Переоделся в женское рассказы

      — Ты уже понял, — снимая с себя майку и кидая её в кучу вещей в шкафу, усмехается она и стягивает шорты вместе с нижним бельем. — Раздевайся.

      А что делать? Что делать? Приходится подчиниться, в конце концов, он же когда-то хотел сходить со мной на свидание с девушкой. Вот и будет ему исполнение его желания.

      — Сегодня я лишусь девственности, я сам себя трахнуть хочу, — рассматривая себя в нижнем бельё, которое нацепила на меня Вика, усмехнулся я.

      Чёрное кружевное бельё: трусики-шортики, лифчик первого размера с какими-то вставками, но это только для вида и создания объёма, и шик всего комплекта: чулки на тоненьких ленточках, что крепились к конструкции на талии. Я даже не знаю, как она называется, но выглядело это ахуительно. Как-то для интереса мы с ней измерялись по женским стандартам, мы только в груди проигрывали, она по сантиметрам была у нас восемьдесят два, талия и бедра были в положенных размерах шестьдесят-девяносто. Прибавим к этому рост сто семьдесят, и мы почти модели.

      — Вик, а ты? Хм, инь-янь? — смотря, как она одевает белоснежное бельё, усмехнувшись, замечаю я. — А что ты оденешь под белые чулки?

      — Я одену джинсы, я просто не хочу от тебя отставать, а вот ты оденешь вот это платье, — ответила она, кидая мне в руки темно-синее платье до колен, что до талии было узким и в облипочку, а ниже расходилось в клеш.

      — Эй!

      — Ты считаешь, что во время твоего свидания у тебя не встанет? — только в этот момент я осознал её затею, встанет и не раз, а юбка-клеш все прикроет.

      — Ясно, понятно, — напяливая платье, буркнул я, смотря, как она ловко втискивается в чуть свободные джинсы, натягивает кофту с длинными рукавами и зарывается опять в шкаф. Я один раз видел, как она прячет свои причиндалы, теперь стараюсь отворачиваться.

      Через ещё час мы были готовы, а точнее накрашены по самое не могу. Этой гадючке везет, она себе фото эпиляцию сделала везде, где можно, а когда я случайно закинул ногу на ногу, и она увидела мои ноги, потом посмотрела на лицо, цокнула, приказала раздеваться и идти бриться везде. Наверно, именно поэтому мы так долго красились и одевались. На общие сборы на свидание ушло два часа. Бедные девушки.

***

      Ветерок гуляет, все нахрен продувает. Молча, ругаю Вику в своей голове последними матами и ещё раз сочувствую девушкам. Вроде уже как бы весна, а ветер, блин, холодненький, и как они в этих чулках ходят?

      — Блин, ещё пять минут, и уходим нахрен, — бурчу я себе под нос, смотря на спокойно поедающую мороженое Вику. — Ты, блин, мороженое специально жрешь, чтоб мне ещё холоднее стало?

      — Саша, успокойся, он нас полчаса ждал, он же тебе написал: «Я тогда на пять минут отлучусь и буду». Может он в туалет пошёл?

      — Ага, конечно, ему что, тяжело было ещё немного подож…

      — Ты чего? — спросила Вика, а я понял, что не успею дотянуться до неё и не дать ей повернуться.

      Она успела, увидела, зло посмотрела на меня и, развернувшись, прочеканила сквозь зубы:

      — Спасибо, что устроил мне антистрессовую прогулку.

      — Вика, это не я, честно, — пытаясь её остановить, пробормотал я, но она уже уходила, а я на каблуках бегать не умею, даже на таких маленьких, на которые она заставила меня встать, поэтому её упустил. Но, как только я повернулся, чтобы зло посмотреть на парней, мимо меня пронесся Вадим с охапкой роз.

      — Рома! — зло рявкнул я, как только мой парень подошёл ко мне.

      — Великолепно выглядишь, прости, что так долго ходили за вторым букетом, я же не знал, что ты будешь в таком чудесном виде, — протягивая мне букет нежно-розовых роз, улыбаясь, отвечает он, нежно целует в щеку и разворачивает меня в то направление, куда умчались Вика и Вадим. — Ну что, понаблюдаем, как они будут мириться?

      А наблюдать было за чем. Они, кажется, не мирились, они тупо друг на друга орали. О чем орали, я не слышал, но, по напряжённой позе Вики и вечно размахивающим букетом Вадимом, складывалось именно такое впечатление. И именно в ту самую секунду, когда я думал, что пора вмешаться, Вадим разворачивается, отходит на три метра от Вики, потом опять поворачивается к ней, подходит, впихивает ей букет в руки и опять разворачивается, опять отходит на три метра, поднимает голову, смотрит на меня с Ромой, стоящих в обнимку, и будто решается, потому что он сжимает кулаки, разворачивается на сто восемьдесят градусов и, преодолев расстояние между ними, хватает Вику за талию, притягивает и целует.

      Готов поспорить, что Вика в шоке, потому что она просто не отвечает, секунда, другая, и у меня вырывается вздох облегчения, она ответила и положила свободную от цветов руку ему на шею.

      — Ну, все, не подглядывай, и, вообще, у нас свидания разные, нам с ними не по пути.

      — А? — кажется, намеки ему уже не нужны.

      — Я их помирил? Мозги брату вправил? Вика больше не в депрессии?

      На каждый его вопрос я кивал головой, на что в конце получил довольную улыбку чеширского кота и какое-то угрожающее:

      — Сейчас мы идём в кино, потом пообедаем в кафе, а после я хочу своё вознаграждение.

      Я, конечно, продвинутый и, наверно, понимаю, на какой фильм хотел пойти Рома, но пошли мы на Губку Боба в 3D. Ну, зачем будоражить того, который все равно разложит меня к вечеру? Мне ещё бдсм-а не хватает.

      — А почему не на Пятьдесят оттенков? — усмехнулся Рома, рассматривая билеты в своих руках.

      — Я боюсь за своё положение после его просмотра, а вдруг тебе понравится, и ты решишь все опробовать на мне, — заходя в кинозал, спокойно ответил я и пошёл на наши места.

      Как там говорится: «Если вы хотите обсудить со своим молодым человеком фильм, на который вы ходили, посмотрите его дома. На последнем ряду вам не дадут посмотреть и половины». Вот так вышло и в нашем походе. Последний ряд, большой зал, кинотеатр расположенный в парке, соответственно народа мало. Чего ещё для поцелуев надо.

      — Ром, хватит, у меня губы уже болят, а фильм минут через двадцать закончится, надо остыть, — проговорил я через все тот же поцелуй, и болят не только губы, кажется, напряжена каждая частичка тела, член уже полчаса как не знает, что такое спокойствие. — Все, дай слезть.

      На последних словах я сделал усилие над собой и слез с колен, на которые меня посадили ещё в начале фильма. Поправил юбку платья, посмотрел на будто пьяные от желания глаза Ромы и на его руку, что сжала свой собственный член, и принял ещё одно маленькое решение. А почему бы и нет, народа в кинотеатре мало, а на нашем ряду и вовсе никого нет. Поэтому, не давая себе на раздумье лишней минуты, я, чуть согнувшись, встал, раздвинул ноги Ромы и удобно пристроился между ними.

      — Саш?

      — Ой, молчи уже, — тихая усмешка срывается с губ, и я расстегиваю ширинку на его джинсах, чуть отодвигаю ткань нижнего белья и наслаждаюсь видом его члена, набухший, с уже покрасневшей головкой и чётко прорисованными венами. Не громадный, вполне себе нормальных размеров, но в рот уж точно весь не поместится: — Прелесть.

      Лизнуть головку языком от уздечки до самого кончика, обогнуть её по окружности, аккуратно взять пальцами член и, лишь немного направив, взять головку в свой рот полностью, заглотить глубже. Теперь мои движения все более уверенные, его руки сжимают подлокотники кресла, а я экспериментирую все активней. Выпустить член изо рта, скользнуть языком по стволу и в месте соединения ткани между яичками и самим членом чуть прикусить пульсирующую плоть. Услышать стон сквозь зубы и решить, что хватит, поэтому я опять вбираю его плоть в свой рот и реально с удовольствием начинаю посасывать. Ещё три минуты, начинает болеть шея от постоянного движения вверх-вниз, и в какой-то момент меня грубо отталкивают. Белесая жидкость пачкает его живот, а я спокойно сажусь на своё место, смотрю на часы и понимаю, у меня есть десять минут, чтобы посмотреть фильм.

Я отдыхал на даче с подругой Надей. Родители должны были забрать меня примерно через неделю.
Я не хочу на этом зацикливаться — право, это не особенно интересно, но из-за одной не очень приятной истории я испортил всю имеющуюся у меня одежду, а никакой другой одежды не было. Я ходил в полотенце, так как было жарко, и всё было отлично, пока не наступил неожиданный холод.

Теперь я только и сидел весь день дома. Мы жили в посёлке, и, конечно, скучно было всё время сидеть в одной комнате.

Надя подошла ко мне, не вытерпев, и сказала:
— Давай ты наденешь что-нибудь моё? Тебя никто не знает, так что ничего такого.

Я смутился и отказался.
— Ничего, я тебе что-нибудь принесу, а там посмотрим, — хитро сказала Надя, и убежала к себе. Меня это насторожило, так как носить девчачью одежду я совершенно не хотел. Но Надя уже возвращалась с белой блузкой и чёрной широкой юбкой.
— Эй, а юбку-то зачем? — возмутился я. — У тебя нет штанов что-ли?

Надя порылась в своих вещах и достала коротенькие голубенькие шортики в ромашку.
— Вот, примеряй, — подала она их мне. — Только они всё равно очень тонкие и неудобные, лучше уж в нормальной юбке походить, честно тебе скажу.
— Да ну, ты что, — испугался я. — Меня же засмеют! Да и вообще, неудобно это…
— Кто тебя засмеёт? Никто и не поймёт, что ты мальчик, если будешь меня слушать и нормально оденешься. К тому же в юбке очень даже и удобно. А если так и будешь ходить непонятно в чём, то конечно засмеют. А лето ещё нескоро закончится.
Так как ходить непонятно как мне совсем не нравилось, то я бы даже согласился бы и на юбку, но говорить об этом Наде, да ещё и надевать при ней на себя её юбку, которую она носит, было бы слишком унизительно. Так что, покраснев, я отказался.
— Глупый, — сказала она. — Вот на мне нормальное платье, и я не страдаю ни от чего. Давай и ты одевайся.
Я вдруг испытал непонятное возбуждение от вида предлагаемой мне одежды, и тот факт, что Надя нормально к этому относилась, заставил меня задуматься.

В общем, я надел блузку и кое-как застегнулся. Надя критически на меня посмотрела.
— Ничего, но видно, что груди нет, — сказала она. — Сейчас исправим.

Она тут же достала белый лифчик из комода и протянула его мне. Я оторопел.
— Что это? И зачем он мне?
— Как зачем? Его все девочки носят! И ты надень, а то будут вопросы, зачем это мальчик надел женскую блузку. А так всем понятно, что у тебя грудь.

Надя вела себя вполне серьёзно и не смеялась надо мной, так что я немного попривык и уже спокойно относился к идее с таким переодеванием.
— Ну ладно, — осторожно сказал я.

Она помогла мне снять блузку и накинула бретельки на плечи. Потом помогла застегнуть лифчик на спине. После этого я снова надел её блузку.

Грудь тут же сковало резинкой.
— Эй, так же тяжелее дышать, — заметил я.
— Ничего, я его всё время ношу, — ответила девочка. — Привыкнешь и ты. А теперь — юбка.

После лифчика мне было уже всё равно, так что я безропотно влез в просторную юбку и застегнул её на молнию. Она довольно приятно обволокла мои ноги, чуть-чуть прикрыв голые колени.
— Так, лучше твои излишне волосатые ноги прикрыть колготками, — сказала Надя и достала упаковку тонких капроновых колготок из того же комода. — Держи.

Я тупо уставился на них, так что Надя, вздохнув, сама их закатала и помогла натянуть колготки на ноги. Они были сделаны из тончайшего телесного капрона, и очень сковывали мои ноги. Я смущённо сжал коленки, и посмотрел на подругу.
— Не эстетично, — отрезала Надя. — Вот, держи, — протянула она мне два белоснежных и невесомых воздушных комочка.
— Это что? — спросил я, недоумевая.
— Мои гольфы, — объяснила она. — Так будет лучше, надевай.

Глупо было говорить, что я мальчик и не ношу белые гольфы, как маленькие школьницы-пятиклассницы, когда на мне уже был лифчик, телесные колготки и юбка с блузкой. Так что я безропотно надел их на себя, натянув почти до самых колен. Таким образом мы действительно закрыли мои ноги, и обнажены были лишь несколько сантиметров между гольфами и краешком юбочки.

Гольфы были очень девчачьими, ослепительно белыми и все в каких-то кружевных рисунках. Я стоял и мялся, не зная, что мне теперь делать в таком виде. Надя же, наоборот, выглядела довольной.
— Вот, теперь ты выглядишь, как нормальная девочка, немного скромная и довольно симпатичная, — с улыбкой сказала она, и я покраснел. — Думаю, мои туфельки будут тебе малы… — задумчиво проговорила она. — Может, дать тебе мои балетки? Хотя они тоже маленькие…
— А может, и так пойдёт? — робко посмотрел я на неё.
— Ты думаешь, я позволю тебе пачкать мои гольфы ходьбой по полу без обуви? — хмыкнула Надя. — К тому же, как ты будешь ходить по улице?

Наконец она извлекла пару чёрных туфелек-лодочек на среднем каблуке и дала их мне.
— Попробуй.

Я просунул в них ногу, которую тут же с силой зажало в туфлях. Было очень неудобно: во-первых туфли были очень открытые, а во-вторых, каблук был очень высок. Я медленно выпрямился, встав на каблуки. С непривычки меня очень шатало, и я боялся сделать даже один шаг.
— Будем учиться ходить в туфлях, — прокомментировала мои действия Надя. — Ты должна научиться легко порхать на них, как и любая девочка.
— Должен, вообще-то, — ответил я.
— Ну нет, это будет очень странно, если я буду называть тебя мужским именем при всех, когда на тебе моя юбочка, — отрезала Надя. — Так что ты теперь будешь… ну, например, Люсей, а чтобы ты не путался, я так буду тебя называть всегда, даже когда никого нет.
— Ну это уже перебор, тебе не кажется? — возмутился я.
— В чём перебор? Всё очень даже логично. Так что не спорь, Люся, лучше иди к зеркалу, и мы приведём тебя в порядок.
— Какой порядок?
— Ты выглядишь, как мальчик, который переоделся в девочку, хотя тебе и идут мои вещи. Хорошо, что у тебя не очень крупная фигура… Но теперь тебе нужно сделать соответствующую причёску и макияж.
— Макияж? Да… — я хотел возмутиться, но Надя махнула на меня рукой:
— Угомонись, ты мне уже надоела! Или ты хочешь, чтобы я всем твоим одноклассникам рассказала, как ты одевалась в мою одежду?
— Тебе никто не поверит! — возмутился я такой неожиданной наглости моей подруги, уже не замечая того, что она вновь обратилась ко мне в женском роде.
— Поверят, особенно если я тебя быстренько сфоткаю и всем покажу фотографию. Да я и не собираюсь так делать, только ты не спорь со мной пожалуйста, я же всё ради твоего блага делаю.

Угроза Нади на меня подействовала — действительно, я совсем неожиданно для себя оказался во власти этой девочки, так что стоило её слушаться.

У меня были довольно длинные светлые волосы, которые Надя быстро расчесала и собрала в два небольших хвостика.
— Так, посмотрим, что тут можно сделать… — задумалась она, и быстро заплела мне две коротенькие косички, закрепив их цветными резинками. Потом она подколола мне по краям волосы двумя заколками, и взялась за косметичку.

Достав из неё помаду, она подкрасила мне губы, затем карандашом подвела брови и стала подправлять какой-то кисточкой ресницы.

­­­***
Ранее рассказ назывался «Парень в юбке»,  но как оказалось идея не нова для подобного названия, поэтому вот так получилось …
Просьба не осуждать главного героя и не сравнивать его с автором. Произведение не стремится кого-то оскорбить или задеть. Все совпадения случайны!
Глава 1.

Я подолгу смотрелся на себя в зеркало. Последнее время, я всё больше сомневался в том, что я и кто я. Я выискивал в себе черты девушки, старался прикрыть грубую шею с выпячивающимся наружу кадыком, старался решить, достаточно ли бедра широки. И лицо, я мог бы сойти за девушку, если бы так улыбнулся. Это конечно, выглядит странно, я знаю, но в моём сердце что-то тихонько покалывает, когда я нахожу это в себе, и некое волнение захлестывает меня с головой. Я не знаю что это, но я этого не боюсь. 

Минута, ровно минута оставалась мне до выхода из дома. Я очень волновался, как я теперь выгляжу. 

Моё имя Артём, хотя, оно мне не нравится, поэтому Арти, это вроде, как и женское, и мужское имя. В чем моя проблема? У вас много вопросов бы возникло, увидь, вы меня сейчас. 

Я одет в женскую одежду, накрашен как девушка, но я чувствую себя парнем, так как я и есть парень. Всё очень сложно и об этом говорить сложно. 

Всё началось очень давно, видимо это как-то устроено в природе, есть норма, есть не норма и есть я, тот, кто находится ровно посередине. 
Всё слишком сложно с новыми понятиями, поэтому я не присоединяюсь к тем группам, которые считают себя исключительными и готовы на весь свет заявлять о своем мнении. Да, я такой, но я такой дома, на улице, в колледже и с друзьями. Я не хочу ставить себя «такого», выше вас «таких», и я не хочу бороться за свои права, я человек и значит, я равен с вами, какие особые права? Я же не инвалид, чтобы мне создавали особые условия для обеспечения жизни. Я простой человек, ничего особенного. Мне просто нравится быть похожим на девушку, как например кому-то на футболиста, это же не повод для «исключительности». 

Я закрыл дверь и спустился вниз, не хотел встречи с соседями. 

Мой друг Егор, уже стоял возле подъезда и смотрел то по сторонам, то на часы. Я это увидел из окна. Через мгновение дверь открылась, я немного смутился и поправил юбку. При виде меня, Егор улыбнулся и подошел ко мне. 

– Привет, ну, нормально, что, ты, так комплексуешь? 

– Ну, я не знаю, – я нерешительно коснулся волос. 

– Да, все норм, забей. 

– Это, ты, так говоришь. 

– Ну, если тебе не нравится, зачем так делать? Или, ты, просто сыкуешь? 

– Не знаю, мне показалось, я буду увереннее. 

*** 

Для меня это был первый выход в таком образе, розовой водолазке и короткой расклешенной юбке темно синего цвета. Одежда менее удобная, но я хотел побороть страх перед собой и перед своей внутренней оболочкой. Егор видимо это понимал. Он положил мне руку на плечо, нет, слишком большой груз. 

– Если что, скажу, что ты мне проспорил и так далее, – смело сказал Егор. 

– Спасибо, – выдохнул я и сделал первый шаг, может не стоит, хотя я уже сделал шаг. 

–Давай руку, – протянул мне ладонь Егор, – ты, ведь на таких каблуках не устоишь. 

– Нет! – помотал я головой, – это же будет слишком… 

– Что слишком? – Егор усмехнулся, грубо схватил меня за руку. 

– Слишком по гейски. 

– Чувак, мы с тобой целовались, тебе ничего бояться уже. 

– Блин! – я покрылся краской, он все-таки помнит. Ну, на что я рассчитывал? Это же было на трезвую мать его голову! Зато теперь, мы на 100% уверены в Егоровой и моей ориентации. 

Каблуки – как коньки, но только не столь устойчивые или наоборот. Я немного не подрасчитал шаг и Егору пришлось меня ловить за руку, чтобы я не отбил себе копчик. 

Если у вас есть верный друг, то вы самый счастливый человек на земле. Я, наверное, на месте Егора бы бросил меня, а то и поржал от души. Но, Егор, он слишком хороший, хотя, я плохо разбираюсь в людях, и хороший он для меня, а не для других. Для других он тоже странный, но, у него в отличие от меня, есть девушка, с которой он уже три года вместе. 

Для Егора, вообще ничего нет странного, этот парень словно создан для того, чтобы поддерживать фриков. Он спокойно относится ко мне, да и к другим людям. Но не стоит считать его мягкотелым, если кто-то задевает его принципы, то он начинает меняться на глазах, из Егора превращаясь в злого и старого эгоиста. 

– Я сам! – сказал я, набравшись уверенности. Да, что там? Я все время хожу в красивой одежде – что я комплексую из-за короткой юбки? И пусть я выгляжу как трансвестит, мне же не должно быть обидно, если эту правду скажут в лицо.
Глава 2.

Я уверенно пошел по улице, так, какова наша цель? Просто обойти наш квартал и вернутся. Это для меня, это для моей уверенности. 

Егор достал телефон и поплелся рядом, делая вид, что очень поглощен чем-то на экране. 

Люди не смотрели на меня ни с добром, не со злом – вообще никак не смотрели, мы просто идем, всем если не все равно, то просто не интересно. Это хулиганам и прочим интересно, а не другим. Два парня, шедшие нам навстречу, прервали разговор, посмотрели на нас и когда мы разошлись, они просто продолжили свою беседу. Хотя один пытался меня рассмотреть получше. 

Остальные мимо проходили и всё. 

– Хочу мороженое, – оторвался от телефона Егор, при виде палатки с мороженым. Лето и правда хочется. Егор улыбнулся, увидев на палатке изображение пломбира. Видимо, он тоже помнит ту историю. 

– Нам две «Загадки» – сказал Егор и протянул продавщице деньги. Я согласно кивнул, я тоже люблю такое мороженое ванильно – клубничный пломбир. 

– А помнишь историю, – начал Егор, когда мы сели на лавочку, – был черный и голубой пломбиры.

– Помню, – раскрыл я упаковку мороженого. Егор хоть и младше меня на два месяца, всегда он был более прошареным и, кстати, высоким и худым. 

В тот день, мы, как всегда, гуляли, снова ели мороженное, и Егор тогда решил попробовать – черный пломбир, ему было интересно, что за вкус у черного мороженого. Я не стал рисковать, тем более, цвет земли – это не выглядит аппетитно. 

Голубое мороженное Егор уже ел и сказал, что оно на вкус как жвачка «Бабл-гам». 

– Мороженое, прям дискриминационное! – заявил тогда Егор, – черное, голубое, ещё бы розовое добавили и желтое. 

– Почему? – я не знал, про что друг говорит. 

– Ну, негров черными называют, – сказал Егор, – а голубыми, это, ну… когда парень с парнем встречаются и любят друг друга. 

– А почему? – спросил я, мне стало интересно. 

– Маленький ещё, – усмехнулся Егор, через мгновение мы уже ржали над черными губами друг друга и с трудом пытались доесть мороженое со вкусом активированного угля. 

Егор вспомнил эту историю и рассмеялся. 

– Не, ну, глупые же мы были! » – сказал он, – сейчас бы, я не стал брать это мороженое. Зря потратили деньги. 

– Согласен, но все-таки мы, в детстве до всего были алчны. 

– Умное слово, Арти, ха-ха, – рассмеялся Егор, – помнишь, как мы из журнала фотки красоток вырезали, чтоб передернуть? 

– Да, – я снова покраснел, вот Егора, он без комплексов, я знаю.

Глава 3.

Вот, насчет этих журналов, лучше не вспоминать. Так в одном из журналов, я впервые прочитал о трансгендерах и заболел этой темой, видимо, тот детский интерес, он превратился во взрослую болезнь. Хотя я с некоторого возраста знал, что девичье мне интересно. Косметичка сестер, их бантики, платья. Почему парням нельзя такое носить? Почему мы должны быть сильным полом, а они слабым? И кто уж, тут говорит о дискриминации. 

– Можно присесть, молодые люди? – подсела к нам бабушка с костылем, вся седая с пучком на голове и в очках. 

– Да, – пододвинулся я поближе к краю. 

– Хорошая погода, – сказала бабуля. 

– Ага, вот, мы, и пошли гулять, – сказал я, хотя, насчет погоды…Лето, каникулы, счастливая пора, хоть я и не люблю жары, лето я люблю. Егор снова уткнулся в телефон, а я стал наблюдать за голубями, которые искали, что бы им поесть. 

Вскоре, появилась группа молодых людей, помладше нас с Егором года на 2-3. Это были две девушки и два парня, видимо групповое свидание. Они наслаждались молодостью, орали, ругались матом. Один парень пил энергетик, второй крутил в руках крючок-нож. Девчонки тоже пили, только колу. Одна девчонка толкнула парня с энергетиком, тот подавился. Откашлявшись, он улыбнулся, протянул банку своему товарищу и затеял драку с толкнувшей его девчонкой. Вскоре они оказались на траве, девченка, причем завалила парня и играючи стала шлепать его по лицу и рукам, он верещал, видимо зовя друга на помощь, но тот ржал. Мимо этой группы не смогла пройти какая-то пожилая женщина. 

– Что же, ты его так мутузишь? 

– Это мой парень! – заявила девчонка, ну, да, ей на вид нет 18 лет. 

– Парень? И что же, зачем, то, его бить? Родители ваши стирать будут! 

– Иди отсюда, тебе много надо? – спросил парень с ножом, девчонка рядом с ним притихла, рассматривая женщину. 

– Я вашим родителям расскажу, чем вы тут занимаетесь! – погрозила женщина, и кинула взгляд на нас. От греха подальше, она решила не продолжать спора, ведь у кого оружие тот и прав. Проходя мимо нас, она громко сказала: «15 лет проработала в советской школе, никогда у нас такого не было! ». 

Это наша жизнь, наше время и никто не может, сравнить сейчас, и было, новое поколение, оно более извращенное, чем мы. Мы узнавали обо всём от друзей, из книг, от родителей и кино, а сейчас интернет. Егор кивнул, не отрываясь от телефона. Женщина села к нам на лавку, пришлось ещё больше потесниться. Она начала разговаривать с бабулей о том, что все подростки «блудники и блудницы», о том, что «съедят шоколада и горит у них там и чешется». «Спортом не занимаются, от того энергию некуда девать». Я вздохнул, видимо Егор был прав, никому нет дела до меня и того как я одет. 

Даже суровые советские учительницы, они больше обращают внимание на вопящих подростков. Я вот и думаю, может всему «радужному» сообществу не стоило так феервечить и орать о своих правах. Какие права? Вам всего лишь не дают жениться друг на друге. Но, вам жене запрещают просто жить в своем мире, любить, как вы хотите – только молча, без громких криков и заявлений. А хулиганы, они цепляются даже к обычным людям. И, да, есть люди, которые цепляются за длину куртки или внешнее несходство с другими, но… Это же не для всех норма.

Глава 4.