Подкидыш рассказ на дзене

Катерина обнимала мужа, с которым не виделась более полугода. Наконец-то он вернулся с вахты, где зарабатывал на ту самую квартиру, в которой они теперь жили.

Эта большая и просторная трешка была их мечтой. Сначала они снимали ее, а потом хозяева предложили выкупить понравившееся жилье, и Олег согласился. Они обговорили сроки выплат, и Олег уехал на север, откуда присылал Кате деньги, а она уже распределяла бюджет.

Почти пять лет Катя и Олег виделись редко, но последнее расставание было самым долгим и вот он вернулся, обещая, что больше не оставит свою жену.

Катя смотрела с каким удовольствием муж ест все, что она приготовила и рассказывала новости, произошедшие дома за время его отсутствия.
– Олежка, ты так похудел!
– Да знаешь, как-то не до еды было, последний объект был самым сложным, а погода просто отвратительной. Кран как спичку в вихре закрутило и отбросило в сторону, представляешь?
– Да ты что? А крановщик?
– Не было его там. Задержался на полчаса. А так бы все, кранты. Петрович говорит, что в рубашке родился.

Олег отодвинул пустую тарелку, потом взял жену за руку и привлек к себе:
– Я так по тебе соскучился, родная…
В этот момент раздался звонок в дверь, и Олег недовольно поморщился.
– Кого там принесло? Ты что, кому-то говорила, что я приеду?
– Конечно! Разве такую новость я могла удержать? Олег ласково шлепнул жену:
– Ну тогда иди, открывай. Правда, я рассчитывал на другое… Она хихикнула и пошла к двери:
– Успеешь еще…

Олег встал и налил себе чая, прислушиваясь к голосам в прихожей, но там была тишина. Катерина тоже не возвращалась. Олег с недоумением выглянул из кухни и увидел, что его жена стоит словно не живая и смотрит куда-то вниз. Он подошел и тоже опустил глаза: перед ними стояла детская переноска, в которой спал младенец.
– Эт-т-то что-о? – заикаясь спросил Олег.
– Это не что, а кто! – повернулась к нему Катя.

Потом взяла переноску, занесла в квартиру и аккуратно поставила на диван. Олег шагнул ближе и вытащил листок бумаги, на котором было написано: Это твой сын Ванечка. Воспитывай.
– Ты ничего не хочешь мне объяснить? – повернулась к нему Катя. – Кто его мать? И как она узнала, где мы живем? Ты что, приводил ее сюда? – в ее глазах появились слезы.
– Значит, меня ты отговаривал рожать, а на стороне – сколько угодно, да???
– Да ты с ума сошла??? Это не может быть мой ребенок! Я не был здесь давно!
– Был, Олежка, был, по срокам все сходится. А может ты привез его с собой оттуда?!
– Катя, ты говоришь глупости! У меня кроме тебя никого не было!
– Ну конечно! Я тебе верю!

Малыш, услышав громкие голоса, открыл глаза и вдруг заплакал. Катя схватилась за голову и выбежала из комнаты. Ребенок плакал и плакал, пять, десять, пятнадцать минут. наконец она не выдержала и вышла: Олег переодевался.
– Ты куда?
– Отнесу его в полицию, пусть там разбираются.
– Не надо! Хочешь избавиться от сына, чтобы потом всю жизнь мучиться? ребенок ни в чем не виноват! Дай сюда!
Она взяла из его рук переноску, подняла малыша на руки, прижала к себе. Потом подала Олегу блокнот и ручку:
– Пиши: памперсы единичка, смеси для вскармливания (возьми разных), две бутылочки … – Катя составила целый список, а когда Олег ушел, расплакалась от обиды и отчаяния. Вот что ей теперь делать?! Катя позвонила подруге и все рассказала. Рита выслушала ее и воскликнула:
– Да ты с ума сошла? Олег правильно хотел отдать его! Зачем ты на себя хомут вешаешь??? Ну даже если и гульнул твой муж, так что? С кем этого не бывает? Святые на этой земле не живут. А если у него не одна была, а пять? И каждая подкинет тебе своего кукушонка? Нет, ну если хочешь, конечно… Но я бы на твоем месте сама от него родила. А этого пусть мамаша воспитывает!
– Рита, ты не понимаешь? Получается, Олег будет предателем, если откажется от своего сына.
– Ой, вот только давай без этой дешевой театральщины! А если ребенок болен? Ты об этом подумала? Хочешь навсегда связать себя по рукам и ногам?
– Нет, он здоровый…
– Да? А ты что, рентген? Да что ж он так орет?
– Есть хочет…
– Катька, одумайся! Тебе уже под тридцатник, не девочка безмозглая! Зачем тебе чужой ребенок?
– Рита, а если у меня своих уже не будет? Почему я так и не смогла забеременеть? Я ведь никогда не пила таблетки, обманывала Олега, он думал, что я предохраняюсь. А у меня все равно ничего не получилось… – Катя услышала звук щелкнувшего замка: – Все, Рит, Олег пришел…
– Катя…Катя… подожди… – заторопилась Рита, но в трубке уже раздавались короткие гудки.

Весь вечер Катерина не отходила от ребенка, кормила, купала, укладывала спать, а Олег сидел перед телевизором с безразличным видом глядя на экран.

Нет, у него было связи с женщиной, даже там, на севере. С Ольгой… Ольга работала в их бригадной столовой. Она была младше Олега на пять лет, но успела попробовать горький вкус этой жизни. Воспитывалась Оля в детском доме, куда ее пятилетней забрали от родителей-алкоголиков.

Избитая истощенная девочка долго боялась людей и не могла переносить, когда кто-то прикасался к ней.
Когда она выросла, полюбила парня с буровой, вышла за него замуж, но не прожили они и полгода, как его машина провалилась под лед.

Спастись он не успел. Ольга была на третьем месяце, когда узнала о трагедии. Несколько мужиков с трудом оттащили ее от полыньи, в которой утонул ее муж.

Горе она не перенесла и потеряла ребенка. С тех пор молчаливая статная красавица привлекала внимание мужчин, но никто и не думал приставать к ней или обижать. Ольгу уважали за скромность, порядочность и простоту. Суровые мужики относились к ней как к сестре и сами осаживали молодых разбитных новичков.

Олег и сам не знал, почему она выбрала его. Уже перед его отъездом она подошла к нему, заглянула в глаза и сказала:
– Я знаю, что у тебя есть жена. И не претендую. Об одном только прошу – я ребенка хочу, пусть он будет от тебя. Ты очень на моего мужа похож.

Олег обнял ее, заглянул в глаза и сказал, что не может так, а потом простился и уехал, думая, что навсегда. Ольга не удерживала его, не просила остаться, не плакала и ничего не требовала. А он все равно уходил с тяжелым сердцем и ощущением, что предал ее. И вот теперь этот ребенок…

Катерина прервала мысли Олега, подошла и села рядом. Они помолчали.
– Олег, – начала Катя, – мне надо тебе признаться… – Катерина хотела рассказать о том, что никогда не пила противозачаточных таблеток, что у нее просто не получалось забеременеть, а она так этого хотела, и что она не сердится на него за этого малыша и будет воспитывать как своего, – но Олег понял все по-своему и подскочил как ужаленный:
– Твой? Этот ребенок твой??? Ты родила его, пока меня не было, да? А теперь разыграла эту комедию? Да ты… ты…
– Олег! Олег! Нет, я не то хотела сказать! – в отчаянии запротестовала

Катя, но Олег схватил свою сумку, которую так и не успел разобрать и, хлопнув дверью, вышел из квартиры.
Ванечка, разбуженный шумом, снова проснулся и заплакал, и ошеломленная Катерина машинально взяла его на руки, успокаивая. А потом долго рыдала, не понимая, что же она сделала не так.

Медленно потекло время. Катя много раз пыталась дозвониться до мужа, но он сменил телефон и после полугода попыток она перестала звонить ему. Ванечка сильно подрос и очень радовал Катерину, он был крепким здоровым ребенком и уже начал лопотать, пытаясь что-то сказать ей. Катя смеялась и целовала приемного сына, смирившись со своей неудавшейся судьбой.

Однажды вечером в дверь Кати позвонили, она открыла и увидела на пороге высокого мужчину лет тридцати пяти.
– Здравствуйте, – сказал он, – меня зовут Михаил. Мы можем с вами поговорить? Как вас зовут?
– Да, проходите. Я Катерина.
– Катя, – начал он, смущаясь, – вы уже почти год воспитываете моего сына…
Катерина от неожиданности открыла рот и задохнулась от подступивших к горлу чувств, а он продолжал:
– Понимаете, я встретил Леру в клубе, она танцовщица. И как-то все завертелось… Она такая взбалмошная… Вообщем, я узнал, что она беременная, сделал ей предложение, но она каждый вечер пропадала… Я искал ее, возвращал, все без толку.

А однажды застал ее с другим. Мы разругались, и она сказала, что сделала аборт. Сегодня утром мы снова случайно столкнулись с ней, она стала шантажировать меня, требовала деньги. Я не понимал в чем дело, а Лера говорила о ребенке, которого она мне подкинула. Грозилась забрать его. Я попросил показать, куда она отнесла ребенка, и Лера привела меня к вашей двери – она ошиблась подъездом…

Я звонил вам, но мне никто не ответил, тогда расспросил соседей, и они сказали, что вы живете одна и у вас годовалый сын, Ванечка. Катя встала:
– Ванечка спит, пойдемте… – Она поверила Михаилу сразу и только с силой сжимала руки, ломая пальцы.
Глупая случайность разрушила ее брак, а теперь этот мужчина заберет и малыша, к которому она прикипела всем сердцем. Михаил смотрел на сына и Катя видела их сходство, они были просто как две капли воды.
– Вы заберете его?
– Да, нет, не сразу. Понимаете, я ничего не знал о его существовании и теперь просто не представляю, что делать. Можно я буду приходить к вам, хотя бы несколько дней, чтобы и он ко мне привык, и я…
– Ну конечно… ладно, пойдемте пить чай…

Через месяц Михаил взял на руки Ванечку и, простившись с Катериной, ушел, а она осталась одна в оглушающе пустой квартире.
Несколько дней она думала, а потом купила билет к Олегу, найти его, все рассказать, объяснить… Наконец, она отыскала адрес мужа и направилась туда, как вдруг увидела его и остановилась: Олег шел с женщиной, которая была на последних месяцах беременности. Они смеялись и явно были счастливы…

Катя долго смотрела им вслед, потом сделала несколько шагов, чтобы догнать их, но остановилась. А через двадцать минут она, поймав такси, ехала в аэропорт. Уже объявили посадку, когда кто-то взял Катю за руку: это был Олег.
– Ты… – сказала она, смахивая набежавшие слезы. – Я видел тебя около моего дома. Зачем ты приехала, Катя?
– Чтобы рассказать тебе все. Нам по ошибке подбросили Ванечку. Нашлись его родители.
– Катя… прости… я не могу вернуться… Понимаешь, я полюбил другую… Оля хорошая и у нас скоро родится сын… Прости!
– Я приехала не для того, чтобы вернуть тебя, Олег. Я просто хотела, чтобы ты знал правду. Вот и все. Будь счастлив!

Они расстались, чтобы уже никогда не увидеться. Каждого из них ждала новая жизнь. В первый же вечер после своего возвращения, Катя услышала звонок в дверь. На пороге стоял Миша и держал на руках Ванечку.
– Мама! – малыш протянул к ней руки, и она подхватила его, покрывая розовые щечки поцелуями.
– Катя, Ванечка не может жить без тебя, – сказал Михаил и тихо добавил: – И я тоже без тебя не могу…

Прошел месяц. Катя накрывала для своих любимых мужчин ужин и вдруг почувствовала головокружение и слабость, Миша успел подхватить ее, но она вырвалась из его рук и, зажав рот, бросилась в ванную.
Михаил испугался, но Катя, свежая, умытая, вышла к нему, не вытирая слез радости: она была беременна. Сомнения, не отпускавшие ее несколько дней теперь переросли в уверенность.
– Миша, кажется, у нас будет еще один ребенок, – проговорила она.
– Я так люблю тебя, родная, – обнял ее Михаил. – Я до безумия тебя люблю…

Глава 1. Подкидыш

Звон колокольчика над входной дверью застал меня в кладовой за ревизией оставшихся товаров на эту неделю.

— Иду-иду! — крикнула я посетителям, после чего, отложив в сторону тетрадь, в которой делала пометки, поспешила в торговый зал.

Но, похоже, дожидаться они не стали и ушли. Никого в кондитерской не оказалось. Проверила, всё ли на месте, и вернулась к своим подсчётам. За этим занятием незаметно пролетели ещё несколько часов. За всё это время никто больше не побеспокоил меня. Да и утро понедельника всегда было таким тихим. Именно поэтому я и выбрала этот день для ревизии, чтобы во время обеда сходить на рынок и закупиться недостающим товаром.

С удовольствием потянувшись, я захлопнула тетрадь, расставила последние ингредиенты по полкам и отправилась за прилавок, в который раз подумывая о том, что пора бы уже нанять продавца, чтобы спокойно готовить днём и не отвлекаться на посетителей.

Именно в этот момент сбоку от столов раздался невнятный писк. Неужели крысы? Это же придётся тратиться на амулеты, изгоняющие их! А я только-только начала покрывать свои расходы и лишь иногда получала небольшую прибыль.

Меж тем звук повторился, затем послышалось копошение. Пришлось бежать обратно в кладовку за метлой. Так я чувствовала себя увереннее.

Выйдя из-за прилавка, я осторожно на цыпочках подкралась к столу, откуда доносились звуки. Столы у меня стояли добротные, из дуба. И накрывала я их скатертями в пол, отчего теперь невозможно было определить, что происходит под столом. Черенком метлы я подцепила край ткани и медленно потянула наверх, готовая в любой момент отскочить.

Только вот внизу никого не оказалось. И в этот момент звук повторился, только в этот раз писк стал более жалобным и в то же время требовательным. И звучал он совсем рядом.

Обойдя стол кругом, я замерла и в недоумении уставилась корзину, стоящую на стуле. Внутри лежал ребёнок и издавал те самые звуки. Ребёнок!

Откуда он здесь? Сколько уже лежит? И где его мама? Я стояла в ступоре, а мысли беспорядочно роились в голове.

За свою недолгую жизнь я ни разу не видела настолько близко таких маленьких детей. И теперь я боялась к нему подойти.

Меж тем громкость звуков из корзинки повышалась. Теперь это уже не походило на писк. Паника нарастала. Что же это за мамаша, которая забыла своего ребёнка в кондитерской?

Подошла поближе, осторожно заглянула внутрь и тут же наткнулась на осмысленный взгляд. Крик пропал. Похоже, я неплохо справляюсь. Стоило только подумать об этом, как крик начался с ещё большей силой.

— А-а-а-а-а!

Каюсь, не сдержалась и закричала в ответ. Но меня оправдывает то, что я слишком далека от всего этого. Вот если бы это был котёнок, ну или поросёнок на худой конец… Тут бы я справилась без проблем — опыт проживания в деревне имелся.

Схватив корзинку, побежала к выходу и выставила ту за дверь. Крик стал тише, но пропадать совсем не собирался. Пришлось забирать обратно, пока соседи не повылазили на улицу. Потом месяц ходить будут то за солью, то за сахаром, пытаясь выведать сплетню.

Новый виток крика прорвался сквозь мои мысли, заставляя меня поморщиться. Что же делать?

Так, я же видела в парке мамочек с детишками. Вспоминай, Майя, вспоминай. Ага, они их на руках таскали, чтобы те успокоились. Ну-ка…

Первым делом я наклонилась и осмотрела ребёнка. А он красивый. Ну или она. Особенно глаза заворожили — они были необычного жёлтого с переливами цвета, прям как янтарные бусы, которые лежали в шкатулке в моей спальне.

Внезапно зрачок у ребёнка сузился, но стоило ему моргнуть, как глаза снова стали нормальными. Бр-р, наверно почудилось.

Меж тем до меня не сразу, но дошло, что всё то время, что я разглядывала ребёнка, он смотрел на меня и молчал. И стоило только это осознать и отвернуться, как крик возобновился.

На вытянутых руках я подняла ребёнка за подмышки на уровень своего лица и теперь пыталась сообразить, что делать дальше. Может, его надо покормить? Точно! Только вот чем?

Так — на вытянутых руках — и донесла его (или её) до кухни. Всё это время маленькое чудовище молчало, чему я была несказанно рада.

Если вспомнить деревню, то вся мелкая живность с удовольствием пила молоко. Может, и он таким же питается? Как хорошо, что с утра его занёс молочник, теперь будет чем ребёнка напоить.

Только вот сначала нужно освободить руки. Первым делом я кинулась к стулу, попыталась посадить ребёнка. После третьего его падения на бок, поняла, что делаю что-то не так. Пришлось возвращаться к корзине и класть его туда.

Тут же поднялся крик. Неужели дети постоянно орут? Или это мне такой достался?

Потащила корзину на кухню и поставила на стол. Постоянно оглядываясь на ребёнка, добрела до хладоса и нашла там молоко. Подогрела на плите и перелила в кружку.

С этой кружкой я и застыла возле корзинки, когда поняла, что габариты посуды не соответствуют габаритам ребёнка.

Побежала за мерной ложечкой, которой я пользуюсь во время замешивания ингредиентов для тортов и пирожных. Приподняла немного малыша и дрожащей рукой попыталась впихнуть в него молоко. Не сразу, но получилось. Дальше процесс пошёл веселее — малыш распробовал вкусняшку, а у меня перестали дрожать руки.

Этот рассказ надолго выбил меня из колеи… Прочтите до конца, не пожалейте времени. Возможно, он крепко и навсегда утвердит вас в мысли, что жить надо здесь и сейчас…

У мамы в серванте жил хрусталь. Салатницы, фруктовницы, селедочницы. Все громоздкое, непрактичное. И ещё фарфор. Красивый, с переливчатым рисунком цветов и бабочек.

Набор из 12 тарелок, чайных пар и блюд под горячее.

Мама покупала его еще в советские времена, и ходила куда-то ночью с номером 28 на руке. Она называла это: «Урвала». Когда у нас бывали гости, я стелила на стол кипенно белую скатерть. Скатерть просила нарядного фарфора.

— Мам, можно?

— Не надо, это для гостей.

— Так у нас же гости!

— Да какие это гости! Соседи да баб Полина…

Я поняла: чтобы фарфор вышел из серванта, надо, чтобы английская королева бросила Лондон и заглянула в спальный район Капотни, в гости к маме.

Раньше так было принято: купить и ждать, когда начнется настоящая жизнь. А та, которая уже сегодня — не считается. Что это за жизнь такая? Сплошное преодоление. Мало денег, мало радости, много проблем. Настоящая жизнь начнется потом.

Прямо раз — и начнется. И в этот день мы будем есть суп из хрустальной супницы и пить чай из фарфоровых чашек. Но не сегодня.

Когда мама заболела, она почти не выходила из дома. Передвигалась на инвалидной коляске, ходила с костылями, держась за руку сопровождающего.

— Отвези меня на рынок, — попросила мама однажды.

Последние годы одежду маме покупала я, и всегда угадывала. Хотя и не очень любила шоппинг для нее: у нас были разные вкусы. И то, что не нравилось мне — наверняка нравилось маме. Поэтому это был такой антишоппинг — надо было выбрать то, что никогда не купила бы себе — и именно эти обновки приводили маму в восторг.

— Мне белье надо новое, я похудела.

У мамы хорошая, но сложная фигура, небольшие бедра и большая грудь, подобрать белье на глаз невозможно. В итоге мы поехали в магазин. Он был в ТЦ, при входе, на первом этаже. От машины, припаркованной у входа, до магазина мы шли минут сорок. Мама с трудом переставляла больные ноги. Пришли. Выбрали. Примерили.

— Тут очень дорого и нельзя торговаться, — сказала мама. — Пойдем еще куда-то.

— Купи тут, я же плачу, — говорю я. — Это единственный магазин твоей шаговой доступности.

Мама поняла, что я права, не стала спорить. Выбрала белье.

— Сколько стоит?

— Не важно, — говорю я.

— Важно. Я должна знать.

Мама фанат контроля. Ей важно, что это она приняла решение о покупке.

— Пять тысяч, — говорит продавец.

— Пять тысяч за трусы?????

— Это комплект из новой коллекции.

— Да какая разница под одеждой!!!! — мама возмущена.

Я изо всех сил подмигиваю продавцу, показываю пантомиму. Мол, соври.

— Ой, — говорит девочка-продавец, глядя на меня. — Я лишний ноль добавила. Пятьсот рублей стоит комплект.

— То-то же! Ему конечно триста рублей красная цена, но мы просто устали… Может, скинете пару сотен?

— Мам, это магазин, — вмешиваюсь я. — Тут фиксированные цены. Это не рынок.

Я плачу с карты, чтобы мама не видела купюр. Тут же сминаю чек, чтобы лишний ноль не попал ей на глаза. Забираем покупки. Идем до машины.

— Хороший комплект. Нарядный. Я специально сказала, что не нравится, чтоб интерес не показывать. А вдруг бы скинули нам пару сотен. Никогда не показывай продавцу, что вещь тебе понравилась.

Иначе, ты на крючке.

— Хорошо, — говорю я.

— И всегда торгуйся. А вдруг скинут?

— Хорошо.

Я всю жизнь получаю советы, которые неприменимы в моем мире. Я называю их пейджеры. Вроде как они есть, но в век мобильных уже не надо.

Читать также: «Нужно копить деньги и все делать качественно” — это незыблемые родительские истины… позавчерашнего дня.

Однажды маме позвонили в дверь. Она долго-долго шла к двери. Но за дверью стоял терпеливый и улыбчивый молодой парень. Он продавал набор ножей. Мама его впустила, не задумываясь. Неходячая пенсионерка впустила в квартиру широкоплечего молодого мужика с ножами. Без комментариев. Парень рассказывал маме про сталь, про то, как нож может разрезать носовой платок, подкинутый вверх, на лету.

— А я без мужика живу, в доме никогда нет наточенных ножей, — пожаловалась мама.

Проявила интерес. Хотя сама учила не проявлять. Это было маленькое шоу. В жизни моей мамы было мало шоу. То есть много, но только в телевизоре. А тут — наяву. Парень не продавал ножи. Он продавал шоу. И продал. Парень объявил цену. Обычно этот набор стоит пять тысяч, но сегодня всего 2,5. И еще в подарок кулинарная книга. «Ну надо же! Еще и кулинарная книга!» — подумала мама, ни разу в жизни не готовившая по рецепту: она чувствовала продукт и знала, что и за чем надо добавлять в суп. Мама поняла: ножи надо брать. И взяла.

Пенсия у мамы — 9 тысяч. Если бы она жила одна, то хватало бы на коммуналку и хлеб с молоком. Без лекарств, без одежды, без нижнего белья. И без ножей. Но так как коммуналку, лекарства ,продукты и одежду оплачивала я, то мамина пенсия позволяла ей чувствовать себя независимой. На следующий день я приехала в гости. Мама стала хвастаться ножами. Рассказала про платок, который прям на лету можно разрезать. Зачем резать платки налету и вообще зачем резать платки? Я не понимала этой маркетинговой уловки, но да Бог с ними. Я знала, что ей впарили какой-то китайский ширпотреб в нарядном чемоданчике. Но молчала. Мама любит принимать решения и не любит, когда их осуждают.

— Так что же ты спрятала ножи, не положила на кухню?

— С ума сошла? Это на подарок кому-то. Мало ли в больницу загремлю, врачу какому. Или в Собесе, может, кого надо будет за путевку отблагодарить…

Опять на потом. Опять все лучшее — не себе. Кому-то. Кому-то более достойному, кто уже сегодня живет по-настоящему, не ждет.

Мне тоже генетически передался этот нелепый навык: не жить, а ждать. Моей дочке недавно подарили дорогущую куклу. На коробке написано «Принцесса». Кукла и правда в шикарном платье, с короной и волшебной палочкой. Дочке — полтора годика. Остальных своих кукол она возит за волосы по полу, носит за ноги, а любимого пупса как-то чуть не разогрела в микроволновке. Я спрятала новую куклу.

Потом как-нибудь, когда доделаем ремонт, дочка подрастет, и наступит настоящая жизнь, я отдам ей Принцессу. Не сегодня.

Но вернемся к маме и ножам. Когда мама заснула, я открыла чемоданчик и взяла первый попавшийся нож. Он был красивый, с голубой нарядной ручкой. Я достала из холодильника кусок твердого сыра, и попыталась отрезать кусочек. Нож остался в сыре, ручка у меня в руке. Такая голубая, нарядная.

— Это даже не пластмасса, — подумала я.

Вымыла нож, починила его, положила обратно в чемодан, закрыла и убрала. Маме ничего, конечно, не сказала. Потом пролистала кулинарную книгу. В ней были перепутаны страницы. Начало рецепта от сладкого пирога — конец от печеночного паштета. Бессовестные люди, обманывающие пенсионеров, как вы живете с такой совестью?

В декабре, перед Новым годом маме резко стало лучше, она повеселела, стала смеяться. Я вдохновилась ее смехом. На праздник я подарила ей красивую белую блузку с небольшим деликатным вырезом, призванную подчеркнуть ее большую грудь, с резным воротничком и аккуратными пуговками. Мне нравилась эта блузка.

— Спасибо, — сказала мама и убрала ее в шкаф.

— Наденешь ее на новый год?

— Нет, зачем? Заляпаю еще. Я потом, когда поеду куда-нибудь…

Маме она очевидно не понравилась. Она любила яркие цвета, кричащие расцветки. А может наоборот, очень понравилась. Она рассказывала, как в молодости ей хотелось наряжаться. Но ни одежды, ни денег на неё не было. Была одна белая блузка и много шарфиков. Она меняла шарфики, повязывая их каждый раз по-разному, и благодаря этому прослыла модницей на заводе. К той новогодней блузке я
тоже подарила шарфики. Я думала, что подарила маме немного молодости. Но она убрала молодость на потом.

В принципе, все её поколение так поступило. Отложило молодость на старость. На потом. Опять потом. Все лучшее на потом. И даже когда очевидно, что лучшее уже в прошлом, все равно — потом.
Синдром отложенной жизни.

Мама умерла внезапно. В начале января. В этот день мы собирались к ней всей семьей. И не успели. Я была оглушена. Растеряна. Никак не могла взять себя в руки. То плакала навзрыд. То была спокойна как танк. Я как бы не успевала осознавать, что происходит вокруг. Я поехала в морг. За свидетельством о смерти. При нем работало ритуальное агентство. Я безучастно тыкала пальцем в какие-то картинки с гробами, атласными подушечками, венками и прочим. Агент что-то складывал на калькуляторе.

— Какой размер у усопшей? — спросил меня агент.

— Пятидесятый. Точнее сверху пятьдесят, из-за большой груди, а снизу …- зачем-то подробно стала отвечать я.

— Это не важно. Вот такой набор одежды у нас есть для нее, в последний путь. Можно даже 52 взять, чтобы свободно ей было. Тут платье, тапочки, белье…

Я поняла, что это мой последний шоппинг для мамы. И заплакала.

— Не нравится ? — агент не правильно трактовал мои слезы: ведь я сидела собранная и спокойная еще минуту назад, а тут истерика. — Но в принципе, она же сверху будет накрыта вот таким атласным покрывалом с вышитой молитвой…

— Пусть будет, я беру.

Я оплатила покупки, которые пригодятся маме в день похорон, и поехала в её опустевший дом. Надо было найти ее записную книжку, и обзвонить друзей, пригласить на похороны и поминки.

Я вошла в квартиру и долга молча сидела в ее комнате. Слушала тишину. Мне звонил муж. Он волновался. Но я не могла говорить. Прямо ком в горле. Я полезла в сумку за телефоном, написать ему сообщение, и вдруг совершенно без причин открылась дверь шкафа. Мистика. Я подошла к нему. Там хранилось мамино постельное белье, полотенца, скатерти. Сверху лежал большой пакет с надписью «На смерть». Я открыла его, заглянула внутрь.

Там лежал мой подарок. Белая блузка на новый год. Белые тапочки, похожие на чешки. И комплект белья. Тот самый, за пять тысяч. Я увидела, что на лифчике сохранилась цена. То есть мама все равно узнала, что он стоил так дорого. И отложила его на потом. На лучший день её настоящей жизни. И вот он, видимо, наступил. Её лучший день. И началась другая жизнь…

Дай Бог, она настоящая.

Сейчас я допишу этот пост, умоюсь от слёз и распечатаю дочке Принцессу. Пусть она таскает её за волосы, испачкает платье, потеряет корону. Зато она успеет. Пожить настоящей жизнью уже сегодня.

Настоящая жизнь — та, в которой много радости. Только радость не надо ждать. Её надо создавать самим. Никаких синдромов отложенной жизни у моих детей не будет.

Потому что каждый день их настоящей жизни будет лучшим.

Давайте вместе этому учиться — жить сегодня.

Ольга Савельева

Источник:  goodday.su

Мальчишки разорили гнездо каменки, разбили её яички. Из разбитых скорлупок выпали голые, слепенькие птенчики.

Только одно из шести яичек мне удалось отобрать у мальчишек целым.

Я решил спасти спрятанного в нём птенчика.

Но как это сделать?

Кто выведет мне его из яйца?

Кто вскормит?

Я знал неподалёку гнездо другой птички — пеночки-пересмешки. Она только что отложила своё четвёртое яичко.

Но примет ли пересмешка подкидыша? Яйцо каменки чисто-голубое. Оно больше и совсем не похоже на яички пересмешки: те — розовые с чёрными точечками. И что будет с птенцом каменки? Ведь он вот-вот должен выйти из яйца, а маленькие пересмешки выклюнутся только ещё дней через двенадцать. Станет ли пересмешка выкармливать подкидыша?

Гнездо пересмешки помещалось на берёзе так невысоко, что я мог достать его рукой.

Когда я подошёл к берёзе, пересмешка слетела с гнезда. Она порхала по ветвям соседних деревьев и жалобно посвистывала, словно умоляла не трогать её гнезда.

Я положил голубое яичко к её малиновым, отошёл и спрятался за куст.

Пересмешка долго не возвращалась к гнезду. А когда, наконец, подлетела, не сразу уселась в него: видно было, что она с недоверием разглядывает чужое голубое яйцо.

Но всё-таки она села в гнездо. Значит, приняла чужое яйцо. Подкидыш стал приёмышем.

Но что будет завтра, когда маленькая каменка выклюнется из яйца?

Когда утром на следующий день я подошёл к берёзе, с одной стороны гнезда торчал носик, с другой — хвост пересмешки.

Сидит!

Когда она слетела, я заглянул в гнездо. Там было четыре розовых яичка и рядом с ними — голый слепенький птенчик каменки.

Я спрятался и скоро увидел, как прилетела пересмешка с гусеничкой в клюве и сунула её в рот маленькой каменке.

Теперь я был уже почти уверен, что пересмешка выкормит моего подкидыша.

Прошло шесть дней. Я каждый день подходил к гнезду и каждый раз видел торчащие из гнезда клювик и хвост пересмешки.

Очень меня удивляло, как она поспевает и каменку кормить и высиживать свои яйца.

Я скорей отходил прочь, чтоб не помешать ей в этом важном деле.

На седьмой день не торчали над гнездом ни клювик, ни хвост. Я подумал: «Всё кончено! Пересмешка покинула гнездо. Маленькая каменка умерла с голоду».

Но нет, в гнезде лежала живая каменка. Она спала и даже не тянула вверх головку, не разевала рта: значит, была сыта. Она так выросла за эти дни, что покрывала своим тельцем чуть видные из-под неё розовые яички.

Тогда я догадался, что приёмыш отблагодарил свою новую мать: теплотой своего тельца он грел её яички — высиживал ей птенцов.

Так оно и было. Пересмешка кормила приёмыша, приёмыш высиживал её птенцов.

Он вырос и вылетел из гнезда у меня на глазах.

И как раз к этому времени выклюнулись птенчики из розовых яичек.

Пересмешка принялась выкармливать своих родных птенцов и выкормила их на славу.

Потом все звери уставились на гостью.

-Боже мой, значит, Вы говорили правду? — в изумлении молвила она.

-Да, совершеннейшую правду. Они все найденыши, как и я, — ответил он.

-Как это так?

Они сели, и он начал свой рассказ.

Когда он закончил, она попросила налить ей что-нибудь выпить.

Из ее глаз градом лились слезы.

А он все говорил и говорил.

Пожалуй, впервые в жизни он доверился незнакомому человеку.

Внезапно она опустила глаза и увидела, что все звери смотрят на нее с надеждой.

Она улыбнулась и промолвила:

-Не найдется ли у вас спортивного костюма? У нас очень срочное дело.

Он принес ей свой старый спортивный костюм.

Переодевшись, она начала уборку туалетных лоточков.

Они вместе ползали на коленях, выгребая песочек из кошачьих туалетов.

Когда она взяла пакеты с мусором и решила вынести их на помойку, все звери сели у двери и со страхом, что она уйдет и не вернется, не хотели выпускать ее из квартиры.

-Не бойтесь, я скоро вернусь, — с улыбкой сказала им она.

Когда она вернулась, то первым делом спросила у подкидыша:

-Скажите, а вы ведь так и не ознакомились с моим резюме на этом сайте знакомств?

Нет, — ответил он, и снова на его лице появилась эта обезоруживающая детская улыбка, — позвонил вам потому, что очень уж мне понравилось ваше фото.

-Так вот, если б прочитали внимательно, то увидели бы, что я ветеринарный врач и хозяйка большой ветлечебницы.

-Ничего себе, — задумчиво произнес он.

А она с улыбкой подошла к нему и поцеловала его в губы.

Собаки, глядя на все это, радостно завиляли хвостами, а кошки начали тереться об ее ноги.

_ А теперь предлагаю подумать о завтраке, потому что мне рано вставать — надо на работу.

С этого дня жизнь подкидыша сильно изменилась.

В его маленькой квартире стало чисто и уютно и запахло вкусняшками,

А еще скоро они переехали в просторную квартиру в элитном районе.

Подкидыш не понимал, за что на него вдруг свалилось такое счастье.

И лишь только звери знали, что когда они что-то просят для своих хозяев, их ангелы слышат эти просьбы и иногда исполняют.

(По мотивам рассказа ОЛЕГА БОНДАРЕНКО.)