Подол школьного платья рассказ

Нельзя заставить людей быть одинаковыми — даже если попытаться одинаково их одеть. Школьная форма была и остается попыткой уравнять и унифицировать — и именно из-за этого она поощряла и поощряет тех, кто ее носит, искать способов выразить в деталях этой повседневной и зачастую ненавидимой одежды свою индивидуальность, статус, гендерную и групповую идентичность. Огромное спасибо всем, кто поделился с нами историями об уникальных особенностях своей школьной формы.

После аварии в Чернобыле меня сослали в Бурятскую АССР сроком на год. В богом забытый военный городок. Там много чего нельзя было купить из привычных вещей. В частности, не было пионерских галстуков. Когда пришла пора приема в пионеры, моя тетя сшила мне галстук из подола своей алой шелковой ночнушки, чем превратила ее в пеньюар. (Антон Денисенко)

Я жила и училась на Камчатке, а лето проводила в дальнем Подмосковье у бабушки в деревне. Но поскольку у мамы всегда был отпуск до октября, то в сентябре я ходила в школу у бабушки. Ближе к старшим классам началась неразбериха с формой, чем я с удовольствием воспользовалась. Нарядилась в бабушкин деловой костюм бирюзового цвета и ходила в нем. На все вопросы отвечала, что на Камчатке такая форма. Директор очень сомневалась, русичка сомневалась, математичка откровенно не верила. Но была такая неразбериха, что все думали: а черт его знает, вдруг у них на этой Камчатке и вправду бирюзовая форма в стиле партийного костюма. Перестройка же. (Lina Witte)

В начальной школе все ходили в шерстяной сине-зеленой форме. У меня была такая же, но темно-синяя, почти черная. А блузка имела красивенный атласный бант. И я страдала, что не как у всех. Эх, знала бы, что зря. (Мария Сайгина)

Хорошо помню сменные воротнички и манжеты на школьном платье. Самостоятельно их стирала и пришивала. Очень помогло в военном институте, когда пришлось пришивать на форму подворотнички. Самой не верится, что я все это застала, каменный век, блин. (Valeriya Aguibalova)

С 8 класса ненавистную коричневую форму поменяли на синюю, которая казалась верхом свободы. Пиджак! Жилет! А потом синяя тоже оказалась неприятная и неудобная. Зато в 9 классе у меня появился бархатный свитер, абсолютно совпадавший по цвету с формой. Учителя с плохим зрением не протестовали, а так мне за него очень попадало. Но кого это останавливало в 16? (Елена Павловская)

Однажды мама привезла мне школьное платье из Нарвы, оно было хлопчатобумажное! Не кололось! Целый год я была счастлива: не нужно было носить под платьем футболку с длинным рукавом. В тот год у меня даже была годовая пятерка по алгебре. Считаю это заслугой платья — я не чесалась и не потела на уроках. (Mila Artukhina)

Гипюровый черный фартук с огромным воланом и с крыльями мне сшила мама в подарок на день рождения (он у меня 1 сентября), и этот фартук примирил меня с чесоточным платьем и с тем, что надо было каждый день таскать одно и то же. Я чувствовала себя принцессой каждый день, а классная этот мой фартук ненавидела чисто по-женски, мне кажется. (kukabarabara)

В старших классах, когда вместо синих «курточек» полагались синие пиджаки, я выпросил в бутафорском цеху у отца на работе пуговицы с двуглавым орлом и нашил их вместо штатных. (Василий Литвиненко)

А я самая первая в классе пришла в синей форме, которую носили старшеклассницы. Это был 7 класс. Костюм из жилета и юбки, оставшийся от старшей сестры, я дизайнерски подогнала под себя. Застрочила 4 складки впереди на юбке, ушила по бедрам и укоротила. Получилась модная тогда зауженная мини-юбка. На жилет я приколола множество значков и военные звезды с папиных погон. На голове у меня была прическа «Аврора», а в руках — магнитофон «Электроника» с кассетой A-ha и Alphaville. Был 89-й или 90-й год. Все старшеклассники были мои, одноклассницы люто ненавидели, а у учителей всегда был повод для нотаций. (Елена Кудряшова)

У нас ввели синюю форму в старших классах. Она была страшная, поэтому мама где-то достала отрез тонкой шерсти цвета «электрик», и летом на даче, на очень причудливой портативной швейной машинке мы сшили мне костюм: длинная юбка годэ и стильный пиджак на одной пуговице. Красота была, просто глаз не отвести! А перед 10-м классом я решила юбку постирать, а в природе существовал только один вид порошка, а сушить повесила над газом… в общем, посередине заднего полотнища выступили зеленые пятна. Голь на выдумку хитра: отрезала все испорченное — получилась модная клешеная мини-юбка. Только на экзамен пришлось брать напрокат у мамы другую, длинную. В короткой меня не пускали. (Katerina Demina)

У меня были офигенские коричневые платья! Юбки у них были с мелким плиссе, ткань мягкая и совсем не чесучая. Летом мама аккуратно умещала плиссе в чулок и так хранила. Привозили это чудо, как и другой дефицит, из Белоруссии. (Мария Хитрина)

Нам запрещалось в классах поверх школьной формы носить теплые кофточки, а климат резко континентальный и ветрено круглый год. Зимой до минус 40 на улице, из деревянных школьных окон поддувает, как ни утепляй. Мама вязала, а вязала она очень искусно, плотные, тонкие шерстяные кофточки без узоров, в тон школьным платьям, с такой глубиной горловины, чтобы воротничок поверх выпускать. Так что учителя ко мне не цеплялись из-за «неправильной» одежды. (Наталья Клянчина)

Училась я в Москве. К девятому (1982 г.) классу мама сшила мне коричневое платье-миди в стиле милитари с пуговицами донизу. Под него я целых два года могла надевать разнообразные батники: и белоснежный, и цветной, и в клетку, и с вышивкой на воротнике… Это было не только модно, но и очень удобно. (Alena Kha)

Я в десятом классе ходила в школу в офигительной теплой юбке-макси, с рисунком типа бохо-пэчворк, темных цветов. Вся школа спрашивала, где купила. А купили мы ее с родителями на рынке за 300, кажется, рублей. Для начала нулевых в нашем городе это уже была редкость, в основном одевались в магазинах. (Ирина Шминке)

Я закончила школу в 1972 году, ни о какой цветовой дифференциации речь тогда не шла. Но у меня было приталенное коричневое платье со стоечкой и застежкой сзади. Носила я это платье без фартука, за что была осуждаема некоторыми одноклассницами, зато с шикарным по тем временам гофрированным воротничком. (Татьяна Пономарева)

Мне в пятый класс купили форму в Киеве, где мне по семейным обстоятельствам пришлось учиться одну четверть. Платье было синего цвета с юбкой в мелкую складку. Когда я с ним вернулась в родной Владивосток, это был фурор: у нас платья были коричневые, а складка — крупная. Самое большое разнообразие — воротник, стойка или отложной. И тут такой разнузданный бунт от отличницы! (Maria Weiter)

В последний (8-й) класс отходила в партикулярном. Прессовали нестабильно, время от времени (во всяких столицах, говорят, уже вовсю канала свободная форма, 1989), и я была закаленный боец — до того у меня были положенные кусучее платье и траурный фартук, но на пионерский галстук я наклеила бабочек. (Наталья Гаськова)

Училась я в начале 90-х, в «элитной» гимназии, с детьми прокуроров, судей и всяких быстро сориентировавшихся в условиях новорожденной демократии. Вероятно, именно по этой причине на общешкольном родительском собрании для формы был выбран тот самый цвет легендарных новорусских пиджаков. Видимо, чтобы настраивать на успех с юных лет. Мои родители были из потерянных инженеров, поэтому «блатной» жакет перешивала знакомая портниха тетя Маша из бабушкиного костюма, благо лежал один такой, нужного оттенка борща, еще с 60-х. А с черной юбкой подсуетилась родня из Израиля. Она была совершенно бомбическая, на озорных подтяжках — вопиюще заграничная. Вот такой получился комплект между прошлым и будущим, как все то время. (Оля Ко)

Моя форма была серо-синяя, и мама говорила, что ничего страшного. Это был единственный случай, когда она спонсировала мою неформальность. Потом одумалась, но было поздно. Драные джинсы не заставили себя долго ждать. (Neanna Neruss)

А я все 10 лет ходила в коричневых платьях и не парилась. Фасоны были разные в них, юбочки то солнце, то плиссе, фартуки разные, а еще воротнички и манжеты кружевные я меняла каждую неделю, и все было замечательно. Причем у всех девочек в классе платья были разные, хотя и коричневые. (Нелли Козырева)

Я как-то надела под школьную форму спортивную майку. И после уроков вышла во двор и начала расстегивать пуговицы рубашки. Одноклассники, конечно, решили, что я сошла с ума и они сейчас увидят мое белье. Так что эти 10-15 секунд я была эротической королевой школы. (Daria Amirkhanova)

У меня была форма, сшитая на заказ. Синяя, а у всех девочек в школе — коричневая. Я этого не помню, но мне одноклассницы уже в старших классах рассказывали, что они подходили и спрашивали, почему у меня синяя форма. А я им, оказывается, отвечала, что у меня просто нет никакой другой. Я очень люблю своих одноклассников и одноклассниц — мы были очень дружные. (Masha Makarova)

У меня форма была очень короткая, так как у мамы не было денег каждый год новую покупать. Колготки из капрона — тоже дорого, мы говорим о 1979-1980 годах. Вместо них был пояс с чулками, чулки были толстые, из фильдеперса, розовые.
Я была девушка с рано развившимися формами. Поэтому в ветреные дни на радость всему мусульманскому населению (а жили мы рядом с Баку) я вышагивала в школу, держа подол формы изо всех сил. Свистели вслед мне много и всегда.
В школе старалась не нагибаться. (Julia Karlova)

Как-то мне привезли галстук из ГДР, он был чуть прозрачный, но очень практичный, и я со снисхождением смотрела на местные галстуки своих одноклассников, которые от глажки становились жжено-красными, почти коричневыми. Манжеты тоже были привезены отовсюду, были разными и ни разу не тривиальными. Но большую часть школьной жизни я провела в коричневой форме, причем поскольку я была девочкой, увлеченной музыкой и потому очень рассеянной, чаще всего приходила в школу, забыв надеть фартук, галстук, а снизу из-под формы торчала домашняя трикотажная юбка. И за свой вид мне, отличнице, было стыдно, учителя меня порицали, и я сразу оказывалась в лагере троечников/двоечников. (Дина Досжан)

Когда я была классе в шестом-седьмом, в школах ввели так называемый «деловой стиль». В чем-то он был даже хуже формы: что считать деловым, решали учителя — и не преминули реализовать свой синдром вахтера. Я тогда была очень православной, и из скромности носила исключительно юбки ниже колена, всегда закрывала плечи и локти. Некоторые учителя издевались, что я вырядилась, как монашка, и не соответствую правилам (в их мире черные джинсы были более деловыми, чем серая юбка). Но я свою христианскую идентичность отстояла, и к десятому классу перевелась в другую школу, где меня ждали классная руководительница-мирская монахиня, которая защищала перед администрацией наше право носить, что хочется, и прекрасный факультатив по библии. (Анна Смирнова)

Я девять лет училась в школе, где форма была обязательной — черная юбка или черные брюки, белая/светлая рубашка, зеленый жилет и/или пиджак. Все это было жутко неудобное, брюки кололись, юбки я тогда в принципе не носила, за джинсы гоняли. В общем, никакой радости. В десятом классе я перешла в другую школу, там формы не было. Но моя мама сказала, что на первое сентября надо одеться прилично, и я пошла в пиджаке и брюках. И тем сильнее была моя радость, когда я увидела, что мои новые одноклассники и одношкольники одеты вообще как угодно — и в пиджаки, и в джинсы, и в классную толстовку с битлами. (Catherine Tortunova)

Все ходили в ненавистных коричневых платьях, а я — в элегантном синем костюме, привезенном папой, кажется, из Прибалтики, где это считалось школьной формой. Я была такая одна — и мне честно кажется, что мой сколько-то приличный статус в классе только на этом и держался. (Наташа Котенко)

В 9 и 10 классе (шел 1988 год) я хипповала, поэтому ходила в черной длинной юбке с черным свитером, к которым прилагалось следующее: фенечки почти до локтя, макияж красно-зеленый поперек глаз, мужские ботинки с бубенчиками и разными шнурками (красным и зеленым), а также ксивник и зеленые ногти.
Училась я, на счастье, у Александра Наумовича Тубельского. Мы как раз начинали в школе эксперимент, и к нам ездили делегации перенимать опыт. В мои обязанности входило встречать эти самые делегации. Приезжали к нам со всей страны директоры и завучи. Они, конечно, видя такое, были в шоке.
Через пару месяцев подходит ко мне Тубельский и говорит, что советом школы было принято решение запретить мне переодеваться в нормальную форму и прекрашивать ногти в другой цвет. Потому что я провоцирую неоднозначную реакцию у 99% приезжающих и как раз с объяснения, почему девочка без формы, да еще и с зелеными ногтями, и начинается рассказ о том, в чем состоит эксперимент. (Женя Картозо)

В Грузии и Азербайджане форму не слишком требовали. Да и время было такое, что не у всех семей водились деньги на еще одно платье. Обязательно в формах ходили богатые девочки из грузинских школ (в Батуми).
Им формы шили на заказ — из дорогой шерстяной ткани, юбки плиссе или гофре, крепдешиновые или шифоновые фартуки. Тогда были приняты фартуки с цельнокроенными «крыльями»; чтобы продемонстрировать богатство семьи, «крылья» эти у иных спускались до самых манжет.
Мальчишки ходили в форме серого цвета — брюки, гимнастерка, ремень типа солдатского. Победнее — в байковой, очень быстро начинавшей махриться и идти клочьями. Побогаче — в шерстяной. Иногда гимнастерку заменял китель, как у дореволюционных гимназистов. У самых богатых и шинели были! Остальные ходили в пальто.
Если у семьи денег на форму не было, то мальчики вместо гимнастерки надевали куртки «бобочки» — или шерстяные, или вельветовые. Под «бобочки» чаще всего надевали клетчатые рубашки-ковбойки. Иногда «бобочки» были двухцветными.
У меня была форма, купленная в Москве, и самый простой фартук из черной саржи.
Но в десятом классе я уже не хотела ходить в форме, и мама сшила мне платье из полушерстяной ткани цвета охры. В моду вошел военизированный стиль, поэтому платье застегивалось на металлические желтые пуговицы, такие же пуговицы были на манжетах и погончиках, а дополнением был пояс, застегивавшийся на металлическую желтую пряжку. Я это платье еще и на первом курсе института носила. (Жанна Свет)

В старших классах (двух последних, если не ошибаюсь) мамина портниха сшила мне платье из коричневой тонкой шерсти, с короткой юбкой-клеш и поясом. Фартук не предусматривался совсем. А манжеты и воротничок (несколько комплектов) она же сшила из настоящего, не синтетического, кружева. (Maria Mitic)

Я была такая маленькая, что мне в Питере (не говоря про Мурманск, где мы тогда жили) форму не могли найти в первый класс. Самые маленькие меня скрывали с головой. Случайно в Киеве нашли, уже в августе — поехали туда к друзьям на несколько дней в гости, и вот там в центральном универмаге откопали микроскопическое нечто. (Евгения Шуйская)

Мы с некоторыми одноклассниками, получив взбучку за неношение пионерского галстука, приходили на следующий день с двумя-тремя галстуками, надетыми одновременно. (Василий Литвиненко)

В 7 или 8 классе мне купили форму в Донецке, красивый темно-синий цвет, юбка-солнце и отстрочки на лифе. Носила без фартука, просто королевишна была… (Татьяна Позднякова)

Сентябрь, Кишинев, жара. Девочки в платьях с длинными рукавами. И только у моей подружки гениальное платье с короткими рукавчиками на пуговицах, куда можно потом пристегнуть длинные. Как мы ей завидовали! А еще ей не надо было пришивать эти ненавистные манжеты. Моя мама сказала после трех раз, что хватит с нее и чтоб я пришивала сама. Причем с изнанки, цепляя за уголок, чтоб аккуратно. Когда я увидела пришитые у другой подруги прям по живому простым стежком манжеты, моей реакцией было первое в моей жизни «А чо, так тоже можно было?!» Во втором или третьем классе (кажется) подарили мне кружевные манжеты. Вручную связанные. Ажурные. Обалденные. Вот они меня немного примирили с этой ужасной повинностью. (Саша Смоляк)

В 7 классе я перешла в гимназию, там была другая форма: синие трикотажные безрукавки с эмблемой и красные клетчатые юбки для девочек. На юбки родители все вместе покупали ткань и шили, что хотели. У меня первые года два была юбочка-солнце и, кажется, сарафан, которые мне очень нравились. А потом форма как-то сама собой отменилась, все ходили кто в чем, только по торжественным случаям соблюдался условный дресс-код: темный низ, белый верх. Я школу закончила в 2000 году, помню, что в старших классах выбор одежды был для меня мучением. (Egri Rebelde)

Я училась в русско-латышской школе, и там как-то не было гестапо формы. Были стандартные синие платья — но параллельно и сарафаны, под них надевались рубашки в красную клетку, но были какие-то другие рубашки, в полоску, кажется, от еще более старой формы. Можно было ходить и в пионерской форме. У меня она была ГДРовская и никто мне никогда слова не сказал. Кажется, старшеклассники ходили в брюках и рубашках, а девушки в юбках. Это, наверное, год 86-88-й. (Julia Komissaroff)

Мама любила все особенное, поэтому в первом классе мне пошили белый фартук из гипюра. Я его носила класса до седьмого — шили так, чтобы можно было надставить. В средней школе был черный фартук из подкладочной ткани. И воротнички-манжеты вязаные (не все, но парадные). Радости от особости не испытывала, все равно форма. (Юлия Максимцова)

В последних классах я сделала для школьного пиджака пуговицы из десятикопеечных монет. А самый последний год уже ходила демонстративно без формы вообще, хуже того — в брюках. Меня регулярно песочили, но не слишком сильно, так как я была гордостью школы. (Ева Новикова)

Наш первый класс был экспериментальным — заслуженная педагог СССР набирала в 89-м году шестилеток, чтобы на них (на нас) тестировать свои взгляды на школьную программу (из третьего класса мы попадали даже не в 5-й, как тогда было почему-то заведено, а в 6-й). Последствия эксперимента можно оценивать по-разному, но в школе мы были на особом, привилегированном положении: собственный класс с собственной раздевалкой и невероятной красоты форма. Темно-синяя в тонкую клетку шерстяная ткань была закуплена оптом на весь класс; костюм, пиджак и брюки или юбку можно было шить централизованно или самим. Мне шили дома, поэтому моя юбка была не в куцую узкую складочку «какувсех», а в широкую обстоятельную красивую складку и на кокетке. Благодаря складкам на юбке я подружилась со своей лучшей подругой Юлькой. Оказывается, в первом классе меня не любили. Я ходила в учительских любимицах, была звездой всех открытых уроков (нас регулярно ходили инспектировать и даже снимать) и, главное, лучилась таким непрошибаемым дружелюбием, что, очевидно, изрядно бесила одноклассников. И Юлька со товарищи … подложили мне кнопку. Я узнала об этом лет через 10 (сама же интриганка и рассказала) — тогда на кнопку я просто села, и она навсегда затерялась в обстоятельных складках. Невозможно всерьез сражаться с человеком, который этого совсем не замечает. (Вера Халдей)

У меня тоже литовская школьная форма была, очень изящная. В Евпатории можно было ходить как в российской форме, так и в украинской. (Сергей Невский)

Я застала коричневую форму, кажется, в первом и втором классе еще. У бабушек на двоих был ворох разного кружева, еще до школы я в нем копалась и мечтала пришить все эти красивые кусочки на форму (в школу я прямо рвалась).Но когда настала суровая реальность и будни, все эти стирки-перестирки и перешивки оказались не таким уж и веселым занятием, и многое из бабушкиных красот не попало на всеобщее обозрение. Потом настали разброд и шатание, нам шили зеленые пиджаки и клетчатые юбки, и мы радовались, что хоть не бордовые. (Tonya Nikishyna)

В десятом классе носила под джинсовую куртку собственноручно раскрашенную футболку с надписью «Гласность». На все замечания учителей отвечала корректным вопросом «Вы, кажется, против перестройки?» 1989 год. (Нелли Шульман)

Я, кажется, почти и не носила нормальную форму. Мама взяла мастер-класс у своей подруги, которая потрясающе вязала, и связала мне коричневое платье, то есть формально дресс-код был соблюден. А фартуки — белый и черный — были сшиты из широких кружевных лент. Поскольку я росла плохо, то форму проносила несколько лет. А потом, уже к отмене всего этого дела, мама связала темно-синие, в тон прежней униформы старшеклассниц, джемпер и юбку. Я выросла, и мама постоянно твердит мне, что я одеваюсь «не как все». Можно подумать, я в этом виновата. (Светлана Падерина)

Я начинал в 1989 году с обычной школьной формы, как все. Класса с третьего в школе начали появляться джинсы, их мало кто мог себе позволить. Я продолжал ходить в обычных школьных брюках, тихо завидуя одноклассникам. У меня джинсы появились только классе в шестом. (Константин Долгановский)

Мы с одноклассником однажды решили добавить к школьной форме повязку камикадзе. Образец я нашел на обложке альбома Iron Maiden, а одноклассник взялся за реализацию. Сам он образца не видел, пришлось пересказывать по телефону: «В центре — красный круг, слева от него как бы арабская цифра 1, но «подставку» поворачиваешь против часовой градусов на 45» и т.д. На следующий день наш класс был дежурным, и я в этой повязке охранял порядок. Все шло спокойно, пока мимо не продефилировала директриса.
— Шабуцкий! Это что такое?!
— Повязка дежурного, Нелли Лукинична.
— Где у дежурного должна быть повязка?!
Я покладисто повязал повязку на рукав, но меня это почему-то не спасло. (Sergey Shabutsky)

Однажды пошли перед школой покупать форму в наш унылый «Детский мир». И — о, чудо — по прихоти легкой промышленности там «выбросили» целый ряд синих, а не коричневых платьев из приличной ткани. Удивительно, что больше никого в классе, да и в школе, в такой форме я не видела. Форсила весь год! Как же мне было жаль, что я выросла, до слез. (Елена Потапова)

До 12 лет я вязала очень красивые кружевные воротнички. Манжеты вязать было неинтересно, там с цветочками не развернешься, а два очень даже симпатичных школьных воротничка до сих пор лежат где-то в мешке с моим детским вязанием.
Правда, из-за этих вязаных воротничков мимо меня совершенно прошла мода на них — кажется, лет 5 назад бум был: к свитерам пришивали, к платьям, вязаные, из бусин и бисера… Я бы сделала лучше, но не хочу. (Евгения Савельева)

После школы с обязательным фартуком к платью казалось, что без фартука — будто в пальто без юбки вышел. У меня было обычное дурацкое платье и белые синтетические полоски манжет, пришитые наживую. А у самой красивой девочки в нашем третьем классе были кружевные манжеты и плиссированный полупрозрачный капроновый фартук. Ей трудно давался английский, и моя мама с ней занималась. В благодарность в конце года она подарила мне такие же божественные кружевные манжеты. Я сперва так и не решилась их пришить, а тут и форму отменили. (Ira Polubesova)

Самая особенная форма была в июне 1990-го, в 10 лет. В школе к тому времени уже перестали носить форму, ходили кто в чем, спорили с учителями о политике и свободе личности. Меня поймали на улице и пригласили сняться в массовке в каком-то кино о 50-х или 60-х, в эпизодах про школу. Школьную форму, старый ранец и хлопковые колготки, растянутые на коленях, надо было приносить свои, а переодеваться было негде. Так и таскалась я три дня подряд в июне, когда школа уже закончилась, по жаре, в ненавистной форме через весь город на Ленфильм. Зато денег заработала. (Anna Cornell)

В нашем не самом благополучном районе на относительно небольшом пространстве кучковались аж пять школ. Моя школа очень уж хотела выбиться в образцовые, поэтому никаких послаблений в одежде для старшеклассников не было. Только форма, только хардкор. Парням — только костюмы, девушкам — только платья. Мою соседку по парте классная довела до слез за крошечный разрез на юбке ниже колена, который был там сделан не соблазнения ради, а исключительно для сохранения возможности ходить. Но в любом правиле можно найти лазейку — королевы нашего класса, например, покупали форму на размер меньше, чтоб юбка была покороче, и уменьшали ее в талии. Выглядело сногсшибательно. А лично я ходила посреди всего этого порядка возмутительным нарушителем — в юбке, которая смотрелась на мне почти как мини, потому что ее отдала мне тетя, которая была намного ниже ростом, и в черной водолазке. Но ко мне классная не лезла — я ездила на все олимпиады подряд (от математики и литературы до физкультуры и краеведения), занимала там призовые места, поэтому сверху спустили разнарядку оставить меня в покое. Меня мой относительно бунтарский вид вполне устраивал. И никаких воротничков! (Марина Нехороших)

На мои старшие классы пришлась мода на миди. Поэтому 1 сентября в 10 класс большинство девочек пришли в коричневых платьях до середины икры с кокетливыми короткими фартучками. Но это был непорядок! Завуч пару недель бегала за нами и требовала укоротить форму. Класс у нас был дружный, хулиганистый и любил провокации. Поэтому в один из понедельников, в конце сентября, все девочки пришли в экстремальном мини, таком, что руку у доски нельзя было поднять, трусы становилось видно. У завуча инфаркт, мы довольны. Ну сама же просила покороче. (Елена Скокова)

В Эстонии была очень красивая школьная форма, особенно для девчонок. И можно было со школьной блузкой носить юбку, сарафанчик и брючный костюм с жилетом. Блузка бирюзового цвета, праздничная — белая, форма яркого синего цвета, потом были еще клетчатые красно-белые юбочки в складку. Юбки нещадно урезались до неприличного мини, блузки ушивались с боков по самое не могу, потом пришла мода на миди, юбки закрывали коленки. И еще были кепки типа фуражек с жестким козырьком для мальчишек и кепи для девочек. Синие с белым клином. (Natalja Galtsova)

Моя первая учительница хотела особенной формы для всего класса. Требовалась плиссированная черная юбка, которую можно было сшить только на заказ в ателье. Денег на это не было. Гугла тоже не было, чтобы выяснить, как такое делается. Но мама нашла все-таки пошаговое описание в подшивке бабушкиных журналов, сделала форму для плиссе из обоев и сшила мне любимую юбку. (Galyna Puzyrna)

С 1 по 3 класс форму мне шила мама. Коричневого цвета и очень красивую. Училки долго обсуждали, считать ее формой или нет — там воланчики, кружевная отделка, но вроде как никаких особых правил не нарушает. Но боже мой! Как же я ненавидела ее! И цвет коричневый! И как долго для меня это был цвет уныния и безнадежности!
Потом форму отменили и сначала ввели дресс-код, а потом были 90-е и у большинства не было ничего, поэтому разрешили ходить как угодно. И я ходила. В спортивных штанах и туфлях на каблуках. Штаны сшила тетя, туфли отдали. А в конце школы я ходила в джинсах и джинсовых рубашках и считала это формой. (Евгения Чикурова)

Я в старших классах могла заявиться в школу в нововведеном синем пиджаке и в джинсах. Учителя терпели, потому что я в целом была для них сущим наказанием — типаж «умный отморозок» или «отморозок-отличник». Фиг меня срежешь на вопросах по предмету, брала хорошей памятью и сообразительностью, а ставить «неуд» по поведению им самим, видимо, было невыгодно из-за отчетности. Этой опцией вообще не пользовались. А выгнать из класса в наказание — так я просто уйду и все. Потом легко сдам все пропущенное. Вот и терпели и штаны, и афроприческу — лишь бы в школу ходила и на уроках не троллила. (Helen Nikolaeva)

Сын мой ходил в жуткой синей форме из отвратительной ткани. В этой форме все дети казались желтыми и нездоровыми. Я ни одного ребенка не видела в те годы, кому эта форма шла. (Жанна Свет)

88-й год. Длинные волосы убирались в хвост и прятались под воротником пиджака. Рубашка в рыжих цветах из 60-х. Широченный, в полменя, галстук в пальмах сворачивался трубочкой. Вместо школьной сумки — холщовая торба с портретом Демиса Руссоса. Не повезло однажды после физры выскочить из раздевалки «as is». Растрепанные хайры, рубаха навыпуск, галстух на всю ширину…
Директор впал в ступор, а я быстро свалил на улицу. К счастью, он не смог увязать комсомольца, спортсмена и активиста с «этим». Обошлось. (Олег Литвинов)

У меня был друг на два года старше, прекрасно помню его выглаженную школьную форму, висящую на плечиках на дверце шкафа накануне 1 сентября. Я ее вожделела — особенно синюю куртку с резинкой по низу и нашитой на рукаве эмблемой в виде раскрытой книги. Это казалось символом запредельного уровня взрослого человека, школьника. Когда я пошла в школу, форму уже отменили, к тому же девочкам, как выяснилось, такой куртки все равно не полагалось, и мама убедила меня не покупать форму. Вместо этого она сшила мне костюм — плиссированную юбку и пиджак из где-то раздобытой ткани в красно-белую клетку. Я была очень красивой первоклашкой, но все равно было жутко обидно, что той самой формы со мной не случилось. Через несколько дней мама предложила мне надеть пиджак от костюма с джинсами, которые она тоже сшила сама, тоже из раздобытой где-то ткани. На них были красивые цветные нашивки, бахрома, и вообще, кажется, это были единственные джинсы среди первоклашек. В тот же день меня отчитала завуч за то что я «пришла в школу в каких-то рваных штанах». (Анна Ростокина)

В старших классах была попытка ввести форму, на меня махнули рукой, потому что я ходил в мартинсах по колено и джинсах в горошек, изготовленных с помощью украденной из той же школы азотной кислоты. Однажды вызвали отца к директору даже, он пришел (брит налысо и в спортивных штанах No Limits в полосочку), спросил, нет ли вопросов по успеваемости и сказал, мол, больше меня по таким пустякам не тревожьте. (Vassi Lahtinen)

О, мне не повезло, потому что я младшая, а старшая сестра имела успех. На линейку в первом классе мама сшила ей парадный белый фартук — из пододеяльника. У нас были пододеяльники, доставшиеся то ли от бабушки, то ли от прабабушки, с вышивкой «ришелье». И вот мама, которая в принципе была рукодельница, из этого пододеяльника с дореволюционной вышивкой сделала фантастической красоты и белизны фартук. Никакого нейлона с жалкими синтетическими кружавчиками, вместо этого — белоснежный накрахмаленный хлопок, весь буквально «резной» от вышивки, с пышными воланами. Воротничок и манжеты были выкроены из того же роскошного пододеяльника. Плюс банты на полголовы, русые косы и румяные щеки. В общем, сестру выбрали из толпы первоклашек, чтобы торжественно звонить в колокольчик. Какой-то парень-выпускник нес ее на плече, фартук развевался на ветру, глаза сияли. Это одна из главных детских фотографий в доме и любимое воспоминание папы. Потом мамы не стало, и у меня такого триумфа уже никогда не было (но у меня и кос не было, не говоря про щеки). Зато воротнички и манжеты, которые мама когда-то связала крючком, мы носили вплоть до отмены школьной формы. И это был предмет вечной зависти одноклассниц. (Anna Ivanova)

В старших классах разрешили не только коричневые, но и синие платья, и я ходила в отданном старшей кузиной синем платье из интересной ткани с воротником-стоечкой (и кружева пришивала на него, это не отменили). А фартук черный поверх был тоже не шерстяной, а сшитый из двух дефицитных гипюровых шарфов. (Молокоедова Лилия)

Наш восьмой класс после ухода очередной классной в декрет достался на руководство директору. Он был либерален и даже несколько вольнодумен. Разрешил мальчикам костюмы вместо формы или брюки с рубашкой, а девочкам — любые строгие юбки с блузками. Мне по скудости времени (восемьдесят девятый год на дворе, в магазинах шаром покати) досталась через пятые руки в качестве строгой юбки форменная милицейская, из майорского габардина цвета маренго. Через знакомого юриста нашли ход в служебное ателье, пошили к юбке пиджачок, а мамина подруга ухватила на работе по распределению ровно того же редкого цвета туфли-лодочки. Я была роскошна, как стюардесса, все три оставшихся года. И сносу светло-серым чешским колготкам, двум парам, которыми это все дополнялось, не было. (Екатерина Ракитина)

Одежду мне привозили б/у из Штатов. Чаще всего рубашки в цветочек и широченные джинсовые комбинезоны марки Route 66. Примерно к девятому классу (2000 год) это уже не лезло ни в какие ворота, учитывая, что французская спецшкола косила под институт благородных девиц. Отчетливо помню дежурных на входе во главе с директрисой и вопль в мой адрес: «Ты знаешь, что такое «охламон»?! Охламон — это ты!» После моего вразумляющего ответа про этимологию слова «охламон» была впущена в недры учебного заведения под дружное шипение: «Где твой погорелый театр, Доброва?» (Ульяна Доброва)

В старших классах (в лицее — 1989-91 гг) наотрез отказалась от всяких платьев и носила брюки. Получила от классного прозвище «Говорящие штаны» и кучу подколок по ходу дела, но в общем-то никакого серьезного прессинга по этому поводу не было, а от возможных проблем с остальными учителями нас при необходимости классный как раз и защищал. В своем неповторимом стиле (прозвище «Питон» он получил ох не зря), но тем не менее. Питон был весьма адекватным человеком и свою задачу видел в том, чтобы хорошо нас научить истории, да и вообще подготовить к жизни, а вовсе не в том, чтобы вымуштровать. Что, собственно, у него и получилось, спасибо ему — в лицее было круто! А до лицея форму я ненавидела лютой ненавистью. Она жала, натирала, в ней было жарко и выглядела она как говно. Чем, собственно, и была. (Tanda Lugovskaya)

Первые три класса училась в гимназии и носила там малиновый форменный пиджак. Дело было в девяностых, малиновые пиджаки намекали на статусность школы. (Лия О’Ди)

Мне мама в рамках тихой борьбы с системой всегда шила форму и фартуки сама. Это было красиво (насколько возможно в заданных рамках) и из хороших тканей. Как-то раз классу после уроков предстояло фотографироваться, мама спецом к этому дню сшила мне офигенный белый фартук из кружева и заплела такие косички, чтобы до конца дня не расплелись. Короче, у нас сначала был урок физкультуры, а потом проверка на вшивость. На фотке я в чужом уродливом фартуке (одолжила свой однокласснице, потому что она им очень восхищалась), растрепанная и в спущенных колготках. (Таня Илюхина)

Я в последнем классе носил собственноручно сшитый оранжевый галстук со школьным костюмом и боролся за него каждый день, и реально считаю, что это была школа жизни. Я правда научился очень многому в этой борьбе. (Kirill Mash)

Первые классы (75-80 годы) форму и вообще всю одежду мне шила бабушка, царскосельская немка, и это было невероятно элегантно. Правда, я была мерзкой свиньей и хулиганкой и все у меня рвалось и пачкалось, но у бабушки Лели даже латки были арт-объектами. Когда она умерла, форму шили в ателье, из тонкой и очень приятной ткани, умело стилизуя под стандарт. А в 9-10 классе, это 84-85 годы, я ходила то в черных джинсах и черной водолазке — мы с подругой якобы репетировали кукольный спектакль, и так месяцами, — то в довольно короткой коричневой юбке и белой кофте. Вообще школа у нас была очень доброжелательная, несмотря на то, что имени Ф.Э. Дзержинского, а шефом нашим было республиканское КГБ. (Маша Зусманович)

Моя тетушка хорошо шила, и ей категорически не нравился синий школьный костюм, который продавался на меня в магазине. Он был из плохой ткани, сидел плохо и т.д. Поэтому она сшила мне из серо-голубой ткани нарядный костюм с рукавами-буф, хорошо сидящий. И я оказалась между двух огней. Я была бы и рада носить некрасивый костюм, как все, но у меня его не было. А за красивый меня ругали, что я выпендриваюсь и хочу быть лучше всех. Это был класс шестой, год 88-й примерно. Года через два я отвоевала себе обычную синюю форму. А еще через год ее отменили и я ходила в штанах, которые уже сама сшила, и водолазках. (Вера Борисова)

Коричневое платье я ненавидела лютой ненавистью с первого класса. Когда мальчикам ввели синюю форму, я умирала от зависти и умоляла позволить мне носить этот чудесный костюмчик с погончиками и серебряными пуговичками. Естественно, никто не разрешил. Аргумент был железный: ты же девочка. С седьмого класса я эту коричневую мерзость не носила, а ходила более или менее в чем хотела. Один раз меня не пустили в школу и сказали без формы не приходить. Я не ходила месяц, пока классная сама не уговорила меня вернуться. Больше про форму никто не заикался. (Ася Штейн)

Я помню только свой белый фартук, который я надела первый раз в первый класс. Я его шила сама целое лето, пока гостила у бабушки. Она его выкроила, а я, на стареньком ножном «Зингере», собирала его все лето. Получился чудесный фартучек. Осталась фотка. Гордилась собой страшно. (Оксана Гулык)

Первую школьную форму (для вступления в эти круги ада в 1948 году) мне сшила бабушка из своей пелерины темно-синей шерсти, которую она носила, когда служила сестрой милосердия в 1914-м. Форма была теплая, мягкая и прекрасная. (Наталия Абалакова)

Школьная форма страшно раздражала, особенно ежедневное отпарывание и пришивание белых кружевных воротничков. Последние школьные годы все отрывались, как могли. Голубоглазая тихая красотка–одноклассница Оксана ростом 1.78 обрезала форму по самое начало ног. Поэтому вызывать к доске учителя Оксану опасались. Весь класс завороженно следил, как Оксана тянет на самый верх доски руку с мелом. Наш военрук просил Оксану отвечать с места или просто говорил: «Ой, садитесь, Оксана, вам “пять”», — еще до того, как Оксана откроет рот. А я по контрасту с Оксаной сшила себе форму сама: длинное в пол черное платье с глухим воротником стойкой. В духе Надежды Константиновны Крупской. Оно застегивалось на пуговицы на спине сверху донизу. На уровне длины Оксаниной юбки пуговицы у меня на платье заканчивались. И дальше шел просто разрез. Венчал это платье микрофартук в цвет платья, скорее напоминавший пояс. На все претензии завучей мы отвечали, что, к сожалению, другой школьной одежды нам мамы не могут позволить себе купить. Что, конечно, правдой не являлось, но позволяло отстоять хоть какую-то индивидуальность. (Анна Скавитина)

В восьмом классе я была просто оппозиционным лидером во внешнем виде: пока все покорно носили темный низ и светлый верх+туфли, я ходила с короткой асимметричной стрижкой, выкрашенными в иссиня-черный волосами, майке с картой Северной Америки, где было размечено расположение коренных племен индейцев, пиджаке из жатой перламутровой ткани фиолетового цвета, джинсах клеш от бедра и скейтерских кедах, протертых от катания. Помню, по лестнице спускаюсь, а навстречу мне завуч. И кричит: «Ивкина! Это что такое?!» А я ей: «Вы про что?» Она мне: «Во что ты одета?! Где твоя форма?!» Отвечаю: «У меня светлый верх? Светлый. Пиджак есть? Есть. Низ темный. Ну я пошла, а то на урок опаздываю!» Она меня за эту дерзость ненавидела. (Ksenia Ivkina)

В 9-м классе, когда давно была уже синяя «псевдостюардессная» форма из дрянной ткани, самые шикарные девочки школы ходили принципиально в классической коричневой. Правда, шитой на заказ. (Олег Литвинов)

В седьмом классе, испросив заранее у классной разрешение носить в качестве формы юбку в неяркую клетку и блузку (как раз в период, когда рухнул СССР, комсомол и остальные оковы), собственноручно сшила эту самую юбку. Вытачки и припуски на швы расчерчивала прямо по изнанке кусочка шерстяной синей, в тонкую красную клетку, шотландки. Вся длина в чистом виде составляла тридцать семь сантиметров, чуть менее половины длины бедра. Облегание было достигнуто идеальное, и в сочетании с синими плотными колготами и белой водолазкой эта юбка била все школьные топы. (Ekaterina Shishatskaya)

В третий класс я пошла в фартуке светло-синего оттенка — такого не было не то что ни у кого в классе, а во всей школе. Он мне достался от крестной сестры, чья тетя шила. Я еще в тот год очки начала носить и гордилась ими намного больше, чем фартуком. (Russell D. Jones)

Моя школьная форма была с некоторым апгрейдом. Во-первых, я была очень худая, и маме пришлось ушить платье по бокам и сделать вытачки. А потом я решила, что юбка должна быть короткой, отрезала сантиметров на пять, подшила как-то. Дело было во втором классе. Юбка получилась самая короткая, а платье приталенное. Жалела, что форма быстро закончилась, выглядело круто. (Наталия Горелик)

У нас в старших классах была страшная синяя форма. Нас с Настей Буденной всегда вызывали к директору, потому что форму ни я, ни она из принципа не носили. В детстве я думала — наверное, где-то в мире по-другому. Но нет — форма дочки в английской частной школе (и не в одной) была не менее страшная. Они еще и юбки подворачивали, чтобы сделать покороче. Нам такого в голову все-таки не приходило. (Lola Lola)

У меня был особый пионерский галстук — не то прибалтийский, не то немецкий. Он был синтетический и его ва-а-а-ще не надо было гладить! Он не мялся, в отличие от стандартного советского. И немного отличался по оттенку, не морковный, а малиновый был. (Анна Бабушкина)

В старших классах школы купила себе черный костюм в белую тонкую полоску — прямая юбка и очень приталенный пиджак на двух пуговицах. Юбка сразу же была отрезана почти до мини, под все это надевались высокие белые кроссовки и колготки с узором. Директор школы и весь руководящий состав были ярые коммунисты, поэтому мне приходилось в этом наряде постоянно скрываться от завуча. Когда она меня отлавливала, то заставляла сначала умываться, пока на белой салфетке не оставалось и следа от румян, а потом отправляла домой переодеваться. В 9 классе перешла в другую школу, там мой костюм оказался чуть ли не самым приличным, поскольку форму практически везде отменили уже. Я надевала в школу малиновый клубный пиджак моего мч с эмблемой нашего городского футбольного клуба, где он тогда работал. На вопрос молодого учителя истории, где я его взяла, отвечала, что это пиджак мужа (16 лет мне было), чем заслужила его безоговорочное уважение. А с молодым человеком мы действительно поженились, правда, через 10 лет. (Светлана Грановская)

Я носила с седьмого класса юбку-брюки, честно объяснив директору-мужчине (глядя ему в глаза наглыми глазами), что никак не могу ходить в платье, потому что мама требует в этом случае надевать рейтузы, а снимать их при мальчиках, спрятавшись за вешалкой, я просто не в состоянии. В юбке-брюках мама разрешает ходить без рейтуз. «Вы же не хотите, чтобы у меня было воспаление придатков?» — доверительно спросила я нашего добрейшего Джона. И наслаждалась, сволочь, свекольным цветом его лица. (Ася Штейн)

В последнем классе я купила в только что появившемся секонд-хенде костюм из джинсовой юбки и жилетки. Формально они были синие, но бесили педсостав, конечно. Еще в предпоследнем я бы не решилась, а тут уже все пошло вразнос. (Ира Улякова)

Я сама себе сшила гипюровый черный фартук, как у гимназисток из книги «Дорога уходит в даль». (Соня Котлярски)

Я с 4 по 8 класс провела в т.н. «лесной школе», по болезни. А с 8 по 10 могла получать знания на дом, но мне было скучно, и я решила ходить в школу. Жутко травмировала почти всех учителей и большинство одноклассников тем, что ходила в чем хотела, нагло прикрываясь статусом инвалида. А хотела я ходить в красивом — в австрийском костюме из джерси. Такие в те времена шили на заказ для сотрудников гостиницы «Интурист», где работала моя мама. Восхитительный синий двубортный блейзер и юбка-карандаш. (Катерина Орлова)

Я постоянно страдала из-за пришивания воротничков и манжетов. Училась я в элитной центровой спецанглийской школе, где полкласса были в моднючей форме со стоечкой и юбкой гофре. И я тут такая, из многодетной еврейской семьи, попавшая в школу по районному распределению. Ох, как меня чморили за грязные или плохо пришитые воротнички! Маме было некогда, а я делала это плохо. А в 5 классе мне разрешили носить взрослую форму с синим пиджаком и юбкой — не было на меня размера «детской» формы. (Ania Pivovarova)

Помню только, что с синей мальчуковой формы надо было сразу срезать эмблему с плеча, что-то там с книжкой. Она называлась пидоркой. Неизвестно почему. (Гоша Димитрюк)

Отложной воротник на коричневом платье был для обычных девочек, а те, кто понимал, выбирали стойку. Кружевной передник — дешевый шик, а вот шитье — другое дело. Пионерский галстук бывал морковный, из дешевого ацетата с грубым обрубочным швом, а бывал более алый и плотный на ощупь. Дьявол в деталях. (Анна Королева)

У меня был воротник-стойка. Хотя сначала я хотела большие отложные воротники, но мама сказала, что стоечка — это благородно. И никаких кружевных фартуков. Главное — тугие косички и чтобы колготки были подтянуты. (Tatiana Zubova)

В середине 80-х мы с мамой ездили в Грузию и привезли оттуда шикарный пионерский галстук — шелковый, гладкий, сочного алого цвета, как паруса брига «Секрет». Никакого сравнения с обычными жесткими галстуками морковного цвета. Весь класс умирал от зависти. (Лара Ковалевская)

Я пошел в школу, а точнее, в гимназию, в 1995 году. И с первого по третий класс гордо носил советскую форму. Ибо бабушка была запасливой, а я послушным. Форма, кстати, удобная. (Александр Цыганов)

Форма как у всех была, — воротник-стойка, юбка в складку, белый фартук, — и никогда не вызывала никаких эмоций. И тут мне подарили школьную форму из Польши, темно-синее платье, очень красивое. Казалось бы, вот оно, счастье, — а у меня паника, что на меня все будут смотреть и дразнить, возможно, ненавидеть. В итоге я в нем один раз пришла в школу, меня буквально волокли до класса и впихивали в дверь, меня от страха парализовало. (Инна Белькова)

В пятом классе наш тренер по гимнастике перевела меня из физико-математической школы в школу со спортивными классами, которые даже обозначались на букву С и С’ (читать как «Эс прим»). В этих классах начисто отсутствовала школьная форма. Мы приходили в школу в чем хотели, в отличие от всех остальных — а это середина 70-х и начало 80-х в Ташкенте. (Galina Artemova)

К своей коричневой форме относилась очень хорошо. В старших классах, когда все достраивали платья до миди, я свое обрезала по самое некуда. И два года ходила в вызывающем мини. А в 9-м классе еще сделала модные рукава 3/4, широкие и с отворотом. Изгалялась я и с воротниками. Они были предметом моей гордости. Я их придумывала сама, что вызывало много вопросов, но придраться было не к чему. И официально они были приняты. Я их делала из материалов с разными фактурами и цветами. Так что от этого коричневого платья одни позитивные воспоминания. (Светлана Картинина)

А я, когда перешла в новую прогрессивную школу, где сразу отменили школьную форму, настолько обрадовалась открывшимся перспективам, что применила все свои знания, полученные в старой школе на уроках труда, и сшила себе узкую черную юбку с разрезом. Дома не было никакой молнии, кроме ярко-желтой (интересно, в моем доме сейчас вообще нет никаких молний, и они никак в нем не могут появиться, а раньше было дома все… на всякий случай) и я победоносно ее вшила в свое произведение. Прославилась моментально по всей школе. (Рэйчел Якубович)

В 10-м классе я носила узкую коричневую юбку, саморучно перешитую из чего-то древнего, коричневую же водолазку и для проформы черный фартук. Фартук я, правда, тоже перешила, чтобы он не выглядел как настоящий. Наряд этот был помимо прочего весьма функционален: когда я прогуливала школу (а делала я это регулярно), нужно было успеть переодеться в лифте из юбки в джинсы, а жили мы на 5-м этаже, вот и считайте. (Vera Bergelson)

Когда семиклассницам разрешили синюю форму, было счастье. Я сразу же обшила какой-то носовой платочек кружевом и вставила в кармашек жилета, а пиджак не носила, у меня были всегда очень красивые самошивные блузки (спасибо бабушке и немного себе). Ни у кого такого в старших классах не было. (Julia Pankratova)

Я пошла в 1-й класс в 175-ю школу, знаменитую тем, что в ней учились дети Сталина. В тот год руководство школы решило выпендриться и форменные платья должны были быть обязательно синего цвета. Все московские школы носили коричневые. Маме пришлось заказать портнихе синее платье из какой-то кусачей шерсти, я его ненавидела. Хорошо еще, что эта пытка продлилась только год, потом все перешли на нормальную коричневую форму, которая продавалась в магазинах. (Natalia Rutkevich)

Я учился в конце 90-х и начале 2000-х в самой обычной средней школе. Никакой формы у нас не было. Девочек в старой советской школьной форме, с белыми фартучками, я увидел на последнем звонке, в 11-м классе. Это вызвало у меня, прыщавого девственника, небольшой шок. Никогда до этого наши девчонки не казались мне такими красивыми. (Андрей Уральский)

Помню, мама привезла из Прибалтики синее школьное платье, где юбка была полусолнце, по бокам удобные карманы, да еще к ней прилагался белый фартук с оборками. В целом вид был празднично-нафуфыренный. Я чувствовала себя модной (Прибалтика тогда была окном в Европу) и особенной. Поскольку мы с сестрой погодки, мы иногда за эту форму дрались. (Дина Досжан)

Где-то в 6-7 классе, году примерно в 1988-м, мне купили школьную форму в Белоруссии. Это был довольно стильный пиджак и брюки синего цвета, чем-то похожие на униформу летчика. Остальные пацаны в классе носили уродливую коричневую форму «цвета детской неожиданности». В какой-то момент я нашел дома в шкафу шевроны покойного деда (он был капитаном торгового флота) и нашил себе на пиджак. Приперся в школу в чине контр-адмирала. Да еще со значками space shuttle в петлицах. Проходил так, наверное, неделю, пока директор не приказала спороть все эти аксельбанты к чертям. (Illia Silin)

С первого класса я была обязана сама стирать воротнички и манжеты, потом гладить их и пришивать. Обычно в воскресенье вечером. Когда совсем неохота. Но надо. Грязный воротничок или манжеты — это позор. (Tatiana Zubova)

В школьной форме мне довелось ходить не слишком долго — два с половиной года. К концу третьего класса ее отменили, и мы радостно стали ходить кто в чем: цветные лосины и спортивные костюмы у девочек стали нормой, никому ничего не запрещали. А до этого было и противное коричневое платье, и воротнички, которые надо было отпарывать каждые выходные, и фартуки. Черный фартук был обычный, а вот по поводу кружевного белого учителя всегда делали мне комплименты. Его мама сшила из гипюра, пустив на это дело свой свадебный костюм, в котором до нее выходила замуж еще ее сестра. Этот же костюм был пущен и на кружевные воротнички. (Polina Sysoeva)

У меня был приличный синий костюм-тройка из Прибалтики. Когда я вошла в класс 1 сентября, все встали — приняли за новую учительницу. Однако этот строгий костюм не мешал мне драться и упоенно прыгать в резиночку. Разрез на юбке зашивался каждый день. (Анна Бондаренко)

Я в форме ходила с 1 по 5 класс — хотя когда мы были в третьем, форму отменили. В пятом классе я была единственным ребенком в форме. Она мне очень нравилась, у меня были красивые воротнички, манжеты и фартуки. Я была книжная девочка, очень серьезная, и одноклассницы в леопардовых или каких-нибудь кислотных лосинах вызывали у меня оторопь. (Egri Rebelde)

Ходила в темно-бирюзовом платье из тонкой, качественной шерсти вместо коричневого форменного. Тетушка вязала крючком воротнички и манжеты — их носили подкрахмаленными. Подобные воротнички, у каждой на свой манер, были, наверное, у половины класса — белые, белые с узором из цветных ниток, пришивные, съемные на завязках, круглые, овальные, заостренные. Были комплекты — воротничок, манжеты, белый фартук, — сшитые из одинакового кружевного полотна с отделкой из кружевной ленты. Черный фартук, сшитый на заказ из хорошего кружева с крученым, выпуклым рисунком, белый — из тончайшего батиста, через который просвечивает ткань платья.
Очень было досадно, что новую форму для девочек уже разрешили (синие юбочные костюмы, можно каждый день разные блузки надевать, ах!), но в нашей провинции их не продавали, только одна счастливица в классе такой носила. (Наталья Клянчина)

Дочь пошла в школу в девяностом году. Мы ей в Таллине купили синий сарафан, она носила его с разными блузками. Кроме того, я в ДЛТ (Питер) купила ей штук восемь отличных платьев — и дизайн был прекрасный, и ткани, и сшиты замечательно. Так что у нее не было нужды, как у брата, целую четверть ходить в одном и том же, потому что постирать синюю форму для мальчиков в промежутках между каникулами не было возможности: в школе была шестидневка, форма не высыхала за одни сутки. (Жанна Свет)

В какой-то момент моя школьная форма была особенной, потому что она была. Все ходили одинаковые — коричневое платье, белые пришивные воротнички и манжеты, черный фартук, красный галстук. И вот прикрыли пионеров. Сказали — все, дети, галстук можно не носить. Кто-то прямо тут же его сорвал, кто-то пришел без галстука на следующий день, самые слоупоки донашивали типа до конца недели. Потом — хоба! — все, дети, форму можно не носить, отменили мы форму, носите что хотите. И все потащили родителей на Петровско-Разумовский рынок за лосинами, синтетическими плиссированными юбками и ангорскими кофтами с вышивкой бусинами, за джинсами-мальвинами и свитерами Boys. Но только не я. Я просто продолжала молча ходить в форме без галстука. И вот месяца через два этой вакханалии — родительское собрание. Речь: «Это кошмар! Это не школа, а цыганский табор! Нам очень грустно, что формы больше нет! Все ходят как попугаи, как клоуны на дискотеке! Вот только Варя Хайтина как ходила в коричневом платье и черном фартуке, так и продолжает ходить!» Так моя мама — страшная шмоточница — узнала, что уже два месяца назад можно было начать наконец наряжать дочь. (Варя Хайтина)

Я вязала себе воротнички. Крючком. Белые. Ужос. (Вика Рябова)

Одну девицу в школе довели требованием носить юбку, так что она пришла в юбке в пол и с огромным деревянным православным крестом на шее. Люберцы, 1999 год. (Vassi Lahtinen)