Одоевский и его сказки доклад

• Энциклопедия
• Люди
• Творчество Владимира Одоевского

Доклад Творчество Владимира Одоевского

Литератор, меценат, общественный деятель и обладатель энциклопедического ума Владимир Фёдорович Одоевский родился в Москве 13 августа 1803 г.  В разные периоды жизни князь был писателем, гофмейстером, директором музея, композитором, изобретателем, меценатом и сыграл огромную роль в истории русской культуры. Генеалогическое древо писателя восходило ещё к Рюриковичам, но князь никогда не кичился этим. Великосветская петербуржская жизнь претила ему.

Какой бы деятельностью ни занимался князь Одоевский, он отдавался ей с душой, был плодотворен и прогрессивен. Боролся за издание лучшего журнала эпохи «Отечественные записки», будучи сенатором, ратовал за отмену крепостного права и введение суда присяжных. Любопытно, что князь ещё в начале XIX века предсказал создание Интернета в футуристическом романе «4338 год». Современники поражались его фантазии, ведь Одоевский описал перемещения в космосе и ксерокопирование. В.Ф.Одоевского называли одновременно и русским Дон Кихотом, и русским Фаустом.

Одни из самых знаменитых произведений «Пёстрые сказки с красным словцом, собранные Иринеем Модестовичем Гомозейкою» и «Из сказок дедушки Иринея».

И Одоевский выступает в русской классике родоначальником именно детского чтения, причём доброго и милосердного. В своих сказках автор создал особый мир с колокольчиками, пружинками и добрыми заботливыми родителями. Автор желал показать, как устроен мир, что вокруг.

Не все знают, что известную детскую сказку «Мороз Иванович» написал именно князь Одоевский. В этой сказке есть место в поучительном авторском духе Одоевского — когда трудолюбивая девочка взбивает перину, видит под ней зелёную травку и приходит в негодование. Мол, как же так, Мороз Иванович? Травка хочет жить, а ты её снегом накрыл. А Мороз Иванович ответил, что всему своё время и всё будет хорошо — это целиком и полностью в духе князя Одоевского, справедливого и добродушного человека. Малоопытные педагоги того времени не понимали добрых сказок Одоевского — в них не было твёрдых нравоучений и наставлений.

Одоевский начал публиковаться с 1821 года. Владимир стал посещать заседания «Общества любителей русской словесности». В 1824 Кюхельбекер и Одоевский выпустили альманах «Мнемозина», где печатались Пушкин, Грибоедов, Баратынский.

Одоевский сочувствовал крестьянам, издавал для них просвещающие журналы о науках, медицине, сельском хозяйстве, истории и литературе. После отмены крепостного права князь предложил отмечать Новый год 19 февраля, чтобы тем самым праздновать освобождение России.

Один за другим выходили его сборники детских сказок, самая знаменитая из которых «Городок в табакерке». У Одоевского была страсть к преподаванию, ему чрезвычайно нравилась роль педагога. Писатель рвался всех просветить, научить, объяснить, помочь. Одоевский очень любил детей. В то время детской литературы, особенно в России, практически не было. Сюжеты первых детских книг пугали детей, были очень странными и даже жестокими.

Под крышей дома Одоевский устроил себе кабинет на маленьком чердаке под лестницей. Там и творил. Он увлекался алхимическими опытами, словно Фауст, а в кабинете держал множество стеклянных колб и реторт. Одоевский собрал огромную библиотеку старинных книг. А ещё у князя в кабинете был человеческий скелет и много черепов — а себя он называл черепословом, то есть психологом.

Умер Владимир Фёдорович 11 марта 1969 года, не оставив наследников и до последнего дня работая на благо окружающих.

Творчество Владимира Одоевского

Популярные темы сообщений

• Электронная почта

  Электронная почта представляет собой информацию, хранящуюся на компьютере, которая передается между двумя пользователями посредством телекоммуникаций. Проще говоря, электронная почта – это сообщение, которое может содержать текст, файлы,

• Вороны

  Ворона – очень умная птица. В ее характере присутствует осторожность, терпение и наглость. Эта птица загадочна и неповторима. Вороны – крупные птицы отряда Воробьинообразные. Они относятся к роду Вороны семейства Врановые.

• Стрекозы

  В число самых древних насекомых в мире входят стрекозы. Наверно, каждый из нас летом замечал этих интересных и шустрых особей. На сегодняшний день они особо не бросаются в глаза, они интересны лишь своим ярким цветом, а когда-то все было
• Олень

  Одно из прочных мест в мифологии и человеческих шутках занимает олень, а точнее его рога. В народе давно закрепилась шутка, что если жена изменяет мужу, то у того появляются рога, и на него говорят, что он олень.

• Дерево Осина

  Осина обыкновенная – крепкое дерево с широкой корневой системой. Относится к семейству Ивовые. Осина представляет собой лиственное дерево.

Владимир Одоевский — биография

Владимир Одоевский – русский литератор, мыслитель, основоположник музыкознания, благотворитель. Самой известной его книгой стал сборник «Пестрые сказки», куда вошло знаменитое произведение для детей «Городок в табакерке».

Владимир Одоевский — последний представитель одной из старших ветвей династии Рюриковичей, писатель, мыслитель, основоположник русского музыкознания. В дореформенную эпоху считался одним из самых образованных людей в Российской Империи. Свои произведения автор подписывал несколькими псевдонимами и криптонимами, опасаясь «запятнать» славное княжеское имя. Исследователи часто дискутируют о том, где в фамилии литератора правильно ставить ударение. Большинство биографов сходятся во мнении, что оно должно ставиться на втором слоге.

Детство и юность

Русский писатель родился 30 июля 1803 года в Семье московского военнослужащего и простолюдинки. После выхода в отставку отец мальчика перешел на гражданскую службу, став руководителем московского филиала Государственного ассигнационного банка. Одоевские принадлежали старинному княжескому роду, однако жили довольно скромно и большими капиталами не располагали.

Володя рано потерял отца. Через некоторое время вдова вновь вступила в брак, а сына отправила на воспитание к родному дяде по отцовской линии. В новой семье юноша крепко подружился с двоюродным братом Александром Одоевским, который в будущем станет известным декабристом.

В 13-летнем возрасте Владимир поступил на обучение в Московский университетский пансион. Любимым предметом будущего писателя стала философия, а самым уважаемым автором – Фридрих Шеллинг. Студент вступил в Общество любителей русской словесности и стал частым посетителем литературного кружка. Пансион Одоевский окончил с золотой медалью.

Получив диплом, молодой человек продолжил самостоятельное изучение литературы, физики, химии, анатомии и точных наук. В начале 1920-х будущий писатель вместе с единомышленниками создал Общество философии. Участники сообщества, «любомудры», считали философию наукой, с помощью которой человечество получает возможность познания бытия.

Литература

Писать Одоевский начал еще во время обучения в пансионе. Дебютными стали публикации произведений «Разговор о том, как опасно быть тщеславным» и «Дни досад», размещенные на страницах журнала «Вестник Европы». Владимир дружил со многими декабристами и помогал им издавать альманах «Мнемозина». Когда восстание декабристов было подавлено, выпуск журнала запретили. Опасаясь репрессий, Одоевский сжег все документы, которые позволили бы установить причастность его и друзей к выпуску издания.

В 1826-м писатель женился и перебрался в Санкт-Петербург. Здесь он поступил на службу в Цензурный комитет Министерства внутренних дел. Ведомство разрабатывало законы, касающиеся авторского права и создавало новый цензурный устав. Помимо основной работы, писатель вел активную общественно-культурную деятельность, сотрудничал с редакциями журналов «Северные цветы» и «Литературная газета». Многие прозаические произведения автора публиковались на страницах «Современника».

С коллегами Одоевский встречался в собственном литературном салоне. Здесь можно было встретить многих прославленных мэтров литературы: Александра Грибоедова, Николая Гоголя, Ивана Тургенева, Федора Достоевского, Михаила Лермонтова и многих других.

Сборник «Пестрые сказки» увидел свет в 1833 году. Читатели встретили книгу с неописуемым восторгом, особенно тепло о ней отозвался Николай Гоголь. Через год была издана и представлена в виде отдельной книги сказка «Городок в табакерке». Современники писателя сравнивали детские произведения Одоевского с шедеврами Ганса Христиана Андерсена.

«Сказки и повести для детей дедушки Иринея» признаны классикой детской литературы. В этот сборник вошло произведение «Мороз Иванович», ставшее любимой сказкой для многих поколений русских людей.

Творчество Владимира Федоровича периода 1830 – 1840-х годов наполнено мистицизмом, так как автор в тот период серьезно увлекался оккультными науками. Так, в неопубликованном романе «4338 год: Петербургские письма» писатель переносит читателя в будущее и предсказывает появление мобильных телефонов, принтеров и других привычных нам гаджетов.

Перу Владимира Одоевского принадлежит философский роман «Русские ночи», повести «Княжна Мими», «Саламандра», «Косморама» и «Сильфида». Являясь страстным любителем музыки, литератор создал прозаические сочинения «Последний квартет Бетховена» и «Себастьян Бах». Владимир Федорович был сторонником всеобщего просвещения, поэтому присоединился к команде издания «Сельское чтение», которое публиковало общеобразовательные труды.

На протяжении пятнадцати лет писатель занимал должность заместителя руководителя в Императорской публичной библиотеке. Помимо этого, он являлся заведующим музея им. Румянцева, где хранилось бесценное культурное наследие, позже вошедшее в государственный библиотечный фонд. На этом этапе биографии литератор входил в число придворных вельмож. Карьера Одоевского началась с рядового камергера, а к концу жизни он стал статским советником и сенатором. В начале 1860-х Владимир Федорович несколько отошел от литературного творчества, отдавая много времени и сил благотворительности.

Музыка

Мир звуков привлекал Одоевского с раннего детства. В зрелом возрасте мужчина занялся изучением теоретической составляющей классической и народной музыки.

Долгое время писатель исследовал церковную музыку с ее многовековыми традициями. Этому направлению мэтр посвятил множество трудов, сделавших его основоположником русского музыковедения: «Об исконной русской песне», «Музыка с точки зрения акустики», «Русская и так называемая общая музыка».

Деятель изобрел собственный музыкальный инструмент – энгармонический клавицин, на изготовление которого было потрачено 300 серебряных рублей. Он был выполнен в виде молоткового фортепиано, где в каждой октаве было 19 клавиш вместо привычных 12. В настоящее время изобретение Одоевского хранится в столичном музее имени Глинки.

Литератор был горячим сторонником теории о том, что музыка подчиняется математическим законам. Труды писателя высоко ценили выдающиеся композиторы той эпохи – Михаил Глинка, Милий Балакирев и Антон Рубинштейн.

Общественно-культурная деятельность

Владимир Федорович был известным в культурных кругах благотворителем. Также была известна его твердая общественная позиция, заключавшаяся в критике крепостного права. Своих убеждений писатель придерживался до последних дней, даже несмотря на неприятие со стороны многих дворян. По мнению вельможи, России были необходимы тюремная реформа и введение в судебную систему суда присяжных, как в Великобритании.

Одоевский активно помогал сиротам. Он сотрудничал со многими благотворительными организациями и детскими приютами, которые, в первую очередь, нуждались в средствах. Благодаря писателю была основана Максимилианова лечебница, а позже и Елизаветинская больница. В 1846-м при участии деятеля было открыто петербургское Общество посещения малоимущих.

В 1862 году Владимир Федорович перебрался в Москву. Здесь он принял участие в открытии консерватории и основании Российского музыкального общества. Мэтр часто выступал с лекциями в Московском артистическом кружке и был одним из самых долгожданных гостей в Обществе любителей русской словесности. Как писали современники автора, он был интереснейшим собеседником и хорошим другом.

Личная жизнь

Супругой литератора в 1826 году стала императорская фрейлина Ольга Ланская. Их знакомство и последующую женитьбу организовала родная тетя Владимира. Поскольку Одоевский являлся братом декабриста, то для приближенной Елизаветы Алексеевны он был не самой лучшей партией. Однако Ольге удалось убедить окружающих в своих искренних чувствах к жениху, и в итоге брак состоялся.

Лишенный в детстве материнской любви и заботы, писатель наконец обрел все это в семейной жизни. Супруга постаралась окружить возлюбленного нежностью и лаской, которых ему так не хватало. Несмотря на абсолютно противоположные темпераменты, Владимир и Ольга смогли построить довольно крепкие семейные отношения.

Жена помогала мужу с содержанием литературного салона. Со временем он разделился на две половины: в светской части Ольга принимала состоятельных вельмож с супругами, а в литературно-музыкальной продолжал встречать гостей основатель салона.

Личная жизнь супругов была далеко не безоблачной Одоевских удручал тот факт, что они не могли иметь наследников. Для Владимира Федоровича, обожавшего малышей, это было особенно тяжело.

Смерть

Великий русский писатель скончался 28 февраля 1869 года в возрасте 64 лет. Смерть наступила в силу вполне естественных причин. Благотворитель много помогал обездоленным, а вот о собственном состоянии позаботиться не сумел. В наследство супруге он практически ничего не оставил.

На Одоевском оборвался знаменитый княжеский род. Могила литератора, музыковеда и мецената находится на Донском кладбище столицы.

Избранные произведения

• Повести и рассказы
• Пёстрые сказки
• Сборник детских песен дедушки Иринея
• Хорное пение в Исаакиевском соборе
• Езда по московским улицам
• Недовольно
• Сказки и сочинения для детей
• Русские ночи
• Последний квартет Бетховена

Ссылки

• Страница в Википедии

Детские и юношеские годы

Будущий писатель родился в Москве, дата его рождения — 11 августа 1804 года. Отец его, Фёдор Сергеевич, изначально был военнослужащим, а впоследствии перешёл на должность главы московского филиала Государственного ассигнационного банка. Мать, Екатерина Алексеевна, была из семьи прапорщика. Несмотря на благородное происхождение, родители жили довольно бедно.

Когда Володе исполнилось четыре, его отец ушёл из жизни. Мать снова вступила в брак, а мальчика взял на воспитание дядя по линии отца, генерал Дмитрий Закревский. В детстве ребёнок был дружен со своим двоюродным братом Александром Одоевским, будущим декабристом.

В 12-летнем возрасте Володя поступил в университет благородного пансиона в Москве. В этот период мальчик заинтересовался философией. Особенно ему импонировало творчество Фридриха Шеллинга. Мальчик стал постоянным посетителем литературных кружков, приходил на собрания Общества любителей русской словесности. По окончании учёбы он был отмечен золотой медалью.

После института Владимир занялся изучением литературы и философии. Также его увлекали и другие науки:

• химия;
• анатомия;
• физика;
• точные науки.

В 1823 г. князь Одоевский вместе с бывшими одноклассниками, находясь в литературной среде, основывает творческое общество. Его участники хотели создать уникальную русскую философию, которая могла бы стать базой для новой литературы. Сами они предпочитали называться «любомудрами» и считали философию наукой, путём к познанию бытия.

С 1823 года Владимир трудится в Московском архиве Коллегии иностранных дел. Работу он совмещает с участием в кружке «любомудров», заседания которого проходят у него на квартире. После восстания декабристов в 1825 г. их общество было распущено.

В этот же период Одоевский начинает пробовать свои силы в литературе. Совместно с Вильгельмом Кюхельбекером выпускает альманах «Мнемозина». Тогда же он начинает писать роман «Иероним Бруно и Пьетро Аретино», который так и не был закончен.

Переезд в Санкт-Петербург

В 1826 г. Одоевский перебирается в тогдашнюю российскую столицу. Он устраивается трудиться в комитет цензуры при Министерстве внутренних дел. В конце 1820-х годов Владимир удостаивается звания камер-юнкера. По работе писатель редактировал «Журнал МВД». Он задействовал связи в комитете цензуры, чтобы получить добро на возобновление выпуска «Отечественных записок». В этот же период литератор участвует в кружке Белинского и готовит собрание сочинений в трёх томах, которое было выпущено в 1844 г. и не переиздавалось по сей день ни разу.

Он живёт в Мошковом переулке, где вместе с супругой держит литературный салон. Дома у них часто бывали российские и зарубежные писатели и музыканты, однажды приезжал сам Ференц Лист. Писатель увлекается мистикой, алхимией и масонством.

Считается, что этот период — вершина его творческой карьеры. Он пишет сказки, дидактические и романтические повести, публицистические статьи, выпускается в «Вестнике Европы» и «Современнике».

В одном из своих последних произведений, написанных в Санкт-Петербурге («Русские ночи»), Одоевский сполна воплотил разочарование, которое испытывал, глядя, куда движется отечественная литература, а также какой след это оставит в истории. Вместо сочинительства он решает перейти к труду на благо общества и помощи людям. В 1846 г. писатель он становится руководителем Румянцевского музея и помощником главы Императорской публичной библиотеки. В последние годы почти ничего не писал, новые произведения выходили с периодичностью один раз в несколько лет.

Возвращение в Москву

В 1861 г. он переезжает обратно в родной город вместе с Румянцевским музеем. К тому времени Одоевский уже разочаровался в мистицизме и увлёкся новоевропейским естествознанием. Он начал пропагандировать ценности народного просвещения, но особого успеха на этом поприще сумел добиться только после прибытия в Москву. Здесь же он становится сенатором в одном из департаментов.

Владимир в этот период входит в кружок великой княгини Елены Павловны. Он приветствует ряд нововведений в России, направленных на увеличение свободы:

• тюремную реформу;
• отмену крепостного права;
• внедрение суда присяжных.

Писатель положительно отнёсся к облегчению правил цензуры, которое произошло в 1865 г. При этом он был последовательным противником системы предостережений, позаимствованной из наполеоновской Франции. Одоевский выступал за отмену безусловного запрета ввоза на территорию России книг, которые казались враждебными и крамольными.

Наличие разносторонних интересов сохранялось у Владимира до последних дней. Это повлияло на жизнь и творчество Одоевского. Незадолго до смерти он, уже старый, всерьёз увлёкся стенографией. Писатель даже начал готовить «Руководство к постепенному изучению русской скорописи», но не успел завершить эту работу.

Болезнь и смерть

В последние годы жизни Одоевский становится большим другом о. Дмитрия Разумовского, известного московского писателя и исследователя церковной древнерусской музыки. По рекомендации Владимира тот стал руководителем новой кафедры при Московской консерватории. Перед смертью батюшка исповедовал и причастил писателя.

Одоевский ушёл из жизни после продолжительной болезни 11 марта 1869 г., когда ему было 64 года. Похоронен в Донском монастыре. После его смерти не осталось какого-либо состояния. В последние дни его особенно сильно поддерживала заботливая и верная супруга. Когда Владимир скончался, она передала его книжный архив в Императорскую публичную библиотеку. Всё, что было связано с музыкой (рукописи, ноты, энгармонический клавицин), отправлено ею в Московскую консерваторию. Переданные предметы стали основой для создания музея при этом заведении. Жена пережила Одоевского всего на пять лет.

Личная жизнь

В 1826 году, вскоре после переезда в Санкт-Петербург, Владимир женится на 29-летней Ольге Степановне Ланской, дочери гофмаршала. Она была старше супруга на 7 лет, но это не стало помехой для любви. Их брак был устроен при помощи тётушки Одоевского. Она была фрейлиной при императрице Елизавете Алексеевне и сумела привить окружающим привязанность к избраннику. Это было важно, поскольку будущий писатель, будучи братом декабриста, считался не лучшей партией, да и в семье невесты его не слишком жаловали.

Супруга смогла одарить своего мужа материнской нежной любовью, которой ему так сильно недоставало в детские годы. Художник Соколов написал её портрет, сохранившийся до наших дней. По нему можно судить, что Ольга Степановна была красавицей. При этом девушка имела типичный темперамент светской дамы, что не совпадало с характером Одоевского.

Постепенно тщеславие и забота жены стали обузой для писателя. При этом она помогала ему содержать литературный салон при квартире. Со временем он разделился на две части: светский, где заведовала Ольга Степановна, и музыкально-литературный, главой которого был сам Владимир Фёдорович.

В браке супруги так и не смогли завести детей. Одоевский сильно расстраивался из-за этого, поскольку он очень хотел собственных малышей. К сожалению, ситуацию так и не удалось исправить. Со смертью писателя прекратил существование дворянский род, выходцем из которого он был.

Карьера литератора

В 1833 году Одоевский выпускает свои «Пёстрые сказки», которые понравились и читателям, и коллегам (в частности, Гоголю). Через год отдельной книгой издан «Городок в табакерке». Его произведения сравнивают со сказками Андерсена. Классикой считаются «Сказки и повести для детей дедушки Иринея», изданные в форме сборника в 1838 г.

В незаконченном романе-утопии «4338 год», работа над которым велась в 1837, писатель предсказывает появление принтеров, телефонов, интернета и блогов. Подводя черту под своими литературными трудами, в 1844 году Одоевский выпускает сборник философских рассказов и эссе «Русские ночи» с нетипичным для писателя содержанием. Наиболее известными произведениями из этого списка являются:

• «Город без имени»;
• «Последнее самоубийство».

Там описываются последствия, ставшие результатом реализации закона Мальтуса о росте населения в геометрической прогрессии, а природных произведений — в арифметической, а также теоремы Иеремии Бентама, которая считала полезное начало целью всех действий человека.

Писателя вдохновляла музыка, он стал автором произведений «Последний квартет Бетховена» и «Себастиян Бах». Одоевский Владимир Фёдорович, книги которого были известны по всей стране, был сторонником просвещения. Он регулярно публикуется в сборнике «Сельское чтение» и становится одним из его издателей. В рамках этого издания выпускались интересные статьи на общеобразовательную тематику. Есть мнение, что Одоевский ещё писал стихи и поэмы, но это не так.

Музыкальное творчество

Одоевский с детства увлекался музыкой. Его больше привлекала теоретическая деятельность. Он интересовался как классикой и музыкой оркестров, так и народными традициями. Владимир Фёдорович фиксировал народные напевы и выводил собственные теории.

В 1840-е писатель увлёкся изучением церковной музыки. Он узнавал о традициях, определял возможности инструментов. Можно сказать, что Одоевский стал одним из создателей музыковедения в нашей стране. Он изобрёл собственный музыкальный инструмент — энгармонический клавицин — и заказал его изготовление. Это обошлось ему в 300 рублей. Прибор представлял собой фортепиано молоткового типа с клавишами, разделёнными на две части. Сегодня посмотреть на это устройство можно в столичном музее имени Глинки.

Одоевский обладал стойким убеждением в том, что музыка построена на научных законах математики. Этим его мнением интересовались многие известные музыканты и композиторы той эпохи. В его салоне бывали:

• Михаил Глинка;
• Милий Балакирев;
• Антон Рубинштейн и др.

Общественная деятельность

Одоевский много занимался благотворительностью, широко участвовал в общественной жизни страны. Он был последовательным противником крепостничества и постоянно выступал за его отмену. Из-за этого Владимир Фёдорович даже пошёл на конфликт с отдельными представителями дворянских родов. Он приветствовал введение суда присяжных, позаимствованного из Великобритании.

В заслугу писателю можно поставить заботу о судьбе детей-сирот. Он стал спонсором детских приютов, проводил поиск педагогов, участвовал в их построении и последующем благоустройстве. Именно Одоевский принимал решения о возведении Максимилиановской и Елизаветинской больниц. Владимир Фёдорович широко поддерживал нуждающихся. В 1846 году по его инициативе в Санкт-Петербурге было открыто Общество посещения бедных.

Свою благотворительную деятельность Одоевский продолжил и в Москве. Здесь он участвовал в открытии консерватории и создании Русского музыкального общества. Владимира часто звали на собрания артистических кружков Москвы и Общества любителей русской словесности. Там писатель часто зачитывал лекции, рассказывал примечательные факты и считался одним из лучших собеседников.

Значение трудов Одоевского

В советское время Владимира Фёдоровича было принято считать одной из периферийных фигур отечественной литературы. Его творчество, по мнению тогдашних критиков, переходило от природной философии к мистицизму и потому невысоко ценилось, изучалось кратко. В его честь не называли улиц и не открывали памятников. Наиболее популярной была сказка «Городок в табакерке», да и то только как полезное введение к изучению механических законов.

Интерес к его наследию возник лишь в середине 1970-х. Сейчас принято особенно подчёркивать значение Владимира Фёдоровича как родоначальника российского музыковедения. Одна из столичных музыкальных школ, расположенная в Докучаевском переулке, носит имя литератора. Одоевский Владимир Фёдорович, краткая биография для детей которого сейчас представлена в учебниках литературы, наконец-то занял заслуженное место среди писателей-классиков России XIX века.

Содержание

Введение

1.
Любомудрие Владимира Одоевского

2.
Фантастическо-аллегорические мотивы
в произведениях Одоевского

3.
Комическое бытописание автора

Заключение

Список
литературы

Введение

Имя
русского князя писателя, философа,
педагога, музыковеда и теоретика музыки
Владимира Одоевского сейчас мало
известно обычному читателю. Но были
времена, когда произведения автора
стояли наряду с творчеством российских
классиков. Это несправедливое забвение,
поэтому целью данной работы является
освещение главных достоинств прозы
Владимира Федоровича Одоевского.

Для
начала отметим, что обычно жизнь и
творчество Одоевского делится на три
периода, границы между которыми более
или менее совпадают с его переездами
из Москвы в Петербург и обратно. Первый
период относится к жизни в Москве, в
маленькой квартире в Газетном переулке.
Одоевский тогда учился в Московском
университетском благородном пансионе
(1816—1822). Там на его квартире собирался
кружок «Общество любомудров», созданный
под влиянием шеллингианских идей
преподававших в пансионе профессоров
Московского университета М. Г. Павлова
и Д. М. Велланского. Среди постоянных
членов этого кружка были А. И. Кошелев,
Д. В. Веневитинов, И.В. и П.В.
Киреевские, В. К. Кюхельбекер.
Регулярно посещали заседания А. С. Хомяков,
М. П. Погодин и В. Г. Белинский.
Расцвет деятельности кружка пришелся
на 1823—1825 гг. и завершился его
ликвидацией после восстания декабристов.
В те же годы Одоевский пробует свои силы
на литературном поприще: вместе с
Кюхельбекером издает альманах «Мнемозина»
и пишет роман «Иероним Бруно и Пьетро
Аретино», оставшийся не завершенным. В
1826 году он женился, поступил на службу
в ведомство иностранных исповеданий и
переехал в Санкт-Петербург.

Все
это время он активно занимался музыкальной
практикой и общественной деятельностью.

1.
Любомудрие Владимира Одоевского

Своей
первой книге Владимир Федорович Одоевский
предпослал витиеватое название: «Пестрые
сказки с красным словцом, собранные
Иринеем Модестовичем Гомозейкою,
магистром философии и членом разных
ученых обществ, изданные В.
Безгласным».
Причудливое
заглавье призвано спрятать авторское
лицо. Но, как и всякая мистификация,
название книги Одоевского немало
рассказывает о самом мистификаторе.
Нужно лишь расшифровать его.

Начнем
со второго, «издательского», псевдонима.
Много лет спустя автор «Пестрых сказок»
напишет о себе: «Одоевский (князь Владимир
Федорович) родился в Москве, июля 30-го
дня, 1804 года». Это будет единственное
«положительное сведение», ибо далее
говорится: «Питает особую ненависть к
автобиографиям…» Жизнь Одоевского
была интересной и интеллектуально
насыщенной: он был наследником древнейшего
княжеского рода; он воспитывался в
пансионе при Московском университете;
входил в знаменитое общество любомудров;
вместе с будущим декабристом В. К.
Кюхельбекером издавал четырехчастный
альманах «Мнемозина» (1824); был не только
кузеном, но и другом другого декабриста
— поэта Александра Одоевского; сотрудничал
с Пушкиным; его дарили дружбой или
вниманием Гоголь, Жуковский, Глинка,
Лермонтов, Белинский—называем имена
самого первого ряда; он был одним из
создателей обновленных «Отечественных
записок» — лучшего русского журнала
1840-х годов. Одоевскому было что рассказать.
Но он, в отношении собственной персоны,
словно помня о старом псевдониме,
оставался «безгласным». Он любил
прятаться за псевдонимами и краптонимами.
Он подолгу держал в столе оконченные
сочинения, часто бросал недоделанный
труд, а иногда мог выдать в свет отрывок,
требующий продолжения, так и не
осуществленного. С особой уклончивостью,
гибкостью Одоевский ускользал от
«единого поприща», чередуя увлечения:
от музыки до химии, от философии до
гастрономии, от истории до практической
благотворительности. В той же
«квазиавтобиографии» Одоевский
утверждал: «…человек не должен ни
создавать для себя сам произвольно
какой-либо деятельности, ни отказываться
о той, к которой призывает его сопряжение
обстоятельств жизни».

«Сопряжение
обстоятельств» вело ко всему разом.
Недаром в «титуле» подставного Одоевского
стоит: «член разных ученых» обществ».
Это как раз не мистификация: Одоевский
сотрудник чал в весьма многих и не только
«ученых» обществах. Страсти к широкой
культуртрегерской деятельности никогда
его не оставляла. Достаточно сказать,
что имя Одоевского значится в истории
Публичной библиотеки (там он служил),
Румянцевского музея (он был его
директором), Московской консерватории
(он был одним из ее основателей). Одоевский
был человеком изумляющей для XIX
столетия энциклопедичности интересов,
интеллектуальной широты и отзывчивости.

Мозаика
увлечений Одоевского не рассыпалась
потому, что была скреплена главной его
страстью — философией, по-русски —
любомудрием. В 1823 году несколько молодых
московских интеллектуалов составили
тайное «Общество любомудрия»; наряду
с Одоевским в него входили поэт-философ
Д. В. Веневитинов (1805—1827), будущий критик
и идеолог славянофильства И. В. Киреевский
(1806—1856); близки к любомудрам были поэты
А. С. Хомяков (1804—1860), С. П. Шевырев
(1806—1864): историк М. П. Погодин (1800—1875).
Общество любомудров, открывающих для
себя бездны природы, искусства и души
человеческой в трудах Шеллинга и поэзии
Гете,— это счастливая юность Одоевского.
Юность, кончившаяся на рубеже 1825/26 годах,
когда пришли в Москву вести о 14 декабря
и любомудры-мечтатели сожгли записи
своих заседаний. Наступало новое время,
постепенно разводившее былых друзей —
кому служить кому заниматься коммерцией,
кому уповать на «православие самодержавие
и народность», кому дилетантствовать
и остро словить. Былые любомудры
обустраивались в новой эпохе, стараясь,
кто лучше, кто хуже, сохранить частицу
юности. Одоевский смог это сделать, хотя
утраты (смерть Дмитрия Веневитинова —
центральной фигуры кружка, медленное
охлажден» друзей) переживал горько:
доказательством тому очень лиричный и
грустный рассказ «Новый год». В нем нет
исторической точности, но есть гамма
настроений, владевших Одоевским долго
(рассказ написан в 1831-м, а напечатан лишь
в 1837 г.; шесть лет не отменили грусти
рассказчика).

Память
о любомудрии как особом духовном феномене
не покидала Одоевского. Его главная
книга — задуманный в начале 1830-х и
завершенный в 1844 году философский рома
«Русские ночи» — строится как ряд
собеседований друзей, вместе ищущих
истину, пытливо вопрошающих друг друга,
обменивающихся историями, сцепление
которых должно приблизить героев и
читателей к тайнам бытия. Откровения
музыки, обманчивая логика бездушных
экономических концепций, загадки
психологии, парадоксы художественного
творчества сложно чередуются, рассказы
контрастируют, оттеняют «готовые»
ответы на «вечные» вопросы. Дух свободного
творческого диалога противостоит сухому
расчету, эгоизму, принципу «пользы»,
представляющим серьезную опасность
для человека и человечества.

2.
Фантастическо-аллегорические мотивы
в произведениях Одоевского

В
1831 году был издан «Последний квартет
Бетховена» (рассказ высоко оценил
Пушкин). Одоевский повествует о великом
композиторе, избегая стереотипов,
готовых схем. В рассказе можно увидеть
и историю непризнанного гения, переросшего
современников, и историю победы болезни
над творческим духом, и историю внутренних
борений великого музыканта. Одержимость
музыкой одухотворяет и губит Бетховена,
творческая безмерность и физическая
глухота и контрастируют и дополняют
друг друга. Читательское восприятие
мощной и жалкой одновременно фигуры
героя двоится; мысль Одоевского
подсказывает разнообразие прочтений,
вопросы его сильнее ответов.

Автору
и героям «Русских ночей» тайна дорога
именно потому, что она — тайна, которую
можно вечно разгадывать. Это уловил
друг молодости Одоевского Кюхельбекер,
записавший в своем дневнике по прочтении
книги:
«Сколько
поднимает он вопросов! Конечно, ни один
почти не разрешен, но спасибо и за то,
что они подняты,— и в русской книге! Он
вводит нас в преддверье; святыня заперта;
таинство закрыто; мы недоумеваем и
спрашиваем: сам он был ли в святыне?
Разоблачено ли перед ним таинство?
разрешена ли для него загадка? Однако
все ему спасибо: он понял, что есть и
загадка, и таинство, и святыня».

Внутренняя
диалогичность книги Одоевского
подразумевает диалог с ней читателя,
сочувствующего сочинителю, домысливающего
или оспаривающего его идеи. «Дом
сумасшедших» — предполагаемое название
будущей книги, из замысла которой выросли
«Русские ночи»; домом для всех, кто,
заблуждаясь, а то и погибая, ищет истину,
мыслил свою книгу Одоевский. Ибо
«безумие», по Одоевскому,— понятие
многозначное. В одном из писем В. П.
Боткину Белинский вспоминал: «Добрый
Одоевский раз не шутя уверял меня, что
нет черты, отделяющей сумасшествие от
нормального состояния ума, и
что
ни в одном человеке нельзя быть уверенным,
что он не сумасшедший». Разумеется,
Одоевский играл понятиями, но за игрой
его таились грустные мысли: есть безумие
«нормального» бытия с его житейской
пошлостью, казенной благоглупостью,
общественной фальшью, и есть безумие
тех, кто выпадает из придуманных норм,
безумие порой игровое, порой — странное
и пугающее, порой — почти святое.
Замечание Одоевского в беседе с Белинский
сродни его желанию если не быть, то слыть
чудаком, безумцем, алхимиком, русским
Фаустом, Иринеем Модестовичем Гомозейкою.

Да,
потомок Рюрика, «русских старшина
князей» предстает читателю в образе
ученого магистра (в названии сей степени
чуть ощутим привкус стилизованной
старины, не чуждой российским университетам
в ту пору), разночинца, полунищего
эрудита, сочетающего важную ученость
с детской наивностью. Маску эту Одоевский
использовал и позже, иногда чуть изменяя
(детские сказки доверены «дедушке
Иринею»). Сочинитель, придумавший своему
alter
ego
грустную и чуть смешную биографию,
любовался странным неудачником, курьезным
мудрецом.

В
уже упоминавшейся дневниковой записи
доброжелательный Кюхельбекер все же
отметил: «Есть… конечно, то, что я бы
назвал Одоевского особенною манерностию…»
Даже в «Русских ночах», книге, высокой
духом и строгой тоном, писатель не вполне
избавился от тяги к причудам, от щегольства
учеными словами, от налета забавной
игры, не всегда идущей к делу. Что уж
говорить про «Пестрые сказки с красным
словцом…»? Одоевский играет фантастическими
мотивами, сцепляет парадоксы, громоздит
велеречивые обороты, передразнивает
чужие стилистические манеры и не знает
в своей (или Иринея Модестовича?) игре
разумной меры. Фантастика «Пестрых
сказок» временами экстравагантна до
утомительности.

Главная
тема Гомозейки — Одоевского — мертвость
современного общества: в куклу превратил
заезжий басурман девушку-красавицу,
куклой-болваном оказывается внешне
приличный господин, светский бал
закупорен в реторту, с которой забавляется
мелкий чертенок, засидевшиеся за бостоном
чиновники превращаются в карты… Люди
равны куклам, игральным картам, автоматам,
люди — продукт химических штудий,
предпринятых чертями; пауки в банке
ведут себя как люди. Смешно, затейливо,
порой страшновато и очень литературно,
«пестро», если искать определения манеры
у самого автора.

Сказки
Одоевского были встречены публикой в
целом доброжелательно. Были, однако, и
недовольные. Так, крупнейший теоретик
русского романтизма 1830-х годов Н. А.
Полевой усмотрел в причудливых творениях
Одоевского незадачливое подражание
Гофману. По-своему он был прав: гофмановской
страсти, клубящейся таинственности,
огненной, ошеломляющей, романтической
фантазии в «Пестрых сказках» не было,
а установка на фантастику, в мотивы,
сходные с гофмановскими (например,
трансформация: человек-кукла), были.
Обманчивое сходство раздражало: Одоевский
соединял новейший германский романтизм
и аллегории в духе XVIII
века, перемежал творческий полет фантазии
с архаичным коллекционированием занятных
казусов.

С
других позиций скептический отзыв о
«Пестрых сказках» дал Пушкин. Узнав о
признании Одоевского о том, что «писать
фантастические сказки чрезвычайно
трудно», поэт, по свидетельству В. А.
Соллогуба (находящему подтверждение и
в других мемуарных источниках), сказал:
«Да если оно так трудно, зачем же он их
пишет? Кто его принуждает? Фантастические
сказки только тогда и хороши, когда
писать их нетрудно». Перед нами не
презрение сильного к слабому, но
столкновение стилистических тенденций:
рядом с «нагой» и энергичной пушкинской
прозой «пестрота» манеры Одоевского,
подчас выглядящая претенциозно, особенно
ощутима.

В
1844 году Одоевский в письме А. А. Краевскому
вспоминал: «Форма — дело второстепенное,
она изменилась у меня по упреку Пушкина
о том, что в моих прежних произведениях
слишком видна моя личность; я стараюсь
быть более пластическим — вот и все…»
Всё так: и в «таинственных» повестях
(особенно — в «Саламандре» с ее
историческим колоритом), и в повестях
светских, и в поздних рассказах Одоевский
стремился к пластике, конкретности,
сдержанности тона, старался учесть опыт
Пушкина и Гоголя. И все же от «личности»,
прикрывающейся то одной, то другой, но
всегда достаточно прозрачной маской,
он никуда уйти не мог. Как и от
философствования, как и от
фантастико-аллегорических мотивов.

В
предисловии к «Пестрым сказкам»
сочинитель объявлял о будущем издании
«Дома сумасшедших»; таким образом
сказочные аллегории и философская проза
свободно уживались в едином авторском
сознании. В «Бале» или «Бригадире»
ощутим опыт автора «Пестрых сказок». В
опубликованном в 1844 году рассказе «Живой
мертвец», своего рода «пространной
редакции» «Бригадира», фантастика снова
послужит нравственно-сатирическим
целям. В рассказе этом «чудесное»
сознательно подается как литературный
прием: «жизнь после смерти» Василия
Кузьмича оказалась лишь сновидением,
пригрезившимся герою после того, как
он на ночь глядя прочел «фантастическую
сказку». Обнажение приема подчеркивает
заветную мысль Одоевского: мертва,
«фантастична» обыденная жизнь
петербургского чиновника, который сам
страшнее любого вампира.

В
«Княжне Мими» фантастических мотивов
на первый взгляд нет. Между тем мир этой
повести хочется уподобить зловещей
заводной игрушке, приводимой в движение
сплетнями и контролируемой фальшивыми
светскими нормами. Когда поставленные
чудовищным механизмом к дуэльному
барьеру герои пытаются объясниться
(обоим ясно, что стреляться не из-за
чего), законы «приличия» превращают
людей в автоматы. Обмен репликами
механически ведет к обмену пулями
стремительный диалог разрешается
непоправимым событием!

«
— Это не может так остаться!

—
Это не может так остаться!

—
Скажут, что на нашем дуэле пролилась не
кровь, а шампанское…

—
Постараемся оцарапать друг друга.

Они
стали к барьеру. Раз, два, три! — пуля
Границкога оцарапала руку барона;
Границкий упал мертвый».

Любителям
литературных аналогий здесь есть что
вспомнить: в «Горе от ума» Грибоедов
сделал сплетню пружиной интриги, в
«Евгении Онегине» «светская вражда»,
что «боится ложного стыда», стала
причиной гибели Ленского, а коли взглянуть
в будущее, то можно назвать «городские»
глав «Мертвых душ» и толстовское
сравнение салона Лины Павловны Шерер
с «прядильной мастерской». Все так;
только у Грибоедова, Пушкина и Гоголя
сходные мотивы включены в быто-писательный
контекст, у Толстого сравнение остается
стилистической фигурой. Аллегоризм
Одоевского жестче, и у Аполлон Григорьева
были основания писать: «Княжна Мими —
не живо существо, а мысль, и притом мысль
чудовищная, выведанная, как математическая
выкладка, из наблюдений исключительно
грустных и мрачных, диалектически верно
развитая страсть, а не тип».

Критик,
разумеется, не знал о набросках повести,
где писатель объяснял характер княжны
тем, что в тело ей вселилось целое
семейство чертей. Одоевский не исполнил
своего замысла но редуцированный
демонизм в повести все равно ощутим.
Без приглушенной дьявольщины сатирические
повести Одоевского не обходятся: черти
похожи на чиновников и обывателей, а
чиновники и обыватели — на чертей.

Власть
денег, холодный эгоизм, самодовольно-бесчеловечные
«теории» Бентама и Мальтуса осмысливаются
Одоевским как порождения одной — адской
— силы. Представление о современном
писателю укладе как о дьявольском
создании или наваждения можно встретить
и у немецких романтиков, и у Гоголя,
Бальзака, Диккенса, Достоевского. У
Одоевского оно проводится с архаичной
прямолинейностью, за шутливыми фиоритурами
играющего слога писатель прячет простую
до наивности, но о этого не менее глубокую
мысль: бездуховный XIX
век, век «городов без имени», враждебен
всему человеческому, всему живому.

С
этой точки зрения стоит рассматривать
и «таинственные» повести, навлекавшие
на писателя подозрения в мистицизме.
Мистиком просветитель Одоевский вряд
ли был, а интерес к явлениям необъяснимым
(или необъясиенным), вроде предчувствий,
передачи мыслей на расстоянии, гипноза,
животного магнетизма, испытывал.
Сегодняшнему дисгармоничному миру
противостоит целостный и свободный,
непостижимый для расщепленной на узкие
дисциплины науки, мир природы, сыном
которого был некогда и человек. Поэтому
народные верования и предания,
средневековая алхимия и астрология для
Одоевского не суеверия и не шарлатанство
(хотя и то и другое вполне возможно в
каких-то случаях), но осколки «древней
правды» об органичном бытии. Это довольно
распространенное в романтическую эпоху
представление, тесно связанное с
шеллингианской философией, могло
оборачиваться как мистическим
иррационализмом, так и своеобразным
рационализмом — мечтой о научном
постижении того, что жило в древности
и сохранилось ныне у детей, безумцев
или не испорченных цивилизацией
простолюдинов. Так мыслил Одоевский,
истолковавший в своих ученых статьях
чудеса яа языке науки и рассказывающий
о них в повестях на языке искусства.

3.
Комическое бытописание автора

Рационализм
уживается с иронией (вспомним сложную
трактовку темы безумия в рассказе о
Бетховене, двойственное отношение к
образу Гомозейки) — и нам станет понятнее
двусмысленность оценки героя «Сильфиды»
и его поступков. Дух анализа сочетается
с верой к «вымыслам чудесным» — отсюда
любовь Одоевского к «двойным мотивировкам»
(события в «таинственных» повестях
могут получать как обыденное, так и
фантастическое толкование; впрочем,
иногда Одоевский пропорции не выдерживает
— оживание мертвеца в «Космораме»
реалистически не объяснишь). Немаловажно,
наконец, и то, что «таинственные» повести
носят чуть игровой характер, страсть
Одоевского к необъяснимому и странному
берет верх над его же почтением к науке.

Первую
свою книгу Одоевский назвал «Пестрые
сказки», «Княжне Мими» он предпослал
грустно-ироничный эпиграф: «Извините,—
сказал живописец,— если краски мой
бледны: в нашем городе нельзя достать
лучших». Мистификация, шутка, перебирание
каверзных случаев, вылавливание
парадоксов в блеклой действительности,
превращение привычного в странное, а
загадочного в обиходное — любимые
приемы Одоевского. Сказки, страшные и
смешные, таятся в хмурой действительности,
и порой Одоевскому удается их извлечь.
Так случилось в «Сказке о мертвом теле,
неизвестно кому принадлежащем» —
фантазия, простодушный юмор и зоркость
наблюдателя нравов позволили запечатлеть
гнетущий абсурд российской провинции,
густо замешанной на скуке, пьянстве,
взяточничестве и почтении к «бумагам».
Несомненно, это наиболее живая из
«Пестрых сказок» — несомненно, именно
от нее шел писатель к «Истории о петухе,
кошке и лягушке», уморительному рассказу,
где Одоевский досмеялся и над суевериями,
и над ученостью, и над неприглядными
нравами городка Реженска — городка
почти гоголевского.

В
этих историях Одоевскому удалась
повествовательная манера, тон их
естествен, нет вычурности и навязчивости
шуток —
краски
стали менее пестрыми, но и не поблекла
вовсе. Одоевский двигался к спокойному
(хотя, конечно же, не лишенному юмора)
бытописанию. Последними из опытов в
таком роде стали рассказы «Сирота»,
«Живописец», «Мартингал», авторство
которых сочинитель приписал персонажу,
родственному Гомозейке. Одоевский
замышлял цикл «Записки гробовщика», а
роль гробовщика-сочинителя отводил
русскому немцу, мечтавшем быть скульптором,
получившему университетское образования
и немало претерпевшему от меркантильного
и антипоэтического века. Снова причудливая
маска, грустная и затейливая биография
подставного автора, мешанина житейских
наблюдений, горьковатой иронии и скрытой
печали. Снова комическое бытописание.

«Мартингал»
был опубликован в некрасовском
«Петербурском сборнике» (1846) — важнейшем
альманахе «натуральной школы». При
желании можно подтянуть этот рассказ
к новым литературным веяниям, однако
различия будут сильнее сходства. Доброе
отношение к Белинскому, сочувствие
молодым писателям (к «Бедным людям»
Достоевского, напечатанным в том же
издании, Одоевский отнесся с восхищением)
сыграли здесь роль более значительную,
чем кажущееся сходство эстетическим
принципов. Проза Одоевского принадлежала
уходящей эпоха (ценивший творчество
князя Белинский вежливо, но четко сказал
об этом в разборе собрания сочинений
Одоевского, вышедшего в 1844 г.), и нужна
была временная дистанция, дабы заново
оценить ее старомодную грацию.
«Мартингалом» заверь шилось поприще
Одоевского-писателя. «Записки гробовщика»
как целое не состоялись.

Заключение

Одоевский
прожил еще почти четверть века, неустанно
трудясь на благо отечественного
просвещения; он умер в 1869 году, пережив
литературную известность, но оставшись
для знавших его людей образцом человеческой
порядочности, духовной широты, бескорыстия
и трудолюбия. Б XX
веке бы сказали: интеллигентности.

Два
отзыва о жизненном деле Одоевского
могут завершить портрет. Первый —
самооценка в письме к А. С. Хомякову от
20 августа 1844 года: «Странная моя судьба,
для вас я западный прогрессист, для
Петербурга — отъявленный старовер-мистик;
это меня радует, ибо служит признаком,
что я именно на том узком пути, который
один ведет к истине». Второй отзыв
содержится в письме Кюхельбекера к
Одоевскому от 3 мая 1845 года: «Ты… наш;
тебе и Грибоедов, и Пушкин, и я заве-дали
все наше лучшее; ты перед потомством и
отечеством представитель нашего времени,
нашего бескорыстного стремления к
художественной красоте и к истине
безусловной».

Верность
себе, которую сохранил Одоевский, следуя
по «узкому пути», была верностью
пушкинской эпохе, целостное представление
о которой невозможно без чудаковатого
и мудрого сочинителя «Пестрых сказок»
и «Русских ночей».

Список
литературы

1.
Каменский З.А. Московский кружок
любомудров. — М.: Наука, 1980. – 325 с.

2.
Князь Владимир Федорович Одоевский.
Переписка с великой княгиней Марией
Павловной, великой герцогиней
Саксен-Веймер-Эйзенах. – М.: ИМлИ-РАН,
2006. – 376 с.

3.
Койре А. Философия и национальная
проблема в России начала XIX века». —
М. Модест-Колеров, 2003. – 304 с.

4.
Русский романтизм. Сб. статей. / Отв. ред.
К.Н.Григорьян. — Л.: Наука, Ленингр. отд-ние,
1978. – 320 с.