Побег из монастыря рассказ

В закрытом монастыре детей заставляют жить по строгим канонам 1803 года, пытаясь укрепить их веру суровыми наказаниями и унижением за малейшие «проступки». Ни чиновники, ни милиция не могут им помочь.

Я с Валей хожу по двору московского приюта, где она живет уже третью неделю. Вале скоро 17, но выглядит она как 13-летний подросток. Я спрашиваю, чем бы она хотела заниматься, когда окончит школу? Валя отвечает: «А я не знаю. Понимаете, я себя совершенно не знаю. Нам в монастыре говорили: «Вот вы думаете, что вы хорошие? А вы — твари и должны молиться о прощении»…

Валя Перова — бывшая послушница известного Свято-Боголюбовского монастыря, сбежавшая оттуда вместе с еще одной девочкой — Кристиной, через несколько дней после нашей встречи напишет письмо патриарху и президенту, в котором расскажет о монастырском детстве.

$CUT$

«Бьют ремнем с пряжкой до синяков»*

«Я, Перова Валентина Евгеньевна, родилась 26 сентября 1992 г. До 6 лет жила в Ростовской области в п. Голубинка. Мои родители развелись из-за того, что папа стал часто выпивать. Мама отвезла в 2001 г. меня и старшую сестру Женю в Боголюбовский женский монастырь. Я в монастыре оставаться не хотела, но мама сказала, что мы с Женей поживем две недели и потом она нас заберет, а сама с младшей сестрой Машей уехала.

Приехала через год и тоже осталась в этом монастыре. Там нас определили в разные группы. Мама в монастыре работала на сенокосе (летом), зимой на кухне. Виделись очень редко (не разрешали). Мама запрещала писать письма родным, звонить, забрала все адреса. Жила мама недолго, заболела раком и в 2003 г. умерла. Когда мама болела, нас к ней не пускали, два месяца до смерти мы ее не видели вообще.

В монастыре жить было трудно, наказывали очень строго, почти ни за что. Посмотришь не так, воспитателю не понравится, может дать очень много поклонов земных, тысячу без отдыха делать, поставить на неустойчивый стул на всю ночь молиться. Спокойно могут лишить еды на день или на три дня. Бьют ремнем с пряжкой до синяков. А если в комнату зайдешь без Иисусовой молитвы, то тысячу раз заставят открывать и закрывать дверь и при этом читать молитву. Ходим на службу каждый день, хочешь ты или не хочешь, все равно заставят идти. Стоять было очень тяжело, службы длинные, по 4 часа, а стоять надо, не шелохнувшись. Из-за этого у многих девочек больные ноги и у меня тоже. Врач запретила стоять больше 30 минут, но мы все равно стояли.

Летом мы работали на поле, а поле большое, 4 гектара (это детское поле). Работало нас немного, 20 человек девочек. Работали с 6-ти утра до 8-ми вечера. Уставали очень сильно, нас постоянно подгоняли, а ночью поднимали в 12 часов, и мы полтора часа вместе всей группой молились, а кто стоя засыпал, тех выгоняли в коридор на всю ночь молиться. Мне и еще одной девочке, Веронике Сариной, все надоело, и мы решили сбежать с монастыря.

Это было в 2007 году в 7 часов утра. Мы с этой девочкой, пока никто не видел, перелезли через ограду за храмом и убежали в г. Владимир к Ксении (эта Ксения тоже раньше была в этом монастыре, и бабушка у нее работала юристом, поэтому мы и решили убежать к ней). Побыли мы там недолго, всего до 12-ти дня, потому что бабушки в этот момент не было дома и за нами приехали из монастыря на машине, они нам заломали руки за спину и затащили в машину. Когда нас привезли в монастырь, то стали обзываться, очень сильно ругать, надсмеиваться над нами. И в этот же день посадили нас в затвор (т.е. три дня не есть и не спать, а молиться). Эти затворы в монастыре были часто. Взрослые каждый месяц были в затворе, а дети от 12 лет каждый пост.

А в 2008 году нам меняют воспитателя — Малькевич Анастасию Сергеевну (м. Рафаилу) ставят помощником благочинной (это ответственные за порядок в монастыре), а нам ставят воспитателем Ефремову Наталью Ивановну. Она заказала в швейной черные, толстые ночнушки и заставляла спать только в них, а если постираешь и она за день не высохнет, то заставляла спать в сырой. Воспитательница наша попросила у начальства монастыря древний устав (правила, по которым живут монахи) 1803 года и заставляла нас по этому уставу жить, а там строгие правила. Когда утром наш детский хор пел службу, а потом сразу два акафиста, я и одна девочка, Света Кузнецова, присели во время акафиста, когда не пели, регенту это не понравилось.

Наталья Ефремова нас не стала наказывать, она пошла и рассказала про нас начальству, и они решили нам за это отрезать волосы. В архиерейской комнате были архимандрит Петр, настоятельница монастыря монахиня Георгия, казначей монахиня Арсения и наша бывшая воспитательница м. Рафаила. Настоятельница молча достает из кармана ножницы и дает их архимандриту Петру (Кучер Петр Петрович). Он сначала подзывает Свету, обрезает ей волосы, а потом мне. Мне было очень обидно, потому что за нас некому было заступиться. Старшую сестру после этого перевели жить в главный корпус, чтобы я ей не жаловалась и не общалась с ней.

После этого воспитательница стала на меня злиться еще больше. Она стала про меня сочинять всякие разные сплетни. То, что я в храме ворую деньги, хожу в магазин, покупаю косметику и раздаю ее девочкам. Она насчет этого ходила к начальству, и они мне придумывали всякие наказания. Хотя все прекрасно знали, что я никаких денег не ворую, а за пределы монастыря не разрешают выходить даже взрослым. Еще она придумала то, что я целуюсь с мальчиками в монастыре (там даже не разрешают на них смотреть, за это ремнем наказывают). Этому начальство тоже поверило. Меня и еще одну девочку, Ксению Головченко, наказали очень сильно. Нас посадили в разные комнаты без удобств и практически без мебели на 12 суток без еды (на одних сухарях и воде). Эти комнаты были холодные, а общались мы через форточку, т.к. окна выходили на одну сторону. В это время мы ходили пешком за 3 км сдавать экзамены в новосельскую школу. Учителя в это время заниматься к нам не ходили. Из-за всего этого я сбежала второй раз с Кристиной Федоровой (девочка из нашей группы). Я туда возвращаться не хочу и видеть этих людей тоже не хочу, кроме родных сестер. Я хочу учиться в школе и получить образование. Хочу жить нормальной жизнью».

Спасатель

Первым взрослым человеком «с воли», который помог девочкам, оказался отец Максим (Максим Хижий), протоирей Свято-Троицкого храма Гусь-Хрустального. Это он позвонил в Москву Олегу Зыкову, члену Общественной палаты, главному детскому и подростковому наркологу Москвы. Позвонил, чтобы попросить о помощи. Зыков сказал: «Вези детей». Так девочки оказались в Москве. За Кристиной вскоре приехала мама. Валя — сирота, и ее временно оставили в приюте.

Все взрослые, принимавшие участие в Валиной судьбе, скажут, что, даже если удастся максимально смягчить травму и реабилитировать девочку, жизнь в монастыре оставит на ее судьбе неизгладимый след.

Максиму Хижию, протоирею Свято-Троицкого храма Гусь-Хрустального — 45 лет, у него коротко стриженная борода, одет в джинсовую куртку. Речь, категории и принципы — либерального интеллигента. Недавно защитил диссертацию. Короче, не совсем типичный представитель православного духовенства. Еще он завуч духовного училища.

Мы сидим в библиотеке училища, пьем чай, и отец Максим рассказывает о том, как встретился с Валей: «Я узнал о побеге девочек из монастыря 4 августа. Они проехали на попутках ночью до города, а это 100 километров, и пришли к своей знакомой Наташе — девушке, бежавшей оттуда 2 года назад. Наташа окончила наше духовное училище. Она и привела девочек ко мне в храм. Дети были в крайне возбужденном состоянии: очень боялись, что монахини их будут искать, схватят и вернут назад. Они постоянно говорили об этом. Монахини действительно приезжали в Гусь-Хрустальный, беседовали с таксистами на стоянках, ездили по городу, но при этом не обратились ни к нам — священникам, ни в милицию. Это очень насторожило. Пока я с друзьями искал тех, кто может помочь детям в Москве, настоятель московского прихода игумен Сергий (Рыбко) поселил их в своем приюте… Я и отец Сергий был в шоке от этой истории…»

Как раз в день моего приезда отец Максим вместе с прихожанкой своего прихода Еленой планировал ехать в Суздальскую опеку. Елена решила оформить опеку на Валю до ее совершеннолетия. Если получится, то этот год Валя будет жить у Елены, а потом сможет учиться в духовном училище. «Если, конечно, Валя захочет», — уточняет отец Максим.

Позже, когда мы будем уходить из училища, отец Максим неожиданно спросит: «А хотите посмотреть на наших детей?» Мы зайдем в трапезную, и я увижу смеющуюся компанию молодых людей, которые пьют чай, шумно что-то обсуждая. Вопрос о потенциальной возможности счастливого детства в стенах православного учреждения тут же покажется неуместным.

Мы час трясемся по дороге в Суздаль, и сюжеты из Валиного рассказа, которые пересказывает отец Максим, на фоне сияющих куполов в прозрачном небе кажутся мороком, дурным кошмаром.

Дети Свято-Боголюбовского

То, что «счастливое детство» в Свято-Боголюбовском монастыре явно тянет на некоторые статьи Уголовного кодекса, архиепископу Владимирскому и Суздальскому Евлогию стало известно еще два года назад, когда оттуда бежала Наташа Титова, девушка, приютившая беглянок. Характерно, что за несколько месяцев до побега самой Наташи, в 2006 году, ее отец обращался в прокуратуру Владимирской области с просьбой вернуть ребенка ему. Прокуратура провела проверку и отписалась: «Согласно объяснениям Титовой Натальи …уезжать из монастыря она никуда не хочет. При таких обстоятельствах принятие мер по возврату девочки родственникам может нанести ей психологическую травму».

Под каким прессингом оказалась Наташа, давшая органам опеки эти «показания», можно себе представить. Почему столь лояльной оказалась прокуратура Владимирской области к инквизиторскому стилю окормления несовершеннолетней паствы отцом Петром (Кучерой) — духовником монастыря, уже после побега Наташи, тоже догадаться несложно. С отцом Петром тесно общается на духовной ниве губернатор области Николай Виноградов и ряд высокопоставленных чиновников из местного УФСБ.

Сколько в приюте монастыря детей, точно не знает никто. Даже суздальская опека. «Что-то около тридцати», — ответит мне Елена Васильевна Федулова, начальник отдела опеки Суздальского района. И уточнит: «Да с ними же нельзя работать. Монастырь — это же государство в государстве…»

То, что отдел опеки фактически беспомощен, косвенно подтвердила Елена Васильевна еще одним эпизодом. В прошлом году детям-сиротам, находящимся в монастыре, попытались назначить еще одного опекуна — государственный детский дом, чтобы можно было сделать паспорта, свидетельства о рождении и назначить пенсии. Семейный кодекс позволяет двойное опекунство. Но вышеупомянутая прокуратура признала такое решение противозаконным (!). И самое интересное: опекунство на всех монастырских детей сейчас оформлено на единственного человека в монастыре, имеющего паспорт, — монахиню по фамилии Курчевская. При этом паспорт у нее советского образца. Как этот юридически недействительный документ, по которому в железнодорожной кассе билет на поезд не продадут, стал инструментом по сделке на детские души — загадка.

Тем не менее «документы» на детей все же оформлены, если возможно считать таковыми свидетельства, выданные нотариусом (!). В редакции есть образец этого документа, выданного недрогнувшей рукой нотариусом нотариального округа города Реутова Толмачевой Ольгой Васильевной, которая от имени Российской Федерации за 100 рублей удостоверила, что детское лицо на фотографии в черном платке до бровей «тождественно с представившей ее». Какие грехи отмаливала Ольга Васильевна такой ценой?

Минимальный норматив по контролю за монастырскими детьми органы опеки все же осуществляли. То, что это были формальные проверки, Елена Федулова сама же и подтвердила: «Да, мы приезжали два раза в год контролировать бытовые условия. Но что нам показывали? Чисто застеленные постели и нормальную еду. Как жили дети, когда мы уходили, контролировать невозможно. Конечно, если во время наших посещений кто-либо из детей сказал бы, что хочет уйти из монастыря, мы стали бы заниматься этой проблемой. Но разговаривали мы с ними только в присутствии настоятельницы…» И общественный инспектор по охране прав детей, и сотрудник комиссии по делам несовершеннолетних монастырь регулярно навещали. Неужели не замечали психологическую задавленность детей? Или себе дороже было замечать?

Сейчас, как сказали мне в опеке, по адресам родителей детей, находящихся в монастыре, ездит участковый милиционер и пытается убедить их забрать детей. Однако рассчитывать, что очарованные отцом Петром религиозные родители услышат доводы участкового, опрометчиво.

Олег Зыков историю с Валей рассматривает как неизбежное следствие отсутствия в стране ювенальной юстиции: «Пока есть закрытые пространства — кадетский ли это корпус, монастырь, или элитная школа и отсутствует отработанный правовой механизм, позволяющий контролировать жизнь детей в них, насилие не искоренить». От своего имени он отправил заявление в Генеральную прокуратуру. Ответа пока нет.

Епархия, в свою очередь, среагировала так — отправила в монастырь свою комиссию. Результаты были оглашены на владимирском канале ТВ-6: «Созданная владыкой Евлогием комиссия проверила, как обращаются с детьми в монастыре, — серьезных нарушений не нашли». Архимандрит Иннокентий (Яковлев), пресс-секретарь Владимиро-Суздальской епархии, заявил, что «собрали детей и спросили у них, есть ли какие-то жалобы, но ничего не услышали от них, никаких жалоб». На днях на сайте профессора Московской духовной академии протодиакона Андрея Кураева появилось заявление попечительского совета монастыря, в котором Олег Зыков назван «проповедником антихристианских идей», а история Вали — «клеветой». Что характерно, в состав попечительского совета входит начальник ОВД Суздальского района.

Я приехала в Свято-Боголюбовский 14 сентября, на исходе дня. У ворот стоял автобус с паломниками. Богатейший монастырь поражал великолепием ровно до той поры, пока я не увидела, как телегу, груженную мешками с картошкой, толкают несколько подростков. На мешках сидели два замызганных пацаненка лет семи-восьми. Телега остановилась, и дети стали таскать на себе мешки в церковный подвал.

(Орфография и стиль письма сохранены)

В это время

Накануне выхода номера мне позвонил Александр Теленков и сказал, что его дочь, 22-летняя Алевтина Теленкова удерживается в Свято-Боголюбовском монастыре. Родители не видели ее с 25 февраля. У девушки серьезное заболевание — микроаденома гипофиза, и она нуждается в постоянном лечении и наблюдении в стационаре. Возможно, отчасти и поэтому в психике девушки начались явные изменения, которые родители заметили на единственном свидании с дочерью, которое проходило в присутствии десятка монахинь. Родители, так как девушка стоит на учете в психоневрологическом диспансере, обратились в суд с просьбой назначить ей принудительное лечение. Люблинский суд удовлетворил иск, но забрать девушку из монастыря пока не удалось.

Прямая речь

Священник, не пожелавший назвать своего имени:

— Нет ничего тайного, что не стало бы явным, — вот очевидный вывод из «боголюбовской истории». Наконец-то жертвам удалось добежать до Москвы, где им оказали необходимую помощь. Остальных либо отлавливали монахини, либо в лучшем случае они возвращались к родственникам, которые не в силах найти управу на тамошнего «старца» — архимандрита Петра (Кучера).

Часть церковного народа отнеслась к этой истории как к попытке злых сил «наехать» на Церковь, отказывалась верить в саму возможность подобного отношения к детям в православном монастыре. В первую очередь неофиты, плохо знакомые с внутрицерковной ситуацией, не доверяли СМИ. Боголюбовская история, так же как пензенский затвор и «диомидовщина», — часть айсберга, имя которому «нетерпимость и фанатизм». Православная интеллигенция (и не только она) понимает, что мы имеем дело с типичной «тоталитарной сектой» (по классификации А.Л. Дворкина), которая действовала под видом монастыря.

Кстати, сама эта история получила огласку благодаря духовенству, которое вынесло сор из избы — переправило детей в московский приют. Стоит ли после этого спрашивать, почему Валя написала письмо патриарху?

Разумеется, высшей церковной власти нужно время, чтобы разобраться в деталях. Года два назад протодиакон Андрей Кураев уже высказывался по поводу боголюбовских порядков, новостью они не являются.

Организаторы «монастыря особого назначения» любят поговорить, что все, кто рассказывает об их «подвигах», соблазняют народ, отталкивают людей от Церкви. Но соблазном являются сами последователи о. П. Кучера, чья деятельность ставит под вопрос важные начинания Церкви. Ситуация в обители, превращенной в секту, вызревала 10 лет. Фанатизм (ересь царебожия, отказ от документов нового образца, ИНН, прививок и т.д.) не получал должного отпора. Как известно, одна ложная мысль низводит на дно ада. Абсолютная безнаказанность последователей о. Петра развращала абсолютно. Теперь нужны «доктора» из прокуратуры.

Очень важно, чтобы в Церкви заработал механизм самоочищения от носителей нетерпимости и мракобесия. В этом случае репутация православия не пострадает.

Комментарий

Иосиф Цимбал, кандидат медицинских наук, психолог Центра для детей, подвергшихся жестокому обращению и насилию «Озон»:

— Психологическая экспертиза, которую мы проводили Вале в нашем центре, подтвердила, что ее уход из монастыря — это взвешенное и ответственное решение. Она не приемлет условия жизни там и свое неприятие активно выражает. Условия воспитания и жизни в монастыре, по моему мнению, возможно, допустимы для взрослых женщин, которые осознанно отошли от мира, но не для детей. Эмоциональное насилие, которое долгое время переносила Валя, привело к тому, что у девочки очень низкая самооценка. Она не доверяет взрослым, не знает людей, не представляет, какими могут быть отношения между близкими людьми и в семье. У нее не сформировался интерес к противоположному полу, хотя ей 17. Вале невероятно сложно будет входить в большой мир.

P.S.Из разговора с Валей:

— Как ты думаешь, твой побег что-нибудь изменил?

— Да. Я на свободе, и девочкам теперь воспитателя поменяют.

— А в Бога ты веришь?

— Ну, человеку же нужна поддержка. Я иногда молюсь. Не каждый день и своими словами.

P.P.S. Редакция обратилась в пресс-службу и Управление делами Патриархии с просьбой прокомментировать ситуацию. На время подписания номера ответ получен не был. Мы готовы опубликовать его сразу после получения.

Наталья Чернова, 23.09.2009

Похожие статьи:

Православие → Внутрицерковное дело?

Православие → Порядки в монастыре Боголюбова напоминают режим Пол Пота, а сама обитель — секту

Православие → Воспитанница монастыря написала письмо с просьбой о помощи Президенту и Патриарху

Православие → В случае с сестрами Перовыми были нарушены все законы

Православие → Дети в приютах: церковные или государственные?

Я близко знаю десятки, а шапочно — сотни людей, которым матушка Николая стала больше, чем матерью и даже духовником. Она вразумляла нас строгостью, граничащей с жестокостью, но в то же время покрывала такой любовью, таким смирением, каких я больше не встречала на этой земле.

Это было величайшим духовным даром от Господа — встретить моих бесценных духовного отца и духовную мать раньше, чем я узнала, что в моей Церкви есть такие вещи, которые не имеют ничего общего со Христом.

Когда я делала первые шаги в Церкви, мне довелось стать свидетелем невероятных событий и испытаний, рождавших на моих глазах духовные добродетели, вполне сопоставимые с описываемыми в древних патериках. Я счастливый человек. Одно дело читать о том, как подставлять правую щеку после удара по левой, и совсем другое — видеть как человек реально это делает, нимало при этом не чувствуя зла, а только сострадание.

История 1. Как матушку прилюдно обругивали

Я её раз сто рассказывала в трудные минуты роптушкам на матушку. О том, какой послушницей была сама матушка Николая.

Мне довелось с ней жить в одной келье в Шамордино.

Из этой убогой хибары за оградой монастыря без окон, дверей и удобств выросли две могучих игуменьи, одна крепкая молитвенница, а я была четвёртой, на мне природа отдохнула.

В хибаре сестры оказались по навету. Выселение за ограду было наказанием за какие то мнимые нашептывания. А я попала в эту самую, наверное, правильную историю в своей жизни, по счастливому стечению обстоятельств просто заодно. Сестрам разрешалось ходить на общую трапезу и богослужения, но их лишили всех послушаний. Испытание праздностью для монашествующих, как выяснилось, ноша гораздо худшая, чем тяжелый труд.

В келье мы проводили очень много времени. Одна сестра была очень опытной в монашестве, она приехала в Шамордино из знаменитого прибалтийского монастыря, который не закрывался при советской власти. Рассказывала, как попала в монастырь почти сразу после школы, и как много лет тяжело трудилась на коровнике, прежде чем быть зачисленной в послушницы. И много других интересных историй. Ей, конечно, было обидно, что вот так несправедливо она, опытная мантийная монахиня оказалась в тяжёлых испытаниях, и сетования были очень горестными..

А матушка Николая (тогда ещё инокиня Ефрасия) впечатлила меня совершенно другим умонастроением. Она очень тактично всегда прерывала жалобы разными интересными затеями. Читала нам вслух записки игумении Таисии, снаряжала ароматный чай, кормила всех сладеньким и уговаривала не роптать на матушку. «Матушка спасает нас этим испытанием, не надо противиться. Господь готовит нам венец небесный если потерпим достойно. Монаху поношения в радость должны быть, смирением в рай войдём.» Ну, и многими другими простыми и добрыми обещаниями уговаривала не роптать. Изо дня в день. Много дней.

А ведь по-человечески ей должно было быть обиднее всех. Она была на важной должности в Москве, и в монастыре, благодаря уникальным организаторским способностям, стала экономом. В сущности, все, что было построено в монастыре после совдеповской разрухи, было сделано её трудами и хлопотами. На грохочущем грузовике она проехала пол-России, то выпрашивая стройматериалы, то меняя урожай картошки на консервы и макароны. Это было самое начало 90-х. Тотальный дефицит и развал кругом, но маменька как-то ухитрялась корпус за корпусом подключать к электричеству, налаживать водоснабжение и канализацию, крыть крыши, вставлять окна и т д.

Но игуменья все равно всегда была ей недовольна и сильно смиряла. Когда приезжал служить Святейший или епархиальный владыка, матушке никогда не доводилось бывать на службе или праздничной трапезе. Её всегда оставляли на кухне готовить, накрывать, подавать. И ещё прилюдно обругивали, что плохо яблочки почистила или котлетки переперчила.

Так вот ни разу матушка на это не обиделась. «Простите» и «благословите» — больше этих двух слов она себе не позволяла говорить игуменье, как бы та её не склоняла. И вот я девчонкой смотрела на это, и все крепче верила, что жить по примеру древних обителей можно и в этом безумном мире и веке, что сораспяться Христу возможно!

Поскольку я была не наказанной, а попала в хибарку по стечению обстоятельств, участия в послушаниях меня не лишили, и даже дали очень взрослое и почетное послушание — поставили в череду чтения неусыпаемой Псалтири. С 2 до 4 часов утра. А топать до храма через всю территорию монастыря-деревни в кромешной тьме. В монастырской ограде все еще было очень много деревенских домов, построенных в советское время. Ну и живности всякой, соответственно, большое количество. Мне, совершенно городской девчонке, и днем-то страшно было мимо индюков и лающих собак ходить, а уж ночью…

Вот я сейчас оглядываюсь назад и не понимаю, как это я поверила матери Ефрасии, что по крепкой вере я, как днем дойду, и в темном храме Псалтирь читать не побоюсь. Но так она уверенно меня крестила перед выходом и говорила – «Богу верь, за послушание все будет хорошо!». И я ходила, и читала, и не боялась. И, кстати, спустя годы сестры рассказывали, что домик наш был полон мышей. А я ни одной не увидела за все время! И спала на топчане из старых досок, и мылась в тазу в холодной воде, и не было человека счастливее меня.

А потом мимо проезжал мой духовный отец. Он пожить-то меня в Шамордино благословил, но не знал, что я в такую непростую историю попала, ну и стал жалеть. Тут уж и я себя стала жалеть, разревелась, и вдруг реальность навалилась и уехала я в Оптину обратно.

История 2. Как матушка строила обитель

Матушку вскоре перевели поварихой в епархиальное управление. Я стала ее там периодически навещать. На мой незрелый взгляд, там были какие-то обидные порядки и отношения. Матушка — вчерашний гений светского технологического прогресса и бывший монастырский эконом часами варила-шпарила вкуснейшие блюда буквально из топора, а многие семинаристы и молодые священники вместо «спасибо» какие-то замечания глупейшие делали. Типа «ты матушка, что ли не видишь, что я отец-дьякон, а ты мне тарелку простую дала. Мне, как батюшке, с каемочкой подавать надо». А она им в матери годится, но спокойно так отвечает «простите, батюшка!» и меняет тарелочку с почтением. Ну, прямо вот нисколько она не закипала от таких ситуаций. И меня потом вразумляла о том, насколько это ей, монашке-деревяшке полезно и как она благодарит Господа за эти уроки смирения.

А потом она вдруг позвонила, и я впервые ее услышала по-человечески взволнованной. «Ты можешь приехать? Мне владыка предложил настоятельство. Надо бы к старцам. Можешь отвезти?»

И это выглядело настоящим чудом. Прямо вот вчера все ее гнали, смиряли, и конца-края было не видно, а тут вдруг на тебе, за терпение – венец уже здесь, и Царства Небесного ждать не надо. Мне казалось тогда, что игуменство – это венец.

А на самом деле впереди были несколько лет страшнейшей бедности, трудов, невзгод, пережитый на ногах инсульт, проверки прокуратуры на предмет, не мучают ли сирот, предложения выпить с сестрами в обмен на пожертвования от Газпрома и много чего еще.

С одной стороны, каждый день был пронизан чудом воскрешения святыни из пепла. Со всех сторон стекались какие-то невероятно прекрасные сестры, а стены и своды будто ангелы ночами складывали. Порой зайдешь в игуменскую, если так можно было назвать клетушку под лестницей, а мать чуть не плачет, просит молитв у всех, чтобы в долговую яму не попасть. Она, кажется, все стройки начинала только с молитвы, а не с готового бюджета в наличии в монастырской кассе. Поплачут они вместе с матерью-экономом, помолятся, ну и пойдут, и вдруг появляются у ворот какие-нибудь благодетели.

И в этой же реальности были сестры, которые матушку не только ругали, но и били. Прямо по лицу и при всех. И были сестры, которые, уходя, осыпали ее какими-то дикими обвинениями, но когда возвращались, она с материнской любовью и радостью принимала назад, и о каждой ночами молилась со слезами благодарности, что вернул Господь заблудившуюся овечку. Ведь на каждую руку сестры она при постриге бесстрашно возлагала свою и обещала дать за нее ответ Богу.

«Блюди опасно, да не нерадения ради твоего погибнет душа ея, имаши бо ответ дати Богу о ней в День Судный». И каждая сестра давала вполне конкретные обещания. Вот ведь как в чинопоследовании: «Ты же, якоже Христови, во всем повинися старице и во всем терпелива буди, смиренна же, послушлива, кротка и молчалива и обрящеши благодать пред Богом и спасешися». И все равно все люди. Были те, которые отступали.

Но за 20 или дальше больше лет я ни разу не слышала матушку игуменью обиженной или оправдывавшейся в самых нелепейших обвинениях. Обычно в ответ на поношения она говорит примерно следующее «Не верьте, что обо мне говорят. Я еще хуже».

Вот мне не очень уютно все это сейчас рассказывать, вроде как приоткрывать тайны чужих духовных подвигов, но и промолчать кажется совершенно несправедливым на фоне дьявольски соблазнительных опусов случайной прохожей, вываленных в сеть накануне юбилея возрождения любимой обители.

Мне очень стыдно, что я не смогла выдержать даже 1 дня жизни в монастыре. А кто-то там живет целую жизнь. Что испытывает обычный человек, когда поселяется в монастыре? Я сбежала из монастыря и от Перми до Екатеринбурга проехала на электричках.

1. Приехав в Пермь на белорусском поезде, я задумалась, чем мне тут заниматься целых 2 часа до электрички?

2. Иду в здание вокзала и безумно радуюсь автомату с газировкой. Вода оказалась очень холодной, пенистой и вкусной. Выпиваю 2 стакана и жмурюсь от удовольствия. После такой поездки на поезде, самое то!

3 Два часа сидеть в здании вокзала скучно и не хотелось, иду снова на улицу.

4 А может покататься на трамвайчике?

5. Трамвай оказался очень холодным, старым, дребезжащим. Эдакая развалюха на колесах.
Очень странные ощущения были ехать в нем, трястись, и смотреть на ночную Пермь в огнях. Куда я ехала? Я даже не представляла.

6. На какой-то остановке я вышла и пересела в теплый и современный трамвай и поехала назад. Он не шел на вокзал, поэтому я вышла и стала ждать трамвай, идущий на вокзал. В Перми , что хорошо, что купив билет на трамвай, ты можешь в течение 60 минут пересесть на какие-то автобусы бесплатно, и в течение 40 минут на трамваи. На билетике указано, куда ты можешь пересесть.

7 Долго ждала трамвай на остановке, понимая, что опоздаю на электричку. Было холодно, на остановке никого пока не было, пришлось скакать на месте, чтобы не замерзнуть. Чтобы не было скучно, я стала напевать под нос, тихо песню Меладзе » Все так и было». Почему-то в голову лезла только эта песня.
«Время утекло
Но всё позади нас
Позади моей любви остановилось
Год, как один час
Я не выдумал тебя
Всё так и было»

Прыгаю и тихо завываю песню. В какой-то момент мне показалось, что я сошла с ума. Воскресенье! Раннее утро, все спят, я в какой-то Перми подпрыгиваю на остановке, чтобы не замерзнуть и тихо вою песню Меладзе. Дожилась! Тут пришла женщина, и я перестала прыгать и петь, стала замерзать потихоньку. Хорошо, что трамвай подошел .

8. Я ужасно опаздывала на электричку. Не веря, что я на нее успею, я выскочила из трамвая, как пуля, и понеслась на перрон. Как я бежала! Все проносилось мимо со свистом и не хватало воздуха. Я за 2 часа пребывания в Перми успела и на трамваях накататься, и поставить рекорд по бегу. И 20 раз спеть песню «Меладзе».
Вот моя красавица стоит! Успела!

9 А вот билет я не купила! Можно его купить в электричке, но придется платить комиссию 200 рублей помимо билета. То есть не 189 рублей, а 389. Что-то как-то не хотелось.
Пермская сонная электричка. Тогда я решила проехать одну остановку зайцем в туалете, потом сделать вид, что я зашла на каком-то там километре, где нет кассы.

10 Я зашла в туалет и там остановилась, замерев. Вонь стояла ужасная. И окно не открывалось. Кто-то стал ломиться в туалет. Зашла в приложение «Пригород» и посмотрела название станции, где я должна была как-будто зайти.Контролер же спросит, где я зашла. На этой станции вышла из туалета и зашла в вагон, столкнувшись с контролером-кассиром. Она спокойно мне продала билет и ушла. Обошлось без комиссии. И за билет я заплатила также, как бы и заплатила в Перми, покупая билет. 189 рублей.

Сев на скамейку, я перевела дух. Ух…В туалете я еще так не ездила, избегая комиссии. Ведь, если ты сел в Перми, где есть касса, ты должен заплатить комиссию, а если ты сел на полустанке, где нет кассы, ее не надо платить, покупая билет в электричке.

Какой-то нелепый мужик, кривляясь забавно пел песню про детство, как он хочет Наташку дергать за косу и голубей гонять. Напротив меня сидела бабушка-Божий одуванчик и улыбалась. Очень хотелось спать. Предыдущую ночь я спала 3 часа, а эту в белорусском поезде-от силы часа 4. Такой сон навалился. Положив рюкзак под голову, я провалилась в глубокий сон.

11 Проснувшись, я поняла, что проехала свою станцию Кунгур! Я спросила бабулю:
-Бабушка, мы проехали Кунгур?
-Проехали, только-что проехали.

Вот это да. И что теперь делать? Ехать тогда домой на электричках? Какая глупая поездка получилась. Выдрыхнулась в белорусском поезде, покаталась на трамваях и поехала домой. Я таращила глаза в окно, как мы остановились в Кунгуре. Бабушка, наверное перепутала станции. Ура! Кунгур! Ну, бабуся!

Электропоезд » Пермь-Кордон» на станции Кунгур.

12. Меня ждали сутки в монастыре. Неизвестно, когда и как там кормят. Надо было где-то подкрепиться.
Захожу в какое-то кафе на перроне.

13. Курица в неприличной позе.Или приличной?

14 Очень скромно завтракаю. Два маленьких пирожка, яичко и чай. Пирожки оказались очень вкусные.

15 На голове у Ленина сидел нахальный голубь.

16. Голубей тут много, конечно.

17. Сажусь в пазик и еду до монастыря. Всю дорогу в автобусе пел Меладзе. И тут он!

18. А вот и монастырь. Может не надо? Как я тут проживу целые сутки?

19 Спрашиваю у какого-то мужчины, к кому подойти, чтобы прожить тут один день паломником? Он меня повел в Храм, и показал на игуменью с крестом. Но, подойти к ней во время службы я не решилась. Я встала за монахинями и стала смотреть по сторонам. Мне очень понравилось, что в Храме много места и не душно. И было интересно. Особенно интересно было наблюдать за монахинями. Их было немного, и они все были старенькие. От 60 до 80 лет.

20. Передо мной встала женщина с двухлетней малышкой. Девочка была настолько непосредственная и милая, что я не могла отвести от нее глаз. Я подумала, вот лет через 10 моя Аленка , как родит мне такую же малышку. Какое счастье будет с ней возиться. Сама я рожать уже не буду, мне хватает Аленки. Мысль, что я стану бабушкой, была ужасно грустная, и полна счастья, я так растрогалась от этого, что на глаза навернулись слезы. Еще и песнопения были такие. В Храме душа размягчается…. В какой-то момент я достала платок и уже не могла сдерживать слез. Что-то было в этом монастыре мощное. Чувствовалось сильно. Меня пробивало на слезы на ровном месте.

21. Потом я встала чуть впереди монахинь и стала их незаметно разглядывать. Такие лица. Они другие какие-то. Одухотворенные. Почему они ушли в монастырь? Это же надо иметь призвание. Не просто так уходишь. Я бы не смогла так . А служба шла и шла, лилась музыка, песнопения, все крестились, кланялись.

Многие подходили к монахиням и угощали их коржиками какими-то.Почему именно коржиками? И зачем монахиням эти коржики? . К одной монахине подошел маленький мальчик и протянул ей коржик. Она угостила его конфетой, и у нее такое лицо было. Оно прям светилось от счастья и умиления, когда она смотрела на мальчика.

А потом началось причастие. Таинство. Человек принимает в себя частичку Бога. Стали петь, монахини все пошли причащаться. Тут меня опять пробило на слезы, я не могла сдерживаться, пришлось вытираться платком и отворачиваться. Я чуть не зарыдала там. Да, что ж такое то??? Это немыслимо так.

Монахини возвращались с причастия и ели хлебушек. Одна монахиня так смиренно шла, обхватив руками плечи и наклонившись. Такое смирение, что я опять чуть не разрыдалась. Не объяснить словами, что там я переживала. Я офигевала от себя. Чтоб я начала реветь ???

Проповедь я слушала в пол уха, зависнув около этой картины. Это , когда душа твоя умирает, ее приводят сначала поклониться к Богу, а потом решают, куда тебе в рай или ад.
Я стояла и не могла от нее оторваться. Это значит, что при жизни у тебя свобода, что хочешь, то и делай, а потом твою душу схватят и понесут. И свободы уже нет у тебя. Тебя определят в рай или ад и ты там будешь вечно. А путешествия там будут? В раю? Или там не надо уже? Надеюсь, я еще поживу лет 40…и не скоро сдохну. Я отошла потрясенная. Здесь все было пропитано будущим. В Храме была очень сильная энергия, что-то, что вызывало и слезы и кучу мыслей.

22. В конце службы всем давали вот такие просфорки, показавшиеся мне очень вкусными.

23. Служба закончилась и я подошла к самой маленькой старушке монахине и спросила, можно ли у них день пожить в монастыре, она показала мне на игуменью . Я сказала, что боюсь к ней подходить. Старушка так улыбнулась, ее лицо преобразилось и стало такое озорное. Она сказала, чего бояться и я подошла к игуменьи. Спросила, можно ли остановиться у них паломником на день. Та задумалась.Мне кажется, она плохо слышала и не понимала меня. .Потом спросила, ты что-ли??? Я. Она сказала, что завтра праздник и работать нельзя. Тогда я пошла на попятную, сказала, что приеду тогда в другой раз, когда можно будет работать. Она сказала, нет, позвала другую монахиню и попросила ее устроить меня
.
Очень добрая и полная монахиня взяла меня под руку и куда-то потащила.
Я шла с ней под ручку, и ноги мои заплетались. Никогда в жизни не шла с монахиней под ручку. Это было почему-то приятно.И странно. Необычно. Монахиня стала спрашивать меня, откуда я, замужем. Я сказала, что мы с мужем венчались и он бросил меня с ребенком, и что у меня нет юбки с собой. Монахиня спросила, почему я в такое место приехала без юбки. Это же монастырь! Блин, я не ответишь же ей, что я не ношу юбки, моя задница толстая, и мне не идут юбки. Но, мы уже пришли в столовую.

Там стояли 3 стола. За одном сидели 2 священника, за другом монахини , а за третьим паломники. Мне хотелось дать деру. Еле удержалась. Как-то было ужасно неудобно. И есть не хотелось. Мне налили борща, потом наложили селедки под шубой, вермишели с очень вкусной рыбной котлетой и налили чаю. Ничего не лезло в горло, но было все обалденно вкусное. Особенно нежная рыбная котлета. И борщ. Недалеко сидели 2 священника и разговаривали. В Храме они такие далекие и одухотворенные, а тут , как два обычных мужчины.

Кстати, Кунгурский женский монастырь стоит на месте бывшей тюрьмы, и монастырь сейчас восстанавливают. Им нужна помощь, чтобы таскать кирпичи и другой мусор, расчищать там все. Я думала, что мне дадут именно такое послушание. Восстанавливать монастырь! Это же так круто. Ты делаешь что-то для самого Бога! А потом в этом монастыре будут веками молиться за тебя. И ты восстанавливаешь монастырь.

Но! Когда я поела, мне сказали, что мне дают послушание мыть полы.И лестницу. Ужасно грязную. Как я ненавижу это делать! С детства. Это для меня наказание просто.Я помню в детстве меня мама даже отлупила, потому-что я не хотела мыть полы. Дома я мою, но в общественном месте никогда не мыла. И не хочу! Хоть убей. Не то, что я гордая и выше этого, просто не люблю и мне неприятно.

-А можно я буду таскать кирпичи и восстанавливать Монастырь?
-Сегодня нельзя Завтра большой праздник
-Дрова пилить? Снег чистить? Хоть что, только не мыть полы!

На меня все стали смотреть… Но, та монахиня, которая меня привела уже ушла, и не слышала все это. Одна женщина сказала, что надо идти к ней и попросить другое послушание. Но, сначала мы пошли в кельи для паломников.

24. Келья для паломников. Меня поселили с какой-то женщиной. Монахини живут в других кельях

25 Потом мы с женщиной, с которой я должна была жить пошли за юбкой в Храм и попросить другое послушание для меня. Вид из окна монастыря.

26. На улице я поняла, что все! Я не могу! Я не хочу тут оставаться и мыть полы. Если бы таскать кирпичи или другая работа! Я сказала, что приеду в будни, когда можно будет работать и приеду в другой раз. И побежала. До электрички оставался час. Я еще успею доехать до Екатеринбурга. Мне было ужасно стыдно. В автобусе я вспомнила, что поела у них, а полы мыть не стала. Надо было хоть заплатить за обед. Какая некрасивая ситуация. Стыдобища какая. Я сбежала из монастыря. Испугалась мытья полов. Позорище!
Мне так было хреново.

Тут я увидела бабушку на костылях, она не могла открыть дверь в магазин. Я ей помогла войти и протянула ей 100 рублей . Она была такая бледная, кожа прям белая и прозрачная, но голубые глаза горели.
-Чего это?
-Бабушка возьмите, купите себе что-нибудь.
-Спасибо, я куплю себе печенья и буду чай пить. Только нежирное. Я буду пить чай и молиться за тебя. Как тебя зовут?
-Нина
-А меня Руфина. Я уже ходить не могу…Еле хожу.
Так жалко было эту бабушку. Мне всегда бабушек жалко. Я не могу пройти мимо бабушки, если ей плохо. Прям, спасатель бабушек какой-то. Люблю бабушек. Моя родная бабушка меня не очень любила, у нее было много внуков, и ее любви мне почти не досталось. Она еще была такая строгая, все время меня критиковала, однажды даже отлупила меня валенком, когда я снесла картину со стены, размахивая веревкой и играя во всадницу на лошади. Веревка свистела по всей комнате и разбила стекло на картине.
Я помогла бабушке выйти из магазина, попрощалась и пошла на вокзал. На сердце стало полегче и не так хреново.

27. Сижу внутри вокзала Кунгура.

28. На вокзале купила 3 бутылки кунгурского знаменитого лимонада. В таких бутылках он очень напоминает лимонад из детства, особенно лимонад там есть «Крем-сода».

29. Вот и моя электричка » Пермь-Кордон». Увидев номер, я чуть не подпрыгнула. Да, это же редкая ЭР2Т-7228. Вымирающий вид. Динозавр железной дороги!

30 Мы ехали вдоль реки Сылва по Пермскому краю. Я все время вскакивала, открывала окно и делала фото. Потом быстро закрывала окно. Какая-то грустная и усталая проводница с чемоданом ехала из рейса и не сводила с меня глаз. Ей не интересны были пейзажи из окна.
Река Сылва с кусочками льда.

31. Около станции Чикали. Захотелось приехать сюда на электричках, выйти и гулять среди этой красоты.

32. О.П Чикали. Летом тут очень живописно.

33. Жалко, что нельзя было снимать непрерывно в окно, все-таки уже зима и окно можно было только открыть на секунду. Это надо было идти в туалет и там снимать непрерывно, пока в дверь не затарабанят.

34. Станция Кишерть.

35. Станция Лек.

36. А это Храм на станции Кордон.

37. Тут я чуть не поседела! Секунда еще и женщину собьет поезд!

38. Уфф. Показалось!

39. Прибыли на станцию Кордон. Надо было выйти, обойти грузовой поезд и уже сесть в электричку «Кордон-Шаля-Екатеринбург»(Свердловская Пригородная компания).

40. Я пока шла до электрички, набрала полные кроссовки снега. Я по глупости поехала в кроссовках.

42. Деревянный и старинный вокзал станции Кордон.

43. Это уже электричка Свердловской Пригородной компании, а не Пермской.

44. Мы ехали и такая зима была за окном! Я сильно хотела спать, но все равно не могла оторваться от таких снежных пейзажей. Надо еще тут прокатиться.

45

46 Тут я уже уснула и проспала до станции Шаля

47. Станция Шаля. Напротив меня сел какой-то мужик, который все время сидел с планшетом и так сильно наклонялся, что чуть не задевал мои колени. Он вторгался в мое личное пространство, но пришлось терпеть его 3 часа аж. Я то ложилась на скамейку и засыпала, то просыпалась.

Получилось, что я за день проехала от Перми до Екатеринбурга на электричках. Приехва в Екатеринбург, я по традиции съела кусочек горячей и ароматной пиццы в » Пицце мие» около вокзала, а потом позвонила маме.

Я должна была приехать только завтра вечером, и она очень удивилась , почему я прикатила сегодня. Она спросила меня, почему я приехала так рано.

Я ответила, что в монастыре надо полы мыть. Далее я слушала, как мама минут 5 не может остановиться от смеха. Ее просто разрывало от смеха. Она с детства знает, как я не люблю мыть полы…
Я приехала домой, дома от смеха каталась Аленка.
-Мама, ты что сбежала из монастыря? Потому-что, там надо полы мыть??

Мама от смеха, просто согнулась пополам и так пошла на кухню. Она весь вечер смеялась. Только прекратила, когда я всем налила по стакану лимонада. Аленка отказалась его пить, потому-что там сахар, а она не ест сладкое.

Я перевела на счет монастыря некую сумму и твердо решила, что туда опять поеду, только в будни, когда можно будет кирпичи таскать и восстанавливать монастырь. Хотя , так стыдно будет там показаться на глаза! Нажралась и сбежала. Просто приеду, не буду там жить, а приду и поработаю, сколько выдержу. Надеюсь, что не сбегу через 5 минут снова…Я ж трутень!

Мне очень стыдно до сих пор…После этой поездки у меня прошло ощущение скуки жизни! И почему-то потянуло в Храм на службы. Мне понравилась служба в этом монастыре….

1 часть тут https://donni-nina.livejournal.com/521898.html

Действие поэмы М. Ю. Лермонтова “Мцыри” разворачивается на Кавказе. Поэма посвящена теме свободы и родины. Мцыри – главный герой, и его жизнь, проведенная на воле, заканчивается смертью.

Его стремление – это стремление к свободе. Совсем маленьким его привезли в монастырь, где он вырос и собирался стать монахом. Он всеми силами старался сбежать из монастыря, тосковал по местам, где родился и вырос.

Мцыри совершает побег, как будто из тюрьмы. Произведение состоит из двадцати шести глав: первые две главы – это вступление, а остальные – рассказ о трех днях свободы. Именно эти три дня были для Мцыри настоящей жизнью, они были заполнены впечатлениями, открывшийся мир удивил героя яркостью красок, многообразием звуков, наполнил его душу ощущением слияния с природой. Но этот мир таит в себе много опасностей.

За три дня Мцыри пришлось испытать и страх “грозящей бездны на краю”, и жажду, и “страданье голода”, и смертельную схватку с барсом. В исповеди он сказал, что никогда не мог смириться с жизнью в неволе. Мцыри любит природу, чувствует ее красоту, понимает ее. Он ощущает свое родство со свободной и мощной стихией.

Уставший от душевного одиночества в монастыре, Мцыри в общении с природой стремится победить чувство тоски по родине. Его душевное состояние, его мечту найти родных людей раскрывают сравнения, к которым он прибегает, рассказывая о природе. Так, деревья шумят “свежею толпой, как братья в пляске круговой”; сам он, “как брат, обняться с бурей был бы рад”.

В предсмертном бреду ему кажется, что рыбка поет о своей любви к нему. Именно красоту видит Мцыри на свободе, и которая становится символом свободы. Самое яркое событие в поэме – битва барса и Мцыри и он одерживает победу над противником.
Мцыри не удалось достигнуть своей цели – найти родину, свой народ. Дни, проведенные вне монастыря, он прожил настоящей, свободной жизнью, – той, к которой он стремился. Мцыри – “цветок темничный”, на нем “тюрьма оставила печать”, и поэтому он не отыскал путь к свободе.

Страшным ударом стало для Мцыри его последнее открытие, когда он понял, что, заблудившись, вновь вернулся, теперь уже навсегда, к своей прежней тюрьме.

­­Почему Мцыри бежал из монастыря?

Послушники и монахи не знали мирских радостей. Живя среди них, Мцыри понял, что нужно совершить побег. Если он этого не сделает, придётся принять постриг и прожить среди религиозных людей до конца дней. Избавиться от навязанных правил, вдохнуть глоток свежего воздуха — вот какова цель побега Мцыри. Мечты мальчика занимали простые вещи, например:

• родной аул;
• духовная свобода;
• любовь к родине;
• общение с людьми на родном языке;
• природа тех мест, где он родился;
• возможность жить так, как хочется.

Стены церкви герой поэмы Лермонтова воспринимал как тюрьму, да иначе и быть не могло. Грузин, рождённый на воле, не мог смириться с духовными оковами. Цели побега Мцыри из монастыря были такими:

• избавиться от нравственных оков;
• ощутить вкус свободы;
• взглянуть на дальние края;
• «узнать, прекрасна ли земля» (цитата).

По сюжету Мцыри совершает побег во время грозы. Можно считать, что пленник достиг своей цели. За 3 дня он увидел немало, в том числе ему пришлось столкнуться с барсом. Юноша вышел победителем из жестокой схватки. Израненный когтями зверя, он вернулся к стенам монастыря. Казалось бы, побег закончился неудачей, но это не так: пленник почувствовал, как волнительна свобода, ощутил её сладость и насладился полнотой жизни.

Главная причина побега Мцыри — стремление обрести утраченную родину — не является единственной. Он хочет узнать, что такое настоящая жизнь, «прекрасна ли земля», «для воли иль тюрьмы на этот свет родимся мы», то есть задается философскими вопросами бытия. Кроме того, Мцыри стремится познать самого себя, ибо спокойное и безопасное течение жизни среди монастырских стен не может дать ему ответа на этот вопрос. И только дни, проведенные на воле, несмотря на подстерегающие героя опасности, дали ему полноту ощущения и понимания жизни. Ты хочешь знать, что делал я На воле? Жил — и жизнь моя Без этих трех блаженных дней Была б печальней и мрачней Бессильной старости твоей. Трехдневные скитания Мцыри уверили его в том, что мир прекрасен, что человек рожден свободным, что он «быть бы мог в краю отцов не из последних удальцов».

Он понял, что «в краю отцов» мог бы стать героем, но судьбой предназначено другое. Из того, сколько дней Мцыри отсутствовал в монастыре, следует, что ему пришлось пройти длинный путь. Юноша убедился, что всё, о чём он думал, находясь за стенами церковного здания, оказалось правдой.

Свобода именно такая, какой представлялась, и самое важное то, что главному герою всё же удалось осуществить свою мечту — вырваться из оков.

Почему Мцыри погиб?

Мцыри — это мальчик, который все время, проведенное в монастыре, желал вырваться на свободу, подышать ею всей грудью, повидаться с родными людьми и найти свой аул. Как-то судьба дала ему такой шанс: во время грозы Мцыри сбежал. Но было не все так легко, как кажется.

Почему же погиб этот мужественный герой — Мцыри? Я считаю, что Мцыри погиб из-за того, что он был не готов к той жизни, к которой он все время стремился.

Годы, проведенные в монастыре, а Мцыри жил там немало, совершенно отличаются от тех, если бы он жил на свободе. Мцыри уже не смог бы жить по-старому, в плену с монахами. Эта жизнь не для него, ведь Мцыри уже попробовал вкус свободы. У него не было сил жить по-старому, да и просто жить тоже не было сил.

Мцыри был истощен морально и душевно, и поэтому он умирал. Но судя по этому, можно сказать, что Мцыри выбрал свободу, только досталась она ему другим путем-это своей смертью. Он отказался возвращаться в монастырь и жить там до скончания своего века.

На протяжении всей поэмы Мцыри мне очень понравился, он вел себя действительно мужественно. Вспомним, к примеру, борьбу с барсом. Не каждый так сможет! Только очень жаль, что Мцыри мало пожил на своем веку, да еще и взаперти.

Почему Мцыри бежал из монастыря и почему погиб?

Побег главного героя из монастыря – сюжетообразующий момент в произведении – вместе с последующими скитаниями за пределами его стен также с полным основанием может быть назван масштабной и развёрнутой метафорой поисков свободы, предназначения и истинной цели в жизни. Если рассматривать этот эпизод с такой точки зрения, нетрудно увидеть, что не случайно именно монастырь становится местом действия в поэме. Он выбран автором не только с целью изображения физически замкнутого пространства, но также как образ закрытости социальной и духовной, что в данном случае видится более существенным. Не менее важным моментом является также то, что монастырь, в отличие от тюрьмы (которая также вполне могла бы стать местом действия в поэме о поисках свободы и с которой монастырь неоднократно сравнивается), – место, куда, как правило, отправляются по доброй воле. Есть основания предполагать, что именно момент добровольного лишения себя свободы был для автора особенно важен. Люди, отказавшиеся от воли, скрывшиеся от мира по своему желанию пытаются навязать это же самое желание главному герою, изображённому в поэме личностью сильной, смелой и изначально не приспособленной к затворническому и ограниченному существованию.

Неслучайно Мцыри бежит из монастыря в грозу – когда все прочие монахи в ужасе толпятся в молитвенном зале, перепуганные грозным и непонятным явлением. Мцыри же устремляется навстречу стихии, которая видится ему столь родной и близкой. Нетрудно увидеть сходство образа грозы как исключительного природного явления с образом романтического «исключительного героя в исключительных обстоятельствах». Это своего рода уподобление героя стихийному явлению немало говорит о характере Мцыри и позволяет автору полнее раскрыть его образ.

Главы поэмы, посвящённые странствованиям Мцыри, также наполнены метафорами, через которые описаны многочисленные и разнообразные явления «большого мира», с которым сталкивается главный герой. Одиночество, поиск родственных связей, необходимость проявлять инициативу, лишения, любовь, борьба – всё это облечено в яркие и ёмкие образы, искусно вписанные в хронологические рамки трёх дней. Три – мистическое число, часто встречающееся в литературе и фольклоре и, скорее всего, избранное автором неслучайно. За это время главный герой успевает познать свободу и столкнуться как с положительными, так и с отрицательными сторонами жизни во внешнем мире. Однако же, какие бы лишения не приходилось выносить Мцыри на свободе, у него ни разу не возникает желания вернуться обратно. Свобода показана в поэме как естественное состояние человека – в противовес закрытому монастырскому существованию, подчёркнуто неестественному.

Но в то же время постоянно обращается внимание на то, что к этому нормальному, природному состоянию Мцыри не приспособлен. Выращенный в неволе, он не находит себе места в мире свободных людей. В своём монологе главный герой постоянно подчёркивает свою отчуждённость от них: «Я был чужой / Для них навек, как зверь степной». Для него, столько лет страстно желавшего вырваться за пределы монастырских стен, жизнь на воле среди таких же, равных ему по духу людей оказывается невозможна. Введённое в текст обоснование того, почему Мцыри бежал из монастыря – желание отыскать родину и семью – можно рассматривать как метафорическое изображение поисков духовного родства. В таком ракурсе ещё выразительней выглядит финал поэмы – возвращение Мцыри после долгих изматывающих странствий к тому же самому месту, откуда он сбежал. Естественное бытие, свобода оказываются для него гибельны; то, что должно было возвратить ему жизнь, страшным и парадоксальным образом его убивает. «Цветок темничный», как называет он сам себя, Мцыри попросту не может существовать вне своего заточения.

Многолетнее затворничество и попытки переломить его свободолюбивую натуру не смогли победить его естественного стремления к жизни на воле, но в то же время отняли у него возможность такой жизни. Поэтому нетрудно понять, почему побег Мцыри завершился у стен монастыря – иного исхода быть и не могло. Это позволяет говорить о наличии в поэме не только очевидной проблемы свободы и неволи, лежащей в основе конфликта большинства романтических произведений, но также проблеме более глубокой – противоречия между необходимым и возможным. Свобода необходима Мцыри – её отсутствие медленно убивает его на протяжении многих лет монастырского заточения. В то же время она для него абсолютно невозможна. Свобода в чистом виде убивает Мцыри за три дня. В этом состоит конфликт произведения, не находящий своего разрешения.

Таким образом, смерть главного героя представляется единственно возможной развязкой поэмы – и наилучшим выходом для самого Мцыри.

Почему Мцыри погиб?

Центральным героем поэмы «Мцыри» является молодой монах, который еще в детстве был увезен из родных мест и лишен свободы. Повзрослев, он предпринял попытку покинуть монастырь, совершив побег, но пребывание на воле привело к трагической гибели Мцыри.

Если начать с биографии юного монаха, то мы узнаем, что его поместили в монастырь, насильно взяв из родительского дома, в селении горцев на Кавказе. Ребенок отказывался есть, таким образом он протестовал против пленения и разлуки с семьей. Мальчика выходили монахи, они воспитывали его и подготавливали к монашескому существованию. Но Мцыри  родился на Кавказе, в семье горцев, и душой он всегда тяготел к свободе. Он не знал, откуда он родом, но понимал, что находится на чужбине. Юноша очень хотел вернуться к себе на родину, увидеть и обнять своих родителей, оказаться среди своего народа. Мцыри был не готов к жизни в монастыре и противился такой участи. Герой совершает побег, но покинув стены монастыря, он не был приспособлен к автономному существованию на природе и не сумел попасть в свой родной аул. Мцыри понял, что никогда не вернется на родину и смирился. Но осознание этого явилось причиной его гибели духовной. Юноша не хотел так жить, не зная своих корней, свой народ, родных. Вдали от Кавказа дальнейшая жизнь для него была лишена смысла. Протест против этой жизни и привел к смерти героя.

Главного персонажа поэмы автор показал как человека, обладающего несгибаемой силой духа,  невероятной стойкостью и смелостью, решительного, способного стоять на своем до конца, даже если придется пожертвовать ради этого собственной жизнью. В монастыре юноша был обречен на одиночество, и Мцыри осознавал, что даже, если физически он и будет существовать, то духовно он существовать не сможет. Ему не с кем поделиться со своими переживаниями, некому излить душу. Покинув монашескую обитель, оказавшись на природе, Мцыри почувствовал себя счастливым, свободным. Хотя на свободе юноша был недолго, но он, ощутив зов предков, пытался найти своих родных, горный аул. Герой стремится навстречу мечте, как может, приближает радостный миг встречи с близкими. Его не пугают препятствия и опасности. Он видит молодую грузинку и влюбляется в девушку. Мцыри даже и не ожидал, что он в состоянии испытывать сильные и острые чувства и различные ощущения. Молодой человек вступает в схватку с барсом и побеждает хищника, хотя сам он при этом получает ранение, но он горд свой победой.

Но счастье юноши оказалось коротким и обманчивым, Он не смог добраться до родных мест и вновь оказался у монастырских стен. Умирающего героя нашли и принесли монахи. Мцыри совершенно искренне был рад, что умирает, потому что, находясь на свободе, он испытал многие радости и познал реальную жизнь. И он считал, что лучше умереть, чем прозябать заточенным в монастыре.

Лермонтов стремился подвести читателей к пониманию простой истины, что нужно жить так, как желает того душа – свободным, стремиться к осуществлению своей мечты и жизненных целей, быть патриотом своего родного края. Невзирая на то, что жизнь героя была короткой и трагической, поэта восхищает сильная и отважная любовь Мцыри к малой родине и его отчаянное стремление к свободе. Герой предпочитает смерть жалкому подобию жизни, он не видит смысла существовать, будучи навсегда оторванным от род

Юноша очень хотел вернуться к себе на родину, увидеть и обнять своих родителей, оказаться среди своего народа. Мцыри был не готов к жизни в монастыре и противился такой участи. Герой совершает побег, но покинув стены монастыря, он не был приспособлен к автономному существованию на природе и не сумел попасть в свой родной аул. Мцыри понял, что никогда не вернется на родину и смирился. Но осознание этого явилось причиной его гибели духовной. Юноша не хотел так жить, не зная своих корней, свой народ, родных. Вдали от Кавказа дальнейшая жизнь для него была лишена смысла. Протест против этой жизни и привел к смерти героя.

Главного персонажа поэмы автор показал как человека, обладающего несгибаемой силой духа,  невероятной стойкостью и смелостью, решительного, способного стоять на своем до конца, даже если придется пожертвовать ради этого собственной жизнью. В монастыре юноша был обречен на одиночество, и Мцыри осознавал, что даже, если физически он и будет существовать, то духовно он существовать не сможет. Ему не с кем поделиться со своими переживаниями, некому излить душу. Покинув монашескую обитель, оказавшись на природе, Мцыри почувствовал себя счастливым, свободным. Хотя на свободе юноша был недолго, но он, ощутив зов предков, пытался найти своих родных, горный аул. Герой стремится навстречу мечте, как может, приближает радостный миг встречи с близкими. Его не пугают препятствия и опасности. Он видит молодую грузинку и влюбляется в девушку. Мцыри даже и не ожидал, что он в состоянии испытывать сильные и острые чувства и различные ощущения. Молодой человек вступает в схватку с барсом и побеждает хищника, хотя сам он при этом получает ранение, но он горд свой победой.

Но счастье юноши оказалось коротким и обманчивым, Он не смог добраться до родных мест и вновь оказался у монастырских стен. Умирающего героя нашли и принесли монахи. Мцыри совершенно искренне был рад, что умирает, потому что, находясь на свободе, он испытал многие радости и познал реальную жизнь. И он считал, что лучше умереть, чем прозябать заточенным в монастыре.

Лермонтов стремился подвести читателей к пониманию простой истины, что нужно жить так, как желает того душа – свободным, стремиться к осуществлению своей мечты и жизненных целей, быть патриотом своего родного края. Невзирая на то, что жизнь героя была короткой и трагической, поэта восхищает сильная и отважная любовь Мцыри к малой родине и его отчаянное стремление к свободе. Герой предпочитает смерть жалкому подобию жизни, он не видит смысла существовать, будучи навсегда оторванным от родины, от предков и от реальности.