Подготовить рассказ о героев былых времен

Скачать:

Леня Голиков (1926–1943), бригадный разведчик 67-го отряда 4-й ленинградской партизанской бригады

Летом 1942 года около деревни Варницы Леня Голиков подорвал машину, в которой ехал генерал-майор инженерных войск Германии Рихард фон Виртц. Лене удалось добыть документы о наступлении вражеской армии, благодаря чему атака немцев сорвалась. За этот подвиг мальчик был представлен к званию Героя Советского Союза.

Голиков погиб зимой 1943 года, когда фашисты напали на партизан под селом Острая Лука.

Александр Матросов (1924–1943), стрелок-автоматчик 2-го отдельного батальона 91-й отдельной Сибирской добровольческой бригады им. Сталина

Зимой 1943-го батальон Матросова предпринял атаку на опорный пункт немцев и попал в ловушку. В солдат стреляли из трех деревоземляных огневых точек (дзот), затем стрельба из двух прекратилась. Александр и его товарищ подползли к стрелявшему дзоту и кинули в его сторону две гранаты, стрельба прекратилась. Солдаты снова пошли в атаку, но тут пулемет ожил, и напарник Матросова погиб. Молодой человек бросился на амбразуру. Благодаря этому красноармейцы смогли успешно атаковать врага, а Александр Матросов был удостоен звания Героя Советского Союза посмертно.

Зина Портнова (1926–1944), разведчица партизанского отряда им. Ворошилова на территории, оккупированной фашистами в Белоруссии

Будучи пионером, в 1942 году Портнова вступила в подпольную организацию «Юные мстители», где занималась распространением антифашистских листовок на захваченных немцами землях. Вскоре она устроилась работать в столовую для немцев. Там ей удалось устроить несколько диверсий. В 1943-м девочка попала в плен к фашистам — ее сдали перебежчики. Зина Портнова прошла пытки и допросы, на одном из которых схватила со стола пистолет и убила троих немцев. Была расстреляна в тюрьме.

Николай Гастелло (1907–1941), летчик, капитан, командир 2-й эскадрильи 207-го дальнебомбардировочного авиационного полка

В июне 1941-го экипаж под командованием Николая Гастелло вылетел в атаку на немецкую механизированную колонну. Та охранялась вражеской артиллерией, и самолет Гастелло был сбит фашистами из зенитной установки между городами Молодечно и Радошковичи (Белоруссия). У летчика была возможность катапультироваться, но он направил горящий самолет на колонну врага, совершив таким образом первый в Великой Отечественной войне огненный таран. После подвига Николая Гастелло всех пилотов, решившихся на таран, стали называть гастелловцами.

Алексей Маресьев (1916–2001), летчик

Во время Великой Отечественной самолет Маресьева был подбит фашистами, и летчик катапультировался. Раненный в обе ноги, он восемнадцать суток добирался до линии фронта. Ему удалось попасть в больницу, но врачам пришлось ампутировать бойцу обе ноги. Алексей Маресьев начал летать с протезами. На его счету 11 сбитых самолетов врага и более 80 боевых вылетов, большую часть из которых он совершил уже без ног.

Именно жизнь и подвиги Маресьева легли в основу «Повести о настоящем человеке» Бориса Полевого.

Зоя Космодемьянская (1923–1941), партизанка, член диверсионно-разведывательной группы штаба Западного фронта

В октябре 1941 года Зоя направилась в школу для диверсантов, а потом была отправлена под Волоколамск. Здесь она занималась минированием дорог и разрушением узлов связи. Во время одной из таких диверсий Космодемьянская оказалась в плену. Ее долго пытали фашисты, но Зоя не сказала им ни слова, и девушку решили повесить. Перед смертью партизанка крикнула собравшимся местным жителям: «Товарищи, победа будет за нами. Немецкие солдаты, пока не поздно, сдавайтесь в плен!».

Она стала первой женщиной-Героем Советского Союза во время Великой Отечественной войны.

Ефим Осипенко (1902–1985), командир партизанского отряда

Когда началась война, Ефим Осипенко стал партизаном в составе отряда из шести человек. Ефим с товарищами решили подорвать немецкий поезд. Но поскольку боеприпасов не хватало, бомбу изготовили из гранаты. Осипенко подполз к железнодорожному мосту, увидел, что состав приближается, и кинул взрывное устройство, но оно не сработало. Тогда партизан ударил по бомбе железным шестом, и та взорвалась. Поезд сошел с рельс, но сам Осипенко потерял зрение. Он стал первым, кто удостоился медали «Партизану Отечественной войны».

Александр Герман (1915–1943), командир 3-й Ленинградской партизанской бригады

На войне петроградец Александр Герман был разведчиком. Он командовал партизанским отрядом в тылу врага. Его бригаде удалось уничтожить тысячи фашистов и сотни единиц военной техники. В 1943-ем в Псковской области отряд Германа попал в окружение, где он был убит.

Владислав Хрустицкий (1902–1944), командир 30-й отдельной гвардейской танковой бригады Ленинградского фронта

В 1942 году Владислав Хрустицкий стал командиром отдельной легкой танковой бригады, в составе которой участвовал в операции «Искра», положившей начало пути к победе над фашистами на Лениградском фронте. В 1944 году во время немецкой контратаки под Волосово бригада Хрустицкого попала в ловушку. Своим бойцам он передал по радио команду стоять насмерть, и первым пошел в атаку, в результате которой погиб, а Волосово было освобождено.

Константин Заслонов (1909–1942), командир партизанского отряда и бригады. До войны Константин работал на железной дороге. Этот опыт пригодился ему осенью 1941 года под Москвой. Он был заброшен в тыл врага и придумал «угольные мины» — мины, замаскированные под уголь, также Заслонов агитировал местное население перейти на сторону партизан. За живого или мертвого партизана была объявлена награда. Узнав о том, что Константин Заслонов принимает местных в партизанский отряд, немцы переоделись в советскую форму и явились к нему. В ходе этого боя Заслонов погиб, а крестьяне спрятали его тело, не выдав его врагу.

Матвей Кузьмин (1858–1942), крестьянин

Матвей Кузьмин встретил Великую Отечественную войну в преклонном возрасте — 82 года. Случилось так, что он должен был провести отряд фашистов через лес. Однако вперед Кузьмин отправил своего внука, чтобы тот предупредил советских партизан, остановившихся рядом. В итоге немцы попали в засаду. В начавшемся бою Матвей Кузьмин погиб. Он стал самым пожилым человеком, удостоенным звания Героя Советского Союза.

Виктор Талалихин (1918–1941), заместитель командира эскадрильи 177-го истребительного авиационного полка ПВО

В конце лета 1941 года Виктор Талалихин совершил таран немецкого истребителя, после чего, раненый, спустился на землю на парашюте. Всего на его счету шесть самолетов врага. Погиб осенью того же года под Подольском.

А в 2014 году на дне болота в Подмосковье были найдены останки самолета Талалихина.

Андрей Корзун (1911–1943), артиллерист 3-го контрбатарейного артиллерийского корпуса Ленинградского фронта

С самого начала Великой Отечественной войны Андрей Корзун служил на Ленинградском фронте. В ноябре 43-его батарея Корзуна попала под обстрел. Андрей получил ранение, а после увидел, что горят пороховые заряды, и целых склад боеприпасов может взорваться. Он дополз до полыхающих зарядов и из последних сил накрыл их своим телом. Герой погиб, а взрыв был предотвращен.

Молодая гвардия (1942–1943), подпольная антифашистская организация

«Молодая гвардия» действовала на территории оккупированной Луганской области. Ее участниками были больше ста человек, младшему из которых было всего 14 лет. Организация занималась диверсиями и агитацией населения. На счету «Молодой гвардии» — вражеская мастерская по ремонту танков и биржа, откуда пленных вывозили в Германию на принудительные работы. Восстание, организованное членами группы, не состоялось из-за предателей, выдавших их фашистам. В результате более 70 участников прошли пытки и были расстреляны.

Подвиги «Молодой гвардии» вдохновили на создание одноименного произведения Александра Фадеева.

Панфиловцы, отряд из 28 человек под командованием Ивана Панфилова из личного состава 4-й роты 2-го батальона 1075-го стрелкового полка

Осенью 1941 года, во время контрнаступления на Москву, панфиловцы находились под Волоколамском. Именно там они встретили немецкие танковые войска, начался бой. В результате были ликвидированы 18 бронемашин, атака была задержана, а контрнаступление фашистов провалилось. Считается, что именно тогда политрук Василий Клочков крикнул своим бойцам знаменитую фразу «Велика Россия, а отступать некуда — позади Москва!». По основной версии, все 28 панфиловцев погибли.

По материалам matveychev-oleg.livejournal.com

                            СОЛДАТ РОССИИ,
УШЕДШИЙ НА ВЕКА

                                                                                                
Я еще вернусь к тебе, Россия,

                                                                                                 Чтоб
увидеть свет твоих очей,

                                                                                                
Чтоб увидеть зори огневые и

                                                                                                 Услышать
в небе крики журавлей.

                                                                                                                                          
Н. Кюнг

    Все дальше и дальше от нас грозовые годы
Великой Отечественной войны. Я лично принадлежу к поколению, которое не
испытало на себе ни ужасов прошедших войн, ни других глобальных потрясений.  Это
хорошо? Конечно же, это здорово, что над нами мирное небо, нет гула летящих
фашистских самолетов, земля не содрогается от беспрерывных взрывов, не слышны
пулеметные и автоматные очереди. Об уходящих все дальше и дальше годах войны я
знаю только по фильмам, прочитанным книгам да рассказам тех, кто через свое сердце
пропустил эти безмерно тяжелые годы, унесшие многие миллионы жизней. Мы –
поколение XXI века – знаем о подвигах наших предков не понаслышке, ведь нет в
нашей стране такой семьи, где бы ни чтилась память о погибших в годы Великой
Отечественной войны.

Много испытаний выпало на долю живших в годы
Великой Отечественной войны. Но они выстояли! Они победили! Потому что в
страшной мясорубке войны оставались прежде всего людьми… И боролись ради людей.

  Я безмерно восхищаюсь нашими защитниками! Ведь
они сделали практически невозможное. Враг превосходил нас во всем: в количестве
людей, количестве и качестве оружия и боевой техники, в обеспеченности войска
продуктами питания и одежды. Также на стороне армии Гитлера была неожиданность.
Наша страна была не готова к войне. Но мы все-таки победили… Почему? 
   Я считаю, что победа пришла к нам благодаря глубокому
патриотизму бойцов. Каждый советский человек понимал, что он не вправе отдать
свою Родину во власть врагам. Именно благодаря духовному сплочению всех людей
мы победили, не только отстояли родную страну, но и полностью разгромили
вражескую армию Гитлера.

   С тех пор прошло более полувека. За эти
годы вступила в жизнь несколько новых поколений людей. Для них Великая
Отечественная война — далекая история, славное прошлое их отцов, дедов и
прадедов. Нужно никогда не забывать, что память о минувшей войне с ее
поражениями и победами, о ратной доблести тех, кто отстоял в трудный час земли
родной честь, свободу и независимость Отечества, является нашим национальным достоянием,
бесценным богатством.

  Я хочу рассказать о замечательном человеке,
нашем земляке, ныне покойном, Сироткине Тимофее
Николаевиче, простом ефрейторе, кавалере пяти орденов Красной Звезды.

  Тимофей Николаевич родился
в 1904 году в деревне Знаменка Татарского района Новосибирской области. В этом
же году был убит на фронте (I Мировая война) его отец. Воспитывал его дед. 
  С октября 1925 г по ноябрь 1927 года проходил службу в рядах Красной Армии
(г.Чита).
До войны честно и добросовестно работал хлеборобом в колхозе.
6 сентября 1941 года призван Татарским РВК на фронт.
  В 1941 – 1942 годах служил в Сибирском военном округе наводчиком 16 – го
гаубичного артполка.
  В период 1942 -1943 годов воевал на Северо – Западном фронте рядовым в
составе 44 – й ударной бригады.
  В 1943 – 1944 годы — на Брянском фронте. С марта 1944 года находился в
госпитале по ранению, контузии.
  С мая 1944 г по май 1945 года воевал на 2 – м Белорусском фронте ефрейтором
45 – го артполка 380 – й Орловской стрелковой дивизии.
  За мужество и героизм, проявленные в годы Великой Отечественной войны
награжден пятью орденами Красной Звезды (за
бои под Старой Русой, на Курской дуге, под Минском, в Полесье, под Данцигом). 
№ 0141 – от 29 июля 1944 г
№ 0174 – от 26 сентября 1944 г
№ 0208 от 25 января 1945 г
№ 0218 от 07 марта 1945 г
№ 0231 от 14 апреля 1945 г
  Номера орденов 1235996, 1258104, , 1550451, 1550452, 1550453 (три последних
имеют порядковые номера).
  Кроме того, награжден двумя медалями «За отвагу» (1 – я медаль приказ 945
артиллерийского полка №0139 от 13 июня 1944 г, 2 – я 3590573), медалью «За
победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 гг».
  Демобилизовался в июне 1945 г. После демобилизации работал в колхозе «Победа»
Татарского района. Умер 1 ноября 1976 г. Похоронен в с. Козловка. 
  В память о земляке – герое в центре нашего села установлен бюст, его именем
названа одна из улиц села.   

  По рассказам односельчан,
Николай Тимофеевич был добрым и отзывчивым человеком, готовым всегда прийти на
помощь. А самое главное – очень скромный, он никогда не хвалился своими
наградами.

  Я учусь в 8 классе Козловской средней школы
Татарского района Новосибирской области. В нашей школе есть исторический музей,
которым заведует учитель истории Непочатов Сергей Иванович. В музее можно
увидеть стенд, посвященный Сироткину Тимофею Николаевичу. Память о нашем
земляке не померкла и сегодня. Мы гордимся им и следим за могилой погибшего героя.

   Великой Победе  будет 69 лет.
Много это или мало? Смотря с чем сравнивать. Но как бы то ни было, это эпоха,
напрямую связанная с нашими дедушками, бабушками – в большинстве своем пока еще
живыми свидетелями и участниками тех героических событий.

  История не прощает, когда ее забывают, а
хуже того не знают. История – наука, которая делает человека гражданином.

  Долог и труден был путь к Победе. Чем, как
его измерить. Битвами, днями,

горем, страданиями, миллионами жизней? Да всем
этим незабываемым, священным для нас. Оно это незабываемое, вошло в нашу жизнь,
во многие тома истории, навечно застыло  в камне и в бронзе
памятников, мемориалов Славы. Оно и поныне звучит и волнует людские души
словами стихов и песен. Оно вечно в благодарной памяти потомков.

Прошла война, прошла страда,

Но боль взывает к людям:

Давайте, люди, никогда

Об этом не забудем!

                                
 Конкурс

на лучшее
сочинение о земляках – участниках

Великой
Отечественной войны

Сочинение на тему:
« Герои былых времен»

Наименование
общеобразовательного учреждения

                                           
МБОУ Козловская СОШ

ФИО      Журавлева
Екатерина Олеговна

Возраст  14 лет

Класс      8

ФИО руководителя  Журавлева
Наталья Владимировна

Контактный телефон   
49-148

О героях былых времён…

• Авторы
• Руководители
• Файлы работы
• Наградные документы

Текст работы размещён без изображений и формул.
Полная версия работы доступна во вкладке «Файлы работы» в формате PDF

Введение

В этом году наша страна отмечала 75-ю годовщину победы над фашизмом. Поэтому тема Великой Отечественной войны приобретает актуальность, как никогда прежде.

Для нас, потомков, эта война не должна становиться далёкой историей. Мы, живущие в XXI веке и знающие о войне из книг, учебников и фильмов, считаем своим долгом перед памятью наших прадедов, рассказывать о подвигах простых солдат, которые освобождали мир от фашистской нечисти, но до сих пор оставались неизвестными героями.

В работе хочется рассказать про прадеда – Прыймак Николая Степановича, совершившего личный военный подвиг в знаменитом танковом сражении под Прохоровкой на Курской дуге. Мне интересно само событие, интересно участие в этом событии моего предка.

Цель исследования– рассказать о человеке на войне на примере прадеда.

Задачи:

— изучить историческую военную литературу прошлых лет и современную, используя книги, справочники, газетные статьи, ресурсы Интернета, устные источники;

— восстановить картину битвы с учётом последних исторических исследований и данных;

— разобрать уцелевший архивный материал по прадеду (документы, фотографии, награды, газетные статьи);

— подтвердить или опровергнуть гипотезу;

— сделать выводы и заключения.

Объект исследования- Прохоровское сражение, а также непосредственное участие в нем Прыймак Николая Степановича

Предметисследования- уцелевшие документальные материалы: фотографии, награды, газетные статьи, личные документы прадеда.

Методы исследования– теоретические и практические.

Теоретические: изучение информационных источников (фотодокументов,архивов), систематизация, обобщение.

Практические: поиск,опрос, описание, сопоставление, анализ, осмысление

Гипотеза: мой прадед Прыймак Николай Степанович- герой.

Научно- практическая значимость— данная работа может пополнить материалы школьного музея, результаты исследования могут быть использованы на уроках истории, краеведения, внеклассных мероприятиях, направленных на патриотическое воспитание школьников.

Основная часть.

Что такое война.

Начиная работу над рефератом, я задала себе вопрос «Что для меня — война?» Это понятие было для меня чем-то далёким, книжным. В. И. Даль в своём толковом словаре даёт следующее определение: «Война — это раздор и ратный бой между государствами, международная брань». Но по мере того, как я углублялась в данную тематику, все, что я узнала, услышала, прочитала про Великую Отечественную войну, сформировало в моем мозгу совершенно другое понятие. Война — это горе, боль и слезы. Это ад! От этого слова веет холодом и смертью. Я очень боюсь войны, боюсь самого этого слова.

Нет ни одной семьи в нашей стране, которую не коснулась бы Великая Отечественная война. И моя семья — не исключение.

Биография прадеда.

Мой прадед Прыймак (Примак) Николай Степанович родился 8 июля 1920 года в селе Новоалександровка Кировоградской области в семье казаков. В шестнадцать лет окончил десять классов и сбежал из дома. Попал в Грузию в город Махарадзе. Там окончил строительный техникум. Поступил в лётную школу. Однажды с товарищем улетел в самоволку. Произвёл вынужденную посадку самолёта на хлебном поле, за что был отчислен, а могли отдать под трибунал. Записался в ряды Красной армии. Служил в Прибалтике на юго-востоке Латвии в городе Даугавпилс, выполнял особые поручения – возил секретные пакеты в ВЧК.

Хочется рассказать про очень интересный факт из его биографии. Николай Степанович был обладателем от рождения достаточно распространённой украинской фамилии Примак. «Примаками» на Украине называли тех, кто, женившись, уходил жить на сторону жены. И непонятно по каким соображениям, вышестоящее командование потребовало переделать его фамилию из украинской на прибалтийский лад — с Примак на Прыймас. Прадед стал возражать, и тогда, чтобы привычней звучало, оставили Прыймак. Так прадед, сам того не желая, стал родоначальником новой фамилии, которую носит вся наша семья.

В 1939 году, став кадровым военным, он встретил Вторую мировую войну. Ему довелось участвовать в польской компании, принимал участие в Советско — финской войне. Затем вернулся в Прибалтику. Сохранилась фотокарточка, сделанная 19 марта 1941 года, на которой мой прадед в будёновке сидит в центре со своими сослуживцами. (Рис.1, Приложение А).

Моя прабабушка сохранила Красноармейскую книжку Николая Степановича, выданную ему в 1939 году. Прадед рассказывал, что в те времена эта книжка была самым важным документом для военного. Её необходимо было иметь при себе всегда и везде, и предъявлять по первому требованию. Если, не дай бог, книжки не оказывалось (потерял, забыл, украли и т. д.), то человека сразу задерживали до выяснения. И действительно, на одном из разворотов я нашла надпись: «Красноармейскую книжку иметь всегда при себе. Не имеющих книжек задерживать» (Рис.3, ПриложениеБ).

Начало Великой Отечественной войны.

Великую Отечественную войну Николай Степанович встретил в составе 30 –го отдельного танкового батальона в должности механика – водителя. С июля по сентябрь 1942 года воевал в 253 -м отдельном танковом батальоне 49 — ой танковой бригады в должности старшего механика – водителя в звании старшего сержанта на тяжёлом танке «КВ» (Рис.4, Приложение В).Впоследствии, прадед часто сравнивал эту модель с Т-34, и сравнение было не в пользу последнего. Он вспоминал, что первые встречи немецких танкистов с «КВ» вводили их в состояние шока, так как танк не пробивался из немецких танковых пушек, и противотанковая артиллерия ему тоже была не страшна. Не случайно, немецкое командование подчёркивало, что одной из целей захвата города Ленинграда (ныне Санкт-Петербурга) было то, что там находился единственный завод по производству тяжёлых танков. По воспоминаниям работников завода в наиболее драматичные моменты осады города доходило до того, что полусобранные «КВ» вели огонь из заводских цехов через проделанные в стенах цехов амбразуры. Конечно, наряду с преимуществами было много недостатков- слабая трансмиссия, низкая скорость и манёвренность, неудобное расположение люков и т. д. Тем не менее, Николай Степанович считал «КВ» лучшим танком Великой Отечественной войны.

Исследуя сохранившиеся личные документы прадеда, я нашла его боевую характеристику, рекомендацию и выписку из протокола собрания о вступлении Прыймак Николая Степановича в ряды ВКП(б) (Рис. 5, Приложение Г и Рис.6, Приложение Д). Из них я узнала, что в августе 1942 года в ходе боев на Калининском фронте в р-не деревни Богородецкое мой прадед уничтожил три автомашины, два ДЗОТа, одну пушку, двадцать немецких солдат и офицеров и эвакуировал под артиллерийским огнём четыре танка. Проявил мужество и отвагу в борьбе с фашизмом, за что был награждён орденом Великой Отечественной войны 1-й степени (Рис.7, Приложение Е).

Командировка в Челябинск.

В феврале 1942 года Николая Степановича командировали в город Челябинск на тракторный завод получать новые танки. Здесь, в один из субботних вечеров на танцах в городском садуон пригляделхуденькую девушку невысокого роста. Решил пригласить её на танец и познакомиться. Но девушка отказалась танцевать и сказала, что торопиться домой, а сюда пришла что- то передать подруге. На самом деле ей не позволяла танцевать обувь, которая была больше её ноги на четыре размера, потому что во время войны на заводах выдавали усреднённые размеры одежды и обуви, а у неё была очень маленькая ножка. Но прадед проявил настойчивость и вызвался проводить девушку до дома., и ей ничего не оставалось сделать, как согласиться. Провожая девушку, он узнал, что её зовут Оля, и она работает на том самом заводе, куда он приехал за танками. На следующий день вечером Николай пришёл проститься с Олей и оставил на память свою фотокарточку. Ей очень понравился молодой, высокий и широкоплечий танкист, и между ними завязалась переписка. Этой девушкой была моя прабабушка Ольга Мироновна. В их семейном альбоме сохранилась фотография, сделанная в челябинской фотомастерской, сдарственной надписью: «Любимой девушке от любящего танкиста» (Рис.2, Приложение А). Потом прадед ещё раз приезжал на челябинский завод за танками Т-34, и они несколько раз виделись.

Курская дуга. Битва под Прохоровкой.

Война продолжалась. Наступил 1943 год. После поражения под Москвой и в Сталинграде гитлеровцам необходим был реванш. Для наступления — операции «Цитадель»- они выбрали Курскую дугу. Под дугой понимается выступ, образованный в центре советско-германского фронта глубиной до 150 м и шириной до 200 км, обращённый в западную сторону. (Рис.8, Приложение Ж). Немцы возлагали большие надежды на новые танки «Тигр», «Пантера» и штурмовые орудия «Фердинанд», превосходившие советские аналоги. Своё же поражение в прежних боях они оправдывали вмешательством русских морозов: мы, дескать, не привыкли воевать зимой. Однаконемцы не учли главного – Красная Армия уже не та, что в начале войны: наши солдаты и офицеры научились воевать и почувствовали вкус победы.

Курская битва началась утром 5 июля 1943 года. Кульминацией битвы считается танковое сражение у села Прохоровка, в шестидесяти километрах к северу от Белгорода (Рис.8, Приложение Ж). Оно произошло 12 июля 1943 года. Там, на узком участке изрезанной оврагами равнине, столкнулись две армии: наша 5-я гвардейская танковая армия, в составе которой воевал мой прадед, о чем свидетельствует сохранившийся нагрудный значок (Рис.7, Приложение Е) и три эсэсовские танковые дивизии- «Рейх», «Мёртвая голова» и «Адольф Гитлер». Непосредственное командование войсками во время сражения осуществляли генерал- лейтенант танковых войск Павел Ротмистров и группенфюрер СС Пауль Хауссер.

Советские источники указывают, что в сражении участвовало порядка 800 танков с советской стороны и 700 – с германской. Многие современные историки считают, что это соотношение было: 597 советских танков против 311 немецких. В частности, указывается, что сражение проходило на узком участке шириной 8 – 10 км, который был ограничен с одной стороны рекой Псёл, а с другой — железнодорожной насыпью, поэтому ввести настолько значительные массы танков на такой узкий участок просто не позволяет физика. Прадед в своих рассказах никогда не оперировал цифрами. Он говорил, что такого, как было в Прохоровке, он не видел даже под Сталинградом: «Страшный грохот, дым, не видно ни неба, ни земли.Погода была дождливая, утром стоял туман. Танки скользили по грязи, вязли в ней. Мы дрались за каждый клочок земли, за каждый окоп».

Помимо пехоты в Прохоровском сражении участвовали с обеих сторон артиллерия и авиация, но их активность была недостаточной.

В первой половине дня 12 июля советские войска пытались наступать, однако немецкие войска сумели остановить наших огнём танков и артиллерии с места, а также ударами авиации. И только во второй половине дня советским войскам удалось перейти в наступление.

Несмотря на то, что контрудар советских войск в районе Прохоровки был для немцев ожидаемым ходом, немецкое наступление закончилось неудачей, и больше таких масштабных атак фашисты под Курском не предпринимали. Что касается оценки боевых потерь, то в разных источниках она сильно отличается, однако можно с уверенностью сказать, что советские потери 12 июля под Прохоровкой — это более 10 тысяч человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести.

Сражение под Прохоровкой принято считать поворотным в «Курской битве», хотя действительного успеха наши войска в те дни добились на северном фасе дуги.

В память о погибших в этом сражении 3 мая 1995 года к 50-летию Победы в Великой Отечественной войне в Прохоровке был открыт Храм Святых Апостолов Петра и Павла и построена звонница. На мраморных плитах высечены имена 7 тысяч погибших здесь воинов. (Рис. 9 и рис.10, Приложение З)

Подвиг старшины Прыймак.

В одном из источников я прочитала, что по немецким данным поле боя под Прохоровкой осталось за немцами, и они смогли эвакуировать большинство подбитых танков, часть из которых была восстановлена и снова введена в бой. Но наряду с немцами, одновременно тем же самым занимались и советские солдаты.

После битвы по приказу высшего командования нашим солдатам нужно было эвакуировать все свои подбитые танки. Это было необходимо, потому что из нескольких подбитых, собирали один целый танк, а также проводили анализ потерь. Когда стемнело, старшина Прыймак на своём танке стал эвакуировать подбитую технику. Четыре машины он эвакуировал, а следующая – пятая — стояла перед боевыми порядками немцев. Мой прадед вместе с командиром Кокаревым и лейтенантом Акишиным покинули свой танк и стали пробираться к подбитому, чтобы быстро накинуть трос. И вдруг раздался взрыв. Укрывшийся в танке немец бросил гранату. Придя в себя, прадед не сразу понял, что произошло. Первымделом он попытался встать, но не смог. Его левая ступня болталась на сухожилии. Находясь в состоянии шока и не чувствуя боли, прадед увидел лежащих рядом боевых друзей и подполз к ближнему — им оказался Акишин, который уже не дышал. Затем он пробрался к Кокареву, у того была сильная контузия, из уха текла кровь. Командир находился без сознания, но был ещё живой. И тогда старшина Прыймак принял решение: спасать раненного товарища и себя. Но как? Оставалось одно. Отпилив ножом все, что осталось от ступни, и истекая кровью, он пополз по полю, таща за собой умирающего командира. Ползти было далеко – несколько километров. Но старшина полз, терял сознание, приходил в себя, и снова полз, таща за собой боевого товарища. Было невыносимо больно, но так не хотелось умирать. Наверное, они бы так оба и погибли, если бы на них не наткнулись наши разведчики и не доставили их в медсанчасть. Там прадеду хотели сохранить ногу, но началась гангрена. Ему трижды без наркоза пилили кость. Он выдержал, оставшись инвалидом.

Контуженый командир Кокарев тоже выжил и всю свою дальнейшую жизнь был благодарен старшине Коле Прыймаку за своё спасение. После войны оннесколько раз приезжал к прадеду в гости. Мой папа видел, как они подолгу стояли, просто, молча обнявшись, и плакали.

За храбрость, проявленную на поле боя, прадеда наградили высшей медалью СССР – медалью «За отвагу» (Рис.7, Приложение Е).

Про его подвиг был написан очерк в газете. Она со временем рассыпалась, но остался небольшой фрагмент статьи (Рис.11, Приложение И), и ответ с благодарностью прадеда за этот очерк в другом выпуске газеты (Рис.12, Приложение К).

Таким образом, в июле 1943 года закончилась война для старшего лейтенанта Прыймака Николая Степановича. После госпиталя молодой красавец инвалид приехал в Челябинск. Казалось бы, жизнь сломана, а будущее пугающе неизвестно. Ведь никто не знал, когда и с каким исходом закончится война. Близких родственников по мужской линии немцы расстреляли, а маму и сестру угнали в концлагерь на территорию Польши. И остался калека один- одинешенек на всем белом свете. И вот тут, на мой взгляд, прадед совершил ещё один подвиг- смог собрать свою волю в кулак и начать жить заново.

Николай Степанович устроился работать прорабом на ответственное строительство. Его возлюбленная Ольга была рада, что Николай остался жив, и приняла его таким, каким он к ней приехал. Они расписались и стали жить вместе.

Впоследствии прадед работал на ЧТЗ, был ветераном труда, вырастил двоих сыновей и красивый сад. Он очень любил свою семью и внуков. Много раз ездил навстречу ветеранов в Москву, на Курскую дугу. Его постоянно приглашали в школы, техникумы, в военные части. Всем хотелось узнать о войне, о великом Прохоровском сражении глазами очевидца. Ему было физически тяжело, потому что он носил на ноге протез, но всё равно приходил и рассказывал. Прадед хотел, чтобы молодые люди гордились страной, в которой родились и живут, чтобы к ним пришло осознание того, какую цену заплатили их предки за сегодняшнюю мирную жизнь.

Заключение

Таким образом, я выполнила все поставленные задачи, осуществила цель работы: рассказала о человеке на войне на примере своего прадеда — его трагической судьбы в годы Великой Отечественной войны. Подтвердила гипотезу, что мой прадед – герой и герой дважды, потому что он не только совершил личный военный подвиг в знаменитом танковом сражении под Прохоровкой на Курской дуге, но и сумел выжить и найти своё место в обществе, что, на мой взгляд, является не меньшим подвигом для человека- инвалида.

В заключение хочется сделать вывод, что в сражении под Прохоровкой участвовала армия настоящих героев, которые мужественно пошли на верную смерть. Их огромная сила воли и безграничная любовь к Родине оставила неизгладимый след в моем сердце и побудила меня испытать чувство гордости за своего прадеда и свой героический народ.

В новой исследовательской работе у меня появилась цель: доказать утверждение прадеда, что «КВ»- лучший танк Великой Отечественной войны.

В будущем обязательно планирую проехаться по местам боевой славы своего предка и отдать дань подвигу танкистов, сложивших свои головы за родную землю, за свободу потомков.

Список литературы:

Замулин В.Н. Прохоровка – неизвестное сражение великой войны [Текст] / Валерий Замулин. – М.: АСТ: Транзиткнига, 2005. – 734, [2] с. 50.

Олейников Г. А. Прохоровское сражение (июль 1943) [Текст]/Олейников Георгий Андреевич. —  СПб.: Нестор, 1998. — 99 с., [22] л. ил., портр., схем., табл.

Битва под Прохоровкой: факты и мифы. — История России. [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://histrf/ru/biblioteka/b/bitva—pod—prokhorovkoi—fakty—i—mifi./

Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка.2.0. – [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.wosoft.ru

Павел Алексеевич Ротмистров. Хронос. – Биография. [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.hrono.ru/biograf/bio_r/rot.php

Приложение А

Рис. 1. 19 марта 1941 г. гор. Даугавпилс Николай Степанович в центре, со своими сослуживцами.

Рис.2. Прыймак Николай Степанович (февраль 1942г. Челябинск)

П риложение Б

Рис. 3 Красноармейская книжка.

Приложение В

Рис. 4. Танк «КВ».

Приложение Г

Рис. 5. Боевая характеристика

Приложение Д

Рис.6. Выписка из протокола собрания о вступлении Прыймак Н.С. в ряды ВКП(б)

Приложение Е

Рис. 7. Награды

Приложение Ж

Рис.8. Курская битва. (5 июля – 23 августа 1943г)

Приложение З

Рис. 9. Храм святых Апостолов Петра и Павла.

Рис.10. Звонница на Прохоровском поле.

Приложение И

Рис. 11 Фрагмент статьи из газеты про подвиг старшины Прыймак

Приложение К

Рис. 12. Фрагмент газеты с откликом Н. Прыймак на статью.

Просмотров работы: 104

Сочинение на тему: «О героях былых времен»

…через хутор словно кто борозду пропахал и разделил людей на две враждебные стороны.

(Шолохов)

Гражданская война — особая война. В ней, как и в любой другой, есть командиры и солдаты, тыл и фронт, есть ужас убийства и смерть. Но самое страшное в ней то, что борьба идет между гражданами одной страны: бывшие «друзья» убивают друг друга, отец идет на сына. И нам, людям, не пережившим этого ада, очень трудно представить себе Гражданскую войну.

 Михаил Шолохов  был одним из первых, кто заговорил о гражданской войне,  как о величайшей трагедии. В процессе работы он обращался к архивам, личным впечатлениям, к  воспоминаниям людей, переживших эту войну.

И таким грандиозным романом стал его роман «Тихий Дон». Весь ужас Гражданской войны писатель заключил во фразе, которую можно найти в «Донских рассказах»: «Безобразно-просто… умирали люди».

Для Шолохова было важно запечатлеть этот поворотный и страшный этап в жизни страны, когда новое и старое вступали в непримиримую борьбу, затрагивая отдельные человеческие судьбы. Писатель следовал своему главному принципу, которым он руководствовался в своем творчестве — донести правду какой бы суровой она ни была.

Шолохов начинает свой роман с мирной жизни на Дону задолго до трагических событий.

Он как бы стремится поделиться с нами подробностями быта казачьего хутора, станицы Вешенской, где люди мирно живут и занимаются своим хозяйством.

Антитезой мирной жизни в «Тихом Доне» является война, которая пройдется по всем хуторам и станицам и где у каждой семьи будут свои жертвы:

Не сохами-то славная землюшка наша распахана…
Распахана наша землюшка лошадиными копытами
А засеяна славная землюшка казацкими головами,
Украшен-то наш тихий Дон молодыми вдовами,
Цветен наш батюшка тихий Дон сиротами,
Наполнена волна в тихом Дону отцовскими,материнскими слезами

 Гражданская война оторвала братьев от родного куреня, лишила возможности и счастья заниматься любимым делом, жить мирным трудом, любить жен, растить детишек. Гражданская война столкнула их с жестокостью, кровью и насилием.

В роду Мелеховых все своенравны, упрямы, независимы и отважны. Все они любят труд, свою землю и свой тихий Дон. Гражданская война врывается в эту семью, когда на фронт забирают обоих сыновей — Петра и Григория. Оба они — настоящие казаки, в которых гармонично сочетаются трудолюбие, воинская отвага и доблесть.

У Петра более простой взгляд на мир. Он хочет стать офицером, не брезгает отнять у побежденного что-нибудь, что может пригодиться в хозяйстве. Григорий же наделен обостренным чувством справедливости, он никогда не позволит себе надругаться над слабым и беззащитным.

Я считаю, что Шолохов в романе хотел показать, что трагедия Гражданской войны — это не просто сам факт убийства людей. Это страшные нарушения человеческих устоев, закладывающихся с детства.
                                

© Людмила Крылова-Лопаченко, 2020

ISBN 978-5-4498-5855-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Герои былых времён

Рассказ о белорусских переселенцах — старожилах села Синда, среди которых были мои предки по линии бабушки и дедушки. Жизнь заставила их пройти через ужасы империалистической, гражданской и Великой Отечественной войн, защищая родину и семьи. Очерк основан на воспоминаниях участников событий и их родственников

Людмила Крылова-Лопаченко родилась в 1946 году

в селе Найхин (Даерга) Нанайского района Хабаровского края

Моё детство было связано с селом Синда. Там жили мамины родители — мои дедушка и бабушка Лопаченко Михей Николаевич и Елена Ивановна (в девичестве Шерая). Мы жили в селе Даерга, что примерно в пятидесяти километрах от Синды вниз по Амуру. Каждое лето мама возила меня в Синду. Я помню, как дедушка строил новый дом рядом со старым на берегу узенькой и быстрой Синдинской протоки; он и сейчас там стоит, только это уже красивый, современный дом. В Синде было много родни, кроме Шерых и Лопаченко; всё время «на слуху» были такие фамилии как Богдановские, Каштановы, Ценцевицкие, Коба, семьи которых породнились между собой за десятилетия совместной жизни. Я так и не смогла разобраться в этом огромном родстве — считай, вся деревня.

В пятидесятые годы к дедушке часто заходили бывшие партизаны, и в разговорах между собой они часто произносили фамилию «Трапицин» (так на белорусский манер произносилась фамилия Якова Тряпицина, командующего партизанской армией на Нижнем Амуре). Слышала рассказы о необыкновенной красавице Нине Лебедевой, то ли подруге, то ли жене Тряпицина. Как я поняла, официально эти имена были под запретом, и только в Синде они произносились с особым почтением и уважением. И ещё я поняла, что Яков Тряпицын и Нина Лебедева бывали в доме моего дедушки.

Когда я училась в старших классах, моя семья в это время жила в посёлке Троицкое. Я знала, что в селе Вознесенском есть учитель истории Фомин, который собирает материал о синдинских партизанах, потому что в Вознесенском был похоронен зверски замученный японцами и белогвардейцами в 1919 году комиссар партизанского отряда Иван Иванович Шерый. Однажды на уроке меня пригласили к телефону, который был у директора в 7 кабинете. Звонил Фомин. Приятный голос в трубке спрашивал меня, приедет ли кто из родственников на открытие обелиска на могиле Ивана Шерого. Я была в курсе событий, поэтому сообщила ему всё, что знала об этом мероприятии. Я помню, как моя бабушка очень переживала, что не сможет приехать поклониться праху своего старшего брата. Она была старенькой, очень больной, а моего дедушки уже не было в живых.

Дом моего деда Лопаченко Михея Николаевича. Отсюда начиналась Синда. А дом и сейчас стоит на берегу реки. Фото из семейного альбома моей двоюродной сестры Натальи Даниловой. Фото 2000-х годов

Синдинская протока Амура, в которую впадает речка Лопачка,, названная в честь Михея Николаевича Лопаченко. Речка течёт вдоль густых зарослей, соединяя Амур с Синдинской протокой.

2007 год

Николаевны, ныне покойной. Вот с её младшим сыном Серёжей по просьбе моей бабушки мы съездили в Вознесенское на другой берег Амура, и от имени Елены Ивановны Шерой возложили большой букет живых цветов на могилу её старшего брата.

Странные чувства испытывала я, стоя у могилы. Я так много слышала об этом человеке, знала его жену, его дочерей, которые были не просто мамиными двоюродными сёстрами, но и лучшими её подругами. Я бегала с его внуками. И, наконец, я видела его лучшего друга, которого в Синде называли «дед Лебедев». После гибели Ивана Шерого он женился на вдове комиссара, взяв на себя заботу о четырёх его детях. В то время, когда я приезжала в Синду, он жил отдельно в домике, утопавшем в зелени больших деревьев прямо на крутом обрывистом и очень красивом берегу речки. Этот дед мне казался большим, величественным, с седой длинной бородой; он напоминал мне Льва Толстого в деревне. В доме его всегда пахло свежей стружкой, он постоянно что-то мастерил. Я толком не понимала, кто был этот старик, но видела уважение, заботу о нём и старших, и детей.

И вот всё это надо было понять и осознать, стоя тут у могилы, казалось бы, далёкого, но ставшего в одно мгновение близким, родственника. Моя бабушка была ему родной сестрой, а моя мама — племянницей.

Я знала, что Борис Прокопьевич Фомин начал писать книгу о синдинцах и комиссаре Шером, и что её с нетерпением ждали все родственники. При этом я недоумевала, почему про Шерого до сих пор никто не написал. Я слышала, как бабушка говорила, что к ней приезжал писатель Рогаль, они долго беседовали, и что она отдала ему все фотографии Ивана Шерого, что ещё кто-то приезжал за фотографиями, но у неё уже их не было. Кстати, на одном из партизанских съездов 1919 года, учитывая потерю фотографии Ивана Шерого, решили считать фото Михаила Шерого портретом Ивана, так как они были очень похожи. Так снова появился портрет Ивана Ивановича Шерого, но исчезло фото Шерого Михаила.

Много лет спустя, будучи свидетелем мучений Б. П. Фомина с изданием его книги, я стала догадываться, почему не вышла книга о синдинских партизанах, любивших своего командира Якова Тряпицина и считавших его героем Гражданской войны. Это шло вразрез с официальным мнением, поэтому в книгах, посвящённых Гражданской войне на Нижнем Амуре, представлен лишь небольшой эпизод, связанный с гибелью комиссара партизанского отряда Шерого. Борис Прокопьевич Фомин нашёл свидетелей той страшной трагедии, записал их рассказы; один из таких хранится в Вознесенском школьном музее.

«Как только пароход стал причаливать, партизаны с берега открыли огонь (подробности этого инцидента мне неизвестны). Матросы обрубили концы у баржи с мукой, и пароход ушёл один. Не останавливаясь, он прошёл мимо села Вознесенское, хотя должен был доставить почту. О действиях партизан было сообщено в Хабаровск, где было принято решение об уничтожении партизанского отряда.

Из Хабаровска на пароходе «Казакевич» прибыл карательный отряд белогвардейцев численностью сто человек, который отправился по следам группы партизанского отряда Мизина, где комиссаром был Шерый. И. И. Партизаны ушли в село Иннокентьевку для отдыха. Некоторые пошли в баню. Когда партизан обнаружили, они стали уходить в лес. У Шерого болел коленный сустав (ранение с империалистической войны) и поэтому он не смог уйти. Ночью со схваченным комиссаром, без огней и гудков, пароход пришёл в Вознесенское. Офицеры, переодевшись в партизан, пошли по домам. По селу разнёсся слух, что днём в селе что-то должно произойти. Староста Бородин Юда (отец Константина Иудовича Бородина) объявил сходку. Офицеры были с плётками. Шерый, ещё живой, находился на пароходе. Потом комиссара подвесили на верёвки, и отряд в восемь человек расстрелял его. На теле его было обнаружено семь ран. Приказали Шерого не хоронить. Через несколько дней жители села Леонтий Останин и Фёдор Антонович Пастухов похоронили его на горе. Осенью 1919 года, когда установилась дорога, на место захоронения пришли партизаны. Среди них был брат Шерого, который хотел увезти тело в Синду Нанайского района».

Фомин Борис Прокопьевич (1921 — 1997), краевед. с 1961 по 1969 годы работал учителем истории и географии в Вознесенской средней школе; в 1975—1982 годах — директором этой школы. Краевед Амурского района, исследователь истории Гражданской войны на Нижнем Амуре. Фото 1970-х гг.

ПАРТИЗАНСКИЙ КОМИССАР

В годы гражданской войны на Дальнем Востоке село Вознесенское на Нижнем Амуре тоже не миновали революционные перемены, а также и трагические события. В селе неоднократно останавливался штаб партизанских отрядов, действующих по Амуру. Там сохранился дом, где располагался партизанский штаб.

В январе 1922 года в село приезжал председатель военно-революционного штаба партизанских отрядов Приамурья Д. И. Бойко-Павлов, который провёл собрание граждан села с целью выяснения отношения к Советской власти. Сохранился и дом, в котором проводилось это собрание. В селе скрывались многие коммунисты после разгрома атаманом Калмыковым Хабаровской партийной организации. В селе неоднократно бывали широко известные на Амуре партизанские деятели М. Е. Попко, А. К. Кочнев, Г. С. Мизин.

Местный житель села Кирилл Максимович Шатохин создал партизанский отряд, действовавший по Амуру, который затем влился в сводную партизанскую армию, освобождавшую сёла Амура и город Николаевск-на-Амуре от интервентов и белогвардейцев. Большая часть мужского населения села поддерживала партизан. Жители помогали партизанам продуктами питания, фуражом, одеждой и обувью.

Белогвардейцы жестоко мстили за это: женщин пороли плётками и шомполами, мужчин убивали или топили в Амуре. Осенью 1919 года в село был привезён и казнён комиссар партизанского отряда «Морской» Иван Иванович Шерый. Когда ещё были живы люди, свидетели того страшного события, юные краеведы Вознесенской школы восстановили историю жизни и гибели Ивана Ивановича Шерого.

«В сентябре 1917 года с германского фронта по ранению возвращается в амурское село Синда солдат-коммунист Иван Шерый. Однако не пришлось ему заняться долгожданным мирным трудом. В 1918 году банда атамана Калмыкова и японские интервенты захватили Хабаровск, началась оккупация Приамурья. Вокруг Хабаровска и амурских сёл начали создаваться революционные ячейки и партизанские отряды. И. И. Шерый создаёт революционную ячейку в Синде, а затем и партизанский отряд численностью тридцать девять человек. Синда становится боевым центром партизан.

Хабаровский подпольный революционный штаб направил в Синду для руководства партизанской борьбой матроса Амурской флотилии Григория Мизина. Он прибыл в Синду с девятнадцатью партизанами. Мизин возглавил объединённый отряд, а Иван Иванович Шерый стал комиссаром отряда. Отряд получил название «Морской», так как местом его действий стал Амур, а основным средством передвижения — лодки.

Немало славных боевых дел совершил отряд. Смелый налёт на волостную полицию в селе Троицком дал отряду оружие. Была захвачена в плен и уничтожена группа калмыковских контрразведчиков во главе с полковником Гроссевичем, разъезжавшая по Амуру на катере под видом рыболовецкой артели. Для препятствия движению судов белых по Амуру уничтожались средства связи и переносились навигационные знаки в районе сёл Иннокентьевка-Малмыж. Отряд отбивал у врагов суда с продовольствием, фуражом, оружием, деньгами, топил в реке транспорт. Командование белогвардейцев было обеспокоено действиями отряда «Морской», поэтому было решено его уничтожить. В район партизанских действий была выслана большая карательная экспедиция под командованием полковника Суходольского. Каратели дотла сожгли село Синда, но отряд Мизина-Шерого был неуловим. Партизаны продолжали наносить белогвардейцам ощутимые потери. Тогда белогвардейцы пообещали большие суммы денег за головы командира и комиссара.

И вот однажды Иван Иванович Шерый отправился с двумя партизанами в район села Иннокентьевка с целью выяснения обстановки для дальнейших действий отряда. В этой местности ему были знакомы все тропинки, можно сказать, каждый кустик. Ночью вдоль берега Амура по протоке, они спустились к Иннокентьевке. Не знал комиссар, что внедрившийся в отряд предатель сообщил врагу о предстоящей партизанской разведке. Скрывшиеся у села каратели уже ждали разведчиков. Шерый был почти уверен в том, что белогвардейцы ушли из села, так как обычно боялись оставаться в сёлах на ночь, опасаясь партизанской мести. Поэтому, ничего не подозревая о засаде и оставив лодку в густом ивняке, Шерый с разведчиками стали пробираться к селу. Белые уже заметили их, и когда разведчики вошли в густой прибрежный кустарник, с криками набросились на партизан. Грянули винтовочные выстрелы. Шерый, круто повернувшись, подвернул раненую ещё на фронте ногу и упал от резкой боли. На него сразу навалилось несколько человек. Двое партизан из группы Шерого в серых солдатских шинелях, как у белых, смешались во тьме с нападавшими и скрылись. Шерого же выдала кожаная комиссарская куртка. От сильного удара прикладом по голове Шерый потерял сознание. Каратели притащили его в баню местного жителя. Начались пытки.

Что делали с комиссаром белогвардейцы, знают только стены старой бани. После издевательских пыток Ивана Шерого доставили на пароход и втолкнули в канатный ящик. В течение трёх суток мучили героя изощрёнными пытками. Его подвесили за руки к мачте парохода и возили по амурским сёлам для устрашения населения. По несколько часов комиссар висел на мачте, изредка приходя в сознание. Шерый поражал врагов своей стойкостью. После зверских пыток, не добившись нужных сведений, белогвардейцы решили окончательно расправиться с ним.

Сентябрьским вечером 1919 года к берегу села Вознесенское подошёл пароход «Казакевич», с которого высадился десант белых. Бандиты пошли по селу. Они врывались в дома, где жили семьи подлежащих мобилизации молодых парней, семьи партизан. Под видом партизан они искали сочувствующих партизанам людей. Таким образом, были взяты в заложники младшие братья новобранцев, скрывавшихся на островах от мобилизации в белую армию. Среди заложников был Андрей Максимович Шатохин. Впоследствии он и рассказал односельчанам подробности героической смерти комиссара Ивана Шерого.

В трюме парохода, куда был посажен Андрей Шатохин, находилось ещё три человека. Один, с окладистой чёрной бородой, не мог ни сидеть, ни лежать — на окровавленном теле этого человека не было живого места. Передвигаться он мог только с посторонней помощью. Это был комиссар Иван Шерый.

— Кто вы такие и откуда? — спросил поражённый Шатохин. Оставив вопрос без ответа, Шерый спросил: — А ты не «наседка»? (То есть не предатель). После вызова Шатохина на допрос Шерый спросил о причине ареста молодого человека, а потом поинтересовался, не выдал ли он своего брата. Больше он не проронил ни слова и только просил пить. Два других арестованных человека оказались партизанами из Иннокентьевки.

Снизу шёл пассажирский пароход. С «Казакевича» просигналили, чтобы он подошёл к берегу. На палубе «Казакевича» находился гроб с убитым во время боя у Иннокентьевки калмыковцем. Каратели решили отправить гроб с телом в Хабаровск на пароходе, шедшем снизу, но перед отправлением решили отдать убитому почести.

На палубе «Казакевича» выстроились солдаты. Гроб с телом поставили на носилки. Всех пассажиров с подошедшего парохода выгнали на палубу. Вытолкнули на палубу и Шатохина с двумя другими арестованными. Гроб стали спускать по трапу на берег. Следом, поддерживаемый солдатами, шёл комиссар Иван Шерый.

Гроб поставили на «козлы» возле трапа. Ивана Ивановича подвели к поленнице дров и, распяв руки, привязали к ней. Напротив поленницы выстроились пять солдат с винтовками. Офицер, командующий солдатами, сказал им несколько слов и приказал приготовиться. Гроб с телом белогвардейца стали по трапу поднимать на пассажирский пароход. И тут прозвучала команда офицера: «По врагу отечества, пли!» Тело героя обмякло, голова упала на грудь. Так погиб Иван Шерый, под страшными пытками не выдавший своих товарищей. Даже имя его белогвардейцы узнали только после казни.

После ухода карателей жители села Вознесенское увидели страшную картину — на штабеле дров висел обезображенный до неузнаваемости труп человека. Вознесеновцы, среди которых были Ф. А. Пастухов, Л. З. Останин, И. И. Бородин, бережно сняли тело комиссара, завернули в брезент, опустили в лодку и поплыли к кладбищу, где и похоронили его на высоком, обрывистом берегу Амура под большой старой липой.

Зимой 1919 года командир партизанского отряда Григорий Мизин с несколькими партизанами приезжал в село, чтобы поклониться праху своего комиссара и отдать ему последние воинские почести. У могилы собрались жители села, партизаны. Командир выступил с речью, спели «Интернационал», прогремели прощальные винтовочные залпы».

Могила Ивана Ивановича Шерого была восстановлена учащимися Вознесенской школы в 1962 году, на ней был установлен деревянный памятник. По просьбе жителей села на заводе железобетонных изделий №6 в Амурске был изготовлен бетонный памятник. В 1964 году, в год столетнего юбилея села, в торжественной обстановке памятник был открыт.

На открытие памятника комиссару Шерому приезжала его жена Федора Карповна, дочери Софья, Антонина, Екатерина, внуки и друзья-партизаны. По просьбе жителей села и юных краеведов решением исполкома местного сельского совета старейшая набережная улица села в 1964 году была названа именем Шерого. Решением Амурского горкома ВЛКСМ пионерской дружине сельской школы было присвоено имя Ивана Ивановича Шерого. Ежегодно у памятника герою проходили пионерские сборы. А 23 февраля, в День рождения Советской Армии, и 9 мая, в День Победы, к памятнику возлагались цветы и венки.

Уходя далеко к горизонту, среди островков многими протоками петляет Амур. На правом берегу длинными улицами растянулось село Вознесенское. Вечереет. Малиновое, без лучей, солнце неторопливо садится за синие вершины высоких сопок. Последний солнечный луч неповторимым цветом окрашивает горизонт и высокий обрывистый берег Амура с обелиском у самого края, над которым склонилась расщеплённая надвое ударом молнии большая липа — немой и верный сторож праха героя. На мемориальной доске обелиска высечены слова: «Шерый Иван Иванович (1884—1919 гг.) — комиссар партизанского отряда. Погиб от рук белогвардейских палачей. Вечная слава герою».

Б. П. Фомин.

«Амурская заря», 23.10. 1982 г.

Лопаченко — Шерая Елена Ивановна у своего дома

в селе Синда. Начало 1960-х гг.

Дочери Ивана Шерого Софья и Екатерина со своими семьями

на могиле отца. Село Вознесенское. 1964 г. Фотографии из архива Б. П. Фомина.

Партизаны и родственники на открытии обелиска И. И. Шерому. 1964 г., с. Вознесенское

ОТ СОСТАВИТЕЛЯ

Краевед Амурского района Борис Прокопьевич Фомин одним из первых в нашем районе обратился к краеведческой тематике. Он написал историю села Вознесенского, где много лет был директором Вознесенской школы и преподавателем истории и географии. Рассказал о первых переселенцах, основавших русские сёла Вознесенское и Орловское (ныне не существующее). Большой интерес проявил к древней истории района. Но особенно большую исследовательскую работу в течение многих лет Борис Прокопьевич вёл по истории Гражданской войны на Нижнем Амуре, потому что Вознесенское оказалось в центре драматических событий, связанных с деятельностью партизанского отряда «Морской» и трагической гибелью его комиссара Шерого Ивана Ивановича, похороненного в этом селе.

История отряда «Морской» привела его в село Синда, где в то время ещё живы были старые партизаны, принимавшие активное участие в борьбе с японскими интервентами и белогвардейцами, а также родные партизанского комиссара Ивана Ивановича Шерого. Так, в Синде жила семья Шерого — жена Федора Карповна, вышедшая замуж за боевого товарища мужа Осипа Лебедева, взявшего на себя заботу о четырёх малолетних детях погибшего героя. Здесь же в Синде жила младшая сестра Ивана Шерого Елена Ивановна Лопаченко (Шерая). Именно с Еленой Ивановной завязалась переписка, в результате которой он узнал историю семьи Шерых-Лопаченко. Письма от Елены Ивановны, так как она была малограмотна, писала её старшая дочь Лопаченко Зинаида Михеевна (племянница Ивана Ивановича); два из них сохранились в архиве Фомина, и дают представление о тёплых взаимоотношениях Бориса Прокопьевича с родными Ивана Шерого.

Борис Прокопьевич мечтал написать повесть о Синде и синдинцах. Он долго собирал материал к книге, основу которой составили воспоминания синдинских партизан, их отношения к событиям и главным действующим лицам того времени. Когда рукопись была готова, он повёз её в Хабаровск. Но цензура не пропустила материал. Камнем преткновения послужил сложный, неоднозначный образ революционера, командующего Амурской партизанской армией Якова Тряпицина, которого, в отличие от официальной истории, синдинцы считали героем Гражданской войны на Дальнем Востоке. Фомину посоветовали переписать образ Тряпицина и показать его не как героя, а как анархиста, недалёкого и жестокого человека.

Расстроенный Борис Прокопьевич долго не мог придти в себя, но потом всё-таки взялся переписывать книгу заново. Теперь уже процесс переписки шёл очень тяжело. На это ушли годы жизни. Ушли из жизни непосредственные участники описываемых событий, с которыми он советовался и которые помогали и поддерживали его в трудные минуты.

Наконец он закончил книгу в том виде, каком от него ждали. Но в стране наступили новые времена — началась перестройка. Открылись архивы, на страницы печати хлынули когда-то запрещённые для обсуждения и публикаций темы. И когда Борис Прокопьевич вновь повёз свои рукописи в Хабаровск, то оказалось, что изменилась и официальная историческая наука. Изменилась она и в отношении роли Якова Тряпицина. И вновь рукописи Фомина были признаны «не соответствующими новому видению истории Гражданской войны на Нижнем Амуре».

В это время Борис Прокопьевич вышел на пенсию. Ему с женой дали квартиру в Амурске, и так случилось, что мы оказались соседями. Мы жили не только в одном доме, но и в одном подъезде, и на одной лестничной площадке. Таким образом, моя мама Лопаченко Зинаида Михеевна и Борис Прокопьевич Фомин после долгих лет заочного знакомства впервые увидели друг друга. К нему в Амурск несколько раз приезжала дочь Ивана Шерого Антонина Ивановна. Как очень грамотный человек, он принял большое участие в определении места жительства состарившейся, совершенно ослепшей в конце жизни жены Ивана Шерого: помог Федоре Карповне получить квартиру в городе Комсомольске-на-Амуре, за что все родственники ему были очень благодарны. Надо сказать, что он с лёгкостью откликался на просьбы людей, помогал грамотно разобраться в любом вопросе.

Мы с ним часто беседовали, он много рассказывал о себе. В годы Великой Отечественной войны он в составе пограничных войск охранял дальневосточные рубежи от провокационных действий японцев, готовых в любой момент, как пелось в знаменитой песне, «перейти границу у реки». Пограничные конфликты были частым явлением. В одной из таких провокаций Борис Прокопьевич получил тяжёлую контузию, но поскольку дальневосточные пограничные войска не имели статуса регулярно действующей Красной Армии, то те, кто служил в этих войсках, впоследствии не считались ветеранами Великой Отечественной, несмотря на тяжёлые ранения и контузии. Особенно это было обидно тем семьям, родные которых отдали свои жизни при защите своего Отечества.

Борис Прокопьевич вёл долгую и большую переписку с военными ведомствами, писал в разное время министрам обороны, доказывая несправедливость такого отношения к дальневосточным пограничникам времён Великой Отечественной. В первые годы перестройки одному из кандидатов в депутаты от нашего района в Верховный Совет СССР удалось «выбить» какую-то повышенную пенсию Борису Прокопьевичу. Но тут же нашлись завистники от ветеранов, которые приложили немало усилий, чтобы с него сняли эту несчастную денежную прибавку к пенсии.

У Бориса Прокопьевича уже не было ни здоровья, ни сил, ни средств, чтобы переписать книгу заново. Но особенно его расстроил тот факт, что фрагменты его книги, в особенности страницы, связанные с именем Шерого, просочились в книги известных дальневосточных писателей, а потом и недобросовестных журналистов, которые не ссылались на первоисточ-ники, то есть на работы Фомина.

В последние годы жизни Борис Прокопьевич Фомин много писал о природе нашего края, его статьи публиковались в нашей местной газете.

Рукопись книги, на которую он потратил десятки лет жизни, он упаковал в целлофановый мешок, сказав дочери: «Раз мои работы никому не нужны, пусть они уйдут со мной в могилу».

После ухода из жизни Бориса Прокопьевича Фомина я попросила свою маму Лопаченко Зинаиду Михеевну восстановить в памяти то, что она много лет назад писала Фомину под диктовку моей бабушки Елены Ивановны Лопаченко (Шерой). Воспоминания моей мамы, как мне кажется, в какой-то степени помогут восстановить утраченный первоисточник, исключить возможность спекулировать материалами, автором которых был Б. П. Фомин.

ИЗ ПЕРЕПИСКИ Б.П.ФОМИНА И ЛОПАЧЕНКО З. М.

Здравствуйте, Зинаида Михеевна!

Неожиданно получил Ваше письмо. Спасибо. Рад нашей новой встрече после такого длительного перерыва. Я хорошо Вас помню по письмам и даже сохранил все письма от Вас, от Вашей мамы — Елены Ивановны, и все другие. Ещё раз спасибо за письмо. Теперь Вы недалеко от нас живете, есть реальная возможность лично встретиться. Спасибо Вам и за то, что предлагаете свою помощь в работе над материалом о комиссаре Шером.

Вы пишите о неродном сыне Михаила Ивановича Шерого. Я знаю, что это был не родной сын его. Но факт не в том, главное, что он спас жизнь своему отчиму — большевику. Хоть временно, но он был сыном Михаила Ивановича.

Зинаида Михеевна! Хочу обратиться к Вам с вопросами.

Где живёт сейчас Екатерина Ивановна? Я писал ей письмо в Синду, но ответ не получил. Где живёт Антонина Ивановна? Когда скончалась Федора Карповна и где она похоронена? Когда умерла Софья Ивановна? Чем она болела? Жива ли Ваша мама?

Я в шестидесятые годы со всеми ними встречался и часто переписывался, в 1969 году наша связь оборвалась, так как я вынужден был уехать из Вознесенского, и только в 1975 году вновь сюда вернулся. Поэтому работа над книгой об Иване Ивановиче Шером была прекращена по независящим от меня причинам. Нашлись «друзья», которые растянули мои собранные материалы, и даже кое-что опубликовали от своего имени. Это, конечно, жаль. Мне приходится сейчас труднее в работе, нежели раньше. Однако духом падать — не в моей натуре. Ещё раз спасибо Вам. Напишите, кто ещё жив из родственников (старых) И. И. Шерого и где они. Большой привет Вашей семье. С радостью буду ждать нашей встречи.

Пишите.

До свидания! Уважающий всех вас и лично Вас Б. П. Фомин.

21.10.1977 г.

Здравствуйте, Зинаида Михеевна!

Большой привет семье. Письмо получил. Спасибо.

Очень сожалею, что Екатерина Ивановна больна. Видимо из-за болезни она не смогла ответить на моё письмо. Будете писать, передайте ей большой привет от меня.

Как быстро всё изменилось в жизни! Кажется, что совсем недавно получал письма от Вашей мамы Елены Ивановны, встречался с Федорой Карповной и Софьей Ивановной. А теперь их нет. Жалею, что кое-что не успел сделать при их жизни.

Прошу извинить меня за очень болезненные для Вас воспоминания. У меня пока особых изменений в работе нет. Послал в редакцию городской газеты «Дальневосточный Комсомольск» рассказ о Шером. Пока молчат. Возможно, и напечатают. Вот коротко и всё. Пишите. Отвечу с удовольствием. До свидания.

Всегда Ваш Б. Фомин.

04.11.1977 г.

Яков Тряпицын и Нина Лебедева в госпитале, 1920 год

«ДАЛЬНЕВОСТОЧНЫЙ ЧАПАЕВ» —

так синдинские партизаны называли Якова Тряпицына.

Это человек, о котором не увидели свет материалы по гражданской войне на Нижнем Амуре дальневосточных писателей, о котором мнение современников шло вразрез с толкованием официальной историей. О нём не увидела свет и книга амурского краеведа Фомина Бориса Прокопьевича, который, собирая материал о партизанском отряде «Морской», более двадцати лет вел переписку с бывшими синдинскими партизанами и их родственниками. Это человек, о роли которого в Гражданской войне на Дальнем Востоке до сих пор идут жестокие дискуссии. До недавнего времени о нём можно было говорить только как о диктаторе, злодее, монархисте, самозванце и так далее. Новое поколение синдинцев, и, думаю, не только синдинцев, о нём ничего не знает. По их просьбе я решила подробнее остановиться на этой личности.

Кем был на самом деле Яков Тряпицын, должна сказать современная историческая наука. Как сейчас пишут историки, материала собрано вполне достаточно.

Но даже такие сравнения Тряпицына с Чапаевым соратники по борьбе с интервенцией могут сказать не так уж мало.

Прошедший недавно на телеэкранах страны документальный фильм о Чапаеве показал, как легко было устранить ненужного партии человека. И неважно, что для этого пришлось уничтожить дивизию. Для того, чтобы расправиться с Блюхером, запросто уничтожили армию.

Причина, по которой расправились с Тряпицыным, никогда не была тайной. Прочитаем только одну его телеграмму в Москву:

«Иркутск. Тов. Янсону — Уполномоченному иностранным отделом от ЦК ВКП (б) из Москвы» — Ленину.

Нам стало ясно, что вы совершенно неверно информированы о положении здесь, и хотели бы спросить, кто вас информировал о положении здесь, а также и Москву, в которой вынесено постановление о буферном государстве на Дальнем Востоке, создание которого совершенно нецелесообразно… Вы указываете, что целью является создание такого государства, которое может признать Япония, следовательно, государства не советского, но тайно действующее по указанию Совроссии. Насколько это абсурдно, для нас было это совершенно ясно с первого момента.

Прежде всего, государство это, если оно земское, а не советское, не может вести политики Советов, и за время своего существования совершенно ясно выявило политику чистой белой гвардии, что и доказано событиями в Хабаровске и Владивостоке; второе это то, что японцы не допустили бы советской политики буфера и сразу её заметили бы, и такие обвинения от них уже были, они указывали, что под ширмой земства гнездятся большевики; и, возможно, что этот мотив тоже является одной из причин их выступления, именно уничтожить советские элементы, и они этого достигли… Думая избежать столкновения с Японией и прекращения оккупации мирным путём, вы рассчитывали, что Япония, признав земство, откажется от оккупационных целей и уйдёт подобру-поздорову. Японцы уступают только в силе. И вы достигли как раз обратных результатов: вместо избавления от японцев буфер дал нам ещё более злейшую войну, даже больше; вы своим дурацким буфером сорвали уже готовую победу красной партизанской армии на Д. Востоке, ибо смею вас уверить, что если бы не провокация буферов и земцев, то японцы, под давлением наших сил, ушли бы отовсюду, как ушли из Амурской области и Николаевска».

Конец ознакомительного фрагмента.

Сентябрь 1943 года. Советские войска переходят в наступление. Освобождены российские города Брянск и Новороссийск. В ходе боев на территории Украины удалось выбить врага из Донецка, Полтавы, Кременчуга. Началось форсирование Днепра и освобождение Белоруссии. Отсюда открывались пути в Польшу, Карпаты и на Балканы. Но исход войны еще не был предрешен.

23 сентября на заброшенный полустанок Собибор, в лагерь смерти, прибыл очередной эшелон с пополнением. Здесь, на территории Польши, недалеко от границы с Белоруссией, нацисты планомерно уничтожали евреев со всей Европы в рамках операции «Рейнхардт». На этот раз сюда доставили советских евреев‑военнопленных из Минского трудового лагеря СС. Среди них был 34‑летний лейтенант Александр Печерский и его товарищи: Борис Цыбульский, Шломо Ляйтман, Семен Розенфельд, Аркадий Вайспапир, Александр Шубаев (Калимали), Ефим (Хаим) Литвиновский, Алексей Вайцен, Борис Табаринский и другие.

Молодых и работоспособных мужчин не стали отправлять в газовую камеру, а оставили для обслуживания лагеря и строительства новых корпусов. За три недели Печерский придумал и подготовил смелый план по захвату лагеря. 14 октября 1943 года узники совершили невозможное: они подняли восстание, перебили часть эсэсовцев и охраны. Но план был осуществлен лишь частично: им не удалось завладеть оружейным складом и пришлось прорываться из лагеря через минные поля под огнем охранников с пулеметами на вышках.

В ходе восстания погиб Шломо Ляйтман, ближайший соратник и друг Печерского. Нескольким военнопленным удалось переправиться через реку Буг и пробиться к партизанам. Во время скитаний по польским лесам тяжело заболел и умер раненный при побеге Борис Цыбульский, а Александр Шубаев погиб в партизанском бою. Семен Розенфельд, самый молодой из восставших, участвовал во взятии Берлина и на стене рейхстага оставил надпись: «Барановичи — Собибор — Берлин».

Александр Печерский попал в партизанский отряд имени Щорса. На его счету было два немецких эшелона, пущенных под откос. После освобождения Белоруссии Печерского отправили в фильтрационный лагерь НКВД — на проверку благонадежности. Там он попадает в штурмовой батальон (разновидность штрафбата для командного состава и тех, кто не был осужден и лишен офицерского звания) и получает тяжелое ранение, искупив кровью свою «вину» перед Родиной. До конца войны Печерский находился на излечении в госпиталях — сначала под Москвой, затем в родном Ростове‑на‑Дону.

Что касается лагеря Собибор, то его по личному приказу Гиммлера сровняли с землей. На месте бараков и газовых камер разбили огороды, чтобы никому не могло прийти в голову, что здесь происходили такие чудовищные события. Долгие годы после войны польские власти делали вид, что им ничего не известно о тайне этого места. На месте лагеря некоторое время даже работал детский сад.

Чтобы помнили

О восстании знали из публикаций. Первая заметка о Собиборе, страшная в своей простоте, — «В городах и селах Польши» Василия Гроссмана — появилась 6 августа 1944 года в газете «Красная звезда». Осенью того же года о Собиборовском лагере и о восстании в нем рассказала «Комсомольская правда». В статье среди уцелевших узников упоминался «молодой офицер из Ростова, фамилии которого никто не знает, но все звали его Сашко». Он «с первых дней задумал и стал готовить восстание и массовый побег». Печерский, узнав себя в этой публикации, откликнулся письмом, в котором подробно рассказал о событиях в Собиборе.

В Иерусалимской национальной библиотеке мне удалось обнаружить статью того же времени из далекой подмандатной Палестины. 15 сентября 1944 года ежедневная газета «Давар», издававшаяся на иврите, сообщала о восстании в Собиборе. В статье Печерский тоже именуется «Сашей из Ростова». Сама же статья называлась «Фабрика пуговиц». В названии отражен малоизвестный факт: по рассказам некоторых участников восстания, именно так лагерь смерти именовался в разговорах эсэсовцев.

В 1945 году в четвертом номере журнала «Знамя» был опубликован очерк Павла Антокольского и Вениамина Каверина «Восстание в Собиборе», который позднее был включен во всемирно известную «Черную книгу» — сборник документов об уничтожении евреев на оккупированной нацистами территории Советского Союза и Польши.

Однако постепенно советские средства массовой информации перестали называть вещи своими именами. В публикациях замалчивался тот факт, что тотальному истреблению подвергались именно евреи. Все чаще еврейский народ теперь именовали обтекаемыми фразами «мирное население» и «советские люди». Только в самой первой статье о Собиборе прямо говорится, что в польских лагерях смерти целенаправленно убивали евреев.

Впрочем, осторожничал и сам Александр Печерский: ни в письме в Чрезвычайную Государственную комиссию по расследованию нацистских преступлений, ни в какой‑либо из его опубликованных статей евреи как объект массового истребления не упоминаются. Не говорится об этом и в его книге «Восстание в Собибуровском лагере», которая вышла с помощью поэта П. Антокольского в 1945 году, незадолго до Дня Победы, в Ростове‑на‑Дону весьма скромным тиражом. Эта маленькая книга на папиросной бумаге давно стала библиографической редкостью. Лишь в изданной в 1946 году в Москве, в издательстве «Дер Эмес», книге о Собиборе на идише — «Ауфстанд ин Собибор» — по понятным причинам содержится упоминание о евреях.

А вскоре, в октябре 1946 года, на издание «Черной книги» был наложен запрет. В начале 1947 года ее первый набор был рассыпан, а тема Холокоста на долгие годы упрятана под сукно. Пресловутый «еврейский вопрос» начал плавно перетекать в борьбу с «безродными космополитами».

Мирное время

В Советском Союзе бывшие военнопленные даже годы спустя носили на себе печать общественного порицания и неодобрения. Александр Печерский, признанный за «железным занавесом» героем, новым Спартаком, в течение долгих десятилетий прозябал в безвестности у себя на родине. Проживал в коммуналке, в 1947 году был уволен с административной должности и лишь через пять лет смог устроиться на черновую работу. Будучи человеком исключительной скромности, всю свою послевоенную жизнь Александр Печерский посвятил популяризации и официальному признанию восстания в Собиборе. Рискуя собственным благополучием, он поддерживал связь с товарищами по оружию, рассеянными по всему миру. И это в те годы, когда одно письмо «оттуда» могло разрушить не только карьеру, но и всю жизнь! А своих, советских, долго разыскивал по городам и весям, организовывал встречи на каждую годовщину восстания.

Печерский много писал о Собиборе: письма в музеи и официальные инстанции, которые оставались без ответа; статьи для газет и журналов, которые почти не публиковались; личные воспоминания. На сегодняшний день мы имеем шесть оригинальных текстов Печерского о восстании — как неопубликованных, так и увидевших свет.

Самая первая из имеющихся рукописей датирована июлем 1944 года. Печерский начал работать над ней в украинском городе Овруче, где закончился его путь партизана и откуда поезд повез его в фильтрационный лагерь. Он делал подробные записи, стараясь ничего не упустить. Несмотря на тяжелое время, его заметки изобилуют лирическими отступлениями. Скорее всего, именно этот дневник наиболее точно отражает события, произошедшие в Собиборе.

До 1958 года Александр Печерский ничего не пишет. Затем его воспоминания претерпевают корректировку: наполняются подробностями или сокращаются, в зависимости от того, когда и с какой целью они писались. Появляются рассказы о событиях, никогда не происходивших, написанные явно в соответствии с «требованиями времени».

С наступлением «оттепели» в стране ослабла цензура, изменилось отношение к военнопленным. В 1961 году Печерский был избран депутатом районного совета трудящихся. Его стали приглашать выступать с рассказами о войне перед школьниками и молодежью. В 1962 году он принял участие в процессе над бывшими охранниками лагеря Собибор, который состоялся в Киеве. В том же году Печерский впервые выступил на ростовском телевидении с рассказом о восстании. В 1963 году, к юбилею восстания в Собиборе, о героических узниках написала газета «Красная звезда». Благодаря этой публикации впервые удалось собраться и всем советским участникам восстания.

Еще через год, в 1964‑м, в издательстве «Молодая гвардия» вышла книга «Возвращение нежелательно» В. Томина и А. Синельникова, повествующая о событиях в Собиборе. Времена менялись, и следующей книги, посвященной восстанию — «Длинные тени», пришлось ждать целых четверть века. Ее автором стал друг Александра Печерского, идишский писатель Михаил Лев.

А в 1960‑х Печерский еще состоял в активной переписке с директором Еврейского исторического института в Польше по вопросу создания экспозиции, посвященной событиям в Собиборе, а также с представителями Антифашистского комитета в Голландии (в своих письмах к ним он сокрушался по поводу слишком мягких приговоров эсэсовцам из Собибора, вынесенных в 1966 году в Хагене).

Несмотря на активную общественную деятельность, Александр Аронович ни разу не обратился к властям с просьбой о предоставлении ему персональных благ. Все, чего он хотел, это «донести до людей страшную правду о фашизме, чтобы этот ужас больше не повторился никогда».

Героический образ легендарного командира запечатлели художник Меир Аксельрод, написавший его портрет, и ростовский скульптор И. Сонкин, который отлил бронзовый бюст героя. А художник Игорь Солдатенков, иллюстрировавший книгу «Возвращение нежелательно», создал эпическое полотно «Восстание в Собиборе». К сожалению, его следы затерялись, сохранился лишь набросок к картине «Александр Печерский», любезно предоставленный нам сыном художника Алексеем Солдатенковым.

Несмотря на информацию, появлявшуюся время от времени в газетах, на радио и телевидении, подвиг Александра Печерского не стал всенародно известным. Молчание, окутавшее Холокост и еврейское Сопротивление, коснулось и героев Собибора. В то же время за рубежом имя Печерского было на слуху: о нем говорили, писали в газетах, выпускали книги. В 1965–1966 годах Печерский должен был выступить со свидетельскими показаниями на судебном процессе против бывших нацистов в Хагене. В разные годы его приглашали на мероприятия в Польшу, Германию, Голландию, на личные встречи с уцелевшими участниками восстания в США и Израиль. Но ни разу ему не позволили выехать. И это несмотря на то, что время от времени его призывали к пропагандистскому бою, как это случилось на пресс‑конференции «Нацистских преступников — к ответу!» с участием первого заместителя генерального прокурора СССР Н. А. Баженова в 1983 году.

В 1987 году на экраны вышел художественный фильм «Побег из Собибора» совместного производства Великобритании и Югославии, со знаменитым Рутгером Хауэром в главной роли. Актер получил за эту роль престижную кинопремию, о восстании в Собиборе и его руководителе узнал весь мир. Но Александра Печерского вновь не выпустили из СССР, даже на премьеру.

Александр Аронович очень хотел, чтобы подобный фильм был снят на родине, в Советском Союзе. В моем архиве имеется машинописный текст, датированный августом 1965 года, который, похоже, и был в 1978 году предложен Печерским в качестве заготовки сценария. Однако деятели творческого объединения «Экран» отказали ему, сославшись на то, что в советском кинематографе тема сопротивления фашизму уже достаточно освещена.

Лишь в 1989 году, незадолго до смерти Александра Печерского, был снят документальный советско‑голландский фильм «Восстание в Собиборе», в котором приняли участие Александр Аронович и его боевые товарищи. К сожалению, этот фильм почти не известен в нашей стране. А в январе 1991 года Александра Печерского не стало.

Однако друзья и соратники бережно хранили память о нем. Они обратились в Министерство обороны с просьбой рассмотреть вопрос о присвоении Печерскому звания Героя Российской Федерации (посмертно). В 1992 году на эту просьбу был получен отказ, мотивированный тем, что за подвиги 50‑летней давности звание присвоено быть не может. У легендарного командира из наград имелась лишь медаль «За боевые заслуги», которую ему вручили за ранение в штурмовом батальоне. Героизм, проявленный им в Собиборе, остался неотмеченным.

В начале 2000‑х годов произошел ряд событий, посвященных увековечению имени Печерского. В Бостоне, недалеко от Еврейского музея, в его честь была установлена памятная стела. В Тель‑Авиве открыли памятник герою, а в Цфате назвали его именем улицу; там же прошло юбилейное мероприятие в Музее борцов гетто, посвященное 60‑й годовщине восстания. В 2009 году в Москве, в синагоге на Большой Бронной, была открыта первая в России экспозиция, посвященная Печерскому. Однако все, что было сделано в нашей стране, держалось исключительно на стараниях энтузиастов и не приводило к должному признанию.

Лишь пять лет назад благодаря усилиям тогдашнего министра информации Израиля Юлия Эдельштейна и его советника политолога Ильи Васильева удалось объединить единомышленников и создать международную инициативную группу по увековечению памяти Александра Печерского и героев Собибора. Группа получила поддержку политиков, общественных и религиозных деятелей, работников культуры из разных стран.

Инициативная группа подготовила обращение к президенту РФ, подписанное представителями науки и культуры из России, государств СНГ, Израиля и ряда других стран, которое было передано главе государства историком Николаем Сванидзе. В обращении, в частности, содержалась просьба наградить Александра Печерского звездой Героя России (посмертно) и отметить наградами ныне здравствующих участников восстания, которые «в нечеловеческих условиях указали народам мира путь к победе над злом».

24 сентября 2013 года президент РФ поручил министерству обороны «проработать вопрос об увековечении памяти героев, поднявших восстание в нацистском лагере смерти Собибор». В октябре того же года центральное телевидение показало документальные фильмы Сергея Пашкова («Собибор. Непокоренные») и Леонида Млечина («Лейтенант Печерский из Собибора»), познакомившие миллионы российских телезрителей с подвигом советских военнопленных.

14 октября 2013 года, в день 70‑летней годовщины восстания в Собиборе, не было ни одного новостного агентства, крупного печатного или электронного СМИ, которое не посвятило бы восстанию большого материала. В этот же день президент Польши подписал указ о награждении Александра Печерского Орденом Заслуг перед Республикой Польша, который позже был вручен дочери Печерского в Ростове‑на‑Дону.

В 2014 году после обращения инициативной группы к главе Российского исторического общества и спикеру Госдумы С. Е. Нарышкину имя Александра Печерского было включено в раздел «Герои войны» школьных учебников по истории Отечества. В Ростове‑на‑Дону городской совет принял решение о присвоении имени героя одной из улиц города. В 2015 году почта России выпустила марку, посвященную восстанию.

В январе 2016 года Министерство культуры поддержало предложение инициативной группы по финансированию отечественного художественного фильма о восстании в Собиборе. Скорые перемены ожидают и сам мемориальный комплекс, не содержавший упоминаний о руководителе восстания и не имевший надписей на русском языке. В 2014 году, в связи с обнаружением на территории музея фундамента газовой камеры, было принято решение о реконструкции и строительстве нового мемориала. В оргкомитет вошли представители Польши, Израиля, России и Голландии.

А в марте 2016 года состоялось еще одно важное событие: Александр Печерский был посмертно награжден российским Орденом Мужества. Награда нашла героя спустя 73 года. Историческая справедливость восторжествовала.