ВОЛОДИНЫ СКАЗКИ
ВОЛОДИНЫ СКАЗКИ
Вторым сказочником в доме после няни был мой старший брат Володя, но сказки у него были совсем другие и рассказывал он их при других обстоятельствах. Володины сказки возникали из предметов, которые меня окружали.
Тут необходимо рассказать маленькую предысторию.
Я родилась, когда мои старшие брат и сестра были уже большие дети. Меня не очень ждали — в виде девочки — на этом свете. Почему-то считалось, что уж если кто и родится, так мальчик. Но родилась девочка, к тому же, когда ей не было года, няня простудила ее. Сделалось двустороннее воспаление легких, потом откуда-то прицепилась дизентерия, и она, то есть я, умерла. Доктор сказал: «Девочка умерла, мне здесь делать нечего», — надел шляпу и ушел. Никогда не терявшаяся в беде мама не согласилась с моей смертью и вкатила мне в рот столовую ложку коньяку. Наверное, огненная жидкость оживила ту ниточку жизни, которая еще где-то скрывалась, и сердце мое забилось.
Два месяца мама лечила меня сама (доктора не верили в мое выздоровление), и я постепенно вернулась к жизни.
Получивши в течение одного года три такие травмы, как рождение, смерть и алкогольное опьянение, я, естественно, росла ребенком слабеньким. У меня никогда не было косичек, так как считалось, что волосы отбирают очень много жизненных сил, меня кутали, поили мясным соком и рыбьим жиром.
Умершую и воскресшую, да еще к тому же младшую девочку, все в доме любили, баловали и мало наказывали.
В детстве больше всего на свете я любила слушать сказки, рисовать бумажные куклы и плакать. Плакала я с упоением. Причина для слез находилась всегда: мама плохо на меня посмотрела, не пустили в кухню вылизывать миску, в которой взбивали сливки, выкинули корзину для бумаг из-под письменного стола отца — без моего ведома и осмотра, фрейлейн сделала замечание или кто-нибудь обидел пьяную няньку. Иногда я просто ходила по комнатам и жаловалась всем, что никто меня не любит и не пожалеет (я говорила «не пожилеет»). Словом, плакать можно было много и вволю. Плакала я в детской, уткнувшись поперек своей постели носом в одеяло. И тут всегда неизбежно появлялся мой брат Володя, который вообще не выносил слез, а моих тем более. Он присаживался рядом на постель или вставал на колени на полу (в зависимости от позиции, которую я занимала) и начинал рассказывать мне сказку (или, как я говорила — «про-сказку»). Эти Володины «просказки» никто не слышал, кроме меня, так как шептались они мне на ухо.
— Хочешь, я сделаюсь солнечным зайчиком и буду скакать по комнате, пока ты не перестанешь реветь? — предлагал брат.
— Хочешь, превращусь в Робинзона и посватаюсь к твоему пупсу? (Рев затихал.)
— Посмотри, из печки выбежал уголек и хочет спалить твои бумажные куклы. (Рев усиливался.)
— Не плачь, я буду веточкой за окном, видишь, на ней сидит воробушек? Это ты. Ты будешь Таня-воробушек.
— Расскажи заячью «просказку», — всхлипывающим шепотом требовала я.
И начиналась длинная история про зайцев…
Главным зайцем была я. В моем подчинении было очень много зайцев — все они имели имена, я их помнила, Володя путал, я подсказывала и поправляла его. Веселые эти зайцы дружили с еловыми шишками. Шишки иногда превращались в конфеты и сами лезли маленьким зайчатам в рот. У зайцев был огород под нашим буфетом — они в нем разводили капусту.
Заяц Таня был очень хорошим зайцем. Он никогда не плакал, не сплетничал, не лазил в буфет без спроса, не сопел носом и умел делать красивый реверанс. Другие были похуже, но тоже вполне приличные зайцы.
У зайцев было много родни в разных местах и странах. Они ездили к ней в гости на милой, доброй лошади, которая возила воду на даче в Оболенском. Мне разрешали давать этой лошади сахар с руки, и ее теплые, осторожные губы были очень похожи на Володины, шептавшие мне «просказку» на ухо: такие же теплые и мягкие…
В нашем с Володей чудесном заячьем мире на зеленых круглых лужайках цвели ромашки и одуванчики. Если зайцы вели себя плохо, все ромашки и одуванчики облетали, и лужайка становилась голой, скучной и некрасивой. Наши зайцы ездили на лошади, запряженной в большое корыто, в лес на елку (самая большая елка в лесу была вся украшена золотыми морковками и марципановой капустой).
Ездили они и в цирк (в качестве артистов) показывать свои заячьи фокусы и умение. Один номер приводил меня в восхищение и всегда заставлял смеяться. Дело-то было в том, что на трапециях зайцы раскачивались не на ногах и не на руках, а на ушах. Заяц-акробат подпрыгивал высоко к перекладине, и уши его сами завязывались узелком вокруг нее. И тут уж начиналось бешеное качание под куполом цирка на собственных ушах. Это зрелище вызывало у меня бурный смех, аплодисменты и требование бисировать…
Если у зайцев в их путешествиях на пути встречалась вода — какая-нибудь речка или, скажем там, океан — они спокойно пускались вплавь. Все они были прекрасные пловцы: рулем у них был хвостик, а парусами уши. Плавали они сидя: работали только длинными задними лапами, а в воде чувствовали себя так же прекрасно, как и на суше. Зайцы-мужчины, плавая, курили сигары, а зайцы-дамы брали в дорогу баночки с остатками варенья, которое вылизывали лапкой. Ложечкой они не пользовались, так как в воде ее легко можно было потерять, да и вкуснее было лазить в банку прямо пальцами. (Надо честно признаться, что в вылизывании посуды эти зайцы понимали толк!)
Боже мой, где только ни побывала эта компания зайцев! В прятки играли они в овсах, в салки в актовом зале Первой мужской гимназии, а в жмурки исключительно на луне. Там прохладно и сумерки, и не надо было завязывать глаза, так как два листочка сами слетали с лунного дерева и ложились на глаза тому, кто водил. Лунные зайцы были во всем похожи на земных, если не считать того, что они были насквозь прозрачные. И если кто-нибудь из них без спросу брал из буфета конфету и ел ее, то конфета просвечивалась у них в животе. Капризы, неправда и фискалка тоже просвечивались в лунных зайцах, а веселье, доброта и хорошее знание немецкого языка зажигались на хвостике маленькой звездочкой.
Были у моего брата даже незатейливые стишки про зайцев, которые начинались так:
Таня с зайцами дружила,
«Трусь, трусь, трусь» им говорила…
Из этих стихов родилось мое детское имя. Вызывая из-под буфета зайцев на игру, я, не умея выговаривать букву «р», вместо «трусь, трусь, трусь» говорила «тусь-тусь-тусь». Так и приклеилось ко мне прозвище Туся.
Володины сказки оживляли предметы, меня окружающие, и делали их необыкновенными.
У Нининой чернильницы вырастали руки и ноги, а шишечка на ее крышке превращалась в голову. Закладки, сплющенные в Володиных книжках, стонали по ночам и жаловались на свою трудную жизнь. Папина настольная лампа под зеленым абажуром враждовала с корзинкой для бумаг, стоящей под письменным столом, и не желала светить на нее. Самовар был старшим над чашками и повелевал ими, а мои любимые зайцы выглядывали из всех углов и закоулков. Они улыбались мне, и на щеках у них были ямочки.
Володины сказки открывали иногда другие миры и страны, но чаще всего до них можно было дотронуться рукой. Они были рядом со мной: под буфетом, на книжных полках, в кипящем самоваре, в саду за окном детской, в реке и парке Оболенского. Володины и нянины сказки были разные. Брат делал добрую сказку из окружающей жизни — нянька врывалась, как ураган, в эту жизнь со своей сказкой. Она творила свой мир, дикий и ни на что не похожий.
Нянькин Додон не вмещался в комнату. Он вырывался из печки, крутился волчком, шипел, как уголь, брошенный в воду, гремел громом и снова исчезал в рыжем бешенстве огня.
Додон носился как оглашенный, он дрался, крушил все направо и налево, обжирался блинами, тошнился огнем, храпел — и из его храпа рождались табуны скачущих лошадей. Чихал — и вместе с чихом из него вылетали стрелы.
Додон был ветром, огнем, бурей, ураганом, обвалом в горах и водопадом. Все в нем было новым и незнакомым.
Володины сказки были моим утешением.
Нянькины — ошеломлением.
Читайте также
Сказки
Сказки
Спасибо за обложку Frost Valery
История Демида, Степана и мушиного дракончика
Сказка-пятиминутка
Однажды, солнечным майским днем, когда мама вышла на несколько минут к соседке, мальчик Демид забежал на кухню и замер, уставившись на стол. Посередине кухонного стола
209. Сказки
209. Сказки
Хорошо, когда под вечер
Нам часок удастся быть
И про всё, что сердцу любо,
По душе поговорить.
Я люблю очистить сердце
Тайной сказок и чудес,
И над нами наклонится
Невидимкой темный лес.
А потом какие ночи,
И в ночах какие сны,
И глаза у звезд какою
Детской сказкою
Сказки и быль
Сказки и быль
Война опрокинула жизнь, когда мы были еще детьми. Но и поколение, рожденное в 1928 году, и то, что чуть моложе, навсегда отмечены ее огненным клеймом. Для одних это лагерный номер на руке или оккупация, для других — голод или сиротство, для кого-то — потеря
6. Начало сказки
6. Начало сказки
Главная причина этой трагедии в том, что, выходя за него замуж, она была действительно влюблена в него…
Виктор Эделстайн, кутюрье
В день свадьбы, которая состоялась 29 июля 1981 года, Диана стала международной медиазвездой. Это было величайшее событие в
Сказки и быль
Сказки и быль
Война опрокинула жизнь, когда мы были еще детьми. Но и поколение, рожденное в 1928 году, и то, что чуть моложе, навсегда отмечены ее огненным клеймом. Для одних это лагерный номер на руке или оккупация, для других — голод или сиротство, для кого-то — потеря
XI СКАЗКИ МОРОЗА
XI СКАЗКИ МОРОЗА
Никто из наших стариков не запомнит инея такого, как в девятнадцатом году нашего века, и не приходилось в книгах читать, что бывает такое. Целую неделю он наседал, и в конце ломались ветви и верхушки старых дубов. Особенно в березах было много погибели:
Люди не из сказки
Люди не из сказки
Все лучшие герои Шварца — самые обычные люди. И Ланцелот, вызвавший на бой Дракона, и Ученый, победивший Тень, и Генрих с Христианом, свергнувшие Голого короля, ни в малейшей степени не жалуют героический пафос. Они прямодушны и бесхитростны. Кроме того,
Сказки
Сказки
Сказки про Василису Прекрасную, про Серого Волка и Ивана Царевича, и про Щучье Веленье изданы в Харбине под редакцией Вс. Н. Иванова. Маленькая книжка, стоящая всего десять фен, и таким порядком очень доступная. У Вс. Н. Иванова давно была прекрасная мысль об издании в
Реалии сказки
Реалии сказки
Коротенькие мысли и долгая память. Черепаха Тортила называет Буратино деревянным дурачком «с коротенькими мыслями». Выражение «коротенькие мысли» пришло из «Дневника писателя» Достоевского: русские, говорящие по-французски, «по неразвитости, короткости
Принц из сказки
Принц из сказки
Николай Константинович, по домашнему Ники, воспитывался не только родителями. Когда им было недосуг, формированием личности августейшего отпрыска занимались воспитатели и учителя, преимущественно немцы.Главным среди наставников был строгий Мирбах. Ники
Сказки
Сказки
Даже не написав ни одной сказки, Андерсен был бы писателем, известным в свое время во всей Европе, писателем, которого читают и в наши дни, во всяком случае в Дании. Но сказки стали венцом его творчества. Ирония судьбы, потому что жадный до славы писатель поначалу не
Начало сказки
Начало сказки
Сияло прозрачное утро. От искрившейся тысячами серебристо–перламутровых блесток воды слепило глаза. Пароход уверенно и спокойно стоял на якоре, и не верилось, что несколько часов назад море било и швыряло его по волнам, как спичечную коробку. Сновали взад и
ПЕРВЫЕ СКАЗКИ
ПЕРВЫЕ СКАЗКИ
Основа его сказок — дочь Бога — самоирония. Юмор — незаконнорождённый сын дьявола.Если вглядываться в частокол дат, то сказочника не разглядеть. В жизни Ганса Христиана Андерсена отсутствуют большие, грандиозные события…
VI. Сказки
VI. Сказки
«Человек прозревший сказал им в ответ:
это и удивительно, что вы не знаете,
откуда Он, а Он отверз мне очи».
Евангелие от Иоанна, 9:30
История бронетанковой техники. Сегодня мы вновь уподобимся библейскому человеку и опять отправимся в наш танковый паноптикум – смотреть на необычные конструкции этих боевых машин. В прошлый раз мы остановились на 30-х годах прошлого века. Сегодня мы также начнем нашу экскурсию с этого времени.
«Мы рождены, чтоб сказку сделать былью!» – пели в СССР в те годы, и многим и впрямь казалось, что «освобожденный» от былой эксплуатации народ на такое способен. Колхозники и исключенные за неуспеваемость студенты, красноармейцы и… военные инженеры, буквально пачками предлагали свои «изобретения» компетентным органам, а те… так же массово им отказывали по причине полной фантастичности и нереализуемости их проектов.
Но некоторым очень везло, хотя и до поры до времени. Так, летчик Павел Гроховский стал начальником и главным конструктором Особого конструкторского производственного бюро военно-воздушных сил РККА (1932–1934), а затем начальником и главным конструктором Экспериментального института Наркомата тяжёлой промышленности по вооружениям РККА (до 1937).
Чего только там он и его сотрудники не изобретали… Однако, закончилось для него все очень плохо: 5 ноября 1942 года его арестовали. Особым Совещанием при НКВД приговорен к расстрелу и 29 мая 1943 года на расстрельном полигоне Коммунарка расстрелян. Правда, потом его реабилитировали в 1957 году. Жена его, первая советская десантница-парашютистка, осталась жива, многие годы провела за колючей проволокой.
Вот одна из его разработок: двухмоторный бронеавтомобиль на воздушной подушке! Понятно (достаточно только на него посмотреть), что конструкция эта совершенно неработоспособна. К счастью, ее и не пытались воплотить в металле!
Проект танка Гроховского с вентиляторным движителем на лыжах! То есть впервые в истории был предложен чисто зимний танк, способный действовать по глубокому снегу. Оригинально, но очень уж специфично и затратно.
Проект катера на воздушной подушке В.И. Левкова
А вот судам на воздушной подушке В.И. Левкова повезло больше, да и сам Левков умер от инсульта, а не от пули в затылок. Им была создана целая серия катеров Л-1, Л-2… Л-13 – всего 15 машин, которые развивали на воде феноменальную скорость в 130 км/ч и могли нести торпедное вооружение. Правда, война не позволила довести их до ума, а использовать их было попросту негде. Но они были, и тут именно нашей стране принадлежит безусловный приоритет!
Борьба с минами, начиная со времени Первой мировой войны, становилась все более актуальной и превратилась в серьезную проблему, когда началась уже Вторая мировая война. Понадобились специальные сухопутные машины-тральщики, в качестве которых было решено использовать танки. Но вот конструкции минных тралов, навешиваемых на них, были самые разные. А немцы так и вовсе создали огромный трехколесный бронированный трал с пулеметным вооружением в башне.
Танк-тральщик Т10
Американцы пошли по другому пути. Вместо того чтобы приделывать большие колеса «минодавки» на новое шасси, они в 1944 году поставили их на танк «Шерман» М4А2! Получилась машина, способная проложить широкую «дорогу», свободную от мин. Танк-тральщик получил обозначение Т10 и испытывался на Абердинском полигоне, однако на вооружение принят он не был, из-за очень уж больших размеров и металлоемкости конструкции. Кроме того, вследствие большого веса он закапывался при движении по мягкому грунту, да еще и скорость его была слишком мала. В этом плане танки-тральщики с бойковыми тралами оказались значительно выгоднее.
Танк-тральщик Т10. Фото с Абердинского полигона
Размеры машины (рядом с ней для масштаба стоит человек), конечно, впечатляют!
Еще в предвоенные годы на танки начали ставить по два орудия в одну башню. Но данная компоновка не прижилась, зато в 70-е годы прошлого века в Германии появился оригинальный безбашенный танк сразу с двумя пушками в корпусе VT1. Планировалось заменить им танк «Леопард-2», поэтому его иногда называют «Леопард-3» и настолько эта машина получилась необычной, что ей самое место в нашем танковом паноптикуме!
«Леопард-3» VT1-1 на шасси опытного танка МБТ-70
Всего было изготовлено два танка: VT1-1 и VT1-2. Отличались не только типом пушек (нарезные 105-мм и гладкоствольные 120-мм соответственно), но и двигателями. VT1-1 имел оба орудия с автоматическим заряжанием, а вот у VT1-2 автомат заряжания был только у одного. Линии прицеливания обоих стволов пересекались на дистанции 1 500 метров.
Машины точно поражали цель, стреляя с остановок, однако стрельба из двух орудий залпом была запрещена по причине слишком уж сильной отдачи. Но ствол одной пушки после выстрела смещался с линии прицеливания вместе с танком после каждого выстрела, и целиться приходилось заново, что было неудобно. В итоге получилась вроде бы неплохая и низкая (на 80 см ниже серийного «Леопарда»!) машина, подходящая по классификации к САУ, но… которую представляли, как танк.
«Леопард-3» GVT на новом шасси
В итоге в 1976 году испытания обеих машин прекратили из-за их полной бесперспективности, но в 1980-е к проекту «Леопард-3» вернулись опять, посчитав, что «Леопард 2» следует поменять на нечто совершенно новое. Однако и новый вариант машины с пушками, сближенными к центральной оси – GVT, оказался неудачным и на вооружение принят не был. Вот если бы оба орудия имели бы автоматы заряжания, могли наводиться на одну цель и вести по ней залповый огонь, вот тогда это еще могло бы быть хоть «что-то». Но только цена такой машины оказалась бы слишком уж велика, а сама она имела бы очень специфическое предназначение.
Вообще, проекты слишком уж специфических боевых машин обычно оказываются нежизнеспособными.
Вот, например, гипотетический вид БМП на воздушной подушке, которые одно время было очень модно предлагать и рассматривать. Построить такую машину можно! И на воде во время десантирования она будет действовать с большей эффективностью, чем обычная плавающая БМП. Но… на суше никаких преимуществ у нее перед обычной машиной не будет. Только лишнюю тяжесть придется на себе возить. Ну, дополнительная тяга поможет, если машина вдруг застрянет в болоте. То есть «овчинка не стоит выделки».
Боевая машина EFV. Обладает исключительно высокой скоростью на воде (до 46 км/ч) и может быть высажена с десантного корабля не в трех-пяти километрах от берега, а «за горизонтом». Вооружение – 30-мм автопушка и пулемет в башне.
Ну, а эта машина была даже построена. Она испытывалась, и планировалось, что она будет принята на вооружение морской пехотой США.
Внешне весьма «впечатляющая машина»!
Но 6 января 2011 года министр обороны США Роберт Гейтс ради экономии средств бюджета предложил закрыть этот чрезвычайно амбициозный проект, на который к тому времени было потрачено более 2,9 млрд долларов. В итоге морская пехота США так и отказалась от приобретения EFV, а вместо них продолжает использовать модернизированные БТР AAV7A1 и будет их использовать минимум до 2025 года.
Она же на плаву – ишь как несется!
Вообще-то, идеей скоростной доставки бронетехники на территорию врага болели не только в США, но и у нас в стране тоже.
Существовал «проект 80» – скоростной доставки танков через Черное море на катерах-понтонах на подводных крыльях. Крепление танка к катерам-понтонам перед выходом на воду занимало всего 45 минут, а вот освободиться от них и выйти на берег танк мог всего за 3 минуты. И это при том, что двигался он по морю со скоростью более 50 км/ч. Беда была лишь в том, что этой сцепке было противопоказано волнение силой выше трех баллов, а такая чуть ли не штилевая погода на море, включая и Черное, бывает исключительно редко. Так что же прикажете? Сидеть десантируемым частям и «ждать у моря погоды»? То есть это было оружие, которое можно было построить, но однозначно невозможно применить!
Катер-танконосец «проект 80». Вид сбоку
А вот так «это» выглядело спереди!
На «Военном обозрении» была очень подробная статья, в которой разбирались все плюсы и минусы данного проекта. И минусов в итоге оказалось больше чем плюсов! Так что проект закрыли в 1971 году, но один из катеров, без крыльев, конечно, находится в Кубинке, в танковом музее. Тем не менее для нашего паноптикума удивительных танков этот проект – самое то!
P. S.
Автор и администрация сайта благодарят А. Шепса за предоставленные им цветные иллюстрации.
ВОЛОДИНЫ СКАЗКИ
Вторым сказочником в доме после няни был мой старший брат Володя, но сказки у него были совсем другие и рассказывал он их при других обстоятельствах. Володины сказки возникали из предметов, которые меня окружали.
Тут необходимо рассказать маленькую предысторию.
Я родилась, когда мои старшие брат и сестра были уже большие дети. Меня не очень ждали — в виде девочки — на этом свете. Почему-то считалось, что уж если кто и родится, так мальчик. Но родилась девочка, к тому же, когда ей не было года, няня простудила ее. Сделалось двустороннее воспаление легких, потом откуда-то прицепилась дизентерия, и она, то есть я, умерла. Доктор сказал: «Девочка умерла, мне здесь делать нечего», — надел шляпу и ушел. Никогда не терявшаяся в беде мама не согласилась с моей смертью и вкатила мне в рот столовую ложку коньяку. Наверное, огненная жидкость оживила ту ниточку жизни, которая еще где-то скрывалась, и сердце мое забилось.
Два месяца мама лечила меня сама (доктора не верили в мое выздоровление), и я постепенно вернулась к жизни.
Получивши в течение одного года три такие травмы, как рождение, смерть и алкогольное опьянение, я, естественно, росла ребенком слабеньким. У меня никогда не было косичек, так как считалось, что волосы отбирают очень много жизненных сил, меня кутали, поили мясным соком и рыбьим жиром.
Умершую и воскресшую, да еще к тому же младшую девочку, все в доме любили, баловали и мало наказывали.
В детстве больше всего на свете я любила слушать сказки, рисовать бумажные куклы и плакать. Плакала я с упоением. Причина для слез находилась всегда: мама плохо на меня посмотрела, не пустили в кухню вылизывать миску, в которой взбивали сливки, выкинули корзину для бумаг из-под письменного стола отца — без моего ведома и осмотра, фрейлейн сделала замечание или кто-нибудь обидел пьяную няньку. Иногда я просто ходила по комнатам и жаловалась всем, что никто меня не любит и не пожалеет (я говорила «не пожилеет»). Словом, плакать можно было много и вволю. Плакала я в детской, уткнувшись поперек своей постели носом в одеяло. И тут всегда неизбежно появлялся мой брат Володя, который вообще не выносил слез, а моих тем более. Он присаживался рядом на постель или вставал на колени на полу (в зависимости от позиции, которую я занимала) и начинал рассказывать мне сказку (или, как я говорила — «про-сказку»). Эти Володины «просказки» никто не слышал, кроме меня, так как шептались они мне на ухо.
— Хочешь, я сделаюсь солнечным зайчиком и буду скакать по комнате, пока ты не перестанешь реветь? — предлагал брат.
— Хочешь, превращусь в Робинзона и посватаюсь к твоему пупсу? (Рев затихал.)
— Посмотри, из печки выбежал уголек и хочет спалить твои бумажные куклы. (Рев усиливался.)
— Не плачь, я буду веточкой за окном, видишь, на ней сидит воробушек? Это ты. Ты будешь Таня-воробушек.
— Расскажи заячью «просказку», — всхлипывающим шепотом требовала я.
И начиналась длинная история про зайцев…
Главным зайцем была я. В моем подчинении было очень много зайцев — все они имели имена, я их помнила, Володя путал, я подсказывала и поправляла его. Веселые эти зайцы дружили с еловыми шишками. Шишки иногда превращались в конфеты и сами лезли маленьким зайчатам в рот. У зайцев был огород под нашим буфетом — они в нем разводили капусту.
Заяц Таня был очень хорошим зайцем. Он никогда не плакал, не сплетничал, не лазил в буфет без спроса, не сопел носом и умел делать красивый реверанс. Другие были похуже, но тоже вполне приличные зайцы.
У зайцев было много родни в разных местах и странах. Они ездили к ней в гости на милой, доброй лошади, которая возила воду на даче в Оболенском. Мне разрешали давать этой лошади сахар с руки, и ее теплые, осторожные губы были очень похожи на Володины, шептавшие мне «просказку» на ухо: такие же теплые и мягкие…
В нашем с Володей чудесном заячьем мире на зеленых круглых лужайках цвели ромашки и одуванчики. Если зайцы вели себя плохо, все ромашки и одуванчики облетали, и лужайка становилась голой, скучной и некрасивой. Наши зайцы ездили на лошади, запряженной в большое корыто, в лес на елку (самая большая елка в лесу была вся украшена золотыми морковками и марципановой капустой).
Ездили они и в цирк (в качестве артистов) показывать свои заячьи фокусы и умение. Один номер приводил меня в восхищение и всегда заставлял смеяться. Дело-то было в том, что на трапециях зайцы раскачивались не на ногах и не на руках, а на ушах. Заяц-акробат подпрыгивал высоко к перекладине, и уши его сами завязывались узелком вокруг нее. И тут уж начиналось бешеное качание под куполом цирка на собственных ушах. Это зрелище вызывало у меня бурный смех, аплодисменты и требование бисировать…
Если у зайцев в их путешествиях на пути встречалась вода — какая-нибудь речка или, скажем там, океан — они спокойно пускались вплавь. Все они были прекрасные пловцы: рулем у них был хвостик, а парусами уши. Плавали они сидя: работали только длинными задними лапами, а в воде чувствовали себя так же прекрасно, как и на суше. Зайцы-мужчины, плавая, курили сигары, а зайцы-дамы брали в дорогу баночки с остатками варенья, которое вылизывали лапкой. Ложечкой они не пользовались, так как в воде ее легко можно было потерять, да и вкуснее было лазить в банку прямо пальцами. (Надо честно признаться, что в вылизывании посуды эти зайцы понимали толк!)
Боже мой, где только ни побывала эта компания зайцев! В прятки играли они в овсах, в салки в актовом зале Первой мужской гимназии, а в жмурки исключительно на луне. Там прохладно и сумерки, и не надо было завязывать глаза, так как два листочка сами слетали с лунного дерева и ложились на глаза тому, кто водил. Лунные зайцы были во всем похожи на земных, если не считать того, что они были насквозь прозрачные. И если кто-нибудь из них без спросу брал из буфета конфету и ел ее, то конфета просвечивалась у них в животе. Капризы, неправда и фискалка тоже просвечивались в лунных зайцах, а веселье, доброта и хорошее знание немецкого языка зажигались на хвостике маленькой звездочкой.
Были у моего брата даже незатейливые стишки про зайцев, которые начинались так:
Таня с зайцами дружила,
«Трусь, трусь, трусь» им говорила…
Из этих стихов родилось мое детское имя. Вызывая из-под буфета зайцев на игру, я, не умея выговаривать букву «р», вместо «трусь, трусь, трусь» говорила «тусь-тусь-тусь». Так и приклеилось ко мне прозвище Туся.
Володины сказки оживляли предметы, меня окружающие, и делали их необыкновенными.
У Нининой чернильницы вырастали руки и ноги, а шишечка на ее крышке превращалась в голову. Закладки, сплющенные в Володиных книжках, стонали по ночам и жаловались на свою трудную жизнь. Папина настольная лампа под зеленым абажуром враждовала с корзинкой для бумаг, стоящей под письменным столом, и не желала светить на нее. Самовар был старшим над чашками и повелевал ими, а мои любимые зайцы выглядывали из всех углов и закоулков. Они улыбались мне, и на щеках у них были ямочки.
Володины сказки открывали иногда другие миры и страны, но чаще всего до них можно было дотронуться рукой. Они были рядом со мной: под буфетом, на книжных полках, в кипящем самоваре, в саду за окном детской, в реке и парке Оболенского. Володины и нянины сказки были разные. Брат делал добрую сказку из окружающей жизни — нянька врывалась, как ураган, в эту жизнь со своей сказкой. Она творила свой мир, дикий и ни на что не похожий.
Нянькин Додон не вмещался в комнату. Он вырывался из печки, крутился волчком, шипел, как уголь, брошенный в воду, гремел громом и снова исчезал в рыжем бешенстве огня.
Додон носился как оглашенный, он дрался, крушил все направо и налево, обжирался блинами, тошнился огнем, храпел — и из его храпа рождались табуны скачущих лошадей. Чихал — и вместе с чихом из него вылетали стрелы.
Додон был ветром, огнем, бурей, ураганом, обвалом в горах и водопадом. Все в нем было новым и незнакомым.
Володины сказки были моим утешением.
Нянькины — ошеломлением.
Читайте также
Сказки
Сказки
Спасибо за обложку Frost Valery
История Демида, Степана и мушиного дракончика
Сказка-пятиминутка
Однажды, солнечным майским днем, когда мама вышла на несколько минут к соседке, мальчик Демид забежал на кухню и замер, уставившись на стол. Посередине кухонного стола
209. Сказки
209. Сказки
Хорошо, когда под вечер
Нам часок удастся быть
И про всё, что сердцу любо,
По душе поговорить.
Я люблю очистить сердце
Тайной сказок и чудес,
И над нами наклонится
Невидимкой темный лес.
А потом какие ночи,
И в ночах какие сны,
И глаза у звезд какою
Детской сказкою
Сказки и быль
Сказки и быль
Война опрокинула жизнь, когда мы были еще детьми. Но и поколение, рожденное в 1928 году, и то, что чуть моложе, навсегда отмечены ее огненным клеймом. Для одних это лагерный номер на руке или оккупация, для других — голод или сиротство, для кого-то — потеря
6. Начало сказки
6. Начало сказки
Главная причина этой трагедии в том, что, выходя за него замуж, она была действительно влюблена в него…
Виктор Эделстайн, кутюрье
В день свадьбы, которая состоялась 29 июля 1981 года, Диана стала международной медиазвездой. Это было величайшее событие в
Сказки и быль
Сказки и быль
Война опрокинула жизнь, когда мы были еще детьми. Но и поколение, рожденное в 1928 году, и то, что чуть моложе, навсегда отмечены ее огненным клеймом. Для одних это лагерный номер на руке или оккупация, для других — голод или сиротство, для кого-то — потеря
XI СКАЗКИ МОРОЗА
XI СКАЗКИ МОРОЗА
Никто из наших стариков не запомнит инея такого, как в девятнадцатом году нашего века, и не приходилось в книгах читать, что бывает такое. Целую неделю он наседал, и в конце ломались ветви и верхушки старых дубов. Особенно в березах было много погибели:
Люди не из сказки
Люди не из сказки
Все лучшие герои Шварца — самые обычные люди. И Ланцелот, вызвавший на бой Дракона, и Ученый, победивший Тень, и Генрих с Христианом, свергнувшие Голого короля, ни в малейшей степени не жалуют героический пафос. Они прямодушны и бесхитростны. Кроме того,
Сказки
Сказки
Сказки про Василису Прекрасную, про Серого Волка и Ивана Царевича, и про Щучье Веленье изданы в Харбине под редакцией Вс. Н. Иванова. Маленькая книжка, стоящая всего десять фен, и таким порядком очень доступная. У Вс. Н. Иванова давно была прекрасная мысль об издании в
Реалии сказки
Реалии сказки
Коротенькие мысли и долгая память. Черепаха Тортила называет Буратино деревянным дурачком «с коротенькими мыслями». Выражение «коротенькие мысли» пришло из «Дневника писателя» Достоевского: русские, говорящие по-французски, «по неразвитости, короткости
Принц из сказки
Принц из сказки
Николай Константинович, по домашнему Ники, воспитывался не только родителями. Когда им было недосуг, формированием личности августейшего отпрыска занимались воспитатели и учителя, преимущественно немцы.Главным среди наставников был строгий Мирбах. Ники
Сказки
Сказки
Даже не написав ни одной сказки, Андерсен был бы писателем, известным в свое время во всей Европе, писателем, которого читают и в наши дни, во всяком случае в Дании. Но сказки стали венцом его творчества. Ирония судьбы, потому что жадный до славы писатель поначалу не
Начало сказки
Начало сказки
Сияло прозрачное утро. От искрившейся тысячами серебристо–перламутровых блесток воды слепило глаза. Пароход уверенно и спокойно стоял на якоре, и не верилось, что несколько часов назад море било и швыряло его по волнам, как спичечную коробку. Сновали взад и
ПЕРВЫЕ СКАЗКИ
ПЕРВЫЕ СКАЗКИ
Основа его сказок — дочь Бога — самоирония. Юмор — незаконнорождённый сын дьявола.Если вглядываться в частокол дат, то сказочника не разглядеть. В жизни Ганса Христиана Андерсена отсутствуют большие, грандиозные события…
VI. Сказки
VI. Сказки
Стр. 41 Живая шляпа, Н. Носов
- Как ты понимаешь название рассказа?
Ответ:
Рассказ назван по главному событию, его теме. Неподвижна шляпа вдруг стала живой, она бегала за детьми чем сильно напугала их.
- Почему шляпа оказалась «живой»?
Ответ:
В этом рассказе шляпа неожиданно начала двигалась, ползла за мальчиками, Вадиком и Вовкой. Мальчики стали бросать в нее предметы и при удачном попадании в неё вдруг из-под шляпы выскочил котенок Васька, на которого шляпа нечаянно упала и накрыла его. Ребята поняли, почему шляпа стала «живой», благодаря маленькому котенку.
- Перечитай эпизод рассказа, который тебе показался самым напряжённым. Убеди своих слушателей, что ты прав.
Ответ:
Я считаю, что самый напряженный эпизод был, когда мальчики от страха залезли на диван и с ужасом наблюдали как в их сторону движется живая шляпа.
«Вадик подошёл поближе и стал смотреть на шляпу.
Вдруг шляпа поползла прямо к нему.
Он как закричит:
— Ай! — и прыг на диван.
Володя за ним. Шляпа вылезла на середину комнаты и остановилась. Ребята смотрят на неё и трясутся от страха. Тут шляпа повернулась и поползла к дивану.
— Ай! Ой! — закричали ребята. Соскочили с дивана — и бегом из комнаты.»
- Что ты можешь сказать о ребятах? Какие они? Какими они себя показали в момент встречи с «живой» шляпой: смелыми, шутливыми, любопытными, находчивыми, догадливыми, добрыми, трусливыми?
Ответ:
Встретившись с «живой шляпой», герои рассказа Носова очень испугались и залезли на диван. Впрочем, видя, что шляпа не двигается ребята, осмелели и стали бросать в шляпу картошкой. Вадик первым попал в шляпу, и та неожиданно подскочила и мяукнула. Тут уж Вовка догадался, что это котенок, и что под шляпу он попал, когда шляпа свалилась со шкафа.
Ребят можно назвать трусливыми и не догадливыми, с большим воображением. Увидев «живую шляпу», они вообразили, что это чудовище.
- Проверь, внимательный ли ты читатель. Кто первый раскрыл секрет «живой» шляпы: Володя или Вадик? Вадик попал картошкой в шляпу или в Володю?
Ответ:
Первым раскрыл секрет «живой» шляпы Вадик, потому что он попал картошкой в шляпу.
- Перескажи текст по плану.
- Котёнок Васька ловил мух.
- Шляпа — живая?
- Мальчики швыряют картошку в шляпу.
- Из-под шляпы высунулся серый хвост.
Ответ:
Ребята сидели за столом, разукрашивая картинки пока котёнок бегал вокруг и ловил мух. Вдруг котёнок прыгнул за добычей и зацепился ногтями за рядом лежащую шляпу. Кот упал на пол и его полностью накрыла шляпа. Он испугался, начал метаться туда-сюда, от чего шляпа зашевелилась. Мальчики сильно испугались, выглядело так будто шляпа ожила. Намного поразмыслив, они начали кидать в шляпу картошку, до тех пор, пока одна из них не попала точно в цель. Шляпа подпрыгнула, мяукнула и из шляпы выглянул серый хвостик. Мальчики сразу поняли секрет «живой» шляпы.
- Обсудите с друзьями. Как передать при чтении состояние мальчиков? Сначала лучше говорить шёпотом, дрожащим голосом. А как надо говорить потом?
Ответ:
Подготовку мальчиков к бою мы читаем уже нормальным голосом. Они не боятся, а готовы дать отпор. Нападение на шляпу можно читать громко. Мальчишки вошли в азарт, они кричат и шумят, бросаются картошкой. Финал следует читать с радость, ласково, радуясь, что «живой» шляпой оказался котёнок.
- Вообразите себя на месте героев рассказа. Представьте, что вы видите движущуюся шляпу, что и как вы будете говорить? Составьте с другом диалог.
Ответ:
Если бы я был героем рассказа и увидел шляпу, которая двигается я бы спокойно подошёл к ней, поднял её и посмотрел в чем же заключается её секрет.
правах. Охрипшая и счастливая, я прижималась к ней.
Жизнь входила в свою колею. Опять трещала печка и в ней кипел огонь, опять Додон появлялся на моем горизонте, опять от няни пахло казенкой, опять она владела моей душой.
Удивительно, что при такой страстной любви к няне, я совсем не помню ее лица.
Хорошо помню ее руки — узловатые, жилистые, какие-то скрюченные, какие-то очень цепкие и корявые: по голове погладит — волосы выдерет, за ухо возьмет — как клещами сожмет, раздевает на ночь — так рванет лифчик, что пуговицы летят. Горячую кочергу никогда не прихватывала фартуком: брала голой рукой. Прекрасные нянины руки были как из железа.
На лице помню только рот, когда она держала в нем булавку, да и то это был не рот, а какая-то щель с морщинами по краям, и интересовала меня больше булавка, вернее половина сломанной английской булавки, которой нянька закалывала свой платок, когда мы шли на прогулку. А еще космы седых волос, выбившихся из-под платка. Вот и все, что сохранила память.
ВОЛОДИНЫ СКАЗКИ
Вторым сказочником в доме после няни был мой старший брат Володя, но сказки у него были совсем другие и рассказывал он их при других обстоятельствах. Володины сказки возникали из предметов, которые меня окружали.
Тут необходимо рассказать маленькую предысторию.
Я родилась, когда мои старшие брат и сестра были уже большие дети. Меня не очень ждали — в виде девочки — на этом свете. Почему-то считалось, что уж если кто и родится, так мальчик. Но родилась девочка, к тому же, когда ей не было года, няня простудила ее. Сделалось двустороннее воспаление легких, потом откуда-то прицепилась дизентерия, и она, то есть я, умерла. Доктор сказал: «Девочка умерла, мне здесь делать нечего», — надел шляпу и ушел. Никогда не терявшаяся в беде мама не согласилась с моей смертью и вкатила мне в рот столовую ложку коньяку. Наверное, огненная жидкость оживила ту ниточку жизни, которая еще где-то скрывалась, и сердце мое забилось.
Два месяца мама лечила меня сама (доктора не верили в мое выздоровление), и я постепенно вернулась к жизни.
Получивши в течение одного года три такие травмы, как рождение, смерть и алкогольное опьянение, я, естественно, росла ребенком слабеньким. У меня никогда не было косичек, так как считалось, что волосы отбирают очень много жизненных сил, меня кутали, поили мясным соком и рыбьим жиром.
Умершую и воскресшую, да еще к тому же младшую девочку, все в доме любили, баловали и мало наказывали.
В детстве больше всего на свете я любила слушать сказки, рисовать бумажные куклы и плакать. Плакала я с упоением. Причина для слез находилась всегда: мама плохо на меня посмотрела, не пустили в кухню вылизывать миску, в которой взбивали сливки, выкинули корзину для бумаг из-под письменного стола отца — без моего ведома и осмотра, фрейлейн сделала замечание или кто-нибудь обидел пьяную няньку. Иногда я просто ходила по комнатам и жаловалась всем, что никто меня не любит и не пожалеет (я говорила «не пожилеет»). Словом, плакать можно было много и вволю. Плакала я в детской, уткнувшись поперек своей постели носом в одеяло. И тут всегда неизбежно появлялся мой брат Володя, который вообще не выносил слез, а моих тем более. Он присаживался рядом на постель или вставал на колени на полу (в зависимости от позиции, которую я занимала) и начинал рассказывать мне сказку (или, как я говорила — «про-сказку»). Эти Володины «просказки» никто не слышал, кроме меня, так как шептались они мне на ухо.
— Хочешь, я сделаюсь солнечным зайчиком и буду скакать по комнате, пока ты не перестанешь реветь? — предлагал брат.
— Хочешь, превращусь в Робинзона и посватаюсь к твоему пупсу? (Рев затихал.)
— Посмотри, из печки выбежал уголек и хочет спалить твои бумажные куклы. (Рев усиливался.)
— Не плачь, я буду веточкой за окном, видишь, на ней сидит воробушек? Это ты. Ты будешь Таня-воробушек.
— Расскажи заячью «просказку», — всхлипывающим шепотом требовала я.
И начиналась длинная история про зайцев…
Главным зайцем была я. В моем подчинении было очень много зайцев — все они имели имена, я их помнила, Володя путал, я подсказывала и поправляла его. Веселые эти зайцы дружили с еловыми шишками. Шишки иногда превращались в конфеты и сами лезли маленьким зайчатам в рот. У зайцев был огород под нашим буфетом — они в нем разводили капусту.
Заяц Таня был очень хорошим зайцем. Он никогда не плакал, не сплетничал, не лазил в буфет без спроса, не сопел носом и умел делать красивый реверанс. Другие были похуже, но тоже вполне приличные зайцы.
У зайцев было много родни в разных местах и странах. Они ездили к ней в гости на милой, доброй лошади, которая возила воду на даче в Оболенском. Мне разрешали давать этой лошади сахар с руки, и ее теплые, осторожные губы были очень похожи на Володины, шептавшие мне «просказку» на ухо: такие же теплые и мягкие…
В нашем с Володей чудесном заячьем мире на зеленых круглых лужайках цвели ромашки и одуванчики. Если зайцы вели себя плохо, все ромашки и одуванчики облетали, и лужайка становилась голой, скучной и некрасивой. Наши зайцы ездили на лошади, запряженной в большое корыто, в лес на елку (самая большая елка в лесу была вся украшена золотыми морковками и марципановой капустой).
Ездили они и в цирк (в качестве артистов) показывать свои заячьи фокусы и умение. Один номер приводил меня в восхищение и всегда заставлял смеяться. Дело-то было в том, что на трапециях зайцы раскачивались не на ногах и не на руках, а на ушах. Заяц-акробат подпрыгивал высоко к перекладине, и уши его сами завязывались узелком вокруг нее. И тут уж начиналось бешеное качание под куполом цирка на собственных ушах. Это зрелище вызывало у меня бурный смех, аплодисменты и требование бисировать…
Если у зайцев в их путешествиях на пути встречалась вода — какая-нибудь речка или, скажем там, океан — они спокойно пускались вплавь. Все они были прекрасные пловцы: рулем у них был хвостик, а парусами уши. Плавали они сидя: работали только длинными задними лапами, а в воде чувствовали себя так же прекрасно, как и на суше. Зайцы-мужчины, плавая, курили сигары, а зайцы-дамы брали в дорогу баночки с остатками варенья, которое вылизывали лапкой. Ложечкой они не пользовались, так как в воде ее легко можно было потерять, да и вкуснее было лазить в банку прямо пальцами. (Надо честно признаться, что в вылизывании посуды эти