Рассказы семья в бане эрот
Рассказы семья в бане эротСкачать файл — Рассказы семья в бане эрот
Мишка был самым обыкновенным подростком 14 лет, каких в их селе были десятки и ничем не выделялся из своих сверстников. Но в отличие от них у него была одна тайна, о которой он никогда и никому не рассказывал. Иногда Мишке казалось, что всё произошедшее прошлым летом — это всего лишь сон. Мишка жил с родителями и сестрой в небольшом селе, недалеко от областного центра. Места были живописные и, наверное поэтому, а также в связи с тем, что город был недалеко, в их селе было довольно много дачников. Местные уезжали в город за лучшей долей, а их дома покупали под дачи состоятельные горожане, которых тянуло на лоно природы. Зимой эти дома обычно пустовали, а вот летом дачники съезжались и жизнь в селе кипела. А сегодня, похоже, приехали новые хозяева, так как около дома с утра стоит новенькая иномарка. Между тем никого во дворе пока не видно. Ну да ладно, будет ещё время посмотреть. В это время Мишку позвала мать. Надо было сходить в магазин. Приехав из магазина, Мишка сразу заметил изменения в соседском дворе, благо полусгнивший забор, отделявший их усадьбу от соседей, никак не препятствовал обзору. Во-первых, соседкой оказалась миловидная дама лет. Во-вторых, похоже, что она была совершенно незакомплексована и запросто разгуливала по двору в купальнике, что для их мест было довольно необычным делом. Хотя сказать, что соседка разгуливала, было не совсем верно. Она убирала во дворе всякий старый хлам и складывала его в кучу. Сглотнув слюну, Мишка пошёл ставить велосипед. Оторопев от неожиданности Мишка поднял глаза. Соседка стояла у забора и, улыбаясь, смотрела на него: Я — ваша новая соседка. Меня зовут Ирина Петровна! Соседка стала расспрашивать его о селе, о родителях и примечательных местах в округе, в общем, обычные вопросы всех новоприбывших. И в самом деле, посмотреть было на что. Светлые гладкие волосы были стянуты в пучок и спрятаны под бейсболкой. Смеясь соседка показывала ряд белых зубов, похоже, не знавших, что такое бормашина. Косметика, если и присутствовала, то так, что её не было видно. Только глаза были скрыты под солнцезащитными очками и Мишка мог только догадываться, какого они цвета. Но вот Ирина Петровна, кажется, удовлетворила своё любопытство: Перекур закончен, пора за работу. В этот момент Мишка кивнув, небрежно проронил: А то я тут одна за неделю не управлюсь! Давай после обеда, если твои родители не будут против! Родители были сегодня приглашены на свадьбу к каким-то дальним родственникам. К тому же там он никого толком не знал и перспектива провести два дня в компании поддатых незнакомых людей мало его радовала. Сестра, похоже, тоже разделяла его мнение и заявила, что они с подругами договорились помочь убирать сено. Мишка знал, что сеном они будут заниматься от силы часа два, а потом станут валяться на сеновале, грызть яблоки да сплетничать. Впрочем, родители особенно и не настаивали на их поездке. Им, конечно, было проще ехать вдвоём, да и на хозяйстве кто-то оставался. С бьющимся сердцем Мишка подошёл к забору и, сделав равнодушное лицо, окликнул соседку: Ирина Петровна обернулась и помахала Мишке: Не без сожаления Мишка отметил, что к этому времени она уже успела переодеться, вернее, надеть сверху рубашку, причём мужскую, завязав её узлом на животе, и лёгкую юбку, в каких рекламные девицы по телевизору резвятся на пляже. Отодвинув доску, Мишка без труда пролез на соседний участок. Во дворе уже была внушительная куча всякого старья. Ирина Петровна звонким голосом стала отдавать команды: Эти ящики сложи у забора! А вот это сразу в кучу неси! И эти мешки тоже захвати! Надо сказать, командовать получалось у неё весьма и весьма неплохо. Мишка подивился, как здорово получается это у женщины. Указания были чёткие и ясные, так что Мишке не приходилось бестолково бегать туда-сюда, как иногда это бывает. Похоже, что ей доставляло удовольствие, руководить людьми, и в частности Мишкой. Но её замечание насчёт сильных рук Мишке понравилось. И в следующий миг опять звонко расхохоталась, показав свои белоснежные зубы. Чтоб такой парень и не смог разжечь костёр! И она кинула ему коробок. Мишка поймал его на лету. Там тоже хлама предостаточно! Конечно, Мишка без труда зажёг кучу мусора, которая сразу запылала, благодаря старым сухим ящикам, в изобилии валявшимся ранее на соседском дворе. Поразмыслив, Мишка решил зайти в баню, стоящую несколько в отдалении от основных построек. Подойдя туда, он увидел, что Ирина Петровна уже вышла из бани и сосредоточенно о чём-то размышляла. Надо бы дровец принести да и водопровода здесь нет… — хитро прищурилась она. Он сходил к поленнице, благо там было достаточно дров от старых хозяев, и принёс их к бане. Дело для Мишки, действительно, было знакомое и вскоре из трубы бани уже шёл дымок. В это время Ирина Петровна принесла ведро воды. Вместе они зашли в баню, Ирина Петровна присела у печи, заглядывая в дверцу, а Мишка стал поднимать ведро, чтобы вылить его в чан. Тут-то и случилось непредвиденное. Мишка слишком резко опрокинул ведро и вода, хлынув через край чана, окатила сидящую на корточках Ирину Петровну. Поняв, что соседка не сердится, Мишка облегчённо вздохнул. В качестве компенсации натаскаешь воды! Мишка энергично кивнул и побежал с ведром к колодцу. Однако нет худа без добра! Возвращаясь с полным ведром Мишка увидел, что соседка сняла промокшую одежду и снова осталась в одном купальнике. Разумеется, от такого зрелища, член напрягся и стал весьма зримо выпирать. Покраснев от смущения, Мишка всё таки набрался смелости, чтоб спросить: А осенью и весной приходится и на медосмотре призывников участвовать. Теперь Мишка понял, откуда у его собеседницы такие способности к командирскому искусству. Заходи завтра на чай, сейчас-то и угостить нечем. Любопытство настолько сильно его мучило, что он решил последить за соседкой. Зайдя за сарай, откуда его не было видно, он пригнулся и подполз к забору. Прильнув к щели Мишка увидел, что женщина стала оглядываться вокруг, будто что-то ища! Потом она пристально посмотрела в его сторону и вдруг пошла к забору, прямо на него. Мишка понял, что Ирина Петровна подошла прямо к забору и сейчас стояла совсем рядом, во всяком случае шелест травы больше не раздавался. Мишка осторожно прильнул к щели. От увиденного у него перехватило дыхание. Буквально в двадцати сантиметрах от его лица находилась великолепная задница соседки. Он обратил внимание на то, что Ирина Петровна не жаловала бритву. Вся промежность была покрыта густыми, тёмными, но короткими волосами, которые захватывали и анус. Мишке показалось, что он даже почувствовал какой-то пряный запах, ранее ему незнакомый. Тем временем из половых губ женщины вырвалась на свободу первая струйка, потом ещё одна и, наконец, широкая, шипящая струя ударила оземь, периодически попадая на лежащий, прямо между ног докторши, небольшой камень, из-за чего брызги изменяли траекторию и веером летели прямо на лицо Мишки, порой попадая даже на губы. Во всяком случае, Мишка ощутил явный солоноватый привкус. Мишка видел, как на волосках повисли маленькие прозрачные капельки мочи. Ирина Петровна как-то ловко тряхнула бёдрами и капельки упали на землю. Женщина поднялась, довольно мурлыкнув подняла трусики и пошла в сторону дома. Выждав пока она отойдёт подальше, Мишка поднялся. Он испытывал смешанные чувства. Женщина, пускай даже и очень красивая, его фактически обоссала, что само по себе является унизительным, даже если это произошло и случайно. Но больше всего Мишку поразило то, что он не только не испытывал отвращения от произошедшего с ним, но и наоборот, получил необычайное возбуждение. Он понял, что не прочь был бы, чтобы эта женщина сделал это снова и, причём, явно. Мишка переоделся и присел на крыльце. Уже начало темнеть и все его мысли были заняты произошедшим случаем. Он уже трижды сходил в укромный уголок, где обычно уединялся для страстной мастурбации. Но в этот раз даже это не помогало. Тем временем, на соседской усадьбе промелькнула тень, направляющаяся в сторону бани. Когда он носил воду в баню, то заметил, что на окне нет никаких занавесок. А это значит, что можно тихонько подкрасться к окну и насладиться уже полной картиной. Зрелище обещало быть изумительным. Как только Мишка представил обнажённую докторшу, член его снова немедленно встал. Решив, что сейчас самое время, он тихонько отодвинул доску на заборе и проскользнул на соседский участок. Уже окончательно стемнело, на небе загорались звёзды и Мишке приходилось идти очень осторожно, чтобы ненароком не вызвать шума. Силуэт бани указывал ему путь. На стене жёлтым светящимся пятном выделялось окошко. Утром оно было довольно грязным, но, похоже, эта чистюля-врачиха протёрла его, потому что сейчас стекло было прозрачным. Он прокрался к кустам, которые росли перед окном, и расположился рядом, надеясь, что его силуэт сольётся с кустами и его не будет видно из окна. Через секунду, забыв обо всём, Мишка, затаив дыхание, наблюдал за обнажённой Ириной Петровной. Грудь у неё была довольно большой и тяжёлой, но было заметно, что она не дряблая, как у многих женщин её возраста, а довольно тугая. На груди отчётливо выделялись тёмные кружки с торчащими сосками. Сергей ещё никогда не видел таких больших кружков, они были, наверное, сантиметров пять в диаметре. Ничего не подозревая, Ирина Петровна присела на лавку а потом и вовсе легла на неё, похоже совершенно разомлев от пара. Рука Мишки сама собой скользнула в штаны и привычно обхватила донельзя возбуждённый член. Полностью захваченный этим великолепным зрелищем и удовлетворением плоти, Мишка не мог заметить, как две тени, проскользнув рядом, остановились за его спиной. Смешно перебирая ногами в спущенных штанах, задыхаясь и не имея возможности встать, Мишка послушно пятился за зажавшей его шею рукой. Вторая тень приблизилась спереди и резким, коротким ударом ноги двинула ему по яйцам: Счас мы тебе это поправим! Жуткая боль охватила Мишкин пах, он не смог даже выдохнуть. Тем временем, девица стоящая перед ним пользуясь тем, что Мишке было сейчас явно не до сопротивления, легко сдёрнула с него штаны вместе с трусами, благо они и так были спущены до колен. Ну и дрочил, похоже! Представив, что его в таком виде приведут к Ирине Петровне, Мишка попытался вырваться, но первая девушка только сильнее сжала его шею, а вторая без разговора повторила отработанным движением удар по яйцам. Ирина Петровна уже стояла в предбаннике, накинув на себя какой-то цветастый халат: А ты оказывается нехороший мальчик? Происходящее явно не особо удивило её. Девчонки тебя не покалечили, а? Они такие, могут и яйца ненароком оторвать! Девки стояли рядом и ухмылялись. На вид им было лет. Высокие, отлично сложенные, они были совершенно одинаковые и чем-то неуловимо напоминали Ирину Петровну. Обе были одеты в светлые футболки навыпуск и шортики. Это мои племянницы-близняшки, Вера и Алина! Если что, быстро тебя вылечат от онанизма! А Мишка в это время лихорадочно соображал. Бежать вряд ли удастся, перед дверью стояли близняшки. Похоже, что они знакомы с самбо, во всяком случае, вряд ли ему удастся их раскидать. Как будто прочитав его мысли, Ирина Петровна спросила: Впрочем, этот вопрос скорее относился к близняшкам, чем к нему. Вся троица опять захохотала. Зачем так пугать мальчика! Мальчику же хочется посмотреть на женские прелести. А что хочется женщинам? Надеюсь, ты не против? Этот вопрос вызвал новый взрыв хохота у двойняшек. Мишка тупо смотрел в пол. Надеюсь, вы не будете возражать, если сначала попользуюсь мальчиком я. Посмотрите, поучитесь, как надо обращаться с противоположным полом! Соседка уселась на лавку и, распахнув халат, развела ноги: Вера, а может быть Алина, толкнула его ногой в зад: Мишка упав от толчка на колени, подполз к докторше. Теперь ты можешь свободно видеть то, что давно хотел посмотреть. Только за всё надо платить. Теперь Мишке было видно абсолютно всё! И лобок, густо поросший курчавыми тёмными волосками, которые спускались к половым губам, обрамляя их и убегая тёмной дорожкой дальше, к анусу. И клитор, вдруг показавшийся из своего надёжного убежища и выпирающий теперь тёмно-красным бугорком. Вероятно устав ждать, Ирина Петровна, вдруг схватила его за волосы и ткнула в истекающую соком промежность, прошипев: Мишка понял, что терпение женщины истекло и стал усиленно водить языком по половым губам. Он ощутил ранее незнакомый ему специфический запах женских гениталий вбирающий в себя запах мочи, пота и ещё чего-то непонятного, и почувствовал, как наливается кровью его член. Он боялся признаться даже самому себе, что ему нравится и этот запах, и вкус попавших в рот женских выделений, и ощущения которые получал его язык, мечущийся в закоулках вульвы — Внутри, внутри лижи! Мишка старался делать, как велено и, раздвинув языком половые губы, засунул его как можно глубже внутрь влагалища. Обильная смазка заливала его губы, попадая в рот, и затем стекала по подбородку. Он отчаянно водил языком по входу во влагалище, пытаясь удовлетворить стонущую от наслаждения женщину. Мишка не зная толком как это сделать лучше, аккуратно взял тёмно-красный бугорок губами и стал его мять, периодически подключая язык. По реакции женщины он понял, что делает всё правильно. Вдруг докторша с силой свела бёдра, зажав Мишкину голову и вцепившись в неё руками. Раздался глубокий стон наслаждения. Мишке было трудно пошевелиться, воздуха не хватало, и он инстинктивно стал вырываться из плен женских бёдер. Наконец ноги разжались и выпустили Мишку. Хватая ртом воздух, с блестящим от влагалищных выделений лицом, Мишка видать, представлял потешное зрелище, потому что близняшки расхохотались, глядя на него. К этому времени Ирина Петровна отдышалась и спросила: Вдруг какую-нибудь заразу от него подцепим! Разве вы не знаете, что слюна отличный антисептик! Мишка знал, что такое месячные и не раз видел использованные женские тампоны и прокладки. Об одной только мысли об этом к горлу подкатила тошнота. С этими словами она вытащила из распаренного веника гибкий прутик и, очистив его от листьев, ловким движением хлестнула по вздыбленному Мишкиному члену. Удар пришёлся на головку и Мишка вскрикнул от резкой боли. На глаза навернулись слёзы. Сёстры ловким движением привычно вывернули руки и снова загнули его, как тогда, когда волокли сюда. Елен Петровна зашла сзади и небрежно, ударами ноги, раздвинула ноги Мишки. Ещё мгновение и гибкий прутик, со свистом разрезав воздух, опустился на Мишкины яйца. У Мишки от боли перехватило дыхание, так что даже крик застрял в горле. Будешь лизать или продолжим? Мишка в знак согласия лишь кивнул головой. Потом подошла к Мишке, ловко обмотала многострадальные яйца резинкой и завязала узел. Мишка заметил, что она была более активна. Мишка, чувствуя натяжение резинки на яйцах, незамедлительно выполнил приказание. Алина встала над ним, так что Мишкина голова оказалась между её ног и ловко опустилась задницей прямо на голову. Тяжёлый запах месячных проник Мишке в ноздри. Раскрывшиеся половые губы обнажили вход во влагалище их которого тут же стала вытекать смесь мутных выделений с кровью и какими-то кусочками слизи. Но Мишка никак не мог себя заставить прикоснуться к разверзшейся щели. Ирина Петровна, молча наблюдавшая за происходящим, усмехнулась и дёрнула за резинку. Вслед за резинкой дёрнулся и Мишка и, зажмурив глаза, дотронулся языком до медленно вытекающего из влагалища сгустка. Там же сплошной белок! И все трое весело засмеялись. Как ни странно, Вера была права. Задержав дыхание, Мишка собрал языком сгусток и проглотил его. Он бы с удовольствием выплюнул его, но вряд ли это понравилось бы Ирине Петровне, которая зорко следила за процедурой подмывания. Но не чувствуя запаха и не видя этих кровавых сгустков, сам процесс вылизывания Алины мало чем отличался от предыдущего сеанса лизания. Он уже не чувствовал этого тяжёлого запаха и решил открыть глаза. Перед ним, была чистенькая девичья щёлка без признаков крови, слизи и других малоприятных взору подробностей. В отличие от тёти Алина брила половые губки, оставляя впрочем, лобковый треугольник. Да и волосы у неё были светлые. Мишка слышал, как Алина там, наверху, уже вовсю стонала в предвкушении оргазма и через пару минут, поёрзав на его лице, с воем кончила. После Веры, язык у Мишки одеревенел и еле шевелился. К тому же напряжённый член, давал о себе знать сильной ломотой. Видать Ирина Петровна, убедившись, что Мишка одумался, решила, что теперь можно обойтись и без подобных мер принуждения. А может, ей попросту надоело сидеть с резинкой в руке. Так или иначе, теперь он был относительно свободен. Можешь и сам вздрочнуть теперь! Мишка никогда не дрочил не то что при женщинах, а и при друзьях. Но теперь, после всего, что с ним произошло сегодня… Все трое уселись на лавку и стали обсуждать его член. От удара прутом головка распухла и любое прикосновение причиняло боль. Но и терпеть возбуждение дальше было невмоготу. Мишка робко взялся за член и стал дрочить. К его счастью, через три-четыре движения кулака, знакомый приятный спазм вытолкнул порцию спермы, потом ещё и ещё. Мишка не знал, как поступить в этой ситуации и поэтому, потупившись, смотрел на пол, где растекалась маленькая лужица его спермы. Мишка кивнув стал искать тряпку. Алина, встав со скамейки и зайдя сзади, своим коронным движением ударила ногой Мишке под колени. Он упал, успев, правда, выставить руки. Мишка стоя на четвереньках, под хохот женщин, стал слизывать сперму с пола. Услышав эти слова, Мишка с ужасом почувствовал, что его член снова стал медленно, но верно набухать. И, что самое страшное, это сразу же заметила врачиха! Значит, ты сегодня подсматривал за мной? На кота грешила, а это, оказывается, вот кто там был! Поставив ногу Мишке на шею и наклонившись к нему, Ирина Птровна, вдруг заговорщицки спросила: Близняшки заворожено молчали, наблюдая за этой сценой. Докторша встала над ним, расставив ноги и развела пальцами половые губы. Мишка лежал и видел, как с уретры сорвались несколько капель, потом брызнула тонкая струйка, а за ней уже уверенно, с громким шипением хлынула мощная толстая струя, заливая его лицо, волосы и стекая в нос и уши. Чтоб не захлебнуться, Мишка фыркнул носом и открыл рот. В ту же секунду Ирина Петровна повела тазом и изливающаяся из женщины теплая жидкость стала наполнять Мишкин рот. Не дождавшись руки хозяина, член изверг порцию мутно-белой жидкости и блаженная улыбка, впервые за этот вечер появилась на Мишкином лице.
Эро рассказ «Помылись в бане»
Калма беби инструкция
Древняя история крыма кратко
В бане на даче
Герман томмераас где служит
Ubbthreads php topics препараты от преждевременной эякуляции
Свиная корейка пошаговый рецепт
Стихи для детей с днем рождения короткие
Семейная идилия
Предупреждение о выселении из жилого помещения образец
Ноотропные препараты комаровский
Queuing up перевод
Семейная идилия
Сколько ккал сжигает уборка
Чем лечить сожженные волосы
Скачать рингтон твои руки
В моей жизни был такой «банный» период. Между работой на кондитерской фабрике и хладокомбинатом бабушка моя несколько месяцев нигде не работала. Было ей на тот момент лет 50. Я как раз перестала ходить в детский сад, и за мной надо было присматривать. Тогда бабушка устроилась банщицей в баню. А на самом деле — уборщицей.
Баня была государственная. Тогда такие были в каждом районе. На работу надо было выходить рано утром, до открытия. Но бабушкина напарница посоветовала ей ходить туда поздно вечером, после закрытия. А поскольку бабушка брала меня с собой, то это было лучше, чем поднимать меня в 6 утра.
В бане был огромный холл, разделённый стойкой билетёрши на мужской зал и женский. Половины были зеркально-одинаковыми: отсек с душевыми кабинками, комнатка парикмахера и, собственно, банный зал (или мойка) и парилка.
Бабушка работала в женской половине. В мужской работала Нинка, бабушкина напарница.
Мы обычно приходили ещё до закрытия, чтоб уйти пораньше. Ещё куча народу мылась. И бабушка, надев форменный синий халат, шла сперва мыть пустые душевые кабинки. А Нинка, взяв швабру, направлялась в мужскую парилку.
Нинке было чуть за сорок. Она была низкорослая, коренастая, с широкими бёдрами. На голове носила неизменную «газовую» косынку и разговаривала почти исключительно матом.
Нинка заходила в банный зал и, перемежая речь крепкими словечками (которые я не буду тут цитировать), спрашивала:
– Шо, заскорузлые? Коросту-то поотмывали? А ну, быстро шевелим задами и заканчиваем тут!
Мужики смеялись, кто-то отшучивался, кто-то прикрывал тазиками и вениками причинные места. Но Нинка была при обязанностях и внимания ни на кого не обращала.
– Боже ж мой! – говорила она бабушке. – Мужик, если в одежде, то он орёл и смельчак! А голый мужик – он хуже ребёнка. И ходят бочком, и краснеют, как невесты… хоть и стараются животы втягивать и плечи расправлять.
Бабушка посмеивалась, а Нинка добавляла:
– Потом подкатывает к тебе какой мужичонка на улице, а ты глядишь, и прямо видишь его под одеждой, голенького, смешного, со сморщенной гордостью промеж волосатых ног. Тьфу!..
Нинка была незамужней, хотя прижила двух детей от разных отцов. Старший сын на тот момент учился в ПТУ, а дочку Анжелку она часто брала с собой в баню.
Я хорошо помню «банный дух», влажный, тёплый, с запахом берёзовых веников, распаренных лежанок и хлорки. Помню раскрасневшиеся благостные лица выходящих из бани.
В мои обязанности входил полив цветов на подоконнике в холле и проверка шкафчиков после того, как баня закрывалась. В шкафчиках довольно часто обнаруживались забытые расчёски, заколки, мочалки, предметы одежды, часы или серьги. Бабушка всё аккуратно складывала в коробку и запирала её у себя в каптёрке. Почти всегда кто-то приходил за часами, серьгами или одеждой. А расчёсок и мочалок накопилось большое количество.
Часто в душевых оставляли маленькие обмылки и бутылки от шампуней. В бутылках на дне оставалось немного цветной жидкости. Нинка обычно сливала их по сортам. Сортов-то было не так много: «Яичный», «Крапивный», «Роза», «Яблоко» и детский «Кря-кря», который пах так сладко, что его хотелось выпить. Были ещё какие-то, но я уже не помню. Каждый месяц у Нинки набиралось по две-три полных бутылки шампуня.
Но самое яркое воспоминание о бане никак с самой баней не связано. Оно связано с Анжелкой, Нинкиной дочкой. Та была старше меня на два года и ходила в первый класс. И, наверное, Анжелка ни за что в жизни не стала бы со мной дружить. Но какой-то период мы почти каждый вечер по два часа проводили вместе, и надо было как-то общаться.
Однажды Анжелка принесла большой пакет, села за стойку билетёрши и достала из пакета альбом для рисования и набор из 36-ти фломастеров! Их было ровно тридцать шесть! Я самолично считала и пересчитывала их, аккуратно касаясь пальчиком каждого, хотя Анжелка шикала на меня:
– Не трогай! Потеряются! Не мешай!
Фломастеры были чешские, тоненькие, невероятных расцветок, с мягким нажимом и плавной густой линией. Они были аккуратно сложены по тонам в прозрачный чехол с кнопкой-застёжкой. Я о таком и мечтать не могла! В семидесятые годы такое сокровище – это только из-за границы или по большому блату.
– Анжел, ну можно я попробую, ну пожалуйста? – заискивала я.
Но Анжелка надувала губки и говорила:
– Я ещё сама не нарисовалась. Я ещё не все цвета пробовала.
В тот вечер мне было позволено подавать ей фломастеры и открывать колпачки.
– Розовый! – говорила Анжелка. И я с восторгом выдёргивала фломастер из пачки, открывала колпачок и говорила:
– Есть розовый! – и чувствовала себя почти счастливой.
Через несколько встреч Анжелка подобрела и мне было позволено рисовать вместе с ней. Но фломастеры были поделены Анжелкой на две половины. Себе она отобрала саамы красивые, яркие и нежные тона, а мне достались все тёмные и скучные. Но я даже не обижалась, мне и так было хорошо! Хотя и завидно немножко.
В тот вечер случилось страшное. Мы засобирались домой, и вдруг Анжелка как заорёт:
– Мама! Ленка украла у меня фломастер!
– Я не брала, — залепетала я. – Тётя Нина, я честно не брала.
– Брала! Больше некому! – кричала Анжелка. – Мой любимый как раз! Сиреневый!
Бабушка строго на меня посмотрела и спросила:
– Лена, ты взяла?
– Нет! – сказала я и заплакала.
Нинка ругалась с бабушкой, Анжелка орала, что я дура малолетняя, что она больше со мной не дружит, фломастеры сто раз пересчитывали. Меня даже обыскали.
Я рыдала до самого дома. До сих пор не знаю, куда делся тот фломастер. Его не нашли ни тогда, ни потом. Я проплакала ещё пару часов в постели, пока не уснула от усталости.
А через несколько дней бабушка принесла с «барахолки» новенький наборчик из 36-ти фломастеров, купленный у фарцовщиков (даже не представляю, за какие деньги).
И мы вынули из него сиреневый фломастер и отнесли Анжелке. И Анжелкина мама сказала:
– Ааа! Принесли ворованное! А ведь как божились, что не брали! Ничего-ничего, бог всё видит!
Но бабушка ничего не стала объяснять, просто взяла меня за руку и увела.
А потом бабушка перестала быть банщицей, а у меня остался чудесный набор из тридцати пяти фломастеров. И ими рисовала вся наша маленькая улица, пока фломастеры совсем не исписались и не растерялись со временем.
_________________________
(иллюстрация Вики 
kirdiy)
Уже смеркалось, и мама вдруг спохватилась, стала искать авоську и складывать белье.
– Мужики, в баню! В баню, мужики! – кричала она. И почему-то было ей приятно повторять это слово – «мужики».
Отец хотел было идти в простой рубашке, но Михаська заставил его надеть гимнастерку с двумя медалями «За отвагу», и с орденом Красной Звезды, и с другими медалями – за освобождение разных городов.
Эх, как жалел Михаська, что в сумерках плохо видны отцовские награды! Да еще, как назло, никто не попадается из знакомых ребят.
В бане было полно народу, очередь в мужскую мойку извивалась как змея. Они пристроились в хвосте, за каким-то стариком.
Михаська вспомнил, как он первый раз пришел сюда, в мужскую баню. Совсем один. Это было в первом классе.
Вначале он, конечно, ходил с мамой, как все маленькие мальчишки. Но однажды они пришли мыться, и в бане Михаська увидел Юлию Николаевну.
Мама еле уговорила Михаську раздеться и вымыться. Он согласился, если только их не увидит Юлия Николаевна. В мойке стоял пар, но она их все-таки заметила. Михаська прямо сгорал от стыда из-за того, что учительница увидела его в таком виде и он ее тоже. Хорошо, что Юлия Николаевна не подошла тогда к ним. А то что бы он стал делать? Наверное, убежал бы из бани.
Но Юлия Николаевна не подошла, кивнула им с мамой издалека и очень быстро ушла. Михаське показалось, что она даже не домылась.
После этого случая Михаська в женскую баню ходить наотрез отказался. Мама спорить не стала, поняла и мыла теперь его дома, в той самой ванночке, где Михаську купали, когда он был еще грудным.
В ванночке он не помещался, приходилось мыться стоя, вода текла ручьями по комнате, и мама ругалась. Однажды зимой стало туго с дровами, мама никак не могла получить машину дров, хотя ордер на них был, и Михаське пришлось одному идти в баню.
Мама долго учила его, как надо мыться, как вытираться, как следить, чтобы не украли белье, а то он останется голый.
Это-то было уж ни к чему. Михаська и сам слышал, как у одного дядьки в бане унесли белье и он остался совсем голый, пока кто-то не сходил к нему домой и не сказал, чтоб ему принесли во что одеться.
Для дядьки сходили – ясное дело, а вот кто пойдет, если утащат белье у мальчишки?
И Михаська пошел в баню, боясь, что с ним обязательно что-то случится.
Он припомнил, как еле открыл тогда тяжелую, разбухшую от воды и пара деревянную дверь в мойку, как налил в шайку кипятку и тихонько окатил край каменной скамьи. Потом он долго плескался в своей шайке, тер с мылом руки, вымыл и грудь, и ноги, и голову, попробовал дотянуться мочалкой до спины, но не дотянулся. Мама говорила ему, собирая в авоську белье: «А спину попроси потереть какого-нибудь дядю».
Михаська оглянулся, выбрал парня, который сидел к нему спиной на соседней скамейке и усердно тер свою шею.
– Ну держись… – сказал ему парень и начал драить Михаськину спину так, будто хотел снять с него кожу.
У Михаськи навернулись слезы.
Парень оказался веселым, все спрашивал, на каком фронте у Михаськи отец, и Михаська не знал, что ответить. Один же фронт – там, где сражаются. Михаське парень понравился; он все думал, что бы такое сделать для него, наконец сообразил предложить теперь ему потереть спину. Но парень улыбнулся, показав зубы, ответил, что уже натерся, спасибо, и дальше они словно познакомились. Парень нет-нет да и поглядывал на Михаську, подмигивал ему, и, когда пошел одеваться, Михаська увязался за ним, наскоро окатившись.
Парень оделся быстро. Михаська едва успевал за ним. Выходя, парень сказал пожилому банщику:
– Спасибо за баньку, папаша!
И Михаська тоже повторил за ним:
– Спасибо за баньку, папаша!
Банщик засмеялся и шлепнул его легонько сухим березовым веником.
За воротами их с парнем дороги расходились, они приветливо подмигнули друг другу на прощание, и Михаська подумал: как здорово, если бы все люди были такие.
С тех пор Михаська стал своим человеком в этих длинных банных очередях. Он всегда брал с собой географию или еще какой-нибудь учебник и, пока стоял в очереди, выучивал урок назубок. После бани он получал пятерки, и поэтому ходить туда Михаське нравилось.
Всяких людей видывал он в этих длинных банных очередях. Особенно Михаська завидовал мальчишкам, у которых есть дедушки, а значит, есть с кем ходить в баню. А раз он видел старика, который пришел в баню с маленькой девчонкой. Сначала Михаська засмеялся – такое он видел впервые: в женской бане мальчишек много – это да, а чтоб девчонка мылась с мужчинами?
Но потом он призадумался: чего ж тут смешного? Мальчишки ходят с мамами в баню, потому что у них нет отцов, они на войне, а вот если девчонка идет с дедом – значит у нее нет мамы? Или, может, она тоже на фронте? Он испугался: а вдруг маму у этой девочки убьют? Потом он решил, что, наверное, просто маме этой девочки некогда: может, она на суточном дежурстве или уехала куда-нибудь? Сразу стало веселее, потому что Михаська не мог представить, что было бы с ним без мамы.
Видел Михаська в очередях и раненых, приехавших домой на поправку после госпиталя, обязательно с мальчишками, сыновьями, и очень завидовал этим мальчишкам. А когда пришло письмо от отца, где чьей-то рукой от его имени было написано, что он ранен, Михаська подумал, что, наверное, его отец тоже заедет домой из госпиталя и тогда они пойдут мыться вдвоем.
И вот теперь Михаська вспомнил, как хотел пойти с отцом в баню. Они стояли в своем темном уголке, очередь почти не двигалась, а Михаське так хотелось, чтоб они поскорее вышли на свет и все – и парни, и старики, и мальчишки – увидели бы его отца в гимнастерке и с медалями, которые негромко позвякивали друг о друга.
Старик впереди все крутился, топтался, дымил, о чем-то говорил с соседями, и Михаська подумал, что, если бы это он, Михаська, так крутился все время и рядом была мама, он уже давно схлопотал бы по макушке. Михаська рассмеялся, представив, как получил бы по макушке от мамы этот вертлявый старичок.
Старик обернулся, как будто понял, что Михаська смеется над ним, пристально посмотрел куда-то чуть повыше Михаськи и вдруг громко сказал:
– Что же такое творится, граждане?
Он сказал это и протянул руку в сторону Михаськи. Все стали оборачиваться и смотреть на Михаську, и он покраснел и уже сто раз обругал себя за то, что засмеялся над стариком.
– Что же это такое творится, православные?
«Вот еще, – подумал Михаська, – на попа нарвался».
– Прошел человек войну, – продолжал старик, – домой, наверное, вернулся, в баньку попариться, известное дело, пришел.
Михаська вздохнул, и краска стала сходить с него. Он обернулся. Сзади стоял отец. Так вот на кого смотрели все! На отца!
– А мы его тут в очереди держим! – кричал старик.
Очередь вдруг зашумела. Михаську обняла какая-то теплая волна, заполнила его до самых краев – еще бы, вся очередь, целых, наверное, сто человек смотрели на отца, и улыбались ему, и говорили про него! И конечно, уже все видели его гимнастерку, и медали, и орден Красной Звезды, который отец называет просто звездочкой.
– А ну-ка, товарищ старшина, – закричал снова старик, – давай проходи вперед!
– Да что вы, – сказал отец, – постоим, отдохнем, теперь торопиться некуда.
– Нет, нет, – закричал шустрый старик, – торопись! Торопись отдыхать, а то скоро снова за работу! Давай, говорю, проходи!
Отца стали подталкивать, очередь перед ним расступилась, и он пошел вперед, а Михаська за ним, чувствуя на себе завистливые взгляды мальчишек… Кто-то даже легонько толкнул его в бок.
…Уже засыпая, разморенный от жаркой бани и горячего чая, Михаська подумал, радостно удивляясь: вот он, оказывается, какой был второй длинный день…
Часть вторая
«Тошка-тошка-тошка-тошка…»
1
Михаська любил смотреть на облака.
По дребезжащей железной лестнице он забирался на плоскую крышу. За дальней трубой, возле слухового окна, у него было любимое местечко. Если лечь на спину, Михаську здесь даже с крыши не видно, а с земли тем более. Это местечко он нашел еще в войну, когда учился во втором классе. Тогда по вечерам назначали дежурных по крыше на случай бомбежки. Впрочем, вскоре эти дежурства отменили, потому что фашистские самолеты до их города долететь не могли. Воздушную тревогу тоже объявили всего раза два, наверное, просто так, на всякий случай. Михаська помнил тот вечер. Незадолго до этого они с мамой, как и все жильцы, обклеивали свои окна белыми полосками бумаги крест-накрест. На верхнем стекле крест, на боковых тоже по кресту. Все говорили, что это очень помогает. Если бомба упадет, то стекла с такими полосками не разобьются. Михаська, признаться, мало этому верил, потому что даже простой небольшой камешек для стекла – гибель, а тут бомба!