Павел балин священник рассказы

Иногда истории на ютубе у успешных блогеров заканчиваются неожиданно и не слишком приятно для подписчиков. В конце ноября 2021-го постоянные зрители видеоблога «Протоиерей Павел Балин» забили тревогу: их любимый канал вдруг стал недоступен, а подписка – недействительна. Пропали с ютуба абсолютно все видеоматериалы, которые священник размещал у себя на канале. К счастью, кое-что его почитатели скачали, сохранили, и теперь распространяют в своих блогах записи бесед и рассказов батюшки.

Павел Балин – человек, почитаемый и уважаемый как служитель Бога, и как блогер он за короткое время привлек внимание большой аудитории на YouTube. По данным официальной аналитики, блог «Протоиерей Павел Балин» совсем немного недобрал до 40 тысяч подписчиков. А по информации с ресурса «uznatbablo», «канал получил бан и с 26.11.2021-го года больше не существует». За что священник заработал такое наказание от ресурса – он сам комментариев не давал, а его подписчики ждут: может, ситуация изменится? И пишут в комментах к видео, уже другими людьми размещенными в сети: «Вернитесь, батюшка Павел, апостол вы наш современный!»

Официальные данные

• ФИО: Балакин Павел Геннадьевич (по данным интернет-ресурса «Русская Православная Церковь, Курганская епархия»;
• Место рождения: РФ, Курганская область, Катайский район, село Касаргуль;
• Дата рождения: 1965-й год, 2 ноября;
• Духовный сан: протоиерей (получен в 2015-м году);
• Деятельность в интернете: основатель и владелец видеоканала «Протоиерей Павел Балин», канал не существует (временно?) с 26-го ноября 2021-го года.

О его жизни и пути к Богу

Непростым был путь к вере и служению Господу у Павла Балакина. Сейчас уже сложно искать какую-то информацию о его семье, ранних годах, про учебу в школе. Возможно, на своем ютуб-канале батюшка Павел что-то рассказывал о себе, но доступа к его видео уже нет… Известно лишь из официальных источников о его детстве, что крещение он принял уже школьником – в Свято-Никольском храме (село Боровское, Курганской области). После школы подросток не собирался быть священником – он поступил в Шадринский сельскохозяйственный техникум.

Правильно говорят, что на многие этапы жизни мужчины может повлиять женщина, особенно если она – семейная, с правильными принципами, и конечно – любящая. Такая женщина есть в жизни батюшки Павла Балина – матушка Мария Балина (Шлегель в девичестве). Супруга протоиерея Павла – по происхождению немка, ее предки – переселенцы времен императрицы Екатерины II. Первые молитвы девочка учила по-немецки: спасалась молитвами от негатива, исходившего от отчима, пьющего человека с непростым характером. А молитвам этим научила ее бабушка.

А другая бабушка, молодого человека Павла Балакина, выбрала ее в невесты внуку! Девушка тоже окончила Шадринский техникум – правда другой, финансовый. И так она понравилась бабушке Вере (внук в то время служил в армии), что та сказала: «Маша, ты будешь наша!» Об этом и многом другом поведала матушка Мария в интервью для «tv-soyuz»: еще о том, что сначала ей жених не слишком понравился на фото, о их встрече первой на вокзале, о трудном для нее решении переехать с будущим мужем в Соколовку – маленькую далекую деревню. Они поженились светским браком в 1986-м году.

Будущий протоиерей Павел Балин работал в Соколовке агрономом. Он поменял потом много профессий, одна из них – мастер-озеленитель. «Господь нас поддержал», – скажет матушка Мария потом, откровенничая о сложном периоде в годы перестройки. А трудно им было не только притереться друг к другу, но и выжить! Супруги даже какое-то время занялись разведением гвоздик, чтобы прокормить семью, двух первых детей. Мария ходила в церковь, муж ждал ее в машине… А потом вдруг зашел с ней в храм и остался! Теперь уже со слов отца Павла: «Я вдруг понял, что это мое. Нашел цель, которой служу по нынешний день».

Шесть лет будущий священник (снизошел к нему Господь и призвал на служение себе в 1996-м) нес послушания в храмах, супруги повенчались и церковным браком. В сентябре 2020-го года Павел Балакин получил сан диакона, а годом позднее – сан иерея и назначен настоятелем в храм святого великомученика Георгия Победоносца в селе Раскатиха. Еще через два года отец Павел начал службу настоятелем в другом храме – церкви Прокопия Устюжского, в Притобольском районе.

В 2017-м году настоятель прихода в селе Чертановское Притобольского района принял участие в судьбе заброшенного храма в деревне Редуть. А в 2019-м году священнослужитель вместе с сыном Константином (пошел по стопам отца) восстанавливал храм Архангела Михаила – в селе Глядянское. Иерей Константин, священник во втором поколении, привез для храма из Греции чудотворную икону Всецарицы Богородицы. Еще о сыновьях протоиерея Павла: сбылось предсказание старицы, которое когда-то получила матушка Мария: «Два сына будут служить Богу». А одна из дочерей Павла и Марии вышла замуж за священника.

О его деятельности на ютубе

На «playboard» сохранилось содержание ютуб-канала «Протоиерей Павел Балин», правда – посмотреть уже ни одно видео нет возможности. Но подписчики, которым посчастливилось видеть сюжеты от отца Павла, помнят все до одного. Практически все были озаглавлены «Рассказы сельского батюшки». Один из его поклонников и подписчиков сделал пост на следующий день после исчезновения канала: «Благодарение Богу, успел посмотреть все. Спасибо отцу Павлу за его труды и наставления через его мудрые рассказы», – и к этому посту сразу присоединились сотни почитателей священника на ютубе. От владельца блога и от его сына ни в день ликвидации канала, ни на следующий комментариев в открытый доступ не поступало.

Батюшкины гусли

Вот год или полтора назад. Позвали меня батюшка с матушкой, сами не местные, встретиться в одном московском монастыре. Они специально из своей глуши приехали туда по каким-то делам. Я обрадовалась, очень хотелось увидеться.

Приезжаю, у ворот встречает меня матушка:

— А пойдемте в трапезную. Нас там кормят как раз.

Почему нет? Поесть я люблю… А обедала давно уже.

Но повела она меня не туда, где простые смертные миряне трапезничают, а в какие-то внутренние палаты.

Опять же, почему нет? Про себя я решила, что их, как дальних бедных путников, монахи пожалели и решили где-то у себя накормить. На благотворительных началах. Как в Патерике. В трапезной для всякого разного иночества и духовенства. Что тоже верно…

Усадили меня за стол. Там еще какие-то люди кушали. Но я на них особо внимания не обращала. Голод — не тетка, а пахло вкусно. В общем, давай я лопать харчи. Тем более, что на дармовщину. Ну и с батюшкой и матушкой парой слов перекидываться.

Они мне рассказывали, что в своей деревне для спивающегося населения на гуслях играют и мечтают возродить там православие и русскую культуру.

А чтобы православие возродить или хотя бы службу отслужить, матушка в четыре утра в развалюхе, которую под храм отдали, печку-буржуйку топит. И не унывает. Она до этого в монастыре долго жила, не только буржуйки повидала.

Еще о том, как однажды у батюшки этого денег на бензин не было (у них в принципе денег никогда ни на что не было), и он к владыке на архиерейскую службу пешком в мороз десять километров шел. Без гуслей, правда. Ну и опоздал на два часа. А архиерей так осерчал, что чуть не отправил его прямым ходом в Царствие Небесное. За халатное отношение к чинам и богослужебному делу.

Ну и много чего еще они рассказывали из своих захолустных деревенских будней.

«Давайте без чинов»

В общем, сидим, едим, благочестивые беседы ведем. И тут заходит человек в подряснике. Тихий, скромный, приветливый. Не молодой, но и не старый.

Поздоровался со мной, спросил, вкусно ли. С другими, наверное, до этого виделся.

— Вкусно, — говорю я, жуя.

Про себя решила, что это послушник или иночек местный. Сотрудник этой трапезной. А тут он к нам за стол присел. Ничего, не жалко. Мы ж не в миру. В монастыре «клиенты» и «официанты» перед Богом равны.

— Лена у нас православный писатель! — говорит ему матушка.

Он уважительно закивал. Ну а я слегка засмущалась для приличия, улыбнулась иноку ободряюще, мол: «Сидите, не тушуйтесь. Мы здесь без чинов». И дальше ем себе. И о высоком с батюшкой и матушкой беседую. А он слушает заинтересованно, вопросы наводящие задает.

Ну а я — что? Если человек к божественному тянется, почему бы не просветить. Ведь приходят они, бедные, из мира неподготовленные. В розовых очках.

А тут такое везение — целый православный писатель. Этот, правда, не юноша был. Но, может, он только уверовал и сразу — в монастырь.

Ногу на ногу положила, локоть вальяжно — на стол. И давай шпарить о Божием Промысле да о судьбах мира. И о всякой другой надобыденности. Например, почему люди уходят в монастырь, и как правильно подойти к этому важному духовному деланию.

Аж сама себя заслушалась. Ну и все вокруг заслушались. Замолкли, только глазами хлопали. От восторга, наверное. Инок только время от времени что-то заинтересованно спрашивал. И более благодарного слушателя у меня давно не было.

Потом позвонил ему кто-то, и он убежал по своим делам. Ну и мне было пора — семья, дети, кот, собака, молитвенное правило… Простились мы с батюшкой и матушкой и, довольные друг другом и трапезой, расстались.

«Милый такой монашек…»

Это была суббота. А в воскресенье пришла я в наш храм на Литургию. Помолились, причастилась, с прихожанками, как водится, новости и сплетни обсудила. И встретила одного знакомого батюшку. Давно не виделись.

— Ну как дела? — спрашивает. — Что хорошего?

Рассказала я ему о своем житье-бытье и, между прочим, как намедни монастырь тот посетила и в трапезной откушала. Про батюшку и матушку тех — с гуслями.

— Еще там был такой милый монашек… — говорю.

«Монашек» — это не в уничижительном смысле, Боже упаси! Наоборот — ласково, с любовью. Очень он мне глянулся своим вниманием к моим высокодуховным знаниям. Да и вообще, хороший человек.

— А выглядел он как?

— Так и так… — описываю.

Достал батюшка свой смартфон (тоже ведь человек, не духом единым) и давай гуглить.

— Этот? — спрашивает.

— Да, он.

— Слышь, раба Божия, ты не забывайся! Это не «монашек», а наместник монастыря, отец N.

Давление триста на двести, свет померк… Начала вспоминать, что я там ему еще наговорила, кроме того, как правильно монашеским деланием заниматься.

Чем больше вспоминала, тем больше мне плохело.

Батюшке тем с матушкой позвонила:

— Что ж вы, такие-сякие, духовные лица, меня не остановили?

— Так мы думали, знаешь… Удивились немного только, что ты так запанибрата… Но кто вас, православных писателей, знает. Может, вам так положено…

Когда мне в следующий раз нужно было в тот монастырь по своим уже делам, пробиралась я огородами, мелкими перебежками и партизанскими тропами. И стыдно до сих пор, честно говоря…

Правда, однажды я знакомого монаха оттуда встретила, взаправдашнего. И он как давай радоваться:

— Ой, Елена! Наместник наш, отец N, так о вас хорошо рассказывал, так впечатлился… «Писательница, — говорит. — И так складно глаголет…».

Но от этого еще стыднее.

Вот такая история у меня приключилась. И она — далеко не одна. Но о других моих попадосах я расскажу как-нибудь в следующий раз.

ЧЕРНОКНИЖНИК

Как-то, уже будучи священником, отпевал я в соседнем городе девочку-подростка. Помню, трагедия была страшная. Ребенок на глазах отца перебегал дорогу под окнами своего дома и попал под машину. Отец выбежал, поднял дитя на руки, принес бездыханное тельце домой. Положил его в ванну и давай от крови отмывать.
Мне об этом перед самым отпеванием рассказали. Молитву начинать нужно, а я не могу: представил эту картинку и слезы душат. Да и вопрос этот извечный: за что, Господи, дите малое неповинное, за что? Прервался, отошел на минутку в притвор и постарался взять себя в руки. Тебе нельзя плакать, нельзя. Твои слезы здесь никому не нужны. Нужна молитва, иди и работай, делай свое дело, а эмоции можешь оставить при себе.
Прошло, наверное, месяца два после похорон. Заходит в храм его отец, нашел меня и просит квартиру освятить. Понятное дело, конечно нужно идти.
Уже на следующий день я был у них дома. Поскольку трагедия произошла в самом начале лета, то вся семья сразу же уехала на дачу и в город до сих пор не возвращалась. Не могли, сил не было. Отец в одиночку и бродил по дому, как медведь-шатун.

— Не могу, — говорит — в ее комнату входить. Зайду и вот мне все кажется, что она только на минутку отошла и сейчас услышу ее голосочек. Я, батюшка, Бога никогда не обижал, за что же Он меня так?
Посидели мы, выслушал я его рассказ. Потом начал освящение. Прохожу по комнатам, совершаю каждение и читаю 90й псалом. Только вот у меня привычка, как только вижу в доме книги, обязательно подойду посмотрю, что хозяева читают, чем интересуются. Присмотрелся к его книгам и обомлел.
Такого собрания чернокнижных изданий в нашу новейшую эпоху я еще не у кого встречал! Чего здесь только не было: и сборники заговоров, и белая и черная магия, практическая магия, сонники разных калибров, руководство по составлению гороскопов… Короче говоря, несколько полок таких книг: почему-то врезались в память и книги, распространяемые у нас кришнаитами, в ярких глянцевых обложках. Было видно, что книжки не только стояли на полках, ими пользовались, и весьма активно. Некоторые книжки вообще были затерты, наподобие старых учебников.

— Отец — спросил я — это чье барахло?

— Моё — ответил он.

— А зачем оно тебе?

— Интересуюсь.

Прервал освящение и поставил условие:

— Дом с таким багажом вражией литературы освящать не стану.

Тот мне в ноги и чуть не в крик:

— Освяти, сил моих нет, не могу в доме жить, душа наизнанку!

— Ты сначала эту чертовщину сожги, а потом снова к себе зови! Зачем мне перед Богом комедию-то ломать? Или давай так: я тебе дом освящаю, и книжки мы с тобой сразу же в церковь уносим. У нас за храмом печка, в ней всю эту гадость и сожжем.

— Батюшка, может ты освятишь, а завтра я их утречком сам принесу?

Стоит он передо мной на коленях, а глаза так и сияют и видно, что верит в то, что говорит. Ну не буду же я с ним торговаться. Ведь взрослый же мужик!

— Ладно, продолжим. Но завтра ты всю свою вредную макулатуру ликвидируешь. И помни, ты обещал! Ничего он, конечно же, на следующий день не принес, так и остался при своих интересах. А потом встретились с ним в городе.

Спросил я у него:
— Зачем тебе это?
— Не понимаешь ты, — сказал он в ответ. — Вот, я простой слесарь, на заводе по восемь часов у станка пашу. И кто я? Да никто! Червь! Меня каждый начальник обидеть норовит, а магия мне силу в руки дает. Ты меня обидел? А я на тебя болезнь наслал и или беду на твой дом… Про меня начальство уже знает и не обижает, боится — он показал мне кулак — вот они где у меня миленькие. И соседи опасаются, никто мне жить не мешает, даже пацаны по ночам у меня под окнами не орут. А ты власти меня хочешь лишить? Не выйдет!
Стал я о нём потом справки наводить, и мне рассказали, что оказывается, этот папа хотел дочку свою любимую научить всему тому, что уже сам умел. А ребенок, чистая душа, восстал против желаний отца. Что он только не делал: и просил, и угрожал — девочка ни в какую. Может Господь и забрал эту светлую детскую душу, пока еще не растоптал папа в ребенке Божие начало и не заставил дитя служить врагу?
Вот тебе и «ЗА ЧТО, ГОСПОДИ?»

Священник Александр Дьяченко.

Матушка Мария Балина – супруга иерея Павла Балина, настоятеля прихода Святого Прокопия Устюжского, Чудотворца, в с. Чернавское Притобольного района Курганской области

Пожалуй, самое главное, что человеку дано обрести с возрастом, – мудрость. Мудрость не назидать, а сопереживать, не поучать, а слушать, не настаивать на своем, а умолкать и смиряться. Зрелая мудрость – Божий дар, ведь она выстрадана, получена за труды душевные, за осознание, что в этой земной жизни нет ничего ее важнее… Храм Святого Прокопия для его прихожан – духовный дом. Сюда приходят и для общей молитвы, и для того, чтобы отогреть и успокоить душу рядом с батюшкой, настоятелем прихода иереем Павлом Балиным, и его женой – матушкой Марией, которая для всех, кто с ней знакомится, становится матушкой.

иер. Павел: – Мне остается только служение, а все остальное – на матушке. Чистота в храме, что-то еще – все на матушке. Даже люди сперва приходят к ней. Я-то смотрю на людей из алтаря. Куда свечку поставить, как помолиться, как к батюшке подойти – со всеми вопросами подходят к матушке, она всех встречает, всех принимает. Она больше общается с людьми. А я перед Богом стою, молюсь за них.

Матушка Мария в неустанном духовном труде, в борьбе с собственными грехами. Понимает, ради чего.

м. Мария: – Хочется кричать людям и говорить, что Бог-то нам все дал: люди, пожалуйста, опомнитесь – самое дорогое это семья! Если семья будет крепкой, у нас и жизнь будет крепче, не будет никаких войн: зачем нам войны, зависть, злоба? Бог все дал!

В этих словах, согласитесь, и сострадание, и сочувствие, и любовь. Мудрость бесценная, потому что выстраданная.

м. Мария: – Я чистокровная немка: отец у меня немец, мама немка. Мы жили в Челябинской области. Отец рано умер, был отчим, семья, можно сказать, была неблагополучная. Из семьи я вынесла много и страданий, и борьбы. Так как я была немкой (немцев было немного), гонения были уже в школе.

Семья Шлегель (это девичья фамилия матушки Марии) – потомки немецких переселенцев времен императрицы ЕкатериныII. Отец девочки умер, когда ей исполнилось 6 лет. Отчим, который пришел в семью, оказался полной противоположностью папы – был, мягко говоря, неласков, крепко выпивал. Семью Марии оберегала молитва бабушки.

м. Мария: – Раз католики, мама меня научила молитве по-немецки. И когда отчим начинал буянить дома или драться, я всегда молилась, всегда наносила крестное знамение (не знаю, правильно или неправильно). Закроюсь в комнате и молюсь. Это состояние я помню с детства.

Старинная Библия, четки, крест бабушки после ее ухода из жизни остались у Марии как у старшей внучки.

м. Мария: – Я рожала двух деточек с этой молитвой «Отче наш». Я ее написала, и мне ее под руку положили. Я и Настю, и Костю родила с немецкой молитвой.

Когда стало возможным, все родственники матушки Марии уехали в Германию. И у нее на руках уже была виза, уже становилась реальностью успешная и самодостаточная Европа, но после долгих и мучительных размышлений она осталась в России. Единственная из семьи, но не одна, а рядом с мужем, который именно в то время открыл для себя цель и смысл жизни, потому что пришел в Церковь.

Их познакомил случай. Подружка выходила замуж и предложила Марийке быть свидетельницей на ее свадьбе. Мария к тому времени окончила Шадринский финансовый техникум, работала в Челябинском областном управлении Госстраха ревизором. Как могла, материально помогала маме, поддерживала сестер. Скорая на руку, трудолюбивая, приветливая, Маша покорила сердца родни жениха, особенно бабушки, которая тут же стала ей показывать фотографию своего другого, неженатого внука – в то время солдата срочной службы.

м. Мария: – Посуду всю перемыли, гости улеглись. Утром я встала, смотрю: мама Полина Васильевна уху варит. Я помогла ей уху сварить, стол накрыла. И бабушке Вере это, наверное, понравилось, она сказала: «Маша, ты будешь наша». И фотографию своего внука мне показывает. Я сказала: «Нет!» – он (отец Павел) мне на фотографии вообще не понравился.

А через некоторое время была телеграмма от той подружки: «Маша, приезжай». Маша поехала: вдруг что-то случилось. Но оказалось, что причина срочного вызова была в другом.

иер. Павел: – Пришла электричка, идет толпа народа. Как ее узнать? Толпа расступилась, и я вижу: вот она идет – моя Маша, веселая, кудрявая, черненькая. Я подошел: «Вы Маша? Я Паша. Пойдемте».

Мария вернулась в Челябинск в полной уверенности, что это была их первая и последняя встреча. Но как-то однажды ее коллеги в недоумении собрались у окна их общего кабинета.

м. Мария: – Они все выглянули в окно, а он машет. Они говорят: «Это кому?». Здание-то огромное. А телефонов тогда ведь не было. Наверное, я проболталась, что в Госстрахе работаю, и он приехал на поезде и стоит у здания. Я смотрю в окно и вижу, что это Павел. Тогда он мне показался уже симпатичнее, с гвоздиками…

Павел Балин в то время работал агрономом в дальнем селе Курганской области. За полгода от знакомства до свадьбы у них было всего несколько встреч.

м. Мария: – Деревня, спокойствие… А ревизором-то мне не очень нравилось работать, не мое это. Когда от него ждать, что он предложит пожениться? Как-то мы с ним сидели, я ему и сказала: «Паша, женись на мне». Он говорит: «Конечно, Маша, давай поженимся».

иер. Павел: – Господь нас поселил в глухой деревне, туда даже автобусы не всегда доходили. Мы с ней постоянно о чем-нибудь спорили – мы очень разные были и не притерлись. Год нас Господь там продержал, чтобы мы не разбежались, а потом мы уже стали семьей.

Сказать, что их семья складывалась непросто, – ничего не сказать. Горячая и требовательная жена, мягкий, терпеливый муж… Известное фатальными взлетами и падениями время перестройки проверило на прочность и их семью. Когда совхозы стали разваливаться, Балины пробовали заняться бизнесом, взяли в аренду несколько теплиц.

м. Мария: – Мы даже вывели сорта гвоздик (он гвоздики привез), они начали расти в наших условиях. Гвоздики, розы – все это мы продавали. Но это не нравилось! Года через три нам все запретили, задавили нас, отобрали теплицы. После нас теплицы уже не работали.

Дело было в Катайске Курганской области, недалеко от Боровского монастыря Похвалы Пресвятой Богородицы. В Свято-Никольском храме обители Мария Балина стала находить душевный покой после различного рода жизненных перипетий. Сначала ходили в храм с мамой пешком. Потом попросила мужа довезти ее туда.

м. Мария: – Он сначала в машине сидел, а мы с мамой минут 20, полчасика были в храме; пару раз он так сидел в машине, потом сам пошел на службу. А у отца Александра службы были такие Божественные! Два раза он немножко постоял, а на третью службу сам захотел. Я уже уставшая на службе, а он говорит: «Маша, мы постоим». Я не знаю, что с ним случилось.

иер. Павел: – Я понял: вот она, цель – она была для всех наших дедушек, бабушек, для всего русского народа. И я к этому стал причастен, я нашел цель, которой служу по сей день.

6 лет глава семьи, в которой подрастали сын Костя и дочь Настя, подвизался в монастыре: нес послушание, работал во славу Божию. Жена держала хозяйство, чтобы кормить семью, и требовала от мужа его вклада в семейный бюджет.

м. Мария: – Он все воспринимал смиренно, практически на меня не ворчал. Я удивляюсь, сколько у него смирения было!

Впрочем, тогда Мария этого не понимала. Несмотря на то, что Мария, урожденная католичка, приняла Православие, восприятие мужа в новом качестве, как и самой Православной веры, менялось очень трудно, очень болезненно. Причем болезненно в прямом смысле: она перенесла сложную полостную операцию, после которой 3 месяца не могла ходить.

м. Мария: – Я попадаю на Соборование. Сижу на стуле, вокруг народ и 7 священников. Соборование у меня было первый раз в жизни, после него я вообще ничего не поняла, но через несколько дней я встала. Господи, помилуй: встала, стала ходить и через месяц даже вышла на работу.

Ее сознание продолжало меняться, особенно это стало явным после Венчания.

иер. Павел: – После Венчания Господь дал любовь. Небольшое испытание было, потом Господь дал любовь настоящую – это был Божественный подарок. Мы почувствовали, что до Венчания жили просто как соседи под одной крышей, а когда повенчались, Господь дал такую любовь, что она до сих пор не только не проходит, но растет.

После Венчания Господь послал самый драгоценный для женщины подарок – новую жизнь, которую (кается матушка Мария) она хотела прервать. Но практически накануне страшной операции Господь привел ее в Боровской монастырь к известной в тех краях старице.

м. Мария: – Она мне и говорит: «Старший Богу будет служить, средний – для мира (береги!), младший – Божий. Отца Павла Богородица вести будет. Подставляй левое и правое плечо, помогай ему». Потом еще немножко мне сказала. А у меня слезы как грянули! Помню, руки и ноги затряслись. Она сидит – такая маленькая, такая убогонькая, но глаза такие пронизывающие, что у меня мурашки… И я заревела.

В положенный срок у Балиных появился на свет 3-й ребенок – сын Ефим. Рукоположение отца Павла стало, пожалуй, последним поворотным моментом, который придал жизни матушки Марии новый смысл, открыл новые горизонты и цели. Последовал переезд к месту служения в другой район Курганской области. Там впервые супруги услышали о старинном храме в Чернавском – когда-то красивом, но разрушенном практически до основания.

м. Мария: – Он мне говорит: «Маша, знаешь, можно восстановить, я это чувствую». Помню, я встала в центр купола (там еще было видно изображение старинное), руки подняла и говорю (может, даже смеясь над отцом Павлом): «Господи! Дай силы тем людям, которые будут восстанавливать этот храм». Через год нас сюда перевели, он меня привез в этот храм, но я уже вошла в него со слезами и без всякой иронии – я все четко вспомнила, встала под куполом и реву: «Господи! Я не себе этого желала».

Храм, в восстановление которого вкладываются силы, эмоции, собственный духовный опыт, становится живой частью тебя самого. Уже восстановленный, Чернавский храм дважды переживал пожар. Матушка Мария теперь понимает, что внешний пожар был отражением и ее внутреннего пожара, в котором горели ее гордыня, обиды, претензии, укоренившиеся в душе с неблагополучного детства. Но после каждого пожара и храм становился краше, и душа чище.

м. Мария: – Сейчас я понимаю: самое главное в жизни, чего Бог от нас требует, – смирение и покаяние.

Отец Павел достаточно часто уезжает из дома: одно из его послушаний перед Господом – возить группы паломников к Святым местам Израиля, Греции, Горы Афон. Забот у матушки Марии в эти дни прибавляется, но она терпеливо с ними справляется – знает: муж каждую минуту служит Богу. Служат Богу и их дети: оба сына – священники, старшая дочь – жена священника, младшая – пока школьница, растет в молитве и Божией любви, которая проявляется через папу и маму.

иер. Павел: – В машине с одной стороны – газ, с другой – тормоз. Так и мы с матушкой: кто-то газует, кто-то притормаживает. Мы разные, а стали одной семьей, единым целым.

Если бы тогда, в начале 1990-х, ей сказали, что она не просто станет матушкой, а всю жизнь посвятит семье, храму, ни за что не поверила бы. Даже сейчас иногда приходит в голову мысль: возьму-ка я выходной от работы в храме – устала.

м. Мария: – Я не поняла, проснулась я или не проснулась, но четко слышу – приятный голос мне говорит: «Машуля, для Бога 2–3 часа: тебе же Господь благодать даст, твоим деткам и прихожанам». Я открыла глаза и так и не поняла, что это такое было…. Я как-то собрала своих прихожанок и сказала им: «Девочки, вы можете, вы все дома работаете. Храм не мой – храм ваш, раз в неделю на 2–3 часа – пожалуйста…».

Записала:
Людмила Ульянова

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».