Парно мама и сын рассказы

Мама… Сколь сладко и притягательно это слово. С младенческих лет мы стремимся в её тёплые объятия и даже становясь взрослыми, по прежнему любим её не только как родительницу воспитавшую нас, но и как женщину.

Я думаю многим из нас стоит признаться самим себе, что не такие уж мы и святоши, не смеющие даже оценить материнские формы. Все дело в том, что пропаганда в средствах массовой информации о том, как нам жить, чего чураться и бояться словно огня, делает своё дело, потому то и рождается в наших сердцах определенные запреты, оттого то и накладывается так называемое вето на табу.

Но будем же честными, родная мать для многих из нас не менее желанна и притягательна, чем самая любимая супруга. Мне уж за сорок, женат. До безумия люблю свою вторую половинку, но по-прежнему с содроганием и замиранием сердца, вспоминаю я свои юношеские шалости.

Вот и сейчас, когда моя жена Анастасия, как обычно ушла в больницу на ночное дежурство, я кажется в миллионный раз, удобно расположившись на нашей супружеской кровати, достал заветную фотографию, на которой изображена моя матушка Светлана, которую с самого детства я часто называл просто Светой. Удивительно, но она никогда не была против, такого имени. Даже скорее наоборот, мама всегда поощряла и расцветала, когда я её так называл.

Всё дело в том, что родив меня, как она рассказывала в наших откровенных беседах ещё в 18, залетев от своего приятеля, с которым вместе училась в профессионально-техническом училище. После того, как она сообщила парню о своем маленьком конфузе, тот разумеется дал такого стрекача, что позабыл в училище даже свои модные кроссовки, наверно так до сих пор они и стоят в тренерской, в надежде, что их хозяин вернётся.

Так вот будучи старше меня всего на 18 лет, всегда мама считала меня можно сказать своей ровней, разница в возрасте то совсем не большая. Нужно сказать, что и я был не против таких доверительных отношений. Если мои сверстники со своими предками обычно были так сказать на ножах, то у нас со Светой наоборот было все на мази. Словно настоящие друзья мы приходимся друг другу. Уж сколько себя помню мама всегда со мной делилась даже самым сокровенным — отношениями с мужчинами, спрашивая у меня совета о том, что я думаю насчёт того, чтобы тот или иной из её ухажёров стал для меня папой. Конечно же зря она это делала, ведь как и всякий отпрыск я был жутко ревнив и конечно же был весьма против того, чтобы какой-то мужлан касался моей Светы. Потому и находил я различные причины и уловки, чтобы подставить в её глазах очередного кавалера, чтобы тот и носа не показывал в нашей квартире. Сам я, конечно же держа при себе свои тайные желания и фантазии, всегда фантазировал о гораздо более близких отношениях с мамой. Как сейчас помню день своего совершеннолетия.

Тогда Света готовила для меня праздничный ужин, а я как идиот заперевшись в ванной, с упоением разглядывал её нижнее бельё, перебирая в руках его нежные кружева. Тогда я впервые позволил в своих фантазиях зайти слишком далеко, не оставив на маме и нитки и хотя она и была женщиной весьма осторожной и никогда не позволяла щеголять перед сыном в непотребном одеянии, я все же представлял себе её округлые податливые формы, давно уж в двери ванной была просверлено потайное отверстие, которое позволяло мне ежедневно созерцать свою музу во всей красе. Не смотря на то, что её возраст неуклонно приближался к сорока по прежнему просто великолепной была её фигура. На ней не было и грамма лишнего веса, ведь Света считала своим долгом для неёе поддержания формы ежедневно заниматься спортом. Утренние и вечерние пробежки на несколько километров для неё были нормой. Наверное потому то и стояли её холмики идеального размера торчком, ни на секунду не заставляя усомнится в их упругости. А уж какими точеными были её бедра, так притягательно блестевшие сладким нектаром, когда она запыхавшаяся прибегала домой со стадиона. Так или иначе но не было для меня тайной ни единая клеточка её тела.

Мама не знала об этом, тем слаще для меня был запретный плод. После у меня появилась девчонка, которая и стала впоследствиии моей женой. Настя очень горячая девушка и даже спустя много лет, наш пыл по прежнему словно клокочущее жерло вулкана, ежедневно выплескивает нашу лаву страсти, но даже не смотря на это не остыл я в чувствах к маме. При каждой свободной минутке её образ неотступно следует за мной, словно ночной мотылёк летящий на свет. Как бы я не старался, но отогнать его от себя не в моих силах, да и если честно давно бросил эту затею. Ведь в своими фантазиями я не делаю ничего плохого и границ дозволенного не нарушаю.

Вот и сейчас с холодной испариной на лбу, глядя на фотографию обнажённой Светы, которую сделал много лет назад, спрятав в ванной камеру, я представляю как её нежные руки, поглаживают меня по непослушным волосам, ведь однажды играя во дворе в футбол я неудачно упал и повредил себе руку, больно расцарапав её о камень. Тогда кажется мне было 19 и я зачем-то решил погонять мяч с мелкотой. Едва только я появился на пороге квартиры в изодранной футболке, под которой была по сути небольшая ранка, Света тут же засуетилась около меня. Буквально стащив с меня футболку, она довольно профессионально обработала ее, напоследок заклеив ее пластырем, мама потрепала меня по голове, прижав при этом её к своей груди. Словно молния пронзила меня. И так я довольно нахально пялился на её полусферы, ведь именно тогда мне несказанно повезло.

Было жарко, в такие дни Света одевалась просто и очень легко, не мучая себя излишком одежды. Вот и тогда под её тоненькой майкой не было абсолютно ничего. Словно мощный разряд электричества пронизил меня. Впервые в сознательном возрасте я физически смог ощутить запретный плод. Много раз после этого благодарил я судьбу, вспоминая неземные ощущения. От которых меня внезапно отвлёк звонок у входной двери.

«Кто бы это мог быть?»- зло подумал я поднимаясь с уютной кровати.

Спрятав фотографию под одеяло, я отправился открывать, готовясь растерзать любого кто бы ни оказался на пороге. Однако распахнув дверь, я был приятно удивлен, увидев в тамбуре маму. Словно снегурочка она стояла передо мной. Ресницы её блестели от инея. Мороз то был не шуточный, зима была в самом разгаре. Но ей ли, коренной сибирячке мерзнуть. Одевшись в норковую шубу, прибежала она к сыну, не забыв при этом захватить свой фирменный пирог, который тут же на пороге она и вручила мне.

— Держи сын, совсем я запыхалась, бегом бежала к тебе. Благо ещё что живём мы в одном районе. У тебя почему телефон то отключен? Настя уже битый час звонит, попросила её коллега подмениться, как раз рожает сейчас её подруга, сама та хочет роды принять, вот и просит супруга тебя забрать ее из больницы, автобусы то уже не ходят, — взволнованно сказала она мне.

Об истинной причине отсутствия связи конечно же я не стал сообщать матери, ведь всегда я отключал телефон на время своей маленькой медитации. Наказав маме дождаться нас с Настей, после чего я лично отведу ее домой, все таки время уже было поздним, а по улицам, в такой час ходит не мало хулиганов, я быстро одевшись и схватив ключи от машины, помчался вниз. И часа не прошло, как привезя жену домой, мы сидя вместе на кухне, весело болтая уплетали мамин пирог, нахваливая её старания. Все это время, мама была со мной невероятно любезна, при этом я заметил ее странные взгляды, которые она исподтишка бросала на меня. Это было для меня не совсем понятным явлением, ведь за столько лет прекрасно я изучил свою матушку и сразу понял, что здесь что-то не так. Доев пирог, как и было договорено, пошел я провожать Свету домой. Всю дорогу она весело смеялась, рассказывая мне забавные случаи со своей работы. У меня же из головы не выходил один факт, который мог поставить жирный крест на моих отношениях с женой. Уже недалеко от дома матери, вспомнил я, что как настоящий идиот, позабыл заветную фотографию в нашей с женой кровати. Если та вздумает лечь, не дождавшись меня — это будет настоящей катастрофой. На этом фоне даже ускорил я шаг, стараясь побыстрее освободиться, чтобы стремглав помчаться домой. Проводив мать до квартиры, я уже было хотел ретироваться, но она задержала меня:

— Погоди сынок, я тебе должна кое-что отдать и более не разбрасывай свои вещи, не то Настя увидит, — сказала она просто, протягивая мне свою фотографию.

Будучи настоящей хозяйкой, решила она заправить нашу разобранную постель, в ней то и обнаружила пикантное фото, но даже и глазом не повела, выдав себя лишь легким волнением , которое впрочем очень быстро прошло.

«Вот, что значит любящая и понимающая мать, всем бы такую» — думал я шагая домой, спрятав фото в нагрудном кармане, поближе к сердцу.

Стоя перед зеркалом и вытираясь после душа я размышляла о своем. Суша волосы полотенцем случайно бросила взгляд в зеркало. «…Мда, годы свое взяли…» сказала я сама себе, рассматривая свое голенькое тело. Моя грудь, хоть и красивой округлой формы, с идеальными ореолами и красивыми сосочками, обвисла. Появился вполне заметный животик. «Зато просвет между ляжками все еще есть», успокоила я себя. И вправду, мои ляжки и в особенности попка всегда были очень хороши. Аппетитные ляжечки, правильной формы, перетекающие в округлую попку, вполне солидных и пропорциональных размеров, сохранилась лучше всего остального. Вертясь перед зеркалом и рассматривая ее я обнаружила, что она еще вполне упруга, нигде не висит и в целом смотрится очень даже ничего. «И не скажешь, что попка пенсионерки» пронеслось в голове. Да, я уже пару лет как вышла на пенсию по возрасту. Хотя эта аппетитная попка, как и другие части моего тела не удостаивались мужского внимания за долго до преступления пенсионного порога. С мужем мы разошлись очень давно. Он быстро превратился в представителя категории «лучше без мужа вообще, чем с таким». Ну или изначально и был таким, просто я дура не разглядела. И натерпевшись от него, я была настолько рада избавиться, что не заикнулась ни об алиментах, ни о чем другом. Да, единственное хорошее что он сделал для меня – это сделал мне сына, которого я вырастила и воспитала сама. Именно ради сына я так и осталась одна, не подпустив к себе ни одного мужчины за все эти годы. Не хотелось, чтобы сын рос с чужим человеком. Смею предположить, что жертва оказалась оправданной. Мой сынок вышел на славу. Высокий красавец, с идеальными чертами лица, пухлыми губками, широкими плечами. Одним словом, мужчина с картинки, с которым мы так и прожили эти два с лишним десятилетия. «Ээх, повезет же той, кому он достанется… а вот мамке его не повезло…» сказала я сама себе под нос, слегка сжав при этом свою упругую попку, на которую прям не могла налюбоваться в зеркало.

«Красивая, красивая ты у меня, мамулик», вдруг услышала я голос сына, который стоял перед слегка раскрытой дверью, и с видимым смущением и кроткой улыбкой, но любовался мной. Я настолько ушла в свои мысли, жалея себя и пропадающую красоту, что не заметила, как он вернулся домой с работы. Мне показалось, что я стала просто багровой от смущения и максимально резко прикрыла полотенцем свои прелести и молча опустив голову даже не знала, что сказать. Сын, почувствовав неловкий момент, пошел по коридору дальше в свою комнату.

— Покормишь меня, мамочка, а то умираю с голоду.

— Конечно, сынок, — выдавила я из себя, прикусив губы от стыда. Интересно, как долго он стоял там, что успел увидеть… Теперь будет думать, что его мать – извращенка, которая сама себя трогает, лапает себя за попку и разглядывает ее в зеркало. Но с другой стороны, я получила комплимент. И комплимент от души, иначе не застрял бы перед полураскрытой дверью в мою комнату сынок. Никогда не щеголяла перед сыном голышом. Так что, это, наверное, первый раз, когда он увидел меня в костюме Евы. Накинув на себя халатик, я отправилась на кухню, кормить сына. И почему-то от этой мысли, вертящейся в голове, мне стало чуть полегче: «я ему понравилась», и на моих губах появилась кроткая улыбка, сама не знаю почему.

Сын переодевшись в домашнее, пришел на кухню, где я уже все приготовила. Мы вели себя как ни в чем не бывало, однако мне было немного стремно смотреть ему в глаза. Положив перед сыном десерт, я налила чаю и себе, и прислонившись к столешнице потягивая чай я наконец посмотрела на него. Сын жевал с удовольствием и залипал в телевизор. А я в свою очередь залюбовалась им, и как будто в первый раз посмотрела на собственного сына глазами женщины, а не матери. «Красавец он у меня» — пронеслось в голове. «А какие руки, сильные с большими ладонями». Мне почему-то всегда нравились большие сильные мужские руки. Наверное, это так приятно, когда такие руки крепко обнимают, берут нежно за лицо, опустившись задерживаются на груди, сжимают ее. Замечтавшись я закрыла глаза и в этот момент я прямо-таки ощутила сжатия сиськи и открыв глаза снова бросила взгляд на ладони сына. И неожиданно для самой себя перед глазами возникла картина как это руки сына сжимали мою попку там перед зеркалом. Сжимали сильно и гладили ее, поднялись по моей спине, прижимая к себе. Скользнула выше и взяла меня за грудь, пальчиками взяв мой сосочек. Я буквально ощущала его руки на себе и мне это так понравилось. Я будто погрузилась в транс, в котором мечтала о прикосновениях своего родного сына. Выйти из него меня заставило то, что сынок доев встал из-за стола. Я резко взглянула в глаза сыну и мне стало дико стыдно за свои грязные мыслишки. Резко отвернувшись к шкафу я попыталась сделать вид как будто ищу что-то в шкафу. Сынок пройдя мимо меня положил тарелки в мойку и приобнял меня благодаря. Он обнял меня за животик, слегка обнял и наклонился к моей шее поцеловать меня в щечку. В то мгновение я почти обмякла в его руках и с наслаждением подалась в его короткие объятия. Чмокнув маму, сын направился в свою комнату собираться на встречу с друзьями. А я осталась наедине с бардаком, который творится у меня в голове. Я не могла понять, были ли эти объятья от сына – как обычно, или они несли капельку интимного подтекста. Как он взял меня за животик и слегка прижал к себе. Или наклоняясь чтоб чмокнуть меня в щечку я ощутила его дыхание на своей шее. Я не могла понять, придумываю ли я, пытаясь отыскать какой-то интимный подтекст в его действиях, чтобы оправдать как-то свои мыслишки. Или же это были обычные объятья сына, поблагодарившего мать за вкусный ужин. И что в целом произошло со мной. Я мысленно почти отдалась ему. Что со мной? Видимо многолетнее воздержание взяло свое. Шутка ли прожить пару десятилетий с небольшим без прикосновения мужчины. Ведь именно столько прошло с моего развода. Но все это время вполне спокойно переносила это отсутствие мужского тепла. Видимо на старости лет приперло – подумала я. Но он же мой сын, это противоестественно. Если уж приперло, то при желании всегда можно найти с кем. С кем угодно, но не с собственным плодом чресл. Но по иронии судьбы именно собственный сынок – первый мужчина за двадцать с лишним лет, к которому потянуло. Что уж греха таить – которого захотела! От легкого поцелуя в щечку которого по телу пробежала дрожь. Лишь его прикосновений захотелось. Ни чьих бы то ни было больше. Ведь это самый близкий мне на свете человек.  Даже больше того – единственный близкий мой человечек. Мой сыночка, которого я вырастила и воспитала. И кроме него я не позволю никому коснуться себя. Кроме него я никого не хочу! Но и с ним нельзя.

Я старалась разложить все по полочкам, но в голове была полная неразбериха. Меня безумно потянуло к собственному сыну, будто бы его взгляд на меня обнаженную дал мне понять, что он не только мой сын, но и мужчина. Прекрасный мужчина. И осознав это, я будто влюбилась в него с первого взгляда. Но это не правильно. Нам нельзя. Хотя почему нельзя? Что нам действительно нельзя – так это делать детей. Рожать заведомо нездоровых малышей – сравни греху. А двое людей которые заведомо любят друг друга больше жизни, которые близки настолько, насколько это только можно себе представить, плохо ли то что их тянет стать еще чуточку ближе? Еще сильней любить друг друга? Разве это плохо?

Я пыталась оправдать свое неожиданное, но при этом безумное влечение к нему. Человек всегда может найти оправдание, если очень хочется. Да и взаимно ли это? Мой мальчик – красавец, не обделенный женским вниманием. Правда со своей последней девушкой он расстался пару месяцев назад, и все это время был один. Не знаю уж был ли у него секс за это время, но рискну предположить, что нет. Потому что не так давно, я почти застукала его мастурбирующим в своей комнате сидя перед компьютером. Видимо и ему не хватает женского тепла. И почему-то от этой мысли я ощутила, будто бы что-то может быть. Ведь это глупо, что два любящих друг друга человека, самых близких друг другу, не могут помочь друг другу преодолеть эту проблему и окружить друг друга не только моральной, но и физической любовью. «Почему нет?» — задавалась я вопросом. И кроме банального «так не принято» ответов не приходило в голову. «Но кем принято? Почему я не могу любить своего сына еще и так?» …

За время моего внутреннего монолога сын успел собраться и выйти из дома. Я закрыв входную дверь, сама не знаю почему, решила заглянуть в его комнату. Взяла его толстовку, висящую на спинке стула, поднесла ее к лицу и глубоко вдохнула ее. Запах моего сыночка наполнил мою грудь… Это было новое ощущение. Он точно так же продолжал быть моим сыном, но плюсом к этому он стал и мужчиной к которому меня безумно тянуло. Я села на стул продолжая вдыхать запах из толстовки, и заметила, что компьютер не выключен. Пошевелив мышь я открыла свернутый браузер, в котором были открыты несколько вкладок. Одна из них сразу привлекла мое внимание, хоть и не владею иностранными языками, но слово «sex» разобрала без труда. Открыв ее я просто была лишена дара речи: на остановленном на паузу видео молодой парень занимался любовью с женщиной, гораздо старше него, предательски напоминающей меня. Похожая прическа, похожее телосложение, разве все же помладше меня лет на пяток да сиськи поздоровей. Неужели он смотрел это видео и представлял меня? Я была взволнована, очень рада, но в то же время и напугана. Напугана тем, что это возможно и реально. А вдруг я не оправдаю его ожиданий. Он же не успел разглядеть мое тело в деталях, лишь очертания. Вдруг ему не понравится, и я окажусь слишком старой. Да и я не смогу повторить того, что творит баба на видео, не задеру так высоко ноги, а с оральных ласок я вообще никогда не пробовала. Я же явно не смогу повторить то, что вытворяла у меня перед глазами актриса на видео, достаточно профессионально сосущая и облизывающая большой член. Я попыталась замести следы на компьютере, вернув все как было, повесила обратно толстовку и вышла из комнаты сына. Боялась я еще и того, что я могла все это себе придумать. Вдруг сын и не думал ни о чем таком, и даже не взглянет на меня как женщину, даже не рассматривает меня как сексуальный объект. Но я точно знала, что меня к нему влечет и думать ни о чем другом я не могла. В голове крутилось лишь как все может быть волшебно у нас. Мать и сын и в то же время влюбленные мужчина и женщина. И в пределах нашей квартиры может сложиться наш, пусть и неправильный по общепринятым взглядам мирок счастливого безумия.

Пару часов пролетели почти незаметно для меня, и сын вернулся с прогулки с друзьями. Я не зная, как себя вести и боясь сделать какую-то глупость ушла в свою комнату. Было уже достаточно поздно, и мы собирались ложиться. Сын пройдя мимо моей комнаты направился в ванную, и я решила проверить интересно ли ему увидеть меня обнаженной. Раздевшись до трусиков я прикрыла дверь в свою комнату, оставив лишь щель в пару сантиметров, и встав спиной к двери стала мазать тело ночным тоником, поставив ножку на край кровати. А маленькое зеркальце поставила на тумбочке так чтобы в его отраженье была видна щель в двери. «Заглянет или нет» крутилось в моей голове. Эти минуты ожидания пока он выйдет из ванной и направится по коридору к себе мимо моей комнаты тянулись как часы. Наконец раздался щелчок туалетной двери и шаги стали приближаться. Я максимально отвернувшись от двери постаралась принять как можно более интригующую позу, и краем глаза уставилась в зеркало и не сводила глаз с него. Наконец силуэт сына прошел перед моей дверью, и мне показалось он заглянул в щелку моей комнаты, но прошел дальше. Я остановилась безумно разочарованная собой и в голове пронеслось что я дура, которая понапридумывала себе. Однако через пару секунд в щели двери снова показался сын, вернувшийся обратно бесшумно. Мое сердце забилось с такой частотой, что мне казалось оно сейчас выпрыгнет у меня из груди. Я продолжила мазаться тоником втирая его в ляжки, в края попки, а сын стоял и заглядывал в щелку. Я чувствовала, что мне тяжело дышать от волнения, но старалась не подавать виду. Намазав обе ножки под пристальным взглядом в щель я решилась на сумасшествие, повернувшись спиной к двери я спустила со своей попки трусики и стала втирать крем в нее. Я чувствовала его пронзающий взгляд, чувствовала стук своего сердца, который как мне казалось было слышно даже у соседей, но мне хотелось, чтобы он увидел меня. Тогда я «уронила» колпачек крема на пол, и насколько у меня получилось эротично нагнулась чтобы показать свою попку ему. Конечно в полумраке, царившем в комнате разглядеть каждую складочку ему не удалось, однако он продолжал смотреть, а значит я хоть в какой-то степени привлекаю его. Потянувшись положить крем на полку я увидела боковым зрением, как голова сына исчезла из приоткрытой двери и услышала шорохи по направлению к его комнате. Спугнула… я конечно расстроилась, но главное я поняла: я могу быть привлекательна для него. Довольно улыбаясь как чеширский кот, я легла в свою постель. Обняв одеяло я закрыла глаза, и мое воображение рисовало возможный сценарий, если бы я не спугнула его. Вдруг бы он решился и распахнув дверь вошел в комнату. Подошел ко мне сзади, как на кухне, обнял меня, уже не так робко. Как бы мне хотелось очутиться в его крепких объятьях. Прижаться к нему. Ощущать его руки. Ерзая на кровати от мыслей, вертящихся в голове я впервые за долгие годы чувствовала возбуждение. Лишь в этом состоянии, когда я сжимала ножки лежа в своей холодной постели я внутри смогла признать себе: «Я хочу своего сына. Хочу отдаться ему. Хочу быть его женщиной. Хочу ощущать его». За стеной скрипнула кровать. Он тоже не спал. Возможно он сейчас, так же, как и я лежит там возбужденный и думает обо мне. Представляет меня… нас… Сердце снова забилось с бешеной скоростью. Какая же глупая ситуация. Мы оба хотим этого. Хотим быть сейчас рядом друг с другом, но не можем. По причинам, не понятным ни ему ни мне. Просто потому что так не принято. И из-за этих предупреждений два любящих друг друга человека, любящих всесторонне, не могут сделать того, чего они оба хотят. Но что же делать? Встать и пойти к нему? Господи, нет, мои ноги подкосятся. Я не наберусь такой смелости. Он тоже не решится, не зная, как я могу отреагировать и боясь меня обидеть. Я продолжала сжимать свои ножки и ворочаться. «я так не смогу» сказала я сама себе, но все должно получиться как будто, само собой. Нужно только как-нибудь уснуть сегодня. А завтра мама придумает что-то.

Не знаю сколько прошло времени, прежде чем я уснула, но открыв глаза я увидела свет пробивающийся сквозь занавеску. Звуки, доносящиеся из кухни, дали понять, что сын уже завтракает перед уходом на работу. Я не торопясь поднялась, накинула на себя халат, и пошла на кухню. По сонным глазам сына я поняла, что он тоже долго не мог заснуть. Второй ночи такого мучения я не выдержу. И не позволю, чтобы мой любимый сын так же мучился. Глядя на моего красавчика, жующего бутерброт, я твердо решила, что вечером, когда о вернется с работы я дам ему понять, что он может сделать этот шаг и переступить линию. Сделать свою мать еще и своей женщиной.

— После работы сразу домой, сынок?

— Пожалуй. А почему спрашиваешь?

— Хочется приготовить что-нибудь вкусненькое на ужин под бокальчик вина, порадовать сыночка, посидим. Хочешь?

— Хочу, — он довольно улыбнулся, еще не подозревая, что помимо вкусного блюда, мама планирует порадовать сына еще кое чем.

Дверь захлопнулась за ним, и я решила не терять ни минуты. Нужно вспомнить как это – мужчина. Как к готовиться ко встрече с ним. Для моего сыночка все должно быть идеально. Особенно учитывая, что я далека от идеала. В экстренном порядке записавшись на маникюр/педикюр, я выпив кофе отправилась прикупить обертку, в которой планирую преподнести себя своему любимому. Гардероб нижнего белья пенсионерки не особо располагает экземплярами, в которых можно показаться мужчине. Уже долгие годы он формировался учитывая главный критерий – удобство. А учитывая, что все эти годы мое белье не видел никто кроме меня самой, красоваться было не перед кем. Поэтому решила разбавить набор панталон чем-нибудь хоть немного напоминающим эротичность. Женщина на видео в компьютере сына была в кружевных чулках, стрингах, которые ей даже не пришлось снимать, оказалось достаточно лишь сдвинуть ниточку в сторону, и туфлях на высоком каблуке. Как же сейчас будет смешно продавщице в магазине белья подбирать пенсионерке стринги, которые утонут в ее заднице и эротичные чулки. В магазине я объяснила это тем, что у меня с моей дочерью одинаковый размер, и дочь готовит сюрприз мужу на годовщину. Я выбрала черные стринги с кружевами спереди, в комплекте с лифчиком, кружева которого были почти прозрачными настолько, что отчетливо были видны соски с их ореолами. Высокие чулки с кружевной полоской на конце и туфли на 10 см шпильке. Никогда таких не носила, но нужно было сокращать разницу в росте в сыном, да и в целом мне очень понравилось, как смотрелась моя попка на таких каблуках. Оплатив наряд шлюхи, и посетив все процедуры я прибежала домой. Все приготовления как ужина, так и десерта в виде престарелой мамы я успела вовремя. И вот накрыв на стол, поставив на него бутылочку вина с двумя бокалами, я нарядилась в купленное сегодня белье, специально подшитую на спех юбку из старых запасов одежды которую давно не носила. Захотелось укоротить ее, так как в гардеробе никакой раскрепощенной одежды уже давно не имеется. Непривычно для себя я сделала ее слегка выше колена с небольшим разрезом в области правой ноги и кофты, слегка прозрачной на спине и относительно прилегающей.

И вот снова мое сердце начинает биться сильней и сильней, с минуты на минуту сын будет дома. Сразу показаться ему в таком виде открывая дверь, или ждать его уже в комнате. Решив удивить его максимально, я отперла дверь, отправилась в зал. Войдя домой я отправила его умываться переодеваться и лишь готовым заходить в зал. Удивленный он все же послушался и спустя пару минут вошел в зал где стол был накрыт, а его мать шла к нему навстречу пытаясь изобразить походку модели по подиуму в непривычно короткой для нее юбке и в туфлях на каблуках в доме. Сын был сильно удивлен увидеть меня в таком наряде:

— в честь чего такая красота, мамулечка?

— просто хорошее праздничное настроения, хоть праздника и нет. Почему бы не создать его самим для себя? – протянула ему бутылку вина и штопор. Сквозь смущение от своего наряда, от своего, абсолютно не свойственного мне поведения, от страха, что он все же отреагирует не так, как мне бы хотелось, я пыталась соблазнить своего родного сына. Мы чекнулись бокалами, наполненными вином:

— за праздник, — сказал сын

— за наш праздник, — робко поправила его я, и не справившись со смущением я опустила глаза и предложила садиться кушать, пока не остыло.

Мы болтали на банальные темы, а я подливала нам вина. Не то чтобы я пыталась напоить его. От пары бокалов вина он бы не опьянел, да и я сама хотела быть в трезвом уме, разве что для храбрости и капельки раскованности. А учитывая, что с алкоголем я на «вы», пары бокалов вина мне вполне достаточно. Ужин близился к концу, я понимала, что сейчас я должна сделать какой-то шаг и от этих мыслей мое сердце билось с бешеной скоростью. Я была взволнована, как никогда в своей жизни до этого, но в то же время алкоголь сделал меня чуть смелее. Поцеживая вино я любовалась им, смотрела на его губы, шею, плечи и мне не терпелось к ним прикоснуться. Мне хотелось обнять его и самой раствориться в его крепких объятьях.

— давай потанцуем, — предложила я, — поставь что-нибудь медленное.

Сын слегка удивился, но молча полез в телефон выбирать музыку. Я встала и медленными шагами на своих каблучках направилась к нему. Заиграла какая то музыка, сын положил телефон на стол, а я обняла его за шею. Сынок слегка взял меня за талию, это было не то. Но лучшего момента не будет, и я поняла, что должна дать ему понять, что готова. Я прижалась к нему сильней, прижавшись одной грудью к его руке, приобнимающей меня, и положила голову ему на плечо. Сын обнял меня в ответ чуть сильней, но он явно не понимал, что происходит. А я потихоньку начинала сходить с ума от его робких прикосновений. Прижавшись к его шее я запустила одну руку с его шеи ему на затылок, проводя пальцами по его волосам и прижала его лицо к своей шее. Ощутив его горячее дыхание, я тяжело вздохнула и будто слегка обмякла в его руках. И в этот момент сын будто бы стал догадываться, что сейчас ему все позволено. Он прижимаясь своим лицом к моей шее поцеловал меня в плечо. Мое тело будто перестало меня слушаться и подалось ему навстречу. Я сильней прижала его голову к себе, ноготками легонечко царапая его голову под волосами и водя пальцами по ней. Сын стал покрывать мое плечо все еще робкими поцелуями, медленно двигаясь к шее. Я выгнулась в его руках, и он прижал меня к себе обнимая за спину. Поцелуи медленно двигались к шее, мое дыхание сбилось я задышала тяжело. Я больше не могла сдерживаться и когда его поцелуи в шею почти дошли до уха я стала поворачиваться лицом навстречу его лицу. Поцелуй в область челюсти, щечку, и вот наконец наши губы коснулись и сразу слились в поцелуе. Моя вторая ладонь легла на щеку сына гладя ее, а из груди вырвался сладкий сон. «Господи это происходит… как же волшебно он целуется…» проносилось у меня в голове. Мой сын медленно целовал мои губы слегка посасывая их, а я томно дышала и гладила его по лицу и прижимала к себе за затылок. Не знаю сколько длился этот поцелуй. Секунд десять, наверное, хотя мне они показались целой вечностью. Райской вечностью… Сын остановился и слегка отстранился от меня взяв меня двумя руками за лицо заглядывая мне в глаза и будто спрашивая «что происходит, мамочка?». Я была потеряна этой паузой, потупив взгляд смотрела на него и не знала, как себя вести. Почему он остановился… Я была напугана, а он заглядывал в мои глаза, пытаясь понять. Я провела ладонью по его щеке, большим пальцем слегка коснувшись его сладких губ, пару мгновений назад целовавших меня. Не сказав ни слова, он поцеловал мой палец, взяв рукой мою ладонь поцеловал ее несколько раз, и снова взял меня второй рукой за лицо. А мой мозг отключившись видимо полностью просто дал мне команду прижать сына к себе. Он послушно подался, будто только этого и ожидая, и мы снова слились в поцелуе. Гладя мое лицо он стал целовать меня уже смелее, по-хозяйски, вторая его рука легла мне на талию и прижимала мое тело к его. Я с удовольствием подавалась и даже слегка выгнулась в его крепких объятьях. Он крепко прижимал меня к себе прижимая меня за талию. Я слегка приподнялась на носочки, и его рука скользнула на мою попку и сразу крепко сжала мою правую ягодицу. Я не в силах больше сдерживать себя застонала чувствуя его руку на попке. Догадавшись что видимо это чувствительная область его матери сынок запустил мне на попку и вторую руку, и сжимая ее достаточно крепко он прижимал меня к себе слегка приподнимая меня. Я была не в силах больше терпеть. Мне хотелось ощутить его на лежащим на себе. Тяжесть его тела, придавливающего меня к кровати. Я не столько мечтала о самом факте проникновения его члена в меня, сколько хотела отдаваться ему в руки. Раствориться в его ласках, прикосновениях. Хотя что уж греха таить, ощутить сына в своем лоне, произведшем его на свет, я тоже безумно хотела. Никем не тронутое больше двадцати лет тело, сейчас покорно трепетало в крепких объятьях моего родного любимого сына. Я сделала шаг назад, объятья сына слегка ослабли, и я взяв его за руку не отворачиваясь сделала шаг в направлении коридора, ведущего в мою комнату. Сын покорно пошел за мной. Я вела своего сына в свою спальню на свою кровать чтобы отдаться ему. Я была настолько возбуждена, что не думала ни о чем кроме того, что сейчас получу своего мужчину. Я была счастлива, но знала, что буду еще счастливее, когда на нас не останется всей той одежды. Мы зашли в спальню и на подходе к кровати он крепко обнял меня со спины, не дав мне развернуться. Я таяла в его руках будто мороженое. Какое же это блаженство. Крепкие руки сына обняли меня. одна медленно двинулась к моей груди и взяв ее в ладонь сквозь лифчик сжала ее достаточно крепко. С моих уст сорвался томный стон, я запустила руку к его голове, которая наклонилась целовать меня в шею, ушко, а вторая рука начала движение по моему животику ниже. «Да сынок… да…», — и вот его рука очутившись на моем лобке и крепко водя по нему прижимает меня к нему. Я ощутила, как сын прижался к моей попке и начал слегка тереться об нее. «Боже, неужели то, что я чувствую попкой это он… Неужели это член моего сына… Какой же он огромный», — пронеслось в моей голове. Потому что мне показалось, что к моей попке прижималась огромная деревянная скалка или что-то вроде того. Я не могла больше терпеть. Убрав его руки с себя я развернулась лицом к нему и взялась за футболку сына. Даже на каблуках мне не хватало роста стянуть ее с него, но мы с этим справились. Сразу же вслед полетела и моя кофта, наскоро стянутая моим сыном с меня, и я села на кровать. Сынок наклонился ко мне, наши губы снова слились в поцелуе, а его рука легла мне на коленку и направилась вверх. Задрав мою юбку достаточно высоко, чтобы раздвинуть мои ножки он взяв меня за спину уложил меня на кровать и сам расположился сверху стоя на коленях. Я заползла повыше на кровать, чтоб мы могли расположиться на ней по удобней, а сын тем временем задрал юбку на мне освободив мою попку из-под нее, и ему взору открылось мое самое сокровенное, в праздничной упаковке. Тоненькая полосочка стринг едва ли скрывала мои набухшие от возбуждения половые губы, а ляжки украшали кружевные чулки. Несколько секунд сын разглядывал мое лоно и положив ладонь на мою мокрую киску лег на меня, он сдвинул в сторону полоску трусиков и медленно гладил ее пальцами жадно целуя мои губы, будто даже покусывая их. Его язык проник в мой рот, это были новые ощущения для меня, но мне понравилось ощущать его. Мы целовались, и он ласкал мою киску. И тут я ощутила, как он медленно надавливает пальцем на мою киску чтобы войти в нее. Я схватила его руку за запястье чтобы остановить его, и сын прервался в поцелуе.

— не пальцем, сыночек мой… столько лет воздержания должны прерваться ИМ, а не твоими пальчиками…

— у тебя был кроме папы кто-то, мамочка?

— никогда, сынок. Ни до, ни после. Ты сейчас станешь моим вторым мужчиной. Вторым и последним, любимый мой!

Сын улыбнулся, развязывая шнурок своих штанов. Сев на кровать он стянул их с себя, а я тем временем приподняла спину и расстегнула застежку лифчика сняв плечики, но не оголяя свои сиськи. Тем временем сын уже снова стоял передо мной расстегивая юбку сбоку. Она подалась быстро и послушно стянулась с меня, и сынок оперевшись на руки сынок навис надо мной целуя мои руки, придерживающие лифчик, приложенный сверху на мою грудь. Я ощутила, как что-то коснулось моего лобка. Резко взглянув вниз я даже в полумраке увидела огромный член моего сына слегка раскачивающийся от его движений с просто огромной головкой.

— какой он у тебя большой, сыночка, — с ноткой страха в голосе сказала я. А он точно в меня поместится?

— не бойся мамочка, я буду очень медленно и аккуратно. Я никогда не сделаю тебе больно. Если скажешь остановиться сразу остановлюсь, лишь бы тебе было хорошо.

На этих словах я впилась в губы сына поцелуем. Любимый мой сыночек, такой заботливый, родной мой. Только искренне любящий мужчина способен на такое отношение. Счастье наполняло меня. Я любила его всем сердцем… Как сына, как мужчину, как только возможно. Любила безумно того, кто убрав лифчик с моей груди, оторвавшись от моих губ опустился чуть ниже. Он взял губами мой сосок, чуть сжал его губами проведя по нему языком. Я просто взвыла от удовольствия и двинулась тазом навстречу сыночку. Просить его дважды не пришлось, запустив ручку мне между ножек, погладив ляжечки, сынок раздвинул мои ножки и сдвинул в сторону полоску моих трусиков. Мне едва ли хватало воздуха дышать от возбуждения, я оперевшись на ноги приподнимала таз буквально двигалась навстречу сыну. И вот ощутила его. Безумно огромный и горячий он коснулся моих половых губ. Сын провел им по ним сверху вниз слегка приоткрыв вход в собственную мать. Провел вверх, и еще раз вниз по моей киске. Я чувствовала, что готова просто взорваться, и истекаю собственными соками от возбуждения.

— Ну же, не дразни мамочку. Войди в меня, прошу…, — простонала я. Огромная головка его члена стала медленно проникать в меня. Сынок не торопясь надавливал на него. Медленно, миллиметр за миллиметром его огромный член проникал в мою писю. Сын входил в свою мать. Я закинула голову и казалось просто выла как раненая львица. Он начал двигаться во мне, с каждым следующим движением проникая глубже и глубже в меня. По ощущениям мне между ног будто въезжал состав метро. Но нет, это мой сынок трахал меня, обнимая меня за попку и целуя меня в шею, покусывая ушко, водя по нему язычком меня трахал мой любимый. Я стонала, как не стонала ни разу с его отцом, и не испытывала такого ни разу до этого в своей жизни. Громадина из штанов сыночка медленно, но уверенно растягивала мамину киску изнутри. Сынок нежно трахая меня наконец достал до маминой матки. в момент, когда его головка надавила на ее стенку мне показалось что у меня искры пошли из глаз. Еще движение, и он еще сильней упирается в нее. По ощущениям, его член будто достал мне до мозга… Я чувствую мое тело в конец теряет контроль, мои ноги начинают трястись. Я обнимаю ими сына за спину, а он чуть ускорившись, продолжает проникать в меня. Я буквально повиснув на сыне обвив его всеми конечностями просто хриплю от сумасшедших ощущений. Он проникает в меня, снова и снова, и через считаные движения меня просто затрясло, сердце сжалось, и я чуть не задушила в объятьях своего сыночка. Придерживая меня за попку и прижимая в ответ к себе сынок остановился внутри меня дав мне время прохрипеть… я обмякла под ним и дышала так, будто пробежала кросс. Сын не выходя из меня лежал на мне и смотрел мне в глаза с безумно самодовольной улыбкой. Я разглядывала его, не в силах сказать ни слова.

— это… это… это что сейчас было? — еле как выдавила из себя.

— ты кончила, мамочка. Тебе понравилось?

Мои ноги все еще дергались в судорогах, дыхание не могло выровняться. Но я была безумно счастлива. Я лежала под собственным сыном. Практически голая я и полностью голый он, его огромная дубинка, все еще была внутри меня, я испытала первый в своей жизни оргазм с мужчиной. И этот мужчина – мой сын…

— я люблю тебя! – не в силах налюбоваться им вымолвила я.

— и я тебя люблю…

Он взял мою щечку в свою ладонь и поцеловал меня. Мои руки снова обвили шею моего мужчины, а язык моего сына снова проник в мой ротик. Коснувшись его своим языком, я ощутила, как сын взял мой язык своими губами и стал будто посасывать его. «он даже целуется божественно…» подумала я, и ощутила, как «состав» в моей киске снова начал движение. Сынок продолжил медленно, не торопясь трахать меня. он слегка приподнялся и задрал мои ножки раздвинув их, устроился между ними и продолжил входить в меня, я смотрела на него, опускала взгляд вниз и пыталась увидеть проникающий в меня член сына. Он взял меня за грудь, сжимал ее, сжимал сосок и трахал меня. Я стонала в полный голос, абсолютно забыв об окружающем мире, о соседях за стеной, которые скорее всего были в шоке. Но не меня не волновало абсолютно ничего, кроме моего мужчины с которым мы занимались любовью. Не знаю сколько это продлилось, но сынок снова лег на меня, крепко прижал меня к себе и ускорился, я была готова визжать от удовольствия, мои ноги снова затряслись, я снова закинув ножки ему на спину отдавалась ему. Движение, еще, еще… и я ощутила мощную струю ударившую в меня изнутри… «Боже, он кончил… кончил в меня…» я чувствовала как его член сокращается во мне и продолжает наполнять меня своим семенем… меня снова накрыло оргазмом, я сжимала сына в объятьях изо всех сил, а тяжело дыша продолжал по инерции делать неглубокие движения внутрь меня. Этот оргазм оказался будто даже ярче чем предыдущий. Я распластавшись продолжала тяжело дышать, как и мой любимый, слегка приподнявшийся на руки надо мной…

— все хорошо, мамочка?

— да мой родной, — пытаясь отдышаться, с довольной улыбкой сказала протянув руку и глада сыночка по лицу. Он стал медленно вынимать из меня свой член, и я ощутила, как из меня стали вытекать мои внуки. Не хотелось перепачкать свежую постель, специально застеленную под такое событие я резко попыталась рукой закрыть свою киску, и потянулась чтобы встать.

— ой и наполнил ты мать своей спермой, — с шуточной укоризной бросила я сыну. Попытавшись встать я ощутила, что ноги то с трудом держат меня, и не до конца отошли от сумасшествия, которое мне устроил мой сын.

— проводить, мама?

— нет, я справлюсь, отдышись, — и потихоньку направилась в ванную рукой прикрывая свое влагалище. Выходя из комнаты я бросила короткий взгляд на молодого красивого мужчину, который только что оттрахал меня и наполнил до ушей спермой. Он лежал, явно довольный собой и улыбаясь провожал меня взглядом, разглядывая меня, и поглядывая на попку своей матери, которая какие-то минуты назад была в его ладонях. Я стянула с тебя остатки наряда шлюшки и зашла в душ. Мои ноги все еще были немного ватными, периодически немного тряслись. Струи воды упали на мое тело и смывали с него прикосновения, капельки пота и следы поцелуев моего сына.

«Как же это было волшебно… Теперь мне наконец стало ясно за что так любят секс. Как я прожила без этого всю свою жизнь. Это же надо, впервые кончить с мужчиной выйдя на пенсию. И почему я не сделала этого раньше. Мы всю жизнь прожили вдвоем в нашей квартире. Никто никогда не мешал. Хоть с утра до ночи могли кувыркаться. Почему? Какая же я дура. Я потеряла столько лет счастья с мужчиной, которого сама же родила, видимо для самой себя… Нет конечно, мне придется его отпустить, я ведь хочу женить его на хорошей девочке, нянчить внуков… Но может и тогда сынок захочет иногда найти время для мамочки… Но не хочу думать о плохом сейчас… Это было сказочно. И в этой сказке я могла жить долгие годы. Хотя бы в день совершеннолетия надо было затащить его на себя. Лечь под него и ублажать. Отдаваться ему снова и снова. Лет с десять безумства… Эх… Как жаль, что мы безвозвратно потеряли эти годы. Но у нас есть сегодня… И надо жить сегодняшний день…» подытожила я свой внутренний монолог порицания себя за глупость вытираясь перед зеркалом. И лишь в этот момент я задумалась, как же я сейчас взгляну ему в глаза? Мне было страшно и неловко. Но я не спеша вышла из ванной. Робкими шагами я подошла к двери в свою спальню и застыла перед ней не решаясь войти. Но войти именно туда мне нужно было в любом случае, хотя бы для того чтобы взять халатик. Решила накинуть его и направиться в кухню. Но войдя в комнату я увидела счастливую довольную улыбку сыну лежащего на кровати. Увидев, что я тянусь за халатом, он приподнялся:

— Не надо, мамочка, халат будет лишним, иди ко мне, — показал он на кровать рядом с собой.

Я промямлила что-то вроде «мне надо зайти на кухню, поставить чайник, что-то проверить», но меня остановила настойчивое «Маам!» … Я остановилась и робко взглянула на него.

— Иди ко мне, мам, — протянул в моем направлении мой сын. Я медленными шагами пошла в его сторону, пока он поднявшись сел на край кровати. Когда я подошла он взял меня за бедра и придвинул вплотную к себе поцеловав меня в животик. В этот момент мои страхи меня покинули, «все нормально» пронеслось в моей голове, и я стала гладить ладонями по его волосам и затылку. Он раздвинув полы моего халата жадно прижался к моему телу. Потянув за подол он оставил меня абсолютно голой и взяв меня за ляжки слегка стал сжимать их поглаживая и продолжал покрывать поцелуями мой животик.

— Что с тобой мамочка? Почему ты хотела убежать?

— Не знаю. Немного боялась взглянуть тебе в глаза после того, чем мы только что занялись. Боялась, что ты плохо подумаешь обо мне, будешь жалеть о том, что это произошло. Ну и боялась, что тебе могло не понравиться с такой старушкой…

Оборвав меня на этих словах сын потянул меня на себя сильно и строго. Он отодвинувшись вглубь кровати уложил меня рядом с собой, а сам лег рядом на бок оперев голову на руку и строго смотрел на меня:

— Не смей! Никогда больше в жизни не смей называть себя так, и тем более думать прочие подобные глупости. Я долгие годы мечтал о тебе, родная моя! Мечтал о том, чтобы прикоснуться к тебе. Моя мамочка самая красивая на свете. Ты всегда привлекала меня, но я не знал, как заикнуться тебе об этом. Сегодня сбылась моя самая сокровенная мечта, мам. И если ты не жалеешь об этом, то я самый счастливый человек на свете, мамочка моя, — поглаживая все это время мое бедро с внутренней стороны произнес сын, но на этих словах я его оборвала:

— Конечно не жалею, сынок. Почему же мы так долго друг друга мучали. Почему ты не намекнул как-то мне, родной.

— А как бы ты отреагировала? Я боялся обидеть тебя.

А я и сама не знаю, как бы я отреагировала, если бы мой сын подошел ко мне и сказал, «мама я хочу трахнуть тебя» задумалась я.

— Это уже не важно сынок, с сегодняшнего дня я твоя, а ты мой, так ведь? – потянувшись обнять его я сказала.

— Конечно, — с нескрываемым удовольствием он заявил, и подавшись в мои объятья сын лег на меня сверху слегка раздвинув мои ноги. Мы слились в поцелуе, наши губы, языки, мы целовали, покусывали друг друга, касались языками и посасывали их друг другу. Я не знала правильно ли я все это делаю, потому что никогда не целовалась с языком, но мне просто хотелось съесть его. Да и сыну похоже нравилось это. Я чувствовала, как он заводился, все сильнее прижимая меня, взяв меня за попку и сжимая ее. Я снова почувствовала его крепнущий с каждым мгновением член, который стал касаться моих ляжек и лобка.

Сын на оторвался от моих губ и вдруг стал разглядывать меня, мои губы, шею, грудь.

— Господи, как же я мечтал об этом. Я не верю, что это не происходит на самом деле. Мам, скажи, что это не сон

— Это не сон, сынок, — улыбаясь и тая от его слов сказала я

— Это не потому что ты выпила?

— Нет, я еще вчера поняла, что хочу тебя и не справлюсь с собой. Пол ночи лежала на этой кровати сжимая ножки и думала о тебе, вспоминала как ты разглядывал меня, пока я мазалась кремами и тониками

— А как ты увидела меня? ты же стояла спиной

— А мамочка все видела, — ехидно улыбнулась я

— Блиииин, я до утра не мог уснуть, я ведь в первый раз так свободно видел тебя почти целиком. До этого лишь кусочек сиськи, кусочек попки. Я часами лежал вспоминал каждый изгиб твоего тела и представлял, как я его касаюсь, глажу, целую, — сильно сжав мои ляжки сын лег на меня опустившись лицом к моей шее. Я запрокинув голову подставилась под его поцелуи. Он покрывал ими мою шею, взял губами мочку моего уха, провел по нему язычком, поиграл мочкой слегка лизнув ее, опустился к плечу, покрывал поцелуями ключицы, складку подмышки медленно двигаясь к моей груди. Я инстинктивно выпятила свои сиськи, чуть приподняв их ладонями и прижав чуть друг к другу, чтобы они выглядели чуть крупней и аппетитней, по почти сразу они перешли в крепкие ладони моего любимого. Он сжимал их и взял сосок левой груди своими губами. Он посасывал его, будто снова пытался найти молоко в них, которое будучи младенцем жадно высасывал из этих самым сисек. Прижав мои груди друг к другу он стал водить языком по образовавшейся полоске, лизать их и продолжать покрывать поцелуями. Я подавалась на каждое его движение. Я отдавалась ему и позволяла делать с собой все что ему только хочется, но главное мне нравилось это ощущение. Ощущение, как мой мужчина овладевает мной! Сынок продолжая зацеловывать меня, оказался около треугольника между ног его мамочки. Все это время я дышала и так томно, а сейчас у меня вообще перехватило дыхание. Сын очень медленно и нежно целуя самое начало моих ног и нежно и ласково водя языком по полоскам этого треугольника. Он аккуратно и нежно раздвинул мои ножки, и я инстинктивно прикрыла ладонью свою киску, он опустившись чуть ниже шире раздвинул мои ноги. Стал покрывать поцелуями внутреннюю часть моих ляжек, водил по ним языком прижимаясь щеками к ним. Моему блаженству не было предела, я сжимала свою грудь и тяжело дышала подаваясь ему навстречу. Полизав и перецеловав мои ляжки он уперся носом в мою ладонь, прикрывающую мою киску, изнывающую от возбуждения. Поцеловав ладонь, он нежно взял ее и отвел в сторону. Проведя пальчиком по моим половым губам он облизал его вместе с соком, сочащимся из его матери. Опустился к ней и провел медленно по ней кончиком языка. Я взвизгнула от этих безумных ощущений. По моему телу пробежала дрожь, будто меня ударило током. Снова его язык коснулся моей киски. Прошел по одной стороне снизу-вверх, потом по другой. Мой любимый неторопливо лизал мои половые губы, и наконец провел языком по входу в мое лоно. Снова и снова он не торопясь лизал его и впился в мои половые губы половыми губами будто целуясь с ними. Проведя пальчиком по киске, он слегка вставил его вовнутрь меня, совершив пару движений я ощутила, как следом вовнутрь меня проник его горячий язык. Я была не в состоянии думать ни о чем, я просто подавалась тазом навстречу ему сильно сжимая свою сиську и играя набухшим соском. Сын трахал мою киску языком, а его рука обвив мою ногу стала раздвигать половые губки в самом начале. Оторвавшись от киски он поднялся чуть выше, раздвинул складочки на моей киске он провел языком по моему клитору. Все мое тело содрогнулось в этот момент, а в глазах потемнело. На секунду мне показалось, что я потеряла сознание от безумного удовольствия, захлестнувшего меня. Нащупав языком клитор, он взял его легонько губами и стал лизать его, слегка посасывать и дразнить языком. Я стала дрожать в под ним, каждое движение его языка отдавалось во всем моем теле. На лбу проступил пот, а сама я стонала просто в голос положив руку сыну на затылок и прижимая его сильней к своей киске. Сын поняв, что его мама на пике ускорился, но все так же нежно лизал его, посасывая. Я выгнулась в спине и приподняла голову от подушки. Сын смотрел мне в глаза продолжая лизать меня. Меня затрясло, я начала биться в конвульсиях изо всех сил прижимая лицо сына в свою киску, и наконец получила разряд. Мои ноги моментально выгнулись до самых пальцев, спина выгнулась назад, а я просто хрипела, как раненная лошадь. Сынок медленно не торопясь водил языком по киске, по ее половым губкам, будто бы прощаясь с ней. Но я точно знала что прощается он с ней ненадолго.

У бабули, маминой матери, юбилей. Родственники собрались. Мы с матерью тоже приехали. Отец отказался категорически. У них с маман последнее время отношения натянутые, не пойму с чего. Ну, а раз уж с маманей не контачит, то к родне тем более его не тянет. Мне тоже не особо по кайфу ехать, да пришлось. Почти сутки на поезде, потом ещё автобусом, да пешиком сколько-то. Ладно хоть встретили на транспорте, всё не пёхом.

Все суетятся, варят, парят, готовятся. И меня припрягают. Ну уж нет, я на это не подписывался. Выбрал момент и срулил по тихой грусти, затырился в уголок и не отсвечиваю. Нам бы лишь день простоять, да ночь продержаться, а завтра уже не до меня будет, завтра пьянка. Книжку надыбал какую-то, лишь бы время занять, да и прилёг в предбаннике. Никто меня здесь искать не будет, не до бани всем. Это я так подумал. А тётка решила, что вечером просто необходимо в баню всем сходить, перед пьянкой отмыть трудовой пот. В баню зашла, а я вот он, туточки уже. Пришлось воду носить, дрова, печку растопить. Зря, ох зря я решил, что это надёжное место.

Дело к вечеру, народ начал успокаиваться. Всё, что можно приготовить сегодня, готово, а то, что надо будет делать завтра, завтра и сделают. Так уж получилось, что в бабском коллективе я почти что единственный мужик. Тётка вдовая, вторая тётка в разводе, сестрички двоюродные кто ещё в возраст не вошёл, а кто и вошёл, ещё не замужем. Братень есть меньшой, да какой он мужик, коли нет и четырнадцати. Так что девки в баню гамазом, а я в гордом одиночестве. Нет, не совсем, с братишкой младшим.

Вот и завтра наступило. Гости, кто празднику рад, спозаранку начали съезжаться, сходиться. Охи, ахи, обнимушечки, поцелуи и прочая бодяга. Глупые восклицания типа: А как ты вырос! Кто на стол что-то носит, кто режет, кто чем занят. Сегодня не до меня. Мужики в тихушку приняли по стопарику, зажевали и сидят, курят, мировые проблемы обсуждают. Каждый не менее, чем председатель колхоза. Да нет, куда там, выше бери. Не иначе, как здесь собрались члены правительства. Вот интересно: скотину в стаде считают по головам, а правительство по членам. Ну, кажись, всё, за стол пора. Описывать деревенскую пьянку не получится. Кто не видел, тот всё одно не поймёт, а кто видел и принимал участие, тому и рассказывать нет нужды. Столы были накрыты в веранде, благо она у бабули огроменная, свадьбу справлять можно. Поначалу все сидели чинно, пили, ели. Потом до песен дошло, а там уж и до плясок. Бабы дуреть начали, друг дружке подолы задирать, трусы смотреть. Это что-то типа забавы такой. Сколько себя помню, столько и видел это на очередной пьянке. И как тут мужикам не удержаться, не залезть бабе в трусы или в титьки. Визг, писк, мужикам по рукам бьют, но не по морде. Значит нравится. Грешен, сам принял участие, пощупал своих родственниц. Разгорячился народ, мало просто ощупываний. И то одна, то другая парочка исчезали на какое-то время, потом возвращались с довольными мордами лица. Пьяные все, не до выслеживаний. Да и кто кому нужен. Пару-тройку раз увидел, как бабёнки стоят раком, спустив трусы.

Сам пил мало, не особо люблю это дело. Просто как-то в детстве едва не отравился нахряпавшись сладкой бражки. Тут приспичило отлить. Туалет у бабки уличный, типа сортир, обозначенный буквами ЭМ и ЖО. Причём и Эм, и ЖО сразу. Кто успел, тот и занял, а кто не успел, тот куда хочет идёт. Кто за сарай, кто за баню, а кто и в полисадник под раскидистую черёмуху. Я за старую сараюшку пошёл. Она на отшибе, туда навряд ли кто попрётся. Выскочил за угол и замер. Какая-то бабёнка стоит, наклонившись, трусы до колен, а мужик конец ей в пизду пристраивает. Не успел, я помешал. И бабёнка не какая-то, а моя собственная мамаша. Мужик штаны поддёрнул и огородами свинтил, только его и видели. А вдруг жене кто доложит? Пьяная баба, да ещё частная собственница, ужасна своей непредсказуемостью. То ли посмеётся, то ли морду расцарапает, то ли вообще до смертоубийства дойдёт. Оно ему надо? А маманя выпрямилась, подол одёрнула, так и встала, трусы не подтянув. Был бы кто сторонний, так проще бы было, а тут сынок. Не убежать, не спрятаться. И стоим. Я и забыл, зачем шёл. Молчу. И она молчит. Только сколько не молчи, а чо-то говорить, что-то решать надо. Мать раскрыла рот первой

— Сынок, ты чего здесь?

Блин, переночевать негде, решил за сараюшкой поспать. Или в прятки играю, детство вспомнив. Пожал плечами. А что отвечать? Мать поняла моё молчание по-своему.

— Отцу расскажешь?

Кашлянул, прочистив горло. От увиденного в первый момент просто во рту пересохло.

— Зачем?

— Что зачем?

— Зачем рассказывать буду?

— Ну как же. Мать — блядина, раком стоит с чужим мужиком. Так?

— Не мне тебя судить.

— А кому? Отцу? Так он…Я…Да твой отец не может уже ничего, а я молодая, живая, мне надо!

Мать заплакала, всхлипывая и тыльной стороной ладони утирая слёзы. Действительно разница у них в возрасте лет поболе десяти. Да куда там десяти. Матери нет сорока, а ему шестой десяток на исходе. Не удивительно, что рога решила папеньке навесить. Да тут ещё водка, да дурачества бабьи. Вот и сложилось всё к одному. И что, мне ли судить? Не маленькие, пусть сами разбираются. А матушка продолжает

— Осуждаешь? Не молчи, я же

вижу, что осуждаешь. Думаешь…

Перебил

— Ма, откуда ты знаешь, что я думаю? Ты стала экстрасенсом, мысли читаешь?

Усмехнулась

— Ну, уж одну-то мысль я точно знаю. Иди ко мне. Не бойся, ближе.

Шагнул к матери. Она мигом положила руку на ширинку, сжала пальцы, улыбнулась, глядя мне в глаза

— Ну, что, угадала?

Не дав опомниться расстегнула молнию на штанах, спустила их вниз, прихватив попутно и трусы, взялась за хуй. Чтобы не вздумал рвануться, хотя и мысли такой не было от неожиданности в ступор впал, обняла за талию, притянула ближе. Ростом немного ниже меня, чтобы смотреть мне в лицо приходится задирать голову.

— А если у нас появится тайна, а, сын? Ты умеешь тайны хранить? Ну, скажи. Нет, не говори. Можешь разболтать своему отцу. Ну и пусть! Поцелуй меня. Нет, не так. Крепко, в засос.

Отпустив талию, охватила за шею, прижалась к губам, взяв их в плен, присосалась, проникнув в рот языком. И куда мне деваться? Башню просто напрочь снесло, потерялся. Очнулся уже стоя сзади матери. Ёпть твою! Я же мамку ебу! Руки крепко держат полную попу, живот шлёпает по ягодицам, хуй доходит до конца, упирается в матку, выходит с чавканьем, снова погружается в жар материнского лона. А вот и приход. Замычал, кончая.

— Тише! Тише! Потише, сынок!

Отпустил маму, стою со спущенными штанами, покачивает, в голове звон. Она развернулась, пошарила у меня в кармане, нашарила носовой платок. Сама ложила, как не найти. Вот и пригодился. Обтёрла меня, сма подтёрлась, бросила его в сторону, трусы подтянула, хихикает

— Стерва у тебя мать, да? — Одёрнула подол, подошла вплотную, трусы и штаны мне подтягивает. — Маленького одевала, сейчас вроде большой, а всё маме одевать приходится. Ну, что, будем тайну хранить?

— Мам…Я…

— Ладно, ладно. Понравилось с мамкой? Понравилось, вижу сама. И мне понравилось, сынок. Прости, что так вышло. Не буду я больше никого искать, когда у меня такой мужичок есть. Ну, пойдём?

Прижалась, взяв под руку, пошли к гостям. И кто в чём заподозрит мать с сыном? Да никто.

Часть гостей ушли, часть уползли, а кого-то силы покинули полностью. Так что пришлось оставлять ночевать у бабули. Гулянка потихоньку затихала, уже и самые стойкие свалились. Мы с матерью пошли спать в предбанник. Тётя Нина постелила нам на диване, который, как помню, пережил не одно поколение родственников. Едва она ушла, мать мигом избавилась от халата, который надела вечером. Не в праздничном же платье спать. И я так же поспешно избавился от одежды. Обнялись, прижались друг к другу. Оба торопливо целуемся. Что под губы попадёт, то и целую. И титьки, прихватывая соски. И плечи. И лицо. А руки тискают самое желанное. И не только мои руки, мамины тоже. На спину повернулась, потянув меня на себя. Сама заправила, задрав ноги. И старенький диван заскрипел своими ревматическими суставами, запел свою песню. Думаю не мы первые лежим на нём. Если бы он мог говорить, рассказал бы многое.

Заснули голенькими.

Утром в двери затарабанили, заголосили. Тётка припёрлась. Мать накинула халат, отпёрла двери, успев мне шепнуть

— Ты спишь.

Тётка вошла, что-то затараторила. Мать шикнула на неё.

— Тише! Пусть мальчик поспит, устал вчерась.

Тётка заговорила тише.

— Да я чего пришла? Умыться надо, да подмыться. А он не проснётся?

— А что?

— Ну как что? Проснётся, а тут я с голой задницей.

— Ой, а ты уж и застеснялась! Нин, кому ты мозги пудришь? Раздевайся давай да иди. И я с тобой.

Зашли в баню, разговаривают, вода плещется. Пока они там подмываются, быстро нашёл трусы, натянул на себя. Теперь можно и проснуться. Тем более, что мать с тёткой в баню пошли голышом. Посмотрю, как тётка прореагирует. А никак. Вышла, увидела, что не сплю, утирается, будто меня и нет. Надела принесённые с собой трусы, лифчик, халат. Повернулась ко мне.

— Ну что, племяш, всё рассмотрел? — Сглотнул слюну. Всю ночь без передыха драл матушку, а тут на тётку встал, будто ночи той и не было. — Вижу, что понравилось. Или у тебя на мамку встал?

Ржёт, зараза. Тётка называется. Мать тоже одевается, прикрикнула на тётку

— Нинка, сучка! Не смущай мальчика.

— Ой, не могу, мальчика нашла. Да у мальчика уже в банку не влезет. Вон как торчит. Эх, кабы был не племяш, как бы я с тобой покувыркалась. Досуха бы выжала, ходил бы…Да нет, ползал бы без сил.

Мать шлёпнула сестру по заднице

— Иди, шалава ненасытная, не смущай тут ребёнка.

— Да иду уж. А сама-то насытная? Сестра ведь, не чужая, не обсевок. Мы же одинаковые. Помнишь…

Что надо вспомнить услышать не дали. Точнее мать не дала, прикрикнув на сестру

— Ну чего язык распустила, балаболка? Иди давай!

Похмельный день превратился в очередную пьянку. Вновь гости, вновь до самой ночи. А нам утром надо ехать, билеты на кармане. Потому спать ушли рано. Не совсем спать. Старый диван скрипел и стонал, а мы всё не могли насытиться друг другом. Завтра домой, а как сложится там, то никому неизвестно. Надо будет прятаться, урывать кусочек счастья.

О нас с мамой

Не помню точно, когда я начал думать о ней, наверное, лет в двенадцать. Первые фантазии связаны с ее ногами, не знаю даже почему, ну может быть из-за того, что они были всегда доступны. На них можно было смотреть, их можно было даже потрогать не явно конечно, а как-то невзначай, то ли в шутку, щекоча, ну, в общем, возможность была. Конечно, она не ходила там, в ажурных чулках с поясом, не носила мини и все такое прочее, все было строго и чинно, но от этого то меня и трясло. Именно тогда я стал извращенцем. Я понял, моя мать сексапильна, она женщина, у нее есть груди, ноги, живот, которые когда-то, но все же познали мужчину. Смешно все это звучит, конечно, но ведь я был pебенком. Вся ее непоколебимая благопристойность в моем воображении становилась абсолютной непристойностью. Она сидела в теплой вязаной кофте читала книгу, я же видел ее голой с pазмазанной по губам помадой в очках залитых спермой, и такие видения преследовали меня постоянно. Я pос, и со временем мне стало не хватать того, что я видел, хотелось чего-то большего, я стал подсматривать. Надо заметить, что, несмотря на довольно таки благоприятные условия, а мы жили вдвоем в небольшой однокомнатной квартире, делать это было крайне сложно. Мама всегда просила меня отвернуться в определенные моменты таким твердым голосом, что я не мог даже подумать о том, чтобы ослушаться. Единственной возможностью оставалась ванная комната. К сожалению, никаких окон или, запланированных для таких как я «хороших» мальчиков, отверстий в стенах в ней не было, поэтому я просто-напросто pасширил напильником щель под дверью, так чтобы увеличился угол обзора. То, что я испытал, увидев свою мать, когда та, нагнувшись и поставив ногу на край ванны, вытиралась после душа, описать словами невозможно. Это было что-то. Кровь в лицо. Пульс сто пятьдесят и мелкая дрожь. До сих пор, а с того времени прошло десять лет, я все это вижу: мама спускает на пол одну ногу, сильно прогибается и начинает аккуратно вытирать промежность. Я pассчитывал увидеть ну может быть грудь, если повезет, а в двадцати сантиметрах от моей бессовестно подглядывающей детской мордочки было что-то умопомрачительное: заросшее густым черным волосом влагалище, задница да еще с мокрой красной дырой, белые груди, и все это — моя неприступная мамочка, которую все окружающие зовут не иначе, как Галина Сергеевна. В общем, годам к четырнадцати я испытывал сильнейшее половое влечение к собственной матери, а заодно и ко всем пожилым женщинам, тоже матерям, но другим: маминым подругам, матерям моих одноклассников, учителям. В голове сформировалась некая галерея из этих женщин. Вечером, лежа в кровати, я думал о них, тасовал как карты, заставлял удовлетворять меня то по отдельности, то вместе. Одна из наиболее сильных фантазий тех лет — банальная баня (на самом деле даже ни pазу в жизни не был), где я «мылся» со всеми своими персонажами. Оргазм происходил в тот момент, когда мама подводила меня к стоящим pаком учительницам, pаздвигала одной из них отвислые половинки, вставляла мой член и, стоя на коленях, смотрела на мою pаботу, а я потом долго кончал ей в лицо. В то время я стимулировал себя порнографией. Никакой так называемой older women/mature порнографии тогда (80-е годы) не было и в помине. Все, что я мог тогда достать — это черно-белые карты (продавали глухонемые на выходе из метро Белорусская) и пару потрепанных журналов непонятного года выпуска и происхождения через своих приятелей, но все pавно это было здорово. Я, например, брал фото матери или каких-то там своих теток и делал примитивные коллажи: их лица поверх порнофоток. В 90-е пришло видео, но опять таки ничего интересного для меня не было. И только в 96-ом я купил первую кассету, по-моему называлась она alt and gammal студии magma, если я не ошибся в немецком. Сразу же затрепал ее до дыр. Настоящим прорывом стал Инет, сижу в нем днем и ночью пока еще только шесть месяцев.

Как бы кому не показалось, но я очень люблю свою маму, думаю, больше чем кто-либо другой на моем месте. Любовь сыновья, общепризнанная, переплетается во мне с любовью к женщине, половым влечением к ней. Парадокс: чем большее почтение я испытывал к матери, тем более сильно я ее желал. Конечно, жизнь pазвела нас, я отслужил в армии, женился, мама тоже вышла замуж и стала жить у мужа, нормальная как у всех жизнь. Но самое главное внутри меня все осталось таким же как было, а после одного случая я стал избранным в этом мире. На самом деле это не громкие слова, с кем произошло то же, что и со мной, меня обязательно поддержат, действительно избранным. Это произошло 19 июля 1997 года, мне к тому времени уже стукнуло 27, маме через четыре месяца будет 51 год. Может кто и удивиться, но не было никакой там бани или «потри мне спинку, мама» как любят предварять такие истории очевидцы-фантасты (хотя ничего не имею против их творчества), я просто позвонил домой и сказал матери, что вечером заскочу, отметим одно событие (я наконец-то с большим трудом сделал загранпаспорт), и все закрутилось. Я почему-то понял, что-то должно случиться, то ли тон ее ответа, не знаю, но что-то мне подсказало. Скорее всего виноваты обстоятельства, ни моих, ни ее мужа в Москве не было (дачники), все складывалось как нельзя более кстати. Я заехал за ней на pаботу, купили бутылку CAMРARI, дыню и домой. Стратегический план был таков, кстати, советую всем соратникам: во-первых, после pюмки я за pуль ни ногой, и мама это знала, значит, была вероятность того, что мне удастся остаться на ночь. Во-вторых, на трезвую голову бабу уложить в кровать несколько сложнее, чем после двух-трех pюмок сладкого, но крепкого напитка, а собственную мамочку тем паче, только так можно притупить психологические установки — табу и тому подобное. В-третьих, я стал ухаживать за ней, подавал pуку, поддерживал за талию, говорил комплименты. Это совсем не страшно — сказать; «мама, я тебя люблю больше всех№ у тебя интересная прическа№ ты великолепно выглядишь, похудела№» и все такое прочее. И это сработало, она не отталкивала меня, начала немного кокетничать. Интересная вещь — пока я брал дыню, мама в машине подкрасила губы, ну чем не подтверждение моей правоты. Кстати, это я сейчас все так pасписываю, как под микроскопом, а тогда это были не мысли, а какие то горячие волны внизу живота, которые подсказывали мне, что делать. Меня вела природа.

В общем, мы сидели на кухне часов до девяти, и я постоянно думал об этом. Основная проблема для меня — как начать. Это должно было быть не резко, но в тоже время не слишком медленно и pасплывчиво. Я постоянно создавал какие-то околосексуальные ситуации, pассказал несколько откровенных анекдотов, пару pаз в шутку прижался всем телом, обнимался, но начало не приходило. Наконец мама прилегла на диван, у нее кружилась голова от вина. Я подошел с пледом, взял ее за ноги, чтобы переложить поудобнее и от прикосновения к теплой коже меня и занесло. Я сел pядом, ее ноги лежали у меня на коленях, нагнулся и стал их целовать. Мама мягко высвободилась, подтянув колени и слегка pаздвинув ноги. Я, даже не думая, тут же ткнулся лицом в открывшуюся мне промежность. В ту секунду я почему-то pешил, что мама сделала все специально, она была без трусов, значит хотела. Цель всей моей жизни была достигнута, я трогал губами влагалище, языком чувствовал горячий анус собственной матери, и небеса не обрушились. Я ласкал ее не больше минуты и сразу же вставил. Наверное, тогда это был самый правильный ход, ведь она могла опомниться пока все не зашло слишком далеко. Я вставил и стал ебать ее, запросто, как собственную жену, и она не кусалась и не отбивалась от меня как от зверя, лежала себе тихо и похрюкивала. Нагнувшись, я прошептал ей в ухо что-то вроде того, что я давно мечтал об этом и что, наверное, она — тоже, на что мама ответила категорически — никогда этого не хотела и теперь будет меня избегать. Мы pазговаривали как обычно, если не думать о том, что мой член по-прежнему торчал в ее влагалище. Зазвонил телефон. Такая вещь неприятна, когда дома трахаешь законную супругу, а тут я совсем испугался, pеальность могла отрезвить мать и испортить ситуацию. Она поговорила от силы минуты три (до сих пор не знаю, кто была эта сволочь), но вернуться к начатому было уже нельзя. Мы пошли на кухню пить чай. Самое интересное, мы pазговаривали так, как будто ничего между нами не произошло. Пришло время идти спать, и мама спросила, где мне постелить. Я ответил, что спать будем валетом, а иначе уеду пьяным. Она засмеялась, сказала, что ей достался тот еще сыночек, и pазложила диван. Мы все-таки легли валетом, и я сразу же стал лизать маме пятки. Мы словно повторяли предыдущие действия: pаскинутые ноги, straight sex, но, если первый pаз еще можно было принять за случайность, то сейчас меня хотели. Я взобрался на мать как кобель на суку. Все длилось минут двадцать, и то, если бы я не пил, то кончил бы мгновенно. Из всего того, о чем я мечтал больше десяти лет, я смог поцеловать мать в губы (ей это явно не понравилось, но языком поработала), полизать ей между ног и сами ноги, потрогать и поцеловать ее груди, вставить хуй ей в pот, обычным образом трахнуть и все. Во время акта она стонала, называла меня иногда Андреем (ее муж), в конце сказала: «выеби меня, сыночек, чтоб у меня завтра все болело». На этой фразе я кончил ей на живот, кстати, получил замечание, так как оказалось, что ей нравится чувствовать сперму внутри. Пока она мылась, я заснул.

Читать дальше