Петух на зоне рассказы

Начало. Часть 2. Часть 3.

Из карантина в барак поднялся футбольный фанат (судя по наколкам). Кажется, он в шоке и не совсем понимает, что происходит.

Попозже Лимон с ним будет беседовать, я поприсутствую или из своего проходняка уши погрею.

Фанат прибыл к нам весь в синяках, я не сразу заметил. Его тут уже прозвали Футболистом, хотя сам говорит, что в футбол два раза всего играл, и то на воротах стоял.

Футболист состоял в какой-то фанатской группировке, где-то в середине иерархии. Дрался с себе подобными, ездил на какие-то выезды и забивы, ходил в спортзал и бухал.

Посадили его за грабёж. Вернее, как сам говорит, грабежом это не было. Шёл пьяный и докопался до какого-то подростка, что-то неправильно одет. Вроде какой-то бренд надел, который носят только определенные субкультуры. У воинственной молодёжи это называется «спросить за шмот». Дал пару раз по лицу, и тот убежал, а когда убегал — потерял телефон. Футболист утверждает, что не брал, но на него всё равно повесили, а так бы может условкой за хулиганство отделался.

В изоляторе и на централе он провёл год, отлично освоился в тамошней среде и проникся ауешной идеологией. Начал блатовать и даже вместе с такими же деятелями однажды отправил жить на дальняк какого-то бедолагу.

Но на этапе в лагерь что-то пошло не так.

В столыпине оказались кавказцы, которые всю дорогу пьянствовали и зашугали и конвоиров, и соседей по вагону.

Само собой, бритый пассажир с необычными наколками привлёк их внимание. Стали придираться, что все фанаты скинхеды, он полез в драку, в которой проиграл.

В карантине он оказался в одном кубрике со своими обидчиками. Несколько дней они били его, орали, что он пидор, и пинками загоняли на дальняк, а он сопротивлялся. А потом взяли и обоссали.

После карантина администрация уже видит, кто есть кто и куда отправлять. Но Футболист был не согласен идти к нам и даже попытался перегрызть вены на глазах у сотрудников. Однако ему объяснили, что это для его же безопасности, а то забьют черенками от лопат и ими же изнасилуют.

Всё это я рассказываю с его слов, и есть сильное подозрение, что картину он описал не полностью. Мы хоть и обособлены от основной массы, но при желании можем узнать позицию другой стороны.

А желание есть, потому что тип неприятный. Агрессивен, дерзит, огрызается, типа он не чета нам. Заявляет, что здесь по недоразумению, что вопрос решит и со всех спросит по понятиям.

Не осознал ещё, что из третьего барака ходу нет. И что здесь не все угнетенные и зашуганные, а есть люди намного сильнее его и морально, и физически.

Наверняка вам интересно послушать какие-нибудь грязные детали из жизни лагерных петухов. Чуть позже постараюсь рассказать, например, почему в нашей зоне оральный секс пользуется большей популярностью, чем анальный.

Почему в нашем лагере оральный секс популярнее анального.

Начнем с того, что никто петухов направо и налево круглосуточно не сношает. Рабочих петухов на всю зону всего десяток (по крайней мере, явных, есть и те, кто втихоря практикует). И чтоб совокупиться с таким, надо с ним договориться. Ну или с сутенером – есть и такая должность здесь. Это чел, который контролирует рабочих петухов, следит, чтоб они не «левачили», не утаивали заработки, ведет переговоры с клиентами, решает конфликты. Конечно, те конфликты, которые в состоянии решить сам, в отдельных случаях подключается Лимон.

Итак, нужно договориться. У местных проститутов твердые таксы – как правило, один акт стоит две пачки сигарет и пачку чая. Опять же, есть проституты подороже и подешевле – старый, некрасивый, неопытный или ленивый может довольствоваться сигаретами без фильтра и самым дешевым чаем. Зэк помоложе, посимпатичнее и поженственнее, да еще знающий свое дело, затребует мальборо и чай со слоном. А может и вообще отказаться. Зона – это ведь модель общества в миниатюре. В нормальной жизни чем красивее девушка, тем больше вокруг нее вьются, и она может позволить себе вертеть хвостом. Правда, пока кондиция позволяет. Здесь тоже бывали деятели, за которых чуть ли не смотрящие конкурировали, но время шло, выходили в тираж, и старый потрепанный петушок уже любому клиенту был рад. Женский век недолог, хоть салоны красоты, фитнес-залы, правильное питание и прочее могут его продлить. А у наших педрил день за неделю идет. Тем более болезни никого не щадят. К обычным зэковским недугам вроде язвы желудка у местных педерастов в наличии болячки пострашнее. Не могу утверждать сто процентов, но очень уверен, что каждый зоновский рабочий петух инфицирован. Анальный секс и среди культурных геев опасен в плане заражения, а здесь сплошь антисанитария, никакой контрацепции и каждый второй клиент – наркоман. Уже севший со всякими гепатитами и турбовичами. А если сел здоровым, то здесь это упущение обычно наверстывается быстро и легко.

Лимон, возглавив петушиное царство, как я уже говорил, сделал ряд изменений в его жизни. В частности, пресек несанкционированные и недобровольные сношения. Нет, насилие и раньше не поощрялось, но прецеденты случались. Теперь же на насилие в отношении петухов поставлен такой же запрет, как на рукоприкладство среди мужиков без достаточных обоснований. Говорят, Лимон по такому поводу садился за стол переговоров со смотрящим за зоной. Стол переговоров – звучит громко, не по понятиям блатному с опущенным за одним столом сидеть, но договоренности действительно имели место быть. Хотя открыто, естественно, никто ничего не говорил. Разве можно представить, что блаткомитет объявляет мужикам – так и так, мол, мы с петухами договорились, что теперь их трахать можно только по тарифам и приболтав предварительно. Нет, инновации внедрялись постепенно, изменения были обыграны, как любят говорить зэки, «красиво». Так, что основная масса и подумать не могла, что инициатива проведена Лимоном. Как точно – не знаю, но подозреваю.

Скорее всего, блатные осуществили показательное общественное порицание кого-то из своих, громко пожурив, а то и сделав жесткий выговор – дескать, негоже быть столь охочим до тела мужского, что где поймал – там и отодрал. Будьте, мол, цивилизованнее, если уж приперло, а дрочить западло – пошел, тихонько договорился, незаметно спустил напряжение и отблагодарил девушку по-джентльменски. А если вы в желаниях своих не сдержанны и чрезмерны, то неровен час перейдете черту и страсть поглотит вас. Среди мужиков и блатоты рангом помельче распространилось быстро, немного обросло подробностями, как водится, и вот уже будто испокон веков так и было заведено.

Как опускают

Как опускают

Ввели очередную группу и среди камеры вдруг шум: «СэВэПэшник!» Два парня из прибывших стояли друг против друга и один, коренастый, обвинил другого, тощего, в том, что он в лагере состоял в секции воспитания и профилактики (СВП) — это что-то вроде дружинника, т. е. помощника ментов, страшное обвинение или, как тут говорят, — «косяк». Оказывается, они вместе сидели на усиленном режиме в каком-то мордовском лагере, и теперь этот тощий заработал себе смягчение режима и направляется на «поселуху» в Ивдель. Не знаю, куда направлялся тот коренастый, но тут они встретились, и он объявил камере, кто он такой этот тощий.

— Меня заставили вступать, — на молдавском акценте жалобно и испуганно затараторил тощий. — Ребята, я ничего плохого не сделал!

— Врешь сука! На локалке стоял, людей сдавал! — коренастый ударил его по лицу. «Под шконарь!» «Отъебать волка», — загудела камера. «Простите, мужики! Я ничего плохого не сделал!» — верещал тощий, но удары уже сыпались во всех сторон. Тощий было ринулся к двери, от жары она была открыта, и камеру от коридора разделяла только решетка, но его не пустили: «К ментам рвешься? Топчи его, мужики!» Его били весь день. Он кричал, хватался руками за опоры и края нар, не желая лезть под нары, к «петухам». Засунули головой в унитаз. Орал он безумно. И заступиться было нельзя. «Козла пожалел? А он людей сдавал — не жалел?» Удивляло другое. Все, что происходило в камере, было прекрасно слышно в коридоре, дверь была открыта и дежурные контролеры, конечно, знали, кого и за что бьют и что грозит этому человеку. Контролер обычно всегда маячит у дверей, но тут ни один не появился, будто их в коридоре никого нет, будто они не стоят рядом с открытой камерой и не развлекаются тем, что там происходит. А ведь зека забивали именно за то, что он помогал им, ментам. Они это, конечно, слышали. И не выручили. Своего же. Это было бы неинтересно: увести можно, а потом? Стой, опять скучай в вонючем пустом коридоре. А сейчас интересно: чем же кончится? Отъебут или не отъебут. Так что возможно самое интересное для контролеров впереди. И они там затаили дыхание. Не понимаю: почему этот тощий не кинулся к дверной решетке на вечерней раздаче баланды? Почему не ломанулся к ментам во время вечерней проверки? Может, его держали где-то в темном углу? Вряд ли, все-таки на проверке считают. Просто он смирился, наверное. Может, понял уже, что от ментов ждать помощи нечего. Ну, проведут, куда? В другую камеру. А там что? Да то же. От тюрьмы в тюрьме не убежишь. Может, он еще надеялся, что изобьют и на этом все кончится, может, простят. А может, ему отбили уже всякую волю, может, он вообще уже плохо соображал? Он уже не кричал, только охал и жалко хлюпал под градом ударов. В камере человек сто двадцать и почти все норовили приложиться, а кто-то дорвался, мочалил, не отходя, так и таскала его озверевшая куча. И среди них Алеша Котов, москвич, нарабатывал на чужих костях репутацию путевого зека. Бей других, чтоб тебе не досталось.

Утром, вижу, вылазит тощий из-под нар. Значит, все-таки загнали. Ночевал с «петухами». А эти отверженные еще более жестоки. Как они там его приняли в темной н?видали, остается гадать, обычно, говорят, с новыми «петухи» поступаю так же, как с ними поступили. Тут и рабское угодить «мужикам», и психология: унизить другого, чтоб хоть в собственных глазах, хоть на ступеньку подняться, чтоб самому не быть самым униженным. И потому слабый среди них не знает пощады. На нем отыгрываются со всей жестокостью безвыходной злобы. И в издевательстве, только в нем, видится им хоть какой-то намек на собственное самоутверждение. Страшные это люди — камерные, лагерные пидоры. Самые несчастные и самые жестокие.

Не надо выдумывать никакого ада, достаточно посмотреть, где и как они обретаются. Вид у тощего был ко всему безразличный. Но на этом не кончилось. Его били снова. Потом затащили в угол, к унитазу, заставили снять штаны. Смотреть на это не было сил. Контролеры за решеткой, в открытой двери не появлялись. «Хватит! Он получил свое». «Профессор, не лезь — не твое дело!» Кто-то подал мысль, чтоб исполнили «петухи». Их, троих, вызвали из-под нар, они послушно встали около унитаза. «Ну, кто? Давай, усатенький, начинай! А ты, сука, становись раком!» У голой костлявой задницы тощего замаячил член усатого «петуха». Я бросился в толпу: «Прекратите сейчас же!» Встали стеной: «Чего орешь? Ментов вызываешь?» Кто-то сказал более мирно: «Лучше не лезь, а то и тебя…» За руку меня оттащил оказавшийся рядом лефортовский дед. Нас оттеснили к столу. Вокруг унитаза, в этом углу сгрудилась вся камера. И тишина, когда слышно как бьется сердце. Нет ничего оглушительнее такой необычной тишины в переполненной камере. В коридоре контролерам она должна ударить по ушам, но и там была тишина. У толкана заминка. Я смотрю через головы: может, все-таки прекратят? Нет, усатый сосредоточенно дрочит вялый член. Его поторапливают: давай, давай! Кто-то подсказывает: с мылом! Тощий уперся руками в край унитаза, выглядывает сбоку собственной задницы в последней надежде: «не могу, мужики… устал… не получается». В этот момент усатый ткнул и подался вперед. Получилось. Шея тощего свесилась над унитазом. Усатый, нехотя сделал несколько движений и вошел в раж, забрало. Зеки застыли, затаив дыханье. Странное ощущение священнодействия, если бы не было так мерзко. Я повернулся к деду, он качал головой, мы не знали, куда девать глаза. «А теперь в рот. Пусть оближет. Пусть отсосет!» — раздались голоса. Тощий сидел на корточках и сосал так, будто всю жизнь этим занимался. Поразил его глаз — выпученный, оловянный. Что там было: пробудившаяся похоть? мольба? укор? Что вы со мной сделали? Кажется, он смотрел на меня. Я сгорал от стыда и беспомощности… Вскоре я снова увидел тощего. Он вылез из-под нар, бодро подошел к родному унитазу, справил небольшую нужду после такого большого события, и тут я увидел его лицо. Вы думаете, оно было злое, сейчас он начнет убивать, или страдающее, уничтоженное, полоумное? Нет, лицо его было вполне осмысленное и спокойное. Как будто ничего не было, как будто, так и должно было быть.

Дней через десять, 26 июня, из зоны я вместе с надзорной жалобой по своему делу отправил прокурору республики заявление с описание кошмара в пересыльной камере Свердловской тюрьмы. Получил ответ из областного УВД, подписанный начальником отдела ИТУ полковником Сваловым (или Саловым?). Официальные ответы лагерная спец. часть на руки не выдает, они подшивают к делу, мне это письмо только показали. Там было сказано, что заключенные в транзитных камерах обеспечиваются инвентарем (ложками, кружками) и постельными принадлежностями в полном согласии с инструкцией номер такой-то. Ремонт камер производится строго по графику. Некоторое переуплотнение вызвано большими потоками прибывающих. Жалобы на акт физического насилия не поступало.

Выходит, опять я оклеветал социалистическую действительность и образцовое советское учреждение, подведомственное безупречному коммунисту, честному полковнику Свалову.

Слышал как-то я братва, по земле идет молва,
Что за тридевять земель, есть не зона, а бордель.
Там не камеры, а люксы, нет «хозяина» и «чискы»,
К зекам ходят по звонку, и дают за малу мзду.
Хочешь я расскажу тебе про Караул-базар? Помнишь в предыдущих главах я обещал тебе рассказать, как Серж Иваков провел три месяца на «полосатой» зоне, близ Бухары? Я выполняю свое обещание. Нет это не Караван Сарай, как обычно говорят узбеки, это «Караул», самая страшная зона в Узбекистане и волею судьбы нашего героя забросило  в этот ад, где по разумению его истязателей, он должен был сдохнуть там в ближайший год — полтора. Придет время может быть и там установят мемориал памяти как в фашистских концлагерях.
Я вовсе не хочу сказать, что в тюрьмах и зонах Узбекистана сидят невинно осужденные,  большая часть заключенных – конечно же преступники, есть среди них и убийцы и маньяки и грабители, но есть и политические заключенные и таких становится все больше и больше. Репрессивная машина запущенная Исламом Каримовым при молчании Запада, стала работать уже автономно и даже если власть в стране изменится, то маховик политических репрессий и истребления инакомыслия в Узбекистане, будет работать по инерции, так как если власти остановят пытки и насилие, то они просто потеряют власть над народом, поэтому для них гораздо приемлемо проводит гуманный геноцид собственного народа, истребляя наиболее умных, смелых и порядочных, оставляя в вокруг себя стукачей, подхалимов и идиотов. Да, именно так! Из народа вышибали мозги начиная с 1991 года и за два десятка лет, результаты уже на лицо.
Ты мне не веришь? Тогда посмотри кто окружает Президента Узбекистана! Ни одной порядочной рожи, куда не глянь, всюду убийцы, сволочи, гады и жополизы! И что теперь? Единственный претендент на пост Президента Узбекистана – его дочь, и та шлюха! А захотят ли узбеки  иметь президента – с мягко говоря, сомнительной репутацией, покажет время, но если «узбекская злодейка» станет преемником, то она точно будет «иметь» весь Узбекистан и каждого его гражданина в частности, хотя чего греха таить, она это делает уже давно и весьма бесстыдно. Но если быть откровенным, она мне нравится, как женщина, ведь правда, она эффектная! А ты хотел бы с ней переспать? Вот! Как и большинство разумных и половозрелых мужиков с радостью завались бы с ней в постель до утра! И к счастью, ее сексуальность, длинные ноги, смазливая мордашка и  роскошная попа, это не единственное достоинство будущего Президента Узбекистана. На этот  случай я ей даже прозвище придумал. Оцени – «Узбекская Клеопатра» или «Царевна – Гугушка». Подумай – если умеешь!
Но мы отвлекись! Извини! Что-то накатила на меня волна эротических фантазий с политическим оттенком.
О 25-й «Караульской» колонии особого режима мало что знают даже многие сотрудники ГУИН в Ташкенте, потому как мало кто там хочет работать, и даже в приказном порядке офицеров МВД туда загнать проблематично.
Тем более, об этой зоне ничего не знают в международных правозащитных организациях, и досадно, что в Европе ничего не хотят знать об узбекских концлагерях и пытках, а поборники прав человека, принципиально  «не слышат» о нарушениях прав человека в Центральной Азии, а ограничиваются банальной статистикой, хотя нужны резкие и радикальные меры, от санкций ООН и запрета на посещение Европы диктаторской вершушкой,  до бойкота товаров и услуг из Узбекистана.Бывшие зеки этой зоны тоже не разговорчивы, по двум причинам, во-первых, мало кто из них доживает до конца срока, а во-вторых – не все зеки хотят говорить  или вообще вспоминать об этом ужасе.

Караулбазар, Касан, Жаслык, это Освенцим, Майданек, Бухенвальд, только без газовых камер и крематориев, только мне жаль, что Сильные Мира сего, которые сотрудничают с кровавым диктатором Исламом Каримовым остаются глухими к жалобам о проблемах с правами человека в Узбекистане, а происходящее в этой стране, в международной юриспруденции называется преступления против человечества и виновные в этих преступлениях должны предстать перед международным трибуналом, если уже народ Узбекистана является неотъемлемой частью Планеты Земля.
Мубарекская промзона – это место концентрации зон, как печально знаменитый «ДальСтрой» в сталинском ГУЛАГе, а поселок городского типа Караулбазар, Бухарской области Узбекистана, где расположилась колония особого режима КИН-25, в народе просто «четвертак» для особо опасных преступников и рецидивистов, вообще пользуется дурной славой далеко за пределами республики.
Но с 1996 года, туда стали свозить и «первоходок» (впервые осужденных) с неимоверно большими сроками, это были политические и религиозные заключенные, а также личные враги Ислама Каримова, но осужденные по уголовным статьям, как правило, во время «второй волны массовых репрессий» в Узбекистане, им подбрасывали наркотики, патроны, оружие или антиправительственные листовки, а потом, уже в тюрьмах многих «раскрутили» до немыслимых сроков, от 20 лет и больше, поэтому их и свозили сюда на умерщвление в «полосатую» зону.
Об этом мало кто знает, а еще мало кто хочет говорить, но в условиях политических репрессий в Узбекистане, вовсе не обязательно расстреливать бунтарей  в застенках, достаточно посадить их в туберкулезную камеру в Таштюрьме или отправить на резиновое производство в 32 зоне в городке Пап Наманганской области, а что касается «Караула», то отсюда живьем, мало кто вышел, потому что все кто попал на «полосатый  особняк», это уже не люди, это «спецконтингент», как любило говаривать лагерное начальство, а следовательно, это уже были не люди, а средство для достижения высоких целей Независимости Узбекистана.
Говорят, что во время Второй Мировой войны, в этой зоне формировались штрафные батальоны генерала Рокоссовского, которые прямиком уходили на фронт. Оттого наверное тут и место такое мрачное.Серж, осужденный на 22 года, из которых ему прописали 10 лет особого режима, попал сюда летом 1997 года, за два месяца до печально знаменитого бунта заключенных, в котором погибло более три четверти зеков, а те кто выжил в числе которых был и наш герой, предпочитали помалкивать, хотя и свидетелей этого события осталось считанные единицы, в том числе и среди сотрудников охраны и солдат срочной службы.

…В неволе редко сняться приятные сны, тем более веселые, но в эту ночь Сержу приснились тараканы в своем доме, их было так много, что он не выдержал и закричал, — «А ну убирайтесь все из моего дома»! Насекомые обреченно собрали шмотки и побрели стройными колоннами в дверь, а замыкал строй один старый прусак, он еле плелся и едва передвигая тонкие лапки, спотыкался и немощно кряхтел на каждом шагу.
Серж увидев такую картину, улыбнулся, а старый таракан заметив это, вдруг заорал, — «Братцы, он пошутил, пошли обратно», и все гурьбой бросились на Сержа, обнимать и благодарить его за такое решение….
…Серж проснулся в холодном поту и приподнявшись, уперся локтем в подушку, окинул взглядом воняющий носками барак. Рядом храпел Костя Мякшин по-прозвищу «Кот» — домушник из Самарканда, а через два пролета, было слышно, как под одеялом усиленно дрочил Пыш, скрипя «шконкой» и наивно полагая, что его никто не слышит и не видит, однако сверху он «кончал» на одеяло «Ботиксона», полагая, что производит семяизвержение под матрац.  Закончив удовлетворять половой инстинкт, «Пыш» высунул запотевшее лицо из-под одеяла и облегченно выдохнул, а потом откинулся головой на подушку, широко раскинув руки.
«Кот»,  хоть и был вором домушником, и сначала получил 10 лет за кражу драгоценностей у какой-то генеральной жены, но по «раскрутке» попал на «Караульскую» зону по «стрёмной» статье, за изнасилование малолетки и вовлечение оной в аморальщину,  после чего девочка повесилась. В следственном изоляторе Костя смог как-то выкрутиться и его не «опустили»,  как это обычно делают с насильниками малолетних. Срок его был более 21 года, а отец совращенной девочки обещал его убить сразу после выхода из тюрьмы, вот он и нарушал режим содержания. И всякий раз, когда «хозяин» зоны или замполит заходили к нему в карцер, на все вопросы отвечал одинаково – «Особый режим – боком лежим», даже не вставая с места.
Время 5-59…
У входа в каждый барак, с ударами молотка по обрезку рельса, начинается утро на зоне….
Тишина хропяще-пердящего барака прерывается всегда одинаково и жилище зеков больше напоминает взъерошенный муравейник, в который бросили непогашенный окурок.
Как обычно в 6 часов поутру, дневальный с криком «Уйгон – о-най-н-э-ске» или «урнингдан – пада-ринг-гя-ля-ляр» (подъем мать вашу) и ударяя алюминиевой ложкой в эмалированный чайник, прошел по «взлетке» (пространстве между кроватями) где уже началось движение масс по бараку, там мат, суматоха и толчея, заменяли фразу «доброе утро» или «как вам спалось».
           Вместо этого обычно звучали фразы — «Ты что тут перхоть подз*лупная, опять дрочил на мое одеяло»? — орет «Ботиксон» — Валера Патыров из Ферганы.
           -«Да пошел ты на х*й, вонь подритузная, каждый дрочит как он хочет, а я дрочу, как я хочу»! — как бы шутя отвечал ему «Пыш», Сергей Пышкин из Янгиюля.
«Ботиксон», в жизни Валера Патыров — впервые был осужден еще по «малолетке», за кражу дорого попугая на рынке, который,  улетев от хозяина, случайно сел ему на голову, а тот не будь дураком — запихал птичку за пазуху, но тут же попался, в итоге, 6 лет общего режима, но вышел на свободу по первой амнистии, не просидев даже одного года.
Валера Патыров – был профессиональный тунеядец, никогда и нигде не работал, только крал по мелочи из карманов сограждан, но вот  однажды ему приснился сон, что он сидя в кафе подслушал разговор двух наркокурьеров и у одного из них был кейс с «баксами». «Ботиксон» во сне успешно выкрал бабло и его жизнь, при наличии миллиона долларов в корне изменилась. Примерно так и было, но он несколько месяцев ходил по разным кафе и ресторанам, но ничего подобного там не было и Валера уже расстроился, но в очередной вечер он приметил двух,  по виду башлевых лохов у которых был характерный дипломат, в котором по разумению «Ботиксона» должны были быть вожделенные доллары. Валера, угрожая игрушечным пистолетом, отобрал желанный кейс и бросился бежать со всех ног.
Но Фортуна повернулась к нему копчиком, и сон получился не в руку, а в задницу, даже еще хуже. Это были следователи прокуратуры, а содержимое кейса было бесценным только для них, там были следственные бумаги и прочая шелуха. Таким образом, ранее судимый «щипач» (карманный воришка), был осужден на 25 лет, по особо тяжким статьям.
Настоящая беда каждой зоны или тюрьмы в том, что большая часть «населения» это молодежь до 30 лет и оба молодых человека, что «Пыш» или «Ботиксон»  попали на зону, вроде как «про запас».
Сергей Пышкин — «Пыш» из Янгиюля, вообще олигофрен – полуидиот, не умеет ни читать, ни писать, хотя ему уже 25, но с 14 лет он плотно застрял за решеткой, сначала за кражу нескольких банок варенья у соседки, ему влепили 4 года общего режима, плюс один год «каримовский» для всех воришек. Через полгода попав под первую амнистию, и выйдя на свободу, в тот же вечер он взял у друга «покататься» мопед, да по дороге «Пыш» встретил друзей. Ну вот и поехало и пошло, выпили – за освобождение, обкурились, засиделись, вино – анаша – девочки, ну ты же понимаешь, дело житейское, а владелец мопеда подумал, что все, нет больше «железного коня», возьми и позвони в ментуру, а ментам того и надо. Накрыли всю компанию, как и полагается под утро, все невменяемые и естественно у них все было при себе и «краденный» мопед и наркота, так и отправился «Пыш» по второй «ходке» не погуляв на свободе даже одного дня. Новый срок с учетом прошлых «заслуг», отмерили ему от всей души, аж 12 лет, а в следственном изоляторе во время драки он убил сокамерника и теперь у него за горбом был вполне себе такой реальный «четвертак», всего при 18 годах от роду и видимо поэтому Пыш, понимая что уже свободы не увидит никогда, самоудовлетворял свои сексуальные потребности посредством онанизма, и почти ни от кого, не прячась, а большая часть зеков не обращали на это внимания. Кроме того у «Пыша» были дефекты речи и свою фамилию Пышкин, он произносил с характерным детским шепеляваньем, — «Пискин», а зоновские шутники иногда звали его «Пиписькин», а его хронический онанизм только лишний раз подтверждал эту кличку.
Наверняка ты знаешь, что такое утренняя эрекция у мужчин, а для молодых людей, что замкнуты в тюремных застенках и не имеющих выплеска своей сексуальной энергии, проблема сексуального удовлетворения, стоит, в прямом смысле этого слова особенно остро.
Каждый решает эту проблему по своему, и заключенные условно делятся на четыре незримые части. Первые предпочитают банальный онанизм, практически никого не стесняясь, вторые  удовлетворяются контактами с «петухами». В других главах этой книги я посвящу теме о тюремном гомосексуализме и тюремной гомосексуальной проституции отдельную главу. Третьи вообще забывают о сексе и сексуальная функция почти атрофируется – к сожалению навсегда, а четвертые, имеют сексуальные контакты с немногочисленными сотрудницами тюремного учреждения.
Тебе покажется это странным, но некоторым заключенным везет на романтические отношения с женщинами даже в неволе, ведь большинство зон в Узбекистане, находятся на почтительном расстоянии от крупных населенных пунктов, обычно в маленьких поселках, где основное население, женщины, старики и дети, а трудоспособное мужское население уехало на заработки в город или вообще за пределы республики,  а те что остались, это как правило спившиеся до безобразия скоты и никчемные существа….
«Юлька» — лагерная шлюха с «хвостиком».
…Рядом суетился «опущенный» «Юлька», его пригрели «Пыш» и «Ботиксон», ведь на «полосатой»  зоне держать рядом с собой «петухов» не возбраняется, чего нельзя сказать об «общих» зонах. В отличие от других «петухов», «Юлька» по лагерным стандартам купался в роскоши и у него было все, что нужно для жизни в этой зоне, правда цена всем этим благам была высока, к примеру, вечерами ему приходилось переодеваться в женщину, тем самым возбуждая к себе интерес сексуально озабоченных зеков.«Юлька» — в жизни Юрий Сапуров, был обычной лагерной шлюхой и со слов других зеков был настоящим мастером минета, не имея «грева» с воли он перебивался случайными подачками и гомосексуальными интим услугами, потому что к нему никто не приходил, статья даже для Караульской зоны у него была «стрёмная», за что его «опустили» еще в тюрьме,  на этапе предварительного следствия.

Несколько раз «Юлька» пытался покончить с собой, но всякий раз его вытаскивали из петли или откачивали в санчасти. Но позже он смирился со своей участью и часто в бане сам провоцировал оголодавших на секс мужиков. Проходя мимо мужчин, запевал песню Виктора Цоя, похлопывая себя по вполне — таки женственной попе  — «Солнце мое взгляни на меня – твоя ладонь превратилась в кулак» — и делал характерные движения рукой в области паха, чем вызывал неподдельный смех толпы.
Всякий раз «Юлька» предлагая зекам интим, начинал разговор с фразы, — «Тебе хорошо, а мне приятно». Старый зек Абдурахман Махкамов по прозвищу «Макинтош», после близости с «Юлькой» оттянув резинку от трусов и заглядывая себе в пах, вдруг заорал хриплым голосом, глядя на свои причиндалы – «Это мандавошки»! А вокруг разлилось лошадиное ржание других зеков…
…Для каждого человека, день совершеннолетия это знаменательное событие, а Юра Сапуров запомнил свой 18 день рождения до конца жизни. Мама Юры готовилась к этому празднику задолго, хотела сделать сыну подарок, еще бы, ведь она воспитывала его одна, муж бросил семью, когда Юре не было и года, а потому взрослеющий повеса всегда доставляло немало хлопот матери одиночке.
На день рождения они пригласили друзей и соседей, вечеринка удалась на славу, гости стали расходиться по домам, а близкие друзья остались чуть дольше, кто-то принес самогонки для «догонки» и компания парней напилась до потери контроля над собой, после чего толпой изнасиловали женщину, причем один из насильников был ее сын, а что же с ним произошло он понял только, когда всю компанию арестовали, за групповое изнасилование…Мать на суде отказалась от сына… В следственном изоляторе «Юльку» «раскрутили» на 25 лет лишения свободы, заставив подписать его несовершенные им преступления, от ограбления до убийства и можно сказать, что он «легко отделался», ведь «Юльке» заменили расстрел на 25 лет каторги. Но как и многие «петухи» смерть «Юлька» принял чуть позже и это было избавлением от страданий.
-«Юлька, давай быстрей» — орали ему остальные «опущенные» выбегая на улицу.
-«Если каждому давать – поломается кровать» — огрызался «Юлька».
–«Тебе что Абдрахаман не «вдул» вчера»? Подтолкнул его в спину «отрядник».
-«Ой гражданин начальник, у него такой хер большой, что у меня от одной мысли, мурашки по телу бегут». Офицер с укором глянул на Абдрахамана и рядом стоящий бывалый зек процедил сквозь зубы  — «Вчера мандавошки, сегодня мурашки» — и толпа зеков загоготала искренним смехом.В итоге, «Юлька» умер через год от обильных кровотечений, связанных с недержанием кала, а в анусе у него был геморройный «хвостик», и как следствие заражение и гангрена прямой кишки, он конечно же жаловался врачу, а лагерный начмед только смеялся – «Ну ты же не забеременеешь, чего тебе бояться».

Место захоронения «Юльки» за территорией  зоны, было отмечено  надписью мелом на заборе – «Менты – кАзлы»! Только поселковые бараны, проходя мимо безымянных зековских могил оставляли за собой катышки у еле заметных бугорков, на коих даже не было табличек, только столбики с ничего не говорящими номерками.
«Петухи» на зоне вертятся, как мандавошки на члене, а от того и жизнь их ничего не стоит, и смерть их незаметна. Но без них тоже нельзя, на зоне они снимают напряжение всего спецконтингента» — завершил замполит зоны на похоронах «Юльки», такой погребальной речи удостаивались почти все умершие «опущенные» на зоне.
Сержа попал на эту процессию в качестве землекопа, а гроб с телом «Юльки» привезли на арбе в ослиной упряжке, на которой развозили баланду по барачным пищеблокам.
-«Неужели вы ничего не чувствуете»? – спросили как то «хозяина» Серж после похорон «Юльки», на что офицер холодно ответил, — «Чувствовать можно только х*й в жопе, а все остальное ощущают. Мои ощущения атрофировались еще в курсантские годы, работа такая, так что не купишь меня на эту мякину», и офицер давая какие то распоряжения по рации указал зекам направление движения к «промке»….
…-«Строится» — прозвучала команда на плацу и строй замер в ожидании изнурительного мероприятия под названием утренняя зарядка.
Если женщина хочет счастья, ее торопить не надо.
Серж искренне ненавидел зарядку, впрочем как и ненавидел своего «отрядника» Карливадзе Лачё, по прозвищу «Карлуша» и тот отвечал ему взаимностью, на основании не только различия в интеллекте и развитии, но из-за неразделенной любви к кладовщице Мухабат, которая питала к Сержу неподдельный интерес, по причине естественной потребности в гормональном фоне женского организма.
Муж Мухабат был на 30 лет старше жены и девушке, про которых в народе говорят «кровь с молоком»,  нужно было близкое и регулярное общение с противоположным полом. Муж был уже не способен на секс, а «Карлуша» ей не мил, он часто грубил и позволял себе пошлые комплименты в адрес женщин. Мухаббат, только внешне едва походила на узбечку, она дочь советских интеллигентов, отец узбек – из партийной элиты в окружении Шарафа Рашидова, мама – русская, учитель в школе, а посему они воспитали детей в лучших традициях номенклатуры. Поэтому девушка не могла уехать из Караулбазара, оставив могилы своих родителей, а единственное место работы в этой глухомани, была близлежащая «полосатая» зона, а в женихи ей сосватали, овдовевшего друга отца и к своему расцвету лет, Мухабат имела мужа – импотента, к тому же увядающего пенсионера маразматика. Поэтому молодая женщина, ведомая естественными потребностями, установленными самой Природой, стала подумывать о любовнике, а вокруг кандидатов было не так уж и много, а те кто были в наличии никак не попадали в ее параметры «мачо». Но тут появился Серж, который явно отличался от многих заключенных, физической силой и тем, что много читал и не матерился в присутствии женщин, которых на зоне было не так уж и много. Их роман развивался медленно, но жарко, постепенно без эксцессов. «Хозяин» зоны заметив неладное, не стал препятствовать развитию их отношений, ведь терять такую работницу как Мухаббат он не хотел.
Каждое утро, зеки выбегали из барака как муравьи при наводнении, так и люди изнеможенные работой на производстве, опасаясь побоев от «гадов», высыпались на улицу, словно горох из банки по столу. Но больше всего они опасались, что опоздание на построение заметит отрядник или ДПНК. Отрядники  так рано не приходят на работу, обычно они появляются к 9-00 часам, перед разводом и потом начинается что-то страшное.
«Гады», (активисты, сотрудничающие с администрацией зоны и выполняющие функцию истязателей) проходя мимо строя зеков и размахивая «ишачьим х*ем», так называлось грозное оружие СПП (сектор правопорядка) в зонах Узбекистане, это толстостенный резиновый шланг, в который продернут стальной трос сечением примерно 15 мм, при ударе о тело человека, бедолага падал без сознания и далее жертву добивали с нескольких сторон, пока тело его не превращалось в единое месиво из мяса и костей.
На плац вызвали лагерного врача, по причине заражения полового члена «Кери». Наверное ты не знаешь, но всякий зек мечтает по выходу на свободу, очаровать  женщин своими сексуальными способностями, а потому, зеки вживляют в половой орган инородные тела. Истопник «Керя» в ночную смену в кочегарке, с друзьями вгонял себе в пенис металлические шарики от подшипника, и занесли инфекцию, так что теперь, его мужское достоинство, загноилось, опухло, болело и мешало ходить. Как ни странно этот факт не вызвал смеха или удивления зеков, ведь такие случаи имело место быть достаточно часто во многих зонах.
Впрочем, как и не удивляло никого, что зеки гнали самогон «Хайль Гитлер», и травились от него, а такое название брага получила от того, что на большие бутылки надевали резиновые перчатки и когда газы наполняли перчатку, она вставала,  а потом опускалась, то это ассоциировалось у зеков с нацистским приветствием.
Также на «промке» (промышленный участок зоны), зеки втихаря гнали алкогольный суррогат из клея БФ и называли это «Борис Федорович», данная смертоносная жидкость, даже не поддается объяснению и давала мало шансов на здоровую печень, потому как ее вытягивали из химического раствора клея БФ. Сверло большого диаметра, разогревали посредством сверления твердых металлов и тут же опускали его в банку с клеем, каучуковые массы наматывались на сверло, а в банке оставалась спиртовая жидкость. Из холодильной камеры вытаскивали железный швеллер, пролежавший минимум один час при температуре минус 40, и под наклоном сливали спиртовую жидкость из сосуда в сосуд. Холодный металл вбирал в себя химические вещества, а полученную жидкость зеки пили не задумываясь о последствиях, ради алкогольного опьянения. Самое примечательное  в памяти Сержа, как однажды бывалый зек Гена, который три четверти жизни провел в неволе, выпив раствор «Борис Федоровича» и занюхал это сгоревшим предохранителем.
Однажды Гена напился до того, что проснулся в гробу, как ему показалось, потом над этой историей смеялась вся зона. Гена напился до потери сознания и чтобы он не мешал, другие зеки бухали на складе, после чего его затолкали его под старый диван, и задвинули двумя ящиками, потом, на этом диване трахались Серж с Мухаббат, в это время Гена в духоте и пыли проснулся от характерных звуков надо головой  и не смог подняться, так как сверху крышка, сбоку тоже и первая мысль, что он в гробу и его закапывают землей и стал орать.  В это время Мухаббат получила непреднамеренный оргазм от испуга, а Серж упал с дивана.
А еще почти каждое утро «лохмачи» докладывали «отрядникам» что происходило ночью в бараке, так стукач Кульченко докладывал – «Все трахали подушку».
Лицо офицера перекосило в гримасе отвращения и уже повернувшись к стою зеков, он спросил, -«Кто трахал подушку? Шаг вперед»! Почти все шагнули, на место остался лишь один осужденный.
-«Вот молодец! Не все такие извращенцы! Как фамилия»? — и «отрядник» одобрительно кивнул в его сторону, обращаясь к строю.
-«Осужденный Подушка, гражданин начальник» — громко выпалил зек, а в строю промелькнули улыбки и хихиканья…
-«Как это происходило»? – отрядник, искоса посмотрел на своего осведомителя после развода.
-«Прихожу я с «промки», смотрю в проходе ебу*ся» — Кульченко, начал так, будто увидел приведение.
-«Не ебу*тся, а сношаются» — поправил его офицер.
«Точно, гражданин начальник. Прихожу я с работы, смотрю в проходе сношаются, а пригляделся – ебу*ся»! и стукач смотрел на отрядника с важным видом, а тот махнул на него рукой и ушел прочь.
Можно сказать, что Сержу несказанно повезло, даже тут на «полосатой» зоне, его пристроила у себя на складе Мухаббат, которую зеки звали «Муха» и их тюремный роман бурно развивался и если бы не статус Сержа, и его срок в 22 года по политической статье, а равно как наличие у него жены, а у нее мужа, плюс постоянные домогательства к «Мухе» со стороны офицеров зоны и других зеков. Была ли это измена, не знаю, наверное не нам судить об этом, ведь никто не знает у каким запасом прочности он обладает. Серж понимал, что выйти живым из этого концлагеря у него шансов меньше чем у Гитлера в 1945-м, а потому пустился во все тяжкие и искренне надеялся, что его жена Люба простит его за это прелюбодеяние.
После развода на плацу, Серж отправился на свое рабочее место, он был бригадиром на приеме и отправке товаров с воли и на складе и там увидел осужденного Зулупова, незадачливый конокрад из Туркмении по-прозвищу «Копченый», осужденный на 19 лет,  тот пришел с запиской из ДПНК, и характерным акцентом выпалил, «Ээ, брЫыгадЫыр, Табэ пакэт».
Серж повернувшись в полуоборота и почти не глядя на «посыльного» ответил, -«Не табэ, а вам! Понял».
–«Нам»? Зулупов удивленно осмотрел конверт со всех сторон, — «Нам, он на х*й не нужен! Табэ пакет» — и уже ткнул конвертом в Сержа.
Серж повернулся к зекам, те сидели на корточках и уже замутили чифирь, но тут зашел ДПНК,  и начал с того, что в ближайшее время в зону приедет проверка из Ташкента, поэтому всем зекам велено было выдать новое постельное белье, которого на зоне отродясь не было. Наверное ты на знаешь, что на «Карауле» кроме полосатой робы на которой любовно выведены белые мишени на правом колене, на спине – между лопаток и на левой груди, остальные причиндалы тоже полосатые. Постельное белье, если его можно так назвать, простынь (мануфта) полосатая, наволочка – тоже полосатая и матрац тоже полосатый, все в черно-серную полосу, с грязным оттенком и все это отдает запахом пыли и свежевытканного хлопка. Перед проверками, о которых администрация зоны знает заранее, начинают наводить относительный порядок, выдают новую робу, новое постельное белье и упаси тебя Бог испачкать его или прилечь на шконку, ведь к вечеру белье снова соберут гады и сдадут на склад, до следующей проверки. Тоже самое насчет одежды и обуви, хотя с обувью для зеков особая проблема, почти все зеки прибывают на зону в обуви в которой их арестовали, потом если повезет, подгонят родичи с воли, а если нет, хоть волком вой или лапти плети, если умеешь, всем насрать – хоть умри. Зековская обувь, печально знаменитые «РаГэДэ», грубые кирзовые ботинки, на прочной подошве – вообще предел мечтаний для зеков, хотя «Папская» 32 – зона, производит резиновые изделия, в том, числе калоши и вполне могли бы обеспечить потребности всех зон Узбекистана, а тот факт что многие зоны шьют постельное белье и рабочую одежду, фуфайки, шапки, рукавицы  на заказ, то можно было вполне обеспечить одеждой всю пенитенциарную систему республики, но видимо, кому-то выгодно, чтобы зеки ходили в лохмотьях, мерзли, болели и умирали.
Вместо этого, администрация зоны устраивает т.н. «учения спецназа», по сути это узаконенное издевательство над живыми людьми. Минимум один раз в год в зону заходит отряд специального назначения МВД и отрабатывает на зеках различные сценарии подавления возможного бунта. Людей бьют без разбора, калечат и тем самым показывают силу власти. Руководство ГУИН говорит, что это нужно в качестве профилактической меры по усмирению «спецконтингент».
Зекам принесли арбуз, ножа не было, все голодные, Серж молча смотрел, как они разбили арбуз о землю и все кинулись выковыривать сладкую мякоть грязными руками и тут же поедать оную, а когда арбуз был выгрызен, то самое смешное было, втихаря, сзади одеть половину арбуза на голову собрата по несчастью, что вызывало лошадиное ржанье вокруг. Бедолага потом вынужден был искать источник воды, чтобы отмыться от липкой массы, ибо мухи будут мчаться за сладкой добычей как волки за ягненком.
Так прошло еще одно утро заключенного Сержа Ивакова на «Караульской» зоне, и сколько таких  дней будет еще, одному Богу известно, а пока он стоял в стройном ряду товарищей по несчастью. Пустынное Солнце уже начинало обжигать лица зеков, началось на зоне утро.
Тогда Серж еще не знал, что впереди его ждет печально знаменитый бунт на Караульской зоне в августе 1997 года, но это было потом…..
Искренне ваш Евгений Дьяконов, из книги «Зона-уз»

На тему тюрьма опущенные рассказы существует много лжи и фантазий. На самом деле о том, как опускают в тюрьме, знать всем, кто попадет в зону, не нужно. Да, время от времени приходится слышать о том, что парня опустили в тюрьме или что мужика опускают в тюрьме. Но подобное происходит настолько редко, что внимания не заслуживает.

Но поскольку без истории том, как именно и кого опускают в тюрьме не обойтись, продолжу начатую тему, рассказав именно об этом.

Как опускают в тюрьме

Наиболее удачным игроком среди мужиков, был Коля – «Совок». В своем кругу ему не было равных. Его соперники быстро «просекли» талант Совка и перестали садиться с ним за карточный стол. К тому времени, он умудрился неплохо заработать на своих друзьях по несчастью. Большинство должников, расплачивались передачами от родственников. Совок курил самые дорогие сигареты. В счет долга, его кредиторы ходили вместо него в наряды.
Совок по своей натуре был настоящим игроком. Такие не могут спокойно смотреть и не участвовать в игре. Блатные, с удовольствием приняли его в свой игровой круг. А ведь до этого точно такого же парня опустили в тюрьме, начав именно с «дружеской игры».
По началу, Совку очень везло. Он выиграл приличную сумму. Скорее всего, это было подстроено. Совок заглотил наживку, брошенную ему опытными шулерами. Следующая игра стала для него роковой. Блатные не играли на всякую ерунду. Кроме денег, в качестве средств платежа, использовалась водка и наркотики.

За несколько часов ночной игры, проходившей в каптерке, Совок проиграл огромную сумму денег. В игре верховодил известный авторитет «Локоть». Именно он определил недельный срок для возвращения карточного дога. Естественно, Совок не смог за неделю достать деньги. В этих вопросах, на зоне не шутят. Ни какие отговорки не катят.

Через несколько дней, после окончания срока уплаты, и по зоне пошел слух — парня опустили в тюрьме!!! – а точнее Совка «опустили». Об этом узнала вся зона. Зеки сразу изменили к нему свое отношение. С ним перестали здороваться и садиться рядом за стол в столовой. Наиболее отъявленный подонки, делали его жизнь еще ужасней. На Совка выливали помои, ему ставили подножки, плевали ему в спину.

От такого морального и физического пресса, может сломаться любой. И так всегда — мужика опускают в тюрьме и он ломается, превращаясь или в чухана или кончая с собой, или становясь общей проституткой.

Но не это произошло с несчастливым игроком. Ночью, заточкой, он перерезал горло трем блатным, опустившим его. Той же заточкой, Совок вскрыл себе вены на обеих руках.
В колонию приехала многочисленная комиссия из управления исполнения наказаний. Нашли «крайних». Наказали. Уехали. Начальник колонии получил служебное несоответствие. Кум отделался строгим выговором. После этого случая, работники колонии не давали возможности спокойно играть в карты, как это было раньше. Теперь, игроков ожидало ПКТ (помещение камерного типа), куда на перевоспитание, направляли отъявленных нарушителей дисциплины. А вот тех, кто мужика опускают в тюрьме, не тронули.

Расскажу подробнее о том, как опускают в тюрьме:

1. Вначале жертве самой предлагают отдаться.
2. Если она отказывается, ее избивают.
3. Побои могут даться неделями.
4. Если и после этого жертва не ломается, ее насилуют. Причем делать это могут десятки человек.

После чего тот, кого опустили в тюрьме, превращается в инвалида на всю жизнь. А иногда и умирает, так как опускать могут и черенком от лопаты, и даже бутылкой.
Потому не понимаю тех, кому интересны тюрьма опущенные рассказы очевидца, поскольку на самом деле они ужасны.

— — —

Шло время. Освободившийся, по истечению своего сроказаключения мой бригадир, любезно рекомендовал меня на свое место. Я стал бугром. Теперь дорога к условно-досрочному освобождению была открыта.

В одну из ночей, вся зона была построена на плацу. Там же находились все офицеры. Начальник оперчасти объявил, что двое заключенных, несколько часов назад, совершили побег. На их поиски были брошены охрана колонии и местная милиция. Мы стояли на плацу, при морозе десять градусов, до самого утра. Приехавший на УАЗике начальник местной милиции, сообщил радостную для всех весть. Бежавшие пойманы.

На том же плацу нас собрали после обеда. Двое, грязных, избитых беглеца стояли посредине плаца. Каждому оставалось отсидеть меньше года. Что их толкнуло на побег, я так и не узнал. Одно было ясно, что они существенно продлили свой срок. Начальник колонии долго разглагольствовал о доверии и порядочности. В завершение своей речи, он отправил двух беглецов в ПКТ.

Позже, я узнал, что у одного из караульных солдат, в ту ночь было день рождение. Двое зеков, заметили, что дежуривший на вышке, и наблюдавший за «прострельным коридором» (запретная часть, расположенная между двумя колючими заграждениями) спит. Наверное, именно это стало соблазном побега. Говорили, что этому солдату, тоже «впаяли» несколько лет.

Помимо скучных однообразных будней, на зоне бывают приятные моменты. Это свидания с родными. Моя мама поселилась в гостинице городка, рядом с которым находилась колония. За хорошее поведение и потому что я был бригадиром, мне разрешили переночевать ночь в гостинице. Той ночью, я ток и не смог заснуть. Близость свободы, от которой меня отделяли несколько месяцев, слишком остро ощущалась и давила на мозги. Утром, к разводу, я вернулся в общий строй заключенных.

Через несколько недель, я узнал неприятную для себя новость. Мой благодетель и гарант спокойствия «Треф», был переведен на другую зону. Такими переводами, администрация колонии пыталась ослабить власть блатных на зоне. Может оно и правильно, но мне это было «не в масть». Я вспомнил об обиженном мною в первый вечер знакомства с Трефом – Упыре. Я не забыл тот недобрый взгляд, которым он меня одарил после нашего спарринга.

К сожалению, моим опасениям, суждено было сбыться. Уже на следующий день, после отъезда с нашей зоны Трефа, мое рабочее место посетила представительная делегация блатных во главе с упырем. Они дали понять, что прописываться на зоне, ни когда не поздно. Я понял, что у меня предстоит веселая ночь. Тяжесть моего положения осложнялось предстоящей комиссией по досрочному освобождению. Если у меня будет хоть одно нарушение, «досрочник» не утвердят.
Решение пришло само собой. Я обмотал левую ногу курткой спецодежды, выпил стакан водки, и сильно ударил себя по ноге тяжелой трубой. Адская боль, пронзила мое тело. Двое зеков принесли меня в санчасть. Врач сразу определил перелом ноги. Рентген подтвердил его диагноз. Я надолго обосновался в тюремной «больничке». Здесь, достать меня блатным будет значительно труднее.

В тепличных условиях больнички (уж тут не можно забыть о том, как опускают в тюрьме) , я провалялся около месяца. За это время, на нашей зоне произошли разительные перемены. Новый начальник колонии, решил превратить учреждение в «красную зону». Это означало полное и беспрекословное подчинение заключенными администрации. Началась настоящая мясорубка, в жерновах которой пострадали многие блатные, не приемлющие такого положения вещей. Среди них оказался и упырь. Во время беспорядков, он был смертельно ранен бойцом спецназа, вызванного для наведения порядка. Упырь скончался в соседней с моей палатой.
Наконец-то наступил день заседания комиссии по досрочному освобождению. Несколько человек, долго изучали мое дело. У меня бешено колотилось сердце. Председатель комиссии, протянул мне руку. Свобода. На следующий день, со справкой об условно-досрочном освобождении, я вышел из дверей КПП. Воздух свободы пьянил и дурманил. Единственной здравой мыслью, было желание ни когда сюда не возвращаться.

Только в этом случае можно навсегда забыть и все ужасы зоны, о том, как парня опустили в тюрьме или о том, как мужика опускают на зоне…