Повелевающий ветром христианский рассказ часть 9

В течение всего юбилейного года опубликовано множество материалов, посвященных святому благоверному князю Александру Невскому. Еще большее количество научных трудов, научно-популярных и художественных изданий выходило на тему его жития ранее. В основном они касались политической деятельности¹ святого князя, значимости его цивилизационного выбора², его военного таланта³, его личного благочестия⁴ и т.д. При этом в житии князя Александра остается момент, который требует надлежащего осмысления, — это его христианская кончина. В «Журнале Московской Патриархии» опубликована статья доцента кафедры теологии МПГУ священника Георгия Харина, посвященная истории последних дней благоверного князя Александра Невского (№ 12, 2021, PDF-версия).

Безмерное желание принять ангельский образ

Итак, в 1262 году великий князь Александр Ярославич отправился к хану Берке.

В том же году пошел князь Александр в Татары, и удержал его Берке, не пустив в Русь; и зимовал в Татарах, и разболелся.

Так пишет автор Новгородской первой летописи старшего извода. Историки по-разному объясняют причины, которые вынудили русского князя отправиться к ордынскому хану. Нередко полагают, что Александр хотел предотвратить кару, которую ожидали после восстания в русских городах. Но имеющиеся в нашем распоряжении источники, и прежде всего Житие князя Александра, иначе объясняют причины этой драматической поездки:

Было же тогда великое насилие от иноплеменников: сгоняли христиан, веля им вместе с собой воевать. Князь же великий Александр пошел к царю, чтобы отмолить людей от беды той⁵.

Князю Александру Ярославичу, кажется, удалось на этот раз «отмолить» русских людей от участия во внутренней ордынской войне. Почти весь 1263 год — последний в своей жизни — князь Александр Ярославич провел в Орде, по-видимому, скитаясь вместе с ханом Берке по его многочисленным кочевьям. И только ­осенью — уже больным — князя отпустили наконец обратно на Русь. Однако до стольного Владимира Александру Ярославичу добраться было не суждено. Из Новгородской Первой летописи старшего извода:

В лето 6771 (1263). Пришел князь Александр осенью из Татар, весьма нездоров. И пришел на Городец, и принял пострижение в 14-й [день] месяца ноября, на память святого апостола Филиппа. Той же ночью и преставился, и повезли его во Владимир, и положили его в монастыре Рождества Святой Богородицы. И, собравшись, епископы и игумены с митрополитом Кириллом, и со всем иерейским чином, и с черноризцами, и со всеми суздальцами с честью погребли его в 23 [день] того же месяца, на святого Амфилохия, в пятницу. Дай, Господи милостивый, видеть лицо Твое в будущем веке ему, который потрудился за Новгород и за всю Русскую землю…⁶

Более подробно рассказывается о кончине благоверного князя в его Житии:

Было в те времена насилие великое от иноверных, гнали они христиан, заставляя их воевать на своей стороне. Князь же великий Александр пошел к царю, чтобы отмолить людей своих от этой беды.

А сына своего Дмитрия послал в Западные страны, и все полки свои послал с ним, и близких своих домочадцев, сказав им: «Служите сыну моему, как самому мне, всей жизнью своей». И пошел князь Дмитрий в силе великой, и завоевал землю Немецкую, и взял город Юрьев, и возвратился в Новгород со множеством пленных и с большой добычею.

Отец же его великий князь Александр возвратился из Орды от царя, и дошел до Нижнего Новгорода, и там занемог, и, прибыв в Городец, разболелся. О, горе тебе, бедный человек! Как можешь описать кончину господина своего! Как не выпадут зеницы твои вместе со слезами! Как не вырвется сердце твое с корнем! Ибо отца оставить человек может, но доброго господина нельзя оставить; если бы можно было, то в гроб бы сошел с ним!

Много потрудившись Богу, он оставил царство земное и стал монахом, ибо имел безмерное желание принять ангельский образ. Сподобил же его Бог и больший чин принять — схиму. И так с миром Богу дух свой предал месяца ноября в четырнадцатый день, на память святого апостола Филиппа.

Митрополит же Кирилл говорил: «Дети мои, знайте, что уже зашло солнце земли Суздальской!» Иереи и диаконы, черноризцы, нищие и богатые и все люди восклицали: «Уже погибаем!»

Святое же тело Александра понесли к городу Владимиру. Митрополит же, князья и бояре и весь народ, малые и большие, встречали его в Боголюбове со свечами и кадилами. Люди же толпились, стремясь прикоснуться к святому телу его на честном одре. Стояли же вопль, и стон, и плач, каких никогда не было, даже земля содрогнулась. Положено же было тело его в церкви Рождества святой Богородицы, в великой архимандритье, месяца ноября в 24 день, на память святого отца Амфилохия.

Было же тогда чудо дивное и памяти достойное. Когда было положено святое тело его в гробницу, тогда Севастьян-эконом и Кирилл-митрополит хотели разжать его руку, чтобы вложить грамоту духовную. Он же, будто живой, простер руку свою и взял грамоту из руки митрополита. И смятение охватило их, и слегка отступили они от гробницы его. Об этом возвестили всем мит­рополит и эконом Севастьян. Кто не удивится тому чуду, ведь тело его душа покинула и везли его из дальних краев в зимнее время! И так прославил Бог угодника Своего⁷.

Так сообщает о кончине князя его древнее Житие. Вот, собственно, и предмет нашего исследования:

Великий же князь Александр Ярославич, ревновав о Господе Боге своем крепко, оставив земное царство и желая Небесного Царствия, принял ангельский образ монашеского жития; еще сподобил его Бог больший чин восприяти — схиму…

К старости тоже постригусь

Принятие монашества — серьезный и ответственный шаг. Что подвигло великого князя на это решение? Понять это — почувствовать его эпоху. Кстати, в иные времена такой выбор едва ли бы был поощрен: Петр I даже запретил своим указом, продублированным синодальным распоряжением от 15 июня 1724 года, изображать Александра Невского в монашеском чине:

Святого благоверного великого князя Александра Нев­ского в монашеской персоне никому отнюдь не писать, а только в одеждах великокняжеских⁸.

Очевидно, что это было вызвано желанием Петра I противопоставить новую столицу Санкт-Петербург старой, Москве. Главной святыней Москвы всегда оставалась Лавра преподобного Сергия с самим Радонежским чудотворцем. Во-первых, образ преподобного Сергия с его глубоким благочестием и ревностью ко спасению на духовной стезе совершенно не вязался с петровскими идеями всеобщей полезности, заимствованными у голландских мыслителей. Во-вторых, Лавра преподобного напоминала Петру о его мятежной юности и о его позорном бегстве под ее стены. Поэтому так нужна была «светская лавра» со «светским» святым — образа жизни не монашеского и подвига не церковного. Именно этим объясняется основание Александро-Невской лавры и перенос сюда из Владимира мощей святого князя, а также запрет на его изображение в иноческих одеждах.

Вернемся к вопросу монашеского пострига Александра Невского. Чем он вызван? Дань традиции или потребность души? Начнем с того, что, действительно, предсмертный постриг — традиция, на Руси в то время весьма распространенная. Этот обычай был заимствован из среды византийской аристократии. По меньшей мере 17 византийских императоров приняли по­стриг накануне своей смерти или же после своего свержения с престола (в последнем случае зачастую не по своей воле: Андроник II Палеолог, Иоанн VI Кантакузин, Исаак I Комнин, расстригшаяся и позднее снова постриженная Зоя, ее расстриженная сестра Феодора, Михаил VII Дука, Михаил I Рангаве, Роман I Лакапин, ­Феодосий III и другие).

Известно, что перед смертью принял постриг император Михаил IV Пафлагонский (1041), Мануил I Комнин — под именем Матфей (1180), Иоанн VII Палеолог — Иоасаф (1408), Мануил II Палеолог — Матфей (1425). Из женщин перед смертью, как известно, постриглись императрица Ирина (супруга Иоанна II Комнина) — Ксения (1134), невестка императора Анна Далассина⁹.

Существует достаточное количество исследований о развитии института монашества на Руси. Среди них особо стоит отметить коллективный труд Б.А. Успенского и Ф.Б. Успенского «Иноческие имена на Руси»¹⁰. Здесь интересующий нас вопрос рассмотрен подробно. Действительно, на Руси с раннего времени существовал обычай принимать великую схиму в ожидании близкой кончины. Эта традиция бытовала в монастырях, и она становится предметом обсуждения в «Вопрошании Кирика». Кирик Новгородец спрашивал Нифонта, архиепископа Новгородского (1130-1156), хорошо ли ему было бы в старости принять великую схиму; Нифонт отвечал утвердительно:

А вот что я сказал владыке: я еще без схимы, но к старости тоже постригусь, может, тогда я стану лучше, но я плох и болен¹¹.

Кирик также спрашивал Нифонта, может ли он, Кирик, не будучи схимником, постричь в схиму человека, которому грозит скорая кончина:

А вот опять же некий чернец покаялся у меня, можно ли будет вскоре постричь его в схиму? Или это не годится, постригать, будучи самому без схимы? Если ты мне повелишь, то было бы очень хорошо. Сказал: «Добро ты помыслил, чтобы, как сказал, к старости постричься в схиму. А для пострижения монахов — на то ты и священник, и постриги его в схиму. Священство есть превыше всего, на то и существует освящение». И я поклонился владыке челом¹².

И на этот раз Нифонт отвечал утвердительно, ссылаясь на то, что Кирик является священником и тем самым имеет на это право.

От Бога данный тебе дар

В Киево-Печерском патерике рассказывается о Пимене Многострадальном, которого родители принесли в Печерский монастырь для исцеления; он хотел принять постриг, но родители на это не соглашались. Неожиданно его все же постригают в великую схиму, и он получает новое имя. Это описывается как чудо:

Когда же он изнемог так, что отчаялись за его жизнь, — принесли его в Печерский монастырь, чтобы исцелился он молитвами тех святых отцов или от их рук принял святой иноческий образ. Родители же Пимена, сердечно любя его, не оставляли детища своего и всех просили молиться за их сына, чтобы он исцелился от недуга. И много потрудились те преподобные ­отцы, но ничто не приносило пользы ему, ибо его молитва превозмогала все другие, а он просил себе не здоровья, а усиления болезни, так как боялся, что если он выздоровеет, то родители увезут его из монастыря, и не осуществится мечта его. Отец же и мать все время были с ним и не давали его постричь, и блаженный, опечалившись, стал прилежно молиться Богу, чтобы Он исполнил желание его.

И вот однажды ночью, когда все вокруг спали, вошли со свечами туда, где лежал Пимен, похожие на скопцов светлых, и несли они Евангелие, и рубаху, и мантию, и куколь, и все, что требуется для пострижения, и сказали ему: «Хочешь, чтобы мы постригли тебя?» Он же с радостью согласился, говоря: «Господь вас послал, повелители мои, исполнить желание сердца моего». И тотчас начали они спрашивать: «Зачем пришел, брат, припадая к этому святому жертвеннику и к святому братству этому? Желаешь ли сподобиться иноческого великого ангельского образа?» И все прочее исполнили по чину, как написано в уставе, потом в великий образ постригли его, и надели на него мантию и куколь, и все, что следует, отпевши, великого ангельского образа сподобили его, и, целовав его, дали ему имя Пимен, и, возжегши свечу, сказали: «Сорок дней и ночей эта свеча не угаснет». Свершив все это, они пошли в церковь, волосы же постриженного взяли с собой в платке и положили на гроб святого Феодосия¹³.

Иноки же, бывшие в кельях, слыша звуки пения, перебудили спавших вокруг, думая, что игумен с кем-то постригает Пимена или что тот уже скончался, и вошли все вместе в келью, где больной лежал, и нашли всех спящими: и отца, и мать, и рабов. И вместе с ними подошли к блаженному, и все ощутили благоухание, и увидели его веселым и радостным и облаченным в иноческую одежду. И спросили его: «Кто тебя постриг и что за пение мы слышали? Вот родители твои были с тобой и ничего этого не слыхали». И сказал им больной: «Я думаю, что это игумен, придя с братиею, постриг меня и дал мне имя — Пимен. Их пение и было то, что вы слышали, и про свечу они сказали, что она будет сорок дней и ночей гореть; взявши же мои волосы, они пошли в церковь». Услышав это от него, пошли и увидели, что церковь закрыта, и разбудили пономарей, и спросили их, не входил ли кто в церковь после вечерней молитвы? Они же отвечали, говоря, что никто не входил в нее и что ключи у эконома. Взяв ключи, пошли в церковь и увидели на гробе Феодосия в платке волосы Пимена, и рассказали обо всем игумену, и стали искать, кто постригал Пимена, и не нашли. И поняли все, что то был Промысл свыше, от Бога. И стали раздумывать о бывшем чуде, говоря: «Может ли оно засчитаться Пимену за уставное пострижение?» Но так как свидетельство имелось: церковь была заперта, а волосы оказались на гробе святого Феодосия, и свеча, которой хватило бы только на день, сорок дней и ночей непрестанно горела и не сгорала, то и не стали совершать над Пименом пострижения, сказав ему: «Достаточен для тебя, брат Пимен, от Бога данный тебе дар и нареченное тебе имя»¹⁴.

Этот отрывок из Патерика очень важен: он позволяет примерно представить, как происходило пострижение великого князя Александра на его смертном одре. Интересно также, что этот рассказ Патерика заканчивается весьма полезным поучением:

Из этого, братья, следует, кажется мне, вот что разуметь: если кто в болезни пострижется с верою, прося у Бога жизни, тот как в монашеском подвиге послужит ему; владеющий же жизнью и смертью Господь если и отведет его от мира, то, подобно работникам, нанятым в одиннадцатый час, признает его равным праведникам. Кто же говорит так: «Когда увидите меня умирающим, то постригите меня», — суетна того вера и пострижение¹⁵.

Обрести главное

Множество примеров из житийной литературы древнерусского периода свидетельствуют о том, что монахи Древней Руси стремились принять схиму перед кончиной. Со временем и миряне начинают принимать великую схиму — первоначально, возможно, подражая монахам.

Со второй половины ХІІ века пострижение перед смертью в великую схиму получает распространение в княжеской среде¹⁶, в дальнейшем то же продолжают делать и цари, вплоть до Романовых (у последних, по-видимому, такой родовой традиции не было). Если смерть приходила преждевременно, то иногда — в исключительных случаях — постригали и после смерти, как это случилось с Иваном Грозным и как, по-видимому, могло случиться с Василием ІІІ; это свидетельствует об устойчивости данного обычая¹⁷.

В Древней Руси мы знаем даже случай коллективного предсмертного пострига. В 1238 году, когда татары захватили Владимир-на-Клязьме, князь Всеволод Юрьевич с матерью, своими людьми и владыкой Митрофаном внидоша въ святую Богородицю и истригошася вси въ образъ чрънечьскии и въ скыму¹⁸.

Великая схима, таким образом, символизирует готовность к смерти.

Обычай предсмертного пострижения связан с представлением о том, что монашеский постриг, подобно крещению, очищает человека от всех предшествующих грехов. Этот мотив находит отражение в «Сказании о Мамаевом побоище»: по благословению преподобного Сергия Радонежского братья-иноки Александр Пересвет и Андрей Ослабя, отправляясь на смертный бой, принимают схиму¹⁹. К пострижению в схиму, таким образом, стали относиться как к таинству.

Такое отношение к монашескому постригу связано с особым влиянием на древнерусскую Церковь преподобного Симеона Нового Богослова. Эпоха Симеона Нового Богослова, Х век, — это эпоха монашеского ренессанса. Преподобный Симеон, не колеблясь, называет своих монахов, в том числе и не имеющих сана, «народом Христа, священным стадом, царским священством»²⁰. Видимо, потому на Руси, которая именно в это время усваивает христианство, взгляд на монашество как на единственно верный путь к спасению стал весьма распространенным. В своем послании Поликарпу епископ Симон, например, заявляет:

Аз бых рад оставить свою епископию… Пред Богом тебе молвлю: всю сию славу и власть яко калъ мнел быхъ, аще бы ми трескою тчати за вороты, или сметием валятися в Печерком манастыри и попираему быти человеком…²¹

В древнерусской житийной литературе можно найти множество примеров, иллюстрирующих мысль об особом значении монашества²². Видимо, этим обстоятельством объясняется и то громадное влияние, которое монастыри оказывали на древнерусское общество, и то благоговение, которое это общество имело к монашеству вообще и к постригу в частности.

Стало быть, принимая монашеский постриг перед самой кончиной, святой благоверный князь Александр, с одной стороны, следовал благочестивому обычаю своего времени, а с другой — через это пострижение он стремился обрести главное, что составляло весь смысл его земного пути, — жизнь вечную во Христе Иисусе, Господе нашем.

Священник Георгий Харин

¹ См., напр.: Гарин Е.-Н. Выбор Александра Невского как основа приоритетов политики российского государства // Вестник Вятского государственного университета. 2016. № 10. С. 28-30; Голубев А. Ю. Александр Невский как великий политический и военный деятель Руси // Военная мысль. 2018. № 10. С. 102-109; Данилевский И.Н. Александр Невский и Тевтонский орден / Текст: электронный // Слово.ру: Балтийский акцент: [сайт]. 2011. № 3-4. С. 105-111; Фомина К. Значение «Ледового побоища» в истории России // От Александра Невского до наших дней: уроки истории: Материалы VIII Международных Александро-Невских чтений. Псков: Гос. ун-т, 2017. С. 109-110.

² См., напр.: Данилевский И.Н. Указ. соч. С. 105-111; Жеребкин М.В. Исторический выбор Александра Невского // Наука, образование и культура. 2017. № 3 (18). С. 13-19; Олейник И.А. Исторический выбор Александра Невского в пользу подчинения русских земель Золотой Орде // Педагогический поиск. 2018. № 5. С. 31-33; Рыбаков С.В. Стратегический выбор Александра Невского // Мир Евразии. 2013. № 4 (23). С. 50-54.

³ См., напр.: Бахтин А.П. Ледовое побоище: о построении «свиньей» или «острой колонной» / Текст: электронный // Слово.ру: Балтийский ­акцент: [сайт]. 2015. № 2 / 3. С. 63-86; Голубев А.- Ю. Указ. соч. С. 102-109;­Конявская Е.Л. Образ Александра Невского в русских летописях / Текст: электронный // URL: http://www.drevnyaya.ru / vyp / 2009_2 / part6.pdf; Кривошеев Ю. В. Феномен национального героя в общественном сознании и идеологии (на примере Александра Невского) // Труды исторического факультета Санкт-Петербургского университета. 2013. № 15. С. 43-57; Лашкова О. Князь Александр Невский: герой средневековой Руси // История. 2017. № 3 / 4. С. 42-49; Свердлов М.Б. Александр Невский — гений стратегии и тактики // Петербургский исторический журнал: исследования по российской и всеобщей истории. 2017. № 3 (15). С. 7-31; Фомина К. Указ. соч. С. 109-110.

⁴ См., напр.: Алексеев С. Александр Невский: жизнь, ставшая житием // Родина. 2013. № 8. С. 2-5; Богданов А.П. Нравственный выбор Александра Невского // Преподавание истории и обществознания в школе. 2016. № 7. С. 3-11; Долгов В.В. Биография Александра Невского в зеркале «исторического нарратива» // Древняя Русь: во времени, в личностях, в идеях. 2016. № 5. С. 190-212; Он же. Родители Александра Невского в отечественной историографии и генеалогии // Вестник Удмуртского университета. (История и филология). Т. 30. 2020. № 1. С. 88-94; Ефимов В.Ф., Никольский Е.В. Личность Александра Невского сквозь многовековую мифологию // Studia Humanitatis. 2014. № 3. С. 1; Кривошеев Ю.В., Соколов Р.А. Феномен национального героя в общественном сознании и идеологии (на примере Александра Невского) // Труды исторического факультета Санкт-Петербургского университета. 2013. № 15. С. 43-57; Менщиков И.С. Роль образа Александра Невского в воспитании национальной идентичности // Историко-педагогические чтения. 2018. № 22. С. 124-131.

⁵ Летописи / Текст: электронный // Библиотекарь.Ру: URL: http://www.bibliotekar.ru / rus / 96.htm.

⁶ Там же.

⁷ Житие Александра Невского // Древняя русская литература: хрестоматия / составитель Н. И. Прокофьев. М., 1980. С. 118-123.

⁸ Полное собрание постановлений по Ведомству Православного исповедания. Т. 4. № 1318.

⁹ Соколов И.И. Состояние монашества в Византийской Церкви с середины IX до начала XIII века (842-1204). СПб.: Изд-во Олега Абышко, 2003.

¹⁰ Успенский Б.А., Успенский Ф.Б. Иноческие имена на Руси. М.: Институт славяноведения РАН; СПб.: Нестор-История, 2017.

¹¹ РИБ. VI. № 2. Стлб 25. Вопрос 6. Цит. по: Успенский Б.А., Успенский Ф.Б. Указ. соч. С. 213.

¹² РИБ. VI. № 2. Стлб 25-26. Вопрос 8. Цит. по: Успенский Б.А., Успенский Ф.Б. Указ. соч.

¹³ Феодосий Печерский выступает здесь как восприемник или поручитель новопостриженного монаха. В Синайском евхологии в чине пострижения в великую схиму восприемник именуется «подъемлющим власы» (Л. 82-83об., 87). См. подробнее: Успенский Б.А., Успенский Ф.Б. Указ. соч. С. 89, примеч. 33.

¹⁴ Киево-Печерский Патерик. Т. 4: XII век / подгот. текста Л.А. Ольшевской, пер. Л.А. Дмитриева. СПб.: Наука, 1997.

¹⁵ Там же.

¹⁶ См.: Голубинский Е.Е. История Русской Церкви. Т. 1. Ч. 2. М., 1904.

¹⁷ См.: Успенский Б.А., Успенский Ф.Б. Указ. соч. С. 211.

¹⁸ Полное собрание русских летописей. Т. ІІІ. М., 2000. С. 287.

¹⁹ Сказание о Мамаевом побоище.

²⁰ Цит. по: Василий (Кривошеин), архиеп. Преподобный Симеон Новый Богослов. Париж, 1980. С. 126.

²¹ Киево-Печерский патерик // РНБ. Ф. 893. (Собр. Ю.А. Яворского). № 9. Л. 18 об.

²² См. об этом: Василий (Кривошеин), архиеп. Указ. соч. С. 143; Иларион (Алфеев), игум. Преподобный Симеон Новый Богослов и православное предание. СПб., 2001. С. 608; Концевич И.Н. Стяжание Духа Святаго в путях Древней Руси. М., 1993. С. 38.

«Церковный вестник»/Патриархия.ru

Согласно Книге Бытия, Содом и Гоморра, два из пяти процветающих «городов на равнине», были известны своим безнравственным поведением.

Американские ученые нашли доказательства того, что примерно 3,6 тысячи лет назад космический катаклизм уничтожил город бронзового века Талль-эль-Хаммам на юге Иорданской долины к северо-востоку от Мертвого моря. Именно это катастрофа послужила основой рассказа о библейском Содоме. Корреспондент.net рассказыает подробности.

Аналогичен Тунгусскому метеориту 

Новое археологическое исследование подтвердило теорию о том, что библейский город Содом, разрушенный, согласно Ветхому Завету, богом за безнравственность и аморальный образ жизни его жителей, был уничтожен метеоритом.

Ученые, ведущие раскопки на территории древнего города Телль-эль-Хаммам в нынешней Иордании, сумели доказать, что этот город погиб примерно в 1650 году до нашей эры от взрыва над ним гигантского ледяного космического объекта. Статья об этом опубликована в журнале Nature Scientific Reports.

Археологи нашли обугленные человеческие останки, в том числе черепа и скелеты, разнесенные ветром, расплавленные здания, металлы, керамику и покрытые пузырями глиняные кирпичи, что заставляет предположить, что температура превышала две тысячи градусов Цельсия.

Кроме того, исследователи нашли в образцах почвы сферические частицы железа и кремнезема и кристаллы кварца, которые треснули под очень высоким давлением, что говорит о высокоскоростном ударе или воздушном взрыве от взрывающегося метеорита.

Треснувшие кристаллы кварца

В статьях отмечается, что удар, вероятно, был аналогичен Тунгусскому метеориту 1908 года, когда 60-метровая комета или астероид ударили по восточной Сибири, вызвав взрыв мощностью 12 мегатонн, что сопоставимо с тысячей атомных бомб, подобных той, что была позже сброшена на Хиросиму. 

Скорость этого объекта составляла около 61 тысячи километров в час. Разрушившись в атмосфере, этот объект образовал огромный огненный шар на высоте около четырех километров над землей. Горожане, смотревшие на него, мгновенно ослепли.

А через несколько секунд на это место обрушилась мощная ударная волна. Двигаясь со скоростью около 1,2 тысячи километров в час, она превосходила любой земной смерч. Воздушные потоки проносились по городу, снося постройки.

Никто из восьми тысяч человек, а также животных, в городе не выжил — их тела были разорваны на части, а кости раздроблены на мелкие фрагменты.

Примерно через минуту в 22 километрах к западу от Телль-эль-Хаммама взрывная волна обрушилась на библейский город Иерихон. Стены Иерихона рухнули, и город сгорел дотла.

Для того, чтобы восстановить эту картину гибели города, потребовалось почти 15 лет кропотливых раскопок и усилия сотен людей. Детальный анализ находок проводили десятки ученых в США, Канаде и Чехии.

Среди 21 соавтора этой работы — археологи, геологи, геохимики, геоморфологи, минералоги, палеоботаники, седиментологи (они изучают осадочные горные породы и процессы их образования), эксперты по взрывам, а также врачи.

Революционный 2020 год. Главные научные открытия

Археологи также отметили, что взрыв от метеорита поднял в воздух множество соли в районе Мертвого моря, распространив кристаллы на большие расстояния. Очень высокая засоленность почвы могла объяснить, почему некогда процветающие города в нижней части долины реки Иордан были заброшены в конце бронзового века.

Телль-эль-Хаммам, который на пике своего развития был в десять раз больше, чем Иерусалим, не заселяли еще 600 лет.

«Космический удар мог повлечь устный рассказ о гневе Бога на два города. Разрушение Содома также подробно описано в Коране. В последние годы появились и другие научные объяснения древних библейских легенд, в том числе предположение о том, что горящий куст был вызван горящей природной нафтой», — отмечает журнал Times.

Как отметил Джеймс Кеннетт, почетный профессор наук о Земле Калифорнийского университета в Санта-Барбаре, который принимал участие в исследовании, все библейские наблюдения согласуются с космическим воздушным взрывом.

Phil Silvia

Ранее ученые выяснили, как погибли жертвы Везувия, извержение которого стало одной из самых разрушительных катастроф в истории, в результате которой стихия за два дня разрушила древнеримские города Помпеи, Геркуланум и Стабии, расположенные ближе всего к подножию вулкана.

По оценкам, тепловая энергия, выделившаяся при извержении, в 500 раз превосходила ту, которая высвободилась при взрыве атомной бомбы над Хиросимой. Подробно об этом в материале Взрывался череп.

Новости от Корреспондент.net в Telegram. Подписывайтесь на наш канал https://t.me/korrespondentnet

21 августа 2022

«Не нужно становиться больше, чем человеком, и нельзя стать чем-то меньшим – нужно быть человеком, вот и всё».

(Сол Беллоу)

Прозаик и эссеист Сол Беллоу (Соломон Беллоус) родился в 1915 г. в Канаде в ортодоксальной еврейской семье, эмигрировавшей из Российской империи. В раннем детстве изучил иврит. Ему было девять лет, когда семья переехала в США, в Чикаго. Рос в еврейской среде. Много читал. В частности, как отмечает биограф Беллоу Захари Лидер, огромное влияние на него оказали классики русской литературы (особенно Достоевский и Толстой). Решил и сам стать писателем. И стал одним из самых выдающихся писателей XX в. За свое творчество был удостоен Нобелевской премии по литературе 1976 г., Пулитцеровской премии, различных других престижных американских и международных премий, французского ордена Почетного легиона, медалей.

И, кстати, Беллоу занимался не только литературой. Университетское образование завершил со степенью бакалавра антропологических и социологических наук. Был профессором ряда известных американских университетов.

Сохранение своего «я»

Уже первый роман Беллоу «Между небом и землей», вышедший в 1944 г., принес ему известность и поставил глобальные вопросы, которыми он будет заниматься и в своей последующей литературной жизни: сохранение человеком своего «я», своей свободы в атмосферном вихре общества.

В центре произведения – молодой интеллигентный человек по имени Джозеф, живущий в Чикаго. На календаре 1942–1943 гг., вовсю бушует Вторая мировая война. Должны призвать в армию и Джозефа, поэтому он уходит с работы. Но прошло почти семь месяцев, а из-за «бюрократических художеств» он все еще ждет у моря погоды. В таком подвешенном состоянии, вырванный из привычного ритма жизни, он чувствует себя очень некомфортно. Давно накопившаяся тоска, недовольство собой и окружающей жизнью теперь проявляются все сильнее. Нарастает напряженность в отношениях с женой, сложны контакты с братом и его семьей, не видится с друзьями – одни далеко, с другими нет настроения встречаться. И вот парень почти все время один, подолгу бессмысленно сидит в съемной комнате. Записывает свои мысли, ощущения в дневник: «Ясно как день: я гнию, разлагаюсь, коплю в себе досаду и горечь, как ржа разъедающую мои припасы великодушия и доброжелательности… Начинаю замечать, что, чем активнее остальное человечество, тем медленнее двигаюсь я, и мое анахоретство растет пропорционально возрастанию в окружающем мире азарта и прыти… В жизни не чувствовал такого оцепенения. Даже сходить за сигаретами лень, а хочется курить. Лучше обойдусь… я прирастаю к креслу. Буквально, физически. Даже не пробую подняться. Встать-то я, конечно, могу, и пройтись по комнате, и спуститься за сигаретами, но исключительно противно делать над собой усилие».

В то же время он периодически ведет мучительные рассуждения, в нем сражаются два внутренних «я»: он вчерашний и он сегодняшний, «с одной стороны» и «с другой стороны». Пытается разобраться в себе, в своем «истинном, а не поверхностном человеческом назначении». Вспоминает Спинозу, писавшего, что «нет добродетели выше, чем стараться сохранить самого себя… Он не говорит – свою жизнь. Он говорит – самого себя. Почувствовал разницу?.. Мы сами отвечаем за свою человечность, свое достоинство и свободу».

Однако констатирует, что «мы боимся собой управлять. Конечно. Это же так трудно. Нам бы поскорей избавиться от свободы… И мы сбегаем, мы ищем хозяина, мы валимся кверху брюхом и требуем поводка… Это все наша неготовность к свободе…»

Не смог совладать со свободой и Джозеф: «Моя опасная отсеченность от общего договора чуть совсем не выбила у меня почву из-под ног. Я в одиночку не справился. Кто, интересно, бы справился. Когда варишься в собственном соку, ум за разум заходит. Может, война меня чему научит, силком научит тому, до чего сам не допер за эти месяцы в своих четырех стенах…»

Он не считает себя вправе уклоняться от войны: «Я должен пройти этот смертный риск, как уже проходил его прежде, борясь с детскими болезнями и невзгодами…» Наконец молодого человека призывают в армию. Ему жаль расставаться с супругой, «но ничуть не жаль остального. Больше не надо будет за себя отвечать; и на том спасибо. Я попадаю в чужие руки, избавляюсь от самоопределения, свобода отменяется… Да здравствует принудиловка!»

Как видим, автор затрагивает очень серьезную проблематику готовности и неготовности к свободе, касающуюся и отдельных людей, и целых обществ. Герой произведения стремится к свободе, но оказывается, ему проще даже пойти на войну, возможно, погибнуть, чем научиться свободе управлять собой.

Еврей и антисемит

Очень большое место в творчестве Беллоу занимает тема еврейской идентичности. Она присутствует почти во всех его произведениях. В романе «Жертва» две главные фигуры: журналист-еврей из Нью-Йорка Аcа Левенталь и преследующий его антисемит Керби Олби. Левенталь не без труда узнает его. Они едва знакомы. Давно один раз пересекались. Однако Олби обвиняет Левенталя, что именно из-за него скатился на дно. С удивлением Левенталь узнает, что невольно поспособствовал увольнению Олби с работы.

А еще Олби очень переживает о вымирании прежней старой Америки: «попытайтесь вообразить, как действует на меня Нью-Йорк. Безобразие, нелепость. Всем правят Калибановы дети. В подземку спустишься, Калибан тебе разменяет деньги. Домой пойдешь, а он открыл свою кондитерскую на улице, где ты родился. Старые семейства вымирают. Их именами называют улицы. А от них самих – что осталось? Руины». В частности, Олби скептически смотрит на способность евреев нести американские ценности. Например, в качестве университетских преподавателей.

Левенталь не считает себя виновным в проблемах Олби, ему претит его настороженность, враждебность к евреям, но постепенно их отношения теплеют. Можно отметить взвешенность подхода Беллоу. Степень американского антисемитизма не преувеличивается, не утрируется. Но и не преуменьшается.

Характер стука

В романе «Приключения Оги Марча» звучит авторская мысль: «Личность, индивидуальность всегда под подозрением и угрозой; безопасность в том, чтобы быть типическим явлением, быть как все. И почти все мы уродуем, корежим себя из страха перед окружающим кошмаром, молясь, чтобы он не затронул нас, позволил как-то выжить». 1930-е гг., Великая депрессия и симпатичный юноша, нравящийся девушкам. Он обычный «средний» человек, но стремящийся сохранить в этой жизни свою индивидуальность. Он избегает того, что представляется ему скучным, меняет профессии, путешествует, ведет поиски своего смысла жизни. Живет!

«Я американец, родом из Чикаго, – мрачноватый город этот Чикаго, – держусь независимо – так себя приучил и имею собственное мнение: первым постучишься, первому тебе и откроют; стук бывает скромный, а то и не очень. Но, как говорил Гераклит, характер человека – это его судьба, и, в конце концов, характер стука ничем не скроешь – ни обивкой двери, ни толщиной перчатки». С этого «говорящего» абзаца начинается книга.

И одновременно этот американец – еврей. Американский литературный критик Рут Вайс видит в Оги новый вид американского еврея, представителя новой, уверенной в себе породы американских евреев, возникшей после Холокоста и в обстановке гордости за защитников Израиля. Он свободно выбирает свой путь, и свобода для него – «не секс, наркотики и безответственность, а право опробовать возможности, которые еще недавно были недоступны».

По мнению американского литературоведа А. Ленчука, в этой книге Беллоу обрел свой, особенный, авторский голос (да и Беллоу так считал): «В 1953 г. прозвучал этот голос, и на литературную сцену… будто свежим ветром подуло; это была прямо-таки литературная революция… попали в новый, впервые открываемый мир. Не тот, по которому гордо ступают крутые герои, но тот, где снуют, толкаются, переругиваются живые чикагские иммигранты, выходцы из разных слоев, и эта суетня, толкотня вся окутана, окрашена неподражаемым чувством…».

Ранимая душа

За плечами два неудачных брака, детей он почти не видит, родственники считают его невменяемым, проблемы с научной работой. Роман «Герцог» об интеллигенте-еврее среднего возраста, университетском профессоре Мозесе Герцоге, которому душно в чуждом ему окружающем мире, потому что его духовные ценности не находят отклика у общества. Впрочем, и сам он далеко не идеален.

Ранимую чувствительную душу Мозеса наполняет чувство пустоты. В чем смысл жизни? «Заветная мечта человеческая состоит в том, что жизнь может исполниться смысла…». Как выкарабкаться из возникшего жизненного капкана? Герцог находит свое оригинальное пристанище… начинает писать письма. И живым, и ушедшим. От друзей и знакомых до Ницше и Спинозы. На бумаге и в мыслях. Но никому их не отправляет.

Однако на новом витке переосмысления письмомания прекращается. «Сейчас ему нечего никому сообщить. Ничего. Ни единого слова». К герою приходит новое самоощущение. В книге отчетливо отображена социально-психологическая атмосфера США, характерные типажи.

Две дороги

Фабула романа «Дар Гумбольдта»: два пути в литературе, два взгляда на глобальные проблемы, два друга-американца: писатель Чарльз Ситрин и поэт фон Гумбольдт-Флейшер (для его образа Беллоу, очевидно, использовал реалии биографии поэта-еврея Делмора Шварца).

В свое время Гумбольдт помог Ситрину в профессиональном росте, но сам не обрел коммерческий успех, спился и умер в нищете. В то время как Чарльз успешен, его бродвейские пьесы и другие произведения пользуются популярностью. Однажды Ситрин встретил Гумбольдта на улице, но даже не подошел к нему, не предложил помощь.

Непростое для чтения интеллектуальное произведение с множеством философских мыслей, ссылок на исторические события, крупные фигуры и иронией. Показаны социально-психологический климат в американском обществе середины прошлого столетия, культ материальных ценностей, успеха. За это произведение Беллоу получил Пулитцеровскую премию.

Беспокойство за Америку

В романе «Планета мистера Сэммлера» мы знакомимся с Артуром Сэммлером. Ему за 70, он из еврейской семьи, жившей в Польше. Учился в Великобритании, работал журналистом. Во время Второй мировой войны он как еврей едва не стал жертвой Холокоста, погибла его жена. Артур сражался в партизанском отряде, потерял глаз. После войны оказался в США.

События произведения происходят в Нью-Йорке в конце 1960-х. Сэммлера очень беспокоит состояние американского общества, тем более что он понимает особое место Америки в мировом развитии, в западной цивилизации: «Как многие из тех, кому довелось наблюдать крах мира, господин Сэммлер не исключал, что крах повторится. Он не соглашался со своими друзьями-беженцами, которые утверждали, что этот рок неотвратим, но либеральные взгляды, похоже, неспособны постоять за себя, а запах разложения уже заметен. Отчетливо видишь, что цивилизацией напористо руководят самоубийственные порывы». Много повидавший в своей жизни герой романа размышляет о том, какими должны быть нравственные люди, способные противостоять растущей деградации.

«По-прежнему»

Вторая половина XX века. Зима. Самый конец декабря. Суббота. Весь день доктор Браун (Самюэль), химик, еврей, предается в своей квартире размышлениям. О себе: «Вот – нет ничего важнее его, вот на его месте – пустота. Вот ты что-то собой представляешь, ты – сила, твоя жизнь нужна; вдруг ты – ничто. Рамка без картины, оправа без зеркала…». Затем о современном человечестве, проходящем беспокойную, тягостную стадию эволюции сознания. «От того, на что употребляют мысль, искусство, веру в великие традиции, его охватывала тоска», но «он не лелеял план навести разумный порядок в мире».

Затем его мысль перекинулась в прошлое, на родственников: на уже умерших двоюродного брата и сестру – Айзека и Тину, на тетю Розу и других. Браун извлекает из памяти запомнившиеся картины, события, характеры. Перед его мысленным взором «выстраивались факты – возникали, перестраивались по-новому. На какое-то время оставались на месте, затем снова перемещались. Глядишь, к чему-то и придем». Хотя и «своя судьба была ему не более понятна, чем чужие».

Когда короткий день кончился, «в непроглядной, где не видно ни зги, тьме он подошел к темному кухонному окну, поглядеть на звезды. На эти штуковины, отброшенные далеко-далеко великим, давшим всему начало толчком миллиарды и миллиарды лет тому назад».

Такое вот небольшое повествование «По-прежнему», заставляющее задуматься, как и любая другая работа Беллоу.

Израиль и идиш

Сол Беллоу был редактором антологии «Лучшие еврейские рассказы». Делал переводы с идиша, популяризировал идишскую литературу в США и в мире. В частности, он очень удачно перевел рассказ замечательного Исаака Башевиса-Зингера «Гимпл-дурень». В английской версии, во влиятельном журнале рассказ привлек внимание гораздо более широкой аудитории. Так многие читатели впервые познакомились с Зингером. Впрочем, Исаак остался недовольным, так как многие стали ассоциировать «Гимпла» с Беллоу.

В 1976 г. вышла мемуарная книга Беллоу «В Иерусалим и обратно», рассказывающая о его поездке в Израиль, наполненная симпатией, размышлениями о стране и ее людях.

Троцкий и Хрущев

В молодости Беллоу был троцкистом, грезил о мировой революции и подвергался нападкам коллег сталинистского толка. В 1940 г. он специально поехал в Мексику, чтобы встретиться с жившим тогда там изгнанником из СССР Троцким, однако за день до запланированной встречи революционера убили. Впрочем, позднее коммунистические взгляды уже вызывали у Беллоу аллергию. И его герой из книги «Между небом и землей» отошел от революционной партии, потому что «партия хочет, чтобы он не думал, а подчинялся дисциплине…  Когда кто-то подчиняется такому приказу, он сам уничтожает свободу и прокладывает путь тирании…»

С Хрущевым прозаик тоже не встречался, но посвятил ему эссе. Эссе Беллоу менее известны, чем художественные произведения, но там тоже, выражаясь беллоуской фразой, его мысль бьется, «как белье на ветру». В «Литературных заметках о Хрущеве» в том числе. Взгляд американца на советского руководителя. Мастерство политического портрета от писателя. Беллоу отмечает, что, встав во главе СССР, Хрущев «обратил на себя внимание всего мира и заставил нас думать о себе. Хотя трудно, конечно, поверить, что этот вот лысый, коренастый, жестикулирующий, громогласный человек может победить нас, разрушить наши дома или даже уничтожить нас вовсе».

Сол так описывает известный «ботиночный» визит Хрущева в США в 1960 г. для выступления на Генассамблее ООН: «Хрущев… разошелся вовсю: устраивал уличные пресс-конференции, пикировался с балкона со стоящей внизу толпой, распевал куплеты из „Интернационала“ и показывал, как он свалит с ног апперкотом воображаемого гангстера. Играя на публику, наслаждаясь ее вниманием, он вел себя как комик в пьесе, написанной и поставленной им же самим. То же самое в ООН: злобно рыча, перебивая мистера Макмиллана (премьер-министра Великобритании. – А. К.), стуча кулаками по столу, потрясая в воздухе ботинком, сжимая в объятиях союзников и допекая оппонентов…»

Комментирует писатель и первую поездку Хрущева в США в 1959 г., именуя это «театральным шоу». В Голливуде он рассказывал о своем опыте восхождения к успеху: «Я начал работать, едва научился ходить, был пастухом, фабричным рабочим, трудился в угольной шахте, а теперь я председатель Совета министров великого Советского государства». Но «забыл» упомянуть о цене, которую заплатили за возвышение широкие слои общества… ни словом не обмолвился о депортациях и чистках.

А на собрании профсоюзных деятелей в Сан-Франциско Хрущев жаловался на Голливуд, где «нам канкан показывали»: «Девицы должны были задирать юбки и выставлять зады… Их заставляют подделываться под вкусы испорченной публики. В вашей стране люди на это ходят, а вот советские люди с возмущением отвергли бы такое зрелище». При этом газеты США сообщили, что «советский премьер-министр, пустившись пародийно изображать канкан, задрал полы пиджака и выставил на всеобщее обозрение свой собственный зад».

Беллоу называет хрущевский канкан «танцем смерти». Своим грубым и злым паясничаньем советский лидер хочет сказать об обреченности «культуры для пресыщенных и испорченных людей». Писатель настороженно воспринимает Хрущева, опасаясь, что «для удовлетворения нужд одного человека» может потребоваться не только Россия, но и весь мир. Полагает, что за личиной бюрократической недоступности, крестьянской степенности или дружелюбия скрывается злоба либо ехидство. Беллоу напоминает, что Хрущев «не был наказан за свои преступления – напротив, стал крупнейшим государственным деятелем» и теперь ликует от того, что «посрамил буржуазную цивилизацию с ее представлением о наказуемости зла».

Обретение себя

«Ничто не требует от человека стольких трудов и борьбы, как обретение себя», – пишет Беллоу в романе «Хендерсон – король дождя». Интересно, что в детстве у Беллоу было прозвище «Люфтменч» («человек воздуха» в переводе с идиша). Как это нередко бывает, и родители, и друзья со скепсисом смотрели на увлечение Сола литературой – «оторванным от жизни» занятием. Сол вспоминал, как уже в статусе нобелевского лауреата однажды случайно встретился с другом детства, ставшим крупным торговцем мебелью. Не подозревая об успехах Беллоу, он спросил: «Как ты провел эти годы, когда мы не виделись? Нашел себе достойное занятие или остался люфтменчем?»

В 1976 г. Беллоу получил Нобелевскую премию по литературе «за гуманистическую проникновенность и тонкий анализ современной культуры, органически сочетающиеся в его творчестве, которые дают человеку свободу, а тем самым и ответственность, желание действовать и веру в будущее». В нобелевской лекции романист печально констатировал, что в XXв. творческая индивидуальность уступает место массовой культуре, призывал писателей пробуждать цивилизацию от интеллектуального оцепенения, показывать, как столкнувшаяся с дегуманизацией личность «отстаивает возможность владеть своей душой».

Беллоу провел около 60 творческих лет в литературе. Его психологическая тонкая проза – это сочетание серьезного философского здания с юмористическими сценами, это трудности взаимоотношений личности и общества, это сомневающиеся герои, с интеллигентской рефлексией, мучающиеся сложным концептуальным выбором, это интерес к динамизму жизни, глубокое знание Америки и того, «чем дышат» американские евреи. Как подчеркивает биограф Захари Лидер, Беллоу принес в художественную литературу воспоминания своего еврейского детства, опыт жизни в еврейском окружении, для него это имело большое значение.

Литературовед А. Ленчук справедливо замечает о творчестве Беллоу: «Никак не скажешь, что он легко читается. К нему – к его стилю, персонажам, темам – надо приноровиться, пробиться… За Беллоу берешься не для того, чтобы, жадно пожирая глазами страницы, гадать, что же дальше, и посматривать украдкой в конец. Он не из тех, чью книжку прихватываешь с собой почитать на пляже, полистать в самолете… Нет, Беллоу читаешь для других радостей. Чтоб дать работу уму, чтоб потешить сердце. Эти радости дает только литература, а не увлекательное, бесстильно-легкое чтиво. Нужно терпение, привычка к сосредоточенности, нужны тихие, ясные часы, чтоб вжиться в мир Беллоу, оценить его способность добраться до сути».

Да, многие читатели с этим солидаризируются. Да, порой фразы, абзацы романов нужно перечитывать, желая уловить авторскую мысль. Но те, кому этот стиль придется по душе, несомненно, получат удовольствие от красоты и музыки его текстов, запомнят героев произведений и наиболее примечательные мысли.

Один из персонажей Беллоу рассказывает, как в детстве любил чистить обувь: «часто выпрашивал разрешение расстелить на полу в гостиной бумагу и драил подряд всю обувь, какая была в доме… Я чистил обувь не благодарности ради, мне нравился сам процесс и ощущенье гостиной, отгораживавшей меня от сумрака улицы, закрытых ставней, мутной празелени водосточных труб. Ни за какие сокровища мира меня было не выманить наружу». Делать чистой грязную поверхность – естественная человеческая потребность, говорит Сол Беллоу. Выступая в своих произведениях против негативных сторон цивилизации, отстаивая права личности на свободу, поднимая еврейскую тематику, он и делал поверхность (а вместе с тем и глубинные мировоззренческие процессы) чище. В этом и была его человеческая потребность.

Источник: «Еврейская панорама»