Порка мужчин женщинами рассказы

I. Трусы в разноцветный горошек

Глухой щелчок вспорол тишину офиса. Кожа о кожу. Лента черного ремня Wrangler о задницу маркетолога Геннадия. Вслед за щелчком – сдавленное «Ай!». Менеджер по продажам Илья, которого более ушлые коллеги вытеснили в первый ряд круга зрителей, поморщился.

После второго удара Геннадий сдержался. Если бы Илья стоял с другой стороны толпы, то наверняка его взору предстали бы сжатые зубы и зажмуренные глаза маркетолога. Но сейчас он видел белую волосатую жопу с двумя красными полосами.

Щелчок! Геннадий дернулся, приспущенные до колен штаны упали на пол. Снимать брюки и трусы — обязательное условие порки. Для женщин поблажек не было – им тоже приходилось задирать юбки и спускать трусики. Одно дело, когда шлепают дородных дам, которых в офисе большинство. И совершенно другое – когда наказанию подвергают аппетитных девушек. В первом случае Илья испытывал легкое отвращение, смешанное с сожалением из-за бессмысленной траты времени. Во втором случае созерцание порки доставляло Илье особенное, запретное, удовольствие. Всякий раз он напускал на себя безразличный вид, но низ живота наливался истомой, в штанах напрягалось. Однажды, когда порцию шлепков получала самая красивая девушке в оупенспейсе — аналитик Лиза, Илья не выдержал и по окончании экзекуции закрылся в туалете, чтобы снять напряжение. Потом неделю не давала покоя мысль, что в кабинке туалета установлена скрытая камера.

Щелчок! Маркетолог резко подался вперед, чуть сдвинув стол, на котором лежал животом и грудью. «Стол для порки». Так про себя называл этот предмет мебели Илья, но вслух не произносил. О порке в офисе вообще не говорили. Но Илья был уверен, что так стол окрестили и другие обитатели офиса.

Щелчок! Пятый и последний. Пять ударов — такое правило. Геннадий помедлил несколько секунд – вдруг еще прилетит – выпрямился. Резко натянул трусы — семейные, в разноцветный — красный, зеленый, желтый и синий — горошек. Взлетели коричневые мятые брюки. Бляшка ремня ударилась о край стола.

— Черт! — вырвалось у маркетолога.

— Ну что же вы, Геннадий Сергеевич? Ругаетесь при женщинах, — сказал экзекутор, генеральный директор Петр Антонович, вставляя Wrangler в шлевки брюк Strellsonи откинув полы пиджака Dolce & Gabbana.

Илья был достаточно близко к генеральному и с начала порки вдыхал аромат одеколона — что-то волнительное и подавляющее.

— Я… я… – замялся Геннадий.

— Думаю, вы просто извинитесь и этого будет достаточно, да? — сказал Петр Антонович с покровительственной улыбкой.

— Да, — еле слышно ответил маркетолог, глядя в пол.

— Тогда скажите: простите, женщины.

— Простите, женщины, — промямлил Геннадий.

— Вот и хорошо, — сказал генеральный, хлопнул в ладоши и добавил: — А теперь за работу!

II. Крыса Елена

На следующий день в офисе намечался праздник. Компания достигла какого-то пика в продажах. Илья как менеджер по продажам, наверное, должен был знать, что это за пик, но не знал. Также он понятия не имел о служебных обязанностях маркетолога Геннадия или аналитика Лизы. Зато Илья отлично представлял, чем занимается секретарь Елена.

Секретарь Елена была крысой. Жирной самовлюбленной крысой. Кажется, секретарша считала, что у нее только две обязанности. Первая – вздыхать о том, как она много работает. Вторая — стучать на сотрудников. Причем, у крысы (Илья также про себя называл ее Мразь) была особая манера доносить до начальства сведения о косяках сотрудников. Она не бежала в кабинет генерального (кто бы эту крысу туда пустил), она просто громко восклицала «Юрочка! Ты опять весь день сидишь в Фэйсбуке! И откуда столько времени? А я что-то так упахиваюсь. Даже дома не до соцсетей – работа» или «Танюш, а ты почему не на совещании? Забыла? Я все свои дела записываю, чтобы ничего не упустить». Часто этого было достаточно.

Сегодня крыса Елена была в замечательном расположении духа. Сегодня она могла стучать напрямую генеральному. Любые события в офисе отмечали по одному сценарию. Около 17.00 какой-то мужик, вроде бы с этажа начальства (лакей, в общем), приносит пять бутылок шампанского и ставит на стол для наказаний. Извлекает из карманов три упаковки с пластиковыми стаканчиками, небрежно бросает рядом с бутылками и уходит. Потом офисные женщины (но не крыса Елена, конечно) распаковывают и расставляют стаканчики, и все сотрудники ждут Петра Антоновича. Как только генеральный появляется в оупенспейсе, коллектив мчится к столу, иногда даже стулья опрокидывают.

В этот раз стул упал только у Ильи, но к столу он подбежал одним из первых. Петр Антонович уже открывал бутылку (а первую бутылку он всегда откупоривал сам): крепко сжал пробку, вертя кулаком туда-сюда, в мертвенном офисном свете поблескивало стекло часов Epos.

Пук! Пробка выскочила, из горлышка бутылки потянул дымок углекислого газа.

Петр Антонович разлил шампанское по пластиковым стаканчикам. Плескал по чуть-чуть — бутылки хватило на тридцать или около того порций. «У нас работают тридцать человеческих порций», — подумалось Илье. Он смотрел на белые, хаотично расставленные на столе стаканчики, а перед мысленным взором возник образ: наполненные водой старые ведра и кастрюли под протекающей крышей.

— Ну, мужчины и женщины, поздравляю! — провозгласил Петр Антонович, поднимая стаканчик. — Пейте.

Генеральный пригубил шампанское, буквально смочил губы. Он всегда так делал, хотя Илья не раз слышал о фееричных пьянках на этаже руководства.

— Все успехи благодаря Вам, Петр Антонович, — затараторила крыса. — Вы не только сами тянете компанию, но и нас заставляете любить работу. Не понимаю, как некоторым может не нравиться наша прекрасная компания.

В груди у Ильи похолодело.

— Кому? — спросил генеральный.

— Например, Илье Георгиевичу, — она вытянула короткий толстый палец, на котором восседал большой фиолетовый камень.

«И как она натянула кольцо на этот обрубок?» — подумал Илья, а секретарша продолжила:

— Вчера в Фэйсбуке назвал нашу работу чертовой. Я вот работу обожаю, поэтому поразилась такому деферамбу.

— Деферамбу? — спросил генеральный.

— Ну да, постулату, — уточнила Елена.

Илья почувствовал, как пальцы сжались в кулаки, и усилием воли разжал их.

Вчера вечером он выпил три банки пива «Клинское», нет, пять, и написал на своей странице в Фэйсбуке: «Достала чертова работа!» Запись провисела секунд двадцать, после чего Илья в панике, которая заполнила вроде бы анестезированную алкоголем душу, удалил ее. Но двадцати секунд хватило.

«Жырная мразь», — подумал Илья. Причем подумал через букву «ы».

— Что ж, — сказал генеральный, — мне пора за работу, а вы празднуйте. Еще четыре бутылки осталось. Все выпейте.

— Обязательно выпьем, а потом трудиться! — заверила Елена, но генеральный уже развернулся и пошел к выходу их офиса.

Илья с трудом повернул голову, но увидел только заднюю часть блестящих туфель TomFord.

— Празднуем! — весело сказал Геннадий, хватая бутылку шампанского.

III. ПИСЬМО

Илья немного постоял с коллегами, стараясь ни с кем не встречаться взглядом. Они тоже не горели желанием смотреть в его сторону (кроме крысы, которая поглядывала на него со снисходительной улыбкой). Потом он пошел на рабочее место. Поднял стул и сел ждать письмо. ПИСЬМО.

Позавчера такое письмо получил Геннадий. И в адресаты маркетолог попал благодаря крысе. Дело в том, что Геннадий любил выпить. Пить в офисе можно было только с санкции генерального и только шампанское. А Геннадий выпил водки: закрылся в кабинке туалета и осушил чекушку. Бутылку выбросил в корзинку, закидав сверху туалетной бумагой.

Вернувшись в оупенспейс, Геннадий сразу столкнулся с секретаршей, которая стояла между двумя столами, перегородив проход и буравя маркетолога маленькими черными глазками. Геннадий задержал дыхание, плотно сомкнул губы и протиснулся к рабочему месту. Но крыса его достала. Спустя примерно час Геннадий сидел за компьютером и смотрел ролик на Ютюбе. На видео мужики на Запорожце пытались вытащить из грязи трактор. Геннадий надел наушники — наверняка персонажи видео матерились. Крыса подкралась к маркетологу. Илья видел это, но предупредить коллегу не мог — Геннадий сидел к нему спиной. Писать в Скайп тоже не вариант — крыса прочитает.

Илья наблюдал, как секретарша медленно склонилась над правым плечом Геннадия. Тот резко повернулся, вскрикнул «Ой!» и сорвал с головы наушники. И вот это «Ой!» выдало Геннадия: со звуком рот исторг пары алкоголя прямо в лицо крысе.

— Геночка! Ну как же так? Пьешь в рабочее время. Столько дел! Я уже еле на ногах стою, а ты, как это у вас, алкоголиков, называется? Расслабляешься! Нехорошо, Геночка, нехорошо!

В тот же вечер Геннадий получил ПИСЬМО. Теперь свое ПИСЬМО ждал Илья. Он периодически обновлял папку «Входящие» на корпоративной почте — новые письма появлялись только, если нажать еле приметную кнопку «Обновить», а если этого не делать, то о новой корреспонденции благополучно не узнаешь. Илья периодически применял этот трюк. Но сегодня вечером он ждал ПИСЬМО. Не важно, прочитает его или нет: на то, что случится завтра, осведомленность менеджера по продажам не повлияет. Но вот если ПИСЬМО не придет, то завтра не случится ничего. Будет день как день, кажется четверг.

Но ПИСЬМО пришло. В 18.57, за три минуты до окончания рабочего дня. ПИСЬМА всегда приходили за одну – пять минут до того, как в офисе начнут выключаться компьютеры.

Илья еще раз обновил «Входящие». ПИСЬМО, разумеется, не исчезло. Он провел сухим языком по шершавым губам. Помедлил несколько секунд и дважды ударил указательным пальцем по левой кнопке мыши. А потом прочитал:

«Илья Георгиевич! Предлагаю вам завтра во второй половине дня принять участие в получении дисциплинарного взыскания в виде порки. Взыскание будет наложено сами знаете, за что и сами знаете, на что.

Генеральный директор ООО «Дегенерейшн» Засулин Петр Антонович».

IV. Согласие

Дома Илья принял душ и голым упал на кровать. Он почти всегда ходил по квартире обнаженным. Одежду надевал только ранней осенью, когда на улице уже холодно, а отопление еще не включили, и когда приходили гости (было пару раз). Но в этот раз нагота ощущалась остро и болезненно. Стало неуютно, и он накинул черный махровый халат.

Побродил по комнате, зашел на кухню. Есть не хотелось, и он ограничился стаканом воды. Потом вернулся в постель, полежал, и тут пришла мысль, что нужно подготовиться.

Илья встал, вытянул из шкафа выдвижной ящик, в котором хранил нижнее белье: в смысле, трусы и носки. Пока никаких извращений. Покопался и извлек серые боксеры с надписью KelvinKleim. Эти трусы Илья купил, чтобы ходить на свидания. По крайней мере, так объяснял покупку себе. Но всякий раз, когда боксеры мелькали серым пятном среди пестрых семейников, перед мысленным взором Ильи всплывало гладко выбритое лицо Петра Антоновича. Модные боксеры он одевал только раз. И, кажется, тогда девушка не поняла, что попала на свидание. Теперь предстоял второй раз.

Уснул Илья за полночь. Перед сном пришла мысль побрить зад. Но, поразмыслив, Илья отбросил идею. Сколько порок он наблюдал, не видел ни одного мужчину с бритой жопой. Зачем выделяться? И, наверняка, волосы на заднице так просто не дадутся. Опять же, изгибы там всякие. Еще порежется. Фильм какой-то был, там лентой с воском волосы выдирали. Больно, наверное…

Утром в офисе коллеги по-прежнему отводили глаза. Только крыса смотрела с сочувственным укором: мол, как же так, Илюшенька?

Около одиннадцати на стол упал лист бумаги.

— Подпиши, Илюша, — сказала Елена.

«СОГЛАСИЕ» — большими буквами по центру. Ниже «Я, такой-то (его фамилия, имя и отчество) даю свое согласие…»

Дальше Илья не читал. Вообще изучать документы, которые дают на подпись, зазорно. Он не читал ни трудовой договор, ни инструкции по пожарной безопасности и охране труда. Читая документ, ты проявляешь неуважение к его составителю. А зачем хамить лишний раз?

Илья взял со стола ручку и оставил подпись там, где только что был указательный обрубок крысы. Секретарша взяла бумагу и покинула оупенспейс, виляя задом.

В голове Ильи билась мысль «Прошу уволить меня по собственному желанию. Прошу уволить меня…» Эта мантра всплывала в мозгу каждый день, особенно когда он видел крысу. Но сегодня мысль почти материализовалась — он открыл блокнот и нацарапал ручкой слово «Прошу».

V. Порка

Время превратилось в огромный и корявый камень, от которого Илья, поглядывая на часы в правом нижнем углу монитора, отколупывал кусочки-минутки. На обед он не ходил: есть не хотелось и вести бессмысленные столовские беседы тоже. Впрочем, перекусить его никто не позвал.

Илья сидел, положив голову на подставленную кисть левой руки, и читал статью о брачных играх белых лебедей, когда громыхнуло:

— Илья Георгиевич, пройдемте!

Илья вскочил, одновременно лихорадочно сворачивая окно браузера.

В проходе между столами возвышался Петр Антонович. Взгляд Ильи приковали обнаженные белые зубы генерального. «А если он меня за яйца укусит?», — мелькнула нелепая мысль.

Петр Антонович повернулся и энергично пошел к столу для порки. Илья сделал шаг, второй. Ноги будто ватные, низ живота налился неприятной тяжестью, в кишках заурчало. Он оперся о стол, постоял, глядя, как коллеги стягиваются к месту позора. Сегодня — его позора. Потом продолжил путь. Мимо шмыгнул Геннадий и чуть ли не побежал к остальным зрителям, чтобы не явиться на экзекуцию вместе с жертвой.

На лобное место Илья добрел, когда Петр Антонович вытащил ремень из шлевок брюк. Черная кожаная полоска, сложенная вдвое, раскачивалась над серо-зеленым ковролином.

— Прошу, — сказал Петр Антонович и указал на стол.

Илья подошел к эшафоту и замер.

— Снимайте штаны, Илья Георгиевич. И трусы, — приказал генеральный.

Илья непослушными пальцами схватился за бляшку ремня, с трудом расстегнул. Пуговица на джинсах далась с еще большим трудом. В стыдливой тишине Илья услышал, как вжикнула молния. Он помедлил секунду и резко опустил джинсы вместе с трусами до колен и сразу упал грудью на стол.

«Надо было джинсы, а потом трусы, чтобы все увидели боксеры», — пробежал в голове очередной тараканчик.

— Начнем! – сказал Петр Антонович и яйца Ильи превратились в кедровые орешки.

Щелк! Ягодицы обожгло. Илья зажмурился и стиснул зубы, пальцы впились в край стола. «Не так уж и больно», — подумал он.

Щелк! «И даже не сильно стыдно», — продолжил он мысль, но пальцы не расслабил.

Шелк! Больше половины пройдено.

Щелк! Илья за каким-то хером поднял веки и встретился взглядом с Лизой. Ее серые влажные глаза смотрели с жалостью. Было в них что-то еще, что-то… Вопрос? Какой? «Зачем?» Илья зажмурился. Задница горела от ударов, а лицо – от стыда.

Щелк! Пятый и последний. Пальцы расслабились, правая рука почти отпустила столешницу.

Щелк! Шестой?! Илья дернулся от неожиданности.

— Ой! – вскрикнул кто-то в толпе.

Щелк! Щелк! Илья переступил с ноги на ногу. Жопа задеревенела, как будто в ягодицы ввели лидокаин. Хотелось ее размять.

Щелк! Илья вдруг осознал, что член стоит колом. И вроде бы подниматься он начал после четвертого удара. Зачем открывал глаза?

Щелк! Илья сбился со счета.

— Пожалуй, хватит, — сказал Петр Петрович. – Теперь, мужчины и женщины, по дисциплинарному взысканию в виде порки, у нас новая норма.

Илья, не разгибаясь, чтобы не выставить на обозрение коллег свой средний размер, опустил руки и натянул штаны. После этого поднялся, застегнул джинсы и ремень, рубашку заправлять не стал.

— За работу, — бросил Петр Петрович, резко развернулся и зашагал к выходу.

Офисная живность расползалась. На Илью по-прежнему никто не смотрел. Только Лиза, направляясь к своему рабочему месту, глянула искоса.

«Как приятно от нее пахнет», — подумал Илья и устремился в туалет – снять напряжение.

Когда он вернулся на место, про порку все будто забыли. А может и правда забыли?

— Пивка вечером выпьем, Илюх? – сказал Геннадий и, зыркнув на секретаршу, добавил: — После работы.

— Давай. Чего бы ни выпить, — ответил Илья и развернул браузер.

Статья про лебедей? Зачем он это читал? Пиликнул телефон. Смска. Илья кликнул на иконку с сообщениями: «Зачисление зарплаты…».

«О, кайф!» — подумал Илья. Потом на глаза попался блокнот. Среди бессмысленных закорючек, черточек и крестиков затерялось слово «Прошу». Илья взял ручку и тщательно заштриховал буквы, превратив слово в черный прямоугольник.

Розги с Рублевки

В это было трудно поверить. В попе, заалевшей рубцами, пульсировала боль. Съемщик стресса копался у стола, выбирая, чем будет дальше выбивать из меня накопившееся напряжение. И зачем только я отправилась в Киров? Ведь предлагали и коллеги, и знакомые выпороть меня хоть на квартире, хоть прямо в офисе, чем ехать за тридевять земель “к какому-то маньяку”, да еще с подружкой-фотографом, которая все это заснимет якобы на память.

…Николаю Платонову чуть за тридцать. Чистой воды шарлатан без медицинского образования. Приехал в Москву на заработки. Скучал на должности охранника, ломая голову, как заработать, не вкладывая денег вообще. Дошутился с мужиками до того, что все москвичи – зажравшиеся сволочи и, мол, пороть их надо! А что? Ведь это – идея, только еще не совсем докрученная. Николай погрузился в Интернет и, как мог вдумчиво, изучил историю вопроса.

– Детей пороли, пороли солдат, пороли дворовых, – между ставшими ритмичными ударами розготерапевт читает мне лекцию. – И ведь это только на пользу человеку шло. Вся дурь выбивается! А стресс – это та же дурь: надуманные проблемы, которые всегда можно решить. Но ты это поймешь только после порки.

За “инструментом” Николай специально приехал на известную всей стране подмосковную Рублевку. Зашел в лес и ободрал там с десяток ив с березами. А поздним вечером подумал: “Чего уезжать? Места-то здесь не только красивые, но и денежные” – и развесил в нескольких поселках объявления. Вот текст, который Николай помнит наизусть:

“Оригинальный массаж для снятия стресса и выхода из депрессии – порка розгами! Процесс 20-25 минут, максимальное количество ударов – 100, через 30 ударов перерывы. В основе лежит заглушение боли душевной болью физической. Розги классические 40-60 см из веточек березы и ивовой лозы. Количество ограниченно. Дополнительно – шпицрутен, хлыст кожаный, ремень солдатский. Процедура противопоказана лицам, страдающим сердечно-сосудистыми заболеваниями, несвертываемостью крови. После процедуры могут появиться синяки и ссадины на две недели”.

Техника флагелляции

Сначала погладьте плеткой по ягодицам, ногам, спине, шее. Эта техника выявит более чувствительные зоны партнера. Затем, наносите легкие удары по направлению справа налево, сверху вниз. Увеличивайте постепенно силу и интенсивность ударов, не забывая наблюдать за реакцией партнера.

Во время порки старайтесь охватывать максимально большие участки тела. На этом этапе кожа покраснеет.

В завершении процесса можете сделать несколько сильных ударов по самым чувствительным зонам. Сопровождайте шлепки грубыми словами.

Одна из частых ошибок флагелляции — захлест. Это когда концы плетки касаются не обрабатываемой поверхности, а лишь захватывают бока. Кожа на боках гораздо нежнее, а сила удара из-за разгона хвостов — сильнее.

Переходить к более сильной флагелляции рекомендуется не менее, чем через пять сеансов. Можно и вовсе не менять технику и силу шлепков, если вам комфортно и приятно на первоначальном этапе.

Результаты поиска:

1. “Он сам никогда не позволяет себе лишнего в отношении девушек”.

Я была напугана и узнала, что это как-то связано с Михаилом Прохоровым, только когда увидела его. Помню, как выхожу на подиум и вижу двух мужчин — Михаила Прохорова и какого-то его друга.
Дата: 25.09.2015
Копия в Google

2. Первый в современной истории России организованный СМИ “сексуальный скандал” с главой государства.

… женщины-политика и начальника в российском государстве формировали дородные, громкоголосые женщины с высокими прическами и ярким макияжем, решительные окрики которых из одного конца коридора в другой заставляли вздрагивать даже самых суровых мужчин …Причем нельзя до такой степени, что другой таблоид, “любимая газета президента”, устраивает показательную порку провинившемуся конкуренту. Очень патриотичную порку, со звенящей в воздухе лозой и презрительно искривленными губами экзекутора.
Дата: 28.04.2008
Копия в Google

3. Голливудские звезды глазами частного детектива.

Джон Кратчфилд, высокий и крепкий мужчина за шестьдесят с крашеными черными волосами, не пишет романов.
Дата: 15.12.2003
Копия в Google

4. Костюм цвета молодого кузнечика:

Дата: 02.10.2006
Копия в Google

5. ТТ: The Тёлки.

(собеседник лениво повернул голову) Это бляди, Володенька» Из разговора двух состоятельных мужчин на летней веранде Justo Ни одна презентация, клубная вечеринка, ни один сет модного диджея не обходится без некоторого количества знаковых атрибутов, так называемых клубных персонажей, золотой молодежи, VIP’s и тёлок.
Дата: 24.03.2004
Копия в Google

6. Синдикат “откоса” в военкоматах Москвы и Подмосковья.

Найдя в условленном месте в сквере Максима, оказавшегося представительным мужчиной в дорогом костюме, Артем увидел рядом с ним еще нескольких юношей явно призывного возраста.
Дата: 10.07.2017
Копия в Google

7. Цирк Антона Белякова.

А Вячеслав Тимченко потребовал от Белякова, если тот настоящий мужчина, принести извинения всему сенату.В декабре 2015 года Беляков попытался учинить порку региональной Счетной палате за «попустительство коррупции».
Дата: 17.03.2016
Копия в Google

8. Червяк был не в кремлевской тарелке.

Но к публичной порке провинившихся или сделавших их достоянием общественности, как правило, не приводят В первую очередь это касается, конечно, собственно меню…. который власти Вьетнама устроили в честь прибывшего с государственным визитом президента Филиппин, Мисланг подробно обсуждала меню в своем твиттере, сообщая всем, кого это интересовало, что “вьетнамское вино — моча”, а вьетнамские мужчины — уроды …
Дата: 25.11.2010
Копия в Google

9. Большая беда Ростова.

Иначе, как еще объяснить, что мужчина 1963 года рождения использует любую возможность, чтобы лишний раз сказать «А ведь я пенсионер…».
Дата: 15.12.2003
Копия в Google

10. Справочник психопата.

А всего в списке более 500 различных фобий, включающих в себя фобии разнообразных животных (от мышей до быков), людей (китайцев, красивых женщин, лысых мужчин и прочее), природных явлений (от восхода солнца до северного сияния), определенных мест (мостов, домов, кладбищ), действий или ситуаций, а также отдельных предметов (книг, часов, велосипедов и т. п.).
Дата: 04.02.2002
Копия в Google

11. “Синяя борода” Юрия Шефлера.

Корреспондент БГ следит за ходом процессов Николай Клименюк Тата Олейник — она же «Почти новая горжетка» Невыносимые страдания Вашингтонский юрист Роберт Стейнбух любит хорошую порку.Блог никому не известной «Вашингтонки» заметили и перепечатали на сайте сплетен Wonkette: «Боже, я трахаюсь с шестью мужчинами одновременно!
Дата: 22.08.2006
Копия в Google

12. Архипелаг “Aншлаг”.

Ажурная металлическая калитка не заперта, во дворе на лавочке двое мужчин — явно местные жители.Устроить показательную порку с досрочным прекращением полномочий какого-нибудь воеводы.
Дата: 28.09.2004
Копия в Google

13. Мордашов и две Елены.

Даже у психологов есть подозрение, что Елена Мордашова устроила громкую публичную порку не случайно.Пошла на прием к гинекологу, и строгая докторша устроила ей допрос: «А мужчина знает?
Дата: 10.10.2001
Копия в Google

14. Что предъявляют “Яблоку”.

… 38, 21. Десница (Мельников Игорь) 17.09.2003, №38, 22. Меридиан (Белгород) (Мельников Игорь) 17.09.2003, №36, 23. Томь (Кемерово) (Мельников Игорь) 17.09.2003, №38; Публикация “Победить нищету реально!”, что думает об устройстве мира и роли в нем мужчин и женщин 3-ий номер в списке «Яблока» Игорь Артемьев 1. Томь (Кемерово), Сорокин Константин, 17.09.2003, №38; 2. Караван РОС (Ярославль), Константин Сорокин, 16.09.2003, №38; 3. Проспект, Константин Сорокин, 16.09.2003, №38; 4. Амурский меридиан …
Дата: 28.10.2003
Копия в Google

20 минут спустя

После пятидесяти ударов я сломалась. Николай тут же предложил выпороть его: “Порка – это наркотик. Я уже на него подсел”. 

Уж я его отходила! Представляя на месте розготерапевта всех своих мужчин, которые меня когда-то обидели. Николай, открыв рот, постанывал и просил: “Сильнее! Сильнее!” Но долго пороть я его не смогла – жалко стало. Потом еле выгнала: он пристально смотрел на мою выдающуюся грудь (замечу, совсем не обнаженную!) и явно был не против начать “пороть” меня своим детородным органом: “А что? Многие женщины возбуждаются сильно… и просят… ну, сами понимаете, чего”. У меня после сеанса ощущения были двоякие. В голове – пустота, а пятая точка побаливала и чесалась. Накрыло меня спустя минут двадцать: я почувствовала дикое возбуждение. И все встало на свои места: муж мне пока не нужен, а вот любовника нужно срочно завести!

Комментирует психиатр, доктор медицинских наук Лев Яковицкий: 

– Переживание ощущения, связанного с преодолением боли, с подчинением ее себе и определенной победой над ней может помочь приведению в состояние равновесия психики человека. Терапевтический эффект достигается благодаря устранению травматических воспоминаний, избавлению от страхов. В определенных ситуациях и обстоятельствах подобные процедуры могут повышать либидо. В рамках нормы это остается, если участники не допускают “передозировки” в телесном воздействии и не превращают его в истязание, оставаясь верными традиции игрового начала в ролевом сексе.

s-info.ru

Извращенцы столичные

Первыми клиентами предприимчивого дельца стали, конечно, доверчивые женщины.

– Мужики снимают стресс водкой, – смеется Николай, – и боли больше боятся. А женщины иногда просят в лохмотья им жопу порвать – больше ста ударов выдерживают! Стонут, корчатся, извиваются. Признаются, что одна порка двух оргазмов стоит. Один ко мне мужчина приходил, чтобы подготовиться к сексу с женой, – у него после порки такой стояк! Аж рычал и орал под розгами: “Сейчас домой приду, ух, жена, держись!” 

Продвинутые москвичи не желают, чтобы их пороли предметами из арсенала, доступного сейчас в каждом секс-шопе: шпицрутеном, хлыстом – скучно и неинтересно. 

– Все вы охочи до розг, – недоумевает их популяризатор. – Извращенцы! 

Но обстоятельства заставили вернуться домой – а в Кирове таких мало…

Для эпатажа – пациентов постоянно нужно удивлять! – он наряжается в короткую юбочку

Но на его лохматые ляжки обращать внимание я перестала быстро, потому что до краев наполнилась болью. Она застряла где-то в области солнечного сплетения

Крутилась там волчком и никак не могла вырваться наружу. Под шпицрутеном и хлыстом вздрагивала всем телом, сжимая свои “булочки” от страха. А бедра еще неделю украшали синеватые, вспухшие рубцы. Ремень ложился широкими мазками, давая некоторое отдохновение. Розги заставляли тонко визжать – и почти с таким же тонким визгом они обрушивались на мою нежную плоть. Больше всего мне понравились бамбуковые палочки. Я была словно ксилофоном, по которому ими мелодично стучали: пятая точка – ножки – пяточки. Туда – сюда – обратно – тебе – и мне  – приятно…

Процесс флагелляции

Для первого эксперимента не обязательно пользоваться профессиональными инструментами. Из-за неопытности вы можете ненароком причинить боль партнеру. Для начала подойдет ваша ладонь. Шлепать нужно наотмашь, но регулируя силу удара. Звук будет звучным, на коже появятся отметины страсти, которые пройдут примерно через полчаса. Удобная поза во время флагелляции имеет немаловажную роль. 

Самая удобная позиция — расположить партнера на кровати спиной вверх, под бедра положить подушку, чтобы немного приподнять ягодицы.

Во время порки можно легонько поунижать партнера, чтобы игра получилась более яркой. Флагелляция — это процесс доминирование морального, а не физического. Когда вы отточите мастерство с помощью ладошки, можно купить плетку. Разновидностей их довольно много, но начинать все-таки нужно с флоггера.

Флоггер представляет собой плетку с не менее 40-ка хвостиками. Выглядят они очень угрожающе, но удары получаются довольно мягкими и практически не оставляют следов. Бить можно по спине, животу, ногам, ягодицам. Опытные мастера используют данный вид плетки для разогрева.

Также для порки можно использовать офицерский ремень — он куда жестче флоггера, поэтому стоит рассчитывать силу удара и никогда не использовать пряжку. Удары ремнем наносят кратковременные и единичные.

Боль от них намного сильнее, чем от любых других плетей. Для неопытных людей эти приспособления могут принести немалый вред.

Порка взрослого парня женщиной

Но и это было еще не все, у кровати стояли две разъяренные женщины, моя тетя и соседка, мать пацана которому я журнальчик дал и вот она то тащила меня из постели за ухо, обзывая нехорошими и унизительными для моего достоинства мужского словами.

Тридцатипятилетняя женщина, одна воспитывала сына и дочку моих лет, одноклассницу мою и была очень зловредной и строгой. Она утром у пацана под подушкой нашла мой похабный журнальчик и после порки, тот сдал меня с потрохами маме, которая явилась тут же на разборки. Ох и орала она, пока за ухо меня тащила из постели. По ее словам, я ей сына загубил и испортил гадостями всякими и надо меня быстро сдать в какое то специальное заведение, за колючей проволокой, где меня научат жизни.

К тому же, женщины быстро обнаружили мокрое пятно на покрывале и то, что штаны у меня тоже мокрые и этот факт лишь подлил масла в огонь. Мало того что я сына ей испортил гадостями всякими, так еще и в штаны набурил — таких как я, надо типа пороть не просто регулярно, а каждый день.

Ошеломленный случившимся я лишь хлюпал носом, всхлипывал от унижения и тупо молчал, позабыв о своем мужском достоинстве. Какое тут достоинство, когда штаны у тебя мокрые, а женщина тебя за ухо тащит куда то. А потащили меня женщины на веранду и первым делом заставили снять мокрые штаны, трусы и замочить все это в корыте. Туда же моя тетя и постель мокрую бросила отмокать, а сами женщины тут же занялись моим воспитанием и долго читали мне морали, перекрикивая друг друга и решая что делать с морально разложившимся негодяем дальше.

Негодяй тем временем, стоял перед женщинами ни живой, ни мертвый, изо всех сил пытаясь пониже натянуть руками подол короткой футболки, что бы хоть как то прикрыть не прикрытое как обычно трусами, свое мужское достоинство, которое к тому же от стыда видимо, выросло в размерах и все время норовило высунуться из под нее на свободу. Размерами, оно конечно же женщин поразить не могло, но темные волосики вокруг него, уже показывали то что парень вскоре станет мужчиной.

Кончилось тем, что тетя моя соседку упросила никуда меня не сдавать, а заняться моим воспитанием самостоятельно и начать с хорошей порки моим же широким офицерским ремнем. Женщина соседка, с трудом но все же согласилась на тетино предложение, добавила свои варианты моего воспитания, взяла протянутый тетей ремень и стянув футболку с меня через голову,  наклонила мой организм пониже и приступила к порке парня, первой в его жизни.

Честно говоря, я настолько был всем случившимся ошеломлен, что даже и не сопротивлялся пока меня порола женщина и после порки, покорно стоял вытянувшись по стойке смирно перед своими воспитательницами, уже не пытаясь  клювик, просил прощения жалобно, обещал что больше такого не повторится, стирал намоченную мною одежду и постель, всхлипывая от унижения и потирая иногда ладошкой горевшее огнем после ремня мягкое место.

Стирал в большом корыте, стоя перед женщинами в чем мать родила и  мужское достоинство, явно указывало на то, что мне таки стыдно перед женщинами, которые сидели за столом, пили чай поглядывая уже с усмешкой, на мой торчащий почти вертикально мужской позор и решали судьбу мою дальнейшую. И как я уже понял из разговора женского, это была первая, но далеко не последняя порка в моей юной жизни и что ждут меня теперь тяжелые времена и совершенно новый стиль жизни, у женщин под каблуком.

Источник http://newlife-style.com/

Зачем нужна порка?

Флагелляция — это искусство подчинения партнера с помощью порки. Порка приводит к возбуждению, она должна приносить не боль, а удовольствие от подчинения. В процессе ударов происходит прилив крови к мягким тканям, что провоцирует повышение давления. Изменение можно заметить по покраснением лица, изменением цвета губ. Как только вы заметили такую реакцию, стоит немедленно прекратить флагелляцию.

Интенсивность воздействия может варьироваться в зависимости от предпочтений партнера. Кто-то любит мягкие шлепки, кто-то хочет что-то более жесткое. В процессе флагелляции можно и нужно включать элементы игры.

Можете купить эротические костюмы, придумать сценарий и воплотить «бичевание» в жизнь. Не хотите играть в ролевые игры, можете воспользоваться фразой «Если ты это не сделаешь (меня не послушаешь и т.п.), я тебя выпорю!».

Предисловие.
Тема порки меня интересовала с детства по двум причинам: самого наказывали и наказывали при мне. При этом порку всегда воспринимал как справедливый акт наказания, принуждения к исправлению.
В дальнейшем, с появлением интернет-сообществ по ТЕМЕ, появилась возможность общения по интересующему вопросу… и выражения своих мыслей, чувств… в тематическом сообществе на форумах выступал под ником Одессит.
Сначала писал воспоминания о своих наказаниях… Далее — рассказы по Теме.
Рассказы из серии «Репетитор» — своеобразное сочетание тематической спанк-литературы и эссе на тему «порка — воспитание в быту, в реале»
Репетитор-2 или заготовка розог.
Прошло не так много времени после прошлой порки Сергея, а его родители уже мне звонят: «Сергей опять разбаловался. Пьет пиво, ленится, пропускает занятия. Выпорите его как сидорову козу…» Эта информация меня рассердила. Ведь в прошлый раз высек не слабо. Ему мало? Ну что ж, парень… После новой порки сесть будет трудновато. Про пиво забудешь! Договорились, что пришлют Сергея ко мне завтра, в субботу для наказания. Пошел посмотреть, сколько прутьев у меня для основательного наказания ленивого ученика. Оказывается, что розог не так уж и много. Вдруг вспомнил, как заготавливал розги для себя. Бывало, что мама посылала меня самостоятельно нарезать прутья в парке. Но было и несколько раз, когда отправлялись туда вдвоем. До сих пор помню, как было стыдно стоять и держать в руках прутья, пока их нарезает мама. Любой, кто проходил в это время, прекрасно понимал, что прутья – это розги, а заготавливают их для меня. Краснел, бледнел. Такая моральная порка перед физической действовала очень хорошо. Вести себя плохо после публичной заготовки розог долго не было охоты. Решил, что устрою такое испытание Сергею. Наступила суббота. В 11.00 раздался звонок в дверь. Открываю. Стоит мальчишка, глаза уже на мокром месте, руки закрывают попу, лицо красное.
— Ну, заходи.
Сергей вошел, вернее, вполз, едва передвигая ноги, шаркая, как будто старается оттянуть страшное.
— Как поведение?
Всхлипывая, отвечает: Плохо, ленюсь…
— А еще?!
— Пиво пью, пропускаю занятия…
— И что делать с тобой?
— Пороть… — слезы уже не только в голосе, но и на щеках. — Только не сильно, пожалуйста…
— А родители твои просили, как сидорову козу. Шкуру тебе спустить!..
— Не надо шкуру… пожалуйста…
— Ну, об этом мы поговорим позже. А сейчас пойдем, заготовим тебе розги свежие, хлесткие!!!
Сергей застыл, даже всхлипы прекратил. Глаза как тарелки: А где их заготавливать?
Хотел сказать «в магазине», но шутки здесь неуместны.
— В парке, Сергей. Нарежем прутья и принесем их домой. Кстати, если ты будешь меня сердить своим хныканьем или непокорностью, прикажу нарвать крапиву и посажу на нее голым задом.
Мои грозные предостережения опять вызывают страх у мальчишки, лицо его вытягивается, губы дрожат. Жалко его? Да. Но такая жалость пользы не принесет. Сергей разбаловался, и требуется суровость, чтобы заставить его задуматься о своем поведении!!! Поэтому я не сбавляю строгий тон. Парень остолбенел. Похоже, что Сергей ожидал повторения простой порки, которую получил в прошлый раз. Посекут, пожурят и простят. Но программа действий, нарисованная мною, сулила новые неприятные впечатления. И это сбило спесь и наглость с мальчишки. Что ж, хорошо. Первый эффект достигнут: парень перестал чувствовать себя самоуверенным. Он увидел, что его ждет суровая дисциплина, а не сюсюканье! Чтобы вывести Сергея из оцепенения, я шлепаю его по попе.
— Ой, больно!
— Это еще не больно, вот розгами потом будет больно.
— Ну миленький!!!!
— А ну, замолчи, или с крапивой точно познакомишься.
Сергей полностью уничтожен. Всю дорогу до парка он бредет за мной, понурив голову. При виде кустов ивы он опять пытается хныкать, чтобы разжалобить меня. В ответ я сильно шлепаю его и добавляю громко:
— Кроме розог нарвешься на крапиву, на свою задницу!!!
Мимо проходит молодая девушка. На ее губах насмешливая улыбка. Ее реакция отрезвляет парня. Наверно он понимает теперь, что порка кроме боли может быть наполнена стыдом. Он замолкает и покорно, со страхом в глазах, держит в руках розги. Я специально выбираю розги потолще, в 3-5 мм, но гибкие и жесткие. На попе парня они оставят яркие и долгие воспоминания и следы. Сергей видимо это понимает, но страх перед крапивой удерживает его от попытки спорить или просить о снисхождении.
Я решил нарезать 20 толстых и 20 тонких прутьев, чтобы иметь запас воспитательных инструментов и возможность выбора: сечь Сергея одинарной розгой или пучком из 2-3 тонких прутьев. В зависимости от выбора розги разнится и сила удара и эффект в виде боли и следов. Сергей молча созерцает, как увеличивается количество прутьев, и в его глазах читается уже не страх, а почти суеверный ужас. Ведь он понимает, что эти гибкие прутики сыграют музыку боли на его голой попке, будут впиваться в его кожу. Такое ожидание боли само по себе действует как наказание. Парень наверняка уже мысленно дает зарок, что никогда и ни за что не будет себя плохо вести, что будет прилежно, без лени учиться. И так далее…
Наконец, я нарезал нужное количество прутьев, можно возвращаться домой. Сергей, пошли до-мой! Опять застыл, стоит весь красный от стыда и страха предстоящей суровой порки. Пришлось снова шлепнуть по попе, чтобы придать парню ускорение домой. Наверняка его мысли всю дорогу заняты только тем, что прохожие, которые видят в его руках розги, улыбаются ему насмешливо, прекрасно понимая, для чего он несет эти орудия боли. 20 минут, которые нам нужно пройти до дома, превращаются в 40 минут, поскольку Сергей едва передвигает ноги от страха, который парализует его волю. А может просто пытается любой силой отсрочить момент, когда эти страшные прутья вопьются в его голую попку…
Дома я сразу приказываю ему раздеться снизу и стать на колени. Следующие полчаса, пока я обрабатываю прутья и готовлю из них орудия воспитания, Сергей стоит на коленях, отсвечивая своими голыми ягодицами и членом, напрягшимся от страха и возбуждения. Пока Сергей стоит и думает о предстоящем болючем наказании, разбираю прутья на две части: тонкие, которые пойдут для пучков, и толстые для порки одиночной розгой. Волнующее занятие готовить розги. Для того, кто сам в свое время получал такими розгами по попе, это повод вернуться мысленно в детство, вспомнить свой страх при виде розог, свое волнение от их заготовки…
Первым делом я отмываю прутья от уличной пыли, ведь гигиена при наказании – не последнее дело. Затем обрезаю нижние части прутьев, если они сильно разлохматились, чтобы не занозить себе руки во время наказания. Далее также обрезаю слишком тонкие кончики розог, потому что они могут обломиться при порке и поцарапать попу мальчишки. Выравниваю прутья, чтобы те розги, которые бу-дут в пучке, были одинаковой длины. Наконец связываю 4 пучка по 3 прута в каждом. Я решил всыпать Сергею три порции розог: за пропуски занятий и лень – 40 розог; за пиво – 30 розог; за пререкания со мной во время заготовки розог и попытку избежать справедливой порки (злостное непослушание) – еще 30 розог. Порция, конечно, выходит внушительная. Поэтому, чтобы Сергей смог хотя бы двигаться, я решил всыпать часть ударов пучком, а часть – одинарным прутом. Пучки должны быть педагогическим разогревом. А затем уже настоящую боль добавит толстая одинарная розга. После такого угощения малому долго не захочется лениться и тратить время учебы на распитие пива.
Выношу воспитательные инструменты в комнату. При виде такого внушительного количества розог Сергей опять пытается хныкать и просить пожалеть его.
— А ну, цыц. Жалеть его… Сейчас розгой так по заднице пожалею! Руки протяни.
Сергей, всхлипывая, послушно вытягивает руки. Я связываю их у запястий.
— Пожалуйстааа…
— Хватит хныкать! Выпорю, как следует!
Для себя я уже решил, что разделю порку на две части. Сначала всыплю 40 розог. Потом дам ему отлежаться 10 минут. А потом уже добавлю остальное. И Сергей больше выдержит, и мне трудно будет без передышки столько рукой махать. Кроме того, ягодицы и нервы у шалуна и так на пределе будут после первой порции, а когда он отдохнет, то и вторая часть будет ощущаться сильней.
— Ну, лентяюга, вставай с колен и укладывайся на кровать, на живот! — Чтобы придать Сергею ускорение, мне пришлось взять его за правое ухо и приподнять.
— Уйй!.. Больно…
— Ничего, скоро твоей непослушной попе будет больнее!
— Не надо, пожалуууйййстаааа…
— Хватит выть, а то еще добавлю!!!!
Суровое предупреждение срабатывает: морщась от боли в ухе, семенит к кровати. Даю шлепок, укладывая великовозрастного шалуна на кровать. Дрожит от страха, но покорно выполняет все приказы. Наконец подготовка к наказанию окончена. Можно приступать к экзекуции.
— Слушай меня внимательно! Сейчас накажу тебя, дрянь ленивая! Получишь сначала 40 розог за пропуск занятий и лень!!!!
— Миленький, не надаааа!!!!!
В голосе мальчишки слышится панический страх перед грозящей ему поркой.
— Надо! Чтобы об учебе думал, не прогуливал, не ленился!!! Вот шкуру тебе спущу, будешь ум-ней!!!
Сережкина трусость начинает меня раздражать, причина порки – его поведение. Вместо того чтобы получить заслуженное наказание, раскаяться и думать об исправлении, он пытается избежать порку. За такие мансы точно добавлю розги. Но сейчас мне нужно успокоиться. Пороть в состоянии гнева – не лучшее дело. Так можно и до крови запороть… Делаю глубокие вдохи-выдохи. В это время Сережка продолжает хныкать, пытаясь вымолить себе поблажку.
— Цыц, охламон! — шлепаю его по попе. — Расслабь задницу и думай об исправлении. Вздумаешь громко кричать или просить об уменьшении ударов, уши оторву и по губам надаю!!!
Мой суровый тон и угрозы вынуждают мальчишку замолчать, только попка судорожно вздрагивает в ожидании первого удара. Поднимаю розгу вверх и с силой опускаю точно посередке сережкиных ягодиц…
— Уйййааааа!!!!
— Чего визжишь? Думать надо было…
— Больноооо…
— Это только начало, теперь будет больней!!!
Не обращая внимания на поросячий визг, издаваемый великовозрастным лентяем, даю без перерыва 10 сильных ударов, от которых нижняя часть попы Сергея становится сплошь багровой. Задница начинает вертеться из стороны в сторону. Видно, что парень пытается спрятать попу от жгучих ударов. Но делает этим только хуже самому себе – удары ложатся не только на мякоть ягодиц, прутья достигают боков, а там всегда больней и следы держатся дольше.
— Не вертись, лентяюга!!! Терпи порку мужественно!
— Не могу тееерпеть, (шмыг) больноооо!!..
Визг переходит в вой, тело содрогается не только от боли, но и от рыданий. Однако меня этим концертом не проберешь. Тот, кто сам бывал порот, знает, что вся музыка связана со страхом, а не с раскаянием наказанного. Нужно бить больней и не уменьшать силу ударов. Только очень сильная пор-ка заставит образумиться и исправиться! Поэтому я продолжаю драть Сережку, стараясь наносить удары розог с оттяжкой, чтобы впечатление от боли и след были яркими! Эффективность такого мето-да порки подтверждается тем, что к концу первых двадцати розог Сергей уже не просто орет, а начинает просить прощения и оценивает свое поведение.
-Не буду лениться!.. оооййй, не бууудууууу проооопууускааать!.. аааййй!.. заааняяятияяяя!!!!!..
— Не будешь, конечно, попой будешь помнить то, что не усвоил мозгами!
Меняю розгу на свежую и продолжаю полосовать непослушную попу, хозяин которой также про-должает меня уверять в своем раскаянии и готовности исправиться. Чтобы его благие намерения не забылись, я секу размеренно, повторяя угрозы «выдрать как сидорову козу», «спустить шкуру» и, наконец, самое страшное – «выпороть при его дружках и подругах». Порка сама по себе не сладкое лекарство, а уж стыд от публичности…
Тон вопящего Сергея становится умоляющим: «не буудууу, не нааадооо при девчонках и ре-бяяяятааахххх!!!..»
— Тогда берись за ум, иначе забудешь, когда задница бывает белой! Будешь ходить с пунцовой или полосатой попой…
Для подкрепления наношу сразу пять сильных ударов. От каждого из них попка парня подскакивает, а рот в свою очередь издает вопли. Еще удары по середине ягодиц, а самый последний десяток розог – на нижнюю часть попы и на ляжки. Там больнее и памятнее! От боли малый дергает теперь и задницей, и ногами.
— Ну, герой, ноги держи вместе, а то получишь по хозяйству.
Страх получить розгой по мошонке или члену вынуждает Сергея сократить амплитуду дерганий. Поэтому самые последние удары ложатся на распластанное тело парня.
И лишь сильные крики Сергея завершают первую порку аккомпанементом пению гибких, секу-чих, болючих и потому таких полезных для воспитания РОЗОГ!!!!!
— Ну, хватит реветь… Благодари за порку и целуй розги!!!
Подсовываю к зареванному лицу Сергея свою руку с розгой. На запястье капают слезы из глаз парня, дрожащие губы касаются розог, затем моей руки. Заплетающимся языком Сергей бормочет слова благодарности за «справедливую порку», клянется «не лениться», «не прогуливать занятия», «быть хорошим»…
— Будешь хорошим, потом, после порки, когда сесть не сможешь! Ну, за лень и прогулы ты рас-считался попкой. Теперь полежи и подумай о своем поведении. А через 10 минут тебя ждут розги за пиво и попытку избежать порку.
— Не наааадаааа боольшееее… я не выыыдееержуууу столько роооозоооооооог…
— Раньше думать надо было. И не командуй мне тут… Я решаю, что и сколько ты получишь! Или тебе захотелось удвоить количество ударов, а затем на горох коленками?
— Проостиии! Я нееее буууудууу сооопрооотииивляяятьсяяяя… Тоооолькооооо не удваааааивай поркуууу ииии не гооорооооох…
Каждое слово, произносимое Сергеем, растягивается от плача и икоты. Чтобы успокоить его истерику, я даю ему попить воды. Постепенно парень успокаивается. Только выпоротая попка вихляется из стороны в сторону: так он пытается охладить ее и уменьшить боль.
Я сажусь на диван отдохнуть. Нелегкая работенка – воспитывать парня. Разминаю пальцы и разрабатываю кисть правой руки. Затем массирую правую руку выше локтя. Попутно разглядываю испоротую задницу парня, чтобы решить, как теперь его пороть. Белой кожи не осталось, попка вся по-крыта полосами и багрового цвета. Однако чтобы не просечь до крови и наказать эту попу с не меньшей силой, надо заранее определить, где можно сечь. Самый верх ягодиц, переходящий в поясницу, трогать нельзя – здесь копчик и опасная близость почек. Остается бить по ляжкам, а когда спадет багровость с ягодиц, добавить там. Кроме того, теперь нужно всыпать сразу 60 розог, а это больше ударов, чем в первой части наказания. Да уж, работенка.
— Ну, парень, держись. Неделю после экзекуции не сядешь… Зато будешь умней и трудолюбивей.
И чего жалеть Сергея? Мне самому так вкладывали ума в задние части, что мама не горюй. 10 минут пролетают быстро… Интересно, какие мысли сейчас занимают голову шалуна? В его годы, стоя на коленях, я думал о своем поведении и намечал, что нужно сделать для исправления. А уж если после перерыва следовало получить добавку, тогда… Не будем лукавить, бывали идеи упросить маму отложить продолжение порки, если попа болела очень сильно; но были и мужественные мысли вытерпеть всю порку до конца, очистить совесть и не возвращаться к теме. Но, то я, а Сергей?.. Всхлипывает, попку сжимает…
— Сергей, ты думаешь исправляться? Ведь я не шучу: теперь будешь постоянно получать розги за малейшую провинность. И драть буду так больно, что сидеть не сможешь!!!
— пожааалуййстаа, ну не надо драть… Я будууу хоорооошииим…
— Ну, разнылся, как девчонка, терпи заслуженное наказание. Все дело в твоем поведении: не прогуливай занятия, не ленись, не пей пиво. Тебе учиться нужно и головой думать… А если голова не думает, то чем отвечать?
— Заадниицей!..
— Правильно. Понял, наконец. Ладушки, поговорили, теперь продолжим порку. Тебе, красавец, за пиво рассчитаться предстоит и за нюни свои, за попытку избежать розги. Запомни, если провинился, то выдерут. И никогда не пытайся избежать справедливую порку. Будь мужчиной!!!
— Будуу…
— Проверим, как ты выдержишь. Сейчас получишь 30 горячих за пиво.
— Ой, как много, у меня уже вся попа болит…
— Так, я не понял, кто тут обещал быть мужественным? Вот тебе за пиво!.. — даю первый удар по ляжкам…
— Уууууйййаааа… бооольнаааа!!!!
— Конечно, больно, так бывает за пиво!!! И еще раз, и еще много раз!!!
Не обращая внимания на жалобные вопли, мольбы, клятвы и прочую «музыку», исполняемую секомым Сергеем, деру его розгами. Однако на ногах с оттяжкой бить не надо, можно быстро порвать кожу. Тут и обычного удара достаточно, чувствительно. Попа малого отдыхает, зато ноги выдают перепляс. Пару раз Сергей их так сильно раскидывает в стороны, пытаясь увернуться от розог, что есть риск попасть по набухшей мошонке.
— Эй, герой, ноги держи вместе, а то по хозяйству схлопочешь!
— Не наадооо тааам, — в панике верещит Серега.
— Не надо, согласен, тогда держи ноги вместе!
Теперь парень старается меньше вертеться, из опасения, что розги достанут его мужское достоинство. Зато и розги ложатся прямо на обе ляжки. Это видно и по следам, которые оставляет розга: ярким, багровым, припухшим!!! О вкусах не спорят, но есть в этом деле и своя эстетика. Выпоротое тело как картина мастера, где нет ни одного лишнего мазка, каждый след прута несет в себе смысл боли и страдания кожи… Страдания, которое ведет к исправлению того, на чьей коже нарисован этот узор. Хотя, тому, кого секут, не до эстетики. В нем говорит лишь боль, и реакция, как правило, одна – дерганья тела, вопли, визг. И… одна мысль – поскорей бы это закончилось!
На вторую порку уходят 3 пучка розог. Можно было бы сделать еще перерыв, тем более что Сережка ревет белугой, и невозможно толком разобрать его клятвы исправиться. Но, у меня нет времени растягивать порку на весь день. Наконец, задница парня уже не такая багровая, отдохнула. Значит можно пороть по ней. Перед тем, как начать третью порку, спрашиваю Серегу, осознал ли он пагубность распития пива или нужно добавить?
— Неет, нееее нааадааааа!..
В этом возгласе слышится так много страха, однако, еще не раскаяние. Поэтому для порядка даю 10 ударов штрафных. После них зареванный мальчишка божится и клянется всем на свете, что близко не подойдет к пиву и забудет его вкус!!! Ладно, поверим.
— Кончай реветь. Сейчас будешь отвечать за свою трусость и попытки избежать порку. Предупреждаю, что меня твоей рев и мольбы не впечатляют и не убеждают! Всыплю все 30 розог без пощады. Если не хочешь провести полчаса затем на горохе, удержись от просьб не драть или смягчить наказание. Ты сегодня меня достал своим поросячьим визгом.
Ответом мне становится только рыдание Сереги и судорожные вздрагивания его тела.
— Ну, понял?
— Дддааа…
— Вот и хорошо! Продолжим.
Для наказания сережкиной попы я вновь беру толстые одинарные прутья. Такая розга сама бьет сильно, и одинарный прут легче удерживать, когда поднимаешь его вверх и опускаешь на попу провинившегося. Чтобы напомнить малому, что его наказывают, я снова секу с оттяжкой, вытягивая по обеим половинкам непослушной попы. Попа вертится, сжимается, старается увильнуть, избежать удара. Но это не удается, потому что я бью не сразу, а когда задница замедляет свое верчение. Таким образом, каждый удар обжигает обе ягодицы, перечеркивая их рубцами.
Парень вопит во всю глотку, но без слов, одними междометиями «ааааааайййййй, оооооооойййй, яяяяяяааааа…» Ему, конечно, не сладко получать целых тридцать розог по уже испоротой заднице. С учетом 30 горячих по ляжкам, общая сумма достигает 100 ударов. Однако такое наказание вполне по силам его организму и соответствует тяжести и возмутительности его проступков. Хуже было бы оставить хоть один проступок ненаказанным или проявить жалость. Суровость, безжалостность и неотвратимость болючей порки – вот ГАРАНТИЯ ИСПРАВЛЕНИЯ и РАСКАЯНИЯ Сергея!!!
Я не читаю ему нотаций, давая парню возможность сосредоточиться на боли, которая раздирает его мягкое место. Пусть полностью, без отвлечения ощутит ее и заречется совершать то, за что его так наказали!.. Вполголоса отсчитываю удары: «17, 18, 19, 20…» Меняю прут и последнюю десятку розог наношу наискосок, перекрещивая попку Сергея по диагонали. По опыту своих наказаний знаю, что такие удары больней ощущаются поверх старых, поскольку розга задевает уже вспухшие рубцы. Кончик прута пару раз попадает по ляжкам, вызывая и более сильный вопль, и резкие дерганья ног. «26, 27, 28, 29…» Тридцатый удар даю с максимальной силой, но не объявляю его вслух, чтобы Сергей не расслаблялся.
— Ну, крикливая, ленивая и трусливая тварь! Подумал о своем поведении? Какой урок ты для себя вынес от сегодняшнего наказания?
Вопросов конечно много для сильно выдранного мальчишки. И все-таки, он должен теперь сосредоточиться и убедить меня в том, что раскаялся во всем и обязательно исправится. Кроме этого, необходимость внятно и подробно ответить заставит успокоиться и прекратить рыдания. В общем, польза от такой тактики есть! Первые слова, которые пытается из себя выдавить Сергей, представляют смесь всхлипов и ойканий… Тогда я грозно переспрашиваю: «Чтоооо?!!!!» Мой тон, сулящий продолжение экзекуции, вынуждает парня прекратить рев, успокоиться и начать отвечать на мои вопросы:
— Обещаю, ооой, исправиться, аааах, не лениться, уууй, не прогуливать, маааамочки, как боооольно, не пить пиво, аааххх, не трусить перед розгой (всхлип)!!!!!!!!..
— А теперь без ойканий и «мамочек», иначе будет больней!!!
Собрав все свои силы, Сережка повторяет свою тираду, добавляя «клянусь», «обещаю», «никогда не буду лениться…» и в таком роде.
— Ладно, а если ты нарушишь свои обещания, как нужно с тобой поступить?
Вот он самый страшный момент: Сергей сам должен вынести себе на будущее приговор – ПОР-КА – и сделать это внятно и покорно!!!! Он это понимает и с ужасом в голосе произносит:
— Если я нарушу свои обещания, меня нужно… (он глубоко вздыхает и почти на одном дыхании выпаливает) выпороть розгами!»
— Как именно выпороть?
Сергей должен усугубить свой приговор, чтобы он стал для него неотвратимым и ужасным возмездием! Снова глубокий вздох… и:
— Выдрать меня как сидорову козу, шкуру мне спустить!..
Только теперь его наказание завершено… Готовность получить справедливую порку за свои провинности, вот главное доказательство РАСКАЯНИЯ и ПОСЛУШАНИЯ Сергея!!!! Это гарантия, что ему долго не захочется нарушить порядок – лениться, прогуливать, отвлекаться от учебы на пиво и девочек! Кроме того, когда он все же совершит проступок, ему уже невозможно будет пытаться избежать Порку! Он это понимает!
— Ладно, теперь можешь встать!
Морщась от нестерпимой боли, всхлипывая и охая, поднимается Сережка со своего «эшафота». Разумеется, ему было бы сейчас желательно подставить свою задницу цвета сваренной свеклы под ледяную струю воды, чтобы она притушила боль и сняла воспаление… Однако, такое облегчение своих страданий он еще не заслужил. Придется постоять на коленях полчаса, целовать все розги, мои руки… и одеть на попу штаны… Одежда для него сейчас также страшна, поскольку будет беспокоить испоротую кожу. Все еще всхлипывая и сдерживая рыдания, он опускается на колени как будто на раскаленную сковородку. Нет, горох я ему не подкладывал, зато кожа на ягодицах пару раз сильно натягивается, вызывая стоны от пронзительной боли!.. По щекам начинают снова течь слезы. Я ощущаю их на своей руке, когда Сережка ее целует, бормоча слова благодарности за мою суровость и справедливость. Розги, уже давно высохшие от взмахиваний и соприкосновения с пылающей попкой парня, вновь намокают от его слезинок. Чтобы предотвратить истерику, я ласково кладу левую руку на голову Сережи, глажу его и говорю:
— Ну, малыш, не надо слезок! Успокойся!
В ответ он упирается головой мне в ногу, бормоча, как ему больно, как он раскаивается и обещает быть хорошим, чтобы не было так больно…
— Ну, молодец, что понимаешь это! Не плачь! Упокойся и постой на коленках, чтобы попка остыла…
Я откладываю розги на кровать, а затем развязываю сережкины руки. В попытках освободить руки от веревки во время порки он сильно их затянул. Приходится приложить усилия… и вот запястья парня свободны. Он пытается потереть свою страдающую попку руками, но я его останавливаю:
— Нельзя! Руки за голову и стой так…
Это необходимо, чтобы он не смог смягчить впечатление от розог. Правда, эти потирания и так не приносят пользы. Но порядок, есть порядок. Полчаса быстро пролетели. Я помогаю Сереге подняться. Он дрожит от напряжения, но это реакция на стояние на коленках.
— Одевайся, малыш! Пойдем к тебе домой, и покажем твоим папе с мамой, как ты наказан.
От стыда перед тем, что его родители все узнают и увидят его испоротую попку, Сережка краснеет, и его лицо теперь только немного светлее задницы. Снова со стонами он надевает на тело штаны, без трусов, туфли, и мы выходим на лестничную клетку. В руках я держу прутья, которыми наказывал Сережу, чтобы отдать их его родителям. При виде розог он вздрагивает, в глазах читается ужас от воспоминаний, как больно они бьют непослушных мальчишек.
— А зачем вы взяли розги?
— Отдам их твоим родителям как доказательство твоего наказания, а ты покажешь им свою попу со следами от этих розог.
— Мне будет очень стыдно!
— Вот и хорошо, такой стыд тебе долго не даст забыть о сегодняшней порке!
Парнишка снова краснеет, уже ярче. Хотя его испытания на этом не заканчиваются: в подъезде нет лифта, и малому придется спуститься на два этажа вниз, ощущая с каждым шагом по лестнице боль на своей попке. Этот путь у него растягивается на 5 минут и сопровождается стонами и новыми слезами. Наконец, мы подошли к двери его квартиры, и я позвонил в дверь. Она открылась почти мгновенно, словно родители Сережки ждали под нею.
— Принимайте своего шалуна!
Красный от стыда он входит домой, постанывая и плача.
— Ну, сынок, получил по заслугам? – встречает его репликой отец.
— Да!.. – пряча от стыда глаза, произносит Сережка и всхлипывает.
— Тогда показывай, как тебя наказали! — это уже реплика его матери.
Обычно считается, что матери жалеют своих детей и защищают их от порки (ну, не про мою маму)… Однако сережкины фортели заставили ее забыть о сочувствии и стать сторонницей суровых экзекуций для отпрыска. Парень спускает штаны до колен и поворачивается к родителям наказанной попкой. Да!.. Видимо даже они не ожидали такого эффекта…
— Сильно кричал во время порки?
— Терпимо… Свое он получил сполна. И сам повторил, что его ожидает за повторение проступков.
— Правда, Сережа?
Заливаясь краской и запинаясь от стыда, парень произносит: «Да!..»
— И что тебе полагается? — это спрашивает его отец, а мать добавляет: — Ну, не мямли, будь мужчиной!
Стараясь не запинаться, Сергей повторяет свой приговор полностью и без напоминаний:
— Если я провинюсь, меня нужно выпороть розгами как сидорову козу, шкуру мне спустить!!!
— Вот, так лучше, — повеселевшим голосом комментирует сережкин папа.
И мама добавляет: — И семь шкур с тебя спустим!!!! Чтобы умным стал, образованным и послушным!
— Ну, иди в комнату и снимай штаны, — добавляет отец.
— Зачем? – в панике спрашивает Сережа.
— Постоишь дома на коленках с голой попой, а мы с мамой на тебя посмотрим, как тебя здорово наказали. Поблагодари за заботу, это же сколько сил надо, чтобы так наказать.
— Спасибо!!!!
— На здоровье, шалун! Храни эти розги на память и не забывай, как больно они секут по попам непослушных и ленивых мальчишек.
— Мы их у него в комнате на стенку прикрепим, чтобы постоянно их видел и не забывал, — добавляет мама Сережи.
— И пока не понадобятся новые!!!.. — с угрозой в голосе намекает его папа.
Сергей вздрагивает от этих намеков, но молча идет в комнату, снимает там штаны совсем и становится на колени. Его родители расплачиваются со мной за порку сына и еще раз благодарят за то, что я «всыпал их лентяю по первое число!» Я прощаюсь с ними и говорю Сергею:
— До свидания, Малыш! До первого твоего проступка…
Сережины папа с мамой улыбаются, а парень вздрагивает и отвечает мне: — До свидания!.. Я буду послушным!!!
«Посмотрим». Только что-то мне говорит, что свидание наше будет скорей, чем хочется наказанному парню. Последнее, что мне видно перед уходом, это отражение в трюмо в передней: Сергей на коленях, голый снизу и с напрягающимся пенисом… До скорого свидания!!!!

Рассказы современных подростков

«Меня до сих пор отец порет, хоть и 15 лет уже. Отец придет вечером, если мать велела и всё – спускай штаны, а сам с ремнем. Раз двадцать-тридцать по голой, а за что – с мамой разбирайся: курил или учителка нажаловалась. Или так просто считает, что пора».

«Все правильно, почти как у меня… Мне 15, и я стабильно получаю 2–3 раза в месяц… Иногда при чужих, и это самое постыдное… А что делать?»

«Мне уже почти 16 лет, а меня не только порют, но и ставят в угол с голой задницей (прямо как малыша какого). Если кто-нибудь заходит в это время в комнату, можно сгореть от стыда. Отец, правда, говорит, что стыд – это часть наказания: вести себя надо нормально, и все будет хорошо».

«Лично мне сейчас 16 лет, но меня до сих пор лупят за плохие оценки (обычно при помощи ремня). Не спорю, после пятого класса (когда меня впервые высекла мама) я стал лучше учиться. Но знали бы вы, как это больно!»

«Меня тоже порют с давних пор, лет с четырех, наверное. Сейчас мне тоже будет 15 лет. Иногда бывает очень обидно. Отец всегда говорит: “Меня пороли, а чем ты лучше?” Когда был маленьким, он порол меня за все подряд, сейчас уже реже, но все равно случается, и тоже говорит, что будет пороть меня до 18 лет.

Последний раз пороли позавчера за то, что не вовремя пришел домой. Получил ремнем по голой заднице… Сколько раз – не считал. Отец никогда не говорит, сколько всыплет: порет, пока у него рука не устанет. Теперь сижу дома, ребята звали в бассейн, а куда я с такими синяками на заднице?

У него, как найдет, может и за двойку ничего не сделать, а иногда скажешь слово не так, так сразу – “Снимай штаны, паршивец!”… Обидно – из моих друзей уже никого не порют, только меня, и мне стыдно про это рассказывать».

«Мне 15 лет, и моим воспитанием занимается лично отец. Помимо него у меня есть старший брат, которого отец также воспитывает. Способ воспитания, я думаю, понятен – это практически ежедневная порка (я учусь очень плохо). Обычно, когда отец приходит с работы, он сразу просит мой дневник, если там пять или четыре, то он меня конечно хвалит, в противном случае…»

«Мир придуман не нами, все это было до нас, и будет еще наверное до тех пор пока не настанет конец света. Меня в детстве тоже часто пороли, было ужасно обидно и больно. Пороли и по поводу, и без повода, а как говорил отец “для профилактики”, по голой заднице, ремнем с пряжкой, или прыгалками. Точнее даже не пороли, а порол только отец. Все остальные (мама, сестра, бабушка) они меня жалели и как могли защищали, но против отца было идти невозможно. Особенно неприятно было когда наказывали на глазах у друзей, такое, к сожалению, несколько раз было. Отец оправдывал это так – “Меня драли, а ты что, особенный?” Однажды (это наверное самое неприятное воспоминание), когда мне было четырнадцать лет, мы сидели в комнате с моим другом и слушали музыку. Отец пришел с работы и у него было плохое настроение. Сначала потребовал чтобы мы выключили магнитофон. Потом начал проверять мой дневник и тетради. Придратся было не к чему, все было нормально, так он вспомнил мне что поручил мне сходить в магазин еще несколько дней назад и купить какую-то ерунду для машины, а я так и не сходил. Я пытался оправдатся, но отец сказал, что я буду за это выпорот. Просто у него в тот день было плохое настроение, и он решил сорвать злобу на мне. Валька, мой друг, хотел уйти домой, но отец специально его удержал, чтобы он посмотрел как меня будут пороть. Валька был в шоке, его самого никогда не били дома. Потом отец приказал мне снять брюки и трусы. Я начал плакать, умолял его не наказывать меня голым при моем друге, но отец был непреклонен. Потом, когда я снял с себя трусы, он заставил принести “воспитательный ремень” из шкафа. Это было дополнительным унижением, так как нужно было пройти через комнату, где была бабушка. Бабушка пыталась остановить отца, но он сказал ей чтобы она не лезла. Валька смотрел на это как парализованый. Потом отец зажал меня между ног и начал бить ремнем с пряжкой по заднице. Было очень больно, вдвойне больно и унизительно, что все происходило при моем лучшем друге. Потом он прервал порку ненадолго, и начал читать мораль. Я не помню, что он говорил, потому что стоял и плакал. Еще отец постоянно обращался к моему другу – “Вот видишь? Он только ремень понимает!”»

Одни отцы и отчимы выполняют свои карательные обязанности истово и с энтузиазмом, для других это просто ролевое поведение, ритуал, от которого нельзя уклониться (Рыбалко, 2006):

«Меня используют в качестве, так сказать, орудия возмездия и некоторого фактора карающего меча правосудия. Карающего меча, когда нужно накричать, когда он уже, так сказать, всех довел, когда нужно выключить игру, когда нужно нахлопать по заднице и т. д. и т. п.».

«Я никогда не пытался карать их, шуметь мог, кричать, вроде как делать грозный вид. Если они там делали что-то не так, сначала я должен был вот… хотя бы вид сделать, что я грозный, я ругаюсь. Это функция отца. Все их шалости не должны проходить бесследно. Тем не менее, я всегда примерял это все на себя, что он делает, и всегда пытался войти в их шкуру. Я всегда понимал, что они не делают ничего из ряда вон выходящего, я такой же. Поэтому, я делал вид, что я наказываю, а так я их всегда понимал».

Порка девочек

Если в центре мальчишеских воспоминаний о пережитых порках стоят соображения «справедливости» и собственной «крутизны», то воспоминания девочек выглядят более эмоциональными, часто негативными. В отличие от своих ровесников, они не стесняются говорить, что боятся боли, и проявляют больше внимания к деталям.

«Мне 15 лет. Раньше меня вроде и не шлепали даже, ну разве так, чуток совсем, когда маленькая была. В угол иногда ставили. Первый раз меня выпорола мама в 9 лет. Теперь знаю, что это очень поздно. Почти всех, с кем тут говорила, пороли намного раньше. Я узнала, что некоторых пороли уже с 5 лет.

Мама порола в первый раз за то, что прогуляли половину уроков с подружкой. И еще я соврать успела, что всё, порядок в школе. Так бы может и не били, если б честно призналась. В тот раз я вообще боялась, что мне предстоит весь остаток дня в углу простоять. Это перед тем как я поняла, что она меня накажет ремнем.

Мама завела в комнату, велела спустить штаны и лечь на кровать. Отец был в другой комнате, но с самого начала знал, зачем мама меня повела в комнату. Наверно лучше меня знал, что меня ждет. Перед тем, как начать порку мама сказала типа того, “ну вот, пора тебе узнать, что такое ремень”.

Я спустила трусики сама и легла вдоль кровати. Мне было правда страшно, но только немножко. Вообще в тот момент я еще радовалась, что мама не орала за это на меня, и что в угол не поставила надолго. А после первого удара ремнем я вся скрючилась и потом вскочила почти. Мама пригрозила папу позвать, если я не лягу обратно.

Мама порола ремнем так больноооо!!! Я бы и не представляла себе, как это больно может быть!!! Это прямо шок для меня был. Я наверно почти сразу орать начала. Я знала, что некоторых ремнем наказывают, но никогда не думала, что это так ужасно!!! Больноооооо!!!!!!!! Я вцепилась во что-то и орала! Орала как резаная. Ремешок опустился на попу не меньше, чем 10–15 раз.

Вот в тот первый раз не знаю даже какой ремешок был, но бил очень больно. Ремешок порол по голенькой попе и еще на своих ногах несколько следов потом видела. Попа потом была сначала багровая, а потом фиолетовая.

После того, как мама закончила порку, я еще долго ревела. Но как-то болеть сильно вроде быстро перестало. Сидеть могла, но чувствовала что больно.

Потом до 14 лет было еще 4 порки и они запомнились так же, как первая. Было очень сильно больно!!! Но все эти наказания были справедливы, я их заслужила и на маму не обижаюсь».

«Я была очень маленькая, но помню все прекрасно! Мне было всего 4 года. Я взяла деньги без разрешения и купила в магазине огромный кулек конфет, чтобы весь двор угостить сладеньким. До сих пор удивляюсь, как продавцы мне продали? Хотя, наверное, ничего странного, я была хорошей девочкой и очень рано стала самостоятельной. Ведь за хлебом меня сами родители отправляли, магазин был практически во дворе дома. Мама увидела меня, когда я вышла из магазина.

Она привела меня домой. Конечно, объяснила, что я сотворила – фактически, украла деньги у мамы с папой. Это был очень серьезный проступок в ее глазах (да, собственно говоря, так оно и есть)…

На мне было платьице. Я даже помню – какое именно, потому, что этот эпизод очень сильно врезался мне в память. Платьице было синенькое в мелкий беленький горошек. А трусики – беленькие. И беленький воротничок, и беленький фартучек. Мама мне шила красивые фартучки, я любила помогать по дому.

Я стояла в углу и упиралась, не хотела снимать трусики. Хотя, я всегда была очень покладистым и послушным ребенком! Она сказала, что если не спустишь трусики, то получишь еще сильнее. Мне было очень страшно. Я ее не понимала. Я просила прощения и обещала, что больше никогда не возьму денег. Но она была непреклонна».

«Мне сейчас 17 лет. Когда я была маленькая, то, как и все дети делала то, что категорически запрещали делать. А так же была дико капризной. Когда мама не справлялась словами, переходила к ремню. Мама всегда шлёпала меня ремнём только за очень серьёзные проступки. Теперь точно знаю – так мне и надо!

Не всегда ремнём, бывало и прыгалками, тем, что первое под руку попадётся. Прыгалки резиновые, бьют ощутимо. Всегда меня пороли стоя, не знаю почему, наверно были какие-то причины. Может, лучше чувствуется. И когда прыгалками стегали, то тоже снимали штаны».

«Расскажу, как наказывали поркой в семье моих знакомых. Раньше я бывала нянькой в этой семье и с родителями дружна. Их семья верующая. Делалось это на ночь, после того, как дети уже умылись. Малышу было 7 лет, девочке 3 года, я не знаю, наказывают ее или нет. Ребенок знал, что он провинился днем и его ждет порка. Знает этот малыш и то, что его очень любят, и именно потому его накажут. Перед тем, как лечь спать, с него просто сняли штанишки и отшлепали ремешком.

При этом отец сказал, что он не хотел сына наказывать, но сын виноват и должен быть наказан, то есть наказание должно быть не сгоряча, а обдуманно.

Порка была ремешком по голой попе, провинность была этого текущего дня, порол отец. Ребенок естественно чувствовал боль и плакал, потом его приласкали и сказали ему, что его очень любят, но он поступил неправильно и потому его наказывают. Девочка тоже присутствовала при наказании (ей 3 года), так как порка была в спальне детей.

Мама поддерживала в этом папу и говорила сыну: “Я тебя очень люблю, и не хотела бы что бы тебя папа шлепал ремешком, но ты провинился и тебя нужно наказать”. На самом деле очень важно, когда родители в своих требованиях к ребенку выдерживают одинаковую позицию.

Я сама тоже приемлю их вариант наказаний. Считаю, что наказание должно быть не сразу, а обдуманным и вечером. Однако меня саму в детстве пороли сразу».

«Я старший ребенок в семье и наказывать ремнем начали лет с 7–8. Лупили начиная с оговорок (мое воспитание было очень строгим) и заканчивая опозданием с прогулки на 5 минут, цветом моей помады.

Еще тогда я поняла, что я не особо желанный ребенок и моя беда в том, что я одинаково похожа на родителей. Внешне на обоих, характером больше на отца. Поэтому желание его было – сломить. Его мать очень властная женщина, сама воспитанная в строгости, довлела на него, но и помогала ему всю жизнь. Так как мои родители военнослужащие и часто были в разъездах, то большую часть времени до 6 лет я была с бабушкой. Только относилась она ко мне лучше, чем к своему сыну. Может это зависть отца, может злоба на мать, но отношение его ко мне было ненавистным. Иногда это были взрывы эмоций со стороны отца и использовалось все, что попадалось под руку. Иногда конкретное наказание за что-либо.

Могу сказать по себе, что потом боязнь ремня и боли проходит. Начинается “вызов” родителям, что я вот такая и даже ремнем мою дурь не выбить! Тогда отец решил, что если оставить явные следы порки и побоев на видимых частях тела, то такие действия меня точно напугают. Следы от ремня и потом от прыгалки остались на лице, кистях рук. Следы на моем теле его никогда не смущали. За следы и другие свои действия стыдно ему никогда не было. Это было скорее способ унизить и показать мне, кто прав».

Несмотря на гендерные особенности восприятия, эти девочки и мальчики одинаково оказались посетителями «ременного» сайта, который посторонним едва ли интересен[3]3

  Ременный сайт – источник довольно субъективный. Я цитирую лишь такие воспоминания, которые выглядят фактографическими и лишенными явной эротики. Если какие-то описания покажутся вам излишне возбуждающими или раздражающими, не торопитесь обвинять и разбивать «кривое зеркало», лучше взгляните внутрь себя.

[Закрыть]

. Значит ли это, что пережитая в детстве порка имела долгосрочные психосексуальные последствия и способствовала развитию определенной зависимости, или такой связи нет?

Советские критики телесных наказаний

Заботясь преимущественно о поддержании благолепия своего морально-политического имиджа, советская власть старалась не привлекать внимания к несовпадению слова и дела, тем более что оно проявлялось практически во всем и с годами быстро увеличивалось. В 1980-х годах заговор молчания вокруг телесных наказаний прорвали детский хирург Станислав Яковлевич Долецкий (1919–1994) и писатель и педагог Симон Львович Соловейчик (1930–1996), к которым вскоре присоединился детский писатель и правозащитник Анатолий Иванович Приставкин (1931–2008).

В «Известиях», а затем в «Учительской газете» С. Я. Долецкий привлек внимание общественности к случаям избиения детей собственными родителями:

«Травма физическая, на мой взгляд, не самое страшное зло, которое причиняют ребенку. Страдает его психика. Он озлобляется, становится агрессивным, жестоким, деформируется его личность. В будущем он точно таким же методом станет воспитывать своих детей. Уважение или любовь к родителям заменяется страхом. Немало случаев, когда физическое насилие на всю жизнь изменяет отношение ребенка к родным. А сколько раз не только насилие, но даже страх перед ним может повлечь за собой уход ребенка из дому или даже попытку самоубийства».

Долецкий сформулировал понятие «синдром опасного обращения с детьми» (СООСД):

«Поговорите с людьми самого разного возраста и образования. Пословицу приведут “За одного битого – двух небитых дают”. А ведь речь в ней идет не о насилии, а о жизненном опыте, преодолении трудностей. Расскажут, что из Максима Горького, которого дед порол каждую субботу, получился великий русский писатель. Но исключение подтверждает правило. Никто не подсчитывал, сколько талантливых людей, сколько незаурядных личностей было забито. Припомнят времена, когда линейка, ремень, розги вырастили неплохие поколения. Но при этом забудут назвать имена тех, кто составляет славу нашей культуры, науки, и то, что людей этих воспитывали без битья и унижений. И о том забудут, что существуют целые регионы земного шара, где детей никогда физически не наказывают…

На протяжении многих веков люди вырабатывали правила, которые помогали им жить и воспитывать детей. Они положены в основу самовоспитания человека, ибо воспитание детей начинается с самовоспитания родителей. Вот одно из них:

Тысячу раз подумай, прежде чем ударить. Удар обратно не возьмешь. <…>

“Почему вы даете сыну пощечины и подзатыльники? – спросил я отца одного ребенка. – Ведь касаться лица ребенка – глубокое для него оскорбление, а бить по голове – преступление”, он смутился и сказал: “Голова ближе… Наклоняться не надо”. Мне вспомнился Есенин: “И зверье, как братьев наших меньших, никогда не бил по голове”.

Современная медицина твердо установила: любые способы насилия, оскорбления, унижения представляют опасность для развивающегося детского организма. Воспитание всегда тесно связано со здоровьем ребенка» (Долецкий, 1987).

Столь же последовательно, но не с социально-медицинских, а с философско-педагогических позиций осуждает телесные наказания С. Соловейчик, например, в книге «Воспитание по Иванову» (1989):

«Если на домашнее воспитание жизнь отводит минуты, значит, все обычные воспитательные меры и мероприятия теряют силу. Нотации, уговоры, требования, наказания – все эти единовременные, чисто педагогические действия, которые обычно и считают воспитанием (“Но надо же воспитывать детей?”), в новой ситуации почти бесполезны, и результат обычно бывает таков: “Моему хоть говори, хоть не говори” – “На моего хоть кричи, хоть не кричи” – “Моего хоть бей, хоть не бей”. Призывы “больше смотреть за сыном” нелепы, потому что ни мать, ни отец не могут за ним смотреть, а главное, воспитание вовсе не сводится к тому, чтобы “смотреть”.

Но коль скоро специально-воспитательные меры на глазах теряют силу, то надо учить родителей воспитанию без специальных, единовременных педагогических мероприятий, воспитанию, основанному на духовном сотрудничестве родителей и детей, потому что духовное воспитание идет все 24 часа в сутки и двенадцать месяцев в году, даже если дети и родители не видятся. Отец уехал на три месяца в Чернобыль. Продолжает ли он воспитывать детей? Конечно. Чем же? Да тем, что он уехал в Чернобыль».

К. Д. Ушинский показал, что у ребенка не одна, а две главных потребности: потребность «быть» и потребность «жить», или, мы сказали бы сегодня, связанные между собой потребность в безопасности и потребность в развитии. Чем больше мы удовлетворяем потребность ребенка в безопасности, тем сильнее действует его потребность в развитии – а это как раз то, что нам нужно.

В нормальной жизни у всех лучших людей – непреодолимая тяга к развитию, все худшие переозабочены безопасностью. В подростковом возрасте ребята пытаются охранять свою личную безопасность-Я групповой безопасностью-Мы: сколачиваются в группы, жестко подчиняются моде, лишь бы их приняли в группы, где они чувствуют себя в безопасности. Это признак возрастной слабости и неразвитости, и бороться с нежелательными явлениями в этой сфере можно только развитием подростка. Кстати сказать, взрослые тоже подчиняются моде для того, чтобы быть принятыми в определенном общественном кругу, ими тоже движет в этом случае лишь потребность в безопасности и ничто другое. Чем менее развит человек, тем более склонен он подчеркивать, демонстрировать преданность группе, защищающей его, чтобы все видели: «Я – свой!»

Официальная советская педагогика, которую Соловейчик метко назвал «бездетной» (за это его смертельно ненавидела Академия педагогических наук), обвиняла его в прекраснодушии, «гнилом либерализме» и прочих идеологических пороках. Но на волне начавшейся либерализации советской жизни, одним из аспектов которой было повышение ценности человеческой личности, эти идеи были востребованы общественным сознанием и способствовали формированию более критического отношения к телесным наказаниям. Термин Долецкого «СООСД» даже вошел в некоторые отечественные психологические словари (для западной психологии он недостаточно определенен, там есть другие термины).

Дети в постсоветской России

В постсоветской России ситуация с телесными наказаниями является противоречивой.

С 1980-х годов заметно усиливается критическое отношение к телесным наказаниям, причем не только как к проявлению насилия и жестокости, но и принципиально. В то же время обнищание и социальное расслоение населения плюс чудовищная криминализация страны объективно способствуют росту насилия также и по отношению к детям. Вспомним выводы кросскультурных исследований: культура насилия и неравенство власти и социальных возможностей везде и всюду положительно коррелируют с телесными наказаниями. Россия – лишь частный случай общего правила.

О насилии над детьми в России пишут и говорят очень много.

По данным комитета Государственной думы по делам женщин, семьи и молодежи в 2001 г., в России около 2 млн детей в возрасте до 14 лет ежегодно подвергались избиению в семье. Более 50 тыс. таких детей убегают из дома. При этом мальчиков бьют в три раза чаще, чем девочек. Две трети избитых – дошкольники. 10 % зверски избитых и помещенных в стационар детей умирают. Число избиваемых детей ежегодно растет. По данным опросов правозащитных организаций, около 60 % детей сталкиваются с насилием в семье, а 30 % – в школах. Уголовная статистика отражает лишь 5—10 % реального количества избиений (Гетманский, Коныгина, 2004).

Согласно государственному докладу «О положении детей в Российской Федерации», в 2004 г. было зарегистрировано около 50 тыс. преступлений против несовершеннолетних, более 2 000 детей ежегодно погибают от убийств и тяжких телесных повреждений. По результатам исследований разных авторов, распространенность случаев насилия над детьми составляет от 3 до 30 % (Проблемы насилия…, 2008).

По данным президента Д. А. Медведева, в 2008 г. жертвами насилия в России стали 126 тыс. детей, из которых 1 914 погибли, 12,5 тыс. числятся в розыске. Потенциальными жертвами насилия считаются еще 760 тыс. детей, которые живут в социально опасных условиях. Проблема, по мнению президента, «выходит за рамки собственно правоохранительной деятельности».

В 2010 г. защита детей стала центральной темой президентского послания Федеральному собранию:

«Поистине страшная проблема – насилие в отношении детей. По официальным данным МВД, в 2009 г. от преступных посягательств пострадали более 100 тысяч детей и подростков… Известно, что жестокость порождает встречную жестокость. Дети ведь усваивают ту модель поведения, которую обычно демонстрируют им взрослые, а затем, конечно, переносят ее в свою жизнь: школу, институт, армию и в собственную семью. Долг всего общества – сформировать атмосферу нетерпимости к проявлениям жестокого обращения с детьми, выявлять и пресекать подобные случаи».

Эти проблемы не могут не тревожить каждого. Но насколько надежна государственная статистика? Председатель Следственного комитета Александр Иванович Бастрыкин, выступая по телевидению 17 апреля 2010 г. в программе «Насилие над детьми», сказал: «У меня есть статистика по стране» – и подчеркнул, что это «точная статистика»:

«Сегодня в России каждый четвертый ребенок становится жертвой изнасилования, каждый третий – ребенок, втянутый в занятия проституцией. За последние 5 лет почти в 7 раз выросло количество ненасильственных половых преступлений против детей, не достигших 16-летнего возраста, когда их просто совращают. И вот тенденция последних лет: более чем в 14 раз выросло число мальчиков, пострадавших от насильственных и ненасильственных действий гомосексуального характера. <…> Мы должны вернуться к гуманности, к традициям нашего общества. Русские люди всегда были добрыми, сострадательными и совестливыми… А мы построили с 90-х годов общество индивидуалистов, эгоистов, людей, живущих в свое удовольствие. Если удовольствие связано с насилием над ребенком – они получают и это удовольствие».

Оставим в стороне гуманные традиции прошлого. Задумайтесь над цифрами. Вы можете реально представить себе страну, в которой был бы изнасилован каждый четвертый ребенок, а двадцать лет назад в ней все было благополучно? Возможно, А. И. Бастрыкин оговорился. Но есть опубликованная официальная статистика двухлетней давности, которую я проанализировал в книге «Клубничка на березке» (Кон, 2010).

По данным Следственного комитета, в 2007 г. в отношении детей и подростков было совершено 8 805 преступлений, сопряженных с насильственными действиями сексуального характера. Каждая четвертая жертва изнасилований и почти каждая вторая жертва (42 %) насильственных действий сексуального характера – несовершеннолетняя. С 2003 г. более чем в семь раз (до 5 405 человек в 2007 г.) возросло число детей, потерпевших от ненасильственных половых преступлений (статьи 134, 135 Уголовного кодекса Российской Федерации), в частности от полового сношения, мужеложства или лесбиянства оно увеличилось в 28, 8 раз, достигнув в 2007 г. 3 692. В стране распространяется гомосексуальная педофилия. В период с 2003 по 2007 г. число мальчиков, пострадавших от ненасильственного мужеложства (статья 134 Уголовного кодекса Российской Федерации), возросло в 23 раза (со 129 до 3 692 чел.). 820 мальчиков пострадали в 2007 г. от развратных действий со стороны взрослых лиц (статья 135 Уголовного кодекса Российской Федерации).

Если 8 805 человек – каждый четвертый ребенок в стране, эта страна уже вымерла. Число мальчиков, пострадавших от «ненасильственного мужеложства», равняется общему числу всех детей, потерпевших «от полового сношения, мужеложства или лесбиянства», – 3 692. Что, девочками в России уже никто не интересуется?! До чего довели народ! По мировым данным, соотношение сексуальных посягательств на девочек и мальчиков составляет в среднем, как и раньше, 3:1, а Россия за несколько лет совсем поголубела…

Эти цифры опубликованы, их читали ВСЕ, участвовавшие в подготовке, обсуждении и принятии поправок к Уголовному кодексу, но никто не удивился. Не странно ли это, и только ли в цифрах дело? Почему, несмотря на повышение материального благосостояния населения и резкое устрожение в последние годы уголовного законодательства, нам каждые два года сообщают о новом катастрофическом росте числа сексуальных преступлений против детей?

А если государство не может представить обществу реальную статистику даже по тем вопросам, где существует четкая рубрикация – статьи Уголовного кодекса, можно ли ожидать достоверных данных по таким расплывчатым сюжетам, как «насилие», «избиение», «жестокость» или «телесные наказания»?

Отличить реальный рост насилия от иллюзий массового сознания, склонного ностальгически идеализировать прошлое – «раньше был порядок, а теперь детей насилуют и избивают!» – очень трудно (выше я показывал это на примере Швеции). Тем более, если власть и оппозиция играют на одной и той же площадке и пользуются одними и теми же аргументами, только «виновники» у них разные. Коммунисты и некоторые демократы-западники говорят об ужасающем росте насилия над детьми, до которого довел страну «путинский режим». Церковники и ультранационалисты используют те же самые цифры для компрометации «гнилого либерализма», «растленного Запада» и «лихих 90-х». А чиновники и депутаты, вместо того чтобы ответить, почему за десятилетие их правления обращение с детьми ухудшилось, с помощью тех же данных доказывают, как сложны стоящие перед ними задачи и как истово они заботятся о детях своих избирателей. «Защита детей» – лучший способ отвлечь внимание населения от провалов государственной политики и подсунуть ему подходящий к случаю «образ врага». Никто не спрашивает, «а был ли мальчик-то» и сколько таких мальчиков (и девочек) на самом деле было.

Если недостоверна официальная криминальная статистика, чего ждать от думских и правительственных комиссий, отчеты которых вообще не поддаются проверке? Кем и как получены исходные данные, как правило, неизвестно. Я не берусь оспаривать приведенные выше цифры, но не исключаю и того, что часть их них – пропагандистские страшилки. Критиковать их столь же трудно, сколь и опасно. Если ты скажешь, что цифры преувеличены, тебя обвинят в ненависти к детям и потворстве насилию над ними. Если же признать, что независимо от социально-экономического состояния страны и изменений законодательства насилие над детьми ежегодно растет, получается безнадежный пессимизм и «русофобия»: чего ждать от народа, состоящего наполовину из садистов, а наполовину из мазохистов?

Впрочем, в этой книге речь идет не о насилии над детьми, а только о телесных наказаниях. Им посвящен ряд массовых опросов, проведенных независимыми общественными и научными организациями.

– Что случилось, девушка? Кошка украла ваш язык?

– О, нет, сэр… Простите меня, сэр…

– Прощу, Линда. Поверьте мне! – директор положил розгу на стол и скомандовал: – А теперь снимите вашу юбку и нижнее белье. Положите их аккуратно на моем столе.

Когда она одевалась этим утром, то знала, что вечером ей предстоит раздевание. Она захотела выглядеть интеллектуально и профессионально, а потому выбрала зеленую вельветовую юбку, белые хлопковые трусики и колготки. Она сняла юбку и разложила ее на столе, как было указано.

– Колготки, Линда.

Двадцатитрехлетняя учительница подчинилась, сначала сбросив туфли. Когда и колготки находились на столе, она на мгновение остановилась, смотря на Колина Престона.

– Не тратьте зря время, девушка! Трусики вниз! Положите их на стол.

Линда подчинилась, умышленно не смотря на директора. Она остановилась в полусогнутом положении, ожидая, что порка розгой могла бы начаться, но директор удивил ее приказом:

– Пойдите и встаньте лицом к стене, с руками на ее голове.

Мистер Престон не спешил. Он хотел, чтобы Линда Чарлтон запомнила ее наказание, а для этого нужна была не только боль хорошо высеченного зада, но и долгое время ожидания. Линда должна была постоять у стены в течение некоторого времени – чтобы директор привык бы к ней именно как к непослушной девочке, посланной для порки, а не как к остроумной и очень привлекательной учительнице, с которой он не раз смеялся на вечеринках, с бокалом хереса в руке.

– Стойте, девушка, и не суетитесь. Я хочу, чтобы вы стояли там, держа руки на вашей голове, уткнув нос в стену. Ноги держите плотно вместе, пока я не скажу вам, что пора к столу.

Мистер Престон отрегулировал свое вертящееся кресло, в то время как Линда стояла лицом к стене, думая время от времени, что мужчина средних лет сейчас разглядывает ее незащищенную, голую, белоснежную попу. Фактически она не почувствовала никакого дополнительного унижения, на которое рассчитывал директор.

Линда изучала обои перед своим носом, ее груди уперлись в стену. Нет, это было положительно глупо! Может быть, все это было только частью сексуальной ролевой игры Колина? После нескольких минут Линда, чувствуя глаза директора на своей попе, решила немного раздвинуть ноги и повилять задницей, чтобы увидеть, как он отреагирует. Это было ошибкой. Мистер Престон поднялся с места и сердито подошел к молодой женщине.

– Как вы осмелились! Вы здесь для наказания, а не для стриптиза или танцев! Встаньте смирно, ноги вместе!

Линда выполнила приказ и в следующую секунду почувствовала интенсивную язвительную боль. Это был удар прутом. Она задохнулась от этого сюрприза и тихо вскрикнула. Ее руки непроизвольно оставили волосы и двинулись защищать ягодицы.

– Руки назад – на вашу голову! Как вы осмеливаетесь трогать задницу!

Линда снова подняла руки на голову. Ее ягодицы горели. Она едва могла поверить, что директор вызовет такую боль одним ударом. Линда почувствовала то же самое чувство, как при встрече с материнской щеткой.

– Жалит, Линда?

– Да, сэр, – ответила она угрюмо, чувствуя слезы на веках.

– Хорошо. Пусть это напомнит вам, чтобы вы стояли, пока я не скажу вам, что делать дальше.

Прошла добрая четверть часа, прежде чем мистер Престон поднялся из-за стола и прошел к Линде. Она слышала, как он выдвинул кресло на середину комнаты. Линда дрожала, потому что понимала, к чему идет дело, но держала нос уткнутым в стену.

– Браво, Линда, – сказал он. – А теперь идите сюда, сгибайтесь над креслом. Вы получите шестнадцать ударов розгой на вашей голой заднице.

Линда глубоко вздохнула и пошла к деревянному креслу. Она наклонилась и перегнула через спинку свой зад. Колин восхищался этим зрелищем. Гладкая белизна ее голых ягодиц подчеркивалась покрасневшей полоской от единственного удара. Она сохраняла ноги плотно сжатыми…

Линда оглянулась назад. Мельком она увидела брючины директора, стоящего за ней. Около них она заметила руку, держащую розгу. Потом розга вдруг исчезла из ее вида. Линда сжала руками ножки кресла и закрыла глаза поплотнее. Розга поднялась и со свистом упала вниз.

Свист! Удар!

Первый удар пришелся через центр растянутого зада Линды. Она вскрикнула от внезапной боли и все ее тело охватила судорога. Удар по попе, который она получила пятнадцать минут назад, тоже жалил, но он не шел ни в какое сравнение с этим. Напряжение спало – Линда почувствовала почти облегчение, потому что ЭТО наконец началось.

Свист! Удар!

Второй раз розга приземлилась на три дюйма ниже яркой полосы, оставленной предшествующим ударом – через верхнюю часть бедер Линды. Идея Колина была в том, что первые две полосы должны быть как бы ограничителями. Он решил нанести все последующие четырнадцать ударов между ними и выстроить на попе подчиненной полосу интенсивной боли, которая должна не давать молодой Мисс Чарлтон садиться по крайней мере несколько дней.

Девушка вскрикнула и вся сжалась. Она ждала следующий удар, пытаясь немного облегчить боль тем, что сжимала и разжимала «нижние щеки».

Жужжание! Удар!

Теперь, когда Колин прицелился, он начинал сечь больнее.

Свист! Удар!

Следующий удар он нанес с такой силой, как если бы порол самого отъявленного шестнадцатилетнего негодяя. Конечно, этот негодяй должен был носить брюки и иметь кое-какой предшествующий опыт розог. Линда не имела ни того, ни другого, а потому издала душераздирающий вопль.

– Ааааиееее! Ооооу! Оввввууу!!! – ее попа дугообразно выгнулась, а голова запрокинулась. Волосы взлетели.

Колин наблюдал, стараясь сдерживать эмоциии. Он знал, что зад Линды был уже очень болезненным после первых трех ударов, но понимал, что надо на будущее выбить из нее всякое желание выходить из подчинения, обманывать или хитрить. Он остановился на некоторое время, позволяя девушке перетерпеть боль.

Линда подняла одну щиколотку в неопределенном положении и помахивала попой из стороны в сторону. Она начала рыдать.

Розга заплясала снова в устойчивом ритме.

Удар!

– И-эээээ!!!

Удар!

– Оуууууу!!!

Удар!

– Оуууууу!!!

Удар!

– Йееееуу!!! Оууу!!! Оух!

Восьмой удар заставил молодую блондинку отпустить ножки кресла, вскочить и дико закричать. Она крутилась около спинки, слезы текли по ее лицу. Девушка не имела сейчас понятия ни о чем, кроме боли в ее попе. Она отчаянно массировала зад обеими руками, напрасно пытаясь сжать, уменьшить боль. Учительница совсем не подозревала, какое зрелище она представляла.

– Линда! Ложитесь обратно вниз!

Плачущая учительница не отвечала.

Колин положил розгу на стол и подошел к ней. Он взял ее за плечи и посмотрел на красивое лицо, искаженное болью. Она дрожала в его руках подобно испуганному животному.

– Это ваш выбор, Линда, – сказал он. – Или вы согнетесь обратно над этим креслом и примете остальную часть наказания, как мы договорились, либо мы прекращаем это. Но тогда значит, что вы вытерпели восемь розог впустую. Вам все равно придется покинуть школу… Вы согласны?

Линда попыталась заставить себя подумать логично. У нее не было выбора. Эта порка была как раз тем, что она сама потребовала! Она знала, что это больно, что розга ужасно ранит. Она кивнула. Ее взлохмаченные волосы снова упали вниз. Красная от стыда девушка, не говоря ни слова, медленно перегнулась

Комната под лестницей

Сегодня 14 мая, 5 часов вечера. Я стою, опираясь на лестничный парапет, и с тоской смотрю на входную дверь. Скоро придет моя мать. Я с ужасом думаю об этом. Что меня ждет?! От представления того, что она сделает со мной, сердце мое падает, в животе все сжимается, руки и ноги трясутся мелкой дрожью, а мягкое место покалывает тысячами, нет миллиардами острейших иголок! Причина моего животного страха – предстоящее наказание. Безусловно, я его заслужила, плохо написала годовую контрольную по алгебре, хотя и занималась с репетитором. Не понимаю, почему так вышло?