- Литнет
- Любовные романы
- Современный любовный роман
- Останься со мной
Подтвердите код
Тут будут кнопки
Уведомление
Здравствуйте, . Вашему аккаунту пока недоступна функция «нравится» для книги. Она станет доступна вам в ближайшие дни. Приятного чтения на Литнет!
Данный контент доступен только зарегистрированным пользователям
старше 18+
Покупку может осуществлять пользователь от 14+
https://rust.litnet.com/uploads/covers/220/1657870962_47.jpg
-
Аннотация
-
Награды
Аннотация к книге «Останься со мной»
— Почему ничего не сказала? — цедит сквозь зубы. В глазах пылает бешенное пламя.
— А смысл? Ты выкинул меня, как ненужную игрушку. Собрался жениться на своей идеальной… Зачем мне что-то тебе говорить?
— Это мой ребенок.
— И что теперь? Попробуешь его забрать?
— Нет, — он недобро усмехается, — но за молчание тебе придется дорого расплачиваться.
Проды по будням
Предыстория: Забери меня
Маргарита Дюжева
Останься со мной
Пролог
Пролог
— Ты переоцениваешь свое значение в моей жизни. Я откажусь от тебя так, словно никогда и не знал.
Наша история банальна и до жути предсказуема. Состоятельный жесткий мужик и наивная студентка. Она влюбилась, как дурочка, а он — наигрался и бросил.
Я никак не могу этого принять. Все еще надеюсь на что-то. Поэтому еду к нему на работу и караулю на парковке.
Проходит час, два… Наконец, он появляется. Разговаривает по телефону, не замечая меня, а я как маньячка жадно его рассматриваю. Даже не дышу.
Набираюсь смелости, чтобы показаться… но не успеваю. Откуда ни возьмись появляется Эльвира, как всегда роскошная и идеальная. Подходит к нему и целует, а он не отталкивает ее! Наоборот отвечает, притягивая за талию к себе.
Я захлебываюсь от ревности и едва успеваю спрятаться за соседней тачкой. Сквозь окна наблюдаю, как он привычным галантным жестом распахивает перед ней дверь и помогает забраться внутрь. Поправляет запонку на рукаве и идет к водительскому сиденью.
Слишком поздно до меня доходит, что его путь проходит мимо меня. Не успеваю переместиться за другую машину и замираю, когда наши взгляды пересекаются.
Барханов вскидывает брови, окатывая меня безразличием. Я медленно поднимаюсь, вытирая внезапно вспотевшие ладони о помятую футболку. Не могу оторвать от него взгляда, не могу ничего сказать, будто голосовые связки подрезали. Просто судорожно глотаю. Мысленно умоляю понять меня, почувствовать все то, что хочу сказать, но не могу.
Он не слышит. Не чувствует. Не понимает.
Просто уходит. Садится в машину, так ни разу не обернувшись, и выезжает с парковки.
Ему все равно. Сказка закончилась. Принц отряхнулся и отправился дальше, а глупая Золушка осталась у разбитого корыта.
Конец.
Я хватаю с земли обломок бордюрного кирпича и уже замахиваюсь, чтобы разбить ему заднее окно, как он мне разбил сердце. Но рука безвольно падает вдоль тела. Пальцы разжимаются, и камень с глухим стуком выпадает на асфальт.
Нет смысла.
Он сделал свой выбор, и мне его не переубедить. Такие как он не мечутся. Они просто поворачиваются и уходят, и глубоко наплевать на тех, кто остался позади.
— Пошел ты к черту, Демид! — шиплю, давясь колючими слезами, — пошел к черту.
Я была настолько наивна, что думала, будто жизнь заканчивается, когда тебя бросают. Когда выдирают сердце из груди, швыряют на острые камни и топчут железными сапогами.
Ничего подобного!
Она заканчивается, когда ты блюешь каждое утро. Упорно оправдываешь это отравлением, ротовирусом, скачками давления и ретроградным Меркурием, а потом покупаешь тест и обнаруживаешь две полоски.
В этот момент небеса обрушиваются с такой силой, что придавливают тебя к земле, и нет возможности шевельнуть рукой. Больно. Страшно. Липкий ужас все глубже засасывает в свои сети.
Я выпадаю из реальности. Дрейфую. Пытаюсь убедить себя, что все это сон, из которого вот-вот удастся выбраться. К сожалению, нет. Не выбраться. Это не рассосется само. Не исчезнет.
Я одна. И я беременна.
Первая мысль — сообщить ему. Но вспоминаю его жестокие слова и то, как он на моих глазах целовал другую. Снова настолько больно, что не могу дышать.
Клянусь, самой себе, что не стану ему звонить. Даже если подыхать буду, даже если от тоски захочется выть и бросаться на стены.
Больше никогда и ни за что.
От меня и так ничего не осталось. Только ошметки. Я соберу их, склею как-нибудь. Справлюсь. Без него.
Глава 1
Глава 1
Три года спустя
— Лерочка, отвезешь платежки в банк? — просит Светлана, протягивая мне розовую папку, — надо успеть до обеда, а я никак не могу.
— Без проблем, — не глядя, сгребаю папку на край стола, — сейчас с бронью закончу и я вся твоя.
— Спасибо, дорогая, — Светка плюхается на свой директорский стул, — ко мне сейчас клиентка придет. Они со своим хмырем на Мальдивы собирается. Зануда знатная. Но у этой зануды мои денежки, и я хочу их получить.
Если уж Света сама решила заняться клиенткой, значит действительно кто-то очень и очень важный. Простые Турции с Египтами она на нас скидывает.
— Учитесь девочки. Сейчас будет мастер-класс по раскручиванию богатых снобов на деньги. Побольше пафосных слов: для избранных, элитный отдых, лакшери. Главное убедить их в их собственной уникальности и превосходстве, но не перегнуть, а то от гордости лопнут.
Мы с девчонками переглядываемся и смеемся, но тут раздается стук в дверь. Дружно вздрагиваем, тут же надеваем маски самых разлюбезных менеджеров, готовых принят вип-гостью. Но тревога оказывается ложной. Это всего лишь курьер с огромным букетом цветов:
Останься со мной
Константин Фрес
Глава 1. Лассе
— Лассе Янович, ваш заказ прибыл.
Мужчина поморщился, словно у него болели зубы. Русифицированная версия его имени отчего-то каждый раз царапала его слух, раздражала, он не смог привыкнуть к ней даже за пару лет. К тому же, секретарь каждый раз произносила его имя с заметным чувственным придыханием, — Ла-ассе, — глубоким, низким, бархатным голосом, настолько чарующим, что и сирены, соблазняющие аргонавтов, позавидовали бы. «Ла-ассе», — шептала она, соблазнительно раскрывая рот с кроваво-красными губами, и более-менее живое воображение без труда рисовало ее, извивающуюся, словно змея, на столе, коварно подбирающуюся поближе к боссу. Но тот оставался холоден ко всем ее ухищрениям, и одного его взгляда — острого, обжигающе-холодного, свирепого, — хватало на то, чтоб унять фривольные мечты в душе девушки-секретаря. Пожалуй, он способен был бы рассеянно воткнуть карандаш в бессовестно раскрытый рот, всем своим видом показывая, что прелести чаровницы имеют для его значения не больше, чем вот этот серенький пластиковый стаканчик для офисной канцелярии. А после — нарочно не заметить слез смущения и стыда, прикинувшись непонимающим. Жестоко и бездушно, да. Но зато все сразу понимали, чего от него можно ожидать.
Большего унижения и вообразить себе было невозможно. А злые языки поговаривали, что красавчик Лассе — высокий, черноволосый, с пронзительным взглядом светлых серых глаз, острый, внимательный, хищный, опасный до дрожи в коленках, до обморока, — однажды сделал нечто подобное, и потому девиц, желающих подкатить к нему, становилось все меньше.
Об его ледяной взгляд обжигались многие.
Лассе был привлекателен и интересен, но даже не свой красотой, которую вскоре после его прихода на фирму оценили и обсудили все сотрудницы, а своей отстраненной, свирепой холодностью и пренебрежением по отношению к женщинам. Этакий непокоренный бастион — все знали, что, несмотря на приближающийся сорокалетний рубеж, Лассе не был женат, и постоянной подруги у него не было. Злой насмешник, ироничный и высокомерный, он иногда вспыхивал любопытством к той или иной девушке, но тут же угасал, глядя, как девушка бесхитростно кокетничает в ответ.
— Благодарю, София Павловна, — холодно и сухо отвечает он, склонившись к документам и делая вид, что занят. Сейчас слушать восторженный щебет секретаря и ловить на себе ее влюбленные взгляды ему не хотелось совершенно, а девушка уже была готова к тому, чтоб растечься сладкой лужицей, млея от умиления. Его заказ — не бизнес-ланч, не подарок для бизнес-партнеров и не и не какая-нибудь волнующая воображение мелочь для свидания вроде бутылки дорогого вина и цветов. Нет.
Огромный плюшевый белый медведь с красным бантом на шее, мягкий и славный, упакованный в прозрачную блестящую пленку и увешанный розовыми бантами, свернутыми из нарядных упаковочных завязок, сидел теперь в кресле для посетителей, задумчиво склонив умильную морду с блестящими хитрыми глазками, расставив в разные стороны лапы с розовыми толстыми пятками. Таких медведей дарят юным девушкам, желая выказать свое трепетное отношение. Ты сама еще словно ребенок, как бы говорит подарок. Счастливица должна заливаться румянцем и кидаться на шею, умиляясь и восторгаясь одновременно.
Но нет.
Все прекрасно знали, что медведей всех возможных расцветок и размеров Лассе скупает для своей племянницы, маленькой дочери брата, Мишель. И от того, с каким тщанием Лассе выбирает игрушки и уточняет тысячу раз, не повредит ли подарок ребенку, сотрудницы млели еще больше. Наверное, это было очень трогательно и по-своему беззащитно и так по-человечески уязвимо, когда хладнокровный хищник Лассе — Акула, как назвал его кто-то когда-то, но кличка прилипла намертво и прижилась, — заботливо и обеспокоенно переспрашивал о том, не будет ли у малышки аллергии на мех, и не красятся ли бантики и рюшечки.
Только в эти моменты, которые секретарь тайком подсматривала, в Акуле было видно живое человеческое чувство. Он позволял себе расслабиться, выбраться из непроницаемой ледяной скорлупы и побыть нерешительным, растерянным, колеблясь в выборе. Он волновался, несколько раз переспрашивая о достоинствах плюшевого красавца, размышляя, а понравится ли его подарок маленькой избалованной девчонке, и радовался, как маленький, увидев игрушку в своей приемной.
Вечером он уходил с работы, зажав подмышкой подарок, и на лице его была мягкая, трогательная улыбка. Видно было, что к девочке — Мишель — он относится с особым трепетом, рассматривая в ней тень того, что у него самого в жизни не сбылось — семья, дети. Он тянулся к этому, искренне желал, но отчего-то не отваживался построить. Может, прислушиваясь к своему сердцу, слышал лишь мертвенное холодное равнодушие, и не хотел себя связывать прочными узами с безразличной ему женщиной, кто знает.
Секретарь тайком вздохнула, поправляя очки в красивой модной оправе, бросила на босса еще один призывный взгляд, и вышла, томно покачивая бедрами, обтянутыми слишком узкой юбкой. Впрочем, он оставил безо всякого внимания ее игривую походку милой кошечки и даже не поднял головы от бумаг.
У Лося дома было шумно, маленькая Мишель где-то в комнатах верещала, словно ее пятки щекотали десятки пальцев.
Лассе, раздеваясь и оставляя легкую куртку в прихожей, прислушивался к детскому веселому визгу с улыбкой. От этой проказницы можно было ожидать чего угодно, но, скорее всего, на данный момент эта маленькая мошенница развлекалась тем, что с ветерком каталась по рабочему кабинету верхом на отце, оседлав его плечи и колотя в восторге пятками, понукая импровизированную лошадку.
— О, еще один медведь, — подытожила Анька, встречая гостя и рассматривая очередной подарок для дочери. — Рекордного выловил, матерого. Вот женишься, родишь пацанов — и я весь твой дом акулами завалю, огромными, скользкими и резиновыми. Будут в бассейне плавать.
— Нет, это не для меня, — щуря светлые глаза, снисходительно ответил Лассе, посмеиваясь. Порой ему самому было смешно, когда родственники принимались примерять на него семейную жизнь с ее незамысловатыми радостями. Семья брата казалась ему чем-то невероятным, сказочным, волшебным, тем ярким и нарядным праздничным миром, куда его пускали на недолго, всего лишь посмотреть и хоть немного отогреться. Но себя он в таком мире не видел.
— Тю! — насмешливо присвистнула Анька. — Не для тебя! А для кого? Ну, айда Лось племянников у Санты попросит. Нет, у этого… Йоллопуке! Сразу мешок тихих послушных болванчиков. На Рождество, как хороший мальчик, их получит.
— А он хороший мальчик? — посмеиваясь, потирая слегка озябшие ладони, ответил Лассе, и Анька снисходительно кивает.
— Настолько, что ему даже позволят быть первым в упряжке Санты, — ответила она. — Ну, проходи, теперь твоя очередь развлекать Мишку. Лось уже лежит пластом, а у нее, кажется, вечный двигатель. Надо б запатентовать.
Несмотря на все прошлые разногласия с братом и его женой Анькой, Лассе любил бывать у них дома. Любил запах домашней еды — Анька оказалась отменным кулинаром, и своего любимого сохатого откармливала как на убой, — любил тепло и шумную детскую возню, от которой счастливые родители порядком уже устали.
Маленькая Мишель — когда наступали редкие минуты покоя, — обычно возилась со своими игрушками у камина, на порядком вытертой от чрезмерной любви медвежьей белой шкуре. В свете танцующих алых сполохов она или рассматривала яркие картинки в книжках, либо, сосредоточенно надув щеки и выпятив губу, тщательно рисовала усы глянцевым красавицам утащенной у отца авторучкой.
Она и сейчас возилась у камина, разбросав игрушки, вереща и вопя во все горло, борясь и явно побеждая… кого? Лассе даже встал на пороге, слегка озадаченный, потому что на медвежьей шкуре боролись и верещали два ребенка, а подарок у него был только один.
Меня всегда считали той самой «золотой молодежью». Успешный бизнес родителей, хорошая машина, возможность получить лучшее образование. А что, если родителей не станет, а брату угрожают из-за наследства? Что делать дальше — плыть по течению, постепенно разрушая свою жизнь, или попытаться выбраться? Иногда одно решение меняет всю жизнь, и я его сделала…
Виктория Борисова, Анна Шульгина
Останься со мной…
Глава 1
‘Берегите и цените своих родных и близких! Другой жизни для этого не будет!’
* * *
Радислава Меньшикова.
— Слава, ты вернулась?
— Угу…
— Кушать будешь?
— Нет.
Данька хотел что-то ответить, но передумал, только резко, неодобрительно покачал головой.
— Так, ладно. Я сейчас ухожу на встречу, а вечером нам надо серьезно поговорить.
Кивнув на прощание, брат ушел, а я, сделав сладкий зеленый чай, поднялась в свою комнату. Переодевшись в домашние шорты с майкой, села на подоконник и задумалась о событиях последних трех месяцев.
Родители. Как часто мы невольно обижаем их, когда они рядом. И как тоскуем, когда они от нас уходят… Сожаления о том, что когда-то я сказала или сделала, всегда будут со мной. Но ещё больше я жалею о том, что НЕ говорила. Что люблю их, что мама всегда будет для меня примером того, какой должна быть настоящая женщина, а отец — эталоном мужчины. Что они всегда будут в моем сердце…
Они погибли три месяца назад.
Середина января, сильный снегопад…
Я накануне немного поругалась с мамой. Они отправлялись в очередную командировку по вопросам бизнеса, а я уговаривала их не ехать. Может, у меня просто было предчувствие, не знаю. Утром родители сказали, что, раз погода испортилась, то они остаются. Со спокойной душой я уехала на занятия.
Все было как всегда, но перед началом третьей пары мне стало плохо. Не так, чтобы вызывать «Скорую», но преподаватель, посмотрев на мое побледневшее лицо, отправил в медпункт.
Медсестра, измерив давление и посчитав пульс, сказала, что ничего страшного, с молодыми девушками такое случается, но лучше посидеть немного на свежем воздухе, авось пройдет. Я гуляла по занесенному свежим снегом скверу больше часа, пока не почувствовала, как постепенно ослабевает хватка ледяной ладони, плотно сжимавшей сердце. Побродив для верности ещё немного и окончательно замерзнув, вернулась в корпус университета.
Там я и была, когда позвонил Даня и сказал, что родители попали в аварию. Он пытался успокоить, говорил что-то о том, что связь плохая, но с ними наверняка все в порядке, и мама вот-вот позвонит и, нервно смеясь, расскажет о том, как они испугались, но все обошлось. А я уже тогда знала, что не позвонит. И что в этой жизни мы её голос уже не услышим.
Что было потом, помню плохо. Знаю только, что приехавший брат застал меня сидящей на полу холла. Смутно помню делающего укол врача. Он все что-то говорил Данилу, но что именно — я не понимала. Очнулась только поздно вечером в постели. И подумала, что это все страшный сон. А потом увидела след от инъекции на руке и поняла — нет, это реальность…
На опознание брат меня не взял. Наверное, правильно. И не разрешил открывать при мне гробы. Я тогда первый раз за те два дня заплакала. Орала на Даньку, что он сволочь, не позволяющая мне проститься в мамой и папой, а он встряхнул меня и жестко сказал:
— Говори что хочешь, но я хочу, чтобы ты запомнила их живыми!
Теперь я понимаю, что вела себя как истеричка, но тогда я действительно считала, что брат меня не понимает и для него этот ритуал ничто.
Знаете, что было самым противным? Когда выражали соболезнования люди, которых родители считали друзьями, но слова сожаления переплетались с ненавязчивым шепотом: «Вам, наверное, так трудно. Вы же ещё совсем молодые, опыта ведения дел практически нет… Но я могу помочь. Да и объединенный бизнес принесет вам больший доход…» И тому подобные предложения. А самое страшное, что таких людей было большинство.
У моего отца было свое дело, сеть автотехцентров, а мама, заядлая любительница кофе, открыла свою кофейню. Кафе теперь заведовал наемный управляющий, и как только будет можно, мы с Даней продадим «Мокко». Ни он, ни я не могли найти в себе сил, чтобы просто зайти туда. Слишком много воспоминаний. Я до сих пор не могу даже мимо проехать, так и делаю крюк по дороге к универу… Раньше брат работал помощником отца, а теперь пришлось самому становиться во главе компании. За эти три месяца Даня осунулся и похудел, а под глазами залегли тени, но постепенно он вник в дела, и теперь стало немного легче.
В тот злополучный день, родители собирались в соседний город, где отцу предложили открыть еще один офис. Практически все формальности были улажены, осталось только поставить несколько подписей…
И хотя прошло уже три месяца, и разумом я понимаю, что никогда их уже не увижу, но, иногда, возвращаясь с занятий, кричу с порога:
— Мам, я уже дома!
Часто ночью, во сне, вижу автомобиль отца, а на встречной полосе — КамАЗ, кричу, чтобы папа сбросил скорость и затормозил, но меня, естественно, никто не слышит. Вижу как все происходит: судорожные движения отца, пытающегося вернуть тяжелую машину на свою полосу по скользкому асфальту, момент удара…
Сначала такое мне снилось каждую ночь, и я пыталась держаться на кофеине, боясь закрыть глаза, но все равно, через двое-трое суток таких мучений, засыпала, чтобы через пару часом проснуться от собственных криков.
Первые недели своими воплями будила Даню, потом научилась кричать в подушку… Иногда мне удавалось выспаться, но это не сильно помогало.
Тоскливую тишину дома разорвал звонок мобильного. Эта мелодия стояла на незнакомых номерах, потому вставать не стала — буду сильно нужна, перезвонят. Чай уже давно остыл, а телефон все не унимался, потому пересилила себя и ответила.
— Да?
— Слав, это Лина, ты меня помнишь? — Ангелина училась со мной в одной группе, но мы с ней были просто знакомыми. Насколько знаю, ни с кем из наших она особо не общается.
— Помню. Что-то случилось?
— Я не знаю. Просто мы всей группой собрались в баре, решили посидеть и отдохнуть… Короче, ребята перепились, девчонки тоже от них недалеко ушли. А теперь они собираются устроить гонки. Мне страшно…
— Ангелин, от меня-то ты что хочешь?
— Я понимаю, что мы с тобой никогда особо не дружили, но мне больше некого попросить. Не можешь забрать меня отсюда?
Блин, ну и за что мне эти проблемы? Ехать лень, а отказаться не могу, просто совесть не позволит.
— Ладно. Давай адрес и жди, я скоро! — вздохнула я, смиряясь с ролью матери Терезы на этот вечер. Вот зачем, спрашивается, она поехала с этими придурками? Ведь неглупая девчонка, а понесло куда-то на ночь глядя…
Уточнив адрес бара и вновь натянув уличную одежду, захватила ключи от машины и вышла во двор.
Наш дом находится в пригороде, тут в основном коттеджи и особняки состоятельных людей. Папа в свое время купил кусок земли и построил на нем двухэтажный дом. Есть у нас и квартира в городе, но там бывает только брат.
Хорошо, что хоть ехать недалеко, и уже через двадцать минут тормозила возле остановки. Лина стояла на улице и с опаской озиралась по сторонам. Вовремя успела, иначе она в своей тонкой блузке и легком льняном костюме просто околела бы!
Притормозила рядом, заставив её немного отпрянуть, и опустила стекло:
— Садись!
Она тут же нырнула в салон моей Мазды.
— Ты так быстро! — Облегченно выдохнула она. — Спасибо, я знаю, что ты не обязана разбираться с моими проблемами, но эти психи стали меня реально пугать. — Затараторила девушка. У меня аж в висках заломило от такого количества слов.
— Все нормально, но на будущее запомни: не езди с ними никуда, а уж тем более — в бар. Чего тебя вообще с ними понесло? Знаешь же, какие они…
Поинтересовалась я не просто так, у нас в группе большинство студентом были детками непростых людей. Чей-то папа работал в администрации, у кого-то мама была проректором, ну, и так далее. Честно скажу, что если бы не родители, сама бы я сюда не поступила, а вот Ангелина, насколько знаю, прошла по конкурсу. Уже одно это вызывало к девушке уважение.
Маргарита Дюжева
Останься со мной
Пролог
– Ты переоцениваешь свое значение в моей жизни. Я откажусь от тебя так, словно никогда и не знал.
Наша история банальна и до жути предсказуема. Состоятельный жесткий мужик и наивная студентка. Она влюбилась, как дурочка, а он – наигрался и бросил.
Я никак не могу этого принять. Все еще надеюсь на что-то. Поэтому еду к нему на работу и караулю на парковке.
Проходит час, два… Наконец, он появляется. Разговаривает по телефону, не замечая меня, а я как маньячка жадно его рассматриваю. Даже не дышу.
Набираюсь смелости, чтобы показаться… но не успеваю. Откуда ни возьмись появляется Эльвира, как всегда роскошная и идеальная. Подходит к нему и целует, а он не отталкивает ее! Наоборот отвечает, притягивая за талию к себе.
Я захлебываюсь от ревности и едва успеваю спрятаться за соседней тачкой. Сквозь окна наблюдаю, как он привычным галантным жестом распахивает перед ней дверь и помогает забраться внутрь. Поправляет запонку на рукаве и идет к водительскому сиденью.
Слишком поздно до меня доходит, что его путь проходит мимо меня. Не успеваю переместиться за другую машину и замираю, когда наши взгляды пересекаются.
Барханов вскидывает брови, окатывая меня безразличием. Я медленно поднимаюсь, вытирая внезапно вспотевшие ладони о помятую футболку. Не могу оторвать от него взгляда, не могу ничего сказать, будто голосовые связки подрезали. Просто судорожно глотаю. Мысленно умоляю понять меня, почувствовать все то, что хочу сказать, но не могу.
Он не слышит. Не чувствует. Не понимает.
Просто уходит. Садится в машину, так ни разу не обернувшись, и выезжает с парковки.
Ему все равно. Сказка закончилась. Принц отряхнулся и отправился дальше, а глупая Золушка осталась у разбитого корыта.
Конец.
Я хватаю с земли обломок бордюрного кирпича и уже замахиваюсь, чтобы разбить ему заднее окно, как он мне разбил сердце. Но рука безвольно падает вдоль тела. Пальцы разжимаются, и камень с глухим стуком выпадает на асфальт.
Нет смысла.
Он сделал свой выбор, и мне его не переубедить. Такие как он не мечутся. Они просто поворачиваются и уходят, и глубоко наплевать на тех, кто остался позади.
– Пошел ты к черту, Демид! – шиплю, давясь колючими слезами, – пошел к черту.
Я была настолько наивна, что думала, будто жизнь заканчивается, когда тебя бросают. Когда выдирают сердце из груди, швыряют на острые камни и топчут железными сапогами.
Ничего подобного!
Она заканчивается, когда ты блюешь каждое утро. Упорно оправдываешь это отравлением, ротовирусом, скачками давления и ретроградным Меркурием, а потом покупаешь тест и обнаруживаешь две полоски.
В этот момент небеса обрушиваются с такой силой, что придавливают тебя к земле, и нет возможности шевельнуть рукой. Больно. Страшно. Липкий ужас все глубже засасывает в свои сети.
Я выпадаю из реальности. Дрейфую. Пытаюсь убедить себя, что все это сон, из которого вот-вот удастся выбраться. К сожалению, нет. Не выбраться. Это не рассосется само. Не исчезнет.
Я одна. И я беременна.
Первая мысль – сообщить ему. Но вспоминаю его жестокие слова и то, как он на моих глазах целовал другую. Снова настолько больно, что не могу дышать.
Клянусь, самой себе, что не стану ему звонить. Даже если подыхать буду, даже если от тоски захочется выть и бросаться на стены.
Больше никогда и ни за что.
От меня и так ничего не осталось. Только ошметки. Я соберу их, склею как-нибудь. Справлюсь. Без него.
Маргарита Дюжева
Останься со мной
Пролог
Пролог
— Ты переоцениваешь свое значение в моей жизни. Я откажусь от тебя так, словно никогда и не знал.
Наша история банальна и до жути предсказуема. Состоятельный жесткий мужик и наивная студентка. Она влюбилась, как дурочка, а он — наигрался и бросил.
Я никак не могу этого принять. Все еще надеюсь на что-то. Поэтому еду к нему на работу и караулю на парковке.
Проходит час, два… Наконец, он появляется. Разговаривает по телефону, не замечая меня, а я как маньячка жадно его рассматриваю. Даже не дышу.
Набираюсь смелости, чтобы показаться… но не успеваю. Откуда ни возьмись появляется Эльвира, как всегда роскошная и идеальная. Подходит к нему и целует, а он не отталкивает ее! Наоборот отвечает, притягивая за талию к себе.
Я захлебываюсь от ревности и едва успеваю спрятаться за соседней тачкой. Сквозь окна наблюдаю, как он привычным галантным жестом распахивает перед ней дверь и помогает забраться внутрь. Поправляет запонку на рукаве и идет к водительскому сиденью.
Слишком поздно до меня доходит, что его путь проходит мимо меня. Не успеваю переместиться за другую машину и замираю, когда наши взгляды пересекаются.
Барханов вскидывает брови, окатывая меня безразличием. Я медленно поднимаюсь, вытирая внезапно вспотевшие ладони о помятую футболку. Не могу оторвать от него взгляда, не могу ничего сказать, будто голосовые связки подрезали. Просто судорожно глотаю. Мысленно умоляю понять меня, почувствовать все то, что хочу сказать, но не могу.
Он не слышит. Не чувствует. Не понимает.
Просто уходит. Садится в машину, так ни разу не обернувшись, и выезжает с парковки.
Ему все равно. Сказка закончилась. Принц отряхнулся и отправился дальше, а глупая Золушка осталась у разбитого корыта.
Конец.
Я хватаю с земли обломок бордюрного кирпича и уже замахиваюсь, чтобы разбить ему заднее окно, как он мне разбил сердце. Но рука безвольно падает вдоль тела. Пальцы разжимаются, и камень с глухим стуком выпадает на асфальт.
Нет смысла.
Он сделал свой выбор, и мне его не переубедить. Такие как он не мечутся. Они просто поворачиваются и уходят, и глубоко наплевать на тех, кто остался позади.
— Пошел ты к черту, Демид! — шиплю, давясь колючими слезами, — пошел к черту.
Я была настолько наивна, что думала, будто жизнь заканчивается, когда тебя бросают. Когда выдирают сердце из груди, швыряют на острые камни и топчут железными сапогами.
Ничего подобного!
Она заканчивается, когда ты блюешь каждое утро. Упорно оправдываешь это отравлением, ротовирусом, скачками давления и ретроградным Меркурием, а потом покупаешь тест и обнаруживаешь две полоски.
В этот момент небеса обрушиваются с такой силой, что придавливают тебя к земле, и нет возможности шевельнуть рукой. Больно. Страшно. Липкий ужас все глубже засасывает в свои сети.
Я выпадаю из реальности. Дрейфую. Пытаюсь убедить себя, что все это сон, из которого вот-вот удастся выбраться. К сожалению, нет. Не выбраться. Это не рассосется само. Не исчезнет.
Я одна. И я беременна.
Первая мысль — сообщить ему. Но вспоминаю его жестокие слова и то, как он на моих глазах целовал другую. Снова настолько больно, что не могу дышать.
Клянусь, самой себе, что не стану ему звонить. Даже если подыхать буду, даже если от тоски захочется выть и бросаться на стены.
Больше никогда и ни за что.
От меня и так ничего не осталось. Только ошметки. Я соберу их, склею как-нибудь. Справлюсь. Без него.
Глава 1
Глава 1
Три года спустя
— Лерочка, отвезешь платежки в банк? — просит Светлана, протягивая мне розовую папку, — надо успеть до обеда, а я никак не могу.
— Без проблем, — не глядя, сгребаю папку на край стола, — сейчас с бронью закончу и я вся твоя.
— Спасибо, дорогая, — Светка плюхается на свой директорский стул, — ко мне сейчас клиентка придет. Они со своим хмырем на Мальдивы собирается. Зануда знатная. Но у этой зануды мои денежки, и я хочу их получить.
Если уж Света сама решила заняться клиенткой, значит действительно кто-то очень и очень важный. Простые Турции с Египтами она на нас скидывает.
— Учитесь девочки. Сейчас будет мастер-класс по раскручиванию богатых снобов на деньги. Побольше пафосных слов: для избранных, элитный отдых, лакшери. Главное убедить их в их собственной уникальности и превосходстве, но не перегнуть, а то от гордости лопнут.
Мы с девчонками переглядываемся и смеемся, но тут раздается стук в дверь. Дружно вздрагиваем, тут же надеваем маски самых разлюбезных менеджеров, готовых принят вип-гостью. Но тревога оказывается ложной. Это всего лишь курьер с огромным букетом цветов:
— Валерия Вознесенская? — спрашивает он, пытаясь одновременно удержать веник и достать планшет с записями.
Девчонки хихикают, а я, обреченно поднимаю взгляд к потолку, потом забираю букет и вместо подписи ставлю размашистый крест.
— Лерка, с твоими усилиями нам надо не только турагентство открывать, но и салон цветов по совместительству, — Света одобрительно кивает, — кто на этот раз? Лешка или Игнат?
Я нахожу карточку среди сочных бутонов и читаю вслух:
— Ты прекрасна, как звезда на вечернем небосводе. Я готов смотреть на тебя вечно. Мечтаю о скорой встрече…пфф…скукотень, — продолжать дальше нет смысла, — Это Леша.
— Совсем парню голову вскружила. Бессовестная!
— Да, я такая, — кокетливо улыбаюсь и ставлю веник в ведро. Потому что вазы нет.
— Скорее бы уж замуж тебя выдать, — беззлобно ворчит Юленька, — а то чувствую себя старой бабкой, которой ни цветов не дарят, ни конфет.
Все смеются, потому что Юлька у нас счастливая мать и жена, которая души в своем муже не чает.
— Тихо! — внезапно цыкает Светлана, — слышите?
Из коридора раздается размеренный, твердый перестук каблуков. Фантазия тут же рисует бизнес леди в строгом костюме и стильных очках.
— Это точно она, — начальница приглаживает волосы, — боевая готовность номер один.
Еще несколько шагов, затишье перед кабинетом и, наконец, дверь распахивается.
— Добрый день, Эльвира, — Света выдает профессиональную улыбку, способную очаровать кого угодно, — проходите.
У меня паралич.
Потому что это та самая сушеная вобла, на которую меня когда-то променяли! Я пытаюсь не