Повесть меньше романа но больше рассказа

Ответ на вопрос «Больше рассказа, но меньше романа «, 7 (семь) букв:
повесть

Примеры употребления слова повесть в литературе.

У Григорьева — человека и художника двойственность и двойничество переплетались и множились: несомненно, двойственной была его реальная жизнь, двойственны персонажи его повестей, а из-за их автобиографической основы диалектически двойственными были связи автора со своими героями-двойниками.

Федя ни словом не обмолвился о нашем бегстве, и лишь два десятилетия спустя доверил свою память об этом событии страницам автобиографической повести.

Пусть весь народ из селения оберется, пусть все люди услышат печальную повесть, как ее Алкей нам расскажет, и затем пускай люди обсудят, как нам жить дальше или как нам удобнее рассчитаться и разделиться с Алкеем.

Сначала Алкивиад растерялся, но, узнав, что моряки, которым предстояло повести корабли в Сицилию, по-прежнему ему преданы и сухопутное войско тоже, а гоплиты из Аргоса и Мантинеи числом тысяча, открыто говорят, что лишь ради Алкивиада они согласились двинуться в этот далекий, заморский поход и, если кто-нибудь вздумает его обидеть, они тут же повернут назад, — узнав об этом, он приободрился и готовился в назначенный день произнести речь в свою защиту, а враги снова пали духом, опасаясь, как бы приговор не оказался слишком мягким, поскольку народ нуждается в услугах Алкивиада.

Не успел он встать и принять душ, как Алкиной явился за ним, чтобы повести его на Рыночную площадь.

Все, что я могу сделать — повести с собой тех, кто признает Блейда из Альбиона своим вождем, а сомневающихся, — император посмотрел прямо на Харамму, — отправить в Меот.

Источник: библиотека Максима Мошкова

— средний (между рассказом и романом) эпический жанр, в котором представлен ряд эпизодов из жизни героя (героев). По объёму П. больше рассказа и шире изображает действительность, рисуя цепь эпизодов, составляющих определенный период жизни главного персонажа, в ней больше событий и действующих лиц, однако, в отличие от романа, как правило, одна сюжетная линия.

Синонимы:

история, киноповесть, книга, описание, очерк, повествование, повестушка, рассказ, сказ, телеповесть

ПОВЕСТЬ

род эпической поэзии, близкий к роману, но отличающийся от него некоторыми, не всегда уловимыми чертами. П. менее значительна и по размерам, и по содер… смотреть

ПОВЕСТЬ

(англ. tale, франц. nouvelle, histoire, нем. Geschichte, Erzähiung)        одна из эпических жанровых форм художественной литературы; её понимание исто… смотреть

ПОВЕСТЬ

повесть ж. 1) Рассказ о последовательном ходе событий. 2) Литературное художественное повествовательное произведение, занимающее промежуточное место между рассказом и романом.<br><br><br>… смотреть

ПОВЕСТЬ

повесть ж.narrative, tale, story

ПОВЕСТЬ

повесть
См. книга…
Словарь русских синонимов и сходных по смыслу выражений.- под. ред. Н. Абрамова, М.: Русские словари,1999.
повесть
описание, повестушка, рассказ, телеповесть, очерк, книга, повествование, история, сказ
Словарь русских синонимов.
повесть
см. рассказ 1
Словарь синонимов русского языка. Практический справочник. — М.: Русский язык.З. Е. Александрова.2011.
повесть
сущ., кол-во синонимов: 12
• история (61)
• киноповесть (1)
• книга (160)
• описание (45)
• очерк (26)
• повествование (17)
• повестуха (1)
• повестушка (2)
• повестца (1)
• рассказ (42)
• сказ (10)
• телеповесть (1)
Словарь синонимов ASIS.В.Н. Тришин.2013.
.
Синонимы:
история, киноповесть, книга, описание, очерк, повествование, повестушка, рассказ, сказ, телеповесть… смотреть

ПОВЕСТЬ

ПОВЕСТЬ (англ, tale, франц. nouvelle,
histoire, нем. Geschichte, Erzahlung), одна из эпических жанровых форм
художественной лит-ры; её понимание исто… смотреть

ПОВЕСТЬ

Повесть — род эпической поэзии, близкий к роману, но отличающийся от него некоторыми, не всегда уловимыми чертами. П. менее значительна и по размерам, и по содержанию, но нельзя утверждать, что П. <i>всегда</i> меньше романа: «Вешние воды» больше «Рудина», а между тем, первое произведение сам автор с полным правом назвал П., второе — романом. Существенно здесь различие предмета и отчасти манеры. Эпическая широта романа, законченная биография героя на социально-исторической основе, плавное, медленное развитие, осложненное значительным количеством действующих лиц, вообще говоря, чужды II. Можно принять сравнение немецкого критика (Готшаля), заметившего, что П. (собственно новелла) относится к роману, как стихотворный рассказ (poetische Erzä hlung — идиллия, баллада) — к эпопее. Предмет П. — отдельный эпизод из личной жизни; ограничиваясь незначительным кругом участвующих лиц, она не дает картины целого общественно-политического или морального строя; она проще, цельнее, однороднее, развивается быстрее и энергичнее романа и, приближаясь по силе движения к драме, напоминает последнюю и по большему единству действия; иногда — и это характерно для структуры П. — в ней соблюдаются также единства времени и места. От близких к ней поэтических форм — западноевропейской новеллы и нашего рассказа — П. мало отличается по существу; можно сказать только, что она сложнее и больше рассказа. В истории литературы П. развивалась неразрывно с романом, предшествуя ему, подчас смешиваясь с ним и всегда питаясь теми же элементами (см. Роман). По форме современная повесть ведет свое происхождение от столь популярных в средние века сборников фантастических, а иногда и бытовых рассказов, перешедших с Востока или созданных под его влиянием. Индийский сборник Бидпая (см.), послуживший источником целого ряда странствующих европейских П., «Die sieben weisen Meister», «Gesta Romanorum» и другие сборники вместе с французскими фаблио (см.) повлияли на итальянскую новеллу, знаменитым образцом которой явился «Декамерон» Боккаччио. В Англии аналогичные мотивы находят выражение в стихотворных «Кентерберийских рассказах» Чосера, во Франции — в «Cent nouvelles» (1450—1460) и в «Heptameron» Маргариты Наваррской (1558). В XVII в., наряду с новеллой сатирической, скабрезной и реальной, является идеалистическая, сентиментальная новелла д‘Юрфе, а затем Скюдери. Новелла часто является составной частью романа XVIII в. (у Лесажа, Прево, в «Jacques le fataliste» Дидро); отдельно пишут новеллы Флориан, Мармонтель, г-жа Жанлис, Вольтер. В XIX в., в связи с ускоренным темпом общественной и личной жизни, П. получает чрезвычайно широкое развитие; многие писатели стали известны благодаря П. (Брет-Гарт и Марк Твен в Америке, Мопассан во Франции, Поль Гейзе в Германии). В новой русской литературе немного найдется выдающихся писателей, которые не писали бы П., дав в этом жанре немало замечательных образцов, начиная с «П. Белкина» Пушкина. За последнюю четверть века эта форма пользовалась у молодых русских писателей (Альбова, Баранцевича, Гнедича, Ясинского, Осиповича) исключительной популярностью; известность наиболее значительных из них — Гаршина, Короленко, Чехова — вся покоится на их повестях. <i> Ар. Г. </i><br><br><br>… смотреть

ПОВЕСТЬ

ПОВЕСТЬ — широкий, расплывчатый жанровый термин, не поддающийся единому определению. В своем историческом развитии как самый термин «повесть», … смотреть

ПОВЕСТЬ

ПОВЕСТЬ — широкий, расплывчатый жанровый термин, не поддающийся единому определению. В своем историческом развитии как самый термин «повесть», так и обнимаемый им материал прошли длинный исторический путь; говорить о П. как о едином жанре в древней и новой литературе совершенно невозможно. Неопределенность термина «П.» осложняется еще двумя специфическими обстоятельствами. Во-первых, для нашего термина «П.» нет точно соответствующих терминов в зап.-европейских языках: немецкому «Erzahlung», французскому «conte», отчасти «nouvelle», английскому «tale», «story» и т. д. отвечают у нас как «П.», так и «рассказ», частью «сказка». Термин «П.» в его определенной противопоставленности терминам «рассказ» и «роман» — специфически русский термин (см. Роман, Новелла). Во-вторых, П. — один из стариннейших литературных терминов, к-рый в различные исторические моменты менял свое значение. Необходимо к тому же различать изменение значения термина «П.» от изменения самих соответствующих явлений. Историческое развитие термина отражает конечно (с некоторым лишь запозданием) движение самих жанровых форм. Не случайно у нас термины «рассказ» и «роман» появляются позднее, чем «П.», как не случайно и то, что на определенном этапе этот последний применяется к таким произведениям, которые являются по существу рассказами (см. Рассказ). Так. обр. раскрыть конкретно и полно содержание понятия «П.» и определить его границы можно лишь на основе характеристики соответствующих литературных фактов в их историческом развитии.<p class=»tab»><b>I. ПОВЕСТЬ В ДРЕВНЕЙ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ.</b> — Первоначальное значение слова «П.» в нашей древней письменности весьма близко к его этимологии: П. — то, что повествуется, представляет законченное повествование. Поэтому применение его весьма свободно и широко. Так, П. часто назывались произведения житийные, новеллистические, агиографические или летописные (напр. «Повесть о житии и отчасти чудес исповедание блаженного Михаила…», «Повести о мудрых женах» или известное «Се повести временных лет» и т. д.). И обратно: в заглавиях старинных П. находим термины «Сказание», «Житие», «Деяния» соответственно распространенному на Западе лат. «gesta», «Слово», при нравоучительном осмыслении — нередко «Притча», позже «Приклад» (т. е. пример). Вместе с тем старинная П. и по существу теснейшим образом переплетается с большинством других повествовательных жанров. В недостаточно еще диференцированной, «синкретичной» древней письменности П. является той наиболее общей жанровой формой, в которой перекрещиваются почти все повествовательные (более узкие) жанры: житийные, апокрифические, хроникальные, воинско-эпические и т. п. Это однако не исключает того, что одни из явлений, сюда относящихся, занимают центральное место в этой жанровой группе, другие находятся на ее периферии, третьи же лишь номинально относятся к ней. Так, очевидно родство с П. летописной записи, религиозной легенды и т. п. в их наиболее развернутых образцах. Для повести характерно связное изложение не одного, а целого ряда фактов, объединенных единым стержнем.</p><p class=»tab»>Впрочем одного этого формального признака недостаточно для определения типичных образцов древней П. Так, по композиционной структуре близки к типичным формам П. те жития, к-рые дают развернутую биографию «святого» (напр. «Житие Юлиании Лазаревской» нач. XVII в., стоящее к тому же на грани между церковным житием и светской П.). Однако, близко соприкасаясь с П., порою образуя гибридные формы с ней (например «Житие Александра Невского», в котором соединяются черты житийные и воинско-эпические), в целом житие как жанр, в силу своего тематико-идеологического содержания, резко отличается от П. даже в пределах одного стиля как по своей лит-ой роли, так и по тенденциям развития (хотя житие иногда и называется П.). Узко-церковная направленность агиографии и связанная с этим ирреалистическая устремленность, давление учительно-риторической струи, консерватизм форм и т. д. уводили этот жанр в сторону от большой дороги литературного процесса, в то время как повесть именно и прокладывала эту большую дорогу в древний период, если не в количественном, то в качественном отношении.</p><p class=»tab»>Центральную линию развития повестийных жанров дают повести светские, которые несли в себе в условиях своего времени тенденцию развития беллетристики как таковой. Обслужить все потребности, все стороны социальной практики класса одни церковные (преобладавшие) жанры не могли: задачи организации светской власти, разностороннего классового воспитания, наконец запросы любознательности и тяга к занимательному чтению требовали более разносторонней литературы. Отвечая всем этим потребностям, направленным на реальную жизнь, на ее «светские» стороны, литература эта и сама была в общем более реалистической и далекой от аскетизма церковных писаний, хотя реалистичность эта часто бывала весьма относительной; темы исторические, географические и т. п. были столь пронизаны баснословными легендарными элементами, что произведения, их разрабатывавшие, носили порою весьма фантастический характер («Александрия», «Девгениево деяние» и т. п.). Их жанровая форма и определялась этой их функцией: отвечая потребности в расширении социально-исторического кругозора в художественном отражении текущих событий, в литературном воплощении «героя» своего времени, произведения эти, еще синкретически соединявшие моменты художественные, научные и публицистические, развертывались в формах повествования наиболее простого, отражающего в своей последовательности естественный порядок событий и потому по своим размерам свободно охватывающего тему любого масштаба, т. е. в жанровых формах древних повестей. Вместе с тем сравнительная простота социальных отношений и бытовых их проявлений и примитивность познавательных возможностей литературы определяли сюжетную однолинейность, «одноплановость» древних произведений, свойственную П. Все это обусловливало собою то, что светская П. в нашей древней письменности если и не была господствовавшим видом литературы в силу преобладания церковных жанров, то во всяком случае несла в себе наиболее широкие возможности собственно художественно-литературного беллетристического развития, тем более, что указанная композиционная простота отнюдь не делала древнюю П. «безыскусственной», вне-художественной: наоборот, мы видим в ней достаточно развитую систему художественных средств — стилистических, сюжетных, композиционных, к-рые порой достигают высокой степени мастерства. Из сказанного ясно и то, что в системе жанров древнерусской письменности П. была наиболее широкой, эпической жанровой формой (а не «средней», каковой она является сейчас), хотя практически размер древних П. весьма различен: размер не должен отождествляться с широтой жанра, представляющей как бы масштаб отражения им действительности, широту охвата объекта, по отношению к чему длина произведения является моментом вторичным, производным (и вместе относительным). Впрочем и в отношении внутренней структуры древние П. не были совершенно однородны, и если указанные выше структурные признаки следует считать для них характерными, то все же в иных своих образцах древняя П. приближается к типу зачаточных форм романа (особенно в переводных вроде «Александрия» и т. п.), в других — к типу исторического очерка или мемуаров (П. об исторических событиях) и т. д.</p><p class=»tab»>Наконец надо отметить еще одно явление, характерное для древней П., как и для ряда других жанров ранних стадий литературного развития (басни, притчи, ранней новеллы, сказки, песенного эпоса и т. д.). Это — международное распространение многих П., обычно анонимных и подвергавшихся в различных национальных и классовых средах многочисленным переработкам. Мировая популярность такого рода произведений определялась интересом к ним как историческим источникам («Александрия», «Троянская история» и т. п.) и широким типизмом отраженных в них социально-бытовых ситуаций и взаимоотношений, воплощенных в их примитивных, но зато легко поддающихся различным модификациям образах («Бова королевич», «Варлаам и Иоасаф» и т. п.). Многие из этих «переходных повестей» приобрели широчайшую популярность и у нас и, сохраняя ее на протяжении столетий, проникали во все слои грамотного люда, подвергались новым обработкам, демократизировались, а иногда даже переходили в устную традицию, в частности — крестьянский фольклор (заметим кстати, что к фольклору же порой восходит и первоисточник «перехожей П.»). Географические источники таких П. чрезвычайно разнообразны. К нам они шли и из Византии и позже (с XVI века) — в связи с новым этапом исторического развития России — с Запада и с Востока (редко непосредственно, обычно через посредство Византии или Запада).</p><p class=»tab»>В соответствии с характером сюжетики этих П., весьма разнообразной, но поддающейся все же подразделению на ряд типов, выработались и определенные композиционные схемы различных видов П. Наиболее типичными видами являются здесь П. историческая (точнее псевдоисторическая — в виду искаженности фактов и наличия фантастики), авантюрно-героическая с любовными и фантастическими мотивами (непосредственно граничащая с авантюрно-любовным романом, особенно — рыцарским) и нравоучительная (порою соприкасающаяся с церковными жанрами — житием и т. п., порою — с бытовой новеллой). Для первых двух (вообще резко не разграничивающихся) характерна композиция в виде последовательного изложения ряда событий и приключений, объединенных единым стержнем (обычно — биографией героя), для третьей — нанизывание ряда притч, вводящихся в обрамляющий, самостоятельно развитой сюжет и мотивирующихся различными моментами последнего. В пределах каждого из этих композиционно-тематических типов мы находим конечно далеко не однородные по своему происхождению и стилевой природе произведения (причем в соответствии со стилем модифицируется и конкретное художественное осуществление этих схем). В связи с направлением и классовым характером русского литературного процесса в целом у нас переводилось в ранний период то, что отвечало интересам боярства (дружины, духовенства), а позже (в XVI-XVII вв.) — дворянства, купечества, частью — мелкой буржуазии; состав переводных П. изменялся в основном в сторону смены церковно-византийских влияний западно-светскими. Но это — основная схема, к-рую не следует утрировать: светская П. проникла к нам еще в период византийского влияния, слегка лишь подкрашенная религиозными мотивами. Таковы напр. исторические и авантюрно-героические П вроде «Александрии», «Девгениева деяния» и ряда других переводных П. XII-XIII вв. П. с воинско-героической тематикой оказали значительное влияние на нашу оригинальную воинскую П. как со стороны жанровых форм вообще, так особенно в стилистическом отношении (метафоры, сравнения, формулы и т. п.). Ближе к религиозной литературе (библейской, житийной) такие нравоучительные П., как «Повесть об Акире премудром», «О Стефаните и Ионилате», «О Варлааме и Иоасафе». Все три эти П. — восточного происхождения. Того же происхождения и жанрового характера «История семи мудрецов», пришедшая к нам много позже — в XVII в. — уже в западнофеодальной обработке. В XVI-XVII вв. появился новый поток переводной литературы — зап.-европейской, в частности светских П., носящих рыцарский характер. Таковы П. «О Бове королевиче», «О Василии златовласом», «История о Петре-златых ключах» и др., в к-рых сильнее подчеркиваются любовная тематика, светские мотивы и т. д., и произведения, стоящие на грани между П. и романом. К этим произведениям тематически примыкает и «Повесть о Еруслане Лазаревиче», впрочем отличающаяся от них восточным, быть может устно-поэтическим происхождением и более демократическим характером общего стиля.</p><p class=»tab»>По сравнению с охарактеризованными типами переводных П. наша оригинальная П., несмотря на литературную связь с ними, представляет значительные черты своеобразия в жанрово-стилевом отношении. Это и понятно, т. к. по своей художественно-практической направленности и конкретной функции она занимала совсем иное место. В то время как объект переводной литературы лежал далеко за пределами окружающей действительности, оригинальная светская П. имела своим предметом именно эту последнюю. Представляя собой синкретическое единство беллетристики и публицистики, она откликалась на очередные вопросы момента, отражала текущие или недавние, не утерявшие еще своей остроты события. Если переводные П. носили «исторический», фантастический или приточный характер, то оригинальные светские П. отличались политической злободневностью, повествуя обычно о фактах исторической значимости — войнах, борьбе политических центров, «смутах» и т. д. Так как основным создателем светской литературы был военно-феодальный класс (боярство, дружина), то понятно, что в центре оригинальной светской П. стоял специфический средневековый повестийный жанр — воинская П. К этому именно жанру принадлежит замечательнейший, вошедший в сокровищницу мировой литературы памятник нашей древней письменности конца XII в. — «Слово о полку Игореве» (см.), в известной степени являющийся и поэмой. В его жанровой структуре следует отметить сильную лирическую струю. Лирический элемент впрочем вообще довольно характерен для воинских П., к-рые последовательно отражали воинские события XIII-XVII вв. («П.», «сказания», «слова» «О Каликском пастбище», «О приходе Батыевой рати на Рязань», «О житии и храбрости Александра Невского», цикл о Мамаевом побоище, в частности «Задонщина», обнаруживающая значительную подражательность «Слову о полку Игореве», «Поведание» и «Сказание о побоище Дмитрия Донского», позже «История Казанского царства», «Повесть об Азовском сидении» и др.). Обладая известной жанровой близостью, проявляющейся в сходстве композиционно-стилистических приемов, все эти произведения столь различных веков не могут считаться идентичными в стилевом отношении, оформляя идеологию исторически различных групп господствующего класса, обнаруживая новые литературные веяния.</p><p class=»tab»>Наряду с воинскими П. значительное место в нашей средневековой литературе занимали П. политические и религиозно-политические, использовавшие в целях пропаганды той или иной политической идеи обычно псевдоисторические или легендарные сюжеты, порою заимствованные из переводной литературы, а иногда из устной поэзии. Таковы сказания о Вавилонском царстве и Белом клобуке, отражающие борьбу за преобладание Москвы и Новгорода, произведения Ивана Пересветова XVI в., воплощающие антибоярскую политическую программу служилого дворянства, П. о Петре и Февронии и т. д.</p><p class=»tab»><b>II. ПОВЕСТЬ В ЛИТЕРАТУРЕ ПЕРЕХОДНОГО И НОВОГО ПЕРИОДА.</b> — Только в позднейший период нашей средневековой литературы появляются в ней бытовые, авантюрные, вообще говорящие об «обычных» людях и построенные на художественном вымысле светские П. Здесь уже — зарождение жанра П. в современном значении этого термина. Это происходит лишь в XVII в., в период, когда в результате обострения феодальных противоречий, выдвижения дворянства и купечества, ослабления роли церкви, связанной с этим бытовой перестройки начинает расти русская беллетристика, обособляющаяся от церковной, исторической, публицистической литературы и освобождающаяся от подавляющего авторитета религиозной догмы. Опираясь на образцы зап.-европейской буржуазной литературы, поднимающееся дворянство, прогрессивная часть купечества, передовые группы мелкой буржуазии создают свои, в общем реалистически направленные произведения, отражающие новые социально-бытовые отношения, вырабатывают приемы художественного бытописания («Повесть о Фроле Скобееве», «Повесть о Карпе Сутулове», «Повесть о Ерше Ершовиче» и др.). Не избежали влияния новых литературных веяний и консервативные группы, в частности консервативная часть купечества, дающая произведения, любопытно сочетающие элементы бытового реализма с консервативными религиозно-легендарными мотивами и идеями. Таковы «Повесть о Савве Грудцине» и П.-поэма «О Горе Злочастии».</p><p class=»tab»>Этот период является тем этапом в развитии русской литературы, когда общая, ранее недостаточно диференцированная масса повествовательных жанров начинает с большей отчетливостью диференцироваться, выделяя, с одной стороны, новеллу, с другой — роман как уже отчетливо определившиеся жанры. Такого рода произведения, как «Повесть о Карпе Сутулове», «О Шемякине суде» и т. п., терминологически еще не обособившиеся в отдельный жанр, являются в сущности типичными новеллами. «Истории» начала XVII в. «Об Александре российском дворянине», «О матросе Василии Кориотском» и т. п. с таким же основанием можно отнести к эмбриональным формам романа, как и к П.</p><p class=»tab»>Усложнение социальной жизни по мере нарастания буржуазных отношений, расширение и углубление художественно-познавательных возможностей литературы — все это обусловливает выдвижение на первый план в области художественной прозы новеллы (рассказа) как формы, свидетельствующей об умении художника выделить из общего потока обыденной жизни отдельный момент, и романа как формы, предполагающей способность отразить комплекс различных сторон действительности в их многопланных связях. При наличии такой диференциации повествовательных форм понятие «повесть» приобретает новое и более узкое содержание, занимая то среднее между романом и новеллой положение, к-рое обычно указывается теоретиками литературы. При этом конечно самая природа П. в новой литературе меняется и раскрывается в иных соотношениях. Среднее место П. между рассказом и романом прежде всего определяется масштабом объема и сложности охватываемой произведением действительности: рассказ говорит о каком-либо одном жизненном случае, роман дает целый комплекс переплетающихся сюжетных линий. П. выделяет какую-либо одну линию действительности, но прослеживает ее в отличие от рассказа на всем протяжении ее естественного течения в целом ряде определяющих ее моментов. Размер данного произведения решающей роли при этом не играет: маленькая П. может быть короче длинного рассказа (напр. у Л. Толстого П. «Записки маркера» и рассказ «Метель»), большая П. может оказаться длиннее небольшого романа. Однако в среднем, в общей массе, П. — длиннее рассказа и короче романа; размер произведения является производным от его внутренней структуры. В связи с основными формами отношения к действительности в П., рассказе и романе вырабатываются соответствующие им и конечно модифицирующиеся в каждом данном стиле системы приемов. В общем для П. сравнительно с рассказом и романом характерно относительно медленное развитие действия, ровный темп повествования, более или менее равномерное распределение сюжетного напряжения по ряду моментов, относительная простота композиции и т. д. По сравнению с рассказом П. — более емкая форма, отсюда число действующих лиц в ней обычно больше, чем в рассказе. В соответствии с этим самая обрисовка образов в П. более или менее отлична от того, что мы видим в рассказе и в романе. Раскрытие персонажа на протяжении длительного отрезка времени при однолинейности сюжета определяет большую многосторонность обрисовки его характера по сравнению с рассказом. Каждая из только что перечисленных черт не является неизменной и абсолютно обязательной для П.; при сравнении П. с рассказом и романом на материале отдельных образцов необходимо учитывать стилевое соотношение последних. Весь же комплекс указанных признаков характеризует центральные явления данной жанровой группы, на периферии же ее находим различного рода переходные и комбинированные формы, не позволяющие устанавливать непроницаемые перегородки между соприкасающимися жанрами. Вместе с тем и внутри повестийной жанровой группы мы находим многие разновидности новой П., к к-рым в разной мере тяготеют различные стили и в к-рых более или менее различно конструируется художественный образ (П. бытовая, психологическая, историческая и т. д.).</p><p class=»tab»>Место, занимаемое П. в новой русской литературе, различно. Во 2-й половине XVIII в. И первой трети XIX в. в господствующем стиле, т. е. в стиле различных групп дворянства, выдвигаются преимущественно стихотворные и драматургические жанры. Лишь для консервативно-дворянского сентиментализма, с его призывом к простоте и естественности, П. является характерным жанром (Карамзин). Позднее же, в 30-х гг., когда с чрезвычайной интенсивностью начинает расти проза, в ней выдвигается на первый план вместе с романом и П. Так, Белинский в 30-х гг. утверждал: «Теперь вся наша литература превратилась в роман и повесть» («О русской повести и повестях Гоголя»). Развитие повести несомненно связано с обращением литературы к «прозаической», обыденной действительности (недаром Белинский противопоставляет П. и роман «героической поэме» и оде классицизма), хотя сама эта действительность может восприниматься авторами и в романтическом аспекте (напр. петербургские повести Гоголя, ряд повестей В. Одоевского, Марлинского, такие произведения Н. Полевого, как «Блаженство безумия», «Эмма» и др.). Среди повестей 30-х гг. было немало обладавших исторической тематикой (романтические повести Марлинского, повести Вельтмана и др.). Однако подлинно типичными для эпохи, новыми по сравнению с предыдущим этапом являются повести с реалистической устремленностью, обращенные к современной, зачастую будничной жизни («Повести Белкина» Пушкина, буржуазная и мелкобуржуазная бытовая повесть Погодина, Н. Павлова, Н. Полевого, Степанова и других; у романтиков — В. Одоевского и Марлинского — им аналогична «светская повесть», посвященная психологии и бытописи «салона»).</p><p class=»tab»>С дальнейшим развитием русской литературы, в к-рой все большую роль начинает играть роман, П. все же сохраняет достаточно заметное место. Усиленно используется П. как наиболее «безыскусственная», простая и вместе широкая форма авторами-бытописателями. Типичные образцы такой бытовой П. дал напр. Григорович («Антон Горемыка» и др.); классики-реалисты (Тургенев, Л. Толстой, Чехов и др.) дают П. психологическую по преимуществу, с большим или меньшим раскрытием социальной обусловленности и типичности изображаемых явлений. Так. обр. на протяжении всего XIX в. П. представлена едва ли не всеми крупнейшими писателями-прозаиками (Пушкин, Гоголь, Тургенев, Л. Толстой, Достоевский, Чехов, Короленко и др.), а также и рядом второстепенных. Приблизительно такой же удельный вес сохраняет повесть в творчестве наших современных писателей. Исключительный вклад в литературу П. сделал М. Горький своими автобиографическими повестями («Детство», «В людях», «Мои университеты»), структурной особенностью к-рых является большая значимость окружающих основное действующее лицо персонажей. Прочное место заняла П. в творчестве ряда других современных писателей, служа для оформления самых различных тематических комплексов. Достаточно назвать такие популярнейшие произведения советской литературы, как «Чапаев» Фурманова, «Ташкент — город хлебный» Неверова, «Доменная печь» Ляшко и мн. др. Тот особый разрез, в к-ром реальная жизнь отражается П. в силу ее структурных особенностей, сохраняет место и в советской литературе. При этом «однолинейность» П., известная простота ее структуры в литературе социалистического реализма, отнюдь не идет в ущерб глубине социального осмысления отражаемых явлений и эстетической ценности произведения. Такие образцы пролетарской П., как названные выше произведения М. Горького, дают наглядное подтверждение этого положения.</p><p class=»tab»>В зап.-европейской литературе, уже издавна высокоразвитой и жанрово многообразной, мы находим еще большее преобладание новеллы и романа, однако там ряд крупнейших авторов (Мериме, Флобер, Мопассан, Диккенс, Гофман и др.) дал произведения, отличающиеся характерными чертами П.</p><p class=»tab»></p><p class=»tab»><span><b>Библиография:</b></span></p><p class=»tab»>Пиксанов Н. К., Старорусская повесть, М., 1923; Орлов А. С., Об особенностях формы русских воинских повестей, М., 1902; Сиповский В., Очерки из истории русского романа, т. I, вып. I-II, СПБ, 1909-1910; Степанов Н., Повесть 30-х годов, в сб. «Старинная повесть», Л., 1929; Орлов А. С., Переводные повести феодальной Руси и Московского государства XIII-XVII вв., изд. Академии наук СССР, Л., 1934; см. также в общих курсах по истории древней литературы. Специальных развернутых работ о П. как жанре на материале новой литературы не имеется. </p>… смотреть

ПОВЕСТЬ

широкий, расплывчатый жанровый термин, не поддающийся единому определению. В своем историческом развитии как самый термин «повесть», так и обнимаемый им материал прошли длинный исторический путь; говорить о П. как о едином жанре в древней и новой лит-ре совершенно невозможно. Неопределенность термина «П.» осложняется еще двумя специфическими обстоятельствами. Во-первых, для нашего термина «П.» нет точно соответствующих терминов в зап.-европейских языках: немецкому «Erzahlung», французскому «conte», отчасти «nouvelle», английскому «tale», «story» и т. д. отвечают у нас как «П.», так и «рассказ», частью «сказка». Термин «П.» в его определенной противопоставленности терминам «рассказ» и «роман» — специфически русский термин (см. «Роман», «Новелла»). Во-вторых, П. — один из стариннейших лит-ых терминов, к-рый в различные исторические моменты менял свое значение. Необходимо к тому же различать изменение значения термина «П.» от изменения самих соответствующих явлений. Историческое развитие термина отражает конечно  (с некоторым лишь запозданием) движение самих жанровых форм. Не случайно у нас термины «рассказ» и «роман» появляются позднее, чем «П.», как не случайно и то, что на определенном этапе этот последний применяется к таким произведениям, которые являются по существу рассказами (см. «Рассказ»). Так. обр. раскрыть конкретно и полно содержание понятия «П.» и определить его границы можно лишь на основе характеристики соответствующих лит-ых фактов в их историческом развитии. I. ПОВЕСТЬ В ДРЕВНЕЙ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ. — Первоначальное значение слова «П.» в нашей древней письменности весьма близко к его этимологии: П. — то, что повествуется, представляет законченное повествование. Поэтому применение его весьма свободно и широко. Так, П. часто назывались произведения житийные, новеллистические, агиографические или летописные (напр. «Повесть о житии и отчасти чудес исповедание блаженного Михаила…», «Повести о мудрых женах» или известное «Се повести временных лет» и т. д.). И обратно: в заглавиях старинных П. находим термины «Сказание», «Житие», «Деяния» соответственно распространенному на Западе лат. «gesta», «Слово», при нравоучительном осмыслении — нередко «Притча», позже «Приклад» (т. е. пример). Вместе с тем старинная П. и по существу теснейшим образом переплетается с большинством других повествовательных жанров. В недостаточно еще диференцированной, «синкретичной» древней письменности П. является той наиболее общей жанровой формой, в которой перекрещиваются почти все повествовательные (более узкие) жанры: житийные, апокрифические, хроникальные, воинско-эпические и т. п. Это однако не исключает того, что одни из явлений, сюда относящихся, занимают центральное место в этой жанровой группе, другие находятся на ее периферии, третьи же лишь номинально относятся к ней. Так, очевидно родство с П. летописной записи, религиозной легенды и т. п. в их наиболее развернутых образцах. Для повести характерно связное изложение не одного, а целого ряда фактов, объединенных единым стержнем. Впрочем одного этого формального признака недостаточно для определения типичных образцов древней П. Так, по композиционной структуре близки к типичным формам П. те жития, к-рые дают развернутую биографию «святого» (напр. «Житие Юлиании Лазаревской» нач. XVII в., стоящее к тому же на грани между церковным житием и светской П.). Однако, близко соприкасаясь с П., порою образуя гибридные формы с ней (например «Житие Александра Невского», в котором соединяются черты житийные и воинско-эпические), в целом житие как жанр, в силу своего тематико-идеологического содержания, резко отличается от П. даже в пределах одного стиля как по своей лит-ой роли, так и по тенденциям развития (хотя житие иногда и называется П.). Узко-церковная направленность агиографии и связанная с этим ирреалистическая устремленность, давление учительно-риторической струи, консерватизм  форм и т. д. уводили этот жанр в сторону от большой дороги литературного процесса, в то время как повесть именно и прокладывала эту большую дорогу в древний период, если не в количественном, то в качественном отношении.  Иллюстрация: Иллюстрация к «Повести об Александре Македонском» [XV в.]  Центральную линию развития повестийных жанров дают повести светские, которые несли в себе в условиях своего времени тенденцию развития беллетристики как таковой. Обслужить все потребности, все стороны социальной практики класса одни церковные (преобладавшие) жанры не могли: задачи организации светской власти, разностороннего классового воспитания, наконец запросы любознательности и тяга к занимательному чтению требовали более разносторонней литературы. Отвечая всем этим потребностям, направленным на реальную жизнь, на ее «светские» стороны, литература эта и сама была в общем более реалистической и далекой от аскетизма церковных писаний, хотя реалистичность эта часто бывала весьма относительной; темы исторические, географические и т. п. были столь пронизаны баснословными легендарными элементами, что произведения, их разрабатывавшие, носили порою весьма фантастический характер («Александрия», «Девгениево деяние» и т. п.). Их жанровая форма и определялась этой их функцией: отвечая потребности в расширении социально-исторического кругозора в художественном отражении текущих событий, в лит-ом воплощении «героя» своего времени, произведения эти, еще синкретически соединявшие  моменты художественные, научные и публицистические, развертывались в формах повествования наиболее простого, отражающего в своей последовательности естественный порядок событий и потому по своим размерам свободно охватывающего тему любого масштаба, т. е. в жанровых формах древних повестей. Вместе с тем сравнительная простота социальных отношений и бытовых их проявлений и примитивность познавательных возможностей лит-ры определяли сюжетную однолинейность, «одноплановость» древних произведений, свойственную П. Все это обусловливало собою то, что светская П. в нашей древней письменности если и не была господствовавшим видом лит-ры в силу преобладания церковных жанров, то во всяком случае несла в себе наиболее широкие возможности собственно художественно-литературного беллетристического развития, тем более, что указанная композиционная простота отнюдь не делала древнюю П. «безыскусственной», вне-художественной: наоборот, мы видим в ней достаточно развитую систему художественных средств — стилистических, сюжетных, композиционных, к-рые порой достигают высокой степени мастерства. Из сказанного ясно и то, что в системе жанров древнерусской письменности П. была наиболее широкой, эпической жанровой формой (а не «средней», каковой она является сейчас), хотя практически размер древних П. весьма различен: размер не должен отождествляться с широтой жанра, представляющей как бы масштаб отражения им действительности, широту охвата объекта, по отношению к чему длина произведения является моментом вторичным, производным (и вместе относительным). Впрочем и в отношении внутренней структуры древние П. не были совершенно однородны, и если указанные выше структурные признаки следует считать для них характерными, то все же в иных своих образцах древняя П. приближается к типу зачаточных форм романа (особенно в переводных вроде «Александрия» и т. п.), в других — к типу исторического очерка или мемуаров (П. об исторических событиях) и т. д. Наконец надо отметить еще одно явление, характерное для древней П., как и для ряда других жанров ранних стадий лит-ого развития (басни, притчи, ранней новеллы, сказки, песенного эпоса и т. д.). Это — международное распространение многих П., обычно анонимных и подвергавшихся в различных национальных и классовых средах многочисленным переработкам. Мировая популярность такого рода произведений определялась интересом к ним как историческим источникам («Александрия», «Троянская история» и т. п.) и широким типизмом отраженных в них социально-бытовых ситуаций и взаимоотношений, воплощенных в их примитивных, но зато легко поддающихся различным модификациям образах («Бова королевич», «Варлаам и Иоасаф» и т. п.). Многие из этих «переходных повестей» приобрели широчайшую популярность и у нас и, сохраняя ее на протяжении столетий, проникали во все слои грамотного люда, подвергались новым обработкам, демократизировались, а иногда даже переходили в устную традицию,  в частности — крестьянский фольклор (заметим кстати, что к фольклору же порой восходит и первоисточник «перехожей П.»). Географические источники таких П. чрезвычайно разнообразны. К нам они шли и из Византии и позже [с XVI века]— в связи с новым этапом исторического развития России — с Запада и с Востока (редко непосредственно, обычно через посредство Византии или Запада). В соответствии с характером сюжетики этих П., весьма разнообразной, но поддающейся все же подразделению на ряд типов, выработались и определенные композиционные схемы различных видов П. Наиболее типичными видами являются здесь П. историческая (точнее псевдоисторическая — в виду искаженности фактов и наличия фантастики), авантюрно-героическая с любовными и фантастическими мотивами (непосредственно граничащая с авантюрно-любовным романом, особенно — рыцарским) и нравоучительная (порою соприкасающаяся с церковными жанрами — житием и т. п., порою — с бытовой новеллой). Для первых двух (вообще резко не разграничивающихся) характерна композиция в виде последовательного изложения ряда событий и приключений, объединенных единым стержнем (обычно — биографией героя), для третьей — нанизывание ряда притч, вводящихся в обрамляющий, самостоятельно развитой сюжет и мотивирующихся различными моментами последнего. В пределах каждого из этих композиционно-тематических типов мы находим конечно далеко не однородные по своему происхождению и стилевой природе произведения (причем в соответствии со стилем модифицируется и конкретное художественное осуществление этих схем). В связи с направлением и классовым характером русского лит-ого процесса в целом у нас переводилось в ранний период то, что отвечало интересам боярства (дружины, духовенства), а позже [в XVI—XVII вв.]— дворянства, купечества, частью — мелкой буржуазии; состав переводных П. изменялся в основном в сторону смены церковно-византийских влияний западно-светскими. Но это — основная схема, к-рую не следует утрировать: светская П. проникла к нам еще в период византийского влияния, слегка лишь подкрашенная религиозными мотивами. Таковы напр. исторические и авантюрно-героические П вроде «Александрии», «Девгениева деяния» и ряда других переводных П. XII—XIII вв. П. с воинско-героической тематикой оказали значительное влияние на нашу оригинальную воинскую П. как со стороны жанровых форм вообще, так особенно в стилистическом отношении (метафоры, сравнения, формулы и т. п.). Ближе к религиозной лит-ре (библейской, житийной) такие нравоучительные П., как «Повесть об Акире премудром», «О Стефаните и Ионилате», «О Варлааме и Иоасафе». Все три эти П. — восточного происхождения. Того же происхождения и жанрового характера «История семи мудрецов», пришедшая к нам много позже — в XVII в. — уже в западнофеодальной обработке. В XVI—XVII вв. появился новый поток переводной лит-ры — зап.-европейской, в частности светских П., носящих рыцарский  характер. Таковы П. «О Бове королевиче», «О Василии златовласом», «История о Петре-златых ключах» и др., в к-рых сильнее подчеркиваются любовная тематика, светские мотивы и т. д., и произведения, стоящие на грани между П. и романом. К этим произведениям тематически примыкает и «Повесть о Еруслане Лазаревиче», впрочем отличающаяся от них восточным, быть может устно-поэтическим происхождением и более демократическим характером общего стиля. По сравнению с охарактеризованными типами переводных П. наша оригинальная П., несмотря на лит-ую связь с ними, представляет значительные черты своеобразия в жанрово-стилевом отношении. Это и понятно, т. к. по своей художественно-практической направленности и конкретной функции она занимала совсем иное место. В то время как объект переводной лит-ры лежал далеко за пределами окружающей действительности, оригинальная светская П. имела своим предметом именно эту последнюю. Представляя собой синкретическое единство беллетристики и публицистики, она откликалась на очередные вопросы момента, отражала текущие или недавние, не утерявшие еще своей остроты события. Если переводные П. носили «исторический», фантастический или приточный характер, то оригинальные светские П. отличались политической злободневностью, повествуя обычно о фактах исторической значимости — войнах, борьбе политических центров, «смутах» и т. д. Так как основным создателем светской лит-ры был военно-феодальный класс (боярство, дружина), то понятно, что в центре оригинальной светской П. стоял специфический средневековый повестийный жанр — воинская П. К этому именно жанру принадлежит замечательнейший, вошедший в сокровищницу мировой лит-ры памятник нашей древней письменности конца XII в. — «Слово о полку Игореве» (см.), в известной степени являющийся и поэмой. В его жанровой структуре следует отметить сильную лирическую струю. Лирический элемент впрочем вообще довольно характерен для воинских П., к-рые последовательно отражали воинские события XIII—XVII вв. («П.», «сказания», «слова» «О Каликском пастбище», «О приходе Батыевой рати на Рязань», «О житии и храбрости Александра Невского», цикл о Мамаевом побоище, в частности «Задонщина», обнаруживающая значительную подражательность «Слову о полку Игореве», «Поведание» и «Сказание о побоище Дмитрия Донского», позже «История Казанского царства», «Повесть об Азовском сидении» и др.). Обладая известной жанровой близостью, проявляющейся в сходстве композиционно-стилистических приемов, все эти произведения столь различных веков не могут считаться идентичными в стилевом отношении, оформляя идеологию исторически различных групп господствующего класса, обнаруживая новые лит-ые веяния. Наряду с воинскими П. значительное место в нашей средневековой лит-ре занимали П. политические и религиозно-политические, использовавшие в целях пропаганды той или иной политической идеи обычно псевдоисторические  или легендарные сюжеты, порою заимствованные из переводной лит-ры, а иногда из устной поэзии. Таковы сказания о Вавилонском царстве и Белом клобуке, отражающие борьбу за преобладание Москвы и Новгорода, произведения Ивана Пересветова XVI в., воплощающие антибоярскую политическую программу служилого дворянства, П. о Петре и Февронии и т. д. II. ПОВЕСТЬ В ЛИТЕРАТУРЕ ПЕРЕХОДНОГО И НОВОГО ПЕРИОДА. — Только в позднейший период нашей средневековой лит-ры появляются в ней бытовые, авантюрные, вообще говорящие об «обычных» людях и построенные на художественном вымысле светские П. Здесь уже — зарождение жанра П. в современном значении этого термина. Это происходит лишь в XVII в., в период, когда в результате обострения феодальных противоречий, выдвижения дворянства и купечества, ослабления роли церкви, связанной с этим бытовой перестройки начинает расти русская беллетристика, обособляющаяся от церковной, исторической, публицистической лит-ры и освобождающаяся от подавляющего авторитета религиозной догмы. Опираясь на образцы зап.-европейской буржуазной лит-ры, поднимающееся дворянство, прогрессивная часть купечества, передовые группы мелкой буржуазии создают свои, в общем реалистически направленные произведения, отражающие новые социально-бытовые отношения, вырабатывают приемы художественного бытописания («Повесть о Фроле Скобееве», «Повесть о Карпе Сутулове», «Повесть о Ерше Ершовиче» и др.). Не избежали влияния новых лит-ых веяний и консервативные группы, в частности консервативная часть купечества, дающая произведения, любопытно сочетающие элементы бытового реализма с консервативными религиозно-легендарными мотивами и идеями. Таковы «Повесть о Савве Грудцине» и П.-поэма «О Горе Злочастии». Этот период является тем этапом в развитии русской литературы, когда общая, ранее недостаточно диференцированная масса повествовательных жанров начинает с большей отчетливостью диференцироваться, выделяя, с одной стороны, новеллу, с другой — роман как уже отчетливо определившиеся жанры. Такого рода произведения, как «Повесть о Карпе Сутулове», «О Шемякине суде» и т. п., терминологически еще не обособившиеся в отдельный жанр, являются в сущности типичными новеллами. «Истории» начала XVII в. «Об Александре российском дворянине», «О матросе Василии Кориотском» и т. п. с таким же основанием можно отнести к эмбриональным формам романа, как и к П. Усложнение социальной жизни по мере нарастания буржуазных отношений, расширение и углубление художественно-познавательных возможностей лит-ры — все это обусловливает выдвижение на первый план в области художественной прозы новеллы (рассказа) как формы, свидетельствующей об умении художника выделить из общего потока обыденной жизни отдельный момент, и романа как формы, предполагающей способность отразить комплекс различных  сторон действительности в их многопланных связях. При наличии такой диференциации повествовательных форм понятие «повесть» приобретает новое и более узкое содержание, занимая то среднее между романом и новеллой положение, к-рое обычно указывается теоретиками лит-ры. При этом конечно самая природа П. в новой лит-ре меняется и раскрывается в иных соотношениях. Среднее место П. между рассказом и романом прежде всего определяется масштабом объема и сложности охватываемой произведением действительности: рассказ говорит о каком-либо одном жизненном случае, роман дает целый комплекс переплетающихся сюжетных линий. П. выделяет какую-либо одну линию действительности, но прослеживает ее в отличие от рассказа на всем протяжении ее естественного течения в целом ряде определяющих ее моментов. Размер данного произведения решающей роли при этом не играет: маленькая П. может быть короче длинного рассказа (напр. у Л. Толстого П. «Записки маркера» и рассказ «Метель»), большая П. может оказаться длиннее небольшого романа. Однако в среднем, в общей массе, П. — длиннее рассказа и короче романа; размер произведения является производным от его внутренней структуры. В связи с основными формами отношения к действительности в П., рассказе и романе вырабатываются соответствующие им и конечно модифицирующиеся в каждом данном стиле системы приемов. В общем для П. сравнительно с рассказом и романом характерно относительно медленное развитие действия, ровный темп повествования, более или менее равномерное распределение сюжетного напряжения по ряду моментов, относительная простота композиции и т. д. По сравнению с рассказом П. — более емкая форма, отсюда число действующих лиц в ней обычно больше, чем в рассказе. В соответствии с этим самая обрисовка образов в П. более или менее отлична от того, что мы видим в рассказе и в романе. Раскрытие персонажа на протяжении длительного отрезка времени при однолинейности сюжета определяет большую многосторонность обрисовки его характера по сравнению с рассказом. Каждая из только что перечисленных черт не является неизменной и абсолютно обязательной для П.; при сравнении П. с рассказом и романом на материале отдельных образцов необходимо учитывать стилевое соотношение последних. Весь же комплекс указанных признаков характеризует центральные явления данной жанровой группы, на периферии же ее находим различного рода переходные и комбинированные формы, не позволяющие устанавливать непроницаемые перегородки между соприкасающимися жанрами. Вместе с тем и внутри повестийной жанровой группы мы находим многие разновидности новой П., к к-рым в разной мере тяготеют различные стили и в к-рых более или менее различно конструируется художественный образ (П. бытовая, психологическая, историческая и т. д.). Место, занимаемое П. в новой русской лит-ре, различно. Во 2-й половине XVIII в. и  первой трети XIX в. в господствующем стиле, т. е. в стиле различных групп дворянства, выдвигаются преимущественно стихотворные и драматургические жанры. Лишь для консервативно-дворянского сентиментализма, с его призывом к простоте и естественности, П. является характерным жанром (Карамзин). Позднее же, в 30-х гг., когда с чрезвычайной интенсивностью начинает расти проза, в ней выдвигается на первый план вместе с романом и П. Так, Белинский в 30-х гг. утверждал: «Теперь вся наша литература превратилась в роман и повесть» («О русской повести и повестях Гоголя»). Развитие повести несомненно связано с обращением лит-ры к «прозаической», обыденной действительности (недаром Белинский противопоставляет П. и роман «героической поэме» и оде классицизма), хотя сама эта действительность может восприниматься авторами и в романтическом аспекте (напр. петербургские повести Гоголя, ряд повестей В. Одоевского, Марлинского, такие произведения Н. Полевого, как «Блаженство безумия», «Эмма» и др.). Среди повестей 30-х гг. было немало обладавших исторической тематикой (романтические повести Марлинского, повести Вельтмана и др.). Однако подлинно типичными для эпохи, новыми по сравнению с предыдущим этапом являются повести с реалистической устремленностью, обращенные к современной, зачастую будничной жизни («Повести  Иллюстрация: Щеглов. Иллюстрация к повести Тургенева «Муму»  Белкина» Пушкина, буржуазная и мелкобуржуазная бытовая повесть Погодина, Н. Павлова, Н. Полевого, Степанова и других; у романтиков — В. Одоевского и Марлинского — им аналогична «светская повесть», посвященная психологии и бытописи «салона»). С дальнейшим развитием русской лит-ры, в к-рой все большую роль начинает играть роман, П. все же сохраняет достаточно заметное место. Усиленно используется П. как наиболее «безыскусственная», простая и вместе широкая форма авторами-бытописателями. Типичные образцы такой бытовой П. дал напр. Григорович («Антон Горемыка» и др.); классики-реалисты (Тургенев, Л. Толстой, Чехов и др.) дают П. психологическую по преимуществу, с большим или меньшим раскрытием социальной обусловленности и типичности изображаемых явлений. Так. обр. на протяжении всего XIX в. П. представлена едва ли не всеми крупнейшими писателями-прозаиками (Пушкин, Гоголь, Тургенев, Л. Толстой, Достоевский, Чехов, Короленко и др.), а также и рядом второстепенных. Приблизительно такой же удельный вес сохраняет повесть в творчестве наших современных писателей. Исключительный вклад в лит-ру П. сделал М. Горький своими автобиографическими повестями («Детство», «В людях», «Мои университеты»), структурной особенностью к-рых является большая значимость окружающих основное действующее лицо персонажей. Прочное место заняла П. в творчестве ряда других современных писателей, служа для оформления самых различных тематических комплексов. Достаточно назвать такие популярнейшие произведения советской лит-ры, как «Чапаев» Фурманова, «Ташкент — город хлебный» Неверова, «Доменная печь» Ляшко и мн. др. Тот особый разрез, в к-ром реальная жизнь отражается П. в силу ее структурных особенностей, сохраняет место и в советской литературе. При этом «однолинейность» П., известная простота ее структуры в литературе социалистического реализма, отнюдь не идет в ущерб глубине социального осмысления отражаемых явлений и эстетической ценности произведения. Такие образцы пролетарской П., как названные выше произведения М. Горького, дают наглядное подтверждение этого положения. В зап.-европейской лит-ре, уже издавна высокоразвитой и жанрово многообразной, мы находим еще большее преобладание новеллы и романа, однако там ряд крупнейших авторов (Мериме, Флобер, Мопассан, Диккенс, Гофман и др.) дал произведения, отличающиеся характерными чертами П. Библиография: Пиксанов Н. К., Старорусская повесть, М., 1923; Орлов А. С., Об особенностях формы русских воинских повестей, М., 1902; Сиповский В., Очерки из истории русского романа, т. I, вып. I—II, СПБ, 1909—1910; Степанов Н., Повесть 30-х годов, в сб. «Старинная повесть», Л., 1929; Орлов А. С., Переводные повести феодальной Руси и Московского государства XIII—XVII вв., изд. Академии наук СССР, Л., 1934; см. также в общих курсах по истории древней литературы. Специальных развернутых работ о П. как жанре на материале новой литературы не имеется. Б. Розенфельд… смотреть

ПОВЕСТЬ

    ПОВЕСТЬ — род эпической поэзии, в русском литературном обиходе противопоставляемый обычно роману, как более крупному жанру, и рассказу, как жанру м… смотреть

ПОВЕСТЬ

94
Повесть — повѣсть (2)
1. Рассказ, повествование о чем-л.: Не лѣпо ли ны бяшетъ, братіе, начяти старыми словесы трудныхъ повѣстіи о пълку Игоревѣ,… смотреть

ПОВЕСТЬ

— лит. жанр. В древнерус. книжности этим термином могли обозначаться произведения повествоват. характера, он мог применяться также к различного рода сообщениям, известиям. П. часто выступает как синоним слова «рассказ» в значении «сообщение о чем-либо», а не в узко терминологич. смысле. В С. определение П. употреблено дважды: «Не л<font class=»old»>ѣ</font>по ли ны, бяшетъ, братіе, начяти старыми словесы трудныхъ пов<font class=»old»>ѣ</font>стій о пълку Игорев<font class=»old»>ѣ</font>…» (С. 1) и в нач. рассказа о походе: «Почнемъ же, братіе, пов<font class=»old»>ѣ</font>сть сію отъ стараго Владимера до нын<font class=»old»>ѣ</font>шняго Игоря…» (С. 5). Таким образом, в С. лексема П. указывает не на жанр произведения, а имеет значение «рассказ, повествование».<p class=»text10k»>Наиболее спорным оказывается толкование словосочетания «трудные повести». Первые издатели перевели его словами «прискорбная повесть». Им возразил <i>А. С. Шишков</i>, отметивший, что «трудность» еще не означает «прискорбие», и предлагал чтение «повествование о многотрудных подвигах». Шишкову в свою очередь возражал <i>Я. О. Пожарский</i>, отмечая, что «объяснение Шишкова не раскрывает качества повести», и привел примеры значений слова «трудный» на польск. и богем. яз.: затруднительный, мудреный, неудобный к исполнению. Его переложение: «начать старым слогом трудную повесть». <i>Н. Ф. Грамматин</i> перевел — «трудную повесть», имея в виду «трудное дело, предприятие, требующее труда». Некоторые исследователи считали, что под этим выражением следует подразумевать «важные повести». Так думал <i>Д. Н. Дубенский</i>, говоря, что это повести, «в которых описывались важные или героические события».</p><p class=»text10k»>Комментаторы и переводчики С. в толковании выражения «трудные повести» в основном разделились на две группы. В значении «печальный, скорбный» понимали «трудный» <i>В. В. Капнист</i>, <i>И. М. Снегирев</i>, <i>Н. Г. Головин</i>, <i>О. Ф. Миллер</i>, <i>Н. С. Тихонравов</i>, <i>А. А. Потебня</i> и др. переводчики.</p><p class=»text10k»>Др. комментаторы полагали, что слово «трудный» обозначает в этом словосочетании «боевой, победный, ратный» и что речь идет об особом</p><p><span class=»page»>122</span></p><p class=»text10″>жанре — повествованиях о ратных подвигах. Сначала это новое определение было интуитивно предложено переводчиками: <i>А. Ф. Вельтман</i> переводил рассматриваемое выражение как «победные повести», <i>А. Н. Майков</i> говорил о «сказаниях о старинных бранях», <i>П. П. Вяземский</i> под «трудными повестями» подразумевал «повести о трудных подвигах». <i>В. Ф. Миллер</i>, ссылаясь на сообщение Галицко-Волынской летописи под 1227, где словосочетание «великыя труды» помещено рядом с выражениями «бесчисленныя рати» и «частыя войны», и переводя «трудныхъ пов<font class=»old»>ѣ</font>стій» как «ратных повестей», писал, что автор С. «во внешней стороне своего произведения следовал литературным образцам, воинским повестям византийско-болгарского происхождения» (Взгляд. С. 180). <i>В. Н. Перетц</i> предлагал перевод «повідання про подвиги». <i>И. П. Еремин</i> считал, что термин П. мог означать «рассказ», а в торжественном красноречии — «центральную, повествовательную часть речи».</p><p class=»text10k»><i>Д. С. Лихачев</i> толкует это словосочетание как жанровое определение: «Автор „Слова о полку Игореве“ причисляет свое произведение к числу „трудных повестей“, т. е. к повествованиям о военных деяниях (ср. chansons de geste)», и далее снова говорит об особенностях русского жанра «трудных повестий» («Слово…» и процесс жанрообразования… С. 73 и 75). Развивая ту же мысль о жанровой природе определения, Лихачев пишет: «Мы не можем сейчас решить окончательно: было ли „Слово о полку Игореве“ совершенно одиноко в жанровом отношении, как некая „трудная повесть“, chanson de geste или были и другие произведения того же жанра» («Слово» и культура. С. 20).</p><p class=»text10k»><i>Б. А. Рыбаков</i> также считает, что «трудные повести» нужно перевести как «воинские повести», как «повести о тяжелом ратном труде, о походах и битвах, о победах и поражениях» (Петр Бориславич. С. 23). Такими «трудными повестями» в самом С. исследователь считает припоминания о ратных подвигах предков, и прежде всего о «первых времен усобицах»: о событиях времен <i>Всеслава</i> Полоцкого и <i>Олега Святославича</i>. Исходя из этих представлений, Рыбаков считает, что соответствующие фрагменты первоначально читались в начале С. непосредственно после упоминания о <i>Владимире Мономахе</i>, которого Рыбаков видит под именем «старого Владимира» (подробнее см. <i>Перестановки в тексте «Слова»</i>).</p><p class=»text10k»><i>Н. А. Мещерский</i> полагает, что в выражении «трудныхъ пов<font class=»old»>ѣ</font>стій» «органически и диалектически совмещены оба значения» — «ратный, воинский» и «печальный, скорбный», и переводит его как «старыми словами скорбных воинских повестей» (Слово — 1985. С. 36 и 441).</p><p class=»text10k»><i>М. А. Салмина</i>, опираясь на данные «Лексикона» Памвы Берынды нач. XVII в. и «Синониму славеноросскую» XVII в. (см.: «Лексикон славянороський» Памвы Берынды. Київ, 1961. С. 59, 134; Лексис Лаврентия Зизания. Синонима славеноросская. Київ, 1964. С. 148, 162), где слово «трудный» имеет значение «прикрый», «прикровеніе», толкующееся как «гадание, загадка», предложила словосочетание «трудныхъ пов<font class=»old»>ѣ</font>стій» читать как «сокрытые» или тайные (т. е. с тайным смыслом) сказания.</p><p class=»text10k»>С грамматич. стороны выражение «Не л<font class=»old»>ѣ</font>по ли ны… трудныхъ пов<font class=»old»>ѣ</font>стій» трактуется комментаторами по-разному. Так, напр., Вяземский, Вс. Миллер, <i>В. Ф. Ржига</i>, Мещерский и др. понимают словосочетание «трудныхъ пов<font class=»old»>ѣ</font>стій» как род. пад., находящееся в зависимости от</p><p><span class=»page»>123</span></p><p class=»text10″>слов «старыми словесы», а глагол «начяти», считают, не имел доп. или подразумевал при себе доп. «п<font class=»old»>ѣ</font>сню». Мещерский, полагая, что слово «п<font class=»old»>ѣ</font>снь» было пропущено в С., ввел его в реконструир. им тест С. (Слово — 1985. С. 22). Потебня, <i>Е. Огоновский</i>, <i>С. П. Обнорский</i>, <i>А. С. Орлов</i> и др. считают (и это толкование общепринято), что выражение «трудныхъ пов<font class=»old»>ѣ</font>стій» является доп. к глаголу «начяти».</p><p class=»text8kot»><i>Лит.: Шишков</i>. Слово. С. 82—83; <i>Пожарский</i>. Слово. С. 29—30; <i>Грамматин</i>. Слово. С. 35, 90; <i>Дубенский</i>. Слово. С. 4; <i>Вельтман</i>. Слово — 1866. С. 32; <i>Вяземский</i>. Замечания. С. 6—7; <i>Огоновский</i>. Слово. С. 2—3; <i>Бицын</i>. Слово. С. 776, 779; <i>Потебня</i>. Слово. С. 6—7; <i>Ржига В</i>. Композиция «Слова о полку Игореве» // Slavia. Praha, 1925. Roč. 4. Seš. 1. S. 45, 46, 49; <i>Перетц</i>. Слово. С. 134; <i>Обнорский</i>. Очерки. С. 165; <i>Орлов</i>. Слово. С. 78; <i>Еремин. И. П.</i> «Слово о полку Игореве» как памятник политического красноречия Киевской Руси // Слово. Сб. — 1950. С. 93—95; <i>Назаревский А. А.</i> О жанровой природе «Слова о полку Игореве» // Наукові зап. Київск. держ. ун-ту. Київ, 1955. Т. 14, вип. 1. Зб. філол. ф-ту. № 7. С. 113—144; <i>Стеллецкий — 1965</i>. С. 121—122; <i>Лихачев Д. С.</i> 1) «Слово о полку Игореве» и процесс жанрообразования XI—XIII вв. // ТОДРЛ. 1972. Т. 27. С. 72—75; 2) «Слово» и культура. С. 16—20; <i>Сулейменов О</i>. Аз и Я. Алма-Ата, 1975. С. 64; <i>Козырев В. А.</i> Словарный состав «Слова о полку Игореве» и лексика современных русских народных говоров // ТОДРЛ. 1976. Т. 31. С. 94; <i>Кусков В. В.</i> Связь поэтической образности «Слова о полку Игореве» с памятниками церковной и дидактической письменности XI—XII вв. // Слово. Сб. — 1978. С. 73—75; <i>Салмина М. А.</i> Из комментария к «Слову о полку Игореве» // ТОДРЛ. 1981. Т. 36. С. 230; <i>Рыбаков Б. А.</i> Петр Бориславич: Поиск автора «Слова о полку Игореве». М., 1991. С. 23—26.</p><p class=»podpis»>М. А. Салмина</p>… смотреть

ПОВЕСТЬ

жанр эпического рода литературы. С формальной точки зрения находится между романом (большая форма) и рассказом (малая форма). Друг от друга эти формы отличаются объемом текста, количеством героев и поднятых проблем, сложностью конфликта и т. д. В повести основная нагрузка ложится не на динамические, а на статические компоненты: важно не столько движение сюжета (что характерно, напр., для романа), сколько разного рода описания: героев, места действия, психологического состояния человека. В повести эпизоды часто следуют один за другим по принципу хроники, внутренней связи между ними нет или она ослаблена. Так строятся многие рус. повести – «Записки из мертвого дома» Ф. М. Достоевского, «Очарованный странник» Н. С. Лескова, «Степь» А. П. Чехова, «Деревня» И. А. Бунина.
Также повесть – один из жанров древнерусской литературы. Следует отличать современную повесть, сложившуюся как жанр в 19 в., и древнерусскую повесть, название которой указывало в первую очередь на ее эпичность. Повесть должна была о чем-то поведать («Повесть временных лет», «Повесть об Акире Премудром»), в отличие от более лирического слова.
В литературе 19–20 вв. повесть тяготеет к романной форме, но сохраняет некоторые жанровые и тематические особенности. Так, напр., свободная связь между эпизодами приводит к тому, что повесть часто строится как биография или автобиография: «Детство», «Отрочество», «Юность» Л. Н. Толстого, «Жизнь Арсеньева» И. А. Бунина и т. д.
Центр художественного мира повести – не сюжет, а развертывание многообразия мира, расширение картины во времени и пространстве. Так, напр., в повести «Старосветские помещики» Н. В. Гоголя дается подробное описание всех деталей жизни пожилой семейной пары – Афанасия Ивановича и Пульхерии Ивановны: «Но самое замечательное в доме – были поющие двери. Как только наставало утро, пение дверей раздавалось по всему дому. Я не могу сказать, отчего они пели: перержавевшие ли петли были тому виною или сам механик, делавший их, скрыл в них какой-нибудь секрет, – но замечательно то, что каждая дверь имела свой особенный голос: дверь, ведущая в спальню, пела самым тоненьким дискантом; дверь в столовую хрипела басом; но та, которая была в сенях, издавала какой-то странный дребезжащий и вместе стонущий звук, так что, вслушиваясь в него, очень ясно наконец слышалось: „Батюшки, я зябну!“ Для этого в повесть вводится рассказчик, смена впечатлений которого и создает возможность для показа различных аспектов жизни. Голос автора или рассказчика может выполнять свою роль в повести независимо от того, насколько реально он выражен. Так, литературоведы полагают, что очень важную роль авторский голос играет в повести „Жизнь Клима Самгина“ М. Горького (несмотря на ее размер, сам автор определяет ее как повесть), хотя формально он выражен слабо.
В рус. литературе термин «повесть» часто используется для обозначения цикла произведений, объединенных общей тематикой: напр., «Повести Белкина» А. С. Пушкина, «Петербургские повести» Н. В. Гоголя. В этом случае значение слова «повесть» актуализирует свои древнерусские коннотации: повесть как то, что поведано кем-либо, один из древнейших устных жанров.
В современной литературе повесть – распространенный жанр, но границы между повестью и романом все больше стираются, сводясь к различию только по объему…. смотреть

ПОВЕСТЬ

É сущ см. _Приложение IIп́о́вестимн.п́о́вестиповесте́й́повестя́м́п́о́вестиповестя́мио повестя́х́ПодписчикНет, за́ стоИзрядных повесте́й, поверьте, не … смотреть

ПОВЕСТЬ

по́весть
сущ., ж., употр. сравн. часто
Морфология: (нет) чего? по́вести, чему? по́вести, (вижу) что? по́весть, чем? по́вестью, о чём? о по́вести; мн…. смотреть

ПОВЕСТЬ

ПО´ВЕСТЬ — литературное произведение описательно-повествовательного жанра; по своим размерам и, главное, быстроте развертывания эпизодов П. ближе к ра… смотреть

ПОВЕСТЬ

эпический жанр; по характеру развития действия сложнее рассказа, но менее развернут, чем роман.
Рубрика: роды и жанры литературы
Вид: городская повесть… смотреть

ПОВЕСТЬ

-и, род. мн. -е́й, ж.
Повествовательное произведение с сюжетом менеесложным, чем в романе, и обычно меньшее по объему.Повести Пушкина. Написать повест… смотреть

ПОВЕСТЬ

повесть сущ.жен.неод. (4)ед.вин.Так знай же повесть ты волос сих поседелыхГН 1.кистию, сделай одолжение, включи в повесть, нарочно составь для них каку… смотреть

ПОВЕСТЬ

1) Орфографическая запись слова: повесть2) Ударение в слове: п`овесть3) Деление слова на слоги (перенос слова): повесть4) Фонетическая транскрипция сло… смотреть

ПОВЕСТЬ

1) в литературоведении: повествовательное произведение, менее ёмкое, чем роман, с менее сложным сюжетом;
2) в лингвистике: один из жанров художественн… смотреть

ПОВЕСТЬ

ПОВЕСТЬ, прозаический жанр неустойчивого объема (преимущественно среднего между романом и рассказом), тяготеющий к хроникальному сюжету, воспроизводящему естественное течение жизни. Лишенный интриги сюжет сосредоточен вокруг главного героя, личность и судьба которого раскрываются в пределах немногих событий — эпизодов («Вешние воды» И. С. Тургенева; «Один день Ивана Денисовича» А. И. Солженицына; «Старик и море» Э. Хемингуэя).<br><br><br>… смотреть

ПОВЕСТЬ

ПОВЕСТЬ — прозаический жанр неустойчивого объема (преимущественно среднего между романом и рассказом), тяготеющий к хроникальному сюжету, воспроизводящему естественное течение жизни. Лишенный интриги сюжет сосредоточен вокруг главного героя, личность и судьба которого раскрываются в пределах немногих событий — эпизодов («Вешние воды» И. С. Тургенева; «Один день Ивана Денисовича» А. И. Солженицына; «Старик и море» Э. Хемингуэя).<br>… смотреть

ПОВЕСТЬ

ПОВЕСТЬ, прозаический жанр неустойчивого объема (преимущественно среднего между романом и рассказом),тяготеющий к хроникальному сюжету, воспроизводящему естественное течение жизни. Лишенный интриги сюжет сосредоточен вокруг главного героя, личность и судьба которого раскрываются в пределах немногих событий — эпизодов («Вешние воды» И.С. Тургенева; «Один день Ивана Денисовича» А.И. Солженицына; «Старик и море» Э. Хемингуэя). <br>… смотреть

ПОВЕСТЬ

ПОВЕСТЬ , прозаический жанр неустойчивого объема (преимущественно среднего между романом и рассказом), тяготеющий к хроникальному сюжету, воспроизводящему естественное течение жизни. Лишенный интриги сюжет сосредоточен вокруг главного героя, личность и судьба которого раскрываются в пределах немногих событий — эпизодов («Вешние воды» И. С. Тургенева; «Один день Ивана Денисовича» А. И. Солженицына; «Старик и море» Э. Хемингуэя)…. смотреть

ПОВЕСТЬ

ПОВЕСТЬ, прозаический жанр неустойчивого объема (преимущественно среднего между романом и рассказом), тяготеющий к хроникальному сюжету, воспроизводящему естественное течение жизни. Лишенный интриги сюжет сосредоточен вокруг главного героя, личность и судьба которого раскрываются в пределах немногих событий — эпизодов («Вешние воды» И. С. Тургенева; «Один день Ивана Денисовича» А. И. Солженицына; «Старик и море» Э. Хемингуэя)…. смотреть

ПОВЕСТЬ

— прозаический жанр неустойчивого объема (преимущественно среднегомежду романом и рассказом), тяготеющий к хроникальному сюжету,воспроизводящему естественное течение жизни. Лишенный интриги сюжетсосредоточен вокруг главного героя, личность и судьба которогораскрываются в пределах немногих событий — эпизодов («»Вешние воды»» И. С.Тургенева; «»Один день Ивана Денисовича»» А. И. Солженицына; «»Старик и море»»Э. Хемингуэя)…. смотреть

ПОВЕСТЬ

(3 ж), Р., Д., Пр. по/вести; мн. по/вести, Р. повесте/йСинонимы:
история, киноповесть, книга, описание, очерк, повествование, повестушка, рассказ, ска… смотреть

ПОВЕСТЬ

Общеслав. Суф. производное (суф. -ть, см. весть) от pověděti «рассказать», преф. образования от věděti. См. ведать, свидетель. Повесть буквально — «рас… смотреть

ПОВЕСТЬ

ПОВЕСТЬ Повести, мн. Повести, повестей, ж. Художественное повествовательное произведение, по характеру построения сходное с романом, но меньше по объему (лит.). Сборник повестей и рассказов. Повести Пушкина. || Рассказ, повествование (устар.). Ты мне передавал повесть всего, что было до меня. Некрасов. Сей повестью плачевной заключу я летопись свою. Пушкин.<br><br><br>… смотреть

ПОВЕСТЬ

корень — ПОВЕСТЬ; нулевое окончание;Основа слова: ПОВЕСТЬВычисленный способ образования слова: Бессуфиксальный или другой∩ — ПОВЕСТЬ; ⏰Слово Повесть со… смотреть

ПОВЕСТЬ

по́весть, -и; мн. по́вести, -е́й, -я́мСинонимы:
история, киноповесть, книга, описание, очерк, повествование, повестушка, рассказ, сказ, телеповесть

ПОВЕСТЬ

• elbeszélés
• novella
• történet
* * *жelbeszélés, novellaСинонимы:
история, киноповесть, книга, описание, очерк, повествование, повестушка, рассказ,… смотреть

ПОВЕСТЬ

ж.novela f (corta); relato m, narración f (рассказ); перен. historia f

ПОВЕСТЬ

1) (εἰσήγησις) увещание, убеждение, 2) (διήγημα) повесть, (διήγησις) рассказ.Синонимы:
история, киноповесть, книга, описание, очерк, повествова… смотреть

ПОВЕСТЬ

по́весть,
по́вести,
по́вести,
повесте́й,
по́вести,
повестя́м,
по́весть,
по́вести,
по́вестью,
повестя́ми,
по́вести,
повестя́х
(Источник: «Полная акцентуированная парадигма по А. А. Зализняку»)
.
Синонимы:
история, киноповесть, книга, описание, очерк, повествование, повестушка, рассказ, сказ, телеповесть… смотреть

ПОВЕСТЬ

повестьסִיפּוּר ז’* * *בדותסיפורסיפור בדיםסיפור קצרסיפוריעלילהСинонимы:
история, киноповесть, книга, описание, очерк, повествование, повестушка, расск… смотреть

ПОВЕСТЬ

ж. 1) лит. récit m, nouvelle f 2) перен. histoire f

ПОВЕСТЬ

Rzeczownik повесть f opowieść f powieść f

ПОВЕСТЬ

ж.1) лит. récit m, nouvelle f
2) перен. histoire f
Синонимы:
история, киноповесть, книга, описание, очерк, повествование, повестушка, рассказ, сказ, т… смотреть

ПОВЕСТЬ

п’овесть, -и, мн. ч. -и, -‘ейСинонимы:
история, киноповесть, книга, описание, очерк, повествование, повестушка, рассказ, сказ, телеповесть

ПОВЕСТЬ

повесть, п′овесть, -и, мн. ч. -и, -ей, ж.1. Литературное повествовательное произведение с сюжетом менее сложным, чем в романе 1. П. Пушкина «Метель».2…. смотреть

ПОВЕСТЬ

Своп Пьет Пье Потесь Пот Пост Посев Пос Поесть Поветь Повет Повесть Петь Пест Сев Септ Сет Сеть Песо Пес Пво Отсев Отвес Ось Ость Ост Опт Соте Спеть Степ Воспеть Вето Топ Вест Топь Вепс Вес Весть Весь Все Тес Степь Есть Есь Спот Сопеть Совет Овес… смотреть

ПОВЕСТЬ

По́весть. Общеслав. Суф. производное (суф. -ть, см. весть) от pověděti «рассказать», преф. образования от věděti. См. ведать, свидетель. Повесть буквал… смотреть

ПОВЕСТЬ

жnovela f, história fСинонимы:
история, киноповесть, книга, описание, очерк, повествование, повестушка, рассказ, сказ, телеповесть

ПОВЕСТЬ

ПOBECTЬ, -и, мн. -и, -ей, ж. 1. Литературное повествовательное произведение с сюжетом менее сложным, чем в романе. Л. Пушкина «Метель». 2. То же, что повествование (устар.). || уменьш. повестушка, -и, ж. (к 1 значение, прост.)…. смотреть

ПОВЕСТЬ

ж.
novella, racconto lungo, romanzo breve
повесть о любви — cronaca d’un amore
Итальяно-русский словарь.2003.
Синонимы:
история, киноповесть, книга, описание, очерк, повествование, повестушка, рассказ, сказ, телеповесть… смотреть

ПОВЕСТЬ

жuzun öyküСинонимы:
история, киноповесть, книга, описание, очерк, повествование, повестушка, рассказ, сказ, телеповесть

ПОВЕСТЬ

Это слово образовано суффиксальным способом от глагола повъдъти – «рассказать», образованного в свою очередь префиксальным способом от въдъти, легшего в основу таких современных слов, как повестка, ведьма и др…. смотреть

ПОВЕСТЬ

小说 xiǎoshuō, 中篇小说 zhōngpiān xiǎoshuōСинонимы:
история, киноповесть, книга, описание, очерк, повествование, повестушка, рассказ, сказ, телеповесть

ПОВЕСТЬ

жErzählung fСинонимы:
история, киноповесть, книга, описание, очерк, повествование, повестушка, рассказ, сказ, телеповесть

ПОВЕСТЬ

fortellingСинонимы:
история, киноповесть, книга, описание, очерк, повествование, повестушка, рассказ, сказ, телеповесть

ПОВЕСТЬ

Повесть- argumentum (argumentum est ficta res, quae tamen fieri potuit повесть есть нечто вымышленное, но в то же время возможное); narratio; narratiun… смотреть

ПОВЕСТЬ

повесть ж Erzählung f cСинонимы:
история, киноповесть, книга, описание, очерк, повествование, повестушка, рассказ, сказ, телеповесть

ПОВЕСТЬ

Ударение в слове: п`овестьУдарение падает на букву: оБезударные гласные в слове: п`овесть

ПОВЕСТЬ

по’весть, по’вести, по’вести, повесте’й, по’вести, повестя’м, по’весть, по’вести, по’вестью, повестя’ми, по’вести, повестя’х

ПОВЕСТЬ

прозаический жанр нечеткого объема, средний между романом и рассказом, с тяготением к хроникальному сюжету.

ПОВЕСТЬ

повесть описание, повестушка, рассказ, телеповесть, очерк, книга, повествование, история, сказ

ПОВЕСТЬ

сущ.жен.повесть (прозӑпа ҫырнӑ, романран пӗчӗкрех хайлав); новая повесть писателя ҫыравҫӑн сӗнӗ повеҫӗ

ПОВЕСТЬ

повість, приповість (-ти). [Близько до романа стоїть повість (Єфр.)]. Автор -тей — повістяр (-ра).

ПОВЕСТЬ

Начальная форма — Повесть, винительный падеж, женский род, множественное число, неодушевленное

ПОВЕСТЬ

повесть;
ас олӧм-вылӧм йылысь повесть — автобиографическая повесть

ПОВЕСТЬ

Ж ədəb. povest (roman süjetindən daha sadə süjetli bədii əsər).

ПОВЕСТЬ

По́вестьhekaya (-), riwaya (-)

ПОВЕСТЬ

повесть = ж. tale, story, novella.

ПОВЕСТЬ

повесть п`овесть, -и, мн. -и, -`ей

ПОВЕСТЬ

повестьж τό διήγημα, τό ἀφήγημα, ἡ νουβέλλα

ПОВЕСТЬ

ж повесть, озын хикәя, (иск.бәян)

ПОВЕСТЬ

повесть ж η νουβέλα, το διήγημα

Содержание

1. Краткая история жанра
2. Виды повестей с примерами
3. Характерные особенности
4. Жанровые признаки повести
5. Зарубежные «повести»
6. Почему исчезает повесть
7. Анализ Повести о Горе-Злочастии 9 класс