Он взял меня силой рассказы

Когда я первый раз подверглась насилию, мне было, наверно, лет тринадцать. А изнасиловал меня мой собственный брат. Я очень боялась и молчала. Никому ничего не говорила. Было очень страшно. Но дело еще и в том, что я кавказской национальности. Здесь, если окружающие люди узнают, что тебя изнасиловали, то можно смело ставить на себе крест. Так как все окружающие будут тебя постоянно осуждать, ты будешь как прокаженная и о замужестве можешь забыть. Здесь девушки все плохое всегда держат в тайне.

Мой брат время от времени продолжал меня насиловать. Но чтобы изнасиловать девушку, необязательно нужно лишать ее девственности, этот урод знал, что если я буду не невинной, то начнутся вопросы и все может привести к нему, поэтому-то чаще всего я подвергалась анальному или оральному насилию.

Так продолжалось некоторое время, я даже уже как-то смирилась с этим, но просто морально убить меня ему было мало. Он рассказал об этом своему другу. Затем меня начали насиловать вдвоем. Это было ужасно. Так продолжалось еще около пары лет. Сказать, что я была напугана, подавлена, и ненавидела весь мир — ничего не сказать. Я была сломлена, никому не доверяла, ни с кем не общалась, была очень замкнутой девочкой. Я молчала, причин было много: многие не поверят, мама будет винить и упрекать во все меня, а папа попросту убьет их, я также боялась за папу, у него было больное сердце, и такой ужас он мог бы попросту не пережить, а я бы никогда не простила себе его смерти. Да и к тому же я боялась позора, а это на Кавказе считается не чем иным, как позором.

Потом прошло еще некоторое время, и его друг рассказал еще одному своему другу. В итоге меня насиловали уже трое парней. Я пыталась дать отпор, но они не воспринимали это всерьез. Что может сделать хрупкая девочка здоровенным парням? Да и к тому же, они прекрасно знали, что я из-за страха позора никому ничего не скажу. Поэтому насилие продолжалось год за годом. Единственное мое спасение — это было бегство. Мольба никогда не помогала, как бы я их не просила, как бы я их не умоляла, они продолжали меня насиловать. Я до сих пор не могу забыть то чувство страха, отчаяния и ужаса, который я испытывала в те ужасные минуты. Да, была еще и боль, но не физическая, а душевная. Физически тоже было больно, но это было ничто по сравнению с тем, что происходила у меня в душе.

Почти каждый день его друзья поджидали меня после школы. А путь от школы до дома проходил через лесополосу, там они меня и поджидали. Они всегда затаскивали меня глубже в лес, чтобы никто не слышал моих воплей. Путь из школы домой становился для меня пыткой. Я постоянно со страхом шла домой и только зайдя в дом, испытывала облегчение, а на следующий день все повторялось. Со временем я научилась хитрить. Когда они поджидали меня на дороге, я шла в обход или пережидала, пока они не уйдут. Рядом с лесом еще текла неглубокая речушка, и я даже осенью и зимой переходила ее босиком. Было ужасно холодно, я шла словно по иголкам. Но страх перед новым изнасилованием был больше, поэтому я, стиснув зубы, шла по ледяной воде.

Но это было только полбеды, ведь дома меня ждал еще один насильник. Дома же я всегда пыталась находиться рядом с людьми, потому что знала, что эта скотина не тронет меня в присутствии других. А когда родители уходили, то я или запиралась или куда-нибудь уходила до их прихода.

Так я и жила несколько лет. Вначале пережить это было очень сложно, я даже думала покончить с собой, но на мое счастье во мне всегда был железный стержень, который не дал мне наложить на себя руки и помог пережить весь этот ужас. Я ненавидела себя, ненавидела всех окружающих особенно маму, которая ничего не замечала. Во мне было столько негативных эмоций, что все очень сложно описать. Я ни с кем не разговаривала, лишь только слушала музыку или смотрела телевизор. Я пережила все одна, за все эти годы никому ни разу не показав своих чувств и ничего не рассказав. Было тяжело. Но я держалась. Держалась из последних сил. И со временем его друзья оставили меня в покое. Нет, они не одумались. Просто жизнь распорядилась так, что мы очень редко пересекаемся. Но когда я их вижу, даже сейчас, хотя прошло четырек года с момента последнего изнасилования, я испытываю тот дикий страх, который всегда испытывала при их виде, но мне удается его подавить. Хотя мой брат и сейчас пытается до меня докопаться, но я избегаю всяких контактов с ним. Благо, теперь мы не живем в одном доме.

Я создала для себя цель — уехать в Америку. Я точно знала, что там мне будет легче. Я поняла, что тут я постоянно буду оглядываться в страхе, что все это может повториться, поэтому решила, что самое лучшее для меня — это уехать. Я упорно училась, потом сдала ЕГЭ и поступила. Теперь буквально через несколько недель я по программе Work&Travel уеду в США. И наконец-то начну новую жизнь, без этих ужасных людей.

Я могу точно сказать, что после всего пережитого я стала очень осторожной, недоверчивой и жестокой. Стала выносливой и непрогибаемой. Я смогла пережить все это, не скажу, что я отпустила или забыла, нет, я все прекрасно помню. Просто я переварила все это, сделала для себя определенные выводы и оставила все в прошлом, и верю в лучшее. Только осознание, даже не осознание, а надежда на то, что завтра будет лучше, чем сегодня помогли мне выстоять. Я была разбита на осколки, но смогла собрать себя заново, а это тяжелее всего. Но знайте, даже в темные времена, можно найти свет!

© Vetkaivi.ru

Самое полезное образование: дистанционный (онлайн) курс «Основные принципы строительства семьи»

У меня был ужасный день. Во всех отношениях отвратительный. Проблемы на работе, ссора с лучшим другом, скандал с родителями… А еще эта дикая Киевская жара! Асфальт плавится под палящим солнцем. Футболка противно липнет к телу и создает еще большую иллюзию жары. Господи, если ты существуешь, пришли нам хоть немного дождя! Нет… Не существуешь. Еще немного и я взорвусь! В груди злость бурлит так, что становится физически больно. Нужно что-то с этим делать.

Я немного посмотрел по сторонам и решительно двинулся к метро. От Позняков до Житомирской добираться примерно час. За это время нужно заставить себя успокоиться. Я ехал к своей девушке Яне. Она переехала в Киев пару месяцев назад. Всегда веселая и заводная. Говорит, что любит. Вот она-то точно сейчас радуется стоячей жаре и этому невыносимому солнцу. Ммм, Яночка. От мысли о ней в моих штанах все затвердело, а мошонку свело истомой. Точно, сейчас меня разрядит только безудержный секс.

Духота в метро взбесила меня еще больше. Я уже на улице набрал номер Яны:
— Ты дома? – спросил я резким голосом, даже не поздоровавшись.
— Привет, сладкий!! Да, я дома. Хочешь приехать?? – точно, как всегда довольная в эту адскую жару. Странно, но ее веселье бесило меня еще больше.
— Я уже у твоего дома. – я с силой нажал кнопку сброса и от души пнул дверь подъезда.

Яна ждала меня на площадке. Миниатюрная, хрупкая, в белой майке на голое тело. Сквозь тонкую ткань просвечивали темные сосочки. Член призывно заныл. Светлые шортики, больше похожие на трусы, оголяли загорелые стройные ножки. Я вспомнил, как закидывал эти самые ножки себе на плечи. От воспоминаний я нервно выдохнул, сердце сладко заныло. Яна счастливо улыбалась на пороге открытой квартиры. Она сделала шаг в мою сторону, попыталась обнять. Но у меня не было настроения на эти телячьи нежности. Я грубо втолкнул ее в квартиру, схватил за тонкие плечи и силой протянул в комнату.
— Саша, что с тобой?? – в ее голосе звенела тревога, — Саша!! Отпусти, у меня останутся синяки!! Что ты делаешь, черт возьми?!

Я был раздражен, взбешен и возбужден до такой степени, что не мог говорить. В голове пронеслось: «Прости, любимая, я потом все объясню. Сейчас я должен успокоиться». Я посмотрел в любимые глаза. Господи, что я делаю? Ее глаза только что светились счастьем от встречи со мной. Сейчас же они потемнели от ужаса. Я нагнулся к ее лицу и осторожно поцеловал мягкую щечку. Яна напряглась, но не отвернулась. Я приобнял ее за талию и… резко поставил ей подножку. Яна охнула и повалилась на пол. Я держал ее крепко, чтобы она не ударилась во время падения.
— Придурок!! Что ты делаешь?? Саша, отпусти!!

Я навалился всем телом на свою девушку, чтобы она не вырвалась. Около минуты я просто лежал и вдыхал ее цветочный аромат, наслаждался ее телом под собой. Я приподнялся на локтях и стал разглядывать ее. Лицо, полное страха, губы кричат ругательства, глаза светятся яростью. Но я не слышал ни единого слова. В моих ушах противно звенело. Бедняга, она еще не знает, что ее ждет.

Внезапно мне захотелось ее поцеловать. Я нагнулся к ней, но нарвался на пощечину. Этот шлепок по лицу словно разбудил меня. Я озверел окончательно! Девушка попробовала замахнуться вновь, но я перехватил ее ладошку в воздухе, завернул руку за голову. Она вскрикнула от боли.
— Сашенька, любимый, ну что с тобой?? Ты меня пугаешь. – ее голос дрожал от страха.

Яночка, любимая… Такая беззащитная, испуганная, лежит подо мной. Я могу сделать с ней все, что захочу. Грудь высоко вздымалась, щечки раскраснелись от борьбы. Сосочки подмигивали мне из-под майки. Я не удержался и разорвал майку прямо на девушке. Этот жест привел любимую в неописуемый ужас. Я почувствовал, как она внутренне сжалась. Одной рукой я держал ее ладони, а другой принялся гладить ее груди, живот, запускать пальцы к ней в трусики. Я специально делал все медленно, дразня себя, доводя себя до исступления. Кровь в моем члене билась и закипала, но я не спешил. Я наслаждался моментом прикосновения к бархатной коже, запахом ее страха, ее дрожью под моими пальцами.

И вдруг, сам того не ожидая, я стиснул руку вокруг ее шеи. Я сдавил ей горло со всей силы. Девушка широко распахнула глаза, открыла рот, пытаясь сделать вдох. А я громко рассмеялся. Из ее глаз брызнули слезы. Я навалился на нее всем телом и принялся слизывать соленые капли с ее щек. Я душил любимую до тех пор, пока она не стала терять сознание. Не знаю почему, но в этот момент она была особенно красива. Я ослабил хватку. Яночка сделала вдох и закашлялась. Я целовал ее шею, гладил ее волосы.
— Са…ша… Мне страшно. Пожалуйста, отпусти меня… — она рыдала от страха и боли, а я возбуждался все сильнее и сильнее. Ее дрожащий голос стал меня раздражать. Я приподнялся и с размаху ударил тыльной стороной ладони по любимому личику.
— Заткнись! А если закричишь, я задушу тебя. – я не рассчитал силы. Из нижней губи пошла кровь. Яна покорно замолчала. Я приподнял ее, усадил спиной к стене и сел рядом. Она попыталась прикрыть голую грудь руками и отодвинуться. Но животный инстинкт сыграл со мной злую шутку. Я зарычал, схватил свою жертву за волосы и снова впечатал ее в пол. Моя добыча заплакала, но побоялась кричать. Она жалобно скулила и уворачивалась от моих жадных поцелуев. Одной рукой я расстегнул свою ширинку, чуть-чуть спустил легкие брюки и выпустил член наружу.

Я уперся своим орудием в ее лобок и задохнулся от восторга. Еще немного и я буду обладать этой самкой. Этой покоренной, завоеванной добычей. Я стянул с девушки шорты вместе с трусиками. Провел пальцами по гладкой ухоженной коже лобка, нащупал горячую пещерку. Яна свела ноги, стараясь не пускать меня в себя. Но я снова ударил ее по лицу и схватил за шею. Она поняла меня. Развела ноги в стороны и зажмурилась, поняв, что это неизбежно.

Я ввел три пальца в ее влагалище, стараясь расслабить хоть немного свою девочку. Яна снова зарыдала от обиды и унижения. Но мне было все равно. Я навалился на любимую и со всей силы, одним рывком вошел в ее лоно. Влажное тепло плотным кольцом обхватило мой член. Я перестал себя сдерживать. Электрический заряд пронзил мой позвоночник, сладкая дрожь пробила все тело от головы до пят. От восторга я громко застонал и на секунду потерял сознание. Я замер, чтобы насладиться этим моментом, а затем обрушился на девушку со всей яростью. Я двигался очень быстро, зло, страстно. Мне было все равно, больно ей или нет.

Я мял ее грудь, кусал шею, тянул за волосы, она кричала и всеми силами пыталась вырваться. А я слизывал ее слезы, перемешанные с кровью. Запах крови дурманил меня, вкус ее слез заводил все сильнее и сильнее. Ее напряженное влагалище было стянуто вокруг моего разбухшего члена. Каждой веной я чувствовал ее нежную кожу. Головка то входила, то выходила из этого райского местечка, терлась о ее клитор и снова проникала глубоко, причиняя боль и заставляя выгибаться дугой. Этот секс не был актом любви.

Это было животное насилие. В голове вертелось «Прости, любимая, прости меня», но я не останавливался.

Меня зовут Настя мне 15 лет.

Это началось месяца 2 назад, я познакомилась с парнем — мне он показался не очень. Ну примерно через неделю он мне позвонил (были выходные делать было нечего, а я как раз сидела с тремя подружками и думали чё же нам делать сегодня) и предложил погулять.

Приехал он и ещё пару пацанов. Он и говорит: девчонки, поехали ко мне а то что-то холодно. Все были согласны ехать, никто даже не думал возражать. Мы туда заехали, посидели немного все вместе, потом он взял меня на руки и занёс в спальню… я тогда и не подумала чего он хочет от меня… тут он начал ко мне приставать — я его отпихнула.

Он: Ну разве ты этого не хочешь? да я знаю что хочешь, у девушки потребность в этом даже больше чем у парня……. видимо он решил что я просто ломаюсь из приличия.

Но я я его опять оттолкнула, и хотела встать, но он меня взял за руку и потянул обратно… я хотела вырваться, но он меня заломал… он меня тупо заломал… и сделал так чтобы я уже точно не могла вырваться, и сказал: не волнуйся, всё будет хорошо, я тебе буду звонить.. доверься мне, я начала ещё больше вырываться, плакать…… короче он добился своего, как бы я этого не хотела… он получил чего хотел.

Я собиралась уходить, он говорит: Настюш… тут такая проблема… в общем… у нас проблема… я завтра тебе куплю одни таблетки, ты должна будешь их выпить… Это таблетки для того чтобы предотвратить нежелательную беременность. Я тупо сидела и ржала… у меня началась истерика… я думала больше никогда его не увижу, я надеялась на это… но тут я ещё не успела доехать домой он мне уже звонит: Настюш как доехала?

я: Я ещё не доехала

он: как??? хорошо себя чувствуешь? всё нормально? я тебя не обидел

я: всё отлично он: ну ладно как приедешь позвони мне — я волнуюсь…

Естественно я ему не позвонила, но утром в часов 9 он опять позвонил, волновался за меня ужасно, говорил что очень переживает что обидел меня… что он просто был выпивший. Я не хотела с ним видеться, но он настаивал, он перехватил меня возле моего дома, всунул эти таблетки и сказал: Выпей одну прямо сейчас, вторую через 12 часов… так надо, обязательно выпей, Настенька, тебе же не надо эти проблемы и мне не надо.

Это было в часа 4 дня и он сказала что разбудит меня. И позвонил. Потом начал звонить мне по 10 раз на день… отчитывался что где когда и с кем делал. Я с ним всё-равно не хотела общаться, но не смогла… он хвалился передо мной своими бабами которые у него были, со сколькими он переспал. Он мне говорил что я ему очень сильно нравлюсь, что я вся такая классная, что я на много лучше чем его бывшая… потом сказал что ЛюбИТ…. я конечно не поверила… в общем потом оказалось что мы уже встречаемся… но я всё равно не хотела… но встречалась с ним. Всё это продолжалось больше месяца, но потом после НГ меня переклинило, я перестала с ним общаться, он мне звонил… звонил, а я не брала трубку — в общем в деревню уехала.

В пятницу на Рождество я пошла гулять со своей компанией уже когда приехала домой. Я с ним не общалась но решила ему позвонить всё выяснить. Он сказал типа сейчас я куплю сигарет и приеду… он не приехал… Вчера мне позвонила моя подруга и сказала что они отдыхали у Игоря (этого парня) дома. Вот и эта подруга рассказала что он передал мне: передай своей подруге чтобы она меня забыла и не звонила больше, а то фигню какую-то говорит что мы встречаемся. Сказал сначала вообще что мы не встречались с ним, потом на него наехала моя подруга он уже сказал что это я его вынудила со мной встречаться. Потом рассказал про рождество когда ему там позвонил Мигера (его друг, но я его не знаю) и говорит:ты знаешь такую Настю… ну что-то такое припоминаю…  Мигера: вот тут говорят ты с ней встречаешься: Игорь:я? ты что? да я её вообще не знаю из-за этого наехала на него моя подруга он и говорит: да что я мог сказать? напротив меня четыре бабы сидели, и что я бы сказал что у меня девушка есть. И всё он даже засцал мне ответить, и только опозорил меня перед друзьями…… сейчас все будут меня считать шалавой…что делать??

Миссис Дьюз потянула его за руку:

— Пожалуйста, пойдемте отсюда.

Кэр заглянул в глазок и притянул Темперанс к себе.

— Нет. Взгляните.

Она покачала головой, но ее сопротивление ослабело, когда он подвел ее к стене. По тому, как напряглось все ее тело, Кэр понял, в какой момент она увидела, что происходит внутри. Она стояла лицом к стене, и он встал позади нее.

Он наклонился к ее уху:

— Что вы видите?

Ее била дрожь, Темперанс молчала. Впрочем, ему не нужны были ее слова, чтобы понять, что происходило в той комнате. Он уже увидел все, когда заглянул туда: мужчину и женщину. Мужчина совершенно голый, женщина все еще в сорочке. Женщина стояла на коленях перед мужчиной и держала во рту его мужскую принадлежность.

— Вам это нравится? — шепнул Кэр. — Вас это возбуждает?

Он чувствовал, как Темперанс, прижавшись к нему, дрожит, словно заяц в когтях ястреба. Внешне она была такой праведной, но Кэр знал, чувствовал частью своего ума или духа, ее греховные страсти, которые она так старалась скрыть. Ему хотелось проникнуть в эти скрытые глубины греха. Осветить их дневным светом и насладиться ими. Они были такой же частью ее, как и золотые искорки в глазах, и Кэр жаждал насладиться ее страстью.

— Давайте посмотрим дальше. — Он взял ее за руку, и Темперанс уже почти не сопротивлялась, и подвел ко второму глазку. Но комната оказалась пустой.

А вот следующая определенно была занята.

— Смотрите, — шептал он, прижимая ее к стене всем своим телом. — Что вы видите?

Темперанс покачала головой, но, тем не менее, прошептала:

— Он… он овладевает ею сзади.

— Как жеребец покрывает кобылу, — тихо сказал он, с силой прижимаясь к ее телу.

Она нервно кивнула.

— Вам это нравится?

Но она не захотела ответить ему.

Он отвел ее в сторону и проверил следующий глазок, тот, посмотреть в который им рекомендовала госпожа Пэнси. То, что он увидел, заставило его судорожно сглотнуть. Он повернулся и, ничего не говоря, подвел миссис Дьюз к глазку. Он почувствовал тот момент, когда она поняла. Ее тело напряглось, и она с силой сжала его руку. Он всем своим большим телом прижал ее к стене, не оставляя возможности сбежать, она была такой теплой и мягкой.

— Что вы видите? — шепотом спросил он.

Она затрясла головой, но он взял ее руки и, широко разведя их, накрыл своими ладонями.

— Скажите мне, — потребовал он.

Она сглотнула, и этот звук был слышен в тишине темного коридора.

— Женщина прекрасна. У нее рыжие волосы и белая кожа. — И?

— Она обнажена и привязана к кровати.

— Каким образом? — Он провел губами по ее шее. Темперанс была так близко, что он чувствовал ее запах. Запах женщины. Его охватило желание сбросить с ее головы этот простой белый чепчик, выдернуть шпильки из волос и спрятать лицо в ее локонах. — Скажите как?

— Ее руки связаны над головой и привязаны к изголовью кровати. — Ее голос был гортанным, тихим и чувственным. — Ее ноги широко раздвинуты, лодыжки привязаны к столбикам полога. Она совершенно голая, и ее… ее…

Она поперхнулась, не в силах произнести этого слова.

— Ее лоно, — подсказал Кэр, касаясь ее щеки. При этом слове его бедра инстинктивно постарались прижаться к Темперанс.

— Да, правильно. Она полностью раскрылась. Темперанс слабо вскрикнула, когда он провел языком по ее шее.

— И? — подсказал он.

— О! — Темперанс набрала в грудь воздуха, пытаясь унять волнение. — Ее глаза завязаны шарфом.

— А мужчина?

— Он высокий, смуглый, и он полностью одет, даже не снял парика…

Кэр улыбнулся, не отрывая губ от ее кожи и продолжая тереться бедрами о ее бедра. Он бы прямо сейчас задрал ее юбки и добрался до этого мягкого влажного местечка, если бы не боялся, что выведет ее из состояния транса.

— Что он делает? — Кэр с нежностью прикусил ее ухо. Она тихо ахнула.

— Он стоит на коленях между ее ног, он… О Боже! Он мрачно усмехнулся:

— Он боготворит и поклоняется ее лону, не так ли? Он ласкает ее языком, целует, познавая ее вкус.

У Темперанс вырвался стон, она прижалась к нему, не пытаясь убежать, и Кэр торжествовал.

Он нежно облизывал изящный край ее ушка.

— А вам бы этого хотелось? Вам бы хотелось, чтобы я прижался губами к вашему местечку, касался бы вас, ласкал бы вас языком, упивался бы вами, пока вы не попытались бы сбросить меня, но я не отпустил бы вас. Я бы заставил вас лежать, широко раздвинул бы ваши ноги, ваше лоно открылось бы передо мной, и я ласкал бы вас снова и снова, я доводил бы вас до оргазма.

Она пыталась его оттолкнуть, но он наклонился и поцеловал ее руку, а его язык разжал ее губы и ворвался в ее рот с такой же грубой силой, с какой бы он сам овладел ею. Боже! Она наконец сдавалась, его маленькая мученица, и победа над ней была слаще меда.

Он просунул ногу между ее бедер так, что она невольно села на нее. Он ухватил ее юбки, задрал их вверх, стремясь лишь к одной цели. Он уже не сознавал, где они находились, кто была она, и кем был он. Все, чего он хотел, — это ощущения ее теплой влажной плоти. Хотел сейчас же.

Но Темперанс вцепилась ногтями ему в волосы и дернула их так неожиданно, что он вскрикнул от резкой боли.

Этого ей было достаточно. Она бросилась бежать по темному коридору, как заяц от ястреба.

Он околдовал ее.

Темперанс, задыхаясь, завернула за угол темного коридора. Паника не покидала ее, сжимала горло, трепетала, угрожая задушить. Лишить разума.

Как он узнал? Или ее позор был клеймом на ее лице, и все мужчины видели его? Или он был колдуном, который умел разглядеть в женщинах чувственную слабость? Ибо она слаба. Ее ноги подгибались; внутри все таяло от постыдного желания. Она смотрела в этот ужасный глазок и описывала то, что видела там, и, Боже, ей это нравилось. Ужасные слова, которые он шептал ей на ухо, когда прижимался к ней, оставляли ее во власти возбуждения и похоти. Ей хотелось, чтобы он взобрался на нее, как жеребец, в грязном коридоре этого борделя.

Может быть, она уже потеряла рассудок?

Дверь во внешний коридор была не заперта. Она распахнулась от толчка, и Темперанс побежала вниз по лестнице. Позади нее раздавались тяжелые шаги лорда Кэра. Она пробежала квадратный маленький холл и услышала, как он споткнулся и выругался. Слава Богу! Что бы его ни задержало, это дало ей лишние секунды. Она открыла входную дверь борделя и бросилась в темноту.

От ветра у нее перехватило дыхание, и что-то маленькое, злобное и четвероногое перебежало ей дорогу. Она нырнула в узкий переулок, где её шаги эхом отдавались от древних каменных стен. Она бежала, не зная куда, не думая ни о чем, охваченная безумной паникой. Если Кэр поймает ее, он снова будет ее целовать. Он прижмется к ней всем телом, и она почувствует вкус его губ, почувствует его прикосновение и не сможет убежать во второй раз. Она не устоит, отдаваясь своей греховной натуре.

Нельзя этого допустить.

Переулочек выходил в какой-то двор. Она оглянулась и перебежала через него. Жар в груди душил ее, и Темперанс хотелось остановиться, но она заставила себя дышать спокойнее и обернулась. Во дворе было пусто. Голос Кэра слышался вдалеке.

Темперанс прокралась через переулок, свернула на боковую улицу, а затем в еще один переулок. Луна зашла, и стало темнее, Темперанс бежала так быстро и в такой панике, что теперь не могла определить, где находится. В зданиях, стоявших по сторонам, было темно. Она, снова бегом, пересекла улицу, страх подгонял. На минуту Темперанс остановилась в тени какого-то дома и посмотрела назад. Лорда Кэра нигде не было видно. Может быть, он отказался от погони? Если только… но это маловероятно…

— Дура! — прошипел он ей на ухо.

Она взвизгнула самым постыдным образом, но он до ужаса испугал ее.

Он схватил ее за плечо и встряхнул, а в его голосе слышался с трудом сдерживаемый гнев.

— Вы что-либо соображаете? Я обещал вашему брату, что буду охранять вас, а вы бежите и волей-неволей оказываетесь в самой опасной части Сент-Джайлса.

— А зачем ты к нему в машину садилась?! А почему ты не сказала сразу «нет»! А почему ты потом не убежала?! До сих пор в вопросах изнасилования у половины страны в голове такое дремучее средневековье, что диву даешься. Вчера, например, глаз зацепился за вот это письмо в сети…

«…Дело в том, что 7 лет назад погиб мой муж, есть ребенок. Я работаю, хорошо зарабатываю, короче самостоятельная, ни в ком не нуждаюсь. Так получилось, что все эти годы ни с кем не встречалась, не смотря на то, что Я очень многим нравлюсь и хорошо выгляжу. Как-то недели две назад на работе в офисе праздновали день рождение моей подруги и к нам зашел один знакомый, с нами не работает, но работаем в одной сфере. Присел ко мнеи стал за мной ухаживать, не много даже руки пропускать, ноги трогать, я как могла от него уворачивалась, ругаться не хотелось, тем более при всех, просто очень влиятельный человек. После этого вечера, он стал часто появляться именно там, где бываю я. Как то вечером, сидела дома, позвонил он и просит встречи, типа поговорить. Я вышла поговорить, села в машину, говорил ни о чем. Я как-то расслабилась, вечер, выходной. Сказал, что хочет покатать меня по городу, я согласилась. Ехали смеялись, разговаривали, ощутили, завел в итоге не понятно куда и ….. Я не поняла, что это было, он просто не дал слово сказать, он на меня набросился, когда я выскочил с Машины, у меня даже кровь на платье была. Отвез домой спокойно, я слово не сказала и ушла. А он просто пропал. Я уже неделю не сплю, не ем, сказать стыдно кому-то, да и кому скажешь, скажут сама виновата и он очень влиятельный. Он просто поступил как с подстилкой и даже не попросил прощения. Меня всегда все уважали и очень высокого мнения обо мне, а у меня ощущение теперь, что раз я одинока столько лет, то значит я легкодоступная.»

Мне бы хотелось обратить ваше внимание на несколько моментов. Первое – это тот факт, который останавливает жертву от похода в милицию. Вот это самое «а зачем ты в машину садилась, если ничего не хотела?».

И преступник, и жертва, и мы с вами понимаем – этот факт действительно вызовет вопросы, и у милиции, и у общества, если история станет публичной. Этот вопрос женщине обязательно зададут, настаивая на том, что она «сама хотела». Однако важно подчеркнуть один нюанс. Если девушка, действительно, и хотела чего-то, то совершенно точно – не насилия.

Она, возможно, хотела поцелуев под луной. Или признаний. Или предложения выйти замуж. Или чудесной ночи в отеле, полной ласк (допускаю, что у нее могла быть такая мысль). Или просто разговора наедине. Получила же – грязное и болезненное использование своего тела, почувствовав себя вещью, похуже половой тряпки. Она пострадала и морально, и физически, и на это она ни словесно, ни мысленно не давала согласия.

Думать, что если женщина села в машину, то теперь с ней можно делать все, что угодно потому, что она, якобы, согласна – преступление. Точно такое же преступление, как пригласить человека на собеседование, и на основании, что он туда явился, отобрать у него паспорт и использовать как раба. Сам же пришел!

Нет преступления в том, чтобы предложить согласившейся на автомобильную прогулку девушке секс. Это было бы ханжеством. Но грубо и с применением силы, не смотря на явный отказ овладеть ее телом – это явное преступление.

Почему же «большой босс», умный и влиятельный человек, прекрасно ориентирующийся в социуме, не поговорил с девушкой, не предложил ей встречаться и даже спросил, как именно она любит, а просто грубо изнасиловал?

Тут уши растут из другого мифа, который очень живуч в нашем обществе. Это миф о том, что женщина и не может выражать свое согласие, и никогда не выражает (видимо потому, что никогда не хочет секса). Миф о том, что женщину надо «продавить», подтолкнуть, заставить, на худой конец просто взять силой, что мужчина и сделал. То есть он и предположить не мог, что можно не «продавливать», не насиловать, а заняться любовью по взаимному согласию. Ведь иначе, если бы он действительно считал себя насильником, то предпочел бы избавиться от жертвы и улик, а не везти ее домой.

Ужасающий миф о том, что «нет — это да» иногда поддерживается и самими женщинами, которые боятся выражать свои желания открыто. Но мужчине лучше помнить, что лучше оставить без секса одну хитрожопую недотрогу, чем изнасиловать одну ни в чем неповинную девушку. Невольно начинаешь задумываться, что спорные законы об обязательном согласии, принятые, например, в Швеции, или, недавно, в Испании – не такие уж и спорные. Ведь некоторые могут интерпретировать как согласие тот факт, что девушка недостаточно резво убегает. Или не очень громко кричит. Лучше уж четкое «да».

А третий момент, который позволил мужчине поступить так низко и подло – это уверенность его в своей исключительной вседозволенности. Все-таки, голоса феминисток и жертв сексуального насилия звучат в нашей стране еще очень слабо. Намного слабее голосов, обеляющих насильника. Поэтому подлец прекрасно знает, что большая часть общества, в случае чего, будет на его стороне. Да и жертва не побежит в полицию – испугается осуждения. И это и есть самое страшное.

Мои соцсети:

  19  

Он недоумевающе поглядел па нее.

— Ты решила, что Анна — моя жена?

— Она ваша любовница?

Он медленно подошел к ней, не отрывая взгляда. Девушка хотела отстраниться, но решила не показывать слабость. Это было бы ошибкой.

— Сегодня утром я поцеловал тебя.

Ее сердце заколотилось.

— Разве? — Она пожала плечами. — Вообще-то да, но я с трудом припоминаю…

Он взял ее за плечи, притянул к себе и поцеловал опять. Еще один урок, сказала себе она, прежде чем мысли куда-то исчезли.

У него были такие горячие губы. Нежные. Она почувствовала, как кончик его языка разжимает ее сомкнутые губы, проникает между ними, и тихо застонала. Поцелуй стал еще глубже. Она еще раз простонала и услышала ответный стон Джейка. Он взял ее лицо в свои руки, запрокинул ее голову и с силой прижался к ее губам.

— Теперь вспомнила?

— Да, — ответила она, ненавидя свой дрожащий голос. Надо считать Джейка просто учителем, но он об этом знать не должен.

Он опять закрыл ей рот поцелуем. Обхватил руками так крепко, что она ощутила жар его тела и его возбуждение. Это служит одной цели, говорил он себе. Женщина должна понять, что с ним нельзя играть, если она не хочет сгореть.

Но и для него этот огонь тоже опасен.

Боже, какой у нее вкус. Как изумительно держать ее в объятиях. Он с силой прижимал Катарину к себе, чувствуя ее мягкую грудь, бедра… Но этого было не достаточно.

Ему хотелось большего.

Ему хотелось расстегнуть ее платье. Оголить грудь. Взять в руки. Ласкать. Проводить пальцами по соскам и видеть при этом ее лицо. Слышать, как она выкрикивает его имя, когда он снимает платье с ее плеч, стягивает с нее трусики, находит горячее, сладкое, влажное лоно, которое истекает нежностью — для него, только для него.

Взять ее невинность. Ее чистую безупречную невинность. Невинность, которая предназначена другому мужчине.

Джейк оторвался от ее губ. Катарина покачнулась.

— Джейк, — прошептала она, но он отпустил ее и, сжав кулаки, засунул руки в карманы, чтобы не дотронуться до нее опять.

— Ну что теперь? — спокойно произнес он. — Я освежил твои воспоминания?

Она открыла глаза. Джейк поразился, какие у нее необыкновенно длинные и густые ресницы. Потом девушка провела кончиком бледно-розового языка по верхней губе, и его охватило желание.

— Твоя память восстановилась? — опять спросил он.

— Да, — машинально кивнула она.

— Отлично.

Она опять облизнула губы. Джейк торопливо сделал шаг назад.

— Я бы не стал тебя целовать, если бы имел жену или любовницу.

— А почему нет? В Бразилии…

— И в моей стране тоже. Иногда. Может быть, я старомоден, но так не поступаю. Когда я найду себе жену, то не стану ее обманывать. Ни ее, ни кого-либо еще. Сейчас я свободен.

— А меня ты обманываешь?

Черт! Как он ухитрился сам себе вырыть яму?

— Я говорю о моем поцелуе. Я бы не стал этого делать, если бы у меня кто-то был.

А как же Саманта? Он совершенно забыл о ней.

— Значит, ты поцеловал меня, потому что ни с кем не связан?

— Да. Нет. — Джейк смутился. — Я поцеловал тебя, только и всего. Поцелуй — это просто поцелуй.

— А девочки говорили, что поцелуй много значит. И в книгах я читала…

— В каких книгах?

— Не имеет значения. — Ее щеки порозовели. — Девочки, которых отпускали на выходные, привозили с собой из дома книги.

— «Любовник леди Чаттерлей»? — Джейк прищурился.

— И в этих книгах…

— Что было в этих книгах?

— Любовные романы. В некоторых были описаны такие особые поцелуи…

— А-а. Любовные романы. — Он с облегчением вздохнул. Что особенного может быть написано в любовных романах?

— Вы считаете, что мужчина может поцеловать женщину просто так?

— Нет, конечно. Мужчина всегда должен хотеть, чтобы женщина почувствовала…

— Что она должна почувствовать?

Глядя в кофейные глаза Катарины, глядя, как она облизывает языком верхнюю губу, Джейк ощущал, что идет по тонкому ломающемуся льду.

Один шаг вперед. Одно прикосновение. Еще один поцелуй…

Он набрал побольше воздуха и сделал шаг назад. Прочь от нее, прочь от пугающего льда под ногами.

— Распакуй вещи, — проворчал он, — и смени это ужасное коричневое платье на что-нибудь еще. Я позову тебя, когда еда будет готова. — Он вышел из комнаты и, уже закрывая дверь, вспомнил, с чего началась эта сцена. — Ты спрашивала про Анну?

  19