Первые русские литературные сказки появились

Литературная
сказка. История возникновения. Классификация. Поэтика литературной сказки.

Истрия
возникновения литературной (авторской) сказки уходит в далекое прошлое, в
Античность. А. Шаров, автор и исследователь сказок, видит отголоски
аксаковского «Аленького цветочка» в книге древнеримского писателя Апулея «Амур
и Психея» .

В Западной Европе
в XII – XIV вв. был весьма популярен рыцарский роман, изображавший
героя-рыцаря, его подвиги во имя славы и любви. Переводы рыцарских романов
появляются на Руси в XII в. Их назначение – развлечь, позабавить читателя,
увести в мир трогательной, но не безоблачной любви, которую приходится иногда
отстаивать в нелёгкой борьбе. Романы строились по определенной схеме, где были
разлуки, преграды, счастливый финал и даже единение в смерти.

Неудивительно, что
этот роман прижился на Руси, подвергся обработке роман и распространился в виде
народной книги. Такова история двух переводных произведений – «Повести Бове –
королевиче» и «Повести о Еруслане Лазаревиче». Они близки к русской волшебной
сказке и былине не только тематически. Здесь, как и русском фольклоре, молодцу
даются уроки нравственности: увидев спящего богатыря, Еруслан «…хочет его
скорой смерти предать; а сам себе подумал: «не честь мне будет, не хвала, что
сонного убить сонный человек, аки мертвый» .

Эти произведения
выполняли ту же функцию, что и народные сказки: развлекали, учили уму – разуму
и купца, и монаха, и священника, и капрала и крестьянина. Войдя в круг чтения
русских людей, они скоро русифицировались. Пришедший к нам с Востока Еруслан
стал русским богатырем. И у читателей не возникал вопрос о его происхождении.
Между тем происхождение этих произведений явно литературное. Большое количество
действующих лиц, названных по именам, находимся вне русской фольклорной
традиции, где имена чаще всего имеют только ведущие герои. О связи с
литературой свидетельствует многоходовое построение сюжета, соединение
различных, в том числе и сказочных, мотивов.

В 40-е гг. XIX в.
В.Г. Белинский поздравляет русских детей с «прекрасным подарком», который они
могут получить от своих родителей в виде сказок дедушки Иринея (псевдоним В.Ф.
Одоевского), «такого писателя, которому позавидовали бы дети всех наций.» .
Одновременно критик выражает неудовольствие по поводу того изобилия сказок
различных авторов, того «сказочного потопа», который наводит книжный рывок. В
них он не видит оригинальности и среди них выделяет даже сказки А. Пушкина и П.
Ершова. В. Белецкому кажется, что авторы «подделываются» «под тон и лад»
народных сказок.

К этому времени
народная сказка стала предметом активного собирания, изучения, издания. Из устной
культурной среды она перешла в письменную. Стали популярными среди читателей
западноевропейские, как народные, так и авторские сказки. В 1768 году были
переведены произведения Ш.Перро . В 1826 г. В.А. Жуковский переводит немецкие
сказки в обработке братьев Гримм. Издание своих переводов он дарит А.С. Пушкину.
Который просто знакомится с ними. Немецкая народная сказка о рыбаке и его жене
становится источником сюжета для пушкинской «Сказке о рыбаке и рыбке». Если
ранее этот жанр обитал преимущественно в народной среде, где служил
одновременно развлечением и уроком, то теперь им интересуется аудитория
академическая, высококультурная, и предмет ее интереса – научный, эстетический.

В 30-е гг. XIX в.
остро дискутировать проблема народности, которая также способствовала развитию
внимания к сказке как к истинно народному произведению. Занимаясь научными
изысканиями в области русского языка, стремясь сохранить его первозданность,
его народный дух, одним их первых начинает создавать сказки В.И. Даль . Но
наиболее плодотворным и значимой для истории русской литературной сказки
является установившееся тогда в русской культуре такое творческое направление
как романтизм, с его эстетикой исключительно: необычными героями, действующими
в необычных ситуациях, с его тягой к фантастическому, чудесному, запредельному.
Романтизм еще сильнее подчеркнул то, что исторически существовало в сказке:
волшебство, магию, устремленность к преобразованию будней, к выявлению не
познанного в человеке. Создателями целого ряда литературных сказок были
пережившие увлечением романтизма В.А. Жуковский и А.С. Пушкин.

Именно романтики,
в частности В.А. Жуковский, почувствовали необходимость создать особую
литературу для детей, рассчитанную на восприятие ребенка, учитывающую его
психофизические особенности. Как считает Н.Я. Берковский, это стало возможным
потому. Что «…романтизм установил культ ребенка и культ детства. XVIII в. до
них понимал ребенка как взрослого маленького формата… С романтиков начинаются
будущие дети. И их ценят сами по себе, а не в качестве кандидатов в будущие
взрослые» .

Народная сказка
всегда была близка к миру детства. Но к 3-м гг. XIX в. она стала постепенно
уступать свои позиции. Все меньше создавалось новых сюжетов. Все активнее она
стала жить книжной жизнью. И тогда возникла сказка литературная, соединившая в
себе жанровые и художественные особенности прежних произведений и новую,
книжную культуру бытования.

Появившаяся
авторская сказка (впервой половине XIX в. специально для детей были написаны
сказки В. Жуковского, А. Погорельского, В. Одоевского) продолжила традицию
жанра народной сказки – были одновременно «уроком молодцу» и развлечением для
него. Она же открыла одну из первых страниц детской художественной литературы.

Несмотря на
длительный путь развития, авторская сказка не имеет столь длительной и
плодотворной истории изучения. Многие вопросы в ней и главное среди них:
определение жанра и классификация созданного – остаются до сих пор
дискуссионными. Попытка дать определение литературной сказке, отметить ее
характерные черты делались очень давно (Я. Гримм, Х.К. Андерсон). Но до сих пор
нет того определения, которое сконцентрировало бы в себе все особенности жанра,
выделило его среди других, было бы четким и лаконичным.

В настоящее время
можно подчеркнуть то, что наиболее свойственно авторской сказке для детей, что
отличает ее от близких ей жанровых образований (народная сказка, фэнтези).
Прежде всего, это каноничный текст, не имеющий вариантов. Это возможность
проявления авторской индивидуальности, как в тематике сказки, так и в поэтике.
В авторской сказке, так же, как и в народной, существует волшебный мир, где
действуют ее герои. Литературной сказке свойственна синтетическая природа
жанра, связанная как с фольклором, так и с литературой. Этому жанровому
образованию присуще стремление осмыслить реальную жизнь с помощью сказочных
образов и мотивов (В.Н. Минеев), более глубокая по сравнению с народной сказкой
философия и психологическая основа.

И.П. Лупанова
подчеркнула: Авторская сказка – жанр пограничный. Она обнаруживает
закономерности, свойственные и фольклору, и литературе.

С точки зрения
адресной принадлежности сказки можно разделить на:

·                       
Произведения для детей (но они не являются
однородными, подростку вряд ли будут интересны сказки К. Чуковского, а ребенок
раннего возраста не много поймет в сказках П. Бажова).

·                       
Произведения для взрослых (сатирические
сказки М.Е. Салтыкова-Щедрина, сказки Л. Петрушевской и др.).

·                       
Универсальные произведения, интересные
разным возрастным группам читателей (А. Погорельского «Черная курица или
Подземные жители»).

С точки зрения
литературы сказка может быть:

·                       
Поэтической.

·                       
Прозаической.

·                       
Драматургической.

Литературная
сказка является одним из самых трудно поддающихся определению и классификации
жанром. Причина этому – его парадоксальность. Тяготея к народному образцу
авторская сказка противоречит ему и отталкивается от него.

Наиболее полным
представляется определение, сделанное Л.Ю. Брауде: «Литературная сказка –
авторское, художественное, прозаическое или поэтическое произведение,
основанное либо на фольклорных источниках, либо сугубо оригинальное; рисующее
чудесные приключения вымышленных или традиционно сказочных героев и, в
некоторых случаях, ориентированное на детей; произведение, в котором
волшебство, чудо играет роль сюжетообразующего фактора, служит отправной
сказкой характеристики персонажей».

Волшебство,
несомненно, играет значимую роль в жанровой системе литературной сказки, но
вряд ли его можно назвать доминантным признаком этого жанра. Существует ряд
произведений, в которых не происходит ничего волшебного, фантастического, но
которое, тем не менее, относят к жанровой модификации литературной сказки («Три
толстяка» Ю. Олеши, некоторое сказки Э.Т.А. Гофмана, Новалиса и др.). Кроме
того, под данные параметры попадают и многие другие жанры – от басни до
фантастического романа.

Некоторые ученые
считают, что литературная сказка обладает не одним, а целым набором доминантных
признаков.

И.П. Лупанова
причислят к доминантным такие формальные признаки литературной сказки, которые
объединяют ее с народной сказкой: типичные сказочные образы и стилистические
клише. Исследователь отмечает, что даже с учетом изменяемости жанра для
литературной сказки должны выполнятся два условия: особый условный сказочный
мир («Вымысел в литературной сказке, как и в народной сказке не имеет жизненных
логических мотивировок; неправдоподобие, чудо, чудеса изображаются в сказке как
изначально существующие, как данность; фантастичность сюжета и фантастичность
образности а сказке совмещается с атмосферой реального быта и иногда даже
узнаваемостью места действия») и «в зависимости от родовой принадлежности
произведения: повествования в сказово – сказочной форме или зрелищная форма
восприятия».

В современной
литературной сказке мы можем встретиться не только с феями, волшебниками,
говорящими животными и отжившими вещами, но и инопланетянами, роботами,
космическими кораблями и пр.

По мере развития
литературная сказка все дальше отходит от первоначальных истоков,
использованных ее автором. В ней все реже появляются стереотипные волшебные
персонажи. А если порой и встречаются, то в трансформированном и
переосмысленном виде, так как автор свободно проявляет свойственную ему
творческую фантазию. При этом герои такой сказки могут непроизвольно переходить
из одного сказочного мира в другой, из одной сказки в другую. Литературная
сказка отличается тончайшими психологическими оттенками. Герои ее испытывают
страдания любви и муки ненависти. Развивается их характер, меняется
мировоззрение. Персонажи литературной сказки индивидуальны и художественно
дифференцированы, а их отношения между собой отличается зачастую сложными
психологическими связями.

Поэтика
литературной сказки:

Литературная
сказка приближена к реальности. Убедить читателя, в действительности
происходящего, создать иллюзию достоверности, стереть грань между волшебством и
настоящим – творческая задача сказки, ведущая к нарушению чистоты жанра.
Изменения общепринятых норм фольклорной поэтики в сказках для детей впервые
было осуществлено А. Погорельским, который вместо традиционного зачина «в
некотором царстве…» начал свое произведение так: «Лет сорок тому назад в
С-Петербурге, на Васильевском острову, в Первой линии…». Конкретность и
реальность происходящего подчеркивается обилием бытовых деталей (П. Бажов
«Серебряное копытце»), введением географических названий (Америка у А. Волкова,
Полыновка у Ю.Коволя). Но вся эта конкретика является в то же время «не
сказкой», повестью-сказкой, произведением, включаемым в себя сказки, сказочным
рассказом, романом-сказкой.

Развитие сюжета
литературной сказки чрезвычайно осложнено. Он пространный даже в том случае,
когда троекратное повторение действия отсутствует. Такое звено в сюжете
народной сказки, как запрет и нарушение запрета, в авторской или исключено
вообще, или выполняет противоположную функцию.

Авторская сказка
нарушает привычный канонический мир героев народной сказки. Здесь нет
традиционных для животных эпоса типом-масок (лиса хитрая, медведь силен, но
глуповат и т.д.). Здесь все зависит от конкретной ситуации, от конкретного
поступка и его осмысления тем, кто этот поступок совершает.

Мир как носитель
добра —  особая философская концепция авторской сказки, которая вынашивалась
еще в XIX в., но воплощена было в XX в. Еще П.А. Плетневу (1792 – 1865/66),
поэту, критику, издателю хотелось, «что бы в детской сказке все было
нравственно чисто: чтобы она своими сценами представляла воображению одни светлые
образы, чтобы эти образы никакого дурного, нравственного впечатления после себя
не оставляли». В связи с этим конфликт в литературной сказке зачастую не
сводится к простому противопоставлению добра и зла. Иногда конфликта может и не
быть вообще.

Итак, система
художественных средств народной сказки была усвоена и переосмыслена сказкой
литературной, но самодостаточной, исчерпывающей для нее не стала. С точки
зрения поэтики авторская сказка глубоко синкретична. Она испытывает и выбирает
в себя влияние поэтики и фольклора, литературы в целом и отдельных авторов, в
частности поэтики различных течений и направлений.

Литературное
влияние на поэтику авторской сказки заключается в наличии описаний природы как
реалистичных, так и олицетворённых. Сказке свойственны портретные описания
действующих лиц. Если сказки, созданные в XIX в., в большей степени присваивали
себе известные литературные приемы, то сказки XX в. стали пользоваться
литературной традицией. Она проявляется в мягкости, лиричности, теплоте, нежной
грусти, чистой тональности сказочного произведения, в особом мире героев, среди
которых есть совершенно необычные, не свойственные ни одной сказочной традиции.

Есть сказки, где
художественное время существует в разных плоскостях: давно прошедшее, которое
воспринимаются как действительно сказочное, и настоящее, в котором делается
попытка отвергнуть веру в существование сказки. Есть и такие сказки, где
категория времени становится проблемой содержания. Но, как бы там, ни было, все
равно существует некая условность времени, некая соотнесенность его с
действительно текущим. Иначе сказка не была бы сказкой. Природа сказочного
вымысла требует от создателя сказки соблюдения всех условий жанра, в том числе
и пребывания вне времени даже при достаточно точных указаниях на его
реальность.

Вывод: Попытка
упорядочить пригодное для чтения детей в жанре авторской сказки показала:
всякая классификация условна, строгой систематизации созданного добиться
трудно, потому что:

1.                    
Не существует однозначного определения
авторской сказки, на основе которой можно было бы произведение деление.

2.                    
Авторская сказка не отличается чистотой
жанра.

Сложно определить
принадлежность сказки определенной возрастной группе читателей: в творчестве
одного автора могут быть качественно разные произведения. Т.В. Зуева шесть
сказок А. Пушкин по признаку стиля делит на две группы, создавая локальную,
пушкинскую, классификацию .

Поэтика авторской
сказки как научная проблема не завершена в своем исследовании, несмотря на
обширный и пристальный интерес к ней. Но не вызывает сомнения то, что
литературная сказка в выборе художественных средств тесно связанна с народной
сказкой и в то же время существенно отличается от нее. В ней нет таких четких
граней между поэтикой волшебной и бытовой сказок; художественный прием, в
большей степени свойственный одному виду народных произведений, используется
повсеместно (например, анимизм).

На основе
изложенных материалов можно сделать вывод, что авторская сказка жанр
пограничный, она обнаруживает закономерности, свойственный и фольклору, и
литературе, и самое существенное отличие этого жанра обусловлено тем, что
литературная сказка выросла на основе фольклорной, унаследовала ее жанровые
признаки, развивая и трансформируя их.

Источник

Ivan Tsarevich and the Grey Wolf (Zvorykin)

A Russian fairy tale or folktale (Russian: ска́зка; skazka; «story»; plural Russian: ска́зки, romanized: skazki) is a fairy tale from Russia.

Various sub-genres of skazka exist. A volshebnaya skazka [волше́бная ска́зка] (literally «magical tale») is considered a magical tale.[1][need quotation to verify] Skazki o zhivotnykh are tales about animals and bytovye skazki are tales about household life. These variations of skazki give the term more depth and detail different types of folktales.

Similarly to Western European traditions, especially the German-language collection published by the Brothers Grimm, Russian folklore was first collected by scholars and systematically studied in the 19th century. Russian fairy tales and folk tales were cataloged (compiled, grouped, numbered and published) by Alexander Afanasyev in his 1850s Narodnye russkie skazki. Scholars of folklore still refer to his collected texts when citing the number of a skazka plot. An exhaustive analysis of the stories, describing the stages of their plots and the classification of the characters based on their functions, was developed later, in the first half of the 20th century, by Vladimir Propp (1895-1970).

History[edit]

Appearing in the latter half of the eighteenth century, fairy tales became widely popular as they spread throughout the country. Literature was considered an important factor in the education of Russian children who were meant to grow from the moral lessons in the tales. During the 18th Century Romanticism period, poets such as Alexander Pushkin and Pyotr Yershov began to define the Russian folk spirit with their stories. Throughout the 1860s, despite the rise of Realism, fairy tales still remained a beloved source of literature which drew inspiration from writers such as Hans Christian Andersen.[2] The messages in the fairy tales began to take a different shape once Joseph Stalin rose to power under the Communist movement.[3]

Popular fairy tale writer, Alexander Afanasyev

Effects of Communism[edit]

Fairy tales were thought to have a strong influence over children which is why Joseph Stalin decided to place restrictions upon the literature distributed under his rule. The tales created in the mid 1900s were used to impose Socialist beliefs and values as seen in numerous popular stories.[3] In comparison to stories from past centuries, fairy tales in the USSR had taken a more modern spin as seen in tales such as in Anatoliy Mityaev’s Grishka and the Astronaut. Past tales such as Alexander Afanasyev’s The Midnight Dance involved nobility and focused on romance.[4] Grishka and the Astronaut, though, examines modern Russian’s passion to travel through space as seen in reality with the Space Race between Russia and the United States.[5] The new tales included a focus on innovations and inventions that could help characters in place of magic which was often used as a device in past stories.

Influences[edit]

Russian kids listening to a new fairy tale

In Russia, the fairy tale is one sub-genre of folklore and is usually told in the form of a short story. They are used to express different aspects of the Russian culture. In Russia, fairy tales were propagated almost exclusively orally, until the 17th century, as written literature was reserved for religious purposes.[6] In their oral form, fairy tales allowed the freedom to explore the different methods of narration. The separation from written forms led Russians to develop techniques that were effective at creating dramatic and interesting stories. Such techniques have developed into consistent elements now found in popular literary works; They distinguish the genre of Russian fairy tales. Fairy tales were not confined to a particular socio-economic class and appealed to mass audiences, which resulted in them becoming a trademark of Russian culture.[7]

Cultural influences on Russian fairy tales have been unique and based on imagination. Isaac Bashevis Singer, a Polish-American author and Nobel Prize winner, claims that, “You don’t ask questions about a tale, and this is true for the folktales of all nations. They were not told as fact or history but as a means to entertain the listener, whether he was a child or an adult. Some contain a moral, others seem amoral or even antimoral, Some constitute fables on man’s follies and mistakes, others appear pointless.» They were created to entertain the reader.[8]

Russian fairy tales are extremely popular and are still used to inspire artistic works today. The Sleeping Beauty is still played in New York at the American Ballet Theater and has roots to original Russian fairy tales from 1890. Mr. Ratmansky’s, the artist-in-residence for the play, gained inspiration for the play’s choreography from its Russian background.[9]

Formalism[edit]

From the 1910s through the 1930s, a wave of literary criticism emerged in Russia, called Russian formalism by critics of the new school of thought.[10]

Analysis[edit]

Many different approaches of analyzing the morphology of the fairy tale have appeared in scholarly works. Differences in analyses can arise between synchronic and diachronic approaches.[11][12] Other differences can come from the relationship between story elements. After elements are identified, a structuralist can propose relationships between those elements. A paradigmatic relationship between elements is associative in nature whereas a syntagmatic relationship refers to the order and position of the elements relative to the other elements.[12]

Drawing of two men on horses.

A Russian Garland of Fairy Tales

Motif[edit]

Before the period of Russian formalism, beginning in 1910, Alexander Veselovksky called the motif the «simplest narrative unit.»[13] Veselovsky proposed that the different plots of a folktale arise from the unique combinations of motifs.

Motif analysis was also part of Stith Thompson’s approach to folkloristics.[14] Thompson’s research into the motifs of folklore culminated in the publication of the Motif-Index of Folk Literature.[15]

Structural[edit]

In 1919, Viktor Shklovsky published his essay titled «The Relationship Between Devices of Plot Construction and General Devices of Style».[13] As a major proponent during Russian formalism,[16] Shklovsky was one of the first scholars to criticize the failing methods of literary analysis and report on a syntagmatic approach to folktales. In his essay he claims, «It is my purpose to stress not so much the similarity of motifs, which I consider of little significance, as the similarity in the plot schemata.»[13]

Syntagmatic analysis, championed by Vladimir Propp, is the approach in which the elements of the fairy tale are analyzed in the order that they appear in the story. Wanting to overcome what he thought was arbitrary and subjective analysis of folklore by motif,[17] Propp published his book Morphology of the Folktale in 1928.[16] The book specifically states that Propp finds a dilemma in Veselovsky’s definition of a motif; it fails because it can be broken down into smaller units, contradicting its definition.[7] In response, Propp pioneered a specific breakdown that can be applied to most Aarne-Thompson type tales classified with numbers 300-749.[7][18] This methodology gives rise to Propp’s 31 functions, or actions, of the fairy tale.[18] Propp proposes that the functions are the fundamental units the story and that there are exactly 31 distinct functions. He observed in his analysis of 100 Russian fairy tales that tales almost always adhere to the order of the functions. The traits of the characters, or dramatis personae, involved in the actions are second to the action actually being carried out. This also follows his finding that while some functions may be missing between different stories, the order is kept the same for all the Russian fairy tales he analyzed.[7]

Alexander Nikiforov, like Shklovsky and Propp, was a folklorist in 1920s Soviet Russia. His early work also identified the benefits of a syntagmatic analysis of fairy tale elements. In his 1926 paper titled «The Morphological Study of Folklore», Nikiforov states that «Only the functions of the character, which constitute his dramatic role in the folk tale, are invariable.»[13] Since Nikiforov’s essay was written almost 2 years before Propp’s publication of Morphology of the Folktale[19], scholars have speculated that the idea of the function, widely attributed to Propp, could have first been recognized by Nikiforov.[20] One source claims that Nikiforov’s work was «not developed into a systematic analysis of syntagmatics» and failed to «keep apart structural principles and atomistic concepts».[17] Nikiforov’s work on folklore morphology was never pursued beyond his paper.[19]

Writers and collectors[edit]

Alexander Afanasyev[edit]

Alexander Afanasyev began writing fairy tales at a time when folklore was viewed as simple entertainment. His interest in folklore stemmed from his interest in ancient Slavic mythology. During the 1850s, Afanasyev began to record part of his collection from tales dating to Boguchar, his birthplace. More of his collection came from the work of Vladimir Dhal and the Russian Geographical Society who collected tales from all around the Russian Empire.[21] Afanasyev was a part of the few who attempted to create a written collection of Russian folklore. This lack in collections of folklore was due to the control that the Church Slavonic had on printed literature in Russia, which allowed for only religious texts to be spread. To this, Afanasyev replied, “There is a million times more morality, truth and human love in my folk legends than in the sanctimonious sermons delivered by Your Holiness!”[22]

Between 1855 and 1863, Afanasyev edited Popular Russian Tales[Narodnye russkie skazki], which had been modeled after the Grimm’s Tales. This publication had a vast cultural impact over Russian scholars by establishing a desire for folklore studies in Russia. The rediscovery of Russian folklore through written text led to a generation of great Russian authors to come forth. Some of these authors include Leo Tolstoy and Fyodor Dostoevsky. Folktales were quickly produced in written text and adapted. Since the production of this collection, Russian tales remain understood and recognized all over Russia.[21]

Alexander Pushkin[edit]

Alexander Pushkin is known as one of Russia’s leading writers and poets.[23] He is known for popularizing fairy tales in Russia and changed Russian literature by writing stories no one before him could.[24] Pushkin is considered Russia’s Shakespeare as, during a time when most of the Russian population was illiterate, he gave Russian’s the ability to desire in a less-strict Christian and a more pagan way through his fairy tales.[25]

Pushkin gained his love for Russian fairy tales from his childhood nurse, Ariana Rodionovna, who told him stories from her village when he was young.[26] His stories served importance to Russians past his death in 1837, especially during times political turmoil during the start of the 20th century, in which, “Pushkin’s verses gave children the Russian language in its most perfect magnificence, a language which they may never hear or speak again, but which will remain with them as an eternal treasure.”[27]

The value of his fairy tales was established a hundred years after Pushkin’s death when the Soviet Union declared him a national poet. Pushkin’s work was previously banned during the Czarist rule. During the Soviet Union, his tales were seen acceptable for education, since Pushkin’s fairy tales spoke of the poor class and had anti-clerical tones.[28]

Corpus[edit]

According to scholarship, some of «most popular or most significant» types of Russian Magic Tales (or Wonder Tales) are the following:[a][30]

Tale number Russian classification Aarne-Thompson-Uther Index Grouping Examples Notes
300 The Winner of the Snake The Dragon-Slayer
301 The Three Kingdoms The Three Stolen Princesses The Norka; Dawn, Midnight and Twilight [b]
302 Kashchei’s Death in an Egg Ogre’s (Devil’s) Heart in the Egg The Death of Koschei the Deathless
307 The Girl Who Rose from the Grave The Princess in the Coffin Viy [c]
313 Magic Escape The Magic Flight The Sea Tsar and Vasilisa the Wise [d]
315 The Feigned Illness (beast’s milk) The Faithless Sister
325 Crafty Knowledge The Magician and his Pupil [e]
327 Children at Baba Yaga’s Hut Children and the Ogre
327C Ivanusha and the Witch The Devil (Witch) Carries the Hero Home in a Sack [f]
400 The husband looks for his wife, who has disappeared or been stolen (or a wife searches for her husband) The Man on a Quest for The Lost Wife The Maiden Tsar
461 Mark the Rich Three Hairs of the Devil’s Beard The Story of Three Wonderful Beggars (Serbian); Vassili The Unlucky [g]
465 The Beautiful Wife The Man persecuted because of his beautiful wife Go I Know Not Whither and Fetch I Know Not What [h]
480 Stepmother and Stepdaughter The Kind and Unkind Girls Vasilissa the Beautiful
519 The Blind Man and the Legless Man The Strong Woman as Bride (Brunhilde) [i][j][k]
531 The Little Hunchback Horse The Clever Horse The Humpbacked Horse; The Firebird and Princess Vasilisa [l]
545B Puss in Boots The Cat as Helper
555 Kitten-Gold Forehead (a gold fish, a magical tree) The Fisherman and His Wife The Tale of the Fisherman and the Fish [m][n]
560 The Magic Ring The Magic Ring [o][p]
567 The Marvelous Bird The Magic Bird-Heart
650A Ivan the Bear’s Ear Strong John
706 The Handless The Maiden Without Hands
707 The Tale of Tsar Saltan [Marvelous Children] The Three Golden Children Tale of Tsar Saltan, The Wicked Sisters [q]
709 The Dead Tsarina or The Dead Tsarevna Snow White The Tale of the Dead Princess and the Seven Knights [r]

Footnotes[edit]

  1. ^ Propp’s The Russian Folktale lists types 301, 302, 307, 315, 325, 327, 400, 461, 465, 519, 545B, 555, 560, 567 and 707.[29]
  2. ^ A preliminary report by Nikolai P. Andreyev declared that type 301, «The Three Kingdoms and the Stolen Princesses», was among the «most popular types» in Russia, with 45 variants. The type was also the second «most frequently collected in Ukraine», with 31 texts.[31]
  3. ^ French folklorist Paul Delarue noticed that the tale type, despite existing «throughout Europe», is well known in Russia, where it found «its favorite soil».[32] Likewise, Jack Haney stated that type 307 was «most common» among East Slavs.[33]
  4. ^ A preliminary report by Nikolai P. Andreyev declared that type 313, «The Magic Flight», was among the «most popular types» in Russia, with 41 variants. The type was also the «most frequently collected» in Ukraine, with 37 texts.[34]
  5. ^ Commenting on a Russian tale collected in the 20th century, Richard Dorson stated that the type was «one of the most widespread Russian Märchen».[35] In the East Slavic populations, scholarship registers 42 Russian variants, 25 Ukrainian and 10 Belarrussian.[36]
  6. ^ According to professor Jack V. Haney, this type of a fishing boy and a witch «[is] common among the various East European peoples.»[37]
  7. ^ According to Jack Haney, the tale type is popular among the East Slavs[38]
  8. ^ According to professor Jack V. Haney, the tale type, including previous type AaTh 465A, is «especially common in Russia».[39]
  9. ^ Russian researcher Dobrovolskaya Varvara Evgenievna stated that tale type ATU 519 (SUS 519) «belongs to the core of» the Russian tale corpus, due to «the presence of numerous variants».[40]
  10. ^ Following Löwis de Menar’s study, Walter Puchner concluded on its diffusion especially in the East Slavic area.[41]
  11. ^ Stith Thompson also located this tale type across Russia and the Baltic regions.[42]
  12. ^ According to Jack Haney, the tale type «is extremely popular in all three branches of East Slavic».[43]
  13. ^ According to professor Jack V. Haney, this type is «common among the East Slavs».[44]
  14. ^ The variation on the wish-giving entity is also attested in Estonia, whose variants register a golden fish, crayfish, or a sacred tree.[45]
  15. ^ According to professor Jack V. Haney, the tale type is «very common in all the East Slavic traditions».[46]
  16. ^ Wolfram Eberhard reported «45 variants in Russia alone».[47]
  17. ^ According to professor Jack V. Haney, the tale type is «a very common East Slavic type».[48]
  18. ^ According to professor Jack V. Haney, the tale type is «especially common in Russian and Ukrainian».[49]

References[edit]

  1. ^ «Magic tale (volshebnaia skazka), also called fairy tale». Kononenko, Natalie (2007). Slavic Folklore: A Handbook. Greenwood Press. p. 180. ISBN 978-0-313-33610-2.
  2. ^ Hellman, Ben. Fairy Tales and True Stories : the History of Russian Literature for Children and Young People (1574-2010). Brill, 2013.
  3. ^ a b Oinas, Felix J. “Folklore and Politics in the Soviet Union.” Slavic Review, vol. 32, no. 1, 1973, pp. 45–58. JSTOR, www.jstor.org/stable/2494072.
  4. ^ Afanasyev, Alexander. “The Midnight Dance.” The Shoes That Were Danced to Pieces, 1855, www.pitt.edu/~dash/type0306.html.
  5. ^ Mityayev, Anatoli. Grishka and the Astronaut. Translated by Ronald Vroon, Progress, 1981.
  6. ^ Nikolajeva, Maria (2002). «Fairy Tales in Society’s Service». Marvels & Tales. 16 (2): 171–187. doi:10.1353/mat.2002.0024. ISSN 1521-4281. JSTOR 41388626. S2CID 163086804.
  7. ^ a b c d Propp, V. I︠A︡. Morphology of the folktale. ISBN 9780292783768. OCLC 1020077613.
  8. ^ Singer, Isaac Bashevis (1975-11-16). «Russian Fairy Tales». The New York Times. ISSN 0362-4331. Retrieved 2019-04-01.
  9. ^ Greskovic, Robert (2015-06-02). «‘The Sleeping Beauty’ Review: Back to Its Russian Roots». Wall Street Journal. ISSN 0099-9660. Retrieved 2019-04-01.
  10. ^ Erlich, Victor (1973). «Russian Formalism». Journal of the History of Ideas. 34 (4): 627–638. doi:10.2307/2708893. ISSN 0022-5037. JSTOR 2708893.
  11. ^ Saussure, Ferdinand de (2011). Course in general linguistics. Baskin, Wade., Meisel, Perry., Saussy, Haun, 1960-. New York: Columbia University Press. ISBN 9780231527958. OCLC 826479070.
  12. ^ a b Berger, Arthur Asa (February 2018). Media analysis techniques. ISBN 9781506366210. OCLC 1000297853.
  13. ^ a b c d Murphy, Terence Patrick (2015). The Fairytale and Plot Structure. Oxford University Press. ISBN 9781137547088. OCLC 944065310.
  14. ^ Dundes, Alan (1997). «The Motif-Index and the Tale Type Index: A Critique». Journal of Folklore Research. 34 (3): 195–202. ISSN 0737-7037. JSTOR 3814885.
  15. ^ Kuehnel, Richard; Lencek, Rado. «What is a Folklore Motif?». www.aktuellum.com. Retrieved 2019-04-08.
  16. ^ a b Propp, V. I︠A︡.; Пропп, В. Я. (Владимир Яковлевич), 1895-1970 (2012). The Russian folktale by Vladimir Yakovlevich Propp. Detroit: Wayne State University Press. ISBN 9780814337219. OCLC 843208720.{{cite book}}: CS1 maint: multiple names: authors list (link)
  17. ^ a b Maranda, Pierre (1974). Soviet structural folkloristics. Meletinskiĭ, E. M. (Eleazar Moiseevich), Jilek, Wolfgang. The Hague: Mouton. ISBN 978-9027926838. OCLC 1009096.
  18. ^ a b Aguirre, Manuel (October 2011). «AN OUTLINE OF PROPP’S MODEL FOR THE STUDY OF FAIRYTALES» (PDF). Tools and Frames – via The Northanger Library Project.
  19. ^ a b Oinas, Felix J. (2019). The Study of Russian Folklore. Soudakoff, Stephen. Berlin/Boston: Walter de Gruyter GmbH. ISBN 9783110813913. OCLC 1089596763.
  20. ^ Oinas, Felix J. (1973). «Folklore and Politics in the Soviet Union». Slavic Review. 32 (1): 45–58. doi:10.2307/2494072. ISSN 0037-6779. JSTOR 2494072.
  21. ^ a b Levchin, Sergey (2014-04-28). «Russian Folktales from the Collection of A. Afanasyev : A Dual-Language Book».
  22. ^ Davidson, H. R. Ellis; Chaudhri, Anna (eds.). A companion to the fairy tale. ISBN 9781782045519. OCLC 960947251.
  23. ^ Briggs, A. D. P. (1991). Alexander Pushkin : a critical study. The Bristol Press. ISBN 978-1853991721. OCLC 611246966.
  24. ^ Alexander S. Pushkin, Zimniaia Doroga, ed. by Irina Tokmakova (Moscow: Detskaia Literatura, 1972).
  25. ^ Bethea, David M. (2010). Realizing Metaphors : Alexander Pushkin and the Life of the Poet. University of Wisconsin Press. ISBN 9780299159733. OCLC 929159387.
  26. ^ Davidson, H. R. Ellis; Chaudhri, Anna (eds.). A companion to the fairy tale. ISBN 9781782045519. OCLC 960947251.
  27. ^ Akhmatova, “Pushkin i deti,” radio broadcast script prepared in 1963, published in Literaturnaya Gazeta, May 1, 1974.
  28. ^ Nikolajeva, Maria. «Fairy Tales in Society’s Service.» Marvels & Tales (2002): 171-187.
  29. ^ The Russian Folktale by Vladimir Yakovlevich Propp. Edited and Translated by Sibelan Forrester. Foreword by Jack Zipes. Wayne State University Press, 2012. p. 215. ISBN 9780814334669.
  30. ^ Anglickienė, Laima. Slavic Folklore: DIDACTICAL GUIDELINES. Kaunas: Vytautas Magnus University, Faculty of Humanities, Department of Cultural Studies and Ethnology. 2013. p. 125. ISBN 978-9955-21-352-9.
  31. ^ Andrejev, Nikolai P. «A Characterization of the Ukrainian Tale Corpus». In: Fabula 1, no. 2 (1958): 233. https://doi.org/10.1515/fabl.1958.1.2.228
  32. ^ Delarue, Paul. The Borzoi Book of French Folk-Tales. New York: Alfred A. Knopf, Inc., 1956. p. 386.
  33. ^ Haney, Jack V.; with Sibelan Forrester. The Complete Folktales of A. N. Afanas’ev. Volume III. Jackson: University Press of Mississippi. 2021. p. 536.
  34. ^ Andrejev, Nikolai P. «A Characterization of the Ukrainian Tale Corpus». In: Fabula 1, no. 2 (1958): 233. https://doi.org/10.1515/fabl.1958.1.2.228
  35. ^ Dorson, Richard M. Folktales told around the world. Chicago; London: University of Chicago Press. 1978. p. 68. ISBN 0-226-15874-8.
  36. ^ Горяева, Б. Б. (2011). «Сюжет «Волшебник и его ученик» (at 325) в калмыцкой сказочной традиции». In: Oriental Studies (2): 153. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/syuzhet-volshebnik-i-ego-uchenik-at-325-v-kalmytskoy-skazochnoy-traditsii (дата обращения: 24.09.2021).
  37. ^ The Complete Folktales of A. N. Afanas’ev: Volume I. Edited by Haney Jack V. Jackson: University Press of Mississippi, 2014. pp. 491-510. Accessed August 18, 2021. http://www.jstor.org/stable/j.ctt9qhm7n.115.
  38. ^ Haney, Jack V. The Complete Folktales of A. N. Afanas’ev. Volume II: Black Art and the Neo-Ancestral Impulse. Jackson: University Press of Mississippi. 2015. p. 554. muse.jhu.edu/book/42506.
  39. ^ Haney, Jack V. The Complete Folktales of A. N. Afanas’ev. Volume II: Black Art and the Neo-Ancestral Impulse. Jackson: University Press of Mississippi. 2015. p. 538. muse.jhu.edu/book/42506.
  40. ^ Добровольская Варвара Евгеньевна (2018). «Сказка «слепой и безногий» (сус 519) в репертуаре русских сказочников: фольклорная реализация литературного сюжета». Вопросы русской литературы, (4 (46/103)): 93-113 (111). URL: https://cyberleninka.ru/article/n/skazka-slepoy-i-beznogiy-sus-519-v-repertuare-russkih-skazochnikov-folklornaya-realizatsiya-literaturnogo-syuzheta (дата обращения: 01.09.2021).
  41. ^ Krauss, Friedrich Salomo; Volkserzählungen der Südslaven: Märchen und Sagen, Schwänke, Schnurren und erbauliche Geschichten. Burt, Raymond I. and Puchner, Walter (eds). Böhlau Verlag Wien. 2002. p. 615. ISBN 9783205994572.
  42. ^ Thompson, Stith (1977). The Folktale. University of California Press. p. 185. ISBN 0-520-03537-2.
  43. ^ Haney, Jack V. The Complete Russian Folktale: v. 4: Russian Wondertales 2 — Tales of Magic and the Supernatural. New York: Routledge. 2015 [2001]. p. 434. https://doi.org/10.4324/9781315700076
  44. ^ The Complete Folktales of A. N. Afanas’ev: Volume I. Edited by Haney Jack V. Jackson: University Press of Mississippi, 2014. pp. 491-510. Accessed August 18, 2021. http://www.jstor.org/stable/j.ctt9qhm7n.115.
  45. ^ Monumenta Estoniae antiquae V. Eesti muinasjutud. I: 2. Koostanud Risto Järv, Mairi Kaasik, Kärri Toomeos-Orglaan. Toimetanud Inge Annom, Risto Järv, Mairi Kaasik, Kärri Toomeos-Orglaan. Tartu: Eesti Kirjandusmuuseumi Teaduskirjastus, 2014. p. 718. ISBN 978-9949-544-19-6.
  46. ^ Haney, Jack V. The Complete Folktales of A. N. Afanas’ev. Volume II: Black Art and the Neo-Ancestral Impulse. Jackson: University Press of Mississippi. 2015. p. 538. muse.jhu.edu/book/42506.
  47. ^ Eberhard, Wolfram. Folktales of China. Chicago: The University of Chicago Press, 1956. p. 143.
  48. ^ Haney, Jack V. The Complete Folktales of A. N. Afanas’ev. Volume II: Black Art and the Neo-Ancestral Impulse. Jackson: University Press of Mississippi. 2015. pp. 536-556. muse.jhu.edu/book/42506.
  49. ^ Haney, Jack V. The Complete Folktales of A. N. Afanas’ev. Volume II: Black Art and the Neo-Ancestral Impulse. Jackson: University Press of Mississippi. 2015. pp. 536-556. muse.jhu.edu/book/42506.

Further reading[edit]

  • Лутовинова, Е.И. (2018). Тематические группы сюжетов русских народных волшебных сказок. Педагогическое искусство, (2): 62-68. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/tematicheskie-gruppy-syuzhetov-russkih-narodnyh-volshebnyh-skazok (дата обращения: 27.08.2021). (in Russian)

The Three Kingdoms (ATU 301):

  • Лызлова Анастасия Сергеевна (2019). Cказки о трех царствах (медном, серебряном и золотом) в лубочной литературе и фольклорной традиции [FAIRY TALES ABOUT THREE KINGDOMS (THE COPPER, SILVER AND GOLD ONES) IN POPULAR LITERATURE AND RUSSIAN FOLK TRADITION]. Проблемы исторической поэтики, 17 (1): 26-44. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/ckazki-o-treh-tsarstvah-mednom-serebryanom-i-zolotom-v-lubochnoy-literature-i-folklornoy-traditsii (дата обращения: 24.09.2021). (In Russian)
  • Матвеева, Р. П. (2013). Русские сказки на сюжет «Три подземных царства» в сибирском репертуаре [RUSSIAN FAIRY TALES ON THE PLOT « THREE UNDERGROUND KINGDOMS» IN THE SIBERIAN REPERTOIRE]. Вестник Бурятского государственного университета. Философия, (10): 170-175. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/russkie-skazki-na-syuzhet-tri-podzemnyh-tsarstva-v-sibirskom-repertuare (дата обращения: 24.09.2021). (In Russian)
  • Терещенко Анна Васильевна (2017). Фольклорный сюжет «Три царства» в сопоставительном аспекте: на материале русских и селькупских сказок [COMPARATIVE ANALYSIS OF THE FOLKLORE PLOT “THREE STOLEN PRINCESSES”: RUSSIAN AND SELKUP FAIRY TALES DATA]. Вестник Томского государственного педагогического университета, (6 (183)): 128-134. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/folklornyy-syuzhet-tri-tsarstva-v-sopostavitelnom-aspekte-na-materiale-russkih-i-selkupskih-skazok (дата обращения: 24.09.2021). (In Russian)

Crafty Knowledge (ATU 325):

  • Трошкова Анна Олеговна (2019). «Сюжет «Хитрая наука» (сус 325) в русской волшебной сказке» [THE PLOT “THE MAGICIAN AND HIS PUPIL” (NO. 325 OF THE COMPARATIVE INDEX OF PLOTS) IN THE RUSSIAN FAIRY TALE]. Вестник Марийского государственного университета, 13 (1 (33)): 98-107. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/syuzhet-hitraya-nauka-sus-325-v-russkoy-volshebnoy-skazke (дата обращения: 24.09.2021). (In Russian)
  • Troshkova, A.O. «Plot CIP 325 Crafty Lore / ATU 325 «The Magician and His Pupil» in Catalogues of Tale Types by A. Aarne (1910), Aarne — Thompson (1928, 1961), G. Uther (2004), N. P. Andreev (1929) and L. G. Barag (1979)». In: Traditional culture. 2019. Vol. 20. No. 5. pp. 85—88. DOI: 10.26158/TK.2019.20.5.007 (In Russian).
  • Troshkova, A (2019). «The tale type ‘The Magician and His Pupil’ in East Slavic and West Slavic traditions (based on Russian and Lusatian ATU 325 fairy tales)». Indo-European Linguistics and Classical Philology. XXIII: 1022–1037. doi:10.30842/ielcp230690152376. (In Russian)

Mark the Rich or Marko Bogatyr (ATU 461):

  • Кузнецова Вера Станиславовна (2017). Легенда о Христе в составе сказки о Марко Богатом: устные и книжные источники славянских повествований [LEGEND OF CHRIST WITHIN THE FOLKTALE ABOUT MARKO THE RICH: ORAL AND BOOK SOURCES OF SLAVIC NARRATIVES]. Вестник славянских культур, 46 (4): 122-134. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/legenda-o-hriste-v-sostave-skazki-o-marko-bogatom-ustnye-i-knizhnye-istochniki-slavyanskih-povestvovaniy (дата обращения: 24.09.2021). (In Russian)
  • Кузнецова Вера Станиславовна (2019). Разновидности сюжета о Марко Богатом (AaTh 930) в восточно- и южнославянских записях [VERSIONS OF THE PLOT ABOUT MARKO THE RICH (AATH 930) IN THE EAST- AND SOUTH SLAVIC TEXTS]. Вестник славянских культур, 52 (2): 104-116. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/raznovidnosti-syuzheta-o-marko-bogatom-aath-930-v-vostochno-i-yuzhnoslavyanskih-zapisyah (дата обращения: 24.09.2021).

External links[edit]

Источник

Ivan Tsarevich and the Grey Wolf (Zvorykin)

A Russian fairy tale or folktale (Russian: ска́зка; skazka; «story»; plural Russian: ска́зки, romanized: skazki) is a fairy tale from Russia.

Various sub-genres of skazka exist. A volshebnaya skazka [волше́бная ска́зка] (literally «magical tale») is considered a magical tale.[1][need quotation to verify] Skazki o zhivotnykh are tales about animals and bytovye skazki are tales about household life. These variations of skazki give the term more depth and detail different types of folktales.

Similarly to Western European traditions, especially the German-language collection published by the Brothers Grimm, Russian folklore was first collected by scholars and systematically studied in the 19th century. Russian fairy tales and folk tales were cataloged (compiled, grouped, numbered and published) by Alexander Afanasyev in his 1850s Narodnye russkie skazki. Scholars of folklore still refer to his collected texts when citing the number of a skazka plot. An exhaustive analysis of the stories, describing the stages of their plots and the classification of the characters based on their functions, was developed later, in the first half of the 20th century, by Vladimir Propp (1895-1970).

History[edit]

Appearing in the latter half of the eighteenth century, fairy tales became widely popular as they spread throughout the country. Literature was considered an important factor in the education of Russian children who were meant to grow from the moral lessons in the tales. During the 18th Century Romanticism period, poets such as Alexander Pushkin and Pyotr Yershov began to define the Russian folk spirit with their stories. Throughout the 1860s, despite the rise of Realism, fairy tales still remained a beloved source of literature which drew inspiration from writers such as Hans Christian Andersen.[2] The messages in the fairy tales began to take a different shape once Joseph Stalin rose to power under the Communist movement.[3]

Popular fairy tale writer, Alexander Afanasyev

Effects of Communism[edit]

Fairy tales were thought to have a strong influence over children which is why Joseph Stalin decided to place restrictions upon the literature distributed under his rule. The tales created in the mid 1900s were used to impose Socialist beliefs and values as seen in numerous popular stories.[3] In comparison to stories from past centuries, fairy tales in the USSR had taken a more modern spin as seen in tales such as in Anatoliy Mityaev’s Grishka and the Astronaut. Past tales such as Alexander Afanasyev’s The Midnight Dance involved nobility and focused on romance.[4] Grishka and the Astronaut, though, examines modern Russian’s passion to travel through space as seen in reality with the Space Race between Russia and the United States.[5] The new tales included a focus on innovations and inventions that could help characters in place of magic which was often used as a device in past stories.

Influences[edit]

Russian kids listening to a new fairy tale

In Russia, the fairy tale is one sub-genre of folklore and is usually told in the form of a short story. They are used to express different aspects of the Russian culture. In Russia, fairy tales were propagated almost exclusively orally, until the 17th century, as written literature was reserved for religious purposes.[6] In their oral form, fairy tales allowed the freedom to explore the different methods of narration. The separation from written forms led Russians to develop techniques that were effective at creating dramatic and interesting stories. Such techniques have developed into consistent elements now found in popular literary works; They distinguish the genre of Russian fairy tales. Fairy tales were not confined to a particular socio-economic class and appealed to mass audiences, which resulted in them becoming a trademark of Russian culture.[7]

Cultural influences on Russian fairy tales have been unique and based on imagination. Isaac Bashevis Singer, a Polish-American author and Nobel Prize winner, claims that, “You don’t ask questions about a tale, and this is true for the folktales of all nations. They were not told as fact or history but as a means to entertain the listener, whether he was a child or an adult. Some contain a moral, others seem amoral or even antimoral, Some constitute fables on man’s follies and mistakes, others appear pointless.» They were created to entertain the reader.[8]

Russian fairy tales are extremely popular and are still used to inspire artistic works today. The Sleeping Beauty is still played in New York at the American Ballet Theater and has roots to original Russian fairy tales from 1890. Mr. Ratmansky’s, the artist-in-residence for the play, gained inspiration for the play’s choreography from its Russian background.[9]

Formalism[edit]

From the 1910s through the 1930s, a wave of literary criticism emerged in Russia, called Russian formalism by critics of the new school of thought.[10]

Analysis[edit]

Many different approaches of analyzing the morphology of the fairy tale have appeared in scholarly works. Differences in analyses can arise between synchronic and diachronic approaches.[11][12] Other differences can come from the relationship between story elements. After elements are identified, a structuralist can propose relationships between those elements. A paradigmatic relationship between elements is associative in nature whereas a syntagmatic relationship refers to the order and position of the elements relative to the other elements.[12]

Drawing of two men on horses.

A Russian Garland of Fairy Tales

Motif[edit]

Before the period of Russian formalism, beginning in 1910, Alexander Veselovksky called the motif the «simplest narrative unit.»[13] Veselovsky proposed that the different plots of a folktale arise from the unique combinations of motifs.

Motif analysis was also part of Stith Thompson’s approach to folkloristics.[14] Thompson’s research into the motifs of folklore culminated in the publication of the Motif-Index of Folk Literature.[15]

Structural[edit]

In 1919, Viktor Shklovsky published his essay titled «The Relationship Between Devices of Plot Construction and General Devices of Style».[13] As a major proponent during Russian formalism,[16] Shklovsky was one of the first scholars to criticize the failing methods of literary analysis and report on a syntagmatic approach to folktales. In his essay he claims, «It is my purpose to stress not so much the similarity of motifs, which I consider of little significance, as the similarity in the plot schemata.»[13]

Syntagmatic analysis, championed by Vladimir Propp, is the approach in which the elements of the fairy tale are analyzed in the order that they appear in the story. Wanting to overcome what he thought was arbitrary and subjective analysis of folklore by motif,[17] Propp published his book Morphology of the Folktale in 1928.[16] The book specifically states that Propp finds a dilemma in Veselovsky’s definition of a motif; it fails because it can be broken down into smaller units, contradicting its definition.[7] In response, Propp pioneered a specific breakdown that can be applied to most Aarne-Thompson type tales classified with numbers 300-749.[7][18] This methodology gives rise to Propp’s 31 functions, or actions, of the fairy tale.[18] Propp proposes that the functions are the fundamental units the story and that there are exactly 31 distinct functions. He observed in his analysis of 100 Russian fairy tales that tales almost always adhere to the order of the functions. The traits of the characters, or dramatis personae, involved in the actions are second to the action actually being carried out. This also follows his finding that while some functions may be missing between different stories, the order is kept the same for all the Russian fairy tales he analyzed.[7]

Alexander Nikiforov, like Shklovsky and Propp, was a folklorist in 1920s Soviet Russia. His early work also identified the benefits of a syntagmatic analysis of fairy tale elements. In his 1926 paper titled «The Morphological Study of Folklore», Nikiforov states that «Only the functions of the character, which constitute his dramatic role in the folk tale, are invariable.»[13] Since Nikiforov’s essay was written almost 2 years before Propp’s publication of Morphology of the Folktale[19], scholars have speculated that the idea of the function, widely attributed to Propp, could have first been recognized by Nikiforov.[20] One source claims that Nikiforov’s work was «not developed into a systematic analysis of syntagmatics» and failed to «keep apart structural principles and atomistic concepts».[17] Nikiforov’s work on folklore morphology was never pursued beyond his paper.[19]

Writers and collectors[edit]

Alexander Afanasyev[edit]

Alexander Afanasyev began writing fairy tales at a time when folklore was viewed as simple entertainment. His interest in folklore stemmed from his interest in ancient Slavic mythology. During the 1850s, Afanasyev began to record part of his collection from tales dating to Boguchar, his birthplace. More of his collection came from the work of Vladimir Dhal and the Russian Geographical Society who collected tales from all around the Russian Empire.[21] Afanasyev was a part of the few who attempted to create a written collection of Russian folklore. This lack in collections of folklore was due to the control that the Church Slavonic had on printed literature in Russia, which allowed for only religious texts to be spread. To this, Afanasyev replied, “There is a million times more morality, truth and human love in my folk legends than in the sanctimonious sermons delivered by Your Holiness!”[22]

Between 1855 and 1863, Afanasyev edited Popular Russian Tales[Narodnye russkie skazki], which had been modeled after the Grimm’s Tales. This publication had a vast cultural impact over Russian scholars by establishing a desire for folklore studies in Russia. The rediscovery of Russian folklore through written text led to a generation of great Russian authors to come forth. Some of these authors include Leo Tolstoy and Fyodor Dostoevsky. Folktales were quickly produced in written text and adapted. Since the production of this collection, Russian tales remain understood and recognized all over Russia.[21]

Alexander Pushkin[edit]

Alexander Pushkin is known as one of Russia’s leading writers and poets.[23] He is known for popularizing fairy tales in Russia and changed Russian literature by writing stories no one before him could.[24] Pushkin is considered Russia’s Shakespeare as, during a time when most of the Russian population was illiterate, he gave Russian’s the ability to desire in a less-strict Christian and a more pagan way through his fairy tales.[25]

Pushkin gained his love for Russian fairy tales from his childhood nurse, Ariana Rodionovna, who told him stories from her village when he was young.[26] His stories served importance to Russians past his death in 1837, especially during times political turmoil during the start of the 20th century, in which, “Pushkin’s verses gave children the Russian language in its most perfect magnificence, a language which they may never hear or speak again, but which will remain with them as an eternal treasure.”[27]

The value of his fairy tales was established a hundred years after Pushkin’s death when the Soviet Union declared him a national poet. Pushkin’s work was previously banned during the Czarist rule. During the Soviet Union, his tales were seen acceptable for education, since Pushkin’s fairy tales spoke of the poor class and had anti-clerical tones.[28]

Corpus[edit]

According to scholarship, some of «most popular or most significant» types of Russian Magic Tales (or Wonder Tales) are the following:[a][30]

Tale number Russian classification Aarne-Thompson-Uther Index Grouping Examples Notes
300 The Winner of the Snake The Dragon-Slayer
301 The Three Kingdoms The Three Stolen Princesses The Norka; Dawn, Midnight and Twilight [b]
302 Kashchei’s Death in an Egg Ogre’s (Devil’s) Heart in the Egg The Death of Koschei the Deathless
307 The Girl Who Rose from the Grave The Princess in the Coffin Viy [c]
313 Magic Escape The Magic Flight The Sea Tsar and Vasilisa the Wise [d]
315 The Feigned Illness (beast’s milk) The Faithless Sister
325 Crafty Knowledge The Magician and his Pupil [e]
327 Children at Baba Yaga’s Hut Children and the Ogre
327C Ivanusha and the Witch The Devil (Witch) Carries the Hero Home in a Sack [f]
400 The husband looks for his wife, who has disappeared or been stolen (or a wife searches for her husband) The Man on a Quest for The Lost Wife The Maiden Tsar
461 Mark the Rich Three Hairs of the Devil’s Beard The Story of Three Wonderful Beggars (Serbian); Vassili The Unlucky [g]
465 The Beautiful Wife The Man persecuted because of his beautiful wife Go I Know Not Whither and Fetch I Know Not What [h]
480 Stepmother and Stepdaughter The Kind and Unkind Girls Vasilissa the Beautiful
519 The Blind Man and the Legless Man The Strong Woman as Bride (Brunhilde) [i][j][k]
531 The Little Hunchback Horse The Clever Horse The Humpbacked Horse; The Firebird and Princess Vasilisa [l]
545B Puss in Boots The Cat as Helper
555 Kitten-Gold Forehead (a gold fish, a magical tree) The Fisherman and His Wife The Tale of the Fisherman and the Fish [m][n]
560 The Magic Ring The Magic Ring [o][p]
567 The Marvelous Bird The Magic Bird-Heart
650A Ivan the Bear’s Ear Strong John
706 The Handless The Maiden Without Hands
707 The Tale of Tsar Saltan [Marvelous Children] The Three Golden Children Tale of Tsar Saltan, The Wicked Sisters [q]
709 The Dead Tsarina or The Dead Tsarevna Snow White The Tale of the Dead Princess and the Seven Knights [r]

Footnotes[edit]

  1. ^ Propp’s The Russian Folktale lists types 301, 302, 307, 315, 325, 327, 400, 461, 465, 519, 545B, 555, 560, 567 and 707.[29]
  2. ^ A preliminary report by Nikolai P. Andreyev declared that type 301, «The Three Kingdoms and the Stolen Princesses», was among the «most popular types» in Russia, with 45 variants. The type was also the second «most frequently collected in Ukraine», with 31 texts.[31]
  3. ^ French folklorist Paul Delarue noticed that the tale type, despite existing «throughout Europe», is well known in Russia, where it found «its favorite soil».[32] Likewise, Jack Haney stated that type 307 was «most common» among East Slavs.[33]
  4. ^ A preliminary report by Nikolai P. Andreyev declared that type 313, «The Magic Flight», was among the «most popular types» in Russia, with 41 variants. The type was also the «most frequently collected» in Ukraine, with 37 texts.[34]
  5. ^ Commenting on a Russian tale collected in the 20th century, Richard Dorson stated that the type was «one of the most widespread Russian Märchen».[35] In the East Slavic populations, scholarship registers 42 Russian variants, 25 Ukrainian and 10 Belarrussian.[36]
  6. ^ According to professor Jack V. Haney, this type of a fishing boy and a witch «[is] common among the various East European peoples.»[37]
  7. ^ According to Jack Haney, the tale type is popular among the East Slavs[38]
  8. ^ According to professor Jack V. Haney, the tale type, including previous type AaTh 465A, is «especially common in Russia».[39]
  9. ^ Russian researcher Dobrovolskaya Varvara Evgenievna stated that tale type ATU 519 (SUS 519) «belongs to the core of» the Russian tale corpus, due to «the presence of numerous variants».[40]
  10. ^ Following Löwis de Menar’s study, Walter Puchner concluded on its diffusion especially in the East Slavic area.[41]
  11. ^ Stith Thompson also located this tale type across Russia and the Baltic regions.[42]
  12. ^ According to Jack Haney, the tale type «is extremely popular in all three branches of East Slavic».[43]
  13. ^ According to professor Jack V. Haney, this type is «common among the East Slavs».[44]
  14. ^ The variation on the wish-giving entity is also attested in Estonia, whose variants register a golden fish, crayfish, or a sacred tree.[45]
  15. ^ According to professor Jack V. Haney, the tale type is «very common in all the East Slavic traditions».[46]
  16. ^ Wolfram Eberhard reported «45 variants in Russia alone».[47]
  17. ^ According to professor Jack V. Haney, the tale type is «a very common East Slavic type».[48]
  18. ^ According to professor Jack V. Haney, the tale type is «especially common in Russian and Ukrainian».[49]

References[edit]

  1. ^ «Magic tale (volshebnaia skazka), also called fairy tale». Kononenko, Natalie (2007). Slavic Folklore: A Handbook. Greenwood Press. p. 180. ISBN 978-0-313-33610-2.
  2. ^ Hellman, Ben. Fairy Tales and True Stories : the History of Russian Literature for Children and Young People (1574-2010). Brill, 2013.
  3. ^ a b Oinas, Felix J. “Folklore and Politics in the Soviet Union.” Slavic Review, vol. 32, no. 1, 1973, pp. 45–58. JSTOR, www.jstor.org/stable/2494072.
  4. ^ Afanasyev, Alexander. “The Midnight Dance.” The Shoes That Were Danced to Pieces, 1855, www.pitt.edu/~dash/type0306.html.
  5. ^ Mityayev, Anatoli. Grishka and the Astronaut. Translated by Ronald Vroon, Progress, 1981.
  6. ^ Nikolajeva, Maria (2002). «Fairy Tales in Society’s Service». Marvels & Tales. 16 (2): 171–187. doi:10.1353/mat.2002.0024. ISSN 1521-4281. JSTOR 41388626. S2CID 163086804.
  7. ^ a b c d Propp, V. I︠A︡. Morphology of the folktale. ISBN 9780292783768. OCLC 1020077613.
  8. ^ Singer, Isaac Bashevis (1975-11-16). «Russian Fairy Tales». The New York Times. ISSN 0362-4331. Retrieved 2019-04-01.
  9. ^ Greskovic, Robert (2015-06-02). «‘The Sleeping Beauty’ Review: Back to Its Russian Roots». Wall Street Journal. ISSN 0099-9660. Retrieved 2019-04-01.
  10. ^ Erlich, Victor (1973). «Russian Formalism». Journal of the History of Ideas. 34 (4): 627–638. doi:10.2307/2708893. ISSN 0022-5037. JSTOR 2708893.
  11. ^ Saussure, Ferdinand de (2011). Course in general linguistics. Baskin, Wade., Meisel, Perry., Saussy, Haun, 1960-. New York: Columbia University Press. ISBN 9780231527958. OCLC 826479070.
  12. ^ a b Berger, Arthur Asa (February 2018). Media analysis techniques. ISBN 9781506366210. OCLC 1000297853.
  13. ^ a b c d Murphy, Terence Patrick (2015). The Fairytale and Plot Structure. Oxford University Press. ISBN 9781137547088. OCLC 944065310.
  14. ^ Dundes, Alan (1997). «The Motif-Index and the Tale Type Index: A Critique». Journal of Folklore Research. 34 (3): 195–202. ISSN 0737-7037. JSTOR 3814885.
  15. ^ Kuehnel, Richard; Lencek, Rado. «What is a Folklore Motif?». www.aktuellum.com. Retrieved 2019-04-08.
  16. ^ a b Propp, V. I︠A︡.; Пропп, В. Я. (Владимир Яковлевич), 1895-1970 (2012). The Russian folktale by Vladimir Yakovlevich Propp. Detroit: Wayne State University Press. ISBN 9780814337219. OCLC 843208720.{{cite book}}: CS1 maint: multiple names: authors list (link)
  17. ^ a b Maranda, Pierre (1974). Soviet structural folkloristics. Meletinskiĭ, E. M. (Eleazar Moiseevich), Jilek, Wolfgang. The Hague: Mouton. ISBN 978-9027926838. OCLC 1009096.
  18. ^ a b Aguirre, Manuel (October 2011). «AN OUTLINE OF PROPP’S MODEL FOR THE STUDY OF FAIRYTALES» (PDF). Tools and Frames – via The Northanger Library Project.
  19. ^ a b Oinas, Felix J. (2019). The Study of Russian Folklore. Soudakoff, Stephen. Berlin/Boston: Walter de Gruyter GmbH. ISBN 9783110813913. OCLC 1089596763.
  20. ^ Oinas, Felix J. (1973). «Folklore and Politics in the Soviet Union». Slavic Review. 32 (1): 45–58. doi:10.2307/2494072. ISSN 0037-6779. JSTOR 2494072.
  21. ^ a b Levchin, Sergey (2014-04-28). «Russian Folktales from the Collection of A. Afanasyev : A Dual-Language Book».
  22. ^ Davidson, H. R. Ellis; Chaudhri, Anna (eds.). A companion to the fairy tale. ISBN 9781782045519. OCLC 960947251.
  23. ^ Briggs, A. D. P. (1991). Alexander Pushkin : a critical study. The Bristol Press. ISBN 978-1853991721. OCLC 611246966.
  24. ^ Alexander S. Pushkin, Zimniaia Doroga, ed. by Irina Tokmakova (Moscow: Detskaia Literatura, 1972).
  25. ^ Bethea, David M. (2010). Realizing Metaphors : Alexander Pushkin and the Life of the Poet. University of Wisconsin Press. ISBN 9780299159733. OCLC 929159387.
  26. ^ Davidson, H. R. Ellis; Chaudhri, Anna (eds.). A companion to the fairy tale. ISBN 9781782045519. OCLC 960947251.
  27. ^ Akhmatova, “Pushkin i deti,” radio broadcast script prepared in 1963, published in Literaturnaya Gazeta, May 1, 1974.
  28. ^ Nikolajeva, Maria. «Fairy Tales in Society’s Service.» Marvels & Tales (2002): 171-187.
  29. ^ The Russian Folktale by Vladimir Yakovlevich Propp. Edited and Translated by Sibelan Forrester. Foreword by Jack Zipes. Wayne State University Press, 2012. p. 215. ISBN 9780814334669.
  30. ^ Anglickienė, Laima. Slavic Folklore: DIDACTICAL GUIDELINES. Kaunas: Vytautas Magnus University, Faculty of Humanities, Department of Cultural Studies and Ethnology. 2013. p. 125. ISBN 978-9955-21-352-9.
  31. ^ Andrejev, Nikolai P. «A Characterization of the Ukrainian Tale Corpus». In: Fabula 1, no. 2 (1958): 233. https://doi.org/10.1515/fabl.1958.1.2.228
  32. ^ Delarue, Paul. The Borzoi Book of French Folk-Tales. New York: Alfred A. Knopf, Inc., 1956. p. 386.
  33. ^ Haney, Jack V.; with Sibelan Forrester. The Complete Folktales of A. N. Afanas’ev. Volume III. Jackson: University Press of Mississippi. 2021. p. 536.
  34. ^ Andrejev, Nikolai P. «A Characterization of the Ukrainian Tale Corpus». In: Fabula 1, no. 2 (1958): 233. https://doi.org/10.1515/fabl.1958.1.2.228
  35. ^ Dorson, Richard M. Folktales told around the world. Chicago; London: University of Chicago Press. 1978. p. 68. ISBN 0-226-15874-8.
  36. ^ Горяева, Б. Б. (2011). «Сюжет «Волшебник и его ученик» (at 325) в калмыцкой сказочной традиции». In: Oriental Studies (2): 153. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/syuzhet-volshebnik-i-ego-uchenik-at-325-v-kalmytskoy-skazochnoy-traditsii (дата обращения: 24.09.2021).
  37. ^ The Complete Folktales of A. N. Afanas’ev: Volume I. Edited by Haney Jack V. Jackson: University Press of Mississippi, 2014. pp. 491-510. Accessed August 18, 2021. http://www.jstor.org/stable/j.ctt9qhm7n.115.
  38. ^ Haney, Jack V. The Complete Folktales of A. N. Afanas’ev. Volume II: Black Art and the Neo-Ancestral Impulse. Jackson: University Press of Mississippi. 2015. p. 554. muse.jhu.edu/book/42506.
  39. ^ Haney, Jack V. The Complete Folktales of A. N. Afanas’ev. Volume II: Black Art and the Neo-Ancestral Impulse. Jackson: University Press of Mississippi. 2015. p. 538. muse.jhu.edu/book/42506.
  40. ^ Добровольская Варвара Евгеньевна (2018). «Сказка «слепой и безногий» (сус 519) в репертуаре русских сказочников: фольклорная реализация литературного сюжета». Вопросы русской литературы, (4 (46/103)): 93-113 (111). URL: https://cyberleninka.ru/article/n/skazka-slepoy-i-beznogiy-sus-519-v-repertuare-russkih-skazochnikov-folklornaya-realizatsiya-literaturnogo-syuzheta (дата обращения: 01.09.2021).
  41. ^ Krauss, Friedrich Salomo; Volkserzählungen der Südslaven: Märchen und Sagen, Schwänke, Schnurren und erbauliche Geschichten. Burt, Raymond I. and Puchner, Walter (eds). Böhlau Verlag Wien. 2002. p. 615. ISBN 9783205994572.
  42. ^ Thompson, Stith (1977). The Folktale. University of California Press. p. 185. ISBN 0-520-03537-2.
  43. ^ Haney, Jack V. The Complete Russian Folktale: v. 4: Russian Wondertales 2 — Tales of Magic and the Supernatural. New York: Routledge. 2015 [2001]. p. 434. https://doi.org/10.4324/9781315700076
  44. ^ The Complete Folktales of A. N. Afanas’ev: Volume I. Edited by Haney Jack V. Jackson: University Press of Mississippi, 2014. pp. 491-510. Accessed August 18, 2021. http://www.jstor.org/stable/j.ctt9qhm7n.115.
  45. ^ Monumenta Estoniae antiquae V. Eesti muinasjutud. I: 2. Koostanud Risto Järv, Mairi Kaasik, Kärri Toomeos-Orglaan. Toimetanud Inge Annom, Risto Järv, Mairi Kaasik, Kärri Toomeos-Orglaan. Tartu: Eesti Kirjandusmuuseumi Teaduskirjastus, 2014. p. 718. ISBN 978-9949-544-19-6.
  46. ^ Haney, Jack V. The Complete Folktales of A. N. Afanas’ev. Volume II: Black Art and the Neo-Ancestral Impulse. Jackson: University Press of Mississippi. 2015. p. 538. muse.jhu.edu/book/42506.
  47. ^ Eberhard, Wolfram. Folktales of China. Chicago: The University of Chicago Press, 1956. p. 143.
  48. ^ Haney, Jack V. The Complete Folktales of A. N. Afanas’ev. Volume II: Black Art and the Neo-Ancestral Impulse. Jackson: University Press of Mississippi. 2015. pp. 536-556. muse.jhu.edu/book/42506.
  49. ^ Haney, Jack V. The Complete Folktales of A. N. Afanas’ev. Volume II: Black Art and the Neo-Ancestral Impulse. Jackson: University Press of Mississippi. 2015. pp. 536-556. muse.jhu.edu/book/42506.

Further reading[edit]

  • Лутовинова, Е.И. (2018). Тематические группы сюжетов русских народных волшебных сказок. Педагогическое искусство, (2): 62-68. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/tematicheskie-gruppy-syuzhetov-russkih-narodnyh-volshebnyh-skazok (дата обращения: 27.08.2021). (in Russian)

The Three Kingdoms (ATU 301):

  • Лызлова Анастасия Сергеевна (2019). Cказки о трех царствах (медном, серебряном и золотом) в лубочной литературе и фольклорной традиции [FAIRY TALES ABOUT THREE KINGDOMS (THE COPPER, SILVER AND GOLD ONES) IN POPULAR LITERATURE AND RUSSIAN FOLK TRADITION]. Проблемы исторической поэтики, 17 (1): 26-44. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/ckazki-o-treh-tsarstvah-mednom-serebryanom-i-zolotom-v-lubochnoy-literature-i-folklornoy-traditsii (дата обращения: 24.09.2021). (In Russian)
  • Матвеева, Р. П. (2013). Русские сказки на сюжет «Три подземных царства» в сибирском репертуаре [RUSSIAN FAIRY TALES ON THE PLOT « THREE UNDERGROUND KINGDOMS» IN THE SIBERIAN REPERTOIRE]. Вестник Бурятского государственного университета. Философия, (10): 170-175. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/russkie-skazki-na-syuzhet-tri-podzemnyh-tsarstva-v-sibirskom-repertuare (дата обращения: 24.09.2021). (In Russian)
  • Терещенко Анна Васильевна (2017). Фольклорный сюжет «Три царства» в сопоставительном аспекте: на материале русских и селькупских сказок [COMPARATIVE ANALYSIS OF THE FOLKLORE PLOT “THREE STOLEN PRINCESSES”: RUSSIAN AND SELKUP FAIRY TALES DATA]. Вестник Томского государственного педагогического университета, (6 (183)): 128-134. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/folklornyy-syuzhet-tri-tsarstva-v-sopostavitelnom-aspekte-na-materiale-russkih-i-selkupskih-skazok (дата обращения: 24.09.2021). (In Russian)

Crafty Knowledge (ATU 325):

  • Трошкова Анна Олеговна (2019). «Сюжет «Хитрая наука» (сус 325) в русской волшебной сказке» [THE PLOT “THE MAGICIAN AND HIS PUPIL” (NO. 325 OF THE COMPARATIVE INDEX OF PLOTS) IN THE RUSSIAN FAIRY TALE]. Вестник Марийского государственного университета, 13 (1 (33)): 98-107. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/syuzhet-hitraya-nauka-sus-325-v-russkoy-volshebnoy-skazke (дата обращения: 24.09.2021). (In Russian)
  • Troshkova, A.O. «Plot CIP 325 Crafty Lore / ATU 325 «The Magician and His Pupil» in Catalogues of Tale Types by A. Aarne (1910), Aarne — Thompson (1928, 1961), G. Uther (2004), N. P. Andreev (1929) and L. G. Barag (1979)». In: Traditional culture. 2019. Vol. 20. No. 5. pp. 85—88. DOI: 10.26158/TK.2019.20.5.007 (In Russian).
  • Troshkova, A (2019). «The tale type ‘The Magician and His Pupil’ in East Slavic and West Slavic traditions (based on Russian and Lusatian ATU 325 fairy tales)». Indo-European Linguistics and Classical Philology. XXIII: 1022–1037. doi:10.30842/ielcp230690152376. (In Russian)

Mark the Rich or Marko Bogatyr (ATU 461):

  • Кузнецова Вера Станиславовна (2017). Легенда о Христе в составе сказки о Марко Богатом: устные и книжные источники славянских повествований [LEGEND OF CHRIST WITHIN THE FOLKTALE ABOUT MARKO THE RICH: ORAL AND BOOK SOURCES OF SLAVIC NARRATIVES]. Вестник славянских культур, 46 (4): 122-134. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/legenda-o-hriste-v-sostave-skazki-o-marko-bogatom-ustnye-i-knizhnye-istochniki-slavyanskih-povestvovaniy (дата обращения: 24.09.2021). (In Russian)
  • Кузнецова Вера Станиславовна (2019). Разновидности сюжета о Марко Богатом (AaTh 930) в восточно- и южнославянских записях [VERSIONS OF THE PLOT ABOUT MARKO THE RICH (AATH 930) IN THE EAST- AND SOUTH SLAVIC TEXTS]. Вестник славянских культур, 52 (2): 104-116. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/raznovidnosti-syuzheta-o-marko-bogatom-aath-930-v-vostochno-i-yuzhnoslavyanskih-zapisyah (дата обращения: 24.09.2021).

External links[edit]

Источник

Содержание

  1. История возникновения литературной сказки как жанра
  2. Литературные сказки А.С. Пушкина
  3. Признание литературной сказки в качестве самостоятельного жанра
  4. Сказочное повествование в русской литературе
  5. Сказка и научная фантастика
  6. Фэнтэзи и сказка
  7. Сказочная традиция в творчестве А.И. Бунина

сказочная традиция

Сказочная традиция в русской литературе — возникновение, развитие и распространение на примере творческой деятельности отдельных писателей.

Сказка всегда принадлежит своему времени, а значит, изучение сказочной традиции в контексте творческой деятельности конкретных писателей позволит более ясно увидеть картину сложных архетипических отношений, выстраевымаемых внутри структуры сказочного повествования, определить, как в ситуации смешения или, наоборот, разграничения иных жанров происходит становление литературной сказки, в частности, и какие изменения претерпевает сказка как жанр, в целом.

История возникновения литературной сказки как жанра

Возникновение, развитие, распространение и постоянный живой интерес к сказочной традиции связан с тяготением человека понять сущность своей народности, определить, как в контексте исторических событий эта народность проявляется. Такие стремления неизбежно приводят к необходимости создания литературы собственной, выражающей мысль целой нации.

Зарождаясь как жанр сугубо народный, к тому же, преимущественно устный, сказка из достояния лишь простого народа вырастает до такого круга читателей, которые представляли жизнь образованного русского общества конца XVIII – начала XIX века. Жанр сказки уверенными шагами не только проник в отечественную литературу, но плотно закрепил свое положение наряду с романом и повестью.

Литературные сказки А.С. Пушкина

Практически единогласно исследователи называют родоначальником, основоположником жанра литературной сказки А.С. Пушкина. Данное мнение поддерживает И.П. Лупанова, с ней соглашаются и Р.В. Иезуитова, Е.П. Званцева и др.

Бесспорно, что сказки Пушкина – это значимое и великое явление для всей русской литературы. Но также, нельзя и оспаривать тот факт, что появление Пушкинских сказок все-таки есть и результат опыта прошлых поколений. Произведения, подготавливаемые нашими предшественниками, проходят значительный по времени путь своего созревания, и только спелые плоды их кропотливого труда после используются преемниками.

К сожалению, литературная критика 30-х годов XIX века в лице Полевых, Н.И. Надеждина, Н.В. Станкевича и В.Г. Белинского не слишком жаловала активно развивающийся жанр сказки. Они воспринимали сказочные произведения как некий лжежанр, в существовании которому было практически отказано. Столь негативное восприятие по отношению к жанру сказки критики того времени объясняли «подделочным» характером сказочного произведения, как такого. По их мнению, литература, в основе которой лежат фольклорные истоки есть «переделывание» уже существующего книжного материла, а значит, исследование такого явления попросту не удосуживается внимания.

А ведь на то время приходятся всем знакомые, пожалуй, одни из самых значимых для русской сказочной литературной традиции, произведения, созданные писателями-сказочниками – это «Сказка о царе Салтане», «Сказка о попе и работнике его Балде» А.С. Пушкина, «Конек-горбунок» П.Л. Ершова, сказки О.М. Сомова и Н.А. Полевого.

Признание литературной сказки в качестве самостоятельного жанра

Но со второй половины XIX века отношение к литературной сказке претерпевает значительные изменения. Это объясняется возросшим интересом к собиранию сказочного материала, исследованию специфических свойств народного слова в контексте его значения для всей истории.

В 50-е и 60-е годы XIX столетия выходят множество работ различных жанров фольклора – это «Великорусске сказки», а позже и «загадки» Й.А. Худякова, «Песни», собранные П. Якушкиным и П.В. Кириевским «Пословицы русского народа» В.И. Даля и многое другое.

Литературная сказка того времени рассматривалась такими писателями как В.А. Жуковский, А. Погорельский, Л.Н. Толстой и многими другими с совершенно различных сторон, а именно в плане исследования сказочных источников, особенностей стиля жанра, его сюжета, образной системы, способов характеристики действующих лиц и уровней композиции.

Таким образом, литературная сказка была признана не только самостоятельным жанром, но оказала существенное влияние на весь литературный процесс, что доказывается творчеством М. Горького, В.Г. Короленко, Н.В. Гоголя, И.А. Бунина и др.

Сказочное повествование в русской литературе

Писатели, творившие во второй половине XIX века, искали все новые способы переорганизации содержания сказки, а также, путей внедрения в нее приемов поэтики дабы расширить возможности художественной литературы, в целом.

Н.В. Гоголю удалось сместить понятие сказки с позиций ее вневременного определения. Писатель стер всякие рамки ограничений по жанру в отношении реальности и всего таинственного. Сказка у Гоголя рассматривается с точки зрения связи таких понятий как должное и сущее. Героями же сказочного произволения становятся персонажи, выводимые из простого народа, толпы.

Реализация поэтики сказки в произведениях далеко несказочного типа активно проявляет себя в творчестве Л.Н. Толстого. Писатель открывает новые горизонты психологической прозы, создавая новый «поджанр» литературной сказки – а именно народный рассказ, который призван помочь автору уследить за изменениями в характере своих героев.

И.А. Бунин для еще большего раскрытия образа персонажа затрагивает вопрос взаимоотношений в системе действующих лиц сказки. Построение речи героев у автора тоже приобретает новые формы – не диалог, но и внутренний монолог становится еще одним приемом выразительности. Такая перемена в структуре сказочного мышления обогащает всю канву произведения. Наш народный язык настолько пронизан лиризмом, с присущими ему особыми интонациями, ритмичностью, мелодичностью и сердечностью, что даже пейзаж у Бунина становится полноценным персонажем.

Таким образом, можно говорить о появлении новой тенденции стиля в жанре сказки, где переплетение фольклорного начала с художественной тканью образуют совершенно особую «сказочность» повествования.

Опыт трансформаций жанра встречается и у раннего Горького, который, в свою очередь, вводит новую фигуру рассказчика, не соотносимую с автором, но анонимную, тем не менее, теперь уже вовсе не обезличенную, а вполне конкретно выраженную. Также, испытывая влияние, прежде всего, Бунина, Чехова и Короленко, Горький продолжает расширять границы жанра сказки. Он выстраивает свою систему стиля, где самым гармоничным образом синтезируются фольклорная фантастика и реальность, какая она есть.

К 20-ым – 30-ым года XX века понятие «сказки» расширяется еще больше.

Превращаясь, скорее, в рассказ, сказочная действительность, которая теперь уже не является обязательной для повествования, сосредотачивает основное внимание на образе рассказчика. С. Михалков, Е. Шварц, Э. Успенский и Р. Погодин переосмысливают традиционные фольклорные образы, как бы, играя со сказкой, причем зачастую с ироническим подтекстом.

К настоящему же времени, с уверенностью можно говорить о том, что литературная сказка много преуспела в своем развитии. Сегодня мы наблюдаем успешные результаты различных трансформаций этой жанровой формы с ее многогранной направленностью.

Сказка и научная фантастика

Несомненно, что литературная сказка принадлежит к жанру искусства популярного, поэтому в начале XX века некоторые ученые начинают сравнивать сказку даже с научной фантастикой. Это объясняется присутствием в обеих мистического и загадочного начала, но в отличие от научных произведений, сказка не обязана логически объяснять происхождение того или иного явления или же мотивационную подоплеку поступков определенного героя, она лишь показывает его эмоциональные состояния в момент принятия каких-либо решений, описывает чувства в процессе преодоления предлагаемых ему трудностей.

Очевидно и другое различие между литературной сказкой и жанром научной фантастики: последняя направлена на предугадывание будущего, построения неких теорий и гипотез относительно предполагаемого «завтра», сказка же не занимается построением прогнозов и не обнаруживает своей связи с парадигмами социума.

Фэнтэзи и сказка

Также, на сегодняшний день литературную сказку часто ставят в сравнение с таким новообразованным жанром как фэнтэзи. Но ведь даже в вопросе своего происхождения эти жанры разительно отличаются: фэнтэзи берет за основу идею побега от реальности способом создания вымышленного мира, где мифы и легенды предстают перед читателем в искаженном, переосмысленном видении. Литературная же сказка, наоборот, помогает осмыслить жизнь с точки зрения этих самых мифов, образов, мотивов старых и знакомых нам сказок.

Но, несомненно то, что при современном многообразии жанровых разновидностей, близких к сказке, невозможно заменить и тем более вытеснить этот особый и уникальный жанр. Литература наших дней сама не может обойтись без сказки, ведь именно она, сказка, есть пример всей литературе в создании целого мира, в котором невероятным образом переплетается реальность и вымысел.

Сказочная традиция в творчестве А.И. Бунина

Однако же, пожалуй, самый значимый период для развития сказочной жанровой системы – конец XIX – начало XX века – к сожалению, остается довольно малоизученным. На этом этапе литературного развития сказки авторитет устного слова, можно сказать, особенно оживляется. Расцвет создания авторских сказочных произведений обуславливается вновь восстановленному, все более интенсивно возрастающему авторитету устного слова. Поэтому, именно на данном отрезке времени стоит заострить особенное внимание, выделяя среди прочей творческой деятельности писателей этого времени работы именно И.А. Бунина — одного из ведущих писателей своего времени.

Будучи охотным путешественником, И.А. Бунин, в поиске сути и смысла жизни, в общем, удивительным образом совместил в единое целое различные и, казалось бы, вовсе полярные стороны мировосприятия – лиричное, поэтическое ощущение мира с абсолютно трезвым взглядом на вещи. Рассказы Бунина есть свидетельство совершенно необычного созерцания мира автором – это соединение древнейших, даже мифологических, начал с современной писателю действительностью, тонкого понимания жизни и преклонения перед всем бытийным с тревожными переживаниями за бренность и неизбежность в конечности земного существования.

Рассказы писателя поражают своей глубиной по степени откровенности в описании национальной жизни нашего прошлого. Повествуя, казалось бы, о самых привычных для нас вещах – будничных заботах простого народа, жестокости, которая была постоянным спутником их быта, невероятной выдержки и терпеливости крестьян, — Бунину удается воздвигнуть совершенно знакомое в ранг чего-то необычного, определенно, значительного, содержащего некую тайну, и даже особую психологию и философию. Сила сказочной традиции помогала И.А. Бунину создавать настоящую «литературную живопись», художественно воспроизвести ее во всевозможной полноте и красоте.

Несомненно, русский характер происходит еще из древнейших времен, и ничто иное, как устное народное творчество, а именно сказка, есть отражение русской человеческой души. Поэтому интерес, вызванный Буниным к сказочной традиции — это неистовое желание, жажда писателя найти разгадку, проникнуть в потаенные уголки внутреннего мира русского человека, русского крестьянина. Оттого так часто герои бунинских произведений имеют очевидное сходство с персонажами сказок и былин.

В обращении к сказочной традиции, Бунин рассказывает о современном и настоящем. И именно включение элементов традиции сказки в свое творчество делает бунинское повествование, несомненно, сильным, богатым и всеохватывающим.

Источник

Русская литературная сказка и ее создательница

Татьяна Пелипейко

А хорошо ли мы помним, кто создал в России жанр литературной сказки? Под чем следует подразумевать не литературную запись сказки народной, а именно сказку авторскую?

Так вот, это не Жуковский, не Пушкин, не Антоний Погорельский и не Аксаков. А вот кто это.

Нет, разумеется, сборники сказок народных (в той или иной степени обработанных) в XVIII веке уже издавались.

Для чего же монархине (человеку по определению занятому) захотелось помимо них написать свое?

На то была причина. И вот она.

Это портрет великого князя Александра Павловича в младенчестве. Именно с его (а вскоре и второго брата, Константина) появлением на свет Екатерина задумалась о воспитании юношества.

И среди прочего пришла к мысли о написании одновременно душеполезных и увлекательных литературных произведений. Так уже в 1781 году (старшему внуку четыре, младшему — два года) появилась «Сказка о царевиче Хлоре».

Автограф рукописи сохранен в Архиве древних актов.

Вслед за эти было написано еще одно произведение для детей — «Сказка о царевиче Февей». Но этим императрица не ограничилась — сама поработала еще и над азбукой.

Кстати, именно при Екатерине создавались народные училища — позже, при ее внуке, преобразованные в гимназии.

Представленное здесь — с двух выставок, открытых в Музее А. С.Пушкина на Пречистенке. Одна посвящена детскому портрету, другая — как раз русской литературной сказке.

Таким образом, к началу XIX столетия уже начинала складываться литература для детей — как учебная и просветительская, так и развлекательная, но одновременно воспитывающая.

Вот для самых маленьких — разрезная азбука. Набор картинок, тексты на которых связаны с определенными буквами алфавита. Популярна была тема «Народов России». Которых почти на все буквы хватало. Но только почти — для «фиты» (буквы Θ) пришлось, например, ввести начинавшуюся в тогдашней орфографии с этой буквы богиню Фемиду.

Немалую популярность приобрела и изготовленная на рисунки Карла Брюллова серия с уличными разносчиками.

А вот несколько из учебных книг начала XIX столетия.

Иногда, впрочем, воспитательные сентенции становись сладкими до приторности.

И не могу не показать совершенно шикарный (главное, удобный) предмет детской мебели.

Рабочий стол, на котором мы видим не только подсвечник и глобус, но и расположенную на наклонной подставке грифельную доску (которая, между прочим, продержалась в обиходе аж до ХХ века).

Но посмотрим на устройство сбоку. Оказывается, стол еще и двусторонний.

И с очень удобной регулировкой наклона.

Ну, а ко времени детства Пушкина у детей уже были фактически собственные библиотеки — книгоиздание для младшего возраста продолжало расширяться.

Рубрикатор

Контакты

Информация

Нашли ошибку или опечатку?
Выделите ее и нажмите Ctrl+Enter

Свидетельство о регистрации СМИ Эл №ФС77-62623 выдано федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор) 31.07.2015 При полном или частичном использовании материалов ссылка на «Дилетант» обязательна. Для сетевых изданий обязательна гиперссылка на сайт «Дилетант» — diletant.media.

Главный редактор: Алексей Соломин

12+

Источник

Литературная
сказка как явление культуры.

Авторская
сказка в России появилась в 17 веке. Это
была не собственно русская сказка — она
пришла к нам с запада и не имела имени
автора.

Чем
же она отличалась от народной сказки?

Авторские
сказки отличались тогда от народной
сказки очень сложной архитектоникой,
которая свидетельствовала о том, что
это произведение одного а не многих
людей. Собственно русские авторские
сказки появились в единичном случае в
18 веке. Они были сказками очень ярко
выраженной педагогической функцией.

Из
народной сказки эта функция была
наследована. Авторская сказка 18 века
учила, а не развлекала. Это позволило
отдельным исследователям считать сказку
мертворожденной. В. Я. Пропп назвал
авторскую сказку искусственной. Он
говорил что русский человек вполне мог
бы обойтись без нее: ему привычнее было
общаться со сказкой народной. Пропп
сказал, что литературная сказка может
перейти в среду сказок народных. Например,
Пушкинская сказка о Рыбаке о рыбке дает
фольклорный вариант. Она уходит в народ
и распространяется без имени автора.
******

Другие
исследователи считают авторскую сказку
продолжением традиций народной сказки.
Она должна была появится, считали они,
потому что народная сказка затихала,
уходила в бытие. В первой половине 19
века появилось очень много авторских
сказок, что дало повод думать, что
началась новая эра сказок.

Авторская
сказка как жанр привлекла внимание
исследователей примерно с 30х годов 19
века. С тех пор написано более 2000 серьезных
исследований по сказке. Несмотря на
такое количество работ по авторской
сказке, она до сих пор не имеет точного
общепринятого определения. Многие
исследователи стараются отметить
какие-то особые черты, которые присуще
только авторской сказке, например:

1.
Канонический текст (неизменный текст)

2.
Дань фольклорной традиции, литературной
традиции (волшебные герои, предметы,
существа. В народной сказке они не имеют
описание, в авторской же они описаны,
иногда подробно. Это литературная
традиция.)

3.
Используется элементы многих видов
народных сказок.

>>>>Авторская
сказка — сказка, принадлежащая одному,
реже нескольким авторам, имеет канонический
текст и наследует традиции фольклора
и литературы.

До
сегодняшнего дня остается неразрешенной
проблема жанрового обозначения авторской
сказки. Большинсвто исследователей
считают авторскую сказку жанровой
разновидностью, потому как собственно
жанром является народная сказка, а
авторская сказка следует за ней,
перенимает у нее традиции. Среди
исследователей, считающих авторскую
сказку жанром есть Т. Г. Леонова, которая
подчеркивает, что авторская сказка
самостоятельна, самоценна, но при этом
она вторична. Так же она указывеет на
то, что народная и авторская сказки
различны. Природа этих различий состоит
в том, что авторская сказка индивидуальна.

Сходства
АС и НС:

—
общие сюжеты(морозка, мороз иванович)

—
общие элементы поэтики (зачин)

—
отдельные герои, сюжеты переходят из
НС в АС (Иван-Дурак)

Отличия:

—
наличие автора, авторской биографии и
творческой истории создания произдведения
в АС( Ю. Коваль, «Полыновка».).

—
отсутствие точного времени и места
действия в НС

—
в АС происходит изменение главного
героя

-в
АС есть детали, требующие внимательного
прочтения

Авторская
сказка один из самых распространенных
жанров, но он не чистый. Это не всегда
собственно сказка, так как авторской
сказке присуще разновидности жанра.
Среди авторских сказок может быть
роман-сказка, повесть-сказка. АС до
сегодняшнего дня является одним из
активно развивающихся жанров, но эта
активность привела к появлению
некачественных текстов, повторов.
Творческая фантазия автора иссякает,
потому что сказки стали писаться по
одним и тем же схемам, на основе
примитивного конфликта (борьба добры
со злом).

Соседние файлы в предмете [НЕСОРТИРОВАННОЕ]

  • #
  • #
  • #
  • #
  • #
  • #
  • #
  • #
  • #
  • #
  • #
Источник

  • Пекарня сказка самара управленческий
  • Первые роды форум рассказы
  • Пекарня сдобная сказка екатеринбург
  • Первые рассказы этого писателя были веселые смешные забавные остроумные и печатали их в журналах
  • Пейтон или пэйтон как пишется