Однажды мы с петькой рассказы о первой дружбе анна анисимова

Анна Анисимова

Однажды мы с Петькой

Однажды мы с Петькой подружились

Я копался в самой глубокой луже за домом. Я играл, что эта лужа ? огромный океан, который затопит любую
землю. Я месил лужу замечательными резиновыми сапогами! Я чавкал, хлюпал и плюхал этой лужей. Устраивал водоворот и два раза
обрушивал на деревья цунами. И в конце концов придумал вырыть великий лужный канал!
     
Я решил, что если сделаю между лужами глубокую траншею, то вода в лужах соединится и — ура! — канал готов! Но трудноватая
это оказалась штука. Я протопал на одном месте, наверное, тысячу шагов. А лужа так и оставалась своего размера.
     
И вдруг рядом с моей лужей остановились ботинки. Скучные ботинки. Мокрые — все в веснушках от лужной воды.
     
— Меня зовут Петька, — сказали ботинки в веснушках.
     
Разве мне было дело до такой ерунды — кого и как зовут? Вот если бы он помог мне вырыть великий канал! Тогда я готов до
конца жизни звать его Петькой.
     
Но ботинки в веснушках сами пошли в соседнюю лужу:
     
— Смотри, как лучше делать. Сначала надо ногами грести в стороны, а потом быстро двигаться вперёд.
     
Но я не стал смотреть. Я просто стал делать — и скоро наши лужи соединились в канал и даже весело зажурчали, как речка. Не
ударил Петька в грязь лицом!
     
Мы стояли в нашей лужной речке и чувствовали, как она плещется по нашим сапогам и ботинкам. Это было так хорошо, что и
говорить ничего не хотелось. И ещё я немножко боялся, что Петька сейчас зазнается: я-то в резиновых сапогах делал канал, а
он — в ботинках. Но вместо этого Петька сказал:
     
— А знаешь, у молокозавода на соседней улице лужи белые и пахнут, как молоко. Если там вырыть канал, получится молочная река.
     
Тогда я обрадовался и вот что сказал:
     
— А знаешь, когда лужи подмерзают, их можно разбивать вдребезги. И за это ничего не будет.
     
А больше мы ничего не сказали. Просто подумали: если мы так хорошо дружим лужами, то почему бы нам не дружить друг с другом?
     
И мы взяли и стали дружить.

Однажды мы с Петькой смеялись

     
— Давай кулаками мериться, — предложил я Петьке и стал боксировать перед ним. Я здорово боксировал. Правым кулаком — левым
кулаком, правым — левым. У меня такие славные кулаки — как отточеные булыжнички.
     
Но Петька почему-то мои кулаки совсем не оценил. Он сказал:
     
— Понимаешь, кулаки — это как-то скучно. Кулаками любой дурак помериться сможет… А мы ведь с тобой не любые дураки, правда?
     
— Тогда ростом давай, — сказал я и убедительно приосанился. Так, что мои лопатки на спине друг об друга поскрежетали. Рост
у меня хороший — половина папиного!
     
— Не-е-ет, — протянул Петька и как будто незаметно шею вытянул. — Ты всю жизнь живёшь на третьем этаже, а я только на втором.
Ты же на целый этаж выше меня! Нечестно!
     
Я не сдавался:
     
— Может, ногами?
     
— У тебя ботинки на вырост!
     
— Зубами?
     
— Твои в два ряда растут!
     
— Животами?
     
— Ты сегодня на одну котлету больше съел!
     
— Головами?
     
— Ты весь волосами зарос! Головы толком не видно!
     
И тут я не выдержал:
     
— Сколько можно! Ну не носами же!
     
Но Петька вдруг страшно обрадовался:
     
— Слушай! Точно! Носами!
     
Он даже заскакал от восторга.
     
— Ты только посмотри на мой нос! На нём может сделать сальто маленький сноубордист, — и Петька щёлкнул пальцем по своему
вздёрнутому носу. — А у тебя нос картошкой ? с такого носа сноубордист полетит головой в сугроб.
     
И он стал смеяться. Скакал и смеялся этот Петька. Низенький! Худющий! С коротенькими волосами и малышовыми кулачками!
Скакал и смеялся. Так, что я не выдержал и тоже давай хохотать во всё горло. А то вдруг он смехом предложит помериться. Нет
уж! Пусть остаётся с носом!

Однажды мы с Петькой управляли самолётами

     
— Это мой самолёт летит, — ткнул пальцем в небо Петька.
     
— А это мой, — ткнул рядышком я.
     
Наши самолёты, как мухи по стеклу, ползли по небу ровно и уверенно.
     
— Осторожнее! — со знанием дела предупредил меня Петька. — Не разгоняйся и не лихачь! А то серьёзная авария будет.
     
А я ответил:
     
— А ты не дыми так сильно! А то другая авария будет. Смотри, какой след после тебя! Мне руль не видно!
     
Наши самолёты летели как друзья — по соседству.
     
— А я сейчас мёртвую петлю сделал, — похвастался Петька.
     
— Что-то я не видел, — засомневался я.
     
— А я её очень-очень быстро сделал. Чтобы пассажиры не заметили и не заплакали, — объяснил Петька.
     
Наши самолёты летели послушно, чтобы не заблудиться в небе.
     
— Ой, а у меня почти бочка получилась! — закричал я.
     
— Какая ещё бочка? — тоже закричал Петька. — Ты разве не видишь? Вон птицы летают!
     
— А я им погудел, чтобы знали, — объяснил я. — Вот так: ту-ту-туууууу!
     
— Ты сообразительный пилот, — похвалил меня Петька.
     
Наши самолёты ещё раз погудели — теперь уже друг другу. И стали держать курс в разные стороны.
     
— Пока, увидимся в Африке, — попрощался Петькин самолёт.
     
— Лучше ты ко мне, в Китай, — а мой махнул ему напоследок крылом.

     
     
     

И они дружно скрылись за горизонтом.
     
А во двор на машине въехал Петькин папа. Он остановил машину посередине дороги, высунулся и стал громко сердиться, что
парковаться негде. Весь двор был занят машинами. И только небо было чистым. На небе почти рассеялись две полоски от наших
самолётов.

Однажды мы с Петькой поломали дом

     
Я зашёл за Петькой гулять и мы стали спускаться по лестнице вниз. Вдруг я не выдержал и ка-а-а-ак чихнул. Аж лестница
вздрогнула. Тогда Петька тоже ка-а-а-ак чихнул ? штукатурка с потолка посыпалась! Я снова чи-и-и-ихнул ? мне даже форточка
похлопала. И Петька опять чи-и-и-и-хнул ? свет в подъезде выключился! Хорошо, что уже дверь на улицу! Уф! Солнце! Свобода!
И людей так много рядом с подъездом. Все в ярких жилетах и касках. Серьёзные, как на линейке в школе. А вокруг инструменты
сияют, коробки и разные пакеты красивыми башенками стоят. И всё лентами опоясано. Праздник! Только люди почему-то смотрят на
нас недовольно, будто мы им торжественный момент испортили. И пальцами куда-то над нами тычут. Мы с Петькой тоже глянули.
Ой-ой-ой! Прямо от подъезда до самой крыши по дому тянулась большая трещина! Даже огромная! Трещинища! Вот это мы почихали!
Мы же с Петькой поломали дом! Сейчас нам влетит!
     
— А ну живо отсюда! — крикнул человек в самом большом жилете. — Для кого объявление вешали?
     
И чего он нас спрашивает? Если бы для нас вешали ? мы бы с Петькой такой праздник точно не пропустили.
     
— Я кому сказал?! — снова крикнул Самый большой жилет.
     
Как кому? Нам сказал. Наверное, он ещё не понял, что это мы поломали дом.
     
Мы с Петькой переглянулись и живо припустили вперёд. Только Петька по дороге не выдержал и снова ка-а-а-к чихнул! За нашими
спинами тут же что-то забухало, загрохотало, повалилось!..
     
— Не оборачивайся, Петька, — попросил его я. — Слышишь? Ни за что! Не! Обора!-а-а-апчхи!-вайся!

Однажды мы с Петькой были пиратами

     
Когда Петьке лечили правый глаз, ему поверх глаза налепили кружок из марли.
     
— Ты, Петька, вылитый пират! — позавидовал я.
     
— Ну что ты, — возразил Петька. — У настоящего пирата на глазу должна быть чёрная повязка. А у меня-то — белая!
     
— А ты у нас добрый пират, — объяснил я этому дуралею. Не понимает своего счастья!
     
И вдруг меня осенило! Добрый пират — это такой пират, который творит добро после обычного пирата. Я быстро схватил Петьку
за руку и поволок к себе — делать для меня чёрную наглазную повязку. Если есть добрый пират — должен быть и обычный! Факт!
     
Из бархатной подстилки на стул я вырезал пухлый кружок — ничего что кривой. Главное — большой, издалека будет видно! Приклеил
этот кружок к пояску от маминого халата — Петьке осталось только повязать его на мою голову. Красота! Ну и кто из нас вылитый
пират? — посмотрел я на Петьку. Петька и не спорил кто. Он-то уже был разок вылитым пиратом — знает, что теперь моя очередь.
     
А потом мы снова отправились на улицу. Схема была простой: я творю зло, а Петька — добро.
     
Я пулей промчался мимо бабы Вали. Хвать! — вырвал у неё из рук сумку и в кустах спрятался. Баба Валя как завопит на весь
двор! А Петька из кустов тут как тут: «Вот ваша сумка, баба Валя. Только не вопите, пожалуйста!» Молодец добрый пират!
     
А я опять за своё — схватил машинку маленького Серёжика и в кусты. Серёжик кричит будь здоров — я специально его за голос
выбрал. Но добрый пират снова тут как тут: «Ну чего ты, Серёжик, не реви. Это же игра такая. Вырастешь — тоже пиратом
будешь…»
     
Отличная из нас с Петькой пиратская команда получилась. Только мне дома здорово досталось. Но мой добрый пират и здесь пришёл
на выручку! Я же говорил, что он творит добро!
     
В следующий раз тоже попрошу себе глаза полечить. Надо же и мне как-нибудь помочь Петьке.

Однажды мы с Петькой были спасателями

     
Мы накопили денег и пошли их тратить.
     
А у магазина воздушные шарики на привязи. Рвутся в небо, бьют копытами:
     
— Эй, кто-нибудь! Спасите-помогите! На волю отпустите!
     
И мы купили сразу всех воздушных лошадей. Три упряжки.
     
Первая тройка умчалась от Петьки галопом — застоялись лошадки!
     
Вторая от меня уже повежливее — рысцой. Залюбуешься!
     
А потом Петька задумался:
     
— А вдруг у нас с тобой завтра денег не будет? Давай лучше этих трёх отпустим завтра. Растянем удовольствие.
     
Я галопом, ой… то есть быстро согласился.
     
А назавтра воздушные лошади сдулись. Запутались в нитках-поводьях. Лежат в морщинках, стариковатые. Ни о чём не просят.
Зато мы с Петькой стоим над ними: «Эй, кто-нибудь! Спасите! Помогите!»

Однажды мы с Петькой командовали осенью

     
— Ну-ка, деревья, на жёлтые и красные листья рассчитайсь!
     
— Жёлтые!
     
— Красные!
     
— Жёлтые!
     
— Красные!
     
— Жёлтые!
     
— Жёлтые!
     
— Эт-то что за вольности? Поменяться с красными местами!
     
— Красные!
     
— Жёлтые!
     
— Красные!
     
— Жёлтые!
     
— А это кто совсем лысый? Выйти из строя!
     
— Жёлтые!
     
— Красные!
     
— Жёлтые!
     
— Красные!
     
— А здесь почему до сих пор зелёные листья?
     
— Простите, мы форму в лете забыли!
     
— Вот постойте и подумайте над своим поведением. Может, покраснеете!
     
Так мы с Петькой шли по улице и командовали напропалую. И нас все слушались.

Однажды мы с Петькой решили завести домашнюю ёлку

     
— Ёлка, которая растёт дома, это очень полезная штука! — уверенно заявил Петька. — Дед Мороз куда кладёт подарки? Под ёлку!
А если ёлка домашняя, значит, подарки под ней будут появляться целый год!
     
Это Петька неплохо придумал. Просто очень неплохо. Мне как раз нужен был новый насос к велосипеду и звоночек погромче. Ещё
бинокль и гоночная машинка на управлении. И снегокат с блестящими полозьями. Но всё сразу просить у Деда Мороза как-то
невежливо. А если просить целый год — то ерунда, конечно! Разве ему трудно?
     
Но Петька прервал мои мечты:
     
— Нет! Польза от ёлки знаешь в чём? Когда ёлка хорошо разрастётся, она пустит корни в квартиру ниже. И тогда в этой квартире
можно будет качаться на корнях, как на лианах!
     
Ой как здорово Петька придумал! Просто очень здорово! Если б у меня были лианы, я стал бы ого-го! Ловким, крепким, сильным!
Я бы как мартышка — туда-сюда на них летал, сюда-туда. Забыл в комнате портфель? Вжиу! В один момент за ним слетал. Мама
зовёт обедать? Вжиу — я уже на кухне. Жаль только, что эти лианы будут в квартире у бабы Вали. А она и так вечно жалуется,
что я громко топаю. Даже когда я просто хожу. А уж качаться на лианах у неё дома вряд ли пустит. Зато когда она заснёт, я
потихоньку спущусь по корням домашней ёлки вниз и самую малость покачаюсь — взиу-взиу, взиу-взиу. А когда баба Валя
проснётся, я стану уже таким крепким, что в один момент окажусь у себя дома. Она ничего и не заметит!
     
— Нет, — снова сказал Петька. — Настоящая польза в том, что, когда ёлка хорошо разрастётся, она верхушкой вылезет на крышу.
Тогда если ночью лечь на крыше под нужным углом, то будет казаться, что на верхушке у ёлки звезда!
     
И как только Петька это придумал?! Просто космически! Не какая-нибудь там электрическая звезда будет на нашей ёлке, а самая
настоящая! Которая без всякой розетки может светить ночи напролёт. А если надоест — можно будет поменять её на другую. Тоже
настоящую. У такой домашней ёлки миллион миллионов звёзд в запасе!
     
Но Петька и на этом не успокоился.
     
— Нет, нет и нет, — сказал он. — Всё-таки самая настоящая польза знаешь в чём? Когда домашняя ёлка вырастет, в квартире будет
домашний лес. Сидишь как будто дома, а на самом деле в лесу. Воздух ? свежий-пресвежий! Мама жутко обрадуется! Ведь дома
полезный ёлкин воздух ни одна машина не загрязнит. А можно ещё белку домашнюю завести и шишки на ветках развесить — пусть
белка скачет и орешки грызёт.
     
Тут я уже ничего не подумал, а просто потянул Петьку искать белку. Дед Мороз пока ещё пришлёт подарки! С бабой Валей
договариваться надо. Миллионы миллионов звёзд никуда от нас не денутся. А вот домашняя белка!..

Однажды мы с Петькой чуть не потеряли друг друга!

     
Вдруг откуда ни возьмись у Петьки появились дальние родственники. И он уехал. Хотя даже не знает их! А дальние родственники —
они ведь почему дальние? Потому что живут далеко-далеко. В чужой далёкой стране. В Антарктиде! И теперь Петька без меня будет
играть с пингвинами. Или нет… Дальние родственники живут ещё дальше — на другой планете. Ходят вместе с инопланетянами и
говорят по слогам: «Пе-тя, при-вет». Будто я тоже так не могу! Ясно же, что не видать мне Петьки сто лет. Сто лет я буду
один, без Петьки, играть с эхом, управлять самолётом, превращаться в огурца! А когда он вернётся от своих дальних
родственников обратно, у меня борода будет, как у старика Хоттабыча — седая и длинная. Петька будет дёргать меня за бороду,
чтобы я желания исполнял. И я, конечно, буду исполнять. Но каждый раз приговаривать: «Только чтобы больше никаких дальних
родственников! Чтобы больше ты никуда не уезжал!» А Петька, конечно, будет соглашаться: «Да ну их, этих дальних
родственников, они только и умеют что твердить: «Пингвины — это тебе не игрушки!» А инопланетяне вообще ни одной нашей игры
не знают. Знай твердят своё «Пе-тя, при-вет».
     
Так я думал и бродил совсем один по лужам. А через несколько часов Петька вернулся. Я так обрадовался, что его отпустили эти
дальние инопланетяне, что немножко расстроился, — я уже привык, что у меня для Петьки выросла исполняющая желания борода.

Однажды мы с Петькой управляли зонтиком

     
Я шёл в школу. Петька, как обычно, ждал меня у своего подъезда.
     
— Петька, здорово! — крикнул я ему.
     
Но он на меня даже не посмотрел.
     
— Станция «Чёрная речка», — сказал Петька куда-то в сторону. И раскрыл над собой зонт.
     
Чего это он такой деловой? — уставился я на него.
     
— Заходите! Пожалуйста! — в ту же сторону сказал Петька и недовольно на меня покосился: чего это я такой непонятливый?
     
Я шагнул к нему под зонт.
     
— Осторожно! Двери закрываются! — предупредил Петька и сделал рукой гудок: ту-ту. А! Это чтобы я понял, что он — машинист.
Ловко придумал: ведь метро самый верный транспорт в городе! Быстро домчимся до школы!
     
И мы поехали.
     
Как это было удобно! Раньше-то мы ведь пешком шли, а теперь ехали под зонтиком. Дома — только успевай мелькать. Пешеходы —
не путаются под ногами, все уступают дорогу зонтику. Машины — стоят в пробке и завидуют.
     
Скоро на пути нам попался одноклассник Молчанов.
     
— Тпру-у-у, — почему-то сказал Петька и остановил зонтик. — Станция… «Гостиный двор»! — объявил он для Молчанова. Но
Молчанов смотрел на Петьку и молчал.
     
— Заходите, пожалуйста, — знаками показал я ему. Молчанов стал молчать на меня.
     
Тогда Петька пригрозил:
     
— Осторожно! Двери закрываются!
     
А вот это подействовало! Молчанов молча вошёл под зонтик. И мы двинулись дальше.
     
Мы с Петькой ехали и держались за зонтик, а Молчанов ехал и держался сам по себе. Машинисту Петьке не понравилась такая
обстановка в вагоне.
     
— Уважаемые пассажиры, держитесь за поручни! — попросил он.
     
Молчанов будто ждал этого объявления.
     
— Держусь! — отрапортовал он и от души ухватился за зонтик…
     
…В школу под зонтиком приехало семь довольных пассажиров и один ну очень довольный машинист. То ли ещё будет, когда мы
поедем под зонтиком в дождь!

Однажды мы с Петькой заплутали

     
Мы шли по улице Плуталова и как заплутали: то по правой стороне пойдём, то по левой, то пробежимся, то поскачем, то задом
наперёд попробуем. Плутали что надо! Пока на улицу Бармалеева не попали. Это мы опасную ситуацию подпустили! От Бармалеев
хорошего не жди — с пелёнок известно! Поэтому мы с Петькой дунули с этой улицы и очутились на Большой Пушкарской. И
разошлись! Ох как мы разошлись! Не каждый ведь день повезёт заплутать на такую улицу — с пушками! У меня пушка вышибала
снаряды так: БУХ! БУХ! БУХХХ! И дома падали с красивым грохотозвоном: БДЫЗЖЬ! БДЫЗЖИУ! А у Петьки зубов передних нет и пушка
с присвистом оказалась: ФЫЩ! ПЩИУ! ФЫЩ! ФЫЩ! Но всё равно громко. Потому что улице с таким названием как следует шуметь надо!
Мы почти всё обстреляли пушками на этой улице. Так что прохожие и собаки попрятались в подворотни, а из окошек высунулись
самые бесстрашные жители и попросили дать ну хоть немножечко тишины. Что ж. Мы с Петькой не жадные. Мы свернули на Малую
Пушкарскую и убавили звук у наших пушек. бух! фыщ! бух! фыщ! бух-бух! фыщ-фыщ! Но и на этой улице все сплошь противники
пушек! И зачем они только там ходят?! Это ведь сама улица так звучит. Как маленький пушечный оркестрик. Это ведь прислушаться
надо! Почувствовать! Мы свернули на Саблинскую. Ах так! Тогда вот вам! — махнул я саблей. И вот! — махнул Петька. А больше мы
не захотели махать — скучные эти сабли. Тихие, незаметные…
     
Так мы с Петькой плутали-плутали и на улицу Рентгена выплутали. А по этой улице же идёшь и рентгеном просвечивашься! И всё
видно про тебя и без слов ясно! Как мы с Петькой обрадовались! Прямо заскакали от такой прозрачной радости. И пушки наши
сразу проснулись и по новой палить начали! А люди смотрели на нас внимательно и соображали: «Вот это у них пушки! Мощно!
Очень мощно! Интересно, до Льва Толстого долетит?»
     
Не ту улицу Пушкарской назвали — факт!

Однажды мы с Петькой болели

     
Весной был ледоход. Хотя на самом деле это больше похоже на ледоплыв. Мы с Петькой стояли на мосту и глядели вниз: по реке
плыли льдины, а на них стояли чайки. Это у чаек такой любимый вид спорта — кататься на льдинах.
     
— Видел, как она её обогнала? Видел? — показал пальцем Петька.
     
Это чайка на льдине в виде кирпича — вжиу! — как на сноуборде промчалась мимо другой чайки.
     
Я решил поддержать отстающую и закричал:
     
— Хей-хей-хей-хей!
     
Я знаю: так обычно лыжникам кричат, чтобы они ускорились.
     
Отстающая оказалась послушной. Она сразу поняла меня. Поднялась со своей льдины и стрелой опустилась на другую — на маленький
квадратик рядом с «кирпичом». Теперь наши с Петькой чайки имели равные шансы попасть на подиум — закатиться на льдинах под
мост.
     
— Поднажми-и-и! — завопил Петька кирпичовой чайке. — Не сдава-айся! Быстре-е-е!
     
А чем я хуже?! Я тоже не сдавался и кричал своей:
     
— Ещё немножко, миленькая-а! Давай-давай, миленькая-а!
     
Честное слово, моей чайке понравилось, как я кричу. Она привстала и даже поаплодировала мне крыльями. От этого льдина
сделала хороший рывок и гордо вошла под мост первой.
     
— Урррааа! — запрыгал я на мосту. — Мы победили! Наша взяла!
     
Но Петька прервал моё торжество:
     
— А наша тоже во льдах не пропадала! Соревнования продолжаются! К нам плывёт много-много чаек! Начинаем командную гонку!
     
Точно! К нашему мосту приближались огромные льдины, на которых сидело сразу по несколько чаек.
     
— Спорим, мы вас сделаем, хоть нас и меньше? — Петька мигом выбрал себе команду. И не успел я согласиться, как он отсчитал: —
На старт! Внимание! Марш!
     
Теперь на Петькиной льдине соревновалось три птицы, а на моей — четыре. И его льдина не стеснялась толкать мою!
     
— Эй, ребята! Аккуратнее гребите! Это не по правилам! — возмущался я.
     
Но Петькина команда шла уверенно, как скорая помощь:
     
— Уа-уа-уа!!!
     
Она проворно подсекла мою четвёрку и вырвалась вперёд.
     
— Миленькие!!! Тетёхи!!! — орал я как только мог. — Вы что!!! Вас же больше!!! Ну-ка взяли!!!
     
Но куда там! Петькины чайки рулили своей льдиной прямо перед моими. Так что моим тетёхам никакого бы времени на обгон не
хватило. Петькины чайки видели это и хохотали. Льдина раскачивалась и скоро с триумфом влетела под мост. Петька так громко
закричал-запрыгал, что все спортсменки загорланили «ура» и взлетели со льдин в голубое небо.
     
Богатый день, когда ледоход! Чайки занимаются любимым видом спорта, а мы — болеем изо всех сил!

Однажды мы с Петькой защищали двор
от инопланетного вторжения

     
Летом к нам во двор зашли женщины с лыжными палками в руках. Прямо двумя шеренгами зашли. И потопали себе по двору,
отталкиваясь палками от тротуара.
     
— Ты когда-нибудь видел, чтобы на лыжах только с палками ходили? — спросил меня Петька.
     
— Нет, — ответил я. — Но ведь летом на лыжах по асфальту шершаво. Они бы лыжинами запутались и свалились горкой — поднимай
их потом.
     
А женщины шли ровненько, по сторонам не смотрели, только друг с дружкой шептались: «Этэ-тэ, ата-та».
     
— Всё равно, — заупрямился Петька, — что-то здесь не так. Вот твоя мама ходит с лыжными палками?
     
— Чего ей ходить, — удивился я, — она только по магазинам бегает.
     
— Так! — обрадовался Петька. — А моя мама ходит с лыжными палками?
     
— Это мне у тебя спросить нужно, — сказал я.
     
— Спрашивай, — сказал Петька.
     
— Твоя мама ходит летом с лыжными палками?
     
— Нет! — гордо ответил Петька и продолжил опрос: — А баба Валя?
     
Я вспомнил свою соседку:
     
— Ха! Баба Валя лучше палкой кого-нибудь прогонит!
     
— Вот! — сказал Петька. — Я же говорил, что здесь что-то не так.
     
А женщины уже обходили нас своим строем. Всё так же стучали палками и шептались. Этэ-тэ. Тук-тук. Ата-та. Тук-тук!..
И тогда — ох! — в один момент мы всё поняли! Это ведь не женщины с палками, а инопланетная армия! Палкоходцы! Высадились
на территорию нашего города, взяли лыжные палки для конспирации, ходят, присматриваются и палками сигналы выстукивают:
«Тук-тук! двор подходящий! ата-та! можно приступать к завоеванию!» Мы с Петькой как догадались про это, сразу встали плечом
к плечу и грозно выпрямились вслед уходящим женщинам. Ну-ну! Пусть только попробуют! Если на нас вздумают — мы свой двор
ни за что не отдадим!

Однажды мы с Петькой были в космосе

     
— Смотри, как я прыгаю! — крикнул Петька и взлетел над батутом. — Выше облаков!
     
Это была правда. Я стоял на земле и видел, какой большой кусок неба мелькал между батутом и Петькой. Целых два облака в этот
кусок влезало. Но всё же — вот расхвастался!
     
Я вскарабкался на батут, пристегнул ремни и — тьфу Петькины облака!
     
— А я — ещё выше! — крикнул я Петьке, отрываясь от батута. — Я на Луне! Ты думал, чего она днём на небе зря висит?! Это она
меня ждала!
     
Петька увидел, что я лунатик, и тоже попрыгал космос покорять.
     
— А я на Марсе! — крикнул он. — На Луне-то уже были люди, а я — первый человек, который побывал на Марсе!
     
У меня в глазах аж заоранжевело!
     
— То-то с тебя песок сыплется! — заорал я ещё громче и прыгнул выше. Ещё выше! — Ха! А я на Нептуне, слышишь? На водной
планете! — кричу и пальцами на него брызгаю — чтобы перестал хвастаться. Но где там.
     
— А я уже кольца на Сатурне считаю! Прыгаю через кольца похлеще любого акробата в цирке!
     
— А я уже на Юпитере, видел? — кричу. — Тут всё как в нашем Питере, только впереди стоит буква Ю.
     
— А я… я на Юмоскве! — орёт Петька и снова больше хвастается, чем прыгает! — Юпитер все знают, а Юмоскву — я открыл! Потому
что я первый до неё допрыгнул!
     
Он этой Юмосквой все знания мне сбил. У меня мозг как будто батут стал, а знания прыгали на нём и я ничего сообразить не мог.
Но я как следует поднапрягся и крикнул так, чтобы на всех планетах было слышно:
     
— Привет, чёрная дыра!!! Я прыгаю в тебя!
     
Тут на самом деле меня засосала чёрная дыра. Во мне всё заклокотало, голова оторвалась и стала кружиться, как круглая
планета, сама по себе. С ушами. И в эти уши наблюдательная женщина кричала нам с Петькой, что наше время прыгать уже
вышло…
     
Мы прибатутились. Уселись прямо на землю, надеваем кроссовки — а в ногах ещё столько прыгучести осталось! Что мы застегнули
наскоро липучки и попрыгали дальше. И знаете, мы прыгали ещё выше, чем на батуте! Выше всего космоса!

Однажды мы с Петькой были летом зимой

     
На улице было жарко до трусов. Я зарылся руками и ногами в песочницу и представлял, что ползу по пустыне. Что я потерял
своего верблюда и теперь совсем один. Что я страшно хочу пить, а до ближайшего оазиса сто километров. Так что через
много-много лет, когда в пустыне откопают мой скелет, на его месте выроют глубокий колодец, чтобы любой путник мог напиться
холодной воды. Брррррррр — вот какой холодной!
     
И вдруг в мою спину прилетел снежок. Он запенился на моей горячей спине, как молоко на плите. «Ну всё, — подумал я, —
солнечный удар! Прощайте, люди! Скоро скелет будет готов! Не забывайте!»
     
Но в меня прилетел ещё один снежок. Ну что такое! Кто мне мешает в скелет превращаться?!
     
Я обернулся и увидел Петьку.
     
— У катка! — Петькины глаза сверкали как солнцы. — Снег выкинули! Целая горка снега у катка! Бежим!
     
Легко сказать! Я же ещё в пустыне! Я же раздет! А если замёрзнем?
     
Но Петька меня быстро пропесочил:
     
— Эх ты! Мёрзнут только взрослые!
     
Тогда я махом распесочился и мы побежали.
     
У крытого катка, где можно кататься зимой и летом, правда лежала куча снега. Прямо на поляне с ромашками.
     
— Что бы такое сделать, чтобы потом не пожалеть? — задумался Петька. — А то ведь летний снег раз в сто лет бывает!
     
— Давай в снежки, — предложил я. — Ты ведь в меня уже кинул парочку, а я — нет!
     
И, не дождавшись ответа, я слепил снежок и сразу кинул. Точнёхонько в коленку попал! Но Петька не обиделся.
     
— Ещё! — улыбнулся он.
     
Тогда я второй снежок в него запульнул. Прямо в яблочко — в пузо! А он снова:
     
— Ещё!
     
И третий туда же! И четвёртый! А после пятого Петька крикнул:
     
— Хорош добро переводить! Придумал! Просто слепим снеговика. А то летом снежки — это слишком приятно.
     
И мы стали лепить. Руки у нас были ещё горячее спин. Снег от таких горячих рук был покладистый, не кусался — и снеговик
получился быстро. Правда, немножко с травой закатанный. Но это ничего. Он же летний! Глазами мы ему сделали ромашки, рот
выдавили пальцами. А на голову снеговику Петька свою бейсболку натянул.
     
— Думаешь, поможет? — засомневался я. — Сегодня печёт, как в духовке! От него даже скелета не останется!
     
Петька посмотрел на снеговика — тот добродушно щурился в ответ.
     
— Ну и что! — сказал Петька. — Зато это самый неунывающий снеговик на свете! Он скоро растает, а всё равно — улыбается!
     
Тогда я тоже снял свою кепку и надел её на снеговика. Держись подольше, летний!

Мы с Петькой круглый год

     
Осенью в воздухе стоит дождь. Выходишь вроде на улицу, а на самом деле в гигантскую ванную. Будто кто-то жарко помылся в
ванной и она вся запотела. Я добираюсь до Петьки распаренный и чистый.
     
— С лёгким паром! — говорит мне Петька.
     
— Спасибо, — отвечаю я и смахиваю со лба мокрые капельки.
     
Зимой что ни вечер, то темно. Луна в такую темень выкатывается с неохотой. Мы с Петькой подбадриваем её, подмигиваем. А она
стесняется — прячется за крыши и подглядывает за нами своими кратерами.
     
Весной хочется, чтобы звонок с урока был в любую минуту. Мы приносим учительнице велосипедный звоночек. Он для неё как кольцо
на палец — в самый раз. Надевай и тренькай пораньше. Но звонок просто так лежит на столе. Когда нам особенно невмоготу, мы
прислушиваемся, — он звенит для нас шёпотом.
     
А летом — свобода! Хоть все уроки любуйся, как работает башенный кран.
     
— Крановщик — это тот, кто в детстве любил башни из кубиков строить, — говорит Петька. — Если ты любил в кубики играть —
считай, станешь крановщиком. Я стану.
     
— А если не любил? Если просто на шкаф лазил? — интересуюсь я. — На высокий?
     
Петька прикидывает:
     
— На кране можно до неба достать, на шкафу — до потолка. Считай — тоже.
     
Ура! Мы оба станем крановщиками!
     
— Да, — говорит Петька. — И всегда будем видеть друг друга. Даже издалека.
     
А я добавляю:
     
— И при встрече будем жать другу другу стрелы!

[в пампасы]

Цикл вышел книгой в издательстве «Детское время» в 2016-м году.

Однажды мы с Петькой подружились

Когда я стал ходить в школу, то никого ещё там не знал и на продлёнке гулял один. Я копался в самой глубокой луже. Я играл, что эта лужа ― огромный океан, который затопит любую землю. Я месил лужу резиновыми сапогами. Я чавкал, хлюпал и плюхал этой лужей. Устраивал водоворот и два раза обрушивал на деревья цунами. И в конце концов придумал сделать Великий лужный канал!

Я решил, что если протопчу к соседней луже траншею, то вода соединится и ― ура! ― канал готов! Но трудноватая это оказалась штука. Я грёб, грёб сапогами… Наверное, тысячу шагов прошёл! А траншея не получалась…

И вдруг из соседней лужи мне крикнул мальчик. Кажется, я уже видел его в моём классе.

― Ты сначала ногами в стороны загребай! А потом ― вперёд! В стороны ― вперёд! Смотри!

Но я не стал смотреть. Я просто стал делать.

Скоро лужи соединились в канале и зажурчали. Как речка!

Мы стояли в нашей лужной речке и чувствовали, как она плещется по нашим сапогам и ботинкам. Мне было так хорошо, что и говорить ничего не хотелось.

Но он сказал:

― Меня зовут Петька.

Я расстроился, что он сейчас загордится: я-то в резиновых сапогах делал канал, а он ― в ботинках.

Но Петька добавил:

― А знаешь, у молокозавода лужи белые и пахнут как молоко. Если там устроить канал, то получится молочная река.

Тогда я обрадовался и вот что сказал:

― А знаешь, когда лужи подмерзают, их можно разбивать вдребезги. И за это ничего не будет!

А потом мы подумали: если мы так хорошо дружим лужами, то почему бы нам не дружить друг с другом?

И мы взяли и стали дружить.

Однажды мы с Петькой хохотали

― Давай кулаками мериться, ― предложил я Петьке на перемене и стал боксировать перед ним.

Я здорово боксировал. Правым кулаком ― левым кулаком, правым ― левым. У меня ничего кулаки ― как булыжники!

Но Петька их совсем не оценил. Он сказал:

― Понимаешь, кулаки ― это как-то скучно. Кулаками любой дурак помериться может… А мы ведь с тобой не любые дураки, правда?

― Тогда ростом давай, ― сказал я. И приосанился. Так что мои лопатки на спине друг об друга поскрежетали. Рост у меня хороший ― половина папиного!

― Не-е-ет, ― протянул Петька и незаметно шею вытянул. ― Ты на физкультуре вон как долго на перекладине висишь! Она тебя растягивает. Нечестно!

Я не сдавался:

― Может, ногами?

― У тебя ботинки на вырост.

― Зубами?

― У тебя меньше выпало.

― Животами?

― Ты сегодня на одну котлету больше съел.

― Головами?

― Ты весь волосами зарос. Головы толком не видно.

И тут я не выдержал:

― Сколько можно! Ну не носами же!

Но Петька вдруг страшно обрадовался:

― Слушай! Точно! Носами!

И он затыкал в свой вздёрнутый нос.

― Ты только посмотри! Нос как горка! На нём может сделать сальто маленький сноубордист! А у тебя нос кочкой ― с такого носа сноубордист полетит головой в сугроб!

И он стал смеяться и скакать от восторга. Скакал и смеялся этот Петька. Низенький! Худющий! С короткими волосами и малышовыми кулачками! Скакал и смеялся. Так что я не выдержал и тоже давай хохотать во всё горло. А то вдруг он смехом предложит помериться! Нет уж! Пусть остаётся с носом!

Однажды мы с Петькой шли с физкультуры и командовали осенью

― Ну-ка, деревья, на жёлтые и красные листья рассчи-итайсь!

― Жёлтые!

― Красные!

― Жёлтые!

― Красные!

― Жёлтые!

― Жёлтые!

― Эт-то что за вольности? Поменяться с красными местами!

― Красные!

― Жёлтые!

― Красные!

― Жёлтые!

― А это кто совсем лысый? Выйти из строя!

― Жёлтые!

― Красные!

― Жёлтые!

― Красные!

― А здесь почему до сих пор зелёные листья?

― Простите, мы форму в лете забыли!

― Вот постойте и подумайте над своим поведением. Может, покраснеете!

Так мы шли и командовали напропалую. И нас все деревья слушались!

Однажды мы с Петькой управляли самолётами

― Это мой самолёт летит, ― ткнул пальцем в небо Петька.

― А это мой, ― ткнул рядышком я.

Наши самолёты, как мухи по стеклу, ползли по небу ровно и уверенно.

― Осторожнее! ― со знанием дела предупредил меня Петька. ― Не разгоняйся и не лихачь! А то серьёзная авария будет.

А я ответил:

― А ты не дыми так сильно! А то другая авария будет. Вон какой след после тебя! Мне руль не видать.

Наши самолёты летели как друзья ― по соседству.

― А я сейчас мёртвую петлю сделал, ― похвастался Петька.

― Когда только успел, ― засомневался я.

― А я её очень-очень быстро сделал. Чтобы пассажиры не заметили и не заорали, ― объяснил Петька.

Наши самолёты летели послушно, чтобы не заблудиться в небе.

― Ой, а у меня почти бочка получилась! ― закричал я.

― Какая ещё бочка? ― тоже закричал Петька. ― Тут же птицы летают! Осторожнее надо!

― А я им погудел, чтоб разлетелись, ― объяснил я. ― Вот так: ву-ву-вуууу!

― А ты ничего пилот, сообразительный, ― похвалил меня Петька.

И наши самолёты погудели вместе ― теперь друг другу.

― Ну всё, пока! Мне пора в Африку, ― попрощался Петькин самолёт.

― А мне ― в Китай, ― мой самолёт махнул напоследок крылом.

Они стали держать курс в разные стороны и скрылись за горизонтом.

А во двор на машине въехал Петькин папа. Он остановил машину посередине дороги, высунулся и стал сердиться, что парковаться негде. Весь двор был занят машинами. И только небо было чистым. На небе почти рассеялись полоски от наших самолётов.

Однажды мы с Петькой разговаривали с эхом

У нас на перемене была игра в прятки. И мы с Петькой решили убежать в чужой коридор. Убежали ― а там дверь какая-то открытая. Мы в неё ― юрк. А за дверью огромная комната оказалась. Пустая и тёмная.

― Спрячемся здесь! ― решил Петька.

А тут нам ка-ак эхо ответит!

― Есь-есь…

Оказалось, что эхо первое тут спряталось!

― Ух ты! ― удивился Петька.

― Ух ты! ― удивился я.

А эхо засмеялось:

― Ты-ты…

С юмором попалось. Компанейское.

Тогда мы крикнули:

― Ура! Ура!

А эхо ответило:

― Ра-ра…

Это на его языке то же самое, что на нашем.

― Круто! Круто! ― обрадовались мы.

Но эхо ответить не успело.

Дверь распахнулась ― Настя с Сонькой!

― Туки-туки за себя! Нашли! Нашли!

Как они раскричались, расшумелись! Эхо наше сразу заворчало сердито. Эх, девчонки! Не дали поговорить по-мужски!

Мы с Петькой поскорее выбежали с ними в коридор. Решили, что потом вернёмся и договорим. Но дверь заперли. Прямо с эхом заперли! Мы с Петькой прибежали и крикнули ему в замок «привет». Но эхо нам не ответило. Обиделось, наверное.

Однажды мы с Петькой были пиратами

У Петьки левый глаз был ленивый. Тогда на правый глаз ему наклеили повязку ― чтоб левый старался и смотрел за двоих. И стал Петька вылитый пират! Я так раззавидовался!

Но Петька не понял своего счастья:

― У настоящего пирата на глазу должна быть чёрная повязка. А у меня-то ― белая!

― Ты у нас добрый пират, ― объяснил я этому дуралею.

А потом меня как осенило! Добрый пират ― это такой пират, который творит добро после обычного пирата!

Я быстро схватил Петьку за руку и поволок к себе ― делать для меня чёрную наглазную повязку. Если есть добрый пират ― должен быть и обычный!

Из бархатной подстилки на стул я вырезал кружок. Ничего, что кривой. Главное ― большой! Издалека будет видно!

Приклеил этот кружок к пояску от маминого халата ― Петьке осталось только повязать его на мою голову. Красота!

― Ну и кто из нас вылитый пират? ― посмотрел я на Петьку.

Петька и не спорил, кто. Он-то уже был разок вылитым пиратом ― знает, что теперь моя очередь.

А потом мы отправились на улицу. Схема была простой: я творю зло, а Петька ― добро. Я пулей промчался мимо бабы Вали. Хвать! ― вырвал у неё из рук сумку и в кустах спрятался. Баба Валя как завопит на весь двор! А Петька из кустов тут как тут:

― Вот ваша сумка, баба Валя. Только не кричите, пожалуйста!

Молодец добрый пират! Хорошо справился с задачей!

Тогда я опять за своё ― схватил машинку маленького Серёжика ― и в кусты. Серёжик кричит будь здоров ― я специально его, за голос, выбрал. Но добрый пират снова тут как тут:

― Ну чего ты, Серёжик, не реви. Это же игра такая. Вырастешь ― тоже пиратом будешь…

Отличная из нас с Петькой пиратская команда получилась! Только мне дома здорово досталось. Но добрый пират и здесь пришёл на выручку: объяснил родителям, что это я не по глупости какой людей обижал, а для того, чтобы он, добрый пират, хорошие поступки мог совершать.

И помог ведь! Папа с мамой так смеялись, что передумали меня наказывать. Решили наградить. За изобретательность.

Однажды мы с Петькой лошадей спасали

Мы накопили денег со школьных обедов и пошли их тратить.

А у магазина воздушные шарики на привязи. Рвутся в небо, бьют копытами, как кони:

― Эй, кто-нибудь! Отпустите побегать на воле!

Мы, конечно, купили этих воздушных лошадей.

Три упряжки.

И давай отпускать.

Первая умчалась от Петьки во всю прыть ― застоялись лошадки!

Вторая от меня уже повежливее ― рысцой. Залюбуешься!

А потом у нас осталось всего две лошади, и Петька задумался:

― А если лошадь с наездником будет, она всё равно останется на воле? Всё равно сможет скакать куда захочет?

Я тоже задумался, а потом ответил:

― Только если наездник не будет ей мешать.

Тогда Петька спросил меня:

― Не будешь?

И я пообещал:

― Не буду!

Петька протянул мне один поводок.

― И я не буду! Поскачем все вместе!

Я галопом, ой… то есть быстро… согласился.

Мы дёрнули за поводья ― по коням! ― и стали носиться по улице.

Мы бегали долго-долго и совсем не устали. Мы могли бы никогда не останавливаться! Ведь у нас с Петькой было много лошадиных сил. Только кони всё-таки соскучились по улетевшим друзьям-лошадям. Поэтому мы остановились и тоже отпустили их в небо.

Однажды мы с Петькой невесту нашли

Идём по тротуару, каштаны пинаем, а навстречу трактор едет. Тихонечко так, будто гуляет. И у трактора этого на макушке ― свадебные кольца. Мы обрадовались, что это свадьба такая красивая ― на тракторе! Глядим: а в кабине только один жених.

― Да он же невесту себе ищет, ― сообразил Петька.

И правда: жених во все стороны «зырк-зырк», а вокруг ― как назло! ― одни дядьки с портфелями шагают, или бабули малышей укачивают.

Надо помочь, решили мы с Петькой. Развернулись и за трактором потопали. Головами во все стороны крутим ― ждём, когда подходящая дама на горизонте появится.

И вот слышим ― за нами как будто бисер сыплется: тип-тип-тип-тип. Смотрим ― а это тётенька торопится на каблуках. Красивущая! Глаза сверкают! Шарф на ветру, как фата, треплется! Юбка от быстрых шагов в разные стороны качается! Мы сразу поняли: невеста ― самое то!

― Тётенька, ― спросил Петька, ― хотите быть невестой?

― Я спешу! ― ответила она и пролетела мимо нас.

Тогда я крикнул:

― Так вы садитесь в трактор! Он вас мигом довезёт!

И пока она раздумывать не стала, мы её ― хоп за руки! ― и в два шага к трактору подвели.

― Выручайте, пожалуйста! ― показываем. ― Тут тётенька опаздывает.

Жених как обрадовался! Сразу дверцу открыл и руку подал. Тётенька удивлённая за неё ухватилась, забралась, и трактор припустил вперёд. Припустил, затарахтел ― как будто свадебная музыка заиграла! И аромат духов смешался с запахом трактора.

Однажды мы с Петькой решили завести домашнюю ёлку

― Ёлка, которая растёт дома, это очень полезная штука! ― как-то раз заявил Петька. ― Дед Мороз куда кладёт подарки? Под ёлку! А если ёлка домашняя, значит подарки под ней будут появляться целый год…

Я как услышал это, так размечтался: вот бы бинокль и гоночную машину на управлении! Ещё насос к велосипеду нужен и звонок погромче. И снегокат с блестящими полозьями. Будем с Петькой на снегокате зимой кататься…

Но пока я так думал, Петька решил по-другому:

― Нет! Польза от домашней ёлки, знаешь, в чём? Когда она хорошо разрастётся, то пустит корни в нижнюю квартиру. Тогда на этих корнях можно будет качаться, как на лианах…

Ой как здорово Петька придумал! Если бы у нас были такие корни-лианы, мы бы стали ого-го! Ловкими! Зовут мамы обедать? Вжиу ― и мы уже на кухне. Забыли сменку? Вжиу! В один момент за ней поднимемся!

Жаль только, что эти лианы будут в квартире у бабы Вали. А она и так вечно жалуется, что я топочу. И качаться на лианах вряд ли пустит… Ну ничего, тогда я буду качаться, когда она заснёт. А когда проснётся, я — раз! — и в один момент окажусь у себя дома. Она ничего и не заметит!…

― Нет, ― снова прервал мои мечты Петька. ― Настоящая польза в том, что когда ёлка хорошо разрастётся, она верхушкой вылезет на крышу. Тогда если ночью спать на крыше, то на верхушке у ёлки можно увидеть звезду…

И как только Петька это придумал?! Просто космически! Не какая-нибудь там электрическая звезда будет на нашей ёлке, а самая настоящая! Которая без всякой розетки может светить ночи напролёт. А если надоест ― поменяем на другую. Тоже настоящую. У такой домашней ёлки миллион миллионов звёзд в запасе!

Но Петька и на этом не успокоился.

― Нет, нет и нет, ― сказал он. ― Всё-таки главная польза, знаешь в чём? Когда ёлка вырастет, в квартире получится домашний лес. Сидишь как будто дома, а на самом деле в лесу. Особенно если белку завести и шишки на ветках развесить…

Тут я перестал мечтать и посмотрел Петьке прямо в глаза:

― Мы ― обязательно! Обязательно посадим ёлку и заведём белку. Звёзды никуда от нас не денутся. С бабой Валей договариваться надо. Снегокат как-нибудь без Деда Мороза получим. А вот домашнюю ёлку и домашнюю белку заведём сами!

И Петька сказал:

― Тогда пошли искать ёлку!

Однажды мы с Петькой не стали ходить на борьбу

В наш класс пришёл тренер по борьбе. Чтобы присмотреть будущих чемпионов. Он выстроил всех мальчиков в ряд и сказал.

― Первым делом начнём с разминки. Запомните: разминаться нужно как следует. Причём не только руки-ноги! Но и нос. И даже уши. Ведь их тоже можно сломать, и будет больно…

Мы с Петькой как услышали это, так сразу послушались и принялись носы и уши разминать!

― За руки-то не так страшно, ― сказал Петька. ― Пока нос и уши пальцами трёшь, всё равно ведь руками работаешь.

― А ногами, ― сказал я, ― можно дрыгать. Чтоб не простаивать.

Вот мы и разминались что есть мочи. Старались как на пятёрку с плюсом ― неохота же, чтобы голова в каком-нибудь месте сломанная была.

А потом я посмотрел на Петьку и как засмеялся!

А Петька посмотрел на меня ― и прямо покатился:

― У тебя нос как помидорина стал! ― захрюкал он от смеха.

― А у тебя как красный огурец! ― и я хрюкать стал.

― А уши как вареники с вишней! ― закорчился Петька.

― А у тебя с черникой! ― стал корчиться я.

Мы так хохотали, что нам трудно было стоять и пришлось сесть на корточки. У Петьки даже слёзы из глаз покапали, а у меня живот заболел.

Тренер посмотрел на нас и сказал:

― А у вас хорошие данные. Вас двоих хочу пригласить в свою секцию.

Но мы поняли, что если каждый раз так будем смеяться, то просто не сможем победить в борьбе! Никого! Так что мы сказали тренеру спасибо и напоследок тихо хрюкнули.

Однажды мы с Петькой чуть не потеряли друг друга!

Вдруг откуда ни возьмись у Петьки появились дальние родственники. И он уехал. Хотя даже не знает их!..

А дальние родственники ― они ведь почему дальние? Потому что живут далеко-далеко. В чужой далёкой стране. В Антарктиде! А там пингвины. Толстые такие. Смешные. Значит, Петька будет играть с ними без меня…

Или нет… Дальние родственники живут ещё дальше ― на другой планете. А там инопланетяне. Они ходят и говорят по слогам: «Пе-тя, при-вет». Да я бы тоже так смог! А теперь не видать мне Петьки сто лет. Сто лет я буду играть один, без Петьки…

Когда он вернётся от своих дальних родственников, у меня уже вырастет борода. Как у старика Хоттабыча ― седая и длинная. Петька будет дёргать меня за бороду, чтобы я желания исполнял. И я, конечно, буду исполнять. Но каждый раз приговаривать: «Только чтоб больше никаких дальних родственников! Чтоб больше ты никуда не уезжал!» А Петька, конечно, будет соглашаться: «Да ну их, этих дальних родственников! Они ни одной нашей игры не знают! И с пингвинами без тебя скучно…»

Вот как я думал целый день, пока учился. А вечером Петька зашёл ко мне узнать про уроки ― вернулся. Вернулся! Я так обрадовался! Но немножко расстроился. Я уже привык, что у меня для Петьки выросла борода, которая исполняет желания.

Однажды мы с Петькой защищали двор от инопланетного вторжения

Странные женщины есть в нашем Петербурге. Ходят с лыжными палками в руках. Как-то зашли к нам во двор двумя шеренгами и почапали: левой, правой, левой, правой. И палками по тротуару: тук, тук, тук, тук…

― И чего они на лыжах без лыж, а только с палками ходят? ― спросил меня Петька.

― Наверное, на лыжах по асфальту шершаво, ― ответил я.

Женщины шли ровно и молча, как солдаты. Только головами по сторонам вертели и всё рассматривали.

― Что-то здесь не так, ― задумался Петька. ― Вот твоя мама ходит с лыжными палками?

― Чего ей ходить? ― удивился я. ― Так ведь руки для сумок заняты! А твоя ходит?

― И моя не ходит! ― гордо ответил Петька и продолжил допрос. ― А баба Валя?

Я вспомнил свою соседку:

― Ха! Баба Валя лучше палкой кого-нибудь прогонит!

― Вот! ― сказал Петька. ― Всё это очень подозрительно.

«В чём же тут дело?» ― задумались мы вместе. А женщины стали обходить нас своим строем. Тук, тук, тук, тук… И вдруг одна из них подняла палку и показала на клумбу посередине двора:

― Хорошая дислокация! ― сказала она. ― Вот бы у нас так было…

― Дислокация? ― удивились мы с Петькой.

И вдруг переглянулись и всё поняли! Это ведь не женщины с палками, а инопланетная армия! Палкоходцы! Высадились на территорию нашего города, ходят, присматриваются и палками сигналы выстукивают: «Тук-тук! Двор подходящий! Тук-тук! Можно приступать к завоеванию!»

Мы с Петькой как догадались про это, так сразу рюкзаки схватили, к клумбе подбежали и приготовились защищаться. Пусть только попробуют! Мы свой двор ни за что не отдадим!

― Мальчики, нехорошо, ― палкоходцы сгрудились в кучу и строго на нас посмотрели.

Но мы выдержали их грозные взгляды. Только встали плечом к плечу и рюкзаки вперёд выставили.

― И куда только родители смотрят?! Что за дети! Мои себе такого не позволяют! ― загалдели инопланетянки.

― Конечно, не позволяют, ― смело сказал Петька. ― Потому что эта планета ― наша, а не ваша.

― И двор ― наш, а не ваш, ― добавил я.

Тогда первая палкоходка сердито сказала:

― В другом месте посмотрим, девочки…

И они все развернулись и пошли на выход. Тук, тук, тук, тук…

А мы слушали, как они выстукивают свои сигналы: «Тук-тук, всё пропало! Тук-тук, земляне не сдаются!» И мы прямо гордились. Если уж двор сумели защитить, значит, и планету, в случае чего, отстоим.

Однажды мы с Петькой попали летом в зиму

На улице было жарко до трусов. Я зарылся руками и ногами в песочницу и представлял, что ползу по пустыне. Что я потерял своего верблюда и теперь совсем один. Что я страшно хочу пить, а до ближайшего оазиса сто километров. Так что через много-много лет, когда в пустыне откопают мой скелет и пожалеют меня, то на его месте выроют глубокий колодец, чтобы любой путник мог напиться холодной воды. Брррррррр ― вот какой холодной!

И вдруг в мою спину прилетел снежок. Он запенился на моей горячей спине, как молоко на плите.

«Ну всё, ― подумал я, ― солнечный удар. Прощайте, люди! Не забывайте!»

Но в меня прилетел ещё один снежок. Ну что такое! Кто мне мешает в скелет превращаться?!

Я обернулся и увидел Петьку.

― У катка! ― Петькины глаза сверкали как два солнца. ― Целая куча снега на траве! Бежим!

Снег! Летом! Я махом распесочился, и мы побежали.

У крытого катка, где можно кататься зимой и летом, и вправду лежала горка снега. Наскребли с катка и вынесли прямо на поляну с ромашками.

― Что бы нам с ним сделать? ― задумался Петька.

― Давай в снежки, ― предложил я, ― ты ведь в меня кидался, а я ― нет!

И не дождавшись ответа, я слепил снежок и сразу кинул. Точнёхонько в коленку попал!

― Ещё! ― улыбнулся Петька.

Тогда я второй снежок в него запульнул. Прямо в яблочко ― в пузо! А он снова:

― Ещё!

И третий туда же! И четвёртый! А после пятого Петька крикнул:

― Хорош добро переводить! Придумал! Просто слепим снеговика. А то ведь летний снег раз в сто лет бывает!

И мы стали лепить.

Руки жгло. Хоть на улице было жарко, но снег был холодный ― зимний! И больно кусался. Но снеговик всё равно получился. Правда, немножко с травой закатанный. Но это ничего. Он же летний! Глаза мы ему сделали из ромашек, рот из кривой палочки. А на голову снеговику Петька свою бейсболку натянул.

― Думаешь, поможет? ― засомневался я. ― Сегодня печёт как в духовке! От него даже скелета не останется.

Петька посмотрел на снеговика ― тот добродушно щурился в ответ.

― Ну и что! ― сказал Петька. ― Зато это самый неунывающий снеговик на свете! Он скоро растает, а всё равно ― улыбается.

Тогда я тоже снял свою кепку и надел её поверх Петькиной. Держись подольше, летний!

Однажды мы с Петькой были в космосе

― Смотри, как я прыгаю! ― крикнул Петька и взлетел над батутом. ― Выше облаков!

Это была правда. Я стоял на земле и видел, какой большой кусок неба мелькал между батутом и Петькой. Целых два облака в этот кусок влезало.

Я тоже так захотел. Я залез на батут и крикнул:

― А я ещё выше! На Луне! Она днём не зря! Она меня ждала!

Петька увидел, что я лунатик, и тоже попрыгал космос покорять.

― А я на Марсе! ― крикнул он. ― На Луне уже были люди! А я первый на Марсе!

У меня в глазах аж заоранжевело! Я как взлетел:

― А я на Нептуне! На водной планете! Купаюсь!

― А я на Сатурне! Кольца считаю! Прыгаю через кольца! Лучше акробата!

― А я на Юпитере! Ю-Питере! Тут всё как в Питере! Только Ю в начале!

― А я… Я на Ю-Москве! Юпитер все знают! А Ю-Москву ― я открыл! Я первый до неё допрыгнул!..

Он этой Ю-Москвой все знания мне сбил. В голове стало пусто и темно. Как будто в мозгу дыра появилась, и все мысли в неё упрыгали. И я никакую планету больше придумать не мог. Но я как следует поднапрягся и крикнул так, чтобы везде было слышно:

― Привет, чёрная дыра!!! Я прыгаю в тебя!!!

Тут меня на самом деле засосала чёрная дыра. Во мне всё заклоклотало, голова оторвалась и стала кружиться, как планета, сама по себе. С ушами. И в эти уши наблюдательная женщина кричала нам с Петькой, что время вышло…

Мы прибатутились. Уселись прямо на землю, надели кроссовки ― а в ногах ещё столько прыгучести осталось! Так что мы застегнули наскоро липучки и поскакали дальше. И знаете, мы прыгали ещё выше, чем на батуте! Выше всего космоса!

Однажды мы с Петькой ехали под зонтиком

Я шёл в школу. Петька, как обычно, ждал меня у своего подъезда.

― Петька, здорово! ― крикнул я ему.

Но он на меня даже не посмотрел.

― Станция «Чёрная речка», ― сказал Петька куда-то в сторону. И раскрыл над собой зонт.

«Чего это он такой странный?» ― уставился я на него.

― Заходите! Пожалуйста! ― в ту же сторону сказал Петька и недовольно на меня покосился: «Чего это ты такой непонятливый?»

Я шагнул к нему под зонт.

― Осторожно! Двери закрываются! ― предупредил Петька и сделал рукой гудок: «ту-ту».

А! Это чтобы я понял, что он ― машинист. Ловко придумал: ведь метро самый верный транспорт в городе! Быстро домчимся до школы! И мы поехали.

Как это было удобно! Раньше-то мы ведь пешком шли, а теперь ехали под зонтиком. Дома ― только успевай мелькать. Пешеходы ― не путаются под ногами, все уступают дорогу зонтику. Машины ― стоят в пробке и завидуют.

Скоро на пути нам попался одноклассник Молчанов.

― Тпру-у-у, ― почему-то сказал Петька и остановил зонтик. ― Станция… «Гостиный двор»! ― объявил он для Молчанова.

Но Молчанов смотрел на Петьку и молчал.

― Заходите, пожалуйста, ― знаками показал я ему.

Молчанов стал молчать на меня.

Тогда Петька пригрозил:

― Осторожно! Двери закрываются!

А вот это подействовало! Молчанов молча вошёл под зонтик. И мы двинулись дальше.

Мы с Петькой ехали и держались за зонтик, а Молчанов ехал и держался сам по себе. Машинисту Петьке не понравилась такая обстановка в вагоне.

― Уважаемые пассажиры, держитесь за поручни! ― попросил он.

Молчанов будто ждал это объявление:

― Держусь! ― отрапортовал он и от души ухватился за ручку…

…В школу приехало семь довольных пассажиров и один ну очень довольный машинист. Конечная! Мы высадились, и зонтик отправился в депо.

Однажды мы с Петькой в шашки играли

Мы с классом поехали в Павловск на экскурсию. На электричке! Мы сидели и болтали ногами, а Петька слегка подпрыгивал, потому что под ним обогреватель пыхтел.

Между остановками электричка плелась долго, будто урок идёт. А мы ждали остановки-перемены. Тогда пассажиры выходят, входят ― меняются, совсем как шашки на доске. Мы с Петькой поделили пассажиров: ему в чёрных куртках, а мне в цветных ― и давай играть! Если на место чёрного садился цветной, или наоборот ― тогда считай, тебя, как в шашках, «съели». А если пассажир весь вагон насквозь проходит, то он дамкой становится. Правда, толку от такой дамки ― никакого. Мы же не можем её заставить обратно вернуться и другого пассажира «съесть». Зато весело! Дамками-то сплошь дядьки были! Тётеньки почему-то не любят через весь вагон ходить…

А по правде говоря, мы чуть мозги не сломали. Шашки наши не легкотня какая-нибудь оказалась. Сложно было запомнить, кто где сидит. Только сначала легко ― пассажиров мало было. А потом как залезла целая куча ― все сиденья заняли! Где чёрная куртка была? Где синяя или красная? Все не вспомнить! И промотать назад нельзя! У нас в голове всё поперепуталось. Да ещё Молчанов сбивал: постоянно тянул руку, вставал и докладывал Алисе Борисовне:

― А двадцать первому веку уже пятнадцать лет.

Или:

― А средняя скорость поезда ― 80 километров в час.

Наверное, он хотел и в электричке получить пятёрку, но Алиса-Бориса только кивала головой и просила его сесть на место. И правильно! Нам и так пассажиров запомнить трудно, а он ещё отвлекает!

В конце концов мы с Петькой не выдержали:

― Молчанов, а про шашки что-нибудь знаешь?

Он тут же откликнулся:

― Конечно! Шашки бывают не только русские. Ещё английские, канадские, итальянские…

Но мы его перебили:

― А у нас ― электричковые. Слыхал про такие?

Он такой смешной ― удивился!

― Нет, ― говорит, ― а как в них играют?

Мы наскоро правила объяснили. Молчанов нос почесал и говорит:

― Чтобы всё запомнить, по парам делиться надо. Вы за этой секцией наблюдаете, я с Мариной ― за этой…

И он Марину подключил. А потом ещё Настю с Сонькой. И Никиту с Ромкой. И вообще всех! Даже Алису-Борису. Так ловко! Так что когда до следующей остановки доехали, мы уже всем классом играли в шашки. Чуть музей не пропустили!

А потом мы с Петькой на концерт попали!

Когда мы на электричке ехали обратно, в вагоне появились музыканты.

Молчанов снова встал:

― А четыре музыканта ― это квартет.

Их и правда было четверо: впереди стояла девушка со скрипкой, а за ней три парня с гитарами. Один из них кашлянул и сказал:

― Добрый день. Для вас немного музыки в дорогу.

И они начали играть и петь. Что-то про босоногое детство. И про голубей. Много про что! Мы слушали во все глаза. И внутри у меня что-то скулило, а у Петьки был такой вид, будто он потерялся. Это было так здорово, что они специально для нас зашли в вагон поиграть. Даже электричкины двери танцевали ― стучали друг об дружку туда-сюда, туда-сюда.

Мы бы так хоть до самого дома ехали, но песня ― всё! Только в ушах ещё немного играла, а вообще ― закончилась. Мы как зааплодировали! Музыканты подхватили рюкзаки ― и вперёд. Идут вдоль сидений, по струнам эхо от песни делают, а пассажиры им мелочь дают. Молчанов тоже кинул десятик. А у нас с Петькой денег не было. Тогда мы решили помахать музыкантам в окно, чтобы они знали, что нам очень-очень понравилась песня. Мы высматривали их, высматривали, но они как сквозь землю провалились.

И только когда мы вылезли из электрички, я увидел, что наши музыканты идут от «хвоста».

Я ткнул локтем Петьку. Петька всё понял и сказал:

― В следующий раз будем ходить с ними из вагона в вагон.

Я тоже об этом подумал. На обычном-то концерте все песни в одном зале слушаешь. А тут можно каждую песню в новом вагоне ― здорово!

Однажды мы с Петькой чуть в спячку не залегли!

У нас снегу понавыпадало ― можно новый Эверест построить. Снег в нашем дворе сгребли в большие горы, и мы с них катались. А потом Петька предложил:

― Слушай! Чего кататься просто так? Давай снежный подкоп устроим. Катаешься-катаешься ― хоп, устал. А домой идти неохота. Там сохнуть заставят или уборку какую-нибудь делать. А в подкоп занырнул ― и сидишь. Тепло и уютно.

И мы стали копать. Выбрали, где у нас будет вход, и стали оттуда снег выгребать. Но не полностью. Остатками мы стенки укрепляли, чтоб подкоп был крепким и надёжным. Мы здорово старались и страшно устали. Зато подкопчик вышел с хитрецой: входная дырка была совсем маленькая, зато внутри было широко ― в нашу с Петькой ширину, но снаружи-то не догадаешься!

И вот только мы наловчились вдвоём в подкопе размещаться, как Петька наткнулся на что-то твёрдое. Отмели мы снег в сторону и увидели картонку ― вот повезло! Нам как раз для входа двери не хватало. Петька попытался картонку выколупать, но она не выколупывалась. Тогда мы вместе подналегли и… как завалились с этой картонкой! В машину! Оказалось, что за картонкой целая машина! Это окно машины было закартонено. Удачный такой подкоп, ничего не скажешь. Петька даже рот раскрыл от удивления. А я ему:

― Залезай давай скорее. Первый. Всё-таки это ты придумал подкоп.

И мы залезли по очереди и расселись как дома. Вместо двух передних сидений стоял продавленный диван. На окнах висели занавески в цветочек. А руль был как мамина плетёная корзинка ― весь в полосках старой кожи.

Зато как тепло было! И ещё мне понравилось, что весь мир как будто исчез ― как будто мы не в машину провалились, а под землю ― вот какое было ощущение.

Но тут Петька сказал:

― Медведи спят в берлогах, барсуки в норах. Помнишь? А мы… Давай мы будем спать в машине? Мы будем первые люди, которые на зиму впадают в спячку! Представляешь?! Давай?!

― Так зима-то уже идёт вовсю, ― сказал я.

― Балда! Ни одно достижение сразу не делается! ― объяснил мне Петька. ― Сначала тренировка нужна. Вот мы с тобой и потренируемся. А уж на следующую зиму…

― А если хозяин придёт?

Но Петька меня убедил.

― Какой ещё хозяин? Если б у машины был хозяин, она бы не стояла под снегом!

― Идёт, ― сказал я и открыл бардачок.

Там завалялось несколько барбарисок. Мы тут же зашелестели фантиками. И как мне стало хорошо! Я представил, как залягу в спячку: жизнь вокруг будет кипеть, а я буду зимовать в машине ― тихо и спокойно…

― Тофько одно уфловие, ― пробубнил Петька, рассасывая конфету. ― Фтоб данные эксперимента были точными, спать мы дофжны в разных машинах. Эту я, так уж и быть, отдам тебе. А себе найду новую. Просто я посовременнее люблю, ― улыбнулся он.

Но сколько мы ни искали на следующий день, и ещё на следующий, и ещё на один следующий ― ничего не нашли!

А потом приехал эвакуатор и вытащил нашу машину для спячки из-под снега. Ну что за люди ― такой исторический эксперимент сорвали!

Однажды мы с Петькой заплутали

Мы шли по улице Плуталова и как заплутали! То по правой стороне пойдём, то по левой, то пробежимся, то поскачем, то задом наперёд попробуем. Плутали что надо!

Пока на улицу Бармалеева не попали. Это мы опасную ситуацию подпустили! От Бармалеев хорошего не жди ― с пелёнок известно! Поэтому мы с Петькой притихли. А когда очутились на Большой Пушкарской, то разошлись! Ох как мы разошлись! Не каждый ведь день повезёт заплутать на такую улицу ― с пушками!

У меня пушка вышибала снаряды так: БУХ! БУХ! БУХХХ! И в небе красивый грохотозвон стоял! А у Петьки зубов передних нет, и пушка с присвистом оказалась: ФЫЩ! ПЩИУ! ФЫЩ! ФЫЩ! Но всё равно громко. Потому что улице с таким названием как следует шуметь надо!

Мы выпускали снаряды без передыху. Жаль только, что мы были не одни, а с классом. Алиса-Бориса вела экскурсию и очень просила нас быть потише. Что ж, мы с Петькой не вредные. Мы свернули на Малую Пушкарскую и убавили звук у наших пушек.

бух! фыщ! бух! фыщ! бух-бух! фыщ-фыщ!

Но оказалось, что Алиса-Бориса раз и навсегда противница пушек! И зачем же она тогда повела нас по такому маршруту?! Это ведь сама улица так звучит! Как маленький пушечный оркестрик. Это ведь прислушаться надо! Почувствовать!

Мы свернули на Саблинскую. Ах так!

― Тогда вот вам! ― махнул я саблей.

― И вот! ― махнул Петька.

А больше мы не захотели махать ― скучные эти сабли. Тихие, незаметные…

Так мы с Петькой плутали-плутали и на улицу Рентгена выплутали. А по этой улице же идёшь и рентгеном просвечивашься! И всё видно про тебя и без слов ясно! Мы с Петькой посмотрели друг на друга и сразу поняли, что думаем об одном и том же. О том, что хорошо бы снова попалить из пушек! Поэтому мы расчехлили наши голоса и ― БУХ! ФЫЩ! БУХ-БУХ! ФЫЩ-ФЫЩ! И Алиса-Бориса, и все прохожие на улице Рентена сразу всё поняли. И в этот раз против пушек никто не возражал.

Однажды мы с Петькой болели

Весной был ледоход. Хотя на самом деле это больше похоже на ледоплыв. Мы с Петькой стояли на мосту и глядели вниз: по реке плыли льдины, а на них стояли чайки. Это у чаек такой любимый вид спорта ― кататься на льдинах.

― Видел, как она её обогнала? Видел? ― показал пальцем Петька.

Это чайка на льдине ― вжиу! ― как на сёрфинге промчалась мимо другой чайки.

Я решил поддержать отстающую и закричал:

― Хей-хей-хей-хей!

Я знаю: так обычно лыжникам кричат, чтобы они ускорились.

Отстающая оказалась послушной. Она сразу поняла меня. Поднялась со своей льдины и стрелой опустилась на другую. Теперь наши с Петькой чайки имели равные шансы выиграть ― проплыть на льдинах под мостом.

― Поднажми-и-и! ― завопил Петька своей чайке. ― Не сдава-айся! Быстре-е-е!

А чем я хуже?! Я тоже не сдавался и кричал своей:

― Ещё немножко, миленькая-а! Давай-давай, миленькая-а!

Честное слово, моей чайке понравилось, как я кричу. Она привстала и даже поаплодировала мне крыльями. От этого льдина сделала хороший рывок и гордо вошла под мост первой.

― Урррааа! ― запрыгал я на мосту. ― Мы победили! Наша взяла!

Но Петька прервал моё торжество:

― А наша тоже не промах! Соревнования продолжаются! Вон сколько чаек плывёт! Начинаем командную гонку!

Точно! К нашему мосту приближались огромные льдины, на которых сидело сразу по несколько чаек.

― Спорим, мы вас сделаем, хоть нас и меньше? ― Петька мигом выбрал себе команду. И не успел я согласиться, как он отсчитал:

― На старт! Внимание! Марш!

Теперь на Петькиной льдине соревновалось три птицы, а на моей ― четыре. И его льдина не стеснялась толкать мою!

― Эй, ребята! Аккуратнее гребите! Это не по правилам! ― возмущался я.

Но Петькина команда шла уверенно, как скорая помощь:

― У-а-у-а-у-а!!!

Она проворно подсекла мою четвёрку и вырвалась вперёд.

― Миленькие! Чаечки! ― орал я как только мог. ― Вы что! Вас же больше! Ну-ка взяли!!!

Но куда там! Петькины чайки рулили своей льдиной прямо перед моими. Так что моим никакого бы времени на обгон не хватило. Петькины чайки видели это и хохотали. Их льдина раскачалась и скоро влетела под мост с триумфом. Петька так громко закричал-запрыгал, что все спортсменки загорланили «ура» и взлетели со льдин в голубое небо…

Богатый день, когда ледоход! Чайки занимаются любимым видом спорта, а мы с Петькой болеем изо всех сил!

Однажды мы с Петькой дом поломали

После уроков мы побежали в заброшенный дом возле школы. Вокруг него вообще-то забор из каменных плит ― не пробраться. А сегодня смотрим ― ворота распахнуты. Заходите, гости дорогие! И мы, конечно, зашли. Нас долго приглашать не надо!

Как же здорово в заброшенном доме. Как в лабиринте! Комнаты все пустые и громкие, как барабаны, если покричать. Мы с Петькой чуть-чуть побегали, штукатуркой покидались ― сразу туман из пыли получился! И мы, как корабли, в этом тумане стали сушу искать. То есть лестницу на улицу.

А когда нашли наконец, я от радости та-а-а-ак чихнул ― даже перила вздрогнули!

Тогда Петька тоже ка-а-а-ак чихнул ― свет выключился!

Я снова чи-и-и-ихнул ― мне даже форточка похлопала.

И Петька опять чи-и-и-и-хнул ― штукатурка со стен посыпалась!

Хорошо, что уже дверь на улицу! Свежий воздух! Солнце! Люди! Почему-то так много людей рядом с заброшенным домом оказалось. Все в ярких жилетах и касках. Серьёзные, как на линейке в школе. И недовольные, что мы им торжественный момент испортили.

― А вы что здесь делаете?! ― крикнул нам человек в самом большом жилете и, как памятник, руку вперёд вытянул.

Мы с Петькой глянули, куда он показал… Ой-ой-ой! Прямо от подъезда до самой крыши по дому тянулась трещина! Не просто большая, а огромная! Трещинища! Вот это мы почихали! Мы же с Петькой поломали дом! Сейчас нам влетит!

― А ну ― живо отсюда! ― ещё громче крикнул Самый Большой Жилет.

Наверное, он ещё не понял, что это мы поломали дом. Мы с Петькой переглянулись ― признаться или нет?

― Я кому сказал?! ― направился в нашу сторону Самый Большой Жилет.

Тогда мы развернулись и побежали.

Мы так быстро побежали, что у меня защипало в носу. А Петька не выдержал и снова чихнул. За нашими спинами тут же что-то забухало, загрохотало, повалилось! Я схватил Петьку за руку и из последних сил помчался вперёд:

― Главное ― не оборачивайся, Петька, ― попросил его я. ― Слышишь? Ни за что! Не! Обора-а-а-апчхи-вайся!

Однажды мы с Петькой такое открыли!

Я открыл, что если быстро-быстро повторять слово «улыбаться», то получится слово «суббота». А это значит, что если всю неделю улыбаться, то суббота настанет быстрее!

А Петька открыл, что следы после сна на щеке ― это такая картина. Есть же люди, которые ногами рисуют. Или мыльными пузырями.

― А я теперь подушками буду рисовать, ― заявил Петька. ― Представь, сколько я времени сэкономлю! Обычные-то художники целые дни тратят. А я ночку посплю, поворочаюсь ― и всё готово.

И мы стали спорить, чьё открытие полезнее и интереснее. Петька доказывал, что субботы и так можно дождаться, нечего нежничать, можно и потерпеть, ерунда. А я доказывал, что его нащёчные картины живут 5 минут, а искусство живёт вечность.

Тогда Петька обратно кричал, что вот и польза, он новый жанр открыл ― картины-мгновения. И я снова кричал: ну кому это нужно! То ли дело ― научиться ждать субботу! Это, между прочим, трудно ― всю неделю ждать выходных!

Мы спорили, спорили… Никак не могли договориться! В конце концов я немножко устал и стал смотреть на Петькины щёки. Я пытался представить, что это картины. Что ранними утрами эти щёки будут в музее выставляться и все будут прибегать на них глазеть. Что рядом с Петькой таблички повесят: «Руками не трогать!» Но какой-нибудь посетитель обязательно исхитрится и нарушит правило ― как будто ему больше всех надо!

И когда я так подумал, мне стало так жалко Петькины щёки! Они были обычные человеческие, немного красные после спора, но всё-таки не чужие мне. Дружные мне щёки. А с будущей музейной жизнью кто знает, что от них останется?! Так что я перестал спорить и сказал:

― А знаешь, твоё открытие и правда лучше. Только ты зря не болтай.

― Почему это? ― удивился Петька.

И я объяснил:

― Все узнают и тоже начнут рисовать подушками. И ты не сможешь доказать, что именно ты первый начал. Ты лучше заведи специальный блокнот, чтобы срисовывать туда нащёчные картины. А когда вырастешь, сделаешь большую выставку и станешь знаменитым художником. А я возьму у тебя интервью…

― М-м-м, ― задумчиво промычал Петька. ― Спасим-м-мбо…

И тут же завопил как ни в чём не бывало:

― Слышал?! Спасимбо! Спасимбо ― это гораздо веселее, чем просто спасибо. Это такое спасибо, которое… Спорим, что моё новое открытие лучше, чем твоё?!

Однажды мы с Петькой поссорились

Ему новый самокат подарили и он наяривал на нём по двору: то правой ногой поотталкивается, то левой. И спина у Петьки была ― доска! На самокате-то едется гордо, не то что на велосипеде. Поэтому мне тоже захотелось ка-ак брыкнуть, ка-ак понестись! Но Петька сначала торможение проверял и громкость звонка, потом силу отталкивания исследовал…

Он наматывал и наматывал круги, а из меня выматывалось терпение. Я уже хотел крикнуть, что это нечестно ― кататься на самокате одному! Но терпения во мне не осталось ни капельки. Поэтому когда Петька снова проезжал мимо, я просто…

ТКНУЛ В НЕГО ПАЛЬЦЕМ!

Петька резко затормозил, удивлённо посмотрел на меня… И вдруг!

Сжался весь.

Побледнел.

И побежал в подъезд.

Без самоката.

Я громко крикнул ему вслед «ха-ха!» и хотел ещё кулаком потрясти для убедительности, но вдруг увидел, что мой палец…

ПРЕВРАТИЛСЯ В ТИГРА!

Тигр был хоть и маленьким, но страшным ― ужас! Он зубы оскалил! Рыкнул! И я в одну секунду перепугался, забыл про Петькин самокат и тоже рванул что есть силы к подъезду.

НО ТИГР-ТО БЫЛ МОИМ ПАЛЬЦЕМ!

Он не отставал! Бежал со мной! Так что я не успел сообразить, как же мне быть, а просто заскочил в подъезд, а тигра оставил снаружи.

Зато Петька в подъезде как на меня накинулся:

― Я думал ты друг, а ты! ― крикнул он мне, а сам на дверь дрожащую покосился. Этот тигрина смирно за дверью сидеть не желал. Он больно царапал мою ладонь, и мне приходилось терпеть.

― Тигра на меня натравляешь! ― кричал Петька.

Я молчал. Не знал, что сказать. Во-первых, тигра я, конечно, не натравлял. Он сам натравился ― но кому докажешь, палец-то ведь мой! А во-вторых, я, честное слово, не знал, что сказать. И я уверен, что никто бы на моём месте не знал! Не слышал я такого, чтобы родные пальцы превращались в тигров.

НО ПЕТЬКА-ТО ТОЖЕ БЫЛ РОДНЫМ!

Моим родным другом. И он ждал.

Тогда я сказал:

― Этот тигр… он просто очень хотел прокатиться на самокате, понимаешь? А так он неплохой, мой тигр. Он вообще-то ручной… ― объяснил я Петьке.

А он улыбнулся:

― На самокате?.. Что ж ты сразу-то не сказал. Делов-то ― на самокате. Тигра на самокате я ещё ни разу не катал…

И Петька открыл дверь и бесстрашно взял меня за руку. Довольный тигр мыл языком свои полосатые лапы.

Мы с Петькой круглый год

Осенью в воздухе стоит дождь. Выходишь вроде на улицу, а на самом деле в гигантскую ванную. Будто кто-то жарко помылся в ванной, и она вся запотела. Я добираюсь до Петьки распаренный и чистый.

― С лёгким паром! ― говорит мне Петька.

― Спасибо, ― отвечаю я и смахиваю со лба капли.

Зимой что ни вечер, то темно. Луна в такую темень выкатывается с неохотой. Мы с Петькой подбадриваем её, подмигиваем. А она стесняется ― прячется за крыши и подглядывает за нами своими кратерами.

Весной хочется, чтобы звонок с урока был в любую минуту. Мы приносим Алисе-Борисе велосипедный звонок. Он для неё как кольцо на палец ― в самый раз. Надевай и тренькай пораньше. Но звонок просто так лежит на столе. Когда нам особенно невмоготу, мы прислушиваемся ― он звенит для нас шёпотом.

А летом ― свобода! Хоть все уроки любуйся, как работает башенный кран.

― Крановщик ― это тот, кто в детстве любил башни из кубиков строить, ― говорит Петька. ― Если ты любил в кубики играть ― считай, станешь крановщиком. Я стану.

― А если не любил? Если просто на шкаф лазил? ― интересуюсь я. ― На высокий?

Петька прикидывает:

― На кране можно до неба достать, на шкафу ― до потолка. Считай ― тоже.

Ура! Мы оба станем крановщиками!

― Да, ― говорит Петька. ― Мы будем работать высоко-высоко. Ты в своей кабине, а я ― в своей. Но мы всегда будем видеть друг друга.

А я добавляю:

― И при встрече будем жать другу другу стрелы!

Санкт-Петербург-Бердск, 2012-2014

Читать онлайн «Однажды мы с Петькой. Рассказы о первой дружбе»

Однажды мы с Петькой подружились

Я копался в самой глубокой луже за домом. Я играл, что эта лужа — огромный океан, который затопит любую землю. Я месил лужу замечательными резиновыми сапогами! Я чавкал, хлюпал и плюхал этой лужей. Устраивал водоворот и два раза обрушивал на деревья цунами. И в конце концов придумал вырыть великий лужный канал!

Я решил, что если сделаю между лужами глубокую траншею, то вода в лужах соединится и — ура! — канал готов! Но трудноватая это оказалась штука. Я протопал на одном месте, наверное, тысячу шагов. А лужа так и оставалась своего размера.

И вдруг рядом с моей лужей остановились ботинки. Скучные ботинки. Мокрые — все в веснушках от лужной воды.

— Меня зовут Петька, — сказали ботинки в веснушках.

Разве мне было дело до такой ерунды — кого и как зовут? Вот если бы он помог мне вырыть великий канал! Тогда я готов до конца жизни звать его Петькой.

Но ботинки в веснушках сами пошли в соседнюю лужу:

— Смотри, как лучше делать. Сначала надо ногами грести в стороны, а потом быстро двигаться вперёд.

Но я не стал смотреть. Я просто стал делать — и скоро наши лужи соединились в канал и даже весело зажурчали, как речка. Не ударил Петька в грязь лицом!

Мы стояли в нашей лужной речке и чувствовали, как она плещется по нашим сапогам и ботинкам. Это было так хорошо, что и говорить ничего не хотелось. И ещё я немножко боялся, что Петька сейчас зазнается: я-то в резиновых сапогах делал канал, а он — в ботинках. Но вместо этого Петька сказал:

— А знаешь, у молокозавода на соседней улице лужи белые и пахнут как молоко. Если там вырыть канал, то получится молочная река.

Тогда я обрадовался и вот что сказал:

— А знаешь, когда лужи подмерзают, их можно разбивать вдребезги. И за это ничего не будет.

А больше мы ничего не сказали. Просто подумали: если мы так хорошо дружим лужами, то почему бы нам не дружить друг с другом?

И мы взяли и стали дружить.

Однажды мы с Петькой смеялись

— Давай кулаками мериться, — предложил я Петьке и стал боксировать перед ним. Я здорово боксировал. Правым кулаком — левым кулаком, правым — левым. У меня такие славные кулаки — как отточенные булыжнички.

Но Петька почему-то мои кулаки совсем не оценил. Он сказал:

— Понимаешь, кулаки — это как-то скучно. Кулаками любой дурак помериться сможет… А мы ведь с тобой не любые дураки, правда?

— Тогда ростом давай, — сказал я и убедительно приосанился. Так что мои лопатки на спине друг об друга поскрежетали. Рост у меня хороший — половина папиного!

— Не-е-ет, — протянул Петька и как будто незаметно шею вытянул. — Ты всю жизнь живёшь на третьем этаже, а я только на втором. Ты же на целый этаж выше меня! Нечестно!

Я не сдавался:

— Может, ногами?

— У тебя ботинки на вырост!

— Зубами?

— Твои в два ряда растут!

— Животами?

— Ты сегодня на одну котлету больше съел!

— Головами?

— Ты весь волосами зарос! Головы толком не видно!

И тут я не выдержал:

— Сколько можно! Ну не носами же!

Но Петька вдруг страшно обрадовался:

— Слушай! Точно! Носами!

Он даже заскакал от восторга.

— Ты только посмотри на мой нос! На нём может сделать сальто маленький сноубордист, — и Петька взмахнул пальцем по своему вздёрнутому носу. — А у тебя нос картошкой — с такого носа сноубордист полетит головой в сугроб.

И он стал смеяться. Скакал и смеялся этот Петька. Низенький! Худющий! С коротенькими волосами и малышовыми кулачками! Скакал и смеялся. Так что я не выдержал и тоже давай хохотать во всё горло. А то вдруг он смехом предложит помериться. Нет уж! Пусть остаётся с носом!

Однажды мы с Петькой управляли самолётами

— Это мой самолёт летит, — ткнул пальцем в небо Петька.

— А это мой, — ткнул рядышком я.

Наши самолёты, как мухи по стеклу, ползли по небу ровно и уверенно.

— Осторожнее! — со знанием дела предупредил меня Петька. — Не разгоняйся и не лихачь! А то серьёзная авария будет.

А я ответил:

— А ты не дыми так сильно! А то другая авария будет. Смотри, какой след после тебя! Мне руль не видно!

Наши самолёты летели как друзья — по соседству.

— А я сейчас мёртвую петлю сделал, — похвастался Петька.

— Что-то я не видел! — засомневался я.

— А я её очень-очень быстро сделал. Чтобы пассажиры не заметили и не заплакали, — объяснил Петька.

Наши самолёты летели послушно, чтобы не заблудиться в небе.

— Ой, а у меня почти бочка получилась! — закричал я.

— Какая ещё бочка? — тоже закричал Петька. — Ты разве не видишь? Вон птицы летают!

— А я им погудел, чтобы знали, — объяснил я. — Вот так: ту-ту-туууууу!

— Ты сообразительный пилот, — похвалил меня Петька.

Наши самолёты ещё раз погудели — теперь друг другу. И стали держать курс в разные стороны.

— Пока, увидимся в Африке, — попрощался Петькин самолёт.

— Лучше ты ко мне, в Китай, — а мой махнул ему напоследок крылом.

И они дружно скрылись за горизонтом.

А во двор на машине въехал Петькин папа. Он остановил машину посередине дороги, высунулся и стал громко сердиться, что парковаться негде. Весь двор был занят машинами. И только небо было чистым. На небе почти рассеялись две полоски от наших самолётов.

Однажды мы с Петькой командовали осенью

— Ну-ка, деревья, на жёлтые и красные листья рассчитайсь!

— Жёлтые!

— Красные!

— Жёлтые!

— Красные!

— Жёлтые!

— Жёлтые!

— Эт-то что за вольности? Поменяться с красными местами!

— Красные!

— Жёлтые!

— Красные!

— Жёлтые!

— А это кто совсем лысый? Выйти из строя!

— Жёлтые!

— Красные!

— Жёлтые!

— Красные!

— А здесь почему до сих пор зелёные листья?

— Простите, мы форму в лете забыли!

— Вот постойте и подумайте над своим поведением. Может, покраснеете!

Так мы с Петькой шли по улице и командовали напропалую. И нас все слушались.

Однажды мы с Петькой заплутали

Мы шли по улице Плуталова и как заплутали: то по правой стороне пойдём, то по левой, то пробежимся, то поскачем, то задом наперёд попробуем. Плутали что надо! Пока на улицу Бармалеева не попали. Это мы опасную ситуацию подпустили! От Бармалеев хорошего не жди — с пелёнок известно! Поэтому мы с Петькой дунули с этой улицы и очутились на Большой Пушкарской. И разошлись! Ох как мы разошлись! Не каждый ведь день повезёт заплутать на такую улицу — с пушками! У меня пушка вышибала снаряды так: БУХ! БУХ! БУХХХ! И дома падали с красивым грохотозвоном: БДЫЗЖЬ! БДЫЗЖИУ! А у Петьки зубов передних нет и пушка с присвистом оказалась: ФЫЩ! ПЩИУ! ФЫЩ! ФЫЩ! Но всё равно громко. Потому что улице с таким названием как следует шуметь надо! Мы почти всё обстреляли пушками на этой улице. Так что прохожие и собаки попрятались в подворотни, а из окошек высунулись самые бесстрашные жители и попросили дать ну хоть немножечко тишины. Что ж. Мы с Петькой не жадные. Мы свернули на Малую Пушкарскую и убавили звук у наших пушек. бух! фыщ! бух! фыщ! бух-бух! фыщ-фыщ! Но и на этой улице все сплошь противники пушек! И зачем они только там ходят?! Это ведь сама улица так звучит. Как маленький пушечный оркестрик. Это ведь прислушаться надо! Почувствовать! Мы свернули на Саблинскую. Ах так! Тогда вот вам! — махнул я саблей. И вот! — махнул Петька. А больше мы не захотели махать — скучные эти сабли. Тихие, незаметные…  

Так мы с Петькой плутали-плутали и на улицу Рентгена выплутали. А по этой улице же идёшь и рентгеном просвечивашься! И всё видно про тебя и без слов ясно! Как мы с Петькой обрадовались! Прямо заскакали от такой прозрачной радости. И пушки наши сразу проснулись и по новой палить начали! А люди смотрели на нас внимательно и соображали:

— Вот это у них пушки! Мощно! Очень мощно! Интересно, до Льва Толстого долетит?  

Не ту улицу Пушкарской назвали — факт!

Однажды мы с Петькой были летом зимой

На улице было жарко до трусов. Я зарылся руками и ногами в песочницу и представлял, что ползу по пустыне. Что я потерял своего верблюда и теперь совсем один. Что я страшно хочу пить, а до ближайшего оазиса сто километров. Так что через много-много лет, когда в пустыне откопают мой скелет и пожалеют меня, то на его месте выроют глубокий колодец, чтобы любой путник мог напиться холодной воды. Брррррррр — вот какой холодной!  

И вдруг в мою спину прилетел снежок. Он запенился на моей горячей спине, как молоко на плите.

— Ну всё, — подумал я, — солнечный удар! Прощайте, люди! Скоро скелет будет готов! Не забывайте!

Но в меня прилетел ещё один снежок. Ну что такое! Кто мне мешает в скелет превращаться?!

Я обернулся и увидел Петьку.

— У катка! — Петькины глаза сверкали как солнцы. — Снег выкинули! Целая горка снега у катка! Бежим!

Легко сказать! Я же ещё в пустыне! Я же раздет! А если замёрзнем?

Но Петька меня быстро пропесочил:

— Эх ты! Мёрзнут только взрослые!

Тогда я махом распесочился и мы побежали.

У крытого катка, где можно кататься зимой и летом, правда лежала куча снега. Прямо на поляне с ромашками.

— Что бы такое сделать, чтобы потом не пожалеть? — задумался Петька. — А то ведь летний снег раз в сто лет бывает!

— Давай в снежки, — предложил я, — ты ведь в меня уже кинул парочку, а я — нет!

И не дождавшись ответа, я слепил снежок и сразу кинул. Точнёхонько в коленку попал! Но Петька не обиделся.

— Ещё! — улыбнулся он.

Тогда я второй снежок в него запульнул. Прямо в яблочко — в пузо! А он снова:

— Ещё!

И третий туда же! И четвёртый! А после пятого Петька крикнул:

— Хорош добро переводить! Придумал! Просто слепим снеговика. А то летом снежки — это слишком приятно.

И мы стали лепить. Руки у нас были ещё горячее спин. Снег от таких горячих рук был покладистый, не кусался — и снеговик получился быстро. Правда, немножко с травой закатанный. Но это ничего. Он же летний! Глазами мы ему сделали ромашки, рот выдавили пальцами. А на голову снеговику Петька свою бейсболку натянул.

— Думаешь, поможет? — засомневался я. — Сегодня печёт как в духовке! От него даже скелета не останется!

Петька посмотрел на снеговика — тот добродушно щурился в ответ.

— Ну и что! — сказал Петька. — Зато это самый неунывающий снеговик на свете! Он скоро растает, а всё равно — улыбается!

Тогда я тоже снял свою кепку и надел её на снеговика. Держись подольше, летний!

Страничка для взрослых

Несколько рассказов, которые вы сегодня прочитали, — только маленький фрагмент новой книги молодой писательницы Анны Анисимовой «Однажды мы с Петькой». Нет, книги пока еще нет — есть рукопись, но она мне видится уже готовой и очень перспективной книжкой.

С Анной Анисимовой мы познакомились совсем недавно — она приехала в Петербург из Новосибирска, немного здесь пожила и опять возвратилась в родной город. Аня оказалась человеком удивительно славным и даровитым.

Недавно у Ани вышла первая книжка — она называется «Невидимый слон», — трогательный, нежный, красивый и добрый рассказ о слепой девочке, которая, благодаря заботе окружающих, совсем не воспринимает свою слепоту как недуг. Рассказы из книжки «Однажды мы с Петькой» другого плана — это умные и веселые истории из жизни дошкольников в духе Драгунского и Голявкина, но со своими, присущими только Анне Анисимовой, деталями и сюжетами.

Прежде всего, по-моему, это очень хорошая проза, и я очень надеюсь, что мы прочитаем еще много книг Анны Анисимовой.

ОДНАЖДЫ МЫ С ПЕТЬКОЙ

Я и Петька — большие друзья и выдумщики. Мы учимся в одном классе. Мы любим играть в «самолётики», строить каналы из рек и мериться носами. Однажды мы разговаривали с эхом, а в другой раз спасали лошадей. А потом Петька был Добрым пиратом и спасал всех от Злого пирата — то есть меня. Сначала нас все отругали, а потом посмеялись.

Однажды мы с Петькой подружились

Загребать лужи и соединять каналы лучше всего в ботинках 👞и с другом! Петькой!!  Озвучили Мира Кулигина и Славик Зырин.

Чудо Радио —  Однажды мы с Петькой подружились (Анна Анисимова)

Однажды мы с Петькой управляли самолётами

Однажды мы с Петькой лошадей спасали

Однажды мы с Петькой были пиратами

У доброго пирата на глазу белая повязка. Добрый пират нужен для того, чтобы спасать от злого пирата. Кто будет злым пиратом? 🙀 Озвучили: Мира Кулигина и Семён Карандашев.

Чудо Радио — Однажды мы с Петькой были пиратами (Анна Анисимова)

Однажды мы с Петькой чуть не потеряли друг друга 

Однажды Петька уехал к дальним родственникам. А пока его не было, я такого напридумывал! А Петька, вдруг, вернулся. Я так обрадовался! Но немножко расстроился… Озвучили: Мира Кулигина и Славик Зырин.

Чудо Радио —  Однажды мы с Петькой чуть не потеряли друг друга (Анна Анисимова)

Однажды мы с Петькой не стали ходить на борьбу

Если на тренировке хорошенько разминать уши и голову, то заодно разминаются руки и ноги.  Все — по науке! Только очень смешно!! Историю озвучили: Мира Кулигина, Сема Карандашев и Тимур Абашев.

Чудо Радио — Не стали ходить на борьбу (Анна Анисимова)

Невесту нашли

Где искать невесту? Только не в лимузине! В тракторе!!! Мы с Петькой нашли! Прямо на улице! И усадили, куда надо 🚜Историю озвучили: Кулигины Мира, Ярик, Вера.

Однажды мы с Петькой заплутали

На улице Плуталова мы заплутали, на Малой Пушскарской мы делали: Тыщ-тыщ, тыдыщ! А на Большой Пушскарсокй так — Бах-бах, бабах! На Сабленской мы ничего не делали — там оказалось скучно!

Чудо Радио — Однажды мы с Петькой заплутали (Анна Анисимова)

Однажды мы с Петькой ехали под зонтиком

«Осторожно, двери закрываются! Кому в школу — тот с нами!!» Под дождём ехать гораздо веселее в транспорте. Вот мы и поехали… Историю озвучили: Мира Кулигина, Максим Денисенков и Дима Силантьев.

Чудо Радио —  Однажды мы с Петькой ехали под зонтиком (Анна Анисимова)

Однажды мы с Петькой были в космосе

— Я — на Марсе!

— А я — на Ю-Питере!

— А я… а я… …На Ю-Москве!!!

— Ну, ничего себе!!!

Историю озвучили: Мира Кулигина и Дима Силантьев.

Чудо Радио —  Однажды мы с Петькой были в космосе (Анна Анисимова)

Разговаривали с эхом

Мы с Петькой так здорово поговорили с эхом!

— Ура-РА-РА!

Ух-ты-ТЫ-Ты!

Круто-ТО-То!

Однажды мы с Петькой попали летом в зиму

Не поверите! Мы с Петькой однажды летом снеговика лепили! С травой немного закатанного, но настоящего!  Белого! Озвучили: Мира Кулигина и Юра Дядин.

Чудо Радио —  Однажды мы с Петькой попали летом в зиму (Анна Анисимова)

Однажды мы с Петькой защищали двор от захватчиков

Странные женщины с палками захватили нашу планету! Нужно срочно уничтожать место их Дислокации!  Немедленно, пока не поздно!! Озвучили: Мира Кулигина и Юра Дядин.

Чудо Радио — Однажды мы с Петькой защищали двор от захватчиков (Анна Анисимова)

Однажды мы с Петькой в шашки играли

Однажды мы с Петькой ехали в Павловск. А по дороге чуть мозги не сломали. 🚂 Потому что затеяли игру В ШАШКИ.

Было трудно, но весело! Потому что Молчанов помог. В роли Молчанова Арсений Косарев. Музыка: Иоган Бах, Татьяна Рябинкина…

Чудо Радио — Однажды мы с Петькой в шашки играли (Анна Анисимова)

Однажды мы с Петькой на концерт попали

Однажды мы с Петькой попали на концерт на колёсах 🚊 Ехали…чу-чух .. и слушали .. чу-чух…

Озвучили: Мира Кулигина, Денис Качанов, Дима Селиванов.

Чудо Радио — Однажды мы с Петькой на концерт попали (Анна Анисимова)

Однажды мы с Петькой чуть в спячку не залегли

— Давай снежный подкоп устроим! Там и отдохнуть можно, и в спячку залечь! Давай!?, — предложил Петька, а я согласился.

В роли Петьки Юра Дядин. Музыка Гаврилина.

Чудо Радио — Однажды мы с Петькой чуть в спячку не залегли (Анна Анисимова)

Однажды мы дом поломали

Чудо Радио — Однажды мы дом поломали (Анна Анисимова)

Однажды мы с Петькой такое открыли!

Однажды Петька сделал открытие! И я сделал. И мы стали спорить — у кого открытие важнее.

Петька так спорил, так спорил! Что я ему уступил. 😄😇 В роли Петьки Юра Дядин. Музыка, в том числе, Фёдора Бирючёва.

Однажды мы с Петькой болели

Весной был ледоплыв. По Неве плыли чайки, а на них стояли льдины. Ой, наоборот! Чайки плыли. Льдины — тоже плыли. А мы думаем: и чего они просто так плывут?  И устроили соревнование…

В роли Петьки Юра Дядин.

Мы с Петькой круглый год

Ура! Мы станем крановщиками! И будем работать высоко-высоко! И всегда будем видеть друг друга!!!

В роли Петьки Юра Дядин.

Чудо Радио — Мы с Петькой круглый год (Анна Анисимова)

Понравилась книга — ХОЧЕШЬ КУПИТЬ?! Жми СЮДА!