я расскажу тебе следующее:

Третей шейх и мул

— Мул, которого ты видишь, был моей женой: она влюбилась в черного раба, и, когда я застал ее с ним, она взяла кружку с водой и, нашептав на нее, спрыснула меня и обратила в собаку. В этом виде я побежал в лавку к мяснику, дочь которого видела меня и, владея даром колдовства, возвратила мне мой человеческий образ и научила меня обратить жену в то, что ты видишь. И теперь я надеюсь, что ты простишь ради меня и третью часть вины купца. Божественно был одарен тот, кто сказал:

Когда шейх досказал свою историю, то Шайтан пришел в восторг и передал последнюю треть своих прав на кровь купца. Купец подошел к шейхам и поблагодарил их, а они поздравили его со спасением, и все разошлись в разные стороны…

— Но эта история, — сказала Шехерезада, — далеко не так занимательна, как рассказ о рыбаке.

— А что это за история о рыбаке? — спросил царь.

И она стала рассказывать следующее…

16

У магометан существует обычай брать с собой на войну или отправляясь в продолжительное путешествие, в особенности в пустыню, саван, так как всякому хочется быть погребенным по закону. Купец, о котором идет речь, вероятно, надеялся, что шайтан или прохожие обмоют его, оденут и похоронят.

17

Слово «шейх» собственно означает «почтенный человек», но вообще же оно равносильно слову «господин» и дается всякому мусульманину.

18

Арабы называют жену молодой, когда ей двенадцать лет.

19

Рабы и рабыни у магометан состоят из людей, взятых в плен на войне, или же из детей, родившихся от рабов. Рабы преимущественно берутся из Абиссинии и других стран Африки.

20

Мусульмане должны убивать скот для еды особенным способом. Домашних животных закалывают, перерезая им горло. Резать скотину может мусульманин, или христианин, или еврей, как мужчина, так и женщина. Приступая к этой операции, надо призывать помощь Аллаха.

21

У мусульман существует обычай одаривать лицо, которое приносит хорошую весть.

22

Магометанская женщина не должна показывать своего лица никому из мужчин, кроме близких родственников или таких, за которых она почему-либо не может выйти замуж.

23

В восточных городах большая часть главных улиц занята рядом лавок с обеих сторон, не имеющих никакого сообщения с верхними этажами, разделенными на квартиры.

24

Из недоверия к служащим и к родственникам арабы зачастую прячут свои деньги, зарывая их под полом.

25

Слова: «я сама отдаюсь тебе», сказанные женщиной, делают ее законной женой мужчины, если он согласен взять ее.

26

Крыши в арабских домах по большей части плоские, так что летом на них очень удобно спать, и из комнаты на них есть выход.