Принцесса акаси на горной вилле с принцем гэндзи из сказки о гэндзи мацукадзе

Мурасаки Сикибу

Повесть о Гэндзи (Гэндзи-моногатари). Книга 3.

Передняя обложка

Титульный лист

Передний форзац

Задний форзац

Задняя обложка

Первая зелень 1

Основные персонажи

Хозяин дома на Шестой линии (Гэндзи), 39—41 год, – сын имп. Кирицубо и наложницы Кирицубо

Государь из дворца Судзаку (имп. Судзаку) – сын. имп. Кирицубо и наложницы Кокидэн, старший брат Гэндзи

Принц Весенних покоев (будущий имп. Киндзё) – сын имп. Судзаку и наложницы Дзёкёдэн

Третья принцесса (Сан-но мия), 13(14) —15(16) лет, – дочь имп. Судзаку и наложницы Фудзицубо

Тюнагон, Удайсё (Югири), 18—20 лет, – сын Гэндзи и Аои

Госпожа Весенних покоев (Мурасаки), 31—33 года, – супруга Гэндзи

Уэмон-но ками (Касиваги), 23—25 (24—26) лет, – сын Великого министра

Великий министр (То-но тюдзё) – брат Аои, первой супруги Гэндзи

Найси-но ками (Обородзукиё) – наложница имп. Судзаку, бывшая возлюбленная Гэндзи

Принц Хёбукё (Хотару) – сын имп. Кирицубо, младший брат Гэндзи

Садайсё (Хигэкуро) – супруг Тамакадзура

Госпожа Северных покоев в доме Садайсё, госпожа Найси-но ками (Тамакадзура), 25—27 лет, – дочь Великого министра и Югао, приемная дочь Гэндзи

Принц Сикибукё – отец Мурасаки

Обитательница павильона Павлоний, госпожа нёго, нёго Весенних покоев, миясудокоро (имп-ца Акаси), 11 —13 лет, – дочь Гэндзи и госпожи Акаси

Госпожа Акаси, 30—32 года, – дочь Вступившего на Путь из Акаси, возлюбленная Гэндзи

Государь (имп. Рэйдзэй) – сын Гэндзи (официально сын имц. Кирицубо) и Фудзицубо

Государыня-супруга (Акиконому), 30—32 года, – дочь Рокудзё-но миясудокоро и принца Дзэмбо, приемная дочь Гэндзи, супруга имп. Рэйдзэй

Обитательница Западных покоев (Ханатирусато) – возлюбленная Гэндзи

Госпожа Северных покоев из дома на Третьей линии (Кумои-но кари) – дочь Великого министра, супруга Югири

Старая монахиня – мать госпожи Акаси

Отшельник из Акаси (Вступивший на Путь из Акаси) – отец госпожи Акаси

Вскоре после церемонии Высочайшего посещения – да, пожалуй, именно тогда – Государь из дворца Судзаку занемог, и велики были его страдания. Он и раньше не отличался крепким здоровьем, но на сей раз, судя по всему, совершенно пал духом.

– Уже давно поселилось в моей душе желание посвятить себя служению Будде, – сказал он однажды, – но, пока жива была Государыня-мать, я медлил, ибо слишком многое удерживало меня в этом мире. Однако в последнее время словно какая-то неодолимая сила влечет меня… Наверное, близок крайний срок моей жизни.

И Государь начал готовиться к принятию пострига. Детей же у него было пятеро: сын, принц Весенних покоев, и четыре дочери. Матерью одной из них была дочь предыдущего Государя, получившая имя Минамото. Жила она в павильоне Глициний и прозывалась Фудзицубо[1]. Особа эта прислуживала Государю из дворца Судзаку еще в бытность его наследным принцем и могла рассчитывать на самое высокое звание, но, к сожалению, выдвинуться ей не удалось, ибо у нее не оказалось надежного покровителя, да и мать ее, простая кои, была недостаточно родовита. Когда же государыня Кокидэн ввела во дворец Найси-но ками и та, сразу же завоевав расположение Государя, затмила всех прочих дам, обитательнице павильона Глициний и вовсе не на что стало надеяться. Государь в глубине души жалел ее, но весьма скоро обстоятельства вынудили его удалиться на покой, и несчастной не оставалось ничего более, как только сетовать на тщету мирских упований и роптать на собственную участь. Так вот, ее дочь, Третья принцесса, Сан-но мия, была любимицей Государя, предметом его неусыпных попечений. К тому времени, о котором идет речь, ей исполнилось тринадцать или четырнадцать лет. Только о ней и помышлял Государь, только за нее и тревожился. «Что будет с нею, когда, окончательно отвернувшись от мира, заключусь я в горной обители? – спрашивал он себя. – К кому сможет она прибегнуть, оставшись одна?»

Тем временем закончилось строительство храма в Западных горах[2], и, готовясь к переезду, Государь одновременно торопил с приготовлениями к церемонии Надевания мо. Он пожелал передать Третьей принцессе все самое лучшее, что хранилось во дворце Судзаку, – начиная с драгоценностей и утвари и кончая пустяковыми безделушками.

Тем временем слух о болезни Государя и о его намерении отречься от мира дошел до принца Весенних покоев, и он изъявил желание посетить дворец Судзаку. Принцу сопутствовала мать, нёго Дзёкёдэн. Она никогда не пользовалась благосклонностью Государя, но можно ли было пренебречь особой, которой счастливая судьба определила стать матерью наследного принца? Государь долго беседовал с ней о минувшем. Принц же получил немало советов и наставлений, коими руководясь должен был править миром. Он казался старше своих лет, к тому же опекали его лица значительные и беспокоиться за него не стоило.

– Мне не о чем сожалеть, расставаясь с миром, – говорил Государь, отирая слезы, – единственное, что тревожит меня, – это судьба дочерей. Боюсь, что даже «неизбежная разлука» (26) не освободит меня от этих «пут» (43). Прежде, размышляя о человеческих судьбах, коих свидетелем мне довелось стать, я всегда печалился, видя, сколько неожиданностей подстерегает женщину, как много в ее жизни случайного, как легко может она оказаться в положении жалком, унизительном. Когда мир будет подвластен вам, не оставляйте сестер своими заботами. Некоторые из них имеют надежных покровителей, и за них я спокоен. Но Третья принцесса… Сердце мое сжимается от страха и тревоги, когда я думаю о ее будущем. Она совсем мала и привыкла во мне видеть опору в жизни. Когда покину я этот мир, она останется без всякой поддержки.

Нёго Дзёкёдэн он тоже попросил быть с принцессой поласковее. Но надо сказать, что в те времена, когда мать Третьей принцессы, нёго Фудзицубо, пользовалась большим, чем кто-либо из дам, влиянием при дворе, вызывая жгучую зависть в сердцах соперниц, отношения между двумя нёго были далеко не самые лучшие. Скорее всего матери принца Весенних покоев так и не удалось освободиться от прежней неприязни, и, хотя чувство это не распространялось на принцессу, вряд ли можно было ожидать, что она станет заботливо ее опекать.

Денно и нощно грустил Государь, размышляя о будущем дочери. К концу года ему сделалось хуже, и он уже не изволил выходить из-за занавесей. Ему и раньше время от времени досаждали злые духи, но никогда еще они не преследовали его столь неистово. Государь чувствовал, что жить ему осталось совсем недолго. Хотя и отрекся он от своего звания, многие люди, прежде имевшие в его лице надежного покровителя, прислуживали ему и теперь, находя отраду в его обходительности и утонченности. Разумеется, они всем сердцем жалели Государя и печалились. Часто приходили справиться о его здоровье и из дома на Шестой линии. Узнав, что Гэндзи собирается навестить его лично, Государь возрадовался чрезвычайно и, когда во дворец Судзаку приехал господин Тюнагон, изволил распорядиться, чтобы гостя провели за занавеси, и удостоил его доверительной беседы.

Передняя обложка Титульный лист Передний форзац Задний форзац Задняя обложка

Первая зелень 1

Основные персонажи

Хозяин дома на Шестой линии (Гэндзи), 39—41 год, — сын имп. Кирицубо и наложницы Кирицубо

Государь из дворца Судзаку (имп. Судзаку) — сын. имп. Кирицубо и наложницы Кокидэн, старший брат Гэндзи

Принц Весенних покоев (будущий имп. Киндзё) — сын имп. Судзаку и наложницы Дзёкёдэн

Третья принцесса (Сан-но мия), 13(14) —15(16) лет, — дочь имп. Судзаку и наложницы Фудзицубо

Тюнагон, Удайсё (Югири), 18—20 лет, — сын Гэндзи и Аои

Госпожа Весенних покоев (Мурасаки), 31—33 года, — супруга Гэндзи

Уэмон-но ками (Касиваги), 23—25 (24—26) лет, — сын Великого министра

Великий министр (То-но тюдзё) — брат Аои, первой супруги Гэндзи

Найси-но ками (Обородзукиё) — наложница имп. Судзаку, бывшая возлюбленная Гэндзи

Принц Хёбукё (Хотару) — сын имп. Кирицубо, младший брат Гэндзи

Садайсё (Хигэкуро) — супруг Тамакадзура

Госпожа Северных покоев в доме Садайсё, госпожа Найси-но ками (Тамакадзура), 25—27 лет, — дочь Великого министра и Югао, приемная дочь Гэндзи

Принц Сикибукё — отец Мурасаки

Обитательница павильона Павлоний, госпожа нёго, нёго Весенних покоев, миясудокоро (имп-ца Акаси), 11 —13 лет, — дочь Гэндзи и госпожи Акаси

Госпожа Акаси, 30—32 года, — дочь Вступившего на Путь из Акаси, возлюбленная Гэндзи

Государь (имп. Рэйдзэй) — сын Гэндзи (официально сын имц. Кирицубо) и Фудзицубо

Государыня-супруга (Акиконому), 30—32 года, — дочь Рокудзё-но миясудокоро и принца Дзэмбо, приемная дочь Гэндзи, супруга имп. Рэйдзэй

Обитательница Западных покоев (Ханатирусато) — возлюбленная Гэндзи

Госпожа Северных покоев из дома на Третьей линии (Кумои-но кари) — дочь Великого министра, супруга Югири

Старая монахиня — мать госпожи Акаси

Отшельник из Акаси (Вступивший на Путь из Акаси) — отец госпожи Акаси

Вскоре после церемонии Высочайшего посещения — да, пожалуй, именно тогда — Государь из дворца Судзаку занемог, и велики были его страдания. Он и раньше не отличался крепким здоровьем, но на сей раз, судя по всему, совершенно пал духом.

— Уже давно поселилось в моей душе желание посвятить себя служению Будде, — сказал он однажды, — но, пока жива была Государыня-мать, я медлил, ибо слишком многое удерживало меня в этом мире. Однако в последнее время словно какая-то неодолимая сила влечет меня… Наверное, близок крайний срок моей жизни.

И Государь начал готовиться к принятию пострига. Детей же у него было пятеро: сын, принц Весенних покоев, и четыре дочери. Матерью одной из них была дочь предыдущего Государя, получившая имя Минамото. Жила она в павильоне Глициний и прозывалась Фудзицубо[1]. Особа эта прислуживала Государю из дворца Судзаку еще в бытность его наследным принцем и могла рассчитывать на самое высокое звание, но, к сожалению, выдвинуться ей не удалось, ибо у нее не оказалось надежного покровителя, да и мать ее, простая кои, была недостаточно родовита. Когда же государыня Кокидэн ввела во дворец Найси-но ками и та, сразу же завоевав расположение Государя, затмила всех прочих дам, обитательнице павильона Глициний и вовсе не на что стало надеяться. Государь в глубине души жалел ее, но весьма скоро обстоятельства вынудили его удалиться на покой, и несчастной не оставалось ничего более, как только сетовать на тщету мирских упований и роптать на собственную участь. Так вот, ее дочь, Третья принцесса, Сан-но мия, была любимицей Государя, предметом его неусыпных попечений. К тому времени, о котором идет речь, ей исполнилось тринадцать или четырнадцать лет. Только о ней и помышлял Государь, только за нее и тревожился. «Что будет с нею, когда, окончательно отвернувшись от мира, заключусь я в горной обители? — спрашивал он себя. — К кому сможет она прибегнуть, оставшись одна?»

Тем временем закончилось строительство храма в Западных горах[2], и, готовясь к переезду, Государь одновременно торопил с приготовлениями к церемонии Надевания мо. Он пожелал передать Третьей принцессе все самое лучшее, что хранилось во дворце Судзаку, — начиная с драгоценностей и утвари и кончая пустяковыми безделушками.

Тем временем слух о болезни Государя и о его намерении отречься от мира дошел до принца Весенних покоев, и он изъявил желание посетить дворец Судзаку. Принцу сопутствовала мать, нёго Дзёкёдэн. Она никогда не пользовалась благосклонностью Государя, но можно ли было пренебречь особой, которой счастливая судьба определила стать матерью наследного принца? Государь долго беседовал с ней о минувшем. Принц же получил немало советов и наставлений, коими руководясь должен был править миром. Он казался старше своих лет, к тому же опекали его лица значительные и беспокоиться за него не стоило.

— Мне не о чем сожалеть, расставаясь с миром, — говорил Государь, отирая слезы, — единственное, что тревожит меня, — это судьба дочерей. Боюсь, что даже «неизбежная разлука» (26) не освободит меня от этих «пут» (43). Прежде, размышляя о человеческих судьбах, коих свидетелем мне довелось стать, я всегда печалился, видя, сколько неожиданностей подстерегает женщину, как много в ее жизни случайного, как легко может она оказаться в положении жалком, унизительном. Когда мир будет подвластен вам, не оставляйте сестер своими заботами. Некоторые из них имеют надежных покровителей, и за них я спокоен. Но Третья принцесса… Сердце мое сжимается от страха и тревоги, когда я думаю о ее будущем. Она совсем мала и привыкла во мне видеть опору в жизни. Когда покину я этот мир, она останется без всякой поддержки.

Нёго Дзёкёдэн он тоже попросил быть с принцессой поласковее. Но надо сказать, что в те времена, когда мать Третьей принцессы, нёго Фудзицубо, пользовалась большим, чем кто-либо из дам, влиянием при дворе, вызывая жгучую зависть в сердцах соперниц, отношения между двумя нёго были далеко не самые лучшие. Скорее всего матери принца Весенних покоев так и не удалось освободиться от прежней неприязни, и, хотя чувство это не распространялось на принцессу, вряд ли можно было ожидать, что она станет заботливо ее опекать.

Читать дальше

The characters of The Tale of Genji do not possess birth names. Instead they are assigned sobriquets derived from poetic exchanges (e.g. Murasaki takes her name from a poem by Genji), from the particular court positions they occupy (in the Tyler translation, characters are often referred to by such terms as His Highness of War, Her Majesty the Empress, His Grace, the Palace Minister and so on), from their geographical location (e.g. Lady Akashi who lived on the Akashi coast before meeting Genji), or from the name of their residence (e.g. Lady Rokujō, whose mansion is on the Sixth Avenue, rokujō, or Fujitsubo, literally wisteria pavilion, the part of the Imperial Palace where this particular lady resided). Out of the two most recent translations into English, Seidensticker’s tends to systematically employ the same names (e.g. Genji, Murasaki, Akashi, Utsusemi, etc.), whereas Tyler’s, a more textually accurate translation, tends to change sometimes characters’ appellation with every chapter.

Similarly, many women writers of the Heian period left behind their sobriquets alone. Murasaki Shikibu is no exception: «Murasaki» means «purple» and is likely derived from her character of the same name or her clan background, which used the wisteria as its flower, while “Shikibu” refers to a court position in the Bureau of Ceremonies (shikibu) that her father used to occupy.

Notes[edit]

Following Genji, all the other characters are introduced following the chronology of the events in the tale. However, this chronology does not take into account the first time a character is mentioned, but rather the time a character actually makes his or her debut into the tale. Some of the character descriptions below include a reference to the chapter in which the character is introduced to the narrative. Important characters are in capital letters.

Characters[edit]

Part I[edit]

• Prince Genji (Hikaru Genji/ the Shining Genji/ the Shining Prince) – The eponymous hero of the tale, he is the son of an emperor (usually referred to as Kiritsubo Emperor) and of a low-ranking imperial concubine (known to readers as Lady Kiritsubo or Kiritsubo Kōi). Many scholars have tried to decipher the real or fictional model behind the character of Genji. Some of the favorite candidates are Ariwara no Narihira (the hero of The Tales of Ise), Emperor Murakami, Sugawara no Michizane, Minamoto no Tōru or Fujiwara no Korechika.^[1] Independently of Murasaki Shikibu’s sources of inspiration, Hikaru Genji cannot be simply reduced to being a mere fictional reflection of a real historical figure. In the tale, Genji occupies center stage from chapters one to forty-one and the narrative focuses on his amorous exploits and political successes. Although demoted to commoner status (and forced to take the name of Minamoto), Genji rises in rank to the position of Honorary Retired Emperor and lives to see his children becoming Emperor, Empress and Minister, respectively. In the realm of amorous relationships, the narrative follows Genji from his adventurous youth, a time in which he engages in multiple relationships with women of various ranks, to his mature years, when his political and erotic success is best reflected in his Rokujō-in mansion, a residence built to shelter the most important women in his life and to mirror the Imperial Palace (or at least its hidden quarters reserved to the emperor’s female staff).^[2]: 112 The peak of Genji’s glory, however, also announces his slow but inexorable decline, and chapters such as “Nowaki” and “Wakana” reveal his vulnerability in front of a new generation of young heroes, Yūgiri and Kashiwagi. The disintegration of Genji’s world becomes final with the death of his beloved Murasaki, in chapter forty, “Minori,” and he dies shortly afterward.
• Lady Kiritsubo (the Kiritsubo Intimate/ Kiritsubo Kōi/ Kiritsubo Consort) – Genji’s mother and the favorite of Emperor Kiritsubo, Lady Kiritsubo is disadvantaged at court because she lacks parental support. Her father, a Grand Counselor, is already dead at the beginning of the narrative, and her mother cannot provide her with political support. Thus, the lady provokes the jealousy of other imperial concubines, in particular that of the Kokiden Consort, a lady with well-founded hopes of becoming Empress. As a result, Kiritsubo is constantly harassed by the other women and the humiliations she has to suffer at court eventually trigger her premature death, only three years after having given birth to Genji. Her name is derived from the Paulownia Pavilion, where she resided while at the Imperial Court, the farthest location from the emperor’s chambers and symbolic of the lady’s low status (at least when compared to other imperial concubines). (chapter 1). The character of Kiritsubo is loosely based on the historical Yang Guifei.
• Emperor Kiritsubo (Kiritsubo no Mikado) – Genji’s father, who despite the large social gap between him and the Kiritsubo Lady, maintains an unwavering devotion to her, tragically exposing her to the jealousy of his other consorts. Aware of Genji’s fate were he to attract the hostility of the Kokiden Lady, and also worried about the predictions made by a Korean soothsayer concerning Genji’s potential future (as an emperor, Genji would bring about unrest; as a minister, he would also face foreboding uncertainty), the Emperor demotes Genji from imperial prince to commoner. Thus, at least in theory, Genji is forbidden to ascend to the throne. Instead, Kiritsubo Emperor names Suzaku, Genji’s half-brother and the son of the ambitious Kokiden Lady as Heir Apparent (or Crown Prince). Furthermore, the emperor also arranges Genji’s marriage to Aoi, the daughter of the Minister of the Left and, by this, ensures that his son will benefit from the powerful political support of his father-in-law, the only one able to balance the influence of Kokiden and her party. Sometime after the death of his beloved Kiritsubo, the emperor learns of the existence of an imperial princess, referred to as Fujitsubo (again, after the name of her residence, the Wisteria Pavilion), who uncannily resembles his lost love. Of an incomparable higher status than her unfortunate predecessor, Fujitsubo goes on to become the emperor’s favorite and ultimately Empress, but her resemblance to Genji’s mother also attracts Genji’s initially childish interest in her. This childish interest, once turned erotic, fuels much of the later narrative plot.(chapter 1; dies chapter 10)
• Suzaku (later, Emperor Suzaku/ Suzaku (Tale of Genji)) – The son of Kiritsubo Emperor by the Kokiden Lady, Genji’s half-brother and grandson of the powerful Minister of the Right, he is named Heir Apparent, although the Kiritsubo Emperor would have personally preferred to make Genji a Crown Prince. Apparently a pathetic figure throughout the narrative (he is cuckolded by Genji, sees the women he would like to have taken away from him, becomes a puppet in the hands of his mother and her political faction), Suzaku still retains a tragic dignity, especially during the “Wakana” chapters, when, after having abdicated and taken Buddhist vows, his religious devotion is obstructed by his excessive paternal love for his favorite daughter, the Third Princess (Onna San No Miya/ Nyōsan). Moreover, at least one Genji critic distinguishes Suzaku’s vengeful potential, by identifying him with the possessing spirit affecting the women of the Uji chapters.^[3](chapter 1; like Genji’s death, Suzaku’s death is not featured in the narrative)
• Lady Kokiden (Kokiden Consort) – Kiritsubo Emperor’s consort of higher rank (nyōgo) than Lady Kiritsubo (kōi), she is the daughter of the powerful Minister of the Right. Bitterly jealous of the emperor’s love for Kiritsubo, once her rival is dead, her animosity comes to affect her rival’s son, Genji. Thus, due to political scheming, she finally has her son, Suzaku, appointed Heir Apparent. Nevertheless, once Fujitsubo debuts into the narrative, Kokiden is confronted with a much more powerful rival, one that is more high-ranking than Kiritsubo and thus can claim the title of Empress, leaving Kokiden to content herself with being “only” the Empress Mother. Time and again, Kokiden figures in the narrative as Genji’s archrival, plotting and scheming to eliminate him from court and finally succeeding in stripping him of his rank and sending him into exile at Suma. Genji’s return from exile marks the beginning of his political ascension and also his victory over the Kokiden Lady.(chapter 1–14)
• Lady Fujitsubo (Her Highness/ Majesty Fujitsubo) – Daughter of a previous emperor and thus imperial princess, Fujitsubo enters the service of Emperor Kiritsubo at the age of sixteen, mainly because of her resemblance to the deceased Lady Kiritsubo. She soon becomes an imperial favorite, but also Genji’s childhood crush and later lifelong obsession. By chapter seven, “Momiji no ha,” it becomes obvious that Fujitsubo and Genji are already involved in an illicit love affair (although the author does not describe, but rather implies the beginning of the relationship), the result of which is the birth of Reizei (future emperor) whom everyone, except the two lovers, believes to be the son of the Kiritsubo Emperor. Elevated to the rank of Empress and having her son named Heir Apparent (Reizei is supposed to succeed Suzaku), Fujitsubo gradually grows more and more troubled by guilt and the fear of having her secret exposed. Once Genji’s advances intensify and, in the public realm, the faction of the Kokiden Lady comes to power, Fujitsubo’s only countermeasure is to take vows and become a nun (“Sakaki”). By this, she hopes on the one hand, to permanently put Genji off and eliminate the risk of their affair being discovered and, on the other hand, to reassure Kokiden that she renounces any secular, political claims to power. After Genji’s return from exile, she forms a political alliance with him and turns into a genuine “politically ambitious”^[2]: 30 figure in the tale. Only on her deathbed (in “Usugumo”) does she return to being a romantic heroine.^[2]: 44 Nevertheless, Fujitsubo’s importance in the tale lies beyond her immediate contribution to the plot, in what Norma Field termed as being an “original substitute”^[2]: 24 (she makes her debut as a substitute for Kiritsubo, yet, later, Genji will look for substitutes for her, in women such as Utsusemi, the Third Princess, but most of all, in Murasaki). (chapter 1; chapter 10 becomes a nun; chapter 19 dies)
• Ōmyōbu(Fujitsubo’s Ōmyōbu) – She is a lady-in-waiting in Fujitsubo’s service and Genji’s accomplice. Her major narrative role is to facilitate Genji’s access to Fujitsubo, an event which will have as its result the birth of the future emperor Reizei. In addition, she acts as a go-between in their epistolary exchanges. In the end of her appearances, she is a nun who has taken vows with Fujitsubo. (chapters 5–12)
• Minister of the Left (Sadaijin) – Genji’s father-in-law, father to Aoi and Tō no Chūjō, his role is to maintain perfect political balance at the Emperor Kiritsubo’s court by countering the influence exerted by the Minister of the Right. He is entrusted with Genji’s fate and becomes his protector during Genji’s younger years. With the death of the Kiritsubo Emperor however, the Minister falls out of favor and eventually retires from public activities altogether. His main wife is Princess Ōmiya, the mother of Aoi and Tō no Chūjō.(chapter 1-chapter 19)
• Minister of the Right (Udaijin) – Kokiden Lady’s father and thus Kiritsubo emperor’s father-in-law, the Minister of the Right plays a role similar to the historical position of the Fujiwara leaders (see Fujiwara clan). Like them, the Minister marries his daughter to the emperor, has his grandchild appointed Heir Apparent and rules de facto after the abdication (in the Genji, after the death) of the emperor. Although one of Genji’s enemy, the Minister is often portrayed as un-courtly, indiscreet, even headstrong, but never more evil or more determined to destroy Genji than his daughter, the Kokiden Consort. The Minister of the Right is also Tō no Chūjō’s father-in-law.(chapter 1-chapter 13)
• Tō no Chūjō – The son of the Minister of the Left and brother of Aoi, he becomes Genji’s friend and rival in love during the Prince’s adolescence and youth. Their relationship remains fairly harmonious for the first twelve chapters of the tale: they engage in conversations about women, share their amorous experiences and love letters and, once in a while compete, or pretend to compete, in conquering a woman (with Suetsumuhana, the competition seems more genuine, whereas in the case of Gen no naishi, it is a mock-competition meant to create a humorous interlude). Unbeknownst to Tō no Chūjō however, Genji has an affair with one of his former mistresses, Yūgao, finds out about the existence of his friend’s child, yet reveals nothing to him and, for all that we know, Tō no Chūjō remains ignorant of this affair until the end. After Genji’s return from exile however, his friendly rivalry with Tō no Chūjō is no longer related to love matters, but becomes political. Although associated with the Fujiwara clan, Tō no Chūjō is not on the winning side: the daughters he sends to court are always outshined by Genji’s own candidates so that Tō no Chūjō can never get to play the part of a Fujiwara regent. Later in the tale, the two heroes, Genji and Tō no Chūjō seem to reach some sort of reconciliation once Genji reveals to Tō no Chūjō the existence of his daughter, Tamakazura, and the latter finally accepts Yūgiri, Genji’s son, as his son-in-law. To no Chujo, however, still remains jealous of Genji’s fame and power, and the author often takes us into long passages of his anger and regret. To no Chujo is not entirely unsuccessful in his career, however-he eventually becomes Prime Minister and dies a great man. (chapter 1-chapter 41)
• Lady Aoi (Aoi no Ue) – Daughter of the Minister of the Left (Tō no Chūjō’s sister) and Genji’s first principal wife, she marries Genji when she is sixteen and he only twelve. Proud and distant to her husband, Aoi is constantly aware of the age difference between them and very much hurt by Genji’s philandering. For only a short while, after giving birth to Genji’s son, Yūgiri, and suffering episodes of spirit possession, does Aoi actually appear sympathetic in Genji’s eyes. The episode of spirit possession itself (mono no ke) is extremely controversial and brings to the fore two female characters in the tale: Aoi (Genji’s wife) and Lady Rokujō (Genji’s mistress). The relationship between the two women may be that between victim and aggressor, if one follows the traditional interpretation of spirit possession,^[4] or that between accomplices expressing their discontent with the Heian system of polygynous marriage (and with Genji, obviously).^[5] Aoi dies at the end of the “Aoi” chapter and her exit from the tale is thus definitive.

Aoi actually only says one line in the entire novel, and the rest of her appearances are mentions or her silence-in Chapter 9, where she is most relevant, Genji spends long times talking to her, but she is too weak to respond. Although she and Genji never had a true reconciliation in the book, Genji feels deep remorse after Aoi’s death for not paying more attention to her and not holding her in higher regard. In one movie adaption, Genji and Aoi finally become a happy couple before a servant informs him of her death at a court meeting.
Aoi’s personality is described as proud and unforgiving, but she has an obvious motive for the latter. She is also described as a perfect lady, so much in fact that Genji is intimidated by her at times. (chapter 1-chapter 9)

• Governor of Kii (Ki no Kami) – One of Genji’s retainers, he is the son of the Iyo Deputy and stepson of Utsusemi. Later becomes Governor of Kawachi. (chapters 2 and 16)
• The Iyo Deputy (Iyo no Suke) – He is the father of the Governor of Kii and husband of Utsusemi. Later becomes the Deputy Governor of Hitachi. In the fleeting moments he appears in Chapter 2, he is unhappy that Genji has stopped by his home, even if it is due to taboos, and doesn’t like being ordered around by somebody he hardly knows. (chapters 2,4 and 16)
• Utsusemi (空蝉/Cicada Shell/ Lady of the Locust Shell) – She is the wife of the Iyo Deputy and stepmother of the Governor of Kii. She attracts Genji’s attention, but resists his courtship despite his repeated attempts to win her over. Although she will not become a central character in the tale, Utsusemi is memorable as the first woman Genji courts in the tale and whose courtship the readers actually witness and also, arguably, as the first to resist him (chapters 2,3,4; reenters the tale in chapter 16; is mentioned again in chapter 23).

A lady of lower rank, after the death of her father she has no choice but to become the second wife of the Iyo Deputy, whose first wife is dead at the time of the narrative (Chapter 2 “Hahakigi”). She accidentally attracts Genji’s attention during one of his visits to the Governor of Kii’s mansion. Forced to avoid a directional taboo, young Genji leaves his father-in-law’s mansion at Sanjō and takes refuge to his retainer’s house. Ritual purification also forced the women of the Iyo Deputy’s household, Utsusemi included, to temporarily reside in the same place.

Having heard some feminine voices and the movements in an adjacent room, Genji becomes interested in the Governor’s step-mother, whom he already knew was young and potentially attractive. That very same night, Genji steals into the women’s quarters and under the guise of being a lady-in-waiting (Utsusemi is calling for Chūjō, which is both the sobriquet of her servant and Genji’s current rank of captain), he slips next to Utsusemi. Once the lady realizes who he really is, she is terrified and would like to call for help, were it not for her awareness that such a discovery would only bring her shame. Even so, she still rejects his advances and keeps strong despite his seductive words, until Genji, at a loss, can only think of taking her away to a more private location. As he carries her out of the room, he encounters the real Chūjō who is more than ready to defend her mistress against this unknown intruder until she too realizes who he is. Genji’s rank and status is simply too high for the two women to dare raise a commotion.

Once Genji secures Utsusemi’s location, he continues to pour out sweet words and promises, yet the lady “was as (…) the young bamboo: she bent but was not to be broken.”^[6] Despite the textual description, many Genji critics read the incident as Genji’s success despite the lady’s resistance. Their interpretation lies heavily on one verb in the original, miru, which, although has multiple meanings, also refers to “making love, carnally knowing someone.” Because of this one meaning among many, the traditional interpretation of the scene was that Genji does manage to break through Utsusemi’s defenses and ends up sleeping with her. Other critics however, most prominently Margaret Childs,^[7] prefer to reject this interpretation as unfounded.

After the incident in question, Genji tries to see the lady two more times. The first time, she finds out about his arrival and takes refuge into another wing of the house, where she surrounds herself with her ladies-in-waiting. Frustrated, Genji ends up taking her younger brother to bed, as her replacement. This episode is considered the sole explicit example of homosexual relations in the tale.

The second time, Genji manages to get close to her and he even gets to spy on her playing go with her step-daughter, Nokiba no ogi. This kaimami (man spying on one or multiple women through a gap in the fence/ curtain/ screen) became a favorite screen among Genji artists and has been often illustrated as representation for chapter 3 “Utsusemi.”

After having spied on her, Genji, with the complicity of Utsusemi’s younger brother, Kogimi, steals into her chamber again. Aware of his presence, Utsusemi manages to escape from Genji’s embrace by discarding her outer robe like a cicada discards its shell (hence the chapter title). In her desire to escape him, the lady also abandons behind her sleeping step-daughter, who becomes Genji’s unwitting prey. Unwilling to admit defeat, or rather to sleep alone for the night, Genji makes do with what is left behind and ends sleeping with Nokiba no ogi, who does not even imagine she has been the victim of mistaken identity.

At the end of the fourth chapter, «Yugao», Utsusemi leaves the capital with her husband who has been appointed governor of a province. Nokiba no ogi also gets married and leaves the narrative. Utsusemi returns in chapter sixteen, “Sekiya,” when she meets Genji on her return from the provinces. They exchange poems, and Utsusemi is shown to regret not being able to accept Genji’s advances (because of Utsusemi’s marriage and differences in rank).

Last time the readers encounter Utsusemi is in chapter twenty-three, “Hatsune,” where they learn that she has become a nun after her husband’s death. The reason behind her decision is her desire to escape the unwelcome amorous attentions of her step-son, the Governor of Kii. After taking the tonsure, Utsusemi comes to depend upon Genji and takes residence in his former home (his home before the building of the Rokujō-in), Nijō-in.

• Chūjō (Utsusemi’s Chūjō) – She is Utsusemi’s servant. Her name literally means “the captain.” Genji was a Captain in the Palace Guards at the time of his meeting with Utsusemi, so he is able to steal into the lady’s chambers by taking advantage of the confusion between Chūjō’s name and his rank. (Utsusemi calls for Chūjō and Genji pretends he misinterpreted her words). Because there are six other ladies-in-waiting in the tale all referred to as “Chūjō”, the best way to differentiate among them is by the identities of their mistresses or masters.(chapter 2)
• Kogimi – He is Utsusemi’s brother and 12 or 13 at the time of the narrative in the “Hahakigi” chapter. Genji is delighted with the boy and uses him as a go-between in the letter exchanges with Utsusemi and Nokiba no ogi. At the end of the “Hahakigi” chapter, frustrated because he cannot reach Utsusemi, who took refuge in a different pavilion of the Governor of Kii’s mansion, Genji beds little Kogimi as a replacement for his sister. This episode constitutes the only open reference to homosexuality (and pederasty) in the tale. The boy reappears in chapter sixteen, “Sekiya”, as Second of the Right Gate Watch (in Tyler’s translation), but by then he is already an adult and of no relevance to the narrative.(chapters 2 and 3; reappears in chapter 16)
• Nokiba no Ogi – She is the daughter of the Iyo Deputy and the sister of the Governor of Kii, in other words, Utsusemi’s stepdaughter. She is a fleeting presence in the tale and only briefly does she take center stage in chapter three, “Utsusemi.” During his pursuit of the Lady of the Locust Shell, Genji engages in kaimami (lit. “peeping through a hole”) on Utsusemi and Nokiba no ogi playing go. When later, he intrudes into the lady’s bedchamber with Kogimi’s complicity, Genji fails to capture Utsusemi, who flees leaving behind her outer robe and her sleeping stepdaughter. Having been caught in a case of mistaken identity, Genji cannot extricate himself from the situation and ends up sleeping with Nokiba no ogi (whom he woos into believing she is indeed the object of his desire). Needless to say that Genji quickly forgets this unfortunate event and, later, when he finds out about the girl’s prospective marriage, he is confident that, married or not, Nokiba no ogi will never refuse his advances.(chapters 3,4)
• Koremitsu – He is Genji’s foster brother (in fact his milk brother, menotogo; Koremitsu’s mother was Genji’s wet nurse), trusted servant and accomplice. He plays his most prominent part in the “Yūgao” chapter, where he approaches Yūgao and facilitates Genji’s subsequent courtship of the lady. After Yūgao’s death, it is Koremitsu who carries her dead body and arranges for her funeral rites. Similarly to the Yūgao episode, Koremitsu also serves Genji in the following chapter, “Wakamurasaki,” where he acts as a go-between for Genji and Shōnagon, Murasaki’s nurse, as well as Genji’s accomplice in the kidnapping of Murasaki. A very useful servant and mediator in Genji’s love affairs, Koremitsu even accompanies Genji during his exile to Suma. Later in the tale, however, his presence becomes more sporadic.(chapters 4–21)
• Yūgao – She is a woman of lower status of about nineteen with whom Genji has a short affair in the eponymous chapter four, “Yūgao.” Before encountering Genji, Yūgao was Tō no Chūjō’s mistress and even gave him a daughter, the future Tamakazura. However, because of the jealousy of Tō no Chūjō’s main wife, Yūgao leaves him and goes into hiding. It is under these circumstances that Genji encounters her, while out visiting his former wet nurse (Koremitsu’s mother). The woman’s name translates as “Evening Faces” and refers to the flowers that attract Genji’s attraction to Yūgao’s shabby abode. Genji becomes very fond of this woman, of whom he apparently knows next to nothing, and proceeds to move her to an abandoned mansion where she falls prey to spirit possession and dies. The possessing spirit is traditionally associated with Lady Rokujō. (chapter 4)
• Ukon (Yūgao’s Ukon) – She is the daughter of Yūgao’s nurse and the lady-in-waiting closest to Yūgao. Orphaned at an early age, Ukon was raised by Yūgao’s father and grew up together with the lady, whom she is extremely attached to. After losing Yūgao, she wants to follow her mistress into death, but gives in to Genji’s pleas and enters his service. She will come to play a great role in the discovery of Yūgao’s daughter, Tamakazura. There are two other ladies-in-waiting named Ukon in the tale (one in the service of Naka no Kimi, the other in the service of Ukifune, but only the latter plays a similarly important role as Yūgao’s Ukon).(chapters 4 and 22)
• Lady Rokujō (Rokujō no miyasudokoro) – She is a lady of high birth and Genji’s senior by seven years. Introduced in the tale narrative in chapter four, “Yūgao,” as Genji’s lover, Rokujō is not mentioned in any of the previous chapters. Nevertheless, the later narrative does clarify certain biographical aspects related to this lady. Thus, she is the widow of a former Crown Prince (presumably one of Emperor Kiritsubo’s brothers) and would have become an empress, if not for her husband’s untimely death. Because of her outstanding social position, she is entitled to be treated with the utmost respect, a fact which Genji, too caught up in his philandering, neglects to do. Humiliated by Genji’s disrespect for her, angered and jealous by the rumors of his affairs, Rokujō becomes the perfect candidate for being the possessing spirit behind Yūgao’s demise, at least in traditional interpretations of the tale. Her identification as possessing spirit is further reinforced in the “Aoi” chapter, where several clues seem to make her the culprit in Aoi’s possession and death. Troubled by the gossip about her involvement in Aoi’s possession, Rokujō herself comes to believe in her own guilt. As a result, she decides to follow her daughter, appointed as Priestess, to Ise. After her return to the capital, she entrusts her daughter, Akikonomu, to Genji and dies in chapter fourteen, “Miotsukushi.” Following her death, she keeps being identified as the spirit inflicting torment upon Genji’s women, Murasaki and the Third Princess to be exact. (chapters 4–14; as the presumed possessing spirit, chapters 35,36)
• Lady Murasaki (Murasaki no Ue) – She is the daughter of Prince Hyōbu by a minor consort and related to Fujitsubo on her father’s side (Hyōbu is Fujitsubo’s brother, hence Murasaki is Fujitsubo’s niece). She makes her debut into the tale as a substitute for her unattainable aunt, but she gradually outshines Fujitsubo in Genji’s and the readers’ eyes, turning into “a substitute for all seasons.”^[2]: 160 In fact, her very name, “Murasaki” translated as “Lavender,” plays on the similarity of two colors (the color “murasaki” is purple of a darker hue than “fuji”, wisteria, of Fujitsubo’s name). Discovered by Genji in the Northern Hills when she is only ten, she is taken into his Nijō residence after the death of her grandmother (the episode of her kidnapping has definite violent undertones) where she is molded into Genji’s ideal woman, not unlike the myth of Galatea, with whom she is often compared.^[8] She remains Genji’s most important lover throughout the tale, but, because of her imperfect social status (she is of royal blood on her father’s side, but her mother was a commoner), she can never be acknowledged as Genji’s main wife (kita no kata). For that reason, her position is perpetually insecure, especially when Genji’s attention shifts to other women including Akashi, Asagao, but most importantly, the Third Princess. Childless her entire life, Murasaki can only adopt Genji’s daughter by the Akashi Lady and raise her to become an empress. Towards the end of her life, she repeatedly expresses her desire to become a nun, but meets Genji’s resolute opposition. She becomes the victim of spirit possession in chapter 35 (the aggressor is once more identified as Rokujō, though this interpretation has been debated ^[5]) and dies in chapter 40 without having realized her wish. Murasaki as a character of the Genji has triggered much debate among scholars. Some see her as an utterly miserable character,^[8] while others claim that her relationship with Genji is the best things that could have happened to a woman of Murasaki’s status.^[9] The beauty of this character resides precisely in its complexity. (chapters 5–40)
• Shōnagon (Murasaki’s Shōnagon) – She is Murasaki’s nurse and most important protector after the grandmother. Even so, after the grandmother’s death, Shōnagon is not high-ranking enough to oppose Genji’s plans and, faced with the decision of either to follow her young mistress to Genji’s Nijō (at the risk of being accused of kidnapping by Prince Hyōbu, once he finds out the girl is missing) or to abandon her, she takes the first choice. Later, impressed by Genji’s social standing as well as by the care he devotes to Murasaki, Shōnagon is quite happy with her decision. As Murasaki ages, Shōnagon slips out of the narrative unnoticed. (chapters 4–12)
• Kitayama no Amagimi (The Nun, Murasaki’s grandmother) – She is Murasaki’s maternal grandmother who took custody of the child after the mother’s death. While alive, she adamantly rejects Genji’s offers of taking care of the girl because she sees through his innocent-looking pleas and guesses his ulterior sexual designs for Murasaki.^[10] At the same time, she does not want Murasaki to return to her father’s household for fear of Prince Hyōbu’s main wife, whose jealousy of Murasaki’s mother might make her persecute the child as well. After the grandmother’s death, Genji takes advantage of the situation and spirits Murasaki away before her father is able to take her into his household. (chapter 5)
• Prince Hyōbu (His Highness of War/ Hyōbukyō no Miya) – He is Fujitsubo’s brother and Murasaki’s father. Of royal blood (like Fujitsubo, he is the son of a former emperor), Prince Hyōbu is married with a woman suiting his high status who is extremely jealous of Murasaki’s mother, a woman below her own social position. The text goes as far as to suggest that Murasaki’s mother died because of the constant harassment of Hyōbu’s main wife, not unlike Kiritsubo. After the woman’s death however, Hyōbu and his wife are both willing to take Murasaki into their household, but Genji kidnaps her before Hyōbu can act. When Murasaki becomes Genji’s wife, Hyōbu is informed of his daughter’s fate and, for a while, his relationship with Murasaki seems good. Once Genji falls out of favor and is exiled however, Hyōbu cuts all ties with his daughter, a mistake which Genji will not forgive after he rises to the top of the political hierarchy.
• Elderly Lady (ja: 源典侍 Gen-no-naishinosuke） – Although most likely in her late forties, the elderly lady still gains the favor of Genji. In The Tale of Genji she flirts with Genji, even though he knows any relationship with her would be inappropriate.
• Princess Hitachi (also Old Style Princess) – Because her nose is so big, the traditionally minded princess never shows her face in public and is very shy. However, because of her talent at playing the zither, Genji becomes attracted to her.
• Oborozukiyo — The sixth daughter (Roku no Kimi) of the Minister of the Right, and the younger sister of Lady Kokiden. At one time, she was the intended of Suzaku, but was raped by a drunk Genji in Chapter 8 (after a party held by the Emperor to honor the cherry tree in front of the Shishinden). After meeting again at her father’s party several weeks later, Oborozukiyo falls in love with Genji, and they have a secret relationship. The discovery of this relationship, which continues after Oborozukiyo enters court for Suzaku during the early years of his reign as emperor, is one of the catalysts for Genji’s exile.
• Lady Akashi – Born as a middle-ranked noble, a love affair with Genji was not her own plan, but her father was insistent in getting them involved in a relationship. She gives a birth to a girl, the only daughter of Genji. She brings up her daughter (called Little Lady Akashi, later Empress Akashi) until the age of four, when Genji decides that Lady Murasaki should adopt the little girl. Lady Akashi is saddened, but gradually accepts the situation. Later, she meets her daughter again, now a court lady of the crown prince, and receives many honors as the birth mother of little Lady Akashi. She then receives a letter from her father about his fortune-telling dream. He writes the dream gave him a prediction that his granddaughter by Lady Akashi would become the empress, and he turned all his efforts to realize that prediction.
• Yūgiri – The son of Genji and Aoi. His mother dies days after his birth, and he is raised by Genji’s father-in-law the Minister of the Left when Genji goes into exile. On Genji’s return, Yūgiri serves as a page in the Emperor’s court. Chapter 21 revolves around his education and romance with Kumoinokari when both are 14. The match is long opposed by her father Tō No Chūjō, but they eventually win him over and marry in Chapters 32-33. He is the best friend of Kashiwagi, but when that man takes his own life, Yūgiri becomes obsessed with his widow, the neglected Second Princess. Kumoinokari returns to her father’s house with their daughters in the wake of this scandalous affair. (Chapters 12-52)
• Tamakazura – A daughter of Tō No Chūjō and a lady called Yugao, who was later a concubine of Genji. Tamakazura is adopted by Genji. She wants to meet her real father, who doesn’t know she is still alive. Genji forms a salon for her admirers. He takes pleasure in watching young men compete for Tamakazura’s favor. Her brothers, sons of Tō No Chūjō, are involved, not knowing that she is their sister. Genji himself flirts with her, just to see her reaction. Later, she and Tō No Chūjō meet again by the courtesy of Genji. Genji plans to marry her well, but she is raped by a middle-aged courtier and becomes his wife instead.

Part II[edit]

• Kashiwagi – is the eldest son of Naidaijin (Tō No Chūjō in his youth) and best friend to Yūgiri. He has an affair with Genji’s youngest wife, Onna san no miya (lit. the Third Princess), which results in the birth of Kaoru. When the affair is discovered, he slowly takes his own life.
• Third Princess (Onna san no miya/Nyosan (in Waley’s translation)) – is the beloved daughter of Emperor Suzaku and wife of Genji in his later years. She is a niece of late Empress Fujitsubo in her maternal lineage. As Genji’s wife she is young and naive. Kashiwagi exploits her innocence and rapes her, their affair resulting in the birth of Kaoru.

Part III[edit]

• Kaoru – is the protagonist of Part III. Legally he is known as the son of Genji and Onna san no miya but his real father is the late Kashiwagi. Learning this secret makes him noncommittal and lean towards Buddhism. He falls in love with Oigimi in Uji, the first daughter of Hachinomiya, but she dies. He later fell in love with Ukifune whose features are quite similar to the late Oigimi, but their relationship also fails.
• Perfumed Highness or Fragrant Highness (Nio no miya) – Nio no miya is the third prince of the current Emperor by Empress Akashi, therefore a grandson of Genji. Nio no miya is the best friend of Kaoru. He is known as a man of love affairs. He falls in love with Naka no kimi in Uji, the second daughter of Hachinomiya and the younger sister of Oigimi. Despite some opposition, he makes Naka no kimi his wife. He rapes Ukifune, her half-sister, and this incident drives her to attempt suicide.
• Oigimi – the elder daughter of Hachinomiya (The 8th Prince), pursued by Kaoru. She stops eating, becomes sick and dies after failing to take care of Nakanokimi.
• Naka no kimi – the younger daughter of Hachinomiya, pursued by (and made wife of) Niou.
• Ukifune – An illegitimate daughter of Hachinomiya, the eighth prince of Emperor Kiritsubo. Her presence is rejected by her father. She eventually meets her half-sister Naka no kimi, the second daughter of Hachinomiya, and now a wife of Nio no miya. While she is staying with her sister, Nio no miya becomes obsessed with her, and later rapes her. Suffering a sense of betrayal Ukifune decides to die and dives into Uji River. Her life is saved by a passing Buddhist monk priest. Ukifune decides to become a nun and refuses to acknowledge Kaoru, who sends her brother as a messenger and tries to persuade her to come back to him.

References[edit]

The characters of The Tale of Genji do not possess birth names. Instead they are assigned sobriquets derived from poetic exchanges (e.g. Murasaki takes her name from a poem by Genji), from the particular court positions they occupy (in the Tyler translation, characters are often referred to by such terms as His Highness of War, Her Majesty the Empress, His Grace, the Palace Minister and so on), from their geographical location (e.g. Lady Akashi who lived on the Akashi coast before meeting Genji), or from the name of their residence (e.g. Lady Rokujō, whose mansion is on the Sixth Avenue, rokujō, or Fujitsubo, literally wisteria pavilion, the part of the Imperial Palace where this particular lady resided). Out of the two most recent translations into English, Seidensticker’s tends to systematically employ the same names (e.g. Genji, Murasaki, Akashi, Utsusemi, etc.), whereas Tyler’s, a more textually accurate translation, tends to change sometimes characters’ appellation with every chapter.

Similarly, many women writers of the Heian period left behind their sobriquets alone. Murasaki Shikibu is no exception: «Murasaki» means «purple» and is likely derived from her character of the same name or her clan background, which used the wisteria as its flower, while “Shikibu” refers to a court position in the Bureau of Ceremonies (shikibu) that her father used to occupy.

Notes[edit]

Following Genji, all the other characters are introduced following the chronology of the events in the tale. However, this chronology does not take into account the first time a character is mentioned, but rather the time a character actually makes his or her debut into the tale. Some of the character descriptions below include a reference to the chapter in which the character is introduced to the narrative. Important characters are in capital letters.

Characters[edit]

Part I[edit]

• Prince Genji (Hikaru Genji/ the Shining Genji/ the Shining Prince) – The eponymous hero of the tale, he is the son of an emperor (usually referred to as Kiritsubo Emperor) and of a low-ranking imperial concubine (known to readers as Lady Kiritsubo or Kiritsubo Kōi). Many scholars have tried to decipher the real or fictional model behind the character of Genji. Some of the favorite candidates are Ariwara no Narihira (the hero of The Tales of Ise), Emperor Murakami, Sugawara no Michizane, Minamoto no Tōru or Fujiwara no Korechika.^[1] Independently of Murasaki Shikibu’s sources of inspiration, Hikaru Genji cannot be simply reduced to being a mere fictional reflection of a real historical figure. In the tale, Genji occupies center stage from chapters one to forty-one and the narrative focuses on his amorous exploits and political successes. Although demoted to commoner status (and forced to take the name of Minamoto), Genji rises in rank to the position of Honorary Retired Emperor and lives to see his children becoming Emperor, Empress and Minister, respectively. In the realm of amorous relationships, the narrative follows Genji from his adventurous youth, a time in which he engages in multiple relationships with women of various ranks, to his mature years, when his political and erotic success is best reflected in his Rokujō-in mansion, a residence built to shelter the most important women in his life and to mirror the Imperial Palace (or at least its hidden quarters reserved to the emperor’s female staff).^[2]: 112 The peak of Genji’s glory, however, also announces his slow but inexorable decline, and chapters such as “Nowaki” and “Wakana” reveal his vulnerability in front of a new generation of young heroes, Yūgiri and Kashiwagi. The disintegration of Genji’s world becomes final with the death of his beloved Murasaki, in chapter forty, “Minori,” and he dies shortly afterward.
• Lady Kiritsubo (the Kiritsubo Intimate/ Kiritsubo Kōi/ Kiritsubo Consort) – Genji’s mother and the favorite of Emperor Kiritsubo, Lady Kiritsubo is disadvantaged at court because she lacks parental support. Her father, a Grand Counselor, is already dead at the beginning of the narrative, and her mother cannot provide her with political support. Thus, the lady provokes the jealousy of other imperial concubines, in particular that of the Kokiden Consort, a lady with well-founded hopes of becoming Empress. As a result, Kiritsubo is constantly harassed by the other women and the humiliations she has to suffer at court eventually trigger her premature death, only three years after having given birth to Genji. Her name is derived from the Paulownia Pavilion, where she resided while at the Imperial Court, the farthest location from the emperor’s chambers and symbolic of the lady’s low status (at least when compared to other imperial concubines). (chapter 1). The character of Kiritsubo is loosely based on the historical Yang Guifei.
• Emperor Kiritsubo (Kiritsubo no Mikado) – Genji’s father, who despite the large social gap between him and the Kiritsubo Lady, maintains an unwavering devotion to her, tragically exposing her to the jealousy of his other consorts. Aware of Genji’s fate were he to attract the hostility of the Kokiden Lady, and also worried about the predictions made by a Korean soothsayer concerning Genji’s potential future (as an emperor, Genji would bring about unrest; as a minister, he would also face foreboding uncertainty), the Emperor demotes Genji from imperial prince to commoner. Thus, at least in theory, Genji is forbidden to ascend to the throne. Instead, Kiritsubo Emperor names Suzaku, Genji’s half-brother and the son of the ambitious Kokiden Lady as Heir Apparent (or Crown Prince). Furthermore, the emperor also arranges Genji’s marriage to Aoi, the daughter of the Minister of the Left and, by this, ensures that his son will benefit from the powerful political support of his father-in-law, the only one able to balance the influence of Kokiden and her party. Sometime after the death of his beloved Kiritsubo, the emperor learns of the existence of an imperial princess, referred to as Fujitsubo (again, after the name of her residence, the Wisteria Pavilion), who uncannily resembles his lost love. Of an incomparable higher status than her unfortunate predecessor, Fujitsubo goes on to become the emperor’s favorite and ultimately Empress, but her resemblance to Genji’s mother also attracts Genji’s initially childish interest in her. This childish interest, once turned erotic, fuels much of the later narrative plot.(chapter 1; dies chapter 10)
• Suzaku (later, Emperor Suzaku/ Suzaku (Tale of Genji)) – The son of Kiritsubo Emperor by the Kokiden Lady, Genji’s half-brother and grandson of the powerful Minister of the Right, he is named Heir Apparent, although the Kiritsubo Emperor would have personally preferred to make Genji a Crown Prince. Apparently a pathetic figure throughout the narrative (he is cuckolded by Genji, sees the women he would like to have taken away from him, becomes a puppet in the hands of his mother and her political faction), Suzaku still retains a tragic dignity, especially during the “Wakana” chapters, when, after having abdicated and taken Buddhist vows, his religious devotion is obstructed by his excessive paternal love for his favorite daughter, the Third Princess (Onna San No Miya/ Nyōsan). Moreover, at least one Genji critic distinguishes Suzaku’s vengeful potential, by identifying him with the possessing spirit affecting the women of the Uji chapters.^[3](chapter 1; like Genji’s death, Suzaku’s death is not featured in the narrative)
• Lady Kokiden (Kokiden Consort) – Kiritsubo Emperor’s consort of higher rank (nyōgo) than Lady Kiritsubo (kōi), she is the daughter of the powerful Minister of the Right. Bitterly jealous of the emperor’s love for Kiritsubo, once her rival is dead, her animosity comes to affect her rival’s son, Genji. Thus, due to political scheming, she finally has her son, Suzaku, appointed Heir Apparent. Nevertheless, once Fujitsubo debuts into the narrative, Kokiden is confronted with a much more powerful rival, one that is more high-ranking than Kiritsubo and thus can claim the title of Empress, leaving Kokiden to content herself with being “only” the Empress Mother. Time and again, Kokiden figures in the narrative as Genji’s archrival, plotting and scheming to eliminate him from court and finally succeeding in stripping him of his rank and sending him into exile at Suma. Genji’s return from exile marks the beginning of his political ascension and also his victory over the Kokiden Lady.(chapter 1–14)
• Lady Fujitsubo (Her Highness/ Majesty Fujitsubo) – Daughter of a previous emperor and thus imperial princess, Fujitsubo enters the service of Emperor Kiritsubo at the age of sixteen, mainly because of her resemblance to the deceased Lady Kiritsubo. She soon becomes an imperial favorite, but also Genji’s childhood crush and later lifelong obsession. By chapter seven, “Momiji no ha,” it becomes obvious that Fujitsubo and Genji are already involved in an illicit love affair (although the author does not describe, but rather implies the beginning of the relationship), the result of which is the birth of Reizei (future emperor) whom everyone, except the two lovers, believes to be the son of the Kiritsubo Emperor. Elevated to the rank of Empress and having her son named Heir Apparent (Reizei is supposed to succeed Suzaku), Fujitsubo gradually grows more and more troubled by guilt and the fear of having her secret exposed. Once Genji’s advances intensify and, in the public realm, the faction of the Kokiden Lady comes to power, Fujitsubo’s only countermeasure is to take vows and become a nun (“Sakaki”). By this, she hopes on the one hand, to permanently put Genji off and eliminate the risk of their affair being discovered and, on the other hand, to reassure Kokiden that she renounces any secular, political claims to power. After Genji’s return from exile, she forms a political alliance with him and turns into a genuine “politically ambitious”^[2]: 30 figure in the tale. Only on her deathbed (in “Usugumo”) does she return to being a romantic heroine.^[2]: 44 Nevertheless, Fujitsubo’s importance in the tale lies beyond her immediate contribution to the plot, in what Norma Field termed as being an “original substitute”^[2]: 24 (she makes her debut as a substitute for Kiritsubo, yet, later, Genji will look for substitutes for her, in women such as Utsusemi, the Third Princess, but most of all, in Murasaki). (chapter 1; chapter 10 becomes a nun; chapter 19 dies)
• Ōmyōbu(Fujitsubo’s Ōmyōbu) – She is a lady-in-waiting in Fujitsubo’s service and Genji’s accomplice. Her major narrative role is to facilitate Genji’s access to Fujitsubo, an event which will have as its result the birth of the future emperor Reizei. In addition, she acts as a go-between in their epistolary exchanges. In the end of her appearances, she is a nun who has taken vows with Fujitsubo. (chapters 5–12)
• Minister of the Left (Sadaijin) – Genji’s father-in-law, father to Aoi and Tō no Chūjō, his role is to maintain perfect political balance at the Emperor Kiritsubo’s court by countering the influence exerted by the Minister of the Right. He is entrusted with Genji’s fate and becomes his protector during Genji’s younger years. With the death of the Kiritsubo Emperor however, the Minister falls out of favor and eventually retires from public activities altogether. His main wife is Princess Ōmiya, the mother of Aoi and Tō no Chūjō.(chapter 1-chapter 19)
• Minister of the Right (Udaijin) – Kokiden Lady’s father and thus Kiritsubo emperor’s father-in-law, the Minister of the Right plays a role similar to the historical position of the Fujiwara leaders (see Fujiwara clan). Like them, the Minister marries his daughter to the emperor, has his grandchild appointed Heir Apparent and rules de facto after the abdication (in the Genji, after the death) of the emperor. Although one of Genji’s enemy, the Minister is often portrayed as un-courtly, indiscreet, even headstrong, but never more evil or more determined to destroy Genji than his daughter, the Kokiden Consort. The Minister of the Right is also Tō no Chūjō’s father-in-law.(chapter 1-chapter 13)
• Tō no Chūjō – The son of the Minister of the Left and brother of Aoi, he becomes Genji’s friend and rival in love during the Prince’s adolescence and youth. Their relationship remains fairly harmonious for the first twelve chapters of the tale: they engage in conversations about women, share their amorous experiences and love letters and, once in a while compete, or pretend to compete, in conquering a woman (with Suetsumuhana, the competition seems more genuine, whereas in the case of Gen no naishi, it is a mock-competition meant to create a humorous interlude). Unbeknownst to Tō no Chūjō however, Genji has an affair with one of his former mistresses, Yūgao, finds out about the existence of his friend’s child, yet reveals nothing to him and, for all that we know, Tō no Chūjō remains ignorant of this affair until the end. After Genji’s return from exile however, his friendly rivalry with Tō no Chūjō is no longer related to love matters, but becomes political. Although associated with the Fujiwara clan, Tō no Chūjō is not on the winning side: the daughters he sends to court are always outshined by Genji’s own candidates so that Tō no Chūjō can never get to play the part of a Fujiwara regent. Later in the tale, the two heroes, Genji and Tō no Chūjō seem to reach some sort of reconciliation once Genji reveals to Tō no Chūjō the existence of his daughter, Tamakazura, and the latter finally accepts Yūgiri, Genji’s son, as his son-in-law. To no Chujo, however, still remains jealous of Genji’s fame and power, and the author often takes us into long passages of his anger and regret. To no Chujo is not entirely unsuccessful in his career, however-he eventually becomes Prime Minister and dies a great man. (chapter 1-chapter 41)
• Lady Aoi (Aoi no Ue) – Daughter of the Minister of the Left (Tō no Chūjō’s sister) and Genji’s first principal wife, she marries Genji when she is sixteen and he only twelve. Proud and distant to her husband, Aoi is constantly aware of the age difference between them and very much hurt by Genji’s philandering. For only a short while, after giving birth to Genji’s son, Yūgiri, and suffering episodes of spirit possession, does Aoi actually appear sympathetic in Genji’s eyes. The episode of spirit possession itself (mono no ke) is extremely controversial and brings to the fore two female characters in the tale: Aoi (Genji’s wife) and Lady Rokujō (Genji’s mistress). The relationship between the two women may be that between victim and aggressor, if one follows the traditional interpretation of spirit possession,^[4] or that between accomplices expressing their discontent with the Heian system of polygynous marriage (and with Genji, obviously).^[5] Aoi dies at the end of the “Aoi” chapter and her exit from the tale is thus definitive.

Aoi actually only says one line in the entire novel, and the rest of her appearances are mentions or her silence-in Chapter 9, where she is most relevant, Genji spends long times talking to her, but she is too weak to respond. Although she and Genji never had a true reconciliation in the book, Genji feels deep remorse after Aoi’s death for not paying more attention to her and not holding her in higher regard. In one movie adaption, Genji and Aoi finally become a happy couple before a servant informs him of her death at a court meeting.
Aoi’s personality is described as proud and unforgiving, but she has an obvious motive for the latter. She is also described as a perfect lady, so much in fact that Genji is intimidated by her at times. (chapter 1-chapter 9)

• Governor of Kii (Ki no Kami) – One of Genji’s retainers, he is the son of the Iyo Deputy and stepson of Utsusemi. Later becomes Governor of Kawachi. (chapters 2 and 16)
• The Iyo Deputy (Iyo no Suke) – He is the father of the Governor of Kii and husband of Utsusemi. Later becomes the Deputy Governor of Hitachi. In the fleeting moments he appears in Chapter 2, he is unhappy that Genji has stopped by his home, even if it is due to taboos, and doesn’t like being ordered around by somebody he hardly knows. (chapters 2,4 and 16)
• Utsusemi (空蝉/Cicada Shell/ Lady of the Locust Shell) – She is the wife of the Iyo Deputy and stepmother of the Governor of Kii. She attracts Genji’s attention, but resists his courtship despite his repeated attempts to win her over. Although she will not become a central character in the tale, Utsusemi is memorable as the first woman Genji courts in the tale and whose courtship the readers actually witness and also, arguably, as the first to resist him (chapters 2,3,4; reenters the tale in chapter 16; is mentioned again in chapter 23).

A lady of lower rank, after the death of her father she has no choice but to become the second wife of the Iyo Deputy, whose first wife is dead at the time of the narrative (Chapter 2 “Hahakigi”). She accidentally attracts Genji’s attention during one of his visits to the Governor of Kii’s mansion. Forced to avoid a directional taboo, young Genji leaves his father-in-law’s mansion at Sanjō and takes refuge to his retainer’s house. Ritual purification also forced the women of the Iyo Deputy’s household, Utsusemi included, to temporarily reside in the same place.

Having heard some feminine voices and the movements in an adjacent room, Genji becomes interested in the Governor’s step-mother, whom he already knew was young and potentially attractive. That very same night, Genji steals into the women’s quarters and under the guise of being a lady-in-waiting (Utsusemi is calling for Chūjō, which is both the sobriquet of her servant and Genji’s current rank of captain), he slips next to Utsusemi. Once the lady realizes who he really is, she is terrified and would like to call for help, were it not for her awareness that such a discovery would only bring her shame. Even so, she still rejects his advances and keeps strong despite his seductive words, until Genji, at a loss, can only think of taking her away to a more private location. As he carries her out of the room, he encounters the real Chūjō who is more than ready to defend her mistress against this unknown intruder until she too realizes who he is. Genji’s rank and status is simply too high for the two women to dare raise a commotion.

Once Genji secures Utsusemi’s location, he continues to pour out sweet words and promises, yet the lady “was as (…) the young bamboo: she bent but was not to be broken.”^[6] Despite the textual description, many Genji critics read the incident as Genji’s success despite the lady’s resistance. Their interpretation lies heavily on one verb in the original, miru, which, although has multiple meanings, also refers to “making love, carnally knowing someone.” Because of this one meaning among many, the traditional interpretation of the scene was that Genji does manage to break through Utsusemi’s defenses and ends up sleeping with her. Other critics however, most prominently Margaret Childs,^[7] prefer to reject this interpretation as unfounded.

After the incident in question, Genji tries to see the lady two more times. The first time, she finds out about his arrival and takes refuge into another wing of the house, where she surrounds herself with her ladies-in-waiting. Frustrated, Genji ends up taking her younger brother to bed, as her replacement. This episode is considered the sole explicit example of homosexual relations in the tale.

The second time, Genji manages to get close to her and he even gets to spy on her playing go with her step-daughter, Nokiba no ogi. This kaimami (man spying on one or multiple women through a gap in the fence/ curtain/ screen) became a favorite screen among Genji artists and has been often illustrated as representation for chapter 3 “Utsusemi.”

After having spied on her, Genji, with the complicity of Utsusemi’s younger brother, Kogimi, steals into her chamber again. Aware of his presence, Utsusemi manages to escape from Genji’s embrace by discarding her outer robe like a cicada discards its shell (hence the chapter title). In her desire to escape him, the lady also abandons behind her sleeping step-daughter, who becomes Genji’s unwitting prey. Unwilling to admit defeat, or rather to sleep alone for the night, Genji makes do with what is left behind and ends sleeping with Nokiba no ogi, who does not even imagine she has been the victim of mistaken identity.

At the end of the fourth chapter, «Yugao», Utsusemi leaves the capital with her husband who has been appointed governor of a province. Nokiba no ogi also gets married and leaves the narrative. Utsusemi returns in chapter sixteen, “Sekiya,” when she meets Genji on her return from the provinces. They exchange poems, and Utsusemi is shown to regret not being able to accept Genji’s advances (because of Utsusemi’s marriage and differences in rank).

Last time the readers encounter Utsusemi is in chapter twenty-three, “Hatsune,” where they learn that she has become a nun after her husband’s death. The reason behind her decision is her desire to escape the unwelcome amorous attentions of her step-son, the Governor of Kii. After taking the tonsure, Utsusemi comes to depend upon Genji and takes residence in his former home (his home before the building of the Rokujō-in), Nijō-in.

• Chūjō (Utsusemi’s Chūjō) – She is Utsusemi’s servant. Her name literally means “the captain.” Genji was a Captain in the Palace Guards at the time of his meeting with Utsusemi, so he is able to steal into the lady’s chambers by taking advantage of the confusion between Chūjō’s name and his rank. (Utsusemi calls for Chūjō and Genji pretends he misinterpreted her words). Because there are six other ladies-in-waiting in the tale all referred to as “Chūjō”, the best way to differentiate among them is by the identities of their mistresses or masters.(chapter 2)
• Kogimi – He is Utsusemi’s brother and 12 or 13 at the time of the narrative in the “Hahakigi” chapter. Genji is delighted with the boy and uses him as a go-between in the letter exchanges with Utsusemi and Nokiba no ogi. At the end of the “Hahakigi” chapter, frustrated because he cannot reach Utsusemi, who took refuge in a different pavilion of the Governor of Kii’s mansion, Genji beds little Kogimi as a replacement for his sister. This episode constitutes the only open reference to homosexuality (and pederasty) in the tale. The boy reappears in chapter sixteen, “Sekiya”, as Second of the Right Gate Watch (in Tyler’s translation), but by then he is already an adult and of no relevance to the narrative.(chapters 2 and 3; reappears in chapter 16)
• Nokiba no Ogi – She is the daughter of the Iyo Deputy and the sister of the Governor of Kii, in other words, Utsusemi’s stepdaughter. She is a fleeting presence in the tale and only briefly does she take center stage in chapter three, “Utsusemi.” During his pursuit of the Lady of the Locust Shell, Genji engages in kaimami (lit. “peeping through a hole”) on Utsusemi and Nokiba no ogi playing go. When later, he intrudes into the lady’s bedchamber with Kogimi’s complicity, Genji fails to capture Utsusemi, who flees leaving behind her outer robe and her sleeping stepdaughter. Having been caught in a case of mistaken identity, Genji cannot extricate himself from the situation and ends up sleeping with Nokiba no ogi (whom he woos into believing she is indeed the object of his desire). Needless to say that Genji quickly forgets this unfortunate event and, later, when he finds out about the girl’s prospective marriage, he is confident that, married or not, Nokiba no ogi will never refuse his advances.(chapters 3,4)
• Koremitsu – He is Genji’s foster brother (in fact his milk brother, menotogo; Koremitsu’s mother was Genji’s wet nurse), trusted servant and accomplice. He plays his most prominent part in the “Yūgao” chapter, where he approaches Yūgao and facilitates Genji’s subsequent courtship of the lady. After Yūgao’s death, it is Koremitsu who carries her dead body and arranges for her funeral rites. Similarly to the Yūgao episode, Koremitsu also serves Genji in the following chapter, “Wakamurasaki,” where he acts as a go-between for Genji and Shōnagon, Murasaki’s nurse, as well as Genji’s accomplice in the kidnapping of Murasaki. A very useful servant and mediator in Genji’s love affairs, Koremitsu even accompanies Genji during his exile to Suma. Later in the tale, however, his presence becomes more sporadic.(chapters 4–21)
• Yūgao – She is a woman of lower status of about nineteen with whom Genji has a short affair in the eponymous chapter four, “Yūgao.” Before encountering Genji, Yūgao was Tō no Chūjō’s mistress and even gave him a daughter, the future Tamakazura. However, because of the jealousy of Tō no Chūjō’s main wife, Yūgao leaves him and goes into hiding. It is under these circumstances that Genji encounters her, while out visiting his former wet nurse (Koremitsu’s mother). The woman’s name translates as “Evening Faces” and refers to the flowers that attract Genji’s attraction to Yūgao’s shabby abode. Genji becomes very fond of this woman, of whom he apparently knows next to nothing, and proceeds to move her to an abandoned mansion where she falls prey to spirit possession and dies. The possessing spirit is traditionally associated with Lady Rokujō. (chapter 4)
• Ukon (Yūgao’s Ukon) – She is the daughter of Yūgao’s nurse and the lady-in-waiting closest to Yūgao. Orphaned at an early age, Ukon was raised by Yūgao’s father and grew up together with the lady, whom she is extremely attached to. After losing Yūgao, she wants to follow her mistress into death, but gives in to Genji’s pleas and enters his service. She will come to play a great role in the discovery of Yūgao’s daughter, Tamakazura. There are two other ladies-in-waiting named Ukon in the tale (one in the service of Naka no Kimi, the other in the service of Ukifune, but only the latter plays a similarly important role as Yūgao’s Ukon).(chapters 4 and 22)
• Lady Rokujō (Rokujō no miyasudokoro) – She is a lady of high birth and Genji’s senior by seven years. Introduced in the tale narrative in chapter four, “Yūgao,” as Genji’s lover, Rokujō is not mentioned in any of the previous chapters. Nevertheless, the later narrative does clarify certain biographical aspects related to this lady. Thus, she is the widow of a former Crown Prince (presumably one of Emperor Kiritsubo’s brothers) and would have become an empress, if not for her husband’s untimely death. Because of her outstanding social position, she is entitled to be treated with the utmost respect, a fact which Genji, too caught up in his philandering, neglects to do. Humiliated by Genji’s disrespect for her, angered and jealous by the rumors of his affairs, Rokujō becomes the perfect candidate for being the possessing spirit behind Yūgao’s demise, at least in traditional interpretations of the tale. Her identification as possessing spirit is further reinforced in the “Aoi” chapter, where several clues seem to make her the culprit in Aoi’s possession and death. Troubled by the gossip about her involvement in Aoi’s possession, Rokujō herself comes to believe in her own guilt. As a result, she decides to follow her daughter, appointed as Priestess, to Ise. After her return to the capital, she entrusts her daughter, Akikonomu, to Genji and dies in chapter fourteen, “Miotsukushi.” Following her death, she keeps being identified as the spirit inflicting torment upon Genji’s women, Murasaki and the Third Princess to be exact. (chapters 4–14; as the presumed possessing spirit, chapters 35,36)
• Lady Murasaki (Murasaki no Ue) – She is the daughter of Prince Hyōbu by a minor consort and related to Fujitsubo on her father’s side (Hyōbu is Fujitsubo’s brother, hence Murasaki is Fujitsubo’s niece). She makes her debut into the tale as a substitute for her unattainable aunt, but she gradually outshines Fujitsubo in Genji’s and the readers’ eyes, turning into “a substitute for all seasons.”^[2]: 160 In fact, her very name, “Murasaki” translated as “Lavender,” plays on the similarity of two colors (the color “murasaki” is purple of a darker hue than “fuji”, wisteria, of Fujitsubo’s name). Discovered by Genji in the Northern Hills when she is only ten, she is taken into his Nijō residence after the death of her grandmother (the episode of her kidnapping has definite violent undertones) where she is molded into Genji’s ideal woman, not unlike the myth of Galatea, with whom she is often compared.^[8] She remains Genji’s most important lover throughout the tale, but, because of her imperfect social status (she is of royal blood on her father’s side, but her mother was a commoner), she can never be acknowledged as Genji’s main wife (kita no kata). For that reason, her position is perpetually insecure, especially when Genji’s attention shifts to other women including Akashi, Asagao, but most importantly, the Third Princess. Childless her entire life, Murasaki can only adopt Genji’s daughter by the Akashi Lady and raise her to become an empress. Towards the end of her life, she repeatedly expresses her desire to become a nun, but meets Genji’s resolute opposition. She becomes the victim of spirit possession in chapter 35 (the aggressor is once more identified as Rokujō, though this interpretation has been debated ^[5]) and dies in chapter 40 without having realized her wish. Murasaki as a character of the Genji has triggered much debate among scholars. Some see her as an utterly miserable character,^[8] while others claim that her relationship with Genji is the best things that could have happened to a woman of Murasaki’s status.^[9] The beauty of this character resides precisely in its complexity. (chapters 5–40)
• Shōnagon (Murasaki’s Shōnagon) – She is Murasaki’s nurse and most important protector after the grandmother. Even so, after the grandmother’s death, Shōnagon is not high-ranking enough to oppose Genji’s plans and, faced with the decision of either to follow her young mistress to Genji’s Nijō (at the risk of being accused of kidnapping by Prince Hyōbu, once he finds out the girl is missing) or to abandon her, she takes the first choice. Later, impressed by Genji’s social standing as well as by the care he devotes to Murasaki, Shōnagon is quite happy with her decision. As Murasaki ages, Shōnagon slips out of the narrative unnoticed. (chapters 4–12)
• Kitayama no Amagimi (The Nun, Murasaki’s grandmother) – She is Murasaki’s maternal grandmother who took custody of the child after the mother’s death. While alive, she adamantly rejects Genji’s offers of taking care of the girl because she sees through his innocent-looking pleas and guesses his ulterior sexual designs for Murasaki.^[10] At the same time, she does not want Murasaki to return to her father’s household for fear of Prince Hyōbu’s main wife, whose jealousy of Murasaki’s mother might make her persecute the child as well. After the grandmother’s death, Genji takes advantage of the situation and spirits Murasaki away before her father is able to take her into his household. (chapter 5)
• Prince Hyōbu (His Highness of War/ Hyōbukyō no Miya) – He is Fujitsubo’s brother and Murasaki’s father. Of royal blood (like Fujitsubo, he is the son of a former emperor), Prince Hyōbu is married with a woman suiting his high status who is extremely jealous of Murasaki’s mother, a woman below her own social position. The text goes as far as to suggest that Murasaki’s mother died because of the constant harassment of Hyōbu’s main wife, not unlike Kiritsubo. After the woman’s death however, Hyōbu and his wife are both willing to take Murasaki into their household, but Genji kidnaps her before Hyōbu can act. When Murasaki becomes Genji’s wife, Hyōbu is informed of his daughter’s fate and, for a while, his relationship with Murasaki seems good. Once Genji falls out of favor and is exiled however, Hyōbu cuts all ties with his daughter, a mistake which Genji will not forgive after he rises to the top of the political hierarchy.
• Elderly Lady (ja: 源典侍 Gen-no-naishinosuke） – Although most likely in her late forties, the elderly lady still gains the favor of Genji. In The Tale of Genji she flirts with Genji, even though he knows any relationship with her would be inappropriate.
• Princess Hitachi (also Old Style Princess) – Because her nose is so big, the traditionally minded princess never shows her face in public and is very shy. However, because of her talent at playing the zither, Genji becomes attracted to her.
• Oborozukiyo — The sixth daughter (Roku no Kimi) of the Minister of the Right, and the younger sister of Lady Kokiden. At one time, she was the intended of Suzaku, but was raped by a drunk Genji in Chapter 8 (after a party held by the Emperor to honor the cherry tree in front of the Shishinden). After meeting again at her father’s party several weeks later, Oborozukiyo falls in love with Genji, and they have a secret relationship. The discovery of this relationship, which continues after Oborozukiyo enters court for Suzaku during the early years of his reign as emperor, is one of the catalysts for Genji’s exile.
• Lady Akashi – Born as a middle-ranked noble, a love affair with Genji was not her own plan, but her father was insistent in getting them involved in a relationship. She gives a birth to a girl, the only daughter of Genji. She brings up her daughter (called Little Lady Akashi, later Empress Akashi) until the age of four, when Genji decides that Lady Murasaki should adopt the little girl. Lady Akashi is saddened, but gradually accepts the situation. Later, she meets her daughter again, now a court lady of the crown prince, and receives many honors as the birth mother of little Lady Akashi. She then receives a letter from her father about his fortune-telling dream. He writes the dream gave him a prediction that his granddaughter by Lady Akashi would become the empress, and he turned all his efforts to realize that prediction.
• Yūgiri – The son of Genji and Aoi. His mother dies days after his birth, and he is raised by Genji’s father-in-law the Minister of the Left when Genji goes into exile. On Genji’s return, Yūgiri serves as a page in the Emperor’s court. Chapter 21 revolves around his education and romance with Kumoinokari when both are 14. The match is long opposed by her father Tō No Chūjō, but they eventually win him over and marry in Chapters 32-33. He is the best friend of Kashiwagi, but when that man takes his own life, Yūgiri becomes obsessed with his widow, the neglected Second Princess. Kumoinokari returns to her father’s house with their daughters in the wake of this scandalous affair. (Chapters 12-52)
• Tamakazura – A daughter of Tō No Chūjō and a lady called Yugao, who was later a concubine of Genji. Tamakazura is adopted by Genji. She wants to meet her real father, who doesn’t know she is still alive. Genji forms a salon for her admirers. He takes pleasure in watching young men compete for Tamakazura’s favor. Her brothers, sons of Tō No Chūjō, are involved, not knowing that she is their sister. Genji himself flirts with her, just to see her reaction. Later, she and Tō No Chūjō meet again by the courtesy of Genji. Genji plans to marry her well, but she is raped by a middle-aged courtier and becomes his wife instead.

Part II[edit]

• Kashiwagi – is the eldest son of Naidaijin (Tō No Chūjō in his youth) and best friend to Yūgiri. He has an affair with Genji’s youngest wife, Onna san no miya (lit. the Third Princess), which results in the birth of Kaoru. When the affair is discovered, he slowly takes his own life.
• Third Princess (Onna san no miya/Nyosan (in Waley’s translation)) – is the beloved daughter of Emperor Suzaku and wife of Genji in his later years. She is a niece of late Empress Fujitsubo in her maternal lineage. As Genji’s wife she is young and naive. Kashiwagi exploits her innocence and rapes her, their affair resulting in the birth of Kaoru.

Part III[edit]

• Kaoru – is the protagonist of Part III. Legally he is known as the son of Genji and Onna san no miya but his real father is the late Kashiwagi. Learning this secret makes him noncommittal and lean towards Buddhism. He falls in love with Oigimi in Uji, the first daughter of Hachinomiya, but she dies. He later fell in love with Ukifune whose features are quite similar to the late Oigimi, but their relationship also fails.
• Perfumed Highness or Fragrant Highness (Nio no miya) – Nio no miya is the third prince of the current Emperor by Empress Akashi, therefore a grandson of Genji. Nio no miya is the best friend of Kaoru. He is known as a man of love affairs. He falls in love with Naka no kimi in Uji, the second daughter of Hachinomiya and the younger sister of Oigimi. Despite some opposition, he makes Naka no kimi his wife. He rapes Ukifune, her half-sister, and this incident drives her to attempt suicide.
• Oigimi – the elder daughter of Hachinomiya (The 8th Prince), pursued by Kaoru. She stops eating, becomes sick and dies after failing to take care of Nakanokimi.
• Naka no kimi – the younger daughter of Hachinomiya, pursued by (and made wife of) Niou.
• Ukifune – An illegitimate daughter of Hachinomiya, the eighth prince of Emperor Kiritsubo. Her presence is rejected by her father. She eventually meets her half-sister Naka no kimi, the second daughter of Hachinomiya, and now a wife of Nio no miya. While she is staying with her sister, Nio no miya becomes obsessed with her, and later rapes her. Suffering a sense of betrayal Ukifune decides to die and dives into Uji River. Her life is saved by a passing Buddhist monk priest. Ukifune decides to become a nun and refuses to acknowledge Kaoru, who sends her brother as a messenger and tries to persuade her to come back to him.

References[edit]

Мурасаки Сикибу
Повесть о Гэндзи (Гэндзи-моногатари). Книга 3.

Передняя обложка

Титульный лист

Передний форзац

Задний форзац

Задняя обложка

Первая зелень 1

Основные персонажи

Хозяин дома на Шестой линии (Гэндзи), 39—41 год, – сын имп. Кирицубо и наложницы Кирицубо

Государь из дворца Судзаку (имп. Судзаку) – сын. имп. Кирицубо и наложницы Кокидэн, старший брат Гэндзи

Принц Весенних покоев (будущий имп. Киндзё) – сын имп. Судзаку и наложницы Дзёкёдэн

Третья принцесса (Сан-но мия), 13(14) —15(16) лет, – дочь имп. Судзаку и наложницы Фудзицубо

Тюнагон, Удайсё (Югири), 18—20 лет, – сын Гэндзи и Аои

Госпожа Весенних покоев (Мурасаки), 31—33 года, – супруга Гэндзи

Уэмон-но ками (Касиваги), 23—25 (24—26) лет, – сын Великого министра

Великий министр (То-но тюдзё) – брат Аои, первой супруги Гэндзи

Найси-но ками (Обородзукиё) – наложница имп. Судзаку, бывшая возлюбленная Гэндзи

Принц Хёбукё (Хотару) – сын имп. Кирицубо, младший брат Гэндзи

Садайсё (Хигэкуро) – супруг Тамакадзура

Госпожа Северных покоев в доме Садайсё, госпожа Найси-но ками (Тамакадзура), 25—27 лет, – дочь Великого министра и Югао, приемная дочь Гэндзи

Принц Сикибукё – отец Мурасаки

Обитательница павильона Павлоний, госпожа нёго, нёго Весенних покоев, миясудокоро (имп-ца Акаси), 11 —13 лет, – дочь Гэндзи и госпожи Акаси

Госпожа Акаси, 30—32 года, – дочь Вступившего на Путь из Акаси, возлюбленная Гэндзи

Государь (имп. Рэйдзэй) – сын Гэндзи (официально сын имц. Кирицубо) и Фудзицубо

Государыня-супруга (Акиконому), 30—32 года, – дочь Рокудзё-но миясудокоро и принца Дзэмбо, приемная дочь Гэндзи, супруга имп. Рэйдзэй

Обитательница Западных покоев (Ханатирусато) – возлюбленная Гэндзи

Госпожа Северных покоев из дома на Третьей линии (Кумои-но кари) – дочь Великого министра, супруга Югири

Старая монахиня – мать госпожи Акаси

Отшельник из Акаси (Вступивший на Путь из Акаси) – отец госпожи Акаси

Вскоре после церемонии Высочайшего посещения – да, пожалуй, именно тогда – Государь из дворца Судзаку занемог, и велики были его страдания. Он и раньше не отличался крепким здоровьем, но на сей раз, судя по всему, совершенно пал духом.

– Уже давно поселилось в моей душе желание посвятить себя служению Будде, – сказал он однажды, – но, пока жива была Государыня-мать, я медлил, ибо слишком многое удерживало меня в этом мире. Однако в последнее время словно какая-то неодолимая сила влечет меня… Наверное, близок крайний срок моей жизни.

И Государь начал готовиться к принятию пострига. Детей же у него было пятеро: сын, принц Весенних покоев, и четыре дочери. Матерью одной из них была дочь предыдущего Государя, получившая имя Минамото. Жила она в павильоне Глициний и прозывалась Фудзицубо[1]1

  Жила она в павильоне Глициний и прозывалась Фудзицубо. – Имеется в виду младшая сестра покойной императрицы Фудзицубо, наложница императора Судзаку.

[Закрыть]

. Особа эта прислуживала Государю из дворца Судзаку еще в бытность его наследным принцем и могла рассчитывать на самое высокое звание, но, к сожалению, выдвинуться ей не удалось, ибо у нее не оказалось надежного покровителя, да и мать ее, простая кои, была недостаточно родовита. Когда же государыня Кокидэн ввела во дворец Найси-но ками и та, сразу же завоевав расположение Государя, затмила всех прочих дам, обитательнице павильона Глициний и вовсе не на что стало надеяться. Государь в глубине души жалел ее, но весьма скоро обстоятельства вынудили его удалиться на покой, и несчастной не оставалось ничего более, как только сетовать на тщету мирских упований и роптать на собственную участь. Так вот, ее дочь, Третья принцесса, Сан-но мия, была любимицей Государя, предметом его неусыпных попечений. К тому времени, о котором идет речь, ей исполнилось тринадцать или четырнадцать лет. Только о ней и помышлял Государь, только за нее и тревожился. «Что будет с нею, когда, окончательно отвернувшись от мира, заключусь я в горной обители? – спрашивал он себя. – К кому сможет она прибегнуть, оставшись одна?»

Тем временем закончилось строительство храма в Западных горах[2]2

  …закончилось строительство храма в Западных горах… – Японские комментаторы полагают, что речь идет о храме Ниннадзи, построенном императором Коко (830—887, годы правления 884—887) в годы Нинна (885—889). Западные горы (Нисияма) – горы к западу от столицы Хэйан.

[Закрыть]

, и, готовясь к переезду, Государь одновременно торопил с приготовлениями к церемонии Надевания мо. Он пожелал передать Третьей принцессе все самое лучшее, что хранилось во дворце Судзаку, – начиная с драгоценностей и утвари и кончая пустяковыми безделушками.

Тем временем слух о болезни Государя и о его намерении отречься от мира дошел до принца Весенних покоев, и он изъявил желание посетить дворец Судзаку. Принцу сопутствовала мать, нёго Дзёкёдэн. Она никогда не пользовалась благосклонностью Государя, но можно ли было пренебречь особой, которой счастливая судьба определила стать матерью наследного принца? Государь долго беседовал с ней о минувшем. Принц же получил немало советов и наставлений, коими руководясь должен был править миром. Он казался старше своих лет, к тому же опекали его лица значительные и беспокоиться за него не стоило.

– Мне не о чем сожалеть, расставаясь с миром, – говорил Государь, отирая слезы, – единственное, что тревожит меня, – это судьба дочерей. Боюсь, что даже «неизбежная разлука» (26) не освободит меня от этих «пут» (43). Прежде, размышляя о человеческих судьбах, коих свидетелем мне довелось стать, я всегда печалился, видя, сколько неожиданностей подстерегает женщину, как много в ее жизни случайного, как легко может она оказаться в положении жалком, унизительном. Когда мир будет подвластен вам, не оставляйте сестер своими заботами. Некоторые из них имеют надежных покровителей, и за них я спокоен. Но Третья принцесса… Сердце мое сжимается от страха и тревоги, когда я думаю о ее будущем. Она совсем мала и привыкла во мне видеть опору в жизни. Когда покину я этот мир, она останется без всякой поддержки.

Нёго Дзёкёдэн он тоже попросил быть с принцессой поласковее. Но надо сказать, что в те времена, когда мать Третьей принцессы, нёго Фудзицубо, пользовалась большим, чем кто-либо из дам, влиянием при дворе, вызывая жгучую зависть в сердцах соперниц, отношения между двумя нёго были далеко не самые лучшие. Скорее всего матери принца Весенних покоев так и не удалось освободиться от прежней неприязни, и, хотя чувство это не распространялось на принцессу, вряд ли можно было ожидать, что она станет заботливо ее опекать.

Денно и нощно грустил Государь, размышляя о будущем дочери. К концу года ему сделалось хуже, и он уже не изволил выходить из-за занавесей. Ему и раньше время от времени досаждали злые духи, но никогда еще они не преследовали его столь неистово. Государь чувствовал, что жить ему осталось совсем недолго. Хотя и отрекся он от своего звания, многие люди, прежде имевшие в его лице надежного покровителя, прислуживали ему и теперь, находя отраду в его обходительности и утонченности. Разумеется, они всем сердцем жалели Государя и печалились. Часто приходили справиться о его здоровье и из дома на Шестой линии. Узнав, что Гэндзи собирается навестить его лично, Государь возрадовался чрезвычайно и, когда во дворец Судзаку приехал господин Тюнагон, изволил распорядиться, чтобы гостя провели за занавеси, и удостоил его доверительной беседы.

– Много наставлений услышал я от покойного Государя в час, когда истек срок его жизни. Особенно же он просил меня позаботиться о вашем отце и о нынешнем Государе. Но, увы, человек, занимающий высокое положение в мире, несвободен в своих действиях, и, питая к вашему отцу неизменно глубокую привязанность, я тем не менее за ничтожную провинность подверг его наказанию столь суровому, что он вправе был вознегодовать. Однако за все эти годы он ни словом, ни даже взглядом не упрекнул меня. А ведь часто самые мудрые люди теряют самообладание, если под угрозу ставится их собственное благополучие. Ослепленные жаждой мести, они готовы даже на злодеяние… Увы, история знает немало подобных примеров. И в вашем отце многие сомневались, полагая, что неприязнь его ко мне раньше или позже непременно выльется наружу, но, очевидно, ему удалось полностью превозмочь это чувство. Иначе разве стал бы он так заботиться о принце Весенних покоев? Я бесконечно рад тому, что теперь их связывают крепкие узы, позволяющие ему опекать принца по-родственному. К сожалению, от рождения я глуповат, а теперь еще тревога за детей повергает душу во мрак (3)… Я нарочно снял с себя все заботы о принце, ибо слишком велик был страх допустить какую-нибудь оплошность. А по отношению к нынешнему Государю я всегда вел себя так, как завещал покойный отец, и мне отрадно видеть, что исполнилось наконец давнишнее мое желание и новое правление озарило наш век, век Конца Закона, столь ярким светом, что даже предыдущие упущения стали менее заметными. После Высочайшего посещения дома на Шестой линии этой осенью мной овладела тоска по прошлому. Больше всего на свете я желал бы еще раз встретиться с вашим отцом. У меня есть о чем поговорить с ним. Непременно передайте ему, что я прошу его пожаловать лично… – говорит Государь, роняя слезы.

А Тюнагон почтительно отвечает:

– О, я не берусь судить о давних временах… Но с тех пор, как я достиг зрелого возраста и стал служить во Дворце, мне часто приходится сталкиваться с разнообразными житейскими сложностями, и каждый раз я обращаюсь за советом к отцу – как в делах значительных, так и ничтожных. И, поверьте, никогда, даже во время задушевных бесед, располагающих к откровенности, он ни словом не обмолвился о том, что когда-то с ним поступили несправедливо. Напротив, отец считает, что именно он-то и пренебрег последней волей ушедшего Государя, ибо снял с себя обязанности Высочайшего попечителя и в угоду собственному желанию удалился на покой, полностью отстранившись от дел. «Когда Государь из дворца Судзаку правил миром, – часто говорит он, – я был слишком молод и недостаточно опытен. Кроме того, при дворе служило немало мудрых людей, и, к сожалению, мне ни разу не представилось случая показать Государю свою готовность быть ему полезным. Теперь же, когда и я отошел от дел, и Государь живет тихой, спокойной жизнью, я был бы рад навестить его и побеседовать с ним обо всем, что волнует сердце. Но, увы, я по-прежнему несвободен в своих действиях, потому-то за все эти дни и луны…»

Лет Тюнагону чуть меньше двадцати, но держится он с большим достоинством, красота же его в самом расцвете.

Невольно задержав взор на миловидном лице гостя, Государь некоторое время разглядывал его, и тут-то пришла ему в голову тайная мысль: а что, если вверить участь любимой дочери Тюнагону?

– Кажется, вы нашли себе пристанище в доме Великого министра? – говорит он. – До меня доходили слухи о его упорном нежелании пойти вам навстречу, и я очень сочувствовал вам. Рад, что все разрешилось наилучшим образом, хотя, не скрою, у меня есть причины и для досады…

«Что он имеет в виду?» – недоумевает Тюнагон, но тут же догадывается: наверное, речь идет о Третьей принцессе. Разумеется, он слышал, что Государь, имея намерение удалиться от мира, весьма обеспокоен будущим дочери и помышляет лишь о том, как найти для нее надежного попечителя. Но прилично ли показывать Государю, что он проник в его тайные мысли?

– Такому никчемному человеку, как я, трудно отыскать себе опору в жизни, – только и сказал Тюнагон, прежде чем удалиться.

Прислуживающие в покоях дамы, которым удалось разглядеть его сквозь щели в ширмах, не в силах сдержать восхищение.

– Ах, как он хорош! Какое лицо, какие манеры! Никто не может сравниться с ним! – восклицают они, а одна, уже немолодая, замечает:

– И все же ему далеко до отца. Тот в его годы был красивее.

– О да, его красота просто ослепляла… – поддерживают ее другие, и, услышав, Государь говорит:

– Дамы правы. Отец Тюнагона действительно обладал необыкновенной наружностью. Впрочем, ему и теперь нет равных, с годами его красота не только не потускнела, а, наоборот, стала еще лучезарнее. Одного взгляда на него довольно, чтобы понять, почему люди прозвали его Блистательным. Как величественна его поступь, как уверенны движения! Всякий, кто хоть раз видел его во Дворце, согласится, что нет на свете человека прекраснее. Но едва ли не счастливее тот, кто имеет возможность наблюдать его в домашней обстановке, предающегося веселым забавам, блещущего остроумием. Какое-то неповторимое, тонкое очарование проглядывает тогда в его облике. А сколько пленительного изящества во всем, что он говорит, что делает… Так, я не знаю никого, кто был бы достоин стать с ним рядом. Представляю, сколь велики были его заслуги в прошлых рождениях… Он рос во Дворце, Государь, безмерно его любивший, ни в чем ему не отказывал. Право же, он дорожил сыном больше собственной жизни. Можно было ожидать, что тот постарается этим воспользоваться, но нет, юноша всегда держался скромно и, насколько я помню, только в двадцатилетнем возрасте стал советником министра. Да, кажется, так… А еще через год он получил звание государственного советника и чин дайсё. Сын продвигается быстрее, и в этом видится залог дальнейшего процветания их рода. У меня сложилось впечатление, что Тюнагон не уступает отцу ни в одаренности, ни в тонкости душевной. Возможно, я не прав, но мне иногда кажется, что его влияние в мире ничуть не меньше того, каким пользовался когда– то Блистательный Гэндзи.

Взглянув же на принцессу, совсем еще юную, простодушную и восхитительно-прелестную, Государь добавил:

– С какой радостью отдал бы я дочь человеку, способному окружить ее нежными заботами, который, снисходительно взирая на недостатки супруги, терпеливо совершенствовал бы ее душевные качества!

Затем, призвав кормилиц постарше, Государь изволил распорядиться относительно церемонии Надевания мо и между прочим сказал:

– Я был бы счастлив, если б мне удалось отыскать для принцессы мужа, который, сосредоточив на ней свои попечения, воспитал бы ее подобно тому, как министр из дома на Шестой линии воспитал дочь принца Сикибукё. Увы, среди простых людей такого найти трудно. Однако у Государя уже есть супруга, а живущие во Дворце нёго принадлежат к самым высоким семействам. Вряд ли можно надеяться, что принцесса займет при дворе прочное положение, не имея достаточно надежного покровителя. Жаль, что я не догадался поговорить с Тюнагоном раньше, когда он был одинок. Он незауряден уже теперь, несмотря на юный возраст, и, несомненно, его ждет большое будущее.

– Но господин Тюнагон славится своим благонравием, – возразила одна из кормилиц. – Сердце его давно принадлежит дочери Великого министра, и пока никому другому не удавалось привлечь его внимания.

– А теперь, когда осуществилось наконец его желание, поколебать его еще труднее, – поддержала ее другая. – Вот отец его – тот до сих пор старается использовать любую возможность…

– Да, и чаще всего его помышления устремляются к высокородным особам. Говорят, он по-прежнему не забывает бывшую жрицу Камо и часто пишет к ней.

– Так, он неисправим в своем сердечном непостоянстве, и это беспокоит меня, – сказал Государь, а про себя подумал: «А ведь и в самом деле… Конечно, в доме на Шестой линии принцесса будет всего лишь одной из многих, и, возможно, ее ждет немало огорчений, но если Гэндзи согласится заменить ей отца…»

– Вероятно, вы правы. Человек, избравший для дочери путь обычного супружества, вряд ли может рассчитывать на лучшего зятя. О, как хотел бы я прожить остаток дней своих так же, как он, – тихо и спокойно, в полном согласии с желаниями души! Мы связаны узами крови, но, будь я женщиной, я непременно постарался бы сблизиться с ним. Я часто помышлял об этом в молодые годы. И можно ли удивляться, видя, что женщины так легко уступают ему?

И Государь вздохнул, очевидно вспомнив Найси-но ками.

У одной из кормилиц Третьей принцессы – особы, принадлежавшей к довольно знатному семейству, – был брат Сатюбэн, который давно уже прислуживал в доме на Шестой линии и был одним из доверенных лиц Гэндзи. Этот Сатюбэн с особым сочувствием относился к Третьей принцессе и, приходя во дворец Судзаку, всегда справлялся о ней. Как-то раз, беседуя с братом, кормилица рассказала ему о желании Государя.

– Я надеюсь, что вы сумеете при случае сообщить об этом своему господину, – добавила она. – Разумеется, в положении незамужней принцессы нет ничего дурного, но я предпочла бы, чтобы рядом с госпожой был надежный человек, всегда готовый ей помочь. Увы, кроме Государя, нет никого, кто всем сердцем входил бы в ее нужды. Я-то, конечно, останусь с госпожой, но удастся ли мне окружить ее заботами, достойными ее звания? Ведь далеко не все зависит от моей воли, может случиться что-нибудь непредвиденное, и пойдет дурная молва. Что тогда делать? Нет, я буду спокойна лишь в том случае, если положение принцессы определится уже теперь, при жизни Государя. Женская судьба непостоянна, и даже высшие из высших… Так что, как видите, причин для беспокойства у меня немало. К тому же исключительная благосклонность Государя к моей госпоже наверняка возбуждает зависть во многих сердцах… Ах, если б я могла сделать так, чтобы «ни единая пылинка…» (12)

– Да, тут есть о чем поразмыслить, – отвечает Сатюбэн. – Трудно найти более надежного и великодушного человека, чем господин с Шестой линии. Он собрал в своем доме всех женщин, с которыми когда-либо свела его судьба: и тех, к кому питал глубокую привязанность, и тех, которые едва затронули его сердце. Но, как видно, и человеческие чувства небеспредельны – только одна особа владеет всеми его помыслами, ее влияние в доме настолько велико, что многие должны чувствовать себя уязвленными. Впрочем, если принцессе и в самом деле суждено

соединиться с моим господином, вряд ли госпожа Весенних покоев при всей исключительности своего положения сможет соперничать с ней. И все же, кто знает… Боюсь, что причин для волнений будет немало. Я не раз слышал, как господин полушутя сетовал: «В наш век Конца Закона мое благополучие кажется чем-то чрезмерным. В самом деле, я живу, не ведая ни забот, ни печалей, вот только из-за женщин навлекаю на себя осуждение, не говоря уже о собственных огорчениях». И это действительно так.

Среди женщин, живущих под сенью его покровительства, нет ни одной, которая не заслуживала бы этого, будучи слишком низкого происхождения, но все они принадлежат к семействам простых подданных, и положение их незначительно. Рядом с ним нет особы, истинно ему равной. И раз уж возникла необходимость распорядиться судьбой принцессы именно таким образом, почему бы не отдать ее в дом на Шестой линии? Трудно представить себе более достойную чету.

Кормилица, улучив миг, сообщила о том Государю.

– Я намекнула о нашем деле одному человеку, – сказала она, – и он полагает, что в согласии господина с Шестой линии можно не сомневаться. Он будет только рад, ибо таким образом исполнится его давнее желание. И если Государь соизволит принять окончательное решение, этот человек берется стать посредником. Но меня одолевают сомнения. Бесспорно, господин с Шестой линии не оставляет попечениями ни одну из обитательниц своего дома: каждая получает то, на что вправе рассчитывать. Но даже простой женщине неприятно видеть рядом с собой соперниц, имеющих равное с ней право на благосклонность супруга. А тем более принцессе… Можем ли мы поручиться, что ей не придется сетовать на судьбу? К тому же есть немало других людей, которые почли бы за счастье… По-моему, следует все хорошенько обдумать, а потом уже и решать. Нынешние молодые женщины, даже самые благородные, как правило, стремятся к самостоятельности, всякая желает сама располагать собой. Но принцесса слишком неискушенна в житейских делах, ее беспомощность вызывает тревогу. Возможности же прислуживающих ей дам ограниченны. К тому же, как бы опытна ни была служанка, если действия ее не подчинены воле хозяина, трудно избежать неприятностей. Словом, так или иначе, без надежного покровителя положение принцессы будет весьма шатким.

– Вы правы, – отвечает Государь. – Я и сам немало размышлял над этим. Стать супругой простого подданного – незавидная участь для дочери Государя, тем более что высокое рождение не спасает женщину от разочарований и огорчений супружеской жизни. Поверьте, мне мучительно трудно решиться на этот шаг. Но разве лучше положение незамужней принцессы, которая, потеряв близких и лишившись защиты, принуждена жить одна, ни в ком не видя опоры? В старину в сердцах людей было больше почтительности, да и запреты имели над ними большую власть, но в наши дни то и дело слышишь О поступках крайне дерзких, граничащих с грубым насилием. Женщина, еще вчера окруженная спокойствием и довольством в доме благородного отца своего, сегодня по милости какого-нибудь низкого, никчемного вертопраха становится всеобщим посмешищем. Жестоко обманутая сама, она лишает доброго имени ушедшего отца, заставляя его и в ином мире испытывать муки стыда. Таких случаев я знаю много, и, право же, неизвестно еще, что лучше. Каждый человек, высокого он звания или низкого, имеет собственное предопределение, коего никому не дано постичь, и могу ли я не беспокоиться за будущее дочери?

Я глубоко убежден, что самое правильное для женщины – отказаться от собственной воли и слушаться тех, кто ее опекает, независимо от того, хороши их советы или дурны. Может статься, что ее ждет неудача – у каждого ведь свое предопределение, – но по крайней мере ей не придется мучиться сознанием собственной вины. Бывает, что на долю женщины выпадает счастливая судьба и со стороны ее жизнь кажется вполне благополучной, лучшего вроде бы и желать нечего. Однако, если действовала она единственно по своему разумению, втайне от родителей и вопреки их советам, нельзя не осудить ее, ибо нет большего порока для женщины, чем своеволие. Даже простые люди порицают подобное поведение, полагая его слишком легкомысленным. Бывает, впрочем, и так, что женщина неожиданно, сама того не желая, оказывается связанной с человеком, решительно ей неподходящим. Причиной тому чаще всего становится ее собственная беспечность и неразборчивость прислуживающих ей дам. Принцесса совсем еще беспомощна в житейских делах, и ни в коем случае нельзя допускать, чтобы участь ее решалась по произволу прислужниц. Если об этом станет известно в мире, можно ждать любых неприятностей.

Так, Государь не мог не беспокоиться, оставляя принцессу одну, и прислуживающие ей дамы со страхом смотрели в будущее.

– Я надеялся, что буду заботиться о ней до тех пор, пока она не начнет понимать… – продолжал Государь. – Но, увы, скорее всего я не успею даже осуществить давнее свое желание. Так что медлить нельзя. Я не знаю человека надежнее министра с Шестой линии, ибо он постиг душу вещей, и, как ни велико число женщин, в его доме живущих, стоит ли обращать на это внимание? В любом случае многое будет зависеть от самой принцессы. Министр живет спокойной, размеренной жизнью и по праву считается образцом добропорядочности. На него можно положиться с большей уверенностью, чем на кого бы то ни было. Разве сумею я найти лучшего зятя? Разумеется, нельзя не отдать справедливой дани достоинствам принца Хёбукё. Он одних с нами кровей, и пренебрегать им недопустимо. Принц обладает тонкой, чувствительной душой, но боюсь, что ему недостает основательности; всем известно, сколь непостоянен он в своих сердечных привязанностях. Могу ли я доверить ему дочь?

Или Дайнагон, который, видите ли, возымел желание взять на себя ведение домашних дел принцессы. Не исключено, что намерения у него и в самом деле похвальные, но вправе ли мы остановить на нем свой выбор? Не думаю, что принцессе будет приятно иметь столь заурядного супруга. Даже в старину, выбирая зятя, всегда отдавали предпочтение тому, чье значение в мире выше. Разве можно сделать достойный выбор, исходя единственно из готовности будущего зятя сосредоточить на супруге все свои попечения? Увы, этого слишком мало, и разочарование ждет всякого, кто пойдет по такому пути. От Найси-но ками я слышал, что Уэмон-но ками тоже питает к принцессе нежные чувства. По прошествии некоторого времени, когда достигнет он более высоких чинов и займет достойное место в мире, любой отец почтет за честь принять его в свой дом, но пока он слишком молод и положение его недостаточно значительно… Я слышал, что Уэмон-но ками до сих пор живет один, вынашивая весьма честолюбивые замыслы. Он слывет человеком благонравным, обладающим благородной душой и редкими дарованиями, я верю, что его достоинства истинно велики и когда-нибудь он выдвинется настолько, что станет опорой правлению. И все же я сомневаюсь, что для моей дочери…

Озабоченный судьбой Третьей принцессы, Государь совершенно забыл о ее сестрах, и никто не докучал им своими искательствами.

Удивительно, как быстро стало известным в мире все то, о чем тайно шептались между собой Государь и кормилица. Узнав о предмете их разговора, многие столичные мужи устремили к принцессе свои помышления. А вот что думал и говорил Великий министр:

– Наш Уэмон-но ками до сих пор живет один, решив, что лишь принцесса крови станет его супругой. Поскольку Государь подумывает о зяте, неплохо было бы и нам замолвить словечко за сына. Ежели Государь окажет ему благосклонность, это союз будет для нас великой честью и радостью.

И министр попросил супругу прибегнуть к посредничеству госпожи Найси-но ками, которая приходилась ей младшей сестрой. А уж та призвала на помощь все свое красноречие, дабы склонить Государя к согласию.

Принц Хёбукё, потерпев неудачу с особой, ставшей госпожой Северных покоев в доме Садайсё, по-прежнему жил в одиночестве, ибо, намереваясь отчасти уязвить тем самым ту, что некогда была предметом его помышлений, не желал останавливать свой выбор на обыкновенной женщине. Так мог ли он остаться равнодушным, узнав о намерениях Государя из дворца Судзаку? Разумеется, Третья принцесса целиком завладела его помыслами.

Дайнагон, давно уже исполнявший во дворце Красной птицы обязанности главного управляющего, был одним из самых преданных приближенных Государя и пользовался полным его доверием. Понимая, что, после того как Государь удалится в горную обитель, Третья принцесса останется одна, без всякой опоры, Дайнагон всеми силами старался добиться благосклонности Государя, особо обращая внимание его на то обстоятельство, что никто другой не сумеет окружить, принцессу столь нежными заботами.

Знал о намерениях Государя из дворца Судзаку и Тюнагон, причем знал не понаслышке, как другие, а от самого Государя, соблаговолившего открыто выказать ему свое предпочтение. Сердце Тюнагона замирало от радостного волнения при мысли, что стоит ему захотеть… Но как отнесется к этому молодая госпожа? Ведь она верит ему безгранично… Даже в самые неблагоприятные для него годы Тюнагон не обращал внимания на других женщин, так неужели теперь он решится подвергнуть ее столь неожиданному испытанию? К тому же союз с особой, принадлежащей к высочайшему семейству, неминуемо ограничит его свободу, и в конце концов он станет невольным источником огорчений для обеих супруг своих, не говоря о том, что и самого его не ждет ничего, кроме неприятностей. И со свойственным ему благоразумием Тюнагон предпочел промолчать, оставив свои сомнения при себе. Однако мысль о том, что принцесса достанется другому, возбуждала досаду в его сердце, и он внимательно прислушивался к разговорам, которые ходили о ней в мире.

Кое-какие слухи дошли и до Весенних покоев.

– Полагаю, что следует обдумать любую возможность, ибо речь идет не столько о настоящем, сколько о будущем, – сказал принц. – Все наши начинания когда-нибудь послужат примером для потомков. Человек может обладать всеми мыслимыми достоинствами, но, если он не принадлежит к высочайшему семейству, существует предел его устремлениям. Так или иначе, поскольку медлить с решением нельзя, не лучше ли отдать принцессу в дом на Шестой линии, чтобы о ней заботились там, как о дочери?

Не посылая Государю из дворца Судзаку особого письма, принц каким-то образом сообщил ему свое мнение, и Государь решил: «Что ж, пусть так и будет. Лучшего выхода не найти».

Окончательно утвердившись в этой мысли, он прежде всего через того же Сатюбэна уведомил хозяина дома на Шестой линии о своем желании. Впрочем, слухи о намерениях Государя дошли до Гэндзи гораздо раньше.

– Не знаю, на что решиться, – посетовал он. – Возможно, Государю осталось жить совсем немного, но надолго ли переживу его я? К тому же, если естественное течение жизни не будет нарушено и мне придется задержаться в этом мире еще на некоторое время, я и сам не оставлю государевых детей без надлежащего присмотра, а поскольку за Третью принцессу он просит особо, я наверняка сделаю для нее все, что в моих силах. Правда, мир наш так изменчив… Но разве не будет ее положение еще более шатким, если я позволю себе стать ее единственной опорой, а затем вослед за Государем уйду из мира? Да и мне самому к чему «эти тяжкие путы»? (43) Почему бы Государю не подумать о Тюнагоне? Не спорю: он еще молод и положение его незначительно, но у него впереди большое будущее и, как мне кажется, он наделен всеми качествами, необходимыми для того, чтобы стать Высочайшим попечителем. Словом, лучшего зятя Государю не найти. Правда, Тюнагон всегда слыл человеком строгих правил, а поскольку у него уже есть супруга… Возможно, именно это и смущает Государя…

Зная, что выбор, сделанный Государем, далеко не случаен, Сатюбэн был весьма огорчен и уязвлен тем, что высочайшее предложение не столько обрадовало Гэндзи, сколько повергло его в замешательство. Он долго и подробно объяснял, что побудило Государя прийти именно к такому решению, и в конце концов Гэндзи сказал, улыбнувшись:

– Насколько мне известно, эта принцесса особенно дорога Государю, неудивительно, что его волнует ее будущее. Но не лучше ли отдать ее во Дворец? Разумеется, там есть другие дамы, причем некоторые весьма высокого происхождения, но не думаю, чтобы это могло служить препятствием. Представленные ко двору позже других не всегда оказываются в худшем положении. Во времена покойного Государя раньше всех появилась во Дворце будущая Великая государыня, ее отдали Государю еще тогда, когда он назывался принцем Весенних покоев, и велико было ее влияние в мире. Однако и она не смогла соперничать со Вступившей на Путь принцессой, представленной ко двору позже всех остальных. Я слышал, что мать Третьей принцессы приходится этой последней единоутробной сестрой. Говорят, она почти так же красива, должно быть, и дочь ее обладает незаурядной наружностью.

Право, мог ли Гэндзи остаться совершенно равнодушным к этой юной особе?

Тем временем год снова подошел к концу. Здоровье Государя из дворца Красной птицы так и не поправилось, и он, желая уладить дела побыстрее, торопил с приготовлениями к церемонии Надевания мо. Предполагалось, что она будет проведена с размахом, какого не видывали в прошлом и вряд ли увидят в будущем. Западные покои дворца Каэдоно[3]3

  Каэдоно – одно из зданий дворцового комплекса Судзакуин.

[Закрыть]

были убраны с изысканнейшей роскошью. Для ширм и занавесей выбрали исключительно заморские шелка и парчу, наводящие на мысль о чертогах китайской государыни.

«Повесть о Гэндзи». («Гэндзи-моногатари»), величайший памятник японской и мировой литературы, создана на рубеже Х-Х1 вв., в эпоху становления и бурного расцвета японской культуры. Автор ее — придворная дама, известная под именем Мурасаки Сикибу. В переводе на русский язык памятник издается впервые — в пяти книгах. В первые четыре книги входят 54 главы «Повести». В пятой, справочной книге — «Приложение» — помимо обширной исследовательской статьи и свода цитируемых в «Повести» пятистиший из старых поэтических антологий помещены схемы, таблицы, рисунки, которые помогут читателям ориентироваться в сложном мире этого произведения.

Отрывок из произведения:

Хозяин дома на Шестой линии (Гэндзи), 39—41 год, — сын имп. Кирицубо и наложницы Кирицубо

Государь из дворца Судзаку (имп. Судзаку) — сын. имп. Кирицубо и наложницы Кокидэн, старший брат Гэндзи

Принц Весенних покоев (будущий имп. Киндзё) — сын имп. Судзаку и наложницы Дзёкёдэн

Третья принцесса (Сан-но мия), 13(14) —15(16) лет, — дочь имп. Судзаку и наложницы Фудзицубо

Тюнагон, Удайсё (Югири), 18—20 лет,

Повесть о Гэндзи (Гэндзи-моногатари). Книга 3. скачать fb2, epub бесплатно

Другие книги автора Мурасаки Сикибу

Популярные книги в жанре Древневосточная литература

Оставить отзыв

Еще несколько интересных книг

Эта статья посвящена японскому тексту начала XI века. Для более поздних адаптаций см. § Адаптации в других медиа.

Сказка о Гэндзи

Письменный текст из самого раннего иллюстрированного рукописного свитка (12 век)
Автор	Мурасаки Сикибу
Оригинальное название	源氏物語 Гэндзи Моногатари
Переводчик	Суэмацу Кенчо, Артур Уэйли, Эдвард Г. Зайденстикер, Хелен Маккалоу, Роял Тайлер, Деннис Вашберн
Страна	Япония
Язык	Ранний средний японский
Жанр	Моногатари
Опубликовано	До 1021 г.
Тип СМИ	рукопись
Десятичная дробь Дьюи	895.63 М93

Сказка о Гэндзи (源氏物語, Гэндзи моногатари, выраженный[ɡeɲdʑi monoɡaꜜtaɾi]) это классическая работа Японская литература написано в начале 11 века дворянкой и фрейлина Мурасаки Сикибу. Оригинальная рукопись, созданная на пике Период Хэйан, больше не существует. Это было сделано в «концертина » или Орихон стиль:^[1] несколько листов бумаги, склеенных и сложенных попеременно то в одну сторону, то в другую. Работа представляет собой уникальное изображение образа жизни высоких придворные в период Хэйан. Он написан архаичным языком и в поэтическом, но сбивающем с толку стиле, который делает его нечитаемым для среднего японца без специального изучения.^[2] Только в начале 20 века Гэндзи был переведен на современный японский поэт Акико Ёсано. Первый английский перевод был осуществлен в 1882 но был некачественным и неполным.

Произведение рассказывает о жизни Хикару Гэндзи, или «Сияющий Гэндзи», сын древнего Японский император, известный читателям как император Кирицубо, и наложница низкого ранга по имени Кирицубо Консорт. По политическим причинам император удаляет Гэндзи из линии преемственности, понижая его до простого человека, дав ему фамилию Минамото, и он делает карьеру имперского офицера. Сказка концентрируется на романтической жизни Гэндзи и описывает обычаи аристократического общества того времени. Это может быть первый в мире роман,^[3] первый современный роман, первый психологический роман или первый роман, который до сих пор считается классикой. (Для более раннего заявителя см. Золотая задница.)

Исторический контекст

Мурасаки писал в разгар Клан Фудзивара сила -Fujiwara no Michinaga был регентом во всем, кроме имени, и наиболее значимой политической фигурой своего времени. Следовательно, Мурасаки, как полагают, частично проинформировала характер Генджи через свой опыт Мичинаги.

Сказка о Гэндзи могло быть написано глава за главой по частям, поскольку Мурасаки рассказывал сказку аристократическим женщинам (фрейлинам). В нем много элементов, которые можно найти в современном романе: центральный персонаж и очень большое количество главных и второстепенных персонажей, хорошо проработанные характеристики всех основных игроков, последовательность событий, охватывающих время жизни центрального персонажа и не только. В работе не используется сюжет; вместо этого происходят события, и персонажи просто стареют. Одна замечательная особенность Гэндзи, и мастерства Мурасаки — его внутренняя стойкость, несмотря на драматический человекæ около четырехсот знаков. Например, все персонажи стареют шаг за шагом, а семья и феодальный отношения поддерживают общую последовательность.

Одна сложность для читателей и переводчиков Гэндзи заключается в том, что почти ни одному из символов исходного текста не дается явного имени. Вместо этого персонажи упоминаются по их функции или роли (например, левый министр), почтительный (например, Его Превосходительство), или их отношение к другим персонажам (например, Наследник), которое меняется по мере развития романа. Это отсутствие имен проистекает из придворных манер эпохи Хэйан, которые сделали бы неприемлемо знакомым и грубым свободное упоминание имени человека. Современные читатели и переводчики используют разные прозвища, чтобы отслеживать много персонажей.

Сказка о Гэндзи был написан архаичным придворным языком, который уже через столетие после его написания был нечитаем.^[4] Таким образом, японцы читают аннотированные и иллюстрированные версии произведения еще с XII века.^[4] Только в начале 20 века Гэндзи был переведен на современный японский поэт Акико Ёсано.^[5]

Споры о том, сколько Гэндзи был фактически написан Мурасаки Сикибу длился веками и вряд ли когда-либо будет урегулирован, если не будет сделано какое-либо важное архивное открытие. Принято считать, что в нынешнем виде сказка была закончена к 1021 году, когда автор Сарашина Никки написала в дневнике запись о том, как она радовалась получению полной копии сказки. Она пишет, что существует более 50 глав, и упоминает персонажа, представленного в конце произведения, поэтому, если другие авторы, помимо Мурасаки Сикибу, работали над сказкой, работа была закончена очень близко к тому времени, когда она писала. Собственный дневник Мурасаки Сикибу включает отсылку к сказке и, действительно, применение к ней имени «Мурасаки» в качестве намёка на главную женскую героиню. Эта запись подтверждает, что часть дневника, если не весь, была доступна в 1008 году, когда внутренние данные убедительно свидетельствуют о том, что запись была написана.^[6]

Говорят, что госпожа Мурасаки написала персонаж Гэндзи на основе левого министра в то время, когда она была при дворе. Другие переводчики, такие как Тайлер, считают, что персонаж Мурасаки-но Уэ, на котором женится Гэндзи, основан на самой Мурасаки Сикибу.

Ёсано Акико, первый автор, который сделал современный японский перевод Гэндзи, считала, что Мурасаки Сикибу написала только главы с 1 по 33, а главы с 35 по 54 были написаны ее дочерью Дайни но Санми.^[7] Другие ученые также сомневаются в авторстве глав с 42 по 54 (особенно 44, в которой содержатся редкие примеры ошибок преемственности).^[7] Согласно с Роял Тайлер После введения в его английский перевод работы, недавний компьютерный анализ выявил «статистически значимые» несоответствия стиля между главами 45–54 и остальными, а также между ранними главами.^[7]

участок

Произведение рассказывает о жизни Хикару Гэндзи, или «Сияющий Гэндзи», сын древнего Японский император, известный читателям как Император Кирицубо, и низкопоставленную, но любимую наложницу звали Кирицубо Консорт. По политическим причинам император удаляет Гэндзи из линии преемственности, понижая его до простого человека, дав ему фамилию Минамото, и он делает карьеру имперского офицера. Сказка концентрируется на романтической жизни Гэндзи и описывает обычаи аристократического общества того времени.

Мать Гэндзи умирает, когда ему исполнилось три года, и Император не может ее забыть. Затем император Кирицубо слышит о женщине (Леди Фудзицубо ), бывшая принцесса предыдущего императора, похожая на его покойную наложницу, а позже она становится одной из его жен. Гэндзи любит ее сначала как мачеху, а потом как женщину, и они влюбляются друг в друга. Гэндзи разочарован своей запретной любовью к леди Фудзицубо и находится в плохих отношениях с собственной женой (Аой но Уэ, Леди Аой). Он участвует в серии любовных романов с другими женщинами. Однако они не приносят удовлетворения, так как в большинстве случаев его ухаживания отвергаются, или его возлюбленная внезапно умирает, или ему становится скучно.

Гэндзи посещает Китайму, сельскую холмистую местность к северу от Киото, где находит красивую десятилетнюю девочку. Он очарован этой маленькой девочкой (Мурасаки ), и обнаруживает, что она племянница леди Фудзицубо. В конце концов он похищает ее, приводит в свой дворец и обучает ее быть похожей на леди Фудзицубо, которая является его женским идеалом. В это время Гэндзи также тайно встречает леди Фудзицубо, и она рожает его сына, Рейцэя. Все, кроме двух влюбленных, считают, что отцом ребенка является император Кирицубо. Позже мальчик становится наследный принц и леди Фудзицубо становится императрицей, но Гэндзи и леди Фудзицубо клянутся хранить в тайне истинное происхождение ребенка.

Гэндзи и его жена, леди Аой, примиряются. Она родила сына, но вскоре умерла. Гэндзи печален, но находит утешение в Мурасаки, на котором женится. Отец Гэндзи, император Кирицубо, умирает. Ему наследовал его сын Сузаку, мать которого (Кокидэн) вместе с политическими врагами Кирицубо берут власть в суде. Затем раскрывается еще одна тайная любовная история Гэндзи: Гэндзи и наложница императора Сузаку обнаруживаются во время тайной встречи. Император Сузаку признается, что ему нравится подвиг Гэндзи с женщиной (Оборозукиё), но он обязан наказать Гэндзи, даже если он является его сводным братом. Он изгоняет Гэндзи в город Suma в сельской местности Провинция Харима (теперь часть Кобе в Префектура Хёго ). Там преуспевающий человек, известный как Новичок Акаши (потому что он из Акаши в Провинция Сетцу ) развлекает Гэндзи, и у Гэндзи роман с дочерью Акаши. Она рожает единственную дочь Гэндзи, которая впоследствии станет императрицей.

В столице императора Сузаку мучают сны о своем покойном отце Кирицубо, и что-то начинает сказываться на его глазах. Тем временем его мать, Кокиден, заболевает, что ослабляет ее влияние на трон и приводит к тому, что Император приказывает Гэндзи помиловать. Гэндзи возвращается в Киото. Его сын от леди Фудзицубо, Рейцэй, становится императором. Новый император Рейзей знает, что Гэндзи — его настоящий отец, и поднимает ранг Гэндзи до самого высокого уровня.

Однако, когда Гэндзи исполняется 40 лет, его жизнь начинает ухудшаться. Его политический статус не меняется, но его любовь и эмоциональная жизнь начинают постепенно уменьшаться по мере того, как наступает средний возраст. Он женится на другой жене, Третьей принцессе (известной как Онна сан но мия в версии Seidensticker или Nysan в Waley’s). Племянник Гэндзи, Кашиваги, позже нападает на Третью принцессу, и она несет Каору (который в ситуации, подобной ситуации с Рейзэем, юридически известен как сын Гэндзи). Новый брак Гэндзи меняет его отношения с Мурасаки, которая выразила желание стать монахиней (бикуни ), хотя желание было отклонено Гэндзи.

Умирает возлюбленный Гэндзи Мурасаки. В следующей главе Мабороси («Иллюзия»), Гэндзи созерцает, насколько скоротечна жизнь. Сразу после главы под названием Мабороси, есть глава под названием Кумогакуре («Исчезнув в облаках»), которое оставлено пустым, но подразумевает смерть Гэндзи.

Главы 45–54 известны как «Главы Удзи». В этих главах рассказывается о Каору и его лучшем друге Нио. Ниу — императорский принц, сын дочери Гэндзи, нынешней императрицы после того, как Рэйзей отрекся от престола, в то время как Каору известен миру как сын Гэндзи, но на самом деле его отцом является племянник Гэндзи. В главах рассказывается о соперничестве Каору и Ниу за нескольких дочерей имперского принца, живущего в Удзи, местечко вдали от столицы. История внезапно заканчивается, и Каору задается вопросом, скрывает ли Нио от себя бывшего любовника Каору. Каору иногда называют первым анти герой в литературе.^[8]

Завершение

У сказки крутой конец. Мнения расходятся относительно того, было ли это задумано автором. Артур Уэйли, который сделал первый перевод на английский язык всего Сказка о Гэндзи, считал, что работа в том виде, в каком она у нас, закончена. Иван Моррис однако автор Мир сияющего принца, считал, что он не был полным и что последующие главы отсутствовали. Эдвард Зайденстикер, который сделал второй перевод Гэндзи, полагала, что у Мурасаки Сикибу не было запланированной структуры истории с окончанием как таковой, но она просто продолжала писать столько, сколько могла.

Литературный контекст

Поскольку он был написан для развлечения японского двора XI века, произведение представляет множество трудностей для современного читателя. Прежде всего, язык Мурасаки, Период Хэйан придворный японский язык, был сильно склонен и имел очень сложную грамматику. Другая проблема заключается в том, что называть людей в придворном обществе Хэйан считалось грубым, поэтому ни один из персонажей не упоминается в произведении; вместо этого рассказчик часто обращается к мужчинам по их званию или положению в жизни, а к женщинам часто по цвету их одежды, по словам, используемым на собрании, или по званию известного родственника-мужчины. Это приводит к различным наименованиям одного и того же персонажа в зависимости от главы.

Еще один аспект языка — важность использования поэзия в разговорах. Изменение или перефразирование классического стихотворения в соответствии с текущей ситуацией было ожидаемым поведением в придворной жизни Хэйан и часто служило для передачи тонко завуалированных намеков. Стихи в Гэндзи часто в классическом японском танка форма. Многие стихотворения были хорошо известны предполагаемой аудитории, поэтому обычно даются только первые несколько строк, и читатель должен сам закончить мысль, как сегодня мы могли бы сказать «когда в Риме …» и оставить все остальное. о невысказанном высказывании («… поступайте, как римляне»).^[9]

Как и большинство Литература Хэйан, Гэндзи вероятно был написан в основном (или, возможно, полностью) на Кана (Японское фонетическое письмо), а не в кандзи, потому что он был написан женщиной для женской аудитории. В то время писать кандзи было мужским занятием; женщины обычно осторожно использовали кандзи, ограничиваясь в основном родными японскими словами (Ямато Котоба ).

Помимо лексики, связанной с политикой и буддизмом, Гэндзи содержит удивительно мало китайских заимствованных слов (канго ). Благодаря этому история получается очень ровной и плавной. Однако это также вносит путаницу: существует ряд омофоны (слова с одинаковым произношением, но с разными значениями), и для современных читателей контекст не всегда достаточен, чтобы определить, какое значение было задумано.

Структура

Контур

Роман традиционно делится на три части, первые две посвящены жизни Гэндзи, а последняя — ранним годам двух выдающихся потомков Гэндзи, Ниу и Каору. Есть также несколько коротких переходных глав, которые обычно сгруппированы отдельно и авторство которых иногда ставится под сомнение.

1. Взлет и падение Гэндзи
   1. Молодежь, главы 1–33: Любовь, романтика и изгнание
   2. Успехи и неудачи, главы 34–41: Вкус власти и смерть любимой жены
2. Переход (главы 42–44): очень короткие эпизоды после смерти Гэндзи.
3. Удзи, главы 45–54: Официальные и тайные потомки Гэндзи, Нио и Каору

54-я и последняя глава, «Плавучий мост снов», иногда утверждается современными учеными как отдельная часть от части Удзи. Кажется, что он продолжает историю из предыдущих глав, но имеет необычно абстрактное название главы. Это единственная глава, название которой не имеет четких ссылок в тексте, хотя это может быть связано с тем, что глава не закончена. Этот вопрос усложняется тем фактом, что мы не знаем точно, когда главы получили свои названия.

Список глав

Английский перевод здесь взят из Артур Уэйли, то Эдвард Зайденстикер, то Роял Тайлер, а Деннис Вашберн переводы. Когда главы получили свои названия, доподлинно неизвестно. Ранние упоминания «Сказки» относятся к номерам глав или содержат альтернативные названия некоторых глав. Это может означать, что названия были добавлены позже. Названия в значительной степени заимствованы из стихов, цитируемых в тексте, или намеков на различных персонажей.

Глава	Японский	Waley	Seidensticker	Тайлер	Washburn
01	Кирицубо (桐 壺)	«Кирицубо»	«Суд Павловнии»	«Павильон Павловния»	«Хозяйка дворовых палат Павловнии»
02	Хахакиги (帚 木)	«Веник-дерево»	«Веник Кипарисовый»
03	Утсусеми (空 蝉)	«Утсусеми»	«Панцирь саранчи»	«Оболочка цикады»	«Литая раковина цикады»
04	Югао (夕顔)	«Югао»	«Вечерние лица»	«Сумеречная красавица»	«Дама вечерних лиц»
05	Вакамурасаки (若 紫)	«Мурасаки»	«Лаванда»	«Молодой Мурасаки»	«Маленький фиолетовый Громвель»
06	Suetsumuhana (末 摘花)	«Цветок шафрана»	«Сафлор»
07	Момидзи-но Га (紅葉 賀)	«Праздник красных листьев»	«Осенняя экскурсия»	«Под осенними листьями»	«Императорский праздник осенней листвы»
08	Hana no En (花 宴)	«Цветочный праздник»	«Фестиваль цветения сакуры»	«Под цветущей вишней»	«Банкет в честь цветения сакуры»
09	Аой (葵)	«Аой»	«Heartvine»	«Сердцем к сердцу»	«Листья дикого имбиря»
10	Сакаки (榊)	«Священное дерево»	«Зеленая ветка»	«Ветвь священных вечнозеленых растений»
11	Хана Чиру Сато (花 散 里)	«Деревня опадающих цветов»	«Цветы апельсина»	«Падающие цветы»	«Дама на вилле разбросанных цветов апельсина»
12	Suma (須 磨)	«Изгнание на Суме»	«Сума»	«Ссылка на Суму»
13	Акаши (明石)	«Акаши»	«Леди в Акаши»
14	Miotsukushi (澪 標)	«Датчик наводнения»	«Канальные буи»	«Паломничество в Сумиёси»	«Маркеры каналов»
15	Ёмогиу (蓬 生)	«Дворец в запутанном лесу»	«Полынь»	«Отходы сорняков»	«Разрушенная вилла запутанных садов»
16	Секия (関 屋)	«Встреча на границе»	«Сторожка»	«На перевале»	«Барьерные ворота»
17	E Awase (絵 合)	«Конкурс рисунков»	«Конкурс рисунков»	«Конкурс рисунков»	«Конкурс иллюстраций»
18	Мацукадзе (松風)	«Ветер в соснах»	«Ветер в соснах»	«Ветер в соснах»
19	Usugumo (薄雲)	«Облачный венок»	«Стойка облаков»	«Облака»	«Тонкая завеса облаков»
20	Асагао (朝 顔)	«Асагао»	«Утренняя слава»	«Колокольчик»	«Колокольчики»
21	Отомэ (乙 女)	«Дева»	«Девы»	«Девы танца»
22	Тамакадзура (玉 鬘)	«Тамакацура»	«Украшенный драгоценностями венец»	«Венок из усиков»	«Прекрасная гирлянда»
23	Хацунэ (初 音)	«Первая песня года»	«Первая певчая птица»	«Первая песня Славки»	«Первая песня весны»
24	Кочо (胡蝶)	«Бабочки»	«Бабочки»
25	Хотару (螢)	«Светлячок»	«Светлячки»	«Светлячки»	«Светлячки»
26	Токонацу (常 夏)	«Кровать из гвоздик»	«Дикая гвоздика»	«Розовый»	«Wild Pinks»
27	Кагариби (篝火)	«Вспышки»	«Вспышки»	«Светильники»	«Cresset Fires»
28	Новаки (野 分)	«Тайфун»	«Осенняя буря»
29	Миюки (行 幸)	«Королевский визит»	«Королевская прогулка»	«Имперский прогресс»	«Императорская экскурсия»
30	Fujibakama (藤 袴)	«Синие брюки»	«Пурпурные штаны»	«Цветы полыни»	«Туманные цветы»
31	Макибашира (真 木柱)	«Макибашира»	«Кипарисовый столб»	«Красивый столб»	«Любимый столп Кипариса»
32	Умеги (梅枝)	«Брызги сливы»	«Ветка сливы»	«Ветка сливового дерева»	«Ветка сливы»
33	Фудзи-но Ураба (藤 裏 葉)	«Фудзи-но Ураба»	«Листья глицинии»	«Новые листья глицинии»	«Побеги листьев глицинии»
34	Вакана: Джо (若 菜 上)	«Вакана, часть I»	«Новые травы, часть I»	«Весенние всходы I»	«Ранняя весна Genesis: Часть 1»
35	Вакана: Ге (若 菜 下)	«Вакана, часть II»	«Новые травы, часть II»	«Весенние всходы II»	«Бытие ранней весной: Часть 2»
36	Кашиваги (柏木)	«Кашиваги»	«Дуб»
37	Йокобуэ (横笛)	«Флейта»	«Поперечная флейта»
38	Судзумуши (鈴 虫)	(опущено)	«Белл-крикет»	«Bell Crickets»
39	Югири (夕 霧)	«Югири»	«Вечерний туман»
40	Минори (御 法)	«Закон»	«Обряды»	«Закон»	«Обряды священного закона»
41	Мабороси (幻)	«Мираж»	«Мастер»	«Пророк»	«Призыватель духов»
Икс	Кумогакуре (雲 隠)		«Исчезла в облаках»
42	Ni Miya (匂 宮)	«Ниу»	«Его надушенное высочество»	«Парфюмированный принц»	«Благоухающий принц»
43	Kbai (紅梅)	«Кобай»	«Роза сливовая»	«Красные цветы сливы»	«Красная слива»
44	Такекава (竹 河)	«Бамбуковая река»
45	Хашихимэ (橋 姫)	«Дева Моста»	«Дама у моста»	«Дева моста»	«Божественная принцесса на мосту Удзи»
46	Ши Га Мото (椎 本)	«У подножия дуба»	«Под дубом»	«У подножия дуба»
47	Агэмаки (総 角)	«Агэмаки»	«Узлы-трилистники»	«Бантик, завязанный девичьими петлями»
48	Савараби (早 蕨)	«Папоротниковые побеги»	«Ранние папоротники»	«Bracken Shoots»	«Рано Фиддлхед Гринз»
49	Ядориги (宿 木)	«Омела»	«Плющ»	«Деревья в лозах плюща»
50	Адзумая (東 屋)	«Восточный дом»	«Восточный коттедж»	«Хижина в восточных провинциях»
51	Укифуне (浮 舟)	«Укифуне»	«Лодка на воде»	«Дрейфующая лодка»	«Лодка, плывущая по течению»
52	Кагеро (蜻蛉)	«Паутинка-муха»	«Муха дракона»	«Подёнка»	«Эфемериды»
53	Tenarai (手 習)	«Письмо-практика»	«Практика письма»	«Практика письма»	«Практика каллиграфии»
54	Юмэ-но Укихаси (夢 浮橋)	«Мост мечты»	«Плавучий мост мечты»	«Плавучий мост во сне»

Дополнительная глава между 41 и 42 в некоторых рукописях называется 雲 隠 (Кумогакуре), что означает «Исчезнув в облаках» — эта глава является только заголовком и, вероятно, предназначена для того, чтобы напомнить о смерти Гэндзи. Некоторые ученые постулировали более раннее существование главы между 1 и 2, в которой были бы представлены некоторые персонажи, которые, кажется, очень резко появляются в книге в ее нынешнем виде.

В переводе Уэли 38-я глава полностью отсутствует.

Позднее авторы составили дополнительные главы, чаще всего между 41 и 42, или после конца.

Рукописи

Оригинальная рукопись, написанная Мурасаки Сикибу, больше не существует. Существует множество копий, всего около 300, по словам Икеда Кикана, с различиями между ними. Считается, что Сикибу часто возвращался и редактировал ранние рукописи, внося расхождения с более ранними копиями.^[10]

Различные рукописи делятся на три категории:^[11][12]

• Кавачибон (河内 本)
• Aobyōshibon (青 表 紙 本)
• Беппон (別 本)

В 13 веке были предприняты две основные попытки Минамото-но Тикаюки и Фудзивара Тейка были сделаны для редактирования и исправления различных рукописей. Рукопись Чикаюки известна как Кавачибон; было много правок, начиная с 1236 года и заканчивая 1255 годом. Рукопись Тейки известна как Aobyōshibon; его правки более консервативны и лучше отражают оригинал. Эти две рукописи были использованы в качестве основы для многих будущих копий.

В Беппон категория представляет все другие рукописи, не принадлежащие ни к одной из Кавачибон или Aobyōshibon. Это включает более старые, но неполные рукописи, смешанные рукописи, полученные из обоих Кавачибон и Aobyōshibon, и комментарии.

10 марта 2008 года было объявлено, что в Киото была найдена рукопись позднего периода Камакура.^[13][14] Это шестая глава «Суэцумухана», длина которой составляет 65 страниц. Большинство оставшихся рукописей основаны на копиях рукописи Тейки, в которые были внесены исправления в оригинал. Эта недавно обнаруженная рукопись принадлежит к другой линии и на нее не повлияла Тейка. Профессор Ямамото Токуро, исследовавший рукопись, сказал: «Это драгоценное открытие, поскольку рукописи Камакура очень редки». Профессор Като Ёсуке сказал: «Это важное открытие, поскольку оно утверждает, что рукописи, не относящиеся к Тейке, читались в период Камакура».

29 октября 2008 г. Женский университет Конана объявил, что была найдена рукопись периода середины Камакура.^[15][16][17]Это 32-я глава, Умеги, и признан самой старой из сохранившихся копий этой главы, датируемой 1240–1280 гг. Эта Beppon Длина рукописи составляет 74 страницы, и она отличается от рукописей Аобёси как минимум в четырех местах, что повышает «вероятность того, что содержание может быть ближе к неоткрытой оригинальной рукописи Мурасаки Сикибу».^[15]

9 октября 2019 года было объявлено, что оригинал Тейки Aobyōshibon был найден в Токио в доме нынешнего главы Клан Окочи-Мацудаира, кто управлял Йошида Домен. Рукопись представляет собой 5-ю главу «Вакамурасаки» (若 紫) и является самой старой версией этой главы. Синие чернила, часто встречающиеся в рукописи и анализ почерка Тейки, подтверждают, что это действительно Тейка, что делает его одной из пяти известных существующих оригинальных версий Аобиошибона.^[18]

Иллюстрированный свиток

Свиток XII века, Гэндзи моногатари эмаки, содержит иллюстрированные сцены из Гэндзи вместе с рукописными согана текст. Этот свиток является самым ранним сохранившимся образцом японского «свитка с картинками»: собраны иллюстрации и каллиграфические изображения одного произведения. Считается, что оригинальный свиток состоял из 10–20 свитков и охватывал все 54 главы. Сохранившиеся фрагменты включают всего 19 иллюстраций и 65 страниц текста плюс девять страниц фрагментов. Это оценивается примерно в 15% от предполагаемого оригинала. В Художественный музей Токугава в Нагоя имеет три свитка, переданных в Овари филиал Клан Токугава и один свиток, принадлежащий семье Хатисука, теперь находится в Музей Гото в Токио. Свитки обозначены Национальные сокровища Японии. Свитки настолько хрупкие, что обычно их не показывают на публике. Оригинальные свитки в музее Токугава демонстрировались с 21 по 29 ноября 2009 года. Heisei 13, они всегда выставлялись в музее Токугава около недели в ноябре. Огромное фоторепродукция и перевод на английском языке были напечатаны ограниченным тиражом компанией Коданша Международный (Свиток Сказания о Гэндзи, ISBN  0-87011-131-0).

Другие известные версии написаны Тоса Мицуоки, который жил с 1617 по 1691 год. Его картины в значительной степени основаны на стиле Хэйан из существующих свитков 12 века и являются полностью завершенными. Сказка также была популярной темой в Укиё-э отпечатки с Период Эдо.

Современная читательская аудитория

Японский

Из-за сложности стиля, упомянутого в предыдущем разделе, средний японец не сможет прочитать его без специального изучения языка сказки. переводы на современный японский и другие языки решают эти проблемы, модернизируя язык, к сожалению, теряя часть смысла, и давая имена персонажам, обычно традиционные имена, используемые учеными. Это порождает анахронизмы; например, первую жену Гэндзи зовут Аой, потому что она известна как леди главы Аой, в которой она умирает.

И ученые, и писатели пытались его перевести. Первый перевод на современный японский язык сделал поэт. Ёсано Акико. Другие известные переводы выполнены писателями. Дзюнъитиро Танизаки и Фумико Энчи.

Из-за культурных различий, чтение аннотированной версии Гэндзи довольно распространено даже среди японцев. Есть несколько аннотированных версий писателей, в том числе Сейко Танабэ, Якучо Сетучи и Осаму Хашимото.^[19] Многие работы, в том числе манга сериалы и различные телевизионные драмы, происходят из Сказка о Гэндзи. Было как минимум пять адаптаций манги Гэндзи.^[20] Версия манги автора Ваки Ямато, Асакиюмэмиси (Сказка о Гэндзи на английском языке), и другая версия, автор: Мияко Маки, выиграла Премия Shogakukan Manga в 1989 г.^[21]

Английский перевод

Первый частичный перевод Гэндзи Моногатари на английский был Суэмацу Кенчо, опубликовано в 1882 году. Артур Уэйли опубликовал шеститомный перевод всех глав, кроме одной, первый том был опубликован в 1921 году, а последний — в 1933 году.^[22] В 1976 г. Эдвард Зайденстикер опубликовал первый полный перевод на английский язык, сделанный с использованием сознательно «более строгого» подхода в отношении содержания, если не формы.^[23] Английский перевод, опубликованный в 2001 г. Роял Тайлер стремится к точности исходного текста по содержанию и форме.^[7] Самый последний из написанных («Гэндзи и морская удача») датируется 2007 годом. Его первоначальная версия была тщательно отредактирована, переименована и обновлена ​​для этой публикации.^[24]

В 2008, WorldCat определяет 88 изданий этой книги. Каждый из основных переводов на английский немного отличается, что отражает личный выбор переводчика и период, в который перевод был сделан. У каждой версии есть свои достоинства, противники и сторонники, и каждая из них отличается именем переводчика. Например, версия, переведенная Артур Уэйли обычно упоминается как «Уэйли Гэндзи«.

Основные английские переводы в хронологическом порядке

• Суэмацу Гэндзи (1882) — Суэмацу Гэндзи был первым переводом на английский язык, но считается плохим и сегодня его редко читают. Примечательно, что были завершены только несколько глав.
• Уэйли Гэндзи (1921–1933) -Уэли Гэндзи считается большим достижением для своего времени,^[25] хотя некоторые пуристы раскритиковали изменения Уэйли к оригиналу.^[26] Другие критиковали как излишне свободный способ перевода оригинального текста Уэйли. Тем не менее, он по-прежнему высоко ценится и широко читается сегодня.^[27] Когда Уэйли Гэндзи был впервые опубликован, его с нетерпением приняли. Например, Время объяснил, что «колеблющиеся дань рецензентов указывают на ее разнообразную привлекательность. В прозрачной прозе« Сказка »сочетает любопытно современную социальную сатиру с великолепным очарованием повествования. Переводчик Уэйли оказал услугу литературе, спасая Запад этого шедевра Востока».^[28]
• Сейденстикер Гэндзи (1976) — Зайденстикер Гэндзи — это попытка исправить то, что считалось недостатком Уэйли, не обязательно сделав его перевод устаревшим. Зайденстикер более внимательно следит за исходным текстом, но в интересах читабельности допускает некоторые вольности. Например, он идентифицирует большинство персонажей по именам, чтобы широкая аудитория западных читателей могла легко следить за повествованием. (В 2008 г. Шрифт Брайля версия Seidensticker Гэндзи было выполнено. Это издание со шрифтом Брайля было подготовлено пятью японскими домохозяйками из Сетагая, Токио, работавший добровольно в течение пяти лет и впоследствии переданный в дар Японской библиотеке Брайля (日本 点 字 図 書館) и Библиотека Конгресса. Его также можно скачать.^[29])
• Маккалоу Гэндзи (1994) — Сокращение.
• Тайлер Гэндзи (2001) — Тайлер Гэндзи содержит более обширные пояснительные сноски и комментарии, чем предыдущие переводы, описывающие многочисленные поэтические аллюзии и культурные аспекты сказки. Тайлер сознательно пытался имитировать оригинальный стиль, чего не делали предыдущие переводы. Например, эта версия не использует имена для большинства персонажей, вместо этого идентифицируя их по их названиям способом, который был обычным в контексте исходного текста 11 века: «… несмотря на то, что он прекрасно передает воспоминания об оригинале, может быть трудно следовать …».^[30] Версия Тайлера «имеет особое достоинство, проявляя внимание к определенной церемониальной косвенности в том, как персонажи обращаются друг к другу. Великое искушение для переводчика — говорить невысказанные вещи, а Тайлер никогда не поддается этому».^{[необходима атрибуция ][31]} Это было оценено некоторыми критиками^{[кто? ]} как «сохранение большего количества того, что когда-то казалось незнакомым или странным английским читателям»,^{[необходима атрибуция ]} поскольку понимание культуры времен госпожи Мурасаки, возможно, является главной причиной для чтения Гэндзи.^[27]
• Вашберн Гэндзи (2015) — Деннис Вашберн Гэндзи отделяет стихи от прозы и выделяет внутренние мысли курсивом. Перевод был воспринят несколько более противоречиво, чем перевод Тайлера.^[32]

Прием и наследство

Сказка о Гэндзи является важным произведением японской литературы, и современные авторы считают его источником вдохновения, например Хорхе Луис Борхес кто сказал об этом «Сказка о Гэндзи, как переведено Артур Уэйли, написан с почти чудесной естественностью, и нас интересует не экзотика — это ужасное слово, — а человеческие страсти романа. Такой интерес справедлив: работа Мурасаки — это то, что вполне точно можно было бы назвать психологический роман … Смею рекомендовать эту книгу тем, кто меня читает. Английский перевод, который послужил вдохновением для этой краткой недостаточной заметки, называется Сказка о Гэндзи.»^[33] Он известен своей внутренней последовательностью, психологическим описанием и характеристикой. Романист Ясунари Кавабата сказал в своем Нобелевская премия приветственная речь: «Сказка о Гэндзи в частности, это высшая вершина японской литературы. Даже до наших дней не было выдумки, которая могла бы сравниться с ней ».

В Гэндзи также часто называют «первым романом»,^[34] хотя по этому поводу ведутся серьезные споры — некоторые из них касаются того, Гэндзи можно даже считать «романом». Некоторые считают, что психологическая проницательность, сложность и единство произведения квалифицируют его как «новый», одновременно дисквалифицируя более ранние произведения прозы.^[35] Другие считают эти аргументы субъективными и неубедительными.

Связанные с этим утверждения, возможно, в попытке обойти эти дебаты, заключаются в том, что Гэндзи это «первый психологический роман» или «исторический роман «,^[36] «первый роман по-прежнему считается классическим» или другие более квалифицированные термины. Однако критики почти последовательно описывали Сказка о Гэндзи как самый старый, первый и / или величайший роман в японской литературе,^[37][38] хотя восторженные сторонники, возможно, позже пренебрегли квалификационной категорией в японской литературе, что привело к спорам о месте книги в мировой литературе. Даже в Японии Сказка о Гэндзи не принимается повсеместно; менее известный Очикубо Моногатари был предложен как «первый в мире полнометражный роман», хотя его автор неизвестен.^[39] Несмотря на эти дебаты, Сказка о Гэндзи пользуется большим уважением среди литературных произведений, и его влияние на японскую литературу сравнивают с влиянием Филип Сидни с Аркадия по английской литературе.^[37]

Роман и другие произведения леди Мурасаки являются основным материалом для чтения в учебных программах японских школ. Банк Японии выпустил 2000 Йен банкнота в ее честь, изображающая сцену из романа, основанного на иллюстрированном ручном свитке XII века. С 1 ноября 1008 г. запись в Дневник леди Мурасаки это самая старая дата, когда ссылка на Сказка о Гэндзи 1 ноября было объявлено официальным днем ​​празднования японских классиков. Согласно Закону о День классики, «классика», которая почитается, включает не только литературу, но и широкий спектр видов искусства, таких как музыка, искусство, традиционные исполнительские искусства, развлечения, образ жизни, включая чайную церемонию и цветочные композиции, а также другие культурные продукты.^[40]

Названия глав стали центральным элементом своего рода игры на основе благовоний под названием Гендзико, частью более широкой практики Монах популярен среди знати. В Гендзико игроки должны сопоставить ароматы серии из пяти образцов благовоний, не называя имена этих образцов. Каждой возможной комбинации соответствовал символ, называемый гэндзи-мон, который представлял главу из истории.^[41]

1 ноября 2008 г. Google отметил 1000-летие Сказка о Гэндзи с Google Doodle.^[42]

Адаптации в других медиа

• Иллюстрированный ручной свиток XII века, Гэндзи Моногатари Эмаки
• 1951 фильм Сказка о Гэндзи от Кодзабуро Йошимура
• 1966 год, фильм Кон Итикава
• Манга 1980 года Асаки Юме Миши от Ваки Ямато
• Театральное представление 1981 г. Takarazuka Revue
• 1987, аниме, фильм, автор: Гисабуро Сугии — охватывает только первые 12 глав с добавлением некоторой психологической мотивации, которая не указана в романе.
• 1987 фильм О Десехадо
• Театральное представление 1989 г. Takarazuka Revue
• 1988 манга от Мияко Маки
• 2000 опера от Мики Минору
• 2001 фильм Sennen no Koi История Гэндзи
• 2009 аниме-сериал Гэндзи Моногатари Сенненки от Осаму Дезаки
• 2011 фильм Гэндзи Моногатари: Сеннен но Назо
• Театральный спектакль 2015 г. Takarazuka Revue актриса Асуми Рио получила награду Фестиваля искусств Агентства по культуре за роль Гэндзи.

Смотрите также

• Сказка о музее Гэндзи
• Юнихитоэ
• Сударе
• Истории о привидениях
• Хагивара Хиромити
• Ян Гуйфэй
• Ю Сиань Ку

Заметки

Список используемой литературы

• Аллен, Джеймс Слоан (2008). «Как красиво, как грустно» в Мирская мудрость: великие книги и смысл жизни. Саванна: Фредерик К. Бейл.

• Барген, Дорис Дж. (Июнь 1988 г.). «Одержимость духом в контексте драматических проявлений гендерного конфликта: Эпизод Аой» Гэндзи моногатари«. Гарвардский журнал азиатских исследований. 48 (1): 95–130. Дои:10.2307/2719274. JSTOR  2719274.
• Барген, Дорис Дж. (Июнь 1991 г.). «Поиск вещей прошлого в Гэндзи моногатари«. Гарвардский журнал азиатских исследований. 51 (1): 199–232. Дои:10.2307/2719245. JSTOR  2719245.
• Барген, Дорис Дж. (1997). Оружие женщины: одержимость духом в сказке о Гэндзи. Гонолулу: Гавайский университет Press.
• Боуринг, Ричард Джон (1988). Мурасаки Сикибу, Сказка о Гэндзи. Кембридж; Нью-Йорк: Издательство Кембриджского университета.
• Брайан, Дж. Ингрэм (1930). Литература Японии. Нью-Йорк: Генри Холт и компания.
• Чайлдс, Маргарет H (1999). «Ценность уязвимости: сексуальное принуждение и природа любви в японской литературе». Журнал азиатских исследований. 58 (4): 1059–80. Дои:10.2307/2658495. HDL:1808/16325. JSTOR  2658495.
• Чисхолм, Джулианна Кауи (ноябрь 1994 г.). «Стальной пояс радиала кармы: конец Гэндзи». Журнал ассоциации преподавателей японского языка. 28 (2): 183–93. Дои:10.2307/489291. JSTOR  489291.
• Де Вольф, Шарль (2014). «Взгляд на Гэндзи через зеркало языка». Сделки Азиатского общества Японии. пятая серия, том 6.
• Д’Эчеверри, Чаро Б. (2007). Любовь после сказки о Гэндзи: переписывание мира Сияющего принца. Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета.
• Филд, Норма (1987). Великолепие тоски в сказке о Гэндзи. Принстон, Нью-Джерси: Издательство Принстонского университета.
• Пятница, Карл (лето 1988 г.). «Зубы и когти. Провинциальные воины и двор Хэйан». Monumenta Nipponica. 43 (2): 153–85. Дои:10.2307/2384742. JSTOR  2384742.
• Гаттен, Эйлин (весна 1977 г.). «Клочок дыма. Запах и характер в Сказка о Гэндзи«. Monumenta Nipponica. 32 (1): 35–48. Дои:10.2307/2384070. JSTOR  2384070.
• Гаттен, Эйлин (июнь 1981 г.). «Порядок первых глав в Гэндзи моногатари«. Гарвардский журнал азиатских исследований. 41 (1): 5–46. Дои:10.2307/2718998. JSTOR  2718998.
• Гаттен, Эйлин (апрель 1986 г.). «Странные дамы: повествовательная стратегия в Гэндзи моногатари«. Журнал ассоциации преподавателей японского языка. 21 (1): 29–48. Дои:10.2307/489516. JSTOR  489516.
• Гофф, Джанет Эмили (1991). Драма Но и повесть о Гэндзи: искусство аллюзии в пятнадцати классических пьесах. Принстон, Нью-Джерси: Издательство Принстонского университета.
• Генитюк Валерия (2008). «Ложиться спать с Вейли: как Мурасаки Сикибу становится и не становится мировой литературой». Сравнительное литературоведение. 45 (1): 40–61. Дои:10.1353 / cls.0.0010.
• Хирота, Акико (осень 1997 г.). «Сказка о Гэндзи: От классики Хэйан до комиксов Хэйсэй ». Журнал популярной культуры. 31 (2): 29–68. Дои:10.1111 / j.0022-3840.1997.00029.x.
• Каменс, Эдвард Б. (1993). Подходы к преподаванию сказки Мурасаки Сикибу о Гэндзи. Нью-Йорк: Американская ассоциация современного языка.
• Като, Шуичи (1979). История японской литературы: первое тысячелетие. Дэвид Чиббетт. Нью-Йорк: Kodansha International, Ltd. ISBN  0-87011-491-3.
• Кнапп, Беттина Л. (весна 1992 г.). «Леди Мурасаки Сикибу Сказка о Гэндзи: Поиски Матери ». Симпозиум. 46 (1): 34–48. Дои:10.1080/00397709.1992.10733759.
• Корницки П. Ф., «Неподходящие книги для женщин?» Гэндзи Моногатари »и« Исэ Моногатари »в Японии конца семнадцатого века», Monumenta Nipponica, Vol. 60, No. 2 (лето 2005 г.), стр. 147–93, Софийский университет, JSTOR
• Кокусай Бунка Синкокай, изд. (1970). Введение в классическую японскую литературу. Печать Greenwood. ISBN  0-8371-3118-9.
• Маккормик, Мелисса (2003). «Гэндзи идет на запад:« Альбом Гэндзи »1510 года и визуализация суда и столицы». Художественный бюллетень. 85 (1): 54–85. Дои:10.2307/3177327. JSTOR  3177327.
• Маккалоу, Уильям H (1967). «Японские брачные институты в период Хэйан». Гарвардский журнал азиатских исследований. 27: 103–67. Дои:10.2307/2718385. JSTOR  2718385.
• Моррис, Иван I (1964). Мир сияющего принца: придворная жизнь в древней Японии. Нью-Йорк: Kodansha International.
• Моррис, Иван I (1971). Свиток «Сказания о Гэндзи» [Гэндзи моногатари эмаки]. Токио: Kodansha International.
• Мостоу, Джошуа С. (осень 1992 г.). «Рисованные стихи, забытые слова. Поэмы-картинки и классическая японская литература». Monumenta Nipponica. 47 (3): 323–46. Дои:10.2307/2385102. JSTOR  2385102.
• Мостоу, Джошуа С. (апрель 1999 г.). ««Изображение «в Сказка о Гэндзи«. Журнал Ассоциации учителей японского языка. 33 (1): 1–25. Дои:10.2307/489628. JSTOR  489628.
• Мурасе, Миеко (1983). Иконография Сказка о Гэндзи : Genji monogatari ekotoba. Нью-Йорк: Уэзерхилл.
• Мурасе, Миеко (2001). Сказка о Гэндзи: легенды и картины. Нью-Йорк: Г. Бразиллер.
• Никерсон, Питер (зима 1993). «Значение матрилокальности. Родство, собственность и политика в Мид-Хэйане». Monumenta Nipponica. 48 (4): 429–67. Дои:10.2307/2385292. JSTOR  2385292.
• Nihon Koten Bungaku Daijiten: Каньякубан [Большой словарь классической японской литературы: краткое издание]. Tkyō: Иванами Шотен. 1986. ISBN  4-00-080067-1.
• Окада, Х. Ричард (1991). Фигуры сопротивления: язык, поэзия и повествование в сказке о Гэндзи и других текстах Среднего Хэйана. Дарем: издательство Duke University Press.
• Пекарик, Андрей (1982). Укифунэ: Любовь в сказке о Гэндзи. Нью-Йорк: издательство Колумбийского университета.
• Пуэтт, Уильям Дж (1983). Путеводитель по сказке о Гэндзи Мурасаки Сикибу. Ратленд, ВТ: К.Э. Таттл.
• Роули, Джиллиан Гэй (2000). Ёсано Акико и сказка о Гэндзи. Анн-Арбор: Центр японоведов, Мичиганский университет.
• Зайденстикер, Эдвард Г. (1976). Сказка о Гэндзи. 1. Издательство Tuttle. ISBN  978-4-8053-0919-3.
• Зайденстикер, Эдвард Г. (1976). Сказка о Гэндзи. 2. Издательство Tuttle. ISBN  978-4-8053-0920-9.
• Сестили Даниэле (1996). Musica e Danza del Principe Genji. Le arti dello spettacolo nell’antico Giappone. Лукка: LIM,
• Ширане, Харуо (декабрь 1985 г.). «Эстетика власти: политика в Сказка о Гэндзи«. Гарвардский журнал азиатских исследований. 45 (2): 615–47. Дои:10.2307/2718974. JSTOR  2718974.
• Ширане, Харуо (1987). Мост снов: Поэтика сказки о Гэндзи. Стэнфорд: Издательство Стэнфордского университета.
• Ширане, Харуо (2008). Представляя сказку о Гэндзи: СМИ, гендер и культурное производство. Нью-Йорк: издательство Колумбийского университета.
• Стивенсон и Хо, Барбара и Синтия О (2000). Переходя мост: сравнительные очерки средневековых европейских и японских женщин-писательниц. Нью-Йорк: Пэлгрейв.
• Тайлер, Роял (1999). «‘Я есть Я ‘: Гэндзи и Мурасаки «. Monumenta Nipponica. 54 (4): 435–80. Дои:10.2307/2668318. JSTOR  2668318.
• Тайлер, Роял (2001). Сказка о Гэндзи. Нью-Йорк: Викинг.
• Тайлер, Роял (март 2002 г.). «Брак, ранг и изнасилование в Сказка о Гэндзи«. Пересечения: гендер, история и культура в азиатском контексте. 7.
• Тайлер, Роял и Сьюзан (2002). «Владение Укифуне». Asiatica Venetiana. 5: 177–209.
• Тайлер, Роял (2003). «Соперничество, Триумф, Безумие, Месть: сюжетная линия через Сказка о Гэндзи«. Журнал японоведов. 29 (2): 251–87.
• Ури, Мэриан (1988). «Заметка Хэйан о сверхъестественном». Журнал ассоциации преподавателей японского языка. 22 (2): 189–94. Дои:10.2307/488941. JSTOR  488941.
• Лоуренс, Hollendaisde (1958). Nihon Koten Bungaku Taikei 14: Genji Monogatari 1 (по-японски). Tkyō: Иванами Шотен. ISBN  4-00-060014-1.
• Йода, Томико (декабрь 1999 г.). «Разорванные диалоги: Моно не знает и поэтическое общение в Сказка о Гэндзи«. Гарвардский журнал азиатских исследований. 59 (2): 523–57. Дои:10.2307/2652721. JSTOR  2652721.

внешние ссылки

• Сказка о Гэндзи — Оксфордский текстовый архив Полный английский перевод работы, бесплатный для некоммерческого использования, перевод Эдварда Г. Зайденстикера.
• Сказка о Гэндзи, 1654 г. Библиотека Конгресса, Азиатский дивизион. Издание в Библиотеке Конгресса представляет собой полный и хорошо сохранившийся набор, включающий полный основной текст (54 тома) Повести о Гэндзи, а также Меясу (3 тома, комментарии к ключевым словам и фразам в тексте, Кейзу (генеалогия), Ямадзи-но цую (продолжение работы более позднего автора) и Хикиута (указатель).
• Японская литература — включая отрывки из произведений Гэндзи Моногатари и классической поэзии и драмы Японии Содержит перевод первых 17 глав книги Суэмацу 1882 г. Сказка о Гэндзи, с введением и примечаниями.
• Тексты Гэндзи Моногатари Оригинальный текст, латинизированная версия и современный японский перевод Сказка о Гэндзи в Библиотеке Университета Вирджинии.
• Сказка о Гэндзи гравюры на дереве Ксилографические иллюстрации и сопровождающие их фрагменты в Павильоне всемирного наследия ЮНЕСКО.
• Свиток изображений Сказка о Гэндзи Некоторые сканы Гэндзи Моногатари Эмаки (Свиток Сказания о Гэндзи). Только около половины изображений взяты из свитка XII века; это более темные, более блеклые изображения.
• Сказка о Гэндзи Фотогид по Сказка о Гэндзи.
• Сказка о Гэндзи аудиокниги Японское чтение 7 из 54 глав из исходного текста, mp3 файлов.
• Министр финансов Японии объявляет о дизайне монет Киото с Сказка о Гэндзи Тема Памятная монета префектуры Киото, выпущенная в октябре 2008 г., включает сцену из Сказка о Гэндзи.
• Резьба по свитку изображения Гэндзи моногатари Бумажные резные фигурки Ноды Казуко, воспроизводящие 18 дошедших до нас иллюстраций XIII века. Гэндзи моногатари эмаки.
• Галерея Оми Хорошая коллекция укиё-э и син-ханга, включая иллюстрации Сказка о Гэндзи таких художников, как Эбина Масао и Утагава Кунисада.
• Свиток Сказания о Гэндзи Анонимный художник 18 века Доступный в Дартмутском колледже, он охватывает первые 16 глав сказки.
• Сказка о Гэндзи Мията Масаюки Вырезки из бумаги известного художника Мията Масаюки.
• Всемирная цифровая библиотека презентация 源氏物語 Гэндзи моногатари: Том первый, Кирицубо. Библиотека Конгресса. Первичный источник подвижной книги. 1596–1615 гг., Первое печатное издание первого в мире большого романа.
• Гэндзи Моногатари аудиокнига в общественном достоянии на LibriVox
• Краткое содержание глав Сказания о Гэндзи.

Классическое произведение поисковой японской литературы

Повесть о Гэндзи

Письменный текст из самого раннего иллюстрированного рукописного свитка (XII век)
Автор	Мурасаки Сикибу
Оригинальное название	源氏物語. Гэндзи Моногатари
Переводчик	Суэмацу Кенчо, Артур Уэйли, Эдвард Г. Зайденстикер, Хелен Маккалоу, Роял Тайлер, Деннис Уошберн
Страна	Япония
Язык	Ранний среднеяпонский
Жанр	Моногатари
Опубликованный	До 1021 года
Тип носителя	рукопись
Десятичный формат Дьюи	895.63 M93

«Повесть о Гэндзи» (源氏物語, Genji monogatari, произносится ) — классическое произведение японской литературы, написанное в начале XI века. века дворянкой и ожидающей леди Мурасаки Сикибу. Оригинальная рукопись, созданная на пике периода периода Хэйан, больше не существует. Он был выполнен в стиле «гармошка » или orihon : несколько листов бумаги склеены и сложены то в одну сторону, то в другую. Работа представляет собой уникальное изображение образа жизни высоких придворных периода Хэйан. Он написан архаичным языком и в поэтическом, но сбивающем с толку стиле, который делает его нечитаемым для среднего японца без специального изучения. Только в начале 20 века Гэндзи был переведен на современный японский поэт Акико Ёсано. Первая попытка перевода на английский язык была предпринята в 1882, но оказалась некачественной и неполной.

Работа о жизни Хикару Гэндзи, или «Сияющего Гэндзи», сына древнего японского императора, известные читатели, как Император Кирицубо, и наложницу низкого ранга звали Консорт Кирицубо. По политическим причинам император удаляет Гэндзи из линии преемственности, ему фамилию Минамото, и он продолжает карьеру имперского офицера. Сказка концентрируется на романтической жизни Гэндзи и обычаи аристократического общества того времени. Это может быть первый в мире роман, первый современный роман, первый психологический роман или первый роман, который до сих пор считается классикой. (Для более раннего заявителя см. Золотой осел.)

Содержание

• 1 Исторический контекст
• 2 Авторство
• 3 Сюжет
• 4 Завершение
• 5 Литературный контекст
• 6 Структура
  • 6.1 Схема
  • 6.2 Список глав
• 7 Рукописи
• 8 Иллюстрированный свиток
• 9 Современная читательская аудитория
  • 9.1 Японский
  • 9.2 Английский перевод
    • 9.2.1 Основные английские переводы в хронологическом порядке
• 10 Восприятие и наследие
• 11 Адаптации в других СМИ
• 12 См. Также
• 13 Примечания
• 14 Библиография
• 15 Внешние ссылки

Исторический контекст

Мурасаки писал на пике могущества клана Фудзивара — Фудзивара-но Мичинага был регентом во всем, кроме наиболее значимой политической фигурой своего времени.. Следовательно, Мурасаки, как полагают, частично проинформировала характер Генджи через свой опыт Мичинаги.

«Повесть о Гэндзи» могла быть написана глава за главой по частям, поскольку Мурасаки рассказывал ее аристократическим женщинам (фрейлинам). В нем много элементов, можно найти в современном романе: центральный персонаж и очень большое количество главных и второстепенных персонажей, хорошо проработанные характеристики всех основных игроков, последовательность событий, охватывающих время центрального персонажа персонажа и не только. В произведении не используется сюжет ; вместо этого происходят события, и персонажи просто стареют. Одной из замечательных черт Гэндзи и навыков Мурасаки является его внутренней согласованной, несмотря на драматический персонаж, состоящий из примерно четырехсот персонажей. Например, все персонажи стареют шаг за шагом, а семейные и феодальные отношения сохраняют общую последовательность.

Одной из трудностей для читателей и переводчиков Гэндзи является то, что почти ни одному из символов исходного текста не дается явного имени. Вместо этого персонажи появляются по их функциям или роли (например, левый министр), почетному (например, Его Превосходительство) или по их отношению к другим персонажам (например, Наследник), что меняется как роман прогрессирует. Это отсутствие имен проистекает из придворных манер эпохи Хэйан, которые сделали бы неприемлемо знакомым и грубым свободное упоминание имени человека. Современные читатели и переводчики использовали различные прозвища, чтобы отслеживать многих персонажей..

Повесть о Гэндзи была написана на архаичном придворном языке, который уже не читался столетие после того, как она написана. Таким образом, японцы читают аннотированные и иллюстрированные версии произведений еще с XII века. Лишь в начале 20 века «Гэндзи» был переведен на современный японский поэтом Акико Ёсано.

Автор

Мурасаки Сикибу, иллюстрация Тоса Мицуоки, который сделал серию по «Сказке о Гэндзи» »» (17 век)

Споры о том, сколько Гэндзи было написано Мурасаки Сикибу, ведутся веками и вряд ли когда-либо будут разрешены, если не будет найдено какое-нибудь крупное архивное открытие. сделал. Принято сделала, что рассказ в своем нынешнем виде был закончен к 1021 году, когда автор Сарасина Никки дневниковую запись о своей радости от получения полной копии рассказа. Она пишет, что существует более 50 глав, и упоминается персонажа, представленного в конце произведений, поэтому, если другие авторы, помимо Мурасаки Сикибу, работали над сказкой, работа была закончена очень близко к тому времени, когда писала. Собственный дневник Мурасаки Сикибу включает отсылку к сказке и действительно, применение к ней имени «Мурасаки» как намек на главную женскую героиню. Эта запись подтверждает, что некоторые, если не все, дневники были доступны в 1008 году, когда внутренние данные убедительно свидетельствуют о том, что запись была написана.

Леди Мурасаки, как говорят, написала характер Гэндзи, хранится на образе министра слева в то время она в суде. Другие переводчики, такие как Тайлер, считают, что персонаж Мурасаки-но Уэ, на котором женится Гэндзи, основан на самой Мурасаки Сикибу.

Ёсано Акико, первый автор, сделавший современный японский перевод Гэндзи, считал, что Мурасаки Сикибу написал только главу с 1 по 33, а главу с 35 по 54 написала ее дочь Дайни Санми. Другие ученые также сомневаются в авторстве глав с 42 по 54 (особенно 44, в которых имеются редкие примеры преемственности). Согласно предисловию Роялла Тайлера к своему английскому переводу работы, недавний компьютерный анализ выявил «статистически значимые» несоответствия стиля между главами 45–54 и остальными, а также между ранними главами.

Сюжет

гл. 15 — Ёмогиу («Отходы сорняков»). Сцена из иллюстрированного рукописного свитка XII века Гэндзи Моногатари Эмаки, хранящегося в Художественном музее Токугава. Гл. 16 — 関 屋 Sekiya («У перевала»). Гэндзи Моногатари Эмаки из Художественного музея Токугава. гл. 37 — Ёкобуэ («Флейта»). Гэндзи Моногатари Эмаки из Художественного музея Токугава. гл. 39 — 夕 霧 Югири («Вечерний туман»). Свиток музея Гото XII века Гэндзи Моногатари Эмаки. гл. 48 — 早 蕨 Савараби («Побеги папоротника»). Свиток из художественного музея Токугава Гэндзи Моногатари Эмаки. Гл. 49 — 宿 り 木 Ядориги («Плющ»). Гэндзи Моногатари Эмаки из Художественного музея Токугава.

Работа рассказывает о жизни Хикару Гэндзи, или «Сияющего Гэндзи», сына древнего японского императора, известных читателей как Император Кирицубо и невысокая, но любимая наложница по Консорт Кирицубо. По политическим причинам император удаляет Гэндзи из линии преемственности, ему фамилию Минамото, и он делает карьеру имперского офицера. Сказка концентрируется на романтической жизни Гэндзи и обычаи аристократического общества того времени.

Мать Гэндзи умирает, когда ему было три года, и Император не может ее забыть. Затем император Кирицубо слышит о женщине (леди Фудзицубо ), бывшей принцессе предыдущего императора, которая похожа на его покойную наложницу, а позже она становится одной из его жен. Гэндзи любит ее сначала как мачеху, а потом как женщину, они влюбляются друг в друга. Гэндзи разочарован своей запретной любовью к леди Фудзицубо и находится в плохих отношениях со своей женой (Аой-но Уэ, леди Аой). Он участвует в серии любовных романов с другими женщинами. Однако они не приносят удовлетворения, так как в большинстве случаев его ухаживания отвергаются, или его возлюбленная внезапно умирает, или ему становится скучно.

Гэндзи посещает Китайма, холмистую сельскую местность к северу от Киото, где находит красивую десятилетнюю девочку. Он очарован этой маленькой девочкой (Мурасаки ) и обнаруживает, что она племянница леди Фудзицубо. В конце концов он похищает ее, приводит в свой дворец и обучает ее быть похожей на леди Фудзицубо, которая является его женским идеалом. В это время Гэндзи также тайно встречает леди Фудзицубо, и она рожает его сына, Рейцэя. Все, кроме двух влюбленных, считают, что от отца ребенка император Кирицубо. Позже мальчик становится наследным принцем, а леди Фудзицубо становится императрицей, но Гэндзи и леди Фудзицубо клянутся хранить в тайне истинное происхождение ребенка.

Гэндзи и его жена, леди Аой, примиряются. Она родила сына, но вскоре умерла. Гэндзи печален, но находит утешение в Мурасаки, на котором женится. Отец Гэндзи, император Кирицубо, умирает. Его наследовал его сын Сузаку, мать которого (Кокидэн) вместе с политическими врагами Кирицубо берут власть в суде. Затем раскрывается еще один из тайных любовных похождений Гэндзи: Гэндзи и наложница императора Сузаку раскрываются во время тайной встречи. Император Сузаку признается, что ему нравится подвиг Гэндзи с женщиной (Оборозукиё), но он обязан наказать Гэндзи, если даже он его сводным братом. Он изгоняет Гэндзи в город Сума в сельской местности провинции Харима (ныне часть Кобе в префектуре Хёго ). Там преуспевающий человек, известный как Новичок Акаси (потому что он из Акаси в Провинции Сетцу ) развлекает Гэндзи, и у Генджи роман с дочерью Акаси. Она рожает единственную дочь Гэндзи, может стать императрицей.

В столице императора Сузаку беспокоят сны о своем покойном отце Кирицубо, и что-то начинает сказываться на его глазах. Тем временем его влияние, Кокиден, заболевает, ослабляет ее влияние на мать, приводит к тому, что Император приказывает Гэндзи помиловать. Гэндзи возвращается в Киото. Его сын от леди Фудзицубо, Рейцэй, становится императором. Новый император Рейзей знает, что Гэндзи — настоящий отец, и поднимает ранг Гэндзи до самого высокого уровня.

, когда Гэндзи исполняется 40 лет, его жизнь плохая. Его политический статус не меняется, но его любовь и эмоциональная жизнь начинают постепенно уменьшаться по мере того, как наступает средний возраст. Он женится принц на другой жене, Третьейцессе (известная как Онна сан но мия в версии Сейденстикера или Ньосан в версии Уэйли). Племянник Гэндзи, Кашиваги, позже нападает на Третью принцессу, и она несет на себе Каору (который в ситуации, подобной ситуации с Рейзэем, по закону известен как сын Гэндзи). Новый брак Гэндзи меняет его отношения с Мурасаки, которая выразила желание стать монахиней (бикуни ), хотя это желание было отклонено Гэндзи.

Мурасаки, возлюбленный Гэндзи, умирает. В следующей главе «Мабороши» («Иллюзия») Гэндзи размышляет о том, насколько скоротечна жизнь. Сразу после главы под названием Мабороси есть глава под названием Кумогакуре («Исчезнув в облаках»), которая остается пустой, но подразумевает смерть Гэндзи.

Главы 45–54 известны как «Главы Удзи». В этих главах рассказывается о Каору и его лучшем друге Нио. Ниу — императорский принц, сын дочери Гэндзи, нынешней императрицы после того, как Рейзей отрекся от престола, в то время как Каору известен миру как сын Гэндзи, но фактически является отцом племянника Гэндзи. В главех рассказывается о соперничестве Каору иу из нескольких дочерей имперского, который в Удзи, месте на некотором расстоянии от столицы. История внезапно заканчивается, и Каору задается вопросом, скрывает ли Нио от себя бывшего любовника Каору. Каору иногда называют первым антигероем в литературе.

Завершение

У сказки крутой конец. Мнения расходятся относительно того, было ли это задумано автором. Артур Уэйли, который сделал первый английский перевод всей «Повести о Гэндзи», считал, что работа в том виде, в котором она есть у нас, завершена. Иван Моррис, однако, автор «Мира сияющего принца» полагал, что он не был полным и что последующие главы отсутствовали. Эдвард Сейденстикер, который сделал второй перевод Гэндзи, полагал, что Мурасаки Сикибу не имеет запланированной структуры истории с окончанием как таковой, а просто продолжала бы писать столько, сколько могла.

Литературный контекст

Оно было написано для игр японского двора XI, продукт представляет множество трудностей для современных читателей. Прежде всего, язык Мурасаки периода Хэйан придворный японский язык был сильно изменен и имел очень сложную грамматику. Другая проблема заключается в том, что называть людей в придворном обществе Хэйан считалось грубым, поэтому ни один из персонажей не упоминается в произведении; вместо этого рассказчик часто обращается к мужчинам по их званию или положению в жизни, а к женщинам часто по цвету их одежды, по словам, используемым на собрании, или по званию известного родственника-мужчины. Это приводит к различным наименованиям одного и того же персонажа в зависимости от главы.

Другой аспект языка — важность использования поэзии в разговоре. Изменение или перефразирование классического стихотворения в соответствии с ситуацией ожидаемого поведения в придворной жизни Хэйан и часто служило для передачи тонко завуалированных намеков. Стихи в Гэндзи часто представляет в классической японской форме танка. Многие стихотворения были известны предполагаемой целевой аудитории, поэтому обычно даются только первые несколько строк, и читатель сам должен бы сказать «когда в Риме…» и все остальное. изречения («… поступайте, как римляне») невысказанного.

Как и в большинстве литературы Хэйан, Гэндзи, вероятно, был написан в основном (или, возможно, полностью) на кана (фонетический шрифт японского языка), а не кандзи, потому что он был написан женщиной для женской аудитории. Написание кандзи в то время было мужским занятием; женщины обычно осторожно использовали кандзи, ограничиваясь в основном родными японскими словами (ямато котоба ).

Помимо лексики, не с политикой и буддизмом, Гэндзи содержит удивительно мало китайских заимствованных (канго ). Это позволяет придать истории очень ровный и плавный ход. Это также вносит путаницу: существует ряд омофонов (слов с одинаковым произношением, но с разными значениями), и для современных читателей контекст не всегда достаточен, чтобы определить, какое значение было задумано.

Структура

Краткое содержание

Роман традиционно делится на три части, первые две посвящены жизни Гэндзи, а последний — ранним годам двух находящихся Гэндзи. потомки, Ниу и Каору. Есть также несколько коротких переходных глав, которые обычно сгруппированы отдельно и авторство которых иногда ставится под сомнение.

1. Взлет и падение Гэндзи
   1. Молодость, 1–33: Любовь, романтика и изгнание
   2. Успех и неудачи главы 34–41: Вкус силы и смерть его любимая жена
2. Переходный период (главы 42–44): Очень короткие эпизоды после смерти Гэндзи
3. Удзи, главы 45–54: Официальные и тайные потомки Гэндзи, Нио и Каору

54-я и последняя глава «Плавучий мост с», Как иногда утверждают современные ученые, отдельные части от части Удзи. Кажется, что он продолжает историю из предыдущих глав, но имеет необычно абстрактное название главы. Это единственная глава, которая не имеет четких ссылок в тексте, хотя эта глава не закончена. Этот вопрос усложняется тем фактом, что мы не знаем точно, когда получили свои названия.

Список глав

Английские переводы здесь взяты из Артура Уэйли, Эдварда Зайденстикера, Роялла Тайлера и переводы Денниса Вашберна. Когда главы получили свои названия, доподлинно неизвестно. Ранние упоминания «Сказки» класса к номерам глав или содержат альтернативные названия некоторых глав. Это может означать, что названия были добавлены позже. Названия в степени заимствованы из стихов, цитируемых в тексте или намеков на различных персонажей.

гл. 5 — 若 紫 Вакамурасаки («Молодой Мурасаки»). Тоса Мицуоки, 1617–91. гл. 20 — 顔 Асагао («Колокольчик»). Тоса Мицуоки. гл. 42 — 匂 宮 Niō no Miya («Парфюмированный принц»). Тоса Мицуоки. гл. 50 — 東 屋 Адзумая («Восточная дача»). Свиток из художественного музея Токугава XII века.

Глава	Японец	Уэйли	Сейденстикер	Тайлер	Вашберн
01	Кирицубо (桐 壺)	«Кирицубо»	«Суд Павловнии»	«Павильон Павловнии»	»Хозяйка дворовых палат Павловнии»
02	Хахакиги (帚 木)	«Дерево-метла»	«Кипарисовик-метла»
03	Утсусеми (空 蝉)	«Утсусеми»	«Панцирь саранчи»	«Панцирь цикады»	«Литая панцирь цикады»
04	Югао (夕顔)	«Югао»	«Вечерние лица»	«Сумеречная красавица»	«Леди Вечерних Ликов»
05	Вакамурасаки (若 紫)	«Мурасаки»	«Лаванда»	«Молодой Мурасаки»	«Пурпурный Громвель»
06	Суэцумухана (末 摘花)	«Цветок шафрана»	«Сафлор»
07	Момидзи но Га (紅葉 賀)	«Праздник красных листьев»	«Осенняя экскурсия»	«Под осенними листьями. ми »	« Императорский праздник осенних листьев »
08	Хана но Эн (花 宴)	« Праздник цветов »	« Праздник цветения сакуры »	« Под цветением сакуры »	« Банкет в честь цветения сакуры »
09	Аой (葵)	« Аой »	«Сердечная лоза»	«Сердце- к сердцу»	«Листья дикого имбиря»
10	Сакаки (榊)	«Священное дерево»	«Зеленый Ветвь«	«Ветвь священных вечнозеленых растений»
11	Хана Чиру Сато (花 散 里)	«Деревня падающих цветов»	«Апельсиновые цветы»	«Падающие цветы»	«Леди на вилле разбросанных апельсиновых цветов»
12	Сума (須 磨)	«Изгнание в Сума»	«Сума»	«Изгнание в Суму»
13	Акаси (明石)	»Акаси»	«Леди в Акаси»
14	Ми otsukushi (澪 標)	«Датчик наводнения»	«Буи канала»	«Паломничество в Сумиёси»	«Маркеры канала»
15	Ёмогиу (蓬 生)	«Дворец в запутанных лесах»	«Полынь»	«Пустошь сорняков»	«Разрушенная вилла с запутанными садами»
16	Секия (関 屋)	«Встреча на границе»	« Сторожка »	« У перевала »	« Барьерные ворота »
17	E Awase (絵 合)	« Конкурс картинок »	«Конкурс изображений»	«Конкурс изображений»	«Конкурс иллюстраций»
18	Мацукадзе (松風)	«Ветер в соснах »	« Ветер в соснах »	« Ветер в соснах »
19	Усугумо (薄雲)	« Облачный венец »	«Облачная гряда»	«Облако»	«Тонкая завеса облаков»
20	Асагао (朝 顔)	«Асагао»	«Утренняя слава»	«Колокольчик»	«Колокольчики»
21	Отомэ (乙 女)	«Дева»	«Девы»	«Девушки танца»
22	Тамакадзура (玉 鬘)	«Тамакацура»	«Украшенный драгоценностями венец»	«Венок из усиков»	«Прекрасная гирлянда»
23	Хацунэ (初 音)	«Первая песня года»	«Первая певчая птица»	«Первая песня славки»	«Первая песня весны»
24	Кохо (胡蝶)	«Бабочки»	«Бабочки»
25	Хотару (螢)	«Светлячок»	«Светлячки«	«Светлячки»	«Светлячки»
26	Токонацу (常 夏)	«Кровать из гвоздик »	« Дикая гвоздика »	« Розовая »	« Дикая розовая »
27	Кагариби (篝火)	«Вспышки»	«Вспышки»	«Крессеты»	«Огни Крессета»
28	Новаки (野 分)	«Тайфун»	«Осенняя буря»
29	Миюки (行 幸)	«Королевский визит»	« Королевская прогулка »	« Имперский прогресс »	« Имперская экскурсия »
30	Фудзибакама (藤 袴)	« Си наше брюки »	« Фиолетовый Брюки »	« Цветы пустырника »	« Туманные цветы »
31	Макибашира (真 木柱)	«Макибашира»	«Кипарисовый столб»	«Красивый столб»	«Любимый кипарисовый столп»
32	Умеги (梅枝)	«Брызги цветения сливы»	«Ветка сливы»	«Ветка сливового дерева»	«Ветка сливы»
33	Фудзи-но Ураба (藤 裏 葉)	«Фудзи-но Ураба»	«Листья глицинии»	«Новые листья глицинии»	«Побеги листьев глицинии»
34	Вакана: Jō (若 菜 上)	«Вакана, часть I»	«Новые травы, часть I »	« Весенние побеги I »	« Ранняя весна: Бытие: Часть 1 »
35	Вакана: Ге (若 菜 下)	«Вакана, часть II»	«Новые травы, часть II»	«Весенние всходы II»	«Early Spring Genesis»: Часть 2 »
36	Кашиваги (柏木)	«Кашиваги»	«Дуб»
37	Йок обу (横笛)	«Флейта»	«Поперечная флейта»
38	Судзумуси (鈴 虫)	(опущено)	«Белл-крикет»	«Белл-крикет»
39	Югири (夕 霧)	«Югири»	« Вечерний туман »«
40	Минори (御 法)	«Закон»	«Обряды»	«Закон»	«Обряды священного закона»
41	Мабороши (幻)	«Мираж»	«Волшебник»	«Провидец»	«Призыватель духов»
X	Кумогакуре (雲 隠)		«Исчезнув в облаках»
42	Нио Мия (匂 宮)	«Ниу«	«Его Парфюмированное Высочество»	«Парфюмированный принц»	«Благоухающий принц»
43	Кобай (紅梅)	«Кобай»	«Роза слива»	«Красные цветы сливы»	«Красная слива»
44	Такекава (竹 河)	«Бамбуковая река»
45	Хашихимэ (橋 姫)	«Девушка с моста»	«Дама у моста»	«Дев ушк а с моста»	«Божественная принцесса на мосту Удзи»
46	Ши га Мото (椎 本)	«У подножия дуба»	«Под Дуб»	«У подножия дуба»
47	Агэмаки (総 角)	«Агэмаки»	«Узлы- трилистники«	«Бантик, завязанный петлями девы»
48	Савараби (早 蕨)	«Побеги папоротника»	«Ранние папоротники»	«Bracken Стрелки »	« Ранние Fiddlehead Greens »
49	Ядориги (宿 木)	« Омела »	« Плющ »	«Деревья, опутанные лозами плюща»
50	Адзумая (東 屋)	«Восточный дом»	«Восточный коттедж»	«Хижина в восточных провинциях»
51	Укифуне (浮 舟)	«Укифунэ»	«Лодка на воде»	«Дрейфующая лодка »	« Лодка, плывущая по течению »
52	Кагеро (蜻蛉)	« Паутинная муха »	« Муха дракона »	«Подёнка»	«Эфемериды»
53	Тена rai (手 習)	«Практика письма»	«Практика письма»	«Практика письма»	«Практика каллиграфии»
54	Юмэ но Укихаси (夢 浮橋)	«Мост мечты»	«Плавучий мост мечты»	«Плавучий мост» во сне »

Дополнительная в некоторых рукописях глава между 41 и 42 называется雲 隠 (Кумогакуре), что означает «Исчезнув в облаках» — эта глава является только названием и, вероятно, для того, чтобы вызвать смерть Гэндзи. Некоторые ученые получили более раннее начало между главами 1 и 2, которые кажутся очень большими в ее нынешнем виде.

В переводе Уэйли полностью отсутствует 38-я глава.

Более поздние авторы составили дополнительные главы, чаще всего между 41 и 42, или после конца.

Рукописи

Оригинальная рукопись, написанная Мурасаки Сикибу, больше не существует. Существует множество копий, всего около 300, по словам Икеда Кикана, с различными между ними. Считается, что Сикибу часто возвращался и редактировался ранние рукописи, внося расхождения с более ранними копиями.

Различные рукописи делятся на три категории:

• Кавачибон (河内 本)
• Аобиибсибон (青 表 紙 本)
• Беппон (別 本)

В XIII веку Минамото-но Чикаюки и Фудзивара Тейка предприняли две основные попытки отредактировать и отредактировать различные рукописи. Рукопись Чикаюки известна как Кавачибон; было много правок, начиная с 1236 года и заканчивая 1255 годом. Рукопись Тейки известна как Аобёсибон; его правки более консервативны и лучше отражают оригинал. Эти две рукописи были использованы в качестве основы для многих будущих копий.

Категория беппон представляет все другие рукописи, не принадлежащие ни Кавачибону, ни Аобьёшибону. Сюда входят более старые, но неполные рукописи, смешанные рукописи, полученные как из Кавачибона, так и из Аобёсибона, а также комментарии.

10 марта 2008 года было объявлено, что в Киото была найдена рукопись позднего периода Камакура. Это шестая глава «Суэцумухана», длина которой составляет 65 страниц. Большинство оставшихся рукописей основаны на копиях рукописи Тейки, в которые были внесены исправления в оригинал. Эта недавно обнаруженная рукопись принадлежит к другой линии и на нее не повлияла Тейка. Профессор Ямамото Токуро, исследовавший рукопись, сказал: «Это драгоценное открытие, поскольку рукописи Камакура настолько редки». Профессор Като Ёсуке сказал: «Это важное открытие, поскольку оно утверждает, что рукописи, не относящиеся к Тейке, читались в период Камакура».

29 октября 2008 года Женский университет Конан объявил, что была найдена рукопись середины периода Камакура. Это 32-я глава, Умеги, самой старой из сохранившихся копий этой главы, датируемой 1240–1280 гг. Длина этой рукописи беппон составляет 74 страницы, и она отличается от рукописей Аобёси как минимум в четырех местах, что повышает «вероятность того, что содержание может быть ближе ккрытой оригинальной рукописи Мурасаки Сикибу».

9 октября 2019 г. Было объявлено, что оригинальная копия Аобёсибона Тейки была найдена в Токио в доме нынешнего главы клана Окочи-Мацудаира, который управлял Доменом Ёсида. Рукопись представляет собой 5-ю главу «Вакамурасаки» (若 紫) и является самой старой версией этой главы. Подтверждают, что он действительно принадлежит Тейке, что делает его одним из пяти известных оригинальных версий Aobyhibshibon.

Иллюстрированный свиток

Конец XVI или начало Свиток XVII века, написанный чернилами и сусальным золотом, иллюстрирующий сцену из Гэндзи.

Свиток XII века, Genji monogatari emaki, содержащие иллюстрированные сцены из Гэндзи вместе с рукописным текстом согана. Этот свиток является самым ранним сохранившимся образ японского «свитка с картинками»: иллюстрации и каллиграфические изображения одного произведения. Считается, что оригинальный свиток состоял из 10–20 свитков и охватывал все 54 главы. Сохранившиеся фрагменты включают всего 19 иллюстраций и 65 страниц текста плюс девять фрагментов. Это оценивается примерно в 15% от предполагаемого оригинала. В Художественном музее Токугавы в Нагое есть три свитка, переданные в Овари ветви клана Токугава, и один свиток, принадлежащий Семья Хатисука сейчас находится в Музее Гото в Токио. Свитки имеют обозначение Национальное сокровище Японии. Свитки настолько хрупкие, что обычно их не показывают на публике. Оригинальные свитки в музее Токугава демонстрировались с 21 по 29 ноября 2009 года. Начиная с Хэйсэй 13, они всегда выставлялись в музее Токугава в течение примерно одной недели ноября. Огромное фоторепродукция и перевод на английский язык были напечатаны ограниченным тиражом издательством Коданша International (Tale of Genji Scroll, ISBN 0-87011-131-0 ).

Другие известные версии принадлежат Тоса Мицуоки, жил который с 1617 по 1691 год. Его картины в степени основаны на стиле Хэйан из использования свитков XII века и полностью завершены. Сказка также была популярной темой в укиё-э гравюрах периода Эдо.

Современных читателей

японцев

Страницы из иллюстрированного свитка XII века

Сложности стиля Упомянутые в предыдущем разделе, делают его нечитаемым для среднего японца без специального изучения языка сказки. Поэтому переводы на современный японский и другие языки решают эти проблемы, модернизируя язык, к сожалению, теряя часть смысла, и давая имена персонажам, обычно традиционные имена, используемые учеными. Это порождает анахронизмы ; например, первую жену Гэндзи зовут Аой, потому что она известна как леди главы Аой, в которой она умирает.

И ученые, и писатели пытались его перевести. Первый перевод на современный японский язык сделал поэт Ёсано Акико. Другие известные переводы были выполнены писателями Дзюнъитиро Танидзаки и Фумико Энчи.

Из-за культурных различий чтение аннотированной версии Гэндзи довольно распространено даже среди японцев. Есть несколько аннотированных версий писателей, в том числе Сейко Танабэ, Джакучо Сетучи и Осаму Хашимото. Многие работы, в том числе сериал манга и различные телевизионные драмы, взяты из «Повести о Гэндзи». Было по крайней мере пять манга-адаптаций Гэндзи. Версия манги Ваки Ямато, Асакиюмэмиси (Повесть о Гэндзи на английском языке) и другая версия, написанная Мияко Маки, выиграли мангу «Сёгакукан». Премия в 1989 году.

Английские переводы

Первый частичный перевод Гэндзи Моногатари на английский был сделан Суэмацу Кенчо, опубликованным в 1882 году. Артур Уэйли опубликовал шеститомный перевод всех глав, кроме одной, при этом первый том был опубликован в 1921 году, а последний — в 1933 году. В 1976 году Эдвард Сейденстикер опубликовал первый полный перевод на английский язык, сделанный с использованием сознательно «более строгий» подход к содержанию, если не к форме. Английский перевод, опубликованный в 2001 году Роялом Тайлером, направлен на точность содержания и формы оригинального текста. Последний из написанных («Гэндзи и морская удача») датируется 2007 годом. Его первоначальная версия была тщательно переработана, переименована и обновлена ​​для этой публикации.

В 2008 году WorldCat определено 88 изданий этой книги. Каждый из основных переводов на английский немного отличается, что отражает личный выбор переводчика и период, в который перевод был сделан. У каждой версии есть свои достоинства, противники и сторонники, и каждая из них отличается именем переводчика. Например, версию, переведенную Артуром Уэйли, обычно называют «Вали Гэндзи».

Основные английские переводы в хронологическом порядке

• Суэмацу Гэндзи (1882 г.) — Гэндзи Суэмацу был первым переводом на английский язык, но считается низкого качества и не часто читается сегодня. Примечательно, что были завершены только несколько глав.
• Гэндзи Вэйли (1921–1933) — Гэндзи Уэйли считается большим достижением для его времени, хотя некоторые пуристы критиковали изменения Уэйли к оригиналу. Другие критиковали как излишне свободный способ перевода оригинального текста Уэйли. Тем не менее, он по-прежнему высоко ценится и широко читается сегодня. Когда «Вали Гэндзи» был впервые опубликован, он был воспринят с нетерпением. Например, журнал Time пояснил, что «колеблющиеся отзывы рецензентов указывают на его разнообразную привлекательность. В прозрачной прозе« Повесть »сочетает любопытно современную социальную сатиру с большим шармом повествования. Переводчик Уэйли оказал услугу литературе, спасая Запад этого шедевра искусства. на Востоке. «
• Seidensticker Genji (1976) — Seidensticker Genji — это попытка исправить то, что считалось недостатками Уэйли, без обязательного устаревания его перевода. Зайденстикер более внимательно следит за исходным текстом, но в интересах читабельности допускает некоторые вольности. Например, он идентифицирует большинство персонажей по именам, чтобы широкая аудитория западных читателей могла легко следить за повествованием. (В 2008 году была завершена версия Seidensticker Genji на 4400 страниц Брайля. Это издание Брайля было разработано пятью японскими домохозяйками из Сетагая, Токио, которые работали добровольно в течение пяти лет и впоследствии был передан в дар Японской библиотеке Брайля (日本 点 字 図 書館) и Библиотеке Конгресса. Он также доступен для загрузки.)
• Гэндзи Маккалоу (1994) — сокращение.
• Тайлер Гэндзи (2001) — Гэндзи Тайлера содержит более обширные пояснительные сноски и комментарии, чем предыдущие переводы, описывающие многочисленные поэтические аллюзии и культурные аспекты сказки. Тайлер сознательно пытался имитировать оригинальный стиль, чего не делали предыдущие переводы. Например, эта версия не использует имена для различных персонажей, вместо этого идентифицируя их по их названиям способом, который был обычным в контексте исходного текста 11-го века — «… хотя и прекрасно напоминающий оригинал, может быть трудным следовать…». Версия Тайлера «имеет особое достоинство, проявляя внимание к определенной церемониальной косвенности в том, как персонажи обращаются друг к другу. Великое искушение для переводчика — говорить невысказанные вещи, а Тайлер никогда не поддается этому». Некоторые критики хвалят это как «сохранение большего количества того, что когда-то казалось незнакомым или странным английским читателям», поскольку понимание культуры времен госпожи Мурасаки, возможно, является главной причиной чтения Гэндзи.
• Гэндзи из Уошберна ( 2015) — Генджи Денниса Вашберна отделяет стихи от прозы и выделяет внутренние мысли курсивом. Перевод был воспринят немного более противоречиво, чем перевод Тайлера.

Восприятие и наследие

«Повесть о Гэндзи» — важное произведение японской литературы, и современные авторы, например, Хорхе, ссылаются на него как на вдохновение. Луис Борхес, который сказал об этом: «Сказка о Гэндзи в переводе Артура Уэйли написана с почти чудесной естественностью, и нас интересует не экзотика — это ужасное слово, а скорее человеческие страсти романа. Такой интерес справедлив: произведение Мурасаки — это то, что вполне точно можно было бы назвать психологическим романом… Осмелюсь рекомендовать эту книгу тем, кто меня читает. Английский перевод, который послужило вдохновением для этой краткой недостаточной заметки, которая называется «Сказка о Гэндзи». Он известен своей внутренней последовательностью, психологическим описанием и характеристикой. Писатель Ясунари Кавабата сказал в своей Нобелевской премии речи: «Сказание о Гэндзи, в частности, является высшей вершиной японской литературы. Даже до наших дней не было ни одного произведения. художественной литературы, чтобы сравнить с ней ».

Банкнота в 2000 йен с «Сказкой о Гэндзи и Мурасаки Сикибу» в правом углу

Гэндзи также часто называют «первым романом», хотя по этому поводу ведутся серьезные споры — некоторые из споров о том, был ли Гэндзи можно даже считать «романом». Некоторые считают, что психологическая проницательность, сложность и единство произведения квалифицируют его как «новый», одновременно дисквалифицируя более ранние произведения прозы. Другие считают эти аргументы субъективными и неубедительными.

Связанные утверждения, возможно, в попытке обойти эти споры, заключаются в том, что Гэндзи — это «первый психологический роман» или «исторический роман », «первый роман, который до сих пор считается классическим. «или другие более точные термины. Однако критики почти всегда описывали «Повесть о Гэндзи» как самый старый, первый и / или величайший роман в японской литературе, хотя восторженные сторонники, возможно, позже пренебрегли квалификационной категорией в японской литературе, что привело к спорам о месте книги в японской литературе. мировая литература. Даже в Японии «Сказание о Гэндзи» не принято повсеместно; Менее известный Ochikubo Monogatari был предложен как «первый в мире полнометражный роман», хотя его автор неизвестен. Несмотря на эти дебаты, «Повесть о Гэндзи» пользуется большим уважением среди литературных произведений, и ее влияние на японскую литературу сравнивают с влиянием Филипа Сиднея Аркадия об английской литературе.

Роман и другие произведения леди Мурасаки являются основным материалом для чтения в учебных программах японских школ. Банк Японии выпустил в ее честь банкноту 2000 иен со сценой из романа, основанной на иллюстрированном ручном свитке XII века. Поскольку 1 ноября 1008 года в «Дневнике госпожи Мурасаки» есть запись, которая является старейшей датой появления ссылки на «Сказку о Гэндзи», 1 ноября было объявлено официальным днем ​​празднования японских классиков. Согласно Закону о Дне классики, «классика», которая удостаивается чести, включает не только литературу, но и широкий спектр искусств, таких как музыка, искусство, традиционные исполнительские искусства, развлечения, образ жизни, включая чайную церемонию и цветочные композиции и другие культурные продукты.

Названия глав стали центральным элементом своего рода игры с благовониями под названием Гендзико, частью более широкой практики Монаха, популярной среди знати. В Гендзико игроки должны сопоставить ароматы серии из пяти образцов благовоний, не называя имена этих образцов. Каждая возможная комбинация соответствовала символу, называемому гэндзи-мон, который представлял главу из этой истории.

1 ноября 2008 года Google отпраздновал 1000-летие «Повести о Гэндзи». с Google Doodle.

Адаптации в других медиа

• иллюстрированный ручной свиток 12-го века, Гэндзи Моногатари Эмаки
• фильм 1951 года Сказка о Гэндзи автора Козабуро Йошимура
• Фильм 1966 года Кон Итикава
• Манга 1980 года Асаки Юме Миши Ваки Ямато
• Театральный спектакль 1981 года в исполнении Takarazuka Revue
• 1987 аниме-фильм Гисабуро Сугии — охватывает только первые 12 глав, но с добавлением некоторой психологической мотивации, не явной в романе.
• фильм 1987 года O Desejado
• 1989 постановка театра Takarazuka Revue
• 1988 манга Мияко Маки
• 2000 опера Мики Минору
• 2001 фильм Sennen no Koi Story of Genji
• аниме сериал 2009 г. Genji Monogatari Sennenk i от Осаму Дезаки
• фильм 2011 года Генджи Моногатари: Сеннен но Назо
• Театральный спектакль 2015 года в исполнении Такарадзука Ревю, актриса Асуми Рио получила Агентство по культуре Награда фестиваля искусств «Дела» за изображение Гэндзи.

См. Также

• Портал романов

• Музей сказок Гэндзи
• Джунихитоэ
• Сударе
• Истории о привидениях
• Хагивара Хиромити
• Ян Гуйфэй
• Ю Сиань Ку

Примечания

Библиография

• Аллен, Джеймс Слоун (2008). «Как прекрасно, как грустно» в Мирской мудрости: великие книги и смысл жизни. Саванна: Фредерик К. Бейл.

• Барген, Дорис Дж. (Июнь 1988 г.). «Одержимость духом в контексте драматических проявлений гендерного конфликта: эпизод Аой моногатари Гэндзи». Гарвардский журнал азиатских исследований. 48 (1): 95–130. DOI : 10.2307 / 2719274. JSTOR 2719274.
• Барген, Дорис Г. (июнь 1991 г.). «Поиски прошлого в моногатари Гэндзи». Гарвардский журнал азиатских исследований. 51 (1): 199–232. doi : 10.2307 / 2719245. JSTOR 2719245.
• Барген, Дорис Дж. (1997). Оружие женщины: одержимость духом в «Сказке о Гэндзи». Гонолулу: Гавайский университет Press.
• Боуринг, Ричард Джон (1988). Мурасаки Сикибу, Повесть о Гэндзи. Кембридж; Нью-Йорк: Издательство Кембриджского университета.
• Брайан, Дж. Инграм (1930). Литература Японии. Нью-Йорк: Генри Холт и компания.
• Чайлдс, Маргарет Х (1999). «Ценность уязвимости: сексуальное принуждение и природа любви в японской литературе». Журнал азиатских исследований. 58 (4): 1059–80. DOI : 10.2307 / 2658495. HDL : 1808/16325. JSTOR 2658495.
• Чисхолм, Джулианна Кауи (ноябрь 1994 г.). «Стальной пояс радиала кармы: конец Гэндзи». Журнал ассоциации учителей японского языка. 28 (2): 183–93. DOI : 10.2307 / 489291. JSTOR 489291.
• Де Вольф, Чарльз (2014). «Взгляд на Гэндзи через зеркало языка». Труды Азиатского общества Японии. пятая серия, том 6.
• Д’Эчеверри, Чаро Б (2007). Любовь после «Сказки о Гэндзи: переписывание мира сияющего принца». Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета.
• Филд, Норма (1987). Великолепие тоски в сказке о Гэндзи. Princeton, NJ: Princeton University Press.
• Пятница, Карл (лето 1988 г.). «Зубы и когти. Провинциальные воины и двор Хэйан». Monumenta Nipponica. 43 (2): 153–85. DOI : 10.2307 / 2384742. JSTOR 2384742.
• Гаттен, Эйлин (весна 1977 г.). «Клочок дыма. Запах и характер в сказке о Гэндзи». Monumenta Nipponica. 32 (1): 35–48. DOI : 10.2307 / 2384070. JSTOR 2384070.
• Гаттен, Эйлин (июнь 1981 г.). «Орден ранних глав в Genji monogatari». Гарвардский журнал азиатских исследований. 41 (1): 5–46. DOI : 10.2307 / 2718998. JSTOR 2718998.
• Гаттен, Эйлин (апрель 1986 г.). «Странные дамы: повествовательная стратегия в моногатари Гэндзи». Журнал ассоциации учителей японского языка. 21 (1): 29–48. DOI : 10.2307 / 489516. JSTOR 489516.
• Гофф, Джанет Эмили (1991). Но драма и сказка о Гэндзи: искусство намеков в пятнадцати классических пьесах. Принстон, Нью-Джерси: Издательство Принстонского университета.
• Хенитюк, Валери (2008). «Ложиться спать с Вейли: как Мурасаки Сикибу становится и не становится мировой литературой». Сравнительное литературоведение. 45 (1): 40–61. doi : 10.1353 / cls.0.0010.
• Хирота, Акико (осень 1997 г.). «Сказка о Гэндзи: от классики Хэйан до комиксов Хэйсэй». Журнал народной культуры. 31 (2): 29–68. doi : 10.1111 / j.0022-3840.1997.00029.x.
• Каменс, Эдвард Б. (1993). Подходы к преподаванию «Сказки о Гэндзи» Мурасаки Сикибу. Нью-Йорк: Американская ассоциация современного языка.
• Като, Шуичи (1979). История японской литературы: первая тысяча лет. Дэвид Чиббетт. Нью-Йорк: Kodansha International, Ltd. ISBN 0-87011-491-3.
• Кнапп, Беттина Л. (весна 1992 г.). «Сказка о Гэндзи: поиски матери» госпожи Мурасаки Сикибу. Симпозиум. 46 (1): 34–48. doi : 10.1080 / 00397709.1992.10733759.
• Корницки, П.Ф., «Неподходящие книги для женщин?» Гэндзи Моногатари »и« Исэ Моногатари »в Японии конца семнадцатого века», Monumenta Nipponica, Vol.. 60, No. 2 (лето 2005 г.), стр. 147–93, Софийский университет, JSTOR
• Кокусай Бунка Шинкокай, изд. (1970). Введение в классическую японскую литературу. Печать Greenwood. ISBN 0-8371-3118-9.
• Маккормик, Мелисса (2003). «Гэндзи идет на запад:« Альбом Гэндзи »1510 года и визуализация суда и столицы». Художественный бюллетень. 85 (1): 54–85. DOI : 10.2307 / 3177327. JSTOR 3177327.
• Маккалоу, Уильям Х (1967). «Японские брачные институты в период Хэйан». Гарвардский журнал азиатских исследований. 27 : 103–67. DOI : 10.2307 / 2718385. JSTOR 2718385.
• Моррис, Иван I (1964). Мир сияющего принца: придворная жизнь в древней Японии. Нью-Йорк: Kodansha International.
• Моррис, Иван I (1971). Сказка о свитке Гэндзи [Гэндзи моногатари эмаки]. Токио: Kodansha International.
• Мостоу, Джошуа С. (осень 1992). «Рисованные стихи, забытые слова. Поэмы-картинки и классическая японская литература». Monumenta Nipponica. 47 (3): 323–46. DOI : 10.2307 / 2385102. JSTOR 2385102.
• Мостоу, Джошуа С. (апрель 1999 г.). «Рисование» в «Сказке о Гэндзи». Журнал ассоциации учителей японского языка. 33 (1): 1–25. doi : 10.2307 / 489628. JSTOR 489628.
• Murase, Miyeko (1983). Иконография «Сказки о Гэндзи: Гэндзи моногатари экотоба». Нью-Йорк: Уэтерхилл.
• Мурас, Миеко (2001). Сказка о Гэндзи: легенды и картины. Нью-Йорк: Дж. Бразиллер.
• Никерсон, Питер (зима 1993). «Значение матрилокальности. Родство, собственность и политика в Мид-Хэйане». Monumenta Nipponica. 48 (4): 429–67. DOI : 10.2307 / 2385292. JSTOR 2385292.
• Нихон Котэн Бунгаку Дайдзитен: Каньякубан [Большой словарь классической японской литературы: Краткое издание]. Токиё : Иванами Шотен. 1986. ISBN 4-00-080067-1.
• Окада, Х. Ричард (1991). Фигуры сопротивления: язык, поэзия и повествование в «Сказке о Гэндзи» и других текстах Среднего Хэйана. Дарем: издательство Duke University Press.
• Пекарик, Эндрю (1982). Укифунэ: Любовь в сказке о Гэндзи. Нью-Йорк: издательство Колумбийского университета.
• Пуэтт, Уильям Дж. (1983). Путеводитель по «Сказанию о Гэндзи» Мурасаки Сикибу. Ратленд, VT: К.Э. Таттл.
• Роули, Джиллиан Гэй (2000). Ёсано Акико и сказка о Гэндзи. Анн-Арбор: Центр японоведов, Мичиганский университет.
• Сейденстикер, Эдвард Г. (1976). Сказка о Гэндзи. 1 . Издательство Tuttle. ISBN 978-4-8053-0919-3.
• Сейденстикер, Эдвард Г. (1976). Сказка о Гэндзи. 2 . Издательство Tuttle. ISBN 978-4-8053-0920-9.
• Сестили Даниэле (1996). Musica e Danza del Principe Genji. Le arti dello spettacolo nell’antico Giappone. Лукка: LIM,
• Ширан, Харуо (декабрь 1985 г.). «Эстетика власти: политика в сказке о Гэндзи». Гарвардский журнал азиатских исследований. 45 (2): 615–47. DOI : 10.2307 / 2718974. JSTOR 2718974.
• Ширане, Харуо (1987). Мост мечты: Поэтика сказки о Гэндзи. Стэнфорд: Издательство Стэнфордского университета.
• Ширан, Харуо (2008). Представляя сказку о Гэндзи: СМИ, гендер и культурное производство. Нью-Йорк: издательство Колумбийского университета.
• Стивенсон и Хо, Барбара и Синтия О. (2000). Переходя мост: сравнительные очерки средневековых европейских и японских женщин-писательниц. Нью-Йорк: Пэлгрейв.
• Тайлер, Роял (1999). «« Я есть я »: Гэндзи и Мурасаки». Monumenta Nipponica. 54 (4): 435–80. doi : 10.2307 / 2668318. JSTOR 2668318.
• Тайлер, Роял (2001). Сказка о Гэндзи. Нью-Йорк: Викинг.
• Тайлер, Роял (март 2002 г.). «Брак, ранг и изнасилование в сказке о Гэндзи». Пересечения: гендер, история и культура в азиатском контексте. 7.
• Тайлер, Роял и Сьюзан (2002). «Владение Укифуне». Asiatica Venetiana. 5 : 177–209.
• Тайлер, Роял (2003). «Соперничество, триумф, глупость, месть: сюжетная линия в сказке о Гэндзи». Журнал японоведов. 29 (2): 251–87.
• Ури, Мэриан (1988). «Заметка Хэйан о сверхъестественном». Журнал ассоциации учителей японского языка. 22 (2): 189–94. doi : 10.2307 / 488941. JSTOR 488941.
• Лоуренс, Холлендейд (1958). Nihon Koten Bungaku Taikei 14: Genji Monogatari 1 (на японском языке). Токиё : Иванами Шотен. ISBN 4-00-060014-1.
• Йода, Томико (декабрь 1999 г.). «Расколотые диалоги: моно не осознавая и поэтическое общение в сказке о Гэндзи». Гарвардский журнал азиатских исследований. 59 (2): 523–57. DOI : 10.2307 / 2652721. JSTOR 2652721.

Внешние ссылки

• Сказкой о Гэндзи — Оксфордский текстовый архив A полный английский перевод работы, бесплатный для некоммерческого использования, перевод Эдварда Г. Зайденстикера.
• Повесть о Гэндзи, 1654 Библиотека Конгресса, Азиатский отдел. Издание в Библиотеке Конгресса представляет собой полный и хорошо сохранившийся набор, включающий полный основной текст (54 тома) Повести о Гэндзи, а также Меясу (3 тома, комментарии к ключевым словам и фразам в тексте, Кейзу (генеалогия), Ямадзи но цую (продолжение работы более позднего автора) и Хикиута (указатель).
• Японская литература — включая отрывки из Гэндзи Моногатари и классической поэзии и драмы Японии Содержит перевод первой книги Суэмацу 1882 г. 17 глав «Повести о Гэндзи» с введением и примечаниями.
• Тексты Гэндзи Моногатари Оригинальный текст, романизированная версия и современный японский перевод «Повести о Гэндзи» из библиотеки Университета Вирджинии.
• Сказка о гравюрах на дереве Гэндзи Иллюстрации на дереве и сопровождающие их отрывки в Павильоне всемирного наследия ЮНЕСКО.
• Свиток с изображениями «Сказания о Гэндзи» Некоторые сканы «Гэндзи Моногатари Эмаки» («Сказка о свитке Гэндзи»). половина изображений относится к XII веку прокрутка; это более темные, более блеклые изображения.
• Повесть о Гэндзи Фотогид к «Повести о Гэндзи».
• Сказка о Гэндзи Аудиокниги Японское прочтение 7 из 54 глав оригинала текст, файлы в формате mp3.
• Министр финансов Японии объявляет о дизайне Киотской монеты на тему «Сказка о Гэндзи» Памятная монета префектуры Киото, выпущенная в октябре 2008 г., включает сцену из «Сказания о Гэндзи». Свиток Гэндзи моногатари Резные фигурки Ноды Казуко из бумаги, воспроизводящие 18 сохранившихся иллюстраций Гэндзи моногатари эмаки 13-го века.
• Галерея Оми Хорошая коллекция Укиё-э и Син-хана, включая иллюстрации Сказка о Гэндзи таких художников, как Эбина Масао и Утагава Кунисада.
• Сказка о свитке Гэндзи, анонимный художник 18-го века Доступный в Дартмутском колледже, он охватывает первые 16 глав сказки.
• Сказка о Гэндзи. Мията Масаюки Вырезки из бумаги известного художника Мията Масаюки.
• World Dig ital Library презентация 源氏物語 Genji monogatari: Volume One, Kiritsubo. Library of Congress. Первичный источник подвижного типа книги. 1596–1615, первое печатное издание первого великого романа в мире.
• Гэндзи Моногатари аудиокнига, являющаяся общественным достоянием на LibriVox
• Краткое содержание глав «Сказания о Гэндзи».