Пересказ паустовский сказки пушкина

Константин Паустовский — Сказки Пушкина: Рассказ

Трудно найти в нашей стране человека, который бы не знал и не любил замечательные произведения великого русского поэта Александра Сергеевича Пушкина. Ещё при жизни его называли «солнцем русской поэзии». Прошло больше ста лет, как погиб поэт, а наша любовь к нему всё так же крепка, стихи его становятся нам всё ближе, дороже и нужнее. И мы можем добавить к словам современников Пушкина ещё одно слово и сказать: «Пушкин — незаходящее солнце русской поэзии».
Пушкин первый из русских поэтов заговорил простым народным языком. Этот язык в его стихах и сказках льётся свободно и звонко, как прозрачный родник. Поэт всегда восторгался богатством, выразительностью, меткостью русского языка, владел им блестяще и всё же не переставал изучать его всю жизнь.

У Пушкина было много друзей. Но с детства самым близким, самым преданным ему человеком была простая крестьянка, его няня Арина Родионовна Матвеева. «Подруга дней моих суровых» — назвал её поэт. У неё он с малых лет учился чистому народному языку. От неё он впервые услышал замечательные русские сказки.

В селе Михайловском, куда Пушкин был сослан по приказу царя, он вплотную столкнулся с жизнью деревни, узнал, полюбил её песни, басни и сказки. Он часто бывал на ярмарках, ходил в толпе крестьян, заводил беседы с ямщиками, со странниками, записывал все меткие слова и выражения, запоминал песни слепцов — старинные и грозные песни о горькой народной доле.

В длинные зимние вечера в ветхом доме в Михайловском Арина Родионовна, как и в детстве, рассказывала поэту сказки. Валил снег, пел ветер в печных трубах, жужжало веретено — и сказочный народный мир расцветал вокруг Пушкина.

Поэт, брызгая гусиным пером, торопливо записывал нянины сказки. «Что за прелесть эти сказки! — говорил он. — Каждая есть поэма». Под его лёгким пером некоторые из этих сказок превращались в свободные и певучие стихи, чтобы разойтись по всей стране, по всему миру, обрадовать людей и открыть им неистощимые и удивительные богатства русской поэзии.

Пушкин перенёс в свои сказки чудесные и живые образы народной фантазии: золотую рыбку, царевну Лебедь, Черномора и морских богатырей, золотого петушка и затейницу-бел- ку. И вместе с народом в своих сказках Пушкин жестоко высмеял и осудил глуповатых и злых царей, жадных попов, хитрых и невежественных бояр.

Каждый, кто прочтёт сказки впервые, будет счастлив этим, а кто станет перечитывать их, будет счастлив вдвойне. Пушкин оставил нам не только эти изумительные сказки, но ещё много звучных и сильных стихотворений, поэм, рассказов и повестей.

Имя Пушкина никогда не забудется: он всегда с нами, наш живой, любимый, наш великий Пушкин!

Источник

Константин Паустовский «Коротко о себе»

С детских лет мне хотелось увидеть и испытать все, что только может увидеть и испытать человек. Этого, конечно, не случилось. Наоборот, мне кажется, что жизнь была небогата событиями и прошла слишком быстро.

Но так кажется лишь до тех пор, пока не начнешь вспоминать. Одно воспоминание вытягивает за собой другое, потом третье, четвертое. Возникает непрерывная цепь воспоминаний, и вот оказывается, что жизнь была разнообразнее, чем ты думал.

Прежде чем рассказать вкратце свою биографию, я хочу остановиться на одном своем стремлении. Оно появилось в зрелом возрасте и с каждым годом делается сильнее. Сводится оно к тому, чтобы насколько можно приблизить свое нынешнее душевное состояние к той свежести мыслей и чувств, какая была характерна для дней моей юности.

Я не пытаюсь возвратить молодость — это, конечно, невозможно, — но все же пытаюсь проверять своей молодостью каждый день теперешней жизни. Молодость для меня существует как судья моих сегодняшних мыслей и дел.

С возрастом, говорят, приходит опыт. Он заключается, очевидно, и в том, чтобы не дать потускнеть и иссякнуть всему ценному, что накопилось за прожитое время.

Родился я в 1892 году в Москве, в Гранатном переулке, в семье железнодорожного статистика. До сих пор Гранатный переулок осеняют, говоря несколько старомодным языком, те же столетние липы, какие я помню еще в детстве.

Отец мой, несмотря на профессию, требовавшую трезвого взгляда на вещи, был неисправимым мечтателем. Он не выносил никаких тягостей и забот. Поэтому среди родственников за ним установилась слава человека легкомысленного и бесхарактерного, репутация фантазера, который, по словам моей бабушки, «не имел права жениться и заводить детей».

Очевидно, из-за этих своих свойств отец долго не уживался на одном месте. После Москвы он служил в Пскове, в Вильно и, наконец, более или менее прочно осел в Киеве, на Юго-Западной железной дороге.

Отец происходил из запорожских казаков, переселившихся после разгрома Сечи на берега реки Рось около Белой Церкви.

Там жили мой дед — бывший николаевский солдат, и бабка — турчанка. Дед был кроткий синеглазый старик. Он пел надтреснутым тенором старинные думки и казацкие песни и рассказывал нам много невероятных, а подчас и трогательных историй «из самой что ни на есть происшедшей жизни».

Моя мать — дочь служащего на сахарном заводе — была женщиной властной и неласковой. Всю жизнь она держалась «твердых взглядов», сводившихся преимущественно к задачам воспитания детей.

Неласковость ее была напускная. Мать была убеждена, что только при строгом и суровом обращении с детьми можно вырастить из них «что-нибудь путное».

Семья наша была большая и разнообразная, склонная к занятиям искусством. В семье много пели, играли на рояле, благоговейно любили театр. До сих пор я хожу в театр, как на праздник.

Учился я в Киеве, в классической гимназии. Нашему выпуску повезло: у нас были хорошие учителя так называемых «гуманитарных наук», — русской словесности, истории и психологии. Почти все остальные преподаватели были или чиновниками, или маньяками. Об этом свидетельствуют даже их прозвища: «Навуходоносор», «Шпонька», «Маслобой», «Печенег». Но литературу мы знали и любили и, конечно, больше времени тратили на чтение книг, нежели на приготовление уроков.

Со мной училось несколько юношей, ставших потом известными людьми в искусстве. Учился Михаил Булгаков (автор «Дней Турбиных»), драматург Борис Ромашов, режиссер Берсенев, композитор Лятошинский, актер Куза и певец Вертинский.

Лучшим временем — порой безудержных мечтаний, увлечений и бессонных ночей — была киевская весна, ослепительная и нежная весна Украины. Она тонула в росистой сирени, в чуть липкой первой зелени киевских садов, в запахе тополей и розовых свечах старых каштанов.

В такие весны нельзя было не влюбляться в гимназисток с тяжелыми косами и не писать стихов. И я писал их без всякого удержу, по два-три стихотворения в день. Это были очень нарядные и, конечно, плохие стихи. Но они приучили меня к любви к русскому слову и к мелодичности русского языка.

О политической жизни страны мы кое-что знали. У нас на глазах прошла революция 1905 года, были забастовки, студенческие волнения, митинги, демонстрации, восстание саперного батальона в Киеве, «Потемкин», лейтенант Шмидт, убийство Столыпина в Киевском оперном театре.

В нашей семье, по тогдашнему времени считавшейся передовой и либеральной, много говорили о народе, но подразумевали под ним преимущественно крестьян. О рабочих, о пролетариате говорили редко. В то время при слове «пролетариат» я представлял себе огромные и дымные заводы — Путиловский, Обуховский и Ижорский, — как будто весь русский рабочий класс был собран только в Петербурге и именно на этих заводах.

Когда я был в шестом классе, семья наша распалась, и с тех пор я сам должен был зарабатывать себе на жизнь и ученье. Перебивался я довольно тяжелым трудом, так называемым репетиторством.

В последнем классе гимназии я написал первый рассказ и напечатал его в киевском литературном журнале «Огни». Это было, насколько я помню, в 1911 году.

С тех пор решение стать писателем завладело мной так крепко, что я начал подчинять свою жизнь этой единственной цели.

В 1912 году я окончил гимназию, два года пробыл в Киевском университете и работал и зиму и лето все тем же репетитором, вернее, домашним учителем.

К тому времени я уже довольно много поездил по стране (у отца были бесплатные железнодорожные билеты). Я был в Польше (в Варшаве, Вильно и Белостоке), в Крыму, на Кавказе, в Брянских лесах, в Одессе, в Полесье и Москве. Туда после смерти отца переехала моя мать и жила там с моим братом — студентом университета Шанявского. В Киеве я остался один. В 1914 году я перевелся в Московский университет и переехал в Москву.

Началась первая мировая война. Меня как младшего сына в семье в армию по тогдашним законам не взяли.

Шла война, и невозможно было сидеть на скучноватых университетских лекциях. Я томился в унылой московской квартире и рвался наружу, в гущу той жизни, которую я только чувствовал рядом, около себя, но еще так мало знал.

Я пристрастился в то время к московским трактирам. Там за пять копеек можно было заказать «пару чая» и сидеть весь день в людском гомоне, звоне чашек и бряцающем грохоте «машины» — оркестриона. Почему-то почти все «машины» в трактирах играли одно и то же: «Шумел-горел пожар московский» или «Ах, зачем эта ночь так была хороша». Трактиры были народными сборищами. Кого только я там не встречал! Извозчиков, юродивых, крестьян из Подмосковья, рабочих с Пресни и из Симоновой слободы, толстовцев, молочниц, цыган, белошвеек, ремесленников, студентов, проституток и бородатых солдат — «ополченцев». И каких только говоров я не наслушался, жадно запоминая каждое меткое слово.

Тогда у меня уже созрело решение оставить на время писание туманных своих рассказов и «уйти в жизнь», чтобы «все знать, все почувствовать и все понять». Без этого жизненного опыта пути к писательству были наглухо закрыты, — это я понимал хорошо.

Я воспользовался первой же возможностью вырваться из скудного своего домашнего обихода и поступил вожатым на московский трамвай. Но продержался я в вожатых недолго — вскоре меня разжаловали в кондукторы за то, что я разбил автомобиль с молоком знаменитой в то время молочной фирмы Бландова. Поздней осенью 1914 года в Москве начали формировать несколько тыловых санитарных поездов. Я ушел с трамвая и поступил санитаром на один из этих поездов.

Мы брали раненых в Москве и развозили их по глубоким тыловым городам. Тогда я впервые узнал и всем сердцем и навсегда полюбил среднюю полосу России с ее низкими и, как тогда мне казалось, сиротливыми, но милыми небесами, с молочным дымком деревень, ленивым колокольным звоном, поземками и скрипом розвальней, мелколесьем и унавоженными городами Ярославлем, Нижним Новгородом, Арзамасом, Тамбовом, Симбирском и Самарой.

Все санитары на поезде были студенты, а сестры — курсистки. Жили мы дружно и работали много.

Во время работы на санитарном поезде я слышал от раненых множество замечательных рассказов и разговоров по всяческим поводам. Простая запись всего этого составила бы несколько томов. Но записывать у меня не было времени. Поэтому я с легкой завистью читал потом превосходную книгу Софьи Федорченко «Народ на войне» — дословную запись солдатских разговоров.

Книга эта прогремела по России. Она была сильна как своей правдивостью, так и тем, что в ней уже слышался (в словах солдат) еще отдаленный, но явственный гром приближающейся революции.

В 1915 году всю нашу студенческую команду перевели с тылового поезда на полевой. Теперь мы брали раненых вблизи места боев, в Польше и Галиции, и отвозили их в Гомель и Киев.

Осенью 1915 года я перешел с поезда в полевой санитарный отряд и прошел с ним длинный путь отступления от Люблина в Польше до городка Несвижа в Белоруссии. В отряде из попавшегося мне засаленного обрывка газеты я узнал, что в один и тот же день были убиты на разных фронтах два мои брата. Я остался у матери совершенно один, кроме полуслепой и больной моей сестры.

Я вернулся к матери, но долго не мог высидеть в Москве и снова начал свою скитальческую жизнь. Я уехал в Екатеринослав и работал там на металлургическом Брянском заводе, потом перекочевал в Юзовку на Новороссийский завод, а оттуда в Таганрог на котельный завод Нев-Вильдэ. Осенью ушел с котельного завода в рыбачью артель на Азовском море. В свободное время я начал писать в Таганроге свою первую повесть «Романтики». Писал ее долго, несколько лет. Вышла в свет она значительно позже — в тридцатых годах в Москве.

Февральская революция застала меня в глухом городке Ефремове, бывшей Тульской губернии.

Я тотчас уехал в Москву, где уже шли и день и ночь шумные митинги на всех перекрестках, но главным образом около памятников Пушкину и Скобелеву. Я начал работать репортером в газетах, не спал и не ел, носился по митингам и впервые познакомился с двумя писателями — другом Чехова стариком Гиляровским, «Дядей Гиляем», и начинающим писателем-волгарем Александром Степановичем Яковлевым.

Судорожная жизнь газетных редакций совершенно захватила меня, а беспокойное и шумное племя журналистов казалось мне наилучшей средой для писателя. После Октябрьской революции и переезда Советского правительства в Москву я часто бывал на заседаниях ЦИКа (в «Метрополе», в «зале с фонтаном»), несколько раз слышал Ленина, был свидетелем всех событий в Москве в то небывалое, молодое и бурное время.

Потом опять скитания по югу страны, снова Киев, служба в Красной Армии в караульном полку, бои со всякими отпетыми атаманами — Зеленым, Струком, Червоным ангелом и «Таращанскими хлопцами».

Киев в то время часто осаждали. Вокруг города почти непрерывно гремела канонада, и население толком даже не знало, кто пытается захватить город — петлюровцы, Струк или деникинцы.

Из Киева я уехал в Одессу, начал работать там в газете «Моряк» пожалуй, самой оригинальной из всех тогдашних советских газет. Она печаталась на обороте разноцветных листов от чайных бандеролей и помещала множество морского материала — от стихов французского поэта и матроса Тристана Корбьера до первых рассказов Катаева.

Была блокада. Море было пустынно, но, как всегда, прекрасно. В редакции работало около семидесяти сотрудников, но никто из них не получал ни копейки гонорара. Платили то дюжиной перламутровых пуговиц, то синькой, то пачкой черного кубанского табака. Время было голодное и веселое.

В Одессе я впервые попал в среду молодых писателей. Среди сотрудников «Моряка» были Катаев, Ильф, Багрицкий, Шенгели, Лев Славин, Бабель, Андрей Соболь, Семен Кирсанов и даже престарелый писатель Юшкевич. Мы смотрели на него, как на реликвию.

В Одессе я жил в полуразрушенной дворницкой на Ланжероне, у самого моря, и много писал, но еще не печатался. Вернее, не позволял себе печататься, считая, что еще не добился умения овладевать любым материалом и жанром. Эту способность я считал в то время главным признаком писательской зрелости.

Вскоре мною снова овладела «муза дальних странствий». Я уехал из Одессы, жил в Сухуми — тогда еще очень провинциальном городке, в Батуми с его тяжелыми теплыми ливнями, в Тбилиси, был в Эривани, Баку и Джульфе, пока, наконец, не вернулся в Москву.

Несколько лет я работал в Москве редактором РОСТА и уже начал время от времени печататься. Первой моей книгой был сборник рассказов «Встречные корабли». Летом 1932 года я задумал написать книгу об уничтожении пустынь, объехал все берега Каспийского моря и, возвратившись, написал повесть «Кара-Бугаз». Писал я ее не в Москве, а в Березниках, на Северном Урале, куда был послан корреспондентом РОСТА.

После выхода в свет «Кара-Бугаза» я оставил службу, и с тех пор писательство стало моей единственной всепоглощающей, порой мучительной, но всегда прекрасной и любимой работой.

Примерно в это время я «открыл» для себя под самой Москвой неведомую и заповедную землю — Мещеру.

Открыл я ее случайно, рассматривая клочок карты, — в него мне завернули в соседнем гастрономе пачку чая.

На этой карте было все, что привлекало меня еще с детства, — глухие леса, озера, извилистые лесные реки, заброшенные дороги и даже постоялые дворы.

Я в тот же год поехал в Мещеру, и с тех пор этот край стал второй моей родиной. Там до конца я понял, что значит любовь к своей земле, к каждой заросшей гусиной травой колее дороги, к каждой старой ветле, к каждой чистой лужице, где отражается прозрачный серп месяца, к каждому пересвисту птицы в лесной тишине.

Ничто так не обогатило меня, как этот скромный и тихий край. Там впервые я понял, что образность и волшебность (по словам Тургенева) русского языка неуловимым образом связаны с природой, с бормотаньем родников, криком журавлиных стай, с угасающими закатами, отдаленной песней девушек в лугах и тянущим издалека дымком от костра. Мещера постепенно стала любимым приютом нескольких писателей. Там жил Фраерман и часто бывали Гайдар, Роскин, Андрей Платонов.

В Мещере я сдружился с Гайдаром — с этим удивительным человеком, существовавшим в повседневной действительности так же необыкновенно и задушевно, как и в своих книгах. Мещере я обязан многими своими рассказами, «Летними днями» и маленькой повестью «Мещерская сторона».

Почти каждая моя книга — это поездка. Или, вернее, каждая поездка это книга.

После поездки в Поти я написал «Колхиду», после изучения берегов Черноморья — «Черное море», после жизни в Карелии и в Петро и «Озерный фронт».

Свою любовь к Ленинграду я выразил в какой-то мере в «Северной повести» и во многих других вещах.

Ездил я по-прежнему много, даже больше, чем раньше. За годы своей писательской жизни я был на Кольском полуострове, изъездил Кавказ и Украину, Волгу, Каму, Дон, Днепр, Оку и Десну, Ладожское и Онежское озера, был в Средней Азии, на Алтае, в Сибири, на чудесном нашем северо-западе в Пскове, Новгороде, Витебске, в пушкинском Михайловском, в Эстонии, Латвии, Литве, Белоруссии. Во время Великой Отечественной войны я был военным корреспондентом на Южном фронте и тоже изъездил множество мест.

У каждого писателя своя манера жить и писать. Что касается меня, то для плодотворной работы мне нужны две вещи: поездки по стране и сосредоточенность.

Написал я за свою жизнь как будто много, но меня не покидает ощущение, что все написанное только начало, а вся настоящая работа еще впереди. Это довольно нереальная мысль, если принять во внимание мой возраст.

Жизнь всегда кажется мне смертельно интересной во всех своих аспектах. Этим, очевидно, и объясняется, что я с одинаковой охотой обращаюсь к самым разнообразным темам и жанрам — к рассказу, повести, роману, сказке, биографической повести, краеведческому очерку, к пьесе, статьям и сценариям.

Несколько особняком стоит моя работа над автобиографическим циклом «Повесть о жизни». Первая книга этого цикла — «Далекие годы» — вышла в 1947 году. Сейчас уже вышло шесть книг: «Далекие годы», «Беспокойная юность», «Начало неведомого века», «Время больших ожиданий», «Бросок на юг» и «Книга скитаний». Мне предстоит написать еще две книги, чтобы довести действие этого цикла до наших дней.

В послевоенные годы я много ездил по Западу — был в Польше, Чехословакии, Болгарии, Турции, Италии, — жил на острове Капри, в Турине, Риме, в Париже и на юге Франции — в Авиньоне и Арле. Был в Англии, Бельгии — в Брюсселе и Стенде, — Голландии, Швеции и мимоходом еще в других странах.

Вот очень короткий отчет о моей жизни. Более полный отчет будет дан в том автобиографическом цикле, о котором я только что упомянул.

Мы часто обращаемся внутренним своим взором к Пушкину. Он вместил все, чем живет человек, в пределы своей блистательной поэзии. Заканчивая этот короткий очерк своей жизни, я хочу напомнить и себе и другим писателям тот пушкинский великий закон мастерства, следование которому навеки соединяет сердце писателя с сердцем его народа. Закон этот прост. Пушкин сказал:

…Дорогою свободной Иди, куда влечет тебя свободный ум, Усовершенствуя плоды любимых дум, Не требуя наград за подвиг благородный.

К. Паустовский Март 1966 года Крым. Ореанда.

Константин Георгиевич Паустовский «Сказки Пушкина»

Трудно найти в нашей стране человека, который бы не знал и не любил замечательные произведения великого русского поэта Александра Сергеевича Пушкина. Ещё при жизни его называли «солнцем русской поэзии». Прошло больше ста лет, как погиб поэт, а наша любовь к нему всё так же крепка, стихи его становятся нам всё ближе, дороже и нужнее. И мы можем добавить к словам современников Пушкина ещё одно слово и сказать: «Пушкин — незаходящее солнце русской поэзии».

Пушкин первый из русских поэтов заговорил простым народным языком. Этот язык в его стихах и сказках льётся свободно и звонко, как прозрачный родник. Поэт всегда восторгался богатством, выразительностью, меткостью русского языка, владел им блестяще и всё же не переставал изучать его всю жизнь.

У Пушкина было много друзей. Но с детства самым близким, самым преданным ему человеком была простая крестьянка, его няня Арина Родионовна Матвеева. «Подруга дней моих суровых» — назвал её поэт. У неё он с малых лет учился чистому народному языку. От неё он впервые услышал замечательные русские сказки.

В селе Михайловском, куда Пушкин был сослан по приказу царя, он вплотную столкнулся с жизнью деревни, узнал, полюбил её песни, басни и сказки. Он часто бывал на ярмарках, ходил в толпе крестьян, заводил беседы с ямщиками, со странниками, записывал все меткие слова и выражения, запоминал песни слепцов — старинные и грозные песни о горькой народной доле.

В длинные зимние вечера в ветхом доме в Михайловском Арина Родионовна, как и в детстве, рассказывала поэту сказки. Валил снег, пел ветер в печных трубах, жужжало веретено — и сказочный народный мир расцветал вокруг Пушкина.

Поэт, брызгая гусиным пером, торопливо записывал нянины сказки. «Что за прелесть эти сказки! — говорил он. — Каждая есть поэма». Под его лёгким пером некоторые из этих сказок превращались в свободные и певучие стихи, чтобы разойтись по всей стране, по всему миру, обрадовать людей и открыть им неистощимые и удивительные богатства русской поэзии.

Пушкин перенёс в свои сказки чудесные и живые образы народной фантазии: золотую рыбку, царевну Лебедь, Черномора и морских богатырей, золотого петушка и затейницу-бел- ку. И вместе с народом в своих сказках Пушкин жестоко высмеял и осудил глуповатых и злых царей, жадных попов, хитрых и невежественных бояр.

Каждый, кто прочтёт сказки впервые, будет счастлив этим, а кто станет перечитывать их, будет счастлив вдвойне. Пушкин оставил нам не только эти изумительные сказки, но ещё много звучных и сильных стихотворений, поэм, рассказов и повестей.

Имя Пушкина никогда не забудется: он всегда с нами, наш живой, любимый, наш великий Пушкин!

Источник

Статья по теме «Пейзажные образы в рассказах К. Паустовского»

Пейзажные образы в рассказах К.Г. Паустовского

О Константине Георгиевиче Паустовском говорят как о несравненном мастере пейзажа. Особенность Паустовского в изображении природы заключается в том, что у него никогда не увидишь пейзажа в чистом виде, обстоятельного описания только одной природы. Всегда даже в самых, казалось бы, безлюдных места непременно оказывается какой-нибудь чудак, любующийся окружающей красотой, или просто дед-корзинщик. Писатель, таким образом, показывает, что природа существует для того, чтобы кто-то мог восхищаться ее прелестью. А также намекает на то, что его герои неотделимы от природы. И ее красота раскрывается через них.

Природа у Паустовского не фон действия, а источник характеров, а сам человек – это часть природы, познающая себя через нее. В свою очередь, природа у писателя жива только в присутствии человека, а лирический герой не мыслим без всего, что его окружает, присутствуя и в других людях, и в природе и в каждой детали повествования. Природа обязательно соответствует душевному состоянию человека. Пейзаж дается через восприятие повествователя, он также связан с его внутренним миром.

Просторные поля, краше которых нет во всем мире, ее леса, бескрайние реки и бездонные озера — все это трогает каждого человека. Паустовский был внимательнейшим и благодарным слушателем неиссякаемой музыки, которой одаривала его матушка природа. Потому-то все рассказы его так разнообразны, несмотря на то, что в них чаще всего нет сюжета. Точнее сказать, сюжетом для К. Паустовского могло послужить все — любая мелочь, любое проявление животной или растительной жизни. В одном из рассказов он пишет, например, о том, как незаметно, слегка качнувшись, отделился от ветки осенний кленовый лист, как он, начав свой путь к земле, «вздрогнул, на одно мгновение остановился в воздухе и косо начал падать к моим ногам, чуть шелестя и качаясь. Впервые я услыхал шелест падающего листа — неясный звук, похожий на детский шепот…»
(«Желтый свет»
) [1, с. 9]. Полет кленового листа составляет главное содержание рассказа. Нельзя не очароваться таким «сюжетом», не восхититься этим, почти по-детски свежим восприятием мира. Паустовский любит рисовать весну или золотую осень. Например, в рассказе «
Желтый свет
» повествователь описывает раннюю осень:
«Странный свет – неяркий и неподвижный – был непохож на солнечный. Это светили осенние листья. За ветреную и долгую ночь сад сбросил сухую листву, она лежала шумными грудами на земле и распространяла тусклое сияние. От этого сияния лица людей казались загорелыми, а страницы книг на столе как будто покрылись слоем воска.
Так началась осень. Осень пришла врасплох и завладела землей – садами и реками, лесами и воздухом, полями и птицами. Все сразу стало осенним … Я видел листву, не только золотую и пурпурную, но и алую, фиолетовую, коричневую, черную, серую и почти белую. Краски казались особенно мягкими из-за осенней мглы, неподвижно висевшей в воздухе. А когда шли дожди, мягкость красок сменялась блеском. Небо, покрытое облаками, все же давало достаточно света, чтобы мокрые леса могли загораться вдали, как багряные пожары. В сосновых чащах дрожали от холода березы, осыпанные сусальной позолотой»

[1, с. 3]. А в рассказе «
Маша
» дается весна:
«Весна пришла, как всегда, ранним утром. Появилась она на бревенчатой стене мезонина квадратом оранжевого и теплого на ощупь солнечного света. И не замеченная во время долгой зимы капля смолы в щели бревна заискрилась в это утро, как топаз. В ней были даже видны маленькие серебряные плоскости и нити, делившие этуничтожнуюкаплю на несколько сказочных частей
» [2, с. 59].

При этом пейзаж у Паустовского дается в восприятии лирического героя или какого-либо персонажа рассказа и соответствует переживанию, настроению человека. Как в концовке рассказа «Секвойя

»:
«Сквозь эти слезы снег представлялся ей действительно сказочным. Ей даже казалось, что из каждого пушистого снежного кристалла расцветают на лету один за другим маленькие, совершенно белые и тающие от ее дыхания цветы, похожие на розы».
В начале данного рассказа обрисовывается автором образ реки:
«Под бугром в глубоком овраге бормотала речушка Вертушинка. Назвали ее так, должно быть, за то, что она очень вертелась и петляла по оврагам. Куда бы ни выходили отдыхающие из дома, они всюду натыкались на эту позванивающую подо льдом речушку. На изгибах, где течение было быстрее, Вертушинка промыла во льду черные полыньи. В них под вздрагивающей прозрачной водой было видно каменистое дно, а около тонкого края льда всегда собиралось и вертелось каруселью все, что несла зимой вода, – перегнившие черные листья, куски коры, мох, пух, растерянный в драках синицами, и семена.»,
чтобы показать объект внимания жителей дома отдыха. И именно эта речушка шумела среди статичного зимнего пейзажа
(«Стоял конец декабря. Даже в полдень небо на горизонте над прозрачными перелесками и покрытыми снегом полями было затянуто темной мглой. Будто ночь только на короткое время – и то неохотно – отошла в сторону и очень скоро вернется. Ночь мутнела, воздух наливался слабой синевой. Потом эта синева переходила в мягкий серый цвет, напоминавший столетнее серебро. Только черные ели тяжело стояли среди утренней мглы, как будто их выковали из позеленевшего чугуна кузнецы… Начал падать снег, совершенно тихий, отвесный, крупный и как будто что-то припоминающий на лету»)
[2, с. 116].

В зависимости от настроения человека и пейзаж может быть мрачным, но и здесь он все равно остается романтически красивым. Таков пейзаж из рассказа «Беглые встречи»

, возникающий после плохих слов дежурной и потому сумрачный:
«К ночи задул над Опочкой сумрачный, серый ветер, нагнал тучи. Порывами налетал дождь, бил твердыми каплями в оконные стекла, смывал с них известку. Темнота залегла так густо, что даже яркие фонари на пустынных улицах не могли отодвинуть ее за пределы города. Так она и пролежала над Опочкой до водянистого и холодного рассвета»
[4, с. 465]. В описании природной стихии используется прием градации с постепенным нарастанием (ветер задул, нагнал тучи, налетел дождь, бил и смывал известку), за счет чего достигается динамика действия происходящего природного явления. Темное, мрачное изображение природы дано в самом начале повествования, что подготовило читателя к восприятию этого рассказа: «Дело было к вечеру. Небо уже померкло, но в окнах домов еще отражался желтоватый холодный закат» [4, c.462]. Рассвет, как правило, ассоциируется с чистотой, с началом чего-то нового, также как и закат это очень красивое зрелище, а в этом рассказе рассвет и закат обозначены эпитетом «холодный», что еще раз подтверждает мрачность природы. Автор лирично подошел к психологическому описанию природной стихии через отношения героев рассказа. Рисуя этот пейзаж, писатель выбрал объект изображения – дождь и описал его крупным планом простым и лаконичным, выразительным языком. Пробудив, тем самым, эмоциональный отклик в душе читателя. Паустовский К.Г. описывает пейзаж и природную стихию через призму восприятия лирического героя, мы наблюдаем связь с внутренним состоянием человека, и через отношения героев рассказа можно увидеть явления природы – дождь. Описание пейзажа «Беглых встреч» проникнуто лиризмом за счет использования простого и лаконичного языка, а также с использованием автором изобразительно-выразительных средств.

Рассказ «Телеграмма

» начинается с унылого осеннего пейзажа
(«Октябрь был на редкость холодный, ненастный. Тесовые крыши почернели. Спутанная трава в саду полегла, и все доцветал и никак не мог доцвесть и осыпаться один только маленький подсолнечник у забора. Над лугами тащились из-за реки, цеплялись за облетевшие ветлы рыхлые тучи. Из них назойливо сыпался дождь. По дорогам уже нельзя было ни пройти, ни проехать, и пастухи пере, стали гонять в луга стадо.»
[4, с.417]
)
, роль которого становится ясна, когда в дальнейшем начинается повествование о жизни Катерины Петровны. Он является своеобразным прологом угасающей жизни. Такой пейзаж называют психологическим, т. к. он подчеркивает внутреннее состояние персонажа.
«День побелел, и небо было сухое, светлое, но серое, будто над головой протянули вымытую, подмерзшую холстину. Дали за рекой стояли сизые. От них тянуло острым и веселым запахом снега, схваченной первым морозом ивовой коры».
Данное описание природы дано в легких тонах, контрастно отличающихся от тяжелых красок поздней осени, когда болела и умирала Катерина Петровна. Писатель подчеркивает примирение жизни со смертью. Настя проплакала всю ночь, пока за окнами не засинел мутный и тяжелый рассвет. Писатель использует контрастные пейзажные зарисовки (
первый легкий снежок и тяжелый и мутный рассвет)
, чтобы дать понять читателю, что у Насти очень тяжело на сердце.

«Мещерскую сторону»

Паустовский от начала до конца составил из удивительных историй о сосновых борах, чистых и просветленных, где можно за несколько десятков метров увидеть пролетающую птицу
(«Леса»: «По сухим сосновым борам идешь, как по глубокому дорогому ковру,- на километры земля покрыта сухим, мягким мхом. В просветах между соснами косыми срезами лежит солнечный свет. Стаи птиц со свистом и легким шумом разлетаются в стороны»
[5, с. 72]), о лесных озерах
(«В Урженском озере вода фиолетовая, в Сегдене — желтоватая, в Великом озере — оловянного цвета, а в озерах за Прой — чуть синеватая. В луговых озерах летом вода прозрачная, а осенью приобретает зеленоватый морской цвет и даже запах морской воды. Но большинство озер все же — черные. Старики говорят, что чернота вызвана тем, что дно озер устлано толстым слоем опавших листьев. Бурая листва дает темный настой»
[5, с. 86]), о болотах, покрытых ольхой и осиной, о живописных каналах («
Лесные реки и каналы»:«Они уходят в глубь лесов. Заросли свисают над водой темными арками. Кажется, что каждый канал ведет в таинственные места.Сладковатый запах водяных лилий смешан с запахом смолы. Иногда высокие камыши перегораживают каналы сплошными плотинами. По берегам растет белокрыльник. Листья его немного похожи на листья ландыша, но на одном листе прорисована широкая белая полоса, и издали кажется, что это цветут громадные снежные цветы. Папоротник, ежевика, хвощи и мох наклоняются с берегов. Если задеть рукой или веслом за космы мха, из него вылетает густым облаком яркая изумрудная пыль — споры кукушкиного льна. Розовый кипрей цветет невысокими стенами. Оливковые жуки-плавунцы ныряют в воде и нападают на стаи мальков. Иногда приходится тащить челн волоком по мелкой воде. Тогда плавунцы до крови кусают ноги»
[7, с. 162]), о лесах («
Леса
»: «
Кроме сосновых лесов, мачтовых и корабельных, есть леса еловые, березовые и редкие пятна широколиственных лип, вязов и дубов. В дубовых перелесках нет дорог. Они непроезжи и опасны из-за муравьев. В знойный день пройти через дубовую заросль почти невозможно: через минуту все тело, от пяток до головы, покроют рыжие злые муравьи с сильными челюстями. В дубовых зарослях бродят безобидные медведи-муравьятники. Они расковыривают старые пни и слизывают муравьиные яйца»)
, о лугах («
Луга
»:
«В сумерки луга похожи на море. Как в море, садится солнце в травы, и маяками горят сигналь-ные огни на берегу Оки. Так же как в море, над лугами дуют свежие ветры, и высокое небо опрокинулось бледной зеленеющей чашей.»
), о цветах и травах («
Еще о лугах»:«Разнообразие трав в лугах неслыханное. Нескошенные луга так душисты, что с непривычки туманится и тяжелеет голова. На километры тянутся густые, высокие заросли ромашки, цикория, клевера, дикого укропа, гвоздики, мать-и-мачехи, одуванчиков, генцианы, подорожника, колокольчиков, лютиков и десятков других цветущих трав. В травах к покосу созревает луговая клубника.»),
о привычках птиц, о дождях
(«Мой дом»:«Особенно хорошо в беседке в тихие осенние ночи, когда в саду шумит вполголоса неторопливый отвесный дождь.»
) и радугах. Он, наконец, пишет о великом разнообразии красок русского ненастья.

С каким трепетом описывает повествователь дождь в рассказе «Язык и природа».

Cлово «дождь» несет в себе столько живого, разного и неповторимого «
есть дожди моросящие, слепые, обложные, грибные, спорые, дожди, идущие полосами — полосовые, косые, сильные окатные дожди и, наконец, ливни (проливни)».
Особенно изобилует художественными деталями слепой дождь (
дождь, идущий при солнце)
, спорый дождь детально описан:
«…льется отвесно, сильно. Он всегда приближается с набегающим шумом. Особенно хорош спорый дождь на реке. Каждая его капля выбивает в воде круглое углубление, маленькую водяную чашу, подскакивает, снова падает и несколько мгновений, прежде чем исчезнуть, еще видна на дне этой водяной чаши. Капля блестит и похожа на жемчуг. При этом по всей реке стоит стеклянный звон. По высоте этого звона догадываешься, набирает ли дождь силу или стихает»
[6, c. 68]. Слово «спорый» здесь применяется в значении быстрый, скорый. Автор использует такие глаголы движения, как «приближается», «выбивает», «подскакивает», «падает». При описании мелкого дождя Паустовский, также его оживляет:
«сонно сыплется из низких туч. Лужи от этого дождя всегда теплые. Он не звенит, а шепчет что-то свое, усыпительное, и чуть заметно возится в кустах, будто трогает мягкой лапкой то один лист, то другой. Лесной перегной и мох впитывают этот дождь не торопясь, основательно. Поэтому после него начинают буйно лезть грибы — липкие маслята, желтые лисички, боровики, румяные рыжики, опенки и бесчисленные поганки. Во время грибных дождей в воздухе попахивает дымком и хорошо берет хитрая и осторожная рыба – плотва.»
[6, c. 69]. Какой великолепной образностью наделяет автор дождь. Дождь «крапает, дождик «шепчет» или «звенит».

А какое трогательное отношение автора к такому красивому явлению, как заря. «Заря» нельзя говорить громко, считает он. Это тихое пробуждение природы, граница между ночью и утром. Писатель сравнивает в рассказе утреннюю и вечернюю зарю, летнюю и осеннюю («низко над самой землей пылает утренняя звезда. Воздух чист, как родниковая вода. В заре, в рассвете, есть что-то девическое, целомудренное. На зорях трава омыта росой, а по деревням пахнет теплым парным молоком.
Светает быстро. В теплом доме тишина, сумрак. Но вот на бревенчатые стены ложатся квадраты оранжевого света, и бревна загораются, как слоистый янтарь. Восходит солнце.Осенние зори иные — хмурые, медленные. Дню неохота просыпаться — все равно не отогреешь озябшую землю и не вернешь убывающий солнечный свет. Все никнет, только человек не сдается…Вечерняя заря начинается, когда солнце уже зайдет за край земли. Тогда она овладевает меркнущим небом, разливает по нему множество красок — от червонного золота до бирюзы — и медленно переходит в поздние сумерки и в ночь. Кричат в кустах коростели, бьют перепела, гудит выпь, горят первые звезды, а заря еще долго дотлевает над далями и туманами.»)
. Он сравнивает в рассказе утреннюю и вечернюю зарю, летнюю и осеннюю. Осеннюю зарю писатель наделяет такими эпитетами, как хмурая, медленная. Природа с его слов представляется нам как живой человек, требующий нашей любви, человек с определенным характером. Такое лирическое изображение природы достигается за счет того, что повествователь с любовью и трепетом описывает пейзаж, слова звучат выразительно и от переизбытка чувств вырываются от души. Природа с его слов представляется нам как живой человек, требующий нашей любви, человек с определенным характером.

В рассказе «Во глубине России»

встречи лирического героя окрашены его восприятием. В обыкновенном он видит прекрасное, он даже привносит в него что-то романтическое, таинственное. Обыкновенный, хотя и опоэтизированный пейзаж, с лугами, политыми ночным дождем, с резким и освежительным запахом трав и кустов, вторгается тайна озерца со скрытым в нем чудом, и эту таинственность и чудесность вносит лирический герой своим ощущением. При этом он доходит до утверждения явно невероятного: сказав о том, что высокие заросли вокруг озерца
«заставляли думать, что в них непременно скрывается что-нибудь до сих пор не виданное: или стрекоза с красными крыльями, или синяя божья коровка в белую крапинку, или ядовитый цветок лоха с полым сочным стволом толщиной в человеческую руку»
, — он добавляет:
«Все это действительно там было…»
[3, c. 236]. Изображение природы через восприятие лирического героя позволяет Паустовскому за разнообразными травами и цветами увидеть картину родной природы, за которой встает Родина. Недаром этот пейзаж завершается рассказом о шиповнике, цветение которого совпадает
«с самыми короткими ночами — нашими русскими,, немного северными ночами, когда соловьи, гремят в росе всю ночь напролет, зеленоватая заря не уходит с горизонта и в самую глухую пору ночи так светло, что на небе хорошо видны горные вершины облаков»
[3, с. 250]
.
В конце этой картины русской ночи характерно появление самолета, сверкающего, «
как медленно летящая звезда»,
— образ, связывающий русский пейзаж с современностью. Так, в данном рассказе природа показана нам через восприятие лирического героя, характеризуется высоким лиризмом, герой сливается с автором в конце рассказа «Во глубине России», и поэтому мы понимаем авторскую позицию. В ней Паустовский К.Г. отмечает свою главную задачу, которую перед собой ставил: рассказать о талантливости и простосердечии русского человека и показать природу средней полосы России.

Паустовский — поэт природы, Паустовский — мастер пейзажа. Художественный образ природы у Паустовского удивительно ёмок и многопланов, в его произведениях пейзаж выступает в самых различных конкретных идейно-художественных функциях, в органической структурной связи со всеми аспектами произведения — с его сюжетно-композиционным развитием, с персонажами, с образом лирического героя-повествователя.

Пейзаж произведений Паустовского эстетически всегда неразрывно связан с высокими нравственными чувствами доброты, патриотизма, моральной красоты, в формировании которых в личности человека активно участвует общение с природой.

Литература:

1. Паустовский, К.Г. Желтый свет, 2007
2. Паустовский, К.Г. Избранные произведения [Текст]: сборник в 2 томах / К.Г.Паустовский. – М.: 1977

3. Паустовский, К.Г. Повести и рассказы [Текст]: сборник К.Г.Паустовский. – Московский рабочий, 1953.

4. Паустовский, К.Г. Избранная проза [Текст]: сборник / К.Г.Паустовский. – М., 1965.

5. Паустовский, К.Г. Мещерская сторона [Текст] / К.Г.Паустовский. – М., 1998.

6. Паустовский, К.Г. Рассказы [Текст]: сборник / К.Г.Паустовский. – М., 1972.

7. Паустовский, К.Г. Собрание сочинений в восьми томах. Т.7 [Текст]/ К.Г.Паустовский. – М., 1969.

Конспект к уроку литературного чтения ««Сказки Пушкина» К. Г. Паустовский» (3 класс)

Технологическая карта урока

Приветствует учащихся, предлагает поразмышлять над высказыванием В. Солоухина: «Эпитеты — одежда слов».

Приветствуют учителя, размышляют над высказыванием, предлагая варианты ответов:

— Эпитеты украшают слова.

— Эпитеты делают нашу речь красочнее.

К. –

формулирует собственное мнение и позицию;

Л. –

испытывает учебно-познавательный интерес к новому учебному материалу;

Р.

– принимает и сохраняет учебную задачу.

Актуализация знаний.
Постановка учебной проблемы.
Организует деятельность обучающихся по актуализации и обобщению учебного содержания по сказкам А. С. Пушкина.

Предлагает обучающимся определить, кто изображён на слайде.

— Ребята, какие сказки Пушкина вы уже знаете?

— А какие ещё произведения поэта вы знаете?

— Как вы думаете, о чём мы сегодня будем говорить?

— Верно, но мы не просто будем говорить о сказках А. С. Пушкина, мы с вами проанализируем очерк Константина Георгиевича Паустовского «Сказки Пушкина».

— Давайте с вами вспомним, что такое очерк?

— Как цели мы поставим перед собой? (на слайде)

— Каким образом мы будем их достигать?

Воспроизводят знания, умения и навыки по сказкам А. С. Пушкина.

— На слайде изображён Паустовский и Пушкин.

— «Сказка о царе Салтане…», «Сказка о попе и о работнике его Балде», «Сказка о рыбаке и рыбке», «Сказка о золотом петушке».

На основе знаний о ранее изученных произведениях, отвечают на вопрос.

— Очерк – это небольшой документальный рассказ; краткое описание жизненных событий.

Совместно с учителем формулируют цели урока.

— Прочитать очерк К. Г. Паустовского «Сказки Пушкина»; узнать что-то новое о Пушкине и его сказках.

— Прочитаем, проанализируем и сделаем вывод.

П.

– строит сообщения в устной форме.

Пр.

– определяет понятие «очерк».

Р.

– определяют тему и цели урока совместно с учителем.

Решение учебной проблемы

Работа с текстом до прочтения.

Организует работу с текстом до чтения.

РУСТЬЮТОРС

Текст ЕГЭ. Паустовский. О Пушкине.

(1)Я изъездил почти всю страну, видел много мест, удивительных и сжимающих сердце, но ни одно из них не обладало такой внезапной лирической силой, как Михайловское. (2)Летний праздник бывает в Михайловском каждый год в день рождения Пушкина. (З)Сотни колхозных телег, украшенных лентами и валдайскими бубенцами, съезжаются на луг за Соротью, против пушкинского парка. (4)Все местные колхозники гордятся земляком Пушкиным и берегут заповедник, как свои огороды и поля. (5)В Тригорском парке я несколько раз встречал высокого человека. (6)Он бродил по глухим дорожкам, останавливался среди кустов и долго рассматривал листья. (7)Иногда срывал стебель травы и изучал его через маленькое увеличительное стекло. 

(8)Как-то около пруда меня застал крупный дождь. (9)Я спрятался под липой, и туда же не спеша пришёл высокий человек. (10)Мы разговорились. (11)Человек этот оказался учителем географии из Череповца.

—(12)Вы, должно быть, не только географ, но и ботаник? — сказал я ему. —

(13)Я видел, как вы рассматривали растения. (14)Высокий человек усмехнулся.

— (15)Нет, я просто люблю искать в окружающем что-нибудь новое. (16)3десь я уже третье лето, но не знаю и малой доли того, что можно узнать об этих местах. (17)Второй раз мы встретились на берегу озера Маленец, у подножия лесистого холма. (18)Высокий человек лежал в траве и рассматривал сквозь увеличительное стекло голубое перо сойки. (19)Я сел рядом с ним, и он рассказал мне историю своей привязанности к Михайловскому.

—(20)Мой отец служил бухгалтером в больнице в Вологде. (21)В общем, был жалкий старик — пьяница и хвастун. (22)Даже во время самой отчаянной нужды он носил застиранную крахмальную манишку, гордился своим происхождением. (23)Нас было шестеро детей. (24)Жили мы все в одной комнате, в грязи и беспорядке. (25)Когда отец выпивал, он начинал читать стихи Пушкина и рыдать. (26)Слёзы капали на его крахмальную манишку, он мял её, рвал на себе и кричал, что Пушкин — это единственный луч солнца в жизни таких несчастных нищих, как мы. (27)Он не помнил ни одного пушкинского стихотворения до конца. (28)Он только начинал читать, но ни разу не окончил. (29)Это меня злило, хотя мне было тогда всего восемь лет. (30)Я решил прочесть пушкинские стихи до конца и пошёл в городскую библиотеку. (31)Я долго стоял у дверей, пока библиотекарша не окликнула меня

и не спросила, что мне нужно.

— (32)Пушкина, — сказал я грубо.

— (ЗЗ)Ты хочешь сказки? — спросила она.

— (34)Нет, не сказки, а Пушкина, — повторил я упрямо.

(35)Она дала мне толстый том. (36)Я сел в углу окна, раскрыл книгу и заплакал. (37)Я заплакал потому, что только сейчас, открыв книгу, я понял, что не могу прочесть её, что я совсем ещё не умею читать и что за этими строчками прячется заманчивый мир, о котором рыдал пьяный отец. (38)Со слов отца я знал тогда наизусть всего две пушкинские строчки: «Я вижу берег отдалённый, земли полуденной волшебные края», но этого для меня было довольно, чтобы представить себе иную жизнь, чем наша.

(З9)Вообразите себе человека, который десятки лет сидел в одиночке. (40)Наконец ему устроили побег, достали ключи от тюремных ворот, и вот он, подойдя к воротам, за которыми свобода, и люди, и леса, и реки, вдруг убеждается, что не знает, как этим ключом открыть замок. (41)Громадный мир шумит всего в сантиметре за железными листами двери, но нужно знать пустяковый секрет, чтобы открыть замок, а секрет этот беглецу неизвестен. (42)Он слышит тревогу за своей спиной, знает, что его сейчас схватят и что до смерти будет то же, что было: грязное окно под потолком камеры и отчаяние. (43)Вот примерно то же самое пережил я над томом Пушкина.

(44)С тех пор я полюбил Пушкина. (45)Вот уже третий год приезжаю в Михайловское… (46)На вершине холма, у обветшалых стен собора, над крутым обрывом, в тени лип, на земле, засыпанной пожелтевшими лепестками, белеет могила Пушкина. (47)Короткая надпись «Александр Сергеевич Пушкин», безлюдье, стук телег внизу под косогором и облака, задумавшиеся в невысоком небе, — это всё. (48)3десь конец блистательной, взволнованной и гениальной жизни. (49)3десь тот «милый предел», о котором Пушкин говорил ещё при жизни. (50)И здесь, на этой простой могиле, куда долетают хриплые крики петухов, становится особенно ясно, что Пушкин был первым народным поэтом.

(По К. Г. Паустовскому*)

* Константин Георгиевич Паустовский (1892-1968) — известный русский писатель, классик отечественной литературы.
Примерный круг проблем:
1. Какую роль поэзия играет в жизни человека, какое воздействие оказывает на него? 2. Кого можно считать народным поэтом? 3. Почему всё в Михайловском проникнуто необыкновенной лирической силой? 4. Почему сохраняются традиции празднования в Михайловском дня рождения А. С. Пушкина? Что даёт сохранение заповедника людям?

• Подготовка к сочинению ЕГЭ
• Подготовка к ЕГЭ по русскому языку

Пример сочинения ЕГЭ по тексту К.Г. Паустовского

Оставьте свой комментарий

Вузы в Москве перейдут на удаленку из-за ситуации с COVID-19

Время чтения: 1 минута

Итальянский учитель дал детям задание на лето и прославился

Время чтения: 4 минуты

В России проверяют состояние дворовых и спортивных площадок

Время чтения: 2 минуты

Раннее начало пар негативно сказывается на успеваемости студентов

Время чтения: 2 минуты

В Петербурге начали штрафовать выпускников за шпаргалки

Время чтения: 1 минута

Рособрнадзор: почти половина учителей не дотягивает до базового уровня подготовки

Время чтения: 2 минуты

Подарочные сертификаты

Ответственность за разрешение любых спорных моментов, касающихся самих материалов и их содержания, берут на себя пользователи, разместившие материал на сайте. Однако администрация сайта готова оказать всяческую поддержку в решении любых вопросов, связанных с работой и содержанием сайта. Если Вы заметили, что на данном сайте незаконно используются материалы, сообщите об этом администрации сайта через форму обратной связи.

Все материалы, размещенные на сайте, созданы авторами сайта либо размещены пользователями сайта и представлены на сайте исключительно для ознакомления. Авторские права на материалы принадлежат их законным авторам. Частичное или полное копирование материалов сайта без письменного разрешения администрации сайта запрещено! Мнение администрации может не совпадать с точкой зрения авторов.

Источник

Поезда и теплоходы

Корабли, поезда и теплоходы тоже становились частыми героями фотографий Константина Георгиевича. В водных путешествиях он обзаводился новыми знакомствами и находил верных друзей. Во время странствий с писателем случались приключения: Паустовскому случалось попадать в шторм у берегов Новороссийска.

В 1956 году во время европейского круиза Константин Георгиевич познакомился с писателем Леонидом Рахмановым. Они встретились на палубе и сразу обратили друг на друга внимание: у обоих в руках были книги Ивана Бунина. Легенда о встрече гласит, что даже закладки у них были на одной странице. Вскоре они уже общались как старые приятели. Потом они виделись нечасто, но переписывались, дарили друг другу книги. Их дружба продолжалась до самой смерти Паустовского.

«Константин Георгиевич был образцовым дорожным спутником: добрый, веселый, заботливый, не по возрасту подвижной, легко подбиваемый на любое приключение, лишь бы оно сулило открытия, умножало опыт, — но при одном условии: чтобы это ни на волосок не нарушило раз навсегда установленных им для себя нравственных правил», — вспоминал о познакомившей их поездке Рахманов в очерке «Путешествие с Паустовским».

Не только водный транспорт снимал Константин Георгиевич — романтика железной дороги привлекала писателя с детства. Мальчишкой он часто бегал на станцию и вместе с дежурным провожал и встречал поезда. С «чугункой» у писателя связано много воспоминаний: отец-железнодорожник, служба на санитарных поездах и, конечно, поездки по стране.

«Все связанное с железной дорогой до сих пор овеяно для меня поэзией путешествий, даже запах каменноугольного дыма из паровозных топок… Если бы можно, я поселился бы в уголке любого товарного вагона и странствовал бы с ним. Какие прелестные дни я проводил бы на разъездах, где товарные поезда сплошь и рядом простаивают по нескольку часов», — писал он в «Повести о жизни».

На фотографии 1920–1930-х годов — вагон узкоколейки. На таком писатель приехал в мещерские края, на нем возвращался из путешествий домой. Однажды Паустовский с приятелем ехал на узкоколейке с рыбалки. В пути пассажиры вагона стали петь. Из хора любителей неожиданно выделился один мужской голос, звучавший профессионально. Певец представился колхозным счетоводом, а когда товарищ Паустовского стал уговаривать его ехать в Москву на прослушивание в консерваторию, извинился за розыгрыш и признался, что он солист Большого театра Николай Озеров. Паустовского знаменитый певец тоже узнал и был очень рад знакомству с человеком, чьи книги читал.

Сказка о царе Салтане

(Сказка о царе Салтане, о сыне его славном и могучем богатыре князе Гвидоне Салтановиче и о прекрасной царевне лебеди)

Сказка эта о любви и великодушии, но ее события также ярко покажут, на что способны зависть и злоба.

Две старшие сестры возненавидели младшую за то, что царь Салтан полюбил ее и взял в жены. Мечтая разлучить их, злодейки заручаются поддержкой некоторых людей из царского окружения. И вот, пока Салтан воевал, его жену и сына жестоко изгнали из дворца. Они попадают на далекий остров, полный невообразимых чудес, где возмужавший Гвидон становится князем-правителем. Лебедь, однажды спасенная князем от коршуна, своим волшебством помогает ему побывать в отцовском дворце, узнать, кто разрушил их семью, и восстановить справедливость.

Сказка о рыбаке и рыбке

Мораль этой сказки актуальна всегда: чтобы не потерять того, что имеешь, надо обладать чувством меры и быть благодарным за добро.

Жили старик со старухой в землянке у моря. Посчастливилось старику поймать в сеть золотую рыбку, которая могла исполнить все желания, но он отпустил ее просто так. А вот жена его хотела то одного, то другого – от нового корыта до царского величия. По ее велению вновь и вновь ходил старик на поклон к Золотой рыбке, но богатых даров все равно казалось мало: старухе понадобилось еще и владычество морское! На это рыбка ничего не ответила, но за неуемную жадность неблагодарную бабу наказала.

Сказка о попе и о работнике его Балде

Как-то раз жадный поп ходил по базару, ища себе работника, чтобы тот был на все руки мастером, трудился за семерых и брал за это недорого. Повстречался ему Балда и подрядился работать целый год всего за три щелчка по хозяйскому лбу.

Время шло, и все бы хорошо, но стал поп бояться расплаты. Чтобы уберечь свой лоб, он дал работнику опасное поручение: коль не выполнит его, то и платы никакой не будет. Однако, справился с этим хитрый Балда и явился к попу в назначенный срок. Не поздоровилось скряге от обещанных щелчков, да так, что ум из него прочь. А не надо искать небывалой дешевизны!

Сказка о мертвой царевне и о семи богатырях

О черной зависти, об убийственной злобе и о всепобеждающей силе любви повествует эта сказка.

Уехал царь в далекие края. Тем временем царица родила дочь, а потом скончалась, не снеся радости от его возвращения. Через год он снова женился. Новая царица заботилась только о том, чтобы краше нее никого на свете не было, и все допытывалась об этом у волшебного зеркальца.

Но вот повзрослела, расцвела царевна, и жених для нее нашелся – королевич Елисей. Зеркальце сообщило мачехе, что она уже не первая красавица. Воспылав ненавистью, та решила извести падчерицу и приказала отвести ее в лес на погибель. Однако девушка попала в дом семи богатырей, которые по-братски стали заботиться о ней. Узнав об этом, мачеха заставила служанку обманом передать ей отравленное яблоко и добилась своего: царевна упала замертво.

Богатыри положили названную сестрицу в хрустальный гроб и отнесли его в горную пещеру. Вскоре Елисей, обойдя весь свет в поисках пропавшей невесты, с помощью солнца, месяца, ветра и любящего сердца нашел ее и освободил из плена вечности. Они сыграли свадьбу, а царица извела себя злобой и досадой.

Две жизни

На сайте, посвященном Паустовскому, аж 4 варианта его биографии. Это не потому, что жизнь его была полна тайн и мистификаций и биографы расходятся в деталях. А потому что эта жизнь была очень богатой событиями. И вообще их, жизней, было как бы две: реальная и – романная, та, что описана в автобиографическом шеститомнике «Повесть о жизни». «Рядом с действительностью всегда сверкал для меня, подобно дополнительному, хотя бы и неяркому свету, легкий романтический вымысел, — признавался Паустовский. — Он освещал, как маленький луч на картине, такие частности, какие без него, может быть, не были бы и замечены…» Но даже если где-то вымысел и «блистает», то всё равно чувствуешь: все это – истинная правда.

Константин Паустовский родился в Москве в 1892 году. Отец был железнодорожным статистиком, семья часто переезжала и наконец осела в Киеве. Здесь Паустовский окончил знаменитую первую гимназию. Рос в атмосфере любви к искусству, театру, музыке, к книгам. Но родители разошлись, и он уже в старших классах вынужден был зарабатывать репетиторством. Первый рассказ опубликовал в выпускном классе гимназии. Учился на естественно-историческом факультете Киевского университета, на юридическом факультете Московского университета. И всё-таки истинным своим призванием считал писательство. Он понимал, что «без жизненного опыта пути к писательству нет», и решил «уйти в жизнь, чтобы все знать, все почувствовать и всё понять». В Москве работал вагоновожатым трамвая. Когда началась первая мировая война, стал санитаром санпоезда. Работал на металлургическом заводе в Брянске, на котельном заводе в Таганроге, в рыбачьей артели на Азовском море. В свободное время начал писать свою первую повесть «Романтики», которая вышла в свет только в 1930-х в Москве. После начала Февральской революции уехал в Москву, стал работать репортером в газетах. Потом Киев, Одесса, Кавказ… Вернувшись в Москву, служил редактором РОСТА. Одна за другой вышли книги «Встречные корабли», «Кара-Бугаз», «Колхида». Во время Великой Отечественной войны был военным корреспондентом. После войны побывал во Франции, Италии, Турции, Греции, Швеции, Чехословакии. Умер в 1968-м в Москве, похоронен в Тарусе…

Это – схема его жизни. Во всей полноте она раскрывается на страницах цикла «Повесть о жизни». И эта жизнь – достоверная, но в то же время осененная крылом сказки.
К. Г. Паустовский. Фото ок. 1915 г.

Константин Паустовский — Сказки Пушкина: Рассказ

Трудно найти в нашей стране человека, который бы не знал и не любил замечательные произведения великого русского поэта Александра Сергеевича Пушкина. Ещё при жизни его называли «солнцем русской поэзии». Прошло больше ста лет, как погиб поэт, а наша любовь к нему всё так же крепка, стихи его становятся нам всё ближе, дороже и нужнее. И мы можем добавить к словам современников Пушкина ещё одно слово и сказать: «Пушкин — незаходящее солнце русской поэзии».
Пушкин первый из русских поэтов заговорил простым народным языком. Этот язык в его стихах и сказках льётся свободно и звонко, как прозрачный родник. Поэт всегда восторгался богатством, выразительностью, меткостью русского языка, владел им блестяще и всё же не переставал изучать его всю жизнь.

У Пушкина было много друзей. Но с детства самым близким, самым преданным ему человеком была простая крестьянка, его няня Арина Родионовна Матвеева. «Подруга дней моих суровых» — назвал её поэт. У неё он с малых лет учился чистому народному языку. От неё он впервые услышал замечательные русские сказки.

В селе Михайловском, куда Пушкин был сослан по приказу царя, он вплотную столкнулся с жизнью деревни, узнал, полюбил её песни, басни и сказки. Он часто бывал на ярмарках, ходил в толпе крестьян, заводил беседы с ямщиками, со странниками, записывал все меткие слова и выражения, запоминал песни слепцов — старинные и грозные песни о горькой народной доле.

В длинные зимние вечера в ветхом доме в Михайловском Арина Родионовна, как и в детстве, рассказывала поэту сказки. Валил снег, пел ветер в печных трубах, жужжало веретено — и сказочный народный мир расцветал вокруг Пушкина.

Поэт, брызгая гусиным пером, торопливо записывал нянины сказки. «Что за прелесть эти сказки! — говорил он. — Каждая есть поэма». Под его лёгким пером некоторые из этих сказок превращались в свободные и певучие стихи, чтобы разойтись по всей стране, по всему миру, обрадовать людей и открыть им неистощимые и удивительные богатства русской поэзии.

Пушкин перенёс в свои сказки чудесные и живые образы народной фантазии: золотую рыбку, царевну Лебедь, Черномора и морских богатырей, золотого петушка и затейницу-бел- ку. И вместе с народом в своих сказках Пушкин жестоко высмеял и осудил глуповатых и злых царей, жадных попов, хитрых и невежественных бояр.

Каждый, кто прочтёт сказки впервые, будет счастлив этим, а кто станет перечитывать их, будет счастлив вдвойне. Пушкин оставил нам не только эти изумительные сказки, но ещё много звучных и сильных стихотворений, поэм, рассказов и повестей.

Имя Пушкина никогда не забудется: он всегда с нами, наш живой, любимый, наш великий Пушкин!

Источник

Правда сказки

Читая первый раз «Повесть о жизни», ошеломленно думала: неужели все это правда?! Разве мыслимо, чтобы на долю одного человека выпало столько испытаний и приключений? Тем более что сам Паустовский, по воспоминаниям современников, не обладал богатырским здоровьем, был человеком застенчивым и, похоже, не очень «пробивным». Но в «Повести о жизни» он оказывается в центре важнейших событий российской истории. Он был на том спектакле, на котором студент Богров застрелил Столыпина. В осенние дни революции 17-го года его чуть не расстреляли по ошибке большевики, брали в заложники анархисты, призывали в полк гетмана Скоропадского. На маленьком украинском полустанке мимо него пронесся поезд махновцев, и на его глазах Махно застрелил – просто так – начальника станции. Он жил в Тифлисе у коллекционеров, которые собирали работы никому тогда не известного нищего художника Пиросмани, и спал посреди этих холстов. Было ли это на самом деле или это плод гениального писательского воображения? А собственно, так ли это важно? Главное – дух, а не буква. А дух времени в этой книге есть. К тому же это ведь не мемуары, а художественное произведение. В нём возможен вымысел. Недаром любимым писателем Паустовского был великий литературный мистификатор Стендаль. Паустовский преклонялся перед его фантазией.

Кто-то сказал, что Паустовский написал практически о всех выдающихся людях своего времени. Кажется, он был знаком со всеми легендарными личностями ХХ века. И создал – иногда с помощью всего нескольких фраз – живые и запоминающиеся образы. На страницах его книг встретишь Бунина, Гиляровского, Осоргина, Булгакова, Волошина, Грина, Северянина, Багрицкого, Бабеля… Судьбы людей Паустовский не приукрашивал, но рассказывал о них так, чтобы самое главное в их характере стало выпуклым, отчётливым. И чтобы всё это рождало в читателе чувства добрые.

Вот история Екатерины Десницкой (у Паустовского – Весницкой), которую полюбил сиамский принц Чакрабон, воспитывавшийся в Пажеском корпусе в Петербурге, и увез на свою родину. Паустовский превратил эту историю в прекрасную и трагическую сказку. Что с того, что в реальности Катюша Десницкая так и не стала сиамской королевой и не была отравлена завистливыми придворными, а дожила до старости со вторым мужем-американцем? Запоминается не та, реальная, история, а – придуманная Паустовским. Потому что в ней есть место благородству, вечной любви и тоске по родине.

Автограф писателя. 1940-1950 гг.

Константин Георгиевич Паустовский «Сказки Пушкина»

Трудно найти в нашей стране человека, который бы не знал и не любил замечательные произведения великого русского поэта Александра Сергеевича Пушкина. Ещё при жизни его называли «солнцем русской поэзии». Прошло больше ста лет, как погиб поэт, а наша любовь к нему всё так же крепка, стихи его становятся нам всё ближе, дороже и нужнее. И мы можем добавить к словам современников Пушкина ещё одно слово и сказать: «Пушкин — незаходящее солнце русской поэзии».

Пушкин первый из русских поэтов заговорил простым народным языком. Этот язык в его стихах и сказках льётся свободно и звонко, как прозрачный родник. Поэт всегда восторгался богатством, выразительностью, меткостью русского языка, владел им блестяще и всё же не переставал изучать его всю жизнь.

У Пушкина было много друзей. Но с детства самым близким, самым преданным ему человеком была простая крестьянка, его няня Арина Родионовна Матвеева. «Подруга дней моих суровых» — назвал её поэт. У неё он с малых лет учился чистому народному языку. От неё он впервые услышал замечательные русские сказки.

В селе Михайловском, куда Пушкин был сослан по приказу царя, он вплотную столкнулся с жизнью деревни, узнал, полюбил её песни, басни и сказки. Он часто бывал на ярмарках, ходил в толпе крестьян, заводил беседы с ямщиками, со странниками, записывал все меткие слова и выражения, запоминал песни слепцов — старинные и грозные песни о горькой народной доле.

В длинные зимние вечера в ветхом доме в Михайловском Арина Родионовна, как и в детстве, рассказывала поэту сказки. Валил снег, пел ветер в печных трубах, жужжало веретено — и сказочный народный мир расцветал вокруг Пушкина.

Поэт, брызгая гусиным пером, торопливо записывал нянины сказки. «Что за прелесть эти сказки! — говорил он. — Каждая есть поэма». Под его лёгким пером некоторые из этих сказок превращались в свободные и певучие стихи, чтобы разойтись по всей стране, по всему миру, обрадовать людей и открыть им неистощимые и удивительные богатства русской поэзии.

Пушкин перенёс в свои сказки чудесные и живые образы народной фантазии: золотую рыбку, царевну Лебедь, Черномора и морских богатырей, золотого петушка и затейницу-бел- ку. И вместе с народом в своих сказках Пушкин жестоко высмеял и осудил глуповатых и злых царей, жадных попов, хитрых и невежественных бояр.

Каждый, кто прочтёт сказки впервые, будет счастлив этим, а кто станет перечитывать их, будет счастлив вдвойне. Пушкин оставил нам не только эти изумительные сказки, но ещё много звучных и сильных стихотворений, поэм, рассказов и повестей.

Имя Пушкина никогда не забудется: он всегда с нами, наш живой, любимый, наш великий Пушкин!

Источник

«Я не променяю среднюю Россию…»

Произведения Паустовского входят в наше сознание с раннего детства. Сначала, конечно, сказки. «Растрепанный воробей», «Теплый хлеб», «Стальное колечко», «Похождения жука-носорога» — от них тепло и радостно в любом возрасте. Школьные диктанты и изложения до сих пор сплошь – из Паустовского. И это понятно: его лаконичный и ёмкий, отточенный стиль заключает в себе полноту и богатство русского языка. Читайте Паустовского – увидите, какой у нас полнокровный, гибкий и музыкальный язык, когда он очищен от современных иноязычных и жаргонных уродливых наростов… Потом приходит время рассказов из мещерского цикла: «Кот-ворюга», «Барсучий нос», «Жильцы старого дома», «Золотой линь», «Заячьи лапы»… Теперь в школьной программе есть и «Старый повар», и «Телеграмма», и «Разливы рек» — классика! Но Паустовский – это россыпи ещё десятков трогательных и сильных рассказов, повестей, очерков. Он ненавидел прямолинейную назидательность в литературе и не был яростным проповедником любви к родине и родной природе. Но каждая строчка его книг исподволь, ненавязчиво свидетельствует именно об этом. Паустовский любил Россию – всю, с её революционными рабочими и кроткими полесскими крестьянами, с вольнодумными студентами и мудрыми профессорами, с тихими схимниками и буйными поэтами. «Я не променяю Среднюю Россию на самые прославленные и потрясающие красоты земного шара. Всю нарядность Неаполитанского залива с его пиршеством красок я отдам за мокрый от дождя ивовый куст на песчаном берегу Оки или за извилистую речонку Таруску — на ее скромных берегах я теперь часто и подолгу живу».

Конспект к уроку литературного чтения ««Сказки Пушкина» К. Г. Паустовский» (3 класс)

Технологическая карта урока

Приветствует учащихся, предлагает поразмышлять над высказыванием В. Солоухина: «Эпитеты — одежда слов».

Приветствуют учителя, размышляют над высказыванием, предлагая варианты ответов:

— Эпитеты украшают слова.

— Эпитеты делают нашу речь красочнее.

К. –

формулирует собственное мнение и позицию;

Л. –

испытывает учебно-познавательный интерес к новому учебному материалу;

Р.

– принимает и сохраняет учебную задачу.

Актуализация знаний.
Постановка учебной проблемы.
Организует деятельность обучающихся по актуализации и обобщению учебного содержания по сказкам А. С. Пушкина.

Предлагает обучающимся определить, кто изображён на слайде.

— Ребята, какие сказки Пушкина вы уже знаете?

— А какие ещё произведения поэта вы знаете?

— Как вы думаете, о чём мы сегодня будем говорить?

— Верно, но мы не просто будем говорить о сказках А. С. Пушкина, мы с вами проанализируем очерк Константина Георгиевича Паустовского «Сказки Пушкина».

— Давайте с вами вспомним, что такое очерк?

— Как цели мы поставим перед собой? (на слайде)

— Каким образом мы будем их достигать?

Воспроизводят знания, умения и навыки по сказкам А. С. Пушкина.

— На слайде изображён Паустовский и Пушкин.

— «Сказка о царе Салтане…», «Сказка о попе и о работнике его Балде», «Сказка о рыбаке и рыбке», «Сказка о золотом петушке».

На основе знаний о ранее изученных произведениях, отвечают на вопрос.

— Очерк – это небольшой документальный рассказ; краткое описание жизненных событий.

Совместно с учителем формулируют цели урока.

— Прочитать очерк К. Г. Паустовского «Сказки Пушкина»; узнать что-то новое о Пушкине и его сказках.

— Прочитаем, проанализируем и сделаем вывод.

П.

– строит сообщения в устной форме.

Пр.

– определяет понятие «очерк».

Р.

– определяют тему и цели урока совместно с учителем.

Решение учебной проблемы

Работа с текстом до прочтения.

Организует работу с текстом до чтения.

Сборник идеальных эссе по обществознанию

текст Паустовского о поэзии Пушкина из № 25 Цыбулько 2019

Я изъездил почти всю страну, видел много мест, удивительных и сжимающих сердце, но ни одно из них не обладало такой внезапной лирической силой, как Михайловское. Летний праздник бывает в Михайловском каждый год в день рождения Пушкина. Сотни колхозных телег, украшенных лентами и валдайскими бубенцами, съезжаются на луг за Соротью, против пушкинского парка. Все местные колхозники гордятся земляком Пушкиным и берегут заповедник, как свои огороды и поля. В Тригорском парке я несколько раз встречал высокого человека. Он бродил по глухим дорожкам, останавливался среди кустов и долго рассматривал листья. Иногда срывал стебель травы и изучал его через маленькое увеличительное стекло. Как-то около пруда меня застал крупный дождь. Я спрятался под липой, и туда же не спеша пришёл высокий человек. Мы разговорились. (И)Человек этот оказался учителем географии из Череповца. Вы, должно быть, не только географ, но и ботаник? — сказал я ему. — Я видел, как вы рассматривали растения. Высокий человек усмехнулся. Нет, я просто люблю искать в окружающем что-нибудь новое. 3десь я уже третье лето, но не знаю и малой доли того, что можно узнать об этих местах. Второй раз мы встретились на берегу озера Маленец, у подножия лесистого холма. Высокий человек лежал в траве и рассматривал сквозь увеличительное стекло голубое перо сойки. Я сел рядом с ним, и он рассказал мне историю своей привязанности к Михайловскому. Мой отец служил бухгалтером в больнице в Вологде. В общем, был жалкий старик — пьяница и хвастун. Даже во время самой отчаянной нужды он носил застиранную крахмальную манишку, гордился своим происхождением. Нас было шестеро детей. Жили мы все в одной комнате, в грязи и беспорядке. Когда отец выпивал, он начинал читать стихи Пушкина и рыдать. Слёзы капали на его крахмальную манишку, он мял её, рвал на себе и кричал, что Пушкин — это единственный луч солнца в жизни таких несчастных нищих, как мы. Он не помнил ни одного пушкинского стихотворения до конца. Он только начинал читать, но ни разу не окончил. Это меня злило, хотя мне было тогда всего восемь лет. Я решил прочесть пушкинские стихи до конца и пошёл в городскую библиотеку. Я долго стоял у дверей, пока библиотекарша не окликнула меня и не спросила, что мне нужно. Пушкина, — сказал я грубо. Ты хочешь сказки? — спросила она. Нет, не сказки, а Пушкина, — повторил я упрямо. Она дала мне толстый том. Я сел в углу окна, раскрыл книгу и заплакал. Я заплакал потому, что только сейчас, открыв книгу, я понял, что не могу прочесть её, что я совсем ещё не умею читать и что за этими строчками прячется заманчивый мир, о котором рыдал пьяный отец. Со слов отца я знал тогда наизусть всего две пушкинские строчки: «Я вижу берег отдалённый, земли полуденной волшебные края», но этого для меня было довольно, чтобы представить себе иную жизнь, чем наша. Вообразите себе человека, который десятки лет сидел в одиночке. Наконец ему устроили побег, достали ключи от тюремных ворот, и вот он, подойдя к воротам, за которыми свобода, и люди, и леса, и реки, вдруг убеждается, что не знает, как этим ключом открыть замок. Громадный мир шумит всего в сантиметре за железными листами двери, но нужно знать пустяковый секрет, чтобы открыть замок, а секрет этот беглецу неизвестен. Он слышит тревогу за своей спиной, знает, что его сейчас схватят и что до смерти будет то же, что было: грязное окно под потолком камеры и отчаяние. Вот примерно то же самое пережил я над томом Пушкина. С тех пор я полюбил Пушкина. Вот уже третий год приезжаю в Михайловское… На вершине холма, у обветшалых стен собора, над крутым обрывом, в тени лип, на земле, засыпанной пожелтевшими лепестками, белеет могила Пушкина. Короткая надпись «Александр Сергеевич Пушкин», безлюдье, стук телег внизу под косогором и облака, задумавшиеся в невысоком небе, — это всё. 3десь конец блистательной, взволнованной и гениальной жизни. 3десь тот «милый предел», о котором Пушкин говорил ещё при жизни. И здесь, на этой простой могиле, куда долетают хриплые крики петухов, становится особенно ясно, что Пушкин был первым народным поэтом. (По К. Г. Паустовскому*)

Читать далее: https://4ege.ru/sochineniya/57344-sochinenie-25-sbornik-ege-2019.html

Оставьте свой комментарий

Вузы в Москве перейдут на удаленку из-за ситуации с COVID-19

Время чтения: 1 минута

Итальянский учитель дал детям задание на лето и прославился

Время чтения: 4 минуты

В России проверяют состояние дворовых и спортивных площадок

Время чтения: 2 минуты

Раннее начало пар негативно сказывается на успеваемости студентов

Время чтения: 2 минуты

В Петербурге начали штрафовать выпускников за шпаргалки

Время чтения: 1 минута

Рособрнадзор: почти половина учителей не дотягивает до базового уровня подготовки

Время чтения: 2 минуты

Подарочные сертификаты

Ответственность за разрешение любых спорных моментов, касающихся самих материалов и их содержания, берут на себя пользователи, разместившие материал на сайте. Однако администрация сайта готова оказать всяческую поддержку в решении любых вопросов, связанных с работой и содержанием сайта. Если Вы заметили, что на данном сайте незаконно используются материалы, сообщите об этом администрации сайта через форму обратной связи.

Все материалы, размещенные на сайте, созданы авторами сайта либо размещены пользователями сайта и представлены на сайте исключительно для ознакомления. Авторские права на материалы принадлежат их законным авторам. Частичное или полное копирование материалов сайта без письменного разрешения администрации сайта запрещено! Мнение администрации может не совпадать с точкой зрения авторов.

Источник

Сказка о царе Салтане

(Сказка о царе Салтане, о сыне его славном и могучем богатыре князе Гвидоне Салтановиче и о прекрасной царевне лебеди)

Сказка эта о любви и великодушии, но ее события также ярко покажут, на что способны зависть и злоба.

Две старшие сестры возненавидели младшую за то, что царь Салтан полюбил ее и взял в жены. Мечтая разлучить их, злодейки заручаются поддержкой некоторых людей из царского окружения. И вот, пока Салтан воевал, его жену и сына жестоко изгнали из дворца. Они попадают на далекий остров, полный невообразимых чудес, где возмужавший Гвидон становится князем-правителем. Лебедь, однажды спасенная князем от коршуна, своим волшебством помогает ему побывать в отцовском дворце, узнать, кто разрушил их семью, и восстановить справедливость.

Городские пейзажи

Паустовский признавался, что большинством своих произведений обязан средней полосе России. Цикл рассказов «Летние дни», рассказ «Телеграмма», а также повести «Мещерская сторона» и «Повесть о лесах» были написаны на основе впечатлений от путешествий по стране. «Самым плодотворным и счастливым для меня оказалось знакомство со средней полосой России… Она завладела мной сразу и навсегда. Я ощутил ее как свою настоящую давнюю родину и почувствовал себя русским до последней прожилки», — писал Константин Георгиевич в предисловии к автобиографической повести «Далекие годы».

Средней полосе Паустовский посвятил и множество своих фотографий: пейзажи Владимирской области, города Суздаль и Юрьев-Польский, река Каменка, старинные монастыри и быт местных жителей.

В Юрьеве-Польском Паустовскому так понравился базар, что он сделал серию фотографий торговых рядов городка. В снимках Константин Георгиевич искусно передал атмосферу базарного дня. Крестьяне с ящиками и лукошками на столах, болтающие в ожидании покупателей, женщины, сидящие на земле и обсуждающие последние новости, и гуси, неторопливо расхаживающие по дороге вдоль торговых рядов.

Много фоторабот Паустовский посвятил монастырям. Рождественский монастырь в Солотче, Спасо-Евфимиев и Покровский монастыри в Суздале писатель запечатлел в начале 1930-х годов. Когда Паустовский побывал в Суздале — неизвестно, но снимок монастыря сделан весной с деревянного моста над разлившейся Каменкой.

Сказка о рыбаке и рыбке

Мораль этой сказки актуальна всегда: чтобы не потерять того, что имеешь, надо обладать чувством меры и быть благодарным за добро.

Жили старик со старухой в землянке у моря. Посчастливилось старику поймать в сеть золотую рыбку, которая могла исполнить все желания, но он отпустил ее просто так. А вот жена его хотела то одного, то другого – от нового корыта до царского величия. По ее велению вновь и вновь ходил старик на поклон к Золотой рыбке, но богатых даров все равно казалось мало: старухе понадобилось еще и владычество морское! На это рыбка ничего не ответила, но за неуемную жадность неблагодарную бабу наказала.

Критики о творчестве Паустовского

Замечать все таинства природы и описывать увиденное так, чтобы не оставить равнодушным ни одного читателя, — главное, чем в совершенстве владел Паустовский. Рассказы о природе тому доказательство.

Сказка о попе и о работнике его Балде

Как-то раз жадный поп ходил по базару, ища себе работника, чтобы тот был на все руки мастером, трудился за семерых и брал за это недорого. Повстречался ему Балда и подрядился работать целый год всего за три щелчка по хозяйскому лбу.

Время шло, и все бы хорошо, но стал поп бояться расплаты. Чтобы уберечь свой лоб, он дал работнику опасное поручение: коль не выполнит его, то и платы никакой не будет. Однако, справился с этим хитрый Балда и явился к попу в назначенный срок. Не поздоровилось скряге от обещанных щелчков, да так, что ум из него прочь. А не надо искать небывалой дешевизны!

Сказка о мертвой царевне и о семи богатырях

О черной зависти, об убийственной злобе и о всепобеждающей силе любви повествует эта сказка.

Уехал царь в далекие края. Тем временем царица родила дочь, а потом скончалась, не снеся радости от его возвращения. Через год он снова женился. Новая царица заботилась только о том, чтобы краше нее никого на свете не было, и все допытывалась об этом у волшебного зеркальца.

Но вот повзрослела, расцвела царевна, и жених для нее нашелся – королевич Елисей. Зеркальце сообщило мачехе, что она уже не первая красавица. Воспылав ненавистью, та решила извести падчерицу и приказала отвести ее в лес на погибель. Однако девушка попала в дом семи богатырей, которые по-братски стали заботиться о ней. Узнав об этом, мачеха заставила служанку обманом передать ей отравленное яблоко и добилась своего: царевна упала замертво.

Богатыри положили названную сестрицу в хрустальный гроб и отнесли его в горную пещеру. Вскоре Елисей, обойдя весь свет в поисках пропавшей невесты, с помощью солнца, месяца, ветра и любящего сердца нашел ее и освободил из плена вечности. Они сыграли свадьбу, а царица извела себя злобой и досадой.